Хозяин слова. Глава 2 Танька

Предыдущая глава 1. http://www.proza.ru/2019/12/16/1669
В полном соответствии со своим именем, Кира обожала, когда ее хвалили. Она не отличала неприкрытую лесть от  действительного восхищения. Но , надо признать, что близко к себе Кира  подпускала немногих, а мнение остальных, в этот круг не допущенных, ее интересовало мало. Я был допущен и уже почти два года всячески пытался привлечь внимание  к своей персоне, но пока безуспешно. Дело в том, что в нашей тусовочной компании было категорически не принято уводить девочек у приятеля. Пока девушка сама не заявляла, что у нее все кончено с тем или иным парнем, любые домогательства с чьей-либо стороны считались недопустимыми. В какой-то степени, это было странно для времени, когда и к нам, в Союз, где никогда не было ничего похожего на секс, добрались отголоски западной сексуальной революции, стали появляться «шведские» семьи, а в любом баре можно было снять девочку  на ночь. Но наша компания оказалась  не подверженной этому влиянию, и мы твердо знали, что у друзей девочек-мальчиков уводить нельзя.
 А Кира уже давно и, кажется, надолго была привязана к Сашке Барабанову. На самом деле, фамилия Сашки была Зотов, но, кажется, не было на Невском человека, который бы не знал, что Сашка - стукачок, то есть в просторечии «барабан».  Иногда про это забывали. Но погоняло постепенно превратилось в фамилию.  Бог его знает, кому и на кого «стучал» Сашка, но народ не забыл, как его вместе с еще десятком других «плановых» повязали на «орбите». На следующий день Сашка снова, как ни в чем не бывало, пил кофе в «Сайгоне», а все остальные пошли по этапу. Но Киру, похоже, это не смущало. То ли она уж очень сильно к нему привязалась, то ли он чем-то неведомым для нас сумел подчинить ее своей воле, хотя девочка она была независимая и своенравная. Вообще, Кира  была достопримечательностью не только «Сайгона», но, пожалуй, Ленинграда в целом. В те давние годы еще трудно было встретить в Союзе чернокожего ребенка, а Кира была именно такой: не очень темной, но однозначно не белой. Это был тот редкий случай, когда чернокожий папочка из Верхней Вольты, сделав русской девушке ребеночка, не исчез на просторах африканского континента, как это обычно случалось, а натурализовался, закончил медицинский институт и жил с Кириной мамой уже около двадцати лет, воспитывая  еще и Кириного младшего братишку. Кира, к счастью, ничего, кроме цвета кожи да кучерявых волос от папы не унаследовала – ни толстых губ, ни приплюснутого носа.  Мама у нее была красавица – не зря когда-то из-за нее в общежитии института в драке зарезали двоих студентов из Дагомеи и одного из Мали.
Высокая статная  с длинной шеей, бровями вразлет, обалденной сияющей кожей, огромными серо-голубыми глазами, торчащей вперед плавно покачивающейся в такт шагам грудью, длинными рыжими волосами с «завлекунчиками» у каждого уха, она и сейчас, почти в сорок лет могла свести с ума любого мужчину. Я несколько раз бывал у Киры дома, и каждый раз выходил оттуда весь взмокший и разбитый.
 Внешне Кира была копией мамы, но так загоревшей на солнце, как будто ее покрыли тонким слоем коричневой краски. Волосы у нее были не рыжие, но темные, закрученные в спиральки.

 
– Кстати, папулю ее видели? Он что, лучше Сашки?  – страшнее в десять раз, вот уж точно горилла! А какую телку отхватил, мамку Киркину!
 Мы были вынуждены признать Ингину полную правоту.

В тот год я вернулся с очередной «целины». Мы, наконец, достроили и сдали трехэтажное здание школы-интерната в городе Степняке Кокчетавской области. Получили немалые, по тем временам и  нашим меркам, деньги. Лето в Казахстане выдалось жарким, и я приехал загоревшим настолько, что, вероятно, мог соперничать цветом кожи, если не с Кириным папочкой, то с самой Кирой точно. За три с лишним месяца волосы у меня отросли почти до плеч и сильно выгорели на солнце. Плюс к этому последний месяц я провел на сборах в Краснодаре в составе сборной «Буревестника», где был включен кандидатом в сборную республики. Всем сборникам по штату был положен спортивный костюм – голубая шерстяная «олимпийка» с гербом Союза на груди и  крупными буквами «СССР» на спине. Члены сборной получали такие костюмы бесплатно, а мы-кандидаты должны были их выкупить по льготной цене. Учитывая, что на черном рынке такие костюмы продавались по бешеным ценам, я не без оснований считал, что мне повезло.
После многомесячного отсутствия мне не терпелось снова пройтись по знакомым местам, пообщаться с ребятами, постараться поскорее вынырнуть из дурмана раскосых казахских глаз моей степнякской подружки Жакен Хайдаровой. За три года работы в Степняке Жакенка так привыкла к моим ежегодным приездам, что никак не хотела расставаться – ревела белугой, просила не уезжать, клялась, что непременно приедет в Ленинград познакомиться с моей мамой:
–Я ей понравлюсь, вот увидишь!– и требовала, чтобы я поклялся в том, что буду ждать ее приезда. Я, разумеется, обещал. Она сжимала свои широкие скулы и сквозь слезы грозилась зарезать и меня и себя, если я ее не дождусь.  Это было в ее характере – решительная, смелая, волевая. Она меня сама и в степь от костра увела в первый год нашего знакомства и до самого утра пела мне на ушко что-то на казахском, непонятное, но красивое.
 Но Степняк и Жакен были далеко на юге и далеко в прошлом. А я был здесь среди знакомых улиц и домов. Первым делом я пробежался  по Старо-Невскому до «Ханоя» на углу Суворовского,  но там никого из знакомых не оказалось. Потом заскочил в бар в «Октябрьской» Посидел полчасика, бармен Валентин сделал мне чашечку кофе и пятьдесят коньячку,  а аппетитная барменша Анечка угостила в придачу тарелочкой орешков, как долгожданного постоянного посетителя. Я сбегал к метро и купил для нее три георгина. Получил за это смачный поцелуй и обещание непременно повторить этот поцелуй в будущем. Но Анькины обещания не стоили и ломаного гроша. Майор Вася Травников, а в будущем генерал Травников был препятствием непреодолимым для простого студента, вроде меня.

 Поэтому я продолжил свой вояж по Броду. За целинно- тренировочный сезон я соскучился по хорошей солянке, но в сосисочной была огромная очередь и , сев на троллейбус, я доехал до Литейного, перешел на другую сторону Невского и зашел в кафе-«Автомат», именуемое в народе «Гастритом» на углу Рубинштейна. Солянка здесь была не хуже, вот только есть ее надо было стоя. Кроме того подавали солянку в металлических мисках, которые было трудно донести до стола – так они были горячи.  Мне удалось найти свободный поднос, я поставил солянку на стол и пошел за ложкой и хлебом. Вернувшись к оставленной солянке, я обнаружил, что ее с бешеной скоростью, обжигаясь и отфыркиваясь, уминает мужик в теплом, не по сезону, коричневом демисезонном пальто и повязанном вокруг шеи зеленом шарфе. От него пахло так, что этот запах служил ему лучшей защитой от моего возмущения. Это надо было видеть! Он не нес ложку ко рту. Он метал ее содержимое, то есть мою солянку, прямо из  миски в рот, торопясь скорее закончить с выпавшим на его долю счастьем сытного обеда. Ни слов, ни злости у меня не нашлось. Я только взял его за волосы и ткнул мордой в миску, рассчитывая, что уже потом, когда он возмутится, во мне проснется злость и я смогу от всей души врезать по этой физии. Но мужик перенес погружение в солянку стоически, только ложка замелькала еще быстрее. Потом он поднял голову, опасливо скосил на меня один глаз и спросил
– Это твоя была солянка? Извини, есть очень хотелось.– и добавил:
–Не бей меня, пожалуйста, солянку же не вернешь.

Поскольку это было справедливо, а ущерб в пятьдесят копеек для меня на данном историческом этапе значения не имел, то я просто пошел и взял еще одну порцию. Отнес ее на стол, а вернувшись заметил около своей миски все тот же зеленый шарф.
–Убью гада, решил я, но подойдя ближе увидел, что мой незнакомец обоими локтями прикрывает мою миску от еще двоих аналогичного вида и запаха граждан, которые пытались сдвинуть его в сторону с явно видимой целью завладения моей солянкой. Недолго думая, я отвесил по аккуратному апперкоту обоим, и оба тихонько опустились на пол под стол.  Апперкот, в отличие от джебов, свингов или хуков хорош тем, что не отбрасывает человека в сторону, а просто заставляет его щелкнув зубами,  и вскинув голову, аккуратно или не очень , но осесть на месте. Это очень удобно в местах скопления народа, когда, во-первых, отлетать человеку некуда, а , во-вторых, не хочется привлекать особого внимания  к полету и падению клиента.
–Тебя как зовут?– поинтересовался я у моего защитника.
–Степа я.
–Молодец, Степа! Окажи мне еще одну услугу – выволоки, пожалуйста, это дерьмо на улицу пока менты не набежали и шорох не начался.
–Сделаем! Щас еще ребят кликну.

 И действительно, откуда ни возьмись, нарисовалась еще парочка похожих личностей, которые споро выволокли из-под стола отдыхавших после моих апперкотов собратьев и, по-моему, умело, почти незаметно обчистив им карманы, волоком подтащили к дверям и выкинули на улицу. «После недолгой панихиды тело покойного было предано земле»
 Теперь уже ничто не мешало мне самому , наконец, вкусить соляночку. После наших студенческих обедов в стройотряде, в основном, состоявших из гороховых супов без мяса и гороховой же каши без масла солянка показалась мне замечательной. Хлеб, щедро намазанный горчицей и круто посыпанный солью, являлся великолепным дополнением к первому.
Довольный обедом и собой, но, все еще пребывая в неудовлетворенном состоянии ввиду отсутствия кого-либо из друзей, я неспешно добрел до угла, перешел Литейный и оказался у знакомых дверей. Поскольку все угловое  здание занимал ресторан «Москва», когда-то принадлежавший  княгине Шаховской, а затем бывший гостиницей Ушакова с тем же названием, то вполне логичным выглядело народное название «Подмосковье», которое получило недавно открывшееся кафе на первом этаже с входом с угла. Через некоторое время, в период Вьетнамской войны «Подмосковье» превратилось в самое, вероятно, на тот момент, популярное в Ленинграде место встреч интеллигенции, поэтов, артистов и прочей богемы – кафе «Сайгон» Здесь я неоднократно встречал Бориса Гребенщикова, Костю Кинчева, Евгения Рейна, моего тезку Шевчука. Захаживали в это кафе и многие другие выдающиеся люди, например: Бродский, Довлатов, Смоктуновский и совсем мне тогда неизвестный Виктор Цой, поклонения которому я как не понимал, так и не понимаю до сих пор. Я толкнул знакомую дверь и вошел.  Несмотря на то, что формально в кафе курить запрещалось, здесь как всегда, плавали сизые густые облака табачного дыма. В первом зальчике стояли столики и стулья, здесь обычно сидели все известные личности – поэты читали стихи, музыканты иногда пели или играли. Я прошел вглубь помещения, где обычно и тусовались мои приятели. Но ни у круглой стойки, ни на широченных подоконниках не наблюдалось никого,  с кем бы мне хотелось в данный момент общаться. Попались на глаза несколько не очень хорошо знакомых ребят, подскочил известный побирушка по кличке Шея:

–Юрка, купи кофеечку!–аскнул он.  Было модно вставляить в разговор английские слова. Иногда искаженные до неузнаваемости. Герла, шузы, аскать, дринкать, пикапить  и тому подобное.
–Ты смотри, даже имя вспомнил. Ну, да я сегодня имею право быть добрым. Когда-нибудь. глядишь, и зачтется. На тебе «на прайс»
 В конце семидесятых я случайно узнал, что Шея сел за валюту, и  его зарезали где-то в лагере.
–Слышь, Валерка. - У меня тоже сработала память и я вспомнил настоящее имя Шеи. А Киру не видел и остальных наших.?
–Сегодня здесь не было никого, но я вчера и еще третьего дня их всех видел в «Эльфе».
–Это уже что-то. Но уйти из «Сайгона", не выпив лучшего в городе кофе?! Э-э, нет.
–Там кто сегодня, Стелла или Гриша варит?
–Стелла–ответил Шея –. Давай и тебе возьму. У меня в очереди кореш стоит.

