Рыба

                Девчата.
   Я проснулся среди ночи от криков и стуков, как мне показалось, доносившихся со стороны улицы. Крики усилились: - «Убей её» - «Ай, ты мне оторвала ухо» - «Ах ты сучка, я тебя!», всё это вперемежку с матом и визгом. Я соскочил с кровати, натянул шорты, майку и вышел во двор, во дворе были только Ирина, хозяйка постоялого двора и Тахмина, которая тоже жила в женской комнате.
- Что случилось? Что за шум?
- Дерутся, вон. Напились и скандалят. – Ответила мне перепуганная Ирина.
- В комнате, что ли?
- Ну, да. Денис, успокой их, может они тебя послушают хоть, а? – Ирина постучала в окно их начальника – Фархат, вставай, ты кого мне привёз! Шалавы какие-то, понапились и дерутся.
   Я стукнул кулаком в дверь два раза, дверь загремела и всё сразу затихло. Я зашёл в комнату, все лежали по своим койкам, а посередине комнаты стояла разъярённая Малика, девушка крупного телосложения. Она резко повернулась ко мне и вперила покрасневшие узкие глаза в меня.
- Вы что устроили здесь, а? Что это такое? Не стыдно? – В ответ тишина, только сопение Малики.
- Вы совсем охренели, спать не даёте никому, завтра домой все поедите! – Заскочил Фархат, а следом его жена Назира.
- Девочки, вы что, совсем, что ли? Маленькие такие, а напились и скандалите. Завтра на работу рано утром вставать. – Включилась в дискурс Назира. Я ушел к себе в комнату.
   Через пару часов я проснулся от голосов, топота. Раздался грохот – кто-то упал на пол. Я снова натянул шорты, майку и вышел из комнаты, сразу ударил в нос запах валерьянки. В коридоре на Ирининой кровати сидела Аделина, рядом сидела Ирина, у кровати стояли Акыл и Назира, а Каныкей поила Аделину водой с валерианой.
- У меня такое бывает, у меня порок сердца. Я, когда понервничаю, то сознание теряю.
- Ты, что, сознание потеряла, что ли? – Спросила Назира.
- Да она ещё там, в комнате упала аказца. – Ответила Каныкей.
- Вот понапились, а тебе вообще пить нельзя, Аделя. Зачем пьёшь? – Сердилась Назира.
- Да я и не пила, я вообще раньше всех пришла и спала уже. – Все вышли остались только Аделина, Ирина и я с Юлей.
- Как, раньше? Вы же все вместе пришли, пьяные, Настю затаскивали. – Сетовала Ирина.
- Нет, я спала, когда они пришли, меня вообще привезли рано ещё, я не пила с ними. – Аделина начала приходить в себя и краснючие глаза её хитро прищурились. Я вышел на улицу, послушать, о чём там судачат.
- Тахмина, что там произошло, ты же трезвая? – Допытывалась Назира.
- Да я не поняла ничего. Они начали кричать, драться, я проснулась и на улицу выскочила.
- Каныкей, что произошло?
- Я не знаю. – Каныкей буквально висела на плече у Акыла и еле мямлила.
- Как не знаю? Ты же там была всё это время.
- Да, но я не поняла ничего… Всё спокойно было… Потом, я ничего не знаю… Давайте завтра… - Она постоянно сползала с плеча Акыла, а он её поддёргивал. Я вернулся в коридор, где сидели Ирина и Аделина.
- От ты какая, с сердцем проблемы и пьёшь, да ещё и дерёшься. – Нагнетала Ирина.
- Да я тут не причём, я спала в этот раз, прошлый раз, да, я признала свою вину, а в этот раз ничего не делала. Настя материла меня вообще прям, знаете, как? А потом накинулась.
- А Настенька наша спит сейчас, да? Напилась, надебоширила, всех подняла и спит теперь спокойно. Молодец. Она мне ещё говорит: - «Я одна спать боюсь, у нас маньяк был, он напал на меня». Ага нападёшь на неё, она сама маньяк. У нас тут, знаете, маньяк был, ну, я рассказывала вам.
- Нет, не рассказывали. – Возразил я.
