Не уголь горящий

                Лжица (греч. клещи) –
                небольшая ложечка с крестом на
                конце рукоятки, при помощи
                которой совершается причащение
                мирян и церковнослужителей.
                Греческое название лжицы
                напоминает те клещи, которыми
                Серафим взял раскаленный уголь
                и коснулся уст пророка Исаии
                (Ис. 6:6).


Туманным декабрьским утром к складскому помещению ЗАО «Софрино» подъехала старенькая тентованная газель. Водитель отдал кладовщику документы, надеясь быстро заполучить груз свечей, икон, ряс и лжиц, чтобы развезти всё это по церковным лавкам Твери. Кладовщик, однако, нашёл в бумагах какие-то неувязки и отнёс их наверх. И вот прошёл час: водитель два раза поднимался в товарную группу, выясняя свои дела, но до сих пор не было никаких подвижек. Менеджеры только пожимали плечами и гнали его прочь – чтоб не мешал работать. И он спускался вниз, залезал в кабину своего фургона и курил, курил без продыху.
Фамилия водителя была Илюков. Греясь в кабине, Илюков поглядывал в боковое зеркало. В отражении видел он грузчика в форменной одежде и с бейджиком на груди. На бейджике значилось: «Павел. Кладовщик»
Кладовщик Павел - высокий, сухой мужчина с розоватым лицом, от нечего делать медленно пролистывал дорогой иллюстрированный журнал, сидя подле машины.
Илюков бросил ещё один окурок, заглушил мотор и, выбравшись из кабины, сказал как будто бы в пустоту:
- Ну чё там у них? Я что ли сюда вхолостую из своей караганды ехал?
Пнув для порядка заднее колесо, водитель взгромоздился на высокий пандус, к которому причаливали грузовики, и подошёл к кладовщику – тот весь погружён был в чтение.
- Покури… - произнёс Павел в задумчивости и, помолчав, прибавил - Пока они справки наведут, пока позвонят… О! Глянь-ка!
Илюков склонился над журналом. На развороте красовался цветастый фотопортрет бабочки, а сверху указан был ценник - 450 $ за экземпляр.
Водитель постучал пальцем по цифрам:
- Ты ценник видел?..
- А-а! Деньги – мусор! – отмахнулся Павел - У меня в коллекции 250 видов. С тринадцати лет собираю. А такой нету.
Илюков глядел на собеседника как на кретина - ухмылка просилась на его небритую харю. Подавив ухмылку, Илюков отошёл на два шага в сторону и снова полез в карман джинс за бондом.
Кладовщик нашёл текст внизу страницы, зачитал в голос:
- Parnassius davydovi. Аполлон Давыдова. Впервые обнаружена в 2005 году на Тянь-Шане… Гм!.. Редчайший экземпляр. Вот поэтому и ценник высокий…
Невдалеке за дорогой, потрясая шикарным бюстом, шла миловидная девушка с ребёнком дошкольного возраста. Илюкову она понравилась. Он с вожделением пронаблюдал, как она подошла к конторскому зданию, и как затем, помогая киндеру, поднялась по наружной лестнице на второй этаж. Закусив фильтр, Илюков процедил чуть слышно:
- Как же ты живёшь с такими сиськами?
Кладовщик, тоже краем глаза проследивший за девушкой, отнялся от журнала и предложил:
- Чего там? Ленка-то? Познакомить что ли?
- Не надо - заупрямился Илюков.
- Хорош! Давай познакомлю!
- Да не. С ребёнком ещё…
- Ну да, ребёнок… ребёнок… - задумался кладовщик, – А вообще это… этот… брат её. Младший.
Илюков удивился:
- И нафига она брата с собой таскает?
- А у него с головой что-то… Аутизм. Дома не оставишь, в садик не берут, так куда его?
- А она? Есть у неё кто-нибудь?
- Так! Слушай! – осклабился кладовщик - Сегодня вечером. Говори, во сколько и где?.. А я передам. Да-да, нет-нет. Говори!
Илюков тоже усмехнулся:
- Да погоди, я на работе ещё…
- Ладно тебе! Я же чую – понравилась. Говори! Она точно придёт. Сто процентов.

