Полемика в связи с моим языковым проектом

Первоначальное название статьи  - "Почему “неоптимальный” языковый “проект” В.Брутера вреден для Молдовы, или О том, как под видом интеграции в РМ проповедают ассимиляцию" .Опубликован 05.04.2011 / 22:32 на портале AVA.MD
 

Часть первая: ОТВЕТ В.БРУТЕРУ
 
I.КАК ПОЯВИЛАСЬ ЭТА СТАТЬЯ…

В пику моему “Оптимальному языковому проекту для Молдовы”, опубликованному на портале AVA.MD 28.12.2010 г. - - http://www.proza.ru/2019/12/18/380 -     политический аналитик В.Брутер 08.01.2011 г. из своего не очень далекого “далека”    поместил свой

"“Неоптимальный” языковый проект  для Молдовы"  -  .

Вся статья посвящена обоснованию двух простых – “как мычание” – тезисов-выводов: 1)На данный момент не надо  трогать ни Конституцию, ни языковое законодательство. И по этому поводу желателен консенсус политиков РМ;

2)А вот в будущем, когда в ходе решения приднестровской проблемы придется принимать новую Конституцию и перед “законодателями Молдовы откроется новое пространство и новые возможности”, тогда  - другое дело. А пока – не моги!

Откровенно говоря, первоначально я не собирался вступать в полемику с В.Брутером.

Как минимум, по трем причинам:
1) Он изложил свою позицию, я свою;

2) При этом моя система аргументации осталась нетронутой, хотя на некоторые аргументы оппонент и покушался, поэтому, имеющий уши -  да услышит, имеющий глаза - да увидит, имеющий разум и добрую волю – да поймет;

3) И самое главное – никакого нового языкового проекта, в противовес моему, В.Брутер не представил. Он призвал  лишь оставить  в лингвистической сфере Молдовы – до разрешения приднестровского конфликта -   все, как есть.

То есть, заморозить правовые нормы в этой области. Причем, этот свой призыв он убедительным образом, по сути, не обосновал. А на нет, как известно, и суда нет.

И даже после того, как я обнаружил, что в своей статье В.Брутер допустил ряд фактических неточностей и просто ошибок, касающихся языкового законодательства РМ и Европейской хартии о региональных языках и языках меньшинств (далее – Европейская хартия о языках) (что же касается его призыва, то он просто вреден для РМ), а судя по комментариям к его статье, на них никто не обратил внимание, - то и тогда я решил не писать Ответа.

Но вскоре три  события заставили меня изменить мое решение.

Вначале меня возмутили К.Танасе и его единомышленник Михай Федорович Гимпу, которые почти одновременно – один на страницах редактируемого издания, а другой в стенах Парламента -  кликушески запричитали по поводу того, что на пленарных заседаниях Парламента раздается русская речь. И еще более поразило то, что никто из депутатов (прежде всего, из ПКРМ) и журналистов из русскоязычных СМИ не дал достойную отповедь малообразованным -  в лингвистическом законодательстве РМ – румыноунионистким демагогам….

Дальше -  больше: В течение четырех дней  в феврале с.г.(2011г.)  ПКРМ  провела в конференц-зале интернет-портала  AVA.MD серию “круглых столов”, посвященных десятилетию ее прихода к власти. На них, как и на итоговой конференции, прозвучало много интересных и содержательных отчетных докладов о позитивной в целом деятельности партии коммунистов Молдовы в различных сферах общества.

Но меня опять в высшей степени удивило, что не было сообщений, посвященных результатам деятельности партии молдавских коммунистов в сфере межэтнических отношений. (Как, впрочем, и по разрешению приднестровского конфликта). И это, между прочим,  вовсе не случайно. Если в течение своего первого срока властвования деятельность ПКРМ в сфере межэтнических отношений в целом развивалась по восходящей, то с 2005 стал наблюдаться откат назад.… Но печальнее всего то, что партия коммунистов не сочла сферу межэтнических отношений достойной хоть какого-то внимания…

Но и это еще не все. Здесь, на портале  AVA.MD, в ряде интересных текстах уважаемых мною авторов – И.Грека, В.Андриевского, Б.Цырди -  были вкраплены высказывания весьма сомнительного свойства с точки зрения интересов национальных меньшинств.
 
И последней каплей оказалось статья Н.Киртоакэ “Кризис, новые вызовы и национальная идея для Молдовы. Зачем нам нужна национальная идея?” -

Все это и заставило меня сесть за клавиатуру и настучать ответ В.Брутеру, а затем и  прокомментировать  высказывания остальных.

