Рождественская история

 
    Прошли слухи, что один из ангелов, известный под именем Джеймс, перестал появляться на людях. Говорили, он побывал на войне и вернулся с ранением. Никто этому не верил, ведь ангелы, как всем известно, могут проходить сквозь огонь и воду совершенно невредимыми. Однако, то, что Джеймс не выходил из дома много недель, было неоспоримым фактом. Поэтому другому ангелу было поручено нанести ему визит.
    Ангела-утешителя звали Сет, он жил в Лондоне уже много лет, и получив распоряжение, уверенно направился в нужный район.
    Было известно, что, вернувшись с войны, Джеймс поселился в Блумсбери, недалеко от той самой улицы, где когда-то впервые начал жить среди людей.
    Был темный предрассветный час. Подойдя к дому, Сет легко, как будто человеческая одежда вовсе его не стесняла, взлетел в воздух. Казалось, весь дом спал и видел далекие сны. Сет облетел вокруг и заметил, что в одном из окон третьего этажа, под крышей, слабо светится огонёк. Он подлетел поближе, и прильнув к окну, сквозь полузакрытые шторы стал разглядывать очертания комнаты. В ней, казалось, никого не было. У противоположной от окна стены стоял письменный стол и на нем стояла лампа, вокруг которой были разбросаны скомканные бумажки. На стене висела картина в темных тонах. Чуть левее виднелся уголок стеклянного журнального столика. Справа от стола уходил вглубь здания коридор, на полу которого лежала полоска света от двери. Вот и все, что было видно.
Сет постучал в окно, затем ещё раз, однако, ответа не последовало. Он постучал в третий раз и прислушался. Внутри было тихо, и только было слышно, как проезжают редкие машины где-то далеко.
    Тогда Сет протянул руки сквозь стекло, раздвинул руками тяжелую гладкую ткань, перешагнул через раму и оказался внутри.
    Комната, действительно, было пуста. Слабый свет от настольной лампы освещал темный диван, несколько картин на стенах, изящные книжные шкафы и темный деревянный пол. Комната была со вкусом обставлена, но выглядела пустовато. Сет подошёл к столу, единственному участку комнаты, который выглядел жилым, и развернул одну из бумажек. На ней красивым, ровным почерком было написано "Дорогой отец...", дальше было пусто. Сет провёл ладонью по столу и ощутил мягкий слой пыли.
    - Джеймс? Позвал Сет. Тишина. - Джеймс, ты здесь?
    В коридоре было совсем темно. Пахло сухим деревом. Осторожно ступая, Сет подошёл к двери, под которой светилась полоска света. Постучал. Ответа нет. На мгновение Сету стало не по себе, и он почти пожалел, что согласился на это, но все таки нащупал в темноте гладкую холодную ручку и открыл дверь.
    В спальне было открыто окно, и было холодно. Приглушённый оранжевый свет исходил от ночника на тумбочке у большой кровати. На ней, свернувшись, лежала тёмная фигура.
    - Джеймс? Снова окликнул Сет. - Мне поручили тебя навестить. Ты не спишь?
    Фигура пошевелилась. Сет подошёл к кровати и заглянул Джеймсу в лицо. В свете ночника он увидел открытые темные глаза, спокойные, неподвижные черты, на которые спадали пряди каштановых волос. Одинокий ангел лежал, подложив руку под голову и смотрел в пустоту, не моргая. Сет осторожно присел на край кровати. Постель была ледяная. Нахмурившись, Сет протянул руку и коснулся темных крыльев. Они тоже были холодные. Джеймс повернул к нему голову, рассеянно посмотрел и отвернулся. Сету показалось, что в темноте его глаза заблестели.
    - Ты же совсем замерз?
    Сет встал, подошел к окну и плотно закрыл его. Небо над крышами начинало светлеть.
    - Тебе нужно согреться. Эй. Джеймс…
    Теперь было отчетливо видно, что на щеке у того блестят слезы.
    Сет вздохнул, затем обошел кровать и прилег с другой стороны. Он начал мягко гладить Джеймсу крылья, затем прижался к ним щекой.
    - Бедный. Как же ты тут один… Разве можно ангелу так грустить?
    Джеймс внезапно повернулся, и лег головой на плечо Сету.
    - Все хорошо, я здесь.  - Сет убрал темные пряди с лица Джеймса, улыбнулся ему. - Все хорошо. - Так они и лежали, Сет гладил Джеймса, и тот постепенно согревался.
 
    Когда Сет открыл глаза, в спальне было уже светло. Сквозь приоткрытые шторы падали лучи солнца на бежевый ковер. Джеймса рядом не было. Сет встал, потянулся и вышел из спальни.
    Гостиная при ярком свете выглядела нарядно. Шторы были широко раскрыты. На стенах, которые оказались покрыты изысканной персиково-золотой краской, играли лучи полуденного солнца.
    Джеймс вышел из кухни, держа в руке чашку с чаем. При дневном свете Сет получше рассмотрел его. У него было немного вытянутое, но очень красивое лицо, с глубокими, не то серыми, не то зелеными глазами, широкими прямыми бровями. Черты его лица можно было назвать классическими, как будто сошедшими с картины, и это ощущение усиливалось тем, что на нем не было ни малейшего признака возраста. Это было лицо прекрасного духовного существа в обличии мужчины. Но было что-то беспокоящее в его облике, что-то, что не удавалось понять.
