11. Про школу

В начале шестидесятых годов наша семья задержалась в деревне на два года. И я пошла в деревенскую школу.  Училась в ней с 1960 по 1962 год. Это особенные годы, они окрашены яркими красками, впечатлениями и бережно хранятся в кладовых памяти и, хотя, всплывают очень редко, очень дороги мне.  С любовью вспоминается уют, домашнее тепло той маленькой школы на краю деревни, состоящей всего из тридцати дворов. Все знают, что самые главные ценности закладываются в детстве. Привычки, навыки, умения. Позже ничего не переделать. Не перевоспитать. Не исправить.
И вот именно в той, маленькой школе, в жестком и жестоком мире детей неизбалованных, недоласканных, недолюбленных, детей  строптивая, я,непреклонная и упрямая, приобрела навык выживать, уметь постоять на себя, не дать себя унизить, обидеть. И эти навыки так пригодились мне в моей нелёгкой жизни!            

В этой маленькой деревушке здание школы было построено в двадцатых годах двадцатого века.  Оно имело своеобразную архитектуру и  расположилось  на самой окраине деревни, на возвышенности,  в березовой роще, с западной стороны села. И что очень важно - школа была видна отовсюду!
Вход в здание школы отличался особой торжественностью:  высокое крыльцо, закрытое декоративным мезонином, по бокам ступенек – перила с резными ограждениями. Создавалось впечатление, что это вход  во дворец из любимой сказки.  Он вёл сначала в «холодный» коридор, а из него - входная дверь, обитая дерматином с ватной прокладкой, вела уже в тёплое помещение.  В нём просторно и светло. Вдоль стен - деревянные лавки. А на стенах крючки для одежды. Под лавки ставилась уличная обувь, предварительно вычищенная перед крыльцом от грязи о специально приспособленную  металлическую скобу. О декроттуар, если сказать современным языком. В класс в уличной обуви нельзя было входить никому, даже взрослым. И зимой, очищенные от снега веником из тугих прутьев, валенки снимали тут же, у порога и расставляли сушиться у печки.  Рядом с классом - комната для учителя. Учителя были приезжими и жили при школе.  Печка обогревала и комнату учителя, и класс. Её топил педагог. Дровами школу обеспечивали родители или правление колхоза.  Северная сторона школы была без окон. Вход в школу и в класс - с южной стороны. Окна в классе - с восточной. Учились только с утра. Так что в классе всегда было солнечно, светло и тепло.
Бревна, из которых было построено здание, были добротными, ровными, одинакового диаметра, углы аккуратные. Отличный плотник строил эту школу! Недаром она служила  более пятидесяти лет деревне Алексеевке!
               
Помню свою свежевыкрашенную в ярко жёлтый цвет парту, покрытую лаком, оттого гладкую и удивительно блестящую, с откидной крышкой, чтобы удобнее было вставать. Эту крышку следовало поднимать двумя руками так, чтобы не было слышно, как она соприкасается с партой. Иначе - выговор, двойка по поведению, удаление из класса, или длинной линейкой вдоль спины. Это хуже, чем вылететь из класса. Потому что в первом случае тебе в спину смотрят с сожалением,сочувствуя. А когда линейкой по спине - всему классу смешно! Мальчишки особенно смеются, не остановишь. Тут уж и им этой же линейкой достанется. Не церемонилась учительница. Дисциплину держала жёсткую. Но мальчишкам, вопреки запрету, доставало огромное удовольствие стучать этой крышкой по парте: она издавала пронзительный хлопок, доводящий учительницу до очередной истерики.И всё повторялось-линейка, смех, вон из класса.Бывали такие моменты. Редко, но шалили мальчишки! Обратную сторону крышки любили расписывать, царапать, вырезать ножичком фигурки и слова. Она притягивала, эта обратная сторона крышки, манила, выпрашивала, чтобы на ней что-то нарисовали. Наказывала учительница и за это. Вызывала родителей, чтобы закрашивали художества ребят. И снова повторялись эти ошибки. Я тоже любила ковыряться иголочкой от циркуля в трещинках крышки. Кайф. Наслаждение, что-то сделать недозволенное. Даже зная, что подзатыльник от отца обеспечен.

