Шахматы с одной диагональной

                Обыкновенному здравому смыслу               
     - Нет, робяты, я не русский, я ношу медаль с прибором,
     Я на пензию коплю,
     Повертаясь к людям рылом
     Я стекаю сразу в мы.
     - Дичь какая, - как всегда обманчиво кротко промямлил издатель пан Мошка, меж тем нащупывая под скользкой от свежей олифы столешницей свинорез, продолжая ощупывать прищуренным глазом тощую евреюжку, скудоумно засохшую возле стола, - какого хера род мужской, ежели ты, сука рваная, лишь похожа на трапа гнусной фигурой ?
     Раздухарился пан Мошка, вспомнил соотечественного Твердовского, позаимствованного неведомыми путями Господа мертворожденными каторжанами Доста, гламурно зачесанными коками окружающих сонмищем безликих и бесталанных теней чорную икону современной поэзии, несколько полинявшую от явственного пренебрежения этой коварствующей ударом в спину сказочки автора, также несколько подуставшего от триумфального грохота корабельных дизелей пыхтящего угольком на гора единого в силах и кучах авианосца, ухватил плотной дланью затрепыхавшееся горлышко девки и чутка придавил, как кугуар, поймав любого опоссума и не обнаружив причитающийся при роже такой признак мужественности, душит и гнетет не оправдавшую жертву любви, пригиная к твердому тулову планеты визгливую и суетливую зверушку, выскакивающую из штанов в ужасающем отсутствующий мозг осознании окончания игр лично для уловленной на кукан гниды, придавил и отпустил, продолжая садо - мазо вечеринку, на которой явно не хватало Диты фон Тиз.
     - Я рифму вторым абзацем подпущу, - скулела гадкая девица, раздарившая свое девичество в буйных кущах приозерных пастбищ, где пасомые передвигались строго цугом, а пастыри примеряли на себя роль Пола Беттани, забыв об украденности всего до нас.
     - Эко, - изумился пан Мошка, даже и не заикавшийся ни о каких рифмах. Какие, в манду, рифмы и гусли - мысли, когда вопрос стоял ? Не дислоцировался меж тощих ляжек, покрытых скоротечным целлюлитом, а именно стоял, как красивый Элли Холливуд или Дэйзи Тейлор, чей потенциальный  " Оскар " не дает мне спокойно спать, вот как нервничаю и сопереживаю. - Ну, рци, - зевнул неохотно издатель, порешив порешить поэтессу чуть далее по ходу дела и самому правильному курсу Асфиксии Нуар.
    Он уселся в кресле пожестче и поместил лаковый штиблет на горло торопливо вспоминающей рифмы девки, закурил здоровущую  " доминиканку " и вслушался в хрипы торжества, льющиеся из трахеи орденоноски.
    - Мы, бывалоча, как лось, выходя анфас к народам,
     Повторяли слог из  " плю ",
     По - щедрински убалетя
     Шедеврально звуки  " ыыыыыы".
     - Какая - то, б...дь, инновация модернизации, - оценил пан Мошка поэму радости и счастья, плагиатом наименованную поганкой как  " Бетон " спортивного комментатора Гусева, в свою очередь, стырившего у ридного папки словотворчество, а ротенфюрер Папке появится в свое время, миссис Ли, обещаю. Вместе с Освальдом появится. - Будто рост экономики и благосостояния грядущих поколений строителей страны, возводивших пашни и эшелоны, приватизированные невидимой рукой рынка Хазина. А ведь был еще и Базин ! - неожиданно заорал пан Мошка, вспомнив еще одного холуя воровского режима, Шахнавозова, передумавшего режиссерить в угоду экспертности Станкевича и того Шишкина, что стал статуем в моей же истории несколько тому взад.
     - И будет, - подтвердила вонючая паскуда, потихоньку выползая из - под штиблета и обретая ухарское самообладание в нервах, - такие, как мечтатели о польтах, и составляют корневую суть нашего народа.
     - Да, ты же русская, - спохватился пан Мошка, склабясь щиро и отечески.
     - Я еврейка, - отказалась от чести не по отцу уловленная на кукан гадина, демонстрируя жолтую звезду холокоста, - поэтому, пан Мошка, когда ложут с прибором на мою безмозглость, то оскорбляют всех угнетенных ниггеров мира, смахивая попутно культяпкой допинговых принцесс и сладости в красивых обложках женских романчиков...
     - Бомби дальше, - прервал ее издатель, не желая слушать из нечистых уст конечную истину, - поэмой.
     - Самолет летал по небу, летчик жопу всем казал,
     Титьки, Дюжев и Бачинский,
     Наш Бочарик  и абцуг
     Задылдово взяли приз.
     Но ведь был же Ганнибал ! Нае...л
     Он всех привычно,
     Как обычно и всегда
     Стратегицки, по уму.
     - На, сука ! - не вынес кощунства пан Мошка, выгрызая с потенциальным бюрократизмом и эдакое недоразумение, которое было весело троллить и смешивать с говном все эти годы, пока консистенция смешивания не проявилась симбиотией полнейшести, а это уже скушно. Как омлет. Потому песня, хорошая, джинсовая, омского мертвого панка, единственного из русских, кто сумел сделать хоть что - то свое, признавая в немногочисленных интервью свою говенность рядом с Моррисоном, за что хвала ему посмертно, как Аньке Курниковой Хулио Иглесиас.
      " А как же Освальд ?! " - закричишь ты, моя милая Белая королева. А никак. Мы в России, тута Освальдов отродясь не росло, а Юровские кончились как мысль.