- Как, нет? Ходил, фонариком в окна светил. У меня в той комнате девчонка жила, где вот эти сейчас дебоширки живут. И она рассказывает: - «шторку отодвигаю, а там мужик стоит и смотрит в окно». Она главное его видит, а он не уходит, представляете, да, вот. А ещё в комнате вот в этой, где вы живёте как раз, девушка тоже жила у меня. Так он фонариком светил в неё, я говорю: - «а чего ты не закричала?» Она отвечает: - «напугалась так сильно, что оцепенела аж»… Ааааа! А потом на Горького, там в пансионате мне рассказывали, они думали это отдыхающий, заблудился и ходил в окна светил. А потом в гостевой дом перелез через забор и в ежевику упал, его достали оттуда. Представляете, да, в ежевику упасть. После этого не светит в окна больше. Да, вот, было у нас тут.
- Ну и дела у вас тут творятся. - Мы с Юлей хохотали, а Аделина тем временем очухалась и прихорашивалась у зеркала. – Упала, ушиблась, наверное? – Побеспокоился я.
- Да ушиблась.
- Каким местом ушиблась?
- Да вообще вся.
- Голову не ушибла?
- Голову, вроде, нет.
- Тебе, Аделина, надо спецодежду носить, раз ты падаешь постоянно. – Засмеялась Ирина. – У меня вон каска есть синяя, надо тебе её надевать. – У Ирины была строительная каска, в которой она замешивала курам отруби. Мы засмеялись, а Аделина пошла курить на улицу.- А, эта, как её? Малика, о! Куда делась? Она здесь не проходила. Аааа! Она, наверное, в окно сиганула, испугалась. Акыл! Посмотри, а, калитка изнутри или снаружи закрыта?
- Снаружи. – Через некоторое время появился Акыл с Каныкей и сиганул в свою комнату.
- Ну, она смылась значит, или в малине, во дворе сидит. Надо было банку ей дать, что она просто так там сидит, ага, малины бы собрала заодно. – Мы смеялись. – А вы заметили, да, они не смеются, вообще шуток не понимают, я про каску пошутила, а она и не поняла, да. – Ирина постучала к Акылу в дверь. – Эй, вы чем там занимаетесь, открывай Акылка. Мне хорошо здесь, меня вон Акыльчик охраняет, тут. Открывайте, чё вы там заперлись? – дверь отворилась. – Слушай Каныкей, что там произошло, а?
- Я не знаю, они ругались там… Дрались… Хэ-хэ. – Неприятно засмеялась Каныкей.
- Хэ-хэ. – Передразнила её Ирина. – Ты же там была, и ничего не видела и не поняла?
- Да.
- Что да?
- Не знаю… Давайте Завтра… А то, я, ну…
- Ладно давай. – Сказала Ирина и закрыла дверь. О, слышали? Не знает она ничего. А эта где? Точно в малине сидит, наверное, ну и пусть сидит. Главное Настенька наша спит, может ей воды отнести, а?
- Ага задобрить, что б на нас не кидалась. – Пошутил я.
- А у нас знаете, сосед дебошир жил, напьётся и занавески срывает посуду бьёт, ага, такой вот был. И как-то раз напился и к соседям туда пошёл, так он у них полтора часа носился по двору крушил всё, остановить не могли. А другая соседка наша, она трусливая такая, утром борща ему понесла похмелиться, да-а, чтобы задобрить его. Вот и мы Настеньку нашу также, может борща ей сварим? – Мы посмеялись ещё над Настенькой. Пожелали друг другу спокойной ночи и разбрелись по комнатам. Минут через двадцать пришла Малика, начала искать Каныкей.
- Где Каныкей? Тама что ли?
- Да, тамА. - Передразнила её Ирина. Я лежал и не мог заснуть у меня крутило живот, то ли от пива, то ли от кильки марки «За Родину». Каныкей с Маликой сидели во дворе громко говорили, вышел Фархат:
- Вы чё? Совсем, что ли. Чего вы тут сидите, идите вон в огород, там лясы точите. – Отругал их Фархад, но это не помогло они даже не пошевелились и тон не сбавили. Мне живот совсем скрутило. Я соскочил, надел шорты, майку и вприпрыжку побежал через весь двор в уборную. Проходя мимо Малики и Каныкей я услышал разговор краем уха.
- Ты хоть предохранялась? – Отчитывала Малика.
