добрый генерал

   Однажды в штабе произошла не приятная история, но она в итоге послужила началом моего служебного роста.  По пятницам, когда заканчивается рабочий день, и в штабе остается один дежурный офицер, приходят уборщики и натирают паркетный пол вонючей - мастикой.  В этот раз, дежурным был мой непосредственный начальник полковник авиации Константин Ерофеич, он попросил меня задержаться и закончить важное задание.  Когда уборщик постучал в дверь - я открыл. Он нагло вломился в чертёжку, сходу намазал пол  мастикой и удалился. Вонь стояла такая, что щипало глаза. Пришлось распахнуть настежь окна, что по уставу, делать категорически запрещается. Ещё одно нарушение я допустил, не запер дверь.  Спустя несколько минут, дверь распахнулась, сквозняком подхватило секретные карты, лежавшие на столе, и понесло в распахнутое окно. Они, прилипли к металлической решетке, и я, с трудом смог, их собрать. Когда  обернулся, в дверях стоял начальник штаба генерал майор, он побагровел от гнева, как его лампасы, и стал орать на меня, не выбирая выражений. За его спиной стоял Ерофеич, бледный, с широко раскрытыми от испуга глазами.  Генерал сказал заключительную фразу;  - Сгною в Сибири!!!   И пошел по коридору, в сторону своего кабинета, полковник последовал за ним.  Минут десять из открытого кабинета начальника штаба, доносился генеральский крик.
  Я закрыл окна и двери и сидел в оцепенении, не зная, что делать, продолжать работу или собираться в Сибирь.  Вернулся Константин Ерофеич, я вытянулся перед ним, ожидая продолжения экзекуции.  Он по отцовски,  положил, мне руку на плечо и сказал;
 -  Считай, что прошел генеральское крещенье;  - Я хорошо знаю генерала, он вспыльчив, но добрый, он меня может наказать, а ты для него мальчишка.
  Действительно недели через две, я, спускаясь по лестнице, так разогнался, что чуть не сшиб  начальника штаба, перепуганный, вытянулся в постройке смирно.   Он меня узнал;
 - А… это ты, я смотрю, ты слишком резвый, зайди-ка ко мне.
 Я стоял у двери приёмной начальника штаба и про себя репетировал текст; - Товарищ генерал майор…,
 Тут дверь открылась, вышел адъютант генерала; - Ты, что тут стоишь?
  - Товарищ генерал  просил зайти. 
  - Ну, ты  рядовой, совсем опупел, «просил зайти», доложи, как положено.  Генерал, похоже, услышал наш разговор, вышел и спокойным голосом сказал;
 - Вот Стёпа тебе помощник, для мелких поручений.  Я тут на днях обещал его в штрафбат отправить, а сегодня он меня на лестнице, чуть не сшиб.
 Они вернулись в приёмную, я же остался за дверью, в коридоре.
  -  Ты сделай ему пропуск «ВХ» ( свободное перемещение на всей территории округа). 
 – Слушаюсь Петр Сергеевич!   Но он- же из Оперативного отдела – чертёжник? 
  - Да знаю, я, что чертёжник.   Обматерил, я его тогда, а сегодня смотрю, он так на моего сына Димку похож, аж под сердцем кольнуло.
- Да Петр Сергеевич помню, он как раз в таком возрасте погиб.  – Вкрадчиво - грустным голосом произнёс адъютант.
   Я стоял за дверью, но через щель слышал их разговор.  Пудовый груз, казалось, свалился с моих плеч, хотелось визжать от счастья.
  – Тоже, все, куда- то спешил?  Эх,  Дима, Дима… - слышался генеральский голос за дверью. 
   Так в моей срочной службе, произошел коренной перелом, через день в нашем отделе почти все знали, какой милости, удостоил меня генерал.   Я делал вид, что ни чего не знаю.
  Константин Ерофеич, при встрече, всё повторял;
 - Я же тебе говорил, что он добрый.   А на Димку, ты действительно похож. Уже двенадцать лет прошло, а Сергеевич всё простить себе не может, что недоглядел сына.
  Служба моя шла успешно, с генералом больше, не пересекался, только  с майором.  Он эксплуатировал меня по полной программе, я получал в секретке карты, развешивал их в генеральском кабинете, ездил в город за минералкой, помогал, его дочке переезжать в новую квартиру, и делал в этой квартире ремонт.  Но и от работы чертёжником меня никто не освобождал.  Одно радовало, по новому пропуску, я мог свободно гулять по любому городу,  который находился в нашем округе.  Патрульные офицеры при виде моего пропуска, округляли глаза и без разговора отпускали.
 Однажды, будучи в командировке в Красноводске мы с ребятами, такими же командированными штабниками, возвращаясь в воинскую часть, которая находилась на другом конце города, забрели на рынок. Нас было четверо, торговец  предложил нам разгрузить Камаз с Бухарскими дынями. Мы согласились и до ночи, задержались на рынке. Получив расчёт по рублю и по дыне на каждого, продолжили свой путь, и  были задержаны военным патрулём. Так как сопровождающий документ был просрочен по времени, нас посадили в патрульный автобус и привезли в комендатуру, конфисковав при этом  дыни.  Во время разбирательства, я предъявил свой пропуск и сказал, что являюсь -  старшим группы. Офицер посмотрел на пропуск, потом достал какой-то справочник, сравнил документы и привстав из за стола приказал;
 - Доставить группу по месту приписки и вернуть конфискат!   
  Уже в самом конце службы, когда до дембеля оставались считанные дни, и у меня на погонах красовалась одна широкая лычка, мы вновь повстречались с генералом.   В жаркие дни, сотрудники отдела, частенько, посылали меня с графинами в подземную часть штаба за холодной газировкой.   Я как обычно, решил воспользоваться генеральским лифтом, не зря же мне такой пропуск дали. И тут у лифта мы встретились;
  - Проходи, проходи – крестник,  - произнёс генерал, приглашая в свой лифт;
 - Смотрю, возмужал и выправка то настоящего воина.
 – На сверхсрочную, не желаешь остаться?    Чертёжники тут всегда нужны, а то поехали ко мне в Высшее пехотное.   Слышал, меня переводят?   
 - Спасибо товарищ генерал майор, я в архитектурный буду поступать.
  Мне хотелось поблагодарить его, за отцовскую заботу и великодушие, присущие старым офицерам, которые прошли испытание войной и не зачерствели душой.   Но армия не терпит сентиментальности и я, по-гусарски вытянулся перед генералом в струнку, щелкнул каблуками,  резко опустил и поднял голову, преданно глядя в его, действительно добрые глаза.