Глава 5. Фоггар

— Kurva! — Дарик отступил от стены.
Он не стал вымещать злость на бездушном камне, колотя по нему кулаками. С большим удовольствием он приложил бы их к спокойной физиономии Сагмиры. Из-за неё он упустил Ключ!
— Kurva,— повторил он, держа в уме худую жилистую фигуру разбойницы.— Drykana murhan Kurva!
К его счастью разбойница не говорила на языке орков.
— Руганью ты их не достанешь,— спокойно заметила она.
— Ты упустила их…— он обернулся.
— Ты упустил.
— Но ты остановила меня!
Сагмира ничего не ответила, но вложила свою саблю в ножны с таким видом, словно пронзала ею грудь полукровки.
— Ты взяла золото. Ты клялась, что поможешь добыть мне Ключ Гиброима!
— И я сдержала её. Без меня тебе никогда бы не взять Альмадин.
«Так ты его и не взяла,— мысленно ответил Дарик.— Прошла через уже открытые ворота и даже к храму вовремя не поспела».
Всё ещё кипя от злости и негодования, он подошёл к стене, достал кинжал, простучал его рукоятью камни. Довольно быстро нашёл подвижный кирпич. Пробовал двигать его так и эдак… Ничего!
— Ястреб! — в усыпальницу буквально ворвался крепкий человек огромного роста.
Его хищный загнутый нос нависал над чёрными парусами усов сросшихся с бакенбардами. В ухе качалось большое золотое кольцо. Он весь дышал пылом битвы. Нагрудник, хранивший на себе следы позолоты и, несомненно, ранее принадлежавший кому-то знатному, был помят и забрызган кровью. В крови были и руки, сжимающие непопулярный в Атрване «гросс мессер».[1] Его звали Багаутдин и при Сагмире он выполнял роль доверенного командира.
— Ястреб, мы сожгли казармы городской стражи! Эти собаки бежали и трусливо заперлись в крепости, вместе с эмиром! Но лучше нам уйти сейчас, не дожидаясь рассвета. На рассвете они увидят, сколько нас и… Мутбаналлу![2] Что этот безумец творит?
— Пытается пройти сквозь стену,— съязвила Сагмира.—  И, пожалуй, ему стоит помочь, иначе он провозится до утра… Эй, там! Принесите молоты!
 
***
Под ударами молотов старая кладка рухнула, взметнув в воздух целую тучу пыли. В носу за свербило. Кто-то громко чихнул. Дарик шагнул к пролому, посветил внутрь факелом. Сразу за потайной дверью начиналась очень узкая — едва разойтись двоим — и очень крутая лестница, уводившая вниз. Ступени успели стереться от времени, края их предательски закруглились. Всё покрывал толстый слой слежавшейся пыли, в котором, как в снегу, отпечатались следы обуви.
Сагмира с неприязнью взглянула на затянутые паутиной стены и потолок. По кромке пролома, высоко вскидывая тонкие лапы, медленно передвигался паук...
— Какое мерзкое место. Ты собрался туда лезть?
— А есть другие предложения? — Дарик обернулся, посмотрел на неё. Трепещущее пламя факела отплясывало в его овальных зрачках оранжевыми бесенятами.— Может, ты знаешь, куда ведёт этот ход? Нет?
— Ястребу не место в крысиной норе! — запальчиво воскликнул Багаутдин.
— Так оставь своих птиц при себе, а мне дай с собой пятерых мужчин, которые не страшатся испачкаться в паутине…
— С нами пойдут Яхьин, Дарьюш и Бальтазар,— резко сказала Сагмира.
— С нами?
— Я возглавлю отряд. Или ты думаешь, я боюсь пауков? Нет, мхаз. Если слуги эмира ударят — эта дыра может стать нашей могилой. И если я посылаю людей на встречу опасности, то рискую жизнью наравне с ними.
Сказала и повернулась к Багаутдину.
— Ты остаешься с отрядом... Не спорь! — рявкнула она, видя, что великан открыл рот чтобы возразить.— Кто-то должен присматривать за моими волками, чтобы добыча не вскружила им головы. Собери и уводи их из города. Встанешь лагерем в условленном месте. Отправишь дозорных в пустыню. Выйдя на поверхность я пущу две дымных стрелы. Пусть парни зорче приглядывают за небом.
Багаутдин сжал зубы, раздробив на них всю невысказанную обиду, кивнул и молча ушёл. С ними ушли остальные головорезы, кроме тех, чьи имена называла Сагмира.
— Ну,— она приняла из рук уходящих отчаянно плюющийся факел.— Что стоишь, полукровка? Ты собирался догонять ключ.
