Пф-ф, наука! - 2 глава -

– 2 –
– Грибочки…– Леонид растерянно смотрел по сторонам.
Его окружала сочно зеленая поляна со здоровенными мухоморами высотой с метр.
Идеальные грибы, в том смысле, что их шляпки были одинаковыми красными с белыми пятнышками полусферами, в изобилии произрастали в хаотичном порядке. Трава под ногами казалась ровным густым газоном, через который даже земля не просвечивала.
Поражало и голубое небо с редкими кучевыми облаками и радостным солнышком. Каждое из облаков плыло в своем собственном направлении. А где-то вдали виднелся такой же совершенный смешанный лес.
Теплый ветерок ласкал кожу, и даже звуки навевали умиротворение и покой.
Такая психоделическая идиллия навевала строки классика: «Хорошо в деревне летом…», только что сеном и говном не пахло.
Второй пристальный взгляд на окружение позволил заметить некоторую фауну.
В отдалении неспешно брела гигантская черепаха, слон поливал свою спину совершенно синей, словно подкрашенной, водой, лиса гоняла двух кроликов.
– Если это рай, то он какой-то слишком мультяшный…
Его никто не услышал. Беспокойство закралось в душу, а когда возле него из ниоткуда появился человек, он с нетерпением обратился к нему:
– Что это?
– В каком смысле?– незнакомец оглядывался с интересом, ни страха, ни даже растерянности. Только интерес.
– Где мы? Это сон?
– Ну, да… в какой-то мере. Что тебя тревожит?
– Как вам сказать…– Задумался Леонид,– я привык видеть мир несколько в ином свете. Кто вы?
– Давай без личностей. Это последнее место, в котором бы я хотел заводить новые знакомства. Если ты понимаешь, о чем я.
– Нет, не понимаю. Где мы?
Человек с любопытством уставился на Леонида. И исчез.
– Замечательно! И как это понимать?
– У него всего лишь несколько переломов.– Подсказала лиса, сладко потягиваясь на шляпке гриба.
– А! Говорящая лиса!
– А! Говорящий человек!– подразнила она его, но даже не подумала сменить позу.
Леонид рефлекторно отскочил шагов на пять назад и уперся спиной в гриб. Гриб оказался на удивление упругим, и словно силиконовым.
– Что здесь творится?
– Ладно, ладно. Не буду над тобой дальше издеваться, все ясно. Ты так и не понял, что чуть не помер? Упал с дерева? Или тебя сбила машина?
– Разбился во время гонок. Это как-то связано с тем, что я здесь?
Лиса после этих слов встревожено вскочила на лапки и, спрыгнув, исчезла за ножкой гриба.
– Лисичка, честное слово, я не собираюсь на тебя охотиться… что тебя так испугало?
Из-за гриба раздалось неуверенное:
– Ты космический пират? Ты с орбиты!
– Эм… нет, я не пират. И я не то чтобы с орбиты. Я с Земли Солнечной системы. По крайней мере, там я устроился пилотом на Ладогу. А родился я в открытом космосе. Я… У меня немного путаются мысли. Извини, тут особо больше не с кем поговорить, не могла бы ты мне помочь?
– Мог… Я не девочка.– Радостно поделилась лиса, так и не спеша показываться на глаза.
– Хорошо. Ты лис. Все, уяснил. Господин лис, разрешите представиться, меня зовут Леонид – я пилот курьерского судна Ладога. Как я понимаю, погиб в результате несчастного случая на гонках на Танатосе. Это спутник Леи.
Над шляпкой гриба появилась рыжая мордочка.
– Ты думаешь, что ты умер?
Леонид сложил ладони в замок, выставив вперед оба указательных пальца:
– Я беседую с лисом посреди идеально ровной поляны усеянной метровыми грибами. Что же… полагаю, мне стоит удариться в панику, начать бегать с криками и ломать все вокруг… только я в некотором замешательстве, поскольку не могу представить, что из этого можно сломать.
Говорил это все он очень рассудительно, взвешивая каждое слово. Но внутри понимал, что паника нарастает с каждым ударом сердца. Да, именно так бы он и поступил в более привычной обстановке – метаться в панике из угла в угол он знал как.
А вот лис на это все отреагировал смехом.
– Нет, стой! Стой! Ты не умер, и боятся тут нечего. Ты под наркозом.
– Это глюки?
– Э… нет.– Растерялся лис.– Не глюки… С чего бы это. Ты находишься в клинической коме. Но есть и плохие новости. Раз ты еще здесь, то ты сильно поломался.
– Не понял.
– Да, я уже встречал одного такого. Ты кстати хорошо держишься!
– Я же пилот!– обиделся Леонид.– Самообладание – это профессиональная обязанность!
Лис только махнул на это лапой.
– Не дрейф. Ты в клинической коме. Ну, как тебе это объяснить. Пока врачи тебя лечат, то погружают в наркоз, чтобы ты не чувствовал боли. Теперь понятно?
– Мне это все кажется?
Лис ударил себя лапой по лбу.
– Да нет же! Я реальный, ты реальный, вон та черепаха настоящая, и кажется один из кроликов. Но он появился совсем недавно и я не успел с ним познакомиться.
– Но наркоз делают с помощью наркотиков, вырубая сознание. Я знаю, что человек под наркозом может видеть очень интересные сны. Но они не реальны.
– Ты из двадцать первого века что ли? Ладно хорошо… Ты знаешь, что такое игры с погружением… Нет… ладно… а! Ты пилот, правильно? Когда ты учился летать, то у тебя были тренажеры, в которых все как по-настоящему? Ты видишь все как в реальности, слышишь звуки, чувствуешь скорость, тепло и холод. Но при этом в реальности сидишь на стуле в классе?
