Дети корпоративов

«…и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь;»

(Евангелие от Матфея, глава 24.)

Суматоха началась с утра. Не успел кот по прозвищу Саксофон облизать шкуру и спрыгнуть с дивана на пол, как Руковишников схватился за дребезжащий на тумбочке телефон. Приподняв взъерошенную о подушку голову, нервно загримасничал и охрипло шамкнул опухшим языком:

- Аллёхи ! Кто тута?

На том конце связи забулькало, застучало и протяжно заныло. Сквозь будоражащие душу звуки издалека нёсся сиплый голос:

- Иван Саич, беда… катастрофа… падение корпорационного менталитета и удар по перспективам развития музыкальности и прочего художницкого творчества…

- Забулдыгин, это ты? – Узнав своего заместителя по части сольфеджио и спаренного пения, спросил Руковишников.

- Так сказать, я - собственной персоной…

- Не сразу понял, что это ты, щиплый… На голос вертухая по пищеблоку «Черного дельфина» смахивает… Навеяло что-то… Взбудоражило прошлое…

- Костьми лягу, Иван Саич, но это мой голос, немножко он с похмелья… вчера накатил за здоровье всевидящего ока – министерства культуры... Дай ему, Боже, благоденствия во все времена!

- Почему звонишь не со своего номера !? Забылся! Не знаешь регламенту этики Министра !? Уголовщину тута развиваешь!

- Так это… того… нету… не знаю где мобильник, по пьяни вчера забыл где-то… может у Верки со службы безопасности в кровати затерялся, ну знаете её – стриженная такая… любит носить нижнее бельё с голубыми завитушками… Тьфу на неё! Не баба, а пиковая дама в краплёной колоде…  А может и у Гульки Ивановой оставил по случаю гостевого пребывания в её особнячке и знакомства с её мужем…

- Кто это? Что за Гулька?

- Ну та, что носит капитанские погоны и в кровать ложиться, не снимая мундира… да знаете вы её… дура дурой… Последние остатки мозгов теряет, когда сразу три стакаши самогона опрокинет за шиворот…  а мужик у неё алкаш, конченный… бухает в тёмную…

-Аааа… это вот та, которая… в сапогах на босу ногу ходит… Кадысь, снимет их у мово стола, а там мозоли…

- Истинно она! У неё ещё родинка на ягодицах… пупырчатая… Моему помощнику Вадьке Мульбахеру она очень симпатючна…

Откинув одеяло на другую половину кровати, Руковишников похлопал ладошкой себя по правому уху:

- Язви его… что-то не слышу на полбашки… Отнимается что ли с перепоя? Откуда, идиот, ты звонишь?!

- От Ирки Бляшкиной, с её кровати… та, что бреет ноги и пятки… да знаете вы её… Покамест она сейчас дрыхнет на ковре возле меня, я схватил её телефон с зеркального столика и звоню… Беда у нас, Иван Саич ! Парадокс ! Замешательство! Искривление имиджа ! Вовлечённость в процесс тает на глазах! Теряем перспективу! Надо что-то предпринимать иначе ваша руководительная музыкальность потерпит полной крах!

- Говори, чудило, конкретно! Что уводишь от темы всякими разностями!?

- Фортепьяно украли! С вашего кабинета унесли! Иван Саич, что делать !? Только что сторож… то есть охранник сообщил… говорит, вчерася пришли трое в пиджаках и галстуках… погрузили на плечи и вынесли, а охраннику подзатыльников и пинкарей надавали, тот на рачках отполз и за занавеской затаился, так за ней и проспал до утра…  Принимайте меры! Терпим музыкальный крах!

Руковишников встряхнул головой, пробурчал что-то невнятное. Не отключая мобильник, опустил в тяжёлости руку на кровать. Потом повернул голову. Оглядел в темноте, подсвеченную ночным светильником бугорище из одеяла и какие-то сопящие бесформенности с четырьмя раскиданными по бокам ногами. Из-под левой стороны одеяла торчала пол правой руки с часами и обручальным кольцом. Толкнул его локтем.

-  Машка, вставай!

Сопение стихло. Одеяло задвигалось. Из бугрища, перекинувшись в сторону Руковишникова, вынырнула пухлая голова с размазанной по лицу косметикой и прошипела, будто гадюка, потревоженная на гнезде:

- Извините, Иван Саич, я не Машка…

- Чего? Не Машка ?! А кто ? Валюшка, это ты!?

- Какая я вам Валюшка !?

- Маринка, что ли !?

- Нет!

- Тогда кто ты?

- Я Машулечка, жена ваша! Ма-шу-ле-чка! Не надо меня Машками обзывать! Не по песенному это, Иван Саич! Глупо ! И предвзято !

Руковишников протёр одним пальцем глаз и наморщил лоб, вглядываясь в еле различимое лицо жены.