    - Я прошу прощения, что не смог оказать тебе достойный прием. Я не ожидал гостей. - Голос Джеймса был глубоким и глухим, как будто он давно ни с кем не разговаривал. - Как видишь, я живу довольно скромно. Пожалуйста, располагайся, - он указал на кресло, обитое темно-синей тканью.
    Сет был немного смущен переменой в поведении Джеймса.
    - Скромно? Я бы так не сказал. Здесь очень красиво. - Он сел в кресло и оглядел комнату. - У тебя хороший вкус.
    - Не стоит. Почти все осталось от предыдущего владельца. Мебель, картины…
    - И книги? - Сет кивнул в сторону стола. На нем лежал раскрытый томик “Обломова”.
    - А, это. Нет, это я взял в магазине, здесь недалеко. Здесь много книжных магазинов. Вообще, очень приятный район. - Джеймс отошел к окну. - Я не очень хорошо себя чувствую, а иначе проводил бы тебя по местным достопримечательностям. Здесь есть, что посмотреть.
    Джеймс говорил ровным, хорошо поставленным голосом, но что-то не давало Сету покоя.
    - Ты же и раньше здесь жил? До поездки?
    Джеймс поморщился и стал чертить пальцем по грязному стеклу.
    - Это очень хороший район. В свое время здесь жило много писателей, художников. Сегодня солнечно. Редкость для декабря.
    Сет понял, что Джеймс уходит от разговора. Последовало неловкое молчание.
    - На самом деле я пришёл не о погоде говорить, - начал Сет.
    - Да, да, я знаю…
    Джеймс вздохнул, поставил чашку на стол и сел напротив Сета. Он как-то сразу осунулся.
    - Ночью ты плакал.
    Джеймс молчал, опустив голову.
    - Я слышал, последняя поездка была сложной?
    - Мне просто нужно время, вот и все. Давай не будем об этом говорить.
    - И давно ты вернулся?
    - Нет, совсем недавно. Слушай, я плохо себя чувствую, но мне просто нужно отдохнуть. Все в порядке. Незачем было приходить.
    - Ты вернулся полгода назад.
    - В июне. Пожалуйста, давай не будем.
    Джеймс замолчал и молчал долго.
    - Хорошо. Я знаю, что с тобой. Ты видел слишком много. Пойдём со мной, и я покажу тебе другую сторону. Люди здесь живут совсем неплохо.
    Сет встал, взял Джеймса за руку, и они вдвоём вылетели через окно.
 
 
    Был погожий, ясный день. Ангелы пролетели над улицей, над маленьким парком, в котором некоторые деревья были ещё по прежнему зелёными, а другие уже стояли голые. Пересекли несколько широких многолюдных улиц, где красные двухэтажные автобусы вереницами стояли на частых светофорах. Неподвижный и податливый свежий воздух наполнил Сета восторгом, и он скоро забыл о беспокойных впечатлениях ночи. Ему было весело и казалось, весь мир отвечает на его веселье. Он любовался задумчивым и молчаливым Джеймсом, летящим рядом.
    Аккуратные серые дома Блумсбери сменились более разномастными постройками, затем внизу стали появляться шпили и покатые крыши зданий университета.
    Возле одного из них Сет предложил Джеймсу спуститься. Они приземлились на широкие каменные ступени, потемневшие от времени, истоптанные не одной тысячей студенческих ног. Лестница плавно поднималась ко входу в старинное здание.
    Никем не замечаемые они вошли внутрь, миновали просторный холл, в котором сидели группы молодых людей, и оказались в полутёмных коридорах.
    Здание гудело, было наполнено приглушенными звуками музыки, где-то играли на фортепиано, где-то с разных сторон играли струнные, кто-то пел, и все это сливалось в единый по-своему гармоничный гул. Сет коснулся рукой холодного мрамора и улыбнулся, довольный тем, как на славу был построен этот дом муз. Да, это был колледж искусств. Они шли мимо дверей с потускневшими номерами, из-за которых доносились звуки музыкальных прослушиваний, и вдруг увидели сидящую на полу девушку.
    Она была совсем юной, на вид не больше лет 16ти, с миловидным выразительным лицом, большими ясными глазами, под которыми темнели следы бессонных ночей. Она сидела на полу, напряженно всматриваясь в нотные листы. Рядом лежала скрипка в чехле.
    - Вы испортите зрение - сказал Сет, подойдя к ней ближе. Девушка вздрогнула, как будто только что заметила подошедших, посмотрела удивленно. Но Сет улыбнулся, и она тут же улыбнулась в ответ, расслабилась, потеплела.
    - У меня экзамен, - она взглянула на часы, - уже скоро. - Я так волнуюсь.
    Джеймс опустился на пол рядом с ней.
    - Можно взглянуть?
    - Это Бах. Вот здесь я все время сбиваюсь…
    - 1-я соната. Почему вы ее выбрали?
    Девушка задумалась.
    - Когда я её играю, мне кажется… я чувствую, - Она расправила худенькие плечи, закутанные в кашемировую водолазку, - что это не скрипка играет, это моя душа. Как будто у нее появились крылья, и больше нет преград, и она летит над землей и видит все сверху, весь город целиком, небо, всю землю. Летит туда, где нет никаких границ, нет сомнений, нет грусти, и как будто чуть-чуть остается до встречи с Богом… У вас бывало такое?