Лицо Дарика исказила болезненная гримаса. Требовалось изрядное воображение, чтобы опознать в этом оскале улыбку.
Спускались медленно. Клочья паутины колебались под порывами сквозняка. Из глубины тоннеля тянуло илом и водяной свежестью.
Сагмира демонстративно шла впереди, держа перед собой отчаянно чадящий факел. Следом шёл Дарик, тоже с факелом. За ним, натужно сопя, бренча железом, поскальзываясь и поругиваясь, спускались пятеро головорезов. Вскоре ступени сменились ровным полом, идущим с уклоном вниз. Идти стало легче. В какой-то момент каменная кладка перешла в грязно-жёлтые стены естественной пещеры. Под ногами захлюпало.
Тоннель тянулся без ответвлений, конец его терялся во мгле. Дарику казалось, что они  уже миновали границу городских стен, когда его сапоги вдруг начали загребать воду. Атаманша остановилась. Эхо разнесло по тоннелю её громкое восклицание. Факел в её руке осветил ровные стенки спускающегося сверху колодца. Желоб выглядел слишком узким чтобы через него мог протиснуться человек, поэтому было решено у него не задерживаться. Через полсотни шагов они обнаружили в потолке ещё одну такую же дыру, ещё через столько же — третью.
— Кажется, мы в старом фоггаре,— заключила разбойница.
Дарик оказался единственным, кто не знал, что такое фоггар.
— Что это?
— То же, что и акведук, только под землёй,— пояснила Сагмира.— Их строили первые люди, во времена когда вся эта земля принадлежала алялатам. Потом их забросили за ненадобностью.
Дарик, непроизвольно дотронулся до правой щеки, рассечённой шрамом от уха до уголка губ. Подумал, что снова он в акведуке и в подземелье и снова гонится за реликвией. Даже соперник всё тот же. Неужели опять повторяется история Аль-Амаля?
— А что было в Аль-Амале? — вдруг спросила Сагмира.
Дарик споткнулся, поняв, что последнюю фразу нечаянно произнёс вслух.
— Не там ли тебе попортили рожу?
— Какое твоё дело, женщина? — ответил он зло.— Я же не спрашиваю ,что произошло между тобой и тем алялатом.
Разбойница стремительно шагнула к нему, приставляя к горлу кривое лезвие кривого кинжала. Она молчала, но широко раскрытые глаза в этот миг говорили о многом. Несколько долгих мгновений они не шевелились. Потом она медленно опустила клинок.
— Считай, что мы кровники,— сказал она совсем тихо.— И он мне нужен живым. Это понятно?
— Вполне.
— Идём,— бросила она, отворачиваясь.— Выход близко. Я чувствую как несёт дымом.
 
***
Рассветное солнце слепило их, вышедших почти из полного мрака. Потребовалось некоторое время, прежде чем глаза привыкли к свету. Они находились в низине между двух песчаного цвета скал. Вершина одной была с плоской, будто срезанной ножом, верхушкой. У подножия, в окружении кустов разросшегося саксаула и верблюжьей колючки тихо журчал родник.
Несколько чёрных стервятников, с голыми красными черепами, оставили трапезу, шумно взмахивая крыльями, нехотя поднялись в воздух. Оружейные пояса и железные маски на полуобъеденных черепах свидетельствовали, что когда-то эта куча окровавленного тряпья и костей была людьми. Оставшееся при них вооружение было характерно для северян. Дарик подумал, что падальщики не смогли достать за масками лица и, если снять их, он увидит горбатые «северные» носы. Однако, постоял над останками и отошёл, не решившись.
В это время остальные разбойники рассыпались по низине. Даже не имея навыков следопыта, можно было понять, что совсем недавно  в ней находился лагерь. Ветер ещё не успел сдуть золу с двух прогоревших костров. В некотором отдалении, над кучкой лошадиного навоза радостно вились большие зелёные мухи.
Один из разбойников потрогал рукой угли.
— Ещё тёплые! — радостно сообщил он.
— Тут следы копыт,— через некоторое время сообщил Яхьин — невысокий худой исайрит с острым, как у крысы, лицом.— Ведут в пустыню на Юго-Запад.
— Вот ещё одни,— добавил другой.— Уходят на Север. К городу.
Крыса взглянул на следы. Сплюнул.
— Туда ушло всего две лошадей и одна из них заводная. Видно же, что отпечатки копыт неглубокие. Запутать хотят.
— Здесь был раненный,— добавил он спустя пару минут.— Тут кровавый след на камнях.
Он подцепил кончаром и высоко поднял над головой испачканный кровью обрывок белой рубахи.
— Алялат,— процедила атаманша сквозь зубы.— Что, сожри тебя Бездна, здесь произошло? А? Дарик! Кто эти жмуры, которых ты так рассматриваешь?
