Неистовый инок

Всегда,  в  любые  времена,
От  странника  и  нищего  в  дороге,
До  посадивших  власти  семена,
И  царствующих  в  золотом  чертоге,
Хотелось  людям  знать,  что  будет,
И  сколько  доброго  прибудет,
Или  уйдёт  из  жизни  он,
Без  время  к  Богу  на  поклон.

И  Бог  не  возражал  на  это,
В  необходимости  для  нас,
Давал  возможности  ответа,
И  подавал  Свой  тайный  Глас.

Тогда  решал  пророк  вопрос,
На  наш  предъявленный  запрос.

Так  в  древности  велось  и  с  нами,
Русь  не  была  бедна  святым,
И  различаясь  племенами,
Соединялась  верой  с  ним.

Среди  монахов  ризы  чёрной,
Господь  оракула  нам  дал,
Судьбою  инок  обречённый,
Монархам  голос  подавал.

То  Авель  был,  пророк  и  странник,
Причастник  судеб  царских  был,
Для  каземата  гость  и  странник,
Он  с  ними  жизнь  свою  делил.

Жил  он  конечно  не  в  палатах,
За  монастырскою  стеной,
И  рясу  старую  в  заплатах,
Хранил  старательно  порой.

Он  был  изгоем  в  царском  гневе,
Когда  пророчил  смерть  на  древе,
Но  милость  царскую  храня,
Жизнь  берегли  ему  не  зря.

Как  видно  нужен  был  пророк,
Чтоб  знать  своей  судьбы  урок.
            
         _____________


          Часть – 1

  Пророк   обязан   говорить


Там  где  угрюмая  Нева,
Несёт  лениво  к  морю  воды,
Стоял  на  острове  в  те  годы,
Ключ  город,  крепость  Шлиссельбург.
С  побед  Петра,  в  той  цитадели,
Давно  в  ней  пушки  не  гремели
И  твёрдых  стен  приют  холодный,
Указом  стал  тюрьмой  народной.

Лизали  волны  камни  башен,
И  в  щель  окна  туман  входил,
Как  часто  здесь  рассвет  был  страшен,
Для  многих  он  последний  был.

Глазами  узники  впивались,
В  кусочек  неба  наверху,
И  небу  в  мыслях  отдавались,
Уже  не  следуя  греху.

Так  и  сейчас,  в  ночь  на  исходе,
К  земле  согнутый  пополам,
Как  будто  в  храме  на  приходе,
Монах  читал  молитву  там.

Иконы  не  было  и  в  небо,
Смотрели  пристально  глаза,
И  совершалась  его  треба,
В  молитве  чистой,  как  слеза.

«Помилуй  Господи,  помилуй»,
- Шептали  губы  в  тишине,
И  чтоб  не  быть  душе  унылой,
По  жизни  вспомнил  о  себе.

Отца  и  мать,  избу  родную,
Ильи  пророка  храм  в  селе,
И  юность  смелую,  живую,
И  странствий  тяжесть  по  судьбе.

Потом  свой  скит  на  Валааме,
Ту  пУстынь,  где  обрёл  он  дар,
И  судеб  Божьих  временами,
В  глазах  его  открытый  жар.

Он  вспомнил,  как  исчезли  стены,
От  света  восковой  свечи,
И  в  голубом  сиянье  сцены,
Меняли  сущности  свои.

И  как  он  в  них  увидел  книги,
В  словах  застывших  времена,
И  Голос,  что  давал  верИги,
Нести  в  себе  те  письмена.

Узнал  тот  день,  когда  обитель,
Его  в  приют  к  себе  взяла,
Пустила  в  братство,  как  даритель,
И  имя  Авель  нарекла.

Сдвигая  череду  событий,
Он  путал  в  прошлом  житие,
И  в  новых  памяти  открытий,
То  имя  вспомнил  он  в  себе.

Усталость  за  ночь  на  молитве,
Давила  плечи,  ноги,  грудь,
Но  Авель  знал,  в  духовной  битве,
И  малый  миг,  не  что-нибудь.