    Ангелы переглянулись.
    - Вам не нужно волноваться. Вы сдадите экзамен, - засмеялся Сет. - а даже бы даже не сдали, похоже, это совершенно не важно!
    Тут дверь напротив открылась, и девушку позвали. Она порывисто собрала ноты и чехол, отряхнула помятую юбку и поспешно скрылась за дверью.
    Через минуту из-за двери раздались звуки 1-й сонаты Баха. Девушка играла хорошо, эмоционально, вдохновенно.
    - Такая юная. А ведь этой музыке сотни лет - заметил Сет тихо.
    Джеймс сидел, неподвижно смотря перед собой.
    Девушка ни разу не сбилась, а если бы и сбилась, как заметил Сет, это было бы совершенно не важно. То был порыв, устремленный не к экзаменационной комиссии, а в совсем другие дали, другое измерение.
    Наконец, музыка стихла и скоро девушка вышла, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, с робкой улыбкой на губах.
    - Вы очень хорошо играли, - сказал Сет.
    - Спасибо. Вроде неплохо. Теперь осталось ждать результатов, комиссия будет решать… Ну, я пойду.
    Девушка вдруг остановилась и повернулась к Джеймсу.
    - А вы тоже играете?
    Джеймс растерянно посмотрел на нее снизу вверх.
    - Нет… ангелы не играют на скрипке.
    Девушка недоверчиво посмотрела на него, потом засмеялась и пожала плечами.
    - Ну и зря!
    Она еще коснулась их тёплыми глазами, в которых светилась недавно отзвучавшая музыка, и ушла.
    - Ну, пойдем и мы? Ты видишь, Джеймс, у них есть искусство. Разве это не прекрасно? Пойдем, посмотрим еще!
    Джеймс встал и они зашагали к выходу, оставляя позади полифонию музыкальных инструментов и голосов.
    Снаружи по-прежнему светило солнце, заливающее улицу холодным светом.
    Ангелы свернули налево и пошли по длинной узкой улице. Новое здесь было смешано со старым - столетние постройки чередовались с кафе и магазинчиками с яркими современными витринами. Навстречу им попадались студенты, молодые люди, яркие и уверенные в себе.
    Сет был в прекрасном расположении духа, он улыбался прохожим, то и дело обращал внимание Джеймса на те или иные элементы архитектуры, интересные лица, вывески. Даже Джеймс, казалось, приободрился, разрумянились его щеки, он внимательно смотрел по сторонам.
    Ангелы свернули в переулок, затем ещё в один, прохожие попадались все реже.
    Пройдя несколько почти совсем безлюдных улиц с аккуратными рядами трёхэтажных жилых домов, ангелы вышли к парку.
    Это был небольшой парк или скорее, сквер, в центре которого виднелся памятник. В летнее время здесь, должно быть, была плотная завеса зелени со всех сторон, сейчас же сквозь просветы облетевших деревьев было видно спуск к реке. С правой стороны сквера продолжалась улица, по которой пришли ангелы, несколько домиков, почти вплотную подходящих к склону.
    Дверь одного из домиков открылась, и вышел старик, в тёмных очках, завёрнутый в шарф. С ним на поводке шла маленькая белая собака. Старик поднял глаза к солнцу, ловя его слабые зимние лучи, поплотнее закутался в шарф, затем пересек улицу и зашагал через сквер в сторону памятника. Ангелы последовали за ним.
    На лице старика было умиротворенное выражение.
    - Ну что, Трикси, как тебе сегодня погода? Ты мой хороший, ну гуляй, гуляй.
    Он отстегнул поводок и пёс начал носиться между деревьев в поисках белок.
    Около памятника старик остановился.
    - Прекрасный день? - спросил Сет, подходя к старику.
    - О, да, распогодилось, отозвался старик. А я с ним был знаком, - он указал на памятник, - К родителям заходил. Вот в том доме жил, - он показал в сторону нарядного дома. Сейчас его, кажется, уже не читают, - добавил он.
    - Вы, наверное, столько всего помните? - спросил Сет, улыбнувшись украдкой Джеймсу, - Правда, что раньше в Лондоне солнца не было?
    - Мне почти 80 лет, - гордо сказал старик. Я много повидал, да не все помню. Но две такие солнечные зимы я точно помню. Одна - когда болела мать, мне было лет 9. Я тогда целые дни проводил на улице. Река была в два раза шире, чем сейчас. Бывало, мы с мальчишками пойдём смотреть на рыбаков, да так и просидим с ними до обеда, а после опять на реку. От блеска воды болели глаза. Я и сейчас помню, как поднимаешься потом на второй этаж, а в глазах белые круги. Когда мама умерла, я тоже был на реке, за мной пришёл отец. Да...
    Старик задумался и долго стоял молча.
    - А вторая зима?
    А вторая такая солнечная зима застала меня в Хартфордшире. Мы с женой тогда только переехали в Велвин Гарденс. Я из всей нашей компании первый женился. Ох и скучал я по своим парням. Сидишь в деревне, скучно, у жены родня домоседы, придёшь в паб - народ темный, только и знают что сплетничать. Не прижился я там. Полюбил гулять, по 10 миль бывало проходил, с тех пор привычка осталась. Дни стояли светлые, тёплые ... Да, друг? - Старик потрепал по голове подбежавшего пса. - Вот и теперь мы с тобой гуляем, ты же мой верный приятель. - Славные были времена...
