Мастроянни Ирины Петровны. Часть 3

Часть третья. Кружева.

Лишь только вечер затеплится синий,
Лишь только звезды зажгут небеса…
Романс «Калитка». Муз. Обухов А., сл. Будищев А.

Наступил вечер. Свет от торшера создавал уютную обстановку, а ликерчик придавал атмосфере непринужденность.  Воздух был пропитан любопытством и нетерпеливостью тети Гали. Остальные считали, что только рассказчица сама должна решать, когда продолжить историю. И Ирина Петровна  сказала так:
 
– Знаете, я не из тех, кто легко говорит на сексуальные темы, а уж с интимными деталями тем более. Но столько лет эти воспоминания жили со мной, что я их вижу уже, как фильм о любви. Вот так и буду рассказывать. Как кинофильм или книгу о любви. Чтобы воспоминания меня не взволновали и не помешали моему рассказу, я буду вести себя так, будто записываю аудиокнигу.

И Ирина Петровна продолжила:

– Я сейчас вам опишу, как я выглядела. Модно и ярко по тому времени. Но очень нестандартно! Я была субтильная, даже тощая девица, хотя грудь номером три на моих ребрах смотрелась хорошо. Но что у меня было достойно восхваления, так это волосы. Мы в то время всегда с нетерпением ждали, когда по телевизору будут показывать Международный фестиваль песни в Сопоте.  Девушки буквально боготворили польскую певицу Марылю Родович. Талантливая, раскрепощенная, необыкновенно одетая. Её песни всем нравились. Особенно, «Кукла» и «Кибитки».  Ну, помните, «разноцветные» то ли «кибитки», то ли « ярмарки». А может и то, и другое «разноцветное». Так вот она носила распущенные волосы и шляпу. Наша троица: я, Наташка, которая училась со мной, и новая подруга Марианна, которая как раз была с факультета дизайна из Строгановки, подражали Марыле. Мы носили сумки-торбы, шляпы и наряды в фольклорном  стиле, как у неё. Она носила длинные волосы распущенными. И у меня волосы были длиною ниже талии, густые, волнистые, рыжекаштановые, а вот  Марыля была блондинкой. Но это неважно было, важно носить их ничем не перевязывая и не заплетая. Ох, и доставалось тогда нам за это. А ещё у меня была густая челка по самые глаза, которая  выглядывала из-под шляпы. Обязательно надо сказать несколько слов  о сумке  и шляпе. Мозги у нашей Марианны были устроены так, что она сразу видела, как из дрянной копеечной вещи сделать «конфетку». А уж мы с Наташкой ей, как могли, помогали. Надо, правда, нас похвалить: девушки мы были рукодельные. Я так и художку закончила, и курсы кройки и шитья у меня были двухгодичные. Мы накупили в уценёнке за копейки (раньше такие магазины были) разноцветные деформированные фетровые дурацких фасонов шляпы дамские и несколько штучек мужских. Все это перерезали на кусочки, как сейчас бы сказали «пэчворк». Сшили себе торбы через плечо разноцветные и такие же заплаточные шляпы с полями. Цвета у дамских шляп были розовые, бордовые и канареечно-зеленый. Мужские были серые. Марианна заплатки разрисовала, а мы с Ольгой еще и вышивку добавили. Комплект сделали каждой, но приходилось договариваться, кто это сегодня наденет. У нас ведь еще и черно-коричневый, так сказать, темный вариант был из мужских шляп. Из остаточков и беретки сляпали. Ручная работа! Но народ в те времена глазел, как на дурочек, если не сказать круче: как на шалав. Никакого уважения к хандмэйду не было. Так вот, к этому комплекту у меня шли розо-бордовые  полосатые, расклешенные от колен брюки, тугие в бедрах, туфли бордовые на платформе. На мне была вышитая мной черная шелковая мужская рубашка размера на три больше, чем мне надо. Рубаха была завязана узлом на животе, полоска голого живота мелькала над брюками то слева, то справа. Рукава рубахи были закатаны до локтя. А на обоих запястьях бряцало штук по пять разнообразных, под стекло, цветных браслетов. То ли цыганщина, то ли полятчина, то ли, точно, шалава привокзальная. Время-то час ночи. Хорошо, что Мастроянни был со мной.

