Сборник Это была совсем не зима...

ПРЕДИСЛОВИЕ

        Данный сборник – мой шестой сборник, который выходит в издательстве «У Никитских ворот».  Предыдущие  пять сборников –  «Сюжеты мимолётные...», «Лишь разве что  рассказ с сюжетом старым...», «Этот открытый пролёт...», «Игру лучей приглушит осень...» и «И можно было написать стихи...» были выпущены соответственно в 2011, 2014, 2015, 2016 и 2018 годах. 
         Кроме стихов и поэтических переводов я включил в сборник мои эссе «О различных подходов к поэтическому переводу».
«Как если бы это был перевод на английский...»,  «Хронология. Доказательства», «Сто девятнадцатый квартал. Июнь...»


* * *
Их словно ветры подгоняли. Годы мчались. И всем прогнозам вопреки – Как будто сами На ветру стихи писались... Похоже это было на стихи...


* * *
Надежды утренней зари. Воспоминания заката. Погаснут алые огни. А как они зажглись однажды!
С мечтою – нежность ощущать. Возможно лишь от цели удаляясь, И правду не боясь узнать, С мечтою не боясь остаться.  Что сказано было – вновь говорить? Но старые песни не тронут повторно, Хотя и так хочется всё повторить. Не слышно, как прежде, звучанье мелодий.  Всё – словно так и всё не так, Словно сейчас и в то же время в прошлом, Что будто можно возвращать... И оставаться в возвращённом.  Писать стихи мы не могли. Должно вернуться всё когда-то. Приятно начинать писать стихи, Но и заканчивать приятно.   

* * *
Вспомнив путь, который пройден, Где фонари горят по сторонам. Любовный смысл читатель, может быть, усмотрит  –  Его в клубке неточных рифм ища.
* * *
Не связывает ни рифма, ни размер, Но остаётся меньше новых тем. Я прошлого нисколько не забыл, Но я о нём однажды говорил.   

* * *
И вот в стихи попало снова  То, где в обед гуляли мы, – Опять усадьба Воронцово И Воронцовские пруды...  А я у проходной стоял  И мне казалось,  Что выйдет кто-то, с кем Здесь познакомился однажды.  Но, видно, верно говорят, Что на своём пути В одну и ту же реку  Дважды не войти...   

* * *
На дороге, не похожей на ту... Нет, на той же дороге. В том, что вижу, те черты ищу, Даже если найти их уже невозможно.  Скоро будет остановка одна, Где, как везде, теперь табличка на английском. Неужели стоит всё та же труба, И над ней тот же дым всё клубится?.. 

* * *
Июль теплей любого месяца весны. Но день становится короче. Лето – неуловимый миг,  Когда весну сменяет осень…   

Месяц, похожий на летний

Будет или нет, Конец или начало – В этот месяц,  Похожий на летний, Солнце нас согревало...

* * *
Кадры, сменяясь, как-то мимо прошли. Движение их было неровным. Мы забыли, что писали стихи. О том времени нам книги напомнят...

* * *
В течение нескольких секунд
я не мог вспомнить,
где мы познакомились.
Мне показалось, что ты работала
вместе со мной.
Но через секунды я понял,
Что мы познакомились
Ещё в то далёкое время,
Когда всё было другим.   

Вне реальностей мира

Словно было письмо –
                вне реальностей мира.
Белое помню монитора окно…
Не решался спросить:
                Ты письмо получила? 
 А экраны цветные в мире давно.

Был Интернет чёрно-белым тогда.
По белому чёрным писали.
Возможности нет возвратиться туда…
Лишь память в тот день возвращает… 

* * *
Готова зазвучать колонка.
Возможность есть глазок включить.
А между нами волны моря      
И тысяч километров нить.

* * *
Эта станция метро,
Которая – в архитектурном отношении –
Выполнена в стиле ар-деко,
Вызвала, хотя – казалось бы –
Вовсе и не любовные ,
Но всё же приятные
Воспоминания…    

* * *
Хотелось мне сказать в стихах:
«В вагоне полном
Мы ехали с тобой
Как будто лишь вдвоём».
Но нет. Сказать так
Было бы уж слишком просто.
И время тех стихов
Давно прошло... 

Я его строил

      Кое-что напомнило мне диалог из далёкого прошлого – столь далёкого, что, казалось бы, и вспомнить что-либо из него трудно:    – Я живу в Ясеневе. А ты был в Ясеневе?      – Я его строил.

Ещё раз 

      Среди больших деревьев, над травой и жёлтыми одуванчиками, между пятиэтажными домами, перед которыми во дворах на асфальте стоят автомашины, воздух прогревается яркими лучами послеполуденного солнца. Нам ещё раз довелось ощутить лето…

Станция 

Это последняя остановка, где можно сделать пересадку, если ехать по одной из веток в известном направлении. Так везде и во всём – есть точка, проехав которую пересесть уже нельзя.

Подобие смысла

         …To witness that even when
         mind and strength had gone,
         gratitude and mutual tenderness
         still lived on in the heart of man.
         
                Уэллс               

Это лишь подобие смысла –
Заменитель того, что нельзя заменить…
Как тогда, куда-то стремиться,
Видя в прошлом – грядущий итог… 




* * *
Одно и то же – парк и солнце,
И вновь приятная весна.
И вот зимой мы расстаёмся –
Опять в обыденности дня…

* * *
Я получила письмо.
«Письмо получила, спасибо!
Спасибо за это письмо...»
«За это “спасибо” спасибо.»

* * *
Ко мне стихи?.. А вдруг?
За ожидание награда.
Они когда-нибудь придут.
А если не придут,
То, значит, и не надо…

* * *
Разлит повсюду яркий свет.
Всё под горячими лучами.
И словно прошлого и будущего нет.
Московская жара лишь – в настоящем .

30 июня 2010

* * *
Вот и к концу прибегает неделя. Скоро я снова увижу вокзал. Движется время вперёд неизменно. Видимся здесь мы с тобой иногда.  Тёмными дни здесь бывают зимою. Солнце и ветер – в летние дни. В парке, в котором была ты со мною, Сбросят деревья листву до весны.  Город столичный опять оставляю, Вновь ощутив расставания грусть. В город, где трогают так расставанья, Летом, надеюсь, я снова вернусь.

* * *
С тобой обнялись, расставаясь.  В Москве наступала зима...  И лето опять вспоминалось –  С теплом петербургского дня.

* * *
Случайная встреча. Ты ко мне подошла. «Что ты здесь делаешь?» – «Как у тебя дела?»  Встречи, разлука – В воспоминаниях нить. Да и эти минуты Мне не забыть.

* * *
Хотел попросить Твой номер телефона. Пока решался, Сама взяла мой номер – Меня опередила.  * * *
Звонить собрался,    Но вновь была ты первой – Мне позвонила.

На реке

Иоганн Вольфганг Гёте (1749 –1832) 
Am Flusse Перевод с немецкого    Пролиты песни дорогие  На воду моря забытья. И девушке не спеть их мило, Когда опять придёт весна.  Я пел их только для любимой. Она смеялась надо мной. То было на воде написано. И унесётся той водой. 
Потерянное

Теодор Шторм (1817–1888) 
Verloren Перевод с немецкого   
Приятное я что-то ощутил,
С чем я когда-то был однажды.
Но это я уже забыл.
Чем было это – я не знаю.
Возможно, утром тем далёким
На дальнем том лугу лесном
Я, быв, как в детстве, беззаботным,
Сидел рука в руке – с тобой.
Тогда  сбегал ручей с утёса,
И доносилась песнь дрозда,
И билось  сердце моё ровно.
Молчала ты. И я молчал.
В тенях зелёных место было.
Когда б оно в своей дали –
Столь не было недостижимо,
Я попытался бы его найти. 

* * *
Генрих Ландесман (1821–1902) 
Weltlauf
Перевод с немецкого   
Куда ни посмотри –
Везде страданья. Бег времени несёт лишь расставанья.
Но между тем мечты
Есть о любви и счастье,
Которые во всём
Разбросаны пространстве.

Ненависть и любовь

Эмиль Риттерсгауз (1834  – 1897) 
Hass und Liebe
Перевод с немецкого   
Любовь, как нежный ветер,
Ласковый с цветком,
А ненависть, как буря,
Бушует и ревёт.

Дыхание эфира –
Упали лепестки;
Сломала злая буря
Несчастные кусты.

Зефир – спокойный, нежный,
Лишь за ночь бурей стал.
Могла ли ты подумать,
Что это будет так… 
Серое

Ада Кристен (1839 –1901) 
Grau
Перевод с немецкого   
Пасмурный дождливый день.
Холодно и неуютно мне. Небо серое глядит.
В сером серое – везде.

Но снова алый свет зари,
Как и тогда – давно.
Меня обманывает вновь –
Что от меня ушло. 

* * *
Эмиль Клаар (1842 –1930) 
Bleibendes Leid
Перевод с немецкого   
Надеешься,
Что завтра день Полегче будет, чем сегодня.
И так за годом год проходит.

Старая песня

Рихард Демель (1863 –1920) 
Das alte Lied
Перевод с немецкого    Она дала мне роз бутоны, затем сказала мне "Прощай", хотел я улыбаться, быть весёлым, и ей я песню обещал.  Она в слезах передо мной стояла, хотела улыбаться и она, но оба мы не улыбались в тот расставанья трудный час.  Теперь всё время улыбаюсь,  и грусть её совсем прошла, бутоны роз давно завяли,  и песню петь я перестал.   
Осень

Юлиус Ломейер (1835– 1903) 
Herbstgang
Перевод с немецкого   
Молчанье осени! Птиц трели не слышны.  Среди листвы осенней
Ликующее смолкло пение.
Но сад и лес дают плоды.

Одна

Иоганнес Троян (1837–1915) 
Die eine
Перевод с немецкого   
Какое множество цветов
В саду, лесу и поле.  Но, роза, к тебе я возвращаюсь вновь –
Одна ты только.

Надежда

Анна Риттер (1865 –1921) 
Hoffnung
Перевод с немецкого   
Звонко всхлипывает лето, Радости последние, последние цветы.
Падает из рук твоих букет, надежда,–
В усталости его роняешь ты?
Или солнечного света
Отблеск на губах твоих?
Должно быть, это ощущенье –
В самом глубине весны?   
Облака и волны

Рудольф фон Тавель (1866 –1934) 
Wolken und Wellen
Перевод с немецкого    Облака красноватые в небе –
Над городом и морем летят.
Что прячут в воздушных складках –
Радость, горькую печаль?

Они громоздятся сурово,
Грозен их молний блеск.
Но через короткое время
Будут развеяны и забыты совсем.
 Как песнь стара, как грусть стара...  Пришёл срок нашего прощанья.  Прощай, любимая моя.   Волны на берег набегают,  Катятся гордо сюда.  Пенятся в песке и пропадают.   Не увидит их вновь никто никогда.    Облака и волны исчезают.  И остаётся лишь  Это ясное небо,  Где облаков разрыв. 

