Вернись в Сорренто

Идея рассказа была подсказана моим другом юности Юрой Борискиным. За что ему большое спасибо.

Когда мне исполнилось девять лет, родители решили заняться моим музыкальным образованием. Я особенно не сопротивлялся, думая, что музыкальная школа это такой кружок по интересам, куда можно ходить, когда вздумается.

На вступительном прослушивании сухонький старичок в очках на кончике носа оценивающе  посмотрел на меня:
- Сейчас мы проверим твой слух, мальчик.
- Зачем? - удивился я. - У меня хороший слух.
- Вот и замечательно. Но мы проверим твой музыкальный слух, - серьезно сказал старичок. - Это совершенно другое. 

Потом он стал нажимать по очереди клавиши пианино, а я должен был петь "ля", попадая в тон нотам. Оказалось, что у меня есть способности, и я был принят в музыкалку. Мне разрешили самому  сделать выбор инструмента: или баян, или аккордеон. Я выбрал аккордеон, так как он был намного красивее баяна, похожего, как мне казалось тогда,  на обычную деревенскую гармошку, только большую. О фортепьяно речи  не шло: слишком громоздко для квартиры и дороговато для семейного бюджета.   

Моя  жизнь резко изменилась к худшему. После окончания уроков в   обычной школе, наспех пообедав, я тащился в музыкалку. Потом еще надо было дома  часа  два в день пыхтеть над упражнениями, гаммами и арпеджио.  А еще раз в неделю было сольфеджио - сплошной кошмар и не только для меня! На урок приходило, обычно, не больше десятка человек. Всегда кто-нибудь из ребят отсутствовал по болезни, кому мы страшно завидовали. И понятно почему.  Целый час музыкальная училка, похожая на Фрёкен Бок1, и которую мы прозвали Бемоля2, изводила  пением по нотам, развивая у нас вокальные навыки. Иногда, устав от наших фальшиво взятых нот,  она   произносила загадочную фразу: "Люди, не знающие сольфеджио - несчастны". И называла две-три фамилии учеников, которые должны были остаться после урока на дополнительное занятие. Почти через раз я попадал в эту группу юных мучеников.
   
__________________________________________________________
1 Фрёкен Бок - домоправительница, один из персонажей трилогии Астрид Линдгрен о Карлсоне.
2 Бемоль — нотный знак, обозначающий понижение стоящих справа от него нот на один полутон.


Я решил проверить слова Бемоли о важности сольфеджио для счастья.  И  задал некоторым своим одноклассникам вопрос: "Ты знаешь  сольфеджио?". Почти все опрошенные ребята смотрели на меня, как на придурка, и вертели пальцем у виска.  Только одна девочка, заткнув уши, почти завизжала: "Не напоминай!". Она тоже училась в музыкалке. Вывод был однозначен: все мои товарищи из третьего В повально несчастны. Но странным было то, что стоило на уроке показать им палец и изобразить рожицу поглупее, как они заходились в заразительном хохоте. Через минуту весь класс ржал так, что даже наша молоденькая учительница начинала хихикать, отвернувшись от класса и прикрывая рот рукой. Разве несчастные люди могли так гоготать? Интересно, а вот если бы Бемоля попала к нам на урок, она бы хоть улыбнулась?   

Мой преподаватель по аккордеону, Анатолий Ильич, был полной  противоположностью  Бемоли.  Молодой, подтянутый, холеный,  в  идеально отглаженном костюме и сверкающей белизной белой рубашке, он был похож на голливудского киноактера. Он никогда не ругал меня, что было большой  редкостью среди педагогов музыкалки, любящих упрекнуть своих подопечных в бесталанности.  И еще у него были красивые руки: большие, мягкие, с розовыми ухоженными ногтями. Я всегда завороженно смотрел, как он  китайской авторучкой с золотым пером изящно выводил в моем дневнике оценки.  По большей части двойки. И был прав.  Играл я тяп-ляп.   Однажды Анатолий Ильич спросил:
- Почему ты не работаешь дома?
- Мне не нравится репертуар, - признался я.
- Почему? - Анатолий Ильич внимательно посмотрел на меня.
- Уже месяц играю "Во саду ли, в огороде", - сказал я. - И ни с места.
- А что бы ты хотел сыграть? - спросил Анатолий Ильич.
- Ну, что-то известное.  Когда гости приходят к родителям, всегда пристают ко мне, чтобы я сыграл что-нибудь.  А нечего.
- Ты прав.  Репертуар у тебя не тот, - согласился Анатолий Ильич. 

Я промолчал.

Анатолий Ильич вынул из ящика письменного стола, за которым сидел, какую - то коробочку:
 - Знаешь, что это такое? - загадочно спросил Анатолий Ильич.
- Не-а.
- Это портативный  магнитофон Грюндик, - Анатолий Ильич открыл крышку магнитофона. -  Сейчас мы с тобой кое-что послушаем.
Анатолий Ильич аккуратно установил миниатюрную кассету и нажал кнопочку. Сначала было слышно легкое шипение, а потом зазвучала    музыка. Высоким и сильным голосом пел мальчик. Помню свои ощущения.  Я будто летал вместе с мелодией, которая проникала во все мои клеточки. Возможно, впервые в жизни я испытал то, что люди называют  блаженством. Даже не заметил, как кончилась песня.   

