Разбитая мечта

И вот ты сидишь на вечере встречи выпускников, тридцатидевятилетний и понимаешь, что жизнь-то прошла. Пусть не вся, но изрядная ее доля, самая сладкая и вкусная, как мякушка в хлебе. Да, несомненно, впереди еще годы и годы, но жизнь с каждым годом будет все черствей и черствей, как горбушка, как корочка вокруг хлебной мякоти.
И эти годы, в частности те, что минули с момента школьной скамьи, кардинально изменили, если не всех, то многих из нас, практически перевернули с ног на голову.
Да, я впервые на таком вечере выпускников, после выпуска в 1994-м. Да и в родном поселке тоже. Удивлен, как меняются люди, как меняет их жизнь.
Леха Смирнов, спортсмен, КМС по стрельбе из лука, опора и надежда школы, а кто он нынче? Бухарик, институт бросил, армию откосил, с женой в разводе и сожительствует на птичьих правах, так как квартиру не разменяли. Говорят, периодически жена выставляет его из дома, когда алименты платит не вовремя. Тогда в котельной живет. А то и вовсе в кабине своего трактора ночует. Неприятное зрелище.
Светка Моховцева, в замужестве стала Кузнецова, правда, с мужем тоже в разводе. Тихая, невысокая, невзрачная была в школе, ушки лопоухие вечно торчали, когда волосы в хвост собирала (а она только так и ходила). А теперь завидная невеста, зам директора на птицефабрике. Квартира трехкомнатная в городе, дети в гимназии учатся, и сама на БМВ Х5 катается. Вот тебе и с ног на голову.
Сережка Крапивин, корешок мой, молодец, раскрутился, хотя и образования никакого, но сам мужик головастый, дело свое. Начинал с металлолома, радиодетали на свалках искал, цветмет сдавал, потом сборкой компьютеров занялся, дальше больше, сначала фирма небольшая, ну а теперь генеральный директор крупного холдинга. Правда, как был, так и есть - раздолбай. Ни деньги, ни положение его не испортили, ездит на старом УАЗике с брезентовым верхом, да и одевается, что твой Стив Джобс: джинсы и водолазка, думаю, он и галстук-то ни разу не надевал! Директор, бля! А в семье у него все хорошо. Правда история забавная вышла. Мы когда уже в 10 классе учились, мать его с мужчиной сошлась, и вместе жить начали. А мужчина тот дочь свою привел, на год старше Сереги. Ну, как-то братских отношений у них не сложилось, и через месяц эта девушка уже тайком у Сереги в кровати ночевала, когда родители на работе. Вот так, закрутилось у них, и женился друг мой сразу после школы на своей названной сестре. Зато уже 20 лет душа в душу, трое деток у них.
Да так про любого можно говорить. И про Аленушку Кускову, которая в 19 лет при родах умерла и про Клима Алексеева, которого в Чечне смертельно снайпер в живот ранил и про Светку Злыбину, которая мать свою в дом престарелых сдала, чтоб квартиры отжать. Всех нас жизнь поменяла. 
Всех.
И Ее тоже! Хотя никогда бы не подумал, что Ее эта жизнь может изменить.
Самая красивая девушка в классе была. Отличница. Правильная очень. Из семьи интеллигентной. Спокойная. Отзывчивая. Старшеклассники вокруг нее так и вились. Но никому ответа не было. И наши парни, кто посмелей, записки ей писали, признания, один даже стихи строчил. Ни с кем не была. Никому не открылась. Так и уехала в Москву учиться. Неприступная, таинственная и прекрасная. Глупо в этом признаваться, но я любил ее тогда, такой вот безответной юношеской любовью, и она, любовь эта сохранилась во мне до последнего дня, ибо жила во мне все эти годы. Сколько женщин у меня было, но думал я только о ней одной, представлял ее постоянно. Ту, какой была (я же не знал, как ее жизнь в эти годы складывалась, а расспрашивать в письмах у друзей, ну, как-то не с руки было). Да я и на вечер этот пошел, только чтоб на нее одним глазом глянуть, разузнать, как она, какая стала.
Я ведь сразу и не признал ее. Несомненно, та еще красотка, одета стильно и все при ней, и прическа и маникюр, но вот сразу ощутил, что внутри теперь совсем другой человек. Смеется, веселится, обнимается с одноклассниками и одноклассницами, ну просто «в доску свой рубаха-парень». Та (какая она была) себе такого никогда не позволяла.
Когда начались танцы и мужики по обыкновению разбежались курить, она подсела вдруг ко мне и просто пронзила мое сердце мимолетным задумчивым взглядом. Я бы много мог написать про те ощущения бесконечного плутания в глубине ее зрачков, но не об этом рассказ.
- Потанцуем? – предложила она.
Я лишь кивнул, и неуклюже выбрался из-за стола, нечаянно наступив ей на ногу и чуть не стянув скатерть с посудой на пол. Я – ловелас со стажем, холостяк и бабник стушевался перед ней и ощутил, как щеки залил румянец, благо в актовом зале школы (где все происходило) был полумрак. Играли Scorpions, и она очень тесно жалась ко мне во время танца. Я ощущал бедром, как в него упирается ее твердый лобок, потому что моя нога была у нее между ног, а ее нога между моих, иными словами дистанция между нами ровнялась не то что нулю, а минус единице. Небольшие крепкие бугорки грудей впечатывались мне в грудь, сплющиваясь, как буфер. Ее губы были паре сантиметров от моих, и на них оседал сладковатый пар выдыхаемого ей хмельного воздуха. Но цепкий взгляд буравил мои глаза, не отпуская ни на миг.
