Что в имени твоём. Часть вторая

В космосе всё устроено так: или годами ничего не происходит, или всё происходит в мгновение ока. Когда секунду назад было ещё рано, а сейчас уже поздно. Это космос, ребята. И этим всё сказано.

Он направился в класс предполётной подготовки, чтобы составить отчёт о проделанной работе. Его догнал «Грешник-3»:
- Слышал, мы тут сворачиваемся и уходим.

Позывной «Грешник» принадлежал катеру, у «Грешника-3» было другое имя, ненастоящее, свои настоящие имена они забыли, когда подписали контракт с корпорацией. Это был обоюдно выгодный контракт, корпорация получала в своё полное распоряжение новых сотрудников, а они получали взамен ту жизнь, к которой стремились, и которую им могла дать только корпорация. Им присваивалась имена путем случайного выбора из списка. «Грешнику-3» досталось имя Полярник. «Грешнику – 2» - Мореход. Им достались имена, бывшие в употреблении. Так было заведено. Сотрудник выбывал. Куда? Туда. Испокон веков это называлось «безвозвратные потери». И его имя доставалось другому. В один и тот же момент времени имя могло принадлежать только одному человеку. Таковы были правила корпорации.

- Знал я Морехода, - сказал ему тогда командир группы.  – Достойный был человек. Большая честь тебе выпала носить его имя. Не урони её.
Он спокойно посмотрел командиру в глаза и твёрдо ответил:
- Не уроню. Будьте спокойны.
Если твоё имя легенда, хочешь, не хочешь, а ты должен соответствовать. Это дисциплинирует, это определяет каждое твоё слово, каждый твой шаг. Ты живёшь не своей жизнью, ты живёшь жизнью героя. Того, что был, и того, что будет.

- Куда? Куда мы уходим? – переспросил он Полярника.
- Не знаю, говорят, обратно на базу.

Ситуацию прояснил командир группы часа через два, когда он пришёл к нему с докладом.
- Ладно, это потом, - отмахнулся рукой командир. – Не горит. Пришёл приказ, мы возвращаемся на базу. Готовится экспедиция на Арктур.
- Как? – не понял он. – Ведь тут ещё ничего не завершено.
- Тут остаётся научный модуль, они и продолжат работы. Им дают ещё два месяца. Но вообще, всё это направление признано неперспективным.
- А полёты? Кто-то же должен обеспечить им полеты.
- Да с учеными остается группа Омега. Их уже перевели в научный модуль. Мы стартуем, как только закончим расстыковку. Процесс уже инициирован.
- Но мы же вернёмся за ними?
- Нет, через два месяца их заберёт транспорт «Арктика».
- Вот как, - задумчиво промолвил он, что он при этом чувствовал, мы никогда не узнаем.

Звёздное небо лучше всего созерцать с Земли в ясную морозную ночь. Вдохновившись этим зрелищем, юные романтики стремятся туда вверх, грезят о дальних полетах, не понимая, что там, вверху не всё так красиво. Там наверху царит такой холод, от которого нельзя закутаться в пуховик или отогреться у печки. А те, кому удаётся осуществить свою мечту, грезят о том, чтобы вернуться назад. Звёздное небо должно быть над головой, а если оно у тебя под ногами, это уже не звёздное небо.  Звёздное небо лучше всего созерцать с Земли в ясную морозную ночь.

Там на станции звёздного неба они не видели никогда. Не предусмотрено. Только потолок. 

Их готовили к полёту на Арктур. Готовили основательно, выполняя каждую букву устава по подготовке. Были лекции и были тренировки. Их не учили летать, летать они умели.  Их учили ползать. Ползать и выживать. Учили бороться с самим собой и побеждать, самого себя. На Земле тебе нужна сила, чтобы противостоять людям, здесь всё по-другому. Здесь нужна сила, чтобы бороться с собой, со своими слабостями. Технологии дают тебе новые возможности. Но никто не может дать тебе силу, она у тебя или есть, или её нет.