    Сет хотел ещё послушать истории старика, про его жену, как дальше сложилась их жизнь, но Джеймс внезапно простился и зашагал прочь.
    - Видишь, у них есть воспоминания, - сказал Сет, догоняя.
    Джеймс молчал. Тогда Сет набрал охапку листьев и бросил Джеймсу. Поднявшийся ветер подхватил листья и закружил вокруг.
    - Ты будешь вспоминать эти дни, Джеймс?
    Но Джеймс внезапно раскрыл крылья и полетел. Сет взмыл за ним, над сквером, над жилыми домами. Он внимательно всматривался в лицо Джеймса, но то было непроницаемо.
    - Куда хочешь дальше? - спросил он поравнявшись с Джеймсом.
    - Мне нравится местная река, - ответил Джеймс.
    Оставив позади сквер, ангелы оказались над Темзой.
    Река разделяла город на две части, то сужаясь, то расширяясь, пересечённая десятком мостов, ее коричневатые воды неторопливо плескались, наполняя окрестные улицы зябкой сыростью.
    Джеймс рванулся вперёд, и ангелы полетели над рекой, почти ослепленные блеском воды. Сет старался заглянуть в лицо Джеймса, но тот всегда был чуть быстрее. Раз или два он увидел устремленные вперед, светло-зеленые на солнца глаза, сжатые губы, напряжённую складку между бровями под развевающимися прядями волос. Да ведь он как будто снова один, подумал Сет, поймал руку Джеймса, и крепко сжал ее. Тот как будто очнулся, отдался воле друга, и так они летели вдвоем, постепенно снижая скорость.
 
 
    Вскоре они опустились на крышу одного из домов. Это было новое здание, построенное всего 10 лет назад и отличавшееся по архитектуре от традиционной застройки района.
    Джеймс подошел к краю крыши. Солнце уже начало клониться к закату, и мягкий свет раскрашивал панораму города светлой полупрозрачной дымкой.
    - Сет… ты же знаешь где я был?
    Сет подошел ближе, приготовившись слушать. Джеймс говорил с трудом, долго подбирая слова, как будто призывая их из какой-то только ему видимой дали.
    - Иногда освещение утром сложно отличить от предзакатного. Посмотри. Лучи ложатся сверху, и тени становятся такими длинными и темными внизу. Пока не приглядишься, не понять, что перед тобой.
    - Очень красиво.
    - Да нет, ты послушай. Когда свет такой… обманчивый, нет, неверный… Неверный свет..
    Сет с тревогой смотрел на друга. Слова были явно искуственными, и даже слегка не прикрывали того, что было под ними, но Сет подумал, что надо ждать. Джеймс сел на край крыши, весь напряженный.
    - Он такой золотистый и обволакивающий… разве можно, чтобы под этим волшебством было что-то ужасное? Представь себе окраину города, а за ним прекрасную равнину, как будто обласканную солнечными лучами. Я помню крышу дома, на ней какое-то белье… Я так и не могу вспомнить, это был рассвет или закат. Там было так красиво, Сет. Но если приглядеться… внизу…
    Джеймс закрыл лицо руками и скорчился, как будто от боли. Сет сел рядом и обнял его.
Они все были мертвы, Сет. Там были сотни, нет, тысячи…
    Сет гладил Джеймса по щеке и шептал ему ласковые слова, искренне расстроенный услышанным.
    - Расскажи еще. Где ты бывал, что ты видел? - Сет мягко гладил Джеймса. - М? Ну, что было дальше?… Не молчи, милый Джеймс.
    Но Джеймс сидел молча, погрузившись в свои мысли, а может быть, в созерцание какой-то внутренней картины… Кто знает, о чем он думал тогда? Сету было жаль друга, он прижимал и прижимал его к себе, но великолепие картины, открывшейся перед ними, поневоле наполняло его восторгом, и он всей душой жаждал передать это Джеймсу, согреть его, вернуть в тот понятный и привычный каждому ангелу светлый мир, в котором он жил сам. Солнце садилось все ниже, освещая две обнявшиеся фигуры на крыше.
    Тут где-то внизу раздался детский смех. Сет наклонился и увидел, что совсем рядом, в верхнем этаже под крышей, приоткрыто окно. Он жестом подозвал Джеймса, и они осторожно заглянули внутрь.
    Внутри они увидели небольшую комнату, заставленную рядами узких кроватей. Все было белого цвета. На полу между кроватями, образуя круг, сидели дети в разноцветных пижамах - два мальчика и три девочки. Они вполголоса о чем-то переговаривались.
    Старшая девочка, лет 13-ти, с пушистыми рыжими волосами, в веснушках, держала в руках пластиковую бутылку из под кока колы. Ее лукавые глаза смотрели по очереди на каждого из детей, на лбу застыли несколько продольных полосок, придававших ей как будто все время слегка удивленный вид. Младшие дети, задержав дыхание, слушали каждое ее слово, и в какой то момент взорвались смущенным смехом. Старшая сделала знак замолчать, и поставила бутылочку на центр.
    - Давай, ты первый, - донеслось до ангелов.
    Взъерошенный, как воробей после купания, мальчик слабенько толкнул бутылку, и она, не сделав и одного круга, остановилась горлышком в сторону белокурой девчушки с бледноватым кукольным лицом. Та скривила губы.