II. В.БРУТЕР ПРЕДЛАГАЕТ ПРЕВРАТИТЬ РУССКОЯЗЫЧНЫХ МОЛДОВЫ В ЗАЛОЖНИКОВ...И ПАРАЛЛЕЛЬНО  ОБМАНЫВАЕТ ИХ...ВСЕХ,ДО ОДНОГО...

Я не шучу, уважаемый читатель. Именно так. В заложников. Всех русскоязычных граждан Молдовы. В.Брутер хочет  превратить.

Он прямо так и пишет. Не используя только слово “заложники”…

Ведь ничего другого не означает его предложение оставить  в лингвистической сфере Молдовы – до разрешения приднестровского конфликта -   все, как есть.
Вот мы, русскоязычные граждане Молдовы, и окажемся заложниками разрешения Приднестровского конфликта…

Можно было бы, конечно, немного потерпеть, ради общего блага, если бы не четыре  обстоятельства:

1)В РМ с момента принятия в 1989 году Закона о функционировании языков идет непрерывный процесс, вопреки этому законы, сужения ареала функционирования русского языка…

2)И этот процесс идет практически под руку с процессом превращения РМ в этнократическое государство. Причем, второй процесс близиться к финишу. Об этом я уже писал, и повторятся не стану -
3)Точно так же безостановочно Р.Молдова движется к унии с Румынией, ибо с каждым годом система образования РМ выпускает все новые и новые десятки тысяч молодежи, воспитанных в духе румыноунионизма, а это означает, что социальная база румыноунионизма расширяется. И пусть пока сторонников унии с Румынией немного больше 10 %, но 20 лет тому назад их было от силы пара-тройка  процентов. Так что угрожающая для РМ тенденция налицо.

4)Приднестровский конфликт  “решается” уже два десятка лет.…И безрезультатно.… И по моим прогнозам в ближайшее время Молдова не будет реинтегрирована. Главным образом потому, что этого на деле  не хочет ни Кишинев (власти РМ  на словах “за”, но это  “за” обговаривается такими условиями, которое равнозначно “нет”), ни Тирасполь.

В Кишиневе румыноунионисты не хотят реинтеграции, ибо “ПМР” в составе РМ будет мешать объединению с Румынией. “ПМР” в случае реинтеграции будет играть роль якоря, который не позволит РМ дрейфовать в сторону Румынии.

А молдовенисты-этнократы Кишинева не хотят реальной реинтеграции на равноправной основе, ибо не хотят делиться властью с русскоязычными гражданами РМ…

С другой стороны, подавляющая часть населения и правящий класс Приднестровья не хочет объединяться с этнократическим  государством, которое, к тому же,  дрейфует в сторону Румынии.

Вот и получается, что пока мы, по совету В.Брутера, будем ждать у моря погоды, в политической сфере мы превратимся в  самых настоящих политических изгоев, а русский язык медленно и неуклонно будет загнан  на кухни и спальни. А там глядишь, как-нибудь поутру мы проснемся в Румынии. Конечно, не завтра и не послезавтра, но по историческим меркам скоро, через 20-25 лет.

Нижайше Вам кланяемся, господин В.Брутер. Ждите презента от М.Гимпу и Т. Бэсеску…

Но, как ни парадоксально, - не это самое печальное. И горькое. Ибо В.Брутер вводит читателя в заблуждение. Я не верю, что В.Брутер не понимает, что реинтеграция страны никак не повлияет на лингвистическую ситуацию и законодательство в Правобережье.… В какой бы форме она – реинтеграция  -  не осуществлялась бы.

Де-юре для Приднестровья в РМ будет закреплено то, что в ПМР уже существует 20 лет – три официальных языка: молдавский, русский, украинский. И точка. А для остальных районов, муниципиев и АТО Гагауз-Ери (в ней тоже функционируют три официальных языка) все в юридическом плане останется так, как есть. Ибо никаких резонов нет для изменения языкового законодательства в РМ в связи с реинтеграцией страны. Ведь никто не изменял языковое законодательство в РМ в связи с учреждением АТО “Гагауз-Ери” с ее тремя официальными языками. С ПМР будет точно так же. Ибо это внутреннее дело Приднестровья, а не РМ в целом.