В наполненном светом вагоне

Макс Даутендей (1867 –1918)
Und voll Lichter ein Wagen
Перевод с немецкого
По тёмной реке
Старый месяц проплывает.
Видишь, цепочка сверкает,
Где он стоит в воде.

Пробегают железные кони
По мосту каменному.
В наполненном свете вагоне
Вдаль моя уносится радость.

Расставание 

Райнер Мария Рильке (1875 –1926)

Abschied  Перевод с немецкого
Я знаю, что такое расставанье. Из-за тебя пришлось мне все узнать. Назначила последнее свиданье, За море собираясь уезжать.  Сказать “прощай” недоставало силы. Зовя, ты исчезала между тем. И ты, собой явив всех женщин мира, Явилась мне вдруг маленьким ничем.
Дневник

Матильда Баварская  (1877 –1906)

Tagebuch 
Перевод с немецкого
Дневник я пролистала
Настолько, как смогла.
Но чтобы для меня был светлым –   Не встретила ни дня. 



Всегда счастлив

Эрнст Голль (1887– 912)
Allzeit gl;cklich
Перевод с немецкого   Иногда мечты немножечко,  И всегда немножечко надежды –
Остаётся в комнату блаженства  Для меня открытой дверка.



Время роз

Томас Гуд (1799–1845)

Time of Roses
Перевод с английского
Эта была совсем не зима.
Бросили мы любовный жребий.
Мы рвали с тобой, проходя,
Розы, росшие в то время.

Это неотёсанное время было
Вежливым с любящими – однако.
О нет, цветами вся земля покрылась,
Когда впервые мы встречались.

Это были сумерки. Я попросил тебя уйти.
Но крепко руку ты мою держала.
Розы в то время росли.
И где мы шли – там и рвали.

* * *
Роберт Льюис Стивенсон  (1850–1894)

«I love to be warm by the red fireside...»
Перевод с английского
Люблю я греться у огня.
Люблю я мокнуть под дождём:
Люблю входить я в освещённый зал,
И оставлять его.

* * *
Джон Вэнс Ченей  (1848 – 1922)

«Days that come and go...»
Перевод с английского
Дня, который наступает,
Я не замечаю приход.
Только один рассвет я знаю –
Утро улыбки её.

Ночи, которая наступает,
Напрасно тень легла.
Только сумерки любви я знаю –
Вечер её глаз.
Предостережение

Аделаида Крепси (1878 – 1914)

The Warning
Перевод с английского
Прямо сейчас, Из странных Тихих сумерек...сколь странных, столь тихих... Летели белые мотыльки. Почему мне стало Так холодно?  * * *
Эмили Бронте   (1871 – 1900)

«The sun has set…»
Перевод с английского
Солнце село. Высокая трава
Сказочно колышется в вечернем ветре.
И, найдя тёплый угол для сна,
Дикая птица со старого серого камня слетела .

Во всём ландшафте одиноком
Не видно огонька, не слышно ни одного звука,
Кроме дыхания ветра,
Который пробегает над морем.

* * *
Стивен Крейн  (1871 – 1900)

«There was before me...»
Перевод с английского
Передо мной были
Километр на километре
Снега, льда раскалённого песка.
Однако я мог смотреть поверх этого –
На место бесконечной красоты;
И, когда я пристально смотрел,
Всё исчезло,
Кроме этого места красоты и её.
Я смотрел, полный желания,
И возвратились
Километр на километре
Снега, льда раскалённого песка.
 
Покорность любви

Пол Лоренс Данбар (1872 – 1906)
Love’s Humility
Перевод с английского 
Как восхищённый взгляд с непритязательной Земли
К сияющим планетам отдалённым устремлён. 
Я, знающий чудесные достоинства твои,
На тебя смотрю со страстью и тоской.

Одинокая фея 

Мэри Кэролин Дэвис (1888 – 1940)
The Lonesomest Fairy
Перевод с английского 
Блестит на траве капля росы,
Невысохшая на солнце.
Это слеза, что упала в ночи,
Феи, плакавшей от одиночества .
различных подходах к поэтическому переводу