- Знаешь, кто пел? - спросил Анатолий Ильич.
- Нет.
- Робертино Лоретти. Итальянский мальчик, не намного старше тебя.
- А что он поет?
- Неаполитанскую песню "Вернись в Сорренто"3. Ты хотел бы научиться её играть?
- Ага. Только в до мажоре.
- Почему в этой тональности?
- Не надо черные клавиши нажимать. Я всегда путаюсь, - признался я.
- Хорошо, - согласился Анатолий Ильич. - Но только после того, как ты сыграешь на отлично "Во саду ли, в огороде". Тогда и перейдем к  "Торна а Сорренто"3.

Именно тогда я и запомнил на всю жизнь итальянское название песни,  произнесенное на русский манер.

_________________________________________________________
3Вернись в Сорренто (Torna a Surriento) - неаполитанская песня (музыка Эрнесто де Куртиса, слова  Джамбаттиста де Куртиса, 1902 год).


Целый вечер того же дня я находился в приподнятом настроении.  Представлял, как  виртуозно исполняю неаполитанскую песню перед родителями и гостями. Когда лег спать, в голове продолжал звучать хрустальный голосок  Робертино Лоретти. Поклялся, что завтра целый день буду долбить набившие оскомину "Во саду ли, в огороде". И заснул блаженным сном.

Утром я постарался сразу же забыть свою клятву.  Жизнь начиналась с чистого листа. А дел предстоял вагон. Надо было  до начала уроков списать у соседки по парте Ленки домашку по арифметике и повторить текст  "Орлёнка"4 перед репетицией школьного хора, куда меня недавно засунула наша классная, узнав, что я учусь в музыкалке.  И самое главное -  после занятий поиграть с мальчишками в футбол искореженной консервной банкой. Да еще и выдумать какую-нибудь фигню для мамы, почему я так долго задержался в школе.

__________________________________________________________
4Орлёнок - популярная пионерская песня (музыка Виктора Белого, слова  Якова Шведова, 1936 год).


Благородная педагогическая попытка Анатолия Ильича затронуть глубинные струны моей натуры с помощью Робертино Лоретти ни к чему не привела. Я не стал истязать себя домашними заданиями и быстро забыл о Сорренто. Я даже перестал ходить в музыкалку, никому об этом не сказав. Вскоре родители узнали о прогулах  и меня, слегка пожурив, забрали из музыкалки, чему я был несказанно рад. 

***

Как-то незаметно промелькнули семь лет. Из беззаботного смешливого мальчишки я превратился в юношу, с интересом посматривающего  на одноклассниц, зреющих, как на дрожжах. Учился я на твердое "хорошо", с  местными хулиганами  не  водился, не мучил  родителей дурным поведением и капризами.  У меня было  практически всё, что требуется: отдельная комната, письменный стол, полочка с любимыми книгами и воздушка5 ИЖ-22 - предмет зависти любого пацана того времени.  Иногда я постреливал из неё с балкона, выбирая  в качестве целей несчастных голубей и воробьев. Сейчас, вспоминая об  этом неблаговидном  занятии, мне становится стыдно за ту жестокость, которую я проявлял к невинным существам.
 
__________________________________________________________
5Воздушка (нар.) - пневматическая винтовка,  относится к классу спортивных пневматических винтовок массового пользования.   


В середине шестидесятых в моду стали входить магнитофоны. Моему приятелю Юрке купили "Комету". От магнитофона невозможно  было оторвать взгляд. А как он играл!  Сочный тембр, наполненный чистыми высокими частотами в сочетании с мягким басом, создавали особую  атмосферу душевного спокойствия, столь необходимого юношам в период  созревания. 

На  следующий день, как я  увидел у Юрки магнитофон, мягко намекнул предкам: "У Юрки, вот, есть, а у меня нет". Предки не стали особенно противиться, и вскоре в моей комнате появился новый жилец -  магнитофон "Айдас". И началась жизнь, каждый день  которой определялся записанными и прослушанными песнями. В основном, с радиоприемника.

В то время Голос Америки и Би-би-си на коротких волнах круглосуточно дурачили наших доверчивых граждан пропагандистскими передачами, которые, надо отдать должное, частенько  перемежались с хорошими музыкальными программами. Гоняли, в основном, джаз и рок, потому что они лучше всего подходили для окучивания молодежи и приобщения её к западному образу жизни. Но, поскольку враждебные голоса нещадно глушились, музыка с трудом прорывалась сквозь  помехи и треск эфира. Вот эту свистящую мешалду  звуков мы с Юркой и записывали первые несколько недель на свои новенькие магнитофоны.

Однажды утром,  мы сидели у Юрки дома,  кайфуя от записанного ночью концерта сладкоголосого Фрэнки6.  "Свинг7 - это класс", - восторженно говорили мы друг другу, с трудом  улавливая музыку на фоне эфирных помех.
   
________________________________________________________
6Фрэнк Синатра (англ. Francis Albert Sinatra: 12 декабря 1915 - 14 мая 1998) - американский киноактёр, кинорежиссёр, продюсер, шоумен, певец, работал в стиле свинг.
7Свинг (англ. swing, в переводе - «раскачка») - направление джазовой музыки, наиболее широко представленное в исполнительской практике «больших оркестров». Название «свинг» произошло от так называемого «чувства свинга», где акцент делается на слабой доле или на слабом пульсе в музыке.