    - Ну, теперь целуйтесь!
    - Не буду.
    - Так не честно, Женя!
    - Тебе что трудно?
    - Ладно, но не при всех.
    Старшая что-то шепнула на ухо маленькой и все, кроме двух детей, вышли, закрыв дверь. Девочка встала с пола, отряхнулась и пересела на кровать у окна. Мальчик, растеряв все свое мужество, неуверенно присел рядом с ней.
    - Тебя Женя зовут? Я Максим.
    - Тебя вчера привезли?
    - Ага.
    - Я уже месяц лежу.
    - Мы можем просто сказать, что поцеловались, если хочешь.
    Девочка задумалась, и ответила твердо:
    - Нет, надо по правилам. Сейчас, подожди. Давай в щеку.
    Мальчик, закрыв глаза и улыбаясь во весь рот, быстро коснулся губами ее щеки. Они рассмеялись и отодвинулись друг от друга.
    Вдруг дверь открылась и раздался испуганный голос:
    - Женя, тебе уколы!
    Мальчик быстро спрыгнул с кровати и умчался, девочка легла на кровать, напряженно глядя на потолок. Вскоре раздались тяжелые шаги в коридоре.
    Сет протянул руку через окно и погладил девочку по голове. Ее глаза потеплели, на губах появилась улыбка.
    - Пойдем, - тихо сказал Джеймс, и полетел в надвигающиеся сумерки над городом.
    - Видишь, у них есть игра, - заметил Сет, догнав его. Джеймс не ответил.
 
    Вскоре они спустились и решили проехать на метро.
    В этот все еще офисный час народу было немного, расположенная на улице платформа была полупустая, и они без труда сели первый подошедший поезд. “Это линия Пикадилли в сторону Кокфостерс”, объявил мужской голос и поезд двинулся, плавно раскачиваясь и постепенно набирая скорость.
    Джеймс встал лицом к стеклянным дверям, глядя на проносящиеся мимо коричневые от сырости дома. Скоро их догнал другой поезд и несколько секунд они ехали параллельно друг другу. Через стекло на Джеймса смотрел стоящий ногами на сиденье двухлетний малыш. Он увидел ангела, широко улыбнулся и застучал по стеклу. Сидящая спиной к окну женщина механически поймала руку малыша. Мальчик продолжал во все глаза смотреть на Джеймса, поезд начал ускоряться и въехал в другой тоннель. Джеймс сел рядом с Сетом. Пассажиров в вагоне было немного. Справа через несколько сидений сидела пара молодых девушек, слева дремала пожилая женщина с недоеденным сэндвичем на коленях.
    По мере приближения поезда к центру города, в вагон входило все больше нарядно одетых людей, шумных, распространявших запах алкоголя и атмосферу праздника.
    - Ковент Гарден”, - объявил машинист. - Здесь вы можете выйти к многочисленным театрам, Королевской опере. Также здесь много пабов и ресторанов, - добавил он игриво.
    Сет тронул Джеймса и они вышли из вагона. “Mind the gap, please. Mind the gap, mind the gap, mind the gap” - донесся вслед певучий голос машиниста.
    На улице уже стемнело.
    Улицы были залиты искусственным светом, ярким, нарочитым, как будто весь город превратился в гигантскую рождественскую елку. Мимо ангелов проходили люди в элегантных нарядах, пары, компании, женщины, мужчины.
    - Сегодня пятница. Впрочем, здесь всегда так.
    Они шли, осматривая это сердце города, пульсирующее энергией благополучия, веселья, наполненного толпой - украшенной, вечно приподнятой и готовой ко всему лучшему что может предложить жизнь - здесь, сейчас!
    У одного из небоскребов они остановились, привлеченные длинной очередью у входа. Люди здесь были не просто нарядные, они были одеты в шикарные вечерние туалеты, мужчины в смокингах, женщины в платьях и дорогих украшениях. Они хохотали, расстегнутые, раскрытые, сверкающие, не замечая усиливающегося морозного ветра.
    - У них Рождественская вечеринка, - заметил Сет. - Там. Он показал на самый верх небоскреба. - Хочешь зайти?
    Они взмыли вверх, оставляя нарядную толпу далеко внизу. Достигнув 56-го этажа, они увидели что 55 и 56 этажи совмещены вместе, и за высоченными сплошь прозрачными стенами, как внутри стеклянного шара, светилась и гремела грандиозная вечеринка.
    Оказавшись внутри, ангелы остановились на длинной лестнице, соединяющей верхний этаж с нижним, оглушенные танцевальной музыкой и боем барабанов.
    Зал был полон людей. Две огромные, не меньше 30 метров в высоту, золотые ели сверкали на фоне темного неба и россыпи огоньков, сияющих далеко внизу. На небольшой сцене выступали красивые девушки в сверкающих платьях, с длинными гладкими голыми ногами. Огромная надпись “X-mas” сияла над сценой. Украшенные серебряными огнями ветви искусственных деревьев составляли мозаику, сквозь которую было видно группы элегантно одетых людей, прогуливающихся в тёмных длинных платьях, закутанных в меха.
    Элегантные, красивые, модельной внешности бармены перемешались внутри небольшого круга, опрашивая посетителей, предлагая шампанское и коктейли. Сет в приятном возбуждении потянул Джеймса за руку, предлагая присоединиться ко всеобщему веселью.
