Алон. Книга 2 часть1

Оглавление

Часть 1. Новый проект

Часть 2. Путешествие на Землю

Эпилог

Весь бесконечный, мыслимый и воображаемый мир нацело отражается в первой улыбке человеческого младенца.

Часть 1. Новый проект

 Уже более получаса Андрей неподвижно сидел в кресле на террасе, выходящей в заметно повзрослевший фруктовый сад. За последние шесть лет яблони и груши из маленьких прутиков превратились в крепенькие деревца с пышными кронами и уже плодоносили, снабжая семью фруктами. Яблони «Сладкоежка» и груши сорта «Пермячка» были хорошо адаптированны к условиям южного Урала и не требовали особых хлопот.
Вечерело. Над большим краснобоким плодом, забравшимся на самый верх, незаметно поднималась, зреющая и набирающая силы молодая луна. Солнечный свет ещё не погас, а сказочное очарование ночной красавицы, чуть розовой, как казалось Андрею, уже разливалось по поверхности мира, проникая во все таинственные уголки, где скрывались романтики и влюбленные. Было хорошо и покойно, и уходить, разрушая иллюзию наступившего вселенского умиротворения, никак не хотелось.
- «Боже мой! Как это здорово, вот так сидеть и любоваться этим космическим чудом природы, может быть стихи сочинять или вдохновляться на написание художественного полотна. Но, увы, не моя это доля».
 Андрей нехотя поднялся и, с трудом оторвав взгляд от чарующего вечернего пейзажа, вошел в дом. Кроме обычных домашних дел, включая общение с сыном, предстояло поработать с Женей над семантикой среды и затем ещё подготовить свои соображения по структуре проектируемого поселения. Усталости он не чувствовал, но и подъёма, нужного для решения непростых задач, тоже не было. Шел уже второй месяц с момента, когда их экспериментальный центр был переориентирован с образовательных объектов для массового строительства на поселения для экстремальных условий космического базирования и наземного центра космических исследований. И все это связано с перспективами освоения космического пространства. Работа было очень интересной и сотрудники обновленного центра в Челябинской области с головой ушли в исследования и проектирование. Жестких сроков никто пока не ставил и даже форма отчетов была в значительной мере произвольной, но свет в лабораториях и мастерских не гас допоздна. Изо дня в день продолжались напряженные, порой шумные споры, расходовалась куча бумаги и картона, всевозможные большие и малые принтеры, плоттеры и прочая техника были загружены постоянно. Помещение архитектурной лаборатории Андрея, именуемой в народе «Лаба», было уже переполнено макетами и изображениями фантастических конструкций, при виде которых у их молодых создателей глаза разгорались творческим огнем. Иначе говоря, обстановка была правильная и процесс не мог не радовать руководителя.
 Рыжеволосая Лика и её супруг Кирилл, высокий, строгого вида мужчина, постоянный оппонент, заместитель и товарищ Андрея, даже очередное путешествие в горы отложили в связи с новой программой и теперь увлеченно трудились каждый на своем участке творческого фронта: она на архитектурном, а он на инженерно-строительно-экономическом. Долго пребывать в разлуке супруги не могли и потому регулярно встречались в рабочее время, радуя коллег изысканной игрой слов и веселой иронией, едва прикрывавшими давние противоречия между профессиональными позициями. Жесткая и рациональная мысль инженера изгибалась и плавилась в творческом огне острого художественного чувства архитектора, но победа давалась нелегко и далеко не всегда оставалась за Ликой. Даже сдаваясь на милость любимого оппонента, Кирилл обычно сохранял нетронутыми негнущиеся опоры своей профессиональной позиции, хорошо известной всем своим прагматизмом. Главными болельщиками в этих пикировках зачастую оказывались Настя с Платоном, которые сами были не прочь поискрить, скрещивая архитектурный и философский клинки.
За последние годы дружба веселой, открытой Лики и внешне величаво сдержанной, но способной мгновенно поразить острым словом Насти, пройдя через серьёзные испытания, связанные с замужеством подруг и обретя новые, более зрелые формы, стала, похоже, ещё крепче. Главная перемена, малопонятная и едва ли объяснимая с традиционных позиций, состояла в том, что роль лидера, каковым прежде была Настя, полностью перешла к Лике. Случилось это вскоре после последней встречи сотрудников Лабы с удивительным явлением в знаменитой пещере, существенно повлиявшим на характеры, да и в целом на жизнь всех её участников.
Таинственное событие, которое иначе как чудесным назвать было трудно, кардинально изменило жизнь этих двух молодых пар, ставших не просто женами и мужьями, но и родителями замечательных девочек трех и четырех лет — Лизоньки и Наташи. Так же счастливо закончился поход в подземелье и для Вареньки с Шуркой. Молодежь, правда пока не обзавелась ребенком, но Варенька уже была готова исправить положение и вторую неделю находилась в медицинском центре, ожидая появления на свет наследника.
 Иван тоже не был исключением. Он остро чувствовал произошедшие в нем самом перемены и был рад той удивительной ясности в понимании любимого человека, которую считал неоценимым даром «неизвестных». Марина, которая,  казалось, готова была  раствориться без остатка в своем Иване, полностью соглашалась с мужем, хотя её рассуждения о смысле произошедшего были не вполне понятны и заставляли его периодически задумываться о различии между мужским и женским мышлениями, в которое он прежде вообще не верил.
Рождение сына Андрея ещё больше сблизило супругов, раскрыв новые грани их существования и немало новых, порой совсем не простых проблем, решение которых наполняло совместную жизнь неизведанными прежде чувствами и смыслами.

