Гуд-бай, Америка! -7

Новогодний сюрприз - дверца в закрытый клуб... это здесь:
http://rutube.ru/video/45c11a4f1f1b9ff6ae02c91db6c20cb0/

11. ВЕКТОР
     На дворе была уже середина восьмидесятых, а на часах - уже семь вечера: не отложишь занятия на «попозже». Да и сестра, в отличие от Олега, вялого от весеннего авитаминоза, была полна энергии и решимости проверить на брате свои педагогические умения. Олег уселся за стол и лег щекой на сложенные руки. Сестра, строго посматривая на Олега, отчеканивала определения и правила. О, как это было мучительно!.. Взгляд Олега вело куда-то в сторону, блики от люстры на окнах и полировке стола рассеивали внимание, с оцепенением было невозможно справиться.
     - Ты понял? В этой задаче вектор – постоянная величина…
Сестра выглядела сердитой.
     - Ну что молчишь?
Олег приподнял голову, ляпнул, как рыба, губами, сглотнув слюну. Сестре пауза показалась чересчур долгой.
     - Эх ты-ы, ло-одырь!
Интонация сестры была передразнивающей, передразнивающей полусонное, безвольное состояние Олега. От этого замечания Олег встрепенулся внутренне, а внешне чуть-чуть нахмурился, пытаясь хоть как-то изобразить внимание и сосредоточенность. Но тут пришлось прервать занятия – послышался громкий стук в дверь. Отец, дремавший на диване, проснувшись, вздохнул и убрал с лица газету. Сестра сорвалась со стула открывать дверь, но уже, покачиваясь и шумно задевая дверь в прихожую и косяки, в комнату ввалился пьяный сосед. Запахло алкогольным перегаром и мазутом.   
     - Проходите… - прошуршала сестра полушепотом смущенно: ей пришлось увильнуть от игривого жеста и ухмылки соседа; лицо ее стало красным, брови играли, неуверенно пытаясь придать лицу сердитость.
     - Владимиррх…ы-ы-ы…ч!.. Здор(хр)ова! – прохрипел сосед. Казалось, у него в горле растопорщилось нечто колючее и царапающее, как еж, и от этого, когда он начинал говорить, его и без того невнятная речь была густо обложена трескучим хрипом. Сосед пришел без обуви, и как был, в носках доковылял до дивана. Незаправленный край его рубашки висел, волосы у него на затылке стояли торчком, задавленные кирпично-красными скулами глазки тускло поблескивали. Отец принял сидячее положение на диване, затем встал.
     - Здорово, здорово!.. – насмешливым, бодрым - Олег знал, что фальшивым - тоном произнес отец. Сестра ушла в другую комнату, а Олег стоял в дверном проеме, полуспрятавшись за косяк и пока не желая прятаться целиком – было интересно.
     - Как жысь?!. – радостно прохрипел сосед. Не дожидаясь ответа, он обхватил отца руками и стал его ворочать, как борец на ринге.
     - Ох-хо-хо!.. Смотри, не задави!.. – выдавил отец, тон его был по прежнему свысока-насмешливым, но появились и иные нотки. Олег вдруг ощутил, что его, Олега, лицо искривлено гримасой. Он чувствовал, как непросто отцу сохранять свой самоспасительный тон. Но ситуация изменилась.
     - Хороший ты человек… - садясь на диван, сказал сосед.
     - А откуда ты знаешь, что я хороший? – облегченно и еще более свысока-насмешливо спросил отец.
     - А чё, - нехороший, што ли?! Тогда я тя, щас, на улицу выкину!.. Ы-гырр!.. – невольно и грубо перенимая деланную веселость отца, прохрипел сосед.
«Выкину»… Это его дом, как это ты его выкинешь?!.» - возмущенно  подумал Олег.
     - Ты где работаешь сейчас? – уже другим, дружески-деловым, но тоже поддельным тоном задал отец вопрос, который был ему совершенно неинтересен – так чувствовал Олег, и не только он. Сосед скривился:
     - Ы-ы!.. – недовольно рыкнул он, - мол, «не о том говоришь».
«А о чем с тобой говорить? И как? Ты говорить-то по-человечески не умеешь…» - подумал Олег.
     - Мне она н-на хр-рен не нужна… эта хр-работа!
