Тренер

«Некоторые говорят, что футбол — это вопрос жизни и смерти. Меня удручает такой подход. Уверяю, что футбол гораздо важнее!».
=Билл Шенкли=

В ту душную, пахнущую свежей, липкой, недавно родившейся листвой, субботу мы не отдавали себе отчета в том, что закончилась целая эпоха в истории командной игры, ставшей образом жизни многих и многих миллионов человек - футбола. На одном из столичных стадионов, до отказа заполненном болельщиками, мы наблюдали за триумфом человека, победившего само время. Кто-то пытался вспомнить, как же зовут этого самого древнего из живущих старцев, спящего в кресле-каталке у скамейки запасных в то время, как его команда в предпоследнем туре добывала титул чемпиона страны, но никто с полной уверенностью имени назвать не мог. Не мог этого сделать и самый пожилой из присутствующих на стадионе зрителей, неустанно жующий жвачку на протяжении всего матча и знающий весь футбол наперед. Он и оказался в столице в этот майский день только потому, что не сомневался - победа будет за патриархом мирового футбола, но имя самого патриарха тоже не помнил. Он помнил только то, что, когда он родился более семидесяти лет назад в небольшом городке на севере острова, сегодняшний триумфатор уже был пожилым человеком, и его воспринимали как нечто, без чего футбол существовать не может, ведь его тренерская карьера уже тогда насчитывала более двадцати пяти лет только на профессиональном уровне. Тренером же любителем он стал еще раньше - не менее века назад, поэтому его детские годы вообще скрыты от нас безвозвратно ушедшим временем. Считают, что этот старец в инвалидном кресле появился на свет тогда, когда мир еще был молодым и позволял себе за неделю сменить на островах все четыре времени года. Если в понедельник жители городка не могли выйти из домов из-за завалившего все и вся снега, то к среде по улицам приходилось передвигаться на деревянных, пропитанных смолой, лодках, а в выходные уже можно было загорать под палящим солнцем, одуревая от вязкой духоты, в гамаках, подвешенных на задних верандах. Первые годы его жизни окутаны плотной завесой тайны, которую не развеяли ни он сам, ни кто-либо еще другой - мы все жили и живем догадками, веря и не веря в легенды, преследующие всю профессиональную деятельность патриарха мирового футбола. Национальные спортивные издания подкармливают нас притчами из жизни старика, но делают это настолько часто и местами невпопад, что определить где ложь намазана на правду, а где - наоборот, не представляется возможным. Мы не знаем сколько ему было лет в тот день, когда он даже не проснулся в момент решающего гола его команды, гола, который принес титул чемпиона в самый маленький город страны. Не знаем, как его зовут и куда он пропал перед последним туром внутреннего первенства страны по футболу. А ведь прошло уже пять лет, и никто ничего как будто знать не хочет, кроме ценителей футбола как спорта, а не как шоу. Возможно, это как раз тот случай, когда никто не желает правды и не боится лжи, тем более правда и ложь – это одна реальность, на которую каждый смотрит под своим углом, а газетчики всегда смотрят под всеми углами одновременно. Многие пытались, да и пытаются сделать себе имя, изложив, по их мнению, правдивую историю жизни величайшего тренера в истории футбола, но все они лгут в обязательном порядке. Мы все знаем только одно: тренер создал свой клуб настолько давно и в настолько маленьком городке, что даже эти факты принять за абсолютную истину уже крайне тяжело. Точкой начала исследования жизни тренера можно считать день последнего тура того уникального сезона, когда команде патриарха должны были вручить кубок чемпиона страны в родном городе на родном стадионе, но его никто не мог найти. Не могут его найти и до сих пор, что навязчиво заставляет нас сомневаться в том, существовал ли он на самом деле. У нас на островах футбол не просто спорт номер один: - футбол - это отдельная жизнь каждого человека, причем такая, которую многие проживают с большим размахом, чем обычную повседневную. Мы создали футбол, но не знаем, когда именно, а весь остальной мир принимает этот факт с охотой и готовностью. Многие считают, что игру придумал сам тренер, но официальная версия его детства говорит о том, что его отец уже был преданным поклонником футбола задолго до рождения самого тренера. Тот факт, что ни одно издательство еще не взялось за публикацию хоть одного из бесконечности жизнеописаний этого без преувеличения уникального человека, может говорить сам за себя: - в его истории определенно больше вопросов, чем ответов. И мы считаем, что он на самом деле и не спал у скамейки запасных, укутанный в теплый шерстяной плед, во время решающего матча, он просто старался скрыть от окружающих гримасу адской боли, тисками сдавливающей его дряхлое старческое тело, и только полудрема могла ее как-то заглушить. Равно как он не спал на встречах с журналистами, на тактических занятиях, принимая на своей базе чиновников футбольного союза. Да, мы, как и многие другие, не можем претендовать на абсолютную правду, но именно "наш тренер" смог бы добиться этого невероятного триумфа. В последние лет десять жизни он никак не мог вспомнить ту вину, за которую ему ниспослано наказание в виде жуткой боли разваливающегося на части организма, а спросить было не у кого. Последний человек, знающий о тренере абсолютно все, включая все тайные закоулки загадочной души - его мать, которая умерла еще в прошлом веке, может даже пятьдесят лет назад, а то и больше - всю свою бесконечную жизнь прожившая в нашем маленьком поселении, получившем статус города совершенно случайно. Тренер рассказывал ей все о своем клубе, а она даже ни разу не посетила ни одного матча с участием команды сына, "Глупости этот ваш футбол. Этот спорт нашему городу не подходит и тебе не подходит. Послушай свою старую мать - брось это занятие: оно тебя в могилу сведет раньше времени". Но о каком времени говорила мать тренера? Не о том ли, что беспощадно выкинуло болезненного старца из своего течения, даже не позволяя этому жалкому существу спокойно умереть? Чем нужно обидеть природу, чтобы лишиться такой привилегии? А он, привыкший слушаться свою родительницу во всем, в глубине души знал, что покончит с футболом, когда футбол покончит с главной целью в его жизни. Тренер исчез еще до начала тридцать восьмого тура, даже не подержав в руках заветный кубок, ради которого он начинал свой путь в футболе еще в позапрошлом веке. Сегодня сложно сказать, жив ли еще патриарх мирового футбола или нет, да он и сам, наверное, этого не знает: в последнее десятилетие, а то и больше, он уже мало походил на живого человека. Передвигался старец исключительно в кресле-каталке или с помощью специальной высокой табуретки, переставляя ее перед собой, оставляя после себя стук металлических ножек по бетонному полу на базе команды или в под трибунном помещении стадиона. Персонал клуба, не желая встречаться со своим руководителем, ориентировались по стуку табуретки о пол и не попадались ему на глаза. А он ходил по пустым коридорам, не понимая, куда же все подевались. И вот этот мистический стук металла о бетон оборвался, вынудив персонал футбольного клуба в день последнего матча чемпионата носиться по базе команды в поисках тренера. Чемпионство, вошедшее в историю нашего футбола, случилось пять лет назад, после этого о судьбе тренера ничего неизвестно, но мы не перестаем верить в его бессмертие, в которое он сам заставил нас поверить, когда превратился в дряхлого старика и застыл в этом образе, казалось бы, навеки. Куда подевался тренер, который за свою бесконечную жизнь ни разу не выезжал за пределы страны - загадка, но, если бы он находился где-нибудь на островах, все бы непременно об этом уже знали. Его дом в центре маленького городка язык не поворачивался назвать жилым еще с середины прошлого века - с момента смерти матери тренера, и по сей день, он остается ветхим, уставшим и заброшенным, во многом походя на своего престарелого хозяина. Этот дом построил дед тренера, когда пришел в городок вместе с очередной волной переселенцев, стремившихся покорить юг острова. Случилось это в те времена, когда остров был обитаем лишь в прибрежных своих зонах, а удаленные от моря дикие поля, холмы и леса были во власти первозданной природы. Дед тренера, будучи молодым и сильным мужчиной, не стал связывать свою жизнь с портовым городом, воняющим протухшей рыбой, и отправился вместе с бригадой железнодорожных строителей вглубь страны - туда, где метр за метром прокладывались рельсы, несущие цивилизацию в дикие земли. Руководство строительных компаний находилось в крайнем недоумении от того, что их подчиненные по окончании сроков выполнения работ не возвращались в родные портовые города, а терялись где-то в дебрях диких земель. Этот факт распалил воображение деда, который отправился в рабочую командировку собрав столько пожитков, сколько мог унести: - он уходил в один конец. Очередная волна строителей бодро шагала там, где ранее продирались сквозь глушь лесов, осушали метровой глубины болота, ровняли невысокие холмы, прокладывая не более десяти метров железнодорожного полотна в день первооткрыватели. Именно они после ста километров дороги перестав получать указания от правительства, и поняв, что трудились напрасно, отошли на несколько сотен метров в сторону и стали обустраивать жилища, т.к. вернуться обратно, не выполнив задание полностью, было преступлением. Несколько лет спустя к уже сформировавшемуся поселению железнодорожников, вышла вторая волна строителей, которая параллельно вела свою ветку дороги, образовав тем самым первый в стране путь, позволяющий ехать в обе стороны сразу. Эта же волна принесла с собой деду тренера жену, а самому тренеру - бабку. Дорогу уже никто не строил: - все занимались обустройством собственного хозяйства, а, когда население достигло полтысячи человек, был избран первый мэр, определивший вектор развития поселения, который обязан был в обозримом будущем стать городом. Денег в те времена в молодом поселении не было, поэтому все жили бартером: кто-то разводил птицу, другие домашний скот, третьи сеяли культуру, а были и те, кто снабжал односельчан хорошей водой. Местность вокруг была буквальна утыкана родниками чистейшей пресной воды, и это в будущем помогло поселению стать хоть и не большим, но городом. Южане со своими рельсами пошли навстречу, когда, спустя десятилетия, так и не дождались соплеменников, идущих с севера: - они пришли со своими двумя ветками железнодорожного полотна и обосновались на другой стороне от путей. Таким образом на заре времен где-то на полпути от столицы острова до его юго-западной оконечности, образовался молодой, но уверенно растущий на плодородной почве городок. Власти острова ничего не знали о существовании поселения, но местные жители уже успели придумать даже название – Уэлс (Well в переводе с английского – колодец), которое отлично комментировало построенные над родниками в несчетном количестве сооружения для добычи воды. В те короткие промежутки, когда природа позволяла поселенцам работать, жители двух частей городка соревновались в изощренности укладывания железной дороги, создав тем самым и круговое движение, и тупики и стрелочные переводы с одной ветки на другую. В итоге получилась многофункциональная железнодорожная развязка, о которой уже не стыдно было доложить и в столицу. В последствии развязка позволила собрать в этот клубок пути, связывающие практически все стратегически важные поселения острова между собой. Рост городка, благодаря новым переселенцам, прекратился, когда столица по достоинству оценила проделанную работу, и бросила свои строительные силы на железнодорожное сообщение между западом и востоком острова. Дальнейший рост численности населения был возможен лишь усилиями, уже живущих в нем людей. Дед с бабкой тренера тоже были вовлечены в этот процесс, и на свет появился отец тренера: маленький великан под стать своим рослым родителям, да и вообще всем переселенцам первых волн, которых закалили суровые условия жизни в глуши центральной части острова. На уроках истории родного острова нам рассказывали о тех временах, используя исключительно превосходные формы. Если начинался дождь, то он не был тем дождем, к которому мы все сейчас привыкли: - небо буквально обрушивалось на землю, изливая воду из себя не отдельными каплями, а сплошной стеной, и тогда поселение становилось прибрежным. Вокруг холмов, на которых расположились хижины переселенцев, плескалась довольно глубокая и широкая вода. В наше время таких дождей уже не бывает, но и по сей день во многих дворах Колодцев стоят старые деревянные лодки без уключин, управляемые исключительно шестами, и не видевшие большую воду уже более ста лет. На этих лодках переселенцы отправлялись по своим делам в периоды Великих дождей. На смену дождям могли прийти как мороз, так и жара, и не понятно, какая погода была милее жителям первобытных Колодцев. Мороз заставлял сжигать в печах все, что было деревянного в домах, включая мебель, межкомнатные двери и даже вешалки, а зной порождал полчища москитов и болотных гадов, которые выползали к поселению из высыхающих водоемов. Старожилы рассказывали, что в один год солнце нагрело воду настолько, что ветер не успевал развеивать образующийся пар. В результате водяные пары создали невероятную взвесь плотную настолько, что предметы весом легче трех килограммов можно было оставлять висеть прямо в воздухе, и они не падали. В такую жару на улицу старались не выходить вообще, а если заставляла нужда - выходили в специальных защитных сетках, защищающих от нескончаемых роев мошкары и комаров. Справиться со всеми этими напастями мог только настоящий ветер, который легко бы дал фору любому урагану современности. Он уносил с собой не только влагу, жару или мошкару, но вырывал с корнем вековые деревья и переставлял местами дома в поселении, что приводило нередко к конфузам, когда человек утром уходил из своего дома, а вечером возвращался на то же самое место, но уже в чужой. После таких катаклизмов наступала пора затишья и спокойствия. Все эти нечеловеческие условия жизни вынуждали жителей Колодцев строить дома таким образом, чтобы они могли противостоять любой непогоде. Высотой не более двух этажей с огромными по площади фундаментами дома в поселении легко перенесли бы ядерный взрыв и наводнение, и ледниковый период. Дом тренера был построен одноэтажным с возможностью оборудовать чердак под жилое помещение, что и сделал отец тренера, когда вырос в работящего, пышущего здоровьем юношу. Сегодня этот дом пустует: никто в него не входит, никто из него не выходит, краска на стенах практически вся облупилась, а та, что осталась, не дает ответа, какого же цвета были стены изначально. Соседи говорят, что в последние несколько лет видели тренера только по телевизору в репортажах с матчей чемпионата страны. По ночам в окнах вот уже несколько лет не включался свет, почтовый ящик забит старыми газетами, тропинка к дому заросла травой, а это говорит только об одном: - еще, будучи руководителем футбольного клуба, тренер перестал приходить домой, либо делал это скрытно, чтобы никто не увидел. Хотя от кого ему было скрываться? На него и так мало кто обращал внимание, когда он полупрозрачной тенью человека двигался по улицам города, неизменно тарахтя своей табуреткой. Кривая спина все ниже склоняла голову старика к земле, со стороны он казался ребенком, но искалеченным жизнью и очень старым. Видимо и сама смерть уже не могла его заметить, настолько неприметным он был. Возможно, она не один раз обивала пороги этого приюта неоправданно задержавшейся жизни, пытаясь намекнуть старику, что ему уже давно пора, но не достучалась. По логике жизни, тренер, в лучшем случае, должен был умереть еще лет пятьдесят назад (а то и раньше), но этого не случалось, как если бы в игре в кошки мышки со смертью старик каждый раз оказывался хитрее. Представители Книги рекордов Гиннеса сбилась с ног, пытаясь зафиксировать его четырнадцатый десяток лет, но безуспешно: когда к нему на базу пришли за рекордом люди, он так и не смог найти хоть какой-нибудь документ, подтверждающий его возраст. Да и что можно было ждать от старика, пишущего на стенах бесконечных коридоров футбольной базы памятки самому себе.  Были случаи, когда футболисты узнавали о своем участии в предстоящем матче со стен в столовой или даже туалета прямо над писсуаром. Случай с книгой рекордов отражает полную картину отрешенности тренера от реального мира: казалось бы, уникальный в своем роде человек, а информации о нем на один газетный разворот, и больше никто ничего о нем не знает. Да, различные интервью случались, но они случались так же редко, как зимняя гроза, внося больше вопросов, чем давая ответов. Королева лично хотела вручить ему подарок в ознаменование сотой годовщины его тренерской карьеры, но он просто не приехал в столицу на церемонию награждения. Это случилось в самом начале нынешнего века, ни до, ни после подобных казусов на островах еще не случалось. Подарок тренеру – памятник старости в виде смоделированного пожилого Элвиса Пресли, стоящего с футбольным мячом подмышкой – перешел в музей футбольной славы, так и не найдя своего героя. Старика потом спрашивали, как можно с таким неуважением относиться к королеве своей страны? «В тот день я был занят», - отвечал он. «Но вам же высылали приглашение на церемониальное награждение!» - в голос кричали журналисты. «И что на это приглашение ответил я?» - уходя, спрашивал старик. А не ответил он ничего. Предполагали, что он даже не видел этого приглашения, т.к. курьерская служба, уже после инцидента, призналась, что государственная бумага была оставлена соседям, согласившимся передать ее тренеру. По словам последних, они несколько раз пытались достучаться до старика, но безрезультатно, поэтому и оставили приглашение в переполненном почтовом ящике. Видимо так оно и сгинуло среди ненужных журналов, которые тренер никогда не выписывал, но издательства присылали ему их бесплатно. Несколько раз директор музея футбольной славы предлагал старику забрать памятный подарок себе, но так и не случилось: тренер понимающе кивал в ответ на предложение головой, но забывал о нем сразу же, как только заканчивался разговор. Тренер всю жизнь прожил в том же доме, где еще в позапрошлом столетии появился на свет. Ни одна постройка в городе не сохранила свой облик таким, каким он был двести лет назад, а дом тренера как будто решил превзойти своего хозяина в возрасте. Он взрослел, матерел и старился вместе со своим владельцем. Мы иногда собираемся вместе, чтобы съездить в Уэлс и проникнуться духом футбола, походить по заброшенной футбольной базе, позаглядывать в окна одинокого и мрачного дома тренера. Помимо этих достопримечательностей в городе есть еще готический собор, построенный чуть позднее, чем дом тренера, первым священником, прибывшем в поселение. К собору периодически тоже съезжаются паломники, только они, кардинально отличаются от нашей пестрой толпы: - к собору опрятно прибывают на комфортабельных автобусах белесые от седины пенсионеры (уставшие ранее от деятельной жизни, а сейчас уже и от безделья). К дому тренера все чаще и обильнее наведываются в большинстве своем бритоголовые молодые люди, выставляющие напоказ пивные животы и икры волосатых ног. Местные жители (а ведь среди них есть такие, которые его ни разу и не видели, а теперь уже, наверное, и не увидят), которых разбирает любопытство, куда же пропал тренер, всерьез считают, что дом должен развалиться полностью в день его смерти. По сей день дом еще стоит, а, значит, старик еще где-то живет. Сам же городок вокруг дома (дом тренера для города волею случая чем-то напоминает Мадрид для Испании – находится в географическом центре) изменился очень заметно. В конце позапрошлого века в нем проживало около полутора тысяч человек, комфортно размещавшихся в одноэтажных деревянных домиках на одну семью. К моменту исчезновения тренера жителей насчитывалось чуть больше пяти тысяч. Этот прирост городок разместил не вширь, а в высоту – появились многоквартирные (на две, три, а то и четыре семьи) дома наряду с частным сектором. Говорят, что уже в последние годы своей карьеры тренер несколько раз заблудился в родном городе, не узнавая его новых очертаний, когда совершал становящиеся все более редкими и непродолжительными приходы домой. Кто-то из соседей тренера вспомнил, что хоть и крайне редко, но почтовый ящик кем-то опустошался. Видимо, так приглашение от Королевы, о котором абсолютное большинство островитян всю жизнь мечтает, оказалось выброшенным наряду с различными печатными изданиями в помойную яму и сгнило в зловонном соседстве с картофельными очистками, кожурой от помидоров и собачьими испражнениями. Соседи божились, что каждый день в течение месяца пытались достучаться до старика, но тот их заверения парировал: - в то время он постоянно был дома и мог просто не услышать стука в дверь. Однажды он, устав от таких воспоминаний, обвинил тех самых соседей, что остался без королевского подарка только из-за неумения кое-кого постучать сильнее. Кроме него в доме некому было получить приглашение, т.к. там не то, что никто не жил, там никто даже не был в гостях с момента смерти матери: - других родственников кроме нее у него не было. Он не был женат, у него нет детей, а предки уже давно все умерли. То ли с его слов, то ли по чьим-то догадкам, есть мнение, что за свою жизнь тренер сумел полюбить всего двух человек, причем полюбить настолько сильно, что ни на кого другого подобных чувств у него просто не хватило. «Все, мать, нет больше любви, кончилась она и больше не появится. Любовь может держать в заложниках похлеще матерых террористов, ведь от нее даже спасти некому» - сказал он матери, когда она намекнула сыну, что пора бы уже жениться, что нельзя жить только ради себя самого, нужно еще и кого-то любить. Она не столько хотела самой свадьбы сына, как появления внуков, о которых всю жизнь мечтала. Внуки были призваны возродить в ней материнские чувства, которые успели угаснуть внутри нее вместе со старением сына, ставшем еще при жизни старше собственной матери. Он не родил детей, чтобы их любить, он даже не родил в себе любовь к женщине, чтобы эти дети смогли появиться на свет. Потеря первого, из двух любимых им людей, состоялась, когда он еще не был даже школьником – умер его отец. Мать хоть и с неохотой, но рассказывала, что мальчик, как только перестал зависеть от груди матери, практически не замечал ее существования: - он старался проводить с отцом столько времени, сколько было возможно. Объяснения подобной привязанности так никто и не нашел, ведь закончилась она довольно быстро вместе со смертью отца. К тому моменту дед с бабкой тренера уехали из Колодцев доживать свой век в столицу, о смерти сына они скорее всего так и не узнали, т.к. с супругой сына контакта не поддерживали из-за сложных с ней отношений. Избранница сына сразу им не понравилась, ведь она не была из тех, кто прошел вместе с переселенцами через все тяготы и лишения, сопровождавшие рождение нового города, она приехала с юга острова на одном из первых поездов, соединивших север и юг страны. Обычно эти поезда в Колодцах даже не останавливались, но судьба распорядилась так, что размытое дождем дорожное полотно не позволило составу проехать дальше и на перрон сошли несколько человек, среди которых была и мать тренера. Предельно простая на тот момент девушка все же сумела быстро оценить ситуацию и понять, что ее умение хорошо шить очень даже может пригодиться в стремительно развивающимся городке. Она решила остаться и впоследствии стояла у истоков строительства ткацкой фабрики в Колодцах. Оставшись вдвоем с сыном, она работала на этой самой фабрике по две смены подряд, но не для того, чтобы заработать денег, а - чтобы не смотреть в глаза сыну, который, казалось, не до конца понимал в свои шесть лет случившегося. Так получилось, что с раннего детства вся жизненная энергия тренера тратилась только на футбол: - вакантное место отца в душе так никто и не занял, да у него элементарно не было даже домашних животных, которых можно любить хоть как-то. Конечно, он безумно любил свою мать, но его чувства к отцу были чем-то большим, чем-то таким, что может возникнуть лишь раз в жизни, заслонив собой все остальное, перекрыв все рецепторы, отвечающие за связь с окружающим миром, заставляя забывать даже о себе самом. Он сделал из отца кумира, идеализируя каждую мельчайшую часть его образа, хотя мать тренера, вспоминая своего мужа, ничего особенного вспомнить и не могла. Всю бесконечность оставшейся жизни тренер воплощал мечту отца, который ждал с терпением маркесовского полковника, когда же в родном городе появится свой собственный футбольный клуб, на игры которого можно ходить с друзьями, за который можно переживать, ради побед которого стоило бы продолжать жить. Набрать футбольный коллектив из жителей Колодцев, где в те времена население чуть перевалило за тысячу человек, среди которых половина играть не может по причине возраста, еще половина от оставшейся части – женщины, а из двухсот пятидесяти мужчин треть не достигла десятилетнего возраста – очень сложно, а за решение сложных задач берутся не все и не каждый день. Зато во дворе единственной в городке школы было футбольное поле стандартных размеров без трибун, без разметки, без сеток на покосившихся воротах, с газоном, который слева начинался на одном фермерском поле и продолжался на другом справа. Отец часто брал с собой маленького сына, и они вдвоем сидели под деревом недалеко от того места, где обычно развивается угловой флажок, наблюдая за игрой школьников, каждый со своими мыслями, переживаниями, идеями. Отец видел на мальчишках им же выдуманную форму, с вымышленной эмблемой, которую они гордо носят под сердцем, видел полные трибуны, видел спортивный огонек в глазах и чувствовал запах футбола. А сын, до беспамятства любящий отца, только радовался, когда отец, празднующий каждый гол неважно какой команды, сильнее сжимал его в объятьях. Отец мечтал о том, как будет играть вместе с сыном в футбол, а сын мечтал о том, чтобы отец всегда был счастлив. Мечты не сбылись ни у того ни у другого. Отец погиб, когда чинил крышу дома: - он не успел ощутить радость от игры в футбол с сыном. Эта смерть, ворвавшаяся в жизнь маленького мальчика, навсегда изменила его внутренний мир, который перестал быть открытым для внешнего: замкнутость, нелюдимость, отрешенность - самые частые характеристики, которых удостаивался тренер от людей с ним общавшихся. У мальчика не осталось ничего, что напоминало бы об отце, и он вынужден был постоянно держать его образ в своем воображении, чтобы не забыть о нем окончательно. Сложно сказать, помнил ли он, как выглядел отец, когда повзрослел, ведь не осталось никаких фотографий, но сомнений нет: - отец, и все связанные с ним переживания, навсегда остались в голове человека, который намного дольше был старым, чем юным, молодым или зрелым. Он, согласно законам природы, старел с каждым новым годом, но его взгляд, сформировавшийся в далеком детстве, сопровождал его всю жизнь, не меняясь под воздействием внешних обстоятельств. Радовался он или печалился, усердно работал или отдыхал - его глаза с тупым постоянством выражали смесь жутковатой сосредоточенности человека, раздираемого внутренними противоречиями, с бессмысленной и глуповатой прозрачностью умалишенного. Его собеседники часто сходились в том, что тренер во время беседы с ними смотрел как бы сквозь них. Только ему одному понятные дали интересовали его больше, чем люди, с которыми он общался. Они думали, что это последствия резвившейся старческой невнимательности, но он всего лишь вспоминал, а вспомнив, старался не забыть. Мы думали, что он сошел с ума, когда он из раза в раз начинал свой рассказ о смерти отца, но он не был сумасшедшим - он просто не мог заставить свою память стереть воспоминания того дня: «Отец полез на крышу, чтобы заделать эту чертову дыру, через которую просачивался дождь и капал прямо на меня. Моя кровать стояла на чердаке, чтобы у отца с матерью оставалась возможность побыть молодыми на первом этаже. Он не сам умер – его убили мокрая крыша и перевернутый стул, который валялся во дворе с тех пор, как я себя помню. И, что самое паршивое, он успел заделать ту самую дыру до того, как свалился вниз…». Его мать, еще сама не оправившаяся от смерти мужа, помнила, как сын, спустя пять лет после смерти отца, взял деревянную лестницу, залез на крышу и проковырял эту дыру обратно в том же самом месте, разрушив работу отца, но вернув единственное воспоминание о нем. Случалось, что уже будучи школьником он бежал домой во время дождя. Нет, он не боялся промокнуть, он спешил, чтобы успеть взобраться на чердак, лечь на пол и вспоминать отца, подставив лицо под капли дождевой воды, просачивающейся через дыру. «Мать, ну почему он не дождался, когда я проснусь? Почему полез на крышу с самого утра, когда я еще спал? Ведь я не успел с ним даже попрощаться. Много, мать, таких, кто в раннем детстве просыпается с тоннами мыслей, идей, надежд и желаний и находит во дворе мертвого отца?" Не думаю, что он сошел с ума, задавая такие вопросы матери, да и не только ей: быть может он просто обращался за помощью в поиске ответа на вопрос, запавший в душу с самого детства: «Почему?». Он и сам всю жизнь на него отвечает, проживая не свою собственную, а жизнь из самых сокровенных мечтаний своего отца. Отец остался мутным отпечатком в памяти, который прояснялся при виде футбольного поля или дыры в крыше, так он его и планировал вспоминать всю свою оставшуюся жизнь. Будучи учеником средних классов, когда начались соревнования по футболу между школьными командами, он уже знал, как сохранить образ своего отца в этом мире. Помимо протекающей крыши, должно быть что-то еще, что-то весомее деревянного креста на городском кладбище. Он хотел сотворить нечто фундаментальное, такое, что мог сделать, но не успел, его отец. На неведомом ментальном уровне мальчик успел побывать внутри переживаний отца, поэтому он твердо решил создать в городке свой собственный футбол. Лет в тринадцать, на закате девятнадцатого века, будущий тренер обещает матери, что в память об отце он создаст в городе футбольную команду и приведет ее к титулу чемпиона страны. Обещал он не только матери, но и всем своим знакомым, поэтому смеялись над юным фантазером практически всем городом; говорили о невозможности его идей, о том, что для их осуществления не хватит и целой жизни, но это его совершенно не смущало. «Если будет нужно, я потрачу на это всю жизнь. Я буду жить столько, сколько понадобится. Я не умру, мать, пока желание отца не будет выполнено, чего бы мне это не стоило». Никто не воспринимал всерьез слов мальчика, который в то время о большом футболе знал очень мало: - ровно столько, сколько печатали в крайне редких спортивных газетах, найденных им в мусорных баках на железнодорожном вокзале. Да и самого большого футбола, которым мы наслаждаемся сейчас, тогда еще не было: первый чемпионат страны был разыгран чуть более десяти лет назад, и в нем не приняли участия ни одного профессионального футболиста: - сформировать в таких условиях регламентированный спорт было невозможно. В столице по указу парламентариев создали футбольную федерацию островов, которая была призвана написать и донести до всех любительских команд единый перечень футбольных правил, что позволило бы проводить общеостровной чемпионат. Созданная федерация принимала под свое крыло только команды, прошедшие лицензирование, т.е. каждый клуб обязан был соответствовать минимальному набору требований. Многочисленные любительские команды, опережая друг друга, стремились получить профессиональный статус, и сделать это в то время было достаточно легко, т.к. требования к ним со стороны футбольной ассоциации находились на стадии формирования, что обеспечивало простоту их соблюдения. Стадион с соответствующей разметкой, сетка на воротах, помещение для отдыха и переодевания футболистов, транспортная доступность и т.д.  Мальчик, само собой, ничего этого знать не мог, но вектор был задан, а проблемы можно решать по мере их поступления. Смотрит там кто-то сверху из умерших или нет – для него не имело никакой разницы, он не был склонен к метафизическому блуду ума. Его не это заботило, он всего лишь боялся забыть своего отца: - увековечив его в футболе, он решит проблему воспоминаний о нем. С какого-то определенного момента он в разговорах начал касаться того, что его отец незадолго до смерти уже подготавливал проект будущей команды, и даже собственноручно сшил два комплекта формы для футболистов. По рассказам мальчика, отец в выходные дни собирал дома друзей по вагонному депо и обсуждал с ними все вопросы, касающиеся создания футбольного клуба. Якобы они в своем планировании заходили настолько далеко, что даже победа городской команды в чемпионате страны не представлялась чем-то мифическим. В тринадцать лет мальчик рассказывал про проект, детали которого он шестилетним ребенком подслушал, сидя у себя на чердаке. Проекта этого, скорее всего, не было, т.к. никто из знакомых или друзей его отца никоим образом эту информацию не подтверждал, но люди относились к мальчику снисходительно, ведь его фантазии были вполне себе безобидными. Да, разговоры о том, что городу нужна футбольная команда, велись в вагонном депо, но подобные разговоры всегда заканчиваются ничем, и ничего конкретного мужики не планировали, ведь оторванность городка от цивилизации в то время была еще колоссальной. Сверстники будущего тренера о его намерениях узнали то ли в младших, то ли уже в средних классах школы, когда он наотрез отказался играть за школьную команду. «Он сыграл с нами только один матч – самый первый», - рассказывал вратарь школьной команды, - «После этого заявил, что не будет с нами играть, т.к. никто из нас ничего не понимает в футболе и играть с нами неинтересно. Ну покажи, как надо играть, говорили мы ему, а он даже пяти раз набить мяч не мог, и пас точный отдать не мог. Мы смотрели на него, как на прокаженного: - какой-то сутулый, худой, низкорослый мальчишка обвинял нас в неумении играть, хотя сам толком ничего не умел. Тогда мы его чуть не побили, но до этого не дошло». "Они, мать, ничего на поле не умеют. Думают, что матч можно выиграть только за счет быстрых ног и сильного удара. Лупят в бедного вратаря с нескольких метров и радуются, но футбол не в этом. Футбол - интеллектуальная игра". Школьные учителя тренера не сразу заметили перемены в мальчике, но потом единодушно соглашались, что изменения начались с того самого конфликта на уроке физической культуры. Кто-то говорил, хотя сам тренер и не подтверждал, что мальчик полностью отрешился от учебы и все свободное время проводил, изучая футбольные колонки в спортивных газетах и рисуя непонятные схемы в ученических тетрадях. Там, где у других фантазии на тему каникул, у него были прямоугольники, исчерченные прямыми и косыми линиями. Беседы учителей с матерью ни к чему не приводили, она не считала нужным пытаться кому-то объяснять то, что в психике маленького мальчика возможны изменения, когда он теряет самого близкого на свете человека. Его часто выгоняли с уроков, да и сам он, бывало, не приходил в школу, но на успеваемости это никак не сказалось бы, если бы не принципиальность учителей. Мальчик находил время на все, и проблем с ответами на уроках не имел, но ему упорно ставили низкие оценки. «Мы не могли поощрять такое поведение, когда ученик хочет – ходит на уроки, а не хочет – не ходит. Он подавал дурной пример другим ребятам, за это мы его и наказывали. Любой педагог на нашем месте делал бы точно так же?». Это собирательное оправдание его учителей спустя несколько десятков лет, когда тренер начал потихоньку прославлять свой маленький городок. Эти слова звучали своего рода извинением, но тренер вряд ли смог простить своих школьных учителей. Самые близкие, насколько это возможно, люди к тренеру говорили, что он не смог простить окружающим своего детства, даже когда превратился в дряхлого старика, и должен был забыть начисто это самое детство, но он помнил. Он помнил, как еще будучи первоклассником, уже сильно не нравился окружающим людям из-за своей внешности больного ребенка, замкнутости, враждебности к окружающему миру. Учителя, которые в большинстве своем были матерями, всяко не желали бы иметь такого сына даже в кошмарном сне, и не прощали ему даже мелочей, которых в отношении других учеников часто не замечали. Да, мальчик был абсолютно безвредным, но окружающих, видимо, коробило от его безразличия и патологической разновидности покорности. Он никогда не возражал учителям, ставившим ему несправедливые двойки – создавалось впечатление, что он не волнуется за свои успехи в освоении школьной программы. Такое отношение способно взбесить любого преподавателя, справедливо считающего отстающего ученика своей недоработкой. Сверстники тоже бесились в бессильной злобе, проявляя в отношении мальчика необъяснимую агрессию, но не получая никакого отпора, даже словесного. Молчание тоже способно убивать. Пытаюсь представить себе школьника, ставшего отшельником среди людей, и видится мне старец в обличии ребенка. Быть может, он уже тогда был старше каждого, постарев в день смерти отца. Друзей у мальчика не было вообще, явных врагов тоже не было, если не относить к ним враждебно непонимающих. Но мы всегда как минимум подозрительны с теми, кто не похож на нас, а непохожесть мальчика была возведена в квадрат. Даже с матерью он общался мало, т.к. она допоздна пропадала на работе, а когда уставшая, после двенадцати часов пребывания на ткацкой фабрике, возвращалась домой, то нормального диалога между ними не получалось. Мальчик никак не мог понять, почему мама так быстро забыла отца и никогда о нем не говорит, почему отворачивается от него в самый тяжелый момент? Ему было необходимо поддерживать образ отца в своих мыслях, кроме как с помощью разговоров с матерью и фантазий на футбольные темы, он никаким другом способом не мог этого добиться. Она же не могла забыть мужа, но тщательно скрывала свои чувства от сына, чтобы, одновременно борясь с поломанной своей, не доламывать еще и детскую психику. Она делала вид, что отца никогда не было, и это явно не способствовало сближению с сыном, для которого наоборот: - никого никогда не было кроме отца. Он засыпал на чердаке, а она плакала на кухне, считая часы до начала нового рабочего дня, в котором можно раствориться и забыться. Те, кто хоть как-то преуспел в исследовании первых десяти лет жизни тренера, не задавались вопросом, почему он вырос таким угрюмым и замкнутым, ведь он привык с самого детства к молчанию, и это его видимо не особо напрягало, по крайней мере так казалось со стороны. Отсутствие общения со сверстниками и матерью, он компенсировал тем, что практически каждое утро доставал из почтового ящика письма от отца. В маленьком городе тех, кто не знал о гибели его отца, не было, но этот факт не только не останавливал мальчика, а провоцировал его на еще большее упорство: письма, начинали приходить все чаще и чаще. В них отец рассказывал ему, как здорово было бы болеть за футбольный клуб, бьющийся за честь родного города. Сын в ответ заверял, что эти времена не за горами. И ничего странного не было в том, что почерк в письмах был одинаковый по-детски кривой, с кучей грамматических ошибок. Сначала это были письма только от отца, которые он, безусловно, писал сам себе, потом и от других, но уже реальных людей. Однажды в почтовом ящике оказалось письмо от помощника главного тренера одного футбольного клуба из соседнего города, выступавшего в то время в любительской лиге. За этот клуб, который получил статус профессионального только в тысяча восемьсот девяносто седьмом году, любило поболеть взрослое население городка. Первое письмо постепенно переросло в постоянную переписку. После истории с письмами от отца, никто уже не верил в правдивость этой переписки, но факты налицо: кто-то давал мальчику более чем профессиональную футбольную информацию. Сам он в столь юном возрасте, находясь в полном отрыве от цивилизации, вряд ли смог бы подробно расписать теорию перехода во время матча со схемы игры 5-4-1 на 3-4-3. Какими качествами должны обладать фланговые защитники и пара центральных полузащитников для безболезненности подобных маневров, с какими схемами игры соперника это пройдет, а с какими – нет. Тем не менее, подобной теорией и многими другими азами футбольной мудрости были исписаны от корки до корки десятки школьных тетрадей будущего тренера. Узнать столько информации о футболе, когда сам футбол он видел только на дворовом уровне: - вроде четверых мальчишек постарше, играющих против восьмерых мальчишек помладше, он не мог. Сегодня мы уже не сомневаемся в том, что у парня был футбольный наставник. «После школы мы бежали на площадку, играли. Обычные детские игры: догонялки, пинание мяча, лазали по турникам и горкам. С нами он никогда не ходил. Он вообще держался особняком от нас. На уроках из мальчишек с ним за партой никто не сидел, а после школы он шел на футбольное поле, где гоняли мяч старшеклассники». Эти слова одного из одноклассников тренера привело популярное периодическое спортивное издание, когда сам тренер уже выводил свою команду в четвертый футбольный дивизион. Потом тренера спросили, в этом ли был залог его успеха, что с самого раннего детства он большую часть свободного времени проводил у футбольного поля? «Это, безусловно, было полезно. Уже в школе я прекрасно понимал, что набирать команду мне придется из подобных ребят, хаотично бегающих по футбольному полю, бессмысленно пинающих мяч во всех вообразимых и совершенно невероятных направлениях. В любом начинании чтобы что-то сделать хорошо, нужно в первую очередь узнать, как это делается плохо, и так не делать. Старшеклассники играли так, как играть не надо, и я потихоньку начинал понимать теорию футбола, которая способна привести к успехам». В первое время футбольный интерес мальчика воспринимался не серьезнее, чем собирание фантиков, но это быстро прошло. Старшеклассники, которые более или менее увлекались футболом, стали замечать, что в схемах, которые рисовал тренер, очень мало юношеского заблуждения и все больше здравого смысла. Мальчик умел настолько грамотно и уверенно говорить о своих идеях, что в их успешную реализацию на футбольном поле начинало верить все больше и больше школьников. В итоге, учитель физкультуры попросил будущего тренера помочь ему в организации игры школьной команды, которая в то время еще не снискала лавров победителя в соревнованиях между коллективами школ близлежащих городов. Мальчик согласился с одним только условием: - все тактические футбольные вопросы он должен был решать единолично. "Нет, мама, я не зря отказался. Мы с учителем физкультуры видим футбол совершенно с разных сторон: - мы будем друг другу только мешать". Учитель физкультуры мнил себя великим тренером, поэтому отказал мальчику, и этот отказ стоил школьной команде Колодцев очередного года без побед. Ровно через год, на каникулах между девятым и десятым классом, уже директор школы предложил мальчику тренировать школьный коллектив по футболу, и услышал те же самые слова, что и учитель физкультуры годом ранее. Популярность мальчика, как самого разбирающегося в футболе человека в городке, за это время выросла настолько, что директору школы пришлось согласиться. Так началась практическая деятельность тренера. С помощью своей матери он договорился с футбольным коллективом одного из вагонных депо города (в котором ранее работал его отец) на проведение десяти товарищеских матчей в течение следующего года, при этом он убедил учителя физкультуры на этот год не выставлять школьную команду на первенство графства Сомерсет. Такое решение неоднозначно было воспринято учениками школы, некоторые добровольно ушли из команды, но молодой тренер не переживал по этому поводу. «Чтобы собрать конкурентоспособную команду из одиннадцати человек, надо чтобы один не боялся мяча, шестеро быстро бегали, двое крепко стояли на ногах, один - по-настоящему злой и всего лишь один со светлой головой. Выбрать из сотни мальчишек, отвечающих этим требованиям, одиннадцать достойных - очень легко, сложнее будет их сыграть. Но это уже моя забота, и, если получится, – ждите побед». Как оказалось на практике, тренер не лукавил – сбор команды занял не более недели, т.к. за игрой школьников он наблюдал уже последние лет пять точно. Не ясно было только, как проводить тренировочные матчи между школьниками в возрасте около шестнадцати лет и взрослыми мужиками из вагонного депо с ногами сорок пятого размера, ладонями с ковш экскаватора и головами, что твой баскетбольный мяч. Мальчик понадеялся, что никто на поле никого калечить не будет, ведь по сути играть будут как минимум соседи, а то и родственники. Команда из одиннадцати подростков плюс еще семь на замене была готова к началу нового учебного года. Школьники, как и прежде, ходили утром на занятия, а после обеда собирались на футбольном поле для тренировок. Рвение мальчиков побегать и попинать мяч тренер быстро охладил частыми теоретическими занятиями, чем вызвал поток критики в свой адрес. Их понять было можно – они ни разу не видели, как он играет в футбол, да и смотрелся он далеко не спортсменом (худощавый, низкорослый, сутулый). Потому и слушать его лекции не считали нужным, но тренер с первых своих дней в футболе говорил, что любая победа на восемьдесят процентов кроется в голове и только на двадцать - в ногах. А футбол – он ради побед, больше ничего от него не требуется, следовательно, соответствующий упор надо делать на голову.  Да, сегодня мы смотрим футбол, но видим не спорт, а постоянную закулисную возню, размывшую грань между победами и поражениями, но деятельность тренера начиналась еще в те времена, когда футбол был пропитан спортивным духом, а футболистам, чтобы прокормить семью, после тренировок надо было ходить на обычную работу. Такие ситуации и в современном мире имеют место быть, но они проявляются только в карликовых государствах, где нет профессионального футбола, и все болельщики местной национальной команды умещаются в двух автобусах. Тренер родился в стране, которая подарила миру футбол, в которой на площадях всего лишь нескольких островов сегодня умещаются более сорока тысяч футбольных клубов. В те давние времена, конечно, и лиг (которых сейчас восемь) и клубов было значительно меньше, но все равно их количество превышало аналогичные показатели других стран. И зарплаты футболистов тогда еще не приравнивались к ВВП средних по уровню жизни африканских государств, а были соразмерны с зарплатами рабочих на заводах. В футбол стремились попасть ради своего удовольствия, а не для обогащения, потому и зрелище было, и бескомпромиссность, и о коррупции никто не заикался. Был уникальный симбиоз болельщиков и футболистов, которым нужна была победа просто так: одни шли на стадионы бесплатно за ней, другие за нее в качестве награды получали аплодисменты, а проигравшая сторона, безусловно, расстраивалась, но без злости, т.к. проигрывала в честной спортивной борьбе. Это было самое золотое время, способствующее появлению большого количества футбольных клубов, которым не мешали ни бюрократия, ни политические любимчики, ни продажные судьи, ни деньги шейхов. Это было время, когда рождались легенды, и рождались они потому, что почва для этого была плодородной. И в эту почву тренер посадил первые семена на теоретических занятиях со школьниками захолустного городка. Именно из них он, может, ничего и не вырастит, но он заложит в себе задатки футбольного агронома. «У мальчика закончилось свободное время. Никаких детских шалостей. Вся юношеская энергия выплескивалась в тетрадках и переписке с каким-то там помощником чего-то там (это она имела в виду помощника главного тренера Бристоль Сити, с которым мальчик вел переписку)», - говорила о сыне мама, которой не совсем было по душе новое увлечение ребенка. Да, она гордилась тем, что ее сын делает все, чтобы воплотить мечты отца в реальность, но старалась не показывать своей гордости, чтобы увлечение мальчика не переросло в паранойю. С одной стороны, ей было приятно, что на ее неприметного и заурядного мальчика обратило пристальное внимание руководство школы, но, с другой стороны, угнетало то, что никакие детские радости его не интересовали. Не обязательно быть психологом, чтобы понять: - такое детство определенно скажется на психике ребенка, и видимо так и случилось. Всю жизнь окружающие считали тренера по меньшей мере странным, а, зачастую - умалишенным, но его это не заботило. Уникальное долголетие тренера позволило ему избежать пристального изучения и внимания со стороны внешнего мира, т.к. с седьмого или восьмого десятка лет все его странности можно было списать на преклонные годы. А сами странности начали проявляться, когда он был еще совсем юным, чуть ли не с первого дня его пребывания на тренерском мостике. Он собрал свою команду на дебютном теоретическом занятии летом на стыке девятого и десятого классов. Ему на тот момент было всего пятнадцать лет, а самому старшему из футболистов команды чуть более семнадцати. Тогда уже решилось, что они сыграют десять тренировочных матчей с командой вагонного депо, при этом многие ребята должны будут пробовать свои силы в игре на разных участках футбольного поля. Позиция обоих вратарей сомнению не подвергалась: - к экспериментам на этой ниве юный тренер еще не был готов, хотя спустя много лет он дойдет и до этого. Защитникам же предстояло сыграть каждому как в центре, так и на флангах. При этом фланговых планировалось попробовать и в полузащите, а центральных - в опорной зоне. Полузащитники тоже должны будут отыграть как в центре, так и на бровке, плюс опорная зона и место под нападающими. Игру ставить тренер решил по схеме «ромб» в полузащите плюс два нападающих. После первого же теоретического занятия команду покинули два старшеклассника, которые не хотели играть на противоположных флангах поля, мотивируя это тем, что так им придется делать навесы в штрафную с неудобной ноги. Тренер попробовал им объяснять, что данная проблема легко решается применением всего лишь одного финта – перекладыванием мяча под удобную ногу со смещением к центру поля, но его в то время еще не научились слушать. Слушать его научились много позже, когда его речь стала несвязной и невнятной. «Да, вы потеряете в скорости атаки, но это станет проблемой лишь тогда, когда ваши партнеры уже успели поддержать эту самую атаку. Может статься, что вы ничего не будете тормозить, а лишь только дождетесь своих более медленных партнеров. К тому же, вероятность срезки мяча выше, когда вы навешиваете в штрафную на полном ходу, чем когда, после перекладывания мяча под удобную ногу, скорости значительно упадут. То, что вы цените и видите себя на удобной для себя позиции на поле - хорошо и правильно, но только до того момента, пока не начнете задумываться о сущности самой цены. Если уж узнал себе цену, будь готов смириться с тем, что ничего ценного в тебе и нет». Ребята ушли. На освободившиеся места он пригласил двух других - их посоветовал учитель физкультуры, как самых бегающих. Такие тренеру и были нужны на фланги, т.