Иван Корнышев позвонил около десяти вечера, когда в доме Барышевых уже царила тишина. Ванечка сладко спал, а Женя в сером спортивном костюме, нарядном переднике с бело-синим под Гжель рисунком и повязанной на пиратский манер такой же косынкой, из под которой изящно выбивались золотистые кольца волос,  хозяйничала на кухне, что-то смешивая и тихонько мурлыча приставшую с утра мелодию.
 Приветствуя друга, Андрей вышел на террасу и уселся в плетеное кресло, которое издало жалобный писк, приняв на себя сто килограммов живого, и уже не совсем спортивного веса.
- «Извини, Андрей, если помешал. Честно говоря, у меня из срочного только и есть, что желание тебя повидать да и попариться заодно. Баня, кстати, уже созрела и аромат сегодня просто божественный! Понимаю, что уже поздно, но на всякий случай решил все же тебя набрать».
- «Правильно сделал, дружище, что позвонил. Нам действительно пора побеседовать в тёплой обстановке. Сейчас поговорю с Женей и перезвоню».
- «Что, Иван в баню зовет? - опередила его жена, - Но вы, уж пожалуйста, не долго, а то заговоритесь и жди тебя до утра!»
 Иван с Мариной жили неподалеку и спустя четверть часа Андрей уже пересёк прекрасно благоустроенный двор Корнышевых и входил в баню, предвкушая ни с чем не сравнимый и явно греховный телесный восторг. Деревянный сруб, сложенный из толстых кедровых венцов был изнутри пропитан ароматами трав, настоек и ещё чего-то пряного и удивительно приятного, как, впрочем, всё в жилище Ивана и Марины. Растения в их жизни вообще играли особую роль. Она, опытный ландшафтный дизайнер, и он, знаток народной медицины и местных традиций, прекрасно чувствовали и знали, хоть каждый и по-своему, местную флору.  О её разнообразии и богатстве целебных составляющих можно было судить уже по огромному количеству сухих и свежих веточек, пучков трав и гирлянд из вьющихся растений, украшавших стены. Были здесь и многочисленные сосуды разных форм и размеров, аккуратно выстроенные на полках и содержащие как невероятно вкусные, так, видимо, и весьма полезные настойки, порошки и многое другие, названия чему Андрей не мог и придумать. Он вообще не понимал, как можно ориентироваться, не ошибаясь, в этом многообразии, но всегда с удовольствием наблюдал, как Иван, упомянув некое растение или продукт, мог тут же, почти не глядя, снять его со стены или взять с полки. Безусловно, прекрасная память, в том числе зрительная, относилась к числу выдающихся способностей бывшего шамана. Но и она, и другие достойные качества едва ли могли сравниться с его чудесной способностью сокрушать своей улыбкой любую стену от недоверия до возмущения. Именно об этом подумал Андрей, глядя на твёрдый, очерченный в основном прямыми линиями профиль Ивана, говорившего по телефону. Он пытался припомнить лицо друга, не смягченное хотя бы легкой улыбкой, и не смог.
- «Проходи, Андрей! Что ты топчешься там на пороге как не родной! Я, между прочим, только что говорил с Лешим, и представляешь, что сообщил наш уважаемый директор? Нет, конечно! Ни за что не догадаешься и даже не пытайся! - Иван лукаво улыбался, не оставляя у Андрея сомнений в том, что новость хорошая, - Оказывается наша концепция центра все же не утонула в болоте административной рутины и будет опубликована в каком-то крайне серьезном государственном издании. И высокопоставленный брат Лешего не просто считает это серьёзным успехом, но ещё и прямо связывает с расшифровкой информации, получаемой группой, исследующей жезл!
 Я, честно говоря, не очень понял, о чем именно идет речь, но Леший говорил таким счастливым голосом, что я не мог не порадоваться как вместе с ним, так и за него».
 Новость действительно была приятной. На протяжении нескольких последних лет коллектив Центра переживал период значительного творческого спада, вызванного серьёзными сомнениями в возможности преодоления разрушительной волны потребительской идеологии, проникающей во все сферы общественной жизни. Идеи, концепции и проекты, связанные с представлением о свободной творческой личности и направленные на создание антропоморфной среды, просто тихо тонули в болоте высокооплачиваемого невежества. И вот, вдруг заметили и даже оценили!
- «О чем задумался, Андрей? Раздевайся, время-то уже позднее, погреться толком не успеем».
 За чаем, который пили с ароматным медом, вспоминая значимые для обеих семей события, Андрей, наконец, заговорил о главном. Вопрос, не дававший ему покоя уже давно, с тех пор, наверное, как они с Иваном года три назад вот так же в этой бане долго рассуждали об актуальности Центра, касался той роли, которую он мог и должен был играть в жизни общества.
- «Слушай, тебе не кажется, что мы все вместе, - все наши лаборатории с мастерскими, со всеми идеями, проектами и планами, - все последние годы живем словно под колпаком, оторванные от окружающего мира. Занимаясь социальными проблемами, мы искусственно обособлены от самого социума. Спроектировать и построить поселение по логике культурно-образовательного центра нам не предлагают и не позволяют, а сами мы сделать этого, естественно, не можем. Единственное наше достижение, которое завтра возможно станет доступно людям, это та самая таинственная публикация концепции, о которой поведал Леший. И ещё не известно в каком виде наши тексты явятся на свет, после их редактирования!»
Иван посмотрел на Андрея со своей обычной теплой успокаивающей улыбкой и заговорил неожиданно громким и веселым голосом.
- «Под колпаком, говоришь. Это хорошо... хорошо бы... Нет, мне так не кажется! Это именно тот, редкий в наших с тобой разговорах, случай, когда я совершенно не согласен. И вот почему. - Иван картинно поднял руку с вытянутым вверх указательным пальцем, - За эти годы у нас сформировался отличный рабочий коллектив, способный решать множество самых разных проблем. И это только во-первых. Во-вторых, кроме самих исследователей и проектировщиков есть члены созданных ими семей. Тебе прекрасно известно, что в абсолютном большинстве своем они привержены общей идеологии. Наше дошкольное учреждение и школа сориентированы на те же ценности. Ты понимаешь, конечно, что я не столько про специальные программы, сколько про культурное пространство, наполненное духом творчества и сотрудничества, в котором постоянно находятся все от мала до велика.
Я бы согласился, пожалуй, если бы ты сказал, что проектируя культурно-образовательные центры для других людей, мы недостаточно занимаемся собственным поселением, хотя оно было построено в свое время по вашему же проекту. Я понимаю, что здесь теперь живут самые разные люди и не толко местные, но и перебравшиеся из окрестных поселений, и приезжие из самых разных мест.  Но ведь это не должно нас останавливать!
 И в третьих, это дети, которые родились и растут в здоровой человеческой среде. Может быть именно это и есть главное, что нам удалось на сегодня. Представь себе на минутку, что вашему Ванечке предстоит завтра вернуться в Москву или перебраться в любой другой город. Захочешь ты этого? - Вот то-то и оно, что нет!»
Иван глянул на большие старомодные настенные часы в тяжелом деревянном корпусе. Было уже около полуночи.
- «Быстро время летит. Но я, с твоего позволения, скажу ещё несколько слов из того, что у меня самого назрело.
Перед нами сейчас, как известно, две большие проблемы. Одна, экзотическая и сложная технически, связана с разработкой концепции поселения для экстремальных условий: на орбите Земли, на Луне и т.д. Другая — проект исследовательского центра на земле. Первая структура  интровертная, закрытая и защищенная от внешних воздействий, губительных для человека, другая - открытая, экстравертная, как обычный научный комплекс или академический городок. Так вот, - Иван умолк, потирая щетину на подбородке, и тут же решительно продолжил, - моя идея состоит в том, чтобы создать на земле космическое поселение, воспроизводящее внутри идеальные природные и прочие условия и... закрытое от внешней среды; защищенное от любых атак и катаклизмов. Это будет не только образовательный и научно-исследовательский космический комплекс с полноценными бытовыми условиями, но и прекрасная модель, она же испытательный полигон для создания будущего поселения в космосе».
 Андрей долго и внимательно смотрел в спокойные глаза Ивана, пытаясь разглядеть в их глубине выражение его истинного состояния, может быть следы той тревоги, которая не могла не одолевать его.
- «Ты считаешь, что все действительно так плохо?» - безнадежно, тихим и усталым голосом спросил Андрей.
- «По-моему, да» - ответил Иван без обычной улыбки и твердым голосом.

 Вспоминая впоследствии об этом их разговоре, Андрей всякий раз удивлялся тому, насколько хорошо они с Иваном понимали другу друга в тот момент и насколько важным было решение, которое они тогда же молча приняли.
 Идея созрела и оказалась вполне жизнеспособной, в том числе благодаря прекрасному обоснованию, подготовленному с участием Кирилла, сумевшего на заключительном этапе придать большому и сложному документу идеальную форму. Не только редакторский, но и политический талант зама Андрея расцвел в последние годы, чего не мог не заметить опытный и проницательный Леший, сделавший Рюмина по совместительству своим помощником по внешним связям Центра.
 Инициатива создать на первом этапе закрытый вариант космического комплекса на земле и соответствующая программа были одобрены без замечаний и лаборатория Андрея, как ведущее подразделение Центра, принялась за работу.  Когда же к концу года готовую концепцию Леший с Кириллом отвезли в Москву, весь коллектив ждал с замиранием сердца не столько новогоднего боя курантов, сколько вестей о судьбе нового проекта, в который были вложены все творческие силы.
 Как и на предыдущем этапе, решение было выражено кратко и однозначно. Твердое «да», практически без комментариев. Неожиданным, взволновавшим всех и не вполне понятным было требование срочно подобрать подходящую площадку для подготовки территории «космического города».
 Таким образом, новый год оказался началом качественно нового этапа в жизни Центра. Началось реальное проектирование на основе совершенно новых архитектурных принципов,  специально разрабатываемых материалов и конструкций. Было безумно интересно и даже немного страшно.