     1. В 1982 году была опубликована работа Й. Зданиса  [1], в которой он, в частности, писал, что в Советском Союзе практикуется школа поэтического перевода, условно названая в работе "восточной" ("Eastern") и охарактеризованная следующим образом:   That school defines its own process of translation as a kind of fuller — and hence better — rendering of the symphony which is a poem. That rendering, though, has a profound preoccupation with things formal: metrics, rhymes, and other patterns". [Эта школа определяет свой собственный процесс перевода, как некоторую деятельность по более полной – и, следовательно, лучшей – передаче той симфонии, которой является стихотворение. Этой передаче, однако, свойственна глубокая озабоченность вещами формальными: метрикой, рифмами и другими техническим факторами.]        2. Составители сборника современных переводов сонетов Шекспира [2] (В. Николаев, А. Шаракшанэ) пишут в предисловии к этому сборнику, что при отборе переводов “накладывались некоторые ограничения. Главные из них связаны с требованиями точности. Рассматривались только поэтические переводы (а существуют полупрозаические), воспроизводящие форму шекспировского сонета (а есть примеры, когда за перевод сонета выдается стихотворение длиной до тридцати и более строк) и, в подавляющем большинстве, выполненные  размером подлинника – пятистопным ямбом. Более того, даже при выполнении этих условий в книгу не включались вольные переводы, переложения и «вариации на тему». По мнению составителей, вольные переводы имеют право на существование, но должны  печататься отдельно, чтобы не путать читателя.» Излагая во вступительной статье к сборнику, историю переводов сонетов Шекспира на русский язык, составители пишут о переводах Н. Гербеля, выполненных в 19 веке: «…Переводы Гербеля были исполнены шестистопным ямбом, тогда как подлинник написан пятистопным. Нет никаких причин предпочесть в переводе шестистопный ямб, кроме одной: переводчик не укладывается в оригинальный размер и самовольно удлиняет его, чтобы сделать перевод более легкой задачей. Свойственная оригиналу система рифмовки также не была соблюдена и, по-видимому, не являлась для Гербеля принципиальной: в его переводах встречаются самые разные варианты. Рифмы по большей части либо очень бедные, несовершенные, либо банальные и истертые.»       В предисловии к сборнику своих переводов стихотворений Р.М. Рильке [3]   В.Г. Куприянов пишет: “…Неточных рифм (рифмоидов, ассонансов) у Рильке нет. И приходится иногда переводить самыми избитыми рифмами, но таково "задание" оригинала…»                Невозможно найти неточные рифмы и в переводах, включенных в  антологию [4], составленную Е.В. Витковским.        Ведущая отечественная школа поэтического перевода не только не допускает, чтобы перевод был выполнен в более свободной системе стихосложения, но и одобряет переход к более жестким формам, например,   оригиналы, написанные в силлабической системе, переводятся на русский в силлабо-тонической системе, [5]. В [5] приводится следующее высказывание М.П. Кудинова по поводу перевода с французского: «Переводить нелегко с любого языка, но в данном случае есть и свои специфические трудности. Одна из них – это б;льшая удаленность (по сравнению с немецкой и английской поэзией) французской системы стихосложения от русской. Каждое стихотворение требует своего ритмического решения, и не всегда обращение к традиционным русским ямбам есть наилучший выход из положения.  Для меня музыкальная сторона поэзии очень важна, и мне думается, что если она пропадает в переводе, то перевод не состоялся. Поэтому и надо "вживаться" в творчество переводимого поэта. Потери, связанные с несоответствием одного языка другому, могут быть компенсированы, когда знаешь секреты всей «музыкальной палитры” данного поэта. В переводе необязательно, чтобы графический рисунок верлибра совпадал с графическим рисунком перевода, но сквозной ритмический гул этого стихотворения должен быть сохранен». В [5] приводится также высказывание
В.Г. Дмитриева: "Я – враг буквализма, однако придаю большое значение сохранности структурных элементов подлинника (числа строк, их длины, рифмовки). Убежден, что богатство русского языка позволяет создавать адекватный стихотворный текст, точно воссоздающий структуру любого оригинала, неразрывно связанную с его содержанием. При этом можно использовать разные метрические размеры, избегая однообразия. Например, ряд песен Беранже я переводил дактилем, которого другие переводчики избегали. Ну а точность? Когда-то я боялся отступить от подлинника хоть на шаг: теперь не боюсь. Некоторые потери неизбежны, а "отсебятина" не страшна, если твердо знаешь, что переводимый поэт написал бы именно так».                Представители отечественной школы поэтического перевода оказывались верны своим принципам не только, когда переводили на русский. М. Яснов пишет во вступительной статье к книге [5]: «Вышедшая в Париже антология  русской поэзии "от Кантемира до Бродского" вызвала и там, на Западе, раздражение консерваторов. Верный своим литературным пристрастиям и педагогическим принципам, Ефим Георгиевич [Эткинд] собрал вокруг себя плеяду талантливых переводчиков, которые вопреки традиции классического французского перевода стихов прозой или верлибром стали переводить "в рифму" и "в размер", то есть, следуя законам русской школы поэтического перевода, создавать эквилинеарный и эквиритмический перевод.»                3. В разные времена в России практиковались различные подходы у поэтическому переводу. Е.Г.Эткинд отмечает в предисловии к [5]: «В России первой половины прошлого [девятнадцатого] века переводная поэзия мыслилась и воспринималась как часть оригинальной: Жуковский, Пушкин, Лермонтов, даже Козлов или Полежаев включали переведенные ими стихотворения и поэмы в круг собственных сочинений; граница между переводом и подражанием (или «перепевом) была подвижной.” Перейдя к периоду конца девятнадцатого – начала двадцатого века,  Е.Г. Эткинд пишет: «Среди предшественников Лозинского были и весьма субъективный Инн. Анненский, и К. Бальмонт, позволявший себе безудержно произвольное искажение любых подлинников… На противоположном полюсе находились буквалисты из акмеистического круга, требовавшие безусловной точности в отношении формальных свойств оригинала – слОва, размера, рифмы, даже синтаксиса. Переводческий метод Лозинского и его школы рождался в полемике с обоими этими направлениями».               4. В.В. Сдобников и О.В. Петрова пишут в учебнике [6] :        «Все, что до сих пор было сказано о художественном переводе, в полной мере относится к переводу поэзии. Однако помимо этого существует целый ряд особенностей, отличающие как сами поэтические тексты, так и  возникающие при их переводе проблемы…       Основные из них можно сформулировать так:       - возможно ли воссоздать в поэтическом переводе всю систему образов и ассоциаций, лежащих в основе оригинального поэтического текста и если да, то будут ли они оказывать на читателя перевода то же воздействие на читателя оригинала?       - возможно ли перевести поэтический текст размером подлинника, и если нет, то с какими содержательными и формальными потерями это сопряжено?                - нужно ли стремиться к тому, чтобы перевести поэтический текст размером подлинника, и если это сделать, то с какими содержательными и формальными потерями это сопряжено?             - насколько возможно и насколько необходимо сохранять в переводе характер рифмы оригинала?..        Существует мнение, что поэтический перевод сложнее прозаического именно потому, что очень трудно, сохраняя содержание, одновременно сохранить размер и рифму...         …Различия в фонетической структуре двух языков иногда оказываются настолько существенными, что они практически исключают не только эквилинеарность перевода, но и его эквиметричность и «эквирифмичность». Так, например, фиксированное ударение во французском языке приходящееся на последний слог фразы, делает принципиально невозможным сохранение дактилической рифмы… Точно так же по-французски нельзя воспроизвести столь характерное для русского стихосложения чередование мужской и женской рифмы, т.к. в современном французском языке существует только мужская рифма…          Существенно различается в разных языках и длина слов, и их слоговая структура…          …Французский стих не может передать различия таких немецких, английских или русских силлабо-тонических размеров, как ямбы, хореи, дактили, анапесты и т.д. Более того, даже в тех случаях, когда структура языка делает возможным существование различных форм, в рамках той или иной национальной традиции может исторически сложиться традиция преимущественного использования лишь каких-то определенных…            Даже тождественные с метрической точки зрения стихи в разных языках имеют свои особенности. Так, по наблюдениям Виктора Максимовича Жимуринского, ямбические стихи в русском языке обнаруживают, вследствие большей длины слов, ритмические облегчения ритмически сильных слогов… В английском из-за краткости слов – частые ритмические отягчения метрически слабых слогов. Регулярнее всего ударные и неударные слоги чередуются в немецком ямбе (при средней длине немецкого слова в два слога).             …Даже там, где есть техническая возможность сохранить размер, различия в длине слов заставляют звучать стих по-разному…         Все сказанное усугубляется еще и разным эмоциональным восприятием однотипных орфоэпических единиц представителями разных культур. Один и тот же стихотворный размер и один и тот же тип рифмы (если их все-таки удалось сохранить) совершенно по-разному воспринимаются носителями разных языков…         При переводе на русский язык достаточно легко сохранить и сплошные мужские рифмы английского, и сплошные женские итальянского. Но при этом возникает налет экзотики, совершенно несвойственный произведению в оригинале, и создается другая эмоциональная окраска…        В разных языках на разных этапах существования национальной литературы складывается и разное отношение к точности рифмы…       Все это переводчику приходится учитывать для того, чтобы стихотворение воспринималось на переводящем языке естественно. Более того, переводчик должен еще и знать и то, за какими жанрами  в сознании носителей того или иного языка закреплены определенные размеры и виды рифм… У современного англоязычного читателя точная рифма ассоциируется либо с поэзией XIX века, либо с комической и детской поэзией. "Оформленные" таким образом серьезные современные стихи вызывают у читателя некоторую растерянность, т.к. возникает несоответствие формы содержанию.      Таким образом, в отношении формы поэтического перевода нужно, по-видимому,  говорить не об эквиметричности и "эквирифмичности", а об эквивалентности  метра и рифмы.          Помимо метра и рифмы, поэтический текст характеризуется и другими  фонетическими особенностями, создающими то, что принято называть "музыкой стиха". С этой целью автор может использовать аллитерации, ассонансы (которые… могут… лежать в основе неточной рифмы, но которые могут также встречаться и внутри строки), звукоподражание и т.д. … Однако звукозапись в стихе связана с особенностями конкретного языка и со сложившейся у каждого народа системой связанных со звуками ассоциаций… При этом сходные звуки могут вызвать у разных народов совершенно разные, порой даже противоположные ассоциации…       Почему автор выбрал именно этот размер? Что изменилось бы если бы в оригинале строка была длиннее (короче)? Как все эти элементы формы связаны с содержанием, с тем настроением, которое создается при чтении этого стихотворения? Только после того, как переводчик найдет ответы на эти… вопросы…,  он может приступать к выбору формальных эквивалентов и начинать                решать технические проблемы поиска нужных рифм, слов нужной длины и т.д. Необходимо помнить, что при всей сложности этих проблем они все-таки имеют второстепенный характер, т.к. подчинены главному – передаче авторского замысла во всей его полноте.            Вопрос о том, можно ли «для ритма” вставлять или выбрасывать слова, можно ли добавлять или заменять метафоры, эпитеты, сравнения, сам по себе  не имеет ответа, так как все эти технические приемы могут рассматриваться только как средство воссоздания образа, настроения, как средство достижения того же художественного воздействия на читателя перевода, которое испытывает на себе читатель оригинала. До тех пор, пока технические средства служат достижению этой цели, использование их правомерно. А служат ли они ей, – на этот вопрос переводчик может ответить, лишь тщательнейшим образом проанализировав как поэзию автора, всю его эстетическую систему, так и функциональное соответствие формальных элементов, используемых в поэтических традициях двух соответствующих литератур.»                5. Возвратимся к упоминавшейся в п. 1 работе [1].  Автор этой работы пишет о школе поэтического перевода, практикуемой в Советском Союзе:       «The "Eastern" school, in its efforts, focuses too much, it seems to me, on the poem's (and on the translation's) exoskeleton and not enough on the generation of particulars which, if not directly recreating content and image, engage the imagination by generating "affective equivalents." Those "affective equivalents," as I mentioned above, ought to be framed within a poetic structure which does not duplicate that of the original but which fits squarely into the poetic idiom of the language of the translation. Some of the literal and much of the formal can be surrendered to make a good American English poem… The "Eastern" school instead sacrifices the literal, often ignores the powerful distinct image, and makes substitutions to ensure the adequate replication, first and foremost, of the poem's patterns…        The "Eastern" school, with its rigid concern for patterns and its preoccupation with form — with the skin of the poem — too often ends up creating poetry which is stilted and forced… What sort of mindset is it that requires primary adherence to form over content?.. Where is artistic freedom when the bounds of creativity — even in the exacting practice of translation — are prescribed?”        ["Восточная" школа – в своих усилиях – сосредотачивается слишком много, как мне кажется, на эквивалентности скелетов оригинального стихотворения и перевода, а не на порождении занимающих воображение "эквивалентов воздействия" (если не на прямом воспроизведении содержания и образов). Эти "эквиваленты воздействия", как я отмечал выше, должны войти в рамки поэтической структуры, которая не дублирует оригинальную, но соответствует поэтическому языку перевода. Некоторым буквальным и многим формальным можно пожертвовать, чтобы создать хорошее стихотворение на американском английском... "Восточная" школа, вместо этого, жертвует точностью, часто игнорирует сильные индивидуальные образы и производит замены, чтобы копировать прежде всего форму стихотворения...       "Восточная" школа, с ее строгим отношением к шаблонам и ее озабоченностью формой,– с кожурой стихотворения – часто уничтожает художественность поэзии, делая ее высокопарной и напряженной… Как можно приверженности прежде всего форме, а не содержанию?.. Где свобода искусства – когда границы  творчества – даже в практике перевода – предписаны?]»        Основной принцип, которого придерживается автор статьи, формулируется им следующим образом: «The translator's primary responsibility is to make a poem which, although it is a translation of a poem existing in a different language, exists and takes an unobtrusive place in the contemporary poetic tradition of the new language. The translator, in this sense, crosses linguistic and cultural barriers and involves himself, in a leap of adaptation, in the formulation of a parallel though freely-existing poem." [Переводчик ответственен прежде всего за то, чтобы создать стихотворение, которое, несмотря на то, что это перевод стихотворения с другого языка,  существовало бы в современной поэтической традиции нового языка и органически вписывалось в неё. Переводчик, в этом смысле, пересекает лингвистические и культурные барьеры, создавая параллельное – однако независимо существующее стихотворение.]»          Список литературы       1. Zdanys, J. Some thoughts on translating poetry// Lituanus – Lithuanian Quarterly Journal of Arts and Sciences. – Vol. 28, No. 4, Winter, 1982. ISSN 0024-5089        2. Шекспир У. Сонеты: Антология современных переводов / Пер. с англ.– СПб.: Азбука-классика, 2007. – 384 с.  ISBN 978-5-352-02176-7     3. Рильке Р.М. Избранные стихотворения /  Пер. с нем. В.Г.Куприянова. – М.: Эксмо, 2006. – 336 с. ISBN 5-699-16145-7       4. Век перевода: Антология русского поэтического перевода XXI века / Сост. Е.В.Витковский. – М.: Водолей Publishers, 2006. – 544 c. ISBN 5-902312-75-2                5. Французская поэзия в переводах русских поэтов 10–70 годов XX века: Сборник / Составл. Е.Г.Эткинда. – М.: ОАО Издательство “Радуга”,    2005.–На франц. яз. С параллельным русским текстом. – 752 c. ISBN 5-05-005906-2                6.  Теория перевода: [учебник для студентов лингвистических вузов и факультетов иностранных языков] / В.В. Сдобников, О.В. Петрова. – М.: АСТ: Восток–Запад, 2007. – 448 с. ISBN 5-478-00306-9    

;
Как если бы это был перевод на английский...

    С одним из мнений, приведенных со ссылкой на зарубежный источник в моем эссе [1], высказала согласие
М.С. Рогачевская в своей статье [2], сославшись на мою работу [1].        В статье [2] автор — белорусский филолог — пишет: «Научная литература по теоретическим проблемам поэтического перевода немногочисленна, поэтому в практике переводчик опирается на публикации эмпирического характера». В [2] приводятся примеры перевода на английский язык одного стихотворения с русского языка и одного стихотворения с белорусского языка. Эти примеры взяты из мемуаров, автора которого М.С. Рогачевская не называет, как она пишет, по этическим соображениям. В [2] высказано следующее мнение: «Если и приходится жертвовать тем или иным элементом стихотворного текста в переводе, то наименее болезненными из всех нам представляются метр и типы клаузул». Приводится следующий пример перевода с русского языка на английский. Можно сказать, что метр и типы рифм, действительно, в существенной степени «принесены в жертву».    

