Молот гнева

Тёмно-красный исцарапанный микроавтобус «Фольксваген» мчался по разбитой объездной дороге за небольшим городком. За рулем сидела симпатичная брюнетка лет тридцати в жёлтых водительских очках. То, с каким умением она объезжала опасные колдобины, успевала маневрировать и обгонять попутные машины, определённо выдавало в ней опытного водителя. Кроме неё в микроавтобусе находились трое мужчин: один в солидных годах, двое других – похожие друг на друга, как две капли воды, молодые парни – одного возраста с женщиной-водителем. Оба парня крепкие, коротко стриженные, даже в одинаковых футболках с ярким принтом на боксёрскую тему.
— Сань, ты пиво купил? — спросил один парень у другого.
— Виталя, ты же знаешь, что наш цербер запретил до конца командировки выпивать, — зыркнул Саня в сторону седовласого профессора, смотрящего в ноутбук со вставленными в уши наушниками и потому не услышавшего эпитет «цербер». Профессор, не отрываясь от экрана ноутбука, недовольно повёл плечами и потёр лоб, как всегда делал, когда получал неприятные известия.
— Прекратите называть Василия Ивановича цербером, — возмутилась девушка, услышав разговор парней и сердито поглядев на них в зеркало заднего вида.
— Да ладно, Катя. Мы же не со зла, просто шутим, — успокоил её Виталий. — Ну, а насчет пива, правда, переборщил начальник. Чем лёгкое пиво повредит нашей работе?
— Не Катя, а Екатерина Николаевна! — одёрнул аспирантов снявший наушники профессор. — Имейте уважение к своему научному руководителю.

Девушка, совсем недавно получившая должность заведующего кафедрой исторического факультета, зарделась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что уважаемый не только в России, но и за её пределами, профессор, называл её, недавнюю аспирантку, по имени-отчеству. Парни понимающе переглянулись и заулыбались. Катя нравилась им обоим. Особенно ребят забавляло, когда она их путала из-за одинаковой внешности. Екатерина замолчала, внимательно следя за дорогой. Встречная машина моргнула фарами, предупреждая о патруле ДПС, и «Фольксваген» сбросил скорость до допустимой. Вскоре за автобусной остановкой и вправду показался капот спрятанной машины дорожно-патрульной службы. Упитанный полицейский, завидев микроавтобус, попытался быстро выйти из машины, но споткнулся и выронил полосатый жезл. Пока он его поднимал, с трудом согнув в наклоне пузатое тело, «Фольксваген» миновал засаду и скрылся за поворотом.

Красный микроавтобус свернул с асфальтной дороги и завилял по грунтовке, потащив за собой длинный пыльный хвост и повторяя изгибы дороги, растрескавшейся от изнуряющей июньской жары. По обеим сторонам от машины, раскинулись некогда обрабатываемые, а ныне заброшенные поля, поросшие сорной травой и редкими кустарниками. Вдалеке просматривалась цепочка курганов, на которых профессор и его компания провели несколько прошлых археологических сезонов.
— Екатерина Николаевна, вы не забыли взять «Открытый лист»? — спросил профессор у девушки, напряженно вглядывающейся в пыльную дорогу.
— С разрешением на проведение археологических работ всё в порядке и с местным управлением даты разведки и раскопок согласованы. Обещали при необходимости охрану и десяток волонтеров в помощь, — проинформировала Катя руководителя экспедиции.

— Справимся своими силами, пусть студенты поработают. Осталось километров девяносто, — сказал Саня, поглядывая на изображение участка карты на экране смартфона, хотя прекрасно знал местность. — Вот, как раз пустой хутор проезжаем. Давайте остановимся, воды пару канистр наберем для технических целей. Пить её, конечно, нельзя, но руки вымыть и посуду сполоснуть вполне сойдёт.

