Листая старые журналы 68

                               
                СОФИ ЛОРЕН


  «Лёня увидел в кино Софи Лорен. Он долго не мог уснуть ночью. А часа в два подскочил от одной мысли. Мысль была такая, что он натянул ха-бе, сапоги, и мимо задремавшего дневального прошёл в бытовую комнату. С собой он нёс авто-ручку и тетрадь в клетку. Лёня писал долго. Напротив висело зеркало, он хмурил брови и смотрел на себя твёрдым взглядом. За окном стало светать, когда он поставил точку и перечитал письмо.
«Уважаемая Софи Лорен!
Простите, что я обращаюсь к вам без отчества. Не знаю его, поэтому. Вечером мы всей ротой смотрели кинофильм. В нём я увидел вас. С тех пор не могу думать ни о чём. Письмо я пишу ночью. В казарме все спят, а я не могу, всё думаю о вас. Вам, наверно, много кто пишет. Но если вы не очень заняты на съемках, то пришлите фото и роспись на обороте.
С солдатским приветом, или, как у нас говорят, жду ответа, как соловей лета.
Леонид. Ещё чуть не забыл. Пришлите ответ до востребования, а то старшина проверяет письма».

  В увольнении Лёня побывал на почте и выяснил, как отправлять письма за границу. Когда он наклеивал марки на конверт, то услышал:
– Ничего себе марок – на три пачки папирос!
Сзади стоял Студент из их отделения. Лёня прикрыл конверт рукой. Но Студент, мигая глазами за стёклами близоруких очков, забубнил:
– Ну, чё ты, Лёх? Ну, покажи, чё ты? Да никому я не скажу, ну, Лёха, ну, чё ты?..
И Лёня показал ему письмо. Он сказал, что покажет и ответ. Он уже подсчитал, что если до Москвы идёт пятеро суток, а из Москвы авиапочтой до Рима сутки, и если Софи Лорен сейчас дома, то самое большое через полмесяца должен прийти ответ. Студент молча кивал во время Лёниных рассуждений, кашлял и прикрывал рукой свой губастый рот.

  Вечером Лёня увидел у себя на койке сложенный лист бумаги. Там было написано:
«Уважаемый Лёня!
Я получила Ваше письмо и почувствовала, что тоже люблю Вас. Правда, я нё видела Вас в кино, но говорят, что Вы самый красивый пацан после Мастроянни. Я скоро пойду в отпуск и приеду в Вашу часть, чтобы встретиться с Вами.
До свидания. Нежно целую тебя, малыш.
Твоя Софи».
Ниже была обведена карандашом какая-то лапа и приписано: «а это моя ручка, милый. Всегда с тобой».

  После этого Леню стали звать «Уважаемая Софи Лорен», затем просто «Лоретта» и, наконец, «Софин друг».
Лёня порвал на Студенте гимнастёрку и получил за это два наряда. Старшина, прохаживаясь перед строем, останавливался теперь перед ним, оглядывал с головы до ног, хмыкал и начал чаще отпускать в увольнение. Студент после отбоя задумчиво говорил:
– Брижитт написать, что ли? Ещё и отпуск дадут...

  Прошел месяц, два, про Ленино письмо уже никто и не вспоминал, но звали его по-прежнему: Софин друг. Даже Студент перестал строить предположения и сказал однажды:
– Ну, чё ты, Лёх, шуток не понимаешь, что ли? Ну, дай закурить, ладно, чё ты...
Но Лёня закурить не дал, а так посмотрел на Студента, что тот отошёл.
Лёня и сам уже не верил, что Софи Лорен ответит ему. Себя он успокаивал тем, что письмо затерялось в дороге или его не пустили органы. Иначе думать он не мог. И вот однажды, когда старшина перестал уже отпускать его в увольнение вне очереди, а в нарядах по кухне он безнадёжно застрял в посудомойке из-за нежелания спорить и чего-то добиваться в своём положении, когда его коллекция журнальных вырезок достигла полноты солдатского альбома, он пошёл в очередное увольнение.

  Обратно он примчался через полчаса. Бледный и очень тихий, он подошёл к Студенту, который сидел на табуретке и подшивал свежий подворотничок, и щелкнул его по макушке.
– Ну, ты, чё ты... – сказал Студент и поднял глаза.
– Получил, – шёпотом сказал Лёня.
Студент сразу понял.
– Врёшь!.. – тоже прошептал он.
– А вот! – торжествующе помахал Лёня конвертом. – Видал? Италья!
На цветном фото по-русски старательно было написано:
«Моему русскому солдату.
Софи Лорен»

Александр ОБРАЗЦОВ
(«Нева», 1988, № 9)