32. Про стипендию

 В семидесятые годы студенты исправно получали стипендию. Кто-то «обычную» – двадцать семь рублей, кто-то повышенную – тридцать три рубля. Только вот мне стипендия не была положена. Справки с места работы родителей гласили, что «в семье достаточно денежных средств  для содержания студентки». Но в справках этих не было сказано, что отношения родителей были на грани распада и не все средства шли в бюджет семьи. Это было трудное время. До такой степени трудное, что было потрачено много сил и здоровья, чтобы его пережить. Мои красивые замечательные родители находились в самом расцвете сил и своей привлекательности. Естественно, находились такие «доброжелатели», которые пытались увести отца из семьи и вводили маму в состояние шока от новостей и сплетен. И сцены ревности стали в доме привычными и тяжёлыми.

Я приходила на занятия усталая, вымотанная, сонная. И ничего не могла сделать. Никак не могла помочь своим любимым родителям. Им было совсем не до меня. Они были заняты своими проблемами так, что совсем перестали заботиться о моём благополучии. Приходилось страдать. Не вмешиваясь в их бурную жизнь, полную страстей и ссор. Постоянно хотелось есть. Носить модные вещи. Покупать книги. Стипендия хоть как-то помогала бы решать личные проблемы. Но… увы, её никто не предложил. И я пошла в деканат с заявлением – перевести меня на заочное обучение. Валерия Васильевна Соколова – декан  факультета. Она ко всем студентам обращались на «Вы».
-Валерия Васильевна, мне надо перевестись на заочное отделение. Пожалуйста, помогите!
-Галина, вы уже на третьем курсе. Второе полугодие. Остался четвёртый курс и вы свободны. У вас есть профессия. Вы сможете работать по специальности! Если перейдёте на заочное отделение, вам придётся лишний год учиться. Закончите ли вы заочное обучение? Никто сейчас вам этого не скажет. Расскажите, что у вас происходит?

Но я плакала и не могла вымолвить ни слова. Валерия Васильевна переубедила меня бросать очное обучение. Уговорила остаться. 
Даже иногородние студенты, получающие стипендию, но не получающие помощь от родителей, работали. Город «выезжал» на студентах. Девочки занимались «фехтованием», это значит – шли мыть пол в разные учреждения города. Я, городская студентка, считалась обеспеченной и было не принято работать городским. Не практиковалось это среди девочек. Но я уже не могла жить в такой нищете.Мама билась как рыба об лёд. Работала швеёй-надомницей, шила ситцевые мужские трусы и женские халаты. Она сутками сидела у швейной машинки. Отца это раздражало ещё больше. Он уходил из дома, бродил по набережной Амура, сидел в буфетах. Семья была на грани распада.
             
Начала искать работу. И мне выпала честь стать уборщицей в книжном магазине. Он находился на улице Ленина, рядом с кинотеатром «Октябрь». Это был рай. Я приходила раньше, чем положено, брала с полок книги, забивалась в уголок на складе и читала. Читала с упоением так, что забывала обо всём. Могла просидеть два-три часа. Приходила заведующая и вежливо просила начинать заниматься уборкой помещения.
 
Работала на почте сортировщицей. Почта находилась рядом с городским парком. Но было не до прогулок. Работали часов до двух ночи почти каждый день. В помещении вкусно пахло горячим сургучом, типографской краской от газет. По сей день помню эти неповторимые запахи. За смену раскидывала тысячи писем в ячейки с названием городов. Тут уж география была выучена на пятёрку.

Работала на ликёроводочном заводе. На набережной реки Амур, в центре города. Сейчас на этом месте построен красивый элитный дом. Это была только ночная работа. Изнурительная и тяжёлая. Надо было в ячейки деревянного тяжёлого ящика ставить бутылки со спиртом, двигающиеся по конвейеру, а затем полный ящик, с двадцатью полными полулитровыми бутылками, снимать с высокой под ставки и ставить на тележку. Запах в цехе был ужасным. Тяжёлые пары спирта пропитывали насквозь и одежду, и тело, и душу. Однажды, из моих рук выпала бутылка со спиртом, разбилась и пронзила осколком стопу. А конвейер движется,  грузчики подгоняют! Как закончилась смена в этот день, не помню. Я угорала от этого запаха. Приходила домой часа в три ночи и падала без памяти. А к восьми уже шла в институт. Садилась за последнюю парту и засыпала. Девочки прикрывали меня, зная, что я после ночной работы. Наверное, поэтому, никогда не пила водки и по сей день не переношу её запаха.

По два месяца летом ездила проводником в поезде до Москвы, или до Читы. Три года подряд. Или работала воспитателем в пионерском лагере. Цеплялась за жизнь, как могла. Я в эти годы выживала. И никогда никому не жаловалась. Ни разу.