к. за год научить человека, бегущего с мячом смотреть не на мяч, а на партнеров, еще можно, но вот научить быстро бегать – уже сложнее. И его не волновало, что один из мальчиков в последний раз в футбол играл в детском саду резиновым мячом. «Практически каждый достоин просмотра. Человеку, о котором ничего не знаешь, никогда нельзя отказывать именно потому, что ничего о нем не знаешь. Неверие в незнакомца грозит тем, что со временем пошлешь к черту и всех своих знакомых: - вот уж кому нельзя доверять точно. Я готов дать шанс заиграть в футбол любому желающему. Если будет желание, то недостаток мастерства или практики можно восполнить. А если не будет желания, или все желания будут упираться во славу и деньги, то про футбол можно забыть». И он вправду так считал, как показала практика. За долгие годы его тренерской карьеры через клуб прошло с десяток поколений футболистов, среди которых были и такие, кто ни до, ни после работы под руководством тренера уже не играли в футбол. Они подходили только тренеру, и в итоге он добивался от них хорошего футбола. И это не мистика – это вера в человека, без которой сложно чего-то добиваться самому. Вера в себя самого зачастую превращается в бочку с дыркой, через которую вытекают со временем все надежды на лучшее вместе с верой в хорошее. Но кто знает на заре, что будет на закате? Тот же учитель физкультуры кругами ходил у классного помещения, где собирались на теоретические занятия мальчишки, и искал повода сделать юному тренеру замечание, т.к. эмоциональное напряжение внутри школьной команды нарастало с каждой тренировкой. Он оказался между двух огней. С одной стороны, был договор с тренером о невмешательстве, с другой – родители тех мальчиков, которые не смогли найти общий язык с молодым наставником, и ушли из команды (таких за первый год оказалось практически полкоманды). А кто бы не ушел? Да, большинство все-таки осталось, но терпеть часовые тактические занятия, состоящие из рисования неких непонятных схем кривыми линиями с мутными разъяснениями, было сложно и оставшимся. «Всего за какой-то год я научился выходить на поле, зная, что я там буду делать. Тренер не требовал от нас невозможного, он хотел, чтобы каждый делал только то, что должно. Поэтому мы победили. И я благодарен ему за это», - рассказывал один из игроков школьной команды, с которой тренер выиграл первенство школ. Но это он понял уже после получения кубка в лучших традициях «хорошей мысли», которой свойственно не торопиться. На тренировках и теоретических занятиях ему было, как и всем, тяжело. Внешне бессмысленные и бесполезные теоретические занятия, а-ля кто куда бежит по полю во время матча, разбавлялись значительно более редкими практическими занятиями. Но и на них странностей хватало. Чего только стоили бесконечные забеги по бровке. Тренер с помощью белой ленты отделял от края футбольного поля небольшую дорожку (не более метра шириной) и задачей мальчиков было максимально быстро пробегать по ней с мячом. У кого мяч выкатывался за бровку или в поле за ограничительную линию, те выполняли упражнения на выносливость, на которую тренер возлагал большие надежды. Мальчик полагал, что футбольную команду вагонного депо, состоящую из здоровых неповоротливых мужиков, можно будет обыграть с помощью одного финта и скорости. «А дальше – посмотрим», говорил он молодым футболистам. «Перед нами не стоит задача обыгрывать, во что бы то ни стало, железнодорожников: - нам надо понять, как раскрыть по максимуму возможности каждого из вас на поле. Команда – это живой организм, а все живое может сбоить. Проблема организма в том, что он кроме как высокой температурой, других способов борьбы со сбоями не знает, а у вас есть огромное преимущество. Каждый из вас к концу тренировочного сезона сможет идеально выполнять свои функции на поле и хорошо играть на позициях всех остальных игроков команды. К этому мы и будем стремиться». И, забегая вперед, футболисты за этот тренировочный год буквально нашли себя. С финальным свистком последнего десятого матча тренер имел четкое представление, кто из его восемнадцати подопечных на какой позиции будет играть, а в уме держал возможности каждого из них на других позициях. Футболисты школьной команды совершенно четко представляли свою роль на поле, и на уровне подсознания знали, где и в какой момент матча находятся партнеры. Можно бороздить бровку от флажка до флажка, но будет ли от этого толк, если мяч после прохода будет лететь в молоко, а то и вообще не будет лететь? Физических навыков может не хватить для победы, нужна еще и футбольная мудрость, которая кроется в предугадывании нахождения на поле своих партнеров. Эту мудрость тренер воспитывал в сырых способностях своих подопечных через игру на разных позициях. Команда была готова к концу учебного года, когда тренер окончил девятый класс. Окончил, надо признаться, с огромным скрипом – многие положительные оценки были поставлены авансом по просьбе директора школы. Учителя так и не смогли смириться с тем, что мальчик ходил на занятия через раз, хоть и нужный объем знаний для удовлетворительной оценки он показывал. Такими темпами он мог бы и не окончить школу через год, а остаться учеником еще на один. Дело в том, что турнир школьных команд графства должен был по идее забрать вообще все свободное время мальчика, отодвинув школу минимум на второй план. К этому вернемся позднее, а после девятого класса тренера ждали первые в его жизни футбольные испытания товарищескими играми. В первом же матче мужики из депо наколотили юному вратарю школьной команды семь безответных мячей. Эта цифра символично отражала стартовый тренерский провал молодого наставника: - сразу семь футболистов играли не на своих позициях. Крайние полузащитники и защитники, которых молодой тренер поменял местами, постоянно путались друг у друга под ногами, открывая на флангах свободные зоны для железнодорожников. Защитники, играя в атаке, постоянно оглядывались назад и не успевали за быстрыми пасами своих партнеров. Крайние полузащитники же крутились в районе центральной линии, не слишком тяготея к оборонительным действиям. Опорный и атакующий полузащитник тоже играли не на своих позициях, поменявшись местами на поле. В довершение всего, тренер одного из нападающих оттянул назад, решив сыграть более оборонительной тактикой. Глупость, тупость, идиотизм – самые лестные отзывы о тренерских решениях из уст учителя физкультуры и родителей непосредственных участников этого футбольного фарса. Нападающий, волею тренера игравший вторым номером, ушел из команды сразу после окончания матча, со словами, что его задача – голы забивать, а не заниматься распасовками в центре поля. «Тебя ждут только поражения, если ты продолжишь мешать мальчикам играть в футбол», - сказал печальный и грустный учитель физкультуры после матча, уходя домой. Да что там учитель физкультуры – все расстроились после такого неудачного старта…. Кроме тренера, конечно, который всем улыбался своей кривой улыбкой и от волнения потирал руки. Он поблагодарил игроков команды депо, и пообещал скорого реванша. Улыбался он и родителям, которые сжимали кулаки и скрежетали зубами: - они, очевидно, не расстроились бы, если первый матч мальчика в роли тренера оказался бы последним. Вплоть до следующего товарищеского матча Уэлс полнился разговорами о бесполезности для команды такого тренера, ведь соперников из депо никто никогда не тренировал, а результат был не в пример школьникам. Новоиспеченный тренер прожил этот отрезок времени в прежнем ритме, на который настроился еще до первого поражения. Он чертил понятные одному ему схемы в тетради и гадал, как бы повысить скорость и выносливость своих ребят. "Я больше расстраиваюсь, когда у меня молоко в погребе скисает, чем он, когда вернулся после проигранного матча домой", - рассказывала мать любопытным соседкам. Ей очень не понравилось то, что сына даже не пришлось утешать: - он был полностью удовлетворен результатом. О том, что ребята сыграли «фантастически», юное дарование собирался сказать своим подопечным на следующий день после игры. Он собирался устроить разбор прошедшего матча так сказать по горячим следам. В конце девятнадцатого века естественно никакой видеозаписи матча быть не могло, поэтому разбор превратился в разговор глухого со слепым. Тренер говорил игроку, что тот бежал не в том темпе и не в ту сторону, а игрок вроде и соглашался, но отвечал, что это было как раз не во втором тайме, а в первом, поэтому он бежал абсолютно в нужную сторону. Галдеж в классе стоял жуткий, за ним пользу самого разбора разглядеть было практически невозможно, но именно на таких разборах матчей мальчик начинал постигать футбольную мудрость. Он понял, что смыл футбола кроется как раз не в самом слове футбол, а в слове команда. Правила игры, различные регламенты, мастерство игроков и тренеров, качество клубной инфраструктуры - все это хорошо, но по отдельности успеха принести не сможет, а вот команда сможет: - команда - это то, что приводит все футбольные аспекты к гармонии. Будь у тебя хоть весь состав монстров игры, умеющих на поле абсолютно все, победы не добиться без командных действий. Но и строить команду из бездарей тоже не получится: - они не смогут реализовать поставленные тренером задачи. Поэтому очень важна гармония между задачей футболиста на поле и его возможностями как физическими, так и техническими. Когда каменщику говорят класть камень, он сделает это хорошо, но если ему сказать сделать сруб, то, скорее всего, ничего не получится. И если уж у тебя команда из каменщиков, и нет возможности поменять состав, то клади ты камень, даже если до этого ты делал только срубы. «Спасибо за хорошую игру. Еще несколько матчей, и у нас начнет получаться. Не нужно считать, что мы провалили этот матч потому, что что-то сделали не так, просто сейчас такая точка отсчета в виде разгромного поражения. Если бы мы выиграли этот матч, то вокруг раздавались бы только дифирамбы. Но пусть их ждет тот, кто ради них играет, а я сужу о матче по тому, как выполнялась установка на игру» - говорил он на следующий день мальчишкам. Ответом ему были недовольные возгласы ребят и саркастический смех. «Ноль семь – действительно хорошая игра, ничего не скажешь, в следующий раз сможем и лучше, например, ноль десять», - раздавалось со всех сторон – они слышали только то, что хотели, но он не обращал на это никакого внимания. Вратарю он посоветовал далеко от ворот не уходить, т.к. вратарь был невысокого роста, и несколько раз соперники через него перебросили мяч. В те времена вратарь еще имел право играть руками на любом участке поля, и мальчик часто выбегал далеко за пределы штрафной, чтобы попытаться остановить атаку соперников. Крайних футболистов, совершивших больше ошибок, чем остальные игроки, он вообще не критиковал к недоумению как их самих, так и всей остальной команды. «Ну, если ты знал, что мы будем ошибаться, зачем были эти перестановки?» - Спрашивали ребята. «Затем, что лучше вы эти ошибки совершите в тренировочных играх, чем когда начнется первенство школ, где каждая ошибка будет на вес золота». Ребята приводили тренеру вполне разумные доводы, ведь практически все они раньше играли уже в футбол и имели представление о том, на какой позиции у них лучше всего получается играть, но он как будто их не слышал. А, может, не хотел слушать. Видимо, задатки футбольного диктатора сформировались у него уже тогда и развивались потом всю жизнь, перейдя, в конечном итоге, все грани как разумного, так и дозволенного. Один из самых серьезных профессиональных конфликтов между тренером и его подопечными возник в середине двадцатого века, когда клуб барахтался в пятом дивизионе на протяжении почти двух десятков лет и никак не мог выйти в следующую лигу. В то время было много упреков в адрес тренера, который, как казалось со стороны, больше заботился о том, чтобы команда не вылетела в более низкий дивизион, чем о том, чтобы подняться выше. Такие упреки, в принципе, можно назвать справедливыми, учитывая всю тренерскую деятельность наставника: - он со своей командой ни разу не понижался в классе, зато в некоторых дивизионах засиживался очень подолгу. Перейдя в пятый дивизион, он подписал юное дарование из Саутпорта – девятнадцатилетнего центрального защитника, который отыграл потом шестнадцать сезонов за команду тренера, но так и не поиграл в лигах выше, имея для этого все данные и умения. Своим чередом юное дарование выросло в матерого капитана команды, столпа обороны, непроходимого и предельно жесткого защитника, который мечтал о славной карьере, а не о бесславном прозябании в Национальной конференции. И это нормальное желание любого футболиста. Если ты играешь в высшем дивизионе своей страны, то стремишься попасть либо в клуб с приставкой «топ», либо в более сильный чемпионат. Если же твои футбольные способности не позволяют тебе играть на высшем уровне, то это не значит, что к вершине не надо стремиться. И капитан в пятидесятом году, когда ему стукнуло тридцать, продолжал играть на достойном уровне, с надеждой смотря в будущее, рисующее смутные очертания четвертого дивизиона, а то и Первой футбольной лиги. Футбольный век не долог, если ты не Паоло Мальдини или Райн Гигз. Капитан понимал, что еще пару лет, и он окончательно распрощается с более высокими футбольными дивизионами. В то время ФК "Уэлс" (FC Wells) в пятом дивизионе за сезон пропускал меньше всех мячей, но и с забитыми голами были явные проблемы. Капитан долго не решался выказать семидесятилетнему наставнику свое недовольство, но еще через два года его терпению пришел конец. В тысяча девятьсот пятьдесят втором году он в открытой прессе раскритиковал работу тренера, который сознательно якобы не желает выводить команду в следующий дивизион, играя даже с проходными соперниками в предельно оборонительный футбол. На эту критику старик ответил делом, сыграв следующий матч чемпионата по схеме 2-2-1-1-4. Ни разу до этого, ни после по этой схеме никто не играл и играть не будет. Тренер вывел на поле команду всего с двумя защитниками, и те были фланговыми. Центр обороны как бы закрывали два опорника, а далее уже группа из шести атакующих футболистов. Революционный капитан смотрел за тем, как ФК "Уэлс" пропускает шесть!!!!! голов, со скамейки запасных. Несогласованная группа из шести атакующих игроков, постоянно мешающих друг другу на поле, смогла ответить всего тремя мячами в ворота соперника. Когда тренеру указали на то, что команда давно не пропускала столько голов в одном матче (средний показатель пропущенных на тот момент был менее мяча за матч), он ответил, часто потом цитируемой, фразой: «Я не ожидал, что все расстроятся количеству пропущенных голов, я рассчитывал на радость от количества забитых». К слову, в среднем «колодцы» забивали до этого чуть более мяча за матч. «Как я могу всем угодить?» - спрашивал тренер, - «не хотите, чтобы мы много пропускали? Мы не будем много пропускать. Мы не будем вообще пропускать, если потребуется». Остаток сезона ФК "Уэлс" доиграл без нападающих вообще, скатав в большей части матчей нулевые ничьи. На возражения, что на поле нужен баланс сил в обороне и в атаке, он грозился новыми экспериментами. В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году капитан завершил карьеру футболиста, а через три года тренер вывел команду в четвертый футбольный дивизион. По сути, это был единственный случай, когда футболист ФК "Уэлс" в открытую критиковал работу тренера. Поговаривали, что конфликт стал таковым еще и по той причине, что защитник оказался одним из двух выживших во Второй Мировой Войне игроков команды. Не то, чтобы тренер обвинял их в этом, но отношения сложились такие, что эти два парня по непонятным причинам чувствовали себя перед тренером виноватыми. Журналисты, конечно, много чего отрицательного писали по работе тренера (и в большинстве случаев вполне оправданно), но к их критике он был абсолютно равнодушен и никак на нее не реагировал. Да и само понятие футбольной критики в отношении пяти низших футбольных дивизионов не совсем имеет право на существование. «Тут все играют, как умеют», - любил говорить тренер, когда ФК Уэлс выигрывал, или проигрывал в совершенно неожиданных для таких результатов матчах. Когда же клуб добрался до третьего футбольного дивизиона – в восьмидесятых годах двадцатого века, возраст тренера перевалил уже за сотню лет: - попробуй такого критиковать. На стыке веков сложилась странная, где-то, может, комичная и парадоксальная ситуация. ФК Уэлс продолжал пребывать в состоянии стагнации, занимая места в середине турнирной таблицы сначала в третьем дивизионе, а потом и во втором на пороге высшего дивизиона. Напомню, что возраст тренера тогда уже перевалил за сто лет, и его внешняя болезненная юношеская невзрачность покрылась темной аурой опаздывающей смерти. С одной стороны, его логичной данью вековому опыту считали патриархом мирового футбола, приписывая ему всю накопленную мудрость игры. С другой стороны, тренер с каждым годом становился все более деспотичным и непредсказуемым, его решения не имел права подвергать сомнению никто, включая, порой, руководство английской футбольной лиги. А решения часто пестрили своей противоречивостью, как самим себе, так и футбольным правилам вообще. Забегая вперед, он однажды не стал выпускать на поле вратаря, выставив в основу только одиннадцать полевых игроков. Когда делегат матча указал ему на недопустимость этого, тренер собственноручно одел на одного из нападающих вратарские перчатки. Но сейчас разговор не о чудачествах тренера, а о том, что в крайне неблагоприятной атмосфере ему надо было готовить команду к следующему матчу с железнодорожниками. При любых других обстоятельствах обыгрывать команду депо можно было на одной ноге, но только не пятнадцатилетнему тренеру. После первого поражения он написал письмо своему «старшему товарищу» - помощнику главного тренера Бристоль Сити. В нем он подробно расписал, как провалил игру нападающий, действующий в центре поля, как провалились фланги, как никто не мог дать точного паса. Нарисовал кучу схем со стрелками, согласно которым игроки по задумке должны были передвигаться по полю. И получил ответ. Ответ, который унизил бы любого здравомыслящего человека, но в душу мальчика он привнес какое-то несвойственное подобным ситуациям спокойствие. «Молодой человек, вы, когда решите, что умеете летать, не испытывайте судьбу – не прыгайте со скалы. Не потому, что можете разбиться, а потому, что сильнее всего ненавидят тех, кто умеет летать. Сейчас ваши эксперименты для вас безопасны, главное не ставьте подобных экспериментов над собой. Из вашего письма я понял, что вы захотели поиздеваться над своими сверстниками (видимо были причины), но помните, что они – живые люди, а у всего живого есть порог терпения. Бросайте это дело – вернитесь в детство, пока оно от вас не далеко убежало». Помощник из Бристоля не понял задумки мальчика, да и никто бы не понял, но, возможно, именно поэтому Бристоль не выиграл в своей истории ни одного трофея. Сейчас, если ты богат и амбициозен, то до футбольного трофея рукой подать, если, конечно, с тобой в одной лиге не играют такие же богатые и амбициозные. В таком случае, будь готов чередовать свои победы с победами своих богатых коллег. Да что там, в наше время можно вообще весь чемпионат сделать под одну команду, если среди болельщиков этой команды есть власть держащие люди. Смотрится, конечно, смешно, когда команда из огромного города тычет пальцем в сторону непримиримого соперника и причитает, мол теперь все победы нам, а им ни одной. Смех смехом, а детворе нравится. Во времена же юности тренера футбольные трофеи добывались потом и кровью. Выигрывали и проигрывали абсолютно все, без отсылок к зарплатным ведомостям и суммам трансферов. Футболисты играли каждый по-своему, кто как умел, и в этом была своя изюминка, свой, так сказать, шарм, который сегодня покоится под грудой индивидуальных тренеров, превращающих игроков в роботов, как в физическом, так и в техническом плане. В те времена футболисты не сбрасывали в тренажерных залах лишних пару килограмм, чтобы бежать на пару километров в час быстрее, они вообще не обязаны были походить на спортсменов - пивной животик, да запросто. И тренер, возможно, одним из первых понял, что наведение порядка в команде неизменно приведет к улучшению качества игры. В будущем его клуб станет первым, в котором будут играть именно футболисты, а не почтальоны, военнослужащие, студенты или обычные грузчики в магазине. Ради этого он будет после тренировок подрабатывать где придется, чтобы хоть как-то повысить зарплату своим игрокам, которым запретил иметь сторонние заработки. Он просто хотел, чтобы ребята после матчей и тренировок успевали отдыхать, а не шли в депо на погрузку/разгрузку с надеждами заработать хоть какие-то гроши. И уже спустя некоторое время, команда заиграла в совершенно другой футбол, ведь все игроки получили возможность войти в правильный игровой ритм, имея время на игры, тренировки, отдых и личные дела. Сегодня мы все понимаем, что нашего тренера современная бюрократия задушила бы в зародыше. Он не смог бы даже поступить в высшую школу тренеров, а если бы поступил, то лицензию все равно бы не получил - завалили бы на экзамене. Дело было бы даже не в том, что он начал руководить клубом в двадцать пять лет, а в том, что людей с таким багажом свежих идей опасаются по определению все без исключения. В начале двадцатого века никто не обратил внимание на парня, который регистрировал собственную футбольную команду со словами "я покажу им настоящий футбол". Все было решено, когда он радовался уничижительному письму, когда радовался первому поражению, возбудившись настолько, что тараторил без умолку, излагая свои мысли матери, А та лишь молчала в ответ: - ей нечего было сказать сыну, которого ее коллеги по работе называли не иначе как бездарем. Лишь немногие предлагали дать мальчику время проявить себя, остальные считали, что одного позорного матча более чем достаточно для подростковых экспериментов. Внешнее спокойствие не всегда говорит о наличии внутреннего равновесия. Душевное же спокойствие, если оно есть и не является следствием внешнего воздействия на психику, настолько самодостаточно, что не нуждается в каких-то проявлениях. Каково было душевное состояние мальчика в дни подготовки ко второму матчу, никто не знает. К островам в то время уже успела подобраться гепатитно-желтая, болезненно моросящая осень. Школьное поле, на котором тренировались ребята, и на котором планировалось сыграть все десять товарищеских игр, по сути, не было футбольным полем в современном его понимании. Это был более-менее ровный, покрытый кое-где травой, участок сельскохозяйственного поля. Он не предусматривал наличие дренажной системы, которая в дни проливных дождей избавляла бы игроков от необходимости месить грязь, не имел кресел вокруг поля для зрителей, не имел даже скамеек запасных, где могли бы ожидать своего часа футболисты, находящиеся в запасе. Юношеского романтического рвения у футболистов заметно поубавилось, когда тренировки через одну начали проходить под дождем, интенсивность которого, подвластная лишь своим неведомым нам законам, менялась от состояния противной мороси до непроглядного ливня, создающего мутные реки там, где их быть не должно. Только тренеру, казалось, было все равно: - он в резиновых сапогах завернутый в кусок старого полиэтилена, выхаживал вдоль поля и раздавал указания игрокам. И когда дворовые псы, которые обычно с довольным лаем бегали вокруг поля, гоняясь за мячом, все промокшие забирались под грузовые телеги, у тренера лишь увеличивался уровень дождевой воды в сапогах, стекающей в них с полиэтилена. Потом наступал такой момент, когда один или несколько насквозь промокших и озябших ребят уже не выдерживали и самовольно убегали в здание школы, прячась от беспощадной стихии. За ними следовали остальные, молча и умеренно торопливо, ничего не говоря тренеру, лишь изредка виновато оглядываясь на него. Мальчик оставался на поле и смотрел им вслед, он не понимал, почему они уходят с тренировки до ее окончания, ведь один раз он уже им запретил заканчивать тренировку, несмотря на сильный дождь, а больше футболисты и не пытались заговаривать об этом. Когда рыдания неба сменялись скупыми слезами, ребята по одному возвращались на поле, тренер выливал воду из сапог, и тренировка возобновлялась. Уже в столь юном возрасте за тренером закрепилась слава человека, с которым сложно говорить о здравом смысле. Даже не о самом здравом смысле, разговоры о котором плодотворными могут получиться только наедине с самим собой и своей головой, а о вещах, которые, казалось бы, подкреплены этим здравым смыслом, по крайней мере, в общепринятой системе человеческих взаимоотношений. Жизнь тренера практически с самого детства получалась какой-то внесистемной, и его точка отсчета вполне могла отличаться от массовой, в некоторых случаях – кардинально. «Лето тогда заканчивалось, дожди шли все чаще. Намного чаще, как если бы природа готовила нас к тому, что подарила в конце две тысячи двенадцатого. Но именно в тот день светило солнце. Я помню это. Ко мне на чердак оно всегда заползало через два отверстия: окно и дырка в крыше. И через дыру - гораздо заметнее. Ярче. Окно-то никто никогда не мыл, а дыра была неподвластна плесени и всепроникающей пыли. И в то утро мой чердак довольствовался только мутным светом сквозь грязное стекло окна. Дыры уже не было. Я знал, что отец будет заделывать эту дыру, ведь шестилетний мальчик не должен просыпаться в мокрой кровати раз, а то и чаще, в неделю. Пусть даже это была дождевая вода. Ты ведь тоже чей-то сын? Я ощущал эти отношения между сыном и отцом совсем недолго, но помню их очень хорошо. Я ими жил. У всех ли так? У тебя так? В шесть лет ведь уже умеешь ждать следующего дня. Это не возраст неразумного младенца. Вечером думаешь о завтрашнем дне, а утром бежишь его жить по крутой лестнице с чердака, рискуя ненароком скатиться кубарем и сломать себе что-нибудь. Надо было всего лишь найти отца, чтобы позавтракать и идти на футбольное поле, пинать мяч и смотреть, как играют ребята постарше. У меня не получилось. У миллионов детей во всем мире это получалось, получается, будет получаться, но только не у меня. Я бегал по дому и звал отца, но его нигде не было. Мама была на работе. Все мое детство она была на работе. Всю свою жизнь она ходила на работу и шила простынки и одеяла: - сначала, чтобы в семье были деньги, и чтобы не ругаться с отцом, у которого были перебои с работой, потом, чтобы забыть о том, что осталась одна. Я у нее был только физически: - туловище, которое тоже живет в этом доме, которое надо кормить. Мы оба это знали. В шесть лет еще боишься одиночества локального, но еще не испытываешь панического страха перед одиночеством пустоты. В том возрасте я не задумывался над тем, сколь глубокий вакуум оставит в моей сущности потеря отца. Я даже не знал, что его вообще можно потерять. Это ведь не игрушка какая-нибудь, закатившаяся под кровать. В доме, кроме меня, никого не было. Я вышел через заднюю дверь во двор, продолжая звать отца. Он лежал на земле лицом вверх в неестественной позе. Две из четырех ножек металлического табурета, который, сколько себя помню, провалялся наряду с прочим хламом сиденьем вниз у задней стены дома, проткнули тело отца насквозь…». И еще несколько страниц в том же ключе о том, как мальчик в последний раз плакал в шесть лет, и за один день истратил слез больше, чем ему отмеривалось на всю жизнь. О том, как во дворе толпились соседи, как прибежала с работы мама, как приехали врач и полицейский. Все это выдержки из последнего из известных интервью тренера, которое он давал английской спортивной газете в две тысячи четырнадцатом году, когда его команда стояла на пороге первого дивизиона, а он сам уже по большей части передвигался в кресле-каталке. Его спрашивали о том, какие настроения в команде перед высшим футбольным дивизионом, какие планы он строит на будущий сезон, а он рассказывал о дне смерти отца. Репортер не перебивал сто тридцать четырехлетнего старика: - он не получил ответов на свои вопросы, но получил, возможно, больше, чем все его предыдущие коллеги. Тренер не стал отвечать на вопросы репортера не из-за того, что страдал старческим слабоумием (подобными расстройствами он не страдал, а, видимо, ими жил), просто тема воспоминаний об отце его волновала гораздо больше. Адекватностью тренер не отличался, ни будучи молодым, ни, когда стал самым пожилым человеком в мире. Его юношеские тренировки под дождем не были прихотью или больной фантазией – он действительно не видел чего-то сверхъестественного в том, чтобы ребята тренировались в любую погоду. Матчи из-за непогоды отменяют крайне редко, поэтому нет ничего страшного в том, чтобы тренировки иногда проходили в условиях, которые вполне могут произойти и в реальности. Дождь для наших островов более привычен, чем солнечная погода, но вода глубиной до колена способна превратить футбол в водное поло. Ко второму матчу с железнодорожниками тренер подошел с багажом из четырех основных игроков, сидящих дома с диагнозом «простуда». Само собой, эти ребята уже не вернулись в команду после выздоровления волею своих родителей, которые предварительно явили свои физиономии, что чернее той тучи, сначала матери тренера, а потом и учителю физкультуры, и директору школы, и спасибо, что до мэра городка они так и не добрались. С самим мальчиком они говорить не стали, считая его ребенком, и переложили эту ответственность на его маму, которая, более, чем кто-либо, знала о бесполезности таких разговоров. «Я прекрасно понимаю этих бедных родителей! После каждой твоей тренировки, они вынуждены лечить своих детей. Это ни в какие рамки не лезет. Ну можно тренироваться в пасмурную погоду, но не в ливень же бегать по полю! Они ведь еще совсем дети, как и ты». К слову, в те времена генофонд городка уже стал портиться, благодаря наплыву хилых прибрежных переселенцев: - болели дети с завидным постоянством и по любому поводу. «Зато меня никто не станет понимать, когда я не выиграю школьное первенство», - отвечал он своей матери, и на этом претензии иссякали. Потерю четырех футболистов он компенсировал из резерва, а в резерв набрал новых, не рассчитывая выпускать их на поле, т.к. они не провели с командой ни одной тренировки. За день до матча он собрал ребят в школе и нарисовал на доске схему, по которой они будут играть против команды депо. Решений, ломающих шаблоны, было меньше, чем в первом матче, но спорных моментов по-прежнему было много. Тренер решил сыграть в трех защитников (и это после семи пропущенных мячей в первом матче), двух опорных полузащитников (функции которых должны были исполнять игроки группы атаки), двух фланговых полузащитников и трех нападающих, которые, по задумке тренера в зависимости от ситуации на поле, должны были составлять треугольник, либо вершиной, либо основанием повернутый к воротам соперника. Больше всех возмущался центральный защитник, которому в одиночку предстояло противостоять нападающим соперника. Тренер не стал долго слушать его претензии и заменил на второго центрального защитника. Второму же, не дожидаясь его реакции, начал объяснять, что дыры в центральной зоне будут латать опорные полузащитники. Много позже один из тех ребят, кто присутствовал на тренировке, уже будучи взрослым человеком, рассказывал, что со стороны очень отчетливо было видно, как тренер стравливает футболистов между собой. «Уверенность мы потеряли уже тогда, за день до матча, когда вратарь обещал, что с такой обороной мы пропустим еще больше, чем в первом матче. Защитник боялся, что не будет успевать за двумя нападающими соперника, а опорники не обладают нужными навыками, чтобы играть в обороне. Опорные полузащитники, в свою очередь, и не собирались особо обороняться, т.к. до этого играли в атаке. В довершение всей картины грызню устроили трое нападающих, которые не могли порешить, кому из них оттягиваться в глубину атаки. Ор поднялся жуткий: - никто не хотел повторения позора. Кто-то даже предложил не выходить на матч. А что тренер? А он – ничего. Он стоял возле доски с мелом в руках и тихо так комментировал стрелки на своих любимых схемах. Его никто не слушал, а он, казалось, не слышал общего шума. Большинство матчей проигрывается в раздевалке. Не будет настроения, не будет игры. Ее и не было. Второй матч был проигран вчистую, как и первый. Под мелкий противный дождик школьная команда постоянно проваливалась в обороне, одинокий центральный защитник не знал, что ему делать с двумя нападающими соперника. Тренер стоял у бровки и требовал, чтобы при развитии атак мяч передавали во фланг и не пытались вести его через центр. Потом он объяснил недовольным родителям ребят, что через центр играть было нельзя, т.к. у футболистов центра поля была задача помогать защитнику. В итоге, с таким же успехом школьники могли играть вдевятером, т.к. оба опорника большую часть времени проводили в районе центрального круга, пытаясь отыскать мяч, который, в свою очередь, таскали фланговые футболисты. Железнодорожники достаточно быстро приноровились к такой тактике соперника и вешали мяч центром за спины полузащитников, выводя свою атакующую группу в одного защитника. Итогом стали восемь пропущенных мячей. И этот факт не стал слаще от первого забитого командой мяча. Отличился один из троих нападающих: даже не важно, кто. Ложка меда бочку дерьма не делает бочкой меда, только обратный вариант возможен в жизни. Уходящие с поля мальчишки тыкали пальцами в сторону своего тренера и что-то рассказывали своим родителям. Недовольство среди жителей Колодцев росло подобно снежному кому, катящемуся с горы (обидно и странно, что ничего хорошего закону снежного кома не подвластно), мальчика ждал разговор с директором. Разговор, по сути, о том, как хорошо тренировал бы сам директор, если бы умел, если бы смыслил хотя бы что-нибудь в футболе. Он не смыслил ничего и взывал к чувству долга и ответственности – теми, облаченными в святость, словами, которые уместны лишь в пафосных книжках о бумажных героях, но совсем не пригодны к существованию в рамках переменчивой реальности. Это был самый бесполезный и, вместе с тем, самый популярный вариант критики: - критика людей, живущих футболом, людьми, наблюдающим за ним извне. Отсутствие конструктива в критике не способно побудить к действию, поэтому тот разговор с директором тренер пропустил мимо ушей. Положа руку на сердце, директор еще не наработал в футболе на то, чтобы хоть кого-то по этой теме критиковать. Даже юного тренера, у которого за плечами было всего лишь два матча и те товарищеские. Настроение тренера после разговора с директором осталось на том приподнятом уровне, что и сразу по окончании проигранного матча. Мальчик восхищался командой депо, поздравлял свою команду с первым забитым голом, и вообще имел вид неподдельно довольный. Со стороны казалось, что он выиграл этот матч, а не проиграл с крупным счетом, но этот забитый мяч и был победой тренера. Футбольные правила предельно просты: забей больше, чем пропустил. Первую задачу мальчик выполнил уже во втором матче, осталось лишь только научиться не пропускать так много. Тем временем, за комичным и нелепым развитием тренерского таланта у мальчика наблюдали со все возрастающим интересом уже полторы тысячи человек. А точно ли парень хорошо разбирается в футболе? После второго матча, как оказалось, мало кто продолжал считать мальчика самым сведущем в футбольных вопросах человеком в городе. От любви до ненависти, как говорится. Эффект сродни давшим сбой законам Архимеда, которые стали игнорировать юного тренера и тот резко пошел ко дну бочки с помоями, на поверхности которой мы все, по сути, всю жизнь и барахтаемся. Но эта полуторатысячная публика могла и не сдать экзамен на прочность своей любви к тренеру. Мальчик не опасался такого поворота событий. Что ему любовь жителей маленького городка, когда в планах у него победа в чемпионате островов под пристальными взглядами всей футбольной общественности? Слава после двух матчей не просто не пришла, а как бы даже стала отдаляться от начинающего тренера, ну и ладно, ведь слава – не цель, а если цель, то стоит ли вообще что-то начинать?  Он с детства привык прятать глубоко в себе все то, что его выделяло на фоне толпы, т.к. сложилось, что эти отличия отбрасывали его на ступень ниже окружающих. «Сначала они говорили, что я хорошо разбираюсь в футболе? С чего они это взяли? Я разбираюсь в нем так же, как и любой другой, и этим никак нельзя гордиться. Я же людей не спасаю и войны не выигрываю. Потом они говорят, что я вообще не разбираюсь в футболе, но я ведь при этом совсем не изменился». Со временем мы поняли, что на заре он готов был довольствоваться ролью «тайного воздыхателя», который не претендует на ответную любовь объекта обожания: - ему достаточно осознания своих собственных чувств. «Я никогда не стремился стать великим тренером. Величие слишком относительно, чтобы к нему стремиться. Оно настолько беспомощно само по себе, без мнения окружающих людей, что его становится даже жалко. Настолько жалко, что жалость к людям, завязанных на мнении окружающих, по сравнению с ней смотрится тоской по выброшенному дырявому носку. Мне не нужны ни слава, ни величие, я в футболе по другой причине и с другими целями», - так говорил тренер, когда его команда выступала в четвертом дивизионе в конце семидесятых годов прошлого столетия. К тому времени он уже был самым возрастным тренером в истории футбола, и сейчас этот титул вряд ли найдет нового героя. Когда его спросили, как в нем зародилась настолько сильная любовь к футболу, он ответил, что не любит футбол и никогда его не любил. «Мой отец любил футбол, а я любил своего отца. Разве этого недостаточно?». Ответ, который, как локомотив, тащит за собой новые вопросы, остающиеся не заданными. Тот тип вопросов, на которые боишься услышать ответ, а на остальные, зачастую, ответ и не требуется. Но что тогда это было? Как можно всю свою жизнь посвятить тому, чего не любишь? Скрытые формы мазохизма или обычные взаимоотношения между работой и работником? Но обычно работники не посвящают всю свою жизнь одной работе, тем более в условиях глобальной взаимной неприязни.  Большинство людей футбола, которые в разное время были его коллегами, сходятся во мнении, что ни о какой любви к футболу со стороны тренера не может быть и речи. Все эти матчи, в которых он, то ли совершал непростительные ошибки, то ли сознательно принимал антифутбольные решения, вскрывали сначала ребенка в зрелом мужчине, потом ребенка в старике, а в последние годы – умалишенного в старце. Надо по-настоящему ненавидеть футбол, чтобы убивать его так, как делал это тренер во многих и многих матчах, но, с другой стороны, это зачастую приносило его команде положительный результат. Мы же видели записи этих матчей, они не поддаются никакому анализу. После победы колодцев в Премьер лиге, тренеры известных клубов пытались анализировать такой результат с точки зрения здравого смысла, но каждый раз заходили в своих рассуждениях в тупик. Мир уже давно не помнит нищих чемпионов. Последние десять лет, которые ФК «Уэллс» провел во втором по силе дивизионе, недвусмысленно давали понять, что чуда в обозримом будущем не предвидится. В команду доживать свой футбольный век приходили в прошлом неплохие футболисты, но играли там максимум сезон в силу возраста. Это позволяло команде не понижаться в классе, но и о повышении никто не думал. Кроме тренера. Он шел к этой победе всю жизнь, пренебрегая логикой и здравым смыслом тех аналитиков, которые пытались анализировать его работу. Минуя эту самую логику, тренер на старте своей карьеры в школьной команде вчистую проиграл первые пять товарищеских матчей, вызвав шквал критики жителей Колодцев, любящих это дело, как и все маленькие и недалекие люди любят провалы сильных и успешных. Затем он также вчистую выиграл оставшиеся пять матчей с теми же футболистами, с той же тактикой, но с каким-никаким приобретенным опытом. За первые пять матчей он тасовал своих игроков на поле, как ему виделось правильным. Мальчишкам это не нравилось, они высказывали свое недовольство, родители ругались, директор школы уже сожалел, что согласился на это безрассудное назначение на пост тренера, но в наше время такой эксперимент смотрится очень правильным и логичным. Мальчик, не имея в распоряжении профессиональных футболистов, а лишь тех, кто только слышал что-то о футболе, видел перед собой реальную задачу – выиграть первенство школ. Не поучаствовать, как это было всегда, а именно выиграть. И соревноваться ему предстояло именно с командами, т.к. в более крупных городах графства к школьному футболу относились серьезнее, чем в Колодцах, и там коллективы были более сыграны с минимумом слабых мест. И чтобы грядущие противостояния не превратились в фарс, юному тренеру надо было компенсировать отсутствие у команды сыгранности зародышами его футбольной мудрости, которой... которой, собственно говоря, взяться было неоткуда. Это в наше время пруд пруди диванных экспертов, которые безошибочно формулируют все то громадное количество качеств, которыми не обладает Роналду, делая его четырехкратно хуже, чем Месси. В то время ведь телевидения еще не было, на стадионе на нормальном матче присутствовало всего несколько человек из зрителей, а сам тренер все свои футбольные знания почерпнул из спортивных газет и переписки с помощником тренера "Бристоль Сити". По сути можно с определенной долей уверенности считать, что юный тренер стал родоначальником футбольной тактики, которая подразумевает строгое распределение ролей футболистов на поле. Тактика – это то, что может помочь более слабой по составу команде обыграть более сильную. Физиология определяет, где футболисту удобнее играть, в зависимости от того, какая нога у него рабочая, а какая для ходьбы. Также можно приписать сюда и антропометрические данные, которые в первоначальном грубом отборе настоятельно порекомендуют низкорослых в ворота и центр обороны не ставить, а в нападение и на фланги не отправлять слишком громоздких футболистов, оставляя их более резким и быстрым. В прогрессивном и демократичном коллективе еще, возможно, обратят внимание на субъективное «я хочу», которое призвано служить залогом душевного равновесия каждого из футболистов. И что дальше? Формируем довольный и функционально полноценный коллектив, где каждый четко знает свое место на поле и через какое-то время к нему… прирастает. «….я говорю о деревьях в футболе. Не о тех деревьях, которыми нарекают одаренных физически, но обиженных футбольными качествами игроков, а тех, кто на поле страдает патологической однобокостью. Если футболист пустил корни на бровке, он не будет играть в моей команде. И не только на бровке. Если футболист пускает корни, то он – дерево, пусть играет в другом клубе. Позиция ему нравится, он на позиции хорошо смотрится? И что потом с этой позицией делать, если такой вот идеально довольный футболист по любой причине выпадает из обоймы? У меня нет возможности держать в команде каждой твари по паре, чтобы страховать каждую позицию. Бесплатно они работать с каждым днем хотят все меньше и меньше. Вратарей, конечно, не касается, но нет ничего унылее и скучнее, чем прирожденный центральный защитник». И далее в том же духе он говорил о своих ограниченных финансовых возможностях, которые не позволяют ему собрать команду высококлассных узконаправленных футболистов, имея при этом в запасе двух-трех резервистов на каждую позицию. В основной команде он всегда держал ровно столько футболистов, сколько требовалось для стандартной заявки на матч, т.е. – восемнадцать. Остальные мариновались в дубле, где вполне можно было платить практически на порядок меньше. Финансовых возможностей клуба хватало как раз на то, чтобы имеющиеся в основной команде восемнадцать игроков не разбежались по более богатым клубам в поисках куска пожирнее. Хотя за все время существования ФК «Уэлс» перебежчиков со счастливой дальнейшей карьерой футболиста можно пересчитать по пальцам одной руки. Люди не особо любят хвастаться своими неудачами, поэтому футболисты неохотно комментировали после уэлсовскую карьеру, но к гадалке можно не ходить, чтобы понять - ни один из них не смог работать под руководством другого тренера. Как ни один из них не смог внятно объяснить, в чем же заключалась уникальность методов работы тренера, что потом с них так проблематично было слезать и перестраиваться на новый лад работы. Ведь история скорее утверждает обратное – большинству футболистов смена тренера не просто не мешает, а порой идет и на пользу. Много примеров и того, как один и тот же футболист легко и непринужденно играет ведущую роль в любом клубе, куда бы он ни перешел. С другой стороны, повальные трансферы вошли в моду только в двадцать первом веке, а в веке прошлом многие всю свою карьеру бегали за одну команду. Связано это, скорее всего, с тем, что футбольный век игрока в настоящее время может достигать чуть ли не двадцати пяти лет, раньше же бутсы на гвоздь вешались, когда футболисту еще не исполнялось и тридцати лет. Все это веду к тому, что тренер за более чем вековую карьеру отправлял из клуба на пенсию, а не в другой клуб, большинство своих подопечных. И с этим фактом тоже связаны некоторые истории, вскрывающие грани сущности знаменитого тренера, отличающие его от среднестатистического человека. В тысяча девятьсот сорок четвертом году футболисты колодцев в полном составе ушли добровольцами на фронт, большинство из них участвовали в составе Сомерсетского полка в июньской высадке в Нормандии. Вернулись с войны лишь несколько человек, а способными играть в футбол остались двое: вратарь и защитник – тот самый, с которым позднее у тренера был единственный в карьере конфликт. В сезоне сорок четвертого - сорок пятого годов команда участия в чемпионате графства не принимала (во время войны регулярные чемпионаты на островах не проводились, соревнования сбились до первенств на местном уровне). Этот, безусловно героический, шаг футболистов смотрится по меньшей мере странным, ведь глобальной мобилизации не было. В той войне руководство большинства стран легко уживалось с мыслью о том, что воевать и погибать могут и должны другие. Фактов набора добровольцев было не так уж и много, тем более странным видится шаг молодых спортсменов. В сухопутной материковой операции участвовали подразделения регулярной армии. В тридцать девятом году команда тренера вышла в пятый футбольный дивизион. Стартовые летне-осенние матчи проходили в условиях напряженной политической ситуации в Европе, которая плавно вылилась во вторжение в Польшу и начало Второй мировой войны. Чемпионат проводился постольку поскольку, в большей степени для поддержания спортивной формы, чем для трофеев. Особенно это касалось дивизионов ниже первого. Да и команды высшего дивизиона негласно разбились по территориальному признаку, чтобы не рисковать во время переездов попасть под немецкие авианалеты. Футбол впал в подобие спячки, когда общий для всех регламент местными спортивными властями подстраивался под условия сложившейся ситуации. Большинство команд просто катали товарищеские матчи с бесплатным допуском болельщиков на стадионы. Повышение и понижение в классе команд временно отменилось, между дивизионами не было переходов – рвать жилы ради победы не было смысла. Не видя конца войне, некоторые футболисты завершали карьеру и начинали искать себя в гражданском обществе, чтобы было на что жить. Чтобы как-то мобилизовать и подбодрить своих игроков, тренер организовал несколько товарищеских матчей с итальянскими военнопленными, которые содержались в трудовом лагере на территории города. Не так, конечно, как против фашистов, но тоже неплохо, говорил тренер, проводя с игроками предматчевые инструктажи. Когда футболисты ФК «Уэлс», среди которых еще встречались профессионалы, видели на поле своих соперников по этим товарищеским матчам, блеска у них в глазах убавлялось. Нет, соперники не выглядели так, как узники нацистских концлагерей, но и спортсменов в них разглядеть было сложно. Один из матчей англичане выиграли со счетом девятнадцать – ноль (один из мячей забил даже вратарь, который половину игры провел возле центрального круга ввиду отсутствия опасности у своих ворот). Это был последний матч того состава ФК «Уэлс», после него они всей командой ушли на фронт. Радости от разгрома команды итальянских военнопленных кроме тренера, никто в команде не ощущал: - результат сродни победе над детьми во дворе, но это не мешало переполняющим наставника эмоциям проявляться в диких прыжках на бровке поля, подобно мальчишке. А ведь ему уже исполнилось в то время шестьдесят - совсем не мальчишеский возраст, да и причин для безудержного веселья у него было не так уж и много: дома, практически не вставая с постели, не обещала дожить до конца войны мать. Она, возможно, еще и могла физически передвигаться, но не хотела этого делать категорически, мотивируя поступок тем, что не хочет видеть войну. Если такое происходит в современном мире, то нечего и делать в таком мире, говорила она. А тренер носил ей еду из столовой, что была на базе команды. К середине двадцатого века его футбольный клуб уже оброс кое-какой инфраструктурой, что позволяло футболистам в случае необходимости даже оставаться там ночевать с полноценным питанием. Сердобольные поварихи с большим уважением относились к матери тренера и при любой возможности передавали с ним ей еду. Это облегчало ей старость и лишало дополнительной необходимости вставать с кровати. В той же мере и тренеру было легче: - готовить он не умел, и из обязанностей оставалось только подмывание ходящей под себя матери и непродолжительные разговоры с ней об ужасах несправедливой войны. «У меня больше нет команды: - я их всех отправил воевать. Зачем? Затем, чтобы воспитали в себе любовь. Ты говоришь, что на войне только любовь к жизни что-то значит, но так не у всех. Животные не воюют, потому что кроме жизни их ничего не интересует, а человек воюет всю свою жизнь, а, значит, его интересует что-то еще. Деньги? Слава? Могущество? Нет-нет, за говно никто умирать не станет – слишком глупо, а вот за любовь станет. И не за любовь к самому себе, которая есть не что иное, как замешанная на эгоизме любовь к жизни. Я уже почти сорок лет работаю с людьми, которые коллективно делают общее дело – борются за победу, но я не уверен, что кто-то из них научился любить свое дело. Некоторые из них любили футбол, как спорт, кто-то себя в футболе, но никто не любил клуб. Я не понимаю, как можно не любить ФК «Уэлс». Да, я и сам не знаю, люблю ли его, но клуб сможет не просто местечково стать успешным, а сможет создать сам свою историю, только если люди, с ним связанные, научатся любить его сильнее самих себя. Война как раз то самое место, где они научатся любить свою страну, а следом придет и любовь к клубу. Я бы и сам пошел, но возраст - развернули они меня на призывном пункте. Они не взяли меня добровольцем, мать, а поехать туда тайно от всех у меня уже не получится - здоровье не позволяет. Да, мать, и меня уже настиг период шаркающей походки. То ли будет дальше. Говоришь, что они все умрут? Что все это глупо? Глупо умирать только потому, что незачем жить? Возможно, но проваленная попытка найти любовь в любом случае смотрится выигрышнее, чем отсутствие этой попытки. Знают ли они, зачем пошли на войну? Не уверен: - они слишком быстро согласились, и я не успел им рассказать о пользе войны». Таким образом, к началу лета сорок пятого года у тренера "колодцев" в распоряжении из основного состава было только два игрока, все остальные набирались из дубля. Шестнадцать футболистов в возрасте двадцати-тридцати лет были отправлены на «пенсию», что резко выделялось на фоне остальных клубов английского чемпионата, всячески опекающих своих игроков. И только каким-то чудом "колодцы" избежали вылета в шестой дивизион в последующие несколько сезонов. Спустя немного лет после трагических событий Второй мировой войны, тренер заказал скульптурную композицию в виде шестнадцати повешенных на свастике футболистов, но ему отказали в ее установке на базе клуба. С десяток лет композиция пылилась у уже забытого архитектора в мастерской, но потом была вывезена «людьми из структуры ФК «Уэлс»», как выразился сам мастер, в неизвестном направлении. Родственники погибших парней еще долго не могли простить тренеру этого поступка. Бытует мнение, что еще до отправки на фронт, когда футболисты еще находились в военном лагере, когда еще все можно было изменить, федерация футбола Англии отправила руководству ФК «Уэлс» письмо, в котором говорилось, об их ходатайстве перед премьер министром страны об освобождении спортсменов от мобилизации. И это ходатайство было удовлетворено. Причем в парламенте долго округляли глаза, заявляя, что они не призывали на службу игроков ФК «Уэлс», но их заявления о добровольном вступлении в армию приняли. Родственники футболистов не могли понять, чем их дети или мужья, или братья хуже, чем игроки других клубов. Почему именно они должны идти воевать, когда футболисты других клубов продолжали играть в футбол. Они требовали судить тренера, который, по их мнению, заставил футболистов идти на войну, но реальных доказательств этому не было. Уголовное дело так и не начали, а тренер был временно взят под круглосуточную охрану полиции из-за участившихся угроз в его адрес. В интервью он говорил, что его игроки сделали то, что должен был сделать каждый настоящий патриот, если он знаком с чувством ответственности и любит страну. Много позже, когда его будут спрашивать, почему в ФК «Уэлс» никогда не было легионеров, он будет вспоминать свою погибшую команду, в которой каждый из ребят стоил бы десятка любых легионеров, конвертирующих все свои отношения с клубом (причем с любым) в деньги. «Это вам не прилюдный поцелуй эмблемы - это имеет вес гораздо больший», - вспоминал тренер поступок своих футболистов. Создавалось впечатление, что он действительно верил, что ребята пошли умирать за свой клуб, а, может, так оно и было на самом деле. Только через четырнадцать лет после окончания войны ФК «Уэлс» вышел в четвертый по значимости футбольный дивизион (Вторую лигу). И сделал он это так же с восемнадцатью футболистами основного состава, на содержание которых хватало бюджета клуба. Ничего не изменилось и в сезоне две тысячи пятнадцатого – шестнадцатого годов, когда «колодцы» стали чемпионами Премьер лиги. Как только «колодцы» получили статус профессионального футбольного клуба в тысяча девятьсот тридцатом году, в основном составе команды были два вратаря, шесть защитников (три центральных и три фланговых), семь полузащитников (три фланговых, два атакующих и два опорных) и трое нападающих. До этого времени ФК «Уэлс» на протяжении двадцати пяти лет числился полупрофессиональным клубом и играл в Футбольной конференции, которая допускала участие в матчах спортсменов-любителей. К концу своей тренерской деятельности, он успел состарился настолько, что перестал замечать бюрократию наряду с массой других ранее многозначащих вещей. Минус у любительского клуба был один, но он был слишком значимым для тренера, чтобы не считаться с ним. Любительский клуб не имел права выступать в дивизионах выше Футбольной конференции. За первые двадцать пять лет своего существования "колодцы" несколько раз занимали первое место в седьмом дивизионе, но так и не поднимались выше, будучи полупрофессионалами. Команда в этот период в основном формировалась из выпускников школ близлежащих городов, а также из игроков любительских команд различных предприятий, включая вагонное депо. В свои пятьдесят лет тренер, наконец, смог получить лицензию и зарегистрировал ФК «Уэлс» в чемпионате страны по футболу. В тот год команда шла с большим отрывом по очкам от ближайшего преследователя и уже сезон тридцать первого – тридцать второго годов начала в Южной конференции, которая наряду с Северной конференцией составляет шестой дивизион. Долгие тридцать пять лет разделяли первый матч еще совсем юного тренера школьной команды и первый его матч у руля профессионального футбольного клуба. Сам он говорил, что все свои тренерские навыки приобрел в этот период, т.