Как правило, людей забирали ночью

Подготовила Ида Александровна Климина

Из воспоминаний Владимира Александровича Черепанова (г. Череповец) о годах затопления его родных мест Рыбинским водохранилищем.

«Родился я в деревне Ольхово, в доме моего дедушки Ивана Филипповича Черепанова в 1926 г. Дом стоял на берегу реки Шексны на расстоянии одного километра от села Ольхово. Кроме нас здесь стояли ещё два дома, моего дяди Дмитрия Ивановича и другого родственника Михаила Яковлевича Черепанова, и все называли деревню – хутор Черепановка.

В 1936-37 годах через нашу деревню зимой прошли первые колонны заключённых. Эту огромную серую массу сопровождала охрана с винтовками и с собаками. Шли они пешком, плохо одетые. Оказалось, что их вели в Пертовку, где организовывалась зона с заключёнными. В Пертовке был штаб Волгостроя, а располагался он в доме бывшего барина Василия Верещагина. С этого времени началась вырубка лесов в нашей округе, подготовка местности к затоплению.

В деревне Ольхово к концу лета 1940 года остался один дом. Заключённые спилили все деревья, в том числе и все яблони. Для чего это было сделано? До сих пор не могу понять. В селе же Ольхово оставалось ещё порядочное количество домов. В них оставались жить, в основном, работники Волгостроя, поскольку штаб из Пертовки переехал в 1939 году в Ольхово и расположился в зимней церкви.

Сейчас я должен вернуться к 1937 году. Поскольку, мой отец работал в то время начальником пути и судоходной обстановки реки Шексны на участке от Череповца до Рыбинска, у нас в доме был установлен служебный телефон. Каждое утро к нам в дом приносили данные о замерах горизонта воды работники обстановочных постов. Данные о замерах отец утром передавал по телефону в Череповец. Те, кто к нам приходили, говорили почти шёпотом: «Александр Иванович, сегодня Петра Курилова взяли». Назавтра приходили и говорили: «Сегодня взяли Галанину Анну Васильевну» (прим. – не вернулась с Соловков) - так почти каждый день. Как правило, людей забирали ночью. Многих ольховских мужиков посадили не за что. Я знаю, что посадили Волкова Александра, Ковылёва Ивана, Дмитрия Ивонина, Александра Грехова и многих других. Моего дедушку Ивана тоже забрали, описали имущество, но через некоторое время отпустили, имущество вернули. Родители мои говорили, что дедушку отпустили лишь потому, что было обращение его детей к М. И. Калинину. Рассказывали и о таком факте: когда забрали в Мяксу Николая Ванина, кузнеца, и стали допрашивать, приписывая ему то, что он не делал, то он, в сердцах, схватил со стола чернильницу и запустил в следователя. За хулиганство дали полтора года. Создавалось впечатление, что власть должна была посадить как можно больше людей, под любым предлогом.

Был и такой случай. Весной 1944 года к нам на остров пришла женщина, звали её Марфуша, она должна была попасть в деревню Веретье, но т. к. был вечер, осталась ночевать у нас в доме. Пробиралась она из Соловков, куда была сослана в 1937 году. Она рассказала, что многих ольховских там знала и, что они все умерли, а ей удалось освободиться, и она идёт домой в деревню. Но судьба распорядилась так, что ей не удалось попасть на свою родину. По утреннему ледку она отправилась в Веретье, но везде образовались закрайки, и не было возможности попасть на берег. Она вернулась обратно на ольховский остров. К вечеру лёд стал совсем слабый, и она, не дойдя до берега, провалилась. Мы увидели этот момент и по доскам, по жердям подобрались к ней, за верёвку вытащили из воды. Но пока несли до дома, она умерла, видимо, от переохлаждения. Похоронили мы её на ольховском кладбище».