Липовый искус

               
Как только наступала пора цветения липы, для Виктора наступала пора застенчивого отмахивания от назойливого подтрунивания друзей, посвященных в его историю. Он уже и не рад был, что поделился ею с другими, но молва нашла еще большую аудиторию, обретая еще более откровенные формы. А дело было так - в стороне от Дондюшан за полями фильтрации сахарного завода сохранились остатки былого поместья боярыни Донды, где управляющим был некий Унку. Боярыня очень любила сирень и управляющий, наряду с другими деревьями, насадил вокруг поместья много сирени разных сортов. Было здесь и много лип. От строений с годами остались лишь фундаменты, а вот сад и сирень привлекали сюда многих дондюшанцев. То, что Унку - это фамилия, уже мало, кто знает. Просто говорят: «Пошли на «ункул», отдохнем. Несколько заросших камышом и осокой прудов и родников с чистой водой создавали здесь прекрасные условия для пикников.
Виктор часто ездил на "ункул" на велосипеде за травой, за крапивой для домашней скотины. Благо, в этом райском уголке зелень развивалась лучше, чем где-нибудь. Когда же зацветала липа, Виктор всегда заготавливал ее цветы. В семье все любили заваривать липу, а особенно теща.
В тот злополучный день Виктор, как всегда набил мешок травой и вдруг увидел, что липа уже вся в цвету. "Ничего, - подумал он,  - возьму сумку и еще раз приеду». Быстро сел на велосипед и тронулся домой. Также быстро с сумкой на багажнике он через некоторое время уже катился с горки к «ункулу». К пруду подошло стадо сельских коров, спугнув болотную дичь. Лавируя между стоящими и лежащими животными, Виктор въехал в сад. На липе цветы распустились в основном на верхних ветвях, нижние еще были в бутонах. Чтобы никто не "одолжил" велосипед, Виктор затолкал его в густые заросли сирени и полез с сумкой на дерево. Пчелы густо облепили душистые цветы липы, и Виктору приходилось не раз от них отмахиваться, срывая цветы и заталкивая их в сумку.  Когда он ее наполнил доверху, решил на высоте выкурить сигаретку, а лишь затем стал спускаться. Но уже на третьей ветке замер, как вкопанный. Под деревом, в прохладной тени лежали мужчина и женщина. Она стала слегка повизгивать, а он щекотать ей шею, руки, ноги. Через несколько минут начался импровизированный стриптиз, под те же самые довольные повизгивания.
Виктор не знал, что делать. Кукукнуть бы, да вдруг камешек полетит в этакую «кукушку». Откровенно окликнуть бы, да мужская солидарность не позволяла ему испортить мужику дело. Но и быть невольным свидетелем интимной связи ему тоже не хотелось. “Хорошо обезьянам, - подумал Виктор, - они могут с дерева на дерево перепрыгивать".
А внизу уже кипели страсти. Виктору стало невмоготу еще при их ласках. Не железный же он, а живой человек. Сейчас же, при самой активной фазе парочки, Виктор уже стал закатывать глаза кверху, пытаясь не смотреть вниз. Ему казалось, что любовь внизу никогда не кончится. Он даже стыдился, что вынужден видеть это, но глаза упорно сами опускались вниз. Рукой он поднатягивал ткань штанины, но упрямый бугор вновь возвращал ее на место, Время, кажется, остановилось. Душистый запах цветов липы становился настолько неприятным, насколько росла ноющая боль по низу живота. “Могу теперь представить, что чувствуют те, что свечки держат, - подумал Виктор сочувственно о героях всевозможных рассказов и анекдотов».
Наконец внизу затихли. Виктор тоже замер, стараясь не выдать своего присутствия.
- Эх, знал бы кум, как мы с тобой коров пасем, - слащаво проговорил мужик, обнимая взлохмаченную голову напарницы.
- Ты же не сболтнешь, а свидетелей нет, одни лишь коровы,  - мягким, трудным голосом ответила она и стала одеваться, стыдливо отвернувшись от любовника, пока спешно заталкивала груди в туговатый бюстгальтер. Он тоже взял одежду и стал одеваться, повернувшись спиной к пассии.
                ***
Когда их голоса затихли за стадом, Виктор решил спускаться. Ноги тяжело слушались. В основном спускался на руках. Когда спрыгнул с последней ветки, чуть не свалился, настолько болело в паху.
Велосипед никто не заметил. Он был на месте. Только вот зачем он теперь. Сесть на него Виктор уже не мог. Зажав пружиной багажника сумку со злополучным липовым цветом, Виктор повел велосипед в руках. Путь домой был нелегким.
На следующий день, уже отойдя от этого расстройства, Виктор весело рассказывал свою историю друзьям, делая упор на то, что высидеть и подсмотреть такое дело в бездействии, хуже мой изощренной пытки. Знал бы он, чем обернется для него самого это откровение.
                ***
- Виктор! Липа уже зацвела! Пора за цветами! - в весеннюю пору напоминают Виктору друзья, намекая на его «любовную» историю.
- Да пошли, вы! - отмахивается он, но под вечер берет сумку и велосипед и едет на «ункул».
                2002 год.