к. Футбольная конференция есть квинтэссенция всего мирового футбола, который не только был, но и будет в будущем. Профессиональный футбол тренер называл денатуратом, в составе которого самого футбола лишь маленькая доля, а все остальное составляют в разных соотношениях деньги, власть, политика, продажные судьи, неадекватные болельщики и прочая гнусность. «Во всей этой катавасии некогда заниматься самим футболом. Можно отрабатывать стандарты перед матчем со статусным соперником, настраивать команду, но все испортит мысль о том, что на каждый вымученный твоей командой гол всегда найдется причина поставить в твои ворота пенальти или, в крайнем случае, удалить центрального защитника или вратаря». На стыке девятнадцатого и двадцатого веков таких проблем в футболе не было. Мальчишки из школьной команды, как и все жители городка, хотели немногого – той радости, которая подается не в чистом виде, а вперемежку с гордостью. А гордость – это то чувство, которое имеет свойство перерастать в некую стадию истерии, когда она находит отклик сразу во множестве сердец. Беснующийся во время футбольного матча стадион (неважно, на двести человек он рассчитан или на сто тысяч), там мелькает гордость, но это гордость людей, связанных общей идеей, которая вычисляется по формуле: одна команда - одна победа. А вот когда в эту формулу добавляется территориальный признак, тогда и появляется истерия. Жители Уэлса страдали в то время как раз подобной патологией, когда людям, которым футбол не нужен сам по себе, вдруг жизненно необходимой стала победа единственной городской команды, состоящей из учеников местной школы. После последних пяти товарищеских матчей, которые школьная команда выиграла у команды депо с общим счетом тринадцать-четыре, флюгер настроения жителей городка снова повернулся в правильную сторону. Более того, эти победы не были вытащены на жилах, они смотрелись проекцией матчей из будущего, в котором все чаще приходится слышать о победах на классе. В наше время в том же чемпионате Испании у Реала и Барселоны девяносто процентов матчей проходят в борьбе разных по уровню команд. Или же взять чемпионат России, где у их «лидера» и остальных команд настолько разный политический статус, что о каком-то равенстве на поле говорить не приходится. Жители Колодцев на школьном футбольном поле в последних пяти товарищеских матчах увидели игру профессионалов с любителями. Такое ощущение, что мальчики из школьной команды в каждый момент времени намного лучше своих оппонентов знали, где им надо находиться на поле. Если мяч отправлялся на фланг, то там непременно не только был готов к рывку полузащитник, но и чудесным образом отсутствовал игрок соперников. Любые навесы на высоких нападающих, которые с успехом применяли железнодорожники в первых матчах, потеряли свою эффективность, т.к. рядом с каждым из нападающих как по волшебству оказывался не только центральный защитник, но и опустившийся ниже опорник. Большинство забитых школьниками голов состоялись после выхода один на один в скоростных контратаках. И слава вернулась. В одиннадцатый класс будущий мэтр мирового футбола переходил в статусе фаворита директора школы, поэтому остальные преподаватели были вынуждены закрыть глаза на некоторые пробелы в успеваемости подростка. Школьные учителя, когда встречали мать тренера в городе, просили ее обратить внимание на те предметы, в которых мальчик отставал, но понимания не находили. «Эти знания ему не понадобится. Он будет футбольным тренером, а в этом деле ваши предметы ему уж точно помочь никак не смогут», - отвечала она учителям, и с этим приходилось мириться. Кто бы мог подумать, но летом тысяча восемьсот девяносто шестого года, когда мальчик готовился к первому в его тренерской карьере турниру школьных команд, к нему приехал главный тренер любительской команды "Бристоль Сити". И приехал он собственно потому, что косвенно сам участвовал в переписке своего помощника и юного дарования из Колодцев. Они долго и обстоятельно беседовали в кабинете директора школы, и в будущем по невежественному городку поползут слухи, что только благодаря этому разговору руководство бристольского клуба решилось на получение профессионального статуса. И большинство тактических наработок молодого тренера впервые увидело свет именно в игре футболистов "Бристоль Сити", которые чуть не совершили сенсацию, пробившись в финал кубка Англии сезона восьмого-девятого годов двадцатого века. Понятно, что ничего, кроме победы в чемпионате школьных команд, жители маленьких Колодцев от тренера не ждали. На ткацкой фабрике матери пошили новую форму с зачатками эмблемы, которая потом найдет свою новую жизнь на груди футболистов ФК "Уэлс". Поле, река и колодец, как памятник бесполезности и тщетности. Если ты везде стараешься успеть, и тебе кажется, что ты категорически занят все время, то ты напьешься из колодца, возможно, даже заплатишь за эту воду, но глупо забывать о варианте прогуляться до реки. Колодец смотрелся изгоем на эмблеме ФК Уэлс, олицетворяя собой бросающуюся в глаза несуразность самого клуба на фоне не только английских команд, но и всего мирового футбола вообще. Команда просуществовала сто десять лет, но за это время так и не обзавелась титульным спонсором, имя которого красуется на груди у футболистов любых других клубов. Желающие вкладывать деньги в ФК "Уэлс" появлялись неоднократно, но тренер всем им указывал на дверь, говоря, что деньги в футболе ничего не должны решать, несмотря на то, что в наше время они решают абсолютно все. Сегодня титульные спонсоры играют важнейшую роль в развитии любого футбольного клуба. Когда ты выходишь на поле в международном матче и у тебя на груди написано то же самое, что и на рекламных щитах, то соперник невольно задумывается о вариантах проиграть тебе с максимальной выгодой для себя. Дико удивляют страны, в которых спонсорами футбольных команд вообще становятся государственные компании, т.е. зарплата футболистам течет из государственного бюджета. Оно может и все равно, но когда государство начинает в справедливом порыве делать все, чтобы спонсируемый им клуб добивался столь сладостных результатов, смешивая с грязью само понятие не только футбола, но и спорта вообще, то остается только верить, что настанет время справедливости. Сейчас мы видим, что вместо справедливости, руководство мирового футбола полирует скамьи подсудимых, а им на смену приходят не менее коррумпированные последователи. Когда тренера спрашивали, почему он даже не пытается выиграть Кубок Англии, чтобы попробовать свои силы на международной арене, он отвечал, что не видит смысла меряться с толстосумами финансовыми причиндалами. "У нас все равно будет короче - не в этом сила. Попадет мой клуб на денежный мешок, и что дальше? Я не смогу объяснить ребятам, что они должны проиграть. Может Вы считаете, что возможно и государство обыграть в футбол? Эти же варвары до сих пор ракетами меряются, как членами в бане, чего уж тут говорить про спорт". Да, сложно поверить, но ФК "Уэллс" никогда не играл за пределами островов. Тренер считал, что так элементарно дешевле содержать клуб, чем с этими постоянными перелетами. По стране клуб в полном составе передвигался на стареньком автобусе, который ломался с завидным постоянством. Считая, что самолет - это огромная железяка, которая не может и не должна летать, он не отпускал своих молодых воспитанников, которых уже в двадцать первом веке приглашали в различные молодежные команды страны. "Вас же заставят лететь через пролив. И что мне делать, когда вы разобьетесь? Как я буду смотреть в глаза ваших матерей, которых знаю еще с пеленок?" Чиновники из футбольной ассоциации пытались как-то повлиять на тренера, грозя ему санкциями, но достучаться до старика, которому в то время уже перевалило за сто двадцать лет, не получалось. Они не могли вызвать его в Лондон «на ковер» из-за его преклонного возраста, а когда отправляли в Уэлс представителей, то те возвращались ни с чем. Однажды на такой встрече тренер не смог себя пересилить и уснул на середине выслушивания обвинений в свой адрес. Но смотрелось это уже как-то обыденно, т.к. он засыпал и на тренерской скамейке прямо во время футбольных матчей, и на тренировках, и даже во время еды. «Не то, чтобы здоровье начинает подводить, но та боль, к которой пора бы уже привыкнуть, заглушается только во сне. Не могу никак с ней смириться». А болеть было чему: - с начала восьмидесятых годов двадцатого века здоровье тренера начало ухудшаться очень стремительно, причем по такому графику, что казалось, будто каждый день вот-вот станет для него последним. Но он продолжал жить, продолжал тренировать, идя к своей заветной мечте, рожденной в далеком девятнадцатом веке. Та разница в длине ног, что была у мальчика в детстве, к ста годам развилась настолько, что походка тренера стала напоминать автомобиль, который едет по сильно ухабистой дороге. Легкое искривление позвоночника и постоянная сутулость согнули дряхлого старика настолько, что стоя он практически не мог смотреть прямо перед собой. Ему пришлось смириться с инвалидным креслом, которое к завершению его карьеры поменяли на электрическое: - никто уже не хотел возить вечно брюзжащего старика. Врачи настоятельно рекомендовали ему перейти на питание через трубочку, но он наотрез отказывался, заявляя, что не позволит пихать в себя шланги. Повара клубной столовой варили ему жидкие каши и бульоны, на которых он и жил в последние свои годы в футболе. Приступы с каждым разом все более обширной амнезии посещали тренера все чаще и чаще. Он не помнил имен футболистов своей команды, обращаясь к ним "эй ты", или просто тыкая в их сторону сморщенным узловатым пальцем. Обязательные предматчевые и послематчевые пресс-конференции, вошедшие в моду с превращением футбола в громадный финансовый институт, проходили без участия тренера: - никому не хотелось слушать человека, не способного вспомнить название команды, против которой только что играл. Все, что хотели ему донести помощники, он просил записывать на бумажках, потом эти бумажки обнаруживались в мусорных корзинах, за шкафами или под столом у тренера в кабинете. Его мать спасалась от беспамятства чтением книг и сыну наказывала поступать точно так же, но он не внял ее совету. Он говорил, что за свою жизнь не прочитал ни одной книги, т.к. нормальных книг про футбол еще никто не написал. Когда его спросили, что он называет нормальной книгой о футболе, он ответил, что такая книга должна быть хотя бы правдивой. В молодости, еще будучи школьником, его способностям запоминать услышанное или увиденное, мог позавидовать практически любой: - он, как говорится, схватывал и запоминал все налету. Руководство "Бристоль Сити" было уверено, что разговор с мальчиком позволил им совершить настоящий футбольный прорыв, но сам мальчик почерпнул из беседы гораздо больше. Нет, он не футбольные знания или тактические секреты выведал у тренера "Бристоль Сити", он узнал, что такое быть футбольным руководителем. Он смотрел на жесты, мимику, вслушивался в манеру говорить, проникался духом футбола, постепенно понимая, кем он должен стать. Мальчик, глядя на этого матерого футбольного функционера, понял, что тренерская деятельность - это не работа, а дополнительное ответвление в жизни, которое для него лично в последствии стало основным направлением. К началу учебного года, когда до первого матча оставалось всего две недели, у мальчика появились новые требования к руководству школы, без удовлетворения которых он уже не мог гарантировать победу своей команды. Практически всем городом люди были втянуты в подготовку команды к старту первенства школ, в которое пробились восемь коллективов из городов Шептон, Гластонбери, Чеддер, Колефорд, Эверкрич, Ведмор, Веллингтон и Уэлс. Общественность ожидала очередной победы школы из Шептона, у которой побед было больше, чем в сумме у всех остальных, но у юного тренера были свои планы. У него уже была готова форма, жители городка ускоренными темпами возводили трибуны вокруг школьного стадиона и рисовали разметку, а директор школы искал возможность приобрести еще один автобус, чтобы он мог доставлять болельщиков на выездные матчи команды. Всего командам предстояло провести четырнадцать матчей по стандартной схеме: матч дома – матч в гостях. Было принято решение (предложение исходило от героя повествования) начислять за победу по 3 очка, а в результате ничьей давать командам по 1 очку (кто бы мог подумать, что тот турнир станет прообразом начисления очков и в современном футболе наших дней). Ранее в турнире школьных команд очков не начислялось вообще, а считали просто общее количество побед, потом уже количество выездных побед, если и это не помогало выявить победителя, разницу забитых и пропущенных мячей. Формат соревнований предполагал проводить по два матча в месяц с сентября по май (в декабре и январе матчи не проводились). Столь долгожданный момент для всех жителей городка наступил в один из неприветливых, холодных, дождливых сентябрьских дней, который совсем не расклеился только за счет тепла генерируемого человеческими надеждой и верой в свою школьную команду. Первый матч волею жребия казался самым сложным для команды: - предстоял выезд в Шептон на игру с неоднократным чемпионом последних нескольких лет. Футболисты школьной команды были освобождены от уроков в последнюю неделю перед матчем, но, к всеобщему удивлению, за это время тренер не провел ни одной тренировки. Он закрылся у себя на чердаке и ни с кем не общался, а спускался только тогда, когда многочисленные посетители уходили из его дома. Говорят, что его несколько раз видели ночью возле школьного поля – он с задумчивым видом ходил вокруг него, а потом исчезал. Когда до матча оставался один день, директор школы обратился уже к матери мальчика с просьбой прояснить ситуацию, но то, что она услышала от сына в ответ, воспроизвести не решилась. Много позже она рассказала про истинную причину затворничества сына, но в то время подобный ответ грозил бы как минимум штурмом дома. Первый матч закончился для школьников Колодцев не успев начаться – команда не поехала в город Шептон на игру, т.к. тренер в день игры так и не появился. Два начищенных до блеска автобуса (один с футболистами, другой с их родителями), запряженных лучшими лошадьми с местной фермы, простояли до обеда на школьном дворе ожидая мальчика, которого пытались дозваться учитель физкультуры и директор школы, кидавшие камушки в мутное окошко чердака. Скандал был грандиозный. Мать тренера сказала, что мальчик болен, чтобы ехали без него, но было уже поздно – команде засчитали техническое поражение 3-0 за неявку на матч. «Как они хотели, чтобы я готовил команду к игре, когда не создали должных условий? Я говорил, что мне нужен рабочий кабинет на поле, но его так и не сделали. Я приходил по ночам к полю, но никакого кабинета там не увидел. Да, они говорили, что к первому матчу не успеют его построить, но я с этим не соглашался. Мне надо где-то думать об игре. Считаете, что так просто готовить команду к матчу? Тренируйте, тогда сами». Следующие несколько дней были похожи на потуги неумелого канатоходца, который упадет в любом случае, вот только непонятно в какую сторону и в какой момент времени. С одной стороны, мальчику светило попрощаться со школьной командой, вплоть до отчисления из школы: это даже обсуждали на собрании учителей. С другой стороны, противоположная ситуация, когда несмотря ни на что люди продолжают верить в талант мальчика и прощают ему выходку со стартовым матчем. Тот самый пресловутый лимит доверия, им оперируют все чаще, и пример сэра Алекса доказывает, что очень даже не зря. Неделю тренировки не проводились, мальчик в школу не ходил, а ребята из школьной команды самостоятельно выходили на поле погонять мяч. Когда до домашнего матча с южным соседом из Гластонбери оставалось всего несколько дней, недалеко от футбольного поля появилась деревянная постройка два на три метра с одним окном и дровяной печью. Первый офис тренера. Чуть позже он притащил туда стул и по частям стол, который сколотил собственноручно. С этого момента команда готовилась в двухразовом режиме и накануне матча ребята чувствовали себя более чем уверенно. Ночь перед вторым туром мальчик провел в своем офисе, а на рассвете пошел на въезд в город встречать своих соперников. К его удивлению они прибыли на матч на автобусе, который в то время был еще на конной тяге и двигался предельно медленно. Он спросил у ребят, почему не пешком, на что они лишь удивленно хлопали глазами. Расстояние между Колодцами и Гластонбери не превышало десяти километров, и тренеру было непонятно, зачем ехать час на автобусе, когда можно за полтора часа дойти пешком с пользой для здоровья. Матч прошел под проливным дождем, который был верным признаком начавшейся долгой осени. В принципе его можно считать первым официальным матчем мальчика на посту главного тренера команды, пусть даже это была всего лишь школьная команда. Первый блин не вышел комом: хоть и с трудом, но команда из Колодцев добилась победы с перевесом в один мяч. После этой игры представители команд-участников школьного турнира решили провести собрание, на котором обсудили необходимость присутствия на поле судьи в каждом матче. К слову, даже не во всех матчах профессиональных клубов в то время на поле были арбитры – тренер же стал полноправным участником турнира, где команды уже не могли сами договориться, кто и где нарушил правила, и какое наказание за это полагается. «Арбитры станут камнем преткновения, попомните мое слово. Как уродство появилось чуть позже красоты, так и эйфория от мнимой справедливости на поле сменится коллективным недоверием. Если судья не осмелится стать другом одной из двух команд, он попадет сразу под огонь с двух сторон. Начнется война», - говорил тренер на этом собрании, не обращая внимания на то, что лежало на поверхности: свой первый официальный матч он выиграл только потому, что судьи не было на поле, и местная публика морально задавила команду соперника, останавливая игру во всех возможных и невозможных спорных моментах. И только ледяной дождь охладил гнев футболистов из Гластонбери, иначе дело могло дойти и до драки. Но после первого состоявшегося матча с участием команды тренера были и свои положительные моменты – соперники по достоинству оценили качество футбольной формы команды из Колодцев. Тогда как у некоторых команд форма собой представляла одинакового цвета накидки, надетые поверх обычных спортивных костюмов, у команды тренера была полноценная экипировка, с которой не стыдно и в профессиональном турнире показаться. Также были отмечены появившиеся вокруг поля трибуны и их наполненность болельщиками, прячущихся весь матч под кусками полиэтилена от проливного дождя. В перерыве матча зрители дружно вышли на поле и, пока футболисты отдыхали, утаптывали грязь, превращая ее в более-менее ровное и пригодное для игры покрытие. Да, и это тоже можно отнести к организации матча, ведь речь идет о конце девятнадцатого века, когда футбол был еще неразумным ребенком и впитывал в себя как губка все нововведения и предложения, которые и сейчас еще продолжают поступать. Футболу еще многому предстояло научиться, и вместе с ним будет учиться тренер, пропуская каждое футбольное правило через призму своего сознания, трактуя его по-своему и поворачивая всегда в пользу своей команды. Четыре матча каждого тура проходили в один день, поэтому приняли решение о выборе четырех судей, причем каждый из них не должен проживать ни в одном из восьми городов от которых участвовали в турнире школьные команды. Лучше, чем любой учитель физкультуры, на эту роль никто не подходил. И то, что они имели разное представление о футбольных правилах, мало кого интересовало. Так и играли в одном матче по одним правилам, в другом – по другим, и эти правила порой отличались друг от друга кардинально. В каких-то матчах еще продолжали игроки сами решать, когда назначать штрафные удары, в других это уже было полностью на совести судьи. Также были спорные моменты в определении офсайда и назначении пенальти. Но это не мешало общему впечатлению от праздника футбола, который, благодаря непосредственному участию тренера, перестал быть бессмысленным и начал обретать узнаваемые черты, которые будут тысячи раз видоизменяться и выльются в современный футбол. Первые три очка, набранных родной командой, отмечали всем городом. Пьяные мужики оккупировали те немногие пабы, что уже функционировали в городе, хозяйки накрывали общие столы, которые выносили из домов прямо на улицы и прятали их от дождя под импровизированными навесами. Дети спорили за право сыграть в футбол на школьном поле, но, не попадая туда, устраивали матчи прямо на раскисших улицах Колодцев. В здании городской мэрии объявили выходными следующие два дня – там за это время мэр города принял в торжественной обстановке и директора школы, и учителя физкультуры, и мать тренера, а вот сам тренер не пришел. Он сослался на занятость, и наблюдал за всеобщим весельем через пыльное стекло чердачного окошка. Днем писал письма, а ночью подбрасывал их в свой почтовый ящик, с нетерпением ожидая утра, когда мама принесет их в дом. Среди этих писем было и письмо от отца, который поздравлял его с первой серьезной победой и желал дальнейших успехов. А тем временем комната наполнялась железными ведрами и тазами, которые он подставлял под дыру в крыше – по мере наполнения водой, он выносил их на улицу гремя на всю округу, заодно и заходил поесть на кухню. Мать предлагала ему пойти порадоваться вместе с жителями городка, ведь он чуть ли не главный виновник этого торжества, но он отвечал, что не разделяет всеобщей истерии. «Я не могу радоваться зародышу великого дела. Если праздновать изготовление каждого вагона целого железнодорожного состава, то добром это не кончится. К окончанию постройки все уже пресытятся радостью и отмечать будет некому. Когда в турнире победим, тогда и порадуемся все вместе. Но мне даже представить сложно, как они начнут меня превозносить после победы в первенстве. Я боюсь такого поклонения, ведь оно сродни поклонению солнцу, которое дает жизнь всему, но также оно и равнодушно ко всему. Солнце светит не потому, что есть Земля, а на ней есть люди. И если оно в одночасье погаснет, то сделает это без тени сожаления. Так и я не планирую кому-то посвящать победы, чтобы потом купаться в лучах безумно радующейся толпы, я буду делать это ради одного человека, от которого увы не смогу дождаться радостных эмоций. Тяжело радоваться, когда внутри непролазные дебри из грусти и тоски». А следом пришли трудовые будни – началась подготовка к первому выездному матчу команды. Ехать предстояло в Чеддер, который находится севернее Уэлса на двадцать километров. К третьему туру в копилке школьников из Чеддера было шесть очков, а по разнице забитых и пропущенных мячей они уступали первую строчку только Шептону. Никто из ребят не видел игру команды из Чеддера вживую, поэтому тренеру приходилось лишь гадать, какую тактику избрать на следующий матч. Учитывая результат соперника после первых матчей, он решил сыграть от обороны, а по ходу встречи уже внести необходимые коррективы. За окном завывал не столько хлюпающий, сколько пробирающий насквозь октябрь. К проливным дождям добавился сильный ветер – попеременно теплый и холодный в зависимости от его направления. Иногда ему удавалось разогнать плотный слой темных дождевых облаков, тогда становилось прохладнее, но зато у мальчишек был шанс побегать по полю под лучами осеннего солнца, которое еще было в состоянии навязать борьбу грязи, покрывающей ровным слоем несчастный туманный остров. Сидя в своем импровизированном кабинете возле футбольного поля за несколько дней до матча, тренер рассуждал о том, что для разной погоды будут подходить разные футбольные тактики, которые позволят добиваться успеха при любых условиях. По мере того, как поле намокает, мяч сначала начинает катиться быстрее, но потом резко наступает стадия, когда он не катится вообще, а застревает в ближайшей луже. Мокрый мяч сложнее ловить вратарям, поэтому и бить можно даже тогда, когда удар еще не совсем подготовлен. В сухую и жаркую погоду проще перекатывать мяч короткими пасами, не тратя сил и дыхание на длительные забеги. Все эти теории он проверял на практике, когда футболисты уже расходились по домам. В год школьного турнира тренера не раз видели на поле, одиноко гоняющего мяч: он бил по мячу, замерял расстояние его качения по траве, что-то записывал в тетрадку. Когда темнело, он возвращался в кабинет и при свете свечи сводил результаты в таблицу. На волне одноразового успеха некоторые болельщики своим ходом отправились на выездной матч с Чеддером, причем в конце двадцатого века термин «своим ходом» означал то, что и должен означать - болельщики проделали путь в двадцать километров пешком. Тренер предложил своим футболистам поступить так же, но все отказались и отправились в Чеддер на автобусе. Команда выехала за час до начала матча и успела вовремя, а тренер, несмотря на длительные уговоры, пошел пешком и, не успел ни к началу матча, ни к его концу. По разбитой дороге под периодически срывающимся дождем и против шквального ветра он смог пройти только три четверти пути, когда навстречу ему материализовался из бледной туманной дымки автобус с его командой, возвращающейся с проигранного матча. «Сколько?». «Два ноль». Автобус поехал дальше, а мальчик шел следом, пока за пеленой осенней мороси не перестал его видеть. Ни у кого почему-то не возникло желания пригласить его в автобус, а сам он не попросился. Чуть позже его обогнал автобус с болельщиками – родители, которые в нем ехали, тренера просто не узнали, погруженные в свои грустные мысли. Только глубокой ночью он добрался до Колодцев, и ему видимо еще повезло, что его не нагнали те болельщики, которые добирались на матч своим ходом, они считали себя глубоко оскорбленными в своих самых светлых чувствах. Три очка после трех туров на фоне стопроцентных результатов Шептона и Чеддера смотрелись катастрофой – мало кто после этого продолжал верить в финальную победу родной команды. Но, вопреки ожиданиям, бури негодования не последовало ни со стороны мэра города, ни со стороны директора школы, ни со стороны футболистов: казалось, что все уже смирились с чудачествами молодого тренера, не считающего чем-то выходящим за рамки легкую двадцатикилометровую прогулку, приятно забивающую мышцы ног. Быть может, этому способствовал осадок радости, оставшийся еще после первой победы, а, быть может, и осознание бесполезности любых гневных проявлений в отношении мальчика. Отступать назад было поздно – команда уже участвовала в соревновании и сойти в начале дистанции было бы росписью в собственном бессилии, с позорным клеймом на оставшуюся историю. Следующую неделю тренер провел в постели, находясь в пограничном состоянии между реальностью и бредом, с температурой под сорок градусов: - сказался ледяной ветер, выбивший из худого субтильного промокшего тела мальчика остатки здоровья. Мать, которая неустанно дежурила на чердаке, за это время услышала множество фраз бредовой решительности и реального опустошения. Когда тренер приходил в сознание, он сетовал на свою несостоятельность и, казалось, все меньше и меньше верил в себя. В состоянии беспамятства он вел диалог с отцом, обещая ему сдержать свое слово и создать в Колодцах футбольную команду. «Я не могу побороть в себе желание ничего не начинать вообще, боясь оступиться. Начинаешь что-то делать, и все вокруг считают, что они вправе чего-то от тебя ждать, да еще и обижаются, когда ты их ожидания не оправдываешь. А я для них специально ничего не делаю, но вынужден защищаться от их нападок. Можно, конечно, не защищаться и игнорировать, но это приведет только к возрастанию агрессии, а коллективную агрессию не победить. Сейчас мы выиграем несколько матчей, и я смогу снова без опаски выходить из дома, но, когда не сможем победить в турнире – они чего доброго забьют меня булыжниками до смерти». До конца года предстояло провести еще три матча, а потом начинался двухмесячный перерыв до февраля. И все эти три матча команда Уэлса выиграла, что вновь повернуло флюгер настроения жителей городка в сторону юного тренера. Никто не предавал значения тому факту, что все эти матчи команда провела с явными аутсайдерами турнира: Колефорд, Эверкрич (деревня с населением в триста человек) и Ведмор. По очкам «колодцы» вышли на второе место, уступая явному фавориту – Шептону – всего лишь два очка. Причем в последнем домашнем матче в году команда учинила разгром Ведмору, забив пять безответных мячей. В те времена ноябрь еще случался хорошим по погоде, и поле к матчу было готово идеально: мяч не дробил, футболисты не проваливались в ямки и не спотыкались о кочки. Высокие скорости, техничный футбол, игра в пас и полные трибуны школьного стадиона предваряли недельный массовый праздник, который устроил мэр города. На этот раз мальчик пришел в здание мэрии, где, помимо него, были директор школы, учитель физкультуры, директор железнодорожного узла и сам мэр. Приглашали еще помощника главного тренера «Бристоля», но он не приехал, сославшись на занятость. Главный железнодорожник города присутствовал как финансовый гарант любых начинаний, о которых мог в перспективе попросить тренер. Они много ели и пили, их речь развязывалась все сильнее - официальное мероприятие превращалось в балаган. Директор школы выпрашивал у мальчика еще что-то, помимо уже возведенных трибун, ухоженного газона и автобуса для болельщиков. По сути, участники встречи пытались через обещание исполнения любых капризов молодого тренера приобщиться к самой команде, отвести и себе небольшую роль во всех ее успехах. Жажда непричастных получать бонусы всегда сопоставима со степенью наказания невиновных. Тренер никогда после не вспоминал эту встречу в мэрии города Уэлс, после которой у него выработалась острое отвращение к подобным мероприятиям, и мы уже не узнаем, чувствовал ли он витающее в воздухе лицемерие, источаемое мнимыми благодетелями. Оступись команда – виноват останется только тренер, а вот желающих попасть в число гарантов успеха становилось с каждой победой все больше и больше. Итогом встречи стали небольшие сваи, на которые спустя несколько дней поставили деревянный офис тренера. Не зная, о чем попросить, мальчик попросил "спонсоров" именно об этом. В сезон осенних дождей, когда могло лить и месяц подряд, слой воды на полу в импровизированном офисе достигал нескольких сантиметров, что вынуждало мальчика всегда ходить в резиновых сапогах, медленно, но верно покрывающих его бледные рыхлые ступни целыми колониями грибков. Постоянная стопроцентная влажность на чердаке и в офисе неумолимо делала свое дело, превращая совсем еще молодого юношу в бледного сморщенного старика. Не будь он таким худощавым, окружающие вполне могли увидеть в нем недавнего утопленника. Местные ребятишки под покровом темноты отваживались осторожно заглядывать в тускло освещенное окно офиса тренера, и с пронзительным визгом разбегались в разные стороны, когда он их замечал. И если бы не эти бдительные дети, то мир рисковал потерять уникальнейшего тренера еще в конце девятнадцатого века, так и не узнав о его уникальности. Январь тысяча восемьсот девяносто седьмого года выдался на редкость морозным и светлым. Тучи, не покидающие небо на протяжении всей осени, поднялись выше, пропуская слабые лучи солнечного света, сдвигая сумерки ближе к ночи. И если в начале зимы жители Колодцев порой не могли определить еще утро на дворе или уже вечер из-за постоянных сумерек, то в январе большинство дней проходили по обычному графику, когда утром был рассвет, а вечером кроваво-красный закат. Смена погоды сопровождалась довольно сильным снижением температуры: у вагонного депо выстраивались очереди за углем, которым в отсутствие лесов можно было отапливать дома. До середины месяца тренер еще терпел и не разжигал печь в офисе, но когда пальцы от холода переставали слушаться, и он уже не мог чертить своих схем, то притащил из депо ведро угля. Зачатки деревьев, которые по всей округе вырубались каждую морозную зиму, были пущены на дрова еще в начале месяца, поэтому разжигать уголь приходилось ветками кустарников, которые усилиями всего города были посажены вокруг футбольного поля. В один особенно морозный январский день в импровизированном офисе тренера стало теплее – он впервые растопил печь, спасаясь от пробирающего до костей холода. Дети сразу заметили, что окно в домике бледного юноши изменилось, став приветливее и человечнее: рисунок мороза растаял, по стеклу забегали-заплясали отблески горящего в печи огня. Но дети не могли придать значения тому, что в архитектуре домика не хватает очень важной детали – дымовой трубы. Они с удвоенным рвением подбегали к окну, заглядывали внутрь, видели тренера отчетливее, чем когда-либо и пугались еще сильнее, нарушая вечернюю тишину громкими криками. А внутри сидел над своими тетрадями мальчик и вспоминал в мельчайших подробностях три последних выигранных матча. Он пытался проанализировать все успешные атаки своей команды, чтобы выделить общие связывающие их признаки и запечатлеть их на бумаге. Ему казалось, что команда наконец-то нащупала баланс в своей игре и если более не совершать ошибок, то будет возможность успешно завершить турнир. Мальчик умело замечал все тонкости и нюансы каждой голевой комбинации подопечных, в подробностях запоминая не только расположение своих футболистов на поле, но и игроков команды соперника. По крупицам он выуживал из памяти подробности последних матчей, не замечая, как комната постепенно наполняется серым ядовитым дымом. Когда дети в очередной раз подкрались к окну, то уже не отпрянули с визгом, т.к. тренер лежал лицом на столе, не подавая признаков жизни. Кто-то сбегал за взрослыми и, спустя несколько минут, безжизненное тело мальчика вынесли на живительный морозный воздух. Местный доктор с высоты своих преклонных лет со знанием дела сказал, что парня спасли буквально на флажке, и даже малейшее промедление стоило бы ему жизни. Следующие семь дней тренер впервые с младенчества спал не на чердаке, а на первом этаже дома под присмотром матери, которая отпаивала его травяным отваром, убивающим в организме все последствия отравления. В это время, перебивая друг друга, проявляли активность мэр города, учитель физкультуры и директор железнодорожного узла, рассуждавшие на каждом углу о том, что тренер главной команды города не должен работать в таких условиях, ведь хорошие условия работы – уже половина успеха. Но вывели трубу на крышу офиса не они, а давний приятель отца тренера, и не потому, что был частью футбольной истерии, а по просьбе матери едва не погибшего мальчика. К своей сорвавшейся смерти мальчик отнесся вполне философски, рассказывая всем, что не мог умереть, т.к. еще не выполнил всего того, что обещал своему отцу. «Человек не проживет долго, если не будет знать зачем. Пусть считают, что смысл жизни каждого человека именно в том, что он делает всю жизнь, но я с этим не согласен. Скажу даже больше: именно из-за такого мнимого смысла жизни люди умирают раньше, чем могли бы. То, чего не исчерпать за всю жизнь, не может мотивировать, давать силы жить дальше, а люди как раз живут настолько бесцельно, что им действительно нечего исчерпывать. У меня цель конкретная, поэтому я и проживу столько, сколько нужно для ее реализации». Несмотря на скромные шестнадцать лет тренера, его слова не казались юношеским максимализмом. «Ну дай-то бог. Только смотри не переживи своих детей», - говорила ему мать. Приближение февральских матчей сеяло в душе тренера очередную порцию сомнений, ведь его подопечные весь январь не могли тренироваться из-за сильных морозов. Учитель физкультуры утешал его словами об идентичной ситуации у соперников, но мальчик все равно переживал, т.к. если первый матч с Веллингтоном еще можно было сдюжить, но следующий уже предстоял с лидером турнира – Шептоном. Выезд в Веллингтон стал первым серьезным испытанием для команды. Жалкие пятьдесят восемь километров в конце девятнадцатого века в более-менее комфортных условиях можно было преодолеть только по железной дороге. Даже тренер не порывался идти пешком, как делал это ранее. Подходящих пассажирских составов не было, поэтому за организацию доставки игроков на матч взялся директор железнодорожного узла. Выделили несколько товарных вагонов, поставили внутрь лавочки и дровяные печи для отопления. Когда в день игры состав добрался до Веллингтона, встречающие не смогли увидеть внутри вагонов ничего, кроме черной копоти, покрывшей стены вагонов, лавочки, футболистов. Мальчишки выглядели крайне утомленными и изможденными после длительной тряски и ядовитого дыма, пропитавшего их до самых костей. Организовывать централизованный поход в общественную баню не было времени – договорились с депо. Мылись ребята там, где обычно отмывают от сажи паровозы – в высоком неотапливаемом помещении, да еще и в холодной воде. Чувствуя замешательство ребят, тренер первым полез в металлический бак с водой, а следом вымылись и все футболисты. Видимо водные процедуры оказали бодрящее действие на команду – матч прошел на высоких скоростях с большим количеством обоюдоострых атак и завершился победой Уэлса с перевесом в два мяча. Домой команда ехала уже в пассажирском вагоне, прицепленном тем не менее к товарному составу. На перроне команду встречал весь город, ведь заранее они не могли узнать результат игры и собрались там уже с вечера. На первом вагоне поезда углем был написан счет игры, и на перрон футболисты выходили под оглушительные овации. Четвертая победа подряд – это уже серьезно. И даже информация о том, что Шептон свой матч тоже выиграл, не смогла понизить задравшуюся планку позитивных настроений в городе. Отставание составляло по-прежнему два очка, и предстоящий матч двух лидеров обещал стать решающим в сезоне для обеих команд. Следующие две недели тренер жил в своем офисе, домой ходил только ночевать, уже поздней ночью преодолевая сотни метров глубокой непролазной грязи. Он, как никто, понимал значимость очередного матча и хотел во что бы это ни стало его выиграть. Но, так же он понимал, что соперник явно превосходил его команду практически во всех футбольных компонентах. Кроме тактики. И этот козырь мальчик планировал использовать в игре с Шептоном. Он съездил с оказией в Чеддер и там встретился с учителем физкультуры, который занимался подготовкой игроков местной команды. Именно игроки Чеддера два тура назад дали бой Шептону на своем поле и отстояли ничью. Тренер хотел узнать, как им это удалось. «Проще всего удаются матчи с теми соперниками, на которые не надо настраиваться. Можно в чем-то уступать сопернику, в чем-то превосходить, но если проиграть сопернику в психологии, то это будет уже как минимум половина вклада в итоговый проигрыш команды. Но что такое психология? Как настроить человека психологически, если себя порой не получается настроить? А здесь целых восемнадцать человек, и каждый – отдельная личность». Тренер в силу своего юного возраста даже не представлял, чего такого он должен сказать своим подопечным, чтобы они «правильно» настроились на игру. Из рассказа учителя физкультуры чеддерской школы он понял, что хоть и есть те команды, на которые настраивать команду не нужно, как правило, эти команды на порядок сильнее. Оставалось надеяться на тактику, и матч с Шептоном стал первым в тренерской карьере мальчика, где он использовал более чем осторожный рисунок игры. Пять защитников, два опорника, всего один нападающий: да, он добился ничьей, но уже тогда начались разговоры о том, что с такой игрой победы быть не может. Унылые нули и редкие контратаки одинокого нападающего - вот что увидели жители Колодцев в конце февраля тысяча восемьсот девяносто седьмого года. Если бы они смогли прожить еще лет шестьдесят, то наблюдали бы подобную оборонительную тактику в середине двадцатого века, когда ФК «Уэлс», казалось, делал все, чтобы не выйти в следующий футбольный дивизион. Спустя полвека ветеран Второй Мировой Войны – центральный защитник и капитан команды – раскритиковал публично тренера за годы вязкой и унылой игры ФК «Уэлс» в Национальной Конференции. После матча с Шептоном вместо критики появились разговоры шепотом из разряда «за спиной». Народ настороженно смотрел в будущее – очных матчей лидеров уже не предвиделось, не все теперь зависело от родной команды. Да, у Шептона уже были ничьи, но команда ни разу не проиграла и надеяться на то, что лидеры начнут терять очки, становилось все труднее. Практически узаконенные массовые празднования побед упразднили, вошедшее в привычку шапкозакидательство от руководителей городка трансформировалось в сдержанность и официальность. Шумящая весна вступала в свои права в обстановке осторожных желаний, когда в городе, где каждый пятидесятый житель имеет отношение к школьной футбольной команде, уже начали задумываться о своей реакции на возможный очередной итоговый проигрыш школьников. Кто-то даже говорил, что главное – попасть в призы, но не многие были столь смелыми в своих суждениях. Все-таки город ждал победы, несмотря на всю неочевидность преимуществ, которые давало назначения подростка на пост главного тренера. В конце девятнадцатого века Уэлс все еще оставался большой деревней с полутора тысячами населения, умами которого легко могла завладеть общая идея. Это в большом городе каждый живет сам по себе, ведь чем крупнее стадо, тем сложнее собирать в кучу свернувших не туда особей, но горстку сельских жителей объединить может даже что-то вроде возвращения из запоя местного почтальона, не говоря уже о футболе. Когда школьники в начале марта привезли из Гластонберри ничью, то никто уже не кинулся встречать челноков, которых засылали на каждый матч лидера первенства - Шептона. Все сходились во мнении, что неплохо бы, конечно, узнать результат матча главного соперника, но никто ничего для этого не делал. Челноки вернулись: Шептон потерпел первое поражение в сезоне, и по очкам его догнала школа из Чеддера. У обеих команд стало по восемнадцать очков в копилке, у Уэлса было семнадцать, а это уже даже не серебро, а бронза – третье место. Буквально за один тур вместо одного основного конкурента, команда тренера стала перед необходимостью бороться за первое место с двумя. Учитель физкультуры с видом человека, уставшего повторять одно и то же, многозначительно говорил, что третье место команды как раз наглядно показывает уровень школьников Колодцев, и удивляться такому результату нечего. Горожане, не привыкшие так долго и напряженно болеть за своих ребят, молчаливо соглашались, не вешая уже на тренера всех собак. «Следующий матч у нас с Чеддером, вот тут-то мы их и обгоним, а под конец чемпионата Чеддеру и Шептону встречаться между собой. В таком матче они уже теряли очки, не удивлюсь, что это произойдет опять», - потирая руки, говорил тренер матери. «Следующий матч у нас с Чеддером, да и Шептон уж точно выиграет у Ведмора, если проиграем, то отрыв от первого места достигнет четырех очков. В такой ситуации дай бог не потерять уже третье место, а то Веллингтон на пятки наступает» - обсуждали ситуацию в мэрии директор школы и мэр города. Позже, когда команда в мае выиграла первенство школ, жители городка вспоминали март, как время перегоревших в своих ожиданиях людей. Говорят, что когда изрядно прогревшимися мартовскими днями из печных труб шел дым, то это были сгоревшие остатки выброшенных людьми надежд. Не сгорел лишь только тренер: он знал, что следующий тур станет определяющим. Подготовка команды шла интенсивнее, чем когда-либо ранее. В школу футболисты перестали ходить совсем: - двухразовые ежедневные тренировки отнимали не только время, но и очень большую часть физических и моральных сил. Вскрыть оборону Чеддера, который пропустил меньше всех мячей в розыгрыше, тренер видел возможным только навесами в штрафную площадь – вот этим мальчики и занимались круглые сутки, пока не достигли где-то пятидесятипроцентного голевого эффекта после таких навесов. Вешали фланговые полузащитники и защитники, а также подключали к этому делу опорника. Принимали мячи оба нападающих и атакующий полузащитник. Плюсом к изнурительным тренировкам стала поездка тренера в Ведмор к одному из явных аутсайдеров. Никто до сих пор так и не узнал, о чем он общался с капитаном ведморской команды, но полученный после этой поездки результат связывали со всем, чем угодно, вплоть до колдовства и принудительного гипноза. За три дня до