- Да, я чёта, не думала ни о чём…
   Проснулся на час раньше будильника от топота, голосов и музыки, полежал в кровати, проверил почту – ничего. Натянул шорты, майку, побежал в туалет, «наверное, всё-таки килька», мелькнула мысль в голове. На улице полным ходом шли обсуждения, Настя сидела на корточках под навесом, курила сигарету, зажав ее между указательным и большим пальцами:
- Вообще ничего не помню.
- Ты меня материла так, а потом кинулась. Из-за Балкарина своего наезжала на меня. – стояла уже свеженькая и накрашенная Аделина, как будто ничего и не было прошлой ночью.
- А где мой пиджак? В нём деньги все были.
- Не знаю, тебя Малика с Каныкей тащили.
- Мы тебя когда занесли, ты в пиджаке была, мы во двор тебя в пиджаке заносили. – Оживилась Каныкей.
- Блин, всё, я теперь целый месяц пить не буду, после такого. – Пообещала себе Настенька.
               
                Комната
- Здравствуйте. Проходите. Только не падайте, лучше здесь сразу упадите. – Поприветствовала нас Ирина, хозяйка постоялого двора. Она женщина крупного телосложения с длинным носом и грубым, почти мужским голосом. На руках она держала лысого, одноглазого пёсика (мексиканская голая собака), с вывалившимся на бок языком. – Это утюжок мой, поздоровайся утюжок. – Утюжок смотрел на нас своим одним выпученным глазом и периодически втягивал вывалившийся язык. А во дворе бегала другая собачонка по кличке цветочек с неменяющимся, тупым выражением на морде.
- Здравствуйте, ничего, мы многое повидали. – Поздоровался я. А повод падать действительно был. Во дворе сильно воняло тухлым мясом, куриным помётом и псарней.
- Это я курам взяла, в кафе уйгуры отдали. – Оправдалась за вонь Ирина, заметив на лицах отвращение, хотя мы его и пытались скрыть.
- А комната наша где? Можно посмотреть?
- Да, конечно, вот сюда проходите. – Ирина указала на дверь слева. На топчане под навесом сидел Фархат, он поздоровался, я ответил. В доме запах стоял ещё хуже, уличная вонь смешалась с сыростью, старьём и пропавшей собачей едой.
- Я только из Китая приехала, ещё не успела прибраться, не пугайтесь. Вот смотрите, я сначала хотела вам эту комнату дать, со стиральной машинкой, но все стираться будут и не дадут вам отдыхать. У меня есть ещё вот эти две комнаты. – Она открыла двери в комнату с диваном, кроватью и шкафом. Окно выходило во двор, где стоял смрад и сидели люди на топчане. – И ещё одна, я думаю вам она больше подойдёт. – Она открыла двери, напротив. Маленькая комнатка три на три метра с обшарпанными, криво выбеленными стенами и с окном на улицу, откуда тянуло свежим воздухом.
- Мы подумаем, вечером дадим ответ. – Сказал я после всего увиденного. Других вариантов у нас не было выбирать мы могли только между этими двумя комнатками.
- Пойдёмте, покажу вам где готовить можно. – Ирина вышла во двор, мы следом. Она показала засаленную электрическую плитку возле топчана. – Вот плитка, можете ей пользоваться. Душ смотреть будете?
- Давайте посмотрим, раз уж смотрим. – Попытался пошутить я, но шутка растворилась в густом запахе тухлого мяса. Душ был за домом, во дворе, к нему вела зацементированная тропинка, сплошь покрытая куриным помётом. Сама душевая была очень маленькой комнаткой, построенной посреди двора, с низким потолком. Душевая лейка прикреплена на уровне пояса, что очень странно. В трёх метрах от неё стоял деревянный туалет с открытой дверью и разил на весь двор перебивая вонь тлеющего мяса.
- Хорошо, мы до вечера подумаем и позвоним Вам. – Мне не терпелось покинуть этот ад запахов и сюрреалистичных построек. Мы распрощались и ушли, в носу оставался едкий запах Ирининого двора от этого казалось, что за нами тянется шлейф запахов.
   Мы сидели под навесом на топчане, курили сигареты и пили пиво. От вони Ирина частично избавилась, по крайней мере уже было терпимо, после литра пива и в дыму сигарет.
- Ну, как вы, устроились? – Подошла к нам Ирина.