Внезапно раздался звонок. Мы открыли дверь. В дверях стоял Юркин двоюродный брат Борис, живший по соседству. Он был старше Юрки, заканчивал мединститут и насмешливо - снисходительно относился к  молодой поросли вроде нас.

- Что делаем? - спросил Борис, входя в комнату.
- Музыку слушаем, - сказал Юрка.
- В молодости надо утром делать зарядку, чтобы в старости не пришлось вести здоровый образ жизни, - назидательно сказал Борис. - А что за музыка?
- Джаз, - сказал Юрка.
- Сегодня слушаешь ты  джаз, а завтра родину продашь? - Борис осуждающе нахмурился.
- Да, ладно тебе! - возмутился Юрка.
- А ведь может быть и еще хуже! - Борис сделал страшные глаза. - Сегодня родину продаст, а завтра плюнет в русский квас?
- Выдумываешь ты все, Боря,- сказал я.

Было ясно, что Борис от души стебается над нами. Он относился к тому поколению образованной  хитрожопой молодежи шестидесятых, которая отлично научилась сочетать  чинные комсомольские сборища с гульбищами  под рок-н-ролл и твист.

- Не я придумал, а народ, который всегда прав. Потому, что с партией един. В этом его сила. -  Борис подошел к магнитофону и наклонился, прислушиваясь. - Ну, точно хрипы, как при воспалении легких. Нужна интенсивная терапия.
- Магнитофона? - не понял я.
- Моего брата и тебя, раз вы записываете шорохи в канализационной трубе.
- Ничего другого у нас нет, - сказал я. - С эфира пишем.
- Тогда их зловредный джаз нам угрозу не создаст, - Борис расплылся в улыбке. - Слушайте эту муру как можно больше. Получите стойкое отвращение и придете к настоящей  музыке. У меня есть пластинка Зыкиной8. Идеальное качество. Могу по-знакомству  дать записать.
- У нас дома тоже есть такая, - сказал я.

__________________________________________________________
8Людмила Зыкина (10 июня 1929 - 1 июля 2009) -  известная советская и российская певица, исполнительница русских народных песен.


- Ну-ну! - безразлично произнес Борис, словно потерял интерес к разговору, и повертел головой по сторонам, принюхиваясь. - Старик, - обратился он к Юрке, - разведка донесла, что вчера у твоего отца были гости. Там ничего не осталось?
- А чего надо? - спросил Юрка, вроде как не понимая.
- Чего-чего,  коньячка,  конечно! - Борис звонко щелкнул себя  по кадыку.
- На кухне  посмотри.
- Всегда знал,  что на брата можно положиться, - Борис потер ладошки друг о друга. - А, может, и вы за компанию со мной? - Борис заговорщицки подмигнул.
- Не, нам мамки не велят, - сказал я. - Пороть будут.
- И правильно сделают.  Сейчас вернусь, и продолжим диалог, - Борис крутанулся на месте и удалился на кухню.

Мы приглушили  магнитофон и прислушались. На кухне Борис гремел посудой и  бутылками. Потом он радостно  воскликнул: "Во!".

- Нашел, - пояснил Юрка.

Мы навострили уши. Раздалось бульканье наливаемой в стакан жидкости. Потом пауза, короткое "эх", и через несколько  секунд в комнату вошел, облизываясь,  довольный Борис с бутылкой в руках, которую он держал, как грудного  ребенка.

-  Холодильник - просто  райское место! Даже яблочко на закуску нашел. Ну, так на чем мы остановились? - Борис вопросительно посмотрел на меня.
- На Зыкиной, - напомнил я.
- Ну, да! Так вот!  Зыкина, значит, не нужна. Бетховен для вас слишком, как я понимаю, прост. А как насчет бардов? - Борис скосил озорные  глазки на меня.
- Это кто такие?   -   спросил я. - Которые ноют под гитару?
- Ну, ты даешь, Славка!  Из приличной семьи, вроде, - Борис удивленно  развел руками. - Слышал про   Окуджаву9?  Я в синий троллейбус сажусь на ходу,  в  последний, случайный10, - вдохновенно пропел Борис бархатным голоском.
 
________________________________________________________
9Булат  Окуджава (9 мая 1924 — 12 июня 1997) — советский и российский поэт, бард.
10"Синий троллейбус" (1957) - автор и исполнитель Булат Окуджава.