Микроавтобус остановился возле ржавой колонки с пятнами зелёной краски, торчавшей между двух глиняных покосившихся домов с выбитыми стеклами. Катя устало откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза, решив немного подремать. Виталий выбрался из машины с пластиковой прозрачной канистрой в руках, захлопнув поскорее дверь за собой, но летний зной всё-таки успел ворваться в салон, охлаждаемый гудящим кондиционером.
Парень с усилием нажал на рычаг колонки, подставив канистру, но та, булькнув, выдала нечто коричнево-тягучее и мерзко пахнущее. Виталий скорчил гримасу отвращения и мысленно выругался. Профессор не переносил ругани в своем присутствии и карал за мат всеми доступными ему методами.
Молодой человек на секунду задумался о предстоящей защите диссертации и будущей работе, но внезапно, ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Причём, давящее внимание исходило не из машины с коллегами, а со стороны заброшенных домов. Виталий почувствовал себя неуютно и поспешил забраться в спасительную прохладу микроавтобуса, случайно зацепив ногой объёмный чемодан с полевым георадаром.

— Виталий, вы знаете, что только что наступили ногой на мою полугодовую зарплату? — сердито оповестил профессор молодого человека, толкнувшего дорогостоящее устройство.
— Там в доме кто-то есть, — пролепетал Виталий.
— Бомжи там, наверно, или собака бродячая, — предположил самый очевидный вариант Саня.

Под вялотекущий разговор микроавтобус покинул местность, состоящую из заросших бурьяном полей и разросшихся рядов лесополос. Следующие три часа машина катила по почти идеальной равнине к виднеющемуся на горизонте кургану. Время близилось к закату. У пассажиров «Фольксвагена», привыкших, несмотря на ежегодные экспедиции, к постоянной жизни в городских кварталах, захватило дыхание при виде медленно тонущего за кромкой далекого леса красноватого диска солнца. Зрелищем были впечатлены все, кроме профессора, безотрывно изучающего научную статью в покачивающемся у него на коленях ноутбуке.
— Красиво здесь! — восхитилась Катя, объезжая по траве сухое упавшее дерево и поглядывая на экран навигатора, давно уже переставшего прокладывать маршрут и показывающего, что они движутся в чистом поле.
Василий Иванович и остальные помалкивали. Профессор закрыл крышку ноутбука и убрал его в сумку. Затем он, несмотря на сильные покачивания микроавтобуса, сумел аккуратно разложить старую геодезическую карту и начал что-то сравнивать со страницами большой книги с обтрёпанной обложкой. Учёный просматривал значение скифских символов на фотографиях керамики, найденной на предыдущих раскопках. Он внимательно изучал рисунок местности, где были найдены материалы. Важное значение в этом деле имели земляные возвышенности. Каждая из земляных насыпей вполне могла хранить в своём чреве ценный археологический материал.

— Приехали! — сообщила Катя, и микроавтобус остановился возле грандиозного холма более пятнадцати метров высотой и не менее восьмидесяти метров в диаметре. За ним, в полукилометре, возвышался ещё один курган, почти такой же формы, но размерами поменьше. Все вышли из машины, разглядывая место будущих работ. Оба, буйно поросших травой, холма, с кое-где торчащими на поверхности отёсанными каменными глыбами, не оставляли сомнений в своем искусственном происхождении.
— Ничего себе. Да тут экскаватором месяц рыть, — первым прервал молчание Виталий.
— Если уже всё не вырыли чёрные копатели, — ткнул пальцем Саня в полузасыпанные ямы, едва заметные на кургане, но не ускользнувшие от опытного взгляда археолога.
— Будем надеяться, что не вырыли. И про экскаватор, чтобы я больше не слышал, — возмутился профессор. — Пока всё равно копать не будем, отснимем георадаром пустоты и после обработки данных и составления плана вернёмся со студентами.
— Здесь ещё Императорская археологическая комиссия работы проводила до революции, да и нелегалы несколько раз поработали, — добавила Катя, всё ещё завороженная картиной багрового заката.
— Поставим палатки, пока не стемнело. Надо ещё поужинать успеть, — скомандовал профессор и добавил нетерпеливо: — А я пока прогуляюсь тут, подышу немного.
— Василий Иванович, вы бы хоть мой травматический пистолет взяли — мы же без охраны тут! А рядом заповедник, вдруг волк шальной или кабан, — заволновался Виталий.
— Не волнуйтесь, коллега, – засмеялся профессор. — Со зверями мне куда проще найти общий язык, чем со многими людьми. Вот, например, академик Воронцов…

