Игра с тенью. Глава 6. Ройтбетшильд. За рампой

        Глава 6. Ройтбетшильд. За рампой

Показания тётушки Клоб, бывшей горничной графини Нейшталь.

— Нет, милсударь, никаких таких особых событиев не происходило. Я бы упомнила. Господин следователь меня тогда ещё спрашивал. Ох и важнеющий господин! Страху нагнал!.. Да только чего не было — того и не вспомнишь, верно? Я ведь служила простой горничной, даже и не старшей. А старшей у нас госпожа Матильда была. Она, доложу я вам, всех в строгости держала, себя блюла очень, слова в простоте не скажет, всё с политесом да с вывертом, вот она с госпожой графиней дружбу водила. А мы-то простые — подай, убери, постелю застели... А он на меня насел, чуть не тюрьмой стращал! "Чего", да "как" — всё выспрашивал. Событиев хотел. А каких там событиев — в доме дым коромыслом, жениховство, свадьба... Не до событиев. Разве вот горшок разбили, что на террасе стоял.

— Да. А может быть какие-то необычные визиты?..

— Визитов много было! Мы с ног сбивались. Почитай, полгорода её, бедняжку, проведывали, патер приходил — уговаривал. Самый епископ приезжал — очень уже старый был, но душой за нашу графинюшку болел. Увещевал. Да какое там! Она и без того нравная была, а тут и вовсе с катушек слетела. "Это", — говорит, — "судьба. Никто поперёк не встанет!" Как околдовал он её. А уж ближе к свадьбе — модистки пошли, торговые люди, посыльные-мальчишки. Вот такой мальчишка и разбил вазон с лилеями. Мальчишка-то споткнись да влети в этот самый вазон. А он у самой лестницы — все ступени изгваздал. И без того по пять раз на дню их мыли, так ещё и этот случай. Вот событие было! Садовник наш, дядя Жером, уж так ругался… Аккурат накануне свадьбишного дня.

— А графиня что сказала?

— Да ничего не сказала. Она и не заметила. Оченно занята была. Бедняжечка наша… Так что, милсударь, визитов было много. Она же, лапушка наша, хотела всё по высшему разряду, чтоб не хуже, чем у людей, а то и получше — графиня же! Оченно переживала. Да. Особенно об платье. Платье-то было красоты несказанной: всё из кружев самых дорогих, гаммельных, и оченно ей хотелось на лифе вензель, вот тут, — пожилая женщина показала себе на живот: — Вот туточки самый фамильный вензель, «О» и «N» чтоб было выткано. Так ей было приятно! Она так и говорила, как же хорошо, что этот вензель нам подходит! «N» — значит Нейшталь, а «О» — её первое имя, Орнорина, да и евонная фамилия Одильви иль Огильви, я уж не упомню. Он ведь не Юбером назвался, это потом уж вызнали, что он просто Юбер, — срам, а не имечко, — а поначалу он представлялся князем. Но она вензелям этим радовалась: это, говорила, знак свыше. Гармония, значит. А оно вон как обернулось.

— А какие у них были отношения?

— Какие? Да какие ж отношения, когда влюблена без памяти? Она и не видела его, всё в горячке да в грёзах: он и красив, и хорош, и несчастный весь, а я-де его спасу.

— От чего спасёт?

— От жизни, милсударь, от чего ж ещё...

Старушка степенно сложила руки. Тениш отпил чаю. Ему было и сложно, и просто: люди в Ройтбетшильде жили медленной провинциальной жизнью, происшествия запоминались и обсасывались годами, многие из свидетелей тех событий были ещё живы, и найти их не составляло большого труда. Но плохо было то, что они рассказывали то, что уже было заучено ими за эти годы. Реальность ускользала, и он пытался поймать хоть какие-то достоверные её чёрточки.

— А он? Он её любил?

— Да кто ж его разберёт. Мож, и любил, — старушка вдруг оживилась. — Парой-то они были видной. Она у нас красавица была. И он тож ничего, под стать ей, прямо вровень. Это не то чтобы он ростом не вышел, нет, это она у нас видная была — "гренадир" её дядюшка Жером прозывал, уж такая статная... И он ни на волосок не ниже её, это уж люди врут. Я-то знаю: она туфли с каблуками надевала с им видеться. И на свадьбу туфельки с каблуком заказала. И всё вровень. Личики у них прямо рядышком, так и светились. Может, и любил, кто ж его разберёт…

                ***

Показания мадам Матильды М., бывшей старшей горничной графини Нейшталь.