     - Как так? Работать не будешь – деньгу не дадут, деньгу не дадут – жрать на что? – обеспокоенно (да еще и прищелкнув языком!) сказал отец, и это в сочетании с несвойственными ему «жрать» и «деньгУ» напоминало интонационность и наивную логику северных жителей из анекдотов – «морозы, однако!»
     - АЫ-гырр-быррр-хр…!!! – возмущенно разразился сосед. - «Где»… - проворчал он. – Навоз вожу на поля… Три дня уже вожу… Туда, почти до Борзеевки…
     Возникла пауза. Отец, видимо, соображал, чем бы еще из вежливости поддержать этот разговор – сосед недовольно «отвергал» любой повод поддержания, будто разговор был нужен не ему, а отцу, и тот уговаривал соседа,  не находя нужных слов. 
     - Э-эх, Владимиррх…ы-ы-ы…ч!.. Ты чё думаешь, я молодой, что ли? «Чувствует свысока-насмешливый тон отца, и думает, что он так потому, что старше», - понял Олег. Решив аргументировать свою «зрелость», сосед, вздохнув, добавил:
     - Я баб уже не… - тут сосед произнёс матерное слово.    
     - А что ты так? – спокойно, почти естественно отозвался отец на эту сверхъестественную (в стенах их дома) реплику. 
     Олег, обернувшись, оскалился на сестру, которая тоже сморщилась,  сотрясаясь от беззвучного смеха. 
     - Пьют - только дураки! – шепотом пояснила она брату. Дальше слушать разговор отца с соседом Олегу стало неинтересно. Он  подошел к книжной полке – «своей» -  и дотронулся до беспорядочно сваленных книг. Выше, на полке сестры, глазам делалось скучно от симметрии и заголовков, но эту полку мама ставила в пример. Тем более, выходить в другую комнату, пока сосед не ушел, не хотелось…
     Олег начал складывать книги. «Приключения доисторического мальчика» Д'Эрвильи, «Волшебник Изумрудного города», «Маленький оборвыш», «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна, «Гиперболоид инженера Гарина»… Между «Гиперболоидом» и «Оборвышем» Олег нашел толстую общую тетрадь в синей обложке, взял ее и раскрыл наугад. И тут же закрыл, оглянувшись на сестру, которая сидя на кровати углубилась в чтение. Затем Олег снова осторожно открыл тетрадь на прежнем месте.
      Голубовато-белую страницу, пересеченную еле видными розовыми линейками, украшали сделанные шариковой ручкой изображения голых женских торсов. Округлые груди неестественно-карикатурно выдавались в стороны за границы торсов, ноги моделей были плотно сжаты, а на прорисовку темного треугольника между ними, очевидно, ушло немало чернил. Олег перелистнул. На следующей, плотно исписанной странице вверху выделялся большими и жирно обведенными буквами заголовок: «Путешествие в Волшебную страну». «Вот!.. А она еще говорит! Не лодырь…» – одновременно и обиженно, и удовлетворенно подумал Олег. Он с превосходством бросил взгляд на сестру, всё так же сидевшую в двух метрах на кровати.
     Миновав Волшебную страну, Олег попал на пустынную, малоисписанную территорию… Там красивым тонким почерком с завитушками у заглавных букв было написано через запятую: Эйнштейн, Ленин, Рокфеллер, Магомет, Бах. Олег взял ручку, уселся с тетрадью за стол и, тщательно выводя каждую букву, начал писать. Приятно было вести ручку и смотреть, как под ней появляются сначала отдельные красивые, плавные линии, потом буквы, свивающиеся в слова: закат, парусник, облака, ром. Чуть подумав, он строкой ниже исправился: закат, парусник, таверна, карта. Впрочем, это было неважно: от перестановки слов впечатление не менялось, или менялось незначительно. Олег мысленно перечитывал, словно мантры, эти слова – «закат, парусник, таверна… КАР-ТА…» Она была коричневой, потертой, с оборванными уголками… Приблизив к ней лицо вплотную, в центре можно было разобрать неровный овал с нарисованными пальмами… овал расплылся, заглотнул Олега, и он с хрупом встал на прибрежный песок, сжимая в руках кладоискательскую лопату.  Огромная синь неба, шипенье прибоя, скрипучий крик красно-зеленого какаду…
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)