 Я дал ему рубль и попросил принести мне маленький двойной. С удовольствием выкурив папироску под кофе, который, как всегда у Стеллы, был неподражаем, хотя считалось, что Гриша варит лучше, я отправился в своего рода филиал «Сайгона» на Стремянной – кафе «Эльф», которое публика освоила, когда «Сайгон» был на ремонте. Но не доходя до кафе, около Эльфийского садика был чуть не сбит с ног буквально вжавшей меня в решетку сквера Кирой.

–Юрка, как я рада.– Не знаю уж, где кончалась ее радость и начиналось обычная женская хитрость, но я с удовольствием стоял не шевелясь, прижатый Кириными близняшками к решетке. Кирка, как всегда, была великолепна. Одетая под хиппи, в недостижимых для нас настоящих «левайсах» с красивым необычным хайратником  в волосах, с холщовой сумкой-мешком через плечо, на которой красовался портрет Демиса  Руссоса , в кожаной лайковой коротенькой курточке на молнии, которая явно не выдерживала напора наполнявших ее Кириных буферов. Волосы на этот раз были заплетены в бессчетное количество тоненьких косичек, создававших на голове чрезвычайно сложный, но очень оригинальный узор.


Иногда она носила прическу а-ля Анджела Дэвис , но чаще просто заплетала из этих проволочек-пружинок толстенную косу, которую перебрасывала вперед, на грудь. А грудь у Киры, должен я признаться, была не меньше, если не больше, чем у мамочки. Я всегда с трепетом расходился с ней в дверных проемах. Есть такое английское выражение sweater girl, которое обычно переводят, как пышногрудая девица в обтягивающем свитере или кофте. Но это литературный перевод. А на слэнге, мне кажется, перевод значительно точнее.  Поскольку слово sweat означает  пот, потеть, откуда и происходит слово свитер, то есть то, что заставляет потеть, то в просторечии под sweater girl  подразумевалось – девушка с грудью,  один вид которой заставляет вспотеть. Кира именно такой и была! Как Сашке удалось ее захомутать – сие покрыто мраком неизвестности. Деньги у Сашки водились, так как он приторговывал «планом» и, говорили, перепродавал шмотки с фарцовки. Но Кира и сама не сильно нуждалась в средствах и всегда была кредитоспособна – родители ни в чем ей не отказывали, одевали с иголочки, тем более, что папочка всегда мог спокойно посещать «Березку» и законно покупать там шмотки на присылаемые ему родственниками с Родины доллары и франки
 



–Слушай, а ты прямо такой хорошенький, загорелый, и олимпийка тебе к лицу. – Кира была сама доброта и лучилась неподдельной искренностью.
–Взяли в сборную?
 Я совру, если скажу, что мне не было приятно ее внимание.  И то, что она помнит о моих спортивных проблемах, хотя никогда не одобряла моих занятий боксом, считая это варварством и дракой.
–Что за удовольствие друг другу носы на сторону сворачивать да фингалы под глаз подвешивать?

Кира , наконец, к сожалению, отпустила меня. отстранилась . оглядела с ног до головы оцениваюшим взглядом.
–Кабы не Сашка, пожалуй, я могла бы и влюбиться. Пойдем скорее, ребята все здесь в садике и обрадуются. - Она потянула меня за собой.
– Погоди, Киронька, погоди, девочка. Я заскочу только в «Эльф», возьму шампусика и пирожных. - Это кафе было филиалом ресторана «Невский» и пирожные разных видов здесь всегда были свежайшими и очень вкусными.
–Э, да ты не только красив, но еще и богат! Кира стрельнула глазками, заулыбалась. Чмокнула меня в щечку вполне по- братски или правильнее будет по-сестрински? и упорхнула в  глубину скверика, где на дальних скамейках смутно угадывались абрисы и доносились голоса сидящей там публики.
Я взял в кафе бутылку полусладкого, как любила Кира и  бутылку брюта , который обожали Сева с Ингой и набрал десяток разных пирожных: эклеров, буше, трубочек и корзиночек и с величайшим трудом удерживая бутылки под мышкой, поковылял вслед за Кирой.
 Вся публика действительно была там, расположившись на двух,сдвинутых  друг напротив друга, скамейках. Сева с Ингой, которая тут же подлетела и многократно расцеловала меня, измазав в ярко-красной помаде мне всю мосю, Сашка принял у меня бутылки, норовившие выпрыгнуть из рук, мы с ним и с Севой обнялись. Подошла и Нинка Гаранина, которая, кажется, обижалась на меня, что я никак не обращал внимания на ее знаки внимания, временами весьма откровенные. Но как-то все не случалось ситуации…
А еще среди знакомых мне лиц вдруг я заметил длиннющие ярко - медные волосы, обрамлявшие детское, или точнее младенчески хорошенькое  кукольное личико, на котором, как два изумруда светились зеленые кошачьи глаза. В скверике было уже довольно темно, но на Стремянной и на Дмитровском светилось множество огней в домах и уличных фонарей. Так что создавалось полное впечатление, что эти глаза, как катафоты, отражают лучики света.

Видимо, я на мгновение выпал из реальности, так как Кира, обняв за плечи и притянув к себе, чмокнула меня в щечку дружеским поцелуем и, рассмеявшись, воскликнула:
– Милый, вернись, я все прощу! – И обращаясь уже ко всем ребятам, добавила:
– Что я вам говорила! Среагировал! Да еще как! Как спаниэль стойку сделал, разве что лапку не поднял. Знакомься, это Танюшка – наша новая подружка, а вообще-то сокурсница моего брата по универу. – Кира, взяв меня за руку, подвела к сидящей девушке.– Только имей ввиду – ее нельзя обижать, с ней нельзя крутить легкомысленные романы, и вообще – не вздумай в нее влюбиться – я тебе этого не прощу.
С каждым шагом, приближавшим меня к Тане, я все глубже погружался в сияние этих изумрудов, мне все больше хотелось зарыться в эти рыжие, такие шелковистые на вид волосы, прильнуть к ярким, будто нарисованным, слегка пухлым, словно покусанным губкам цвета коралла.
К моему удивлению, девушка не встала при моем приближении, а сидя подала мне маленькую прохладную ладошку с крошечными, как у ребенка розовыми ноготками. Я «галантерейно» припал на одно колено, взял эту игрушечную ручку, прижал к губам и долго не отпускал, наслаждаясь запахом свежей девичьей кожи и чувствуя биение пульса на запястье.
–Слышь, ты, Казанова! Кажется, у меня появилась конкурентка, привела на свою голову! – Кира шутливо, но с некоторой долей обиды смотрела на меня.
–Ну, а у меня теперь совсем не осталось шансов.– У Нинки в голосе слышалось  разочарование.
«Да у тебя, дорогуша, их никогда особенно и не было» – вслух я, разумеется этого не сказал, так как Нинка была хорошей девочкой, обижать которую было не за что. Да и не привык я хамить девчонкам без особой нужды.