С упоминанием своего научного конкурента, Василий Иванович, что-то бормоча себе под нос, не без труда поднялся на курган и вскоре скрылся за земляным гребнем.
— Опять «Чапаев» нам чёрную работу оставил, — отозвался Санек, вспомнив университетскую кличку профессора. — Сам, видите ли, гуляет, а нам тут палатки ставь, дрова ищи, ужин готовь. И главное – пива нет!
— Не нойте, Александр! Два мешка с древесным углем и жидкость для розжига в машине, а палатки пять минут ставить! — Екатерина заставила покраснеть ворчуна. — Если хотите, я сама поставлю, когда закончу с ужином!
— Ну что вы, Екатерина Николаевна, Александр Петрович же пошутил, — кокетливо заглянул в глаза девушке Виталий.
— Совершенно верно, Виталий Петрович! Сейчас всё будет готово! — с деланной вежливостью аспиранты низко поклонились смутившейся Кате и принялись за работу.

Пока ребята занимались обустройством ночлега и ужином, профессор спускался по обратному склону кургана. Переступая через ямы и кочки, он почувствовал, что его охватывает знакомое чувство тревоги. Как тогда, во время поездки к озеру Иссык – Куль, когда его пригласили друзья из Академии наук на поиски могилы Чингисхана. В ту экспедицию престарелый руководитель небольшого научного отряда скончался от сердечного приступа, хотя сотрудники довольно быстро доставили несчастного в больницу. Сейчас знакомое тревожное ощущение было во сто крат сильнее, профессор чувствовал его всей кожей, но объяснить природу его происхождения не мог. Отвлекая себя от неспокойных мыслей, он погрузился в обдумывание нужных для работы знаний.

Как следовало из его собственной расшифровки скифско-сарматской письменности, раскритикованной оппонентами, именно здесь, на большом притоке реки Кары, следовало искать могилу хранителя «Силы степной». Разумеется, со временем, некогда полноводная река обмелела, как и её притоки, и исчезла, оставив едва заметные следы, но у Василия Ивановича глаз был наметан на подобные места, даже без проведения аэрофотосъёмки. Правда, профессор всё-таки, прежде чем организовать крупную экспедицию, в которой предполагалось участие ещё и зарубежных гостей, решил просканировать ряд холмов рядом с древней рекой. Терять лицо перед своими именитыми коллегами Василию Ивановичу не хотелось, и он взял с собой своих лучших сотрудников: незаменимую Катю и двух её аспирантов.
Ребята установили палатки и подготовили угли с мангалом. Выезд с начальником представлялся им весёлой прогулкой, особенно Сане, умеющему виртуозно работать с георадаром. Виталик же, быстро и точно расшифровывал любые объёмы данных со сложного прибора.

На Екатерине, посвященной в идею начальника, лежала вся организация проживания небольшой компании в коротком полевом выезде. К тому же, девушка была крайне увлеченной. Её полностью захватывала сама вероятность нахождения предметов древности, равно как и волновало отношение к ней Василия Ивановича, которого она чуть ли не боготворила. Иногда Катя, несмотря на приличную разницу в возрасте, даже засматривалась на профессора вовсе не как на наставника. Девушка нарезала с десяток бутербродов и выложила замаринованный шашлык на решетку. Она с тревогой выглядывала на холме профессора, с момента ухода которого прошло более получаса.
Саня достал бутылку двухлетнего розового вина, особо ценимого начальником, справедливо рассудив, что старший коллега не откажется угоститься. Пока молодой человек откупоривал бутылку, профессор вновь показался на гребне кургана. В свете почти скрывшегося вечернего светила его фигура выглядела почти чёрной, отбрасывая невероятно длинную тень до самой стоянки. Екатерине же, он представился античным воином, высматривающим врагов в степи с высоты земляной насыпи.
Виталия вновь пробрало неприятное ощущение, как тогда, возле разрушенных домов, и покинуло, только когда Василий Иванович, довольный прогулкой, подошел к потрескивающему костру.
— С утра пощупаем, сплошной ли курган по структуре или с сюрпризами, — торжественно заявил профессор и заметил, как Саня прячет за спиной бутылку. – Ну, давай уже сюда, раз достал. У меня предчувствие, что мы не впустую приехали.
— Так может, пройдемся по ближней стороне радаром? — нетерпеливо спросил Саня, покосившись в сторону кургана. — В этой комплектации и камера ночного видения есть. Опробуем ночной режим.