                *    * *

 Андрей с Иваном медленно шли по древнему каменному туннелю, освещая путь фонарями. Как и шесть лет назад, когда на месте смысла они последний раз получили сообщение от «неизвестных», их сопровождали трудно различимые в темноте черные кошки, мягкие лапы которых кажется едва касались каменной поверхности и не издавали ни звука. Правда, котята с тех пор стали взрослыми хищниками и уже не отличались от родителей ни ростом, ни повадками.
 Тихое журчание ручья, донесшееся из глубины пещеры, заставило Андрея вздрогнуть и остановиться. Горячая волна почти забытых ощущений, вызванных когда-то «неизвестными», была настолько сильной, что он немного растерялся. Закрыв глаза, Андрей увидел перед собой лицо Жени и, как тогда, утонул в её пронзительно нежном взгляде...
 Несколько минут, а может быть секунд спустя, рука Ивана, опустившаяся на плечо, и его спокойный голос вернули Андрея к действительности.
- «Ты тоже почувствовал? - спросил Андрей, растирая лицо - Совсем как в прошлый раз... Они что, оставили свою технику в рабочем состоянии, как думаешь?»
 Иван пожал плечами.
- «Не знаю, но эффект действительно сильный. Пойдем. Думаю, ждать здесь больше нечего».
 Зал с ритуальным камнем встретил друзей прохладным, свежим воздухом и громкими звуками падающей воды. Черные спутники тут же устроились вдоль ручья утолять жажду, а Иван, подойдя к воде, достал из кармана рюкзака и наполнил пластиковую бутылку.
- «Хорошая здесь вода иполезная, особенно когда простынешь или какая другая хворь прицепится. Механизм действия мне не понятен, но вероятней всего усиливается каким-то образом иммунитет. Анализы воды, кстати, не показывают ничего особенного для этих мест».
 Прошли по каменному коридору ещё метров пятьдесят. Здесь Иван остановился и внимательно осмотрел стену справа от себя. Затем, переместившись вперед еще шагов на десять, стал шарить рукой по неровной поверхности, пока каменная плита перед ним вдруг не ушла в глубину, образовав темную нишу высотой около двух метров.
Андрей, зачарованный происходящим, со знакомым уже ощущением чуда следил за действиями Ивана, который спокойно вошел в нишу и, слегка согнувшись, стал шарить в темноте. Затем, пробормотав что-то довольным голосом, вышел и, повернувшись, провел несколько раз рукой по стене рядом с проемом. Практически беззвучно плита вернулась на место, не оставив видимых следов на стене. В руках Ивана был жезл.
Андрей не раз слышал рассказы о жезлах, и прекрасно знал, что их было несколько. По мнению Ивана, - по числу мест смысла, а последних только в пещерах было не менее четырех.
- «Хотел убедиться, что злоумышленники не добрались до этого тайника».
Иван рассмотрел внимательно жезл в свете фонаря и повернул какое-то кольцо. Ничего не произошло, но спустя несколько секунд на матовом цилиндре появилось слабое свечение. По мере приближения к залу с ручьем, свет становился сильнее, однако не достиг и десятой доли того, на что был способен жезл. И даже когда Иван подошел к ритуальному камню, свечение осталось на прежнем уровне.
- «Нет, не реагирует. Но что-то все же происходит, поскольку после последнего разговора с «неизвестными» всякое свечение прекратилось и пение, и музыка тоже исчезли. А теперь вот, снова засветился. Почему, интересно?»
Ответа на риторический вопрос, конечно, не было, и вскоре друзья вышли из пещеры в «доме шамана».
 Старое, насквозь пропитанное историей и таинственными смыслами, жилище теперь в основном пустовало и только временами превращалось в лазарет. Здесь Алон попрежнему иногда врачевал местных жителей преимущественно преклонного возраста, предпочитавших поликлинике хоть и бывшего, но все же шамана.
Иван наполнил миски для своих хвостатых друзей и уложил жезл в специально привезенную коробку, в которой ему предстояло храниться в сейфе у Лешего. Затем, закрыв дом, они с Андреем уселись в автомобиль и через несколько минут уже подъезжали к Центру.
Друзей встретил переполох, который вполне мог сойти за рабочую обстановку, если бы не Леший, включившийся в беспорядочное движение молодых людей и громко призывавший Андрея и Ивана, словно те окопались где-то поблизости и отказывались выходить на справедливый бой.
 Как вскоре выяснилось, в Центр прибыла большая группа физиков и ещё каких-то смежных и родственных специалистов общим числом более двадцати душ. Энергичные молодые люди, не дожидаясь команды, быстро обследовали здание и не найдя свободных помещений приуныли. К этому моменту Андрей с Иваном уже пересекали фойе, двигаясь навстречу ничего не понимающему директору.
 Неожиданно ясность в ситуацию внес Кирилл, появившийся в фойе в строгом черном костюме, темно сером с синим отливом галстуке и перекинутом через руку пальто. Остановившись, он решительно и громко скомандовал:
- «Всем вновь прибывшим, независимо от группы, пройти на второй этаж в зал номер четыре. Просьба не толпиться и быстро освободить фойе».
Минут через пять стало тихо и пусто, лишь сверху доносился слабеющий шум голосов.
- «Объясните мне немедленно, что это было! - пророкотал в наступившей тишине директорский бас, - Что это за нашествие!»
- «Добрый день, Юрий Иванович! - с трудом скрывая раздражение поприветствовал директора Кирилл,  - люди прибыли по вашему приглашению. Нужно принимать и размещать, а мы, похоже, не очень готовы».
- «Физики? А почему без предупреждения?! - Леший продолжал негодовать, но голова руководителя уже заработала и, отдав на ходу распоряжения Кириллу и Андрею с Иваном, он направился к собравшимся.
 Нельзя сказать, что подобная форма взаимодействия с вышестоящими, преимущественно московскими инстанциями стала нормой, но спокойная жизнь теперь уже «Челябинского проектного центра»,  оперативного генератора и координатора сложнейшего и престижного национального проекта, закончилась, как оказалось, надолго.
 Часа через три прибывшие молодые учёные, среди которых оказались три веселые и смешливые девушки-физика, были размещены в уютных блокированных домах, подготовленных для приёма гостей. Для работы приезжим отвели два просторных помещения в главном здании и один коттедж, переоборудованный впоследствии под какую-то то ли секретную, то ли опасную лабораторию. Но хлопоты и неожиданности на этом не закончились, и на следующий день к неописуемой радости носителей естественно-научных знаний в поселок въехали и направились прямо к Центру огромные фуры с оборудованием.
 Леший тут же созвал срочное совещание с участием руководителя прибывшей группы физиков и на следующий день вместе с Кириллом улетел в Москву. Результатом этой поездки, а может естественным следствием произошедших к тому времени событий, стало нашествие специализированной, по преимуществу военной техники и дисциплинированных людей в форме, называвших себя строителями.
 Кирилл днями и ночами  пропадал теперь на строительной площадке, избегая подробных разговоров с коллегами о том, как идет реализация проекта с рабочим названием «специальный исследовательский комплекс». Техника, материалы, конструктивные решения и технологии — всё было незнакомым и непривычным, будто привезенным с другой планеты. Днем и ночью, независимо от погодных условий, шли строительные и монтажные работы, итогом которых, спустя три с небольшим месяца, явился фантастического вида объект, сильно напоминающий внешне наиболее удачную из разработанных концепций космического комплекса, которому в Лабе придумали своё название «Град космический» или просто «Град».
 На территорию объекта заходить без специального пропуска было нельзя, так что сотрудникам Центра оставалось издалека любоваться огромным прозрачным куполом, выросшим над тройным кольцом разных по размерам ячеек.
 Финишные работы, связанные с размещением, подключением и испытанием  оборудования длились ещё около месяца. Когда все было готово, комплекс открыли для работы специально созданной комиссии, в составе которой кроме руководства Центра и его ключевых подразделений оказался прилетевший из Москвы  Василий Иванович Плешин, невозмутимый и сдержанный Сергей Строгов из состава специальной группы обеспечения и ещё четверо каких-то серьёзных людей.

 Накануне контрольного визита на новый исследовательский комплекс, он же «Град» в доме у Ивана собрались самые близкие. В большой гостиной Корнышевых, которую друзья хозяев успели прозвать «деревянной», горел камин и было очень уютно среди резных панелей с непонятными по сюжетам изящными рисунками и различными декоративными предметами, вырезанными хозяином из дерева. Сергей, сыщик и старый друг Ивана, неоднократно бывавший в этом доме в последние годы и успевший даже подружиться с маленьким Андреем, решительно оккупировал барную стойку и сосредоточенно колдовал там, выдавая гостям замечательные коктейли. Иван с Плешиным младшим, сосредоточенно обсуждая какую-то проблему, вышли на террасу, где уже царило ощущение ранней весны. Сложный и одновременно изысканный аромат леса мягкими волнами скатывался со склонов гор, собирая и сплетая отдельные запахи в удивительный и неповторимый букет. Дождя не было уже больше недели, но воздух был влажный, напоминая о многочисленных озерах, разбросанных как гигантские дождевые капли по всей области.