- Пока не устроились, пиво пьём. – Я сделал большой глоток из пластиковой, двухлитровой бутылки холодного пива.
- Я вам там кровати сдвинула, видели? И тумбочку ещё занесла. Там одеяла, покрывала разные, выберите чем укрываться будете, кровать застилать можно.
- Видели, спасибо.
- Я вам чайник дам, пусть у вас там будет свой. Он правда переделан, шнур, подключённый напрямую, сгорел, я отдала и мне его переделали вот. – Этот чайник потом задымился и перегорел. Его схватил Фархат, отрезал ножом шнур и сказал: - «что это вы нам подсунули, тёть Ира?». Так мы остались без собственного чайника, но он был у нас первые пару дней.
- А я вы знаете, ездила отдыхать в Китай в этом году. Поехала со знакомой, а ей, представляете ничего не надо, -«это не буду, то не хочу», сидели в номере всё время, я вот так не люблю отдыхать, скучно.
- И что, вы ничего не посмотрели, нигде не побывали?
- Ну почему же, побывала. К Будде съездили, моя подруга кореянка, а они же буддисты.
- Ничего не буду, а Будду буду. – Пошутила Юля, но шутка улетела в темноту.
- Ага, она, знаете, вообще меня замучила. Поехали на залив искупаться, я разделась поплавала, думаю посидим на пляже, ну, как мы привыкли, да? А она сама, главное, не купается, не люблю, говорит, я из воды только вышла, а она мне - пойдём, говорит, в номер. Вот так вот.
- А как вода там, тёплая?
- Ой, да, тёплая, на улице жарко, в воду залезаешь и тоже жарко. Вообще мне, знаете, не понравилось и китайцы мне не понравились, они злые такие, вонючие и еда у них не вкусная, сладкая вся.
- Да вы, что? Прям сладкая?
- Ну, да. Вот всё, что они не готовят всё сладкое и мясо, и рыба. Ой, вы знаете меня моя попутчица прям замучила. Мы вот где жили, там был фуршет, еда бесплатная, ешь сколько хочешь, но выносить нельзя, а я смотрю все в пакеты накладывают и с собой, ну, я тоже так стала делать, ночью в номере кушать хочется ведь. Ну понимаете, да, полежать погрызть, что-нибудь. А она мне говорит, представляете: - «ты воруешь». Ну, что я там ворую? Ага, вот она вот так замучила меня.
- А жили с ней в одном номере?
- Ой да, ещё и спали в одной кровати. Там номер с двумя кроватями двухместный без окон был, представляете, ну, как это так без окна жить, ещё и духота такая. А с окном номер с двуспальной кроватью, вот мы и спали с ней вместе.
- Вам не понравилось?
- Вы знаете, нет, не понравилось. Я китайцев теперь не люблю совсем. Вот думаю теперь в Европу съездить может, я в Сербию хочу, когда-то была там давно, мне понравилось. Только там купаться негде, наверное, или есть? Ну, не важно. А вы где-нибудь были?
- Вот с Петербурга прилетели месяц назад. А до этого по средней Азии только ездили.
- А, ну и как там в Петербурге?
- Лучше, чем в Китае, судя по вашему рассказу.
- Ну да, ну да. Ну ладно, я пойду спать собираться, Утюжка надо покормить. – Ирина ушла за дом, ну, а мы пошли обустраиваться в комнатушке.
   Одеяла и подушки страшно воняли, в комнате тоже стоял неприятный запах. Мы выбрали одеяло менее вонючее, застелили постельное бельё. Я вспомнил, что у меня в рюкзаке есть ароматизированные палочки, достал, зажёг, стало легче. Возле выключателя была розетка, я включил в неё зарядку телефона, не работает, выключил свет, заработала, но лампочка стала моргать, как стробоскоп, очень быстро и очень ярко. На следующий день мы взяли удлинитель и протянули из прихожей себе в комнату.

                Настенька
- Привет Денис! Как дела? – Поздоровалась Ирина, проходя мимо моего магазина. Она как всегда была с ведром помоев для кур.
- Хорошо. Спасибо. Как Ваши? – Без особого интереса спросил я.
- Живём. Ко мне Настенька вернулась, на три дня попросилась.
- Это та самая, пьющая?