— Саша, уже стемнело, а курган усыпан камнями. В приборе я не сомневаюсь, а вот ваши вывихнутые или сломанные ноги мне ни к чему, — поставил точку в разговоре профессор, разливая вино в пластиковые рюмки из походного чемоданчика.

Пока компания весело болтала возле горячих углей, над которыми шипели аппетитные куски сочной телятины, небо украсило множество звёзд. Высоко-высоко пролетел сгорающий в атмосфере метеорит и тут же погас. Над дальним курганом показалась полная луна, вместе со звёздами залившая всё вокруг неестественным мёртвым светом. Она освещала округу так ярко, что Александр даже отключил осветительную вышку, позаимствованную в прошлую экспедицию у спасателей за канистру бензина и ящик пива.
Профессор и Катя продолжали бесконечный спор о матриархате, принятом в раннем периоде у сарматов, а Виталий откровенно позёвывал. Саня только собрался вмешаться в спор и рассказать легенду о сарматских амазонках и воинственных скифах, как раздался протяжный глухой звук, разнёсшийся по окрестности. Болтающие люди вмиг умолкли, беспомощно переглядываясь. Только ночные птицы беспечно щебетали в лесополосе рядом с грунтовкой.

— Тут болото недалеко, есть птицы, которые могут издавать любопытные звуки, — уверенным голосом сказал профессор. – Я видел много зарослей камыша с гребня кургана. А сейчас давайте спать. Как обычно, в шесть подъём, до жары нужно хорошо поработать.
— Да, а дальний курган на вечер оставим. По жаре к речке прокатимся, здесь недалеко! Отбой! — скомандовала Катя, и аспиранты беспрекословно поплелись в свою палатку.
— Ну что, Екатерина, по рюмке и на боковую? — игриво подмигнул девушке профессор.
— Я думала, что в машине спать буду, — смущенно проговорила Катя, представив, что придется спать рядом с начальником.
— В машине если переночуете, Екатерина Николаевна, потом спина болеть будет, а вы мне в полном здравии нужны завтра! Не стесняйтесь! — сказал профессор и добавил, — я спальник запасной взял и не храплю, ну точнее похрапываю, но не очень громко.
После этих неопровержимых аргументов, девушка, дожевав последний кусок шашлыка, отправилась в палатку, оставив профессора у костра допивать вино. Она и впрямь нашла в палатке два спальных мешка. Впрочем, от интеллигентного пятидесятилетнего мужчины ничего другого она и не ожидала.

«А жаль…», — пронеслась мысль в голове у разгоряченной вином Кати. Она на миг представила себя в крепких объятиях профессора и ей стало ещё жарче. Сбросив с себя верхнюю одежду, Катя забралась в спальник и, утомленная долгой дорогой, быстро уснула. Василий Иванович посидел у затухающих углей ещё минут двадцать, прислушиваясь к ночным звукам, допил остатки вина и отправился в палатку.
Екатерине снились быстро чередующиеся тяжелые сны. В них она то убегала вверх по кургану, от преследующей её стаи огромных хищных птиц с красными горящими глазами, то на неё наваливался незнакомый, архаично одетый человек, колол бородой лицо и приказывал убираться от кургана подальше. Девушка вздрагивала во сне и постанывала. Но проснуться не могла. То же самое происходило и с Василием Ивановичем. Ему приснился покойный руководитель экспедиции, умерший на озере в Киргизии. Мертвец уговаривал профессора уехать немедленно и не возвращаться к кургану никогда. Василий Иванович понимал, что разговаривает во сне с неживым человеком и силился проснуться, но у него ничего не получалось.