- «Андрей очень переживает за физику проекта, - говорил Иван, - необходимые характеристики, параметры и прочие данные мы конечно получили, но все равно работа конструкторов ведется почти вслепую. Половина материалов, которые закладываются в проект, кажутся заимствованными из фантастических фильмов. Инженеры постоянно нервничают, требуют дополнительной информации, в том числе данных испытаний. А их нет, как и объяснений, почему».
- «Да многие из этих сведений просто являются закрытыми, - пояснил Василий Иванович, - и к тому же, они постоянно становятся предметом нездорового интереса самых разных посторонних субъектов. Не удивлюсь, если и здесь уже есть личности, которые надеются проникнуть в вашу лабораторию и в другие подразделения Центра. Но об этом лучше Сергей Строгов расскажет, он все знает.
 А меня, Иван Айдарович, гораздо больше беспокоит среда жизни сообщества «Града», которое на годы будет изолировано от остального мира. Смогут ли люди в такой ситуации сохранить базовые ценности, не растерять их в этом большом общежитии, или, точнее, социально-психологическом котле. Не приведет ли психологическое напряжение по поводу какого-нибудь очередного малозначительного конфликта к вспышке враждебности, к выплеску негативной энергии, которая сожжет и развеет все планы и программы. Помните, как у Стивена Кинга «Под куполом?»
 Очень я в этой связи хочу послушать ваши с Андреем замечательные соображения. До сих пор, помню, у вас славно получалось. И брат в вас здорово верит, и сомнений у него нет. Мне тоже ваша позиция кажется единственно правильной, но очень уж дело ответственное и важное да деталей разных слишком много».
 Василий Иванович улыбнулся и положив руку на плечо сидевшего рядом Ивана добавил:
- «Вы Иван Айдарович не вздумайте только обидеться. Есть ситуации, в которых я сам себя по нескольку раз перепроверяю. А это именно тот случай, когда  не достаточно верить, необходимо точно знать, - и подумав, добавил, - если, конечно, это вообще возможно».
 В широко открытых, как у брата, выразительных глазах крылась усталость; большие красивые руки упали на коленях и Иван вдруг понял, что этот большой сильный человек остро нуждается в тепле с ароматным чаем и сказками, в простой искренности и доверии и ещё в отдыхе где-нибудь далеко в горах или... ну конечно! Ему нужно в «Град космический»!
- «Что вы сказали? - переспросил гость, - Извините, не расслышал».
- «Ничего... То есть я сказал «в град космический». Вам, мне кажется, было бы самому интересно пожить под этим куполом».
 Иван немного растерялся из-за нечаянно вырвавшихся слов и почувствовал себя немного неловко. Между тем, Василий Иванович поднялся с кресла, подошел к краю террасы и стал внимательно разглядывать вечернее небо, словно разыскивая там что-то.
- «Рановато» - задумчиво проговорил он, и стал рыться в карманах в поисках сигареты.
- «Это вы про звезды? - Скоро появятся, у нас здесь быстро темнеет» - попытался продолжить мысль Иван.
- «Ну да, звезды будут... только я это о себе. Идея ваша про «Град» мне больно понравилась. Вот бы действительно, да лет на десять... В общем, спасибо, Иван Айдарович, за подсказку. Похоже от двойки в сегодняшней жизни вы меня уже спасли.
Вернемся к народу, что ли?»
 Василий Иванович широко улыбнулся, сразу превратившись в жизнерадостного брата Лешего, одним своим видом вселявшего в окружающих уверенность в успехе.
В гостиной стояла тишина. Общее внимание было обращено на Сергея Строгова, который в присущей ему манере, негромко, но четко излагал новые факты, связанные с жезлом. Оказалось, что как только учеными были получены первые серьёзные результаты, а это случилось буквально через месяц после начала работы с артефактом, информация начала утекать за пределы исследовательской группы. Такую возможность служба безопасности предусмотрела и сравнительно быстро установила не только канал, но и адресата. Были приняты необходимые меры, но скоро выяснилось, что успокаиваться рано, поскольку важные сведения снова оказались похищены. Правда, информация была особым способом защищена и похитителям досталась умышленно искаженная версия, но это было слабым утешением. На этот раз раскрыть механизм оказалось непросто, и ушло более месяца на то, чтобы разобраться с разведывательной схемой.
 В конце своего рассказа Сергей пригладил седеющий ёжик и оглядев присутствующих строго сообщил, что по его сведениям в поселок уже прибыли какие-то личности из числа находящихся в поле зрения службы безопасности. Поэтому любая информация, относящаяся к проекту Града, должна считаться служебной и не подлежащей разглашению.
 Разговор про шпионов, проникших в поселок и теперь, как казалось, прячущихся где-то в темноте, серьёзно обеспокоил молодых мамаш, в сознании которых из глубоких мрачных теней и таинственных ночных звуков самопроизвольно вырастали угрозы их детям.
 Марина, стоявшая у барной стойки, внимательно смотрела на говорившего Сергея, жадно ловя каждое его слово, касающееся жезла. Последовавший же далее рассказ о злоумышленниках был ей уже не так интересен, как Жене и Лике, сидевшим рядом на широком кожаном диване. Подойдя к мужу, Марина о чем-то тихо спросила его и, услышав ответ, удовлетворенно кивнула.
Когда Сергей Строгов закончил отвечать на вопросы и, подергав себя привычно за ухо, с аппетитом взялся за бутерброды, Марина неожиданно громко обратилась к присутствующим.
- «Друзья, пользуясь правом хозяйки и вашей добротой, я хочу озвучить вопрос, который безусловно тревожит каждого сотрудника Центра, занятого в проекте «Града космического». Проект реализуется и, мне кажется, пора выяснить, какая роль нам отводится в жизни «Града», который по нашему представлению должен сохранить функции нашего Центра в своей основе, став одновременно тем антропоморфным градостроительным комплексом, о котором мы мечтали.
 Василий Иванович, просветите нас, сделайте милость! Ведь вы же не можете ничего не знать об этом. Или есть какие-то проблемы?»
 Выдержав эффектную паузу, московский гость поднялся и неспеша заговорил.
- «Проблема, конечно, есть и, к сожалению, не маленькая, - помолчав немного, он продолжил, - только вас она не должна особо беспокоить».
 Василий Иванович снова сделал паузу, задумчиво глядя на языки пламени в камине, исполняющие свою вечную, никогда не повторяющуюся пляску. Красноватые отблески на лицах стоявших и сидевших рядом друзей, сосредоточенно смотревших на московского гостя, добавляли сцене драматичности и напряжения.
- «Дело в том, что в ваш замечательный Град могут не пустить... меня. Особенно если вы не захотите позвать с собой».
Василий Иванович повернул лицо к Марине и по его лукавой улыбке стало ясно, что это будет их город.
- «Поскольку все решения на этот счет приняты, о чем ваш директор был несколько дней назад официально проинформирован, и молчал только по моей просьбе, я как раз собирался вас поздравить с этим событием. Предлагаю поднять бокалы за начало нового потрясающе интересного этапа не только в вашей жизни, но и в истории всей нашей планеты. Я уверен, что без вас, без вашей веры в великую силу нравственности и любви к людям ничего бы сегодня не случилось».
После того, как все отдали должное словам Плешина младшего и Строговским коктейлям, заговорил молчавший до того Андрей.
- «Я, как и все присутствующие, благодарен Василию Ивановичу за его веру в нас и оценку наших усилий. Но мне хочется напомнить всем, что в самые сложные моменты существования нашего Центра, именно Плешин оказывался впереди, молча принимая на себя удары, которых сами мы вряд ли смогли бы выдержать. Не знаю, как правильно оценить этот вклад в наше общее дело, но уверен, что для будущих успехов Плешин нам просто необходим, причем как в виде Юрия Ивановича, так и в виде Василия Ивановича.
 Присутствующие, в ответ на слова Андрея, принялись хлопать, искренне выражая свою благодарность обоим смущенным братьям. А когда эмоции и разговоры утихли, оказалось, что и день за окном тихо подошел к концу. Стало темно и пришло время расходиться.
 Наступившая ночь была уже по-летнему теплой. Воздух, хоть и прогретый за день солнечными лучами, отбирал понемногу тепло у земли и домов. Со стороны строительной площадки больше не доносилось урчание упорно трудившейся техники. Только яркое зарево над лесом обозначало место будущего Града, терпеливо ожидающего своих жителей.