Для меня столь тесный контакт был полной неожиданностью, и скажу больше, я ощущал некое кощунство, когда мисс Неприступность (я всегда мечтал лишь о том, что она просто когда-нибудь заговорит со мной) не то что подпустила меня на расстояние вытянутой руки без боя, а просто силой втягивала меня в свое личное пространство. Я просто был не готов к этому. Именно с ней - не готов.
Но дальше больше и не успела закончиться песня, как она разомкнула объятия и нащупав влажной ладонью мою руку уже уверенно тянула меня куда-то между столиков. Я вначале подумал, что ей стало дурно, и она хочет выйти на улицу, но выйдя из актового зала в тишину и темноту школьного коридора, она быстрым шагом потащила меня в сторону, противоположную выходу, в ту часть школы, где располагались классы. Я лишь ощущал, как прохладный воздух приятно холодит разгоряченную кожу, поле душного, заполненного людьми зала.
- Подожди! – шепнула она. – Щелкнул замок, и мы очутились в темном помещении. Не включая свет, она потянула меня вглубь, к бледнеющему прямоугольнику окна, покрытого морозным инеем, и лишь по терпкому запаху бумаги я понял, что мы в библиотеке. Я не знал, откуда у нее ключ и доступ в это помещение, а потом она повернулась ко мне, в темноте сверкнули белки ее глаз, и моих губ коснулись ее влажные и сладковатые губы.
Мысли смешались и загустели, словно желе.
Дальше все как в тумане.
Инстинктивно.
Почти на автомате.
Пятерня забралась между ее густых распущенных волос на затылке.
Ее стон.
Кажется, не размыкая поцелуй, я подсадил ее на стол или парту, заваленную какими-то старыми журналами.
Целовал ее шею, и путался в длинном подоле задираемой кверху юбки.
Руки скользили по гладким бедрам, покрытым нежным капроном, пока не наткнулись на шершавые резинки чулок и горячую обнаженную кожу между ними и трусиками.
Я стоял на коленях и стягивал с нее кружевные трусики, чтоб целовать ее Там.
Она гладко выбрита, и мускусный запах женской плоти кружил мне голову.
Я попытался войти в нее, когда она сидела на столе ко мне лицом, но ничего не вышло, парта была слишком низкой. Тогда она спрыгнула и повернувшись спиной уперлась в столешницу руками.
И вот когда я вошел в нее и привычными (словно спортсмен на тренировке) движениями ритмично насаживал ее на свой снаряд, ко мне, наконец, пришло (и к сожалению запоздало) ощущение происходящего. Я «трахал» свою первую и единственную любовь. Вот так просто и банально. Раком. В какой то библиотеке. Без слов. Без чувств. Без прелюдий. Я ощущал, как рушится в моих руках (крепко вцепившихся в женские бедра) и осыпается на пол мелкими хрустальными осколками моя Мечта. Моя Любовь!
А она лишь подмахивала мне в ответ гладкими, белеющими в темноте ягодицами, и как-то вовсе глупо, по-бабски, стонала, ойкая и охая. Мне стало противно все это, и в тот момент я ощутил, как подступает оргазм. Я вытащил член и без удовольствия кончил, с каким-то злорадством забрызгав ей чулки и подол платья.
- Извини. Испачкал тебя случайно, – сквозь зубы процедил я.
- Насрать! В темноте не видно будет. Дома постираю. - Она стояла ко мне спиной и в нелепой позе: раздвинув ноги, немного присев и склонившись, вытирала салфеткой промежность.
- А если муж заметит? – как-то глуповато спросил я, сам не зная, зачем спрашиваю именно это.
- Этот увалень вообще никогда ничего не замечает! – она повернулась ко мне,и поправляя трусики и чулки, разглядывала меня в темноте (я не видел, а скорее ощущал это).– Сидит с утра до ночи в своем компьютере, и ни до кого ему дела нет.
Закончив, она одернула подол и поправив его спереди подошла ко мне вплотную.
- А ты молодец! На высоте был. Я, правда, не кончила, но ничего, не страшно. Приходи завтра, если хочешь. Я тут, в библиотеке работаю. – Она коснулась губами уголка моего рта и вышла из помещения.
Еще никогда мне не было так тошно и мерзко после секса с девушкой. Знаешь, такое чувство, будто я сам себя изнасиловал, только того, юного себя, в сердце которого зародилась когда-то любовь к этой женщине. А под ногами, под подошвами тяжелых ботинок явно похрустывали осколки моей разбившейся мечты.
И вот ясижу на вечере встречи выпускников, тридцатидевятилетний и понимаю, что жизнь-то прошла. Пусть не вся, но изрядная ее доля, самая сладкая и вкусная, как мякушка в хлебе.
И вместе с ней рушатся мечты, которые ты пронес через все эти годы.
Мечты, которым порой лучше так и оставаться мечтами.