–Да,– недоверчиво промолвил Леонид,– ты говоришь про нейро-тренажеры. Они симулируют ощущения реального полета и передают их непосредственно в нервную систему. Зрительные образы сразу в лобные доли мозга, часть сенсорики через нервные окончания. Осталось, кажется несколько рецепторов, которые не удалось сымитировать на нервном уровне.
– Да, да, да…– отмахнулся лис,– в этом случае теребонят сами рецепторы. Это только в депривационных камерах ПлейМуна используется… эх… я такие только на картинке видел. Там реально полное погружение...
Лис мечтательно завис, зрачки его расширились, а пасть осталась открытой. Из нее даже кончик языка выглянул.
– Попробуй откусить этот гриб!– Вдруг взбодрился лис.
– Я что, совсем больной, чтобы поганки есть? – Возмутился Леонид, но потом вспомнил с кем разговаривает, и пришел к выводу, что да – крыша съехала капитально.
– И какой он на вкус?
– Сладкий,– неуверенно ответил пилот.
– А еще? Ну, на что он похож? На мороженое или на шоколад?
– Нет, на мороженное он не похож – он теплый и мягкий… но… Он просто сладкий. И все.
– Ты не чувствуешь запахов!– резонно заметил лис.– Если ты сейчас находишься в медицинской капсуле и у тебя серьезные переломы, то ты не почувствуешь и ускорения, и холода и даже не различишь влажное и сухое. Насколько я знаю, медицинские капсулы при необходимости наркоза могут симулировать только зрение и осязание.
Леонид плюнул себе в руку.
– Фу! Мерзость! Зачем ты это сделал?– Возмутилось рыжее животное.
– Влажная… рука влажная, а здесь тепло и я чувствую воздух, когда машу руками.– Возразил Леонид,– но почему-то, действительно, не ощущаю запаха, вкуса, кроме сладкого и соленого. Но я даже дыхание и сердцебиение ощущаю. Нет, это не симуляция. Я сейчас попробовал задержать дыхание, и мне нужен воздух, а прикусив язык, я почувствовал боль. Что, за черт?
– О!– Встревожился лис и продолжил участливо,– я понял, что с тобой. Это не медицинская камера, как я поначалу подумал. Это гораздо хуже. Я читал про это. У меня симуляция куда проще. Это кончено, не банальная медицинская кабина, но и не депривационная камера. То, что ты описал дают только военные медицинские боты… Либо ты какой-то военный генерал, либо тебя в фарш размоло…
Лис даже подошел совсем близко и участливо тронул Леонида мягкой лапкой за коленку.
– Да не переживай ты так… Это… В живых ты точно останешься – это я тебе обещаю.
– Нет, ты не понял!– Рассмеялся Леонид.– Это не истерика… это я сейчас та-А-акое облегчение испытал. Это значит, что все получилось… Спасибо, Тебе лисичка.
Леонид нагнулся к животному и на радостях поцеловал его в сухой шершавый носик.
– Фу! Я не девчонка!
Счастливый Леонид смотрел на то, как лис сначала лапками, а потом об землю пытался вытереть свой нос.
Совершенно счастливый и с умилением в голосе Леонид сказал, когда лис наконец-то успокоился:
– Тебе лет двенадцать что ли?
Тут лис прогнулся как кошка, стал на цыпочки и зашипел:
– Кто тебе сказал? Ирка?
– Кто такая Ирка?
– Черепаха,– с презрением прорычал лисенок и мстительно добавил,– а ей сорок три, тогда, что б ты знал.
– Нет, не черепаха. А ты сам.
– Когда?– от удивления лис даже прижал ушки.
– Ты так забавно… э… делаешь все… Так сколько тебе лет на самом деле?
– А вот и не скажу. А вот и двадцать три!
– Ладно, как скажешь. А мне двадцать пять.– Леонид потрепал щенка лиса за ухом. Нет, лис выглядел вполне взрослым лисом, но пилот внезапно понял, что не может уже его воспринимать как животное. Он ощущал рядом с собой мальчика, меленького одинокого мальчика, хоть и в шкуре зверя.
– А как тебе удалось изменить голос и внешность?
Лисичка словно переключилась на другой канал, вот только что он взбешенный своим разоблачением прыгал и рычал, как вдруг начал совершенно серьезно объяснять:
– Это же симуляция, почти игра. Если сильно зажмурится с мыслью, что хочешь увидеть настройки, то перед глазами появится меню. Это только в первый раз странно. Потом привыкаешь. Да не жмурься ты так сильно, внешность изменится только в том случае, если ты попадешь сюда еще раз. Чего я тебе не желаю. Если ты уже здесь, то себя ты не изменишь. Но можно покрутить другие настройки. Интенсивность цветов изменить. Можно боль выключить. Усталость тоже отключается. Но это до шестнадцати делать не разрешается.
– А черепаха и кролики сюда попали людьми, и они уже второй раз в больнице?
Лис внезапно погрустнел, и словно выцвел, он прижал ушки к голове:
– Ира здесь уже была, когда я первый раз сюда попал. Она хорошая тетка, но я не знаю, как она выглядит. Мне кажется,– продолжил он шепотом,– что она вообще не выходит отсюда. Какая-то очень плохая болезнь. А кролики появились только час назад. Они создали свой аватар перед тем, как попали на поляну. Где-то здесь бродит еще куча народу. А на эту поляну приходят те, кто хочет остаться один. Подумать… поплакать… Кролики просто об этом еще не знают.
Леонид уже сидел в позе лотоса и вовсю гладил устроившегося на коленке лиса.
– Извини, тебя не смущает, что я тебя глажу, как собачку?
– Не… тебе ведь сейчас, правда, надо успокоиться… я понимаю.
Леонид улыбнулся.
– Так значит, ты здесь проводишь много времени.
– А вот не надо на меня так смотреть? Ты отключил боль, как я тебе посоветовал?
– Еще нет.
