Алисов в стране чудес в Рождество

                РАССКАЗ – БЫЛЬ.               

               
                Случай в нашей жизни – всё! Попал Василий Петрович Алисов на юбилей школьной подруги и очаровал её песнями, как и 35 лет назад. Попросил руки и сердца, у будущей тёщеньки – благославленья, купил обручальные кольца и, получив визу, подался вслед за нею  в Германию за счастьем срочно сочетаться браком. Первый раз в жизни самолётом. Всё у него складывалось, как нельзя лучше! Поспешил занять место у окошка-илюминатора и уже начал любоваться международными авиалайнерами, работой грузчиков, как вдруг, подошедший пассажир типа Оно вежливо зашептало над самым ухом:
— Майн платц ист хир. Хир. (Моё место здесь. Здесь).
— Да, не *ира! – ответил уверенно Василий и отвернулся к илюминатору. Немец понял без перевода, ответив ему океем. Уселся рядом и больше не приставал.

                Летит Алисов над Европой, смотрит на просторы с высоты, задумался: "Неужели, правда приходим мы на эту Землю понять, что такое любовь?" Как эти облака-барашки, проплыли 25 лет его семейной жизни, а вспомнить нечего. Только на порог – Она с вопросами: "Сколько денег принёс? Где заначку спрятал?" Так скандалами и загубили свою любовь. А когда дети разлетелись по свету развелись, но по инерции оставались жить в одной квартире, как сокамерники: у каждого свой замок на своей двери. Общались в основном через попугая Кешу на общей кухне. Приходят с работы, разноцветная птица приветствует:
— Здравствуйте, уваж-ж-жаемые! Прошу любить и ж-ж-аловать!
— Иннокентий, заткнись! – приказывала бывшая законная.
Василий, как мог, пытался регулировать мирное сосуществование, часами его дрессируя:
— Рим-м-ма, ты неправа! Пож-ж-жалуйста, делай выводы. Самый лучший друг – Васёк!
Попугай добавлял от себя:
— Ребята, давайте жить друж-ж-но!
Но дружбы больше не получалось.

                Научился сам хозяйничать. Правда, искусством жарить пончики так и не овладел. Она назло ему их жарила. Тогда хоть стой, хоть падай от вкусных ароматов. Честно признаться, втихаря подворовывал их по ночам на общей кухне. Незаконная утром недосчитывалась. Жарила по новой и назло  приглашала бугая-одноклассника на чай из самовара. Её гость сидел, пока не съедал все до единого пончика. Тогда в отместку чисто выбритый Василий перед зеркалом в коридоре подолгу делал массаж лица, хлопая себя по щекам ладошками; всё же, как зуботехник, имел отношение к медицине. Посвежевший, помолодевший засовывал в рюкзак шампанское, коробку конфет и с букетом в руках отправлялся "налево". Но серьёзных отношений так и не завёл. А вот после встречи с первой любовью школьных лет, случайно оказавшейся в суровые 90-е за границей, в голове лишь одна песня звучала. Распевал её повсюду:

                За окошком снегири греют куст рябиновый,
                Наливные ягоды рдеют на снегу.
                Я сегодня ночевал с женщиной любимою,
                Без которой дальше жить просто не могу.

                С этой женщиною я, словно небом венчаный,
                И от счастья своего пьяный до зари.

                Коллеги по работе и уже взрослые дети поверили ему и отпустили с Богом. За раздумьями Алисов и не заметил, как долетел до Германии, даже струхнуть не успел при посадке. Бурно аплодировал вместе с пассажирами пилотам авиакомпании «Аir Berlin», как только шасси подпрыгнули, земли коснувшись.