А де-факто – языковая ситуация в РМ будет только ухудшаться, как это сейчас и происходит…

III. РУССКИЙ ЯЗЫК МЕДЛЕННО И НЕУКЛОННО ВЫТЕСНЯЕТСЯ ИЗ ОФИЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ И ЗАГОНЯЕТСЯ НА КУХНИ И СПАЛЬНИ …

Вообще-то, я на месте   оппонента, находясь в не очень далеком и безопасном “далека”, не рискнул бы давать советы, которые ухудшают положение русскоязычных нацменьшинств в Молдове.

Однако эти моральные ограничения не останавливают В.Брутера. Тут возможны два варианта: или мой оппонент не в курсе, какова на деле лингвистическая ситуация в РМ, или он выполняет заказ, не очень думая о последствиях реализации  его советов.

Неужели В.Брутер не знает, что сплошь и рядом, когда русскоязычные граждане обращаются со своими заявлениями на русском языке, согласно статье 6 Закона о функционировании языков, во многие министерства, органы прокуратуры, внутренних дел, муниципальные (в первую очередь, генеральную примэрию Кишинева) и районные органы власти, другие властные структуры, то получают ответы, вопреки закону, на молдавском языке.

Дошло дело до того, что руководитель одного из районов нагло отказался разговаривать на русском языке с одним из заявителей. И остался безнаказанным.

Неужели В.Брутер не знает, что в настоящее время визуальная информация в медицинских учреждениях, органах социальной защиты, в органах МВД, прокуратуры, на транспорте и связи, вопреки статье 29 упомянутого Закона, но согласно Постановлению Конституционного суда № 28 от 30 мая 2002 г., выполняется, как правило, только на молдавском языке, вследствие чего десятки тысяч русскоязычных стариков и старушек тыкаются носом, как слепые котята, в объявления   в тщетной надежде понять хотя бы суть напечатанного, но,  мало что, уяснив, вынуждены просить проходящих граждан разъяснить им, о чем все же идет речь в той или иной настенной информации…

Однако это все только “цветочки”, господин В.Брутер. Хотя и с шипами. Ибо настоящая беда для русскоязычных впереди.

Дело в том, что исполнение статьи 6 Закона о функционировании языков в части русского языка зависит от того, в какой мере владеют русским государственные служащие. В силу естественной ротации кадров и коварной образовательной политики последних десятилетий на смену чиновников, хорошо владевшими русским языком, приходит молодежь из числа мажоритарного этноса, которая знает русский язык все хуже и хуже.

А происходит подобное потому, что в системе среднего образования в РМ обучение русскому языку в молдавских школах поставлено таким образом, что большинство их выпускников знают его плохо: русский язык начинают изучать с 5-го класса по 2 часа в неделю, а иностранный язык для сравнения изучается со 2-го класса по 3 часа в неделю.

Именно в этом состоит коварство национальной системы образования, ибо она автоматически приводит к ситуации (и за прошедшее два десятилетия, начиная с Мирчи Друка, в значительной степени уже и привела), когда большая часть выпускников молдавских средних школ не соответствует требованиям (изложенных в статье 7 Закона о языках), которые предъявляются к госслужащим (знание обоих языков межнационального общения) а, следовательно – неизбежно нарушение гражданских прав русскоязычных нацменьшинств, закрепленных в статье 6 Закона (право выбора языка общения).

Отсюда и следует наш вывод (своего рода “ягодки”) – грядет Девятый вал дискриминации русскоязычных национальных меньшинств.

Дискриминация, которая будет осуществляться не по злой воле чиновников, не из-за саботажа ими требований Закона вследствие своего радикал-национализма, как происходит сейчас, а волей-неволей, из-за слабого знания ими русского языка.
Поэтому надо бить в набат СМИ! Надо включать сирену общественного мнения! Девятый вал совсем близок.

Однако В.Брутера все это не тревожит. Надо, мол, погодить.…А сколько годить? А это уж как получится…

В связи с этим не могу не заметить, что пока известные политические силы и их лидеры 20 лет разводят из стороны в сторону руками и подпрыгивают на месте, имитируя ловлю журавля в небе – придание русскому языку статуса второго государственного – они не замечают (вместе с В.Брутером) как с их рук улетает синица: уже существующий официальный статус русского языка, как второго языка межнационального общения с многочисленными функциями в публичной сфере, де-факто сходит на нет.

Ради справедливости, надо признать, что партия коммунистов, находясь у власти, попыталась погасить приближающуюся волну дискриминации русскоязычных и предпринимала попытку ввести преподавание русского языка со второго класса, но ей не хватило ни политической воли и стойкости, чтобы противостоять шабашу русофобов и  объяснить международным организациям, что речь идет не о русификации, а о лингвистических гарантиях обеспечения Закона республики и прав русскоязычного сообщества, закрепленного в законе.