Лис резко подпрыгнул и укусил парня за ухо. Оскал, рычание и рыжий хвост скрылся за ножкой гриба.
– Лис, прости,  я не хотел тебя обидеть. Честно.
Но было уже поздно. Звереныш ускакал. И где его искать? Да и надо ли?
– И сколько мне тут торчать? Что-то моя операция затянулась, как я посмотрю.– Сказал он себе, вставая и разминая конечности. Удивительно, но после недолгого сидения у него действительно затекли конечности.
Леонид был склонен считать, что это скорее психологический, а не физиологический эффект.
Уже прошел час в бесцельных скитаниях по полянке среди грибов. Леонид за это время заглянул и в чащобу, но там он себя чувствовал еще более уныло. И как на зло, другие звери либо не обращали на него внимания, либо вели себя как животные. Нет, никто на него не бросался, не пытался защитить территорию, но кролики убегали, как только замечали, черепаха только ползла и изредка фыркала. Слон, правда, что-то гундосо мычал в ответ Леониду, но слов так и не удалось разобрать. За это время он видел и других обитателей этого медицинского мира. Пара обезьян резвилась в ветвях, попугай ухал как сова и охотился на мышку. Один раз ему даже удалось ее настичь, но та просто исчезла из его когтей.
Леонида все сильнее тревожило то, что он так и не вернулся в реальный мир.
…
Иногда крупная сумма денег это везение, а иногда проклятие. Хуже всего то, что Анатолий понимал, что для охранников спорт-бара они с Дашей являются сообщниками. И даже если он сейчас отдаст им девчонку, то лично его проблем это не убавит. По крайней мере, он бы на их месте замочил бы жуликов, в назидание остальным.
Сначала у него проскользнула мысль, что на Леи есть полиция и им стоит искать спасения там. Но потом сообразил, что с точки зрения правосудия, именно Анатолий и является главным нарушителем, Даша – соучастником, а бандюки – пострадавшими.
Именно поэтому, когда раздался выстрел и за шиворот посыпались какие-то щепки, он схватил упирающуюся девчонку за локоть и со всем усердием утащил ее в переулок. Но и здесь он не думал останавливаться, преследователи шли по пятам.
На ходу он разрабатывал стратегию: никаких открытых пространств – бандиты вооружены и уже пустили огнестрел в действие, никаких пряток – если у Даши есть виртуальный интерфейс, а все денежные отношения фиксируются им без проблем, то и у преследователей такие должны быть. А поверить в то, что такая технология работает без использования геопозиционирования у него не получалось. Другими словами – бандиты знаю, где они сейчас есть.
Выход ему рисовался только один – посольство. Официально посетить Лею можно только через посольство орбиты. Сама Лея воспринимала весь оставшийся мир как продолжение орбитального правительства… Которое официально не существовало, воспринималось, как куча разобщенных бандитских группировок, но при этом имело свои посольства, занимающиеся вопросами миграции людей с поверхности на орбиту и обратно. Подробнее разбираться в хитросплетениях законов Леи Анатолию было недосуг. Поэтому сейчас он думал, есть ли другой вариант легально или даже нелегально покинуть эту планету.
А теперь вспомним, что влияние правительства Леи простирается и на орбитальные пространства, а Ладога – космическое судно марки Муфа-7 стало заложником бюрократии, и не могла покинуть доков станции, пока борт ни будет укомплектован полным штатом.
Решение этой проблемы бежало с ним рядом – Даша и ее медицинское образование. Она как раз могла заполнить нехватку штата. Но оставался еще и Леонид – пилот! Да, Анатолий и сам бы мог пилотировать судно, но пока Леонид находится в госпитале или не дай бог умер, дыра в штате остается открытой.
Да и как бросить на произвол судьбы своего товарища? Ладно, пусть не товарища, но члена экипажа, доказавшего свою преданность общему делу.
Бежать и одновременно думать сложно. Поэтому наш бравый капитан, пытаясь переступить через бордюр дороги, закономерно не обратил внимание на то, что тот несколько выше, чем высота на которую он поднимает ноги.
Нет, самого падения Леонид не ощутил, он ощутил, как терка асфальта сдирает кожу с его лица. Удар лба о дорожное покрытие звоном раздался в ушах, на миг, только на одно мгновение, потемнело в глазах.
Вскакивая, он прижал ладонь к лицу:
– Все нормально! Нос не сломан!
Но визг Дарьи не прекратился, захлебываясь она простонала:
– До.. ко… сти… ты содрал кожу на лбу до кости!
– От потери крови я буду помирать гораздо медленнее, если во мне не появится новых дырок. Бежим!
Теперь уже Даша поддерживала Анатолия под руку. Сказать, что это его злило –ничего не сказать. Но поставить на место зарвавшуюся девчонку, решившую, что он нуждается в ее помощи, времени не было.
– Сюда!
– Зачем?
Короткая словесная перебранка закончилась пинком под зад. Даша полетела в указанном направлении. И как раз вовремя: позади раздался скупой выстрел, но переулок уже укрыл от огня преследователей.
Впереди тупик, но каменная перегородка всего метра два с половиной высотой. Анатолий встал под стеной, складывая ладони лодочкой, что бы подсадить девушку.
– Ну! Наверх!
– А ты как?
– У-Бь-Ю! Быстро лезь!
Анатолий буквально затолкнул ее на стену. А сам просто прыгнул и уцепился пальцами за край каменной кладки. Секунда и он уже вытянул себя до уровня пояса. Думать некогда! В этот момент он обернулся, чтобы увидеть преследователей – да они уже были здесь! Он подался корпусом вперед, надеясь перевалиться через стену, но вместо этого снова ударился лицом во что-то.
Крыша… Это не ограда – это стена одноэтажного здания.
Анатолий еще успел обратить внимание, что уж больно много крови осталось на черном покрытии, но Даша его стянула с другой стороны этой будки. Падать пришлось спиной вперед.