Уж  скоро  день  займётся  новый,
Нужно  спешить  читать  псалмы,
В  окне  уже  рассвет  багровый,
Окрасил  тёмные холмы.

Но  память  мысли  вновь  уводит,
В  тот  час,  когда  судьбу  читал,
И  дал  узнать  Екатерине,
И  смертный  час  ей  предрекал.

Ответ  дала  Императрица,
Заботой  щедро  одаря.
И  Шлиссельбургская  «светлица»,
По  жизни  Авелю  дана.

Как  инок  смел  монарха  лоно,
Ядом  своих  словес  травить?
Но  не  посмел  он  Божье  слово,
В  судьбе  Царицы  утаить.

Судьба  пророков  и  царей,
Не  редко  связана  бывает,
И  трудно  знать  кому  нужней,
Сокрыть,  что  Бог  определяет.

Сегодня  год,  как  каземат,
Ему  в  жилище  был  назначен,
Тревожен  был  его  набат,
Но  заточенья  смысл  утрачен,
Когда  пророком  обозначен,
Свершился  жизненный  закат.

            Авель

- Она  ушла  в  тот  день,  минутой,
Как  я  предвидел  и  сказал,
Границу  жизни  в  ней  сомкнутой,
С  границей  смерти  я  связал.

Но  жизнь  её  взята  не  мною,
Я  лишь  глашатай  воли  той,
Что  вседержительно  Собою,
Закон  поставила  нам  Свой.

Вины  к  престолу  я  не  знаю,
Я  волю  выполнил  Его,
И  как  послушник  обещаю,
Смиренье  дать  Ему  своё.

Ещё  не  раз  раскрытой  книгу,
Увижу  я  в  лазури  той,
И  в  ней  открытую  дорогу,
В  закрытом  гробе  на  покой.

Увижу  там  бунты  и  войны,
И  коронации  восторг,
И  ближних  тех,  что  были  кровны,
Свои,  отдавши  души  в  торг.

И  выполняя  начертанье,
Того  которым  призван  я,
Мне  нужно  выдержать  изгнанье,
В  опАле  страшной  от  Царя.
      _________________


Так  думал  Авель,  чередуя,
Слова  молитвы  и  судьбы,
Уже  он  знал,  что  указуя,
Господь  избавит  от  тюрьмы.

Он  ждал  и  знака  и  виденья,
Неистово  и  твёрдо  ждал,
И  не  имел  в  душе  смятенья,
Принять  Божественный  сигнал.

И  вот  он  видит  луч  светила,
Накрыл  мерцавшую  свечу,
Но  знает  он,  что  эта  Сила,
В  свече,  дрожащей  на  ветру.

И  как  не  раз  это  бывало,
Лазурный  свет  разлился  вкруг,
Свеча,  как  будто  застонала,
И  он  услышал  Голос  вдруг:


             Голос

- Отсюда  выйдешь  в  царский  дом,
Там  Павел,  ждёт  уже  ответа,
Ты  будешь  видеть  всё  при  нём,
Но  говоря,  не  дай  совета.

Пророк  обязан  говорить,
Его  слова  мои  глаголы,
Но  он  не  должен  отделить, 
Дух  человека  от  свободы.

Свобода  это  данность,  Мною,
Моими  Судьбами  дана,
Но  человек  своей  судьбою,
Даёт  ответ  свой  для  Меня.

Я  знаю  время,  веки,  лета,
Во  Мне  всегда  только  сейчас,
Предвечна  мысль  Моя  и  это,
Всей  вероятности  запас.

И  Я  даю  в  ней  выбор  людям,
Когда  исправлю,  когда  нет,
И  обозначено  по  судьбам,
Смотрю,  как  ищете  вы  свет.
       _______________

Авель  стоял,  оцепенело,
Внимая  Небу  и  словам,
Но  всё  затихло  и  несмело,
Зашевелил  губами  сам.