 Что подарить любимой? Звезду, весну, рассвет? Чтоб в перспективе обозримой Был мил весь белый свет.  Как донести весну, Не расплескав в ладонях, Настроив звуки на волну Любви, стоящей на коленях?  Как не проспать рассвет В объятьях сновидений, Собрав в один букет Все запахи растений?  Как изловить звезду И не обжечь при этом руки? И, загадав мечту, Реализовать по правилам науки?  Я подарю тебе любовь Сильней весны и ярче звездопада. Она кружит и будоражит кровь. Скажи мне, милая, ты рада?  ________  What shall I give my love? Which gift? A Star? A Spring? A Dawn? To make the world move all adrift In sweetness, lasting long.  How shall I carry you my spring Without spilling out of palms, And tuning in her soundings To reach the kneeling love?  How shall I meet that lovely dawn And break free of the dreams, And seize the scents of flowers on, To strew them at your feet?  How shall I catch that shining star And keep my hands unburned? And carry out my dream as far As learned books commend?  I shall present you with my love — No spring or falling star can overlap it. Its whirlpool rouses up my blood. Do tell me, sweetheart, are you happy?      2. Приведу примеры подобного подхода — однако к переводу на русский язык. Здесь переводы мои. Первые четыре перевода — с немецкого языка, пятый перевод — с норвежского. Считаю, что в первом, втором и четвертом примерах метр оригинала всё же передан, а в пятом примере лишь увеличился разброс числа стоп в строке.            I Theodor Storm (1817 — 1888)   Das ist der Herbst  Das ist der Herbst, die Blaetter fliegen,  Durch nackte Zweige fhrt der Wind;  Es scwandt das Schiff, die Segel schwellen –  Leb wohl, die reizend Schifferkind!–   Sie schaute mit den klaren Augen  Vom Bord des Schiffes unverwandt,  Und Gr;sse  einer fremder Sprache  Schickte sie wieder und wieder ans Land.   Am Ufer standen wir und hielten  Den Segler mit den Augen fest –  Das ist der Herbst! wo alles Leben  Und alle Schoenheit uns verlaesst.  __________   Это осень    Ненастная пора настала.  На голых ветках – ни листа.  Раздут холодным ветром парус.  Прощай, дразнящая меня!   Она смотрела ясным взглядом  И снова – с борта корабля –  Привет на землю посылала –  Слова чужого языка.   На берегу мы находились –  Смотрели, как корабль плывёт.  Да, это осень – где ни жизни,  Ни красоты недостаёт.   II Theodor Storm (1817 — 1888)   Februar  Im Winde wehn die Lindenzweige, Von roten Knospen uebersaeumt; Die Wiegen sind's, worin der Fruehling Die schlimme Winterzeit vertraeumt.  ______   Февраль   Колышет ветви липы – ветер, Краснеют почки на ветвях; Мечтает в этих колыбелях О лучшем времени весна.  III Theodor Storm (1817 — 1888)   Ein Gr;nes Blatt   Verlassen trauert nun der Garten, Der uns so oft vereinigt hat; Da weht der Wind zu euern F;ssen Vielleicht sein letztes gr;nes Blatt.  ___________  Зелёный лист  Стоит – теперь печален и заброшен – Знакомый сад, что часто нас соединял. И мимо – с истиной и ложью – С надеждой этой проходить, Пытаясь снова – безнадёжно – Миг ускользающий схватить... 
Зелёный лист – последний он возможно –  Холодным ветром принесён к твоим ногам.   IV Hermann L;ns
 (1866 — 1914)   Abschied   Das alte Lied, das alte Leiden,  Das jeden Menschen einst betr;bt:  Ade, ade, jetzt muss ich scheiden  Von dir, die ich so sehr geliebt.   Wer kann es sagen, kann es wissen,  Ob er die Lieben wiedersieht;  Ein letzter Gru;, ein letztes K;ssen,  Das alte Leid, das alte Lied.   Nun reich’ mir deine beiden H;nde,  Den letzten Ku;, leb wohl, ade!  So lass mich los und mach’ ein Ende –  Wer weiss, ob ich dich wiederseh ...   __________   Расставание   Кто этой избежит печали? Как песнь стара, как грусть стара...  Пришёл срок нашего прощанья.  Прощай, любимая моя.   Кто знает, кто сказать сумел бы,  Увидимся ли мы ещё...  Объятия, привет последний.   Как старо в этом мире всё...   Ты подаёшь мне руки обе.  Последний поцелуй. Прощай!  Оставь меня... И я свободен.  Увижу ли ещё тебя... 




  V Rudolf Nilsen (1901 — 1929)   Mote  Best husker jeg dig alltid som du kom til gatehjornet, hvor vi mottes ofte. Jeg syntes somten forte dig og solens flom la som en kjaerlig arm omkring din hofte!  Det var som gaten apnet sig for dig og ham, din folgesvenn, den unger sommer. De spinkle bjerke stod pa taerne langs din vei, og strakte sig og vokste mogen tommer!  Og gatens vindusrader lante ild ;fra naboskapet: solen i ditt f;lge. Og tute efter rute blusset heftig til, skjot blink pa blink som kammen av en b;lge!  Og vinden duftet ikke rok og sot, men bar en duft sa sommerlig og swimmel, som om du gikk og tr;dte blomster under fot etstends pa jorden under pen himmel!  Det larmet ikke stygt fra trikk og bil – det klang i klokker, tonner i basuner! Det var som hele gaten sa ditt lyse smil og vilde foie alle dine luner.   ________ Встреча  Я помню хорошо, как приходила ты ко мне  на угол улиц – где с тобою мы встречались.  Ты шла в потоке солнечных лучей,  что нежно твоего бедра касались!   Тебе открытой улица была – .  Тебе и молодому лету.  Берёзки, что стояли щуплые вдоль твоего пути,  тянулись, в росте прибавляя сантиметры!   Светились ярко – улицы оконные ряды,  в соседстве с солнцем и тобою.  И за окном окно, и в них – огни,  сменялся проблеск проблеском волною!   И ветры нам несли не сажу и не дым,  но голову кружили, летом вея.  Ты шла и словно наступала на цветы,  которые росли в полях под ясным небом!   Не грохотал трамвай, и не шумел автомобиль.  Казалось, это – бой часов и музыка звучала!  У улицы был радостный и светлый вид.  Она всем настроениям твоим потворствовать желала.   


 Список литературы  1. Таташев А. О различных подходах к поэтическому переводу // Проза.ру. Режим доступа: http://www.proza.ru/2015/02/19/2148.    2. Рогачевская М.С. Жесткая проза перевода поэзии: стихи не-гения, перевод не-носителя... Вестник РУДН. Серия: Теория языка. Семиотика. Информатика. 2018. Том 9, номер 3, с. 564—574.
 Разговор о стихосложении
– Я хотела спросить, есть ли в стихах какие-то правила?                – Нет. Кто их может установить? – Значит, нужно лишь, чтобы было складно? – Не обязательно складно. Вот в переводах... Хотя и там правил нет, но всё-таки нужно как-то передать оригинал. А здесь – если пишете своё, то можно писать как угодно.   
Есть доказательства

Есть доказательства, возможно, Традиционной концепции истории. Где они изложены? Где с ними можно ознакомиться?