– Все нормально! Шею не сломал!
– Вставай, Бестолочь! Бежим.
– Они выследят нас по твоему интерфейсу! Куда бежать? Есть место, где он не работает?
Секундное замешательство. И Даша уже выдает ответ:
– Рядом с передатчиками – там слишком сильный сигнал, который импланты не могут воспринять. Или на дне океана. Или в шахте. На орбите, в подвале или метро сигнал хорошо ловится. Покрытие поверхности планеты сто процентов, даже в океане!
Перспектива вырисовывалась радужная. Другими словами, Анатолий сейчас тащил с собой здоровенный маяк, сигнализировавший любому желающему о его местонахождении.
«Огреть девчонку по шее, вырубить, и пытаться спасаться самостоятельно!», промелькнула мысль в голове капитана. Действительно, это единственное решение! К самому Анатолию у бандитов вопросов быть не должно. Да и Дарье не угрожает смерть. Она всего лишь лишиться свалившегося на нее богатства, и может быть заплатит штраф?
– Беги один! Я сдамся! У тебя ведь нет маяка в виде интерфейса. Им всего-то нужны деньги,– задыхаясь, предложила девушка.
– А стреляют они травматическими патронами? Или это транквилизатор?– Анатолий приложил указательный и большой пальцы к переносице, но наткнулся на что-то противно вязкое и липкое. Его еще удивило, что нет никакой боли, а кровь сочится хорошей струйкой.
И через секунду парень почувствовал огненный укол стыда. Боже! Если бы эта девчонка сама не предложила это, то он так бы и поступил. Но теперь не выйдет. Одно дело вырубить человека со спины и слинять, и совсем другое в глаза ему признаться в собственной подлости. За-ме-ча-те-ль-но!
Да, нет… не поступил бы он так. Нет, так капитаны не поступают. А Анатолий считал себя настоящим капитаном, пусть гражданского, но флота.
– Даша, они пока еще не сообразили, что могут просто убедить тебя отдать эти деньги. Сейчас они уверены, что это спланированная акция. Они не пытаются вернуть своего. Они просто мстят. Конечно, позже они догадаются, что убив тебя, они потеряют любую возможность аутодафе. Но это будет уже позже.
– Но что же тогда делать?
– Э! Дорогие, да как же это вас угораздило?– грубый голос с акцентом.– Тебе в больничку надо, залезай!
Голубое такси стояло на тротуаре. Видимо, увидев спорящих окровавленных людей, водитель, положив на все правила дорожного движения, подогнал машину как можно ближе.
– Это, она тебя так?
– Упал… с крыши… с вот этой крыши.
– А вон и ваши товарищи, тоже видать, упасть хотят. А дороги для дураков придумали?
– Гони! Тройная такса!– Анатолий уже плашмя прыгнул на заднее сиденье, а Даша залезла поверх него. Ей мешалась его нога, чтобы захлопнуть дверь. Но капитан продолжал увещевать шофера, пытаясь припомнить все аргументы, повышающие заинтересованность таксистов, да и любых лакеев,– Сто единиц на чай! Да трогай уже! Убьют!
– Да ты сядь, хотя бы, дорогой. Ремень для трусов, но ты жопой  в сиденье сядь!
Выстрел, визг резины, столб. Хорошо в этой краткой сцене отметился столб, остановивший безумный рывок автомобиля. Но удара не выдержал именно столб, поэтому плавно повалившись, перегородил проезжую часть. Но такси уже успело набрать инерцию и смогло, каким-то чудом, перевалиться через препятствие. Покрышки снова завизжали об асфальт.
– Хм…– философски заметил шофер, – а говорили, не бери Свинтуса, бери Тимми. Тимми модный, Тимми быстрый… Да этого Тимми вокруг  столба бы намотало три раза, и под ним же и похоронило.
– Только, бля, не тормози!
Такси, свалив столб, жутко свистя покрышками, продолжало юзом набирать скорость. Неизвестно, что на водителя повлияло больше, обещание щедрой оплаты, или несколько новых дырок в обшивке автомобиля. Но машина продолжала набирать скорость, не обращая внимания на исковерканный капот. А судя по тому, что их траектория так и не выровнялась, то и колеса после удара об столб слегка изменили свою геометрию.
– А этот красивый дырка, чем заделывать будешь?– водила указал пальцем дырку в потолке от выстрела. Интересно, что заставило его выставить претензию именно по поводу дырки, а не по поводу смятой морды автомобиля, поврежденной ходовой части и порчи городского имущества. Но как ни странно, особую вину Анатолий в данный момент испытывал за испачканную кровью обивку сиденья.
– Я тебе новый Свинтус куплю?– Предложил он.
– С кондиционером?
– С круиз контролем, блекджеком и шлюхами! Только увези нас скорее!
–Тогда лучше Тимми,– задумавшись, предложил таксист,– совсем чуть-чуть дороже выйдет. Только тебе нога не больно?
– Нет, не больно,– Анатолий, наконец, обратил внимание на то, что его ноги все еще находятся снаружи автомобиля, а дверь находится в распахнутом состоянии.
– Так убери их, а то дует.

- Небольшая ретроспектива –
Ладога стояла пришвартованной на взлетно-посадочной площадке станции обслуживания на Перу. Перу – это третий спутник Леи, самый большой и удаленный. Луна – первый спутник, в десятки раз уступал ему в размере, а Танатос во всех смыслах был середнячком. Но Перу ко всему прочему имел искусственную атмосферу. Атмосферу, пригодную для дыхания. Условно пригодную. Воздух Перу технически отвечал всем характеристикам «не ядовитого», и содержал достаточно кислорода, азота и углерода для даже долгого пребывания человеческих организмов. Но являлся побочным эффектом от работы автоматики. Никто специально не обогащал его кислородом, никто не фильтровал его от ядовитых примесей, но шахта по добыче металлов выбрасывала достаточно отработанного газа, в котором содержалось все, что надо. Дело оставалось за малым – выделить кислород из различных летучих соединений. Как вы догадываетесь, этим заниматься никто не собирался – ни одна группировка не взяла на себя ответственность за атмосферу спутника, ведь в результате постоянных междоусобных войн тот переходил из рук в руки. Зато под действием жесткого ионизирующего излучения из космоса, тот самостоятельно участвовал во всех нужных химических реакциях.