– Танечка, рад Вас видеть в нашей компании. Надеюсь, что мы Вам понравимся. –  Я сказал «мы», но подразумевал, конечно, «я».
С детской непосредственностью последовал ответ:
– Вы мне все очень нравитесь, и ты в том числе, если, конечно, не съешь мою руку. Она мне  еще пригодится.– Я обнаружил, что продолжаю держать ее ладошку около губ и с сожалением ее. отпустил
– Танечка, ничего, если я буду тебя так называть, не обидишься?
– Ради бога, она покачала головкой.
– Танечка, – повторил я.– У тебя ручки холодные.– Я одним движением стащил с себя олимпийку. - Она шерстяная, будет тепло. На, надень, пожалуйста, согрейся моим теплом.
 Я ожидал вежливого отказа, но, к моему удивлению, Таня не стала ломаться, а спокойно натянула на себя мою гордость. И тут я понял, что напрасно взял костюм на размер меньше, чтобы свитер обтягивал грудь и плечи. Плечи, разумеется, у Таньки были поуже моих, а вот грудь оказалась неожиданно такой полноразмерной, что герб на груди как-то совсем потерялся в ущелье между аппетитными холмами.
– Вот этого я и боялась! – Кирка с несвойственным ей выражением грусти следила за этой сценой.
– Повторяю, не вздумай Таньку обидеть – зарежу! Ты меня знаешь!
Это было серьезное предупреждение.
–Киронька, когда это было, чтобы я женщин обижал?! Я же  вас всех обожаю! Вы же самая большая на свете радость. Слаще вас же ничего нет. Даже эти пирожные не могут с вами сравниться.– Я быстро вскрыл бутылку шампанского, Сева, тем временем, уже притащил от ближайшего автомата с газировкой два граненых стакана. Я налил в каждый до половины и передал Кире и Таньке.
–Ну, вот. Уже начал спаивать девочку. Кира гнула свою линию, направления которой я никак не мог понять.
– А я спиртное вне дома не пью – Таня отвела мою руку со стаканом. - Боюсь, что могу упасть. - Я с удивлением  и явным непониманием смотрел на нее. Танька, выдернула откуда-то сзади, из-за скамейки, костыли, с трудом сползла со скамейки и обвисла на костылях, едва касаясь ногами земли.
–Видишь, я и так еле стою, а если упаду, то встать – проблема. Без помощи не смогу. - Она не жаловалась, она объясняла и расставляла все по своим местам.– Она с трудом, опираясь подмышками на костыли проковыляла два метра и тяжело опустилась на соседнюю скамейку, можно сказать, продемонстрировав всем, а, похоже, мне персонально, свои проблемы. Ее ноги не шли при этом, а фактически висели в воздухе. Передвигалась она исключительно за счет силы рук, лишь на мгновение, касаясь обеими ногами одновременно земли. Ноги были странно вывернуты в бедрах, как будто росли не вниз, а в стороны.
– Танечка, не надо. Это не стоит того, чтобы напрягаться сверх меры.  Я понял, что тебе трудно и  что ты с этим мужественно живешь. Раз ты здесь гуляешь с друзьями, раз учишься в университете – значит ты молодец!  А шампусика мы с тобой непременно выпьем! Надеюсь, что как-нибудь пригласишь в гости или наоборот  меня осчастливишь своим посещением. Торжественно клянусь, я повернулся к Кире: – не обижать, не приставать, не спаивать.
– Ох, врун, болтун и хохотун!  - Так я и поверила. Танька, не верь ни одному слову  этого искусителя .– Вот никогда не думал, что Кира может выдавать цитаты из Высоцкого.– Что-что, а лапшу на уши он вешать умеет. И оглянуться не успеешь, как вся в лапше, а он весь в белом!
–Киронька, ну, зачем ты меня позоришь, что тебе-то плохого я сделал? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, родное сердце. Если бы не этот бритоголовый, который вечно ошивается  рядом с тобой, я бы уже давно тебя съел и коньячком запил.
–Я тебе съем! - Барабан мгновенно отреагировал и показал мне огромный кулак.
 Тем временем закончилась и вторая бутылка шампанского, Сева принес еще одну, потом и я снова сбегал, потом Сашка решил тоже не отставать. Кажется, в итоге все немного набрались. Нинка, видимо чувствуя, что она выпадает из обоймы, слиняла домой, сославшись на то, что у нее дома ребенок. Это действительно было так. Нинка недавно разошлась с мужем и осталась с двухлетней дочкой на руках. Правда, ей всегда помогала родная младшая сестра, которая безотказно сидела с малышкой, бегала за кефиром в молочную кухню, стирала пеленки и ползунки, давая Нине возможность попытаться заново устроить свою жизнь. Деньги бывший муж платил исправно, но на личном фронте у Нины ничего не выходило. Не знаю, может при ближайшем рассмотрении она и не была такой мягкой, как казалась, но все парни, которые сходились с ней поближе, как-то очень быстро исчезали после нескольких свиданий. Я даже не исключаю, что была в этом и доля моей вины. По крайней мере, сама Нина неоднократно именно на это весьма прозрачно намекала. Но я к ней никаких чувств не испытывал, а интуитивно понимал, что стоит мне подпустить ее ближе, приласкать, как потом будет не вырваться из цепких объятий.
Танька тоже засобиралась.
–Танюша, ты не против, если я поймаю тачку и провожу тебя?
–Ты что наследство получил?
–Нет, слава богу не наследство, но зарплату за три месяца целины и оплату за месяц сборов причем по штату кандидата в сборную с компенсацией за питание. А кроме того еще успел заскочить в деканат и получить степуху  за все летние месяцы.  Так что могу себе позволить отвезти тебя в любую точку Ленинграда.
– Тогда вези, если это не ударит больно по карману.
– Не ударит, и мне будет приятно.
Я быстро выскочил на Марата и почти сразу тормознул такси.
Таня с большим трудом вкарабкалась внутрь, отталкиваясь руками от сиденья, а я, открыв противоположную дверцу, всячески старался подтянуть ее подальше, тщетно пытаясь при этом не слишком явно водить руками по ее телу. По-моему мне не очень это удавалось, но на мои многократные «Извини» и «Прости», когда мои руки вольно или невольно касались ее обалденных грудей, Танька только хихикала «Не бери в голову!»
Ехать нам оказалось далеко. Танька назвала улицу, о которой я, гордившийся знанием города, даже не слышал. Это было где-то в новостройках на правом берегу.
– Родители живут на Ваське , а у меня комната дедушки, которую он персонально завещал любимой внучке. Я там редко ночую, так как там кошмарные соседи мне житья не дают в надежде, что я не выдержу и съеду, а у них получится отдельная квартира. Они мне все время предлагают купить мою комнату, а для стимуляции врезали замки в туалет и в ванную, ключи надо выпрашивать. Могут и не дать, если бухие,  перенесли телефон из прихожей к себе в комнату, меня к телефону не зовут и звонить не дают.
–А ты участковому жаловалась? – Я чувствовал, что здесь намечается широкое поле деятельности и кулаки у меня уже сами собой сжались.
 –Что толку? Только хуже стало. Участковый – какой-то ее родственник, бухают вместе через день. Он стал вообще ко мне приставать. А на той неделе вперлись ко мне в ванную, когда я мылась. Я костылем этому участковому морду расквасила – обещал посадить на сутки. - Танька шмыгнула носом. - Как думаешь, может?
–Вот хрен ему. Скорее по статье сам пойдет, это я тебе обещаю. Такси тем временем покатило по Невскому, свернуло на Гончарную и снова выехало на Невский.
Целоваться с Танькой мы начали почти сразу, она не возражала и позволяла гладить и ласкать ее везде, куда доставали мои руки. А они у меня все удлинялись  и удлинялись в процессе поездки.
–Приехали – объявил водитель. Я посмотрел на улицу. Длинный блочный девятиэтажный дом стоял на углу улицы Тельмана и Искровского проспекта. Я никогда раньше не был в этом районе.
–А можно заехать со двора?  Мне трудно идти вокруг нашего длинного дома.– Танька просительно смотрела на меня.
Я был разочарован тем, что поездка, а значит и объятия, и поцелуи закончились.
–Командир, сделай, пожалуйста, куда девушка покажет, я не обижу.
–Нет вопросов,– парень включил фары, так как во дворе никакого освещения не было и в помине, потихоньку вкатился в арку и покатил вдоль дома по узкому проезду.
–Вот же строят, идиоты. – Возмущенно произнес водитель. Как здесь разъезжаться двум легковым непонятно. А если «скорая» или вообще грузовик, например. мебельный фургон,. Хрен разойдешься. Танькина парадная оказалась в самом конце дома. Я рассчитался по счетчику, добавив еще два рубля сверху и  помог Таньке выбраться из машины. К моему удивлению, она как-то ловко взяла оба костыля в одну руку и далеко отставив их в сторону, опираясь на одну ногу и костыли, довольно бойко поскакала в парадную, где вызвала лифт,  и мы поднялись на шестой этаж.
– Танюшка, а мне зайти можно?
– Зайти можно, но остаться, милый, нельзя. - Танька сразу произвела демаркацию границ.
– Ну, и на том спасибо.
– Ты не думай, я не потому… Просто из-за соседей, они же меня со свету сживут. Мне кажется, что они больше всего опасаются, что у меня вдруг может мужик появиться, который их не будет, как я, бояться.
 Тем временем Танька открыла дверь в квартиру, и мы вошли в прихожую, а затем и к ней в комнату. Это была очень даже уютная, со вкусом обставленная квадратная комнатка. Довольно большая – метров пятнадцать, с большим, скорее длинным окном во всю стену и дверью, похоже на балкон.
– Танечка, можно на балконе покурить?
– Конечно, можно. Чувствуй себя в пределах комнаты, как дома. За ее пределами – сложнее.
– Разберемся и за пределами.
–Ты смотри, не лезь в драку, помни, что участковый на их стороне.– Танюшка явно опасалась, видимо наслышанная от Киры о моем характере.
–Но я уже не в первый раз попадал в подобную ситуацию. Пару лет назад, моя давняя подруга – бывшая жена моего институтского товарища Валерки Твердоводова тоже получила комнату подселенкой в трехкомнатную квартиру, где две комнаты занимала семья из четырех человек, а ее комната была лакомым кусочком для создания трехкомнатной отдельной квартиры. И ее тоже пытались всячески заставить продать эту комнату. Но, поскольку другой площади у нее не было, то вариант никак не склеивался. Тогда ее стали прессовать: выливали в туалет сваренную кастрюлю борща, заново разжигали газ под сковородкой, сжигая котлеты и еще переводили на нее стрелки, мол это она сама хочет сжечь их или удушить дымом.
– Я тогда быстро и кардинально решил этот вопрос и теперь собирался повторить то же самое.
Я покурил и спросил у Таньки:
–Танечка. А насчет замков в туалете – это ты серьезно?
–Тебе надо? – У нее в глазах мелькнула растерянность. Знаешь. Я стараюсь как можно реже просить, чтобы не нарываться на грубость. Я даже на балконе ведро поставила.
– Стоп, стоп. Еще чего! Я сам пойду за ключами.
– Может не надо?
– Надо, Федя, надо,– словами из известного фильма я пресек все Танькины благие мирные инициативы.
Я вернулся в комнату,  снова надел свою олимпийку для понта и выйдя в коридор, уверенно постучал в соседскую дверь.
–Какого надо? Нетрезвый грубый женский голос радушием не был переполнен. Я толкнул дверь и не ожидая приглашения переступил порог.
–Так, лахудра  драная, быстро прислала ключи от туалета, пока я не начал прямо у тебя в комнате поливать! – Я прекрасно знал, что в таких случаях именно напор и уверенность решают вопрос. Маленькая, толстая тетка лет тридцати пяти с пропитой рожей, в коротенькой, выше колен, ночной рубашке пыталась подняться из-за стола, на котором стояли две пустые бутылки «Московской», валялись огрызки хлебы и шкурки от колбасы. А еще весь стол был усеян окурками, которые давно переполнили пепельницу и постепенно заполняли стол и пространство под столом. Подняться у нее никак не получалось.
 Я шагнул и, резко взяв ее за фиолетовые лохмы, рывком поднял со стула, который тут же упал. Грохот, похоже, разбудил хозяина, до той поры мирно посапывавшего на диван-кровати в углу.
–Верка, чего такое? Что случилось? – Высокий, но худой сутуловатый мужик, примерно одних лет с теткой тщетно пытался сконцентрировать взгляд и понять происходящее. Наконец, он заметил меня.
–Ах, ты шлюха! - Заорал он и, схватив жену за шею, повалил ее на кровать–Уже своих трахалей водишь, пока я сплю?
