Всё дело в шляпе-медицинская юмористическаая проза

                Всё  дело  в  шляпе  .
А в чём же ещё? Шляпа – это ВСЁ для нас, семидесятилетних.
     Ой, да не говорите, что не носят, что немодно.
  Нету- вот и не носят. Не носят они… Не покупают, вот и не носят, ибо нечего.
  Думаете, у них денег нет, у  которых «не носят», поэтому они не покупают.
      Это не так.
  Возьмите хоть Тоню, мою однократно уже воспетую Тоню из Кургана в рассказе «Градус счастья", если, конечно, вы меня читаете.
Шикарная, одинокая женщина восьмидесяти лет.
      Кто читал меня- помнят. «Мадам, а почему вы медленно ходите?» «Так мне 75лет»
«А почему хромаете?» «Так у меня одна нога».
И при этом  тем летом 30 банок груздей Тоня заготовила.
 Москва в рестораны увозит от неё. Дружим мы с ней.
  Теперь  ближе к шляпам.
   
   Есть у неё ОДНА шляпа.
      Количество тониных шляп существенно для понимания происходящего. Она в ней и в пир, и в мир.
     Тоня у шляпы ОДНА, и шляпа у Тони ОДНА.
     Дружат лет тридцать.
    Вместе и на  свадьбы, и на похороны.
    Ждёшь, ждёшь их- и вот из-за угла показывается огромный букет на тониной шляпе.
    
   Букет, в котором, кажется, собрана вся флора Зауралья.
       Того и гляди, фауна в виде насекомых появится.
    Но нет, Тоня чистюля.  Она за ней нежно- нежно ухаживает. У шляпы всегда свежий вид.
       После шляпы из-за угла показывается клюшка, наконец, и сама Тоня, даже ещё не сама Тоня, а её несгибающаяся нога, а затем уже Тоня.
 
      Наличие несгибающейся ноги тоже существенно для рассказа. Из недостатка она превратила её в достоинство. "Осторожнее, у меня одна нога"- и сразу весь автобус с уважением вскакивает и уступает ей место.
  Спросите, а где же вторая тонина нога. А вы попробуйте пятьдесят восемь самосвалов земли перетаскать на свой дачный участок, и я посмотрю, сколько у вас ног останется. Вряд ли и одна-то будет. Так что Тоня в каком-то смысле везунчик. 
     Вы миллион раз споткнетесь об неё у себя на кухне,  ибо, когда она садится, то нога вытягивается по всей кухне.
    И пока вы носитесь по кухне, накрывая стол  принесёнными ею продуктами, а Тоня всегда приходит с готовыми блюдами на всю мою семью с супа начиная, пирожными заканчивая, да ещё и непременной бутылочкой наливки,  вот миллион раз и споткнётесь.

       Ещё у Тони есть миллион  в рублях. 
      Наличие Тониного миллиона  тоже   существенно для понимания происходящего.
 Она о нём и пиру,  и миру сообщает.
 И если к нему что-нибудь докладывает, то тут же всему миру и докладывает об этом.
А докладывать есть что.
      И тут я по-серьёзному, по- взрослому завидую ей, сожалею, что неспособна просто- напросто делать, как она.
     Я умею только чертыхаться, спотыкаясь об тару из-под пива, молока, водки, йогуртов и т. д. на улицах этого городка, и ломать об них ноги.
      Тоня же благодаря им через год меняет обстановку в квартире.
      Там уже и кровать Людовика Четырнадцатого, как я её называю, и портьеры- круче в Кургане ни у кого нет,  и холодильников ровно три в шестиметровой кухне, диваны без конца меняются.
      При этом Тоня абсолютно не дрожит над своим добром.
     Какой-то год попросила я её рассаду для меня вырастить.
     Ну, думала, штук десять помидоров, перцев столько же.

      Приезжаю в конце мая- и что вижу: рядом с кроватью Людовика Четырнадцатого положены на табуретки старые  неструганные доски.
     На них не менее двухсот баночек из-под майонеза с рассадой, для меня Тоней выращенной.
 Двумя рейсами на "Ниве" брат вывозил. Это только представьте: с одной ногой без лифта на пятый этаж и землю, и доски, и баночки, и табуреточки… Два месяца за всем этим ухаживать.
     Тут поневоле скажешь:" Сударыня, вы дура, ли чё ли". На всём белом свете никто бы так не сделал для родни даже, а она-то для подруги. Но такова Тоня, в этом она вся.