матча, тренер начал жить в своем офисе. Еду ему приносили, проблем с печью больше не было, а он за это время составил игровой портрет каждого футболиста своей команды. Нарисовав более сотни различных вариантов развития матча с Чеддером, он выбрал единственно верный, согласно которому его команда забивала один гол к концу матча и выигрывала с минимальным перевесом. За день до игры тренер собрал мальчишек в школе и в течение пяти часов объяснял в мельчайших подробностях каждому из них, где они должны находиться на поле при том или ином развитии матча. «Чтобы понять, что такое тактика, нам просто необходимо обыграть Чеддер. Если мы этого не сделаем, то и продолжать заниматься футболом смысла не будет. В нашем положении уповать на что-то другое, кроме тактики, не приходится». А ребята молча слушали, не перебивали, но вряд ли что-то понимали из слов тренера. Не сыграй они с тренером уже десять матчей, то поднялся бы очередной бунт, но к весне девяносто седьмого они хоть немного, но уже начали ему доверять. Как возможно оказаться всем десяти полевым игрокам в нужном месте к двадцать седьмой минуте матча, или почему на семьдесят восьмой минуте у команды будет возможность организовать контратаку? Почему тренер знал об этом еще до начала матча, а все остальные узнали только по его ходу? На эти вопросы ответ дать очень сложно, но «колодцы» обыграли Чеддер со счетом один ноль, забив мяч в одной из контратак в концовке матча. За исключением этой контратаки, все игровое время команда провела в обороне, не позволяя сопернику создавать моменты за счет грамотной подстраховки. С каждым игроком группы атаки Чеддера играли по два футболиста обороны Колодцев. Это был один из скучнейших матчей в истории первенства школ конца девятнадцатого века, но он принес результат, а из тех, кто видел саму игру, в живых на сегодня остался только сам тренер. Результат остался, игра забылась, если конечно ее не помнит сам тренер. Волею неведомой магии, в параллельном матче Ведмор засушил игру с Шептоном, отстояв не менее унылые нули. Капитан Ведмора позже приезжал в Уэлс и говорил тренеру спасибо, но за что именно, никто так и не узнал. После десятого тура школьная команда Колодцев впервые вышла на первое место, опережая Шептон на очко, а Чеддер на два. Это, безусловно, был успех, а чего только не сделаешь на волне успеха? Того самого успеха, которого всю свою жизнь так сильно боялся и избегал тренер, потому что он знал его последствия. Катастрофы бывают только после успеха. Вот состояние глубокой задницы может переходить из одной фазы в другую, не оказывая своими переходами значимого влияния на психику попавшего в нее человека, а задница после успеха переживается с огромным, порой смертельным, трудом. Назвать карьеру тренера успешной не поворачивается язык: - один трофей за более чем столетнюю историю клуба - тот еще результат. Да, он создал команду в самом маленьком городе Англии, да, он уникальнейшим образом провел его через все стадии футбольных дивизионов страны без финансовых влияний от спонсоров, да, он тренировал свой клуб на протяжении ста десяти лет, но он не был успешным. Он не играл в еврокубках, в кубках страны ФК "Уэлс" год за годом вылетал на первых же стадиях, причем, как казалось со стороны, делал это абсолютно осознанно. Каждый переход в более высокий дивизион смотрелся скорее, как «наконец-то», а не как подвиг, которого никто не ожидал. Команда в каждом дивизионе находилась настолько долго и настолько безмятежно (не находясь на гране вылета и не претендуя на повышение в классе), что выход в следующую по рангу лигу считали: «Значит тренер решил, что уже пора». Из ФК «Уэлс» получился, а, может его специально так вели, сто десятилетний середняк, стреляющий раз в двадцать лет. Ни о какой успешности не может быть и речи, но, справедливости ради, не вызывать интереса этот клуб не может: симбиоз тренера-самоучки и непритязательных игроков, обреченный на провал, но достигший того, о чем многие клубы только могут мечтать. Например, в Манчестере помимо «Сити» и «Юнайтед» есть еще и команда под названием «Дройсден Таун». Если сегодня кто-нибудь скажет, что через сто десять лет их к чемпионству приведет любой бессменный тренер, то этот «кто-нибудь» будет считаться умалишенным, но если именно так и случится, то через сто пятнадцать лет подобный феномен и в Книгу рекордов Гиннеса внесут, и будут пристально изучать. Вот и мы сегодня пытаемся изучить и понять, чего же такого принесла с собой волна успеха школьной команды в марте, что в самом начале апреля, когда, казалось бы, все зависело от них самих, они умудрились хоть и на выезде не обыграть безнадежного середняка из Колефорда. Чеддер и Шептон подобных ошибок не допустили, выиграв свои матчи. За три матча до конца турнира Шептон снова вышел на первое место, а Чеддер догнал по очкам команду Уэлса. Если попеременно воздействовать холодом и теплом на вещество, если его гнуть, прикладывая усилие попеременно в противоположных направлениях, если собаку бить и хвалить ровно через день, то непременно наступит тот момент, когда все закончится, сломается, потеряет свои свойства. Настроение жителей городка с осени до середины весны находилось в состоянии постоянных диаметрально противоположных скачков от эйфории до глубокой депрессии. Команда победила – тренера зовут в мэрию, накрывают богатый стол, поздравляют. Команда проиграла – начинаются рассуждения, как не просто пережить этот момент, а что вообще будет дальше с футболом в Колодцах. Подобные рассуждения на лавочке перед домом сегодня превратились в современную футбольную экспертизу, которая в наши дни своими масштабами способна перекрыть всех действующих футболистов в соотношении: один игрок – один эксперт. На фоне всеобщей напряженности под влиянием расшатанной психики нашлись умельцы, которые под покровом ночи подожгли офис тренера у школьного стадиона, не в силах больше бороться с издевательствами над своим настроением. И никто не сбежался его тушить: - не было уже той практически семейной общности, которая еще в январе спасла мальчика от удушья силами жителей городка. «Офис на стадионе горит», - говорили люди, выглядывая спросонья в окна домов. «Главное, чтобы пламя на школу не перекинулось», - принимали решение они и шли досматривать прерванные сны. Мальчик тоже проснулся, сбегал в пожарную часть – закрыто, сбегал домой к единственному в городе пожарному – не достучался. Само здание офиса сгорело не полностью: - дерево настолько напиталось влагой, что только шипело и дымилось, но толком так и не загорелось, но внутри остался только пепел. Огонь уничтожил все рабочие тетради, все тактические наработки мальчика, но не сломил его, а всего лишь подвел к первой проверке приобретенных им за два года навыков. Готовясь к оставшимся в розыгрыше матчам с Эверкричем, Ведмором и Веллингтоном, тренер не стал чертить сложных схем, объясняя каждому из игроков его место и роль на поле, он просто попросил мальчиков вспомнить игры с этими соперниками в первом круге. Каждый из ребят вспоминал что-то свое, в итоге у команды складывалось общее представление о будущем противнике на футбольном поле. Получалось, что Эверкрич (главный аутсайдер турнира) можно обыгрывать на обычной концентрации в обороне без каких-то сверх усилий в атаке: - Уэлс-Эверкрич два-ноль. Ведмор, набравший к предпоследнему туру девять очков – выездной, поэтому придется немного побегать, чтобы остудить их желание прессинговать на всем поле весь матч: - Ведмор-Колодцы ноль один. В последнем туре на своем поле был бит Веллингтон, команда набрала тридцать очков, опередив Шептон, который за тур до конца турнира проиграл Чеддеру, на два балла. Кубок из Тонтона привез лично мэр города. В первенстве графства школы из Тонтона участие не принимали, т.к. у них в городе своих школ было более десяти и проводился городской турнир, но кубки, изготовление которых заказывалось в самой столице, доставляли в главный город графства. Директор школы дал указание по приобретению нового стеклянного шкафа, в который планировал поместить кубок, заказал первую и последнюю в истории школы доску почета, на которой и по сей день висит единственная фотография тренера, соорудил деревянную трибуну для торжественной речи по случаю победы местной команды и очередного выпуска школы. Городок бился в справедливом экстазе, захлебываясь в потоках накатившей радости, а мальчик всем своим видом показывал, что случилось именно то, что должно было случиться. «Их радость мне понятна: они увидели первый кубок за столько времени, и это в той ситуации, когда ближайшие соседи до истерики смеются над размерами и численностью населения нашего городка. Но я не могу заставить себя разделить с ними столь сильную радость, ведь случилось событие сродни смене дня и ночи: – команда, у которой есть тренер, победила в турнире дворовых команд. "Мы играли в футбол, а остальные бесцельно гоняли мяч по полю. Будущее за умным футболом, за развитием футбольной стратегии и тактики. Вот увидишь, мать, пройдет еще сколько-то времени, и команды без тренеров перестанут существовать». – Говорил он матери, но она все равно смогла разглядеть тщательно скрываемую радость сына. Он так сосредоточенно старался не показывать своего восторга, что не заметить этого со стороны было нельзя. История юного вундеркинда моментально облетела графство, его пригласили в самую престижную частную школу островов в Тонтон, но не учиться, а тренировать их команду по футболу. Летом он съездил на несколько дней в столицу графства. Познакомившись с футболистами местной частной школы, он решил устроить им двусторонний поединок, в котором футболисты играли девять на девять человек поперек поля, а не вдоль него. Директору частной школы он пообещал дать ответ на приглашение быть тренером команды после этого незатейливого теста, и, помимо других высокопоставленных лиц школы, директор присутствовал на матче. Все видели, как парни толпились на ограниченном участке поля, не совсем понимая, как им действовать в этой ситуации, а тренер весь первый тайм молча расхаживал по периметру, не выказывая хоть какой-то заинтересованности в происходящем. В перерыве он минут пять общался с одной командой, потом еще пять минут с другой, и после перерыва он уже стал проявлять больше интереса к матчу. Позже, когда он уже отказался тренировать команду частной школы, он объяснял директору причины своего отказа тем, что из восемнадцати участников матча ни один в перерыве не прислушался к его словам. Тренер объяснил каждой из команд, как нужно действовать, чтобы, не путаясь друг у друга под ногами, добиться положительного результата, но после перерыва на поле продолжал господствовать хаос. «Они слышат только себя. Думают, что лучше всех разбираются в футболе. Не вижу причин их тренировать – они итак все знают». Директор школы даже пытался мотивировать мальчика деньгами, чтобы он дал шанс ученикам школы проявить себя, но он от денег категорически отказался. Он не хотел, чтобы ему платили за работу, которую он не видел перспектив выполнить. Он видел только то, как снисходительно к нему отнеслись футболисты местной команды, как они с высоты своего двадцатилетнего возраста смотрели на болезненно тощего семнадцатилетнего по сути еще ребенка. Нет, с ними он работать не хотел, но шанс пообещал дать. Он написал письмо главному тренеру «Бристоль Сити» с просьбой позволить их молодежной команде сыграть со школьной командой Тонтона товарищеский матч, и ответ превзошел все его ожидания. Бристоль прислал не резерв, а основную команду: - о такой проверке своих сил тренер не мог и мечтать. Шло межсезонье, и товарищеские матчи были популярным явлением, даже между профессионалами и школьниками, поэтому местом проведения выбрали центральный городской стадион, чтобы обеспечить возможность посмотреть матч большему количеству зрителей. Получилось так, что свой первый матч на нормальном стадионе (не школьном поле, как это было раньше) при изрядном для того времени количестве зрителей тренер проиграл основе «Бристоль Сити» с ужасающим двухзначным разрывом в счете. Несмотря на огромное количество смягчающих факторов, он в этом поражении обвинил целиком и полностью студентов частной школы Тонтона. «Может вы прикажете мне каждого за ручку подводить к тому месту на поле, где он должен находиться?», - спрашивал он у директора школы после матча. Он не стал тренером Тонтона, заявив, что впереди итак много работы по созданию футбольной команды в городе Уэлс, а с местными бездарями можно добиться разве что только испорченных нервов. Сегодня можно с уверенностью отметить, что тренер не сильно ошибся: первый клуб в Тонтоне с одноименным названием появился только после Второй мировой войны, и до сих пор прозябает в седьмом дивизионе, не получив статус профессионального. А тренер вечерним поездом уехал домой, оставив после себя осуждающие и обличающие шушуканья. Потерял ли он в статусе или наоборот не приобрел дополнительных вистов, об этом можно рассуждать сейчас, но в Уэлс он вернулся из Тонтона героем, который своим отказом частной школе поднял местных школьников на новые высоты, ранее им не дававшимся. Да, он больше не тренировал местную школьную команду, но он стал консультировать учителя физкультуры, помогая тому в тренерской работе. В следующие пять лет тренер добился того, что школьная команда, обновляющаяся ежегодно минимум на половину, показывала тот футбол, с которым, по его мнению, можно добиваться результата, и сделал он это руками учителя физкультуры. Он просто наблюдал со стороны и вносил свои коррективы, а учитель, пользуясь естественным авторитетом у школьников, доносил эти коррективы до команды. Успех был потрясающим: три первых места, второе и третье за пять последовательных турниров школьных команд. Мэр городка первым заговорил о том, что юноша не должен делать это бесплатно: любые консультации – это услуги, и они должны оплачиваться соответствующим образом. О высшем образовании тренер и не задумывался. Финансовых возможностей учить мальчика в университете у матери не было, да и сам тренер к наукам не имел никаких пристрастий. Спустя несколько десятков лет, он по-прежнему оставался малограмотным, как он сам о себе говорил. «Книг не могу читать – в моей голове слишком много футбола. Буквально все место занято футболом, не пропихнуть ни одной затрёпанной книжонки. Да и что может быть интересного в чужих фантазиях, когда вокруг так много всего замечательного в своей уникальности?» Когда мировой футбол докатился до того, что тренерам пришлось учиться и сдавать экзамены на право руководить командой, герой повествования уже был дряхлым стариком. Представители лицензирующего органа сделало предписание на получение футбольного образования в том числе и тренеру, но учиться он так и не пошел. «Я пишу и читаю уже с трудом, о какой учебе идет речь? Как-нибудь уж без меня обойдетесь». Через полгода курьер принес ему диплом и сертификат на право управления футбольным клубом. «Надеюсь они не ждут от меня радости, что мне разрешили заниматься тем, чем я занимаюсь уже дольше, чем они живут?» - спросил он у курьера, но, не дождавшись ответа, закрыл дверь. Не связываясь по окончании школы с учебой, юноша задумывался о том, как помочь матери с воспитанием себя самого. Он решил пойти работать, но нигде его не брали. В начале двадцатого века в маленьком британском городке можно было заработать денег только физическим трудом, к которому тренер не был приспособлен вообще. Рост ниже среднего, вес меньше бараньего – он не мог ни вагоны разгружать ни дороги строить, ни скважины копать, да и в армию его не возьмут, говорил матери юноши давний друг ее покойного мужа. У него есть увлечение, и нам надо всего лишь помочь ему реализовать свой потенциал. Не устраивать же его на ткацкую фабрику, где только женский коллектив, рассуждала мать. На волне недавних футбольных успехов, парня пристроили консультантом по футбольным вопросам при местной школе. Директор школы назначил ему мизерное жалование, которое стало его первой официальной заработной платой.  Не имея больших потребностей, тренер уже тогда начал понемногу откладывать деньги на реализацию своего смелого и дерзкого проекта. За эти деньги он несколько раз в год проводил с учителем физкультуры некоторое время, необходимое на разработку тактики перед очередным соперником в первенстве на кубок графства. Все остальное свободное время он тратил на общение с тренерами профессиональных клубов, используя для этого в основном почтовую переписку и, иногда, личные встречи. И уже тогда, в начале двадцатого века, можно было признать: от такого общения выигрывал не только будущий тренер, но и множество новых и интересных для себя вещей узнавали тренеры профессиональных футбольных клубов. Тысяча девятьсот третий год он провел в городе Мейденхед, недалеко от столицы, где жил на базе одноименного футбольного клуба. Туда его пригласили руководители клуба, которые к тому моменту были в футболе около тридцати лет, все это время ничем не отличаясь ни от тех клубов, что появились раньше, ни от тех, что появятся позже. Они, словно насосом, выкачивали из парня свежие тактические идеи и различные футбольные хитрости (которые по сути хитростями являлись не в полной мере, т.к. хитрость подразумевает опыт, которого у тренера как раз и не было), а парень впитывал в себя футбольную кухню. Именно тогда он узнал о тех службах, которые обеспечивают нормальнее функционирование футбольного клуба, о тонкостях и нюансах взаимодействий между клубом и футболистами. В тысяча девятьсот четвертом году он вернулся в Уэлс и начал программу по сбору средств на оборудование базы ФК «Уэлс», которая и по сей день, пусть даже и сильно изменившись, находится на том самом месте, где он начал ее строить. На пересечении улиц Вуки-Хол и Маунтери, где вместо забора лишь только живая изгородь из двухметровых кустов, находится святая святых самого маленького города Британских островов – база местного футбольного клуба. Там нет ни одной постройки, к которой не приложил бы руку единственный и бессменный главный тренер ФК "Уэлс". Это сегодня база клуба включает в себя офис, клубный музей, производственную площадку, магазин, столовую, гостиницу, спортивный зал, клубный университет, основной стадион на пятнадцать тысяч человек, тренировочные поля, стадион резервной команды, медицинский центр и множество других необходимых построек, а в начале прошлого века тренер собственноручно высаживал сантиметр за сантиметром траву для футбольного поля. Он же сколачивал из досок первые скамейки вокруг поля, на которых должны были разместиться первые болельщики клуба. Денег, чтобы закупить строительные материалы, у него не было, но он договорился с мэром города, который взялся за строительство офиса и раздевалок для команд. Денег город за это не взял, но и объекты остались на муниципальном балансе: эта тенденция сохранилась и по сей день – все объекты клуба, включая стадион, принадлежат городу, а ФК «Уэлс» является лишь арендатором. Такое положение вещей не смотрелось чем-то из ряда вон выходящим, ведь городок не мог даже отдалено претендовать на статус богатого, но чем дальше, тем больше в прессе появлялось статей, посвященных тренеру, который, по сути, ничем не владел в ФК "Уэлс".  Это, плюс отсутствие главных спонсоров на протяжении всего времени существования клуба, только подтверждает теорию воплощения тренером идей своего отца. Получается, что он никогда не планировал зарабатывать деньги на футболе, и не планировал какого-то будущего для своего клуба после достижения главной цели - победы в чемпионате Англии. Сейчас, когда о судьбе тренера ничего неизвестно, мы видим, как два его помощника ведут переговоры с городской администрацией о передаче клубной инфраструктуры в пользование ФК «Уэлс», как они судорожно привлекают спонсоров, но, насколько мне известно, мало кто откликается. Несколько миллиардеров обращались к тренеру даже не с предложением, а с просьбой – продать им клуб, при этом оставляя за тренером всю полноту власти, но безрезультатно. Тренер исчез, с ним исчез и клуб. Стоит признать, что повествование превратилось из истории клуба в историю одного человека, раз уж одно нельзя отделить от другого. Может быть, в этом и есть суть всего футбола в целом.  Об игровых видах спорта написано множество книг и статей, но отличие футбола в том, что о нем писать без привязки к лицам бесполезно и неинтересно: - он существует в отдельной реальности со своей внутренней кухней, за которой мы все успешно и наблюдаем. Где-то все решает тактика, где-то техника, где-то физические данные, но в футболе помимо прочего много чего решает человеческий фактор. Что можно сказать о самом ФК «Уэлс», кроме того, что этот клуб имеет странную особенность топтаться на месте в каждом футбольном дивизионе? Кроме того, что клуб систематически проигрывает любые кубковые соревнования, но не для того, чтобы сосредоточить силы на внутреннем чемпионате, а просто для того, чтобы не играть лишних матчей? Да и станет кто-нибудь уделять внимание такому клубу? Абсолютно точно, что нет. В Колодцах никогда не играли звезды мирового футбола, да и местного футбола тоже. Ни трансферов многомиллионных, ни именитого спонсора, ни даже именитых болельщиков - абсолютная информационная пустота. Но возьмем рекордсмена по продолжительности жизни – уже интересно. Люди до ста тридцати пяти лет не имеют свойства доживать, наш герой смог. Еще интереснее становится тогда, когда открываешь страничку в Википедии про этого человека и понимаешь, что там информации о его вне футбольной жизни нет вообще, кроме даты рождения. Тренер, складывается впечатление, родился сразу прямо в футбол, и возникает вполне резонный вопрос, кто кого в этой паре олицетворяет? Тренер пережил в футболе абсолютно все, начиная от вратарей, играющих в поле руками, и заканчивая превращением футбола из спорта в соревнование денежных мешков. И он же сделал ФК «Уэлс» имя, которого бы не было, если за время своего существования он сменил бы пару десятков различных тренеров. Если бы сегодня у кого-то возникла идея создать клуб и сделать из него чемпиона страны, то он смог бы это сделать всего лишь за несколько лет с привлечением определенного капитала, но тренер не мог пойти по такому пути. Его отец знал футбол только со стороны спортивной борьбы: - купленные титулы его бы не впечатлили. Здесь мы уже строим лишь свои догадки, которых тем больше, чем больше в нас помещается пива, выпитого на пороге исторического дома в городке Уэлс. Почему тренер так долго вел клуб к чемпионству, когда сделать это можно было и раньше, причем сделать с меньшим сопротивлением чем в две тысячи пятнадцатом году? История показывает, что в середине прошлого века чемпионами страны становились такие клубы, о которых мы сейчас и не вспоминаем. Сегодня в большинстве чемпионатов все более-менее предсказуемо: есть определенный набор команд, которые обязаны бороться за титулы по ряду причин. За одни болеют руководители страны, за другие руководители европейского футбола, третьих спонсируют миллиардеры, четвертых – государственные корпорации. Есть и некоторые другие причины, о которых можно рассказывать очень долго, но абсолютное большинство команд в наши дни в футболе присутствуют постольку поскольку. Руководствуясь исключительно спортивными принципами, сейчас выиграть титул в пятерке топовых чемпионатов практически нереально. И тут дело не только в том, что маленькие, но СПОРТИВНЫЕ команды задушат и уничтожат, просто практика показывает, что в таких командах не играют реально классные футболисты. Сейчас все знают себе цену, особенно это знание обострено у высококлассных футболистов, что привело к годовым зарплатам некоторых игроков, превышающим годовые бюджеты многих и многих средних клубов. С возможностью заполучить любого футболиста большие клубы получают возможность играть и красиво и результативно. А кто играет красиво и результативно, тот обязан бороться за титулы как у себя в стране, так и на международной арене. Тем самым сглаживается то самое неравенство в возможностях, которое определяет разницу в качестве игры. Болельщики больших клубов видят фееричную команду – их не заботят пути, которые привели к феерии, они довольствуются результатом, находясь на седьмом небе от счастья. Болельщики середняков отличаются тем, что им приходится именно верить в команду, т.к. истинная вера бывает вызвана лишь чем-нибудь нереальным. Они пытаются тыкать носом более счастливых болельщиков больших команд в то, что победы любимчиков последних не основаны на принципах спортивной борьбы, но в ответ получают: «Завидуйте молча». Но вернемся к ФК «Уэлс». Тренер привел их к победе в борьбе с «Челси», обоими «Манчестерами», «Арсеналом» и прочими «Ливерпулями». Все помнят, какими возможностями располагали английские гранды пять лет назад, тем удивительнее факт победы ФК «Уэлс» в чемпионате. История знает случаи, когда вне футбольные силы в определенный момент времени делают сиюминутный результат, без каких-либо претензий на его дальнейшее сохранение. В восточной Европе особенно любят баловаться такими вещами, но ничего не указывает на то, что в две тысячи пятнадцатом году в английской Премьер Лиге было именно так. Статус английского футбола уже достаточно давно поддерживается иностранными капиталами, владельцы которых определенно не стали бы подпускать к трофею престарелого антагониста, всю свою карьеру подвергавшего сомнению важность денег в спорте. Но если он выиграл золото благодаря своему бесконечному опыту и кристально честным спортивным принципам, то получается, что всю остальную карьеру он откровенно валял дурака, сознательно перенося дату победы как можно дальше. А может быть именно в две тысячи пятнадцатом он понял, что значимость денег в футболе достигла своего апогея, пропасть между спортом и вне футбольными силами грозила уйти в бесконечность, и его феноменальная победа на фоне всего этого будет представлена в самом выгодном свете. Выгодном не для него, а для того человека, который таскал его ребенком к школьному футбольному полю, где бегали мальчишки не подозревающие, что когда-то вместе с удовольствием от игры за нее еще можно будет получать и баснословные деньги. В начале двадцатого столетия в самом маленьком городском поселении островов прорезалась первая изумрудная трава, посаженная неумелыми руками двадцатилетнего парня. Он стоял на краю этой поляны и на глаз прикидывал размеры всходов. Его больше всего интересовало попадают ли эти размеры в рамки, рекомендованные футбольной ассоциацией. Он уже знал о дотошности футбольных чиновников и не желал препираться с ними, планируя с первого раза получить разрешение на проведение любительских футбольных матчей. Ворота и первый ряд трибун были готовы еще осенью, летом предстояло сделать раздевалки для игроков и огородить стадион. Парень лично сходил к родителям тех девятиклассников, которые в то время успешно выступали за школьную команду. Разговор был безапелляционным: ребятам предлагалось по окончании школы не поступать в высшие учебные заведения, а сформировать первую молодежную команду футбольного клуба ФК "Уэлс". Ему нечего было предложить родителям мальчиков в финансовом плане, т.к. денег у него не было, но он гарантировал каждому из них как минимум десятилетнюю игровую карьеру. Родители по сути были первым коренным населением Колодцев, которые здесь родились и не хотели никуда уезжать, но вот более молодое поколение не так охотно связывало свою судьбу с городком, в котором было всего два предприятия, пригодных для трудоустройства: - железнодорожное депо и швейная фабрика. Футбольный энтузиазм чуть ослаб, когда школьная команда в призах стала появляться постоянно, и городские болельщики, казалось бы, пресытились игрой. Тренер понимал, что одних уговоров мало, и он вновь отправился в Бристоль к тренерскому штабу местной команды. После длительных переговоров он вернулся с договоренностью, согласно которой резервная команда из Бристоля проводила трехнедельный тренировочный сбор в Колодцах. В первый год не получилось из-за отсутствия в городе условий для проживания, но к следующему лету гостиница была готова. Мэр города клюнул на возможность получения прибыли от гостиницы в будущем и невзрачное, но вполне функциональное строение было возведено недалеко от стадиона. За этот год стадион получил ограждение, и горожане перестали водить через поле по диагонали коров на выпас, оставляя после себя выразительную тропинку. Количество рядов трибун увеличилось до трех, вместимость достигла пятисот человек. Приезд резервной команды из Бристоля и ее ежедневные тренировки на городском стадионе прогнозируемо разбудили былую футбольную страсть горожан. Тренер устраивал спарринги школьной команды с резервом Бристоля, и вопрос с формированием юношеской команды ФК "Уэлс" был решен. В эту команду тренер набрал восемнадцать пятнадцати-шестнадцати летних парней, призванных заложить первый кирпич в фундамент нового британского футбольного клуба. Это были все те же восемнадцать игроков, которые на протяжении всей тренерской деятельности составляли основную команду. Ровно столько футболистов попадает в заявку на матч, ровно столько ему было и нужно. Он не считал достойными тех, кто не попадал в заявку, поэтому их просто не было в команде. Когда игроки получали травмы или дисквалификации, то замена им находилась в молодежной команде, где зачастую мариновались и классные опытные футболисты. Собранная команда участвовала на протяжении десяти лет в любительской лиге графства, иногда выступая и в любительских кубках, учрежденных неравнодушными спонсорами. Достигнув восемнадцатилетнего возраста, игроки начинали получать пособие в городской администрации: - оно компенсировало отсутствие заработка у ребят. Постепенно новорожденный клуб начали узнавать. Тренеру приходили предложения по организации и проведению товарищеских матчей, и он всегда соглашался на выездной вариант, т.к. все расходы покрывала принимающая сторона. Время шло, и сейчас мы не можем с уверенность сказать в двадцатых или тридцатых годах двадцатого столетия в невзрачном городишке на юго-западе островов создатель местной футбольной команды обрел неформальную власть. Может это произошло, когда умер учитель физкультуры или, когда на очередных выборах в отставку был отправлен бессменный мэр Колодцев, но вероятнее всего власть футбола над жителями города в лице молодого тренера проявила себя в полной мере с приходом на стадион зрителей со своими стульями. Пяти сотен мест уже явно было мало, хоть эта цифра и подразумевала половину жителей Колодцев. Домой к тренеру и его матери стали приходить горожане за различного рода советами. Мать спрашивали о житейских делах, тренера больше озадачивали риторическими вопросами о будущем футбола и смысле жизни. В команде сменилось первое поколение игроков, появились даже приезжие парни, которых можно считать своего рода легионерами команды, т.к. домой они уезжали только во время длительных перерывов между матчами. Перевалив тридцатилетний рубеж, тренер внезапно понял, что в его команде не может быть игроков старше этого возраста. Мы полагаем, тем самым он закрывался от прошлого, где на него зачастую футболисты смотрели свысока не только в физиологическом плане, но и ментально. Став старше любого из своих подопечных, тренер получил зачаток повода этими людьми управлять; а-ля с высоты своего возраста. Казалось бы, что в те же тридцать два года тренера в Колодцах могли выступать и тридцатилетние футболисты, но владелец клуба вероятно уже прикипел к своей собственной идее, поэтому такие игроки отправлялись в молодежную команду. Ветераны в молодежке - еще одна идея тренера, которая подкреплена той частичкой опыта, что успевала укорениться в зарождающихся навыках молодых игроков. На смену ветерану в основу приходил юниор из молодежки, или искался легионер в другом городе. Примечательно, что, приглашая в «колодцы» нового футболиста, тренер проговаривал с ним точную дату окончания его карьеры в качестве основного игрока команды. Два года после тридцати лет предлагалось отыграть в молодежной команде, а потом игрок покидал клуб. К началу Второй мировой войны база футбольного клуба ФК "Уэлс" имела полноценную функционирующую инфраструктуру. Клуб не засветился в крупных турнирах, но периодический приезд в городок футбольных команд со всей страны способствовал узнаваемости Колодцев. Город, о котором в недалеком прошлом не знало руководство страны, стали посещать туристы. Огромное количество природных ключей с чистейшей не загаженной цивилизацией водой привлекли к себе внимание крупных инвесторов. Где-то пылятся черно-белые фото, на которых тренер Колодцев расхаживает по технической зоне во время выездных матчей с огромным рекламным плакатом на груди и спине, приглашающем на оздоровительные туры в городок. Островные строители в спешном порядке арендовали (продавать землю мэр не хотел) участки земли под строительство небольших частных здравниц. Многие склонны считать поразительное долголетие тренера последствием ежедневного употребления целебных подземных вод Колодцев, но сам он в каком-то интервью сказал, что сроду эту колодезную мочу не пил и пить не будет. Противницей ключевой воды была и мать тренера, которая отлично помнила бесконечные сезоны проливных дождей, вымывающих покойников на местном кладбище из земли. Она считала, что местная почва насквозь пропитана умершими в Колодцах людьми. Мы не знаем, когда умерла мать тренера, т.к. всю войну она не показывала носа из дома, упрямо лелея свою гражданскую позицию. Но мы знаем, что лет через десять после окончания войны в Колодцах уже появились первые оздоровительные пансионаты, и поток туристов никак не реагировал на отношение матери тренера к местной воде. Быть может она к тому времени уже воссоединилась со своим мужем в другом мире. Факты говорят о том, что на городском кладбище нет могилы с именем матери тренера. Древняя старуха рассказывала нам, что в те времена работала в столовой на базе клуба. Да, тренер ежедневно уносил домой еду для больной матери, но вот когда он перестал это делать, хоть убейте - не помнит. Соседи тренера вспоминают, что в шестидесятых годах прошлого столетия где-то раз в месяц в окнах заваливающегося на бок домика еще появлялся свет. Включала ли его мать тренера или он сам, никто сказать не мог. Сейчас рядом с жилищем тренера уже нет тех строений, что были раньше - на их месте построены многоквартирные дома. Поселившиеся в них жители могут с полной уверенностью сказать, что в заброшенном здании, стоящем по соседству, никто не появлялся с начала восьмидесятых годов. Счастливый обладатель квартиры на третьем этаже с видом на крышу дома тренера в наши дни устраивает экскурсии для таких как мы - редких ценителей тренерской уникальности. Мы платим по пять фунтов за то, чтобы посмотреть на ту дыру, из-за которой погиб его отец. Да, до наших дней крыша дожила покрытой десятисантиметровым слоем земли, на котором благополучно растет мелкая трава и мох, но место протечки видно отчетливо. Смотря на нее, мы прикасаемся к прошлому, которое видело настоящий спорт, спрятанный сегодня за деньгами. Человек, что берет с нас по пять фунтов, совсем не спекулянт: он для всех нас несет круглосуточную вахту, ожидая возвращение старца домой. Весь город собрался на местном стадионе в день последнего тура чемпионата две тысячи пятнадцатого года. Да, этот матч ничего не решал – «колодцы» взяли титул в прошлом матче, оторвавшись от второго места на четыре очка, но именно в этот день команде должны были вручить заветный кубок. Люди шли непрерывным потоком вплоть до стартового свистка и с замиранием сердца смотрели в темный под трибунный тоннель, откуда обычно выходят команды, а, через минут десять после начала матча, традиционно выкатывают коляску с мирно спящим стариком. В тот день все шло как обычно, но коляска так и не появилась. Минуте на пятнадцатой мяч ушел на угловой, но судья не спешил давать свисток, он, как и весь стадион, как миллионы болельщиков у телеэкранов, ждал появления живой легенды. Коляски не было. Матч возобновили и закончили в каком-то полусонном состоянии без ярких моментов, с единственным голом Колодцев после спорного углового. Президент футбольной ассоциации страны вынес кубок, но капитан команды его не взял со словами, что триумфатор не он. Диктор по стадиону объявил, что тренер заболел и не сможет принять участие в церемонии: через полчаса стадион опустел. Говорят, что кубок простоял на поле несколько дней, а потом его унесли в кабинет тренера. Жители несколько дней толпились у ветхого домика тренера, но и там старика никто не видел. Помощник тренера позже признался, что старец вел себя в последний день перед заключительным матчем сезона очень странно. Он, как и прежде, ходил по коридорам клубной базы, стуча металлическими ножками табуретки, но не раскладывал записки своим футболистам, а собирал их. Ко дню последнего тура на базе клуба не осталось ни одной записки. Ни в столовой под столами, ни на задних стенках сливных бачков в туалетах, ни в комнате теоретических занятий: - нигде ни одной записки не было. Позже пытались вспомнить, видели ли старика в день матча вообще или он пропал еще ночью, но никто ничего толком сказать не мог. Уборщицы, что каждое утро убирались в кабинете тренера, который он превратил в свою жилую комнату, рассказывали, что кровать не была помятой. Да, он уже лет пять, а то и больше, ложился спать, не раздеваясь и не расправляя кровать. Только мятое покрывало говорило уборщицам о том, что старик спал предыдущую ночь в своей кровати. В то памятное утро кровать была идеально ровной - такой, какой ее каждый день делают умелые руки уборщиц. Завтрак ему принесли как обычно в восемь часов утра, но к еде никто не притрагивался. Кто-то даже умудрился усомниться в том, что тренер вообще когда-либо спал и ел в этом кабинете. Исчезновение тренера для обслуживающего персонала казалось прошло настолько обыденно, что начинаешь сомневаться, как один человек способен оставить такой след в футболе и не оставить его вообще в памяти людей, среди которых он жил. Спустя неделю повара заметили, что они продолжали готовить столько же еды, что и раньше и лишней порции не оставалось совсем. Был лишь один человек на базе клуба, который заметил исчезновение тренера. Ночной сторож, ежедневно включающий свет на базе клуба, рассказал, что в день финального матча были помещения, где освещение проработало всю ночь. Это были обычные подсобные помещения, где включенный свет никого не смущает, но последние лет двадцать или тридцать тренер заканчивал свой день с обхода всех клубных строений. Он методично щелкал выключателями, стараясь сэкономить любую копейку на электричестве. Понося на чем свет стоит всех и вся, он тратил более часа на то, чтобы сходить в под трибунные помещения стадиона и выключить свет во всех душевых, раздевалках и туалетах. Забредал в хозяйственные помещения столовой и подгонял припозднившихся поваров и уборщиц, погружая столовую во мрак. В сторожке на проходной он разрешал оставить включенной только настольную лампу. На возражения службы охраны он притащил откуда-то целую коробку различных оплавленных свечей, которые тоже можно использовать при обходе территории. Он даже требовал отключать компьютеры, но ночной персонал просто тушили экраны мониторов - для старика это было равносильно выключению техники. Тренер уходил, и мониторы включались снова. В день финала свет остался гореть там, где его привычно не выключил персонал. Старец не делал вечернего обхода. Его исчезновение уже пять лет остается загадкой. Еще большей загадкой для нас остается тот факт, что полиция не ведет расследования. Родственников тренера, которые могли бы заявить об исчезновении, не было и не будет. В социальных службах он нигде не был зарегистрирован. Удалось отыскать его паспорт, который он так и не забрал в паспортном столе, но это мало помогло. К паспорту, в котором на месте даты рождения владельца оставлено пустое место, все отнеслись со снисходительной иронией. В церковной книге собора города Уэлс нашлось место отцу тренера, следующим был записан сын без указания имени. Датой рождения указан просто конец девятнадцатого века. Стали вспоминать того священника, что служил при соборе в конце девятнадцатого столетия, и поняли, что ничего другого он написать не мог. Ведь именно он, когда прибыл молодым священнослужителем из столицы в Уэлс, заставлял жителей городка сначала есть родную землю, и только после этого отпускал грехи. Тогда жители городка разделились на два лагеря. Одни считали священника сумасшедшим, другие святым. Человеком, который общался с тренером последним по официальной версии, был его помощник: - вместе они после тактических занятий обсуждали предстоящий матч. Помощник уехал домой, а старик остался в своем кабинете, превратившись в призрака. Сегодня нас бесит то безразличие, с каким отнеслись к исчезновению тренера большинство жителей островов, да и всего футбольного мира. Уже в следующем сезоне титул снова разыграли американские, арабские и русские деньги. Футбол вернулся к своему привычному состоянию, когда сильные и богатые вверху, слабые и бедные внизу. Быть может, все просто заставили себя забыть престарелого выскочку просто потому, что привычный современный футбол им ближе и понятней? Мы не понимаем, как может подняться рука у человека, стереть память о тренере, пропустившего через себя за свою бесконечную жизнь весь футбол во всех его мысленных и абсолютно невероятных аспектах. Все, что мы сегодня видим на стадионе или экране телевизора, когда-то уже было. Ведь был тот самый матч, в котором игроки "Колодцев" получили в общей сложности восемь красных карточек. Тогда матч не прервали, но позже решили останавливать игру при достижении в одной из команд минимального числа футболистов. Также была игра, когда после спорного пенальти тренер увел свою команду с поля и судья матча абсолютно не знал, что делать. В те времена еще не было технических поражений, и делегаты матча битый час уговаривали тренерский штаб "Колодцев" продолжить игру. Было время, когда тренер отказывался ездить на выездные матчи, ссылаясь на отсутствие денег на бензин для клубного автобуса. Не пешком же отправлять футболистов с юга на север острова. Возразить на это было нечего. У каждого из нас в коллекции имеется несколько записей матчей с участием Колодцев. Их наберется не более десятка, ведь игры с участием новичка Премьер лиги показывали редко: - лишь в тех случаях, когда рейтинг мог обеспечить более именитый соперник. Пересматриваем сумасшедшие матчи «Манчестер Юнайтед»-«Уэлс», «Челси»-«Уэлс», «Ливерпуль»-«Уэлс». Провинциалы не взяли в этих спаррингах очков, но и просто грандам не было. Своих прямых конкурентов в борьбе за золото «колодцы» обыграть не смогли ни разу, если не считать конкурентом Тоттенхэм. Но в футболе редко так случается, что титулы разыгрываются в очной борьбе. Старик говорил, что очки надо брать там, где их брать можно, но нужно это делать в обязательном порядке без каких-либо исключений. Он выиграл двадцать восемь матчей и с восьмидесятью четырьмя очками занял первое место. Оставшиеся десять матчей он проиграл первой пятерке команд островного первенства. Казалось бы, что мешало тому же Арсеналу взять титул, раз они обыграли Колодцев в обеих встречах? Помешало, как обычно, золотое правило британского футбола, которое не допускает потери концентрации вне зависимости от статуса соперника. Гранды традиционно недосчитались очков с середняками да и с явными аутсайдерами тоже. Не даром футбольная мудрость гласит, что титулы выигрываются в матчах с аутсайдерами. Сегодня в Колодцах есть футбольная база с провинциальным, но вполне соответствующим современным стандартам, стадионом и всей необходимой инфраструктурой. Нет лишь тех, кому все это было бы дорого или нужно. Все эти строения и сооружения бесполезны, когда они никому не нужны. После расформирования местного футбольного клуба весь персонал, верой и правдой работавший долгие годы бок о бок с легендарным тренером, растворился в воздухе вместе со своим бывшим начальником. Нет тех, кого можно встретить случайно на улице и сказать, да Вы же тот самый помощник тренера или Вы тот самый тренер по физподготовке Колодцев. Не потому, что они ничего не сделали полезного для команды, а потому, что никому уже не нужны сам ФК «Уэлс». Никому не нужны такие чемпионы. Их помнят в год чемпионства, а на следующий уже забывают. Малоизвестные чемпионы с армией поклонников не достигающей по своей численности и ста тысяч человек не могут обеспечить того информационного контента, который потом скармливается электорату. И этот контент подкреплен огромным оборотом денег, ради которых современный футбол и существует. Что такое население самого маленького города островов по сравнению с многомилионной армией поклонников футбола? Капля в море. С развитием современных цифровых технологий даже в самом отдаленном уголке не то, что островов, но и всего мира, можно болеть за любой футбольный коллектив планеты. С выбором футбольных симпатий молодежи помогают определиться профессионалы сферы масс-медиа, ведя собственную борьбу между собой за своего болельщика. Если за условный Брайтон так и будут всегда продолжать болеть только в родном городе, то оба манчестерских гранда уже давно запустили свои информационные щупальца далеко за пределы не только города или страны, но и континента. Сегодня жителям Колодцев нечего жаловаться: - местный спортивный магазин своим ассортиментом отражает их пристрастия. Формы Барселоны и Реала, Милана и Ювентуса, Баварии и Боруссии Дортмунд, Аякса и ПСВ, ПСЖ и Марселя, не говоря уже о больших клубах островов. Когда мы пытались заговорить со старожилами Колодцев об их гордости, о их предмете более чем векового поклонения, они уклончиво отвечали, что сейчас на стадионе удобно пасти коров с пригородной фермы, т.к. трава там по-прежнему на самом высочайшем уровне. И от этого становится очень и очень грустно. Более ста лет человек стоял у руля единственного в его карьере клуба, шел к своей цели, которую наметил еще будучи школьником, но не оставил следа в истории. Делай он это все ради денег, прими предложения известнейших спонсоров, создай на эти деньги мощнейший пиар отдел, раскрути клуб в масс-медиа, сделай его интересным для больших футболистов, засветись с ними в еврокубках, поставь завоевание трофеев на поток: - сделай гранда мирового футбола. Все предпосылки для этого были, и важнейшая из них - собственная история. Да, сегодня модно лепить из говна конфеты в виде футбольных клубов, которые из грязи в князи попадают за счет вливания безумных денег. На эти проекты очень легко ведется молодежь, у которой в шкале ценностей бабло на первом месте. И любых успехов в жизни они готовы не добиваться потом и кровью, а приобретать в бутике по безлимитным картам. Вот они не увидят ничего зазорного в том, чтобы какой-нибудь футбольный клуб наряду с крутейшими стадионами, дорогущими футболистами, собственными арбитрами, приобрел бы себе еще и историю до кучи. Эту историю можно скормить лишь молодежи, но на это и расчет - старая гвардия, знающая футбол еще до денежных времен, отличающая историю от пропаганды, постепенно отомрет, останется золотая молодежь. И болеть совсем скоро будут за несколько топ-клубов, остальные канут в Лету вместе со своей пусть и богатой историей. Жители Колодцев сегодня вновь болеют за команду из Бристоля, она им ближе всего по географическому расположению. Родители уже не спешат отдавать мальчишек в возрасте восьми или девяти лет в школьную секцию футбола, они не верят, что у подобного начинания есть будущее, хотя эта самая школа  аж с конца девятнадцатого века готовила молодых многократных победителей и призеров турнира школьных команд графства. Сложно поверить, что все это было нужно только одному человеку, продолжающему одиноко наблюдать с доски почета за стремительной гибелью дела всей его жизни. Пройдет еще несколько лет, и к информации о ФК "Уэлс" начнут относиться как к былинам, народным сказаниям, а то и ненаучной фантастике. У горстки энтузиастов, продолжающих любить футбол как спорт, останутся несколько газетных вырезок с таблицей АПЛ, где в конце сезона пятнадцатого-шестнадцатого годов на первом месте стоит команда, о которой вспомнят лишь то, как она уже в сезоне шестнадцатого-семнадцатого годов вылетела с двадцатого места в Чемпионшип, предварительно проиграв в  группе Лиги Чемпионов все шесть матчей с разницей мячей минус восемнадцать. Но в Чемпионшипе Колодцам не удалось сыграть ни одного матча: - в июне шестнадцатого года администрация городка сообщила о расформировании клуба по причине банкротства. Вряд ли мы еще хоть раз соберемся посетить этот потерявшийся на полях британских островов город, из которого все чаще предпочитают сбежать жители в более крупные города. Рост населения, как и самих Колодцев остановился на отметке в одиннадцать тысяч. На базе футбольного клуба теперь располагаются конюшни, мэр городка задумывается о постройке ипподрома. Мы видели собственными глазами постановление, согласно которому через несколько месяцев будет снесен домик тренера, если он не вернется раньше, а ему, видимо, и неоткуда возвращаться. Он застрял во времени на том самом моменте, когда его обещание, данное погибшему отцу, было исполнено. Да, его сегодня помнят лишь немногие, но зато он прожил свою жизнь, ни разу не оглянувшись на мнение окружающих, не подправляя свои действия в соответствии с какими-то моральными или этическими нормами, принятыми в обществе.  У его жизни был смысл, который начинался в его отце и замыкался на нем самом. Мы думали над тем, чтобы устроить акцию протеста и не дать бульдозерам снести дои тренера, и у нас есть еще немного времени, чтобы это обдумать, но склоняемся все таки к мысли о том, что самому тренеру уже все равно. Если он до сегодняшнего дня так и не может умереть, то правильнее позволить этот дом снести, ведь легенда Колодцев о тренере гласит, что и дом и тренер существуют неразрывно в тесной взаимосвязи. И мы совсем не уверены, что тренер сам не желает умереть, исчерпав свою жизнь до самого дна. Страшно лишь за то, чтобы не пришлось вместе со смертью тренера ставить крест на самом понятии футбола - его заменит столь популярное ныне футбольное шоу. Главное - нарисовать на руке два крестика в напоминание о дне, на который запланирован снос, и о том, что перед сносом неплохо бы проверить чердак, вдруг, чем черт не шутит, патриарх мирового футбола по сей день лежит на своей кровати подставив лицо под капли дождевой воды, просачивающейся сквозь дырку в крыше. Так он может вспоминать отца.

=И. Югов= 2019 год.