Когда мы приехали на вокзал, поезд мой уже стоял на перроне. Больше похож был на багажный, пара пассажирских вагонов пристроились за паровозом.  Но идти до этого паровоза, до этих вагонов надо было по всему перрону. Проводница проверила документы, паспорт вернула, а билет оставила. «Что мне вас беспокоить, постель заправлена, ложитесь, – это она видела, что я зеваю. Мне было неудобно перед Валерой и за зевоту, и за бурчащий от голода живот, но расставаться не хотелось. Оставалось минут 15 до отхода поезда, когда мы расслышали объявление по вокзальному радио. Несколько раз объявили мою фамилию, имя, отчество. И далее: «Срочно зайдите в отделение милиции. Для вас имеется информация». Мы переглянулись.

  – Что делать? – спросила я у Валеры.

– Просто так не стали бы объявлять. Где тут отделение? – спросил он у проводницы.

– Ой, вы не успеете. Надо весь перрон назад пройти, дойти до первого. И только там, в конце, будет отделение милиции. А по путям нельзя. И перрон высокий, и поезда стоят.

– Ириш, побежали! – сказал Мастроянни и потащил меня за руку.
 
Мы оба понимали, что не успеем вернуться до отправления поезда, что можно уже и не бежать. Но бежали. Около отделения милиции мы оглянулись и успели помахать отъезжающему от вокзала поезду, который мне сразу не был люб. Мы  еле отдышались.

– Надо еще билет сдать! – сказала я.

Прищуренный глаз Валерия сразу  прочистил мой мозг:

– Боже, билет-то остался у проводницы! Что же я сдам и на какие деньги куплю новый?!

  Я уже собралась зарыдать, но Валера прижал меня к себе, стал гладить по спине и успокаивать:

– Деньги не проблема, сейчас в милиции все выясним и купим тебе новый билет. Нам надо еще где-то перекусить и устроиться  на ночлег. Ты уже комнату в общаге сдала?

– Да, – тихонько и виновато сказала я.

Этот красавец-мужчина вдруг стал смеяться, я не поняла почему, но тоже залилась, как колокольчик. Отсмеявшись, он пробормотал:

– Вот уж не думал, что стану воспитателем цыплят. И, уж, совсем не ожидал, что это такое трудное и утомительное дело.

В отделении милиции сказали, что мои сумки нашлись в аэропорту в Быково. Они в их отделении милиции, но в поврежденном виде. Больше они ничего не знают, так как те, кто этим занимался, ушли домой. Да, и нам бы в два часа ночи не мешало найти какой-нибудь временный дом, какой-нибудь кров. В гостиницах раньше ведь проще было учиться читать: в каждой стояла на стойке регистрации табличка «Мест нет!», чем устроиться на ночлег.

– Мне то легче, я утром поездом поеду в свой Николаев, а вот тебе где-то надо перекантоваться, чтобы не найти новых приключений.

Это он сказал у касс, где купил мне купейный билет в очередной почтово-багажный поезд. Валера заглянул в вокзальный ресторан, попросив меня подождать, потом мы отбили телеграмму моим родителям, и дел, вроде, у нас на вокзале не осталось. Мы сели на такси и поехали в наш студгородок.

Конечно, официальным путем через вахтершу мы зайти бы не смогли. Забирались по металлической пожарной лестнице. Она, правда, начиналась со второго этажа, но народ по ней шастал. Добрые люди помогли мне забраться, немного помучившись со мной. А потом и Валера забрался. Они подсказали, что на верхнем этаже дверь открыта, и мы оказались в корпусе Строгановского училища.

