По телеку пел Кобзон...

- Слышь, Зин, по телеку сказали, что зимы не будет.
- Сдурели что ли?
- Таджики из тёплых краёв привезут погоду;  молятся, чтобы снег не выпал.Жрут пареную репу и молятся.
- Да ладно. До зимы ещё дожить надо…
-  Семь раз в день молятся Богу, как один! Мне один таксист сказал. Все разом. У них организм не приспособлен к холодам, а деньги посылать семьям надо. Это у них строго.  Говорят, и врачей будут оттуда ввозить : наши  увольняются. В магазинах они, в такси, на газонах и дорогах, на стройках, теперь и в поликлиниках, и в больницах… Ты не знаешь, где наши - то работают? Вообще не видать.
- Где-где… Хрен знает, где. Рожают их жёны москвичей, а москвичи…  Русский мужик нынче занесён в Красную книгу, разве не слыхала?
-  Не-а…Пробовала на сайте знакомств найти русских. Нашла ведь! Семью хотят!
- Ага, хотят: к какой бы прилепиться. Герои! С карасями метровыми!  А рожи-то, рожи… Как сморщенные яблоки в пятьдесят-то лет!
- Ну, не скажи, Зин, есть и ничего ещё…
-Вот -  вот.  Ничего из того, что баба хочет.
- Ты, прям, грубая какая… Баба… Не баба, а женщина. Мадам, можно сказать. Тут урезать, там прибавить, это отполировать, и  супер. Замуж за иностранца.
-  Засранца.
-Тоже, скажешь такое…
- Они любят русских баб: сердобольных, жалостливых. Прикинутся генералами, в Афгане, попросят денег перевести на лечение, клянутся «до гробовой доски – вместе». Тётки наберут кредитов, помогут «попавшим в тяжёлую жизненную ситуацию»,  а их и след простыл. Любофф!
- Ну, и чё? Без мужика тоскливо. Прижаться не к кому.
- А ты купи себе резинового…. Тут на ТНТ одного молодого лысого показали. Русский. Так он подарил киборгу Марысе машину и сделал ей предложение.
- Понятно. Русские бабы уже не нужны.
- Они капризные, а с резиновой куклой – без проблем. Есть и мужики в ассортименте, с причиндалами.
- Так у меня денег только  «на причиндалы».
-Ну, и вполне…
- Вот-вот…
- Много ли нам надо…

Две тётки поплелись на кухню, где разогревались вчерашние щи. На столе стояла бутылка водки, пара солёных огурчиков и квашеная капуста. Зина достала из холодильника масло, отрезала ломоть хлеба и положила на него «чёрную икру», которая оказалась просто гречкой.
 
Тощий полосатый кот понял, что ему ничего не обломится. Он залез на подоконник и уставился в окно, где потоки дождевой мути резво неслись по безлюдной дороге.  Дождь с остервенением бил по крыше и не оставлял ни малейшей надежды на хорошую погоду. В углу кухни валялся кусок заветренной колбасы, которая слыла «колбасой» только по названию и не впечатляла видавшего виды престарелого кота. Он понимал ситуацию в стране и не возмущался своим полуголодным существованием. Мыши терзали его воображение, и он ждал ночи, чтобы, если повезёт, нажраться до отвала.
 
Подруги ещё долго сидели на маленькой кухне и вели разговор «за жизнь».
Был очередной какой-то праздник.  Да, праздник народного единства.
 
Только кого с кем?

 Какая разница. Праздники страна любила. Любили и Зина с Валей. Праздники… Любили… Они, красные, прекрасные, сидели, обнявшись, и плевали на всех и вся.

 По телеку пел Кобзон.