«Некоторые говорят, что футбол — это вопрос жизни и смерти. Меня удручает такой подход. Уверяю, что футбол гораздо важнее!».
=Билл Шенкли=

В ту душную, пахнущую свежей, липкой, недавно родившейся листвой, субботу мы не отдавали себе отчета в том, что закончилась целая эпоха в истории командной игры, ставшей образом жизни многих и многих миллионов человек - футбола. На одном из столичных стадионов, до отказа заполненном болельщиками, мы наблюдали за триумфом человека, победившего само время. Кто-то пытался вспомнить, как же зовут этого самого древнего из живущих старцев, спящего в кресле-каталке у скамейки запасных в то время, как его команда в предпоследнем туре добывала титул чемпиона страны, но никто с полной уверенностью имени назвать не мог. Не мог этого сделать и самый пожилой из присутствующих на стадионе зрителей, неустанно жующий жвачку на протяжении всего матча и знающий весь футбол наперед. Он и оказался в столице в этот майский день только потому, что не сомневался - победа будет за патриархом мирового футбола, но имя самого патриарха тоже не помнил. Он помнил только то, что, когда он родился более семидесяти лет назад в небольшом городке на севере острова, сегодняшний триумфатор уже был пожилым человеком, и его воспринимали как нечто, без чего футбол существовать не может, ведь его тренерская карьера уже тогда насчитывала более двадцати пяти лет только на профессиональном уровне. Тренером же любителем он стал еще раньше - не менее века назад, поэтому его детские годы вообще скрыты от нас безвозвратно ушедшим временем. Считают, что этот старец в инвалидном кресле появился на свет тогда, когда мир еще был молодым и позволял себе за неделю сменить на островах все четыре времени года. Если в понедельник жители городка не могли выйти из домов из-за завалившего все и вся снега, то к среде по улицам приходилось передвигаться на деревянных, пропитанных смолой, лодках, а в выходные уже можно было загорать под палящим солнцем, одуревая от вязкой духоты, в гамаках, подвешенных на задних верандах. Первые годы его жизни окутаны плотной завесой тайны, которую не развеяли ни он сам, ни кто-либо еще другой - мы все жили и живем догадками, веря и не веря в легенды, преследующие всю профессиональную деятельность патриарха мирового футбола. Национальные спортивные издания подкармливают нас притчами из жизни старика, но делают это настолько часто и местами невпопад, что определить где ложь намазана на правду, а где - наоборот, не представляется возможным. Мы не знаем сколько ему было лет в тот день, когда он даже не проснулся в момент решающего гола его команды, гола, который принес титул чемпиона в самый маленький город страны. Не знаем, как его зовут и куда он пропал перед последним туром внутреннего первенства страны по футболу. А ведь прошло уже пять лет, и никто ничего как будто знать не хочет, кроме ценителей футбола как спорта, а не как шоу. Возможно, это как раз тот случай, когда никто не желает правды и не боится лжи, тем более правда и ложь – это одна реальность, на которую каждый смотрит под своим углом, а газетчики всегда смотрят под всеми углами одновременно. Многие пытались, да и пытаются сделать себе имя, изложив, по их мнению, правдивую историю жизни величайшего тренера в истории футбола, но все они лгут в обязательном порядке. Мы все знаем только одно: тренер создал свой клуб настолько давно и в настолько маленьком городке, что даже эти факты принять за абсолютную истину уже крайне тяжело. Точкой начала исследования жизни тренера можно считать день последнего тура того уникального сезона, когда команде патриарха должны были вручить кубок чемпиона страны в родном городе на родном стадионе, но его никто не мог найти. Не могут его найти и до сих пор, что навязчиво заставляет нас сомневаться в том, существовал ли он на самом деле. У нас на островах футбол не просто спорт номер один: - футбол - это отдельная жизнь каждого человека, причем такая, которую многие проживают с большим размахом, чем обычную повседневную. Мы создали футбол, но не знаем, когда именно, а весь остальной мир принимает этот факт с охотой и готовностью. Многие считают, что игру придумал сам тренер, но официальная версия его детства говорит о том, что его отец уже был преданным поклонником футбола задолго до рождения самого тренера. Тот факт, что ни одно издательство еще не взялось за публикацию хоть одного из бесконечности жизнеописаний этого без преувеличения уникального человека, может говорить сам за себя: - в его истории определенно больше вопросов, чем ответов. И мы считаем, что он на самом деле и не спал у скамейки запасных, укутанный в теплый шерстяной плед, во время решающего матча, он просто старался скрыть от окружающих гримасу адской боли, тисками сдавливающей его дряхлое старческое тело, и только полудрема могла ее как-то заглушить. Равно как он не спал на встречах с журналистами, на тактических занятиях, принимая на своей базе чиновников футбольного союза. Да, мы, как и многие другие, не можем претендовать на абсолютную правду, но именно "наш тренер" смог бы добиться этого невероятного триумфа. В последние лет десять жизни он никак не мог вспомнить ту вину, за которую ему ниспослано наказание в виде жуткой боли разваливающегося на части организма, а спросить было не у кого. Последний человек, знающий о тренере абсолютно все, включая все тайные закоулки загадочной души - его мать, которая умерла еще в прошлом веке, может даже пятьдесят лет назад, а то и больше - всю свою бесконечную жизнь прожившая в нашем маленьком поселении, получившем статус города совершенно случайно. Тренер рассказывал ей все о своем клубе, а она даже ни разу не посетила ни одного матча с участием команды сына, "Глупости этот ваш футбол. Этот спорт нашему городу не подходит и тебе не подходит. Послушай свою старую мать - брось это занятие: оно тебя в могилу сведет раньше времени". Но о каком времени говорила мать тренера? Не о том ли, что беспощадно выкинуло болезненного старца из своего течения, даже не позволяя этому жалкому существу спокойно умереть? Чем нужно обидеть природу, чтобы лишиться такой привилегии? А он, привыкший слушаться свою родительницу во всем, в глубине души знал, что покончит с футболом, когда футбол покончит с главной целью в его жизни. Тренер исчез еще до начала тридцать восьмого тура, даже не подержав в руках заветный кубок, ради которого он начинал свой путь в футболе еще в позапрошлом веке. Сегодня сложно сказать, жив ли еще патриарх мирового футбола или нет, да он и сам, наверное, этого не знает: в последнее десятилетие, а то и больше, он уже мало походил на живого человека. Передвигался старец исключительно в кресле-каталке или с помощью специальной высокой табуретки, переставляя ее перед собой, оставляя после себя стук металлических ножек по бетонному полу на базе команды или в под трибунном помещении стадиона. Персонал клуба, не желая встречаться со своим руководителем, ориентировались по стуку табуретки о пол и не попадались ему на глаза. А он ходил по пустым коридорам, не понимая, куда же все подевались. И вот этот мистический стук металла о бетон оборвался, вынудив персонал футбольного клуба в день последнего матча чемпионата носиться по базе команды в поисках тренера. Чемпионство, вошедшее в историю нашего футбола, случилось пять лет назад, после этого о судьбе тренера ничего неизвестно, но мы не перестаем верить в его бессмертие, в которое он сам заставил нас поверить, когда превратился в дряхлого старика и застыл в этом образе, казалось бы, навеки. Куда подевался тренер, который за свою бесконечную жизнь ни разу не выезжал за пределы страны - загадка, но, если бы он находился где-нибудь на островах, все бы непременно об этом уже знали. Его дом в центре маленького городка язык не поворачивался назвать жилым еще с середины прошлого века - с момента смерти матери тренера, и по сей день, он остается ветхим, уставшим и заброшенным, во многом походя на своего престарелого хозяина. Этот дом построил дед тренера, когда пришел в городок вместе с очередной волной переселенцев, стремившихся покорить юг острова. Случилось это в те времена, когда остров был обитаем лишь в прибрежных своих зонах, а удаленные от моря дикие поля, холмы и леса были во власти первозданной природы. Дед тренера, будучи молодым и сильным мужчиной, не стал связывать свою жизнь с портовым городом, воняющим протухшей рыбой, и отправился вместе с бригадой железнодорожных строителей вглубь страны - туда, где метр за метром прокладывались рельсы, несущие цивилизацию в дикие земли. Руководство строительных компаний находилось в крайнем недоумении от того, что их подчиненные по окончании сроков выполнения работ не возвращались в родные портовые города, а терялись где-то в дебрях диких земель. Этот факт распалил воображение деда, который отправился в рабочую командировку собрав столько пожитков, сколько мог унести: - он уходил в один конец. Очередная волна строителей бодро шагала там, где ранее продирались сквозь глушь лесов, осушали метровой глубины болота, ровняли невысокие холмы, прокладывая не более десяти метров железнодорожного полотна в день первооткрыватели. Именно они после ста километров дороги перестав получать указания от правительства, и поняв, что трудились напрасно, отошли на несколько сотен метров в сторону и стали обустраивать жилища, т.к. вернуться обратно, не выполнив задание полностью, было преступлением. Несколько лет спустя к уже сформировавшемуся поселению железнодорожников, вышла вторая волна строителей, которая параллельно вела свою ветку дороги, образовав тем самым первый в стране путь, позволяющий ехать в обе стороны сразу. Эта же волна принесла с собой деду тренера жену, а самому тренеру - бабку. Дорогу уже никто не строил: - все занимались обустройством собственного хозяйства, а, когда население достигло полтысячи человек, был избран первый мэр, определивший вектор развития поселения, который обязан был в обозримом будущем стать городом. Денег в те времена в молодом поселении не было, поэтому все жили бартером: кто-то разводил птицу, другие домашний скот, третьи сеяли культуру, а были и те, кто снабжал односельчан хорошей водой. Местность вокруг была буквальна утыкана родниками чистейшей пресной воды, и это в будущем помогло поселению стать хоть и не большим, но городом. Южане со своими рельсами пошли навстречу, когда, спустя десятилетия, так и не дождались соплеменников, идущих с севера: - они пришли со своими двумя ветками железнодорожного полотна и обосновались на другой стороне от путей. Таким образом на заре времен где-то на полпути от столицы острова до его юго-западной оконечности, образовался молодой, но уверенно растущий на плодородной почве городок. Власти острова ничего не знали о существовании поселения, но местные жители уже успели придумать даже название – Уэлс (Well в переводе с английского – колодец), которое отлично комментировало построенные над родниками в несчетном количестве сооружения для добычи воды. В те короткие промежутки, когда природа позволяла поселенцам работать, жители двух частей городка соревновались в изощренности укладывания железной дороги, создав тем самым и круговое движение, и тупики и стрелочные переводы с одной ветки на другую. В итоге получилась многофункциональная железнодорожная развязка, о которой уже не стыдно было доложить и в столицу. В последствии развязка позволила собрать в этот клубок пути, связывающие практически все стратегически важные поселения острова между собой. Рост городка, благодаря новым переселенцам, прекратился, когда столица по достоинству оценила проделанную работу, и бросила свои строительные силы на железнодорожное сообщение между западом и востоком острова. Дальнейший рост численности населения был возможен лишь усилиями, уже живущих в нем людей. Дед с бабкой тренера тоже были вовлечены в этот процесс, и на свет появился отец тренера: маленький великан под стать своим рослым родителям, да и вообще всем переселенцам первых волн, которых закалили суровые условия жизни в глуши центральной части острова. На уроках истории родного острова нам рассказывали о тех временах, используя исключительно превосходные формы. Если начинался дождь, то он не был тем дождем, к которому мы все сейчас привыкли: - небо буквально обрушивалось на землю, изливая воду из себя не отдельными каплями, а сплошной стеной, и тогда поселение становилось прибрежным. Вокруг холмов, на которых расположились хижины переселенцев, плескалась довольно глубокая и широкая вода. В наше время таких дождей уже не бывает, но и по сей день во многих дворах Колодцев стоят старые деревянные лодки без уключин, управляемые исключительно шестами, и не видевшие большую воду уже более ста лет. На этих лодках переселенцы отправлялись по своим делам в периоды Великих дождей. На смену дождям могли прийти как мороз, так и жара, и не понятно, какая погода была милее жителям первобытных Колодцев. Мороз заставлял сжигать в печах все, что было деревянного в домах, включая мебель, межкомнатные двери и даже вешалки, а зной порождал полчища москитов и болотных гадов, которые выползали к поселению из высыхающих водоемов. Старожилы рассказывали, что в один год солнце нагрело воду настолько, что ветер не успевал развеивать образующийся пар. В результате водяные пары создали невероятную взвесь плотную настолько, что предметы весом легче трех килограммов можно было оставлять висеть прямо в воздухе, и они не падали. В такую жару на улицу старались не выходить вообще, а если заставляла нужда - выходили в специальных защитных сетках, защищающих от нескончаемых роев мошкары и комаров. Справиться со всеми этими напастями мог только настоящий ветер, который легко бы дал фору любому урагану современности. Он уносил с собой не только влагу, жару или мошкару, но вырывал с корнем вековые деревья и переставлял местами дома в поселении, что приводило нередко к конфузам, когда человек утром уходил из своего дома, а вечером возвращался на то же самое место, но уже в чужой. После таких катаклизмов наступала пора затишья и спокойствия. Все эти нечеловеческие условия жизни вынуждали жителей Колодцев строить дома таким образом, чтобы они могли противостоять любой непогоде. Высотой не более двух этажей с огромными по площади фундаментами дома в поселении легко перенесли бы ядерный взрыв и наводнение, и ледниковый период. Дом тренера был построен одноэтажным с возможностью оборудовать чердак под жилое помещение, что и сделал отец тренера, когда вырос в работящего, пышущего здоровьем юношу. Сегодня этот дом пустует: никто в него не входит, никто из него не выходит, краска на стенах практически вся облупилась, а та, что осталась, не дает ответа, какого же цвета были стены изначально. Соседи говорят, что в последние несколько лет видели тренера только по телевизору в репортажах с матчей чемпионата страны. По ночам в окнах вот уже несколько лет не включался свет, почтовый ящик забит старыми газетами, тропинка к дому заросла травой, а это говорит только об одном: - еще, будучи руководителем футбольного клуба, тренер перестал приходить домой, либо делал это скрытно, чтобы никто не увидел. Хотя от кого ему было скрываться? На него и так мало кто обращал внимание, когда он полупрозрачной тенью человека двигался по улицам города, неизменно тарахтя своей табуреткой. Кривая спина все ниже склоняла голову старика к земле, со стороны он казался ребенком, но искалеченным жизнью и очень старым. Видимо и сама смерть уже не могла его заметить, настолько неприметным он был. Возможно, она не один раз обивала пороги этого приюта неоправданно задержавшейся жизни, пытаясь намекнуть старику, что ему уже давно пора, но не достучалась. По логике жизни, тренер, в лучшем случае, должен был умереть еще лет пятьдесят назад (а то и раньше), но этого не случалось, как если бы в игре в кошки мышки со смертью старик каждый раз оказывался хитрее. Представители Книги рекордов Гиннеса сбилась с ног, пытаясь зафиксировать его четырнадцатый десяток лет, но безуспешно: когда к нему на базу пришли за рекордом люди, он так и не смог найти хоть какой-нибудь документ, подтверждающий его возраст. Да и что можно было ждать от старика, пишущего на стенах бесконечных коридоров футбольной базы памятки самому себе.  Были случаи, когда футболисты узнавали о своем участии в предстоящем матче со стен в столовой или даже туалета прямо над писсуаром. Случай с книгой рекордов отражает полную картину отрешенности тренера от реального мира: казалось бы, уникальный в своем роде человек, а информации о нем на один газетный разворот, и больше никто ничего о нем не знает. Да, различные интервью случались, но они случались так же редко, как зимняя гроза, внося больше вопросов, чем давая ответов. Королева лично хотела вручить ему подарок в ознаменование сотой годовщины его тренерской карьеры, но он просто не приехал в столицу на церемонию награждения. Это случилось в самом начале нынешнего века, ни до, ни после подобных казусов на островах еще не случалось. Подарок тренеру – памятник старости в виде смоделированного пожилого Элвиса Пресли, стоящего с футбольным мячом подмышкой – перешел в музей футбольной славы, так и не найдя своего героя. Старика потом спрашивали, как можно с таким неуважением относиться к королеве своей страны? «В тот день я был занят», - отвечал он. «Но вам же высылали приглашение на церемониальное награждение!» - в голос кричали журналисты. «И что на это приглашение ответил я?» - уходя, спрашивал старик. А не ответил он ничего. Предполагали, что он даже не видел этого приглашения, т.к. курьерская служба, уже после инцидента, призналась, что государственная бумага была оставлена соседям, согласившимся передать ее тренеру. По словам последних, они несколько раз пытались достучаться до старика, но безрезультатно, поэтому и оставили приглашение в переполненном почтовом ящике. Видимо так оно и сгинуло среди ненужных журналов, которые тренер никогда не выписывал, но издательства присылали ему их бесплатно. Несколько раз директор музея футбольной славы предлагал старику забрать памятный подарок себе, но так и не случилось: тренер понимающе кивал в ответ на предложение головой, но забывал о нем сразу же, как только заканчивался разговор. Тренер всю жизнь прожил в том же доме, где еще в позапрошлом столетии появился на свет. Ни одна постройка в городе не сохранила свой облик таким, каким он был двести лет назад, а дом тренера как будто решил превзойти своего хозяина в возрасте. Он взрослел, матерел и старился вместе со своим владельцем. Мы иногда собираемся вместе, чтобы съездить в Уэлс и проникнуться духом футбола, походить по заброшенной футбольной базе, позаглядывать в окна одинокого и мрачного дома тренера. Помимо этих достопримечательностей в городе есть еще готический собор, построенный чуть позднее, чем дом тренера, первым священником, прибывшем в поселение. К собору периодически тоже съезжаются паломники, только они, кардинально отличаются от нашей пестрой толпы: - к собору опрятно прибывают на комфортабельных автобусах белесые от седины пенсионеры (уставшие ранее от деятельной жизни, а сейчас уже и от безделья). К дому тренера все чаще и обильнее наведываются в большинстве своем бритоголовые молодые люди, выставляющие напоказ пивные животы и икры волосатых ног. Местные жители (а ведь среди них есть такие, которые его ни разу и не видели, а теперь уже, наверное, и не увидят), которых разбирает любопытство, куда же пропал тренер, всерьез считают, что дом должен развалиться полностью в день его смерти. По сей день дом еще стоит, а, значит, старик еще где-то живет. Сам же городок вокруг дома (дом тренера для города волею случая чем-то напоминает Мадрид для Испании – находится в географическом центре) изменился очень заметно. В конце позапрошлого века в нем проживало около полутора тысяч человек, комфортно размещавшихся в одноэтажных деревянных домиках на одну семью. К моменту исчезновения тренера жителей насчитывалось чуть больше пяти тысяч. Этот прирост городок разместил не вширь, а в высоту – появились многоквартирные (на две, три, а то и четыре семьи) дома наряду с частным сектором. Говорят, что уже в последние годы своей карьеры тренер несколько раз заблудился в родном городе, не узнавая его новых очертаний, когда совершал становящиеся все более редкими и непродолжительными приходы домой. Кто-то из соседей тренера вспомнил, что хоть и крайне редко, но почтовый ящик кем-то опустошался. Видимо, так приглашение от Королевы, о котором абсолютное большинство островитян всю жизнь мечтает, оказалось выброшенным наряду с различными печатными изданиями в помойную яму и сгнило в зловонном соседстве с картофельными очистками, кожурой от помидоров и собачьими испражнениями. Соседи божились, что каждый день в течение месяца пытались достучаться до старика, но тот их заверения парировал: - в то время он постоянно был дома и мог просто не услышать стука в дверь. Однажды он, устав от таких воспоминаний, обвинил тех самых соседей, что остался без королевского подарка только из-за неумения кое-кого постучать сильнее. Кроме него в доме некому было получить приглашение, т.к. там не то, что никто не жил, там никто даже не был в гостях с момента смерти матери: - других родственников кроме нее у него не было. Он не был женат, у него нет детей, а предки уже давно все умерли. То ли с его слов, то ли по чьим-то догадкам, есть мнение, что за свою жизнь тренер сумел полюбить всего двух человек, причем полюбить настолько сильно, что ни на кого другого подобных чувств у него просто не хватило. «Все, мать, нет больше любви, кончилась она и больше не появится. Любовь может держать в заложниках похлеще матерых террористов, ведь от нее даже спасти некому» - сказал он матери, когда она намекнула сыну, что пора бы уже жениться, что нельзя жить только ради себя самого, нужно еще и кого-то любить. Она не столько хотела самой свадьбы сына, как появления внуков, о которых всю жизнь мечтала. Внуки были призваны возродить в ней материнские чувства, которые успели угаснуть внутри нее вместе со старением сына, ставшем еще при жизни старше собственной матери. Он не родил детей, чтобы их любить, он даже не родил в себе любовь к женщине, чтобы эти дети смогли появиться на свет. Потеря первого, из двух любимых им людей, состоялась, когда он еще не был даже школьником – умер его отец. Мать хоть и с неохотой, но рассказывала, что мальчик, как только перестал зависеть от груди матери, практически не замечал ее существования: - он старался проводить с отцом столько времени, сколько было возможно. Объяснения подобной привязанности так никто и не нашел, ведь закончилась она довольно быстро вместе со смертью отца. К тому моменту дед с бабкой тренера уехали из Колодцев доживать свой век в столицу, о смерти сына они скорее всего так и не узнали, т.к. с супругой сына контакта не поддерживали из-за сложных с ней отношений. Избранница сына сразу им не понравилась, ведь она не была из тех, кто прошел вместе с переселенцами через все тяготы и лишения, сопровождавшие рождение нового города, она приехала с юга острова на одном из первых поездов, соединивших север и юг страны. Обычно эти поезда в Колодцах даже не останавливались, но судьба распорядилась так, что размытое дождем дорожное полотно не позволило составу проехать дальше и на перрон сошли несколько человек, среди которых была и мать тренера. Предельно простая на тот момент девушка все же сумела быстро оценить ситуацию и понять, что ее умение хорошо шить очень даже может пригодиться в стремительно развивающимся городке. Она решила остаться и впоследствии стояла у истоков строительства ткацкой фабрики в Колодцах. Оставшись вдвоем с сыном, она работала на этой самой фабрике по две смены подряд, но не для того, чтобы заработать денег, а - чтобы не смотреть в глаза сыну, который, казалось, не до конца понимал в свои шесть лет случившегося. Так получилось, что с раннего детства вся жизненная энергия тренера тратилась только на футбол: - вакантное место отца в душе так никто и не занял, да у него элементарно не было даже домашних животных, которых можно любить хоть как-то. Конечно, он безумно любил свою мать, но его чувства к отцу были чем-то большим, чем-то таким, что может возникнуть лишь раз в жизни, заслонив собой все остальное, перекрыв все рецепторы, отвечающие за связь с окружающим миром, заставляя забывать даже о себе самом. Он сделал из отца кумира, идеализируя каждую мельчайшую часть его образа, хотя мать тренера, вспоминая своего мужа, ничего особенного вспомнить и не могла. Всю бесконечность оставшейся жизни тренер воплощал мечту отца, который ждал с терпением маркесовского полковника, когда же в родном городе появится свой собственный футбольный клуб, на игры которого можно ходить с друзьями, за который можно переживать, ради побед которого стоило бы продолжать жить. Набрать футбольный коллектив из жителей Колодцев, где в те времена население чуть перевалило за тысячу человек, среди которых половина играть не может по причине возраста, еще половина от оставшейся части – женщины, а из двухсот пятидесяти мужчин треть не достигла десятилетнего возраста – очень сложно, а за решение сложных задач берутся не все и не каждый день. Зато во дворе единственной в городке школы было футбольное поле стандартных размеров без трибун, без разметки, без сеток на покосившихся воротах, с газоном, который слева начинался на одном фермерском поле и продолжался на другом справа. Отец часто брал с собой маленького сына, и они вдвоем сидели под деревом недалеко от того места, где обычно развивается угловой флажок, наблюдая за игрой школьников, каждый со своими мыслями, переживаниями, идеями. Отец видел на мальчишках им же выдуманную форму, с вымышленной эмблемой, которую они гордо носят под сердцем, видел полные трибуны, видел спортивный огонек в глазах и чувствовал запах футбола. А сын, до беспамятства любящий отца, только радовался, когда отец, празднующий каждый гол неважно какой команды, сильнее сжимал его в объятьях. Отец мечтал о том, как будет играть вместе с сыном в футбол, а сын мечтал о том, чтобы отец всегда был счастлив. Мечты не сбылись ни у того ни у другого. Отец погиб, когда чинил крышу дома: - он не успел ощутить радость от игры в футбол с сыном. Эта смерть, ворвавшаяся в жизнь маленького мальчика, навсегда изменила его внутренний мир, который перестал быть открытым для внешнего: замкнутость, нелюдимость, отрешенность - самые частые характеристики, которых удостаивался тренер от людей с ним общавшихся. У мальчика не осталось ничего, что напоминало бы об отце, и он вынужден был постоянно держать его образ в своем воображении, чтобы не забыть о нем окончательно. Сложно сказать, помнил ли он, как выглядел отец, когда повзрослел, ведь не осталось никаких фотографий, но сомнений нет: - отец, и все связанные с ним переживания, навсегда остались в голове человека, который намного дольше был старым, чем юным, молодым или зрелым. Он, согласно законам природы, старел с каждым новым годом, но его взгляд, сформировавшийся в далеком детстве, сопровождал его всю жизнь, не меняясь под воздействием внешних обстоятельств. Радовался он или печалился, усердно работал или отдыхал - его глаза с тупым постоянством выражали смесь жутковатой сосредоточенности человека, раздираемого внутренними противоречиями, с бессмысленной и глуповатой прозрачностью умалишенного. Его собеседники часто сходились в том, что тренер во время беседы с ними смотрел как бы сквозь них. Только ему одному понятные дали интересовали его больше, чем люди, с которыми он общался. Они думали, что это последствия резвившейся старческой невнимательности, но он всего лишь вспоминал, а вспомнив, старался не забыть. Мы думали, что он сошел с ума, когда он из раза в раз начинал свой рассказ о смерти отца, но он не был сумасшедшим - он просто не мог заставить свою память стереть воспоминания того дня: «Отец полез на крышу, чтобы заделать эту чертову дыру, через которую просачивался дождь и капал прямо на меня. Моя кровать стояла на чердаке, чтобы у отца с матерью оставалась возможность побыть молодыми на первом этаже. Он не сам умер – его убили мокрая крыша и перевернутый стул, который валялся во дворе с тех пор, как я себя помню. И, что самое паршивое, он успел заделать ту самую дыру до того, как свалился вниз…». Его мать, еще сама не оправившаяся от смерти мужа, помнила, как сын, спустя пять лет после смерти отца, взял деревянную лестницу, залез на крышу и проковырял эту дыру обратно в том же самом месте, разрушив работу отца, но вернув единственное воспоминание о нем. Случалось, что уже будучи школьником он бежал домой во время дождя. Нет, он не боялся промокнуть, он спешил, чтобы успеть взобраться на чердак, лечь на пол и вспоминать отца, подставив лицо под капли дождевой воды, просачивающейся через дыру. «Мать, ну почему он не дождался, когда я проснусь? Почему полез на крышу с самого утра, когда я еще спал? Ведь я не успел с ним даже попрощаться. Много, мать, таких, кто в раннем детстве просыпается с тоннами мыслей, идей, надежд и желаний и находит во дворе мертвого отца?" Не думаю, что он сошел с ума, задавая такие вопросы матери, да и не только ей: быть может он просто обращался за помощью в поиске ответа на вопрос, запавший в душу с самого детства: «Почему?». Он и сам всю жизнь на него отвечает, проживая не свою собственную, а жизнь из самых сокровенных мечтаний своего отца. Отец остался мутным отпечатком в памяти, который прояснялся при виде футбольного поля или дыры в крыше, так он его и планировал вспоминать всю свою оставшуюся жизнь. Будучи учеником средних классов, когда начались соревнования по футболу между школьными командами, он уже знал, как сохранить образ своего отца в этом мире. Помимо протекающей крыши, должно быть что-то еще, что-то весомее деревянного креста на городском кладбище. Он хотел сотворить нечто фундаментальное, такое, что мог сделать, но не успел, его отец. На неведомом ментальном уровне мальчик успел побывать внутри переживаний отца, поэтому он твердо решил создать в городке свой собственный футбол. Лет в тринадцать, на закате девятнадцатого века, будущий тренер обещает матери, что в память об отце он создаст в городе футбольную команду и приведет ее к титулу чемпиона страны. Обещал он не только матери, но и всем своим знакомым, поэтому смеялись над юным фантазером практически всем городом; говорили о невозможности его идей, о том, что для их осуществления не хватит и целой жизни, но это его совершенно не смущало. «Если будет нужно, я потрачу на это всю жизнь. Я буду жить столько, сколько понадобится. Я не умру, мать, пока желание отца не будет выполнено, чего бы мне это не стоило». Никто не воспринимал всерьез слов мальчика, который в то время о большом футболе знал очень мало: - ровно столько, сколько печатали в крайне редких спортивных газетах, найденных им в мусорных баках на железнодорожном вокзале. Да и самого большого футбола, которым мы наслаждаемся сейчас, тогда еще не было: первый чемпионат страны был разыгран чуть более десяти лет назад, и в нем не приняли участия ни одного профессионального футболиста: - сформировать в таких условиях регламентированный спорт было невозможно. В столице по указу парламентариев создали футбольную федерацию островов, которая была призвана написать и донести до всех любительских команд единый перечень футбольных правил, что позволило бы проводить общеостровной чемпионат. Созданная федерация принимала под свое крыло только команды, прошедшие лицензирование, т.е. каждый клуб обязан был соответствовать минимальному набору требований. Многочисленные любительские команды, опережая друг друга, стремились получить профессиональный статус, и сделать это в то время было достаточно легко, т.к. требования к ним со стороны футбольной ассоциации находились на стадии формирования, что обеспечивало простоту их соблюдения. Стадион с соответствующей разметкой, сетка на воротах, помещение для отдыха и переодевания футболистов, транспортная доступность и т.д.  Мальчик, само собой, ничего этого знать не мог, но вектор был задан, а проблемы можно решать по мере их поступления. Смотрит там кто-то сверху из умерших или нет – для него не имело никакой разницы, он не был склонен к метафизическому блуду ума. Его не это заботило, он всего лишь боялся забыть своего отца: - увековечив его в футболе, он решит проблему воспоминаний о нем. С какого-то определенного момента он в разговорах начал касаться того, что его отец незадолго до смерти уже подготавливал проект будущей команды, и даже собственноручно сшил два комплекта формы для футболистов. По рассказам мальчика, отец в выходные дни собирал дома друзей по вагонному депо и обсуждал с ними все вопросы, касающиеся создания футбольного клуба. Якобы они в своем планировании заходили настолько далеко, что даже победа городской команды в чемпионате страны не представлялась чем-то мифическим. В тринадцать лет мальчик рассказывал про проект, детали которого он шестилетним ребенком подслушал, сидя у себя на чердаке. Проекта этого, скорее всего, не было, т.к. никто из знакомых или друзей его отца никоим образом эту информацию не подтверждал, но люди относились к мальчику снисходительно, ведь его фантазии были вполне себе безобидными. Да, разговоры о том, что городу нужна футбольная команда, велись в вагонном депо, но подобные разговоры всегда заканчиваются ничем, и ничего конкретного мужики не планировали, ведь оторванность городка от цивилизации в то время была еще колоссальной. Сверстники будущего тренера о его намерениях узнали то ли в младших, то ли уже в средних классах школы, когда он наотрез отказался играть за школьную команду. «Он сыграл с нами только один матч – самый первый», - рассказывал вратарь школьной команды, - «После этого заявил, что не будет с нами играть, т.к. никто из нас ничего не понимает в футболе и играть с нами неинтересно. Ну покажи, как надо играть, говорили мы ему, а он даже пяти раз набить мяч не мог, и пас точный отдать не мог. Мы смотрели на него, как на прокаженного: - какой-то сутулый, худой, низкорослый мальчишка обвинял нас в неумении играть, хотя сам толком ничего не умел. Тогда мы его чуть не побили, но до этого не дошло». "Они, мать, ничего на поле не умеют. Думают, что матч можно выиграть только за счет быстрых ног и сильного удара. Лупят в бедного вратаря с нескольких метров и радуются, но футбол не в этом. Футбол - интеллектуальная игра". Школьные учителя тренера не сразу заметили перемены в мальчике, но потом единодушно соглашались, что изменения начались с того самого конфликта на уроке физической культуры. Кто-то говорил, хотя сам тренер и не подтверждал, что мальчик полностью отрешился от учебы и все свободное время проводил, изучая футбольные колонки в спортивных газетах и рисуя непонятные схемы в ученических тетрадях. Там, где у других фантазии на тему каникул, у него были прямоугольники, исчерченные прямыми и косыми линиями. Беседы учителей с матерью ни к чему не приводили, она не считала нужным пытаться кому-то объяснять то, что в психике маленького мальчика возможны изменения, когда он теряет самого близкого на свете человека. Его часто выгоняли с уроков, да и сам он, бывало, не приходил в школу, но на успеваемости это никак не сказалось бы, если бы не принципиальность учителей. Мальчик находил время на все, и проблем с ответами на уроках не имел, но ему упорно ставили низкие оценки. «Мы не могли поощрять такое поведение, когда ученик хочет – ходит на уроки, а не хочет – не ходит. Он подавал дурной пример другим ребятам, за это мы его и наказывали. Любой педагог на нашем месте делал бы точно так же?». Это собирательное оправдание его учителей спустя несколько десятков лет, когда тренер начал потихоньку прославлять свой маленький городок. Эти слова звучали своего рода извинением, но тренер вряд ли смог простить своих школьных учителей. Самые близкие, насколько это возможно, люди к тренеру говорили, что он не смог простить окружающим своего детства, даже когда превратился в дряхлого старика, и должен был забыть начисто это самое детство, но он помнил. Он помнил, как еще будучи первоклассником, уже сильно не нравился окружающим людям из-за своей внешности больного ребенка, замкнутости, враждебности к окружающему миру. Учителя, которые в большинстве своем были матерями, всяко не желали бы иметь такого сына даже в кошмарном сне, и не прощали ему даже мелочей, которых в отношении других учеников часто не замечали. Да, мальчик был абсолютно безвредным, но окружающих, видимо, коробило от его безразличия и патологической разновидности покорности. Он никогда не возражал учителям, ставившим ему несправедливые двойки – создавалось впечатление, что он не волнуется за свои успехи в освоении школьной программы. Такое отношение способно взбесить любого преподавателя, справедливо считающего отстающего ученика своей недоработкой. Сверстники тоже бесились в бессильной злобе, проявляя в отношении мальчика необъяснимую агрессию, но не получая никакого отпора, даже словесного. Молчание тоже способно убивать. Пытаюсь представить себе школьника, ставшего отшельником среди людей, и видится мне старец в обличии ребенка. Быть может, он уже тогда был старше каждого, постарев в день смерти отца. Друзей у мальчика не было вообще, явных врагов тоже не было, если не относить к ним враждебно непонимающих. Но мы всегда как минимум подозрительны с теми, кто не похож на нас, а непохожесть мальчика была возведена в квадрат. Даже с матерью он общался мало, т.к. она допоздна пропадала на работе, а когда уставшая, после двенадцати часов пребывания на ткацкой фабрике, возвращалась домой, то нормального диалога между ними не получалось. Мальчик никак не мог понять, почему мама так быстро забыла отца и никогда о нем не говорит, почему отворачивается от него в самый тяжелый момент? Ему было необходимо поддерживать образ отца в своих мыслях, кроме как с помощью разговоров с матерью и фантазий на футбольные темы, он никаким другом способом не мог этого добиться. Она же не могла забыть мужа, но тщательно скрывала свои чувства от сына, чтобы, одновременно борясь с поломанной своей, не доламывать еще и детскую психику. Она делала вид, что отца никогда не было, и это явно не способствовало сближению с сыном, для которого наоборот: - никого никогда не было кроме отца. Он засыпал на чердаке, а она плакала на кухне, считая часы до начала нового рабочего дня, в котором можно раствориться и забыться. Те, кто хоть как-то преуспел в исследовании первых десяти лет жизни тренера, не задавались вопросом, почему он вырос таким угрюмым и замкнутым, ведь он привык с самого детства к молчанию, и это его видимо не особо напрягало, по крайней мере так казалось со стороны. Отсутствие общения со сверстниками и матерью, он компенсировал тем, что практически каждое утро доставал из почтового ящика письма от отца. В маленьком городе тех, кто не знал о гибели его отца, не было, но этот факт не только не останавливал мальчика, а провоцировал его на еще большее упорство: письма, начинали приходить все чаще и чаще. В них отец рассказывал ему, как здорово было бы болеть за футбольный клуб, бьющийся за честь родного города. Сын в ответ заверял, что эти времена не за горами. И ничего странного не было в том, что почерк в письмах был одинаковый по-детски кривой, с кучей грамматических ошибок. Сначала это были письма только от отца, которые он, безусловно, писал сам себе, потом и от других, но уже реальных людей. Однажды в почтовом ящике оказалось письмо от помощника главного тренера одного футбольного клуба из соседнего города, выступавшего в то время в любительской лиге. За этот клуб, который получил статус профессионального только в тысяча восемьсот девяносто седьмом году, любило поболеть взрослое население городка. Первое письмо постепенно переросло в постоянную переписку. После истории с письмами от отца, никто уже не верил в правдивость этой переписки, но факты налицо: кто-то давал мальчику более чем профессиональную футбольную информацию. Сам он в столь юном возрасте, находясь в полном отрыве от цивилизации, вряд ли смог бы подробно расписать теорию перехода во время матча со схемы игры 5-4-1 на 3-4-3. Какими качествами должны обладать фланговые защитники и пара центральных полузащитников для безболезненности подобных маневров, с какими схемами игры соперника это пройдет, а с какими – нет. Тем не менее, подобной теорией и многими другими азами футбольной мудрости были исписаны от корки до корки десятки школьных тетрадей будущего тренера. Узнать столько информации о футболе, когда сам футбол он видел только на дворовом уровне: - вроде четверых мальчишек постарше, играющих против восьмерых мальчишек помладше, он не мог. Сегодня мы уже не сомневаемся в том, что у парня был футбольный наставник. «После школы мы бежали на площадку, играли. Обычные детские игры: догонялки, пинание мяча, лазали по турникам и горкам. С нами он никогда не ходил. Он вообще держался особняком от нас. На уроках из мальчишек с ним за партой никто не сидел, а после школы он шел на футбольное поле, где гоняли мяч старшеклассники». Эти слова одного из одноклассников тренера привело популярное периодическое спортивное издание, когда сам тренер уже выводил свою команду в четвертый футбольный дивизион. Потом тренера спросили, в этом ли был залог его успеха, что с самого раннего детства он большую часть свободного времени проводил у футбольного поля? «Это, безусловно, было полезно. Уже в школе я прекрасно понимал, что набирать команду мне придется из подобных ребят, хаотично бегающих по футбольному полю, бессмысленно пинающих мяч во всех вообразимых и совершенно невероятных направлениях. В любом начинании чтобы что-то сделать хорошо, нужно в первую очередь узнать, как это делается плохо, и так не делать. Старшеклассники играли так, как играть не надо, и я потихоньку начинал понимать теорию футбола, которая способна привести к успехам». В первое время футбольный интерес мальчика воспринимался не серьезнее, чем собирание фантиков, но это быстро прошло. Старшеклассники, которые более или менее увлекались футболом, стали замечать, что в схемах, которые рисовал тренер, очень мало юношеского заблуждения и все больше здравого смысла. Мальчик умел настолько грамотно и уверенно говорить о своих идеях, что в их успешную реализацию на футбольном поле начинало верить все больше и больше школьников. В итоге, учитель физкультуры попросил будущего тренера помочь ему в организации игры школьной команды, которая в то время еще не снискала лавров победителя в соревнованиях между коллективами школ близлежащих городов. Мальчик согласился с одним только условием: - все тактические футбольные вопросы он должен был решать единолично. "Нет, мама, я не зря отказался. Мы с учителем физкультуры видим футбол совершенно с разных сторон: - мы будем друг другу только мешать". Учитель физкультуры мнил себя великим тренером, поэтому отказал мальчику, и этот отказ стоил школьной команде Колодцев очередного года без побед. Ровно через год, на каникулах между девятым и десятым классом, уже директор школы предложил мальчику тренировать школьный коллектив по футболу, и услышал те же самые слова, что и учитель физкультуры годом ранее. Популярность мальчика, как самого разбирающегося в футболе человека в городке, за это время выросла настолько, что директору школы пришлось согласиться. Так началась практическая деятельность тренера. С помощью своей матери он договорился с футбольным коллективом одного из вагонных депо города (в котором ранее работал его отец) на проведение десяти товарищеских матчей в течение следующего года, при этом он убедил учителя физкультуры на этот год не выставлять школьную команду на первенство графства Сомерсет. Такое решение неоднозначно было воспринято учениками школы, некоторые добровольно ушли из команды, но молодой тренер не переживал по этому поводу. «Чтобы собрать конкурентоспособную команду из одиннадцати человек, надо чтобы один не боялся мяча, шестеро быстро бегали, двое крепко стояли на ногах, один - по-настоящему злой и всего лишь один со светлой головой. Выбрать из сотни мальчишек, отвечающих этим требованиям, одиннадцать достойных - очень легко, сложнее будет их сыграть. Но это уже моя забота, и, если получится, – ждите побед». Как оказалось на практике, тренер не лукавил – сбор команды занял не более недели, т.к. за игрой школьников он наблюдал уже последние лет пять точно. Не ясно было только, как проводить тренировочные матчи между школьниками в возрасте около шестнадцати лет и взрослыми мужиками из вагонного депо с ногами сорок пятого размера, ладонями с ковш экскаватора и головами, что твой баскетбольный мяч. Мальчик понадеялся, что никто на поле никого калечить не будет, ведь по сути играть будут как минимум соседи, а то и родственники. Команда из одиннадцати подростков плюс еще семь на замене была готова к началу нового учебного года. Школьники, как и прежде, ходили утром на занятия, а после обеда собирались на футбольном поле для тренировок. Рвение мальчиков побегать и попинать мяч тренер быстро охладил частыми теоретическими занятиями, чем вызвал поток критики в свой адрес. Их понять было можно – они ни разу не видели, как он играет в футбол, да и смотрелся он далеко не спортсменом (худощавый, низкорослый, сутулый). Потому и слушать его лекции не считали нужным, но тренер с первых своих дней в футболе говорил, что любая победа на восемьдесят процентов кроется в голове и только на двадцать - в ногах. А футбол – он ради побед, больше ничего от него не требуется, следовательно, соответствующий упор надо делать на голову.  Да, сегодня мы смотрим футбол, но видим не спорт, а постоянную закулисную возню, размывшую грань между победами и поражениями, но деятельность тренера начиналась еще в те времена, когда футбол был пропитан спортивным духом, а футболистам, чтобы прокормить семью, после тренировок надо было ходить на обычную работу. Такие ситуации и в современном мире имеют место быть, но они проявляются только в карликовых государствах, где нет профессионального футбола, и все болельщики местной национальной команды умещаются в двух автобусах. Тренер родился в стране, которая подарила миру футбол, в которой на площадях всего лишь нескольких островов сегодня умещаются более сорока тысяч футбольных клубов. В те давние времена, конечно, и лиг (которых сейчас восемь) и клубов было значительно меньше, но все равно их количество превышало аналогичные показатели других стран. И зарплаты футболистов тогда еще не приравнивались к ВВП средних по уровню жизни африканских государств, а были соразмерны с зарплатами рабочих на заводах. В футбол стремились попасть ради своего удовольствия, а не для обогащения, потому и зрелище было, и бескомпромиссность, и о коррупции никто не заикался. Был уникальный симбиоз болельщиков и футболистов, которым нужна была победа просто так: одни шли на стадионы бесплатно за ней, другие за нее в качестве награды получали аплодисменты, а проигравшая сторона, безусловно, расстраивалась, но без злости, т.к. проигрывала в честной спортивной борьбе. Это было самое золотое время, способствующее появлению большого количества футбольных клубов, которым не мешали ни бюрократия, ни политические любимчики, ни продажные судьи, ни деньги шейхов. Это было время, когда рождались легенды, и рождались они потому, что почва для этого была плодородной. И в эту почву тренер посадил первые семена на теоретических занятиях со школьниками захолустного городка. Именно из них он, может, ничего и не вырастит, но он заложит в себе задатки футбольного агронома. «У мальчика закончилось свободное время. Никаких детских шалостей. Вся юношеская энергия выплескивалась в тетрадках и переписке с каким-то там помощником чего-то там (это она имела в виду помощника главного тренера Бристоль Сити, с которым мальчик вел переписку)», - говорила о сыне мама, которой не совсем было по душе новое увлечение ребенка. Да, она гордилась тем, что ее сын делает все, чтобы воплотить мечты отца в реальность, но старалась не показывать своей гордости, чтобы увлечение мальчика не переросло в паранойю. С одной стороны, ей было приятно, что на ее неприметного и заурядного мальчика обратило пристальное внимание руководство школы, но, с другой стороны, угнетало то, что никакие детские радости его не интересовали. Не обязательно быть психологом, чтобы понять: - такое детство определенно скажется на психике ребенка, и видимо так и случилось. Всю жизнь окружающие считали тренера по меньшей мере странным, а, зачастую - умалишенным, но его это не заботило. Уникальное долголетие тренера позволило ему избежать пристального изучения и внимания со стороны внешнего мира, т.к. с седьмого или восьмого десятка лет все его странности можно было списать на преклонные годы. А сами странности начали проявляться, когда он был еще совсем юным, чуть ли не с первого дня его пребывания на тренерском мостике. Он собрал свою команду на дебютном теоретическом занятии летом на стыке девятого и десятого классов. Ему на тот момент было всего пятнадцать лет, а самому старшему из футболистов команды чуть более семнадцати. Тогда уже решилось, что они сыграют десять тренировочных матчей с командой вагонного депо, при этом многие ребята должны будут пробовать свои силы в игре на разных участках футбольного поля. Позиция обоих вратарей сомнению не подвергалась: - к экспериментам на этой ниве юный тренер еще не был готов, хотя спустя много лет он дойдет и до этого. Защитникам же предстояло сыграть каждому как в центре, так и на флангах. При этом фланговых планировалось попробовать и в полузащите, а центральных - в опорной зоне. Полузащитники тоже должны будут отыграть как в центре, так и на бровке, плюс опорная зона и место под нападающими. Игру ставить тренер решил по схеме «ромб» в полузащите плюс два нападающих. После первого же теоретического занятия команду покинули два старшеклассника, которые не хотели играть на противоположных флангах поля, мотивируя это тем, что так им придется делать навесы в штрафную с неудобной ноги. Тренер попробовал им объяснять, что данная проблема легко решается применением всего лишь одного финта – перекладыванием мяча под удобную ногу со смещением к центру поля, но его в то время еще не научились слушать. Слушать его научились много позже, когда его речь стала несвязной и невнятной. «Да, вы потеряете в скорости атаки, но это станет проблемой лишь тогда, когда ваши партнеры уже успели поддержать эту самую атаку. Может статься, что вы ничего не будете тормозить, а лишь только дождетесь своих более медленных партнеров. К тому же, вероятность срезки мяча выше, когда вы навешиваете в штрафную на полном ходу, чем когда, после перекладывания мяча под удобную ногу, скорости значительно упадут. То, что вы цените и видите себя на удобной для себя позиции на поле - хорошо и правильно, но только до того момента, пока не начнете задумываться о сущности самой цены. Если уж узнал себе цену, будь готов смириться с тем, что ничего ценного в тебе и нет». Ребята ушли. На освободившиеся места он пригласил двух других - их посоветовал учитель физкультуры, как самых бегающих. Такие тренеру и были нужны на фланги, т.