Дальше было проще: мы стучались во все двери. Бедолагам, то есть нам, выдали, кто что мог: так мы стали обладателями одного матраса, одеяла, простыни и подушки. В наше распоряжение была отдана свечка, банка тушенки, две кружки и чайник. И лист ватмана. У нас был зверский аппетит и хорошее настроение. Мне лично для полного счастья хватило бы и одного Валеры. Но решили, что отдельный «дворец» на двоих нам не помешает: можно же устроить «пикник» на матрасе в пустой комнате. Ну, как пустой?! В комнате со «скелетами». Это были три голенькие кровати с провисшими панцирными сетками и колченогий стол. Если столешницу стола посчитать лицом, то нам достался стол с битой мордой подзаборного алкаша. Практически алкаш был беззубый: вместо ящиков зияли пустые дыры. К тому же выяснилось, что стол хромоног. Мы сначала включили электрический свет. Но от стоваттного чуда без плафона скелеты мебели стали отбрасывать такие уродливые тени, что нас стала охватывать тоска. «Хватит нам света от луны, звезд и одинокого фонаря», – сказал мой «герой» и решительно выключил свет. Тени от листьев сразу закутали наш «дворец»  в кружева. Шелест листьев через открытое окно наполнил комнату таинственным шепотом и… музыкой мне звучал голос Валеры. Так мне казалось! К тому же у нас была бутылка вина,  помидоры, кусок сыра, половина батона и шоколадка. Это Валера раздобыл в ресторане. 

Объект моего обожания был рядом. Вот он! Протяну руку и коснусь. В полутьме я не видела его лица: он сидел на матрасе спиной к окну. Но я улавливала его запах, аромат «Желанный мужчина». Ноздри мои раздувались.  А от задуманного мною кружилась голова. Я про себя решила, что сегодня он станет моим первым мужчиной. Я хотела быть с ним, но виду не показывала. Так я думала. Только вряд ли он готовился к такому обороту событий. Я же только теоретически знала, как соблазнить мужчину. Но готова была все знания сразу сложить в очаг соблазнения и разжечь его в эту ночь. Но пока мы ужинали и болтали.   Постепенно мы становились сыто-пьяны. Стали осоловевшими и довольными.  С крошками на простыне справились быстро  – просто стряхнули на пол. Из тщедушной подушки, накрытой  Валериной курткой, соорудили изголовье и  улеглись рядышком, укрывшись одним одеялом. Мне подушка не была нужна, так как я устроилась на плече у Мастроянни.  И мы стали делать вид, что собираемся спать, потому что очень устали.

Валера не делал никаких попыток проявить ко мне нежность, что шло в разрез с моими планами. Придать нашему засыпанию романтический оттенок я решила сама.  Он был взрослый и, к моему сожалению, порядочный мужчина. И, похоже, в его планы не входило сделать меня счастливой женщиной. У него были свои планы на жизнь, и в них не было места влюбленной в него малознакомой девушке. Поэтому он спокойно, а может неспокойно, но разумно держал себя в руках. Зато я была вся как огонь. Моим желанием была наполнено все пространство комнаты. Ещё чуть-чуть, казалось, и между железными кроватями начнут проскакивать молнии. Или будут образовываться шаровые молнии. Такая энергетика не устраивала мой организм, не давала лежать, не вертясь. Я просто раздумывала, что мне делать. Может напрямую сказать, что я от него хочу или начать соблазнять? Я решила начать приставать. Потихоньку, очень осторожно я стала гладить его бороду. Ох, как мне давно хотелось делать так! Потом стала гладить волосы, нежно проводить пальчикам по закрытым глазам и осторожно целовать в шею и ухо. Прижалась к нему теснее и пристроила его ногу между его ногами. Дыхание его стало более частым и хриплым. Не меняя позы, Валера спросил:

– Ты меня пытаешься соблазнить?

– Да, – тихим шепотом ответила я. – Хочу, чтобы ты  стал моим первым мужчиной. Прошу, не отказывай мне. Не смей!  Я целый год об этом мечтала.

– Но я сегодня уезжаю.

– Тем более. Ничего не говори об этом. Молчи. У меня нет на тебя никаких прав, но есть только эта просьба, эта мечта.

– Я не могу молчать. Я должен вразумить тебя. Ты  – красивая девушка. А какие у тебя изумительные волосы, которые так соблазнительно пахнут. А твои сияющие глаза, которые распахиваются и излучают радость, Тебя даже не портит чудная уродливая одежда, которой ты увлеклась в последнее время благодаря подружкам-художницам.