Хронология. Доказательства
                Искал я доказательства концепций,                Которые история даёт.                Есть артефакты, документы,                Но даты нет ни на одном.                На Википедии странице                Ответ на свой вопрос искал.                О том, как вычислили трое                Всё ту же дату прочитал...  1. В первой части этой работы привожу выдержки из книги Э. Бикермана [1] (перевод с англ. И.М. Стеблин-Каменского):  «Мысль написать эту книгу подсказал мне когда-то Эдвард Норден. В то время я был молод и не сознавал трудностей, связанных с этим: ведь для того чтобы создать научный труд, нужны знания, но только по невежеству можно решиться опубликовать его.  Тем не менее моя несовершенная книга, по-видимому, принесла некоторую пользу: она дважды была опубликована на немецком языке, а также на итальянском и на английском. Цель этой книги – ответить на простой вопрос: как нам удается датировать события древней истории? Например, мы говорим, что Цезарь был убит 15 марта 44 г. до н. э. Откуда мы это знаем? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно понять использовавшиеся древними календарные системы и их способы летосчисления»  «Историю принято измерять временем. Факт считается историческим, если он может быть определен не только в пространстве, но и во времени. Факт помещается в четвертое, т. е. временное, измерение путем отсчета его удаленности от настоящего момента. Хронология, вспомогательная дисциплина истории, позволяет нам установить временной промежуток между историческим фактом и нами, преобразуя хронологические указания источников в единицы нашего летосчисления»  «...Эта книга... не является ни сокращенным справочником, ни просто руководством по переводу дат, а служит, скорее, введением в основные понятия и проблемы древней хронологии. Эта книга призвана объяснить структуру древнего календаря, а также принципы, которым следовали древние при подсчете лет, и правила, которые мы можем вывести из этих принципов при сопоставлении древних дат с датами нашего летосчисления»   «Достаточно полного, отвечающего современным требованиям исследования по древней хронологии не существует. Работы: L. Ideler, Handbuch der Chronologie, I-II, 1825-1826 и более краткая "Lehrbuch der Chronologie", 1831, хотя и устарели, однако и в настоящее время могут дать наиболее общее представление о хронологии. Работа F. К. Ginzеl, Handbuch der Chronologie, I-III, 1906-1914 также устарела, но может быть полезна в качестве собрания материалов, хотя эти материалы и взяты зачастую из вторых рук. По Греции и Риму см.: А. Е. Samuel, Greek and Roman Chronology. Calendars and Years in Classical Antiquity, 1972. О сравнительной хронологии см.: M. P. Nilssоn, Primitive Time-Reckoning, 1920 (Skrifter of the Humanistiska Vetenskapssamfundet i Lund)»  «В этой книге мы будем иметь дело с датами, указываемыми самими древними. Мы не принимаем во внимание ни методов относительной датировки, разработанных в археологии, ни методов прямой датировки, установленных современной наукой.  Пользуясь типологическим методом, археологи, например, датируют греческую вазу по ее стилю, т. е. находят ее сравнительное положение внутри процесса развития некоего стиля. Типологическая эволюция должна быть, следовательно, связана с какой-либо древней шкалой времени, для того чтобы получить абсолютную дату. Относительная датировка архаичных греческих ваз основывается на находках, сделанных в Италии, и связана с датами основания греческих колоний в Италии. Относительная хронология этих колоний приводится у Фукидида (VI, 1): Гела была основана через 45 лет после Сиракуз, и так далее. Относительная хронология Фукидида, в свою очередь, может быть переведена на наше летосчисление с помощью таблиц Евсевия..., в которых, например, основание Сиракуз приводится под датой, соответствующей 733 г. до н. э.  С другой стороны, методы естественных наук позволяют нам при определенных обстоятельствах непосредственно устанавливать возраст археологических находок. Так, например, древние органические остатки, т. е. остатки некогда живых организмов,- дерево, шерсть, кости... - могут быть датированы с помощью радиоуглеродного метода (по С14); деревья могут быть датированы по годичным кольцам; магнитные измерения и методы термолюминесценции служат для датирования керамики и т. д. Историк, разумеется, должен иметь собственное мнение при оценке сведений, полученных в лаборатории»  «Основная масса дат из имеющихся в нашем распоряжении источников с древнего Ближнего Востока, из Греции и Рима относится к эпонимическим годам. Для того чтобы понять эти хронологические свидетельства, следует установить удаленность данного эпонимического года от настоящего времени. Нужно, во-первых, определить хронологию рассматриваемого эпонимического года по отношению к последовательности должностных лиц данного города, по которым названы соответствующие годы, и, во-вторых, – связать список эпонимных должностных лиц с абсолютной хронологией»  «Установление относительной хронологии эпонимов удается редко, если нет древнего списка эпонимов, ибо тогда имена "плавают" во времени. Список афинских архонтов от войны с персами и до 302 г. до н. э. сохранился в XI–XX книгах труда Диодора, который в своем историческом повествовании упоминает афинского архонта каждого года начиная с 480 г. до н. э. Дионисий Галикарнасский (Dinarc., 9) также перечисляет архонтов вплоть до 293/2 г. до н. э. (см.: Dinsmoor, с. 39). Для более позднего периода в нашем распоряжении имеются только отрывочные и бессвязные списки на камне»  «...Все предложенные списки афинских архонтов эллинистической эпохи отличаются друг от друга и все они в одинаковой степени недостоверны (см.: Меritt, с. 231; Е. Мanni, Fasti Ellinistici..., с. 81; его же, -- Ath., 1955, с.247; 1959, с. 2)»  «Для историка проблема заключается в том, насколько надежны такие списки, уходящие в глубь веков. Во времена Платона (Plato, Hipp. Maj., 285e) афиняне были уверены в том, что список архонтов достоверен начиная с Солона (594/3 г. до н. э.). Тем не менее составители могли искажать списки или же просто придумывать эпонимов или царей седой древности. Следует отвергнуть, как неправдоподобные, цифры из клинописного списка 23 царей I династии шумерского г. Киша, которые будто бы царствовали на протяжении 24150 лет. Нельзя доверять и списку пожизненных архонтов и архонтов, занимавших свой пост в течение 10 лет в Афинах, в 1068-684 гг. до н. э. Можно сомневаться также и в том, что Креонт, который исполнял свои обязанности в 683 г. до н.э., был первым годичным архонтом, как утверждает Парийская хроника (Marmor Parium, см. стр. 58)»  «Римляне датировали годы по консулам до 537 г. н. э., когда Юстиниан (Novell., 47) ввел датирование по годам правления императоров. С 534 г. н. э. в Западной Римской империи и с 541 г. в Восточной консульские должности сосредоточивались в руках императоров. Тем не менее датирование по консулам употреблялось в Египте до 611 г. н. э. Благодаря этому имеется полный список консулов от Брута и Коллатина, основателей Римской республики в 509 г. до н. э., до Василия в 541 г. н. э., т. е. за 1050 лет.  Начиная примерно с 300 г. до н. э. римские списки должностных лиц надежны, как показывает греческая историческая традиция и документы того времени. Возможно, что первоначальные списки были составлены понтификами около 300 г. до н. э. Однако, насколько надежны списки для периода от 509 до примерно 300 г. до н.э., остается неизвестным»  «Эру Диоклетиана (etoys Diokletianoy) ... можно причислить к династическим счислениям. Диоклетиан ввел в Египте датирование по консульскому году, начинавшемуся 1 января. Эта реформа причинила неудобства астрономам, поскольку все астрономические наблюдения отмечались по египетскому подвижному году. Поэтому астрономы, даже после отречения Диоклетиана, продолжали считать вымышленные годы его правления начиная с 29 августа 284 г. н.э. Эта эра применялась при составлении гороскопов (ср.: О. Neugebauer, H. В. v. Hoesen,-- "Memoirs of the American Philosophical Society", 1959, т. 48). Из Египта счисление по этой эре проникло на Запад, так как она использовалась для вычисления сроков пасхи (ср.: Ginzel, I, с.231; Ambrоsius, -- PL, XVI, c. 1050); но все же более широкое применение эта эра нашла лишь в Египте начиная с VI в. н. э. Коптская церковь до сих пор пользуется счислением времени по этой эре»  «Номер индикции указывает на положение года в 15-летнем цикле: 312-326 гг. н. э. и т. д. Сами циклы не нумеруются, так что номер индикции обычно используется только для соотнесения с другой системой датирования. Такой способ исчисления времени был введен в 312/3 г. н. э. (Chronicon Paschale) и стал обязательным для датирования документов начиная с 537 г. н. э. (Justinian, Novel., 47). Индикция ( = "провозглашение", indiktion, epinemesis) первоначально обозначала объявление (indictio) обязательных поставок съестных припасов правительству (aunona). При императоре Диоклетиане эти поставки стали краеугольным камнем римской налоговой системы. Сначала термин "ипдикция" использовался только в связи с налогообложением (ср.: Wilcken,– APF, 1911, с. 256). Так, например, в 368 г. н. э. одна деревня должна была уплатить 44 617 денариев kata ton typon tes ia indiktionos (Wilсken, Chrestomathy, c. 281). Население лучше знало налоговый год, чем официальную дату по году правления консулов. В связи с этим со второй половины IV в. н. э. индикция упоминается во всех типах документов, например в прошении сдать в аренду 3 арура земли, "чтобы засеять их, eytykhoyses 10 indiktionos" (381 г. н. э.) (Wilсken,- APF, 1911, с. 380)»  «Знание древних календарей и систем датирования в принципе должно позволить нам переводить даты источников в единицы нашего летосчисления. Как правило, это возможно для древних дат, выраженных датами юлианского календаря. Согласно источникам, Цезарь был убит в мартовские иды, в год, когда он был консулом в пятый раз, а его коллегой был Антоний. По списку консулов год С. Caesare V et M. Antonio consulibus (Г. Цезарь пятый раз и M. Антоний консулы) соответствует 44 г. до н. э. Мартовские иды соответствуют 15 марта. Цезарь, следовательно, был убит 15 марта 44 г. до н. э.»  «По церковным требованиям пасха должна приходиться на первое воскресенье после первого весеннего полнолуния, т. е. первого полнолуния после 21 марта. Это вызвало необходимость подсчета пасхальных циклов и составления таблиц. В 525 г. п. э. папа Иоанн I приказал Дионисию Малому составить новую таблицу. Дионисий использовал таблицы александрийской церкви, в которых употреблялась эра Диоклетиана..., однако, не желая вести счет по годам правления " нечестивого гонителя", решил "обозначить годы" от "воплощения" Христа. В его таблице 532 г. ab incarnatione (от воплощения) следовал за 247 г. эры Диоклетиана (PL, LXVII, с. 493). Одобренная папским престолом, таблица Дионисия вновь и вновь пересматривалась, например Бедой Достопочтенным в 725 г. (PL, XC, с. 859), и использовалась римской католической церковью вплоть до введения григорианского календаря в 1582 г. Вместе с пасхальной таблицей Дионисия на Западе была принята также и его эра от воплощения Христа. Так, например, эра от воплощения использовалась уже автором Computatio Paschalis от 562 г. н. э. Таким образом, наше летосчисление просто является продолжением римского. Следовательно, все древние датировки, которые прямо или косвенно могут быть соотнесены со счислением по годам правления Диоклетиана, могут также быть переведены в даты по юлианскому летосчислению.  Датирование по римским консулам еще употреблялось в V в., и сам Дионисий написал свой труд consulatu Probi iunioris (525 г. н. э.). В упомянутом выше Gomputatio Paschalis приводится соответствие 562 г. н. э. = 21-й год post consulatum Basilii. Поскольку имеются полные списки римских консулов за 1050 лет от Брута и Коллатина до вышеупомянутого Василия, то можно легко определить юлианскую дату для каждого из них при условии, что древние даты достоверны...  Далее, имеется так называемый "Царский канон Птолемея", список царей, сохранившийся в комментарии Теона к астрономическому труду Птолемея. Составленный александрийскими астрономами для своих собственных вычислений, этот список, основанный на подвижном египетском годе, начинается с восшествия на престол вавилонского царя Набонасара 27 февраля 747 г. до н. э. В списке приводятся точные астрономические даты последовательных царствований (вавилонских, персидских, птолемеевских, римских и византийских царей и императоров), и в некоторых рукописях список продолжается до падения Константинополя в 1453 г. Тут опять современная хронология непосредственно соприкасается с древней системой исчисления времени...  