В небольшом кабинете, где места хватает только для письменного стола, стеллажа и диванчика, сидела за компьютером кровь-с-молоком барышня двадцати пяти лет – Лена. На стеллаже рядами стояли толстые бухгалтерские папки. На диване, молча переставляя невесёлые игрушки, возился её аутичный мальчик.
- Привет, Лен – поздоровался кладовщик, сунув голову в дверь.
- Ты чего пришёл, Паш?
Кладовщик принёс с собой бумаги и деньги. Подмигнув аутисту, он прошёл внутрь и отдал всё это Лене:
- На, накладнушки. Новость хочешь?
- Давай только быстро. Мне ещё ведомости по зарплате доделывать…
Павел вынул журнал из-за пояса – тот раскрыт был на фотографии с Аполлоном.
- О-о-ох! Начинается! – завздыхала Лена - Паш, на расписке чья подпись? Твоя?.. Твоя! Чего ты от меня хочешь? Зарплату отдам жене, как обычно. Даже вот не проси!
- Лена, да ты только взгляни, какая красота! Аполлон Давыдова! Самое красивое насекомое в мире!
- Вон у меня, короед!.. Красивый – закачаешься!
Кладовщик свернул и убрал журнал:
- Лен, в общем…
- Ха-ампчхи! – чихнул аутист некстати. Мать сразу же поманила его к себе. На столе у неё лежала упаковка влажных салфеток, как раз, видимо, для таких целей.
- Всё! Отвали Паша со своей мерзостью! – ругалась она, утирая сопли ребёнку, - Извазюкался-то опять. Ох-х, когда уже эти сволочи тебя в садик возьмут?
- Всё мест нет? – включился кладовщик.
- Да совести у них нет! У меня дел по горло, а я должна за мелким смотреть…
- Взятку давала?
- А смысл? В очереди подвинут немного. Будем не тридцать вторые, а какие-нибудь семнадцатые.
Павел заулыбался:
- Мало даёшь, значит. Так вот, Ленка! Я тут на днях приятеля встретил. Он счас в гороно, вроде как главный там. Позвал меня на сабантуй - молодость вспомнить. Я думаю: идти – не идти?
- А-а-а, вот оно что! – сообразила Лена - С этого и начинал бы! А он поможет, если попросить, как думаешь? Как вы с ним вообще? В каких отношениях?
- Слушай, если он самый главный там… Конечно поможет! Так что, Лен, дашь деньжат мне?
- Нет, сначала позвони ему, договорись насчёт меня, а уж потом всё остальное. А то я знаю тебя.
- Так я уже! За тем и пришёл к тебе!
- Ой, да ладно!..
- Тебе что - зуб дать?
- Ты серьёзно? Пашка, как классно, а! Какой ты молодец!
Пашка ухмыльнулся:
- Сегодня вечером в семь тридцать у памятника Тютчеву. Он с букетом будет… ну, чтобы вы не разминулись. Как увидишь - не стесняйся, сразу подбегай, спрашивай, а то он-то тебя не видел ещё…
- Ага-а, ясно. Спасибо, Пашечка! Зайди тогда за деньгами после обеда.
Кладовщик было шагнул к двери, но обернулся:
- Только… ты поаккуратнее с ним на эту тему. Он тоже боится брать… Сама понимаешь, должность у него хорошая. Держится.
Хлопнула, притянутая пружиной, дверь. Лена взяла со стола деньги, поплевав на пальцы, быстро пересчитала, затем, вытянув несколько купюр, спрятала их в сумочку. Остальное убрала в сейф. Проходя мимо сына, коснулась его шевелюры:
- В этот месяц без премии нам никак, да, Антошик?

