Чёрные черви

- Ну что, егоза, едем в город? - ласково обращается ко мне дядя Лёша. Я быстро забираюсь в кабину его машины. "Ура, едем. едем!" - весело кричу и хлопаю в ладоши.

- Заткнулась бы ты, - почему-то рассердился отец, усаживаясь рядом.
Иван, зачем же ты так на девчонку? Она же совсем ничего об этом не знает, вот и радуется, - заступился за меня дядя Лёша. Он осуждающе покачал головой, потом завёл машину, и мы тронулись в путь. Отец ему не ответил. Он и после молчал и лишь курил одну папиросу за другой.
Монотонный гул мотора убаюкивал, а табачный дым затуманивал моё сознание, и я погрузилась в глубокий сон.

- Алёнка, Алёнка, иди сюда,- зовёт меня мама, - что покажу тебе! Вон, глянь, грибов сколько я собрала.
Я заглядываю в корзину, а там на дне копошатся черви, длинные и чёрные. В ужасе бегу прочь от мамы. "Алёнка, подожди," - кричит она мне. Но я несусь во весь дух, пробираясь через какие-то густые заросли. Голоса мамы уже не слышно, лишь ветер гудит в ветках деревьев, а сердце моё гулко бухает в груди. Шум в ушах нарастает, ширится, и сквозь него явственно угадывается материнский зов: "Алёнка, Алёнка..." А я бегу, бегу... Колючки больно впиваются в тело, ветки хлещут по щекам.

- Алён, просыпайся, приехали,- теребит меня за руку дядя Лёша. Я верчу головой во все стороны, стряхивая остатки сна. Отца рядом нет.
- Где он? - спрашиваю.
- Хлопочет,- неопределённо ответил дядя Лёша. Потом и он уходит, наказав мне оставаться на месте.

Я оглядываюсь по сторонам. В большом городе я впервые. Жаль, братики мои маленькие Колька и Санька остались дома. Вот бы они обрадовались! Сколько тут машин, троллейбусов! Дома огромные, многоэтажные, яркие витрины магазинов... В деревне у нас такого нет. Я старшая, мне 9 лет, а им только по четыре годика. Они - близняшки.

Долгое ожидание начинает надоедать, хочется пить. Отец с дядей Лёшей то приходят, то опять куда-то бегут. Им не до меня. Я прошу воды, но они словно не слышат меня.
Потом из дверей какого-то мрачного здания выносят гроб, грузят к нам в кузов. Я с любопытством выглядываю из кабины.

К жажде прибавляется голод. Я говорю об этом отцу, но он молча куда-то уходит.
Утомлённая долгим ожиданием, я опять засыпаю. Снова слышу голос мамы: " Алёнка, смотри, какие грибы. На, возьми корзинку". Я заглядываю в неё, но там черви расползаются во все стороны. " А-а-а!" - кричу я в страхе. Дядя Лёша трясёт меня за плечо: "Проснись, деточка. Что же поделаешь? Сиротка ты теперь. Отмаялась твоя мамка."

- А где она?- выдыхаю я.
_ А вон в кузове в гробу лежит. Младенец родился живым, а её не спасли врачи.- отвечает дядя Лёша.
Потом пришёл отец с какой-то женщиной в белом халате. Она сунула мне в руки свёрточек с кряхтящим ребёночком.
- Это твой братик,- сказал дядя Лёша.

Отец молча сел рядом и горестно то ли всхлипнул, то ли вздохнул. Потом хлебнул что-то из бутылки прямо из горлышка. Мне тоже хотелось пить, но отец не дал.
И вновь в полном молчании едем домой. Отец курит, курит... Дышать нечем.
- Иван, не дыми в кабине. Дети ведь тут, а новорождённому особенно вредно,- тихо заметил дядя Лёша.
- А шёл бы ты подальше,- огрызнулся отец.- Горе у меня. Понял?
- Совсем ты обезумел. Тебе о детях надо думать.

-А что дети? - завёлся отец. - А я не живой, что ли? Она вон лежит,- махнул он рукой в сторону кузова, - ей до фени. А мне-то что? Четыре рта я не вытащу. Малого надо было в больнице оставить. И этих (кивнул он на меня) - в детдом!
Потом хлебнул из бутылки какой-то жидкости и поставил её себе за спину.

- Ты что, сдурел, детей своих на детдомовскую участь обрекать, - закричал дядя Лёша.
- А она (отец махнул рукой в сторону кузова) не обрекла? Ей теперь всё равно, а мне каково?
Он выругался, а дядя Лёша только махнул рукой и так резко тормознул от досады, что у меня чуть не выпал из рук младенец.
-Ты не психуй,- завёлся отец. - Тебе бы побыть в моей шкуре.
Они ещё долго орали, перебивая друг друга и матерясь.

Слово "детдом" всё чаще вылетало из уст отца, а я думала только об одном: как стащить незаметно воду. Хотелось пить нестерпимо. Потихоньку вытаскиваю из-за спины отца бутылку и подношу ко рту. Не остановил даже резкий, неприятный запах. Хлебнула острой, вонючей, обжигающей жидкости. Потом ещё глоток... Ещё глоток... Внутри стало необыкновенно тепло, а на душе радостно. "Тра-та-та, тра-та-та, - завопила я в полный голос,- мы везём с собой кота..." Увесистая оплеуха отца прервала моё пение...

- Да ты что, стерва, делаешь? -обозлился он, вырывая из моих рук свёрток с малюткой. - Очумела совсем. Ну, что я говорил?! В детдом их всех после  похорон сразу же.
Он ещё долго что-то орал, но мне было всё равно. Сон обволакивал меня со всех сторон, и веки сами собой закрылись.

Мне вновь почудился голос мамы. Вижу, как идёт она ко мне с корзинкой,наполненной доверху чёрными червями...