Дядя Юра

 Летом к нам приехал дядя Юра. Он был журналистом и много писал о войне. В стране уже правил Хрущёв и все мечтали о коммунизме, а дядя Юра ходил по домам, где жили мужики с семьями, и задавал много вопросов. Мужики в деревне были в основном с фронта, покалеченные войной, но подрастали уже их дети, и семья была для них спасением, радостью. Суровые мужики, молчаливые.

Вспоминать про войну они не любили и совсем не рады были дяде Юре, но не выгоняли его – что-то святое, понятное только им заставляло их говорить с ним, ведь дядя Юра тоже бывал на фронте...

Особенно неразговорчивыми были те, кто побывал в плену или в лагерях.

Дяде Юре было сложно найти момент, когда кто-то из них был свободен, они всегда работали по мере своих физических возможностей – в поле, на огороде. Поэтому дядя Юра слонялся по деревне и выжидал удобного момента, ходил взад-вперёд, как неприкаянный.

Я тоже не находила друзей здесь: мои ровесники всегда были заняты, помогали родителям по хозяйству, смотрели за малышнёй. Так мы с дядей Юрой поглядывали тоскливо друг на друга, никому до нас не было дела. Как-то дядя Юра сидел на крыльце, увидел меня и вдруг крикнул:

– Таня, иди-ка сюда!

Я подошла, молчу. Он сходил за блокнотом в дом.

– Садись, – говорит.

Я села на лавочку у дома.

– Сиди, слушай... – сказал дядя Юра и стал читать...

Наверное, это был очерк или рассказ о войне, а я любила сказки и не очень обрадовалась историям о войне, но делать нечего, взрослому не станешь перечить, тем более я видела, что ему очень хочется прочитать то, что он написал со слов односельчан, а некому.

Дядя Юра читал долго. Я слушала плохо, смотрела по сторонам, надеясь увидеть подружку и убежать играть с ней.

Но подружек не было, а дядя Юра всё читал, но когда он дошёл до места, как немцы издевались над нашими пленными, как расстреливали, мочились на головы людей, закопанных в землю по самую шею, мне стало невыносимо плохо, меня затошнило.

Я вскочила и убежала. Бежала долго, плакала и только в лесу успокоилась.

Потом дядя Юра уехал и, говорят, стал много пить. Его не печатали, говорили, что время ещё не пришло, что людям нужны другие очерки, что надо забыть о войне.

Потом мне шёпотом сказала соседка, что он повесился.

После той правды, которую дядя Юра прочитал мне из своего блокнота, страх и ненависть к войне сохранились у меня на всю жизнь. Я давно стала взрослой, но когда смотрю военные фильмы, всегда пропускаю кадры, где есть насилие, пытки...

Я помню дядю Юру, тех покалеченных мужиков и буду помнить всегда.

И День Победы – это лучший праздник на нашей грешной земле, день нашей памяти...