О той планете они не знали практически ничего, зонды запущенные один за другим перестали подавать сигналы уже через несколько часов после входа в плотные слои атмосферы. Говорят там, было кочующее море, нагромождения каких-то объектов, отдаленно напоминающие развалины поселений и светящиеся столбы… Или их просто не ставили в известность. Не считали нужным.

- Точка 282. Ответвление. Боковой коридор влево.
- Вводная. Второй и третий продолжают движение прямо. Четвёртый и пятый сворачивают в боковой коридор.

Они уже третий день учились передвигаться по поземным катакомбам и лабиринтам. Нормативы были очень жесткие. В нормативы не укладывался никто. Просто не хватало физических сил. И их снова и снова гнали туда, вниз. Без систем позиционирования. Вообще без ничего. Только твои ощущения, твои страхи и твоя воля.

Два дня они исследовали галереи, сходились и расходились, наносили метки и составляли схемы. На третий день они опустились на уровень ниже. Здесь коридоры были намного уже. Движение только ползком. Невозможно даже подняться на четвереньки. Руки вперёд, ладонями в пол и подтягиваешься. Плотные тиски стен прочно сжимают твоё тело. Оно протестует. Оно хочет обрести свободу. Человеческое тело не создано для оков. Необходимо взять себя в руки и отвлечься, иначе начнётся агония, иначе безумие.

- Вводная. Третий потерял сознание. Второй эвакуирует третьего наверх.
Эвакуировать? Как? Толкать перед собой. Как толкать, если невозможно даже встать на четвереньки? Третий заблокировал выход. Он заблокировал выход всем. Его нужно тащить вглубь, в надежде найти помещение больших размеров и развернуться. Это в какой же преисподней нам потребуются такие навыки. Он чувствовал, как стучат в висках, стекают потом по его лицу последние секунды его жизни. Вводных больше не поступало, они наблюдали за ним. Они оценивали его решения и его действия. А он тащил друга вниз, всё дальше и дальше удаляясь от спасительного выхода. Он избегал боковых коридоров, там его мог ожидать тупик. Тогда всё. Тогда конец. Он остановился перевести дух. И, тем не менее, нужно сворачивать. Нужно освободить главный проход другим, пусть уходят. У него была крошечная, как последняя искорка костра надежда, что ему повезет в боковом коридоре. И там, за поворотом, который примет его в свои крепкие объятия, и стянет с него кожу как со змеи, а вместе с кожей и все его грехи, и он родится  заново в пространство, которое ожидает его за поворотом, и это пространство будет достаточным для того, чтобы он смог развернуться и начать свой путь обратно. Путь к спасению. И это пространство даст ему шанс на жизнь. Ему и третьему. Но нет. За поворотом его ждал тупик. Всё. Он закупорил себя сам, уступив дорогу другим.

- Вводная. Контрольное время истекло. Второй и третий не уложились в норматив. Третий и второй погибли.
Третий и второй погибли, в какой раз?

До прихода транспорта «Арктика» оставался месяц.

Под ногами скользкие камни, покрытые водой по щиколотку. И плыть невозможно, и идти никак. А нужно преодолеть сто пятьдесят метров до гряды. Они прошли половину пути, когда их накрыла волна. Она пришла оттуда, перевалила через гряду и сбила их с ног. Потрепала их о камни и вышвырнула на берег. Скафандр защищает голову, плечи, колени. Но всё равно больно. Волна уходит, ты лежишь на песке, ожидаешь, пока отпустит боль, восстанавливаешь силы, поднимаешься и снова вперёд, навстречу новой волне.

Новость ему сообщил Полярник за ужином в лётной столовой. Сообщил вполголоса, сообщил мимоходом:
- Ты заметил, они усилили наше питание, появилась красная рыба, они увеличили порции шоколада, к сухофруктам добавили курагу. Чувствую, дело идёт к концу. Кстати, пришёл транспорт «Арктика». Там катастрофа. На Вебе все погибли.  Всю информацию сразу засекретили.