Сбоку был крючок для портфеля, а под столешницей – удобная полочка для учебников. На столешнице выемка для чернильницы-непроливайки и желобок для перьевой ручки, которая укладывалась на перочистку, чтобы не испачкать парту чернилами. Перочистки шили сами на уроках труда. Стопка тканевых кружочков сшивалась с двух сторон пуговицами. А кусочки ткани приносили из дома. Помню, мне очень нравилось мамино платье из яркого ситца. Я ночью проснулась и отрезала от него кусочек. Спрятала в портфель. На уроке сшила перочистку,принесла домой и маме хвастаюсь, за что пятёрку получила. М-м-м... что было! А вот дальше было с платьем - не помню.

 Подставка под ноги. За посадкой учительница следила строго. Тут уж в ход шла указка. Ею больно хлопала по спине, или тыкала в макушку, когда голова опускалась низко к парте. А еще больнее было, когда сзади учительница подходила неслышно и резко толкала голову вниз. Удар по парте лбом. Смех в классе. Слёзы в глазах.  Вот так воспитывалось прилежание и старание - красиво писать в тетрадке.  Мне нравилось тщательно отмывать школьную доску от мела до блеска после каждого урока. И гордиться своей добросовестной работой. Доску натирали сладкой водой, что было крайне редко, так как сахар был тоже редким продуктом в доме. Но доска от сладкой воды становилась как новая. Блестела и так хотелось первой выйти к доске и выполнять задание. 
               
Школьная печка. Ах, эта добрая, печка... Как вкусно потрескивали в ней горящие берёзовые поленья. Какой же неповторимый запах витал в воздухе. Бабушка говорила: если топить печь берёзовыми дровами, то простуда не одолеет.               
Деревенская школа. Уютный, чистый класс. В классе тишина, учительница ходит между партами и наблюдает за выполнением самостоятельной работы. Топится печь, на печи шепчет свою мелодию огромный алюминиевый чайник, а за окнами танцуют белоснежные, крупные, снежинки. Они не спешат опуститься на землю, всё кружат и кружат, маня и завораживая. И только слышны мягкие постукивания перьев, окунающихся в чернильницы - невыливайки,  шуршание тетрадных страничек и промокашек, убирающих непослушные капли чернил и противные кляксы  с лощённых тетрадных страниц .               
Какое наслаждение вспоминать эти умчавшиеся в прошлое минуты. Такие звонкие,  выразительные, значимые.

А на перемене – сидя на скамейке и, прижавшись спинами к горячей печке, пьём сладкий чай с вареньем из алюминиевых помятых кружек, ждём, когда учительница проверит наши работы и «трескаем» жаренную на печи сою.  Жареная соя – лакомство, спасение для вечно голодных желудков.
               
В Алексеевке школа всегда была только начальной, малокомплектной, в  одной классной комнате учились дети с первого по четвёртый класс. Учитель дифференцировал  задания и успевал со всеми поработать  на уроке. В классе мог быть и один ученик. И это не меняло отношения к работе. Ребёнок обучался по программе своего класса.

Учителя не только обучали своих учеников грамоте, добросовестно и усердно,но и вели культурно-просветительскую работу на селе. Ставили спектакли, готовили концерты. Устраивали праздники для жителей села. Это был самый настоящий культурный центр!  Педагоги владели  игрой на музыкальных инструментах. Умели петь, танцевать и рисовать. После окончания начальной школы   детей переводили в село Сапроново,  оно находится в семи километрах от Алексеевки.  В семилетнюю школу.

Но учителя больше года-двух лет в деревне не задерживались. Уезжали в город, отработав по назначению.
Лучшей школы в моей жизни никогда так не было. Да и училась-то я в каждой из будущих школ не более года.  Эта деревенская начальная школа запомнилась мне на всю жизнь. Она стала основной жизненной школой!