- Боря, ты никуда не опаздываешь? -  Юрка прервал словесный поток Бориса.
- Старик, понимаю твою заботу о брате. Предлагаю маленькую сделку, - Борис стал серьезным. - У меня сейчас в руках полбутылки армянского коньяка. Я её забираю и удаляюсь. Ты ничего не говоришь отцу. А я принесу вам кассету с записями Окуджавы хорошего качества. Идет?
- Идет, - согласился Юрка. - Только отец спросит, куда делся коньяк. Что говорить?
- Скажи, - Борис посмотрел на меня, и сморозил несусветное, - что Славка выпил.
У меня отвисла челюсть, и я на время впал в  ступор.
- Ты с ума сошел, что-ли? - ужаснулся Юрка.
- Надо объяснить отцу, что у Славки была причина, - Борис даже глазом не моргнул.
- Какая? - спросил я, немного придя в себя.
- Дарю легенду.  На Славку соседи настрочили донос, что он ночами слушает Голос Америки.  Да еще и записывает вражеские передачи на магнитофон, чтобы распространять среди политически незрелых школьников младших классов. А сегодня утром Славка обнаружил в почтовом ящике повестку. Вызывают в очень, ну, очень компетентные органы.
- И что? - я не понял связь с коньяком.
- Поясняю!  - Борис пристально посмотрел мне в глаза. -  Ты испугался и прибежал сразу же к Юрке. Тебя трясло от страха. Чтобы успокоить, Юрка  налил тебе немного коньяка. И не заметил, как ты выпил почти всю бутылку. 
- И где теперь я после пол-литра коньяка?  - мне даже стало интересно.
- Как где? В вытрезвителе! - Борис гоготнул. Тебя туда отвезли советские  милиционэры, которых вызвал Юрка. Родители поворчат и замолкнут. Кому нужна лишняя огласка?   История очень уж нелицеприятная.   

И тут Юрку осенило:

- Не проще сказать, что я мыл посуду и разбил бутылку.
- Да ты, старик, растешь прямо на  глазах! - восхитился Борис. - Хорошая ложь не терпит  виляний! Легенда готова. Пойду домой, разложу диван.
- Диван здесь причем? - я не успевал следить за скачками мыслей Бориса.
- Сегодня у меня после обеда заседание студсовета института. А потом, - Борис нежно погладил бутылку, которую держал в руках, - как всегда, погудим с тем же самым советом. Когда вернусь вечером домой - пойму, как мудро поступил утром, разложив  диван. 

Юрка и я залились смехом, да так, что согнулись почти пополам. Даже  не заметили, как за Борисом  хлопнула входная дверь.  Зелененький индикатор на магнитофоне задорно подмигнул, и в комнату прорвался сквозь шумы эфира завораживающий голос Фрэнки. Канализационная труба в туалете радостно откликнулась нежным бульканьем в стиле "свинг".
 
***

В нашем доме жил Толик Алексеенко. Был  он года на три старше нас и учился в Политехе на первом курсе, кажется, на механическом факе.  Худой, жилистый парень, с резкими движениями и  колючим взглядом. Родители Толика, то ли геологи, то ли археологи, постоянно пребывали в длительных командировках. Предоставленный сам себе, Толик вел безалаберную жизнь холостяка восемнадцати лет. В его квартире почти постоянно крутились какие-то  сомнительные  личности, а из распахнутых дверей балкона гремел рок-н-ролл вперемежку с галдежом подвыпивших  девиц  и ржаньем окосевших парней. Иногда на несколько дней наступал штиль. Очевидно, у гуляк кончались деньги, и они были вынуждены умерять свои дурные страстишки. Как то так получилось, что именно в период такого затишья я и пошел к  Толику домой попросить записать мне пару кассет музыки хорошего качества.   

Дверь открыл  Толик.
- Привет! - поздоровался я.
- Здрасьте, - буркнул Толик. - Чем обязан?
- Я по делу, - сказал я.   
- Ладно, заходи.

Толик посторонился, пропуская меня в темный коридор, заставленный всяким хлалом. Я сразу налетел на какую-то железку, и ойкнул,  больно ударившись коленом. На ощупь понял, что это был велосипед, непонятно зачем поставленный прямо посередине коридора.

- Велика страна, а соседям велик поставить негде, - раздраженно бросил Толик. -  А вообще смотреть надо под ноги, - Толик положил руку на мое плечо и, слегка подтолкнув вперед, открыл дверь в комнату. 

Моему взору предстала весьма интересная картина. В середине комнаты на полу стояли два магнитофона, а вокруг беспорядочно валялись кассеты. На кровати у стены в развороченной несвежей постели  лежала девица в сапогах-ботфортах  выше колена. На ней было коротенькое розовое платьице, похожее на комбинацию. Девица с отрешенным видом курила и даже не обратила на меня внимания.

- Добрый день! - вежливо поздоровался я, не надеясь на ответ. 
- Не обращай внимания. Она еще в астрале, - объяснил Толик. - Ну, так что нужно?
- Понимаешь, родители купили мне магнитофон. Может, ты   дашь  записать пару кассет.  По знакомству.   
- По знакомству просто так не дают. Правда, Зайка? - Толик скользнул по девице насмешливым взглядом.

Девица пропустила замечание Толика мимо ушей, сложила губки буквой "о" и выпустила  аккуратненькое колечко дыма, сосредоточенно наблюдая, как оно, расширяясь, стало подниматься к потолку. 

А! - Толик безнадежно махнул рукой на девицу. -  И что ты хочешь записать?

В голове  у меня спутанным ворохом завертелись имена певцов и названия песен, о которых я только совсем недавно узнал из музыкальных передач вражеских радиостанций. Но сейчас ни одно из них  я припомнить не мог.  И вдруг  из глубин памяти всплыло, а  язык самопроизвольно выдал:

- Торна а Сорренто, Робертино Лоретти.