                Любимая с 15-ти лет оджноклассница сияла от счастья в толпе встречающих! Выглядела по-европейски: ухоженной, улыбчивой и элегантной! От такого шика у Василия на секунду перехватило дыхание. Даже струхнул слегка перед ней, эмансипэ; ему бы  попроще, как тогда в юношестве. С первых же шагов на немецкой земле ощутил контрасты. Во-первых, лыбятся все, во-вторых, уж чересчур чисто, в третьих, климат мягкий. К Рождеству так всё разукрасили ёлочками, бантиками-фантиками, как будто, из чёрно-белого в цветное кино попал. Но больше всего понравилась дорога по автомагистрали и крутые тачки.

                В ЗАГСе Василия сначало поразило  засилье  бородатых мужчин-арабов и африканцев, желающих бракосочетаться с местными белокожими женщинами, а потом – размеры холлов и кабинетов. Особенно, пришлась по душе автоматика: не надо спрашивать крайнего, выяснять стоял-не стоял, записываться, не прозевать перекличку, как у них в Шебекино. Нажал кнопку  – получай номер;  разваливайся на диванах, читай прессу. В кабинет вошли –  здрасьте вам, пожалуйста: "Садитесь. Кофе, чай или водичку?" Настоящий Дворец счастья!  Но зря он радовался: документов, справок сто-о-олько затребовали. Даже  из психушки, которой у него в наличии не оказалось. Попробуй докажи им, что не верблюд. А в конце считай, что отказали. Термин назначили аж, через восемь месяцев. Но, правда, всё улыбчиво, вежливо, культурно.

                Будущая подруга жизни успокаивала его и предлагала одну развлекательную программу за другой. На выставке акварелей по шёлку сфотографировался у картины «Обнажённая», гладя по попке натурщицу; к женской красоте был всегда неравнодушен. Там же познакомился с Гансом, он и пригласил его петь в мужском хоре. Василий исправно ходил на спевки. Через  неделю уже  стоял на сцене с нотами и, во взятых напрокат, розовом пиджаке, золотистом жилете, кипенно-белой рубахе, при бордовой бабочке. Старательно-протяжно напевал "Тихую ночь. Святую ночь" на немецком. Он же в школе его учил и был отличником по всем предметам:

                Штилле Нахт. Хайлигэ Нахт!
                Аллес шлэфт айнзам вахт.
                Шлаф ин химмлишэр Руэ,
                Шлаф ин химмлишэр Руэ.

                Василий активно участвовал во всех рождественских мероприятиях. Пел на «бис» продавцам-рекламщикам корейских массажных кроватей, за что получил корейское мыло, индийский чай и пятьдесят процентов скидки при покупке их товара. У других массовиков-затейников выиграл турецкую халву и немецкую грелку для ног, угадав количество денег в 2-х литровой банке с монетами; опыт зуботехника пригодился. Мелочь, а приятно... Нравилось ему всё вокруг, хоть обнимай весь белый свет. Будто попал в страну чудес! Ни к чему здесь делать озабоченно-неприветливое лицо «на всякий случай». Торопиться, ругаться во время утренней давки в транспорте или сшибать плечом встречного  в дверях магазина. Уступают друг другу дорогу, как Манилов и Чичиков. Придерживают двери: «Биттэ шён, данкэ шён!» Без этих слов немцы просто жить и дышать не могут.

                Страну Германию он переименовал бы в Гурманию. Везде, куда их приглашали в Рождество, накрывали столы по-шведски. Им Алисов давал настоящий Полтавский бой; жаль с собой уносить не положено. Как-то раз он слегка оплошал: всю жизнь был охоч до молочных продуктов, а тут сливки подали на стол под кофе. Три раза опорожнял поллитровую упаковку, пока подруга не остановила. Последствия были ночью; в который раз укорял себя: «Опять переел!»