Всю информацию засекретили. Но у Полярника свои источники. Он всегда обо всём узнавал первым. 
- Взорвался волчок, - продолжил Полярник. - Аннигиляция. Оказалось, волчки – это контейнеры для хранения антивещества. Понял? Кто-то выбрал эту забытую богом планету для хранения антивещества. А они его остановили. Поймали один волчок в какое-то силовое поле и остановили. Нарушили условия хранения, вращение обеспечивало стабильность вещества, а они его остановили.

- Кто-нибудь выжил?
Полярник промолчал.
- А на орбите?
- А что на орбите? Ты не представляешь масштабы катастрофы, планета уже совсем не та, какую мы с тобой видели. А на модуле полетела вся начинка. Защитные поля как ветром сдуло.  Из модуля в мгновение ока высосали всю энергию, и он превратился в красивую, холодную, безжизненную снежинку.
- Вот как.

«Вот как, - подумал Мореход. – Это  я её убил. Это была моя гениальная идея – остановить волчок. Какая нелепость».

На следующий день он добрался до гряды с первой попытки. Единственный из всей команды. Он понял, нужно бороться с не расстоянием, нужно бороться с волной. Мореход бросился прямо в основание волны, головой вперед прямо на камни, которые оголились при приближении волны, и прошёл её одним мощным рывком. Затем он сидел на холодном песке, под чужим холодным солнцем и наблюдал, как чужая, холодная волна играет с людьми, как с резиновыми мячиками.
 
Они получили день отдыха. Кто-то говорил, что всё: подготовка закончена. Что должны объявить пятидневную готовность. Что корабль уже прошёл регламентные работы, расконсервирован и готов к старту. Кто-то говорил, что им предстоит ещё один жуткий психологический тест на стрессоустойчивость, и им просто дали небольшую передышку.

Мореход провёл весь день в своей каюте. Он лежал и смотрел в потолок. Он не контролировал поток своих мыслей. Ему вдруг вспомнились школьные годы. Они с другом посещали лингвистический центр при Академии Наук. Учёные лингвисты позволяли им делать давно сделанные открытия.  Они моделировали старые, давно исчезнувшие языки. Они брали несколько языков одной группы используя определённые технологии по отдельным маркерам восстанавливали историю языка уходя на сотни, тысячи лет назад, вплоть до того самого праязыка, который в своё время дал начало всей группе. Они восстанавливали лексику, грамматику, фонетику. Они слушали звучание древних языков, и им с трудом верилось, что эти звуки и слова мог произнести человек. Они слушали первые звуки, которые произносили люди, и первые песни, которые они пели, сидя у огня. И эта речь плохо сочеталась с образами людей, известных им из курса истории.  А еще он узнал, что в Африке существовало племя, которое разговаривало на языке, неродственном ни одному языку на Земле. Как такое могло произойти? Более того, представители этого племени не могли усвоить ни один земной язык, кроме своего собственного. Особенности восприятия мира.

Ему нравилась лингвистика. Он хотел изучить тот таинственный язык.

«Это не просто другой язык, - сказал ему тогда один очень умный дядя, тот самый дядя который, восстановил таинственный африканский язык, обнаружив несколько чужеродных элементов в одном из наречий Суахили, - это другой способ восприятия мира, другой способ мышления. Те люди не стали бы изобретать колесо. Они бы ушли в другую сторону. Мы даже не можем себе представить куда. Если бы мы им позволили".

Но он последовал за другом и подписал контракт с корпорацией. Они надеялись пройти с другом по жизни бок о бок… Но он попал в группу Браво, а друга направили в группу Зулу. Больше они не виделись. Где сейчас находится группа Зулу? Возможно, как и мы ищет в космосе следы тех, кто по иному воспринимает этот мир, и кого никто не лишил возможности пойти по этому пути до конца.

«Какая нелепость. Это я её убил».

Окончание следует. (http://www.proza.ru/2019/12/16/1112)