Захар

В восьмой класс Захар пришёл не тем человеком, который уходил на летние каникулы. В его сумке, кроме обычных школьных вещей, лежали «коробочки»: в одной – две новенькие шприц-ручки, в другой – запасные иглы и картриджи, в третьей – глюкометр с тест-полосками и «дыроколом», в четвёртой – кубики сахара-рафинада и нарезанный по весу чёрный хлеб.
«В случае гипогликемии ты должен измерить сахар крови и съесть одну «быструю» хлебную единицу, то есть четыре кубика сахара, и две «медленных», то есть два кусочка хлеба по двадцать пять граммов. Если ты не сделаешь этого, то через несколько минут ты можешь потерять сознание, потом начнутся судороги, потом наступит  смерть...»
И подобными инструкциями Захар был нашпигован под завязку. Навсегда нельзя стало сладкого и вообще половины продуктов, вся еда, независимо от аппетита, должна была теперь строго высчитываться по граммам. Да ещё надо прибавить к этому пять уколов в день – тоже на всю жизнь. И чёрт бы с ним, но уж хоть бы название болезни звучало как-нибудь поприличнее, а то «сахарный диабет». Са-а-ахарный!
«На первые месяцы, пока ты не приспособишься к режиму и не привыкнешь к новым состояниям, тебе следует ограничить нагрузку – не бегать, не ездить на велосипеде, ни в коем случае не волноваться. И всегда носить с собой шприц-ручки, глюкометр и контейнер с «НЗ», особенно на уроки физкультуры. Учителя должны быть предупреждены...»
Не гонять с приятелями мяч, не ездить на рыбалку... И всегда с «коробочками»! Он слышал рассказы приятелей об «одном придурке», который «всё таскался со своими коробочками». Теперь и Захар стал таким «придурком».
Уж хоть бы в классе никто не знал о его уродстве! Так нет же, Захар сам выпустил из рук эту информацию. В первые дни, пока не успел ещё понять, что с ним случилось, он встретил в больничном вестибюле Антоху Груздева. Захар недолюбливал Антоху, но и ссориться с ним поводов не было, поэтому он ответил на его приветствие.
– Ты чего здесь? – спросил Захар.
– Да вот, к сеструхе пришёл. Ключ дома оставил. Она медсестрой тут в терапии. А ты чего? Лежишь, что ли? Где?
– В эндокринологии, – ответил Захар небрежно.
– А чего там?
– Да диабет нашли какой-то.
Вот так, сам. Он просто ещё не понимал...
Не понимал, в какого безвольного слабака превращает гипогликемия, какое нестерпимое чувство страха наваливается и неразрешимой делается даже самая мелкая проблема! И какой стыд за себя поднимается в душе потом, когда меры приняты и это состояние проходит.
А как легко оно наступает! Быстро поднялся по лестнице – и готово, занервничал – и пожалуйста.
Класс встретил Захара, как ему показалось, тишиной. Он сделал несколько шагов, ловя на себе напряжённые взгляды, и увидел на доске крупную надпись: «Захар» с восклицательным знаком. Буква «З» была зачёркнута и сверху приписана жирная «С».
У Захара скололо где-то в груди и странно зашумело в ушах. Он обернулся к одноклассникам.
– Кто? – спросил он хрипло. Он почувствовал, как от ненависти его начинает трясти. По рукам и ногам прошла волна уже знакомой слабости.
Когда его выписывали, мама спросила:
«Если всё так опасно, то, может, стоит оформить инвалидность?»
«Ну что вы, – даже засмеялась врач. – Диабет – это не болезнь, а образ жизни».
Новая волна прошла по телу. Кажется, надо мерить сахар. При всех! Вытаскивать «коробочки», прокалывать палец...
Ненавижу! – молча выкрикнул Захар. А ведь ещё весной он думал, что у него есть в классе друзья. Чего же притихли?
– Кто? – повторил он.
Ослеплённый ненавистью и состоянием, которое не мог контролировать, он не увидел, что большая часть одноклассников смотрит непонимающе. Они ничего не знали и надписи не придали значения. Захар-сахар, чего такого? Хихикали в предвкушении двое-трое.
Почернело в глазах. Образ жизни? Срочно сахара! Острое чувство голода вызвало панику, и два кусочка хлеба от неё не спасали. Еды, срочно!
Но они будут смотреть и ржать над тем, как он давится хлебом!
Ненавижу!
Он шагнул к своей парте, взвалил на неё ставшую тяжёлой сумку, принялся открывать ослабевшими трясущимися пальцами.
А они будут смотреть.
Он сбросил сумку на пол, пинком отправил под парту.
Не дождётесь! Значит, не Захар, а сахар?
Он не почувствовал, как повалился на стул, а потом медленно, боком сполз на пол. Он бредил и невнятно повторял одно и то же:
– Ненавижу, ненавижу...