Настал вечер. После дня работы с документами на столе царил хаос. Сделав запись в папке, Лена захлопнула её и потянулась. Зевнула. Сказала сыну:
- Антош, давай делать «порядочки». Скоро домой.
Мальчик молча подошёл к столу. Собрав бумаги и канцелярскую мелочь, начал аккуратно распределять это по стеллажным полкам. В дверь постучали.
- Да-да…
На пороге появилась низенькая ладная женщина лет тридцати – Инна, жена кладовщика. Вошла и сказала:
- Привет, подруга!
- Привет… - вздохнула Лена - Слушай, в общем это…
Но Инна перебила её:
- Антошик, привет! Как мне его потискать хочется всегда. Вот с одной стороны, он конечно молчун такой, а с другой – всегда спокойный, весь в себе… Только, думаю, зря ты ему эти бумаги даёшь. Напутает что-нибудь…
- Да он лучше меня помнит, что куда класть.
- Как зна-аешь… - протянула Инна, копаясь в сумочке.
Лена опомнилась:
- Да. Слушай, такое дело, мы расписку Пашкину потеряли. А без неё я не могу.
- Как так – потеряли?! Ле-ена-а, ну что за дела, первый раз что ли… Давай, я счас новую накатаю.
- Нужна нотариально подтверждённая бумага, Инусь.
- Ле-ена, перестань, ну чё ты за проблема такая?
- Прости, милая моя, никак. Пришлось Пашке отдать.
Выйдя из лёгкого оцепенения, Инна спросила (голос был ядовито-глухим):
- Ты понимаешь, что он счас сразу помчался за своими уродами?!
- Инусь, - запросила Лена сочувственно – ну, не могу я без доверенности.
Повернувшись на каблуке, Инна решительно зашагала к двери:
- Ты когда Антошку поведёшь ко мне зубы лечить, доверенность не забудь взять, х-р-шо?
- О-ой, Ин, ты чё, обиделась?
Скрипнула дверь. Каблуки нервно застучали по коридору.
- Да и чёрт с тобой.
Лена шепнула и положила в рот дольку шоколада «Дружба».

Инна, спустившись вниз, снова вошла в здание. В недолгом, недавно отремонтированном коридоре увидела она стол, на нём лежала стопка офсетной бумаги и ручки на проводках – чтоб не крали. Справа коридор кончался дверью с золотистой табличкой «Генеральный директор». Инна, подойдя, постучалась, дёрнула дверь туда-сюда. Кабинет был заперт. Взяв листок, Инна огромными печатными буквами вывела на нём: «В бухгалтерии - ворьё!». И сунула это под дверь.

Вечером в половине восьмого Лена припарковалась невдалеке от тютчевского парка. Сын дремал на заднем сиденье. Посмотрев на себя в зеркало заднего вида, Лена подкрасила ресницы, подвела губы. Сказала шёпотом:
- Антоша. Тошик. Вставай. Пойдём…
Аутист поднялся. Лена повесила на плечо сумочку и вышла с сыном на площадь. Под памятником в полном одиночестве курил Илюков - в руке у него желтели цветы. Лена вздохнула, натянула улыбку и вышла навстречу.
- Здрасьте! Андрей? Давно ждёте?
- Он самый. Минут десять… - Илюков ответил и отдал букет.
- Я – Лена. Спасибо, конечно, но не надо было… Вы на машине?
Продолжая улыбаться, Илюков отрицательно покачал головой:
- Не каждый день с такой красавицей знакомишься.
- Ой-ой-ой! – засмеялась Лена - У нас прямо как свидание.
- Я думаю… М-может в кафе зайдём? Давайте на «ты»?
Лена прижала к себе мелкого:
- Да, хорошо. Только давай не пойдём… Тебе Паша, наверное, уже говорил, что Антон боится людных мест и… лишний раз нервничать… понимаешь?
- Да-да-да, извини, я как-то не подумал.
Оба замолчали на мгновение, осмотрелись.
- А ты где живёшь? Я-то счас на Пролеткульта поеду. Давай, я тебя подвезу? Дорогой всё обсудим.
- Да, можно…
И они пошли к машине.