Он оседлал тетку, зажал ей голову между ног, задрал рубашку. Схватил со стула свои брюки, выдернул из них узенький кожаный ремешок и начал с остервенением охаживать жену по голой заднице, ибо кроме ночнушки на ней ничего не было. Тетка завопила истошным голосом:
–Глеб, ты с ума сошел, за что бьешь? Это же Танькин парень за ключами приперся, меня обозвал, за волосы схватил. Хотел нам комнату офурить.  Поразительно быстро меняется настроение у пьяного человека. Когда до мужика дошли слова жены он снова сконцентрировал взгляд на мне, что-то понял и, взревев, как тюлень, слез с бабы и размахивая все тем же ремнем попер буром на меня.
–Танькин хахаль, говоришь? Танька, значит, жиденка привела. Ничего, это я сейчас живо поправлю.
У меня на такие инсинуации всегда реакция была одинаковая. Вопроса «Бить или не бить» даже не возникало. Так что я не очень сильно ткнул открытой ладонью в нос и губы, уже приблизившегося на нужную дистанцию Глеба. И из носа и с губ обильно хлынула юшка.
 Глеб на удивление оказался упрямее, чем я предполагал и, несмотря на ущерб, бросился на меня, обнял своими длинными руками, необдуманно поднял и попытался стукнуть головой о стенку. Поскольку этот дебил обхватил меня под мышками, мои руки не были ничем связаны, а классическое – резкий шлепок ладонями по ушам одновременно с двух сторон - еще никто не отменял, то вдобавок к носу и губам кровь пошла и из ушей. И потом –  это очень больно, даже не смотря на изрядную дозу обезболивающего, пустые бутылки из-под которого имели место быть на столе.
Глеб взвыл, выпустил меня из рук, получил вдобавок носком ноги по косточке, сел на пол и, обиженно глядя снизу вверх, спросил:
–За что бьешь, гад?
 Я размахнулся ногой, но не стал бить, посчитав, что с него достаточно. Поглядел на его руки, которыми он размазывал юшку по лицу, обнаружил на правой, около большого пальца, татуировку «ИРА», что значило отнюдь не женское имя, а «Иду резать актив»,  и спросил:
–Чалился? – он сквозь слезы кивнул. –По малолетке
–В  шестерке или в Яблоновке?
–В Обухово по 206-й.
–Когда откинулся ?
–Да уже больше десяти лет.
–Обратно хочешь? Только уже статья лет на пять потянет, поскольку будет рецидив.
–Не, не хочу. Ты что мент?
 –Мент - не мент, а зону тебе обеспечу в лучшем виде. И тебе, и бабе твоей. Кстати, как она там? Ты, часом, ее не пришиб?
Я обошел мужика, подошел к кровати, на которой в той позе, в которой ее муж оставил, выставив на всеобщее обозрение все свои женские «прелести» отдыхала от мужниных упражнений с ремешком подруга Глеба. Я вернулся к мужику, забрал у него из рук ремешок, выглянул в коридор. Там мучимая беспокойством и любопытством на костылях переминалась Танька. Увидев меня, у нее вырвался вздох облегчения. Очевидно, она была уверена, что меня там уже прибили. Я поманил ее пальцем. Зайди сюда. Она нерешительно вошла в комнату.
–Где у них ключи от туалета и ванной, знаешь?
–Ага, висят на гвоздике возле двери. Я посмотрел и увидел два ключика на коричневом шнурке от ботинка, висевших на гвозде, торчавшем из плинтуса двери. Я отдал Татьяне ремешок, подвел ее к кровати,  с безмолвной скульптурой неприличного вида и посоветовал:
–Пару раз для укрепления чувства собственного достоинства можешь оттянуть. Но между ног не бей – это слишком больно по голому.
–Не, я не могу, мне ее жалко. Зачем ты ее в такую позу поставил? - Как ни странно, но мне в ее голосе послышалась ревность.
–Это не я, это ее муженек, когда с перепоя  принял меня за ее любовника  и решил немного поучить. В конце концов, имеет право – чай, жена законная. - Я подвел Таньку к сидевшему на полу Глебу:
–Ну, а этого тоже жалко? - Она выхватила у меня из рук ремень и неловко взмахнув им, оттянула страдальца поперек спины.
Танька, не надо - взмолился тот. Не бейте, ребята. Я больше не буду, совсем  по - детски запричитал он.
 Еще скажи «честное пионерское», - насмешливо подсказал я.
Но он насмешки не уловил и опасливо глядя на ремень в Танькиных руках, послушно повторил: «честное пионерское»
Но я знал, что на этом дело не закончится, а мне надо было решить вопрос кардинально. Поэтому я выгнал Таньку из комнаты и наклонился над мужиком.
–Парень, ты зону топтал , понятия должен знать. Я расстегнул ширинку и , несмотря на его жалобное «Не надо, я и так все понял» опорожнил прямо на него  все, что накопилось в мочевом пузыре, в заключение стукнув его по лбу по всем законам жанра.
–Ладно, бабу твою позорить не стану, а ты помни, что теперь фаршмаченный . Если не хочешь, чтобы тебя опустили , подумай над дальнейшим поведением. Ты теперь в глазах братвы – никто и звать тебя никак. Ты почти что Машка . Осталось чуть-чуть.
Я выглянул в прихожую.
–Танюшка, неси ведро с балкона. Пусть теперь эта парочка помучается вместо тебя. Сможешь?
–Да, ради такого дела в зубах ведро притащу!– Глазки у Таньки сияли, щеки разрумянились, она светилась нежданной радостью.
 Кажется, на сегодня процесс воспитания был закончен, хотя я понимал, что вряд ли все так просто устаканится. Я держал в голове и склочный характер Глеба и его подруги, и пока неизвестного мне, но, несомненно, еще готового к появлению на сцене участкового. Не будь он помянут к ночи.
– Слышь, ты, фуфел! . Я буду звонить. Если не позовешь Татьяну Сергеевну… пеняй на себя – измордую. Кстати, с этой минуты она для вас обоих не Танька, а именно Татьяна Сергеевна. Запомнил, гнида?
– Ну, да. Татьяна Сергеевна. Буду звать, не сомневайся.
–Куда ж ты денешься, фаршмак позорный.- Я умышленно старался как можно глубже вбить в его тупую башку осознание всей глубины  своего падения в глазах корешей, если об этом пойдет слушок.
–Танюшка, а может нам чайком побаловаться, коли  я, идиот, не догадался еще шампусика из «Эльфа» прихватить? У тебя заварка найдется?
–Да у меня   и пачка «Со слоном»  есть, и немного варенья из крыжовника, и сушки с маком вкусные.
И мы пили чай с вареньем и сушками, а Танька волновалась, что непременно придет участковый и арестует меня.
 И тогда уж Глеб на ней отыграется. Он, мол, давно обещал ее изнасиловать прямо в ванной вдвоем с участковым, который смотрит на нее, как кот на сало.
Я, как мог, успокаивал ее, говоря, что соседу теперь не до этого, ему теперь надо думать не о том, как изнасиловать тебя, а о том, чтобы его самого не изнасиловали его же дружки. Этого Танька категорически не поняла, восклицая:
–Не говори чепуху! Как это его можно изнасиловать? Он же не женщина!
 Танечка, он зону топтал, то есть сидел в тюрьме, а там свои законы, порядки и привычки. Там женщин, как правило,. не бывает, но это не мешает сидельцам жить половой жизнью. Бывает на добровольной основе, бывает силой. Но в любой колонии, в каждом отряде, непременно есть некоторое количество «Машек» или «петухов» - самых презираемых и угнетаемых заключенных, которые спят на полу под шконками , не имеют права есть в присутствии других зэков. До них нельзя даже дотрагиваться, кроме, как по прямому назначению. Обычно им делают наколку в виде точки над бровью, чтобы любой зэк знал, с кем он имеет дело и случайно не опозорился, поздоровавшись с «машкой» за руку или воспользовавшись его вещью, например, ложкой или вилкой, поев с его тарелки, сев за один стол в столовой. – Я прочел Таньке целую лекцию на тему понятий уголовной жизни, рассказал, слегка смущаясь, о прооцедуре, которую провел в комнате соседей, объяснив ее смысл.
Танька не переставала удивляться и, наконец, видимо осмыслив все мною сказанное, спросила:
–А ты за что сидел?
–Нет, Танечка, бог миловал. Но отбывали срока очень многие мои приятели, и отец отсидел семь лет за то, что сбил человека на машине. Так что я хорошо осведомлен о том, что и как происходит за колючкой. Но время уже за полночь, пора мне двигать. Еще пока тачку поймаю да доеду – дома родичи будут волноваться.
–А ты позвони домой и оставайся у меня -  неожиданно выпалила Танька и, кажется, сама испугалась сказанного.
Не, Танечка, я ценю твое предложение, но помню границы, тобой же установленные. Кстати, извини, но спрошу:
– Что с ногами? Это можно исправить?
Она покраснела. – Родовая травма, вывих обоих тазобедренных суставов – говорят, акушерка при родах что-то не так повернула. Я шла ножками вперед, и она решила перевернуть младенца, а получилось то, что получилось. Мама не сразу поняла, в чем дело, только, когда я стала пытаться вставать, но врачи сказали, что уже поздно, все можно было вправить до полугода. А сейчас нужны две очень сложные и тяжелые операция, которые делают только в Германии, Швеции и Израиле. Сам понимаешь. что это мне недоступно.
Да я уже вроде и смирилась. Правда, сказали, что родить я нормально ребеночка не смогу, кости там не смогут разойтись для родов, но можно будет сделать кесарево. Так что я не отчаиваюсь. Вот только парни, как увидят меня на костылях, так больше не появляются. Ты первый, кто вызвался хоть до дома проводить.
Мы еще долго целовались. Танька плакала и просила хоть иногда появляться, не исчезать. Говорила, что она готова ко всему, что я могу делать с ней все, что хочу. Так что я, на всякий случай вырвался из ее объятий и рванул домой, не забыв записать номер телефона.
На Искровском почти рядом с домом оказалась стоянка такси. И я уже через полчаса был дома, где выслушал нотацию от мамы за позднее возвращение и за то, что не позвонил. Поскольку действительно она была права, то ни одного слова в свое оправдание я и не произнес, а только повторял, как попугай: хорошо, в последний раз. Обещаю впредь звонить непременно»
Обещать, не задерживаться я не мог, так как непременно в скором времени это обещание было бы нарушено.
 На следующее утро я первым делом позвонил Татьяне Сергеевне и с удовольствием услышал женский голос, который ответил «сейчас посмотрю», а потом громкий крик: «Татьяна! Это тебя твой вчерашний, кажись»
Ладно, пусть так, уже что-то. Я пожелал Таньке доброго утра, поинтересовался, как спалось. Выслушал жалобу, что «без тебя плохо» С удовольствием услышал, что соседи утром вежливо просили у нее ключ от туалета, она пожалела и дала. За это я ее покорил, напомнив, что у них есть ведро – перебьются не баре!
Глава 3
 Памятуя о существовавшей потенциально угрозе в лице участкового, я позвонил своему старинному приятелю, многократно выручавшему меня в сложных ситуациях – майору милиции, дежурному по городу Генке Балушкину. Он как раз был на дежурстве и коротко сказал:
–Как я понимаю, это не телефонный разговор, особенно с аппарата дежурного. Приезжай, поговорим.
Я мысленно выругал себя за идиотизм. Ведь знаю прекрасно, что все разговоры дежурного по городу записываются. Через полчаса вхожу в огромные двери Управления на Литейном. Пропуск, разумеется, уже  на вахте, но дежурный сержант, глянув в книгу записи посетителей, предупреждает
–Вы можете пройти, но Геннадий Алексеевич выехал с бригадой на происшествие и просил Вас подождать.
–Спасибо. Если не возражаете, я подожду наверху. Наверняка найдется кто-то из знакомых.
Я не ошибся. В дежурке, несмотря на отъезд бригады, толклась масса людей, среди которых я сразу наткнулся на Галю Ермолинскую, старшего опера из техотдела,  жену  моего приятеля Володи Ермолинского,  с которой я учился в  параллельных классах. С ней была очень симпатичная брюнетка, хоть и не в моем вкусе – слишком тоненькая и почти без форм, но зато с точеными длинными ножками и супер обаятельной улыбкой.
–Галка, знакомь! – я, обычно, не откладывал подобные вопросы в долгий ящик.
–Ты чего? Она же, выражаясь твоим языком, «доска – два соска» И потом она замужем.
–Ну, второе – не недостаток. А скорее наоборот.
–Это пока ты не знаешь, кто у нее муж.
–Так просвети!
–Зам начальника УРа Кронштадта, весит под сотню, рост под два, МСМК по самбо, считается даже среди своих психованным – оно тебе надо?
–В принципе, полезное знакомство.