Если, например, требуется определить первый год правления императора Диоклетиана (который сам по себе совсем не обязательно должен совпадать с началом эры Диоклетиана), то мы узнаем из Chronicon Paschale, что он был провозглашен императором 17 сентября в консульство Карина (второе) и Нумериана. В fasti consulares (список консулов) мы находим соответствующий год нашей эры – 284. Так поступил Петавий в 1627 г. Л. Иделер вместо этого воспользовался астрономическим наблюдением, позволяющим вывести синхронную датировку: 81 год после правления Диоклетиана = 1112 лет от восшествия на престол Набонасара (т. е. от начала "Царского канона"); это уравнение приводит к 284 г.н.э., как к первому году правления Диоклетиана. Скалигер ("De emendatione temporum", V) в 1582 г. для определения этой же даты установил, что коптская церковь, продолжая отсчитывать эру Диоклетиана, приравнивает 1582 г. н. э. (от 29 августа) к 1299 г. Диоклетиана. Другими словами, все римские даты, если они полны и надежны, можно прямо выразить в юлианских годах. Все остальные датировки древней хронологии можно связать с нашим летосчислением при помощи прямых или косвенных синхронизмов с римскими датами»  «"Царский канон" является также основой греческой хронологии наряду с хронографическим отрывком из Эратосфена (FrGrH, 241 F1), в котором указываются промежутки между основными событиями греческой истории вплоть до смерти Александра (датируемой в "Каноне царей"): "От падения Трои до возвращения Гераклидов – 80 лет; от этого события до ионийской колонизации (ионийской миграции) – 60 лет, затем до попечительства Ликурга – 159 лет; от него до начала олимпиад – 108 лет; от 1-й олимпиады до похода Ксеркса – 297 лет; от этого похода до Пелопоннесской войны – 48 лет, а до окончания этой войны и конца гегемонии Афин–27 лет, а до битвы при Левктрах–34 года; от этого времени до смерти Филиппа–35 лет и, наконец, до смерти Александра – 12 лет".  Благодаря этому перечню можно утверждать, что Пелопоннесская война началась в 431 г. до н. э. Более того, Фукидид упоминает об олимпийских играх, имевших место на 12-м году этой войны (V, 49). Поскольку интервал между Пелопоннесской войной и 1-й олимпиадой также определяется Эратосфеном, то датой 1-го года 1-й олимпиады является 776 г. до н. э.; это подтверждается указанием Цензорина, который отождествляет консульский год Ulpii et Pontiniani (Ульпия и Понтиниана, 238 г. н. э.) с 266-й олимпиадой.  Приведем еще один пример. Диодор относит поход Ксеркса к первому году 75-й олимпиады, когда архонтом Афин был Кал-лиад, а консулами в Риме – Спурий Кассий и П. Вергиний (XI, 1, 2). Консульская дата, как кажется, дает непосредственную связь с римской хронологией. Но, согласно римским спискам консулов, Кассий и Вергиний были консулами в 486 г. до н. э. Это противоречит греческой датировке по архонту. На самом деле, имя афинского архонта Каллиада приводится уже у Геродота (VIII, 51), который также утверждает, что сражения с войсками Ксеркса происходили во время олимпийских игр (VII, 206). Первый год 75-й олимпиады соответствует 480/79 г. до н. э., точно так же датируется и год архонтства Каллиада. Следовательно, можно полагать, что Диодор сделал ошибку, устанавливая дату по событиям в Риме (ср.: Peri, с. 106).  Именно таким способом, путем перекрестных проверок синхронных сведений и с помощью астрономических данных, основоположники современной хронологии И. Скалигер (1540–1609) и Д. Петавий (1583–1652) вычислили основные даты, которые, в свою очередь, позволили пересчитать по нашей системе летосчисления и другие даты античной истории. Петавий в своем труде "Rationarium temporum", II, приводит материал, который подтверждает принятые сейчас отождествления древних дат с юлианскими годами.  Указания на небесные явления, в особенности на затмения, позволяют проверять системы древней хронологии, поскольку эти даты могут быть вычислены астрономически – следовательно, независимо от упомянутых систем. Солнечное затмение, которое происходит в период новолуния, можно наблюдать только на той части земли, на которую падает лунная тень. Лунное затмение, которое случается только во время полнолуния, видно всюду. Затмения повторяются вновь и вновь в той же последовательности на протяжении периода в 233 лунных месяца, т. е. каждые 18 лет и 11 дней (F.Воll,– RE, VI, стб. 2338). Следовательно, необходимо знать примерную дату наблюдения над соответствующими явлениями, чтобы идентифицировать его с затмением по данным астрономических таблиц. Поэтому невозможно точно датировать солнечное затмение, наблюдавшееся Архилохом (фрагм. 74 D), обычно относимое к 6 апреля 648г. до н.э. Сохранилось упоминание о наблюдении Венеры при царе Амми-цадуке из 1 вавилонской династии. Но поскольку аналогичное явление повторяется каждые 56 лет примерно по тем же датам лунного календаря, это наблюдение можно отнести и к 1977 и к 1646 г. до н. э., устанавливая тем самым разные даты для первого года правления царя Амми-цадука. Что же касается юлианских дат восхода Сириуса..., то в зависимости от места наблюдения разница между ними составляет несколько лет (ср. Е. Ногnang,– AZ, 1965, с. 38). Таким образом, только исторические свидетельства могут помочь выбрать правильную дату соответствующего астрономического явления...»  «Используя труды своих предшественников, христианские историки поставили мирскую хронографию на службу священной истории. Этот "Канон" вошел во вторую часть "Хроники" Евсевия Кесарийского, написанной около 300 г. н. э., был переведен Иеронимом и продолжен им до 378 г. н. э. Компиляция Иеронима явилась основой хронологических знаний на Западе. И. Скалигер, основоположник современной хронологии как науки, попытался восстановить весь труд Евсевия.  В "Каноне" приводятся длинные ряды синхронизмов. Годы после Авраама (1-й год Авраама = 2016 г. до н. э.), с которого, по Евсевию, начинается вся достоверная хронология, отождествляются с годами правления царей, с олимпиадами и т. д., a все события упоминаются под соответствующими им датами. Так, например, рождение Иисуса Христа приводится под 2015-м годом от Авраама и этот год отождествляется с 25-м годом правления императора Августа и приходится на 184-ю олимпиаду, т. е. соответствует 2 г. до н. э. по нашему летосчислению, которое восходит к Дионисию Малому...  Датировки Евсевия, которые часто в рукописях передавались неверно, в настоящее время мало нам полезны, исключая отдельные случаи, для которых отсутствует более надежная информация... Как бы то ни было, современный "Евсевий", в котором со знанием дела были бы подведены итоги современных достижений прикладной хронологии, еще не создан»  «Пояснить трудности, с которыми может столкнуться хронолог даже при изучении периода после введения юлианского календаря, можно двумя примерами. Так, Порфирий может считаться знатоком хронологических изысканий; тем не менее в своей биографии Плотина он должен был использовать в качестве хронологических единиц годы правления римских императоров. Следовательно, читателю Порфирия нужны были какие-нибудь вспомогательные хронологические таблицы для понимания приводимых датировок. Однако годы правления императоров не совпадали с датами юлианского календаря, и к тому же читатель не знал, какой вид императорского года использовался автором (ср. :R.WaItz,–REA, 1949, с.41; М.J.Воуdе,– СРh, 1937, с.241). Ошибки были, таким образом, неизбежны. Иероним, будучи сам хронологом, в одном послании, написанном после 374 г.н.э., поздравляет некоего Павла со столетием (Ер. ad Paulum). Но в другом месте Иероним (De vir. ill., III, 53) утверждает, что Павел знал лично карфагенского епископа Киприана, который умер в 259 г. н. э. Мани использовал вавилонскую форму Селевкидской эры (употреблявшуюся с 311 г. до н. э.). Кроме того, имеются многочисленные свидетельства различных источников о времени его жизни и смерти. Но хронологические указания этих источников расходятся, хотя известно, что Мани жил в III в. н. э. Отсутствие достоверности в хронологических указаниях позволило сасанидской традиции сократить временной промежуток от Александра Македонского до Сасанидов с 557 до 226 лет. Иудеи также отводят на персидский период своей истории всего 52 года, хотя Кира II от Александра Македонского отделяют 206 лет.  Древние историки часто использовали одновременно различные системы датировок, не будучи в состоянии унифицировать хронологические указания своих источников (см., например: O.Мoгkhо1m, Antiochus IV of Syria, 1966,– о Первой книге Маккавеев; ср.: W. den Воег,–"Mnemosyne", 1967, с. 30 – о Геродоте)»   2. Перехожу ко второй части своей работы. Эта часть не претендует на научность. Я пишу не статью в научный журнал, а всего лишь литературное произведение в жанре фэнтези.  Привожу выдержки из книги У. Топпера [2] (перевод с нем. В.О. Бутомо):  «Повсеместному распространению такой системы отсчета способствовала книга  орлеанского теолога Петавиуса De doctrina temроrum (Учение о времени, Париж, 1627). По  адаптированному изданию его трактата с понятием о времени знакомились многие поколения  учеников во всех европейских школах, и такое представление стало общепринятым. Широко  известны его хронологические таблицы королей, династий, описания городов и деяний  исторических личностей (Париж, 1628), ставшие каноническими.  Основой для хронологии Петавиуса стала работа Скалигера, сына авторитетного знатока  древности, выпустившего учебное пособие De causis linguae latinae (Об основах латинского  языка, Лион, 1540). Сам Жозеф Жюст Скалигер (1540–1609) занимался переводом с латинского на греческий и обратно, а также издал собрание античных эпиграфов, не потерявшее ценности до наших дней. Самым важным трудом Скалигера стал трактат De emendatione tem – роrum  (Исправление хронологии, 1583; работа появилась сразу после реформы календаря, но  всеобщее внимание привлекло лишь женевское издание 1629 года).   Он ввел понятие о «юлианском периоде» (сам термин появился позже)  продолжительностью в 7980 лет, умножив 532 года пасхального цикла на 15 (15-летний цикл  якобы для сбора налогов). За начало периода он принял 4713 год до Рождества Христова. И все бы хорошо, но только 15-летний цикл – это позднейшее изобретение: все (якобы ранние)  документы, его упоминающие, нужно рассматривать как поддельные.  В этом вопросе принято ссылаться на обстоятельное исследование Гинцеля (1914).  Деление времени на пятнадцатилетние циклы, для которого нет ни календарных, ни  биологических оснований, – я считаю чистым вымыслом (или, если угодно, сознательной  дезинформацией) [...]  [...] Эта система возникла якобы в Египте в начале IV столетия, а к концу века  стала использоваться в Европе. [...] С 1218 года, при Фридрихе II фон Гогенштауфене, эта система якобы является  единственной законной для датирования документов. Однако трудно было прийти к общему  мнению, какой год, в соответствии с делением на циклы, считать началом последнего (в этом  вопросе так и не удалось договориться), и в одной и той же канцелярии зачастую использовался  отсчет времени по разным 15-летним циклам. [...] Этими сведениями поделились с нами ... дотошные ученые, исследователи старинных грамот»  В [2] в примечаниях отмечается:   «Отца Йозефа Юстуса [Скалигера] звали Юлий Цезарь, что породило подозрение у ряда историков в том, что это название ["юлианский календарь"] было связано с именем отца автора. Более радикальная позиция такова: сам знаменитый юлианский календарь  восходит не к Каю Юлию Цезарю, как принято считать, а к Юлию Цезарю Скалигеру. Ю. Ц. Скалигер был одним из ведущих умов своего времени, знаменитым филологом и лингвистом, учителем как своего не менее  знаменитого сына, так и автора знаменитых пророчеств Нострадамуса»  Список литературы  1. Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность / Перевод с англ. И. М. Стеблин-Каменского. М.: Наука, 1975. (E.J.Bickerman, Chronology of the Ancient World, London, 1969).  2. Топпер У. Великий обман. Выдуманная история Европы: планомер. фальсификация прошлого от античности до эпохи Ренессанса / Перевод с нем. В.О. Бутомо. СПб.: Нева, 2004.
 История