А, да… Без скафандра человек на Перу из-за излучения обгорал за считанные минуты до кости.
Именно поэтому Анатолий стоял в шлюзе, широко расставив ноги и скрестив руки на груди:
– Никто не покинет Ладогу без соответствующего снаряжения! Я здесь капитан, начальник и владелец оборудования. Если вы оба считаете себя умнее всех, и собираетесь прожарится на Перу, то сначала вам придется подать рапорт об отставке! Да и то, я вас выпущу только после того, как документ будет юридически оформлен по всем правилам.
Леонид виновато почесал затылок.
– Толик, я не собирался… Я только шлюз открыть хотел. И, в конце то концов, территория станции находится под экранирующим полем.
– Это поле защищает только от излучения из космоса! Это раз.– Как собака рявкнул капитан.– Только от излучения! Но воздух она не фильтрует. И от излучения почвы не защищает. Радиацию никто не отменял. А вообще, за этой стенкой восемьдесят градусов по Цельсию! Этого тебе мало? Или ты опять будешь говорить, что видел, человека без скафандра, и поэтому тебе тоже можно получить радиационные и термические ожоги всего чего только можно? Сима, а ты чего молчишь?
– В русских банях парятся при температуре девяносто градусов и в живых остаются. Даже удовольствие получают,– низкий голос женщины отдавался гулом в помещении шлюза,– А Леньке всего-то надо было выйти на две минуты, чтобы отсоединить шину управления от левого шасси.
– У нас перестали работать стыковочные механизмы?– С подозрением вопросил Анатолий.
– Нет, дорогуша. Но я тебе напомню, что наш Муфа-7 не трансформер и не модульная орбитальная станция. А спасательная капсула из рубки отстегивается только в аварийном режиме, и при этом она не «отстегивается», а «отстреливается». После этого мы ее обратно только приварить сможем. Да и взрывать опору, на которой стоит корабль – идея плохая. Поэтому Ленька идет туда, чтобы отстегнуть шину управления, и демонтировать пиропатрон. После чего я из машинного отделения разжимаю крепление, освобождаю шасси.
– Когда вы мне об этом говорили, все звучало намного проще! – продолжал протестовать капитан.
– Да это ерунда!– Заявил Леонид.– Вот аккуратненько взлететь только с тремя маневровыми и без одного яйца, а потом приземлиться рядом, да так, чтобы не перевернуться – вот это реально сложно.
– Та-ак!– Начал закипать Анатолий.
– Но, дорогой,– вступилась Сима, взяв капитана за локоток,– мы ведь уже обо всем договорились. Мы аккуратненько оставим спасательный отсек, аккуратненько перелетим в сторонку и тихонько присядем.  Постоим так, пока не закончатся гонки, а потом все так же аккуратненько поставим на место. Все будет замечательно!
Наверное, стоит сказать пару слов о Симе – бортовом механике. Эта женщина была обаятельной, пышногрудой особой восточной наружности лет сорока. И при ее росте в 180 сантиметров, она умудрялась затмить большинство мужчин, как в силе, так и в весе. О чем говорить, если, увидев ее впервые, Анатолий держал пари, что она просто не сможет проникнуть в технический отсек судна. Предметом спора и являлось место бортмеханика. Анатолий с треском проиграл, о чем ни разу не жалел до нынешнего момента.
И вот теперь Анатолия ласково и нежно взяли под локоток и отвели в его каюту.
– Комбинезон защитный надень! И шлем пристегнуть не забудь!
– Есть сер!– радостно возопил из шлюза пилот. Анатолий этого уже не видел, и дверь каюты мягко затворилась.
«Ну, все, я под домашним арестом,»– грустно подумал Анатолий: «Бунт. Меня просто сместили, оттолкали в каюту, и заперли здесь. Потрясающе. Мы вместе всего месяц, и только выпала малейшая возможность, и вот я уже заперт». Он резко вскочил, прошелся по комнате. Три метра в длину – капитанская каюта, самая роскошная «комната» на судне стала тюрьмой.
– Кошиков!– Анатолий набрал на стенной панели номер старого знакомого,– Кошиков, а я говорил, что это плохая идея! Вот полюбуйся! Говорил я тебе, что журналист не может быть капитаном межзвездного корабля!
– И, тем не менее, ты продержался в четыре раза дольше, чем я ожидал!– Лицо, спроецированное на стену, сияло белоснежной улыбкой,– я не мог рассчитывать даже на неделю. А ты связался со мной только через месяц? Поздравляю! Неужели деньги кончились только сейчас. Ладно, переведу тебе еще небольшую сумму, но это последний раз, когда я тебя выручаю!
Анатолий опешил:
–  Постой. Нет, если честно с финансовой стороны все нормально, я даже сделал на Ладоге небольшой косметический ремонт.– Анатолий опустил глаза.– Меня заперли в каюте. Они меня просто заперли. Бунт! Заперли, как мешающегося мальчишку!
Капитан, бывший журналист, месяц назад поддавшийся на уговоры друга, сейчас испытывал ни с чем не сравнимое мазохистское удовольствие. Еще бы, этот провал наглядно доказывал несостоятельность всех аргументов Кошикова. Из журналиста не может получиться капитан курьерского судна. Не может бывший блогер учредить успешное агентство доставки, и не может его же возглавить. И никаким образом не сможет возместить капиталовложения товарища. Теперь они все в пролете.