                * * *

 Вопрос об организации жизни в «Граде космическом» с утра обсуждался во всех подразделениях Центра. В «Лабе», во второй половине дня, должен был состояться очередной семинар. Основной доклад подготовили Женя и Лика, расположившиеся вместе с Настей в первом ряду.
 Зал был переполнен до такой степени, что даже Железный Роман не смог толком разместиться, заняв не достаточно скрытую и не слишком удобную для наблюдения позицию. Шумные и веселые девушки-физики, которых кто-то пригласил на семинар, с шутками и смехом вытеснили его из этого уголка на всеобщее обозрение, невольно доставив тем самым почти невыносимые страдания. Василий Иванович и Сергей Строгов, сменившие костюмы и галстуки на джинсы и спортивную обувь, уселись на принесенные из лаборатории стулья у стены справа от входа. Здесь же через несколько минут устроился Андрей. Иван с Мариной и Кириллом расположились с противоположной стороны зала, рядом с окном. Они пришли раньше других и уже давно что-то сосредоточенно обсуждали, не забывая поглядывать на солнечный, греющий душу пейзаж за окном.
 Платон сидел во втором ряду напротив трибуны и заметно нервничал, постоянно бросая взгляды в сторону Насти, Лики и Жени, которые выглядели вполне довольными и спокойными.
 Шурка, без рыжей гривы, в темной толстовке на молнии и кремовой водолазке,  почти превратившийся за последние несколько лет в Александра, хотя пока и без обязательного отчества, вышел к центральному монитору и, дождавшись относительной тишины в зале, объявил тему семинара. Слово сразу сразу взяла Женя.
- «Друзья! - начала она взволнованным, но твердым и громким голосом, - завтра мы станем первыми жителями «Града». Но мы — это не только те, кто сидит здесь сейчас или трудится в других помещениях Центра. Мы — это, прежде всего, дети, которые у нас есть и ещё, я уверена, будут. А потому, кроме профессиональных обязанностей на нас ложится ответственность за каждый день жизни в той особой среде, которую мы ещё проектируем и которую уже, наверное, не удастся существенно изменить. Метод проб и ошибок здесь не годится, и если что-то пойдет не так, нельзя будет бросить все и уйти, как можно уйти в лес и в горы из нашего замечательного поселка. Я знаю, что вы понимаете это не хуже, а скорее лучше меня, но я … я боюсь ошибиться, боюсь за своего Ванечку, - дрогнувшим и вдруг стихшим голосом проговорила Женя и после небольшой паузы, глубоко вздохнув, продолжила, - поэтому, мы особое внимание обратили на пространство живого общения разных уровней, пространство «Мы», в котором закрепляется и сохраняется наш образ жизни.
Женя посмотрела на Ивана, который одобряюще кивал ей своей белой головой. Поддержка Ивана была психологически очень важна и потому улыбнувшись ему с благодарностью, Женя заговорила прежним решительным голосом.
- «Но начали мы, естественно, с начала, в смысле с простейшей жилой ячейки. Мы уже не раз говорили о структуре индивидуального пространства человека, но я вкратце напомню главный принцип и соответствующую схему:  на одном своем полюсе пространство является открытым, смысловым; на противоположном - закрытым, параметрическим. В центре же находится основное пространство, порождающее первые два. Это главное архитектурное пространство, обладающее признаками как смыслового, так и параметрического, подобно самому человеку, который и мыслит и простирается одновременно. Если функциональное, параметрическое пространство, характеризуется размерами и другими простыми и понятными характеристиками, то открытое, смысловое пространство живет и развивается по другим законам. Даже слово звучащее наполняет смыслом окружающее человека пространство. Главное же — это различные изображения, скульптура и, конечно, сама архитектурная форма. Каждый предмет, каждый, даже самый маленький элемент жизненной среды обладает смыслом, а значит действует на сознание человека, прежде всего ребенка, чьё представление о мире ещё только формируется. Ложь, составляющая сегодня суть любой коммерческой рекламы, пошлость и культурная деградация, разъедающие мир искусства, безграмотная и главное лишенная культурного смысла речь, звучащая чуть ли не постоянно в публичном пространстве — все это должно остаться за пределами купола. Человечество в целом конечно же справится с этой заразой, но наш маленький мир безусловно погибнет, если поступками нашими начнет руководить не сопереживание и сочувствие, но прибыль или любая личная выгода, получаемая за чужой счёт».
 Взволнованная собственными словами Женя сделала небольшую паузу. Откинув привычным движением светлый золотистый локон, и убедившись, что зал слушает её внимательно и с одобрением, продолжила.
- «Извините, что я снова повторяюсь, но формирование всех открытых, смысловых пространств современными художественными методами должно быть выверено по содержанию и освобождено от малейшей пошлости и безнравственности. Даже в нашем маленьком поселении иерархия таких пространств будет достаточно велика: от общественного центра «Града», - нашего будущего «форума», - до места общения у журнального столика в жилой комнате. - Сделав глубокий вздох и снова набрав воздуха, Женя продолжила, - У разных сообществ всегда есть и будут свои особые ценности, а значит разными будут и художественно-архитектурные формы, эти ценности выражающие.  И самое главное, - с каждым таким пространством, от самого маленького до самого большого, нужно разобраться с позиции общественного идеала, нашей главной цели и высшей ценности, без чего вся работа с открытыми пространствами просто невозможна. Да и не только с открытыми. А как, например, вообще проектировать образовательные объекты? Как указывать путь развития взрослеющему человеку, двигаясь в будущее вместе с ним, если направление неизвестно? Любое образовательное учреждение, и я в этом убеждена, должно быть сформировано как пространственное воплощение пути развития ребенка, это должен быть «путь к храму», к храму Человека.
 В эпоху античности были герои и жители Олимпа, в эпоху средневековья святые и единый бог, в социалистическом мире новая историческая общность «советский народ»; в завершившуюся эпоху капитализма, как я понимаю, человек-капитал. А что теперь у нас? Конечно, для нашего небольшого сообщества ответ очевиден, иначе мы не могли бы творчески работать многие годы, понимая друг друга и друг другу содействуя. Но почему-то свободная творческая личность не устраивает наше государство в качестве не только декларируемой, но реальной цели развития и высшей общественной ценности.
 Может быть, конечно, для реставрации средневекового общественного идеала есть какие-то неведомые и непонятные мне причины... Только совсем не хочется думать, что воспитание населения в духе рабов божьих это продуманный политический или, что то же самое сегодня, коммерческий проект. И я очень не хочу своему ребенку такой судьбы».
 Посыпались разные вопросы, касающиеся конкретного проектирования общих помещений и пространств. Женя отвечала, периодически напоминая, что вторая половина их доклада, которую сделает Лика, посвящена как раз методике и приемам создания смыслового поля и что будут показаны конкретные архитектурно-художественные решения.
 Неожиданно для сотрудников «Лабы» и художественной мастерской, живой интерес к докладу проявили приглашенные физики. Особенно активной оказалась чуть полноватая, небольшого роста Катюша, с круглым смеющимся лицом, уложенной кольцом русой косой и зычным голосом оперной певицы.
- «А как это у вас так получается, - допрашивала она с пристрастием Женю, - что конечное по своим размерам помещение общественного назначения оказывается одновременно бесконечным? И как вообще бесконечность, которой вы так легко оперируете в своих рассуждениях, может быть определенной? Ведь определить значить указать предел, а где у вас предел бесконечности?»
 Вопрос, а вернее ответ на него, был очевидным для дизайнера-художника с развитым архитектурным мышлением, каким была Женя. Но он совершенно не устраивал серьёзного, несмотря на явную молодость, физика, каким была Катя.
 Когда Женя собралась выложить очередной аргумент, в разговор вмешался Платон, не выдержавший в конце концов происходящего на его философском поле беспорядка. Повернувшись к девушкам-физикам, он заговорил своим спокойным и уверенным голосом, обрушивая на их головы сложные философские рассуждения, сопровождаемые чередой ссылок на величайшие умы человечества. Заинтересованный Иван развернулся к залу, с интересом и обычной своей лукавой улыбкой следя за разогревающимся спором, который явно заходил в тупик. Улучив момент, он, обращаясь к физикам, сказал:
- «Знаете, сударыни, уверяю вас, что спорить с Платоном — всегда было делом безнадежным. Вы ведь, конечно, диалоги читали».
Девушки невольно глянули на Платона и заулыбались. 
- «А вот со мной проще. Ты, надеюсь, позволишь мне немного поучаствовать в вашей дискуссии? - спросил Иван, обращаясь к Платону, и не дожидаясь ответа, продолжил, - Предлагаю вам для начала такую схему: вот перед нами точка, а все остальное бесконечность, которая простирается себе, не зная меры. Точка эту самую бесконечность, что мы с вами сейчас представили, определила как то, что есть вокруг неё. Причем точка, это элемент логической конструкции, а не маленький кусочек чего-то там. Любая попытка обнаружить её субстанцию будет связана с простиранием уже не вовне, а внутрь этой точки. И оно столь же бесконечно, как и в первом случае, только направлено наоборот. Помните, как Ахилл в апории у Зенона? Таким образом точка это изображение замечательного взаимного отрицательного определения: определенной бесконечности вокруг точки и бесконечной определенности внутри. Я думаю, будет правильно сказать, что перед нами две определяющие друг друга бесконечности: положительная и отрицательная. И, кстати, провалиться в точку все-равно, что попасть в черную дыру и вообще в прошлое!» - с добродушной улыбкой закончил Иван.
 Физиков высказывание Ивана явно заинтересовало, и вместо того, чтобы продолжать начатый диалог, они погрузились в свои рассуждения, уже не предназначенные для посторонних непрофессиональных ушей. До соседей доносились то произносимое часто имя Стивена Хокинга, то имена других, менее популярных среди архитекторов и дизайнеров авторов.
- «Всё! - вмешался в события Шурка-Александр, - пока наши физики временно погибли для общества, предлагаю перейти ко второй половине доклада. Пожалуйста, Лика! А мне, к сожалению, надо бежать. Да! Не забудьте, что завтра пикник. Все желающие — к девяти перед входом».
- «Передай привет Вареньке от всех и пожелание здоровья!» - зашумели присутствующие, знавшие, естественно, куда и почему спешит Шурка.
Тем временем монитор вспыхнул свежими красками знакомого всем весеннего горного пейзажа с сияющим на солнце куполом «Града космического». Налюбовавшись неземной красотой, камера наехала на комплекс и, пройдя сквозь прозрачную оболочку купола, остановилась, демонстрируя развернувшуюся во всю ширину монитора центральную площадь. Правда, площадью это пространство можно было бы назвать только условно, поскольку партер имел сложную и непонятную форму из-за обнаженных механизмов неясного назначения. Впрочем, подобным образом были обустроены все пространства и все ограждения комплекса, которые по замыслу архитекторов были трансформируемыми и легко управляемыми. Покрасовавшись,  механизмы и конструкции быстро померкли и скрылись под сплошной молочно белой оболочкой, особенности формы которой читались теперь лишь благодаря игре света и тени. Функционально-технологический скелет скрыла мягкая на вид архитектурная плоть, с бесконечными возможностями говорящей пластики.
- «Перед вами исходная ситуация для семантической организации общественного центра «Града», - заговорила Лика, - а это варианты художественного воплощения нашего общественного идеала, базового элемента всей жизненной среды».
На  потемневшем экране монитора загорелась быстро растущая светящаяся точка. По мере её приближения, стала различимой реалистичная, прекрасно выполненная скульптурная композиция, которая вызвала что-то вроде общего вздоха, выражающего восторг присутствующих.
 Пытающийся встать на ножки малыш, оперся одной ручкой на сильную руку отца, другой потянулся навстречу матери, опустившейся перед ним на колени с протянутыми вперед раскрытыми ладонями.
 Другие композиции, выплывавшие из глубины экрана, тоже нравились, но, похоже, именно первый вариант был реальным претендентом на пьедестал. Дальше перешли к рассмотрению отдельных художественных решений, выражающих ценности разных форм культуры, включая возрастные, профессиональные, фамильные и другие. Здесь были и сказочные персонажи, и герои эпосов, были образцы фамильных гербов, как старых и традиционных по форме и структуре, так и совершенно новых. И все это, благодаря усилиям художников и дизайнеров, выражало лучшие человеческие качества.
 Рабочий день давно закончился, когда наиболее упорные завершали обсуждение представленных вариантов и возникших по ходу новых идей. В это время масла в огонь подлила Настя, заявившая, что приличное сообщество, тем более творческое и связанное с искусством, должно иметь как свой стиль в одежде, так и отличительные признаки для представителей разных возрастных групп. Тем более, что эти ступени составляют структурную основу архитектуры «Града». Тема была действительно интересной и важной, но обсуждать её пришлось уже по пути: кто в детский центр, где родителей ждали малыши, а кто домой.
А Шурка в этот час совсем не вспоминал о Граде космическом. Возбужденный, он нервно шагал по пустому фойе медицинского центра, не сводя глаз с закрытой двери, из которой вот-вот должна была выйти медсестра. Ожидание было томительным, а холодная пустота вечернего фойе, превращала его в тяжелое испытание для деятельной и эмоциональной Шуркиной натуры, лишенной здесь даже молчаливого сочувствия.
 Наконец послышались быстрые шаги. Миловидная черноглазая девушка с волосами, тщательно убранными под накрахмаленную шапочку, в голубом медицинском костюме, плотно облегающем складную крепкую фигурку, выбежала в фойе с сияющей на лице улыбкой. Казалось, что она больше не в силах удерживать в себе слова, рвущиеся наружу:
- «Два сына! Богатыри! - выпалила она навстречу бросившемуся  к ней Шурке, - и Варенька молодец! Поздравляю!» и выдохнув с облегчением, продолжала смотреть ему в глаза, будто отыскивания в них подтверждения того чувства, которое он просто обязан был испытывать сейчас.
 На мгновение ноги стали ватными, коленки непроизвольно подогнулись и Шурка с трудом удержал равновесие. Он сжал маленькую, но сильную руку медсестры.
- «Маша, а можно мне, хотя бы только глянуть на них?»
- «Ну, конечно! - со смехом подтвердила сестричка, - пошли скорее!».

