Однажды летом. Глава первая

     - Вот ты Люба, сколько со мной уже лет в мире и согласии прожила, а, вряд ли догадываешься, что я очень азартный человек.

     Такой вот разговор, как-то за чашкой традиционного в их семье чая с пряниками или сухим печеньем, называемым теперь на иноземный манер крекером, начал пожилой профессор, которого все его ученики почтительно называли Иваном Александровичем.

      Любовь Петровна привычно подпёрла щёку правой рукой и приготовилась слушать. Нравились ей такие нечасто выпадающие минутки. Выросшие дети разбрелись по своим домам, но вместе с подрастающими внуками регулярно посещали их каждое воскресенье, чтобы поесть традиционные блины с красной рыбкой и жидкой яишенкой, которую так мастерски умеет готовить Иван Александрович. Сам он только закончил писать очередную статью, а аспирант, донимавший его в течение последних месяцев, успешно защитил кандидатскую диссертацию. Новый же ученик, навязанный мужу сверху, прохлаждался вместе со своими сидящими на высоких государственных постах родителями, не то в Майами, не то где-то в Калифорнии. Он звонил недавно, передал привет и наилучшие пожелания от родителей, да предупредил, что ещё немного задержится, но она забыла, из какого очередного райского уголка долетел до них тот привет.

     Она так задумалась, что чуть не пропустила самое начало нового рассказа.  А, Иван Александрович уже начал свое повествование и, как всегда, очень и очень издалека:

     - Понял я, что азартен, когда даже слов таких не знал, ещё в детстве. Было мне тогда где-то в районе одиннадцати лет. Сильно заболела мама. Врачи никак не могли поставить ей диагноз, гоняли по кругу, но все в один голос рекомендовали поехать на юг, лучше всего в Крым и желательно поздней осенью. Папа взял путевки в военный санаторий, и они отправились в путь. Мы с братом всё то время, что родители находились в санатории, жили у маминой сестры, тети Сони.

      Почти месяц прошёл, родители вернулись, а маме легче не стало, скорее наоборот, все, знавшие её, сошлись во мнении, что она ещё больше осунулась. Вот тут и возник в нашем окружении один почтенный профессор, специалист в области эндокринологии. Кто-то из папиных знакомых его порекомендовал. Маме он понравился, вдумчивый, внимательный, явно не шарлатан. Профессор подумал, подумал да однозначный диагноз поставил: большая нехватка в мамином организме йода вкупе с железом. То есть это не банальная железодефицитная анемия и не обычный йододефицит, а не часто встречающееся заболевание щитовидной железы, излечить которое для жителей Москвы, как не странно, достаточно легко. Необходимо только пару летних сезонов провести в подмосковной Купавне, но не в том её краю, где находится знаменитое Бисерово озеро, а на противоположном конце, за железнодорожным полотном, да желательно, как можно ближе к торфяным карьерам.

     Немало удивленные такой рекомендацией, родители, тем не менее, в ближайшее воскресенье, потеплее одев меня с маленьким братом, отправились в разведку боем, как мой папа, профессиональный военный, назвал наш вояж. Дорога много времени не отняла – полчаса на метро, да часа полтора на электричке, и вот мы после грязной серовато-белёсой столицы, с её подтаявшими сугробами и накатанными ледяными проплешинами на заснеженных тротуарах, оказались в краю ослепительно белого, слегка похрустывающего под ногами снега. Мы направились от платформы в сторону виднеющихся неподалеку домов, вдыхая пьянящий, чистейший, слегка морозный воздух, с лёгким и таким вкусным запахом горящих поленьев, разносимым во все стороны печным дымом, который поднимался над трубами большинства домов, находящихся перед нами. В общем, если и не совсем в райское место мы попали, то уж точно куда-то в предельную от него близость.

     Улицы посёлка поразили нас практически полным отсутствием привычных сугробов. Зиму в том году малоснежной назвать было трудно, по данным синоптиков январь чуть ли не побил многолетний рекорд по количеству осадков, а вот там снег лежал ровным слоем, и посеревшие от ног прохожих, немного вдающиеся утоптанные тропинки, являлись подтверждением этого.

     Мы шли по широкой улице, уводящей нас вглубь леса, прямо перпендикулярно железнодорожной линии, до тех пор, пока не перестали встречаться небольшие, чаще одноэтажные, деревянные дома, не деревенского, а скорее дачного вида. Удивительно, но к каждому дому вела расчищенная дорожка, свидетельствующая о том, что и в зимний период в этом посёлке кипит жизнь.  Было ясно, что дальше никто не живет, но мама продолжала идти вперед, пока узкая тропинка не уперлась в большую засыпанную снегом траншею.

     - Действительно карьер, значит, мы правильно пришли, - сказала мама, развернулась и пошла назад в сторону посёлка. 
    