    Музыка играла так громко, что Джеймс с трудом слышал что рассказывал ему беззаботный Сет. Они прошли по залу, никем не замечаемые. Люди вокруг сцены ритмично двигались, музыка была зажигательной, но минорной по тональности. Казалось, люди хотели улететь вслед за ней, забыться, слиться друг с другом в танце и выразить все то, что было у каждого в душе, у кого-то глубоко внутри, у кого-то на поверхности. Сет подмигнул Джеймсу, и затерялся в толпе танцующих.
    Понаблюдав за людьми, Джеймс стал подниматься наверх.. Лестница тянулась с одного этажа на другой по периметру всего небоскреба, образуя восходящий квадрат, окруженный панорамой ночного города. Маленькие машинки пытались разъехаться на перекрёстке далеко внизу, ряды сияющих окон на разной высоте приглашали заглянуть в самое нутро жизни, вглядеться в души людей, их обитавших.
    Поднявшись наверх, Джеймс оказался в зимнем саду. Здесь было намного тише и холоднее. Он прошел по саду, скользя взглядом по тёмным очертаниям - пальмам, папоротникам и другим тропическим растениям. Они неподвижно стояли, безмолвные, уснувшие в холоде, далекие от рождественского действа, происходившего на нижнем этаже.
    В зарослях у фонтана сидела парочка целующихся. Она положила ногу ему на ногу, и он положил сверху руку. Город огнями подсвечивал их снизу, создавая причудливые блики. Увидев Джеймса, они смущенно отодвинулись друг от друга. Он ускорил шаг, минуя их.
    Девушка в струящемся платье цвета старого золота, с открытым декольте, стояла у окна с бокалом шампанского в руке, и смотрела на город. Джеймс подошел к ней.
    - Этот город прекрасен, когда смотришь на него вот так сверху. Идеальные линии, пропорции. Грандиозное творение человека, - она была слегка пьяна.
    - Вы считаете человека творцом?
    Девушка улыбнулась.
    - Конечно, мы творцы. Этот город не остановится никогда. Чтобы не произошло, он даже не шелохнется, не вздрогнет, он залечит любую свою рану и будет жить дальше, будет двигаться в непоколебимой гармонии.
    - Красиво сказано, но это неправда. Дело в том, что я недавно вернулся с войны…
    - О нет, война это ужасно! Вы правы, люди творцы, но они же и разрушители...
    - Значит война - это вина людей?
    Девушка удивленно посмотрела на него, и не ответила. Они еще немного постояли молча, поглощенные открывшейся картиной.
    - Что это за здание? - спросил Джеймс, показывая на высокий белый купол, выделявшийся на фоне более современных домов.
    - Собор Святого Павла. 
    Джеймс, как будто зачарованный, стоял и смотрел на белый купол, не обращая внимание на подошедшего Сета, не слушая увлеченную беседу, которая разгорелась между ним и его собеседницей. 
    - Пойдем туда, - сказал он, и не простившись с девушкой, побежал вниз по ступеням.
 
    Через несколько минут ангелы подошли к основанию огромного собора. Шум города как будто приглушился. Величественный, построенный из белого камня, с высоченным куполом наподобие римской базилики, собор резко выделялся на фоне черного неба. Памятник Королеве одиноко возвышался в центре маленькой безлюдной площади перед зданием, бросая длинную лунную тень на брусчатку. Даже автобусы уже перестали ездить. Поднявшись по широкой лестнице к главному входу, ангелы подергали массивные 10-ти метровые двери, но без успеха. Собор был заперт.
    - Может, просто полюбуемся снаружи? - предложил Сет
    Вместо ответа Джеймс спустился по лестнице и завернул за угол. Сет пошел за ним.
    Они неторопливо обошли собор с левой стороны, и остановились перед внушительными окнами. Сквозь потемневшие стекла стекло было видно, что внутри зажжены люстры. Над крышей из трубы вылетало облако белого пара.
    - Собор открыт. Смотри, там крыльцо.
    С левого торца здания, за металлической зубчатой оградой виднелся боковой вход, поскромнее размером.
    Они открыли калитку, не обращая внимания на надпись, гласившую, что крипта закрыта для посещения после 6 часов вечера, прошли по дорожке, обсаженной голыми кустами и деревьями, и подошли к крыльцу.
    Ступени вели вниз, к массивным деревянным дверям чуть ниже уровня земли. Сет дернул за ручку и они вошли внутрь.
    Внутри они оказались в затемненном помещении с песчаного цвета стенами и низким потолком. Единственным источником освещения были маленькие прожекторы, подсвечивавшие снизу скульптуры и фрески на стенах.
    Крипта напоминала лабиринт, со множеством больших и маленьких комнат, соединенных переходами и арками. Вдоль стен размещались памятники - огромные мужские фигуры в военной форме, молчаливо и невозмутимо смотрящие в пустоту, множество ангелов в просторных одеждах, с огромными крыльями. Многие ангелы держали павших воинов на руках, скорбно опустив головы. Не раз и не два приходилось Сету брать застывшего перед очередной скульптурой Джеймса за руку и вести за собой, возвращая из забытья.
    Пол был испещрен каменными плитами с именами и датами жизни, при каждом шаге по которым раздавался гул. Походив по лабиринту крипты, ангелы наконец увидели лестницу, ведущую наверх.