                * * *

 Утро субботы оказалось солнечным и свежим. Почти неподвижный воздух был еще прохладным и собравшиеся на пикник плотно запахивали теплые куртки, поглубже натягивали кепки и разнообразные, преимущественно вязанные шапочки. Автобус ждали с минуты на минуту, поскольку водитель Антон, ставший знаменитым после путешествия к «месту смысла», был из числа тех, кто никогда и никуда не опаздывает.
 В отличие от памятной поездки-приключения почти уже семилетней давности, кое-кого из действующих лиц сегодня не было. Шурка с Варенькой приходили в себя от обрушившегося на них счастья в виде сразу двух, родившихся вчера сыновей. Не было веб-дизайнера Сереги и еще кое-кого из художников. Зато отсутствие их всех изо всех сил старались компенсировать совсем ещё юные, но уже шумные и веселые члены коллектива, старшим из которых был  школьник и большой выдумщик Иван Барышев семи лет от роду. Вместе с единомышленником и другом Андреем Корнышевым они постоянно строили и при любой возможности стремились реализовать планы, направленные на кардинальную перестройку этого мира, и порой достигали результатов столь значительных, что родители хватались за голову, беспомощно разводили руками, а иногда и хохотали до коликов.
 Выезд на пикник был долгожданным событием не только для детей, но и для их родителей, и потому настроение при посадке в автобус было самым веселым. По пути к месту отдыха уже традиционно вспоминали детали знаменитой поездки и связанных с ней событий, так повлиявших  на жизнь Центра да и всего поселения.
 Когда автобус добрался до верхней точки перевала, того самого места, где из-за тумана они когда-то потеряли дорогу, Антон притормозил и съехал на обочину. Все вышли, наслаждаясь свежим и чистым воздухом, который сегодня был совершенно прозрачен. Молодая растительность, почти вплотную подступившая к дороге, переливалась многочисленными оттенками зеленого, вскипая временами стайками мелких пернатых, то взлетающих небольшими фейерверками над лесом, то дружно пикирующих на очередной пышный куст, чем-то их привлекший.
Иван, держа за руку сына, перешел дорогу и углубился в лес. Пройдя метров двадцать, он остановился, прислушиваясь к знакомым звукам живой природы. Андрей, глядя на отца из под козырька ярко синей бейсболки, тоже притих, стараясь понять, что происходит и что тот пытается разглядеть в кронах этих огромных деревьев. Неожиданно, Иван обернулся и подхватив сына на руки, сделал несколько шагов в сторону небольшой скалы, выглядывающей из зарослей малинника.
- «Слышишь, Андрюша! - шепотом спросил Иван, - это стражи пещер».
- «Где? - тоже шепотом спросил малыш, поправляя сползающую на глаза бейсболку,  - пап, я не слышу!»
- «Тихо, сынок! Слушай внимательно! - сказал Иван, еще на шаг приблизившись к скале.
В этот момент немного отчетливей, хотя и едва слышно, снова раздался звук, который Иван не мог спутать ни с каким другим.
- «Илика. Это она Ирдика зовет, - подумал Иван, - но почему такой голос?»
Постояв ещё немного у скалы и не услышав больше встревоживших его звуков, Иван опустил сына на землю и крепко держа его за руку направился к автобусу.
- «Папа, а кто такие стражи? Они страшные? Они где живут, под землей или в лесу?» - Андрей, не чувствуя больше напряжения во взгляде отца, спешил удовлетворить разгоревшееся любопытство.
- «Погоди! Сейчас, в автобус вернемся, и я расскажу вам чудесную историю про стража. Договорились? Ну, побежали!»
В автобусе, который через несколько минут уже был на их любимом месте у горной речки, мелкие пассажиры, вместо того, чтобы рассыпаться с криками по лужайке, собрались вокруг Ивана в ожидании рассказа.
- «Очень давно, когда горы были ещё выше, а птицы в лесу пели громче и веселее, там где теперь растет густой кустарник протекал совсем маленький, но очень весёлый ручеек. Вода в нем была удивительно чистая и вкусная. Только вот найти этот ручеёк было непросто, потому, что являлся он не всем людям, а только тем, кому нужна была помощь.
 И вот однажды шёл по лесу охотник да подскользнулся на камне покрытом мхом. Упал он и ушиб ногу, да так, что идти дальше не может. Лежит и думает, как бы выбраться теперь из лесу и домой вернуться. И вдруг слышит,  журчит ручей, которого прежде здесь не было. Удивился охотник, увидев рядом с собой чистую прозрачную воду, обрадовался. Набрал в пригоршню и выпил. И в тот же миг нога его перестала болеть, будто и не падал он вовсе.
 Вокруг птички поют, щебечут весело, радуются, что всё так хорошо получилось. А охотник, вместо того, чтобы поблагодарить добрый ручеёк за доброе дело, решил найти источник, из которого вытекает такая чудная вода и объявить его своим, чтобы брать со всех, кто в беду попадает, деньги за воду.
 Пошел охотник вдоль ручья и пришел к каменной стене из которой вытекала, образуя ручеёк, чистая вода. Протянул руку к воде, а она и исчезла, только след мокрый на стене. Огляделся охотник и видит, вода из стены вытекает уже в другом месте. Он туда, снова руку протянул, и опять исчез ручеёк.
 Пошел охотник вдоль стены каменной и вдруг видит вход в пещеру, а оттуда звук ручейка журчащего доносится. Обрадовался он и полез в пещеру, в дом к ручейку чудодейственному. И увидел широкую чашу, из которой лилась вода, а возле чаши большой черный кот. Посмотрел он на охотника и покачал головой, не веля ему ближе подходить. Только жадным был охотник и потому поднял он ружье и хотел выстрелить в кота. И тут страж, - а это был, конечно, он, - зарычал громко и страшно, да так, что охотник выскочил от страха из пещеры и упал на землю. И снова ногу он ушиб ту же и идти не может. Стал оглядываться вокруг, ручеёк искать, да только ни воды чудесной, ни входа в пещеру больше нет.
 Лежит охотник, тихо вокруг, даже птички умолкли. К вечеру холодно ему стало. Вдруг слышит, словно из под земли, рычание стража, Страшно, а с места не может двинуться. Лежит и видит, как черный кот приближается к нему. Подошел зверь, посмотрел на охотника, потом лизнул больную ногу и, покачав головой, снова ушел.
И опять нога болеть перестала и страх прошел. Посидел охотник, подумал и понял, что добро-то в жизни важнее и сильнее чем деньги и всякое богатство. И слышит вдруг, что птицы вокруг снова запели-зачирикали, словно что-то хорошее в лесу случилось».
 Иван замолчал, с интересом наблюдая за своими слушателями, которые, казалось, ждали продолжения сказки.
- «Дядя Ваня, а куда черный кот пошел потом? - тихо спросила маленькая Лиза, будто чего-то опасаясь, - он сюда не придет?».
- «Нет, - подал голос юный Андрей, - он сейчас в пещере, под землей. Мы с папой слышали, как он рычал. И он добрый!».
 Иван не стал включаться в детский разговор, и тихо сказав несколько слов Марине, сидевшей рядом с детьми, вышел из автобуса. Народ был занят обустройством площадки, потерявшей за зиму жилой вид. Кто-то разжег очаг, украсив существование компании волшебным видом огня и многообещающим запахом дыма, кто-то занялся уборкой территории; несколько человек ушли собирать валежник.
 Иван окликнул Андрея, занятого ремонтом навеса, и отведя в сторону рассказал, что слышал рычание Илики и что в пещере происходит что-то необычное.
- «Поехали, посмотрим, - сразу согласился Андрей, - доедем на минивэне до «северного выхода», а там пешком до портала. Или ты предлагаешь через твой дом?»
 - «Да. Думаю, так вернее. И оружие прихватим, а то ведь чем черт не шутит! Что-то не спокойно у меня на душе. Кирилл тут без нас, я думаю, справится. Пойду, поговорю с ним».
 Иван направился к Кириллу, желтая кепка которого была видна издалека, когда его остановил голос Жени:
- «Эй! Заговорщики, вы что это затеяли? А ну, колитесь!»
- «Да ничего особенного, сбегаем кошек моих покормим, раз уж все равно рядом оказались» - широко и беззаботно улыбнулся Иван.
- «Ну, да! - подтвердил Андрей, - мы быстро, максимум за час обернемся»
Женя внимательно посмотрела на обоих друзей и уверенно, как приговор, произнесла:
- «Врёте! Надеюсь это не опасно?»
 Андрей с Иваном дружно замотали головами.