Мучительный сон обоих археологов прервал Виталий. Он бесцеремонно распахнул палатку и сильно дёрнул профессора за ногу. Очнувшийся от кошмара, ещё немного осоловевший Василий Иванович хотел поначалу возмутиться подобной бестактностью, но, рассмотрев в лунном свете грязное и раскрасневшееся лицо Виталика, не стал. Он понял, что случилось нечто, выходящее за рамки субординации.
— Быстрее! Пойдемте… там Саня! Внутри! — голос перепуганного до смерти аспиранта прерывался.
Разбудив Катю, профессор, приказал ей установить осветительную выдвижную вышку и на всякий случай приготовить аптечку. После этого мужчины побежали к вершине кургана.
— Я один не вытащу. Придавило его там, наверное, — запыхавшийся Виталик сбивчиво поведал профессору о ночных похождениях братьев-аспирантов.

Оказалось, что дождавшись, пока начальство уснёт в палатке, Саня растолкал спящего Виталия и вручил ему складную финскую лопату. Прихватив ещё одну лопату и фонарь, они поднялись на вершину насыпи. Помимо того, Саня нёс перед собой включенный и увесистый георадар, а Виталий следил за показаниями, убрав громкость от поступаемых сигналов и оценивая изображения на экране прибора.

— Василий Иванович, я вам клянусь, он знал, куда и зачем шёл!! У него глаза как у сумасшедшего были! А я, как бычок на веревочке, за ним! – оправдывался Виталий. — Там наверху была яма, недокопанная нелегалами, метра полтора глубиной и в ширину примерно столько же. Мы в неё зачем-то с прибором сунулись. В яме радар показал полость метров на шесть вглубь.
— А дальше? – спросил вконец запыхавшийся профессор.
— Полчаса копали, потом через труху сгнившую пробились. Земля хорошо шла, мягкая, докопались, пока почва не начала проваливаться. Саня обвязался и туда…полез! — Виталий, наконец, добрался до ямы и ткнул пальцем в красную верёвку, привязанную к массивной высохшей ветке.
Сначала верёвка лежала неподвижно, потом из недр кургана раздался приглушенный стон, и ветка поползла к краю ямы. Оттуда явно пытался кто-то выбраться. Профессор и аспирант переглянулись и, вместе схватившись за верёвку, потащили её, положив фонарь так, чтобы он светил на край ямы. Спины мужчин заливал липкий холодный пот, они пыхтели от усилий, таща груз наверх.
Василий Иванович вспомнил свой кошмарный сон и ожидал увидеть на конце веревки что угодно, равно как и задыхающийся от страха и напряжения аспирант. Наконец, у края ямы показалась измазанная в грязи всклокоченная голова. Луч от лежащего на краю ямы фонаря падал как раз на лицо молодого человека. Оно было бело-серым, словно у пораженного током. Наполовину вытащив из ямы коллегу, археологи увидели, что Саня изо всех сил прижимает к себе завёрнутый во много слоев ткани большой, тяжёлый предмет.

— И без респиратора полез, – охнул профессор. — Наверняка надышался какой-то гадостью. Потащили его в лагерь, кажется, он задыхается.
Отвязав коллегу от верёвки, товарищи бросили инструмент и поволокли парня вниз, к палаткам. На половине пути Саня совсем перестал дышать, но его руки так и не выпустили загадочный предмет, добытый в яме, до самой стоянки. Там, свёрток всё-таки выскользнул из ослабевших рук пострадавшего.
Завидев возвратившуюся группу, Катя кинулась было делать искусственное дыхание бесчувственному Сане, но Василий Иванович её остановил. Оброненный аспирантом свёрток, валялся возле мангала. Сейчас до этого предмета никому не было дела.
— С ума сошла! Неизвестно, чего Саша там вдохнул! Делай массаж сердца! — коротко, по-военному отдавал приказы профессор. — Когда очнётся, в больницу повезём.
Виталий оттолкнул ошеломлённую девушку и сам стал энергично делать брату непрямой массаж сердца. Через минуту его усилия оправдались – пострадавший судорожно вздохнул и застонал. Катя бросилась к машине, но ответом на поворот ключа зажигания было молчание. Стрелка заряда аккумулятора показывала полную разрядку.