- Да, она самая. Тут вообще такое приключилось. Её муж приходил скандал закатил, её требовал, ага, говорит она у него две тысячи стащила.
- У неё и муж есть? – Удивился я.
- Да, нашла здесь, наркомана, ну, как муж, жила у него, после того, как я её выгнала. Мужик тут есть Валера, у него жена повесилась, вот он с Настенькой и зажил.
- Давно повесилась?
- Пару месяцев назад, да. Вот он видимо, чтоб одному не сидеть, Настю взял к себе.
- Жуть какая, а чего повесилась-то?
- Так он наркоман, она в долгах из-за него была в больших. Не выдержала и вздёрнулась. Двоих детей оставила. Вот у него наша Настенька и жила две недели. Он главное пришёл и кричит, - «Где жена моя?» Прикинь.
- Прикидываю. Теперь она у Вас живёт?
- Да, у меня. Через пару дней, говорит, в Каракол вернётся. Да, у неё мама пьющая, вот и она такая. Рассказывала мне, что у неё брат двоюродный в России, плохо ему там живётся с тёткой еёной, тоже бухает, наверное, так вот она деньги в кредит взяла, чтобы он сюда приехал. Как будто здесь лучше, ага, тоже пьют все. А мама её деньги эти пропила, главное, говорит за неделю пропила. Это как же пить надо, чтоб за неделю десять тысяч пропить, коньяки что ли пила. Они же, алкаши, самую дешёвую пьют и не едят ничего. Выпил, да спать. Так вот, она эти деньги приехала сюда зарабатывать, а сама пьёт, да ещё с этим спуталась.
- Бедная Настенька.
- Да, куда там, бедная, нормально ей, вон спит весь день сегодня, как ангелок. – Сказала и засмеялась Ирина. - Как торговля у вас? Рыбу покупают?
- Слабенько, туристов мало, после ареста Атамбаева многие уехали, а ещё много отменили брони и не приехали.
- Да, это вот они нам испортили сезон. А вино покупают?
- И вино слабо покупают. – Ответил я.
- Тебе надо было не рыбный магазин, а водкой на розлив торговать, вот где деньги.
- Ну и были бы у меня все алкаши тут. – Я махнул рукой. – Как-нибудь протянем уже до конца аренды.
- А потом чем заниматься будете?
- Не знаем пока, там видно будет.
- В Питер вернётесь или передумали?
- Хочется, конечно вернуться, но денег пока на дорогу не заработали.
- Ну, ладно побежала я домой, пока.
- До свидания.
               
                Петух
   Юля подхватила кишечную инфекцию, поднялась температура, ничего есть не могла. Заказали у Ирины петуха, чтоб бульон сварить. Принесла вечером в магазин петуха уже разделанного.
- Привет, Денис. Как торговля? – Поприветствовала Ирина меня и протянула пакет с петухом.
- Здравствуйте. Слабовато. Ответил я и взял пакет с тушкой.
- Мне повезло сегодня, Фархат петуха зарезал, у них оказывается, если убить кого-то, то грехи прощаются. Поблагодарил меня даже.
- Дикость какая, а ещё удивляются, почему в Америку его не пустили.
- А он в Америку собрался, что ли? – Удивилась Ирина.
- Он рассказывал, что у него сестра и мама там живут, а ему отказывают в визе.
- Ну, понятно. А этого помнишь? Чеченца? – Спросила Ирина.
- Помню, а он, что? Тоже зарезать надо ему кого-то?
- Не, он девчушку привёл, говорит дочка его, а сам с ней на одной кровати спит и в душ ходит с ней мыться. Она вообще грязная такая, неухоженная девочка, дикая совсем – видать, у неё мать тоже пьёт.
- А сколько лет ей?
- Четырнадцать вроде. Но мне кажется это не дочь его, ну. Как это так, мыться с ней ходить вместе.
- Прям Лолита Набоковская. – Усмехнулся я. – А почему чеченец? Он чеченец или воевал в Чечне?
- Он чеченец, и воевал. Сам сюда из Чечни приехал пять лет назад. Главное пять лет назад приехал, а дочери его здесь четырнадцать.
- А воевал на чьей стороне?
- На Чеченской, на стороне боевиков. Он рассказывал, как в окопах там они прятались, как бомбили их. Он приехал в Чечню к родственникам и его затянули, а потом контузило его, и он бежал. Главное, рассказывает к родственникам поехал, а говорит родственников нет у него, якобы он один совсем. Когда вы ко мне перейдёте?