— Я его сразу раскусила. Как только глянула, так и сказала: «Фанни, у этого человека душа чёрная».

— Фанни?

— Да. Она младшей горничной служила у графини — Фанни Ванвелле. Мы вместе, в одно время поступили. Потом она замуж вышла, за этого, за конюха. Первыми родами и умерла. А ведь я предупреждала! Мужики, они как дикие звери: то любятся, то бьются до смерти. Негоже женщине меж них встревать. Негоже жить под одной крышей. Неровня мы вам.

Бывшая горничная, а ныне пожилая дама в митенках и  букольках прошлого века поджала сухие губы и осуждающе глянула на Тениша, как бы ожидая от него какой-то типичной для мужчин дикой выходки, а то и немедленного смертоубийства.

Но Тениш был тих и благостен: ему нужны были сведения. Любые. Нужна хоть какая-то зацепка.

Почти месяц в Ройтбетшильде — и ничего!

Ничего существенного — все пересказывают давно известную, полюбившуюся местную историю. Попы добавляли к ней мораль, немногочисленные аристократы  решительно осуждали мезальянс. И те и другие намекали, что печальный финал сей брачной авантюры был ими заранее предвиден.

— Так Юбер был дружен с мужчинами? — спросил Тениш.

— Уж не знаю, кто там с кем был дружен, а только глазки его масляные по всем елозили. И по девкам, и по парням. Сразу видно, что на сладенькое падок. Но денежки-то он больше любил, потому в доме ничего себе не позволял.

— А какие-нибудь происшествия перед свадьбой случались?

— Да какие ж ещё вам происшествия?! Вся эта свадьба и была одно сплошное происшествие! Она как безумная ходила, только и слышно было: Огюстен то, Огюстен сё! Даже лошадей своих забросила, а уж была лошадница,  доложу я вам! Лучшие конюшни в Ройтбетшильде! И заводчицей бы стала, дай срок. Да только "милый Огюстен" у неё этот срок отобрал.

— Я не об этом… Может какое-то событие, происшествие. Что-то особенное...

Тениш беспомощно похлопал глазами, надеясь растрогать старую каргу.

— Происшествие? Нет, не знаю.

— А сундучок?

— Так об этом вам уже рассказали? Ну, это все знают. Она в ту ночь совсем не своя была. Глаза горят, а сама трясётся. Я даже думала заварить ей мяты для нервов. Виданое ли дело — молоденькой девицы — от нервов? У неё и нервов никаких не должно быть. А всё он — мужчина! Она в ту ночь, пока сундучок собирала, до полуночи — как в горячке была, да. А после — как отрезало. Успокоилась и пошла спать. И мяты не понадобилось. У неё был характер. Норов, да, но и воля была железная. Уж если что решила, то хоть умри, а будет по её. Потому он её и убил.

—?

— Ещё неизвестно, как бы ему жилось с ней. Он-то гниловат был. И душой, и телом. Я видела. Особенно душой своей чёрной. Я так и сказала Фанни: «Не смог он пойти под венец, не смог предстать перед святым отцом и алтарём, ибо душа у него чёрная». Вот он и убил госпожу графиню, и сундучок украл. Не такой уж он дурак.

— М-да. Ну что ж, благодарю.

— Конфект возьмите — вот в вазочке. С цитроном — не желаете ль? Молодые мальчики любят сладенькое, — сверкнула старая ехидна блеклым глазом.

Тениш вздрогнул и засобирался.

Он уже стоял на пороге, когда из кресла, где сидела старая дама, донеслось:

— А конюх Фаннин так больше и не женился. Сам девчонку свою вырастил и замуж выдал. Давно. Лет десять уж. Внуки у него.


                <предыдущая-глава-следующая>
http://proza.ru/2019/12/19/1111           http://proza.ru/2019/12/23/1514

                глава 1
                http://www.proza.ru/2019/12/10/1757