к. за год научить человека, бегущего с мячом смотреть не на мяч, а на партнеров, еще можно, но вот научить быстро бегать – уже сложнее. И его не волновало, что один из мальчиков в последний раз в футбол играл в детском саду резиновым мячом. «Практически каждый достоин просмотра. Человеку, о котором ничего не знаешь, никогда нельзя отказывать именно потому, что ничего о нем не знаешь. Неверие в незнакомца грозит тем, что со временем пошлешь к черту и всех своих знакомых: - вот уж кому нельзя доверять точно. Я готов дать шанс заиграть в футбол любому желающему. Если будет желание, то недостаток мастерства или практики можно восполнить. А если не будет желания, или все желания будут упираться во славу и деньги, то про футбол можно забыть». И он вправду так считал, как показала практика. За долгие годы его тренерской карьеры через клуб прошло с десяток поколений футболистов, среди которых были и такие, кто ни до, ни после работы под руководством тренера уже не играли в футбол. Они подходили только тренеру, и в итоге он добивался от них хорошего футбола. И это не мистика – это вера в человека, без которой сложно чего-то добиваться самому. Вера в себя самого зачастую превращается в бочку с дыркой, через которую вытекают со временем все надежды на лучшее вместе с верой в хорошее. Но кто знает на заре, что будет на закате? Тот же учитель физкультуры кругами ходил у классного помещения, где собирались на теоретические занятия мальчишки, и искал повода сделать юному тренеру замечание, т.к. эмоциональное напряжение внутри школьной команды нарастало с каждой тренировкой. Он оказался между двух огней. С одной стороны, был договор с тренером о невмешательстве, с другой – родители тех мальчиков, которые не смогли найти общий язык с молодым наставником, и ушли из команды (таких за первый год оказалось практически полкоманды). А кто бы не ушел? Да, большинство все-таки осталось, но терпеть часовые тактические занятия, состоящие из рисования неких непонятных схем кривыми линиями с мутными разъяснениями, было сложно и оставшимся. «Всего за какой-то год я научился выходить на поле, зная, что я там буду делать. Тренер не требовал от нас невозможного, он хотел, чтобы каждый делал только то, что должно. Поэтому мы победили. И я благодарен ему за это», - рассказывал один из игроков школьной команды, с которой тренер выиграл первенство школ. Но это он понял уже после получения кубка в лучших традициях «хорошей мысли», которой свойственно не торопиться. На тренировках и теоретических занятиях ему было, как и всем, тяжело. Внешне бессмысленные и бесполезные теоретические занятия, а-ля кто куда бежит по полю во время матча, разбавлялись значительно более редкими практическими занятиями. Но и на них странностей хватало. Чего только стоили бесконечные забеги по бровке. Тренер с помощью белой ленты отделял от края футбольного поля небольшую дорожку (не более метра шириной) и задачей мальчиков было максимально быстро пробегать по ней с мячом. У кого мяч выкатывался за бровку или в поле за ограничительную линию, те выполняли упражнения на выносливость, на которую тренер возлагал большие надежды. Мальчик полагал, что футбольную команду вагонного депо, состоящую из здоровых неповоротливых мужиков, можно будет обыграть с помощью одного финта и скорости. «А дальше – посмотрим», говорил он молодым футболистам. «Перед нами не стоит задача обыгрывать, во что бы то ни стало, железнодорожников: - нам надо понять, как раскрыть по максимуму возможности каждого из вас на поле. Команда – это живой организм, а все живое может сбоить. Проблема организма в том, что он кроме как высокой температурой, других способов борьбы со сбоями не знает, а у вас есть огромное преимущество. Каждый из вас к концу тренировочного сезона сможет идеально выполнять свои функции на поле и хорошо играть на позициях всех остальных игроков команды. К этому мы и будем стремиться». И, забегая вперед, футболисты за этот тренировочный год буквально нашли себя. С финальным свистком последнего десятого матча тренер имел четкое представление, кто из его восемнадцати подопечных на какой позиции будет играть, а в уме держал возможности каждого из них на других позициях. Футболисты школьной команды совершенно четко представляли свою роль на поле, и на уровне подсознания знали, где и в какой момент матча находятся партнеры. Можно бороздить бровку от флажка до флажка, но будет ли от этого толк, если мяч после прохода будет лететь в молоко, а то и вообще не будет лететь? Физических навыков может не хватить для победы, нужна еще и футбольная мудрость, которая кроется в предугадывании нахождения на поле своих партнеров. Эту мудрость тренер воспитывал в сырых способностях своих подопечных через игру на разных позициях. Команда была готова к концу учебного года, когда тренер окончил девятый класс. Окончил, надо признаться, с огромным скрипом – многие положительные оценки были поставлены авансом по просьбе директора школы. Учителя так и не смогли смириться с тем, что мальчик ходил на занятия через раз, хоть и нужный объем знаний для удовлетворительной оценки он показывал. Такими темпами он мог бы и не окончить школу через год, а остаться учеником еще на один. Дело в том, что турнир школьных команд графства должен был по идее забрать вообще все свободное время мальчика, отодвинув школу минимум на второй план. К этому вернемся позднее, а после девятого класса тренера ждали первые в его жизни футбольные испытания товарищескими играми. В первом же матче мужики из депо наколотили юному вратарю школьной команды семь безответных мячей. Эта цифра символично отражала стартовый тренерский провал молодого наставника: - сразу семь футболистов играли не на своих позициях. Крайние полузащитники и защитники, которых молодой тренер поменял местами, постоянно путались друг у друга под ногами, открывая на флангах свободные зоны для железнодорожников. Защитники, играя в атаке, постоянно оглядывались назад и не успевали за быстрыми пасами своих партнеров. Крайние полузащитники же крутились в районе центральной линии, не слишком тяготея к оборонительным действиям. Опорный и атакующий полузащитник тоже играли не на своих позициях, поменявшись местами на поле. В довершение всего, тренер одного из нападающих оттянул назад, решив сыграть более оборонительной тактикой. Глупость, тупость, идиотизм – самые лестные отзывы о тренерских решениях из уст учителя физкультуры и родителей непосредственных участников этого футбольного фарса. Нападающий, волею тренера игравший вторым номером, ушел из команды сразу после окончания матча, со словами, что его задача – голы забивать, а не заниматься распасовками в центре поля. «Тебя ждут только поражения, если ты продолжишь мешать мальчикам играть в футбол», - сказал печальный и грустный учитель физкультуры после матча, уходя домой. Да что там учитель физкультуры – все расстроились после такого неудачного старта…. Кроме тренера, конечно, который всем улыбался своей кривой улыбкой и от волнения потирал руки. Он поблагодарил игроков команды депо, и пообещал скорого реванша. Улыбался он и родителям, которые сжимали кулаки и скрежетали зубами: - они, очевидно, не расстроились бы, если первый матч мальчика в роли тренера оказался бы последним. Вплоть до следующего товарищеского матча Уэлс полнился разговорами о бесполезности для команды такого тренера, ведь соперников из депо никто никогда не тренировал, а результат был не в пример школьникам. Новоиспеченный тренер прожил этот отрезок времени в прежнем ритме, на который настроился еще до первого поражения. Он чертил понятные одному ему схемы в тетради и гадал, как бы повысить скорость и выносливость своих ребят. "Я больше расстраиваюсь, когда у меня молоко в погребе скисает, чем он, когда вернулся после проигранного матча домой", - рассказывала мать любопытным соседкам. Ей очень не понравилось то, что сына даже не пришлось утешать: - он был полностью удовлетворен результатом. О том, что ребята сыграли «фантастически», юное дарование собирался сказать своим подопечным на следующий день после игры. Он собирался устроить разбор прошедшего матча так сказать по горячим следам. В конце девятнадцатого века естественно никакой видеозаписи матча быть не могло, поэтому разбор превратился в разговор глухого со слепым. Тренер говорил игроку, что тот бежал не в том темпе и не в ту сторону, а игрок вроде и соглашался, но отвечал, что это было как раз не во втором тайме, а в первом, поэтому он бежал абсолютно в нужную сторону. Галдеж в классе стоял жуткий, за ним пользу самого разбора разглядеть было практически невозможно, но именно на таких разборах матчей мальчик начинал постигать футбольную мудрость. Он понял, что смыл футбола кроется как раз не в самом слове футбол, а в слове команда. Правила игры, различные регламенты, мастерство игроков и тренеров, качество клубной инфраструктуры - все это хорошо, но по отдельности успеха принести не сможет, а вот команда сможет: - команда - это то, что приводит все футбольные аспекты к гармонии. Будь у тебя хоть весь состав монстров игры, умеющих на поле абсолютно все, победы не добиться без командных действий. Но и строить команду из бездарей тоже не получится: - они не смогут реализовать поставленные тренером задачи. Поэтому очень важна гармония между задачей футболиста на поле и его возможностями как физическими, так и техническими. Когда каменщику говорят класть камень, он сделает это хорошо, но если ему сказать сделать сруб, то, скорее всего, ничего не получится. И если уж у тебя команда из каменщиков, и нет возможности поменять состав, то клади ты камень, даже если до этого ты делал только срубы. «Спасибо за хорошую игру. Еще несколько матчей, и у нас начнет получаться. Не нужно считать, что мы провалили этот матч потому, что что-то сделали не так, просто сейчас такая точка отсчета в виде разгромного поражения. Если бы мы выиграли этот матч, то вокруг раздавались бы только дифирамбы. Но пусть их ждет тот, кто ради них играет, а я сужу о матче по тому, как выполнялась установка на игру» - говорил он на следующий день мальчишкам. Ответом ему были недовольные возгласы ребят и саркастический смех. «Ноль семь – действительно хорошая игра, ничего не скажешь, в следующий раз сможем и лучше, например, ноль десять», - раздавалось со всех сторон – они слышали только то, что хотели, но он не обращал на это никакого внимания. Вратарю он посоветовал далеко от ворот не уходить, т.к. вратарь был невысокого роста, и несколько раз соперники через него перебросили мяч. В те времена вратарь еще имел право играть руками на любом участке поля, и мальчик часто выбегал далеко за пределы штрафной, чтобы попытаться остановить атаку соперников. Крайних футболистов, совершивших больше ошибок, чем остальные игроки, он вообще не критиковал к недоумению как их самих, так и всей остальной команды. «Ну, если ты знал, что мы будем ошибаться, зачем были эти перестановки?» - Спрашивали ребята. «Затем, что лучше вы эти ошибки совершите в тренировочных играх, чем когда начнется первенство школ, где каждая ошибка будет на вес золота». Ребята приводили тренеру вполне разумные доводы, ведь практически все они раньше играли уже в футбол и имели представление о том, на какой позиции у них лучше всего получается играть, но он как будто их не слышал. А, может, не хотел слушать. Видимо, задатки футбольного диктатора сформировались у него уже тогда и развивались потом всю жизнь, перейдя, в конечном итоге, все грани как разумного, так и дозволенного. Один из самых серьезных профессиональных конфликтов между тренером и его подопечными возник в середине двадцатого века, когда клуб барахтался в пятом дивизионе на протяжении почти двух десятков лет и никак не мог выйти в следующую лигу. В то время было много упреков в адрес тренера, который, как казалось со стороны, больше заботился о том, чтобы команда не вылетела в более низкий дивизион, чем о том, чтобы подняться выше. Такие упреки, в принципе, можно назвать справедливыми, учитывая всю тренерскую деятельность наставника: - он со своей командой ни разу не понижался в классе, зато в некоторых дивизионах засиживался очень подолгу. Перейдя в пятый дивизион, он подписал юное дарование из Саутпорта – девятнадцатилетнего центрального защитника, который отыграл потом шестнадцать сезонов за команду тренера, но так и не поиграл в лигах выше, имея для этого все данные и умения. Своим чередом юное дарование выросло в матерого капитана команды, столпа обороны, непроходимого и предельно жесткого защитника, который мечтал о славной карьере, а не о бесславном прозябании в Национальной конференции. И это нормальное желание любого футболиста. Если ты играешь в высшем дивизионе своей страны, то стремишься попасть либо в клуб с приставкой «топ», либо в более сильный чемпионат. Если же твои футбольные способности не позволяют тебе играть на высшем уровне, то это не значит, что к вершине не надо стремиться. И капитан в пятидесятом году, когда ему стукнуло тридцать, продолжал играть на достойном уровне, с надеждой смотря в будущее, рисующее смутные очертания четвертого дивизиона, а то и Первой футбольной лиги. Футбольный век не долог, если ты не Паоло Мальдини или Райн Гигз. Капитан понимал, что еще пару лет, и он окончательно распрощается с более высокими футбольными дивизионами. В то время ФК "Уэлс" (FC Wells) в пятом дивизионе за сезон пропускал меньше всех мячей, но и с забитыми голами были явные проблемы. Капитан долго не решался выказать семидесятилетнему наставнику свое недовольство, но еще через два года его терпению пришел конец. В тысяча девятьсот пятьдесят втором году он в открытой прессе раскритиковал работу тренера, который сознательно якобы не желает выводить команду в следующий дивизион, играя даже с проходными соперниками в предельно оборонительный футбол. На эту критику старик ответил делом, сыграв следующий матч чемпионата по схеме 2-2-1-1-4. Ни разу до этого, ни после по этой схеме никто не играл и играть не будет. Тренер вывел на поле команду всего с двумя защитниками, и те были фланговыми. Центр обороны как бы закрывали два опорника, а далее уже группа из шести атакующих футболистов. Революционный капитан смотрел за тем, как ФК "Уэлс" пропускает шесть!!!!! голов, со скамейки запасных. Несогласованная группа из шести атакующих игроков, постоянно мешающих друг другу на поле, смогла ответить всего тремя мячами в ворота соперника. Когда тренеру указали на то, что команда давно не пропускала столько голов в одном матче (средний показатель пропущенных на тот момент был менее мяча за матч), он ответил, часто потом цитируемой, фразой: «Я не ожидал, что все расстроятся количеству пропущенных голов, я рассчитывал на радость от количества забитых». К слову, в среднем «колодцы» забивали до этого чуть более мяча за матч. «Как я могу всем угодить?» - спрашивал тренер, - «не хотите, чтобы мы много пропускали? Мы не будем много пропускать. Мы не будем вообще пропускать, если потребуется». Остаток сезона ФК "Уэлс" доиграл без нападающих вообще, скатав в большей части матчей нулевые ничьи. На возражения, что на поле нужен баланс сил в обороне и в атаке, он грозился новыми экспериментами. В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году капитан завершил карьеру футболиста, а через три года тренер вывел команду в четвертый футбольный дивизион. По сути, это был единственный случай, когда футболист ФК "Уэлс" в открытую критиковал работу тренера. Поговаривали, что конфликт стал таковым еще и по той причине, что защитник оказался одним из двух выживших во Второй Мировой Войне игроков команды. Не то, чтобы тренер обвинял их в этом, но отношения сложились такие, что эти два парня по непонятным причинам чувствовали себя перед тренером виноватыми. Журналисты, конечно, много чего отрицательного писали по работе тренера (и в большинстве случаев вполне оправданно), но к их критике он был абсолютно равнодушен и никак на нее не реагировал. Да и само понятие футбольной критики в отношении пяти низших футбольных дивизионов не совсем имеет право на существование. «Тут все играют, как умеют», - любил говорить тренер, когда ФК Уэлс выигрывал, или проигрывал в совершенно неожиданных для таких результатов матчах. Когда же клуб добрался до третьего футбольного дивизиона – в восьмидесятых годах двадцатого века, возраст тренера перевалил уже за сотню лет: - попробуй такого критиковать. На стыке веков сложилась странная, где-то, может, комичная и парадоксальная ситуация. ФК Уэлс продолжал пребывать в состоянии стагнации, занимая места в середине турнирной таблицы сначала в третьем дивизионе, а потом и во втором на пороге высшего дивизиона. Напомню, что возраст тренера тогда уже перевалил за сто лет, и его внешняя болезненная юношеская невзрачность покрылась темной аурой опаздывающей смерти. С одной стороны, его логичной данью вековому опыту считали патриархом мирового футбола, приписывая ему всю накопленную мудрость игры. С другой стороны, тренер с каждым годом становился все более деспотичным и непредсказуемым, его решения не имел права подвергать сомнению никто, включая, порой, руководство английской футбольной лиги. А решения часто пестрили своей противоречивостью, как самим себе, так и футбольным правилам вообще. Забегая вперед, он однажды не стал выпускать на поле вратаря, выставив в основу только одиннадцать полевых игроков. Когда делегат матча указал ему на недопустимость этого, тренер собственноручно одел на одного из нападающих вратарские перчатки. Но сейчас разговор не о чудачествах тренера, а о том, что в крайне неблагоприятной атмосфере ему надо было готовить команду к следующему матчу с железнодорожниками. При любых других обстоятельствах обыгрывать команду депо можно было на одной ноге, но только не пятнадцатилетнему тренеру. После первого поражения он написал письмо своему «старшему товарищу» - помощнику главного тренера Бристоль Сити. В нем он подробно расписал, как провалил игру нападающий, действующий в центре поля, как провалились фланги, как никто не мог дать точного паса. Нарисовал кучу схем со стрелками, согласно которым игроки по задумке должны были передвигаться по полю. И получил ответ. Ответ, который унизил бы любого здравомыслящего человека, но в душу мальчика он привнес какое-то несвойственное подобным ситуациям спокойствие. «Молодой человек, вы, когда решите, что умеете летать, не испытывайте судьбу – не прыгайте со скалы. Не потому, что можете разбиться, а потому, что сильнее всего ненавидят тех, кто умеет летать. Сейчас ваши эксперименты для вас безопасны, главное не ставьте подобных экспериментов над собой. Из вашего письма я понял, что вы захотели поиздеваться над своими сверстниками (видимо были причины), но помните, что они – живые люди, а у всего живого есть порог терпения. Бросайте это дело – вернитесь в детство, пока оно от вас не далеко убежало». Помощник из Бристоля не понял задумки мальчика, да и никто бы не понял, но, возможно, именно поэтому Бристоль не выиграл в своей истории ни одного трофея. Сейчас, если ты богат и амбициозен, то до футбольного трофея рукой подать, если, конечно, с тобой в одной лиге не играют такие же богатые и амбициозные. В таком случае, будь готов чередовать свои победы с победами своих богатых коллег. Да что там, в наше время можно вообще весь чемпионат сделать под одну команду, если среди болельщиков этой команды есть власть держащие люди. Смотрится, конечно, смешно, когда команда из огромного города тычет пальцем в сторону непримиримого соперника и причитает, мол теперь все победы нам, а им ни одной. Смех смехом, а детворе нравится. Во времена же юности тренера футбольные трофеи добывались потом и кровью. Выигрывали и проигрывали абсолютно все, без отсылок к зарплатным ведомостям и суммам трансферов. Футболисты играли каждый по-своему, кто как умел, и в этом была своя изюминка, свой, так сказать, шарм, который сегодня покоится под грудой индивидуальных тренеров, превращающих игроков в роботов, как в физическом, так и в техническом плане. В те времена футболисты не сбрасывали в тренажерных залах лишних пару килограмм, чтобы бежать на пару километров в час быстрее, они вообще не обязаны были походить на спортсменов - пивной животик, да запросто. И тренер, возможно, одним из первых понял, что наведение порядка в команде неизменно приведет к улучшению качества игры. В будущем его клуб станет первым, в котором будут играть именно футболисты, а не почтальоны, военнослужащие, студенты или обычные грузчики в магазине. Ради этого он будет после тренировок подрабатывать где придется, чтобы хоть как-то повысить зарплату своим игрокам, которым запретил иметь сторонние заработки. Он просто хотел, чтобы ребята после матчей и тренировок успевали отдыхать, а не шли в депо на погрузку/разгрузку с надеждами заработать хоть какие-то гроши. И уже спустя некоторое время, команда заиграла в совершенно другой футбол, ведь все игроки получили возможность войти в правильный игровой ритм, имея время на игры, тренировки, отдых и личные дела. Сегодня мы все понимаем, что нашего тренера современная бюрократия задушила бы в зародыше. Он не смог бы даже поступить в высшую школу тренеров, а если бы поступил, то лицензию все равно бы не получил - завалили бы на экзамене. Дело было бы даже не в том, что он начал руководить клубом в двадцать пять лет, а в том, что людей с таким багажом свежих идей опасаются по определению все без исключения. В начале двадцатого века никто не обратил внимание на парня, который регистрировал собственную футбольную команду со словами "я покажу им настоящий футбол". Все было решено, когда он радовался уничижительному письму, когда радовался первому поражению, возбудившись настолько, что тараторил без умолку, излагая свои мысли матери, А та лишь молчала в ответ: - ей нечего было сказать сыну, которого ее коллеги по работе называли не иначе как бездарем. Лишь немногие предлагали дать мальчику время проявить себя, остальные считали, что одного позорного матча более чем достаточно для подростковых экспериментов. Внешнее спокойствие не всегда говорит о наличии внутреннего равновесия. Душевное же спокойствие, если оно есть и не является следствием внешнего воздействия на психику, настолько самодостаточно, что не нуждается в каких-то проявлениях. Каково было душевное состояние мальчика в дни подготовки ко второму матчу, никто не знает. К островам в то время уже успела подобраться гепатитно-желтая, болезненно моросящая осень. Школьное поле, на котором тренировались ребята, и на котором планировалось сыграть все десять товарищеских игр, по сути, не было футбольным полем в современном его понимании. Это был более-менее ровный, покрытый кое-где травой, участок сельскохозяйственного поля. Он не предусматривал наличие дренажной системы, которая в дни проливных дождей избавляла бы игроков от необходимости месить грязь, не имел кресел вокруг поля для зрителей, не имел даже скамеек запасных, где могли бы ожидать своего часа футболисты, находящиеся в запасе. Юношеского романтического рвения у футболистов заметно поубавилось, когда тренировки через одну начали проходить под дождем, интенсивность которого, подвластная лишь своим неведомым нам законам, менялась от состояния противной мороси до непроглядного ливня, создающего мутные реки там, где их быть не должно. Только тренеру, казалось, было все равно: - он в резиновых сапогах завернутый в кусок старого полиэтилена, выхаживал вдоль поля и раздавал указания игрокам. И когда дворовые псы, которые обычно с довольным лаем бегали вокруг поля, гоняясь за мячом, все промокшие забирались под грузовые телеги, у тренера лишь увеличивался уровень дождевой воды в сапогах, стекающей в них с полиэтилена. Потом наступал такой момент, когда один или несколько насквозь промокших и озябших ребят уже не выдерживали и самовольно убегали в здание школы, прячась от беспощадной стихии. За ними следовали остальные, молча и умеренно торопливо, ничего не говоря тренеру, лишь изредка виновато оглядываясь на него. Мальчик оставался на поле и смотрел им вслед, он не понимал, почему они уходят с тренировки до ее окончания, ведь один раз он уже им запретил заканчивать тренировку, несмотря на сильный дождь, а больше футболисты и не пытались заговаривать об этом. Когда рыдания неба сменялись скупыми слезами, ребята по одному возвращались на поле, тренер выливал воду из сапог, и тренировка возобновлялась. Уже в столь юном возрасте за тренером закрепилась слава человека, с которым сложно говорить о здравом смысле. Даже не о самом здравом смысле, разговоры о котором плодотворными могут получиться только наедине с самим собой и своей головой, а о вещах, которые, казалось бы, подкреплены этим здравым смыслом, по крайней мере, в общепринятой системе человеческих взаимоотношений. Жизнь тренера практически с самого детства получалась какой-то внесистемной, и его точка отсчета вполне могла отличаться от массовой, в некоторых случаях – кардинально. «Лето тогда заканчивалось, дожди шли все чаще. Намного чаще, как если бы природа готовила нас к тому, что подарила в конце две тысячи двенадцатого. Но именно в тот день светило солнце. Я помню это. Ко мне на чердак оно всегда заползало через два отверстия: окно и дырка в крыше. И через дыру - гораздо заметнее. Ярче. Окно-то никто никогда не мыл, а дыра была неподвластна плесени и всепроникающей пыли. И в то утро мой чердак довольствовался только мутным светом сквозь грязное стекло окна. Дыры уже не было. Я знал, что отец будет заделывать эту дыру, ведь шестилетний мальчик не должен просыпаться в мокрой кровати раз, а то и чаще, в неделю. Пусть даже это была дождевая вода. Ты ведь тоже чей-то сын? Я ощущал эти отношения между сыном и отцом совсем недолго, но помню их очень хорошо. Я ими жил. У всех ли так? У тебя так? В шесть лет ведь уже умеешь ждать следующего дня. Это не возраст неразумного младенца. Вечером думаешь о завтрашнем дне, а утром бежишь его жить по крутой лестнице с чердака, рискуя ненароком скатиться кубарем и сломать себе что-нибудь. Надо было всего лишь найти отца, чтобы позавтракать и идти на футбольное поле, пинать мяч и смотреть, как играют ребята постарше. У меня не получилось. У миллионов детей во всем мире это получалось, получается, будет получаться, но только не у меня. Я бегал по дому и звал отца, но его нигде не было. Мама была на работе. Все мое детство она была на работе. Всю свою жизнь она ходила на работу и шила простынки и одеяла: - сначала, чтобы в семье были деньги, и чтобы не ругаться с отцом, у которого были перебои с работой, потом, чтобы забыть о том, что осталась одна. Я у нее был только физически: - туловище, которое тоже живет в этом доме, которое надо кормить. Мы оба это знали. В шесть лет еще боишься одиночества локального, но еще не испытываешь панического страха перед одиночеством пустоты. В том возрасте я не задумывался над тем, сколь глубокий вакуум оставит в моей сущности потеря отца. Я даже не знал, что его вообще можно потерять. Это ведь не игрушка какая-нибудь, закатившаяся под кровать. В доме, кроме меня, никого не было. Я вышел через заднюю дверь во двор, продолжая звать отца. Он лежал на земле лицом вверх в неестественной позе. Две из четырех ножек металлического табурета, который, сколько себя помню, провалялся наряду с прочим хламом сиденьем вниз у задней стены дома, проткнули тело отца насквозь…». И еще несколько страниц в том же ключе о том, как мальчик в последний раз плакал в шесть лет, и за один день истратил слез больше, чем ему отмеривалось на всю жизнь. О том, как во дворе толпились соседи, как прибежала с работы мама, как приехали врач и полицейский. Все это выдержки из последнего из известных интервью тренера, которое он давал английской спортивной газете в две тысячи четырнадцатом году, когда его команда стояла на пороге первого дивизиона, а он сам уже по большей части передвигался в кресле-каталке. Его спрашивали о том, какие настроения в команде перед высшим футбольным дивизионом, какие планы он строит на будущий сезон, а он рассказывал о дне смерти отца. Репортер не перебивал сто тридцать четырехлетнего старика: - он не получил ответов на свои вопросы, но получил, возможно, больше, чем все его предыдущие коллеги. Тренер не стал отвечать на вопросы репортера не из-за того, что страдал старческим слабоумием (подобными расстройствами он не страдал, а, видимо, ими жил), просто тема воспоминаний об отце его волновала гораздо больше. Адекватностью тренер не отличался, ни будучи молодым, ни, когда стал самым пожилым человеком в мире. Его юношеские тренировки под дождем не были прихотью или больной фантазией – он действительно не видел чего-то сверхъестественного в том, чтобы ребята тренировались в любую погоду. Матчи из-за непогоды отменяют крайне редко, поэтому нет ничего страшного в том, чтобы тренировки иногда проходили в условиях, которые вполне могут произойти и в реальности. Дождь для наших островов более привычен, чем солнечная погода, но вода глубиной до колена способна превратить футбол в водное поло. Ко второму матчу с железнодорожниками тренер подошел с багажом из четырех основных игроков, сидящих дома с диагнозом «простуда». Само собой, эти ребята уже не вернулись в команду после выздоровления волею своих родителей, которые предварительно явили свои физиономии, что чернее той тучи, сначала матери тренера, а потом и учителю физкультуры, и директору школы, и спасибо, что до мэра городка они так и не добрались. С самим мальчиком они говорить не стали, считая его ребенком, и переложили эту ответственность на его маму, которая, более, чем кто-либо, знала о бесполезности таких разговоров. «Я прекрасно понимаю этих бедных родителей! После каждой твоей тренировки, они вынуждены лечить своих детей. Это ни в какие рамки не лезет. Ну можно тренироваться в пасмурную погоду, но не в ливень же бегать по полю! Они ведь еще совсем дети, как и ты». К слову, в те времена генофонд городка уже стал портиться, благодаря наплыву хилых прибрежных переселенцев: - болели дети с завидным постоянством и по любому поводу. «Зато меня никто не станет понимать, когда я не выиграю школьное первенство», - отвечал он своей матери, и на этом претензии иссякали. Потерю четырех футболистов он компенсировал из резерва, а в резерв набрал новых, не рассчитывая выпускать их на поле, т.к. они не провели с командой ни одной тренировки. За день до матча он собрал ребят в школе и нарисовал на доске схему, по которой они будут играть против команды депо. Решений, ломающих шаблоны, было меньше, чем в первом матче, но спорных моментов по-прежнему было много. Тренер решил сыграть в трех защитников (и это после семи пропущенных мячей в первом матче), двух опорных полузащитников (функции которых должны были исполнять игроки группы атаки), двух фланговых полузащитников и трех нападающих, которые, по задумке тренера в зависимости от ситуации на поле, должны были составлять треугольник, либо вершиной, либо основанием повернутый к воротам соперника. Больше всех возмущался центральный защитник, которому в одиночку предстояло противостоять нападающим соперника. Тренер не стал долго слушать его претензии и заменил на второго центрального защитника. Второму же, не дожидаясь его реакции, начал объяснять, что дыры в центральной зоне будут латать опорные полузащитники. Много позже один из тех ребят, кто присутствовал на тренировке, уже будучи взрослым человеком, рассказывал, что со стороны очень отчетливо было видно, как тренер стравливает футболистов между собой. «Уверенность мы потеряли уже тогда, за день до матча, когда вратарь обещал, что с такой обороной мы пропустим еще больше, чем в первом матче. Защитник боялся, что не будет успевать за двумя нападающими соперника, а опорники не обладают нужными навыками, чтобы играть в обороне. Опорные полузащитники, в свою очередь, и не собирались особо обороняться, т.к. до этого играли в атаке. В довершение всей картины грызню устроили трое нападающих, которые не могли порешить, кому из них оттягиваться в глубину атаки. Ор поднялся жуткий: - никто не хотел повторения позора. Кто-то даже предложил не выходить на матч. А что тренер? А он – ничего. Он стоял возле доски с мелом в руках и тихо так комментировал стрелки на своих любимых схемах. Его никто не слушал, а он, казалось, не слышал общего шума. Большинство матчей проигрывается в раздевалке. Не будет настроения, не будет игры. Ее и не было. Второй матч был проигран вчистую, как и первый. Под мелкий противный дождик школьная команда постоянно проваливалась в обороне, одинокий центральный защитник не знал, что ему делать с двумя нападающими соперника. Тренер стоял у бровки и требовал, чтобы при развитии атак мяч передавали во фланг и не пытались вести его через центр. Потом он объяснил недовольным родителям ребят, что через центр играть было нельзя, т.к. у футболистов центра поля была задача помогать защитнику. В итоге, с таким же успехом школьники могли играть вдевятером, т.к. оба опорника большую часть времени проводили в районе центрального круга, пытаясь отыскать мяч, который, в свою очередь, таскали фланговые футболисты. Железнодорожники достаточно быстро приноровились к такой тактике соперника и вешали мяч центром за спины полузащитников, выводя свою атакующую группу в одного защитника. Итогом стали восемь пропущенных мячей. И этот факт не стал слаще от первого забитого командой мяча. Отличился один из троих нападающих: даже не важно, кто. Ложка меда бочку дерьма не делает бочкой меда, только обратный вариант возможен в жизни. Уходящие с поля мальчишки тыкали пальцами в сторону своего тренера и что-то рассказывали своим родителям. Недовольство среди жителей Колодцев росло подобно снежному кому, катящемуся с горы (обидно и странно, что ничего хорошего закону снежного кома не подвластно), мальчика ждал разговор с директором. Разговор, по сути, о том, как хорошо тренировал бы сам директор, если бы умел, если бы смыслил хотя бы что-нибудь в футболе. Он не смыслил ничего и взывал к чувству долга и ответственности – теми, облаченными в святость, словами, которые уместны лишь в пафосных книжках о бумажных героях, но совсем не пригодны к существованию в рамках переменчивой реальности. Это был самый бесполезный и, вместе с тем, самый популярный вариант критики: - критика людей, живущих футболом, людьми, наблюдающим за ним извне. Отсутствие конструктива в критике не способно побудить к действию, поэтому тот разговор с директором тренер пропустил мимо ушей. Положа руку на сердце, директор еще не наработал в футболе на то, чтобы хоть кого-то по этой теме критиковать. Даже юного тренера, у которого за плечами было всего лишь два матча и те товарищеские. Настроение тренера после разговора с директором осталось на том приподнятом уровне, что и сразу по окончании проигранного матча. Мальчик восхищался командой депо, поздравлял свою команду с первым забитым голом, и вообще имел вид неподдельно довольный. Со стороны казалось, что он выиграл этот матч, а не проиграл с крупным счетом, но этот забитый мяч и был победой тренера. Футбольные правила предельно просты: забей больше, чем пропустил. Первую задачу мальчик выполнил уже во втором матче, осталось лишь только научиться не пропускать так много. Тем временем, за комичным и нелепым развитием тренерского таланта у мальчика наблюдали со все возрастающим интересом уже полторы тысячи человек. А точно ли парень хорошо разбирается в футболе? После второго матча, как оказалось, мало кто продолжал считать мальчика самым сведущем в футбольных вопросах человеком в городе. От любви до ненависти, как говорится. Эффект сродни давшим сбой законам Архимеда, которые стали игнорировать юного тренера и тот резко пошел ко дну бочки с помоями, на поверхности которой мы все, по сути, всю жизнь и барахтаемся. Но эта полуторатысячная публика могла и не сдать экзамен на прочность своей любви к тренеру. Мальчик не опасался такого поворота событий. Что ему любовь жителей маленького городка, когда в планах у него победа в чемпионате островов под пристальными взглядами всей футбольной общественности? Слава после двух матчей не просто не пришла, а как бы даже стала отдаляться от начинающего тренера, ну и ладно, ведь слава – не цель, а если цель, то стоит ли вообще что-то начинать?  Он с детства привык прятать глубоко в себе все то, что его выделяло на фоне толпы, т.к. сложилось, что эти отличия отбрасывали его на ступень ниже окружающих. «Сначала они говорили, что я хорошо разбираюсь в футболе? С чего они это взяли? Я разбираюсь в нем так же, как и любой другой, и этим никак нельзя гордиться. Я же людей не спасаю и войны не выигрываю. Потом они говорят, что я вообще не разбираюсь в футболе, но я ведь при этом совсем не изменился». Со временем мы поняли, что на заре он готов был довольствоваться ролью «тайного воздыхателя», который не претендует на ответную любовь объекта обожания: - ему достаточно осознания своих собственных чувств. «Я никогда не стремился стать великим тренером. Величие слишком относительно, чтобы к нему стремиться. Оно настолько беспомощно само по себе, без мнения окружающих людей, что его становится даже жалко. Настолько жалко, что жалость к людям, завязанных на мнении окружающих, по сравнению с ней смотрится тоской по выброшенному дырявому носку. Мне не нужны ни слава, ни величие, я в футболе по другой причине и с другими целями», - так говорил тренер, когда его команда выступала в четвертом дивизионе в конце семидесятых годов прошлого столетия. К тому времени он уже был самым возрастным тренером в истории футбола, и сейчас этот титул вряд ли найдет нового героя. Когда его спросили, как в нем зародилась настолько сильная любовь к футболу, он ответил, что не любит футбол и никогда его не любил. «Мой отец любил футбол, а я любил своего отца. Разве этого недостаточно?». Ответ, который, как локомотив, тащит за собой новые вопросы, остающиеся не заданными. Тот тип вопросов, на которые боишься услышать ответ, а на остальные, зачастую, ответ и не требуется. Но что тогда это было? Как можно всю свою жизнь посвятить тому, чего не любишь? Скрытые формы мазохизма или обычные взаимоотношения между работой и работником? Но обычно работники не посвящают всю свою жизнь одной работе, тем более в условиях глобальной взаимной неприязни.  Большинство людей футбола, которые в разное время были его коллегами, сходятся во мнении, что ни о какой любви к футболу со стороны тренера не может быть и речи. Все эти матчи, в которых он, то ли совершал непростительные ошибки, то ли сознательно принимал антифутбольные решения, вскрывали сначала ребенка в зрелом мужчине, потом ребенка в старике, а в последние годы – умалишенного в старце. Надо по-настоящему ненавидеть футбол, чтобы убивать его так, как делал это тренер во многих и многих матчах, но, с другой стороны, это зачастую приносило его команде положительный результат. Мы же видели записи этих матчей, они не поддаются никакому анализу. После победы колодцев в Премьер лиге, тренеры известных клубов пытались анализировать такой результат с точки зрения здравого смысла, но каждый раз заходили в своих рассуждениях в тупик. Мир уже давно не помнит нищих чемпионов. Последние десять лет, которые ФК «Уэллс» провел во втором по силе дивизионе, недвусмысленно давали понять, что чуда в обозримом будущем не предвидится. В команду доживать свой футбольный век приходили в прошлом неплохие футболисты, но играли там максимум сезон в силу возраста. Это позволяло команде не понижаться в классе, но и о повышении никто не думал. Кроме тренера. Он шел к этой победе всю жизнь, пренебрегая логикой и здравым смыслом тех аналитиков, которые пытались анализировать его работу. Минуя эту самую логику, тренер на старте своей карьеры в школьной команде вчистую проиграл первые пять товарищеских матчей, вызвав шквал критики жителей Колодцев, любящих это дело, как и все маленькие и недалекие люди любят провалы сильных и успешных. Затем он также вчистую выиграл оставшиеся пять матчей с теми же футболистами, с той же тактикой, но с каким-никаким приобретенным опытом. За первые пять матчей он тасовал своих игроков на поле, как ему виделось правильным. Мальчишкам это не нравилось, они высказывали свое недовольство, родители ругались, директор школы уже сожалел, что согласился на это безрассудное назначение на пост тренера, но в наше время такой эксперимент смотрится очень правильным и логичным. Мальчик, не имея в распоряжении профессиональных футболистов, а лишь тех, кто только слышал что-то о футболе, видел перед собой реальную задачу – выиграть первенство школ. Не поучаствовать, как это было всегда, а именно выиграть. И соревноваться ему предстояло именно с командами, т.к. в более крупных городах графства к школьному футболу относились серьезнее, чем в Колодцах, и там коллективы были более сыграны с минимумом слабых мест. И чтобы грядущие противостояния не превратились в фарс, юному тренеру надо было компенсировать отсутствие у команды сыгранности зародышами его футбольной мудрости, которой... которой, собственно говоря, взяться было неоткуда. Это в наше время пруд пруди диванных экспертов, которые безошибочно формулируют все то громадное количество качеств, которыми не обладает Роналду, делая его четырехкратно хуже, чем Месси. В то время ведь телевидения еще не было, на стадионе на нормальном матче присутствовало всего несколько человек из зрителей, а сам тренер все свои футбольные знания почерпнул из спортивных газет и переписки с помощником тренера "Бристоль Сити". По сути можно с определенной долей уверенности считать, что юный тренер стал родоначальником футбольной тактики, которая подразумевает строгое распределение ролей футболистов на поле. Тактика – это то, что может помочь более слабой по составу команде обыграть более сильную. Физиология определяет, где футболисту удобнее играть, в зависимости от того, какая нога у него рабочая, а какая для ходьбы. Также можно приписать сюда и антропометрические данные, которые в первоначальном грубом отборе настоятельно порекомендуют низкорослых в ворота и центр обороны не ставить, а в нападение и на фланги не отправлять слишком громоздких футболистов, оставляя их более резким и быстрым. В прогрессивном и демократичном коллективе еще, возможно, обратят внимание на субъективное «я хочу», которое призвано служить залогом душевного равновесия каждого из футболистов. И что дальше? Формируем довольный и функционально полноценный коллектив, где каждый четко знает свое место на поле и через какое-то время к нему… прирастает. «….я говорю о деревьях в футболе. Не о тех деревьях, которыми нарекают одаренных физически, но обиженных футбольными качествами игроков, а тех, кто на поле страдает патологической однобокостью. Если футболист пустил корни на бровке, он не будет играть в моей команде. И не только на бровке. Если футболист пускает корни, то он – дерево, пусть играет в другом клубе. Позиция ему нравится, он на позиции хорошо смотрится? И что потом с этой позицией делать, если такой вот идеально довольный футболист по любой причине выпадает из обоймы? У меня нет возможности держать в команде каждой твари по паре, чтобы страховать каждую позицию. Бесплатно они работать с каждым днем хотят все меньше и меньше. Вратарей, конечно, не касается, но нет ничего унылее и скучнее, чем прирожденный центральный защитник». И далее в том же духе он говорил о своих ограниченных финансовых возможностях, которые не позволяют ему собрать команду высококлассных узконаправленных футболистов, имея при этом в запасе двух-трех резервистов на каждую позицию. В основной команде он всегда держал ровно столько футболистов, сколько требовалось для стандартной заявки на матч, т.е. – восемнадцать. Остальные мариновались в дубле, где вполне можно было платить практически на порядок меньше. Финансовых возможностей клуба хватало как раз на то, чтобы имеющиеся в основной команде восемнадцать игроков не разбежались по более богатым клубам в поисках куска пожирнее. Хотя за все время существования ФК «Уэлс» перебежчиков со счастливой дальнейшей карьерой футболиста можно пересчитать по пальцам одной руки. Люди не особо любят хвастаться своими неудачами, поэтому футболисты неохотно комментировали после уэлсовскую карьеру, но к гадалке можно не ходить, чтобы понять - ни один из них не смог работать под руководством другого тренера. Как ни один из них не смог внятно объяснить, в чем же заключалась уникальность методов работы тренера, что потом с них так проблематично было слезать и перестраиваться на новый лад работы. Ведь история скорее утверждает обратное – большинству футболистов смена тренера не просто не мешает, а порой идет и на пользу. Много примеров и того, как один и тот же футболист легко и непринужденно играет ведущую роль в любом клубе, куда бы он ни перешел. С другой стороны, повальные трансферы вошли в моду только в двадцать первом веке, а в веке прошлом многие всю свою карьеру бегали за одну команду. Связано это, скорее всего, с тем, что футбольный век игрока в настоящее время может достигать чуть ли не двадцати пяти лет, раньше же бутсы на гвоздь вешались, когда футболисту еще не исполнялось и тридцати лет. Все это веду к тому, что тренер за более чем вековую карьеру отправлял из клуба на пенсию, а не в другой клуб, большинство своих подопечных. И с этим фактом тоже связаны некоторые истории, вскрывающие грани сущности знаменитого тренера, отличающие его от среднестатистического человека. В тысяча девятьсот сорок четвертом году футболисты колодцев в полном составе ушли добровольцами на фронт, большинство из них участвовали в составе Сомерсетского полка в июньской высадке в Нормандии. Вернулись с войны лишь несколько человек, а способными играть в футбол остались двое: вратарь и защитник – тот самый, с которым позднее у тренера был единственный в карьере конфликт. В сезоне сорок четвертого - сорок пятого годов команда участия в чемпионате графства не принимала (во время войны регулярные чемпионаты на островах не проводились, соревнования сбились до первенств на местном уровне). Этот, безусловно героический, шаг футболистов смотрится по меньшей мере странным, ведь глобальной мобилизации не было. В той войне руководство большинства стран легко уживалось с мыслью о том, что воевать и погибать могут и должны другие. Фактов набора добровольцев было не так уж и много, тем более странным видится шаг молодых спортсменов. В сухопутной материковой операции участвовали подразделения регулярной армии. В тридцать девятом году команда тренера вышла в пятый футбольный дивизион. Стартовые летне-осенние матчи проходили в условиях напряженной политической ситуации в Европе, которая плавно вылилась во вторжение в Польшу и начало Второй мировой войны. Чемпионат проводился постольку поскольку, в большей степени для поддержания спортивной формы, чем для трофеев. Особенно это касалось дивизионов ниже первого. Да и команды высшего дивизиона негласно разбились по территориальному признаку, чтобы не рисковать во время переездов попасть под немецкие авианалеты. Футбол впал в подобие спячки, когда общий для всех регламент местными спортивными властями подстраивался под условия сложившейся ситуации. Большинство команд просто катали товарищеские матчи с бесплатным допуском болельщиков на стадионы. Повышение и понижение в классе команд временно отменилось, между дивизионами не было переходов – рвать жилы ради победы не было смысла. Не видя конца войне, некоторые футболисты завершали карьеру и начинали искать себя в гражданском обществе, чтобы было на что жить. Чтобы как-то мобилизовать и подбодрить своих игроков, тренер организовал несколько товарищеских матчей с итальянскими военнопленными, которые содержались в трудовом лагере на территории города. Не так, конечно, как против фашистов, но тоже неплохо, говорил тренер, проводя с игроками предматчевые инструктажи. Когда футболисты ФК «Уэлс», среди которых еще встречались профессионалы, видели на поле своих соперников по этим товарищеским матчам, блеска у них в глазах убавлялось. Нет, соперники не выглядели так, как узники нацистских концлагерей, но и спортсменов в них разглядеть было сложно. Один из матчей англичане выиграли со счетом девятнадцать – ноль (один из мячей забил даже вратарь, который половину игры провел возле центрального круга ввиду отсутствия опасности у своих ворот). Это был последний матч того состава ФК «Уэлс», после него они всей командой ушли на фронт. Радости от разгрома команды итальянских военнопленных кроме тренера, никто в команде не ощущал: - результат сродни победе над детьми во дворе, но это не мешало переполняющим наставника эмоциям проявляться в диких прыжках на бровке поля, подобно мальчишке. А ведь ему уже исполнилось в то время шестьдесят - совсем не мальчишеский возраст, да и причин для безудержного веселья у него было не так уж и много: дома, практически не вставая с постели, не обещала дожить до конца войны мать. Она, возможно, еще и могла физически передвигаться, но не хотела этого делать категорически, мотивируя поступок тем, что не хочет видеть войну. Если такое происходит в современном мире, то нечего и делать в таком мире, говорила она. А тренер носил ей еду из столовой, что была на базе команды. К середине двадцатого века его футбольный клуб уже оброс кое-какой инфраструктурой, что позволяло футболистам в случае необходимости даже оставаться там ночевать с полноценным питанием. Сердобольные поварихи с большим уважением относились к матери тренера и при любой возможности передавали с ним ей еду. Это облегчало ей старость и лишало дополнительной необходимости вставать с кровати. В той же мере и тренеру было легче: - готовить он не умел, и из обязанностей оставалось только подмывание ходящей под себя матери и непродолжительные разговоры с ней об ужасах несправедливой войны. «У меня больше нет команды: - я их всех отправил воевать. Зачем? Затем, чтобы воспитали в себе любовь. Ты говоришь, что на войне только любовь к жизни что-то значит, но так не у всех. Животные не воюют, потому что кроме жизни их ничего не интересует, а человек воюет всю свою жизнь, а, значит, его интересует что-то еще. Деньги? Слава? Могущество? Нет-нет, за говно никто умирать не станет – слишком глупо, а вот за любовь станет. И не за любовь к самому себе, которая есть не что иное, как замешанная на эгоизме любовь к жизни. Я уже почти сорок лет работаю с людьми, которые коллективно делают общее дело – борются за победу, но я не уверен, что кто-то из них научился любить свое дело. Некоторые из них любили футбол, как спорт, кто-то себя в футболе, но никто не любил клуб. Я не понимаю, как можно не любить ФК «Уэлс». Да, я и сам не знаю, люблю ли его, но клуб сможет не просто местечково стать успешным, а сможет создать сам свою историю, только если люди, с ним связанные, научатся любить его сильнее самих себя. Война как раз то самое место, где они научатся любить свою страну, а следом придет и любовь к клубу. Я бы и сам пошел, но возраст - развернули они меня на призывном пункте. Они не взяли меня добровольцем, мать, а поехать туда тайно от всех у меня уже не получится - здоровье не позволяет. Да, мать, и меня уже настиг период шаркающей походки. То ли будет дальше. Говоришь, что они все умрут? Что все это глупо? Глупо умирать только потому, что незачем жить? Возможно, но проваленная попытка найти любовь в любом случае смотрится выигрышнее, чем отсутствие этой попытки. Знают ли они, зачем пошли на войну? Не уверен: - они слишком быстро согласились, и я не успел им рассказать о пользе войны». Таким образом, к началу лета сорок пятого года у тренера "колодцев" в распоряжении из основного состава было только два игрока, все остальные набирались из дубля. Шестнадцать футболистов в возрасте двадцати-тридцати лет были отправлены на «пенсию», что резко выделялось на фоне остальных клубов английского чемпионата, всячески опекающих своих игроков. И только каким-то чудом "колодцы" избежали вылета в шестой дивизион в последующие несколько сезонов. Спустя немного лет после трагических событий Второй мировой войны, тренер заказал скульптурную композицию в виде шестнадцати повешенных на свастике футболистов, но ему отказали в ее установке на базе клуба. С десяток лет композиция пылилась у уже забытого архитектора в мастерской, но потом была вывезена «людьми из структуры ФК «Уэлс»», как выразился сам мастер, в неизвестном направлении. Родственники погибших парней еще долго не могли простить тренеру этого поступка. Бытует мнение, что еще до отправки на фронт, когда футболисты еще находились в военном лагере, когда еще все можно было изменить, федерация футбола Англии отправила руководству ФК «Уэлс» письмо, в котором говорилось, об их ходатайстве перед премьер министром страны об освобождении спортсменов от мобилизации. И это ходатайство было удовлетворено. Причем в парламенте долго округляли глаза, заявляя, что они не призывали на службу игроков ФК «Уэлс», но их заявления о добровольном вступлении в армию приняли. Родственники футболистов не могли понять, чем их дети или мужья, или братья хуже, чем игроки других клубов. Почему именно они должны идти воевать, когда футболисты других клубов продолжали играть в футбол. Они требовали судить тренера, который, по их мнению, заставил футболистов идти на войну, но реальных доказательств этому не было. Уголовное дело так и не начали, а тренер был временно взят под круглосуточную охрану полиции из-за участившихся угроз в его адрес. В интервью он говорил, что его игроки сделали то, что должен был сделать каждый настоящий патриот, если он знаком с чувством ответственности и любит страну. Много позже, когда его будут спрашивать, почему в ФК «Уэлс» никогда не было легионеров, он будет вспоминать свою погибшую команду, в которой каждый из ребят стоил бы десятка любых легионеров, конвертирующих все свои отношения с клубом (причем с любым) в деньги. «Это вам не прилюдный поцелуй эмблемы - это имеет вес гораздо больший», - вспоминал тренер поступок своих футболистов. Создавалось впечатление, что он действительно верил, что ребята пошли умирать за свой клуб, а, может, так оно и было на самом деле. Только через четырнадцать лет после окончания войны ФК «Уэлс» вышел в четвертый по значимости футбольный дивизион (Вторую лигу). И сделал он это так же с восемнадцатью футболистами основного состава, на содержание которых хватало бюджета клуба. Ничего не изменилось и в сезоне две тысячи пятнадцатого – шестнадцатого годов, когда «колодцы» стали чемпионами Премьер лиги. Как только «колодцы» получили статус профессионального футбольного клуба в тысяча девятьсот тридцатом году, в основном составе команды были два вратаря, шесть защитников (три центральных и три фланговых), семь полузащитников (три фланговых, два атакующих и два опорных) и трое нападающих. До этого времени ФК «Уэлс» на протяжении двадцати пяти лет числился полупрофессиональным клубом и играл в Футбольной конференции, которая допускала участие в матчах спортсменов-любителей. К концу своей тренерской деятельности, он успел состарился настолько, что перестал замечать бюрократию наряду с массой других ранее многозначащих вещей. Минус у любительского клуба был один, но он был слишком значимым для тренера, чтобы не считаться с ним. Любительский клуб не имел права выступать в дивизионах выше Футбольной конференции. За первые двадцать пять лет своего существования "колодцы" несколько раз занимали первое место в седьмом дивизионе, но так и не поднимались выше, будучи полупрофессионалами. Команда в этот период в основном формировалась из выпускников школ близлежащих городов, а также из игроков любительских команд различных предприятий, включая вагонное депо. В свои пятьдесят лет тренер, наконец, смог получить лицензию и зарегистрировал ФК «Уэлс» в чемпионате страны по футболу. В тот год команда шла с большим отрывом по очкам от ближайшего преследователя и уже сезон тридцать первого – тридцать второго годов начала в Южной конференции, которая наряду с Северной конференцией составляет шестой дивизион. Долгие тридцать пять лет разделяли первый матч еще совсем юного тренера школьной команды и первый его матч у руля профессионального футбольного клуба. Сам он говорил, что все свои тренерские навыки приобрел в этот период, т.