                К радости Василия его первая и последняя любовь оставалась, как и в школьные годы, прикольной, непредсказуемой, а теперь ещё и чуток авантюрной. Не перевоспитала её Германия на свой лад. Поскольку проездной билет на двоих был действителен только от 9-ти утра, по возвращении с блошиного рынка предложила рискнуть проехать две минуты до следующей остановки зайцами. Контролёров в подъезжающей электричке усекли за окнами в первом вагоне, значит надо бежать от них подальше, в последний. Едут стоя у дверей, радуются, прикидывая сколько за проезд сэкономили. Но, как из-под земли, вырастают они, контролёры! Ни доли секунды не раздумывая, современная эмансипэ решительно и страстно набрасывается с объятием и долгим поцелуем на побледневшего от страха Василия. В его голове лишь цифры прыгают: штраф 60 евро помножить на курс рубля и на две персоны. Астрономическая сумма!
— Могу я вам немного помешать? – осторожно трогает её за плечо контролёр.
Часы для обоих, как-будто, остановились. Сердца бъются в унисон! Опять отсчёт идёт на секунды! Поцелуй надо дотянуть до остановки. "Дортмунд-Айберг", – объявляет громкоговоритель.
— Вир зинд гэкоммэн! (Мы приехали!), – радостно и громко сообщает находчивая безбилетчица.
— Гляйхцайтиг? (Одновременно?)
Вагонная публика грохнула от смеха!
— В данном случае вам просто необходимо выйти, – порекомендовал улыбающийся контролёр, указывая на открытые двери.
Дружной парочкой рванули с места под овации пассажиров.
— Во, чудеса! Не понял? – спросил Василий уже на платформе.
— Да я со страху ляпнула: "мы кончили". Приставку "ан" забыла прилепить.
— Классные у вас полицаи! Юмористы. Не ожидал.

                Напоследок ещё один прикол случился утром первого января в аэропорту после регистрации билетов на московский рейс. Решили, бракосочетаться дома. Какая это свадьба на чужбине без родных и друзей?  Главное, что любовь не угасала, а наоборот жених всё больше очаровывался и боялся потерять невесту, в его глазах, просто уникальную женщину! Короче, загвоздка – в сумке Василия. Превышенные  её габариты не позволяли находиться в салоне самолёта. Стало быть, с ней надо распрощаться или оставить в камере хранения; доплата за перевес семь евро за кило не стоила тех сувениров-подарков вместе с сумкой. Этого Алисов представить себе не мог. Сколько родных, друзей, коллег ждут их из Германии. Зря что-ли он торговался на блошином рынке. «Давай рискнём, авось, пропустят», – предложила подруга. Как не положиться на опыт женщины, передвигающейся в основном по воздуху? На спецконтроле дежурили парни из Греции. Весёлые юмористы  с врождённой музыкальностью, тем более, после новогодней ночи. Вдвоём начали вертеть перед видеокамерой сумку на предмет оружия, наркотиков и прочего неположенного. Возмутились:
— Ничего себе ручная кладь, больше него самого. Да ещё и компьютер.
— Компьютер мой. Он в компьютере без понятия. Пропустите его с сумкой, пожалуйста, он отличный, замечательный! ПолИ орЭа! (по-гречески).
— Чем же он такой хороший, если даже в компьютере не волокёт? – поинтересовался  грек.
— Он известный в мире оперный певец. Он очень хорошо поёт!
— Может, он исполнит нам что-нибудь в честь праздника?
— Яти охи? Паракало! (Почему нет? Пожалуйста!) – не растерялась возлюбленная, скомандовав: "Василёк, запевай!"
Он затянул во всю мощь своего второго тенора:

                Очаровательные глазки,
                Очаровали вы меня-я-я.
                В них сто-о-лько смысла,
                Столько счастья-я-я,
                В них сто-о-о-лько
                Стра-а-а-сти и огня…

                При шикарной акустике аэропорта звучало, как на сцене Большого театра! Раздались громкие аплодисменты! В салоне полупустого самолёта (кто летает 1 января?) Алисов швырнул сумку на свободные сидения и сказал: «Вот так всю жизнь: без песни – никуда!»

На фото: акварель автора "Жёлтые розы" 50х60см.