    Какой- то год звонит- целая машина пшеницы в канаве высыпана. Срочно приезжайте, ведь у вас куры. Казалось бы,"ЧТО ЕЙ ГЕКУБА, ЧТО ОНА ГЕКУБЕ".
Рядом с этой пшеницей родня живёт, десять раз, наверное, об кучу споткнулась, и ничего не дрогнуло про моих кур, то есть, абсолютно "НИ ЕЙ ГЕКУБА,НИ ОНА ГЕКУБЕ" Только у Тони сердечко заныло. Шесть мешков мы тогда увезли, тары больше не было.
    
Какой -то год приезжаю я в Курган на лето и начинаю чертыхаться. На огороде в мешках тонны полторы камней, стекла битого, шифера. Брат, что ли, выпимши,мусор не туда привёз. Он способен. Ведь поставил на всю зиму прицеп прямо посреди огорода, прямо посреди моих роз... Нет, зря на брата грешу. Это Тоня мой огород очистила от хлама. Просят- не просят, а Тоня приходит и делает, что считает нужным.. 
      Абсолютно всё у Тони в гигантских масштабах. Миллион, двести, полторы, от супа до наливочки, три в шестиметровой, Людовика-не Первого, и даже не Пятого, а обязательно Четырнадцатого, двумя рейсами на "Ниве", пятьдесят восемь...
    Одна у Тони только нога и шляпа.
Вы спросите, чем Тоня зарабатывала по жизни. Да она была скромным главбухом наискромнейшего завода "Корвет" в Кургане.
       Не буду врать, что белой завистью завидую.
      Я завидую ей самой черной, наичернущей завистью, ибо неспособна сама встать четыре утра и отправиться на очистку города от стеклянного и пластмассового хлама, чтобы потом на вырученные деньги покупать кровать того самого Людовика и так далее...
   
     Я способна только завидовать, как и все окружающие Тоню.

      Видно, поэтому  у меня миллиона нет и никогда не было.
      Но зато у меня миллион шляп, за которыми я никогда не ухаживаю.

      Они чувствуют это и как-то самосохраняются. Они просто хорошие. Не подводят хозяйку. Любимые все.
     Стоит появиться новой шляпе- и её сразу любят.
      Шляпы прекрасно знают,  что ради новенькой ни одну из них не выбросят и если которую- нибудь из них  отдадут, то в очень хорошие руки.
    Шляпы знают: хотя бы раз в год их по очереди вынесут на прогулку.
      
    Но есть у меня одна шляпа… Даже не знаю, как приступить к описанию.

       Что бы я ни написала, вы не поверите.
   
      ИТАК, чёрная, кожаная, широкополая, с мягкими, но всегда, в любую погоду сохраняющими форму полями, она живёт у меня  много лет.
       Во всяком случае, мой последний муж влюбился в меня тридцать пять лет назад  именно из-за этой шляпы.
 Промежуток между мужьями тогда составлял четыре месяца.
      Может быть, в промежутке она появилась, потому что первый мой муж меня В НЕЙ не видел, а второй БЕЗ НЕЁ не видел.
      Поэтому откуда, когда,  сколько стоила- никто не знает, и меньше всех я. Но шляпа вот она, на своём гвоздике висит.
      Ей не нужна коробка.
     Она без коробки всегда в форме, всегда готова выйти.
    Если дождь, она мне зонтик.
    Если в лес, ведро оставляю под деревом, она мне корзинка. Пересыплю в ведро, и опять ползаю, ягоды в неё собираю.
       Полянки ягодные огромные, Тоня мне их когда-то показала.
      Попробуй ведро потаскай. А со шляпой-то запросто набираю за два часа.
 