Галка подозвала девушку, представила меня, как хорошего школьного друга, а ее – как свою коллегу по техотделу, классного специалиста по взрывотехнике Ларису Семенову. Мы взяли кофе, который здесь, в дежурке был всегда в неограниченном количестве и уселись на подоконник.  Конечно, этот кофе нельзя было сравнить с тем, который вчера сварила мне Стелла в «Сайгоне», но мелькавшие перед глазами длинные Ларины ножки смягчали разницу.
–Привет - к нам подошел капитан Бакулин из ОСС. Виктор был уже предпенсионного возраста, выдержанный, вежливый и спокойный. Он считался высококлассными опером, но уже давно не лез на рожон, не любил рисковать, работая на земле,  а потому не имел шансов уйти на пенсию более, чем майором. Заметив женскую компанию, не преминула встрять и Сова, как прозвали тетку из следственного за выпученные глаза и умение неестественно далеко выворачивать голову.
Ее не любили даже  среди своих, следователей. Считалось, что Анна Поликарповна без зазрения совести «шьет» дела налево и направо, манипулируя фактами и вещдоками, как ей заблагорассудится. На нее постоянно поступали жалобы от подследственных, адвокаты писали отводы, но она потоком гнала дела в суд, а это был показатель работы следователя. Так что ее терпели, ожидая выхода на пенсию.
Перекидываясь приветствиями и короткими фразами с многочисленными знакомыми и, знакомясь с теми, кого не знал, я с пользой провел в дежурке почти два часа, выпил,, наверное, чашек пять кофе, выкурил не менее пяти же папирос, когда, наконец, появился Балушкин со товарищи.
–Давно сидишь? Извини, но на труп я должен выезжать обязательно, а здесь их сразу два. – И на мой вопросительный взгляд добавил: – Пока неясно, я оставил экспертов, пусть еще поработают. – Отец и сын двадцати пяти лет, похоже, устроили «шведскую» семью с матерью и двумя сестрами. И, не исключено, что женщинам это надоело, и они что-то подсыпали мужикам. Это первая версия. Хотя и не единственная. Пусть работают следователи. Это уже их хлеб. Теток дома не было,  только жмурики.
Ладно. Ты с чем пожаловал? Кстати, поздравляю и Генка ткнул пальцем в герб на моей груди. Генка сам был классным дзюдоистом, входил в национальную сборную милиции и неоднократно выступал на международных соревнованиях полицейских.
–Благодарю, дорогой.
Я подробно, опуская только интимные моменты, рассказал ему все, что было вчера, обрисовал обстановку в квартире и свои противозаконные действия по воспитанию Танькиных соседей.
Услышав,.как я отфаршмачил бывшего сидельца, Генка чуть в пляс не пустился.
–Прямо так и полил? И по лбу приложил? Ай, молодца! Уважаю! Считай,  этого человека уже нет на горизонте.
–Гена, есть еще какой-то участковый. С ним я же не могу кулаками разбираться…
–А что предлагаешь? Придумал, небось, не просто так ко мне пожаловал.
–Помнишь, пару лет назад на Исполкомовской ты помог мне почти в аналогичной ситуации устроить  показательную вечеринку. Тогда сработало безотказно. Предлагаю повторить  удачный опыт. Я после целины и сборов, а значит, вполне кредитоспособен, чтобы выставиться…
 Нужно только «звезд»  побольше набрать для солидности и сделать так, чтобы этот участковый непременно явился. Думаю, они его обязательно вызовут.
Сможешь парочку полковников, лучше всего из Невского отдела подтянуть?
Это мы могём или могим? Сашку Забавичева – зам начальника Невского райотдела я хорошо знаю, он никогда на халяву выпить не откажется. Главное, не дать ему нажраться, а то поубивает всех соседей. За ним такой грех водится: не сдает оружие в оружейку, таскает везде. Два раза уже терял, хорошо его опера подстраховали, а то носил бы он сейчас не полковничьи, а старлейские погоны, в лучшем случае. Второго полковника в Невском просто нет, кроме самого начальника, а с ним у меня отношения натянутые по службе. А хочешь, - Генка хлопнул себя по лбу, генерала приглашу?
–Не звезди, майор.
–Зуб даю. Настоящего, только морского. Контр-адмирал называется. Да ты его знаешь. - Я покачал головой, ни одного  знакомого адмирала у меня никогда не было.
–Знаешь, знаешь! Помнишь, как ты американку силой на корабль сажал в нейтральных водах?
–Англичанку.
–Один для меня хрен. Так это он тогда приказал тормознуть это судно для повторного контроля и катер береговой охраны отправил, на котором вас  с этой лялькой к кораблю и доставили.
–Помню, но там каперанг был такой представительный с каким-то очень редким знаком военно-морского училища погранвойск. Он мне тогда рассказывал, сейчас уже запамятовал, что за училище.
–Ну, про училище не знаю, а у каперангов  иногда есть свойство превращаться в адмиралов. Так что ныне Илья Владимирович Лебединский в звании контр-адмирала является начальником морского отдела пограничных войск северо-западного округа, ну, или что-то в этом духе. Я у них там точных должностей не знаю. Знаю только, что он мне еще никогда и ни в чем не отказывал и армянский марочный коньяк уважает по-прежнему. Но придется потратиться. Адмирал водку не пьет, не тот уровень.
–Не вопрос.
–А еще парочку подполковников я подтяну. Всегда найдутся у нас любители выпить за чужой счет. Когда планируешь?
–Да, как только ты дашь сигнал, что люди готовы приехать, а лучше согласуй с ними удобный вечер для всех. И намекни на цель сборища, объясни, что надо сделать так, чтобы навсегда исключить малейшие поползновения на Татьяну, как со стороны соседей, так и со стороны участкового.
– Ну, участковый, полагаю, сдуется, как только своего начальника, то есть Сашку Забавичева, узреет.
 На том и порешили. Неделю от Генки не было никаких известий, так что я уже начал, было, нервничать. Долгожданный звонок раздался в четверг, на следующей неделе.
–Ну, что, Дон Хуан,– с явным  упором на первый слог, насмешливо, но не обидно, как только Балушкин и умел ,–не передумал девку свою спасать?
–Генка, ты же меня знаешь.
–Ну, и правильно, так как поздно передумывать.  План баталии утвержден, действующие лица знают свой маневр, В субботу войска готовы пролить чужую кровь  во имя прекрасной дамы и отметить победу неумеренным поглощением коньяка и других напитков. Адмирал, правда, заикнулся про кубинский ром, но я его остепенил. Чай, не на аглицком флоте служит. У нас и «шилом» адмиралы не брезгают, пьют, как миленькие, и еще добавки просят.
–Отлично, значит, как я понимаю, ты весь сценарий продумал. Генка был большим мастером различных постановок, не зря до должности дежурного считался одним из лучших оперов Управления. Такие игры с подозреваемыми устраивал, что они и понять не успевали, как уже все было кончено, а все козыри – на руках у опера.
 –Не только продумал, но и довел до сведения всех действующих лиц. В неведении, пожалуй. только ты, да квартиранты с участковым. – В голосе товарища послышался смешок.– Так им и знать не обязательно, к ним понимание должно приходить постепенно, чтобы лучше впечаталось. А тебе с подругой так будет даже интереснее. Все, что потребуется, я просуфлирую по ходу пьесы.
У меня оставался всего один завтрашний, пятничный день, чтобы успеть затариться всем необходимым. Первым делом, я рванул в «Октябрьскую», где упал в ножки метрдотеля ресторана - любимой девушки моего друга Михаила Германа Светланы Михайловны или проще говоря, Светика.
–Светланка, выручай. Мне нужна бутылка рома.  Пусть даже по вашей ресторанной цене.
–А сундук мертвеца тебе случайно не требуется, йо-хо-хо. - Светка, хоть и была блонди, но простушкой или дурой точно не была. - Подожди, спрошу у замдиректора, она мне, в принципе, обязана. Я ее недавно отмазала серьезно при проверке. Светка ушла, а я остался пить принесенный  официанткой Зойкой кофе.  Минут через двадцать Светка вернулась, неся завернутую в плотную бумагу бутылку.
–Ты везучий! Это семилетний Ron Varadero  и учитывая мое участие в ее грешках, она отдала его всего за пятнашку, хотя, я думаю, что дешевле полтахи ты в городе это не купишь нигде. Да и за полташку скорее всего не найдешь.
–Светка, я готов доплатить натурой, - сказал я, передавая ей деньги.
–Размечтался, однако.– Светка фыркнула и  неожиданно рассмеялась. – Впрочем, если только хочешь, я могу передать твое предложение директрисе. У нее уже, кажется, лет десять никого не было, так что, думаю, она с удовольствием возьмет натурой хоть полтинник, хоть сотку. Правда, весит она под сотню и лет ей за пятьдесят…   Но желание гостя – закон!
–Нет, Светик, нет, спасибо, мне бы что-нибудь  попроще. Передай ей мое спасибо. А теперь наклонись…
Светка инстинктивно наклонилась и я с размаху впечатал звонкий поцелуй в ее щечку. Она не рассердилась, но произнесла:
–Мишке пожалуюсь!
–С Мишкой мы еще никогда из-за женщин не ссорились!  И, надеюсь, не будем. Кстати, солнышко, а не найдется ли у тебя напрокат какой-нибудь авоськи или мешка?
–Сейчас соорудим, - она снова упорхнула и тут же вернулась с темно-синей плетеной сеткой, рожденной когда-то в  Чехии из сетки для волос,  каковые в то время  с легкой руки Райкина под названием «авоська – авось что-нибудь достану и принесу» заменяли народу более поздние тоже дефицитные полиэтиленовые пакеты. Потом, когда с продуктами в Союзе стало совсем худо, авоську в народе стали называть «нифигаська» Именно в такую сетку Юрий Никулин в роли Семен Семеныча в «Бриллиантовой руке» пытается положить полученный пистолет.
–Вернешь при случае, а нет – переживу!
–Верну, Светик, непременно верну.– Я встал и впечатал еще один поцелуй в другую щечку.
–Ишь, дорвался до бесплатного, нахальный мальчишка!– Но злости в ее голосе не было.
Итак, для адмирала выпивка была обеспечена. С остальными – проще. Заполнив авоську четырьмя бутылками «Столичной»,  я добавил пару бутылок молдавского «Двина»  для эстетствующих и пару бутылок «Киндзмараули» для дам. Заскочил в 150-й гастроном на Старо-Невском, где прикупил две коробочки шоколадных конфет и еще триста грамм «трюфелей», три или четыре лимона, пару пачек краснодарского чая – индийского не было, к сожалению. Добавил к этому две буханки круглого и две халы, пачку масла, полкило песка и персонально для Таньки шоколадного зайца в разноцветной фольге.
 На стоянке на Хврьковской, напротив пивбара, стояла свободная машина, и я бегом понесся туда. Успел, плюхнулся на переднее сиденье, назвал адрес. Солидного вида водила с уважением глянул на авоську в моих руках.
–Сабантуй намечается?
–Так, небольшой симпозиум с девочками и выпивкой.
–Почему симпозиум? Ученые, что ли?
–Да какие ученые… Просто в Древней Греции слово «симпозиум» именно это и означало – дружеская вечеринка с выпивкой. Насчет девочек – это я уже от себя.
–Тогда удачи в выпивке и у девочек.
–Будем надеяться. Машина уже была на Тельмана. Я рассчитался и вышел. Возле Танькиного подъезда стояли две машины, бросившиеся мне в глаза: серая «Волга»  с проблесковыми маячками наверху и антенной радиостанции на крыше за рулем которой сидел кто-то в милицейской форме, а на полке заднего стекла лежала милицейская фуражка, и черная «Волга» с  номерами Комитета Госбезопасности, где , склонившись над баранкой мирно спал старшина первой статьи в морской форме. Возле подъезда топтался еще один морячок, причем с карабином Симонова у ноги, как будто он стоял на посту. Увидев, что я направляюсь в этот подъезд, он  перестал переминаться с ноги на ногу, встал по стойке «смирно» и, слегка преградив мне путь, вежливо спросил:
 – Вы случайно не к мадам Татьяне Серовой?
–Учитывая СКС в руке у матросика, мне даже в голову не пришло спросить его: «А какое твое дело?» Вместо этого я благоразумно ответил:
–Именно  к ней,- хотя, если честно, до этого момента Танькиной фамилии я не знал, но почему-то был уверен, что именно о ней идет речь. Морячок посторонился, дав мне возможность пройти, но, когда я вышел из лифта, то обнаружил воле Танькиной двери еще один пост и стоящего на нем главстаршину и тоже с карабином.