Девица развернулась в кровати и уставилась на меня. Видно она не вся целиком пребывала в астрале, а одним ухом, все-таки, следила, что делается вокруг. На всякий случай, для страховки.

- Сорренто, сорренто, - Толик потер лоб рукой. - Точно. Вернись в Сорренто!
- Играл её на экзаменах в музыкалке, - соврал я, удивляясь собственной наглости. - Когда репетировал, слушал Лоретти.
- Про Лоретти ничего не скажу. Но у меня есть в исполнении Элвиса Пресли.
- А, в какой тональности? - я решил козырнуть  крохами знаний, полученных в музыкалке. - Если в до мажоре, то согласен.

Девица опять сделала губки буковкой "о" и выпустила в мою сторону  колечко дыма:

- На чем играешь? - спросил она.
- На аккордеоне.
- Клёво, - девица одобрительно кивнула головой. - А что?
- Классику от Бетховена до Шостаковича. Но больше люблю подбирать мелодии. Послушаю, и через минуту уже играю, - враньё лилось из меня неудержимым потоком. - Мне  для чего записи качественные нужны?  - я посмотрел на Толика, -  Расширить репертуар. Хочу развиваться. 
- Я тоже училась в  музыкалке, только по классу фортепьяно, - девица присела в кровати, явно намереваясь вступить со мной в разговор.

Я вздрогнул от ощущения, что нахожусь на  грани провала.

- Только меня хватило на пару месяцев, - девица хихикнула. - Одно сольфеджио чего только стоит!

У меня отлегло от сердца.

- Простите, что вмешиваюсь, но у меня мало времени, - сказал  Толик. - Через час зачет по сопромату11.

_________________________________________________________
11Сопротивление материалов (разг.- сопромат) - наука о прочности и надёжности деталей машин и конструкций.


- И, зачем тебе нужен это сопромат? - девица переключилась на Толика. - Остался  бы дома.
- Наука человеку нужна, чтобы быть образованным, - Толик подсел к девице на кровать и  провел рукой по её ноге выше ботфортов. -   Ты, вот,  знаешь, Зайчонок, что такое "балка"?
- Не-а! Но рифмуется хорошо: балка-палка, - девица откинулась на подушки.
- Балка - это такая палка, которая одним концом закреплена в стене, - тоном учителя сказал Толик. - И еще балка может быть в разных состояниях: напряженном и  изогнутом.
- Обожаю эти состояния! - девица разрумянилась.
- Принял к сведению. Но,  сначала надо сдать теоретический зачет по балкам-палкам в институте, а потом практику уже дома, тебе, - Толик нехотя оторвался от разомлевшей девицы.
- Потом? - девица попыталась обнять Толика за шею. - Насколько я знаю, опыт первичен. 
- Откуда ты все знаешь? - Толик увернулся от объятий девицы и принялся рыться в кассетах, лежащих на полу.   

Девица, внимательно следила за Толиком, обиженно поджав губки. Я искоса, чтобы не заметил Толик, поглядывал на открытые почти до трусиков ноги девицы.

- Нашел! - обрадовано сказал Толик, держа в руках кассету. -  Даю тебе пару концертов Пресли. Там есть и твое Сорренто.

Я расплылся в довольной улыбке.

- И договор, - Толик предостерегающе поднял указательный палец вверх,  - никому больше не давай переписывать то, что я тебе дал. Я беру музыку у самого Каца, прямо с американских пластов. Это гарантия качества. У меня с Кацем договоренность, что дальше меня - никому!
- Дальше меня тоже никому, - заверил я. - А кто такой Кац?
- Вырастишь - узнаешь. Беги домой, а я задержусь. Освежу в памяти, так сказать,  постулаты сопромата, - Толик с ногами залез в кровать. - Завтра кассету верни. И с тебя будет должок. Пельменями!
- Фу! Надоели эти пельмени. Хочется большой любви! - капризно пискнула девица.
- Но, после большой любви, всегда опять тянет на пельмени, - игриво произнес Толик.

Последние  слова и легкий скрип кровати я услышал  уже в коридоре,  куда почти выбежал, крепко держа кассету в руках.

Вечером того же дня мы с Юркой записали с Толикиной кассеты пару десятков синглов   Пресли, парад  которых открывала «Surrender» 1961 года, то бишь "Вернись в Сорренто" в американской транскрипции. Так стартовала наша домашняя фонотека. Оставалось только узнать, кто этот загадочный Кац. Юрка, недолго поразмышляв, взял это на себя. За мной оставался контакт с Толиком.

***

После первой удачной  встречи я стал частенько заглядывать к Толику. И всегда с гостинцем.  Приносил что-нибудь съестное: пачку пельменей или макарон, ломоть соленого сальца, банку домашних солений. Иногда, прямо со сковороды, с пылу, с жару горячие пирожки, или беляши. Для семейного стола это было не обременительно: семья жила в достатке. Наша с Юркой фонотека росла пропорционально массе тела и румянцу на щеках Толика, которые он уверенно набирал благодаря моей подкормке. Вскоре наша фонотека пополнилась вполне качественными записями популярнейших в то время исполнителей рок-н-ролла: Beatles, Rolling Stones, Dave Clark Five, Little Richard, Ray Charles, Cliff Richard. Пристрастились мы и к хорошему джазу:  Louis Armstrong, George Gershwin, Glenn Miller, Ray Conniff, Oscar Peterson, Frank Sinatra, Benny Goodman. Да всех и не перечислишь.