    Один раз брат младший был «выпимши» в Кургане. И, смотрю, из ведра ржавые гвозди высыпал и в мою шляпу выбирает нужные.
     Она, видно, лежала где-то близко. Я и ухом не повела, потому что моя шляпа и не такое видала.
А этим летом звезда мировая Корчак в Кургане выступала перед филармонией на открытом воздухе. Шесть тысяч народу сбежалось.
     Концерт-то халявный- новый губернатор так проставился городу.
      Стою я себе где-то в середине, боюсь-раздавят.
 Вечер.
   Я в этой шляпе, перчатки до локтя,    накидка мехом -норкой отороченная, сама сделала, в триста рублей она мне обошлась.
    Вдруг- цоп меня за руку. «Мадам, идёмте вперёд, на скамейки для почётных гостей.»
      И пришлось, а что ты сделаешь, когда ведут.
 Слева губернатор, справа хоть вице, но тоже губернатор. Вот страху натерпелась! Они же через меня переговариваются, почему-то в основном «по фене ботают», рожи у обоих бандитские. Да вы по компьютеру найдите- сами увидите, что  не вру, где про рожи.
      Справа- слева от сцены экраны огромных телевизоров. На них то зрителей показывают, то Корчака.
      А как зрителей, так обязательно губернаторов. А я-то между ними...
     Больше по Кургану в этом прикиде я не ходила, только если дождь, то, шляпу надвинувши пониже,   пройду, чтобы не узнавали. Дожди  в Кургане редкие, по ягоды- грибы мало ходила, и в основном в неё брат, когда «выпимши», что-нибудь делает. Один раз пшеницу курам нёс в ней.
      Я видела, но даже ухом не повела.
      Моя шляпа и не такое видала, пока сын, а потом  внук росли. Уж они и в неё, и в ней, и на ней…
И ничего ей не делается.
    И вот представьте, что эту шляпу Тоня у меня несколько лет выпрашивала.
     Обещала двести рублей дать. Аж двести!
      Вы же помните про Тонин миллион.
  Так вот: эту шляпу я и за миллион не отдала бы.   Шла бы я с миллионом в кармане, но без шляпы- и кто бы меня цоп за руку- и между двумя, не побоюсь этого слова, бандитами… Нет, милые мои, ни за что!. Отдать такую заслуженную шляпу!

      Но у Тони железная логика. «Каролина, у тебя  миллион  шляп, а у меня одна. Ну, не хочешь за двести рублей продавать, подари просто»
    Я в ответ: «Тоня, у  тебя миллион, и одна шляпа, а у меня миллиона нет, зато шляп миллион. Иди и тоже покупай».
Так мы беззлобно переругивались несколько лет, шутили на эту тему, пока я не надумала уже этим летом собственные семидесятипятилетние копыта отбросить.

      Думаю себе: «Ну, и за каким овощем эта шляпа останется без меня. Кто её носить-то будет. Для неё нужна моя высь, моя стать. А тут она только гвоздики ржавые перебирать сгодится, когда брат, ну, выпимши, надумает заняться этим.. «Тоня, забирай». И хотя у Тони ни стати, ни выси моей, она взяла её.
    Вернулась я в сентябре в Питер к себе, а тут родные химиотерапевты  вмиг про копыта заставили забыть, а вот про шляпу, наоборот, вспомнить.
      Да не только они, а как  дождь, так вся наша Стародеревенская улица: «Каролишкин, а где твоя шляпа?»
       Племянница тут гостила из Минска, она меня ещё молодой по Васильевскому помнит. Удивилась. «Тётя Каролина, Вас молодой звали на Васильевском «Каролишкин».
      Теперь вам 75, и опять «Каролишкин». Они что, все с Васильевского переехали?»
      Не знаю, меня это не трогает, а вот отсутствие шляпы в Питере- невосполнимая утрата.
     Просто хоть не живи.
       Просто хоть перестань ходить к химиотерапевтам- и сразу кранты. Мне-то уж точно.
     И что же  вы думаете, моя любимая сестрёнка в Кургане, щепетильнейший человечек, уж она бы ни за что забирать не стала подаренную вещь, а тут пошла к Тоне ради этих самых крантов, которые могут случиться со мной без химии.
      Как уж они договорились, не знаю, но через неделю шляпа была у меня, и я у химиотерапевтов в ней.
    
И для меня родились вновь и божество в виде мужа, и вдохновенье в виде этого рассказа, и жизнь, и слёзы, и любовь в виде строчек поэта.

      Счастливая после встречи накануне с химиками, как я их называю, а они у меня все воспеты неоднократно, отправилась я в Москву к брату за сюжетами.
    Он их мне всегда подкидывает.
      Обогатилась духовно, ибо брат мой энциклопедически образован, и повез через десять дней меня племянник в аэропорт Шереметьевский.
      Десять дней в Москве всё было прекрасно, никаких последствий этой самой химии, а тут, в машине племянника, мне сильно поплохело.
     То ли химия, то ли "Мартини" у брата, но мне в машине реально стало худо.. Выручила опять же шляпа.
  Рассказывая о функциях шляпы, я стала гордо добавлять: «А теперь меня в неё ещё и тошнит."
      Так что всё дело в шляпе.