 Иван попросил Андрея остановиться у продуктового магазина, метрах в пятидесяти от дома шамана. У входа уже стояли две машины: старенькие, красные когда-то Жигули и небольшая серая корейская «КИА» с челябинскими номерами. В торговом зале не было никого, кроме хорошо знакомого Ивану шумного семейства с двумя одинаковыми чумазыми малышами трёх или четырех лет да полной быстроглазой женщины-продавца в голубой косынке, с завязанным на лбу узелком. Еще у входа дремал то ли охранник, то ли грузчик в истрепанной куртке-аляске и помятой, черной в прошлом, а теперь серой от пыли и пятен шляпе. Купив какую-то мелочь, друзья вышли на улицу и пешком направились к дому шамана.
- «Думаю, КИА это машина наших незваных гостей, которые, похоже, не понравились моим кискам. Оставили они её у магазина специально, чтобы внимание не привлекала. Да только здесь каждый новый человек, не говоря уже о машине, на виду. А в магазин они и не заходили вовсе» - усмехнулся Иван.
 Двери в гараж, где находился спуск в пещеру, оказались не заперты, что свидетельствовало только о том, что внутри чужие. Ни Иван, ни Ванхо, находившийся сейчас в Челябинске, не могла оставить дверь открытой из-за зверей, которые по-прежнему каждый день приходили в дом кормиться.
 Иван достал из тайника свой карабин и травматический пистолет для Андрея, затем выбрал и снял с полки два мощных полностью заряженных фонаря. Забросив за спину небольшой рюкзак, он вынул из кармана телефон и позвонил Сергею Строгову. В двух словах объяснив ситуацию и согласившись с чем-то, о чем, видимо, настаивал Сергей, он отключился.
 Иван с карабином быстро и бесшумно шел впереди, внимательно прислушиваясь к слабым звукам, изредка доносившимся со стороны последнего «места смысла» в зале с ручьем. Если бы не яркий свет фонарей, они могли бы налететь на кошек, неподвижно сидевших за одним из последних поворотов. Черное семейство с горящими в темноте глазами окружило двоих мужчин, в страхе прижавшихся к стене. Перед ними, метрах в двух-трех лежали два пистолета и окровавленный нож. Один из гостей видимо был ранен, потому что бережно прижимал к груди замотанную какой-то тряпкой руку.
Одеты пленники были просто, под стать жителям старого поселения и только обувь у них была, судя по всему, армейская и очень прочная. Но эта маскировка, как пояснил Иван, могла лишь насмешить, но никак не ввести в заблуждение.
- «Ну что, кладоискатели, нашли «место смысла»? - спросил Иван, - или вы приехали с моими котятами поиграть?
 Поди сюда, Илика, - позвал Иван, и поглаживая подбежавшую и начавшуюся ласкаться огромную черную зверюгу, продолжил спокойным голосом, - эти люди не обижали тебя?»
 Илика, будто дословно восприняв слова хозяина, указавшего взглядом на незваных гостей, подняла голову и издала звук, заставивший злоумышленников съёжиться и прижаться другу к другу. Рычание Ирдика было не таким мощным и пугающим как голос Илики, и может поэтому он скромно молчал, уступая функцию устрашения супруге.
У Ивана был потрясающий, как говорил Андрей, звериный слух. Однако у кошек он был ещё лучше, и потому команду Строгова они засекли раньше, навострив уши и развернув морды в сторону приближающихся людей.
- «Спокойно! Ирдик, Илика, это свои!»   
 Сергей и прибывшие с ним люди явно не были удивлены увиденным. Господ специалистов хорошо знали не только как исполнителей, прибывших на стройку в рамках договора, но и как сотрудников известных спецслужб, действующих на свой страх и риск.
- «Иван, руку ему перевяжи, пожалуйста, - попросил Сергей указывая на одного из злоумышленников, - видимо пытался стрелять. А кого-то из твоих все же ранили. Нож вон в крови».
 - «Знаю, это Малыш. Он ещё не очень опытен, вот плечо и подставил. Но ничего страшного, я его уже подлечил».
 Иван нежно погладил молодую черную кошку, которая с благодарностью лизала его руку.
 Арестованных увели, а друзья, убедившись, что до главного тайника в пещере никто не добрался, вернулись в дом. Достав из старенького холодильника, купленного еще учителем Ивана, обед для кошек, а вернее вкусную закуску, каковой была любимая каша с мясом, и попрощавшись с хвостатыми помощниками, Иван с Андреем уселись в минивэн и спустя четверть часа были на месте.
 На поляне с восстановленным навесом и яркими палатками было весело. Вкусно пахло шашлыком и ещё чем-то ароматным, но не знакомым. Иван объяснил Андрею происхождение специфического запаха, но название растения тут же вылетело у того из головы.
 За мощным деревянным столом, изготовленным и вкопанным в землю еще несколько лет назад, на таких же брутальных скамьях весело устраивались дети в ожидании коллективной трапезы. Никто не капризничал, поскольку еда на природе, да ещё и всей командой, была делом не только вкусным, но и увлекательным.
Пока Платон с Железным Романом готовили мясо на решетке и запекали овощи, Катюша с подружками из группы физиков искусно сервировали стол, заполнив всю большую поверхность привезенными с собой вкусностями, и устроились на расстеленных матрасах с гитарой. С первыми аккордами, наполнившими «пространство пикника» вкусом походной романтики, обстановка уюта и комфорта стала полной и окончательной.
- «И стены не нужны, - размышлял Андрей, - хотя пространство организовано как функционально, так и эстетически. Звуки же, вернее, музыка чрезвычайно важна. А вот дома у себя, ни в гостиной, ни даже во дворе эту обстановку, к сожалению, не воссоздашь, не хватит этих далеких гор, дорога к которым начинается у тебя под ногами, этих открытых во все стороны и одновременно бесконечных далей». Андрей смотрел на лес, ближние скалы и горы, лесистые склоны которых уходили вверх к холодным, полупрозрачным в солнечном сиянии вершинам, когда его размышления прервал тихий голос Жени.
- «Это именно то, чего мы будем лишены под куполом. Я правильно поняла грусть в твоих глазах? Хорошо бы, чтобы эти детки, которые пока ещё на воле, сумели почувствовать и сохранить вкус бесконечности, которая тебе принадлежит».
- «Как ты сказала? - бесконечности, которая тебе принадлежит? Это очень точно, просто здорово сказано! - помолчав немного, Андрей добавил, - Бесконечности, конечно, никто человека лишить не сможет, даже под куполом. Но вот этого потрясающего чувства, связанного с живым восприятием и переживанием этой реально твоей и в то же время насквозь сказочной бесконечности, может и не возникнуть. А ведь это очень важная и нужная часть души, которая, как писал Павел Александрович Флоренский, в художественном творчестве восторгается из дольнего мира и всходит в мир горний.
 После того, как мы уйдем под купол, организованное здесь, замечательное и неповторимое пространство нашей команды больше не зазвучит Катиным пением и детским смехом; не задышит неповторимым ароматом нашей походной кухни с удивительными местными специями и настойками; не окрасится трепетными отблесками пламени очага, ставшего символам нашего Мы».
 Андрей обнял Женю за плечи и, прижавшись друг к другу, они несколько минут молча наблюдали за сыном, который терпеливо обучал маленькую Лизу бить по волану ракеткой и вместе с малышкой радовался, когда удар наконец получался.
 Было удивительно тепло на природе, баловавшей безветрием и солнечными лучами, и на душе, согретой дружеским общением. Молодые физики, влившиеся в компанию, оказались веселыми, доброжелательными людьми с буйным воображением и интересными увлечениями, среди которых оказались не только музыка и спорт, но и живопись, и поэзия и ещё много чего.
- «А ведь наша поляна, это тоже своеобразное «место смысла», только формы общения, отражающие наше творческое, человеческое единство, не закреплены здесь в рельефах и каменных сооружениях как у наших предков. Вот если бы мы были людьми религиозными, мы бы и сегодня здесь часовню поставили, или хотя бы монументальный крест. А без религии? У нас выходит нет реальной потребности в этих специальных символах, о которых мы рассуждаем на семинарах? - Да нет, ерунда! Мы давно придумали и сформировали специальные образовательные объекты, специальные пространства. Вот там и место символам!».
 Недовольный всё же своими рассуждениями, Андрей допил сухое вино из пластикового бокала, так и не оценив его вкуса.
- «Папа! А это правда, что вы стражей видели? По-моему, это просто сказка, которую дядя Ваня рассказывал» - Ванечка серьёзно сдвинув детские бровки смотрел на отца.
- «Знаешь, сынок, и правда, и сказка — это все про нашу самую настоящую жизнь, только по-разному. Разве добро и зло это не правда? А разве мало тех, кто добро бережёт? Вот ты и подумай, а вечером сам мне расскажешь. Договорились?»

 Вчерашний день быстро и с жадностью пожирал наполненные бурлящей творческой жизнью минуты и часы. Мелькали дни, недели и даже месяцы пролетали незаметно. Неожиданно острое ощущение скорости, с которой летело время в Центре, готовящемся к переселению под купол, пришло к Ивану, когда Марина, сидевшая напротив в деревянной гостиной с любимой чашкой ароматного чая, вдруг спросила:
- «Ты не забыл, что ровно через две недели Андрюша идет в первый класс?»
Конечно, Иван помнил, что сын собирается в школу; они много раз говорили об этом событии с Мариной и экипировкой сына занимались. Но то, что осталось всего две недели, стало для него всё же неожиданностью.
 Послушай, а ведь до переселения тоже осталось чуть больше двух месяцев, - всего ничего, - а с учителями, мне кажется, вопрос так и не решен. Выходит, что ребята могут с первой учительницей или учителем расстаться уже через два месяца после начала учебы?