— Может, толкнем? — спросил подбежавший Виталий.
— В нем больше трех тонн, — покачала головой девушка, — Саша пришел в себя, когда рассветёт, разберёмся с машиной.
— Да тебе плевать на моего брата! — вдруг вспыхнул Виталий и изо всех сил влепил девушке пощечину.
— Ты что делаешь, гад?! — подскочивший профессор съездил по физиономии взбешенного аспиранта, едва не впечатав того в дверцу микроавтобуса. Он ударил ещё и ещё раз уже не сопротивляющегося парня.
— Хватит, Василий Иванович!! Да что со всеми вами!? — голосила всхлипывающая Катя.
Профессор сверкнул на неё взглядом, полным ярости, и внезапно успокоился, вернув своим глазам обычное тёплое выражение.

— Извините, я не знаю, как это вышло, Екатерина Николаевна! Ради Бога, извините! — пришедший в себя Виталий чуть ли не плакал.
— Иди спать! — голосом, не терпящим возражений, скомандовал профессор, и аспирант повиновался.
— У него руки обожжены! — воскликнула Катя, укутывая постанывающего Саню в плед. От кургана несло могильной сыростью, и всех, несмотря на тёплую летнюю ночь, пробирал озноб.
— Намажь «Спасателем», ему полегче будет! — Василий Иванович без сил опустился на складной стул возле почти погасших углей. — Что там с машиной?
— Не знаю, совсем новый аккумулятор! Два месяца, как купила, — виновато бормотала девушка и, глядя на профессора, заявила: – Спать не пойду! Я сейчас не засну, всё равно.

Профессор пожал плечами, высыпал в костёр оставшийся древесный уголь и кинул сверху вспыхнувшую бумажную упаковку. Свет от поднявшегося пламени осветил его измученное лицо. Тем временем, Катя достала из аптечки лечебный крем, смазала ожоги аспиранту и неплотно забинтовала, чтобы повязки не давили на пострадавшие участки кожи. Профессор потянулся за термосом с кофе и едва не выронил его под аккомпанемент странных воющих звуков со стороны кургана.
— Что там внутри, Василий Иванович? — спросила перепуганная Катя.
— Не знаю, спросишь вон у своего подопечного, когда в себя окончательно придет, — раздраженно сказал профессор. — Сейчас меня больше интересует, что этот идиот оттуда притащил! И какого дьявола он туда вообще попёрся!
— Держите себя в руках, Василий Иванович! Мы с вами отвечаем за этих ребят! — погасила новую вспышку ярости своего начальника девушка.

Профессор, не дослушав последнюю реплику, с интересом разворачивал найденный Саней предмет. Ткань, в которую была завёрнута находка, рассыпалась и крошилась в его дрожащих руках. То, что тканевый материал сохранился, было настоящим чудом. Органические артефакты крайне редко доходят до рук археологов. Разве что, в условиях вечной мерзлоты.
Внезапно, профессор крикнул, почувствовав острую боль, и отскочил от костра, при свете которого он разворачивал предмет. Его руки покрылись волдырями, правда, куда меньшими, чем у незадачливого аспиранта. Профессор, оглядел свои руки, потом, не обращая внимания на боль, продолжил изучение Саниной добычи. Перед ними лежал металлический боевой молот с длинной двуручной рукоятью и ударным навершием. Он был полностью изготовлен из металла, ничуть не потерявшего за многие века своего блеска. Странные письмена покрывали каждый сантиметр молота.
— Молот не скифский и не сарматский. Похож на киммерийский… Но у киммерийцев не было письменности. А надписи… Почему надписи на латыни? — разговаривал сам с собой Василий Иванович, безотрывно глядя на древнее оружие. — Таир…Тан..рис
— Таранис! — вырвалось у Кати, — Киммерийский бог грома. А это…
— Молот гнева! — с восхищением в голосе закончил её мысль профессор, протягивая и снова отдергивая руку от гудящего молота при приближении его пальцев к рукоятке предмета, — Академик Воронцов умрет от зависти! Да что там Воронцов!!
Катя заметила, что вместе с очередной эмоциональной вспышкой профессора молот завибрировал, по нему даже забегали крохотные голубоватые искорки.
— Вот почему киммерийцы уступили скифам и вот что они называли «Сила степи»! — победно заявил Василий Иванович, сбегавший в палатку за двумя парами резиновых перчаток. — Катя, мы с тобой взойдем на вершину науки!