Кладовщик вышел из лифта и остановился в свете слабой подъездной лампочки. Нужно было придумать, что делать с рамкой – у него с собой была рамка. Там, под стеклом, приколотая к бархату, лежала высушенная бабочка вида Parnassius davydovi. Павел поднял полы куртки, засунул за пояс рамку, шагнул к двери. С воровской осторожностью вставил ключ в скважину; открыл – чуть отойдя от притолоки, дверь встала, схваченная изнутри замковой цепочкой. Из прихожей донеслись лёгкие шаги Инны.
- Показывай! – гаркнула она - В глазок!
- Чего? Инна, дверь открой!
- У нас кредит триста тысяч, ты не забыл?
- Ты слышишь меня?
Кладовщик сунул руку внутрь, нужно было снять цепочку. Инна тотчас надавила на дверь, зажав мужнину руку. Тот отпрянул назад:
- А-а-а! Дура, блять…
- Дурак у нас ты! Буйный помешанный.
- С-с-с! – сопел кладовщик, тряся отдавленной кистью, - Отдадим всё… Паникуешь раньше времени!
- Вот деньги покажи, а потом я тебя впущу.
И она закрылась. Кладовщик забарабанил по кнопке звонка, нагнулся к замочной щели:
- Открой, говорю!.. Э-э!.. Чего, совсем двинулась?! Слышишь меня?!
Делать было нечего. Несколько раз он лягнул дверь, затем вышел из подъезда во двор, присел на лавочку. Его окна светились уютным чайным светом. На улице было холодно.

Ситроэн Лены, похрустывая ледяной коркой, покрывшей асфальт, катил вдоль сумеречных улиц. В салоне было тепло и уютно. Илюков сел вперёд, мальчик снова улёгся позади. Лена вывернула из переулка на проспект и встала в небольшой пробке у светофора.
- Ну вот, встали… - вздохнула она - А давно ты там работаешь?
Илюков заулыбался:
- Этот болтун уже и про работу рассказал? Та-ак… Раз, два… Вот пятый год пошёл.
- Я тоже лет пять-шесть уже. Платят, конечно, смешно. Ушла бы, да некуда… Я вот даже не представляю, во сколько это всё может мне обойтись. Я конечно взяла с собой. Но не знаю…
- Что именно? – засмеялся Илюков - Не бойся, Лена, ты взяла с собой предостаточно. Одного верха хватило бы.
Лена выдавила улыбку:
- В смысле? Я что-то не совсем понимаю…
- Шучу я, не обижайся
- Да нет, я не обижаюсь. Я же… Я же… Словом это очень приятно, что ты помогаешь в таких ситуациях, но…
- Я всегда рад помочь одиноким людям в непростой жизненной ситуации – хохотнул Илюков.
- А чего ты смеёшься? Это смешно?
- Да нет, конечно. Ты так речь… вопросы формулируешь… Забавно звучит.
- Надо же. - удивилась Лена, - Узнаю о себе много нового. Давай всё-таки поговорим о деле. Диагноз у нас – расстройство аутистического спектра. Нам обычный детсад не подходит, нужно место в «Дельфине». «Дельфин» тоже ведь у вас в подчинении, верно? Я сейчас на очереди…
Илюков с непониманием посмотрел на Лену и перебил:
- Постой-постой! О чём ты?..

Павел покурил у подъезда и снова поднялся на этаж. Потоптавшись на лестничной клетке, он ткнул кнопку звонка, приложился ухом к двери.
- Чего тебе?! – послышался голос жены из комнаты - Уйди, я сказала.
- Открой дверь. Хватит дурью маяться. Мне завтра на работу с утра.
- Паша, сколько можно, а? Одно и то же из года в год… Что у тебя мало этих гадов?
- Да что ты понимаешь своими мозгами тощими?!
- Я сказала, ночевать будешь на улице. Тратишься на эти игрушки, вот и спи с ними в обнимку.
Кладовщик от бессилия ударил коленом в дверь, заорал:
- Да ты голодаешь что ли, я не понимаю?! Это же не последний кусок, ещё будет! Открывай - давай.
И он с силой ударил кулаком в дверь. Из соседней квартиры выглянула старуха.
- Здрасьте – поздоровался кладовщик.
Также молча, как появилась, бабка исчезла за дверью. Павел поднялся на марш выше, сел на корточки спиной к радиатору, закурил.