    Поднявшись по лестнице и оказавшись в нефе, они остановились, пораженные увиденным.
    Собор был совершенно грандиозным по размеру. Потолок, украшенный арками, лепниной и фресками, уходил в высоту на десятки метров, а в куполе - может, и на сотни. С потолка на толстых железных цепях свешивались массивные позолоченные люстры со свечами. Повсюду были белые скульптуры, изображавшие ангелов.
    Полукруглые окна, над алтарной областью украшенные витражом, в других частях просто темные, обрамляли весь периметр помещения, создавая ощущение устремленности к небу. Собор как будто парил в окружающем его ночном пространстве.
    Бесчисленные ряды деревянных стульев окружали центральную часть, в которой на полу, ровно под куполом была выложена гигантская звезда из черного и красно-коричневого мрамора. На возвышении, позади внушительных свечей в двухметровых подсвечниках были расположены кафедры для священников, украшенные белыми и жёлтыми лилиями, хризантемами и астрами.
    Пройдя мимо бесчисленных рядов деревянных стульев, Джеймс остановился, увидев странные скульптуры.
    Яркого белого цвета, выделяющиеся на фоне потемневшего камня, явно намного современнее, чем все что их окружает - из боковых стен в проход выпячивались огромные трёхмерные кресты не меньше 7 метров в высоту. Эти кресты как будто вылезли из стены под каким-то странным неестественным углом, устремлённые было вверх, но застывшие. Они выглядели страшно, усыпанные по всей поверхности миниатюрами разрушенных бомбежкой многоэтажек. Когда-то места жизни, сейчас же обезображенные, дома торчали во все стороны безликие, уродливые и мрачные. Вереницы маленьких чёрных окон там, где стены остались нетронутыми - цепляли взгляд, тянули заглянуть в свою мертвую черноту.
    Сами кресты также были продырявлены в нескольких местах.
    Это было жуткое, неописуемое зрелище, от которого Джеймс не мог оторвать взгляд, оцепенев. Эти кресты сами напоминали обломки войны. Белые монстры с асимметричными, безобразными наростами.
    - Джеймс… - Сет погладил его по спине, с тревогой заглянул в глаза. Тот не реагировал.
    Сет насильно оттащил его от страшных скульптур и усадил рядом с собой на стулья под куполом. Джеймс склонил голову и молчал. Так они просидели какое-то время, Сет обнимал Джеймса и говорил ему всякие ободряющие, ласковые слова.
    Вдруг сверху послышался какой-то шум. Сет поднял голову и увидел как будто темную фигуру на верхней галерее.
    - Кажется, наверху кто-то есть. Хочешь подняться? Пойдем, посмотрим.
    Джеймс вздохнул и подчинился.
    Не без труда найдя в одном из боковых нефов лестницу с указателем “На Шепчущую галерею”, ангелы начали долгое восхождение наверх по плоским деревянным ступеням. Узкая темная лестница вела по спирали все выше и выше, становилось все теснее и теснее, но, казалось, ступеням не было конца. Стены были испещрены старинными надписями, нацарапанными на квадратных камнях. На одной из надписей значилось “T+S 1776”. Ангелы все кружили и кружили по лестнице. Они уже думали, не повернуть ли им назад, как по бокам от лестницы начали появляться двери, неизвестно куда ведущие, все запертые. Еще несколько витков лестницы, затем совсем узкий проход, вмещавший только одного человека, с крутыми каменными ступенями, стертыми от времени - и наконец ангелы оказались под куполом.
    Это была узкая галерея, с позолоченными перилами, тянущаяся вдоль всего купола. На одинаковом расстоянии от друг друга в галерею выходило 8 закрытых коричневых дверей.
    На противоположном конце галереи, облокотившись на перила, стоял мужчина в черной рясе. Увидев ангелов, он поприветствовал их движением руки.
    - Эта галерея не зря получила свое название, - начал он. - Даже если я буду говорить шепотом, - тут он перешел на шепот, - вы услышите каждое слово.
    Ангелы, действительно, отчетливо слышали каждое слово, несмотря на то, что священник был на приличном расстоянии, так что даже лица его не было видно.
    - Поглядите вниз.
    Они перегнулись через перила и увидели, с высоты не менее 6 этажей, черно белый пол, крошечные стулья, звезду в центре, алтарь, места хористов с аккуратными рядами рыжеватых точек-ламп.
    - Впечатляет, да? А теперь наверх.
    Посмотрев наверх, они обнаружили, что в центре купола есть отверстие, окруженное позолоченными перилами.
    - Этот потолок ненастоящий. На самом деле за ним еще одна галерея. Так задумано, чтобы снаружи купол выглядел внушительным, но внутри не нарушал пропорций своей высотой.
    Священник тем временем подошел к ним, и они как следует разглядели его. Это был невысокий человечек, в очках, со смуглым добрым лицом и сильно поседевшими волосами.
    - Меня зовут отец Дункан, представился он, осветив лицо приветливой улыбкой, располагающей к разговору.
    - А почему все изображения на куполе черно-белые?
    Купол был расписан сценами из жизни святого Павла.
    - Когда собор заново строили после пожара 1666 года, нужно было, чтобы он был максимально не похож на католический. Ну вы знаете, в католических соборах все такое цветное, мозаики, статуи. Здесь все сделали максимально монохромным, чтобы подчеркнуть отличия протестантов от римской церкви. Политика, - грустно усмехнулся он.