В  молитве  был  его  ответ,
Не  клятвенный,  спокойный,
И  прозвучал  он,  как  обет,
Для  инока  достойный.



           Авель

- Да  будет  воля  от  Тебя,
Для  нас  земли  и  Неба,
А  то,  что  будет  от  меня,
То  будет  Твоя  трЕба.
       _______________

Потом  молчал,  всё  было  тихо,
Но  вот  дверИ  затвор  гремит.
В  мундире  кто-то.  Входит  лихо,
И  всё,  как  дОлжно, - говорит.


               
            Часть – 2
       ___________________


       Авель   и   Павел

Власть  не  валяется  в  ногах,
Её  не  топчут,  не  бросают,
И  даже  в  гневе  и  в  сердцах,
Ее,  желая,  забирают.

Екатерина  отошла,
Из  мира  бренного  в  ту  вечность,
Что  мало  ценит  человечность,
И  уж  тем  более  благА.

Ещё  звучала  панихида,
И  в  храмах  плакал  тяжкий  звон,
Но  не  ждала  уже  Фемида,
От  сына  жалости  и  стон.

По  праву  Павел  на  Престоле,
Он  ждал  его  немало  лет,
Но  он  тревожен  в  этой  доле,
Он  помнит  призрака  завет.

Петра  великого  виденье,
Он  держит  в  памяти  давно,
Но  все,  же  смУтно  представленье,
И  не  понятное  оно.

Не  важно,  раб  ты  на  галерах,
Иль  власть  имеющий  над  ним,
В  твоей  судьбе  в  её  манерах,
Знак  провидения  храним.

В  руках  у  Павла  труд  монаха,
Куракин  князь  доклад  даёт,
И  император  ни  без  страха,
Руками  рукопись  берёт.

Он  о  провидце  знал  и  слышал,
Но  поражала  смелость  слов,
Зачем  тот  инок  к  трону  вышел,
В  рассказах  вещих  своих  снов.

И  в  крепость  князь  спешит  приказом,
Доставить  в  Гатчинский  покой,
Монаха  Авеля.  Указом,
Что  сделан  царскою  рукой.

Так  в  утро  будущего  дня,
Освободился  пленник  тайный,
Он  был  в  покоях  у  Царя,
И  гость  он  был  там  не  случайный.

Его  вели  из  зала  в  зал,
Где  свет  и  золото  сияли,
Он  видел  роскошь,  но  не  знал,
Зачем  её  так  много  взяли.

Вот  подвели  к  двери  закрытой,
Резьбой  и  золотом  покрытой,
Куракин  встал  и  часовой,
Её  слегка  толкнул  рукой.

           Князь

- Согнись монах.

Услышал  Авель.

           Князь

-Здесь  император, - мы  войдём.

Но  получилось  так,  что  Павел,
Сам  вышел  к  ним  в  дверной  проём.

Он  был  ни  как  не  при  параде,
И  по - домашнему  одет,
Халат,  верблюжьей  тонкой  пряди,
Давал  на  вид  его  ответ.

Но  был  он  собран  и  спокоен,
Как  видно  ждал  таких  гостей,
И  царским  взглядом  удостоен,
Был  Авель  к  радости  своей.

Глаза  добром  его  светились,
И  Авель  так  же  отвечал,
Они  как  будто  бы  смирились,
Друг  перед  другом.  Царь  молчал.

Потом  вдруг  резко  и  с  укором:

             Павел

- Благослови  честной  отец,
Меня  и  дом  мой,  духом,  взором,
Воздай  молитвенный  венец.

Ответил  инок,  как  обычно:

             Авель

- Господь  тебя  благословит,
А  ты,  как  должно  и  привычно,
В  молитве  будешь  не  забыт.

              Павел

- Посмотрим,  Авель,  видно  будет,
Что  скажешь,  здесь  сегодня,  мне?
Сколько  любви,  добра  прибудет,
В  твоей  монашеской  душе?