Пока я вытягивал из Толика записи в обмен на харчи, Юрка продолжал копать про Каца. И на одной из наших посиделок всё мне разъяснил. Кац, оказывается, был футболистом популярной городской футбольной команды. Часто ездил в Москву на матчи и покупал у фарцовщиков американский винил12. Имел круг друзей, которые пользовались возможностью перезаписи музыки с пластов на пленку. Оговаривалось, что дальше них музыка не пойдет. Но, мало кто держал  слово, данное Кацу, и музон гулял по городу. Причем, многие владельцы пленок утверждали, что пишут у самого Каца,  даже не представляя, кто это такой. Качество от записи к записи ухудшалось, и в итоге через пять шесть этапов  превращалось в звуковой мусор, почти ничем не отличающийся от эфирных записей. Попасть в круг приятелей Каца у нас не было никакой возможности. Но, кое-что полезное от Каца мы могли все-таки взять - это его имя. Сейчас бы сказали бренд.

_________________________________________________________
12Грампластинка (винил) - аналоговый аудионоситель, представляющий собой двусторонний (реже односторонний) диск, изготовленный из синтетических материалов.


***

- Так вот, что я надумал, - сказал  мне однажды Юрка. - Записи у нас вполне приличные. Предлагаю, их толкать кому-нибудь за деньги.
- И где мы возьмем таких дураков, чтобы платить за музон? - изумился я.
- Все дураки учатся в нашей школе, - уверенно сказал Юрка.
- У нас одна из лучших школ района! - я попытался возразить, но, вспомнив некоторых своих одноклассников, поутих.
- Надо распространить в школе слух, что мы записываем музыку у самого  Каца, - сказал Юрка.
- Ты думаешь, кто-нибудь в нашей школе знает про Каца? - засомневался я.
- Это неважно. Звучит сильно. Немецкая фамилия! Пахнет заграницей. Интрига! - уверенно аргументировал Юрка.
- А как нам пустить слушок, что продаем музыку? - Юркина идея мне начала нравиться.
- За такой  слушок в школе могут устроить показательную порку.  - Юрка выжидательно посмотрел на меня. - Ты сам, что думаешь?

Я пожал плечами. Никаких мыслей на этот счет у меня не было. На некоторое время мы забыли о Юркиной идее. Но, случай представился сам собой. Дело было в декабре. Наша  классная дама Зинаида Петровна, молоденькая училка физики, решила организовать новогодний вечер для старшеклассников, заканчивающийся традиционно танцульками.

***

В центре актового зала стояла ёлка, на окнах красовались бумажные  снежинки,  а с потолка свисали разноцветные китайские фонарики. Дед Мороз и Снегурочка прокричали: "Елочка зажгись!"  и раздали подарки. И начались  танцы, ради которых, собственно, все и собрались. Был бы повод пофлиртовать и пообниматься в танце. 

На сцене три парня в патлатых париках кривлялись с гитарами, изображая бит-группу. Вовка Захаркин из моего класса, по прозвищу Кривой,  сидел на сцене за барабанной установкой и, обливаясь потом, самозабвенно колотил палочками по тарелкам хай - тек. Иногда он выдавал мелкую дробь на малом барабане и, откинувшись назад, весело кричал в микрофон: "Ессс!". Зал отвечал ему дружными аплодисментами и воплями.  И самое главное - крутили мои кассеты.         

В середине празднества ко мне подошел Дима - толстый из десятого А. Парень он был заносчивый, потому что его мама работала директором гастронома. По тем временам большая шишка в пищевой цепочке советских граждан. Мажор, как сказали бы сейчас.

- Пойдем, поговорим, - сказал Дима.
Мы вышли в коридор.
- Твою музыку гоняют? - спросил Дима.
- Ну, - безразлично кивнул я.
- Качество ничего вроде, - Дима прищурился. - У кого пишешь?

Я уже хотел было сказать,  что у одного парня из нашего дома, но, сразу осекся, вспомнив Юркину идею о том, что надо пустить в школе слушок о Каце.

- У Каца, естественно, - соврал я, даже глазом не моргнув.
- Ух, ты! - воскликнул Дима. - Дай списать.
- Что, значит, дай? - возмутился я. - Купи!   
- И почем? - насторожился Дима, сверля меня взглядом.
- Двадцать копеек сингл, - с бухты-барахты назначил я цену.
- Приблизительно два рубля дорожка, - быстро смекнул Дима. - Дороговато.
- Рискую, - я почувствовал, что Дима почти заглотил наживку.
- Чем это? - Дима криво усмехнулся.
- Дружбой с Кацем, - я с трудом сдержал себя, чтобы не рассмеяться. - Обещал, что дальше меня записи не пойдут!
- Ладно, если не врешь, - согласился Дима, и я понял, что он уже на крючке.
- Я тебе когда-нибудь врал? - я был сама искренность, особенно, если учесть, что с Димой я никогда раньше не общался.
 - Вроде, нет, - согласился Дима. - А у тебя есть Телониус Монк?