–Не фига себе!– интересно, вертолеты над домом не барражируют?! Однако, адмирал Лебединский, похоже, был большим позером. Ну, да у каждого свои  задвиги. Или это он по полной свою роль отрабатывает? Правильно я сделал, что не поскупился на хороший ром. Я, по идее, с ним еще за прошлый раз не рассчитался. А он тогда мне очень помог, можно сказать, спас, когда Лизка–Елизавета Третья, как я ее называл, наотрез отказалась возвращаться на свою плавучую школу и мне пришлось силой ее одевать, тащить к машине, но все равно в порт мы приехали, когда лайнер уже исчез из вида. И именно капитан первого ранга Лебединский, который тогда командовал сторожевым кораблем пограничной охраны, по просьбе все того же Генки Балушкина, с которым они когда-то где-то вместе  то ли служили, то ли по бабам ходили, то ли водку пили, а может все вместе взял нас с Лиз на борт, догнал теплоход уже  за толбухинским маяком,  у Большого Тютерса, дал судну команду застопорить ход и  я, облегченно вздохнув, с помощью двух матросов,  почти что на руках передал плачущую подругу в объятия  ее  причитающих воспитательниц,  и ухмыляющихся подружек.  В общем, Илья Владимирович еще тогда заслужил мою глубочайшую благодарность. Дверь открыла не Татьяна, а Генка.
– Давай проворней, все уже здесь, пойдем, познакомлю. – И мы прошли в комнату.
Генка представил меня полковнику Забавичеву, зам начальника Невского райотдела – высокому грузному, крестьянского вида мужику, с багровым лицом и мешками под глазами, свидетельствовавшими, что этот человек никогда не откажется от выпивки. К моему удивлению, сидевший в кресле седой и очень импозантный Илья Владимирович Лебединский при полном адмиральском параде и даже с палашом – пижон, однако, встал, подал мне руку и произнес:
–А мы с тобой знакомы. Но при Татьяне не будем углубляться в подробности.
–Так точно, Илья Владимирович, знакомы и не будем. Только позвольте принести извинения, что так и не собрался отблагодарить Вас за помощь.
Танька метнула на меня вопросительно - ревнивый взгляд:
–Мол, что это за подробности, о которых при ней не хотят говорить?
 Вопреки обещаниям Балушкина, в комнате был и еще один полковник, с которым я также был знаком,, правда шапочно – начальник технического отдела Управления Николай Николаевич Яковлев, у которого работали Галя Ермолинская и Лариса Семенова. Я тут же вспомнил точеные ножки этой своей недавней знакомки и Галкино предупреждение про ее мужа. А еще я радостью узрел на диване капитана милиции Вику Пушниченко, опера из спецслужбы, курировавшую гостиницы на предмет преступлений против иностранцев и иностранцами. С Викой у нас была давняя дружба, и мы многократно помогали друг другу по всякому поводу. Она была не очень сильна в русском языке и я регулярно, по ее просьбе, проверял и исправлял различные составленные ею документы: протоколы, рапорты, объяснительные и прочие бумаги, выявляя и искореняя в них ошибки и нелепицы вроде: «В окно бара была брошена бутылка из-под вина «Агдам» емкостью 0,7 литра, попавшая в голову гражданину Хрычкину Е.К., осколки которой разбили  оконное стекло бара» И, хотя Вика была намного старше нас, то есть меня и Мишки Германа,  это не мешало нам действительно дружить и вместе проводить свободное время.
 –Юрка, не томи, народ ждет. У всех уже во рту пересохло. - Генка разумно перевел встречу в правильное русло.
–Мужики, – я извиняющимся тоном сказал, что не купил ничего на запивку, но, если публика потребует, то могу и слетать за лимонадом или пивом.
–Обойдемся! - непререкаемым командирским голосом прорычал Забавичев, по прозвищу Сашка Бешеный. Говорят, что он умел вращать глазами, причем, как в одну сторону, так и в противоположные и активно пользовался этим в бытность работы опером, при допросах. Увидев такое, клиенты приходили в состояние прострации и кололись мгновенно, лишь бы скорее вырваться из этих цепких лап. Я выставил на стол все бутылки, чтобы сразу оценить достаточность зелья, предусмотрительно поставив. Ron Varadero  пред светлы очи адмирала. Пусть оценит! Он, похоже, оценил
– Молодец, парень, уважил.– Он взял бутылку в руки.–  семилетний! Класс, давненько подобного не пробовал. Хотя иногда господа офицеры из дальних походов и привозят нечто прекрасное, но мы же пограничники, а значит каботажники. В дальние походы не ходим, в кейптаунских портах не бываем, к валютным выплатам отношения не имеем, так что даже в «Березку» сходить не на что.
–Где достал? Еще можешь?
 Вряд ли,– ответствовал я. Взял через знакомого мэтра в ресторане.
–Что такое удовольствие стоит? – продолжал гнуть свою линию адмирал.
–Мне – два поцелуя …, я перехватил гневный взгляд Таньки,  в щечку и полташка замдиректора ресторана.
–Однако! Не дешево.
А главное остаешься обязанным, и никакими поцелуями от этого не отвертеться.
–Девочки, Вика, Танечка, ваш выход! Тащите картошку, режьте хлебушек, давайте емкости. Вика побежала на кухню и сразу оттуда донесся ее голос:
–А не пойти ли тебе, лахудра, и точный адрес!
Я выскочил  из комнаты и застал картину маслом - капитан Пушниченко, завернув на голову соседке  все ту же ночнушку, пинком отправила ее в соседскую комнату, откуда раздался грохот падающешо стула и сдавленный писк с ругательством.
–Викуся, стоп, время  для активной фазы воспитания еще не пришло. Что случилось?
–Представляешь, эта дрянь, решила сжечь нашу картошку. Слила воду и разожгла газ. Уже чуть пригорела кастрюлька. Хорошо, я появилась вовремя, а то остались бы мы с носом.
–Тогда бы Забавичев ее саму зажарил.
–А это идея! Обратил внимание, я надеюсь, что она голышом бегает, в одной рубашонке. Такую Сашке только покажи, он точно ее «зажарит» и съест.
–Мальчики, картошку вам как сделать, в мундире, почистить или может быть пюре намять? – Вика не стала продолжать разборки с соседкой.
–Адмирал решил быть демократичным.
–Не баре, чай! Давай в мундире, так полезней. Главное, чтобы масло и соль были. А еще хорошо бы лучку.
–Лук у меня есть в холодильнике– Танька смущалась, что все делают за нее, не давая ей участвовать в процессе. Она достала из серванта красивые стопочки темного стекла с алмазной резьбой, вероятно, привезенные из Таллина. По крайней мере, именно такие я там видел.
Все, Саша, наливай.  Ильюше рома, всем водки, а девочкам, наверное, Киндзмараули, так?
–Так,– подтвердила Виктория. - Мы с Танечкой, пожалуй, винцом побалуемся, люблю я грузинские вина.
Тем временем, Танька одну за другой доставала из кастрюльки картофелины, надрезала их вдоль, не перерезая совсем, клала внутрь, кусочек масла,  кружок лука, посыпала солью и вручала по-очереди каждому на бумажной салфетке, чтобы не обжечься.
–Юрка, ты, где такое чудо откопал? – Вика всегда отличалась некоторой бестактностью не по злобе, а по простоте душевной.– Смотри – и красива, и хозяйственна, и молчалива, не то, что я.
–Места знать надо.
– Ну, то, что ты знаешь места – это известно! – Я  с грозным видом показал ей кулак, а вслух пообещал надрать не только уши.
–Танька, разумеется, смутилась, но не растерялась и неожиданно огрызнулась:
–Не знаю, конечно, кого и где этот, как я начинаю понимать, Казанова находил, но в данном случае это именно я его обнаружила в Эльфийском скверике и привезла к себе. Надеюсь, что мне не придется в этом раскаиваться!
–Ой, Танька, мне бы твою уверенность! – Мысленно произнес я, и кажется, Вика и Генка, судя по выражению их лиц,  были со мной солидарны. Остальные на этот счет своего мнения иметь не могли, так как наше знакомство было мимолетным.
–Так, молодые люди! Как старший по званию, позволю себе дать команду: «Наливай»! – Илья Владимирович весь горел нетерпением, с вожделением  лаская глазами бутылку «Ron Varadero»
 Все с удовольствием команду выполнили и, не мешкая, выпили, разумеется, «за прекрасных дам», а затем, следуя известному правилу, что «между первой и второй – перерывчик небольшой», повторили уже « за хозяйку дома».
Хозяйка действительно была хороша: после выпитого вина она раскраснелась, щечки пылали, глазки светились радостью, распущенные рыжие волосы были схвачены плетеным  из разноцветного мулине хайратником, нарядная беленькая кофточка с  низким вырезом позволяла насладиться шикарным видом красивой шеи и высоко поднятой  пышной груди. Похоже, что она искренне радовалась тому, что у нее в комнате, где она натерпелась всякого от соседей, наконец-то наступил праздник, собрались хорошие люди, которые не собираются ее обижать, а наоборот, хотят защитить.  Танька не привыкла к тому, что ее могут защищать, а вот к тому, что могут обидеть была готова постоянно.
Не успел Забавичев в третий раз нваполнить емкости, как в прихожей раздался переливчатый звонок. Вика, было, вскочила, чтобы открыть, но Танька остановила ее:
–Это к соседям. У меня другой звонок, потише.
Вероятно,  Верка с пьяных глаз не разглядела, что на Вике надета форменная рубашка с погонами, а китель Вика сняла в комнате. Но, как бы там ни было, она, видать, сама, а может и с подачи муженька, хотя я в этом сильно сомневаюсь,  все-таки решила позвонить участковому, с каковым, полагаю, у нее были некие неформальные отношения. Так что через минуту в прихожей послышались громкие голоса:
–Они там водку жрут, а меня она избила, их там целая банда, я  на кухню выйти боюсь! Витек, арестуй их всех! Особенно того, который Глебушку опозорил и бабу эту толстую.
–Ах ты, дрянь! Это я толстая? На себя бы уродина посмотрела– Вика еле усидела на месте, придержанная Николаем Николаевичем.
Тут разговор перешел на шепот, видимо тетка рассказывала о том, что было с ее супружником на днях. Я встал и распахнул дверь.
–Это он, это он, - завизжала Верка, на всякий случай хоронясь за спину здоровенного бугая с мордой, на которой крупными буквами было написано: « Дебил».
Где таких находит кадровая служба милиции и как их принимают, да еще и лейтенантские погоны выдают, ума не приложу: полное отсутствие лба, щербатый рот, который не закрывался – между зубами можно было вставить спичечный коробок, из угла рта текли слюни и капали на засаленный мундир. На одном погоне, как и положено, располагались две лейтенантские звездочки, а с другого одна звезда была потеряна, а вторая была готова вот-вот отвалиться. Двух пуговиц на кителе не хватало, в одной петлице не было  эмблемы, а форменный галстук уехал куда-то вбок так, что узла даже не было видно. Короче, не офицер, а подарок для любого патруля. К тому же несло от него перегаром  и чесноком так, что стоять рядом было тошно.
–Ну, и чего тебе надо, шваль подзаборная? – Я умышленно провоцировал этого мерзавца.– Решил все-таки  Таньку изнасиловать? Не боишься, что самого оттрахают?
От такого напора и наглости парень обалдел и немного растерялся, но тут же вспомнил, что он – власть и, напирая на меня широкой грудью, втолкнул меня в комнату. А я этого очень не люблю.
Хрясь, левой в печень. Для тех, кто никогда не получал, к своему счастью, такого подарка, не стану объяснять, как это больно. Я получал, знаю. Но, если я получил такой удар на тренировке шестнадцатиунцевой тренировочной перчаткой, да успел чуть ослабить его , прикрывшись локтем, то в данном случае я впечатал в его печень  без всякой защиты голый, даже не бинтованный кулак, вложившись от всей души.  Он икнул,  вертанулся вокруг собственной оси, сложился пополам и со стоном опустился на пол, прижимая обе руки к правому боку и хватая воздух, словно рыба, вытащенная с большой глубины. Глаза выкатились из орбит, а слюни вообще потекли рекой. К ним, кажется, примешивались и слезы. Ему было очень больно! Сзади, из-за стола послышались одобрительные возгласы. И голос адмирала:
–А за это, пожалуй, надо выпить! Налейте герою дня, от щедрот моих налейте ему настоящего мужского напитка. Генка подскочил ко мне и вручил стопку с ромом, каковую я с превеликим удовольствием и оприходовал. Ром был действительно хорош. В моем пищеводе и желудке тут же зажглось жаркое карибское солнце, заплескались лазурные волны, омывающие берега острова Свободы, а в голове зазвучали ритмы дансона. Но танцевать пока еще было рано. Любая боль рано или поздно проходит, тем более, когда почти отсутствует центр, куда болевые сигналы должны поступать. То ли летеха, то ли младшой начал потихоньку процесс подъема с пола, одновременно нашаривая правой рукой  ремешок клапана кобуры. Парень, кажется, был настроен серьезно.