IV.ОШИБКИ, ЛЯПЫ И НЕСУРАЗИЦЫ В. БРУТЕРА…

В небольшой по объему статье(6 страниц) В.Брутер допустил такое  количество ляпов, ошибок и несуразиц, что надо не менее страниц 30 ответного текста, чтобы обстоятельно и убедительно это всем продемонстрировать.

Однако их у нас нет. Да и нет смысла пространно доказывать и разоблачать. Кто понимает и владеет предметом, тому не надо много слов. Кто же в данном вопросе профан или его слова и дела мотивированы ксенофобией или идеями этнократизма, то делать это – пустая трата времени.

Поэтому ограничусь краткими пояснениями. Начну с того, как В.Брутер знает и понимает Конституцию РМ и ее языковое законодательство.
   
1)В общем и целом он прав, когда указывает на то, что молдавское языковое законодательство противоречиво и непоследовательно: “В действительности молдавское языковое законодательство противоречиво, непоследовательно, несовременно. И, главное, оно исходит из приоритета государства над гражданским обществом и самоуправлением”.

Но при этом он не задается вопросом, почему оно такое…Он лишь констатирует факт.
А, между прочим, оно и не могло быть иным.… Надо лишь взглянуть на языковое законодательство конкретно-исторически и тогда все встанет на свое место. Вспомнить, в каких условиях принимался закон(1989 г.) и в каких Конституция(1994 г.).

В 1989 г., когда  Молдова еще входила в состав СССР, в союзных республиках (включая МССР) поднялась волна национального освобождения (в какой мере на самом деле она была таковой, мы здесь обсуждать не будем), сформировались Народные фронты, одним из требований которых было придание языку титульной нации статуса  государственного языка.

В противовес этому Интердвижения, возникшие как ответная реакция на Народные фронты и защищающие права русскоязычных, стали ратовать за придание русскому языку статуса второго государственного языка, что было в тех конкретно-исторических условиях правильным.

Вот тогда и была изобретена компромиссная формула “языка межнационального общения в СССР” (на концовку этого наименования – “в СССР” – В.Брутер не обращает внимания), и, как следствие – “языка межнационального общения” в республике -  согласно которому русский язык был наделен значительными, хотя и меньшими, чем государственный язык функциями. Кроме того, имелось в виду, что на федеральном уровне будет принят федеральный закон о языках, который нейтрализует негативные моменты национальных законов о языках.

По сути дела, само название статуса русского языка является эвфемизмом, ибо на самом деле русский по тем функциям, которыми он наделялся в МССР (хотя и меньшими, повторю, чем государственный), получил статус официального языка (этот момент отмечает и сам В.Брутер). Но очевидно, что в условиях 1989 года это название не прошло бы. Хотя в той же статье 3 ,где содержится формула о “языке межнационального общения”, вот парадокс, декларируется  “осуществление реального национально-русского и русско-национального двуязычия “.

Конституция РМ со своей языковой статьей 13  принималась уже в условиях независимости Молдовы и при иной ситуации и  раскладе политических сил. И, тем не менее, законодатель нашел способ закрепить в Основном законе страны тот статус русского языка (пусть и опосредованно), который был прописан в Законе 1989 г. Именно поэтому пункты (1) и (4) этой статьи в завуалированной форме противоречат друг другу.

Пункт (1) (на который обычно только и ссылаются этнократы, игнорируя пункт (2) и особенно (4)) ясно и недвусмысленно устанавливает, что “государственным языком РМ является молдавский язык”.

Пункт (4) столь же ясно и недвусмысленно провозглашает, что порядок функционирования языков на территории РМ устанавливается органическим законом. А в этом самом органическом законе от 1989 года, во-первых, декларируется, как мы уже знаем, “осуществление реального национально-русского и русско-национального двуязычия “, а, во-вторых, за русским языком закрепляется множество функций в публичной сфере, что и позволяет классифицировать его как официальный язык (“межнационального общения”) с усеченными функциями, действующий на территории всей республики.
 

2)В.Брутер полагает, что русскому языку придан в РМ  очень странный статус – языка межнационального общения. “Странный, – пишет он, - по двум причинам. Во-первых, действующая формула – является полной юридической новацией весьма сомнительного смысла. Любой юрист и филолог легко докажут, что никакого «межнационального общения» в государстве не существует. «Исполнять обязанности» языка межнационального общения в стране должен государственный язык или же наиболее распространенный (если в стране государственный язык отсутствует де-юре)”.