— Эта надпись на непонятном языке, — всмотревшись в выгравированную строку на рукояти, воскликнула девушка.
— Похоже, киммерийский, —  сказал профессор. – Редкая находка!
— Это может быть посвящение или предупреждение! — заметила Катя, глядя на сплетение узорчатого письма.
Профессор натянул обе пары перчаток и взялся за рукоять молота. Он сковырнул из почвы овальный камень размером с человеческую голову, подкатил поближе к костру и изо всех сил ударил. Эффект от удара превзошёл все его ожидания. Камень рассыпался в пыль с лёгким шипением, боевая часть молота замерцала с удвоенной энергией, призывая своего обладателя к действию. И тот подчинился. Он перехватил молот поудобнее и зашагал к палатке, в которой крепко спал Виталий…
— Нет! Не смейте… — прошептала скованная ужасом и понявшая намерения профессора Катя. Но тот даже не повернул голову в её сторону.

Профессор вошел в палатку и через миг оттуда послышался короткий хлюпающий звук, как будто с большой высоты бросили пакет с водой и он лопнул. Затем раздалось знакомое шипение, палатка снова шевельнулась и оттуда вышел уже не профессор. Это был кто-то другой. Лицо и фигура принадлежали Василию Ивановичу, но глаза, подсвеченные голубым огнём, полыхали безграничным гневом. Человек направился к обомлевшей Кате, которая не могла от ужаса сдвинуться с места и просто смотрела, как к ней приближается потерявший человеческий облик профессор.
Он не дошел до девушки всего пару шагов. Человек захрипел и повалился на угли. Молот выскользнул из его рук и упал на траву. Из горла профессора торчало острие шашлычного шампура. Это Саня, пришедший в себя и видевший всё, что произошло, с трудом поднялся и нашёл в себе силы ткнуть сзади в шею профессора. Владелец молота удивленно таращил тускнеющие глаза, пытался что-то сказать, но не смог. Почувствовался запах паленых волос и кожи. Катя оттащила тело начальника от костра и расплакалась, дав выход накопившейся в ней панике.

— Послушай, Катя! Скоро рассветет и этот кошмар прекратится, — успокаивал девушку аспирант, обнимая её забинтованными руками.
— Он! А ты… убил его! — всхлипывала, заходясь в истерике, девушка.  — Молот! Это он их убил!
— Бросим эту мерзость в болото, как только рассветет, — сухим голосом сказал ей Саня. — В кургане его снова найдут. В прошлый раз совсем немного не докопали. Они мне всё рассказали про молот. Они меня искушали, но я был сильнее.
— Кто рассказал? — Катя почувствовала, как волна ужаса вновь захлестывает её.
— Слуги Тараниса! — неожиданно спокойно заявил Саня, кивнув в сторону погребения. — А в том, другом кургане, лежит сарматская царица – хранительница молота. Она их враг.

Два оставшихся в живых человека, остаток ночи провели у костра, опасаясь отойти друг от друга хотя бы на шаг. Это время показалось Кате бесконечным, но, наконец, небо, затянутое к концу ночи тяжелыми облаками, посветлело. Саня, стащив с профессора перчатки, схватил молот и отправился к болоту коротким путем – через курган. Девушка с ужасом наблюдала, как едва ли не визжит от намерения аспиранта в его руках смертоносная находка. Или это было только в её голове?
Саня, тем временем, забрался на вершину кургана… и остановился рядом с невесть откуда взявшимся всадником. Незнакомец положил могучую руку на голову несшему молот парню. Катя закрыла и снова открыла глаза, думая, что мозг рисует перед ней совершенно нереальные картины из-за всего пережитого ночью. Но Саня теперь шёл обратно, с тем же безумным выражением лица, которое было у профессора незадолго до гибели. Молодой человек с пылающим голубым взором, не сулящим ничего хорошего, неумолимо приближался.