- Фу, ты, напугала… думал вчера опять куда-то не туда зарулил…

Машулечка, утерев лицо краем одеяла, поддакнула Рукавишникову:

- Так о то ж ! Вчера шла после корпоративного фейерверка с Забулдыгиным… к нему домой… а вы, Иван Саич, с его женой… в трёх метрах от нас спешили в гостиницу, потом все куда-то пропали… Забулдыгин в толпе у Яхт-клуба затерялся…  Приходим, значится, мы домой, а вы один спите… Ничего не поняли… Ну… вот и всё…

- Чертовщина какая-то… Думаешь я помню с кем я шёл?

- Не помните, как в такси жену Забулдыгина без колготок и платья вталкивали?

- Да ну тебя… придумаешь тоже… У меня беда! Фортепьяну с кабинета отжали!

Глаза Машулечки перестали мигать и округлились. И в полутемноте как-то необычно засверкали. Секунду-другую она смотрела на взъерошенного Руковишникова, пытаясь понять трезв он или по-прежнему коматозит… В этот момент кот Саксофон с пола впрыгнул на кровать и зашагал по одеяльному бугрищу. Машенька встрепенулась и проговорила:

- Не может, Иван Саич, быть такого… по вашему указанию фортепьяно вчера из кабинета доставили в ресторан, где отмечали обыденную пьянку!

- Что за пьянка была?

- Ну эта… предновогодняя корпоративная вечеринка... Вам захотелось романс спеть под гитару и обязательно с клавишным сопровождением, чтоб для сумотохи… В кафе инструмент и ищите ! Никуда не денется…

- Я пел под гитару…? Дык мене медведь на ухо наступил… Какого чёрта!?

Кот подошёл к сидящему на краю Руковишникову и стал тереться головою о его руку…

- Пшёл вон, идиот ! – Рассвирепел Руковишников, ткнув в него кулаком. – Оборзел ваще лохматый !

Кот отлетел от кровати в сторону лупастого ночника, который в полутемноте топорщился возле серебристого шкафа. Ударившись головой о штатив светильника, он дико мявкнул и - стрелой под кровать.

Машенька, погрозив пальчиком в сторону исчезнувшего кота, продолжала бессвязно лопотать:

- Да, пели вы… Ещё как пели… Забулдыгин играл на гитаре, а вы лопатили пальцами клавиши на фортепьяно…

- Чего? Я играл на клавишах!? Как это…? Я же не умею…

- Не только играли, но и всем рассказывали, как нужно правильно брать аккорды двумя мизинцами…  При этом выражали мысль, что, хотя вы и дирижёр муниципального музыкального оркестра и вам не положено, как руководителю, играть на инструментах, однако же имеете право на музыкальные доскональности. Потом при всех схватили за шиворот заслуженному работнику культуры Ивасёву, и брызнули ей в лицо, что она бездарь, графоманка и поскуда по жизни…

Руковишников задрал вверх плохо слушающую голову и посмотрел на потолочные рисунки в виде голых французских куртизанок, парящих на крылышках ангелочками. Глаза его таращились на изображения, а мозговые клетки отказывались понимать слова Машеньки.

Он снова поднёс к уху мобильник и говорит:

- Забулдыгин, ты на проводе…?

- Так точно! Жду ваших распоряжений!

- Иди ищи  фортепьяну… муниципальная вещь всё таки…, на ней сам Чайковский играл… Ференц Лист увертюры музыкалил… Инструмент бесценен! Ты думаешь мне было легко отжать его у музея !? Клавишник миллионы стоит ! Да его сам ЮНЕСКО охраняет! Потом скажут, что Руковишников его цыганам пропил…

- Иван Саич, да где я его сыщу… В городе сотни гадюшников, саун, забегаловок… Кому то из них по пьяни и задарили…

И тут Машенька встрепенулась. Глаза перестали отблёскивать похмельным синдромом и налалились трепетной трезвостью, пониманием текущего момента.

- Иван Саич, я знаю где инструмент!

Отняв от уха мобильник, Руковишников потёр пятки о ковёр, чихнул и крутнул шеей, будто собираясь её свинчивать.

- Ну и где? – Потихоньку, чтобы не ранить свою душу, спросил он.

- У нас в зале стоить… шикарно стоить на четырёх роликах… Вспомнила только что… Ко мне хорошая мысль впрыгнула. Видимо, трезвею.

- А чё он тут делает? Его же недруги наши жапнули…

- Да пока вы вталкивали в такси жену Забулдыгина и хватали её за ляжки, егошный помощник Вадюша Мульбахер, ну, тот, что тенор с умением брать ноту ля-бимоль в третьей октаве… рогом упирался и затаскивал инструмент в наш особняк… Тут и остался !

- Нафига ?

- Он сказал, что вы на корпоративе распорядились, мол по субботам и воскресениям будете сочинять и непременно на басовых клавишах…

- А где сам-то, помощник Вадька?

- Да здесь он… третьим на кровати лежит… в бугорке… А чё нельзя, что ли?