— Фидаины из Аламуна,— поделился наблюдением полукровка.— Однажды я встречался с такими, когда воевал с Шах-Аккудом.[3]
— Убийцы и фанатики? — нахмурилась  женщина.
Он помолчал, обдумывая находки.
— Думаю, они поджидали твоего друга у выхода. Если он жив, то в плену. Второй,— он вспомнил ведущий на Юг одинокий след.— Захватил коня и сбежал, или изначально был в сговоре с фидаинами и его отпустили. В любом случае, теперь Ключ у чёрных. Змеиный яд…
Он раздосадованно плюнул на мертвецов и метнул на Сагмиру грозный взгляд. Это из-за неё он упустил его в Альмадине!
Разбойница задумалась, поджала губы, разглядывая уходящую из низины дорогу. Ноздри её хищно вздувались. Не дать ни взять — рассерженный ястреб.
Дарик заложил руки за спину, ждал, чем закончится её размышления. Молчали какое-то время бандиты.
— Атаман? — не выдержал остролицый.— Что будем делать?
— Подавай сигнал,— приказала Сагмира.
Вечная игра в кошки-мышки с бохмитскими воинами заставили людей Сагмиры выработать собственную систему сигналов. В колчане каждого разбойника находилось несколько специальных стрел, с обмотанными смолёными тряпками наконечниками. Их дымный след был хорошо виден на фоне лазурного неба, так, что через некоторое время здесь соберётся вся её банда.
Атаманша посмотрела прямо на Дарика.
— Обстоятельства изменились, но я по прежнему верна своему слову. Ты получишь свой ключ.
Полукровка спокойно кивнул, хотя одни боги ведали, как тяжко давалось ему это спокойствие!
Хотелось бежать, мчаться, как взявшая след борзая, бить, кромсать и переворачивать вставшие на пути горы. Что угодно, только бы не сидеть сложа руки!
Он уселся в тени скалы, привалившись спиной к её сглаженной песком и ветрами поверхности. Достал точило и саблю.
 Бьющий под камнем родник тихо журчал, наполняя воздух прохладой и водяной свежестью. Трупы фидаинов — смердели. Нахохленные стервятники недовольно поглядывали на людей.
Оселок скользнул по металлу, зловещим скрежетом выразив бушевавшие в Дарике чувства. Он же помог настроиться на размышления.
Ключ, Коэнна, фидаины, Гюлим… Разрозненные фрагменты мозаики никак не желали складываться в единую картину.
Алв по имени Феранор забрал Ключ и, вне сомнения, сделал это по приказу Коэнны. Волшебник мог поведать ему о потайном ходе. Подославший наёмников тоже о нём знал. Так же он знал когда именно там следует расставлять сети. Это говорит не только об информированности хозяина фидаинов, но и о том, что он может быть посвящён в тайну Ключа…
Определённо, это не Адихмар и не Гюлим — они не стали бы держать от него это в тайне. Во всяком случае Дарику не хотелось думать, будто он переоценивает себя в их глазах.
Остаётся Мургу. Пухлый хафаш знает истинное назначение реликвии, мог знать о потайном ходе и купить хоть сотню наёмников. Он не упустит возможность насолить соперникам и одновременно выслужиться перед Гюлимом.
Он прекратил елозить камнем по лезвию, вздохнул и посмотрел на солнце неумолимо ползущее к зениту, как вдруг почувствовал на себе чужой пристальный взгляд. Обернулся.
Трое разбойников дремали в тени саксаула, один, взобравшись на скалу, следил за окрестностями. Сагмира сидела к нему спиной, воткнув саблю в землю и положив голову на рукоять. Ощущение, что за ним следят, не отпускало.
Полукровка встряхнулся, вскочил, прошёлся по лагерю. Подошёл к скрытой в зарослях саксаула расселине — выходу из тайного лаза — прислушался. Не донесёт ли предательское эхо топот погони?
Дьявольское наваждение пропало так же внезапно как появилось. А на горизонте возникло облачко пыли — к ним шёл Багаутдин.
Дарик с раздражением кинул саблю в ножны. Бессонная ночь, постоянное напряжение и стычки с Сагмирой сделали своё дело. Вот всякое и мерещится.

___________________________
[1] Тяжелый меч. Клинок 1-1,2м. длиной, слегка искривлен, конец подрезан.
[2] Сокращенное от « Ал’Мутба-ан’Аллу» (Алуит — превыше) — возглас изумления.
[3] Алу Шах Аккуд аль Харра — полководец, командовал конными отрядами северян во время войны Севера с Югом. После поражения Севера с остатками войска бежал в Нурастан.