–Кто? – Выпалил пораженный собеседник. – Да, ни в жизнь не поверю!
– Они не хотят слушаться, я им не авторитет! Сейчас они разбирают Ладогу, чтобы из деталей собрать гоночный болид и участвовать в гонках!
– Не может быть!– Собеседник веселился. Он в открытую гоготал. – Подожди, сейчас. Я наберу Леонида.
Стены вздрогнули, пол на секунду перекосился, раздался жуткий скрежещущий звук. На миг все замерло, а потом ухнуло вниз. Анатолий понял, что «команда» закончила приготовления и принялась перегонять Ладогу на новое место. Или вернее уже закончила перегонять. Стены вздохнули, и пол завалился. Не сильно, градусов на семь. Но такое положение явно не было задумано конструкторами.
На стене вновь появилось лицо.
– Окский!– Радостно веселилось оно.– А с чего ты взял, что тебя заперли? Дверь открыта. Команда готова тебя слушаться, кончай дурачиться! Никто тебя не запирал. Сима говорит, что ты очень сильно переживаешь за благополучие экипажа. Они ценят это! Представляешь, Чекалов вообще думает, что ты его от смерти спас! Не знаю, в чем там дело, но с экипажем все в порядке… Что-то не так? Ты в каком-то странном положении.
– Эти идиоты сломали Муфа-7! Они оторвали шасси, и сейчас он валяется просто на брюхе… видимо. Как я буду спать?
– Так сними номер! Чекалов у тебя резковат, но Сима ему не даст дурака свалять. Успокойся и перестань трястись по пустякам. Хочешь наказать их, заставь писать рапорт о происшедшем… И кстати, говоришь, что тебе удалось заработать? Значит, я могу надеяться, что ты расплатишься со мной в ближайшем будущем.
– Расплачусь? Ты меня фактически заставил взять свой старый межзвездник, навязал эту дурацкую работу и хочешь, чтобы я тебе что-то платил?
– И все же документ о купле-продаже оформлен и лежит в моем сейфе. Корабль уже у тебя, но денег я пока не получил.– Все это собеседник произнес ироническим тоном, а потом пристально уставился в глаза Анатолию и проникновенно добавил: «Я рад слышать, что у тебя все хорошо. Звони почаще, от тебя ведь не убудет. А мне приятно знать, как у тебя дела. А насчет команды – не переживай. Они ведь целый месяц провели на корабле – дай им покуролесить на планете, не гони. Да и сам сделай небольшой перерыв».
После этих слов проекция отключилась.
Анатолий запустил пальцы в волосы и схватился за голову. Не для этого он семь лет вел информационный блог, не для этого собирал миллиарды просмотров в месяц, и уж точно не для этого…
Как же иронична жизнь, вот ты на гребне славы, и вот уже ты ничего не имеешь, а школьный друг дает тебе погонять свое старое корыто, чтобы хоть грузоперевозками ты смог подзаработать на хлеб. Что же… на хлеб заработать удалось. Но то, что он получил за месяц, раньше он стриг за два дня. А сколько из этих денег еще уйдет на топливо, смазку, текущий ремонт, аренду парковочного места… А еще и снимать номер в гостинице. А еще было бы неплохо выдать премиальные Симе и Леониду, если те сумеют приделать спасательный отсек обратно к Ладоге.
– Анатолий Окский,– на стене появилось лицо чиновника, он сейчас не видел капитана, но мог передать сообщение. Когда кто-то звонил на Ладогу, то был вынужден сразу показать свое лицо, но адресат, в данном случае Анатолий, становился виден только после того, как он подтвердит связь. И даже если на судне никого не было, бортовой компьютер записывал вызов и мог его воспроизвести после прихода владельца.
– Анатолий Окский, капитан Ладоги. Говорит диспетчер станции обслуживания. В регистрационных бланках Вами не были указаны все необходимые данные. Вы забыли указать идентификационные данные вашего медицинского работника. Согласно постановлению М-312, в случае неумышленного искажения данных форм при регистрации прибытия, вы имеете право исправить информацию вплоть до момента отбытия. В случае обнаружения некорректности заполнения документов после Вашего отбытия, Ваше судно и экипаж оного автоматически признаются нарушителями ряда законов и постановлений. После чего судно будет занесено во все реестры неблагонадежных, – и сменив тон на более добродушный, продолжил, – и Вас начнут преследовать власти. Поэтому до отлета, обязательно отметьте в бланках медика, с которым Вы прилетели и улетите со станции. Напомню, что отсутствие медицинского работника на межпланетарном судне на Лее расценивается как не обеспечение неотъемлемых прав личности и карается принудительным изъятием имущества и депортацией с планеты.
Круглые глаза Леонида появились в дверном проеме. Ему приходилось крепко держаться за косяк, чтобы находится в более-менее устойчивом положении в скошенном судне.
– Но у нас нет медика.– Растерялся Анатолий.
– А им наплевать,– судорожно сглотнул пилот,– по их законам мы уже преступники, у нас отберут Ладогу, и оставят на орбите. Хорошо, хоть парень, что сообщил это, дал нам наводку… Мир не без добрых людей!
– А ты как видел это сообщение?
– Ладога нам троим вызов воспроизвела. Видимо из-за того, что запрос не был маркирован Вашим именем специально.
– Я не уловил, в чем наводка?
– Если мы найдем медика, и впишем его в бланки регистрации, то удастся отмазаться.
– Я вот только не понял, с какого ляда они могут навязывать нам медика?– поразился Анатолий.
– Этот закон, как я успел посмотреть, приняли три месяца назад. У них на планете безработица, видимо, среди медиков… А так, они кроют тем, что у каждого человека есть право на получение медицинских услуг. А раз космический корабль отрезан от человечества, то обеспечение этого права ложиться на капитана судна. А они, якобы, берут обязательства контроля.