Меня, откровенно говоря, господин В.Брутер, мало интересует, что там может легко доказать “любой юрист и филолог» (тем более, что добрая их половина училась из рук вон плохо), ибо я руководствуюсь здравым смыслом, конкретно-историческим и всесторонним подходом и знаниями в соответствующей сфере, а не легкомысленными мнениями упомянутых Вами гипотетических специалистов.

Начну с того, что Ваши рассуждения абстрактны, а не конкретно-историчны. Вы обращаете внимание на название, а надо на суть, то есть на закрепленные функции. Помните, “хоть горшком назови, только в печь не клади”. Статус русского языка в качестве второго (наряду с государственным) языка межнационального общения был результатом компромисса между союзным центром и национальными элитами республик.

И дело здесь не в том, что данный статус определял, на каком языке должны общаться между собой русские и украинцы, болгары и гагаузы, евреи и армяне etc. на межличностном уровне, а в том, что он закреплял за русскоязычными право  обращаться устно и письменно во все госструктуры и во все инстанции на русском языке и получать ответ на нем, устанавливал, что вся визуальная информация должна выполняться на двух языках ит.д.

Другими словами, раз не удается закрепить за русским языком статус второго государственного, то за ним закрепили такие функции, которые ни в чем не ущемляли бы рядового русскоязычного жителя Молдовы…
Для пришельца с НЛО, не знающего специфика момента, при котором принимался языковый закон, конечно, единственный государственный язык и  должен  быть языком межнационального общения…
 
3) Дале В.Брутер продолжает: ”Во-вторых, статус «языка межнационального общения» не поддерживается Конституцией РМ”.

Еще как поддерживается, я Вам скажу, господин В.Брутер. И напрашивающийся вопрос: а давно ли Вы брали в руки шашки, то бишь читали Конституцию РМ и соответствующий закон? Подозреваю, в дни своей юности.

Поэтому давайте  еще раз откроем Конституцию и еще раз прочитаем пункт (4) статьи 13: “Порядок функционирования языков на территории Республики Молдова устанавливается органическим законом”.
 
Теперь вновь перейдем к  органическому  закону, т.е. к  Закону о функционировании языков и прочтем  ее статью 3: “Русский язык как язык межнационального общения в СССР используется на территории республики наряду с молдавским языком как язык межнационального общения, что обеспечивает осуществление реального национально-русского и русско-национального двуязычия”.

А Вы говорите, не поддерживается. Как видите, поддерживается. Правда, не прямо, а опосредованно, через отсылочную статью. Полагаю, что  такая непрямая форма конституционной нормы  есть следствие компромисса в Парламенте.

Кроме того, то, что  русский  язык обладает особым статусом языка межнационального общения, который отличает его от всех прочих языков нацменьшинств, свидетельствует и формулировка  пункта(2) ст.13: “Государство признает и охраняет право на сохранение, развитие и функционирование русского языка и других языков, используемых на территории страны“. Как видите, только русский язык здесь назван своим именем.
   

4) В.Брутер, полемизируя со мной, демонстрирует не ахти какое знание Европейской хартии региональных языков, а также -  нашего лингвистического законодательства.
Вот он пишет: « Уважаемый г-н Волков говорит о статусе русского как регионального языка в местах компактного проживания, что может рассматриваться как применение Европейской хартии региональных языков. Но… в действительности, это неприменимо.
Во-первых, в Молдове нет (даже включая Приднестровье) зон компактного проживания русских, а европейская хартия ориентируется именно на зоны компактного проживания”.

Во-первых, я в своем тексте нигде не говорю, что региональный язык, согласно Европейской хартии о региональных языках…, необходимо устанавливать в местах компактного проживания. Компактное проживание здесь ни при чем…Я писал, что региональные языки необходимо устанавливать в тех территориях – районах, муниципиях – где доля русскоязычных или других национальных меньшинств составляют более 15 % от состава населения данного региона…

Во-вторых, если бы В.Брутер не поленился заглянуть в святцы, прежде чем бить в колокола, то есть раскрыл рассматриваемую Хартию, то прочитал бы в пункте “b)” статьи 1, что “под термином территория, на которой используется региональный язык или язык меньшинств понимается географическое пространство, на котором этот язык служит средством общения достаточного числа лиц…”. Как он может убедиться, в Хартии  ничего не говорится о том, что региональные языки устанавливаются на тех территориях, где компактно проживают нацменьшинства.