Вот тут я широко распахнула глаза от удивления, но в темноте он не мог видеть этого. И Мастроянни продолжил:

  – Нельзя, чтобы ты потом сожалела, что это произошло вот так!

– Нельзя, чтобы это не произошло здесь, сейчас, сегодня! Я не хочу сожалеть, что упустила ночь, о которой мечтала!
 
Я прервала его разговоры поцелуем, если и неумелым, то страстным. И стала расстегивать пуговицы то на своей рубашке, то на его. Стала суетиться, боясь, что он мне откажет.

– Хорошо! Не дергайся!

 Валера поймал мои руки, поцеловал ладошки и добавил:

– Пусть это ночь тогда будет для тебя прекрасной, незабываемой. Я постараюсь подарить тебе радость от близости между нами.

Я тяжко вздохнула, выдохнула и… стала счастливой, так как Мастроянни в этот момент начал медленно освобождать меня от одежды, целуя меня нежно после каждой расстегнутой пуговки.
 
Ирина Петровна налила в рюмку ликер и выпила одним глотком.

– Вы, конечно, понимаете, что о таком рассказывать непросто. Очень сложно. Но это, если бы я пересказывала эти события. А я вижу все это, чувствую это, просто переживания, как хрустальный ручеек, бегут по памяти. И ничего неприличного я не вспоминаю о моей счастливой ночи. Поделюсь не всем, но, чтобы передать мою одержимость этим человеком, кое-что расскажу.
 
     Просто этот человек для меня был, что кислород для тлеющих углей. Я вспыхнула. Мне казалось, что я вся горю. Нагота моя не остужала моего желания. Наверное, чтобы меня вернуть в нормальное состояние, можно сказать, в сознание, надо было бы всю меня засыпать кубиками льда. А так, в отсутствия льда, наши прикосновения меня обжигали. А когда он стал покрывать мое тело поцелуями, то мелькнула глупая мысль, что завтра на коже будут следы ожогов. Валере не нужно было меня соблазнять, я хотела, чтобы он мной овладел. Я изогнулась навстречу ему и раздвинула ноги. Меня совсем не пугал момент расставания с девственностью. Я радовалась тому, что я это сделаю с мужчиной, с которым много раз мысленно переспала. Был момент, когда испугалась, что он передумает. Валера посмотрел мне в лицо и спросил, понимаю ли я, что делаю. «Да-а-а», – скорее прошипела я, чем произнесла шепотом. –  «Не надо никаких разговоров!» Я засунула ему свой язык в рот, стала ритмично сжимать его бедра своими ногами. И мой Мастроянни сдался! Он перешел к решительным действиям. Сначала осторожно, ласково, а потом все настойчивее. И вдруг я словно задохнулась от необыкновенного ощущения: я почувствовала, что внутри меня есть что-то твердое, горячее, незнакомое. Это чувство было настолько необычное и возбуждающее, что я начала стонать, вскрикивать при каждом толчке. Я вцепилась Валерке в волосы, и стала повизгивать. Мы ускоряли темп, мои мозги не успевали следовать за новизной впечатлений. Я просто перестала себя  ощущать. Я не могла понять, где заканчивается моё тело и начинается его. Казалось мне, что мы стали одним целым сгустком эмоций. Валера ритмично двигался во мне, мое возбуждение нарастало. Я испытала огромное наслаждение, когда поняла, что внутри меня что-то изменилось: стало тепло, но одиноко. Гость покинул моё лоно. Но я была счастлива, так сильны были ощущения, и я старалась запомнить каждый миг. Мы молчали, потихоньку я успокаивалась. Валера перебирал прядки моих волос, целовал меня в висок, в макушку.

– Ты мой первый мужчина! Как замечательно, что ты – мой первый мужчина! Ты доставил мне незабываемые минуты блаженства. Спасибо!

– Ты тоже моя первая девушка! До этого я спал только с женщинами. И ты мне доставила блаженства не меньше!

Я перевернулась на бок, прижалась спиной и попкой к Валере. Так мы лежали в тишине нагими под грубым колючим одеялом. Нам было уютно.

Ночь заканчивалась. Кружева таинственности теряли резкость с приближением рассвета. Я постепенно погрузилась в сон.   

Город Саров. 16.12.2019 год