Проехав центр, Лена свернула во двор между многоэтажками. Она объясняла спутнику, с какой целью пришла на встречу:
- И Паша сказал, что ты сможешь помочь в этом деле.
- Да-а-а… - протянул Илюков в задумчивости - То есть… Вообще, я мог бы помочь… Думаю – да…
- То есть? Что? То есть, сколько мне надо заплатить?
- А этого, получается, он тебе не сказал?
- Нет, о сумме он ничего не сказал.
- То есть при себе у тебя вообще ни копья?
Лена притормозила возле гаражей.
- Нет, я могу… Но ты озвучь… Я же… Если что я доплачу.
Илюков почесал в загривке и рассудил:
- Учитывая то, что мне придётся привлекать других людей, деньги будут приличные.
- Слушай, я ведь тоже не… Пятнашки-то хватит?
- В качестве первого взноса, вполне.
Вздохнув, Лена полезла в сумочку.
- А когда документы будут готовы?
- Смотри, завтра с утра я заеду к Паше и передам ему все необходимые бумаги. С ними тебе нужно будет сходить в гороно. Там спросишь заведующую по спецучреждениям. Фамилия… Мягкова, гм, Мягкова Ирина Викторовна. Паша знает её. Она тебе подпишет документы о переводе в «Дельфин». Потом через Пашку передашь вторую часть денег.
Лена отдала деньги, поблагодарила:
- Спасибо тебе большое. Так сложно туда попасть сейчас. Просто ужас. Мягкова Ирина Викторовна, не забыть бы…

Когда за окном начало светать, кладовщик полулежал возле радиатора на лестничной клетке. Всю ночь он не мог заснуть и только к утру, собрав с площадки грязные половые коврики и обложив себя ими, немного согрелся и впал в забытье. Теперь, запрокинув голову, он чуть слышно похрапывал, чуткий к звукам и сквознякам. Это не было сном.
Внизу тихонько отворилась дверь его квартиры - руки жены поставили на пол термос с завернутыми в пакет бутербродами на крышке. Дверь захлопнулась, отчего Паша очнулся. Потерев закоченевшую шею, он повернул голову и увидел термос. Часы показывали без двух минут шесть. Нужно было спешить на работу. Расстелив на площадке коврики, кладовщик взял с порога еду, вынул из-за пазухи рамку с бабочкой, сунул её в пакет и начал спускаться по лестнице.

Спустя полчаса, омывая лицо и шею, он стоял в туалете у себя на складе. На нём был рабочий комбинезон с бейджиком, уведомлявшим всех и каждого, что лицо, носящее его, есть 1.) кладовщик и 2.) Павел. Всё как вчера.
Завершив процедуру, кладовщик вышёл в ещё пустой зал с высокими потолками, выщербленным и заплёванным полом да штабелями церковной утвари на полках. Вот-вот должны были явиться другие рабочие, а за ними и первые покупатели. Не желая терять время, кладовщик уселся за стол, отпил горячего из кружки, отвернул крышку термоса. На ложке, когда он вынул её, показалось пёстрое месиво, похожее на вываренные в кипятке волосы. Кладовщик попробовал было их на язык, но тут же поморщился и сплюнул всё на пол. Страшная догадка осенила его. Схватив термос, он выскочил с ним на улицу и вывалил содержимое в снег. На белом чётко виднелись размокшие тельца насекомых. Кладовщик схватился за голову, встал на колени и завыл:
- Ё-о-об!.. Вот же ну!.. С-стерва, а!
На его плечо опустилась женская кисть в перчатке, это была Лена.
- Ничего себе… - усмехнулась она - Инка, лютует, да, Паш?
- Стерва блять! Ничего святого! Ты посмотри, а!..
- Паша, документы у тебя? Пойдём – отдашь мне…
Кладовщик поднялся. Начал сбивать снег с колен. Уже спокойнее проговорил:
- Что?! Нет, ты посмотри, а… Всех сварила… Какая с-сука всё-таки!.. Вот же!..
- Алё, Паша! К тебе этот… твой знакомый не заезжал утром?
Вместо ответа Паша начал набивать термос снегом, чистя его. 
- А зачем он должен был заехать?
Лена изменилась в лице:
- В смысле! Если ты мне наврал про него, я… я тебя… А-ну, как фамилия заведующей по спецучреждениям в гороно?
- Чего?
Лена схватила его за рукав.
- Как фамилия?!
- Да отпусти ты! – дёрнулся кладовщик.
- Паша! Стой! Я ничего не сделаю!.. Стой! Надо просто выяснить!
Высвободившись, Паша убежал на склад. Лена, скользя, последовала за ним, но навстречу вышел директор с полноватой женщиной. Лена знала её, та представляла аудиторскую контору.
- Тихо-тихо! Лена, что такое?! – успокоил директор - Давай за мной…
- Здравствуйте, Александр Иваныч. Можно я поговорю?..
- Потом, Лена, поговорите. А сейчас пойдём со мной.
- Куда?
И директор повёл Лену в конторку. Она с трудом сдерживала слёзы. Замыкала процессию женщина-аудитор.