Было непонятно, с чего это Дима упомянул Монка. Может, чтобы   показать, что я имею дело со знатоком и заодно проверить меня? И тем самым сбить цену? Но, я был готов. Зря что-ли слушал ночами вражеские голоса.

- Это который родоначальник бибопа13? - небрежно произнес я. - Наверное, есть, надо поискать. Сам понимаешь, фонотека большая, всех и не упомнишь. Если нет, запишу у Каца.

_______________________________________________________________
13Бибоп (англ. bebop) - джазовый стиль, сложившийся в начале - середине 40-х годов XX века и характеризуемый быстрым темпом и сложными импровизациями, основанными на обыгрывании гармонии, а не мелодии.


- Да, я Монка терпеть не могу,  -  неожиданно признался Дима. -  Слышал как-то пару раз по Би-Би-Си. Ерунда какая-то. Имя только красивое.
- Согласен с тобой, - подыграл я Диме, только чтобы он не сорвался с крючка. -  Авангардист и примитивист. Раздражает  его "рваный" стиль со скачками.

Было не совсем понятно, откуда из меня выскакивают автоматом такие мудреные слова. Неужели сказывалась западная пропаганда?

- У тебя есть эта, как её, Моно-моно-моно  Рея Чарльза, - Дима напел фальцетом мотивчик песни. - Заводит!
- Рей вообще красавец!  Есть целый концерт, - заверил я.
- Когда пишем? - с нетерпением спросил Дима.
- Хоть завтра. Приходи  ко мне часам к двум со своим магом, - я уже  вытаскивал рыбку из прудика.
- Лады! - обрадовался Дима-рыбка, записывая мой адрес.

Мы пожали руки.  Так состоялась первая сделка.  Поздним вечером я позвонил Юрке и рассказал о договоренности с Димой.

- Первый пошел!  - прокомментировал Юрка. - Значит, я был прав, когда говорил, что в школе дураки водятся. А насчет Монка, ты не прав,  старик.  Он классный!

Я не стал спорить с Юркой.  Все мои думы были о завтрашнем дне, когда Диму - рыбку будем  сажать на кукан14.

На  следующий день я подарил нашей классной даме Зинаиде Петровне в знак благодарности кассету с записями Элвиса Пресли, которые начинались, естественно, с "Торна а Сорренто".

______________________________________________________
14Кукан — приспособление для сохранения и переноса выловленной рыбы. Пойманную рыбу, осторожно сняв с крючка, сажают на кукан.



***

Так начался наш маленький бизнес. За толстеньким Димой  потянулось еще с пару десятков ребят, ставших нашими постоянными клиентами. Вырученные деньги мы расходовали весьма экономно: покупали продукты для Толика, новые кассеты, и немного расходовали на мальчишеские развлечения. Оставался еще навар, который копили на выпускные празднества и последние школьные летние каникулы, если так можно назвать промежуток времени между школой и поступлением в институт. Несколько месяцев, где-то  до марта, бизнес процветал, а потом вдруг что-то пошло не так. Мы никак не могли понять, в чем причина. Дело прояснилось, когда мой сосед по парте Витя Мордвинцев спросил меня:

- Ты еще толкаешь музыку?
- Хочешь записать?
- У меня нет магнитофона, - простодушно признался Витя. - И денег тоже.
- А чего спрашиваешь?
- Просто интересно, - Витя ехидно улыбнулся. - У тебя теперь есть конкурент.
- Не понял? - я насупился.
- Сейчас пол  школы пишет у Димы - толстого, - простодушно произнес Витя.
- Откуда ты знаешь? - мне стало немного жарковато.
- Да, все знают! Говорят, Дима пишет у какого - то Каца.

Я не стал дальше выпытывать у Вити подробности. Главное, что  появился конкурент, который перехватил дело и, очевидно, сманивает наших клиентов. Надо было прояснить ситуацию. На перемене я разыскал Диму - толстого.

- Ты, говорят, стал продавать музон? - сказал я, стараясь изобразить полнейшее безразличие.
- А чо, нельзя, што ли? - огрызнулся Дима.
- И почем сингл? - поинтересовался я.
- По пятнашке, - Дима принял важную позу,  засунул руки в карманы и выпятил животик. - По знакомству могу скинуть до двенадцати копеек.
- Не знаю, все зависит от качества, - произнес я с сомнением. 
- Пишу у Каца. Отличное кацчество! - Дима расплылся в улыбке.
- Врешь, конечно, - я легонько ткнул пальцем Диму в мягонький животик. - Но, меня это не волнует. Главное, не трожь наших клиентов.  Понял? 
- А то что? - окрысился Дима.
- А  то! - неопределенно пригрозил я, не зная, на самом деле, чем напугать Диму.

Я не стал дальше  ввязываться в бессмысленные дебаты, а только    смерил Диму презрительным взглядом. "Какая же у него противная рожа, - подумал я. - Как это я  раньше не замечал!". Вечером обсудили проблему с Юркой.

- Мы не можем продавать по его ценам, - здраво рассудил Юрка.
- Конечно, мы же еще и Толика прикармливаем, - напомнил я. - Что будем делать?

Мы немного помолчали, изредка поглядывая друг на друга.