к. Футбольная конференция есть квинтэссенция всего мирового футбола, который не только был, но и будет в будущем. Профессиональный футбол тренер называл денатуратом, в составе которого самого футбола лишь маленькая доля, а все остальное составляют в разных соотношениях деньги, власть, политика, продажные судьи, неадекватные болельщики и прочая гнусность. «Во всей этой катавасии некогда заниматься самим футболом. Можно отрабатывать стандарты перед матчем со статусным соперником, настраивать команду, но все испортит мысль о том, что на каждый вымученный твоей командой гол всегда найдется причина поставить в твои ворота пенальти или, в крайнем случае, удалить центрального защитника или вратаря». На стыке девятнадцатого и двадцатого веков таких проблем в футболе не было. Мальчишки из школьной команды, как и все жители городка, хотели немногого – той радости, которая подается не в чистом виде, а вперемежку с гордостью. А гордость – это то чувство, которое имеет свойство перерастать в некую стадию истерии, когда она находит отклик сразу во множестве сердец. Беснующийся во время футбольного матча стадион (неважно, на двести человек он рассчитан или на сто тысяч), там мелькает гордость, но это гордость людей, связанных общей идеей, которая вычисляется по формуле: одна команда - одна победа. А вот когда в эту формулу добавляется территориальный признак, тогда и появляется истерия. Жители Уэлса страдали в то время как раз подобной патологией, когда людям, которым футбол не нужен сам по себе, вдруг жизненно необходимой стала победа единственной городской команды, состоящей из учеников местной школы. После последних пяти товарищеских матчей, которые школьная команда выиграла у команды депо с общим счетом тринадцать-четыре, флюгер настроения жителей городка снова повернулся в правильную сторону. Более того, эти победы не были вытащены на жилах, они смотрелись проекцией матчей из будущего, в котором все чаще приходится слышать о победах на классе. В наше время в том же чемпионате Испании у Реала и Барселоны девяносто процентов матчей проходят в борьбе разных по уровню команд. Или же взять чемпионат России, где у их «лидера» и остальных команд настолько разный политический статус, что о каком-то равенстве на поле говорить не приходится. Жители Колодцев на школьном футбольном поле в последних пяти товарищеских матчах увидели игру профессионалов с любителями. Такое ощущение, что мальчики из школьной команды в каждый момент времени намного лучше своих оппонентов знали, где им надо находиться на поле. Если мяч отправлялся на фланг, то там непременно не только был готов к рывку полузащитник, но и чудесным образом отсутствовал игрок соперников. Любые навесы на высоких нападающих, которые с успехом применяли железнодорожники в первых матчах, потеряли свою эффективность, т.к. рядом с каждым из нападающих как по волшебству оказывался не только центральный защитник, но и опустившийся ниже опорник. Большинство забитых школьниками голов состоялись после выхода один на один в скоростных контратаках. И слава вернулась. В одиннадцатый класс будущий мэтр мирового футбола переходил в статусе фаворита директора школы, поэтому остальные преподаватели были вынуждены закрыть глаза на некоторые пробелы в успеваемости подростка. Школьные учителя, когда встречали мать тренера в городе, просили ее обратить внимание на те предметы, в которых мальчик отставал, но понимания не находили. «Эти знания ему не понадобится. Он будет футбольным тренером, а в этом деле ваши предметы ему уж точно помочь никак не смогут», - отвечала она учителям, и с этим приходилось мириться. Кто бы мог подумать, но летом тысяча восемьсот девяносто шестого года, когда мальчик готовился к первому в его тренерской карьере турниру школьных команд, к нему приехал главный тренер любительской команды "Бристоль Сити". И приехал он собственно потому, что косвенно сам участвовал в переписке своего помощника и юного дарования из Колодцев. Они долго и обстоятельно беседовали в кабинете директора школы, и в будущем по невежественному городку поползут слухи, что только благодаря этому разговору руководство бристольского клуба решилось на получение профессионального статуса. И большинство тактических наработок молодого тренера впервые увидело свет именно в игре футболистов "Бристоль Сити", которые чуть не совершили сенсацию, пробившись в финал кубка Англии сезона восьмого-девятого годов двадцатого века. Понятно, что ничего, кроме победы в чемпионате школьных команд, жители маленьких Колодцев от тренера не ждали. На ткацкой фабрике матери пошили новую форму с зачатками эмблемы, которая потом найдет свою новую жизнь на груди футболистов ФК "Уэлс". Поле, река и колодец, как памятник бесполезности и тщетности. Если ты везде стараешься успеть, и тебе кажется, что ты категорически занят все время, то ты напьешься из колодца, возможно, даже заплатишь за эту воду, но глупо забывать о варианте прогуляться до реки. Колодец смотрелся изгоем на эмблеме ФК Уэлс, олицетворяя собой бросающуюся в глаза несуразность самого клуба на фоне не только английских команд, но и всего мирового футбола вообще. Команда просуществовала сто десять лет, но за это время так и не обзавелась титульным спонсором, имя которого красуется на груди у футболистов любых других клубов. Желающие вкладывать деньги в ФК "Уэлс" появлялись неоднократно, но тренер всем им указывал на дверь, говоря, что деньги в футболе ничего не должны решать, несмотря на то, что в наше время они решают абсолютно все. Сегодня титульные спонсоры играют важнейшую роль в развитии любого футбольного клуба. Когда ты выходишь на поле в международном матче и у тебя на груди написано то же самое, что и на рекламных щитах, то соперник невольно задумывается о вариантах проиграть тебе с максимальной выгодой для себя. Дико удивляют страны, в которых спонсорами футбольных команд вообще становятся государственные компании, т.е. зарплата футболистам течет из государственного бюджета. Оно может и все равно, но когда государство начинает в справедливом порыве делать все, чтобы спонсируемый им клуб добивался столь сладостных результатов, смешивая с грязью само понятие не только футбола, но и спорта вообще, то остается только верить, что настанет время справедливости. Сейчас мы видим, что вместо справедливости, руководство мирового футбола полирует скамьи подсудимых, а им на смену приходят не менее коррумпированные последователи. Когда тренера спрашивали, почему он даже не пытается выиграть Кубок Англии, чтобы попробовать свои силы на международной арене, он отвечал, что не видит смысла меряться с толстосумами финансовыми причиндалами. "У нас все равно будет короче - не в этом сила. Попадет мой клуб на денежный мешок, и что дальше? Я не смогу объяснить ребятам, что они должны проиграть. Может Вы считаете, что возможно и государство обыграть в футбол? Эти же варвары до сих пор ракетами меряются, как членами в бане, чего уж тут говорить про спорт". Да, сложно поверить, но ФК "Уэллс" никогда не играл за пределами островов. Тренер считал, что так элементарно дешевле содержать клуб, чем с этими постоянными перелетами. По стране клуб в полном составе передвигался на стареньком автобусе, который ломался с завидным постоянством. Считая, что самолет - это огромная железяка, которая не может и не должна летать, он не отпускал своих молодых воспитанников, которых уже в двадцать первом веке приглашали в различные молодежные команды страны. "Вас же заставят лететь через пролив. И что мне делать, когда вы разобьетесь? Как я буду смотреть в глаза ваших матерей, которых знаю еще с пеленок?" Чиновники из футбольной ассоциации пытались как-то повлиять на тренера, грозя ему санкциями, но достучаться до старика, которому в то время уже перевалило за сто двадцать лет, не получалось. Они не могли вызвать его в Лондон «на ковер» из-за его преклонного возраста, а когда отправляли в Уэлс представителей, то те возвращались ни с чем. Однажды на такой встрече тренер не смог себя пересилить и уснул на середине выслушивания обвинений в свой адрес. Но смотрелось это уже как-то обыденно, т.к. он засыпал и на тренерской скамейке прямо во время футбольных матчей, и на тренировках, и даже во время еды. «Не то, чтобы здоровье начинает подводить, но та боль, к которой пора бы уже привыкнуть, заглушается только во сне. Не могу никак с ней смириться». А болеть было чему: - с начала восьмидесятых годов двадцатого века здоровье тренера начало ухудшаться очень стремительно, причем по такому графику, что казалось, будто каждый день вот-вот станет для него последним. Но он продолжал жить, продолжал тренировать, идя к своей заветной мечте, рожденной в далеком девятнадцатом веке. Та разница в длине ног, что была у мальчика в детстве, к ста годам развилась настолько, что походка тренера стала напоминать автомобиль, который едет по сильно ухабистой дороге. Легкое искривление позвоночника и постоянная сутулость согнули дряхлого старика настолько, что стоя он практически не мог смотреть прямо перед собой. Ему пришлось смириться с инвалидным креслом, которое к завершению его карьеры поменяли на электрическое: - никто уже не хотел возить вечно брюзжащего старика. Врачи настоятельно рекомендовали ему перейти на питание через трубочку, но он наотрез отказывался, заявляя, что не позволит пихать в себя шланги. Повара клубной столовой варили ему жидкие каши и бульоны, на которых он и жил в последние свои годы в футболе. Приступы с каждым разом все более обширной амнезии посещали тренера все чаще и чаще. Он не помнил имен футболистов своей команды, обращаясь к ним "эй ты", или просто тыкая в их сторону сморщенным узловатым пальцем. Обязательные предматчевые и послематчевые пресс-конференции, вошедшие в моду с превращением футбола в громадный финансовый институт, проходили без участия тренера: - никому не хотелось слушать человека, не способного вспомнить название команды, против которой только что играл. Все, что хотели ему донести помощники, он просил записывать на бумажках, потом эти бумажки обнаруживались в мусорных корзинах, за шкафами или под столом у тренера в кабинете. Его мать спасалась от беспамятства чтением книг и сыну наказывала поступать точно так же, но он не внял ее совету. Он говорил, что за свою жизнь не прочитал ни одной книги, т.к. нормальных книг про футбол еще никто не написал. Когда его спросили, что он называет нормальной книгой о футболе, он ответил, что такая книга должна быть хотя бы правдивой. В молодости, еще будучи школьником, его способностям запоминать услышанное или увиденное, мог позавидовать практически любой: - он, как говорится, схватывал и запоминал все налету. Руководство "Бристоль Сити" было уверено, что разговор с мальчиком позволил им совершить настоящий футбольный прорыв, но сам мальчик почерпнул из беседы гораздо больше. Нет, он не футбольные знания или тактические секреты выведал у тренера "Бристоль Сити", он узнал, что такое быть футбольным руководителем. Он смотрел на жесты, мимику, вслушивался в манеру говорить, проникался духом футбола, постепенно понимая, кем он должен стать. Мальчик, глядя на этого матерого футбольного функционера, понял, что тренерская деятельность - это не работа, а дополнительное ответвление в жизни, которое для него лично в последствии стало основным направлением. К началу учебного года, когда до первого матча оставалось всего две недели, у мальчика появились новые требования к руководству школы, без удовлетворения которых он уже не мог гарантировать победу своей команды. Практически всем городом люди были втянуты в подготовку команды к старту первенства школ, в которое пробились восемь коллективов из городов Шептон, Гластонбери, Чеддер, Колефорд, Эверкрич, Ведмор, Веллингтон и Уэлс. Общественность ожидала очередной победы школы из Шептона, у которой побед было больше, чем в сумме у всех остальных, но у юного тренера были свои планы. У него уже была готова форма, жители городка ускоренными темпами возводили трибуны вокруг школьного стадиона и рисовали разметку, а директор школы искал возможность приобрести еще один автобус, чтобы он мог доставлять болельщиков на выездные матчи команды. Всего командам предстояло провести четырнадцать матчей по стандартной схеме: матч дома – матч в гостях. Было принято решение (предложение исходило от героя повествования) начислять за победу по 3 очка, а в результате ничьей давать командам по 1 очку (кто бы мог подумать, что тот турнир станет прообразом начисления очков и в современном футболе наших дней). Ранее в турнире школьных команд очков не начислялось вообще, а считали просто общее количество побед, потом уже количество выездных побед, если и это не помогало выявить победителя, разницу забитых и пропущенных мячей. Формат соревнований предполагал проводить по два матча в месяц с сентября по май (в декабре и январе матчи не проводились). Столь долгожданный момент для всех жителей городка наступил в один из неприветливых, холодных, дождливых сентябрьских дней, который совсем не расклеился только за счет тепла генерируемого человеческими надеждой и верой в свою школьную команду. Первый матч волею жребия казался самым сложным для команды: - предстоял выезд в Шептон на игру с неоднократным чемпионом последних нескольких лет. Футболисты школьной команды были освобождены от уроков в последнюю неделю перед матчем, но, к всеобщему удивлению, за это время тренер не провел ни одной тренировки. Он закрылся у себя на чердаке и ни с кем не общался, а спускался только тогда, когда многочисленные посетители уходили из его дома. Говорят, что его несколько раз видели ночью возле школьного поля – он с задумчивым видом ходил вокруг него, а потом исчезал. Когда до матча оставался один день, директор школы обратился уже к матери мальчика с просьбой прояснить ситуацию, но то, что она услышала от сына в ответ, воспроизвести не решилась. Много позже она рассказала про истинную причину затворничества сына, но в то время подобный ответ грозил бы как минимум штурмом дома. Первый матч закончился для школьников Колодцев не успев начаться – команда не поехала в город Шептон на игру, т.к. тренер в день игры так и не появился. Два начищенных до блеска автобуса (один с футболистами, другой с их родителями), запряженных лучшими лошадьми с местной фермы, простояли до обеда на школьном дворе ожидая мальчика, которого пытались дозваться учитель физкультуры и директор школы, кидавшие камушки в мутное окошко чердака. Скандал был грандиозный. Мать тренера сказала, что мальчик болен, чтобы ехали без него, но было уже поздно – команде засчитали техническое поражение 3-0 за неявку на матч. «Как они хотели, чтобы я готовил команду к игре, когда не создали должных условий? Я говорил, что мне нужен рабочий кабинет на поле, но его так и не сделали. Я приходил по ночам к полю, но никакого кабинета там не увидел. Да, они говорили, что к первому матчу не успеют его построить, но я с этим не соглашался. Мне надо где-то думать об игре. Считаете, что так просто готовить команду к матчу? Тренируйте, тогда сами». Следующие несколько дней были похожи на потуги неумелого канатоходца, который упадет в любом случае, вот только непонятно в какую сторону и в какой момент времени. С одной стороны, мальчику светило попрощаться со школьной командой, вплоть до отчисления из школы: это даже обсуждали на собрании учителей. С другой стороны, противоположная ситуация, когда несмотря ни на что люди продолжают верить в талант мальчика и прощают ему выходку со стартовым матчем. Тот самый пресловутый лимит доверия, им оперируют все чаще, и пример сэра Алекса доказывает, что очень даже не зря. Неделю тренировки не проводились, мальчик в школу не ходил, а ребята из школьной команды самостоятельно выходили на поле погонять мяч. Когда до домашнего матча с южным соседом из Гластонбери оставалось всего несколько дней, недалеко от футбольного поля появилась деревянная постройка два на три метра с одним окном и дровяной печью. Первый офис тренера. Чуть позже он притащил туда стул и по частям стол, который сколотил собственноручно. С этого момента команда готовилась в двухразовом режиме и накануне матча ребята чувствовали себя более чем уверенно. Ночь перед вторым туром мальчик провел в своем офисе, а на рассвете пошел на въезд в город встречать своих соперников. К его удивлению они прибыли на матч на автобусе, который в то время был еще на конной тяге и двигался предельно медленно. Он спросил у ребят, почему не пешком, на что они лишь удивленно хлопали глазами. Расстояние между Колодцами и Гластонбери не превышало десяти километров, и тренеру было непонятно, зачем ехать час на автобусе, когда можно за полтора часа дойти пешком с пользой для здоровья. Матч прошел под проливным дождем, который был верным признаком начавшейся долгой осени. В принципе его можно считать первым официальным матчем мальчика на посту главного тренера команды, пусть даже это была всего лишь школьная команда. Первый блин не вышел комом: хоть и с трудом, но команда из Колодцев добилась победы с перевесом в один мяч. После этой игры представители команд-участников школьного турнира решили провести собрание, на котором обсудили необходимость присутствия на поле судьи в каждом матче. К слову, даже не во всех матчах профессиональных клубов в то время на поле были арбитры – тренер же стал полноправным участником турнира, где команды уже не могли сами договориться, кто и где нарушил правила, и какое наказание за это полагается. «Арбитры станут камнем преткновения, попомните мое слово. Как уродство появилось чуть позже красоты, так и эйфория от мнимой справедливости на поле сменится коллективным недоверием. Если судья не осмелится стать другом одной из двух команд, он попадет сразу под огонь с двух сторон. Начнется война», - говорил тренер на этом собрании, не обращая внимания на то, что лежало на поверхности: свой первый официальный матч он выиграл только потому, что судьи не было на поле, и местная публика морально задавила команду соперника, останавливая игру во всех возможных и невозможных спорных моментах. И только ледяной дождь охладил гнев футболистов из Гластонбери, иначе дело могло дойти и до драки. Но после первого состоявшегося матча с участием команды тренера были и свои положительные моменты – соперники по достоинству оценили качество футбольной формы команды из Колодцев. Тогда как у некоторых команд форма собой представляла одинакового цвета накидки, надетые поверх обычных спортивных костюмов, у команды тренера была полноценная экипировка, с которой не стыдно и в профессиональном турнире показаться. Также были отмечены появившиеся вокруг поля трибуны и их наполненность болельщиками, прячущихся весь матч под кусками полиэтилена от проливного дождя. В перерыве матча зрители дружно вышли на поле и, пока футболисты отдыхали, утаптывали грязь, превращая ее в более-менее ровное и пригодное для игры покрытие. Да, и это тоже можно отнести к организации матча, ведь речь идет о конце девятнадцатого века, когда футбол был еще неразумным ребенком и впитывал в себя как губка все нововведения и предложения, которые и сейчас еще продолжают поступать. Футболу еще многому предстояло научиться, и вместе с ним будет учиться тренер, пропуская каждое футбольное правило через призму своего сознания, трактуя его по-своему и поворачивая всегда в пользу своей команды. Четыре матча каждого тура проходили в один день, поэтому приняли решение о выборе четырех судей, причем каждый из них не должен проживать ни в одном из восьми городов от которых участвовали в турнире школьные команды. Лучше, чем любой учитель физкультуры, на эту роль никто не подходил. И то, что они имели разное представление о футбольных правилах, мало кого интересовало. Так и играли в одном матче по одним правилам, в другом – по другим, и эти правила порой отличались друг от друга кардинально. В каких-то матчах еще продолжали игроки сами решать, когда назначать штрафные удары, в других это уже было полностью на совести судьи. Также были спорные моменты в определении офсайда и назначении пенальти. Но это не мешало общему впечатлению от праздника футбола, который, благодаря непосредственному участию тренера, перестал быть бессмысленным и начал обретать узнаваемые черты, которые будут тысячи раз видоизменяться и выльются в современный футбол. Первые три очка, набранных родной командой, отмечали всем городом. Пьяные мужики оккупировали те немногие пабы, что уже функционировали в городе, хозяйки накрывали общие столы, которые выносили из домов прямо на улицы и прятали их от дождя под импровизированными навесами. Дети спорили за право сыграть в футбол на школьном поле, но, не попадая туда, устраивали матчи прямо на раскисших улицах Колодцев. В здании городской мэрии объявили выходными следующие два дня – там за это время мэр города принял в торжественной обстановке и директора школы, и учителя физкультуры, и мать тренера, а вот сам тренер не пришел. Он сослался на занятость, и наблюдал за всеобщим весельем через пыльное стекло чердачного окошка. Днем писал письма, а ночью подбрасывал их в свой почтовый ящик, с нетерпением ожидая утра, когда мама принесет их в дом. Среди этих писем было и письмо от отца, который поздравлял его с первой серьезной победой и желал дальнейших успехов. А тем временем комната наполнялась железными ведрами и тазами, которые он подставлял под дыру в крыше – по мере наполнения водой, он выносил их на улицу гремя на всю округу, заодно и заходил поесть на кухню. Мать предлагала ему пойти порадоваться вместе с жителями городка, ведь он чуть ли не главный виновник этого торжества, но он отвечал, что не разделяет всеобщей истерии. «Я не могу радоваться зародышу великого дела. Если праздновать изготовление каждого вагона целого железнодорожного состава, то добром это не кончится. К окончанию постройки все уже пресытятся радостью и отмечать будет некому. Когда в турнире победим, тогда и порадуемся все вместе. Но мне даже представить сложно, как они начнут меня превозносить после победы в первенстве. Я боюсь такого поклонения, ведь оно сродни поклонению солнцу, которое дает жизнь всему, но также оно и равнодушно ко всему. Солнце светит не потому, что есть Земля, а на ней есть люди. И если оно в одночасье погаснет, то сделает это без тени сожаления. Так и я не планирую кому-то посвящать победы, чтобы потом купаться в лучах безумно радующейся толпы, я буду делать это ради одного человека, от которого увы не смогу дождаться радостных эмоций. Тяжело радоваться, когда внутри непролазные дебри из грусти и тоски». А следом пришли трудовые будни – началась подготовка к первому выездному матчу команды. Ехать предстояло в Чеддер, который находится севернее Уэлса на двадцать километров. К третьему туру в копилке школьников из Чеддера было шесть очков, а по разнице забитых и пропущенных мячей они уступали первую строчку только Шептону. Никто из ребят не видел игру команды из Чеддера вживую, поэтому тренеру приходилось лишь гадать, какую тактику избрать на следующий матч. Учитывая результат соперника после первых матчей, он решил сыграть от обороны, а по ходу встречи уже внести необходимые коррективы. За окном завывал не столько хлюпающий, сколько пробирающий насквозь октябрь. К проливным дождям добавился сильный ветер – попеременно теплый и холодный в зависимости от его направления. Иногда ему удавалось разогнать плотный слой темных дождевых облаков, тогда становилось прохладнее, но зато у мальчишек был шанс побегать по полю под лучами осеннего солнца, которое еще было в состоянии навязать борьбу грязи, покрывающей ровным слоем несчастный туманный остров. Сидя в своем импровизированном кабинете возле футбольного поля за несколько дней до матча, тренер рассуждал о том, что для разной погоды будут подходить разные футбольные тактики, которые позволят добиваться успеха при любых условиях. По мере того, как поле намокает, мяч сначала начинает катиться быстрее, но потом резко наступает стадия, когда он не катится вообще, а застревает в ближайшей луже. Мокрый мяч сложнее ловить вратарям, поэтому и бить можно даже тогда, когда удар еще не совсем подготовлен. В сухую и жаркую погоду проще перекатывать мяч короткими пасами, не тратя сил и дыхание на длительные забеги. Все эти теории он проверял на практике, когда футболисты уже расходились по домам. В год школьного турнира тренера не раз видели на поле, одиноко гоняющего мяч: он бил по мячу, замерял расстояние его качения по траве, что-то записывал в тетрадку. Когда темнело, он возвращался в кабинет и при свете свечи сводил результаты в таблицу. На волне одноразового успеха некоторые болельщики своим ходом отправились на выездной матч с Чеддером, причем в конце двадцатого века термин «своим ходом» означал то, что и должен означать - болельщики проделали путь в двадцать километров пешком. Тренер предложил своим футболистам поступить так же, но все отказались и отправились в Чеддер на автобусе. Команда выехала за час до начала матча и успела вовремя, а тренер, несмотря на длительные уговоры, пошел пешком и, не успел ни к началу матча, ни к его концу. По разбитой дороге под периодически срывающимся дождем и против шквального ветра он смог пройти только три четверти пути, когда навстречу ему материализовался из бледной туманной дымки автобус с его командой, возвращающейся с проигранного матча. «Сколько?». «Два ноль». Автобус поехал дальше, а мальчик шел следом, пока за пеленой осенней мороси не перестал его видеть. Ни у кого почему-то не возникло желания пригласить его в автобус, а сам он не попросился. Чуть позже его обогнал автобус с болельщиками – родители, которые в нем ехали, тренера просто не узнали, погруженные в свои грустные мысли. Только глубокой ночью он добрался до Колодцев, и ему видимо еще повезло, что его не нагнали те болельщики, которые добирались на матч своим ходом, они считали себя глубоко оскорбленными в своих самых светлых чувствах. Три очка после трех туров на фоне стопроцентных результатов Шептона и Чеддера смотрелись катастрофой – мало кто после этого продолжал верить в финальную победу родной команды. Но, вопреки ожиданиям, бури негодования не последовало ни со стороны мэра города, ни со стороны директора школы, ни со стороны футболистов: казалось, что все уже смирились с чудачествами молодого тренера, не считающего чем-то выходящим за рамки легкую двадцатикилометровую прогулку, приятно забивающую мышцы ног. Быть может, этому способствовал осадок радости, оставшийся еще после первой победы, а, быть может, и осознание бесполезности любых гневных проявлений в отношении мальчика. Отступать назад было поздно – команда уже участвовала в соревновании и сойти в начале дистанции было бы росписью в собственном бессилии, с позорным клеймом на оставшуюся историю. Следующую неделю тренер провел в постели, находясь в пограничном состоянии между реальностью и бредом, с температурой под сорок градусов: - сказался ледяной ветер, выбивший из худого субтильного промокшего тела мальчика остатки здоровья. Мать, которая неустанно дежурила на чердаке, за это время услышала множество фраз бредовой решительности и реального опустошения. Когда тренер приходил в сознание, он сетовал на свою несостоятельность и, казалось, все меньше и меньше верил в себя. В состоянии беспамятства он вел диалог с отцом, обещая ему сдержать свое слово и создать в Колодцах футбольную команду. «Я не могу побороть в себе желание ничего не начинать вообще, боясь оступиться. Начинаешь что-то делать, и все вокруг считают, что они вправе чего-то от тебя ждать, да еще и обижаются, когда ты их ожидания не оправдываешь. А я для них специально ничего не делаю, но вынужден защищаться от их нападок. Можно, конечно, не защищаться и игнорировать, но это приведет только к возрастанию агрессии, а коллективную агрессию не победить. Сейчас мы выиграем несколько матчей, и я смогу снова без опаски выходить из дома, но, когда не сможем победить в турнире – они чего доброго забьют меня булыжниками до смерти». До конца года предстояло провести еще три матча, а потом начинался двухмесячный перерыв до февраля. И все эти три матча команда Уэлса выиграла, что вновь повернуло флюгер настроения жителей городка в сторону юного тренера. Никто не предавал значения тому факту, что все эти матчи команда провела с явными аутсайдерами турнира: Колефорд, Эверкрич (деревня с населением в триста человек) и Ведмор. По очкам «колодцы» вышли на второе место, уступая явному фавориту – Шептону – всего лишь два очка. Причем в последнем домашнем матче в году команда учинила разгром Ведмору, забив пять безответных мячей. В те времена ноябрь еще случался хорошим по погоде, и поле к матчу было готово идеально: мяч не дробил, футболисты не проваливались в ямки и не спотыкались о кочки. Высокие скорости, техничный футбол, игра в пас и полные трибуны школьного стадиона предваряли недельный массовый праздник, который устроил мэр города. На этот раз мальчик пришел в здание мэрии, где, помимо него, были директор школы, учитель физкультуры, директор железнодорожного узла и сам мэр. Приглашали еще помощника главного тренера «Бристоля», но он не приехал, сославшись на занятость. Главный железнодорожник города присутствовал как финансовый гарант любых начинаний, о которых мог в перспективе попросить тренер. Они много ели и пили, их речь развязывалась все сильнее - официальное мероприятие превращалось в балаган. Директор школы выпрашивал у мальчика еще что-то, помимо уже возведенных трибун, ухоженного газона и автобуса для болельщиков. По сути, участники встречи пытались через обещание исполнения любых капризов молодого тренера приобщиться к самой команде, отвести и себе небольшую роль во всех ее успехах. Жажда непричастных получать бонусы всегда сопоставима со степенью наказания невиновных. Тренер никогда после не вспоминал эту встречу в мэрии города Уэлс, после которой у него выработалась острое отвращение к подобным мероприятиям, и мы уже не узнаем, чувствовал ли он витающее в воздухе лицемерие, источаемое мнимыми благодетелями. Оступись команда – виноват останется только тренер, а вот желающих попасть в число гарантов успеха становилось с каждой победой все больше и больше. Итогом встречи стали небольшие сваи, на которые спустя несколько дней поставили деревянный офис тренера. Не зная, о чем попросить, мальчик попросил "спонсоров" именно об этом. В сезон осенних дождей, когда могло лить и месяц подряд, слой воды на полу в импровизированном офисе достигал нескольких сантиметров, что вынуждало мальчика всегда ходить в резиновых сапогах, медленно, но верно покрывающих его бледные рыхлые ступни целыми колониями грибков. Постоянная стопроцентная влажность на чердаке и в офисе неумолимо делала свое дело, превращая совсем еще молодого юношу в бледного сморщенного старика. Не будь он таким худощавым, окружающие вполне могли увидеть в нем недавнего утопленника. Местные ребятишки под покровом темноты отваживались осторожно заглядывать в тускло освещенное окно офиса тренера, и с пронзительным визгом разбегались в разные стороны, когда он их замечал. И если бы не эти бдительные дети, то мир рисковал потерять уникальнейшего тренера еще в конце девятнадцатого века, так и не узнав о его уникальности. Январь тысяча восемьсот девяносто седьмого года выдался на редкость морозным и светлым. Тучи, не покидающие небо на протяжении всей осени, поднялись выше, пропуская слабые лучи солнечного света, сдвигая сумерки ближе к ночи. И если в начале зимы жители Колодцев порой не могли определить еще утро на дворе или уже вечер из-за постоянных сумерек, то в январе большинство дней проходили по обычному графику, когда утром был рассвет, а вечером кроваво-красный закат. Смена погоды сопровождалась довольно сильным снижением температуры: у вагонного депо выстраивались очереди за углем, которым в отсутствие лесов можно было отапливать дома. До середины месяца тренер еще терпел и не разжигал печь в офисе, но когда пальцы от холода переставали слушаться, и он уже не мог чертить своих схем, то притащил из депо ведро угля. Зачатки деревьев, которые по всей округе вырубались каждую морозную зиму, были пущены на дрова еще в начале месяца, поэтому разжигать уголь приходилось ветками кустарников, которые усилиями всего города были посажены вокруг футбольного поля. В один особенно морозный январский день в импровизированном офисе тренера стало теплее – он впервые растопил печь, спасаясь от пробирающего до костей холода. Дети сразу заметили, что окно в домике бледного юноши изменилось, став приветливее и человечнее: рисунок мороза растаял, по стеклу забегали-заплясали отблески горящего в печи огня. Но дети не могли придать значения тому, что в архитектуре домика не хватает очень важной детали – дымовой трубы. Они с удвоенным рвением подбегали к окну, заглядывали внутрь, видели тренера отчетливее, чем когда-либо и пугались еще сильнее, нарушая вечернюю тишину громкими криками. А внутри сидел над своими тетрадями мальчик и вспоминал в мельчайших подробностях три последних выигранных матча. Он пытался проанализировать все успешные атаки своей команды, чтобы выделить общие связывающие их признаки и запечатлеть их на бумаге. Ему казалось, что команда наконец-то нащупала баланс в своей игре и если более не совершать ошибок, то будет возможность успешно завершить турнир. Мальчик умело замечал все тонкости и нюансы каждой голевой комбинации подопечных, в подробностях запоминая не только расположение своих футболистов на поле, но и игроков команды соперника. По крупицам он выуживал из памяти подробности последних матчей, не замечая, как комната постепенно наполняется серым ядовитым дымом. Когда дети в очередной раз подкрались к окну, то уже не отпрянули с визгом, т.к. тренер лежал лицом на столе, не подавая признаков жизни. Кто-то сбегал за взрослыми и, спустя несколько минут, безжизненное тело мальчика вынесли на живительный морозный воздух. Местный доктор с высоты своих преклонных лет со знанием дела сказал, что парня спасли буквально на флажке, и даже малейшее промедление стоило бы ему жизни. Следующие семь дней тренер впервые с младенчества спал не на чердаке, а на первом этаже дома под присмотром матери, которая отпаивала его травяным отваром, убивающим в организме все последствия отравления. В это время, перебивая друг друга, проявляли активность мэр города, учитель физкультуры и директор железнодорожного узла, рассуждавшие на каждом углу о том, что тренер главной команды города не должен работать в таких условиях, ведь хорошие условия работы – уже половина успеха. Но вывели трубу на крышу офиса не они, а давний приятель отца тренера, и не потому, что был частью футбольной истерии, а по просьбе матери едва не погибшего мальчика. К своей сорвавшейся смерти мальчик отнесся вполне философски, рассказывая всем, что не мог умереть, т.к. еще не выполнил всего того, что обещал своему отцу. «Человек не проживет долго, если не будет знать зачем. Пусть считают, что смысл жизни каждого человека именно в том, что он делает всю жизнь, но я с этим не согласен. Скажу даже больше: именно из-за такого мнимого смысла жизни люди умирают раньше, чем могли бы. То, чего не исчерпать за всю жизнь, не может мотивировать, давать силы жить дальше, а люди как раз живут настолько бесцельно, что им действительно нечего исчерпывать. У меня цель конкретная, поэтому я и проживу столько, сколько нужно для ее реализации». Несмотря на скромные шестнадцать лет тренера, его слова не казались юношеским максимализмом. «Ну дай-то бог. Только смотри не переживи своих детей», - говорила ему мать. Приближение февральских матчей сеяло в душе тренера очередную порцию сомнений, ведь его подопечные весь январь не могли тренироваться из-за сильных морозов. Учитель физкультуры утешал его словами об идентичной ситуации у соперников, но мальчик все равно переживал, т.к. если первый матч с Веллингтоном еще можно было сдюжить, но следующий уже предстоял с лидером турнира – Шептоном. Выезд в Веллингтон стал первым серьезным испытанием для команды. Жалкие пятьдесят восемь километров в конце девятнадцатого века в более-менее комфортных условиях можно было преодолеть только по железной дороге. Даже тренер не порывался идти пешком, как делал это ранее. Подходящих пассажирских составов не было, поэтому за организацию доставки игроков на матч взялся директор железнодорожного узла. Выделили несколько товарных вагонов, поставили внутрь лавочки и дровяные печи для отопления. Когда в день игры состав добрался до Веллингтона, встречающие не смогли увидеть внутри вагонов ничего, кроме черной копоти, покрывшей стены вагонов, лавочки, футболистов. Мальчишки выглядели крайне утомленными и изможденными после длительной тряски и ядовитого дыма, пропитавшего их до самых костей. Организовывать централизованный поход в общественную баню не было времени – договорились с депо. Мылись ребята там, где обычно отмывают от сажи паровозы – в высоком неотапливаемом помещении, да еще и в холодной воде. Чувствуя замешательство ребят, тренер первым полез в металлический бак с водой, а следом вымылись и все футболисты. Видимо водные процедуры оказали бодрящее действие на команду – матч прошел на высоких скоростях с большим количеством обоюдоострых атак и завершился победой Уэлса с перевесом в два мяча. Домой команда ехала уже в пассажирском вагоне, прицепленном тем не менее к товарному составу. На перроне команду встречал весь город, ведь заранее они не могли узнать результат игры и собрались там уже с вечера. На первом вагоне поезда углем был написан счет игры, и на перрон футболисты выходили под оглушительные овации. Четвертая победа подряд – это уже серьезно. И даже информация о том, что Шептон свой матч тоже выиграл, не смогла понизить задравшуюся планку позитивных настроений в городе. Отставание составляло по-прежнему два очка, и предстоящий матч двух лидеров обещал стать решающим в сезоне для обеих команд. Следующие две недели тренер жил в своем офисе, домой ходил только ночевать, уже поздней ночью преодолевая сотни метров глубокой непролазной грязи. Он, как никто, понимал значимость очередного матча и хотел во что бы это ни стало его выиграть. Но, так же он понимал, что соперник явно превосходил его команду практически во всех футбольных компонентах. Кроме тактики. И этот козырь мальчик планировал использовать в игре с Шептоном. Он съездил с оказией в Чеддер и там встретился с учителем физкультуры, который занимался подготовкой игроков местной команды. Именно игроки Чеддера два тура назад дали бой Шептону на своем поле и отстояли ничью. Тренер хотел узнать, как им это удалось. «Проще всего удаются матчи с теми соперниками, на которые не надо настраиваться. Можно в чем-то уступать сопернику, в чем-то превосходить, но если проиграть сопернику в психологии, то это будет уже как минимум половина вклада в итоговый проигрыш команды. Но что такое психология? Как настроить человека психологически, если себя порой не получается настроить? А здесь целых восемнадцать человек, и каждый – отдельная личность». Тренер в силу своего юного возраста даже не представлял, чего такого он должен сказать своим подопечным, чтобы они «правильно» настроились на игру. Из рассказа учителя физкультуры чеддерской школы он понял, что хоть и есть те команды, на которые настраивать команду не нужно, как правило, эти команды на порядок сильнее. Оставалось надеяться на тактику, и матч с Шептоном стал первым в тренерской карьере мальчика, где он использовал более чем осторожный рисунок игры. Пять защитников, два опорника, всего один нападающий: да, он добился ничьей, но уже тогда начались разговоры о том, что с такой игрой победы быть не может. Унылые нули и редкие контратаки одинокого нападающего - вот что увидели жители Колодцев в конце февраля тысяча восемьсот девяносто седьмого года. Если бы они смогли прожить еще лет шестьдесят, то наблюдали бы подобную оборонительную тактику в середине двадцатого века, когда ФК «Уэлс», казалось, делал все, чтобы не выйти в следующий футбольный дивизион. Спустя полвека ветеран Второй Мировой Войны – центральный защитник и капитан команды – раскритиковал публично тренера за годы вязкой и унылой игры ФК «Уэлс» в Национальной Конференции. После матча с Шептоном вместо критики появились разговоры шепотом из разряда «за спиной». Народ настороженно смотрел в будущее – очных матчей лидеров уже не предвиделось, не все теперь зависело от родной команды. Да, у Шептона уже были ничьи, но команда ни разу не проиграла и надеяться на то, что лидеры начнут терять очки, становилось все труднее. Практически узаконенные массовые празднования побед упразднили, вошедшее в привычку шапкозакидательство от руководителей городка трансформировалось в сдержанность и официальность. Шумящая весна вступала в свои права в обстановке осторожных желаний, когда в городе, где каждый пятидесятый житель имеет отношение к школьной футбольной команде, уже начали задумываться о своей реакции на возможный очередной итоговый проигрыш школьников. Кто-то даже говорил, что главное – попасть в призы, но не многие были столь смелыми в своих суждениях. Все-таки город ждал победы, несмотря на всю неочевидность преимуществ, которые давало назначения подростка на пост главного тренера. В конце девятнадцатого века Уэлс все еще оставался большой деревней с полутора тысячами населения, умами которого легко могла завладеть общая идея. Это в большом городе каждый живет сам по себе, ведь чем крупнее стадо, тем сложнее собирать в кучу свернувших не туда особей, но горстку сельских жителей объединить может даже что-то вроде возвращения из запоя местного почтальона, не говоря уже о футболе. Когда школьники в начале марта привезли из Гластонберри ничью, то никто уже не кинулся встречать челноков, которых засылали на каждый матч лидера первенства - Шептона. Все сходились во мнении, что неплохо бы, конечно, узнать результат матча главного соперника, но никто ничего для этого не делал. Челноки вернулись: Шептон потерпел первое поражение в сезоне, и по очкам его догнала школа из Чеддера. У обеих команд стало по восемнадцать очков в копилке, у Уэлса было семнадцать, а это уже даже не серебро, а бронза – третье место. Буквально за один тур вместо одного основного конкурента, команда тренера стала перед необходимостью бороться за первое место с двумя. Учитель физкультуры с видом человека, уставшего повторять одно и то же, многозначительно говорил, что третье место команды как раз наглядно показывает уровень школьников Колодцев, и удивляться такому результату нечего. Горожане, не привыкшие так долго и напряженно болеть за своих ребят, молчаливо соглашались, не вешая уже на тренера всех собак. «Следующий матч у нас с Чеддером, вот тут-то мы их и обгоним, а под конец чемпионата Чеддеру и Шептону встречаться между собой. В таком матче они уже теряли очки, не удивлюсь, что это произойдет опять», - потирая руки, говорил тренер матери. «Следующий матч у нас с Чеддером, да и Шептон уж точно выиграет у Ведмора, если проиграем, то отрыв от первого места достигнет четырех очков. В такой ситуации дай бог не потерять уже третье место, а то Веллингтон на пятки наступает» - обсуждали ситуацию в мэрии директор школы и мэр города. Позже, когда команда в мае выиграла первенство школ, жители городка вспоминали март, как время перегоревших в своих ожиданиях людей. Говорят, что когда изрядно прогревшимися мартовскими днями из печных труб шел дым, то это были сгоревшие остатки выброшенных людьми надежд. Не сгорел лишь только тренер: он знал, что следующий тур станет определяющим. Подготовка команды шла интенсивнее, чем когда-либо ранее. В школу футболисты перестали ходить совсем: - двухразовые ежедневные тренировки отнимали не только время, но и очень большую часть физических и моральных сил. Вскрыть оборону Чеддера, который пропустил меньше всех мячей в розыгрыше, тренер видел возможным только навесами в штрафную площадь – вот этим мальчики и занимались круглые сутки, пока не достигли где-то пятидесятипроцентного голевого эффекта после таких навесов. Вешали фланговые полузащитники и защитники, а также подключали к этому делу опорника. Принимали мячи оба нападающих и атакующий полузащитник. Плюсом к изнурительным тренировкам стала поездка тренера в Ведмор к одному из явных аутсайдеров. Никто до сих пор так и не узнал, о чем он общался с капитаном ведморской команды, но полученный после этой поездки результат связывали со всем, чем угодно, вплоть до колдовства и принудительного гипноза. За три дня до