- Когда у вас станет тише. – Я улыбнулся.
- Скоро все разъедутся, переходите ко мне, а то скучно одной. Вы магазин, когда закрываете?
- В конце сентября, так что перейдём скоро к вам.
- Ну и хорошо, я побежала, мне ещё помои для кур забрать надо. Пока.
- До свидания.
   Вечером сварили петуха, Юля отпилась бульоном, пришла в себя. Остатки бульона прокисли, и мы расстроенные вылили его. Больше решили с петухами не связываться.
 
                Возвращение
   В конце лета мы вернулись к Ирине, на этот раз она нам сдала комнату в своём доме, в котором до этого проживал Фархат с женой и детьми. Там было уютно, свежий ремонт из запахов только сырость, а ещё в нашем распоряжении была кухня со столом и стульями. Теперь мы могли есть не в комнате на кровати. Все постояльцы съехали, остался Чеченец и Настенька. В первый вечер после переезда мы решили пройтись по Чолпон-Ате -  городу-курорту, что-нибудь перекусить вкусного и искупаться на городском пляже. Но какой же ужас мы испытали, увидев летние кафе, слепленные из металлических каркасов, обтянутых баннерами. Мы шли по разбитой, узкой дороге усыпанной мусором, вдоль заборов из шифера и дувалов. Изредка встречались красивые гостевые дома с надписями на воротах – «номера ЛЮКС, с душем и туалетом». Ближе к берегу озера Иссык-Куль жилые дома закончились, и мы шли через рощу, с редкими деревьями и частыми пнями, усыпанную пустыми бутылками и бычками сигарет, вдоль дороги сидели Дунганские женщины в пуховых платках, вязали и продавали шерстяные носки. На пляже всё выглядело ещё печальнее, мусор валялся на песке, он даже плавал в воде. Плавать я передумал. Мы расстроенные пошли обратно, прошли мимо вяжущих носки женщин, встретили компанию пьяных мужчин, а на дороге компанию местных жителей, они сидели, кто на корточках, кто на стульчиках вокруг табуретки с жёлтым эмалированным тазом в котором лежали части барана, ноги, голова и внутренности, один из мужчин разливал водку по пиалам, а другой обрезал мясо с ноги, они, что-то очень громко обсуждали.
   Подходя ближе к нашему дому, голодные и в шоке от всего увиденного, мы услышали громкую музыку и пьяные крики.
- Это не у нас там пьянка? – Пошутил я.
- Ага, Ирина в разнос пошла. – Ответила мне Юля. Подойдя к воротам, мы встретили женщину, она светила телефоном и материла, видимо, находившихся во дворе, откуда и вправду доносилась музыка и крики. Войдя мы обнаружили двух женщин, Чеченца и Настеньку, танцующими и кричащими невнятные слова, из которых отчётливо слышны были лишь маты. Чеченец быстро напился и отключился, женщины разошлись. Мы сидели под навесом и курили, ещё не выветрился запах дешёвых сигарет и перегара, после гулянки. В калитку зашла Ирина с ведром помоев.
- Привет, а вы чего одни? Разогнали всех, что ли? – Спросила она.
- Нет они сами разогнались. – Ответил я.
- Ну вот неделю собирались попить, и так быстро разошлись. – Сетовала Ирина. – У меня соседка хотела с этим, чеченцем, познакомиться. А где он?
- У себя, наверное. – Ответил я.
- Напился сильно, да?
- Да, сильно. – Мы докурили и ушли ужинать к себе, после ужина вышли во двор, Ирина тоже вышла.
- Всё, уехал Чеченец, жена его увезла. – Отчиталась Ирина. – Остались мы одни, вы, да Настенька, ой, когда уедете, мне совсем скучно будет, не люблю быть одна. Раньше, когда я пила, всегда весело было, а вот уже как два года не пью. – Ирина налила себе чашечку кофе. – Вот уедете вы, как я буду тут одна? Ну, ничего месяц продержаться и брат мой приедет. А когда приедет, знаете, придётся готовить ему, а ещё он мне сказал, что по помойкам лазить меня не пустит, а как мне кур кормить? Придётся зерно покупать, а у меня их шестьдесят штук, оказывается, это хорошо ещё, что кошка их потаскала летом, помните я травила её?