- Знаешь, что я подумал, - сказал тихо Юрка. - Год у нас выпускной, надо готовиться к институту. Апрель на носу. Может, завяжем с торговлей?

Точно такая же мысль давно уже вертелась и в моей голове, но я всё не решался её  высказать.

- И то, правда, - согласился я. - Баба с возу, кобыле  легче. Вот только Толик опять зачахнет.
- Зато Дима еще больше раздобреет, - Юрка подхватил мой шутейный настрой. - Закон сохранения  материи в действии!

Мы рассмеялись и почувствовали, как у нас с плеч свалился тяжелый груз. Все-таки вовремя поржать - великая вещь. 

***

В августе я, успешно сдав вступительные экзамены,  поступил в Политех. Юрка - в мединститут.  Как-то вечером в  сентябре встретил на улице нашу бывшую классную даму Зинаиду Петровну. Она жила неподалеку и пригласила меня зайти к ней домой. Хотела поговорить, кто, куда поступил из нашего класса.  Я согласился. Зинаида Петровна угощала  меня чаем, клубничным вареньем и маковыми булочками. Я рассказывал про ребят, что знал: Кривой, то есть Захаркин, поступил в строительный,  Радкевич - в военное училище, Чернов - в авиационный, мой сосед по парте Витя Мордвинцев устроился  сапожником в Дом быта. "Так что в дырявых башмаках ходить не будем", - пошутил я.

Потом Зинаида Петровна поставила кассету с Элвисом Пресли, которую я когда-то ей подарил. Первой была, естественно, "Вернись в Сорренто". Мы слушали и молчали. Музыкальная пауза затянулась, и я заметил слезы на глазах Зинаиды Петровны.

- Ну, пойду, - я встал из-за стола.
- Конечно, уже поздно, - кивнула головой  Зинаида Петровна и подошла ко мне.

Я почувствовал запах её духов, и мне, почему-то, стало неловко.

- Всегда грустно расставаться со своим классом, который вела последние годы, - Зинаида Петровна слегка приобняла меня. - Ты заходи, Слава, в школу. Не забывай. Ладно?
- Обязательно, обязательно, - я осторожно высвободился из объятий Зинаиды Петровны и сделал шаг назад.

Передо мной стояла, опустив голову,  хрупкая девушка, с точеной фигуркой и грустным некрасивым лицом.  Такой я запомнил её на всю жизнь.  Больше никогда с Зинаидой Петровной я не встречался. Даже не знаю, жива ли она.

***

Нынешний октябрь неожиданно обрадовал прощальным теплом в преддверии  промозглого ноября. Листопад покрыл золотистым ковром землю, как будто  старался опередить первый снег и уберечь землю от приближающихся холодов. Люди подставляли лица ласковым солнечным лучам, жмурясь от удовольствия.

В один из таких погожих деньков я прогуливался по Старой набережной.  Около речного порта есть небольшой участок пляжа, на котором рядком растут несколько  высоких тополей. Я выбрал местечко поудобнее и присел на большой плоский камень под одним из деревьев. Легкий ветерок успокаивающе шуршал в поредевшей кроне тополя, солнце пригревало спину, и я, расслабившись, отдался безмятежному созерцанию.

Цвет воды изменился по сравнению с летом. Она стала  прозрачно - желтоватой  у берега с плавным переходом  в серебристый отлив к середине реки.  По Волге  изредка проносились катера и моторные лодки, оставляя за собой буруны вспененной воды. Четырехпалубный  круизный лайнер медленно развернулся на фарватере  и издал усталый протяжный гудок, предупреждая о подходе к порту. Откуда ни возьмись, в сопровождении стаи неугомонных чаек,  показался омик15.  У меня эти теплоходики всегда вызывали ощущение бесконечности жизни. Из года в год  они появлялись  весной сразу после окончания ледохода, и исчезали  уже перед самым ледоставом. Раскрашены омики были всегда одинаково в бело-голубые цвета и ходили  десятки лет по одним и тем же маршрутам. Даже капитаны на них  были, по-моему, вечными, как Дункан Маклауд16, и все на одно лицо: бравые мужики с улыбчивыми обветренными лицами и повадками командиров  армейских взводов.

Я с интересом стал наблюдать за омиком, который сначала лениво тащился вдоль берега,  а потом прибавил ход и взял курс на Рождествено17.  Российский триколор на корме радостно взвился, поймав струю встречного  ветра. А до меня с омика, прорываясь   сквозь  гвалт чаек, донесся хрустальный голосок поющего мальчика. Я сразу узнал его. Это был  Робертино Лоретти. Неаполитанская песня "Вернись в Сорренто"  вольготно лилась над Волгой. Омик быстро  удалялся и вскоре вовсе исчез из вида. Вместе с ним ушла и песня. Одними губами  я почти неслышно прошептал еще с детства хорошо знакомые мне слова: "Torna a Surriento".
    
_________________________________________________________
15ОМ (омик, нар.) - серия двухпалубных пассажирских речных теплоходов, предназначенных для перевозок на линиях малой и средней протяжённости.
16Дункан Маклауд - главный герой телевизионного продолжения трилогии «Горец».
17Рождествено - село, расположенное напротив г. Самары, на противоположном берегу Волги.


Вячеслав Антонов,
Самара, декабрь 2019