матча, тренер начал жить в своем офисе. Еду ему приносили, проблем с печью больше не было, а он за это время составил игровой портрет каждого футболиста своей команды. Нарисовав более сотни различных вариантов развития матча с Чеддером, он выбрал единственно верный, согласно которому его команда забивала один гол к концу матча и выигрывала с минимальным перевесом. За день до игры тренер собрал мальчишек в школе и в течение пяти часов объяснял в мельчайших подробностях каждому из них, где они должны находиться на поле при том или ином развитии матча. «Чтобы понять, что такое тактика, нам просто необходимо обыграть Чеддер. Если мы этого не сделаем, то и продолжать заниматься футболом смысла не будет. В нашем положении уповать на что-то другое, кроме тактики, не приходится». А ребята молча слушали, не перебивали, но вряд ли что-то понимали из слов тренера. Не сыграй они с тренером уже десять матчей, то поднялся бы очередной бунт, но к весне девяносто седьмого они хоть немного, но уже начали ему доверять. Как возможно оказаться всем десяти полевым игрокам в нужном месте к двадцать седьмой минуте матча, или почему на семьдесят восьмой минуте у команды будет возможность организовать контратаку? Почему тренер знал об этом еще до начала матча, а все остальные узнали только по его ходу? На эти вопросы ответ дать очень сложно, но «колодцы» обыграли Чеддер со счетом один ноль, забив мяч в одной из контратак в концовке матча. За исключением этой контратаки, все игровое время команда провела в обороне, не позволяя сопернику создавать моменты за счет грамотной подстраховки. С каждым игроком группы атаки Чеддера играли по два футболиста обороны Колодцев. Это был один из скучнейших матчей в истории первенства школ конца девятнадцатого века, но он принес результат, а из тех, кто видел саму игру, в живых на сегодня остался только сам тренер. Результат остался, игра забылась, если конечно ее не помнит сам тренер. Волею неведомой магии, в параллельном матче Ведмор засушил игру с Шептоном, отстояв не менее унылые нули. Капитан Ведмора позже приезжал в Уэлс и говорил тренеру спасибо, но за что именно, никто так и не узнал. После десятого тура школьная команда Колодцев впервые вышла на первое место, опережая Шептон на очко, а Чеддер на два. Это, безусловно, был успех, а чего только не сделаешь на волне успеха? Того самого успеха, которого всю свою жизнь так сильно боялся и избегал тренер, потому что он знал его последствия. Катастрофы бывают только после успеха. Вот состояние глубокой задницы может переходить из одной фазы в другую, не оказывая своими переходами значимого влияния на психику попавшего в нее человека, а задница после успеха переживается с огромным, порой смертельным, трудом. Назвать карьеру тренера успешной не поворачивается язык: - один трофей за более чем столетнюю историю клуба - тот еще результат. Да, он создал команду в самом маленьком городе Англии, да, он уникальнейшим образом провел его через все стадии футбольных дивизионов страны без финансовых влияний от спонсоров, да, он тренировал свой клуб на протяжении ста десяти лет, но он не был успешным. Он не играл в еврокубках, в кубках страны ФК "Уэлс" год за годом вылетал на первых же стадиях, причем, как казалось со стороны, делал это абсолютно осознанно. Каждый переход в более высокий дивизион смотрелся скорее, как «наконец-то», а не как подвиг, которого никто не ожидал. Команда в каждом дивизионе находилась настолько долго и настолько безмятежно (не находясь на гране вылета и не претендуя на повышение в классе), что выход в следующую по рангу лигу считали: «Значит тренер решил, что уже пора». Из ФК «Уэлс» получился, а, может его специально так вели, сто десятилетний середняк, стреляющий раз в двадцать лет. Ни о какой успешности не может быть и речи, но, справедливости ради, не вызывать интереса этот клуб не может: симбиоз тренера-самоучки и непритязательных игроков, обреченный на провал, но достигший того, о чем многие клубы только могут мечтать. Например, в Манчестере помимо «Сити» и «Юнайтед» есть еще и команда под названием «Дройсден Таун». Если сегодня кто-нибудь скажет, что через сто десять лет их к чемпионству приведет любой бессменный тренер, то этот «кто-нибудь» будет считаться умалишенным, но если именно так и случится, то через сто пятнадцать лет подобный феномен и в Книгу рекордов Гиннеса внесут, и будут пристально изучать. Вот и мы сегодня пытаемся изучить и понять, чего же такого принесла с собой волна успеха школьной команды в марте, что в самом начале апреля, когда, казалось бы, все зависело от них самих, они умудрились хоть и на выезде не обыграть безнадежного середняка из Колефорда. Чеддер и Шептон подобных ошибок не допустили, выиграв свои матчи. За три матча до конца турнира Шептон снова вышел на первое место, а Чеддер догнал по очкам команду Уэлса. Если попеременно воздействовать холодом и теплом на вещество, если его гнуть, прикладывая усилие попеременно в противоположных направлениях, если собаку бить и хвалить ровно через день, то непременно наступит тот момент, когда все закончится, сломается, потеряет свои свойства. Настроение жителей городка с осени до середины весны находилось в состоянии постоянных диаметрально противоположных скачков от эйфории до глубокой депрессии. Команда победила – тренера зовут в мэрию, накрывают богатый стол, поздравляют. Команда проиграла – начинаются рассуждения, как не просто пережить этот момент, а что вообще будет дальше с футболом в Колодцах. Подобные рассуждения на лавочке перед домом сегодня превратились в современную футбольную экспертизу, которая в наши дни своими масштабами способна перекрыть всех действующих футболистов в соотношении: один игрок – один эксперт. На фоне всеобщей напряженности под влиянием расшатанной психики нашлись умельцы, которые под покровом ночи подожгли офис тренера у школьного стадиона, не в силах больше бороться с издевательствами над своим настроением. И никто не сбежался его тушить: - не было уже той практически семейной общности, которая еще в январе спасла мальчика от удушья силами жителей городка. «Офис на стадионе горит», - говорили люди, выглядывая спросонья в окна домов. «Главное, чтобы пламя на школу не перекинулось», - принимали решение они и шли досматривать прерванные сны. Мальчик тоже проснулся, сбегал в пожарную часть – закрыто, сбегал домой к единственному в городе пожарному – не достучался. Само здание офиса сгорело не полностью: - дерево настолько напиталось влагой, что только шипело и дымилось, но толком так и не загорелось, но внутри остался только пепел. Огонь уничтожил все рабочие тетради, все тактические наработки мальчика, но не сломил его, а всего лишь подвел к первой проверке приобретенных им за два года навыков. Готовясь к оставшимся в розыгрыше матчам с Эверкричем, Ведмором и Веллингтоном, тренер не стал чертить сложных схем, объясняя каждому из игроков его место и роль на поле, он просто попросил мальчиков вспомнить игры с этими соперниками в первом круге. Каждый из ребят вспоминал что-то свое, в итоге у команды складывалось общее представление о будущем противнике на футбольном поле. Получалось, что Эверкрич (главный аутсайдер турнира) можно обыгрывать на обычной концентрации в обороне без каких-то сверх усилий в атаке: - Уэлс-Эверкрич два-ноль. Ведмор, набравший к предпоследнему туру девять очков – выездной, поэтому придется немного побегать, чтобы остудить их желание прессинговать на всем поле весь матч: - Ведмор-Колодцы ноль один. В последнем туре на своем поле был бит Веллингтон, команда набрала тридцать очков, опередив Шептон, который за тур до конца турнира проиграл Чеддеру, на два балла. Кубок из Тонтона привез лично мэр города. В первенстве графства школы из Тонтона участие не принимали, т.к. у них в городе своих школ было более десяти и проводился городской турнир, но кубки, изготовление которых заказывалось в самой столице, доставляли в главный город графства. Директор школы дал указание по приобретению нового стеклянного шкафа, в который планировал поместить кубок, заказал первую и последнюю в истории школы доску почета, на которой и по сей день висит единственная фотография тренера, соорудил деревянную трибуну для торжественной речи по случаю победы местной команды и очередного выпуска школы. Городок бился в справедливом экстазе, захлебываясь в потоках накатившей радости, а мальчик всем своим видом показывал, что случилось именно то, что должно было случиться. «Их радость мне понятна: они увидели первый кубок за столько времени, и это в той ситуации, когда ближайшие соседи до истерики смеются над размерами и численностью населения нашего городка. Но я не могу заставить себя разделить с ними столь сильную радость, ведь случилось событие сродни смене дня и ночи: – команда, у которой есть тренер, победила в турнире дворовых команд. "Мы играли в футбол, а остальные бесцельно гоняли мяч по полю. Будущее за умным футболом, за развитием футбольной стратегии и тактики. Вот увидишь, мать, пройдет еще сколько-то времени, и команды без тренеров перестанут существовать». – Говорил он матери, но она все равно смогла разглядеть тщательно скрываемую радость сына. Он так сосредоточенно старался не показывать своего восторга, что не заметить этого со стороны было нельзя. История юного вундеркинда моментально облетела графство, его пригласили в самую престижную частную школу островов в Тонтон, но не учиться, а тренировать их команду по футболу. Летом он съездил на несколько дней в столицу графства. Познакомившись с футболистами местной частной школы, он решил устроить им двусторонний поединок, в котором футболисты играли девять на девять человек поперек поля, а не вдоль него. Директору частной школы он пообещал дать ответ на приглашение быть тренером команды после этого незатейливого теста, и, помимо других высокопоставленных лиц школы, директор присутствовал на матче. Все видели, как парни толпились на ограниченном участке поля, не совсем понимая, как им действовать в этой ситуации, а тренер весь первый тайм молча расхаживал по периметру, не выказывая хоть какой-то заинтересованности в происходящем. В перерыве он минут пять общался с одной командой, потом еще пять минут с другой, и после перерыва он уже стал проявлять больше интереса к матчу. Позже, когда он уже отказался тренировать команду частной школы, он объяснял директору причины своего отказа тем, что из восемнадцати участников матча ни один в перерыве не прислушался к его словам. Тренер объяснил каждой из команд, как нужно действовать, чтобы, не путаясь друг у друга под ногами, добиться положительного результата, но после перерыва на поле продолжал господствовать хаос. «Они слышат только себя. Думают, что лучше всех разбираются в футболе. Не вижу причин их тренировать – они итак все знают». Директор школы даже пытался мотивировать мальчика деньгами, чтобы он дал шанс ученикам школы проявить себя, но он от денег категорически отказался. Он не хотел, чтобы ему платили за работу, которую он не видел перспектив выполнить. Он видел только то, как снисходительно к нему отнеслись футболисты местной команды, как они с высоты своего двадцатилетнего возраста смотрели на болезненно тощего семнадцатилетнего по сути еще ребенка. Нет, с ними он работать не хотел, но шанс пообещал дать. Он написал письмо главному тренеру «Бристоль Сити» с просьбой позволить их молодежной команде сыграть со школьной командой Тонтона товарищеский матч, и ответ превзошел все его ожидания. Бристоль прислал не резерв, а основную команду: - о такой проверке своих сил тренер не мог и мечтать. Шло межсезонье, и товарищеские матчи были популярным явлением, даже между профессионалами и школьниками, поэтому местом проведения выбрали центральный городской стадион, чтобы обеспечить возможность посмотреть матч большему количеству зрителей. Получилось так, что свой первый матч на нормальном стадионе (не школьном поле, как это было раньше) при изрядном для того времени количестве зрителей тренер проиграл основе «Бристоль Сити» с ужасающим двухзначным разрывом в счете. Несмотря на огромное количество смягчающих факторов, он в этом поражении обвинил целиком и полностью студентов частной школы Тонтона. «Может вы прикажете мне каждого за ручку подводить к тому месту на поле, где он должен находиться?», - спрашивал он у директора школы после матча. Он не стал тренером Тонтона, заявив, что впереди итак много работы по созданию футбольной команды в городе Уэлс, а с местными бездарями можно добиться разве что только испорченных нервов. Сегодня можно с уверенностью отметить, что тренер не сильно ошибся: первый клуб в Тонтоне с одноименным названием появился только после Второй мировой войны, и до сих пор прозябает в седьмом дивизионе, не получив статус профессионального. А тренер вечерним поездом уехал домой, оставив после себя осуждающие и обличающие шушуканья. Потерял ли он в статусе или наоборот не приобрел дополнительных вистов, об этом можно рассуждать сейчас, но в Уэлс он вернулся из Тонтона героем, который своим отказом частной школе поднял местных школьников на новые высоты, ранее им не дававшимся. Да, он больше не тренировал местную школьную команду, но он стал консультировать учителя физкультуры, помогая тому в тренерской работе. В следующие пять лет тренер добился того, что школьная команда, обновляющаяся ежегодно минимум на половину, показывала тот футбол, с которым, по его мнению, можно добиваться результата, и сделал он это руками учителя физкультуры. Он просто наблюдал со стороны и вносил свои коррективы, а учитель, пользуясь естественным авторитетом у школьников, доносил эти коррективы до команды. Успех был потрясающим: три первых места, второе и третье за пять последовательных турниров школьных команд. Мэр городка первым заговорил о том, что юноша не должен делать это бесплатно: любые консультации – это услуги, и они должны оплачиваться соответствующим образом. О высшем образовании тренер и не задумывался. Финансовых возможностей учить мальчика в университете у матери не было, да и сам тренер к наукам не имел никаких пристрастий. Спустя несколько десятков лет, он по-прежнему оставался малограмотным, как он сам о себе говорил. «Книг не могу читать – в моей голове слишком много футбола. Буквально все место занято футболом, не пропихнуть ни одной затрёпанной книжонки. Да и что может быть интересного в чужих фантазиях, когда вокруг так много всего замечательного в своей уникальности?» Когда мировой футбол докатился до того, что тренерам пришлось учиться и сдавать экзамены на право руководить командой, герой повествования уже был дряхлым стариком. Представители лицензирующего органа сделало предписание на получение футбольного образования в том числе и тренеру, но учиться он так и не пошел. «Я пишу и читаю уже с трудом, о какой учебе идет речь? Как-нибудь уж без меня обойдетесь». Через полгода курьер принес ему диплом и сертификат на право управления футбольным клубом. «Надеюсь они не ждут от меня радости, что мне разрешили заниматься тем, чем я занимаюсь уже дольше, чем они живут?» - спросил он у курьера, но, не дождавшись ответа, закрыл дверь. Не связываясь по окончании школы с учебой, юноша задумывался о том, как помочь матери с воспитанием себя самого. Он решил пойти работать, но нигде его не брали. В начале двадцатого века в маленьком британском городке можно было заработать денег только физическим трудом, к которому тренер не был приспособлен вообще. Рост ниже среднего, вес меньше бараньего – он не мог ни вагоны разгружать ни дороги строить, ни скважины копать, да и в армию его не возьмут, говорил матери юноши давний друг ее покойного мужа. У него есть увлечение, и нам надо всего лишь помочь ему реализовать свой потенциал. Не устраивать же его на ткацкую фабрику, где только женский коллектив, рассуждала мать. На волне недавних футбольных успехов, парня пристроили консультантом по футбольным вопросам при местной школе. Директор школы назначил ему мизерное жалование, которое стало его первой официальной заработной платой.  Не имея больших потребностей, тренер уже тогда начал понемногу откладывать деньги на реализацию своего смелого и дерзкого проекта. За эти деньги он несколько раз в год проводил с учителем физкультуры некоторое время, необходимое на разработку тактики перед очередным соперником в первенстве на кубок графства. Все остальное свободное время он тратил на общение с тренерами профессиональных клубов, используя для этого в основном почтовую переписку и, иногда, личные встречи. И уже тогда, в начале двадцатого века, можно было признать: от такого общения выигрывал не только будущий тренер, но и множество новых и интересных для себя вещей узнавали тренеры профессиональных футбольных клубов. Тысяча девятьсот третий год он провел в городе Мейденхед, недалеко от столицы, где жил на базе одноименного футбольного клуба. Туда его пригласили руководители клуба, которые к тому моменту были в футболе около тридцати лет, все это время ничем не отличаясь ни от тех клубов, что появились раньше, ни от тех, что появятся позже. Они, словно насосом, выкачивали из парня свежие тактические идеи и различные футбольные хитрости (которые по сути хитростями являлись не в полной мере, т.к. хитрость подразумевает опыт, которого у тренера как раз и не было), а парень впитывал в себя футбольную кухню. Именно тогда он узнал о тех службах, которые обеспечивают нормальнее функционирование футбольного клуба, о тонкостях и нюансах взаимодействий между клубом и футболистами. В тысяча девятьсот четвертом году он вернулся в Уэлс и начал программу по сбору средств на оборудование базы ФК «Уэлс», которая и по сей день, пусть даже и сильно изменившись, находится на том самом месте, где он начал ее строить. На пересечении улиц Вуки-Хол и Маунтери, где вместо забора лишь только живая изгородь из двухметровых кустов, находится святая святых самого маленького города Британских островов – база местного футбольного клуба. Там нет ни одной постройки, к которой не приложил бы руку единственный и бессменный главный тренер ФК "Уэлс". Это сегодня база клуба включает в себя офис, клубный музей, производственную площадку, магазин, столовую, гостиницу, спортивный зал, клубный университет, основной стадион на пятнадцать тысяч человек, тренировочные поля, стадион резервной команды, медицинский центр и множество других необходимых построек, а в начале прошлого века тренер собственноручно высаживал сантиметр за сантиметром траву для футбольного поля. Он же сколачивал из досок первые скамейки вокруг поля, на которых должны были разместиться первые болельщики клуба. Денег, чтобы закупить строительные материалы, у него не было, но он договорился с мэром города, который взялся за строительство офиса и раздевалок для команд. Денег город за это не взял, но и объекты остались на муниципальном балансе: эта тенденция сохранилась и по сей день – все объекты клуба, включая стадион, принадлежат городу, а ФК «Уэлс» является лишь арендатором. Такое положение вещей не смотрелось чем-то из ряда вон выходящим, ведь городок не мог даже отдалено претендовать на статус богатого, но чем дальше, тем больше в прессе появлялось статей, посвященных тренеру, который, по сути, ничем не владел в ФК "Уэлс".  Это, плюс отсутствие главных спонсоров на протяжении всего времени существования клуба, только подтверждает теорию воплощения тренером идей своего отца. Получается, что он никогда не планировал зарабатывать деньги на футболе, и не планировал какого-то будущего для своего клуба после достижения главной цели - победы в чемпионате Англии. Сейчас, когда о судьбе тренера ничего неизвестно, мы видим, как два его помощника ведут переговоры с городской администрацией о передаче клубной инфраструктуры в пользование ФК «Уэлс», как они судорожно привлекают спонсоров, но, насколько мне известно, мало кто откликается. Несколько миллиардеров обращались к тренеру даже не с предложением, а с просьбой – продать им клуб, при этом оставляя за тренером всю полноту власти, но безрезультатно. Тренер исчез, с ним исчез и клуб. Стоит признать, что повествование превратилось из истории клуба в историю одного человека, раз уж одно нельзя отделить от другого. Может быть, в этом и есть суть всего футбола в целом.  Об игровых видах спорта написано множество книг и статей, но отличие футбола в том, что о нем писать без привязки к лицам бесполезно и неинтересно: - он существует в отдельной реальности со своей внутренней кухней, за которой мы все успешно и наблюдаем. Где-то все решает тактика, где-то техника, где-то физические данные, но в футболе помимо прочего много чего решает человеческий фактор. Что можно сказать о самом ФК «Уэлс», кроме того, что этот клуб имеет странную особенность топтаться на месте в каждом футбольном дивизионе? Кроме того, что клуб систематически проигрывает любые кубковые соревнования, но не для того, чтобы сосредоточить силы на внутреннем чемпионате, а просто для того, чтобы не играть лишних матчей? Да и станет кто-нибудь уделять внимание такому клубу? Абсолютно точно, что нет. В Колодцах никогда не играли звезды мирового футбола, да и местного футбола тоже. Ни трансферов многомиллионных, ни именитого спонсора, ни даже именитых болельщиков - абсолютная информационная пустота. Но возьмем рекордсмена по продолжительности жизни – уже интересно. Люди до ста тридцати пяти лет не имеют свойства доживать, наш герой смог. Еще интереснее становится тогда, когда открываешь страничку в Википедии про этого человека и понимаешь, что там информации о его вне футбольной жизни нет вообще, кроме даты рождения. Тренер, складывается впечатление, родился сразу прямо в футбол, и возникает вполне резонный вопрос, кто кого в этой паре олицетворяет? Тренер пережил в футболе абсолютно все, начиная от вратарей, играющих в поле руками, и заканчивая превращением футбола из спорта в соревнование денежных мешков. И он же сделал ФК «Уэлс» имя, которого бы не было, если за время своего существования он сменил бы пару десятков различных тренеров. Если бы сегодня у кого-то возникла идея создать клуб и сделать из него чемпиона страны, то он смог бы это сделать всего лишь за несколько лет с привлечением определенного капитала, но тренер не мог пойти по такому пути. Его отец знал футбол только со стороны спортивной борьбы: - купленные титулы его бы не впечатлили. Здесь мы уже строим лишь свои догадки, которых тем больше, чем больше в нас помещается пива, выпитого на пороге исторического дома в городке Уэлс. Почему тренер так долго вел клуб к чемпионству, когда сделать это можно было и раньше, причем сделать с меньшим сопротивлением чем в две тысячи пятнадцатом году? История показывает, что в середине прошлого века чемпионами страны становились такие клубы, о которых мы сейчас и не вспоминаем. Сегодня в большинстве чемпионатов все более-менее предсказуемо: есть определенный набор команд, которые обязаны бороться за титулы по ряду причин. За одни болеют руководители страны, за другие руководители европейского футбола, третьих спонсируют миллиардеры, четвертых – государственные корпорации. Есть и некоторые другие причины, о которых можно рассказывать очень долго, но абсолютное большинство команд в наши дни в футболе присутствуют постольку поскольку. Руководствуясь исключительно спортивными принципами, сейчас выиграть титул в пятерке топовых чемпионатов практически нереально. И тут дело не только в том, что маленькие, но СПОРТИВНЫЕ команды задушат и уничтожат, просто практика показывает, что в таких командах не играют реально классные футболисты. Сейчас все знают себе цену, особенно это знание обострено у высококлассных футболистов, что привело к годовым зарплатам некоторых игроков, превышающим годовые бюджеты многих и многих средних клубов. С возможностью заполучить любого футболиста большие клубы получают возможность играть и красиво и результативно. А кто играет красиво и результативно, тот обязан бороться за титулы как у себя в стране, так и на международной арене. Тем самым сглаживается то самое неравенство в возможностях, которое определяет разницу в качестве игры. Болельщики больших клубов видят фееричную команду – их не заботят пути, которые привели к феерии, они довольствуются результатом, находясь на седьмом небе от счастья. Болельщики середняков отличаются тем, что им приходится именно верить в команду, т.к. истинная вера бывает вызвана лишь чем-нибудь нереальным. Они пытаются тыкать носом более счастливых болельщиков больших команд в то, что победы любимчиков последних не основаны на принципах спортивной борьбы, но в ответ получают: «Завидуйте молча». Но вернемся к ФК «Уэлс». Тренер привел их к победе в борьбе с «Челси», обоими «Манчестерами», «Арсеналом» и прочими «Ливерпулями». Все помнят, какими возможностями располагали английские гранды пять лет назад, тем удивительнее факт победы ФК «Уэлс» в чемпионате. История знает случаи, когда вне футбольные силы в определенный момент времени делают сиюминутный результат, без каких-либо претензий на его дальнейшее сохранение. В восточной Европе особенно любят баловаться такими вещами, но ничего не указывает на то, что в две тысячи пятнадцатом году в английской Премьер Лиге было именно так. Статус английского футбола уже достаточно давно поддерживается иностранными капиталами, владельцы которых определенно не стали бы подпускать к трофею престарелого антагониста, всю свою карьеру подвергавшего сомнению важность денег в спорте. Но если он выиграл золото благодаря своему бесконечному опыту и кристально честным спортивным принципам, то получается, что всю остальную карьеру он откровенно валял дурака, сознательно перенося дату победы как можно дальше. А может быть именно в две тысячи пятнадцатом он понял, что значимость денег в футболе достигла своего апогея, пропасть между спортом и вне футбольными силами грозила уйти в бесконечность, и его феноменальная победа на фоне всего этого будет представлена в самом выгодном свете. Выгодном не для него, а для того человека, который таскал его ребенком к школьному футбольному полю, где бегали мальчишки не подозревающие, что когда-то вместе с удовольствием от игры за нее еще можно будет получать и баснословные деньги. В начале двадцатого столетия в самом маленьком городском поселении островов прорезалась первая изумрудная трава, посаженная неумелыми руками двадцатилетнего парня. Он стоял на краю этой поляны и на глаз прикидывал размеры всходов. Его больше всего интересовало попадают ли эти размеры в рамки, рекомендованные футбольной ассоциацией. Он уже знал о дотошности футбольных чиновников и не желал препираться с ними, планируя с первого раза получить разрешение на проведение любительских футбольных матчей. Ворота и первый ряд трибун были готовы еще осенью, летом предстояло сделать раздевалки для игроков и огородить стадион. Парень лично сходил к родителям тех девятиклассников, которые в то время успешно выступали за школьную команду. Разговор был безапелляционным: ребятам предлагалось по окончании школы не поступать в высшие учебные заведения, а сформировать первую молодежную команду футбольного клуба ФК "Уэлс". Ему нечего было предложить родителям мальчиков в финансовом плане, т.к. денег у него не было, но он гарантировал каждому из них как минимум десятилетнюю игровую карьеру. Родители по сути были первым коренным населением Колодцев, которые здесь родились и не хотели никуда уезжать, но вот более молодое поколение не так охотно связывало свою судьбу с городком, в котором было всего два предприятия, пригодных для трудоустройства: - железнодорожное депо и швейная фабрика. Футбольный энтузиазм чуть ослаб, когда школьная команда в призах стала появляться постоянно, и городские болельщики, казалось бы, пресытились игрой. Тренер понимал, что одних уговоров мало, и он вновь отправился в Бристоль к тренерскому штабу местной команды. После длительных переговоров он вернулся с договоренностью, согласно которой резервная команда из Бристоля проводила трехнедельный тренировочный сбор в Колодцах. В первый год не получилось из-за отсутствия в городе условий для проживания, но к следующему лету гостиница была готова. Мэр города клюнул на возможность получения прибыли от гостиницы в будущем и невзрачное, но вполне функциональное строение было возведено недалеко от стадиона. За этот год стадион получил ограждение, и горожане перестали водить через поле по диагонали коров на выпас, оставляя после себя выразительную тропинку. Количество рядов трибун увеличилось до трех, вместимость достигла пятисот человек. Приезд резервной команды из Бристоля и ее ежедневные тренировки на городском стадионе прогнозируемо разбудили былую футбольную страсть горожан. Тренер устраивал спарринги школьной команды с резервом Бристоля, и вопрос с формированием юношеской команды ФК "Уэлс" был решен. В эту команду тренер набрал восемнадцать пятнадцати-шестнадцати летних парней, призванных заложить первый кирпич в фундамент нового британского футбольного клуба. Это были все те же восемнадцать игроков, которые на протяжении всей тренерской деятельности составляли основную команду. Ровно столько футболистов попадает в заявку на матч, ровно столько ему было и нужно. Он не считал достойными тех, кто не попадал в заявку, поэтому их просто не было в команде. Когда игроки получали травмы или дисквалификации, то замена им находилась в молодежной команде, где зачастую мариновались и классные опытные футболисты. Собранная команда участвовала на протяжении десяти лет в любительской лиге графства, иногда выступая и в любительских кубках, учрежденных неравнодушными спонсорами. Достигнув восемнадцатилетнего возраста, игроки начинали получать пособие в городской администрации: - оно компенсировало отсутствие заработка у ребят. Постепенно новорожденный клуб начали узнавать. Тренеру приходили предложения по организации и проведению товарищеских матчей, и он всегда соглашался на выездной вариант, т.к. все расходы покрывала принимающая сторона. Время шло, и сейчас мы не можем с уверенность сказать в двадцатых или тридцатых годах двадцатого столетия в невзрачном городишке на юго-западе островов создатель местной футбольной команды обрел неформальную власть. Может это произошло, когда умер учитель физкультуры или, когда на очередных выборах в отставку был отправлен бессменный мэр Колодцев, но вероятнее всего власть футбола над жителями города в лице молодого тренера проявила себя в полной мере с приходом на стадион зрителей со своими стульями. Пяти сотен мест уже явно было мало, хоть эта цифра и подразумевала половину жителей Колодцев. Домой к тренеру и его матери стали приходить горожане за различного рода советами. Мать спрашивали о житейских делах, тренера больше озадачивали риторическими вопросами о будущем футбола и смысле жизни. В команде сменилось первое поколение игроков, появились даже приезжие парни, которых можно считать своего рода легионерами команды, т.к. домой они уезжали только во время длительных перерывов между матчами. Перевалив тридцатилетний рубеж, тренер внезапно понял, что в его команде не может быть игроков старше этого возраста. Мы полагаем, тем самым он закрывался от прошлого, где на него зачастую футболисты смотрели свысока не только в физиологическом плане, но и ментально. Став старше любого из своих подопечных, тренер получил зачаток повода этими людьми управлять; а-ля с высоты своего возраста. Казалось бы, что в те же тридцать два года тренера в Колодцах могли выступать и тридцатилетние футболисты, но владелец клуба вероятно уже прикипел к своей собственной идее, поэтому такие игроки отправлялись в молодежную команду. Ветераны в молодежке - еще одна идея тренера, которая подкреплена той частичкой опыта, что успевала укорениться в зарождающихся навыках молодых игроков. На смену ветерану в основу приходил юниор из молодежки, или искался легионер в другом городе. Примечательно, что, приглашая в «колодцы» нового футболиста, тренер проговаривал с ним точную дату окончания его карьеры в качестве основного игрока команды. Два года после тридцати лет предлагалось отыграть в молодежной команде, а потом игрок покидал клуб. К началу Второй мировой войны база футбольного клуба ФК "Уэлс" имела полноценную функционирующую инфраструктуру. Клуб не засветился в крупных турнирах, но периодический приезд в городок футбольных команд со всей страны способствовал узнаваемости Колодцев. Город, о котором в недалеком прошлом не знало руководство страны, стали посещать туристы. Огромное количество природных ключей с чистейшей не загаженной цивилизацией водой привлекли к себе внимание крупных инвесторов. Где-то пылятся черно-белые фото, на которых тренер Колодцев расхаживает по технической зоне во время выездных матчей с огромным рекламным плакатом на груди и спине, приглашающем на оздоровительные туры в городок. Островные строители в спешном порядке арендовали (продавать землю мэр не хотел) участки земли под строительство небольших частных здравниц. Многие склонны считать поразительное долголетие тренера последствием ежедневного употребления целебных подземных вод Колодцев, но сам он в каком-то интервью сказал, что сроду эту колодезную мочу не пил и пить не будет. Противницей ключевой воды была и мать тренера, которая отлично помнила бесконечные сезоны проливных дождей, вымывающих покойников на местном кладбище из земли. Она считала, что местная почва насквозь пропитана умершими в Колодцах людьми. Мы не знаем, когда умерла мать тренера, т.к. всю войну она не показывала носа из дома, упрямо лелея свою гражданскую позицию. Но мы знаем, что лет через десять после окончания войны в Колодцах уже появились первые оздоровительные пансионаты, и поток туристов никак не реагировал на отношение матери тренера к местной воде. Быть может она к тому времени уже воссоединилась со своим мужем в другом мире. Факты говорят о том, что на городском кладбище нет могилы с именем матери тренера. Древняя старуха рассказывала нам, что в те времена работала в столовой на базе клуба. Да, тренер ежедневно уносил домой еду для больной матери, но вот когда он перестал это делать, хоть убейте - не помнит. Соседи тренера вспоминают, что в шестидесятых годах прошлого столетия где-то раз в месяц в окнах заваливающегося на бок домика еще появлялся свет. Включала ли его мать тренера или он сам, никто сказать не мог. Сейчас рядом с жилищем тренера уже нет тех строений, что были раньше - на их месте построены многоквартирные дома. Поселившиеся в них жители могут с полной уверенностью сказать, что в заброшенном здании, стоящем по соседству, никто не появлялся с начала восьмидесятых годов. Счастливый обладатель квартиры на третьем этаже с видом на крышу дома тренера в наши дни устраивает экскурсии для таких как мы - редких ценителей тренерской уникальности. Мы платим по пять фунтов за то, чтобы посмотреть на ту дыру, из-за которой погиб его отец. Да, до наших дней крыша дожила покрытой десятисантиметровым слоем земли, на котором благополучно растет мелкая трава и мох, но место протечки видно отчетливо. Смотря на нее, мы прикасаемся к прошлому, которое видело настоящий спорт, спрятанный сегодня за деньгами. Человек, что берет с нас по пять фунтов, совсем не спекулянт: он для всех нас несет круглосуточную вахту, ожидая возвращение старца домой. Весь город собрался на местном стадионе в день последнего тура чемпионата две тысячи пятнадцатого года. Да, этот матч ничего не решал – «колодцы» взяли титул в прошлом матче, оторвавшись от второго места на четыре очка, но именно в этот день команде должны были вручить заветный кубок. Люди шли непрерывным потоком вплоть до стартового свистка и с замиранием сердца смотрели в темный под трибунный тоннель, откуда обычно выходят команды, а, через минут десять после начала матча, традиционно выкатывают коляску с мирно спящим стариком. В тот день все шло как обычно, но коляска так и не появилась. Минуте на пятнадцатой мяч ушел на угловой, но судья не спешил давать свисток, он, как и весь стадион, как миллионы болельщиков у телеэкранов, ждал появления живой легенды. Коляски не было. Матч возобновили и закончили в каком-то полусонном состоянии без ярких моментов, с единственным голом Колодцев после спорного углового. Президент футбольной ассоциации страны вынес кубок, но капитан команды его не взял со словами, что триумфатор не он. Диктор по стадиону объявил, что тренер заболел и не сможет принять участие в церемонии: через полчаса стадион опустел. Говорят, что кубок простоял на поле несколько дней, а потом его унесли в кабинет тренера. Жители несколько дней толпились у ветхого домика тренера, но и там старика никто не видел. Помощник тренера позже признался, что старец вел себя в последний день перед заключительным матчем сезона очень странно. Он, как и прежде, ходил по коридорам клубной базы, стуча металлическими ножками табуретки, но не раскладывал записки своим футболистам, а собирал их. Ко дню последнего тура на базе клуба не осталось ни одной записки. Ни в столовой под столами, ни на задних стенках сливных бачков в туалетах, ни в комнате теоретических занятий: - нигде ни одной записки не было. Позже пытались вспомнить, видели ли старика в день матча вообще или он пропал еще ночью, но никто ничего толком сказать не мог. Уборщицы, что каждое утро убирались в кабинете тренера, который он превратил в свою жилую комнату, рассказывали, что кровать не была помятой. Да, он уже лет пять, а то и больше, ложился спать, не раздеваясь и не расправляя кровать. Только мятое покрывало говорило уборщицам о том, что старик спал предыдущую ночь в своей кровати. В то памятное утро кровать была идеально ровной - такой, какой ее каждый день делают умелые руки уборщиц. Завтрак ему принесли как обычно в восемь часов утра, но к еде никто не притрагивался. Кто-то даже умудрился усомниться в том, что тренер вообще когда-либо спал и ел в этом кабинете. Исчезновение тренера для обслуживающего персонала казалось прошло настолько обыденно, что начинаешь сомневаться, как один человек способен оставить такой след в футболе и не оставить его вообще в памяти людей, среди которых он жил. Спустя неделю повара заметили, что они продолжали готовить столько же еды, что и раньше и лишней порции не оставалось совсем. Был лишь один человек на базе клуба, который заметил исчезновение тренера. Ночной сторож, ежедневно включающий свет на базе клуба, рассказал, что в день финального матча были помещения, где освещение проработало всю ночь. Это были обычные подсобные помещения, где включенный свет никого не смущает, но последние лет двадцать или тридцать тренер заканчивал свой день с обхода всех клубных строений. Он методично щелкал выключателями, стараясь сэкономить любую копейку на электричестве. Понося на чем свет стоит всех и вся, он тратил более часа на то, чтобы сходить в под трибунные помещения стадиона и выключить свет во всех душевых, раздевалках и туалетах. Забредал в хозяйственные помещения столовой и подгонял припозднившихся поваров и уборщиц, погружая столовую во мрак. В сторожке на проходной он разрешал оставить включенной только настольную лампу. На возражения службы охраны он притащил откуда-то целую коробку различных оплавленных свечей, которые тоже можно использовать при обходе территории. Он даже требовал отключать компьютеры, но ночной персонал просто тушили экраны мониторов - для старика это было равносильно выключению техники. Тренер уходил, и мониторы включались снова. В день финала свет остался гореть там, где его привычно не выключил персонал. Старец не делал вечернего обхода. Его исчезновение уже пять лет остается загадкой. Еще большей загадкой для нас остается тот факт, что полиция не ведет расследования. Родственников тренера, которые могли бы заявить об исчезновении, не было и не будет. В социальных службах он нигде не был зарегистрирован. Удалось отыскать его паспорт, который он так и не забрал в паспортном столе, но это мало помогло. К паспорту, в котором на месте даты рождения владельца оставлено пустое место, все отнеслись со снисходительной иронией. В церковной книге собора города Уэлс нашлось место отцу тренера, следующим был записан сын без указания имени. Датой рождения указан просто конец девятнадцатого века. Стали вспоминать того священника, что служил при соборе в конце девятнадцатого столетия, и поняли, что ничего другого он написать не мог. Ведь именно он, когда прибыл молодым священнослужителем из столицы в Уэлс, заставлял жителей городка сначала есть родную землю, и только после этого отпускал грехи. Тогда жители городка разделились на два лагеря. Одни считали священника сумасшедшим, другие святым. Человеком, который общался с тренером последним по официальной версии, был его помощник: - вместе они после тактических занятий обсуждали предстоящий матч. Помощник уехал домой, а старик остался в своем кабинете, превратившись в призрака. Сегодня нас бесит то безразличие, с каким отнеслись к исчезновению тренера большинство жителей островов, да и всего футбольного мира. Уже в следующем сезоне титул снова разыграли американские, арабские и русские деньги. Футбол вернулся к своему привычному состоянию, когда сильные и богатые вверху, слабые и бедные внизу. Быть может, все просто заставили себя забыть престарелого выскочку просто потому, что привычный современный футбол им ближе и понятней? Мы не понимаем, как может подняться рука у человека, стереть память о тренере, пропустившего через себя за свою бесконечную жизнь весь футбол во всех его мысленных и абсолютно невероятных аспектах. Все, что мы сегодня видим на стадионе или экране телевизора, когда-то уже было. Ведь был тот самый матч, в котором игроки "Колодцев" получили в общей сложности восемь красных карточек. Тогда матч не прервали, но позже решили останавливать игру при достижении в одной из команд минимального числа футболистов. Также была игра, когда после спорного пенальти тренер увел свою команду с поля и судья матча абсолютно не знал, что делать. В те времена еще не было технических поражений, и делегаты матча битый час уговаривали тренерский штаб "Колодцев" продолжить игру. Было время, когда тренер отказывался ездить на выездные матчи, ссылаясь на отсутствие денег на бензин для клубного автобуса. Не пешком же отправлять футболистов с юга на север острова. Возразить на это было нечего. У каждого из нас в коллекции имеется несколько записей матчей с участием Колодцев. Их наберется не более десятка, ведь игры с участием новичка Премьер лиги показывали редко: - лишь в тех случаях, когда рейтинг мог обеспечить более именитый соперник. Пересматриваем сумасшедшие матчи «Манчестер Юнайтед»-«Уэлс», «Челси»-«Уэлс», «Ливерпуль»-«Уэлс». Провинциалы не взяли в этих спаррингах очков, но и просто грандам не было. Своих прямых конкурентов в борьбе за золото «колодцы» обыграть не смогли ни разу, если не считать конкурентом Тоттенхэм. Но в футболе редко так случается, что титулы разыгрываются в очной борьбе. Старик говорил, что очки надо брать там, где их брать можно, но нужно это делать в обязательном порядке без каких-либо исключений. Он выиграл двадцать восемь матчей и с восьмидесятью четырьмя очками занял первое место. Оставшиеся десять матчей он проиграл первой пятерке команд островного первенства. Казалось бы, что мешало тому же Арсеналу взять титул, раз они обыграли Колодцев в обеих встречах? Помешало, как обычно, золотое правило британского футбола, которое не допускает потери концентрации вне зависимости от статуса соперника. Гранды традиционно недосчитались очков с середняками да и с явными аутсайдерами тоже. Не даром футбольная мудрость гласит, что титулы выигрываются в матчах с аутсайдерами. Сегодня в Колодцах есть футбольная база с провинциальным, но вполне соответствующим современным стандартам, стадионом и всей необходимой инфраструктурой. Нет лишь тех, кому все это было бы дорого или нужно. Все эти строения и сооружения бесполезны, когда они никому не нужны. После расформирования местного футбольного клуба весь персонал, верой и правдой работавший долгие годы бок о бок с легендарным тренером, растворился в воздухе вместе со своим бывшим начальником. Нет тех, кого можно встретить случайно на улице и сказать, да Вы же тот самый помощник тренера или Вы тот самый тренер по физподготовке Колодцев. Не потому, что они ничего не сделали полезного для команды, а потому, что никому уже не нужны сам ФК «Уэлс». Никому не нужны такие чемпионы. Их помнят в год чемпионства, а на следующий уже забывают. Малоизвестные чемпионы с армией поклонников не достигающей по своей численности и ста тысяч человек не могут обеспечить того информационного контента, который потом скармливается электорату. И этот контент подкреплен огромным оборотом денег, ради которых современный футбол и существует. Что такое население самого маленького города островов по сравнению с многомилионной армией поклонников футбола? Капля в море. С развитием современных цифровых технологий даже в самом отдаленном уголке не то, что островов, но и всего мира, можно болеть за любой футбольный коллектив планеты. С выбором футбольных симпатий молодежи помогают определиться профессионалы сферы масс-медиа, ведя собственную борьбу между собой за своего болельщика. Если за условный Брайтон так и будут всегда продолжать болеть только в родном городе, то оба манчестерских гранда уже давно запустили свои информационные щупальца далеко за пределы не только города или страны, но и континента. Сегодня жителям Колодцев нечего жаловаться: - местный спортивный магазин своим ассортиментом отражает их пристрастия. Формы Барселоны и Реала, Милана и Ювентуса, Баварии и Боруссии Дортмунд, Аякса и ПСВ, ПСЖ и Марселя, не говоря уже о больших клубах островов. Когда мы пытались заговорить со старожилами Колодцев об их гордости, о их предмете более чем векового поклонения, они уклончиво отвечали, что сейчас на стадионе удобно пасти коров с пригородной фермы, т.к. трава там по-прежнему на самом высочайшем уровне. И от этого становится очень и очень грустно. Более ста лет человек стоял у руля единственного в его карьере клуба, шел к своей цели, которую наметил еще будучи школьником, но не оставил следа в истории. Делай он это все ради денег, прими предложения известнейших спонсоров, создай на эти деньги мощнейший пиар отдел, раскрути клуб в масс-медиа, сделай его интересным для больших футболистов, засветись с ними в еврокубках, поставь завоевание трофеев на поток: - сделай гранда мирового футбола. Все предпосылки для этого были, и важнейшая из них - собственная история. Да, сегодня модно лепить из говна конфеты в виде футбольных клубов, которые из грязи в князи попадают за счет вливания безумных денег. На эти проекты очень легко ведется молодежь, у которой в шкале ценностей бабло на первом месте. И любых успехов в жизни они готовы не добиваться потом и кровью, а приобретать в бутике по безлимитным картам. Вот они не увидят ничего зазорного в том, чтобы какой-нибудь футбольный клуб наряду с крутейшими стадионами, дорогущими футболистами, собственными арбитрами, приобрел бы себе еще и историю до кучи. Эту историю можно скормить лишь молодежи, но на это и расчет - старая гвардия, знающая футбол еще до денежных времен, отличающая историю от пропаганды, постепенно отомрет, останется золотая молодежь. И болеть совсем скоро будут за несколько топ-клубов, остальные канут в Лету вместе со своей пусть и богатой историей. Жители Колодцев сегодня вновь болеют за команду из Бристоля, она им ближе всего по географическому расположению. Родители уже не спешат отдавать мальчишек в возрасте восьми или девяти лет в школьную секцию футбола, они не верят, что у подобного начинания есть будущее, хотя эта самая школа  аж с конца девятнадцатого века готовила молодых многократных победителей и призеров турнира школьных команд графства. Сложно поверить, что все это было нужно только одному человеку, продолжающему одиноко наблюдать с доски почета за стремительной гибелью дела всей его жизни. Пройдет еще несколько лет, и к информации о ФК "Уэлс" начнут относиться как к былинам, народным сказаниям, а то и ненаучной фантастике. У горстки энтузиастов, продолжающих любить футбол как спорт, останутся несколько газетных вырезок с таблицей АПЛ, где в конце сезона пятнадцатого-шестнадцатого годов на первом месте стоит команда, о которой вспомнят лишь то, как она уже в сезоне шестнадцатого-семнадцатого годов вылетела с двадцатого места в Чемпионшип, предварительно проиграв в  группе Лиги Чемпионов все шесть матчей с разницей мячей минус восемнадцать. Но в Чемпионшипе Колодцам не удалось сыграть ни одного матча: - в июне шестнадцатого года администрация городка сообщила о расформировании клуба по причине банкротства. Вряд ли мы еще хоть раз соберемся посетить этот потерявшийся на полях британских островов город, из которого все чаще предпочитают сбежать жители в более крупные города. Рост населения, как и самих Колодцев остановился на отметке в одиннадцать тысяч. На базе футбольного клуба теперь располагаются конюшни, мэр городка задумывается о постройке ипподрома. Мы видели собственными глазами постановление, согласно которому через несколько месяцев будет снесен домик тренера, если он не вернется раньше, а ему, видимо, и неоткуда возвращаться. Он застрял во времени на том самом моменте, когда его обещание, данное погибшему отцу, было исполнено. Да, его сегодня помнят лишь немногие, но зато он прожил свою жизнь, ни разу не оглянувшись на мнение окружающих, не подправляя свои действия в соответствии с какими-то моральными или этическими нормами, принятыми в обществе.  У его жизни был смысл, который начинался в его отце и замыкался на нем самом. Мы думали над тем, чтобы устроить акцию протеста и не дать бульдозерам снести дои тренера, и у нас есть еще немного времени, чтобы это обдумать, но склоняемся все таки к мысли о том, что самому тренеру уже все равно. Если он до сегодняшнего дня так и не может умереть, то правильнее позволить этот дом снести, ведь легенда Колодцев о тренере гласит, что и дом и тренер существуют неразрывно в тесной взаимосвязи. И мы совсем не уверены, что тренер сам не желает умереть, исчерпав свою жизнь до самого дна. Страшно лишь за то, чтобы не пришлось вместе со смертью тренера ставить крест на самом понятии футбола - его заменит столь популярное ныне футбольное шоу. Главное - нарисовать на руке два крестика в напоминание о дне, на который запланирован снос, и о том, что перед сносом неплохо бы проверить чердак, вдруг, чем черт не шутит, патриарх мирового футбола по сей день лежит на своей кровати подставив лицо под капли дождевой воды, просачивающейся сквозь дырку в крыше. Так он может вспоминать отца.

=И. Югов= 2019 год.