Да этого, в-третьих, и не нужно, ибо функционирование языков в местах компактного проживания нацменьшинств уже регулируется нашим отечественным законодательством –
В статье 6: “В местностях, где большинство составляет население украинской, русской, болгарской или другой национальности, для общения (речь идет о языке устного и письменного общении между гражданами и органами государственной власти, государственного управления и т.д. – Э.В.) используется родной или иной приемлемый язык”.

В статье 9: “Языком мероприятий и делопроизводства в органах государственной власти, государственного управления и общественных организаций в местностях, где большинство составляет население украинской, русской, болгарской или другой национальности, является  государственный, родной или иной приемлемый язык”.
В статье 10: “Акты местных органов государственной власти, государственного управления и общественных организаций на территории, где большинство составляет население украинской, русской, болгарской или другой национальности, могут приниматься на родном или ином приемлемом языке с последующим переводом на государственный язык”.

Аналогичные нормы мы найдем и в других статьях.

Таким образом, языковое законодательство РМ уже регулирует удовлетворительным (для нацменьшинств) образом функционирование языков в местах компактного проживания. Однако оно не регулирует удовлетворительным образом функционирование языков в местах смешанного проживания, т.е. в населенных пунктах и регионах, в которых, наряду с мажоритарным этносом, в значительном количестве проживают национальные меньшинства, в таком, к примеру, населенном пункте, как  Кишинев (я не говорю, уже о Бельцах).

Именно поэтому я и предложил дополнить существующие в РМ лингвистические нормы нормами из Хартии. Причем, дополнить  в соответствие с п.2 ст.4: “Положения настоящей Хартии не наносят ущерба более благоприятным положениям, регулирующим статус региональных языков или языков меньшинств…, который уже действуют в одной из Сторон…”.  Данный пункт как раз и имеет прямое отношение к статусу русского языка в РМ.
 
5) В.Брутер не то что критикует меня, а упрекает в том, что  в своей статье (в которой, я провожу, как он пишет, “подробное исследование языковой ситуации в европейских странах”) я не принял во внимание  опыт лингвистического законодательства и реальной языковой практики в Сербии и Люксембурге.

Однако этот упрек абсолютно не по адресу. Я не проводил исчерпывающего анализа лингвистической ситуации в Европе. Я привел примеры лингвистического законодательства ряда европейских стран только с одной ограниченной целью: проиллюстрировать нашим румыноунионистам и молдавским этнократам, что лингвистическая ситуация в “Европе” вовсе не однообразна и не сводится к наличию одного государственного языка.  Ведь любимым аргументом в споре у вышеупомянутых господ является утверждение, что в РМ должно быть установлена в языковой сфере та же ситуация, что  в “Европе”, например во Франции или Германии. Вот я и показал, что есть в Европе страны, в которых существуют по два и более официальных языка, а не только один.

Своим же дополнением по Люксембургу и Сербии В.Брутер, конечно, несколько усилил мою аргументацию, за что ему  -  “Спасибо”.

6) Мне также не понятно, почему моему уважаемому оппоненту “Трудно объяснить представителям евроструктур, что молдавским украинцам, болгарам, чехам и гагаузам удобнее изъясняться не на родном языке, а на русском. Это порождает ряд недоуменных вопросов, и даже упреки в том, что сторонники придания русскому языку более высокого статуса излишне «политизируют» или даже «геополитизируют» данную проблему. В самом деле, в Молдове и так достаточно «либеральное» языковое законодательство”.

Я то, как раз, считаю наоборот -  объяснить представителям евроструктур очень даже легко: Надо  только напомнить им, - представителям  Англии, Франции, Испании, Португалии, Бельгии, Нидерландов -  общеизвестный исторический факт: повсюду в их бывших колониях после обретения ими  независимости  устанавливался в качестве второго (первого) официального  языка язык  метрополии. Полагаю, что после этого все недоуменные вопросы по поводу привилегированного статуса русского языка у них  сами собой исчезли бы.…
 
7) Вместе с тем В.Брутер высказывает и много правильных мыслей. Так, в частности, он, безусловно, прав, когда пишет, что “большинство носителей молдавского (румынского) языка склонно разделять миф о том, что «государственный (официальный) статус русского языка будет приводить к вытеснению молдавского (румынского) из всех общественных сфер». Сама по себе идея совершенно не соответствует действительности”. И приводит на этот счет убедительную аргументацию.

(Конец первой части).