– У человека есть еще право на получение образования! Так что нам теперь еще и учителей возить?
Леонид развел руками. Анатолий вцепился в волосы.
– Значит так, я лечу на планету, а ты с Симой… Если что узнаю – убью! Понял?
– Так точно!
– Попробую забронировать хорошие места для просмотра соревнования для себя и Симы.
Леонид засиял как солнышко:
– Вы будете болеть за меня! Спасибо! Я не ожидал! Я думал, что Вы против!
– Я против того, чтобы ты пытался убить себя на этих гонках. Но не забывай, что ты не просто пилот, ты – пилот Ладоги. Так что удачи. А мне надо каким-то образом найти того, кого я впишу в бланки.
И уже через пару минут, прислонившись к внутренней обшивке корабля Сима, словно рокочущая матушка, наблюдала за стремительной походкой скафандра, прямолинейно направляющегося к административным корпусам.
«А все-таки как же хорош, наш капитан!», мечтательно думала женщина, ее губ коснулась призрачная улыбка. «Я уверена, все у нас будет хорошо. Анатолий, ты просто душка».
Но придаваться мечтаниям времени не оставалось. Леонид уже отволок инструменты к спасательной шлюпке, уже содрал защитные кожухи с правой его стороны и уж начинал подбираться к механизмам двигателя. Если не поспешить, то мальчишка спалит себя, в тот момент, когда отсоединит клемму питания от главного маршевого. Да, это сейчас, когда спасательная шлюпка стала самостоятельным судном, правый маневровый двигатель корабля переквалифицировался в маршевый. И очевидно, сам двигатель не очень был готов к такой перемене в профессии. И импульс слабоват, и не предназначен он для долговременной работы. Зато если немного перебрать его начинку, заменить сопло и подать в качестве топлива – смесь обычной горючки и ионов пероксида магния, то заиграет прибор новыми красками.
Теоретически, такая система могла дать достаточную юркость судну в открытом космосе, и позволить посадить кораблик на орбитальной станции. Но участвовать на нем в гонках… Нет уж извольте. Кораблик, не способный совершить резкий поворот в гонках на Танатосе участвовать не сможет.
И Леонид сразу заметил эту несостыковку планов, на что Сима резонно заметила, что навесное оборудование никто не отменял.
– Леня, обожди чуток!– позвала Сима, как только натянула свой скафандр,– троичный раструб нельзя отключать до тех пор пока…
Леонид остановился, пытаясь понять, какой из этих «шлангов» является троичным раструбом. Остальную тираду бортмеханика он пропустил, как неинформативную. Еще в процессе обсуждения планов он понял, что катастрофически некомпетентен в начинке своих любимых игрушек. Эх, а когда он учился летать, то считал себя профи. Он тогда на самом деле знал, как и почему и что внутри его легкого истребителя. И по своей наивности считал, что весь флот строится по тем же принципам. А как иначе? Если это транспорт, то у него должен быть двигатель, органы управления и навигации. Кто же мог знать, что легкая единица космического флота устроена в разы проще и лаконичнее чем грузовичок гражданского? А объяснение просто. Если военные могли себе позволить модульный принцип строения для ускорения ремонта, то у Анатолия было корыто, собранное из мельчайших деталей.
Как только Сима умудряется разобраться во всех этих хитросплетениях проводов.
А вот и она, уже подошла и ласково отстраняет мужчину бочком:
– Принеси-ка тот мешок, который мы под топливо решили использовать. А я тут пока поковыряюсь. Эх, вот незадача, а тральный гредель-то совсем истерся… надо будет на втором тоже заменить…
Пока Сима бурчала, все глубже закапываясь в нутро шлюпки со стороны кормы, Леонид обреченно отправился в грузовой отсек Ладоги. Как мужчина и как знающий себе цену пилот, он грезил себя начальником над Симой, но сейчас оказался на побегушках. Жизнь не справедлива.
…
– Если ты так метаться по трассе будешь, то врежешься в каждого соперника.– Сима наблюдала за маневрами Леонида в спасательной шлюпке из накренившейся рубки Ладоги.
– Сима, дорогая моя Сима! – Сдерживая гнев, пропел пилот, – Какого лешего, я не могу регулировать импульс маневровых по силе? Где эта ручка? Почему они каждый раз жахают на полную силу? Я так посадить его даже не смогу!
– Кончай заливать!– Обиделась женщина,– даже ребенок сможет посадить спасательную шлюпку на одном штатном двигателе. И без всяких маневровых.
Бешеный болид Леонида в пятый раз пронесся мимо купола станции обслуживания, где припарковалась Ладога. Вместо того, чтобы плавно приземлиться на посадочную полосу, эта юркая посудина резким зигзагом металась в пространстве. И каждый поворот, каждое изменение курса сопровождалось набольшим взрывом.
– Почему вместо струи плазмы, как ты обещала, маневровые дают взрыв? Как я это пилотировать то буду?
– О! Хорошо, поняла! Попробуй уменьшить подачу магния!
– Это за какую ручку надо покрутить?– Умоляюще заревел Леонид, на что Сима резонно заметила, что…
– Все бы тебе за ручки крутить. Видишь желтый патрубок, который идет от серого бурдюка? В бурдюке раствор пираксида магния. Просто пережми патрубок и его подача уменьшится.
В этот момент Леонид дал себе слово, что если приземлиться, то на части порвет эту жирную корову.
Удерживая кнюппель направления в позиции, когда ничего нигде не взрывалось, а судно шло плавным штопором, он постарался левой ногой поймать положение педали ускорения так, чтобы все еще не падать на поверхность Перу, но и не преодолевать сверхзвуковую. К его изумлению со всеми «доворотами», что учудила Сима, эта зверюшка либо ползла, либо сразу взбрыкивала и рыскала как одурелая.