Саня вскрикнул нечто нечленораздельное, занося молот в последнем, смертельном ударе.
Девушка завопила и потеряла сознание, чувствуя, как сердце сжимается от ужаса в груди и останавливается.
Катя лишилась чувств, так и не увидев, как из проезжавшего мимо и остановившегося, по счастливой случайности, полицейского уазика, выпрыгнул вооруженный полицейский. Как тяжелые пули из «Макарова» отшвырнули безумца, готовящегося покончить с ней. Из машины показался второй страж правопорядка и подошел к стрелявшему правоохранителю. Затем, он оглядел застреленного аспиранта, посмотрел в его остекленевшие глаза и выругался.
— Что они принимают, эти ученые? Под конец смены два трупа… — он достал из кармана блокнот и что-то туда записал.
— Три. Там в палатке ещё один – без башки. Бабу эту не поделили, что ли? — показал коллега полицейского на бесчувственное тело девушки.
— Это он палкой, что ли, голову другану снёс? — с сомнением посмотрел на узловатую сухую ветку в руках мертвого аспиранта полицейский.
— Давай ему ломик в руку вложим, вон возле машины валяется. А то, как в отчёте будет? Что он этой веткой голову мужику на куски разбил? И ты, Сёма, по человеку с деревяшкой, выходит, из макарыча стрелял. К тому же крови на палке нет.
— Я точно видел кувалду в руках у этого типа. Да ладно. Лом тут точно будет к месту, — с этими словами страж закона вырвал из окостеневших рук ветку и, размахнувшись, забросил её на курган.
— Ты оставайся, а я девку в больницу повезу и мотнусь за экспертами в город. Рация ни черта не работает. И телефон сел, — похлопал напрягшегося коллегу по плечу сослуживец. — А этим уже все равно, чем они друг друга перемолотили.
— У меня тоже сел, блин, — буркнул второй полицейский.

Полицейский уазик, подняв тучу пыли, скрылся за поворотом, а оставшийся охранять место преступления правоохранитель поудобнее устроился на заднем пассажирском сидении «Фольксвагена» и задремал. Конечно, он не увидел, как ветка, брошенная им, потихоньку покатилась вопреки всем законам физики к вершине холма, добралась до трещины и юркнула в недра кургана. Земля в разрытой яме с шипением просела, засыпая шурф, отрытый аспирантами. Молот гнева снова ждал своего часа.

Катя вздрогнула и открыла глаза. Всё ещё полусонная, девушка обнаружила себя сидящей в микроавтобусе, где они остановились набрать воды. Снова видела, как Виталий идёт к ржавой колонке. Как парень беспомощно оглядывается, когда на дно канистры комком падает тягучая коричневая слизь. Он возвращается, оглядываясь на покосившиеся дома заброшенного хутора, и спотыкается о сумку с георадаром, садясь в машину. Снова его отчитывает профессор.
— Там в доме кто-то есть, — говорит Виталий.
— Бомжи там, наверно, или собака бродячая, — отвечает брату Саня.

Девушка поняла, что она получила шанс изменить судьбу. Под недоуменные взгляды коллег она резко развернула микроавтобус и повела его в обратном направлении.
— Василий Иванович, у меня есть планы провести с вами отпуск, в который вы меня отправляете. Но на этот курган мы с вами не поедем. Пусть другие в нём копаются. На любой другой, после отпуска – пожалуйста. Считайте это моим капризом, — безапелляционно заявила Катя профессору.
Профессор пожал плечами и кивнул, а братья понимающе переглянулись, хитро улыбнувшись. Они давно заметили влюбленные взгляды своего научного руководителя, адресованные профессору.

Вдалеке, на вершине кургана, на маститом чёрном коне неподвижно восседал голубоглазый всадник в наборном шлеме и золоченом панцире. Он слегка улыбался, но под огромной бородой это было почти не заметно…