    - А вот эти мозаики ниже, они очень яркие.
    - Это более современные. К счастью, сейчас вся эта политика стала менее важна. Католические мозаики в протестантском соборе, да. Теперь мы открываем двери, понимаете? Это наша миссия. Мы всем рады. У нас теперь даже православные иконы висят.
    - Некоторые религиозные люди сказали бы, что иконы это грех.
    - Да, некоторые протестанты из-за этого очень напрягаются. Якобы, иконы - это идолы. Но ведь иконы - это только окна. Важно то, что за ними. Ох, знаете сколько у нас бывает головной боли с этими религиозными людьми! Из-за них многие думают, что и мы, священники, такие же, узколобые. Но мир изменился. И я рад, что я дожил до того времени, когда люди перестают искать различия, а больше открываются навстречу друг другу.
    - Это мудро.
    - Это необходимо! По-другому людям не выжить. Я вырос много лет назад в Индии, где люди убивали друг друга из-за религии. И к возрасту 8 лет я уже неоднократно видел смерть, перед моими глазами. Как я могу разделять людей? Нет, это бессмысленно. Я поклялся, что я буду ставить любовь на первое место. Я не буду судить и разделять. Я буду открывать двери. Я буду любить. Стараться любить, - добавил он.
    - А что бог говорит вам о войне? - взволнованно спросил Джеймс. Весь разговор он стоял, напряженно прислушиваясь к каждому слову.
    - Война… Это поражение. Да, это поражение. - Священник сокрушенно покачал головой.
    - Чье поражение?
    - Поражение человека. Люди идут против воли Бога. Бог не хочет, чтобы мы причиняли вред друг другу. Ведь Иисус не ответил своим обидчикам. Он принял страшные страдания, но он не ответил, не дал сдачи. Этого хочет Бог от людей.
    Отец Дункан немного помолчал, глядя на страшные продырявленные кресты, белеющие далеко внизу, затем продолжил, в его голосе появилась какая-то новая интонация:
    - Да, Бог хочет другого. Но ведь войне вспыхнуть очень легко. Когда некоторые нации начинают вести себя угрожающе… И угрожают не одному человеку, но многим. Невинным. Как например, уничтожение евреев. Когда сильный угрожает слабому - должны ли мы молчать? Нет, это противно нашей природе. Мы должны защитить слабого, и иногда это происходит ценой войны. Ведь не можем же мы дать в обиду слабого?
    Джеймс собрался ответить, но Сет, заметив его волнение, тронул друга за плечо.
    - Уже поздно. Не пора ли нам?
    - Я хочу остаться. Иди без меня.
    - Ну уж нет, я тебя не оставлю.
    - Пожалуйста, иди. Для меня важен этот разговор. Встретимся утром.
    Напрасно уговаривал Сет Джеймса уйти. Тот уперся, намеренный провести время в соборе с отцом Дунканом. Наконец, Сет сдался и решив, что Джеймс в хорошей компании, пожелал обоим спокойной ночи и договорившись о встрече наутро, удалился.
    Оглянувшись напоследок, он увидел две темные фигуры, стоящие в задумчивых позах, облокотившись о перила высоко над пространством собора.
 
 
    Утром выпал первый в том году снег. Сет шел к дому Джеймса, обдумывая планы на день. Можно было бы взять его на рождественский рынок, показать, как дети на каруселях катаются… или зайти в магазин на распродажу, там столько веселья. Но идеи приходили и уходили, и что-то мешало им развиться. Что-то беспокоило Сета. Подойдя к дому, он остановился и посмотрел наверх. Окно гостиной на третьем этаже было распахнуто.
    Дверь была не заперта, и Сет беспрепятственно вошел в квартиру. Он прошел через холодную проветренную гостиную сразу в спальню. Кровать была пуста. Сет взволнованно обошел квартиру, но Джеймса нигде не было. Он раздвинул шторы и осмотрелся. Кресла, на которых они вчера сидели, были аккуратно расставлены. Слой пыли исчез, комната выглядела даже уютной. Скомканные листы бумаги на столе тоже исчезли. На нем лежал один единственный лист бумаги и рядом карандаш. Сет медленно подошел к столу, сопротивляясь надвигающейся правде. На листе бумаге было написано:
 
    Дорогой отец,
    У меня к тебе много вопросов, поэтому я возвращаюсь.
                Джеймс
 
    Сет подошел к окну и сел на подоконник. Досада омрачила его красивое лицо.
    - Ну что же ты, друг.
    На стекле остался рисунок, начерченный вчера Джеймсом. Солнце, к которому приставлена лестница. Сет одним движением стер рисунок и вздохнул.
    Он сидел и смотрел, как ветер метет снег на аккуратные викторианские стены. В окне дома напротив мужчина в ярком рождественском свитере, дыша паром, собрал рукой снег с оконной рамы и бросил вниз. Кто-то окликнул его изнутри, и он ушел, потряхивая опустевшей бутылкой из под пива. К переходу внизу подошла женщина с маленьким мальчиком, и он бросился нажимать кнопку светофора, едва дотягиваясь. Понемногу лоб Сета разгладился, а на губах появилась обычная улыбка. “А я все таки сгоняю на рынок” - подумал он, и выпорхнул в окно.