      Вновь появилось жильё, и родители, оставив нас на улице, направились к первому дому, стоящему на нашем пути. Пока они к дому подходили, на крыльцо поднимались, в дверь стучали, да ждали, когда хозяева её отворят, мы с братцем времени даром не теряли. Решили снежную бабу местным жителям в подарок от нас оставить. Безобразие просто, что никто до нас не додумался её тут соорудить. Начали мы снежный шар катать. Снег достаточно влажный был, вот шар и получился, всем шарам шар. Большой пребольшой, чуть ли не в рост Серого, так моего братца младшего я называю. Вообще-то он Сергей, но имя Серый мне больше нравилось. Да и сейчас я его иногда, по старой памяти, так зову.

    Слепили мы шар, а откатить на ту площадку, что я для него присмотрел, никак не могли, силёнок не хватало. Тут родители из дома вышли, и папа нижний шар к его законному месту подкатил.

     В том доме, куда они заходили, свободного помещения для такой семьи, как наша, не оказалось, но хозяева, "очень милые люди", так мама сказала, порекомендовали обратиться в третий от края дом. Кажется, семья, которая там много лет дачу на лето снимала, куда-то переезжать собралась и больше в Купавну приехать не сможет. Родители туда направились, а мы с Серым второй шар, чуть поменьше первого, скатали, и вновь, где закончили, там и лежать оставили. Пусть папа его до места докатит, да на первый взгромоздит, решили мы. Вот уже и третий шар, голова, который, готов, а мамы с папой всё нет и нет. Делать нечего, напряглись мы и голову к ногам доставили. Осталось только туловище подкатить, да поставить всё по порядку друг на друга, чтобы эти шары в снеговика превратились. Серый ему даже имя придумал Васька. Я спрашиваю:

     - Мы же с тобой бабу снежную лепили, почему ты её мужским именем назвал?

     - Вовсе это не баба, а снеговик, я про такого мультик видел, а Васька потому, что так моего друга в Москве зовут. Сюда приедем, а нас тут Васька встречает, я с ним играть буду. 

     - Ладно, - говорю, - пусть Васькой будет, только, где мы здесь сможем найти ему ведро на голову, да морковку, которую надо в голову вместо носа воткнуть?

     Посмотрел я на брата, а он тоже головой качает, значит, тоже не знает, где все это добро в чужом посёлке найти можно будет.

     Одеты мы с ним были тепло, но как только работать закончили, так сразу же холод начал к нам под одежду лезть. "Так и совсем в сосульку можно превратиться", - подумал я, и крикнул Серому:

     - А давай мы с тобой в снежки играть будем.

    - Давай! – ответил он и тут же бросил в меня пригоршню снега, который у его ног на землю упал. 

     Показал я ему, как лепят снежки, и тут же мне в лицо полетел снег. Серый хорошо уяснил, что надо делать, но слепить снежок не смог, а так просто взял горсть, подбежал поближе, и в меня запустил. Я стряхнул снег с головы, и мы оба захохотали.

     Появились родители. Вместе с ними шли незнакомые нам тётя с дядей. Папа показал на нас и объяснил, что вот это и есть их с мамой дети. Серый тут же попросил папу помочь поставить снежные шары друг на друга. Папа с дядей начали этим заниматься, поверьте, это оказалось даже для них не так и просто, шары мы скатали большие, но, в конце концов, всё получилось. Тут вернулась тётенька, которая уходила в дом. Она надела на голову снежному человеку большую плетёную корзину со сломанной ручкой, воткнула ему в середину головы здоровенную морковку, затем приладила небольшие, но очень черные угольки, вместо глаз, а в довершении куском не догоревшего полена нарисовала рот до ушей. Получился такой замечательный снеговик, что его даже по телику показывать можно.

     - Вот дети, летом мы с вами будем жить в этом доме. Дядя Вася и тётя Наташа согласились пустить нас к себе пожить. Обещайте только вести себя поспокойней, а то…, - и тут мама замолчала, а я представил себе, как мы набезобразничали и нас с Серым за ухо ведут к поезду.

      То, как я это себе представил, мне настолько не понравилось, что я и за себя, и за брата пообещал быть послушным и не шуметь. Интересно, а что вы бы на моем месте наобещали?    

     После моих слов, нас пригласили попить чайку с пирожками. Пироги оказались с яблоками, я такие очень люблю, а вот Серый начал есть, откусил кусок и так с ним во рту и заснул. Пришлось ещё немного задержаться. Мне нашли интересную книгу о путешествиях, а папа с дядей Васей сели играть в шахматы. 
    
     Начало темнеть, когда мы устроились на свободных местах в поезде и поехали в Москву. Там я и сам заснул, хоть в руках и держал классную книгу, мне её дядя Вася подарил. О полярных путешествиях та книга была. Я ведь мечтал стать путешественником, как Беринг, или Папанин. Но вот заснул на самом интересном месте, так уж получилось.

     Продолжение следует...