- Помню, отравили в итоге? – Спросил я.
- Нет, живучая, я её рыболовными крючками накормила и подохла она.
- Ужас какой, не жалко вам её? – Сказал я.
- Жалко конечно, а меня не жалко, двенадцать цыплят утащила.
- Не утащила было бы сейчас семьдесят два цыплёнка. – Я усмехнулся.
- Да, спасибо кошке. – Добавила Ирина. – Слушай, а я вот травила кошку, а вдруг я отравила утюжка, а? Я ведь во двор бросала колбасу с ядом, а он лазил там везде.
- Может и так. – Тихо согласился я с ней. – Переживаете из-за утюжка?
- Ой, да, сильно переживаю, когда он умер я так плакала, хотела даже в запой уйти, но сдержалась. Это такое горе для меня, он же мой единственный друг был, но ничего, я нового купила. Видели, да?
- Да, видели, тоже утюжком назвали?
- Не знаю, как назвать его, Утюжком, как-то жалко называть, ну, какой он утюжок. Но пока утюжок кличу его, да. 
- Вы зимой не сдаёте комнаты? – Спросил я.
- Эти нет, а в дом пускаю иногда, скучно ведь одной. Вот у меня жила одна, представляете подхватила заразу какую-то, прописали ей свечи, она меня спрашивает: - «куда их вставлять эти свечи», я ей говорю куда трахаешься, туды вставляй. А она представляете, лежит вечером на соседней кровати, я её в дом пустила, морозы были, и она вот так одеяло откинула, лежит, ноги раздвинув и говорит мне: - «посмотрите тёть Ира, туда её?».
- Кошмар какой. – Сказала Юля.
- А, да, ужас, вот оно мне надо таких пускать, но скучно одной.
- Ну, да, тут не соскучишься. – Ответил я.
- Ой она потом мазать стала кремами всякими. «Для здоровя», говорит, один раз взяла крем мой для лица, мне дунганки подарили и туды себе, представляете?
- Ну и истории у Вас. – Я засмеялся.
- Ага, а потом сижу на кухне кушаю, она выходит в трусах, а у неё пакетик торчит из трусов. Я ей говорю, компресс сделала, что ли? А она отвечает: - «это чтобы не испачкать кремом». Ой, для «здоровя» у ней всё это было. Ладно давайте спатачки.
- Спатачки? – Улыбнулся я.
- Да, это вот соседка тут у меня так говорила: - «хлеб с маслой» и «спатачки». Ну, ладно ещё историю на ночь и спатачки.
- Ой страшные у Вас истории, мне потом это всё сниться будет. – Пошутил я.
- Ничего, это жизнь. – Засмеялась Ирина. – Жила у меня в общем баба одна, в той комнате, где вы летом жили, Офелия себя называла. Сын у ней был, одиннадцать лет ему было. Она, главное, когда заехала ко мне жаловалась сначала, что спать ей мешают, трахаются все, кровати скрипят, а потом, когда все разъехались мужика водить стала, Ильич его называла.
- А чем она занималась? – Спросил я.
- Посуду мыла в кафе. – Ответила Ирина. – Ну, так вы слушайте, стала этого Ильича водить и представляете, трахалась с ним там ночью, а рядом сын лежал, да так орала, я аж в доме у себя слышала. А он, сын то её, видел и слышал всё это. Каким вот он вырастет, когда мама вот так при нём.
- Ну, это травма конечно для ребёнка.
- Да, он же понимает уже всё, ладно если бы маленький совсем был, а тут уже знает всё и видит как мамка с мужиком. А я её значит спрашиваю: - «а чего это ты с ним, с Ильичом с этим?», а она говорит: - «Трахается он хорошо, никто меня так не трахал ещё». У них вообще, знаете, у кого в голове не хватает они все на сексе повёрнуты. Я вот Настеньку нашу тоже спросила, чего это она с наркоманом этим якшается, она мне и говорит: - «А знаете тёть Ира, какой он в постели хороший», слышали, да? В постели хороший, что ей там знать ещё про постель, а? В её-то семнадцать лет, вот такая молодёжь. Ну, ладно, давайте спатачки.

Иллюстрация: Юлия Юдина