Князь,  ты  свободен,  иди  с  Богом,
Мы  тут  вдвоём  поговорим,
Тебе  открыт  дворец  порогом,
А  я  один  останусь  с  ним.
        _________________


Куракин,  поклонившись,  вышел,
А  Павел  дальше  гостя  повёл,
И  на  ходу  сказал:  «Я  слышал,
Ты  дар  пророчества  обрёл».

И  дальше  шёл  не  ждал  ответа,
Но  вот  замедлил  шаг  и  стал,
Иконы  здесь  и  много  света,
Он  шёл  сюда  и  это  знал.

             Павел
               
- Смотри  монах  на  образа,
Они  нас  к  совести  взывают,
Ты  видишь,  смотрят  их  глаза,
Как  правды  ждут  и  как  страдают.

И  я  жду  правды  от  тебя,
Не  потому,  что  Царь  и  повелитель,
А  потому,  что  немощен  и  я,
Пред  тем,  Кто  есть  наш  Искупитель.

Скажи,  что  знаешь  о  судьбе,
Династии и  трона,
И  в  долголетие  ли  мне,
Российская  корона.

Открой  мне  будущие  дни,
Не  бойся  правды  Божьей,
И  если  тяжкие  они,
То  будь  с  ней  осторожней.

Ну,  говори  же,  не  молчи,
Ты  в  крепости  не  будешь,
Не  закуют  тебя  ключи,
Меня  ты  не  осудишь.
      _____________


Но  нет  в  нем  слов,  молчит  монах,
Глаза  в  иконы  прячет,
Его  молчание  не  страх,
Он  сердцем  своим  плачет.

И  вот  склонился  в  пояс  он,
На  крестное  знаменье,
Вначале  слов,  как  будто  стон,
Испытывал  мученье.

            Авель
               
- Не  страшно  мне,  но  груз  тяжёл,
Давать  ответ  живому,
Уже  ты  Павел  подошёл,
К  барьеру  смерти  злому.

Недолго  будешь  видеть  свет,
И  царствовать  недолго,
В  четыре  цифры  мой  ответ,
Для  исполненья  долга.

Конкретней  говорить  нельзя,
Нельзя  отнять  надежду,
Ведь  всяк  живой  живёт  не  зря,
Не  к  смерти  ждёт  одежду.

Уже  слух  пущен  о  тебе,
Что  слаб  ты  и  безумен,
И  что  народ  набил  в  себе,
На  власть  твою  оскомин.

Но  будет  время  и  придут,
На  прах  твой  поклониться,
И  почесть  в  памяти  дадут,
Чтобы  тобой  гордиться.

Живи,  борись,  ищи,  страдай,
Чтоб  не  душили  гады,
Лжи  и  коварству,  через  край,
Давай  всегда  преграды.

Когда  же  время  подойдёт,
То  на  Страстной  субботе,
Тебя  молитвой  отпоёт,
Народ  в  своей  заботе.

           Павел

- Не  слишком  смел  ли  твой  рассказ,
Как  будто  камень  в  глыбу,
А  если  я  велю  зараз,
Поднять  тебя  на  дыбу?

           Авель

- Воля  твоя,
Но  призван  я  тобою,
Здесь  говорю  не  от  себя,
И  правду  Божью  я  не  скрою.

Ведь  ты  хотел  её  узнать,
Не  для  того,  чтобы  перечить,
А  чтоб  смириться  и  принять,
Протестом  духа  не  калечить.

Так  слушай  дальше,  коли  можешь,
Принять  по  силам,  что  скажу,
Твой  Александр,  когда  сложишь,
Монаршу   голову  свою,
Французу  даст  Москву  спалить,
А  сам,  Париж  решит  сломить,
Он  волей  будет  не  силён,
Но  добродетелью  умён.

Когда  же  он  уйдёт  по  смерти,
Твой  Николай  займёт  Престол,
Но  в  бунт,  вольтеровские  черти,
Делить  задумают  твой  стол.

И  станет  страшной  эта  буря,
Бунт  на  Сенатской  через  век,
Разбудит  бешеного  зверя,
Там,  где  был  русский  человек.