История, что  документы подтверждают,
Сомнения в которых нет ни у кого.
История, что очевидцы записали,
И та – история
Бесписьменных времён.   

Сто девятнадцатый квартал. Июнь...
                Здесь ночи ровное дыханье                Встречает утро в чудных снах.                Здесь так нежны воспоминанья                О невозвратных временах!..                Янина Юдина     Июнь 1963 года. Район новостроек назывался Новые Кузьминки. Территория этого района была включена в состав Москвы в результате расширения Москвы в 1960 году. Окончательно это расширение было законодательно оформлено в 1961 году.         Улицы не имели названий. По обеим сторонам шоссе [1] располагались кварталы пятиэтажных зданий. Некоторые дома были девятиэтажными. Адреса домов были такими: г. Москва, Ж-378, Новые Кузьминки, 119 квартал, корпус 19 [2]. Дом, называвшийся корпусом 19 сто девятнадцатого квартала, был выкрашен в светло-зелёный – салатовый – цвет [3]. Напротив – в метрах ста от него строился корпус 18 [4]. На стоявшем при стройке щите было написано: “Строительство дома-эталона”. Внешне строящийся дом-эталон отличался от других тем, что его серые плиты были отделаны выступающими мелкими белыми камешками [5]. В сто девятнадцатом квартале [6] было примерно двадцать пятиэтажных домов и один девятиэтажный [7].  Корпуса 18 и 19 были во втором ряду от шоссе. Ближе к шоссе располагались слегка зеленоватый, почти белый – корпус 16 [8] и тёмно-зелёный –  корпус 17 [9]. Поблизости были дома светло-коричневого цвета. Эти два ряда разноцветных домов располагались между шоссе и сельскими домами дачного посёлка [10]. Некоторые здания были и в третьем ряду от шоссе. Таким был единственный в квартале девятиэтажный дом. А также детский сад [11], находившийся рядом с корпусом 19 и строящимся корпусом 18 – домом-эталоном, и жёлтое пятиэтажное здание школы, более высокое, чем пятиэтажные жилые дома, из-за более высоких потолков. На фасаде над входом в здание школы [12] были барельефы с портретами писателей – профили Пушкина, Толстого, Горького и Маяковского.           Узкие боковые грани домов были направлены в сторону шоссе, а фасады домов были направлены навстречу друг другу.  Дома в первом ряду были по 5 подъездов – в каждом подъезде по 20 квартир – 4 квартиры на каждом этаже. Дома второго от шоссе ряда, где находился и корпус 19, имели по 4 подъезда. Были также некоторые дома по 3 подъезда, стоящие перпендикулярно к более длинным домам.             Соседним со сто девятнадцатым кварталом был сто шестнадцатый квартал [13]. Его планировка и планировка его корпусов была аналогична тому, что было в квартале 119. Но домов в немного раньше появившемся сто шестнадцатом квартале было несколько больше, чем в сто девятнадцатом. Все дома в этих кварталах были панельными. Квартиры этих домов, кроме квартир первого этажа, имели балконы. Так же, как и квартал 119, квартал 116 граничил с дачным посёлком.         В посёлке все дома были деревянными с садиками за исключением двухэтажного здания школы из белого кирпича. За школой 119 квартала перед посёлком стоял вишнёвый сад, деревья которого в период цветения были в белых цветах.         По другую сторону дачного посёлка находились кирпичные и каменные, красные, жёлтые, серые и белые дома, построенные до того, как эта местность вошла в состав Москвы [14]. Дома здесь были тоже пятиэтажные, но более высокие из-за большей высоты потолков в квартирах. Вид этих домов был более разнообразным, чем в новых кварталах. На первом этаже одного из домов находился кинотеатр “Восход” [15]. Для жителей Новых Кузьминок – это был ближайший кинотеатр. В нём было два маленьких зала – Красный и Зелёный – с небольшими экранами. Вторым по близости местонахождения кинотеатром был кинотеатр “Молодёжный” [16] в Текстильщиках. Этот кинотеатр можно было видеть, проезжая на автобусе по шоссе.                Между сто шестнадцатым и сто девятнадцатым кварталами было свободное пространство [17]. В этом месте от шоссе под некоторым углом к нему тянулось полосой углубление в землю. Это строилось метро [18].           Жители района, когда собирались ехать в центр Москвы, часто говорили, что они едут в Москву, хотя все, конечно, знали, что Новые Кузьминки ныне также находятся в Москве.        Шоссе было направлено из центра Москвы к Московской кольцевой автомобильной дороге и далее выходило за границу Москвы.        Корпус 19 сто девятнадцатого квартала  находился где-то в начале двойной полоски домов квартала, если считать началом точку, ближайшую к центру Москвы. С другого конца квартала находилась автодорога [19], перпендикулярная шоссе, за которым находился научный институт, направление которого было связано с биологией, и Кузьминское кладбище. При пересечении  этой дороги и шоссе был мост, по которому двигавшиеся по шоссе автомобили и автобусы пересекали дорогу. По этой дороге ходил сорок шестой автобус до Павелецкой [20]. Другой конечный пункт маршрута был через пару остановок от моста и находился в лесу.            Под шоссе не было подземных переходов. Да и светофоров, как помнится, не было.                По другую сторону шоссе от сто девятнадцатого квартала находился сто восемнадцатый квартал [21]. Говорили, что ещё всего какой-то год назад на его месте было совхозное поле. За сто восемнадцатым  кварталом находилась дорога, параллельная шоссе, и за ней после ряда домов начинался лесопарк [22], который жители района, в том числе и новые, называли  просто  лесом. В сто восемнадцатом квартале большинство домов были панельными пятиэтажными домами того же типа, что и в сто шестнадцатом и  сто девятнадцатом кварталах. Квартал 118 был большим. После двух рядов пятиэтажных домов от шоссе было широкое пространство, где находилась пара двенадцатиэтажных домов – самых высоких в Новых Кузьминках, поликлиника, школа, детский сад. Далее располагались ещё два ряда пятиэтажных домов.                В лесу был пруд, который называли маленьким [23]. В нём можно было купаться и загорать на его берегу. Да время, когда купались в этом пруду, действительно было. Я вспомнил об этом и всё осознал. Представил, что я вновь на том берегу возле зелёной травы, на жёлтом куске земли... Рядом с прудом была маленькая речка с руслом  в длинной канаве. Был мостик через речку.            В другой части парка, по другую сторону от конечной остановки автобуса 46 находился большой пруд [24].  На пруду была лодочная станция и по пруду плавали лодки, которые можно было брать на прокат.           А отдалённая часть большого пруда, где рядом была больница [25], располагавшаяся в старом красном здании, именуемым на поставленных ныне табличках Скотным двором, была покрыта большими кувшинками. Над этой зелёной поверхностью пруда летали белые чайки...         Кроме большого и маленького, были ещё два пруда [26], заросшие осокой и другой зеленью. Они воспринимались не как пруды, а как большое болото. И были два сверкающих водопада, один из которых ронял воду, пополняя  болото, а второй водопад находился там, где из этого болота вода вытекала... [27]          Кроме этих прудов, в лесопарке были и совсем маленькие, вытянутые пруды.           Вода нижнего водопада попадала в извилистую речку с  прозрачной водой. Было хорошо видно каменистое дно.  Где-то в этих местах был родник, куда приходили с бидонами за родниковой водой. Поблизости находились деревянные двухэтажные здания за заборами. Говорили, что в тех местах жил некоторое время Ленин у своей сестры Анны Ильиничны. Речка текла по лесу куда-то в направлении Люблина.                Подъезжая к конечной остановке,  сорок шестой автобус проезжал мимо здания Московской ветеринарной академии пересекал безымянную улицу [28], проходившую недалеко от границы леса и отделявшую от сто восемнадцатого квартала полоску домов, называемую кварталом 118а, и далее въезжал в лес. При въезде в лес слева от дороги стоял обелиск из белого камня [29].  Конечный пункт маршрута автобуса 46 находился у здания бывшей церкви [30], которая была перестроена в помещение, носившее название что-то наподобие Управление автобусной базы.              Поблизости от остановки находилось здание Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии. Оно находилось за изгородью. Перед зданием находился памятник Ленину. Над решёткой стояли скульптуры грифонов [31] и львов. Говорили, что здесь была усадьба князей Голицыных [32]. От изгороди тянулся ряд старых невысоких зданий [33]. Это была улица ВИЭВ [34].                По другую сторону находился конец большого пруда, противоположный концу, где летали чайки. С этой стороны пруда и был верхний водопад [35], более крупный и заметный, чем нижний. Невдалеке находилось небольшое старое, частично разрушенное здание [36]. У водопада был мост, у которого стояло другое старое здание [37]. За мостом на стороне пруда, противоположной усадьбе, находилась  длинная красная кирпичная постройка, к которой был  пристроен жёлтый фасад с колоннами [38]. По бокам фасада располагались две конные скульптуры, как говорили, работы знаменитого скульптора Клодта.  Если идти дальше по берегу, то можно было видеть канаву с пересохшим руслом речки и мостиком [39].                Слева от маршрута сорок шестого автобуса, после того, как он проезжал мимо обелиска чуть дальше, стояли высокие сосны. Внутри этого соснового массива были прямые аллеи, расходившиеся прямыми лучами от находившейся в центре клумбы [40], вокруг которой стояли скамейки. В некоторых аллеях также были скамейки.             По другую сторону от дороги, по которой шёл автобус 46, не было часто стоящих высоких деревьев, а были лужайки и дорожки с окаймляющими их по обеим сторонам кустарниками.  Здесь была детская площадка. Говорили, что недалеко отсюда есть дуб или дубы, посаженные Петром Первым [41].              Были и более короткие маршруты автобусов, ведущие в центр Москвы, чем маршрут сорок шестого автобуса. Самым коротким был маршрут девяносто шестого автобуса. На нём можно было проехать от сто девятнадцатого  квартала до станции метро "Таганская" [42]. Когда автобус 96, двигаясь к центру, выезжал из кварталов Новых Кузьминок и подъезжал к Текстильщикам, он проезжал совхозные поля,  располагавшиеся с правой стороны  от шоссе. На этом отрезке шоссе не было заасфальтировано.  Дорога была вымощена камнями [43]. В течение пары минут автобус трясся на камнях и пассажиры ждали, когда этот участок дороги кончится.  Другой конечный пункт автобуса 96 находился у моста [44] на пересечении шоссе и дороги, по которой ходил автобус 46. Там же находилась и конечная остановка девяносто девятого автобуса, ходившего до станции метро Автозаводская. Автобус 99 [45], также как и автобус 96, проходил через Текстильщики, далее мимо Московского завода малолитражных автомобилей [46] и где-то в районе завода Клейтук и улиц Машиностроения маршруты автобусов расходились. Маршрут автобуса 79 [47] повторял маршрут автобуса 99 от Автозаводской до моста. Но семьдесят девятый автобус был единственным, который ходил за мост. Его маршрут пролегал от Автозаводской до Капотни с находящимся в ней Московским нефтеперерабатывающим заводом. Автобус 79 ходил с интервалом минут тридцать – сорок. Автобусы 96 и 99 ходили чаще. Автобус 79, проехав мост, в течение нескольких минут двигался  до МКАД. Справа от его маршрута находилась часть лесного массива, за которой располагался Военгородок. Где-то недалеко от точки, в которой маршрут семьдесят девятого автобуса достигал МКАД, находился совхоз “Белая дача”.  Далее семьдесят девятый автобус двигался к Капотне.  Капотня располагалась за  Кузьминским лесным массивом по другую сторону от Новых Кузьминок. Был ещё автобус 68, маршрут которого отличался от маршрута 99 тем, что отклонялся от шоссе и проходил некоторый отрезок по дороге у лесопарка, параллельной шоссе [48].                Если ехать на автобусе по шоссе к центру, то по правой стороне за сто шестнадцатым кварталом располагался сто пятнадцатый квартал с тем же типов домов и со сходной планировкой квартала.       По другую сторону от шоссе от квартала 116 находился квартал 117. Этот квартал строился несколько ранее и дома были другой серии. Это были серые панельные дома без балконов. Сто семнадцатый квартал был такими же по размеру, как и сто восемнадцатый. Та дорога, которая отделяла квартал 118 от квартала 118а [49], отделяла квартал 117 от квартала 117а. Дома в квартале 117а были той же серии, что и в кварталах 115, 116, 118, 118а, а не той, что в квартале 117. Той же серии, что и в сто семнадцатом квартале, было и большинство домов сто четырнадцатого квартала, находившегося по другую сторону шоссе от сто пятнадцатого квартала [50]. Ближе к центру от квартала 117а  расстояние между дорогой, параллельной шоссе, и лесопарком увеличивалось. Извилистая граница леса отступала от дороги. Здесь в пространстве между дорогой и лесом было много домов более ранней постройки [51]. Многие из этих домов были кирпичными. Эти дома находились где-то на границе Новых Кузьминок и Люблина и жителями сто девятнадцатого квартала не воспринимались как относящиеся к Кузьминкам.     От корпуса 19 сто девятнадцатого квартала можно было пройти в лес через квартал 118. Можно было также пройти к лесопарку между кварталами 117 и 118 по безымянному бульвару [52]. У входа в парк начиналась аллея с невысокими лиственными деревьями и отдельно стоящими высокими соснами по сторонам дорожки. Здесь была сеть таких дорожек в части лесопарка, прилегающей к маленькому пруду [53].                * * *                На всех пяти прудах                На Пономарке                Меняет время                Цвет воды.                Над водной зеленью                Я помню белых чаек.                О чёрных лебедях                Рассказывала ты...   Комментарии  [1] Новорязанское шоссе. Часть Новорязанского шоссе в пределах МКАД была названа Волгоградским проспектом.         [2] Ныне (январь 2015) адрес этого дома: 109378, г. Москва, Волгоградский проспект, д. 151, корп. 2.  [3] В  настоящее время дома имеют другую окраску.     [4] Ныне: д. 153, корп. 2 по Волгоградскому проспекту.  [5] В настоящее время внешняя отделка плит этого дома не отличается от отделки других домов.     [6] Квартал 119 располагался по нечётной стороне нынешнего Волгоградского проспекта от Есенинского бульвара до улицы Академика Скрябина.     [7] Этот дом имеет адрес: Есенинский бульвар, д. 3, корп. 1.     [8] Этот дом имеет адрес: Волгоградский пр-т, д. 151, корп. 1.     [9] Этот дом имеет адрес: Волгоградский пр-т, д. 153, корп. 1.  [10] Посёлок Новые Кузьминки. Полностью прекратил существовать в начале семидесятых годов. Территория, которую он занимал, относится ныне к районам Кузьминки и Рязанский.        [11] В двухэтажном здании детского сада через некоторое время был размещён санаторий для детей с кишечно-желудочными заболеваниями, а детский сад был переведён в такое же здание, построенное рядом.     [12] Школа 394.  [13] Квартал 116 располагался по нечетной стороне нынешнего Волгоградского проспекта от Зеленодольской улицы до Есенинского бульвара.   [14] Эти дома находятся в районе Рязанский между Рязанским проспектом и 1-й Новокузьминской улицей, у станции метро "Рязанский проспект".     [15] В конце шестидесятых годов поблизости был построен кинотеатр "Ташкент" и кинотеатр "Восход" закрыли. Ныне там размещается районный Народный суд. Через несколько лет недалеко от этих мест на улице Михайлова был открыт новый кинотеатр под названием "Восход". Ещё до открытия кинотеатра "Ташкент" – в 1964 году в квартале 117а Новых Кузьминок открыли кинотеатр "Высота".       [16] В последствии кинотеатр "Молодёжный" стал кинотеатром детских и юношеских фильмов.     [17] Ныне здесь часть Есенинского бульвара.   [18] Это был участок строительства пролёта между станциями "Кузьминки" и "Рязанский проспект".   [19] Кузьминская улица. Ныне улица Академика Скрябина.  [20] Ныне автобусного маршрута 46 не существует.  [21] Квартал 118 ограничен Волгоградским проспектом, Есенинским бульваром, улицей Юных Ленинцев и улицей Академика Скрябина.    [22] Кузьминский парк.  [23] Щучий пруд.   [24] Верхний Кузьминский пруд.   [25] Больница располагалась в здании Скотного двора (архитектор И.В. Еготов).   [26] Средний Кузьминский пруд (называемый также Нижним Кузьминским прудом) и Шибаевский пруд. Эти пруды, как и Верхний пруд, образованы в русле реки Чурилихи, у которой есть или были и другие названия, в том числе Пономарка и Голедянка (Голодянка).    [27] Водопад у плотины при переходе из Верхнего пруда в Средний пруд и водопад при выходе течения из Шибаевского пруда.     [28] Ныне улица Юных Ленинцев.  [29] Обелиск при главном входе в усадьбу Влахернское–Кузьминки. Обелиск был сооружён по проекту Д.И. Жилярди.    [30] Церковь Влахернской иконы Божьей Матери. Была восстановлена и ныне является действующей.  [31] Есть предположение, что грифоны выполнены по эскизам А.Н. Воронихина, принимавшего участие в проектировании построек в усадьбе.  [32] Ныне осуществлена реконструкция сохранившихся боковых флигелей (архитектор Д.И. Жилярди) Главного дома усадьбы. Эти флигели открыты для осмотра.         [33] Эти здания являются сооружениями усадьбы, представляющими значительный архитектурный и исторический интерес, ныне реконструированы. Создан музей.   [34] Ныне Тополёвая аллея.  [35] Водопад у плотины.   [36] Ванный (Банный) домик (архитекторы И.Д. Жилярди, Д.И. Жилярди, А.Г. Григорьев).  [37] Домик на плотине (архитектор М.Д. Быковский).   [38] Конный двор с Музыкальным павильоном (архитектор Д.И. Жилярди) со скульптурами П.К. Клодта.  [39] Горбатый мостик (архитектор М.Д. Быковский).  [40] Двенадцатилучевой просек.   [41] Возле двух дубов, находящихся рядом с детской площадкой, ныне стоит табличка, на которой говорится, что эти дубы, предположительно посаженные во второй половине восемнадцатого века, представляют собой уникальный объект природы и охраняются.  [42] Маршрут 96 существовал до открытия линии метро от "Таганской" до "Ждановской" (ныне "Выхино"). Эта линия была открыта 31 декабря 1966 года. Станция "Кузьминки"  имеет выходы к кварталам 114, 115, 116 и 117.         [43] Этот отрезок Новорязанского шоссе (Волгоградского проспекта) был заасфальтирован ещё до открытия метро.    [44] Автомост на пересечении Волгоградского проспекта и улицы Академика Скрябина.  [45] Автобус 99 ходит и ныне. Его маршрут несколько продлён и тянется от станции метро "Автозаводская" до остановки "138 квартал Выхина".     [46] Этот завод позднее назывался Автомобильный заводом им. Ленинского комсомола (АЗЛК) и затем заводом "Москвич". В настоящее время завод имеет отношение к французской компании Рено (Renault).    [47] После открытия Ждановского радиуса метро маршрут автобуса 79 сократился. Он стал ходить до Капотни от станции метро "Кузьминки". Ныне этого маршрута не существует, но почти такой же маршрут имеет автобус 655 с теми же конечными пунктами.   [48] Автобусный маршрут 68 перестал существовать после открытия Ждановской ветки метро.        [49] Улица Юных Ленинцев.  [50] Ныне дома этой серии снесены. Сто семнадцатый квартал сейчас застроен в основном высокими новыми домами от четырнадцати до двадцати пяти этажей.    [51] Квартал 113. Ныне находится в районе Кузьминки. Недалеко располагается станция метро "Волжская" Люблинской ветки, находящаяся на границе районов Куэьминки, Текстильщики и Люблино. Недалеко от этой станции находится конец Волжского бульвара, являющегося границей районов Кузьминки и Текстильщики.       [52] Ныне часть Есенинского бульвара.  [53] Щучий пруд, не находящийся в русле Чурилихи. 

