От тюрьмы да от сумы...

С Черкасовым Александром мы познакомились в колхозе при уборке картофеля. Он был нетипичным студентом филфака: рослый, физически развит и без амбиций на литературном поприще.  Нас с ним сближал возраст и пролетарское происхождение. Он часто делился со мной своими сомнениями о целесообразности получения филологического образования: «Вот ты мне скажи: зачем ты поступил на этот факультет? Он же никакой перспективы в будущем не дает. Ну, закончишь ты его, а дальше? Получишь направление в школу, и что учителем будешь работать?» Тогда я только первый курс закончил и не хотел думать о том, что будет со мной через четыре года. Мне было просто интересно учиться.

Уже, будучи на пятом курсе, он поделился со мной о своем желании работать в КГБ. Тогда он написал туда заявление и ждал ответа. КГБ у меня вызывало отрицательные эмоции и разговора на эту тему не получилось.

Никто из нас не предполагал, что лет через 7-8 дороги наши вновь пересекутся. Я работал следователем уже лет пять, а он пришел к нам в район из городского УВД на должность начальника ОБЭП. Прошлое нас сближало немного, мы ходили друг к другу в гости, чаевничали. Через него я знал почти все, что делалось в милиции. Поработал он у нас недолго и снова ушел на прежнее место работы старшим опером.

В городе ему работать было интересней. Там масштабы другие и самостоятельности больше. Их отдел на оперативном уровне выявлял преступления в сфере экономики и затем передавал материалы для возбуждений уголовных дел по инстанции. Дела по таким материалам возбуждались неохотно и всегда имели мутную перспективу, так как подозреваемые, как правило, были людьми грамотными и при деньгах.

Однажды он сообщил мне, что в отношении его городская прокуратура возбудила уголовное дело по факту превышения служебных полномочий с применением физического насилия. С его слов следовало, что их отдел занимался вскрытием хищений драгоценных камней на одном из карьеров Свердловской области. Якобы там были замешаны люди близкие к губернатору Росселю. После беседы с одним из подозреваемых в кабинете городского ОБЭП с пристрастием последний написал заявление в городскую прокуратуру, в котором указал, что Черкасов несколько раз ударил его по лицу.  Сам же Александр не только в прокуратуре, но и мне отрицал данный факт. Однако, заявитель через 5 часов после того как вышел из кабинета ОБЭП обратился в травмпункт, где причинение побоев было задокументировано.

Дело расследовал знакомый мне прокурор криминалист Мусихин Сергей. Почему он - для меня загадка. Сергей авторитета никакого не имел. Приезжая к нам в район для оказания методической помощи, часто допускал непростительные ошибки при раскрытии преступлений. Он был теоретик. Ему бы преподавать где-нибудь на кафедре. Да и не помню я, чтобы он дела какие-то в суд направлял.

Всех доказательств получалось одни побои. Опять же их за 5 часов можно было получить где угодно. Я несерьезно к этому относился. Думал так: порасследуют да прекратят за недоказанностью, и все стороны будут удовлетворены. Однако, Мусихин после допроса и очной ставки арестовал его до суда. Через несколько месяцев суд вынес обвинительный приговор сроком 5 лет лишения свободы.

О дальнейшей судьбе Александра Черкасова я ничего не знаю. Случай этот вспоминаю иногда. Плохо верится в факт оставления на теле подозреваемого следов от побоев. Что в городском ОБЭП такие лохи работали? Уверен, что каждый второй мог оказаться на его месте. Может не нужно было проявлять чрезмерную активность при выявлении хищений драгоценных камней?

Сергей Мусихин лет через пять умер от рака в возрасте 40 лет. При этом он вел здоровый образ жизни. Занимался йогой, не употреблял в пищу продукты животного происхождения.