Правую ногу он давно уже заклинил между сиденьем и бортовой панелью, так как без этого хитрого приема, его просто вышвыривало с пилотского ложемента после каждого маневра. А в такой близости к твердым поверхностям терять управление, даже на доли секунды, хотелось меньше всего.
Правая же его рука стискивала трекбол, по идеи управляющий навесным оборудованием. Приходилось слегка выворачивать влево и вверх мягкий шарик, чтобы курс был, ну пусть не прямолинейным, но как минимум не походил на траекторию готовой к спариванию мушки дрозофилы. Глазами он наблюдал за мельтешением «земли» и черного провала космоса, ртом произносил ругательства, как молитву. Не, сейчас он уже не матерился. Матерился он четыре минуты назад. Сейчас поток его брани состоял скорее из слогов, очень угрожающих, и явно нецензурных слогов.
– Я его анусом, что ли зажать должен? Сима, ёкорный ты бабай, вытащи меня из этой мясорубки! И почему все еще не сработало кинетическое поле? А!– Новый неспровоцированный рывок в сторону выбил из глаз пилота кровавые слезы,– Я катапультируюсь!
– Мы убрали катапульту! Вспомни! А кинетика подавлена. Мы плавкий предохранитель на полимер многоразовый заменили! Он при двадцати Же сработает!
– Двадцать Же… Это… Я при двенадцати уже вырубался в учебке.– Мысленно перебирал воспоминания Леонид,– Ладно, что произойдет, если врубится кинетика? Маршевый вырубится?
–Да, маршевый отключится, пока полимер не восстановится. Это примерно минуты три. Кинетическое поле остановит корабль за минуту. Если ты это провернешь хотя бы в километре от поверхности спутника, то двух минут хватит, чтобы судно опустилось на поверхность Перу. Но есть и две проблемы. Как только пройдет три минуты, поле вырубится и маршевый включится снова. Значит, его придется погасить до того, как тебя расплющит ускорением. И второе – наше навесное оборудование… понимаешь… оно не выключается. Тебе придется перед этим маневром оставить трекбол в нулевой позиции!
– Сима,– вкрадчиво простонал Леонид,– в нулевой позиции трекбола навесное оборудование уже как пять минут генерирует взрывы случайной интенсивности по левому борту. Видимо нулевая позиция сместилась. Я сейчас твой трекбол мну, как машонку, только чтобы не взорваться окончательно.
– Странно… Такого не должно было произойти…
Симе оставалось только наблюдать, как спасательные роботы гоняются за время от времени взрывающимся снарядом. И вот снова взрыв, судно Леонида разворачивает на месте, Сима видит, как маршевый уходит на максимальную мощность. Корабль моментально гасит скорость, и уносится в противоположном направлении. Снова взрывы. Неужели такого резкого разворота не хватило для того, чтобы дать нужную перегрузку для срабатывания кинетического поля?
…
Леонид сидел в рубке Ладоги и курил. Его забинтованное колено, его бурые круги под глазами, его алые белки глаз заставляли Симу трепетать.
Леонид не говорил ни слова. Он курил с трудом удерживая сигарету в не гнущихся трясущихся пальцах.
– Если Анатолий узнает, что ты тут курил, то убьет нас обоих.– Упавшим голосом пророкотала бортмеханик.
Нет ответа.
– Я починю! Честное слово! Я уже поняла, почему вместо плавной тяги, навесное оборудование детонировало топливо. Там надо форму сопел поменять. И контроллер перепрошить…
Леонид поднял на женщину глаза… глаза, которые могли бы явиться только в ночном кошмаре. Лопнувшие капилляры наполнили их кровью. Набухшие веки не способны были даже сомкнуться на этом безобразии.
– Второй цикл медицинской капсулы будет готов через пятнадцать минут! – затараторила женщина, пытаясь его успокоить, – потерпи еще чуть-чуть. Все будет хорошо. Ты же остался жив! И самые страшные повреждения удалось вылечить сразу. У тебя всего лишь шестьдесят процентов… Все хорошо.
– Шестьдесят семь.– почамкал пилот. Опухшие губы мешали нормально говорить,– На Танатосе, я это повторю.
Пораженная Сима не понимала что делать.
– Ты улыбаешься что ли? Я понять не могу, у тебя не рожа, а блинчик с творогом сейчас. Это улыбка?
– Ага… Говорить больно.
– Тебе говорили, что ты больной на голову? Ты же чуть не умер!
– Ага…
– Я не пущу тебя! Мы разберем эту машину убийства и… Хотя, знаешь, если получится изменить форму сопла и заставить контроллеры работать сообща, то может получиться что-то толковое.
– Я умею программировать контроллеры.– С трудом и почавкал Леонид. Вернее, в его голове эта фраза звучала именно так, в реальности же Сима услышала что-то на подобии: «А-а-у мгл эу, пмомгагиго пФ ась, конфп гро э-ээ-эы».
– Надо будет Анатолию сообщить о завершении испытаний… Нет, не станем мы ему говорить, что при этом ты чуть не помер, и что мы подбили три спасательных робота. И про иск тоже пока не скажем… Да не выкинут они нас со станции. Некуда просто. Не спорь, тебе говорить больно. Нет, чхала я не эту желтую ленточку, которой они нас обвешали. Она же из полиэтилена сделана. Я ее руками порву, не то, что взлетающим межпланетником.
Тихий «дзынь» известил о том, что бортовая медицинская капсула снова готова к работе. По прикидкам Симы понадобится всего три захода, нет, следы конечно останутся, но Леонид будет работоспособен уже через сорок минут. Какое же это счастье – быть здоровым. Даже такие серьезные увечья здоровому человеку в наш прогрессивный век не страшны. А на планете можно будет снять и те немногие шрамы и рубцы на внутренних органах, что останутся после «полевого» лечения.