;
* * *
Слова без музыки
И музыка без слова.
Прекрасным может быть
Одно и без другого. 

* * *
Возможно, первым к финишу придёт
Совсем не тот, кто первый вышел.
И тот, кто в счёте поведёт,
Себе не обеспечит выигрыш...   

Прекрасная и ранняя весна,
Возможно, сменится дождливым летом.
Ну а пока приятная пора –
Щемящая пора надежды… 







* * *
Мы расстались... Вечер весенний... Это было ранних Стихов Самое начальное время...

* * *
Уже сентябрь, а всё тепло.
Наверно, в октябре всё так же будет.
И, кажется, никто не исключает,
За исключением, быть может, чуда…

* * *
Весна и осень. Или осень и весна... Кому из них быть в цикле первой и кому второй? Хотя весну и ставят первой иногда, У кольца мы не найдём концов.      

* * *
О том, что было, Или было быть могло...  Античного реальность мира Сомнению подвергнуть не дано.





* * *
Стихотворение отклонено. В нём о природе нет ничего. Написали, что обязательно надо, Чтобы были элементы пейзажа.

* * *
Во что играли мы вчера – Наверно, ты уже забыла. Всё изменилось в тот момент, Когда сменился день... Вдруг вспомнил я проигранные игры – Тогда Что было  И что есть теперь...

* * *
И мимо – с истиной и ложью – С надеждой этой проходить, Пытаясь снова – безнадёжно – Миг ускользающий схватить...

* * *
Возможно, что-то будет завтра У тех других или у нас. Но ничего не будет дважды, А будет с нами только раз...




* * *
В реке другая вода.
Это значит – ничто не повторится. Но бывают места, Куда возвратиться случится...

* * *
На перекрёстке дорог, Где деревья стоят и столбы... Я не знаю – это кто, Но знаю, что это не ты...

* * *
Что есть теперь и что прошло... Что дорого? Лишь прошлое одно? Тогда не лучше было, чем сейчас? И что из прошлого тревожит нас?

* * *
Время проходит
Без стихов и песен.
Но бывает работа
Приравнена к песне...








* * *
Однажды было то, что не бывает. На эту тему говорили мы. О чём-то ты мне рассказала. Но было ли?..  Как началось – никто не скажет. На эту тему никаких свидетельств нет. Ни фотографии, ни нить рассказа Не могут приоткрыть секрет...

* * *
Это было то далёкое Достихотворное время – Когда никаких забот О стихах не было...

* * *
От Тарифы до Танжера, Как от Китай-города до Кузнецкого Моста... Чего не случится? Что можно ждать от следующего дня?..  Танжер          5 июля 2019









* * *
В моём письме к тебе, Ты пишешь, не хватает рифмы. Хотя письма Понравился, ты признаёшься, смысл... Другой сюжет:  Пришла зима  В июле, который раньше тёплым был...

* * *
В вагон проникал когда-то снежок. Теперь же вагон – красивый и тёплый. Удобнее, лучше – новый вагон. Но жалко тот – ехавший в прошлом...   
 
* * *
Чем больше проходит времени, Тем больше отличий, И тем меньше верится,  Что так было...   











Ты тоже о грусти

Когда все нити мы теряем
И вдохновение не посещает нас,
Мы ищем что-то среди строк записок старых
И в памяти оставшихся словах. 

Вновь вспомнил тот вечер.
Что же теперь годы спустя?
Что же осталось  и что изменилось на свете?..
Ты тоже о грусти – строчках письма?..

Ты тоже о ней

Стихотворение Янины Юдиной 
https.//stihi.ru/avtor/gikerbyj   

Ты тоже о грусти?.. Я тоже о ней... Казалось, отпустит - Мы стали сильней. Но Прошлое в строчках Алеет, как мак... Поставить бы точку, Но как?..






* * *
Как бы ни было... Это, кажется, осень. Это август в окне пролетел. «Напиши что-нибудь,– Ты попросишь,– Напиши, как тогда...»      Но зачем?

Уже прошло два года

           Как  раз был июль…
            где-то это время…
            два года назад….
            Те же чувства
            И я сидела в той же беседке
            И вспоминала
          
                Елена Горина

Уже прошло два года?
А кажется – вчера…
Всё то же говорили
Сегодня и тогда…