И тут снова вмешался адмирал. Неожиданно громовым голосом он крикнул «сидеть!», да так, что участковый действительно сел обратно. После этого адмирал встал, перешагнул через сидящего   открыл дверь на лестницу и скомандовал вытянувшемуся морячку
–Зайди, старшина! – И указав на сидящего, добавил
–Арестовать, оружие отобрать!
–Есть арестовать, есть отобрать! – Браво, стараясь не выказывать удивления такими неожиданными обстоятельствами, щелкнул сначала каблуками, а затем и затвором какабина, уперев его в спину участковому, главстаршина. Он опустился на одно колено за спиной обалдевшего от происходящего мужика, споро, освободил его от ремня вместе с пристегнутой к нему кобурой, расстегнул ее, вынул пистолет, выщелкнул из ствола патрон – надо же, участковый – то не совсем дурак, патрон в стволе держит!
–Товарищ контр-адмирал, разрешите передать Вам оружие арестованного.
–Передайте полковнику, и адмирал кивком головы указал на Забавичева.
–Есть! – старшина протянул кобуру с пистолетом. Саша, вытащил обойму, повернулся к поднятому на ноги старшиной подчиненному и резко приказал:
–Удостоверение на стол!
–На каком основании, товарищ полковник? – Смотри, он еще рыпается, я даже стал немного уважительнее смотреть на мерзавца.
–Я еще вчера подписал приказ о Вашем увольнении и  дал команду о возбуждении уголовного дела по статье 117 ч. 3 через 15-ю.  попытка группового изнасилования.
–Это за что же?
Согласно заявления гражданки Серовой, и показаний двух свидетелей – Глеба и Веры Полищуков, ответствовал с издевкой полковник.
Я вопросительно посмотрел на Генку.
–Откуда?
–А ты думаешь, что я здесь два часа до твоего прихода только Танюшкой любовался?! Хотя, каюсь, и это тоже.
Танька смутилась.
–Да, Геннадий Алексеевич, и с меня заявление взял, о том, как эта парочка ко мне в ванную, когда я там голая была дверь вышибла, как этот – она мотнула головой в сторону бывшего участкового – меня за грудь и между ног хватал, обещая непременно изнасиловать, а Глеб кричал:
–Давай, давай, мы ее сейчас вдвоем оприходуем!
–И тоже руками своими погаными меня везде хватал и щипал. У меня потом даже синяки на груди и на животе , и на попе были. Только мне тогда сказать было некому. Это сейчас я могу тебе пожаловаться,– и Танька разревелась, размазывая тушь. Вика бросилась ее успокаивать.
–Иди, поцелуй девочку, а то только бы кулаками махать. Никакого сочувствия.
–Это, надеюсь, еще впереди–Не хватало еще мне на публику телячьи нежности демонстрировать. И Глеб и его жена все сказанное Татьяной подтвердили, протоколы Саша оформил,, только они все на этого урода валят, что мол, боялись его. Но, как выяснилось, наш пострел везде поспел – он и Верку уже давно за спиной у мужа валяет. Кстати, Забавичев выяснил, что в отдел уже обращались две девицы из соседнего дома с заявлением, что участковый обещал их выселить, если они «не будут с ним ласковыми».Но дежурный опер сначала принял у них заявление, а потом за бутылку водки отдал его участковому, не зарегистрировав.
–Завтра и этого погоню – Сашка  со злостью оборвал мунштук беломорины и просительно посмотрел на Татьяну – Хозяюшка, дозволь окно открыть и покурить. И,, если есть, то я бы чашечку кофейку выпил. А. если нет, то я сейчас водилу пошлю ко мне в кабинет. Там у меня баночка заныкана – будет тебе от меня подарок.
–Курите, конечно. А кофе у меня,  увы, нет, уже давно последний выпили. Была банка, да я ее маме отвезла, у нее давление низкое. Она без кофе совсем больная.
Сашка пошептался с адмиралом и тот отправил старшину с каким-то поручением, так посмотрев на участкового, что тот, кажется, был готов сам себя не только судить, но и приговор привести в исполнение.
Буквально через пятнадцать минут в квартиру позвонили снова, и вошли водитель Забавичева с банкой кофе и  два сержанта из патрульно-постовой службы, которые надели наручники на бывшего участкового и увели его.
–А позвонить можно? Адмирал поискал глазами телефон, но не найдя, вопросительно посмотрел на Таньку.
–Так они же телефон к себе в комнату переставили и проводку поменяли.
–Ишь,  сволочи. Хоть в мелочи, но   нагадить! Ну, это мы исправим быстро. Он встал и  широким шагом прошел в комнату к соседям. Не спрашивая разрешения, вошел:
–Где у вас здесь телефон Татьяны Сергеевны?
–Он общий, коммунальный – попыталась, было, качнуть права Верка, но адмирала это не смутило
–Был общий, пока вы его к себе самовольно не перетащили, изменив без согласования с телефонной службой проводку. Теперь будете звонить, только, если Татьяна Сергеевна разрешит. Он набрал номер и отдал команду.
–Так, адрес ваш точный быстро сказали! Верка сказала, а Илья его отрепетовал.
– В этот адрес быстро двух связистов или телефонистов, метров десять – двадцать  телефонного провода и возьмите у Чугунова хороший,  лучше кнопочный аппарат. Если такого нет – пусть будет обычный, но проверить исправность. И пусть матросы возьмут все, что им может понадобиться для прокладки телефонного провода. А лучше, пусть мичман Бардин сам приедет. И инструменты для бетона пусть возьмут. Поняли? Давайте, черти, на редан и полный вперед!  Самый полный! Жду в адресе!
 Да, передайте Бардину. Что я еще прошу его об услуге.  Не в службу, а в дружбу. Пусть по дороге заскочит в любой кондитерский и возьмет приличный торт. Деньги я сразу верну. Буду признателен.
Вика с Татьяной уже разливали по  маленьким синеньким керамическим чашечкам, которые были тогда в моде, кипяток, предоставляя каждому самому зачерпывать из банки ароматный финский растворимый кофе.
Это был большой дефицит, и Сашка сделал Таньке щедрый подарок. Я вспомнил про конфеты и вручил дамам по коробке, выставив развесные трюфеля на стол. Девочки тут же открыли коробки и все с удовольствием налегли на шоколадные вкусности, запивая их пахучим кофе. Часть конфет в одной из коробок оказалась с ликером, или коньяком, что особо нас обрадовало, так как было очень вкусно.  Особенно налегал на сласти полковник Яковлев, признавшийся в том, что он закоренелый сладкоежка.
–Предпочту пирожное стопке водки, особенно люблю трубочки и нордовские эклеры. Могу штук пять за один присест слопать.
–Балда!–Бесцеремонно прокомментировал Саша Забавичев. Я тоже могу штук пять стопок водки за раз выпить. И одним эклерчиком закусить. – Он победоносно глянул на Яковлева .– Сразу видно, Коля, что ты в поле не работал. Полевик никогда водку на пирожные не променяет.
Четко отрапортовав о своем прибытии, в комнате появился высокий красивый, словно бы в противовес участковому, мичман в сопровождении старшего матроса. Адмирал тут же обрисовал им задачу и через минут сорок на стене возле Танькиного дивана красовался роскошный, под зеленый камень с блестками прожилок, кнопочный телефон, каковых никто из нас еще и в глаза не видел. Они только-только начали появляться, еще не успев вытеснить привычные аппараты с вращающимся номеронабирателем.
 В дверь всунулась Верка, старательно оттягивая вниз свою короткую ночнушку, в тщетных попытках прикрыть нехилые ляжки.
– А мы как же? А нам как звонить? Она просительно переводила взгляд с одного человека на другого.
 Вика бесжалостно сообщила:
–А вы,  во-первых, уже телефоном попользовались незаконно, нарушив все возможные правила, а во-вторых, он вам просто больше не нужен.
–Это почему же не нужен? Очень даже нужен!
– Участкового этого больше не будет, а вы оба с мужем пойдете по этапу, так что все равно вам будет звонить некуда и некому. – Вика даже радостно засмеялась, видимо, представив себе картинку бредущих по тайге супругов с телефонным аппаратом в руках, перезванивающихся с шьющим рукавицы на «спец» зоне бывшим лейтенантом.
–А пока до суда мы вам параллельку в прихожей поставим, чтобы можно было вас на допрос или в суд всегда по телефону вызвать.– в тон Вике продолжил Илья Владимирович.
–И звонить вы будете только с разрешения Татьяны Сергеевны или  когда ее нет дома–Саша Забавичев не преминул внести свою лепту, вбить еще один гвоздок в крышку – чтоб надежней!
 У Верки на глазах были слезы. Она всплеснула ручками, подбежала к Сашке, видимо женским своим естеством почувствовав что-то,, упала перед ним на колени, уткнулась лицом куда-то в живот и захлебываясь от слез начала просить не отправлять ее в тюрьму.
– Что хотите делайте, как хотите наказывайте, гражданин полковник, но я не хочу в тюрьму. Я с этой, она вовремя осеклась, Татьяны Сергеевны пылинки сдувать буду, буду для нее в магазин бегать, квартиру убирать. Я и у Вас могу убирать.– уже с игривой интонацией предложила она.
 –Только тебя, шалава, мне дома и не хватало! Да и баба моя тебя в первый же день придушит.
Не реви, еще не время. Я к вам еще загляну, посмотрим на твое поведение.– Верка точно просчитала реакцию полковника на ее намеки и прижатые к его коленям  полуобнаженные прелести.
Верку выгнали, водку  и коньяк допили. Надо признать, что адмирал, как истинный морской волк вполне самостоятельно употребил поллитра рома, поделившись со мной только еще одной маленькой стопочкой, которая вдобавок к дансону  запустила еще и ламбаду. Мичман, выполняя просьбу начальника, действительно привез огромный торт, украшенный кремовыми розочками разных цветов и кусочками шоколада. По углам стояли грибочки из печенья, а под ними сидели марципановые зайки, белочки и ежики. Мы выразили свое восхищение и признательность за такую славную добычу. На что мичман ничтоже сумняшеся, выдал:
–Если бы я знал, какая здесь красавица, я бы еще и не то достал. У меня мамка в Метрополе работает. Я ей сразу позвонил и заказал самый лучший, самый красивый и самый вкусный торт. - Он, как кот на сало, почти облизываясь, смотрел на Таньку.
 Она была явно смущена таким откровенным напором, но не растерялась и сделала то, что могла в этой ситуации. – поблагодарила за комплимент и, обратясь ко мне, сказала:–Юрочка, милый, помоги мне встать, пожалуйста. Я подал ей костыли, помог подняться, крепко обняв, и повел в туалет. Краем глаза я видел, как вытянулась морда у мичмана. Кажется, это видели все, в том числе и Танюшка.
–Видишь, милый, вот так всегда! Стоит мне продемонстрировать, что я калека, как парни мгновенно начинают собираться. Она крепко обняла меня и подставила губки,  один ты не такой. Не бросай меня, пожалуйста! Мне плохо и одиноко одной. Побудь со мной хоть немного, пока не надоем. А я постараюсь подольше не надоесть. – Танька опять была готова зареветь.
Когда мы вернулись  в комнату, мичман уже, вероятно, выпорхнул в открытое окно.
–Ну, Танюшка, умница! Как ты его! Как обухом по голове. Вот они мужики! Красивых слов наплетут с три короба, а как проблема – так в кусты!
–Ничего, Виктория Львовна, я привыкла, не в первый раз испытываю подобные  комплименты и реакцию такую не в первый раз вижу
–Да, мичман у нас числится в записных сердцеедах, но, похоже, с порядочностью у него хуже, чем у его мамы с тортами. Торт он привез сказочный.
–Бесподобный и свежайший, как Христос по душеньке катается – Николай Николаевич доедал, кажется, уже третий огромный кусок, подтверждая делом свои слова про любовь к сладкому. При этом он еще умудрялся второй рукой отправлять в рот конфеты, запивая все это крепким кофе. И, что характерно, с сахаром.
–Ну, товарищ полковник, диабет тебе, при таких подвигах, обеспечен. – подумал я. Останутся Галка с Лариской без начальника.
 Разошлись уже после двенадцати. Сашку и адмирала увезли персональные авто. Адмирал любезно  вызвался забросить домой Вику. Николай тоже вызвал из отдела служебный автомобиль, сообщив дежурному, что едет в Управление.
–По дороге передумаю и поеду домой.– просто пояснил он нам. Я вызвал такси для Генки, долго жал ему руку и благодарил за организацию этого «мероприятия» Танька, в свою очередь, исцеловала его, и теперь тщательно стирала отовсюду следы своей помады, дабы не подставить майора перед женой и дочкой.

