Усы

У кладовщицы строительной организации, Матрёны Голопупенко, был большой недостаток во внешности, у неё под носом росли самые настоящие усы.

Всё случилось в студенческие годы. Сначала над верхней губой появился едва заметный чёрный пушок, но Матрёну он сильно беспокоил, потому что пацаны на каждом углу её дразнили, мол, Мотька, если ты усатая, то, значит, дюже темпераментная. А вот ночку провести вместе - не приглашали.

Однокурсница посоветовала сбрить ненавистные поросли, и Матрёна, глупая, послушалась. Потом как полезли усищи через некоторое время, что сам Будённый Семён Михайлович позавидовал бы. Пришлось покупать все бритвенные причиндалы, куда теперь без них.

Разумеется, ни о каком замужестве не может быть и речи, потому Матрёна кидалась на всех женщин, как собака, завидуя им во всём. А в этой строительной бригаде она также ненавидела и мужиков. За то, что те не обращали на неё внимание. Даже сторож однорукий, Петька Худобин, и тот отворачивал от неё красное от водки лицо.

Матрёна мстила всем, как могла. Мужчинам нарочно путала спецовки, на худых выдавала большие размеры и, соответственно, наоборот.
А женщинам краску наделяла с истекшим сроком годности, а бывало и щётки бракованные. От этого и работа не засчитывалась, женщины переделывали её несколько раз.

Сначала Мотьку жалели, но с её отношением к окружающим, где делалось всё назло, чтобы насолить, строители стали платить ей взаимностью.
То снеговика слепят под окнами её конторы, а под морковкой сажей нарисуют ему усы. А однажды раздобыли где-то её фотографию, фломастером добавили пышные заросли под носом, как у Якубовича, и повесили на Доску Почёта.

Мотря обливалась слезами, она не выдержала такого натиска и обратилась за помощью к самому прорабу. Тот собрал всех в Красном Уголке и давай читать нотации:

-   Женщинам и девушкам объявляю устный выговор. Марш отсюда, а то людей тут многовато, поэтому и воздуха не хватает. А вы, голубчики, - обратился он к сильному полу, - чтобы завтра все были без усов.

Он знал, что некоторые из строителей дорожат своими усами и ни за что в жизни не захотят с ними расставаться. Но припугнуть-то их надо.

-   Не, Кузьмич! - пробасил Толик Зинченко. - Я лучше рассчитаюсь с работы, но усы свои трогать никому не позволю.

-   И я! - заорал сварщик Витька Ерёменко.

-   И мы! - присоединилось несколько слесарей.

Терять таких опытных работяг не хотелось и прораб сразу же сбавил тона:

-   Ну что вы с бабой смалились, не стыдно?

-   Не стыдно! - снова возмутились мужики. - Эта тварь не смогла устроиться в жизни, так теперь ей весь белый свет виноватый. Пусть нас не трогает, обезьяна волосатая, а нам она и подавно не нужна.

Прораб ещё немного поругался и всех распустил по домам, а после вызвал к себе Мотьку, опухшую от нескончаемых слёз.

-   Матрёна, у меня есть знакомая, она всяческими кремами торгует. Говорят, будто учёные так далеко шагнули, что волосы наращивают даже там, где их никогда не было и не должно быть ни в коем случае.

-   Кузьмич, зарослей у меня и так в избытке! Мне их не культивировать нужно, а наоборот уничтожить, совсем и навечно.

-   А я и говорю. Учёные не только наращивают, но и убирают. Некоторые красотки уже забыли, когда они последний раз брили руки с ногами.

-   Ой, про ноги и руки я уже молчу, всю жизнь в штанах проходила и в кофте с длинными рукавами. Тут хоть бы лицо привести в порядок. Помоги, Кузьмич! - Мотря кинулась на прораба и под шумиху хотела его прижать к своей обвисшей груди, но тот вовремя увернулся.

-   Тих, тих, Мотька! Уж сильно ты эмоциональная. Я ещё ничего для тебя не сделал, а ты уже готова расплатиться...

-   А когда сделаете для меня, что я прошу, тогда можно будет расплатиться?

-   Мотька, ты не наглей, ага? Жену мою видела? Я сам её боюсь, а тебя и вовсе она прихлопнет, как клопа, а потом скажет, что так и былО.

А Мотька даже не покраснела, ибо всегда ей нравилась поговорка, где поганому виду нету стыду. Но при этом - поганой она себя не считала.

Кузьмич сдержал своё слово, достал Мотьке драгоценные крема, но вот оказия... Шерсть начала расти даже на спине и груди. Не волосы, а именно шерсть. Наверное, снова Кузьмич что-то перепутал.

Теперь Мотря и шубу летом не снимает, а также валенки и шапку-ушанку. Всё, как дым растаяла мечта о замужестве, а так хотелось...

Мотре никогда не понять, что мечты сбываются у хороших людей, плохих они боятся.