Взойдя  на  трон  во  время  смуты,
Он  укрепит   Закон  его,
Ему  никто  не  свяжет  путы,
И  царство  передаст  своё.

           Павел

- Всё  это,  будут  сыновья,
А  внуки,  как – о  них,  что  знаешь?
За  век  ты  видишь – понял  я,
А,  что  о  внуках  скажешь?
          _______________

Он  посмотрел  в  глаза  монаху,
Как  будто  милости  просил,
Знать  наперёд,  когда  ждёшь  плаху,
Не  всяк  имеет  столько  сил.

           Авель

По  Николаю  трон  займёт,
Царь  Александр,  внук  родной,
Он  даст  свободу,  но  возьмёт,
Кровавый  жребий  свой.

И  наречёт  народ  его,
Как  Царь-Освободитель,
Но  в  попущение  своё,
Воздаст  ему  мучитель.

Я  вижу,  как  огнём  и  силой,
Смерть  остановит  путь  Царя,
И  над  святой  его  могилой,
Прольётся  горькая  слеза.

Монарший  дом  будет  стоять,
До  окончанья  века,
Твой  правнук  сможет  злобу  снять,
С  души  у  человека.

Царь  Александр  Третий  даст,
России  мир  и  радость,
Но  воли  властной  не  отдаст,
Чтоб  в  дом  не  лезла  гадость.

           Павел

И  кто  же  следующий  возьмёт,
Наследие  Престола?
Как  видно,  это  будет  тот,
Кого  предаст  крамола?

Не  ошибаюсь  я,  монах?
Но  расскажи  подробней,
Мне  Пётр,  прадед,  дал  во  страх,
Рассказ  со  смертной  сводней.

             Авель

К  словам  твоим  есть,  что  прибавить,
И  мне  придётся  рассказать.
Праправнук  твой  не  сможет  править,
Коварство  и  обман  понять.

Как  Иов  Праведный, многострадально,
Смущённым  будет  Николай  Второй,
Венком  терновым  и  печально,
Венец  заменит  царский  свой.

Его  предаст  банкир  и  нищий,
Забудет  свет,  предаст  родня,
Потом  народ  кровавой  пищей,
Накормит  глотки  у  себя.

И  рухнет  дом  самодержавный,
Престол  монарший  осквернят,
И  выйдет  хам,  подкупленный  и  тайный,
И  трон  Царя,  им  будет  взят.

Война,  которая  по  миру,
Займёт  пределы  всей  земли,
Отдаст  Россию  в  пасть  вампиру,
В  удавку  страшную  петли.

На  Николае  род  закончит,
Свой  путь,  как  Царствующий  Дом,
Но,  я  не  вижу,  как  надолго,
Ударит  этот  тяжкий  гром.

Ну,  вот  и  всё,  как  ты  просил,
Сказал  я,  здесь,  теперь,
А  дальше  нету  боле  сил,
Открыть  у  время  дверь.

Ты  Император,  волен  знать,
Как  поступить,  что  предпринять,
Меня  с  добром  ты  отпусти,
И  ради  Господа,  прости.
          ____________

И  дав  Царю  земной  поклон,
Стал  ждать,  когда  ответит  он.

            Павел

Да,  Авель,  твой  ответ,
Был  честен,  смел  и  дивен.
Хотя  печалящий  завет,
Бог  снять  в  молитве  сИлен.

Как  я  отвечу  на  судьбу,
Потомки  всё  узнают,
Ещё  есть  время  на  мольбу,
В  ответ,  если  желают.

Ты  дал  задачу  мне  понять,
Не  только  жизнь,  но  время,
Как  душу  мне  свою  вставлять,
В  Божественное  стремя.

Иди,  я  повелю  создать,
Тебе  приют  достойный,
Но,  дальше,  будешь  ты  молчать,
В  молитве  и  спокойный.
       _______________



И  может  быть  лишь  потому,
Что  их  никто  не  видел,
Царь  поклонился  здесь  ему,
За  всё,  что  тот  предвидел.