- Присядь. Что случилось-то? В чём дело? – спросил директор, когда они вошли.
- Он знает, что… Паразит!
- Ладно. - вздохнул директор, - Лен, пришёл аудитор. Сегодня будем проверять отчётность. К вечеру жду заключение по документации от и до… Заказы, товары - всё. В общем, Татьяна Андреевна, приступайте.
- А почему сегодня… Александр Иваныч? У меня дел по горло, а тут…
- Ничего страшного. Дела отложишь… - директор взял Лену за руку, заглянул ей в глаза и спросил вполголоса, - Лена, у меня есть повод волноваться?
- Да нет…
Директор кивнул и вышел – Лена упала в кресло, запрокинула голову, начала массировать виски. Татьяна Андреевна подошла к ней:
- Вам плохо?
Лена взялась за сумочку, заглянула внутрь:
- Козёл, надо же… У вас нет таблетки какой-нибудь, чтобы поуспокоиться? А то плохо мне…
Татьяна Андреевна села возле неё на диван.
- У меня нет, к сожалению.
- Будьте добры, там полотенце в умывальнике. Можете его намочить? А то, боюсь, как бы не свалиться. Со мной бывает…
Татьяна Андреевна пошла вниз. Только что за ней хлопнула дверь, Лена бросилась к стеллажу. Она вытащила одну из папок и заметалась по комнате, подыскивая хорошее место, чтобы её спрятать. Взгляд её остановился на спинке дивана. Лена запихала папку в щель между подушками, сама прилегла тут же.

К вечеру папки с пометками были разбросаны всюду. То и дело в бухгалтерию кто-то входил или выходил. Татьяна Андреевна руководила проверкой. Она сверяла, записывала, спрашивала, подсчитывала и звонила. Лена отвечала ей, одновременно занимаясь повседневными своими делами. Аутист молча стоял в углу лицом к стене. Когда всё было кончено, Татьяна Андреевна подсела к столу и сказала:
- В товарной группе папки нет. Здесь тоже нет. Вы знаете, сколько должны храниться документы этой категории?.. А в вашем случае даже двух месяцев не прошло.
- Вот вчера ещё в руках держала. Она у кладовщиц где-то, скорее всего… Просто больше ей деться некуда.
- Ну что ж. Хорошо. На сегодня закончим.
- Всё-таки, этих папок за день столько рук касается, что… Не я одна виновата… - Лена вздохнула, начала собирать вещи. По привычке сказала сыну - Антошик, давай наводить порядочки.
Антошик вышел из угла и, покопавшись в диване, поставил на полку стеллажа потерянную папку. Все молча глядели на него. Лена обречённо покачала головой.

А в это время Илюков, гружёный свечами и лжицами, нёсся на своей газели по трассе. Впереди ждала Тверь.