Как закалялся Штальц. глава 3

3


В Ростове на вокзале концессионеров всегда встречали тамошние русские представители. В этот раз, это был Руднев. Справный царский офицер, хороший наездник, служивший в русской и Красной  Армии. В революционные времена гражданской войны Ростов переходил несколько раз от белых к красным и назад. По этой причине город встретил концессионеров полностью, либо частично разрушенными зданиями. Из-за недостатка средств и стройматериалов их восстановление двигалось очень и очень медленно. Тем не менее, единственный в городе гранд-отель «Москва», расположенный на главной улице, кажется Садовой, был приведен в божеский вид и был пригоден для проживания. Напротив располагался не очень большой, но от этого еще более прекрасный парк, как  это впоследствии смог оценить Ханс летом. При регулярном поливе его цветочный наряд был просто замечательный.
Концессия фирмы Крупп под названием «Маныч» располагалась к юго-востоку от Ростова и в ту сторону вели две дороги. Одна, что южнее, в две колеи, Кавказская железная дорога на Баку и Тифлис. И чуть севернее, местная  одноколейка через Сальск. Прямо до нужной станции Великокняжеская, ныне Пролетарская,  переименованная так по понятным политическим причинам. Сделал запись в дневнике Ханс Штальц. На этом участке курсировал только один пассажирский поезд. Он отправлялся из Ростова в 23.00 и концессионеры впоследствии пользовались им чаще всего. При движении на поездах дальнего следования, проходящих в направлении Баку, выходить приходилось на станции Тихорецкой. Это узловая станция в направлении порт Новороссийск к Черному морю и к Сталинграду, бывшему Царицыну, расположенному на Волге. На этом участке и располагались Сальск, Пролетарская. Центр Концессии Круппа «Маныч» был в 17 километрах от Пролетарской.
«В своих записях мне бы хотелось подробней остановиться на Концессии и описать, как фирма Фридриха Круппа из Эссена пришла к идее её создания». - так напишет Ханс в своих мемуарах спустя полвека. - «Политика мирного диктата западных союзников казалась унизительной для великой Германии. Особенно неукоснительное соблюдение всех условий репараций по Версальскому договору. И только Советское правительство после опустошающей гражданской войны нашло возможность уже к 1921 году войти в контакт с индустриально более развитой Германской империей. Тем более, что и в отношении России Версальские соглашения не решили её проблем. Таким образом, стала возможной встреча немецкого министра иностранных дел с русской делегацией под руководством Чичерина в Рапалло.
Русское правительство выстраивало свои международные связи, опираясь на контракты с известными немецкими фирмами, или заключало концессионные соглашения, тем самым повышая свой авторитет на международной арене. Именно по этим соображениям было обращено внимание на Акционерное общество Круппа, которое еще двумя годами ранее, существенно помогало с поставками так необходимых локомотивов для русской широкой железнодорожной колеи. Заключать подобные соглашения для Германии было очень выгодно, так как Россия платила даже не «наличными купюрами», а «наличными слитками». Вспоминается фото того времени, обошедшее все мировые издания. Немецкий представитель на фоне локомотива принимает громадный поднос с золотыми монетами.
И так, после Рапалло внешнеэкономическое ведомство Германии рекомендовало фирме Крупп заключить договор концессии с русскими. Крупп, вынужденный отойти от военно-промышленного бизнеса, которым до Первой мировой войны были заняты более половины его мощностей, решает задействовать их для создания сельскохозяйственной техники, к тому же этого требовали и Версальские соглашения. С одной стороны стоял выбор, договор концессии или не менее заманчивое предложение русских принять Путиловский завод в Петербурге. По причине наметившейся коммунистической линии на индустриализацию, концессия в сельском хозяйстве была для Круппа менее рискованным и более безопасным предложением, чем эта Путиловская глыба.
Крупп настаивал, чтобы ему выделили государственные земли в концессию, а не разрозненные участки экспроприированные у бывших частных землевладельцев. Таким образом фирма получила от русской стороны громадные площади лишь на Северном Кавказе. Ранее эти степи использовались преимущественно в коневодстве для поставок лошадей для армейских нужд. Арендаторами таких коневодческих земель были кулаки. Советское правительство собрало эти участки в большой район площадью 33000 гектаров и предложило Круппу организовать центральное концессионное подворье для занятия пахотным земледелием.
«Эти мечтательные фантазии и легли в основу договора концессии, что с самого начала было ошибкой, - так скептически пишет Ханс в своих мемуарах, но с надеждой продолжает. - Почему все так вышло, я надеюсь пояснить в дальнейшем».