Встреча с Ангелом. Часть 6

На пятый день – это был один из выходных, суббота или воскресенье, сейчас не помню, я пошла домой к главному врачу ногликской больницы Валентине Никифоровне. Со мной пошла теще Саши – Тамара. У Валентины Никифоровны работала стиральная машина – она занималась стиркой.
Я спросила, почему не отправляют Сашу. Она ответила, что из-за нелетной погоды. Тогда ей напомнила, что санавиация – всепоголная. И тут она мне сказала, что ногликская больница задолжала много денег санавиации, и теперь они выполняют только необходимые вылеты. Я спросила: «А это – какой?» И тут она перешла в наступление, напомнив мне, ч от я – мать, и как я могу чего-то требовать во вред сыну. Сказала: «Вы же отнимаете у него последние минуты, и что Вам даст этот санрейс? Ничего он не даст». Тогда я сказала ей: «Сейчас я Вам объясню, что даст этот рейс. Что он даст Вам? Я в трезвом уме и в здравой памяти говорю Вам, что вы переживете моего сына ровно на столько времени, сколько мне потребуется, чтобы найти Вас. А найду вас я очень быстро, Вы от меня не спрячитесь. Вот сто даст этот санрейс лично Вам». Я не успела договорить. Она стряхнула пену с рук и бросилась бежать в больницу, а мы с Тамарой – на нею.  Но все же она бежала быстрее меня и успела закрыться на ключ в своем кабинете, откуда звонила по телефону, говорила нарочито громко, специально, чтобы слышала я. И только после того, как она мне через дверь сказала, что на нас идет вертолёт, она рискнула выйти из кабинета.
Казалось бы, все хорошо! Нет, не все хорошо. Есть же честь мундира. Значит надо доказать мне, что она была права, отказываясь от его транспортировки. И нас отправляют в санрейс без медработника. Где-то во второй половине пути он начал умирать, и я, став на колени возле него, кричала изо всех сил. Я не давала ему впасть в забытье и держала его в напряжении. Он плакал, ругался, просил, чтобы меня убрали, но забыться не мог.
Вертолетчики посадили вертолет  в старом аэропорту возле больницы, так что мы успели доехать до больницы. Из нового аэропорта не успели бы. Но в Ногликах уже говорили, что не довезли… Его приняли в охинской больнице, а мне сказали, прийти завтра.
Утром, когда я пришла в больницу, хирург Эгамберлев сказал, нисколько не щадя моих материнских чувств: «У вас в Ногликах – это не врачи, это – палачи. Как было можно за пять дней даже не поставить правильного диагноза, зато прилепить кучу других, не совместимых с жизнью, которых вообще нет. У нас не было времени опровергать их диагнозы. Мы действовали экстренно. И в результате по диагнозу из Ноглик  мы растянули ему тазовый перелом. Это не медики, это – фашисты. Подавайте в суд на ногликских врачей».
Ровно месяц я просидела возле постели сына, а потом вернулась в Ноглики, надо было работать. Какое-то время еще он был там без меня. Его жена Анечка была уже «глубого беременная», но вместе со своей мамой тоже ездила в Оху. Где-то глубокой зимой  я привезла сына домой. 30 января 1982 года родилась его старшая дочь Виолетта, моя внучка.


----

Так закончилась та, очередная, моя встреча с Ангелом-хранителем. Он не только сохранил мне жизнь в тот раз, но мы еще «отвоевали» десять лет жизни для Саши, в течение которых  появилась на свет моя вторая внучка Женечка.
Когда Саши не стало, Веточке было десять лет, Жене – восемь.
Это были не единственные случаи, когда какая-то неведомая сила вытаскивала меня из таких страшных ситуаций, и я не понимала, кто меня спасал.
Теперь я знаю: это был мой Ангел-хранитель.