 Продолжение. Глава 3. http://www.proza.ru/2019/12/16/1678


Рецензии
Здравствуйте, Юрий! Когда-то я уже была у вас в гостях, прочитала с удовольствием истории Книгопродавца и кое-что из "словаря" - кстати, интересная задумка! И сейчас вот увлеклась вашим Хозяином слова, хотя и трудно было сразу читать большой текст с экрана - глаза устают. Пожалели бы вы читателя: разделили бы следующие главы на более мелкие части по разным страницам.)))Читателям было бы легче))) Но глава увлекла. Потрясающий образ Татьяны!! Да и главный герой впечатляет - действительно, ИСТИННЫЙ ГЕРОЙ! Спасибо! С уважением,

Элла Лякишева   05.02.2020 22:19     Заявить о нарушении
Благодарю вас Элла за приятные слова. Доброе слово, как известно, и кошке приятно, а уж автору... Честно говоря, я не очень понимаю, как еще можно разделить текст, уже напечатанный отдельными главами. К сожалению, ублюдочный функционал данного сайта не умеет отображать изначално существующие в Wordе страницы. Он не делит текст, хотя в исходном файле страницы имеют место быть. Я понимаю, что читать большой текст утомительно. Еа мой взгляд, есть несколько способов выхода из этого положения. Знаю, что многие именно так и делают. Копируют текст рассказа целиком в память, затем создают , например, в Ворде или другом текстовом редакторе новый файл и вставляют в него скопированный текст произведения из памяти. Это, разумеется, требует некоторого времени и чуть-чуть умения. Но зато потом, вы можете делать с этим файлом все, что нравится. Можно увеличить шрифт и глаза будут меньше напрягаться. Можно вообще поменять шрифт, выбрав более удобный и приятный, можно сделать шрифт жирным, что опять же упростит чтение. При желании можно даже создать не один файл, а два или три, и постепенно разбить исходный файл с рассказом на части. Все это легко сделать самостоятельно, но невозможно сделать здесь. Уродовать же готовое произведение делением глав по непонятно каким принципам, на сюжетно не объяснимые "подглавки" - это не может быть приемлемым для автора. Существует и еще один вариант - если есть принтер и не жалко бумаги, то можно просто распечатать текст и читать его в бумажном варианте столько, сколько захочется без ущерба для зрения. И, наконец, могу посоветовать еще один хитрый прием, которым я сам иногда пользуюсь при чтении с экрана. Если одной рукой прижать клавишу Ctrl, а второй в это время( при нажатой клавише) покрутить колесико на мышке, то страница будет менять свой формат - становиться мельче или крупнее взависимости от направления вращения колесика мышки. Тем самым можно добиться более крупного изображения на экране и более комфортного чтения. Когда мне приходится читать большие объемы текста, я еще делаю следующее: я читаю, пока не устану, а затем на бумажке записываю пару последних слов, до которых я дочитал. На следующий день, или в следующий раз, когдпа я вновь приступаю к чтению, нет ничего проще, чем нажав одновременно две клавиши на клавиатуре Ctrl и F(поскольку эти клавиши совсем рядом, то это не проблема). После этого действия откроется окошко поиска внутри текста, куда надо просто вписать записанные вчера на бумажке слова или слово. Программа тут же найдет это место в тексте и вы без проблем продолжите чтение. Попробуйте - это удобно и просто.
Занимает несколько секунд, а результат прекрасный. И не надо никаких более мелких страниц. В любом случае, всегда требуется как-то обозначать место, на котором прервано чтение.: вставлять закладку в бумажную книжку, запоминать номер страницы и т.п. Так что мой способ ничуть не сложнее и дает тот же эффект. Элла, мне, разумеется, приятно, что вам понравились мои герои. Реакция на эту повесть бывает, обычно, очень разная. Однаи читатели сопереживают Татьяне и ЛГ, другие же пишут гнвные рецензии, типа, что ж ты, гад такой, девку шпортил, почему-то перенося свой "праведный" гнев с ЛГ на автора. К сожалению, я люблю писать от первого лица, и это у меня, как показывает практика, лучше выходит. Так мне легче думать за героя, представлять его чувства и находить нужные слова. То есть при таком способе я могу использовать эмпатию, ставя себя на место своего героя, действительно сливаясь с ним. При написании в 3-м лице у меня так далеко не всегда получается, и мне сложнее, а значит, результат хуже. Элла, а почему вы начали читать со второй главы? Меня вообще всегда удивляют читатели, которые начинают читать даже с эпилога. Я этого не понимаю. Не привлекло произведение, не посмотрелось сразу. - не читай, но какое мнение можно составить из эпилога - это для меня загадка. Я еще могу понять, когда читая очень большой роман или трилогию, очень хочется побыстрее узнать, а что дальше, чем закончится. И в нетерпении читатель смотрит последнюю главу или эпилог.Но начинать с 35 главы или с эпилога - это для меня нонсенс. Я признателен вам за визит, прочтение и отклик и надеюсь, что вы продолжите знакомство с моими героями с той же приятностью, как и в первом случае. Буду всегда рад "в деревне нашей видеть вас". С уважением, и теплом, Ю.Я.

Юрий Яесс   06.02.2020 00:52   Заявить о нарушении
Здравствуйте, Юрий! Воспользуюсь вашими советами: думаю, что справлюсь! А первую часть я прочитала ранее, дня два назад, но она как-то не увлекла. А вот рассказ про Татьяну буквально заставил дочитать до конца - такова сила образа! Да и герой повёл себя достойно! С уважением,

Элла Лякишева   06.02.2020 13:48   Заявить о нарушении
Тады прошу пардону! Просто, вероятно, я не заметил в перечне читателей вашего визита и прочтения первой главы. А по-моему, там Герой тоже вполне даже хорош, хотя, конечно, это, кому как посмотрится. Но Юлька очень важна для дальнейшего развития сюжета. Можно даже сказать, что, если бы не она и не ее мама, то, возможно, и повести бы не появилось.Но это, как и положено, должно стать ясным только на последней странице. Иначе нелогично и неинтересно, как мне кажется.

Юрий Яесс   06.02.2020 15:51   Заявить о нарушении
Юрий! Добрый день.Сам Питерский и очень приятно Вспрминать ул Марата(жил на Дегтярном пер. На Марата ходил в баню-шикарный бассейн) А потом на Искровом 21.
Приятные воспоминания. Спасибо.
PS.L
А Кира уже давно и, кажется, надолго была привязана к Сашке Барабанову. На самом деле, фамилия Сашки была Зотов, но, кажется, не было на Невском человека, который бы не знал, что Сашка - стукачок , то есть в просторечии «барабан». Иногда про это забывали. Но погоняло постепенно превратилось в фамилию. Бог его знает, кому и на кого «стучал» Сашка, но народ не забыл, как его вместе с еще десятком других «плановых » повязали на «орбите ». На следующий день Сашка снова, как ни в чем не бывало, пил кофе в «Сайгоне», а все остальные пошли по этапу. Но Киру, похоже, это не смущало. То ли она уж очень сильно к нему привязалась, то ли он чем-то неведомым для нас сумел подчинить ее своей воле, хотя девочка она была независимая и своенравная. Вообще, Кира была достопримечательностью не только «Сайгона», но, пожалуй, Ленинграда в целом. В те давние годы еще трудно было встретить в Союзе чернокожего ребенка, а Кира была именно такой: не очень темной, но однозначно не белой. Это был тот редкий случай, когда чернокожий папочка из Верхней Вольты, сделав русской девушке ребеночка, не исчез на просторах африканского контингента, как это обычно случалось, а натурализовался, закончил медицинский институт и жил с Кириной мамой уже около двадцати лет, воспитывая еще и Кириного младшего братишку. Кира, к счастью, ничего, кро

Вахтанг Рошаль   25.05.2020 09:40   Заявить о нарушении
Уважаемый Вахтанг! Что-то вы оборвали свои высказывания, причем на цитировании отрывка из повести. А еще я не понял, зачем надо было с Дегтярного топать в баню на Марата, если непосредственно на самом Дегтярном переулке была очень даже приличная новая баня рядом со Старо-Невским. И еще одна, кстати, старая у 8-й Советской. Правда, бассейна ни там, ни там не было. Жду продолжения изложения ваших комментариев. С уважением, Ю,Я.

Юрий Яесс   25.05.2020 15:22   Заявить о нарушении
Юрий! Вы дважды пропечатали этот отрывок. Перечитайте и вы найдёте. А баня на Марата-Это было супер. А вообще то с папой мы ходили в баню к Смольному. Надо сказать очень неплохая.Хорошего дня. Ваш
В.

Вахтанг Рошаль   25.05.2020 15:28   Заявить о нарушении
Насчет двойного текста спасибо, посмотрю. А у Смольного баня закрылась, когда я еще был пацаном. Поскольку жил на Бакунина, то , естесственно, ходили в ближайшую баню на Дегтярном у 8-й Советской, а когда открылась новая у Старо-Невского, то туда. Во взрослом возрасте предпочитал с друзьями бани на Гастелло, недалеко от кинотеатра "Зенит" или на 5-й линии В.О. возле Среднего пр. Иногда ходили еще на Фонтанку рядом с улицей Ушинского. Там, кстати, потом появились и отдельные "номера", куда можно было пригласить даму. Первая же семейная баня была очень далеко, на Солдата Корзуна. А еще была аралогичная возможность в новой бане у Смольного на ул. Красных Текстильщиков. А бассейн, на мой взгляд, самый лучший и нестандартный был в "Циклотроне" - круглой бане на пл. Мужества. Он был без крыши и общий для мужчин и женщин. Имелись выходы из обоих отделений. Мы туда ходили большими компаниями, снимая время на ночь. Особенно кайфово было зимой, когда над головой звездное небо или идет снежок, а ты в воде и не один...

Юрий Яесс   25.05.2020 15:45   Заявить о нарушении
Юрий! Завидно. У нас в Эйлате, где мы живём уже 30 лет -Бань нет вообще. Есть Сауны, в спортзале, которую я посещаю регулярно , но это не то.
Ваш
В.

Вахтанг Рошаль   26.05.2020 04:32   Заявить о нарушении
Ну, каждому свое, как говаривали некоторые нехорошие люди. И бани, и море - это уже перебор! Что-то одно! У нас, как известно, правда, есть и бани и залив, но холодный. Кстати, вдоль залива по всему побережью, особенно по приморскому шоссе от Питера и за Зеленогорск имеется множество различных заведений типа поесть, поспать, погулять, развлечься и т.д. В том числе есть и множество саунно-хамамных и русских бань. А про ленинградско-петербургские "помывочные" заведения можно вспоминать и рассказывать долго. Благодарю за интерес и визит. Рад буду видеть в числе моих читателей. (Кстати, Эйлатский залив или правильнее географически залив Акаба и пролив Тиран с островами упоминается в качестве места боев одной из моих героинь Брониславы Гликман в романе "Артефакт")
С уважением, Ю.Я.

Юрий Яесс   26.05.2020 15:06   Заявить о нарушении