                * * *

 На первый взгляд, прощание с привычными условиями жизни было легким и даже веселым. Будущие жители экспериментального автономного комплекса «Град космический» или просто Град, как его все теперь называли, уходили поочередно, семьями, парами или поодиночке в буферную зону — специальное крытое сооружение без окон, а лишь со световыми фонарями сверху.
 Когда последний человек из этой партии «переселенцев» скрылся в проеме, на площадке остались только провожающие да несколько собак, весело носившихся по снегу, серебрившемуся в лучах холодного зимнего солнца. Оглянувшись вокруг, Леший вдруг испытал странное чувство пустоты и холода, медленно заползающего в душу. Он стоял у закрывшейся двери, только что разделившей, вернее разорвавшей его на две части. Одна, жизнерадостная и энергичная скрылась за дверью, другая, пустая и сморщенная, осталась одиного стоять в центре безжизненного, остывающего мира...
- «Может быть не следовало соглашаться на роль «связного»? - снова вернулась мысль, которую директор опустевшего Центра уже не первый раз гнал прочь — Ушёл бы сейчас с Василием и с ребятами и своих бы увел из этого мира, который катится вниз. Устал я от этой постоянной лжи и продажности».
 Продолжая что-то бормотать и почти не разбирая дороги Юрий Иванович брёл в сторону Центра, где в сейфе у него стояли бутылки каких-то хороших коньяков, привезенных в разное время братом.
 Не раздеваясь, и не отряхнув от снега обувь, аккуратный обычно директор молча прошел через приемную и скрылся в кабинете, оставив секретаршу в полной растерянности. Впрочем, Юнна Марковна быстро и правильно оценила обстановку и спустя несколько минут рядом с открытой бутылкой коньяка появилась большая чашка кофе и свежие пирожки.
- «Мне тоже налейте! - твердо потребовала она, протягивая рюмку, - за успех нашего эксперимента и за дальнейшую работу!»
Коньяк подействовал благотворно и в глазах Лешего затеплился прежний огонь. Отметив это, Юнна Марковна строго потребовала снять верхнюю одежду и налить ещё по рюмке.
- «Там молодежь из Лабы, вернее, из новой проектной группы спрашивала будете ли вы сегодня и можно ли  встретиться. Я сказала, что конечно будете во второй половине дня. И ещё, приехал подопечный Ивана Айдаровича по имени Ванхо. Он врач по образованию и, насколько я поняла, хочет тоже работать в Центре. Говорит, письмо у него к вам».
 - «Это который в доме шамана жил, а потом уехал в Челябинск учиться? А где он сейчас, координаты оставил? Вы его найдите, пожалуйста и пусть подходит в любое время».
- «Хорошо, Юрий Иванович. Но были ещё звонки, в том числе из министерства, от брата вашего человек звонил, некий Дмитрий Егорович. Перезвонит после обеда. Так что отдыхать вам, похоже, некогда. Да и... не нужно, я думаю».
Юнна Марковна улыбнулась и добавила «Я на месте, как всегда». После чего неспеша вышла из кабинета, оставив директора перед подносом с закуской и бутылкой коньяка. Леший подумал немного и решительно закрыл коньяк.
- «Отметим потом возвращение» - пробормотал он, пряча бутылку в сейф.

                *   *   *

 Заселение комплекса продолжалось группами по сорок - пятьдесят человек, входивших в зону санобработки и карантина каждые несколько дней. Через неделю после того как первая и основная команда Центра вошла в буферную зону двери вновь открылись, только уже с другой стороны. Осторожно, как будто опасаясь чего-то, люди переходили из последнего шлюза буферной зоны в просторную камеру входной группы Града и оттуда, не задерживаясь, в фантастическое пространство нового мира, который им предстояло заселить. Первыми шли специалисты по техническому управлению комплекса, которых за глаза без всякой иронии называли пилотами. Далее прошли микробиологи,  медики и психологи и только затем архитекторы и дизайнеры, а также работающие с ними в связке специалисты - смежники.
 Все входившие медленно направлялись к центру комплекса, то оглядываясь по сторонам, то задирая головы вверх к совершенно прозрачной оболочке, через которую было видно небо с облаками. И лишь по мере того, как взгляд опускался вниз, оболочка становилась зрительно ощутимой, а изображение за ней становилось все менее отчетливым пока, совсем не исчезало, сменяясь матовой, чуть серебрящейся поверхностью.
 Из того же, в основном, материала, но с разными цветовыми оттенками, были изготовлены окружающие людей формы. Главное, что бросалось в глаза, это почти полное отсутствие вокруг прямых линий и привычных граней. Благодаря мягкой пластике и особому масштабу членений, архитектурные формы визуально будто бы обнимали людей, медленно стекаясь к ним с высоты четырех — пяти этажей, становясь все менее громоздкими и все более соизмеримыми с людьми, превращаясь постепенно в низкие платформы, ступени и наконец расстилаясь под ногами широким тротуаром. В тех случаях, когда движущиеся группы людей оказывались близко к каким-то крупным объектам, вместо прочных стен-ограждений они видели проплывающие рядом с ними живые трехмерные изображения, не яркие и открывающие свою глубину лишь взгляду, направленному в упор. По мере того как человек удалялся от привлекшей его сцены и оказывался сбоку, изображение становилось сначала менее ясным, а затем и вовсе превращалось в неповторимую игру угасающих красок.
Иван, шедший в группе сотрудников Лабы с сыном не плечах подумал вдруг о том, что эта удивительная стена-экран, появись она там, во внешнем мире, немедленно превратилась бы в навязчивую, раздражающую рекламу. И сейчас, вместо того, чтобы наблюдать живописные сцены живой природы, ему пришлось бы отвлекать сына от очередной сцены, пронизанной пошлой чувственностью или демонстрирующей  суррогаты поэзии, приводившие его самого едва ли не в бешенство, оставляя ещё на какое-то время раздраженным и замкнутым.
Антропоморфность окружающей среды была настолько сильно выражена в каждой её детали, демонстрирующей свою расположенность к человеку, что ребята из группы архитекторов и дизайнеров вспомнили и даже начали обсуждать вслух антропоморфность классической греческой архитектуры, которая была не вполне понятна, а вернее трудно представима ещё на студенческой скамье. Да и потом, термин «антропоморфность» применительно к архитектуре, хоть и широко использовался сотрудниками Лабы, все же сохранял в себе некую тайну, смысловую глубину в которую можно было ещё долго погружаться, постигая суть самого явления. 
После того, как группа оказалась в самом центре комплекса, возле небольшого, но хорошо видимого отовсюду возвышения в форме грубо вытесанного из скалы прямоугольного камня, на широких индивидуальных браслетах появилось изображение миловидной русоволосой девушки, представившейся как Эви. Глубокий контральто и очаровательная улыбка под русой челкой сделали слова приветствия, адресованные гражданам города, особенно приятными. Напомнив кратко о системе информационного и технического управления, Эви, объяснила как найти свое жилище и как действовать при его освоении. Затем, напомнив еще раз, как связаться с инфоцентром, она попрощалась и исчезла с экранов.
- «Папа! Мама! Можно я впереди? Я все уже понял. Нужно идти прямо, вот по этой светящейся линии...» Женя и Андрей, взявшись за руки шли за сыном, иногда сверяясь со схемой на браслетах. Ваня, долгое время изучавший вместе с родителями их будущее место жительства по многочисленным моделям, теперь решительно шагал вперед пока не привел их, ни разу не ошибившись, в «большой хол» первого семейного жилого блока. Так именовалось, судя по надписи, пространство, которое напоминало скорее большую оранжерею с недавно высаженными, ещё совсем молодыми зелеными растениями. Красивая территория с искусственным рельефом включала игровые площадки и другие элементы благоустройства, даже весело журчащий ручеёк и небольшой пруд, в который он впадал.
Дорожка, по которой вслед за Ваней двигались семейства работников Центра, привела к расположенным на небольшом удалении друг от друга входам в жилища. У каждой двери на маленьком экране светилась надпись с составом семьи, и будущие жильцы с шутками и смехом быстро разошлись по своим семейными ячейками. Ассоциация, которую вызывал термин «ячейка», имела мало общего с тем, что находилось за каждым входным шлюзом. Просторное помещение было залито потоком дневного света, свободно проникавшего сквозь оболочку купола и дальше сквозь прозрачную часть бокового ограждения, которую можно было увеличивать или уменьшать по желанию. Плавно изогнутые белые стены незаметно превращались в потолок. Расстояние до него было трудно определить из-за отсутствия линий пересечения и мелких деталей, за которые мог ухватиться взгляд. Серая с едва уловимым теплым оттенком поверхность пола была заметно темнее и обладала видимой фактурой, которая, впрочем, никак не ощущалась ногами. Верхний тонкий слой покрытия был почти прозрачным и под ногами виден не был, но по мере удаления начинал серебриться, зрительно поглощая серую основу.
 Впечатление того, что поверхность скользкая оказалось настолько обманчивым, что Ванечка, разбежавшись, чтобы прокатиться, чуть не расшибся из-за сильного сцепления с полом. К счастью, Андрей успел подхватить сына.
 К обеду, преодолев ещё множество разных неожиданностей, переселенцы освоились в новом жилище и даже начали благоустраивать помещения, подбирая и располагая в нужных местах нужную мебель или похожие на неё предметы. Все казалось необычным и непривычным. Самым же приятным и удивительным были даже не прекрасные цвета и оттенки, которые можно было менять сколько угодно, а то, что практически все приспособления для сидения, сна, хранения и других функций были в свое время придуманы и спроектированы самими же жильцами.
 Ближе к полудню браслеты на руках взрослых и детей одновременно засветились и улыбающаяся Эви, поздравив всех с новосельем, пригласила в центральный ресторан.
Учреждение общепита напоминало огромный зимний сад, каковым по совместительству и являлось. Форму помещения и его размеры, находясь внутри,  оценить было трудно из-за отсутствия того, что в обычном мире служило наружными стенами и перегородками. Между разнообразными растениями виднелись многочисленные уютные, большие и малые боскеты, оборудованные столиками и разнообразными сидениями. Ощущение ароматного, цветущего и вьющегося окружения было настолько приятным, что вспоминать о сложном техническом устройстве и обеспечении этого рая просто не хотелось.
 Погуляв какое-то время по саду-ресторану и убедившись что среди множества непохожих друг на друга островков уюта с пустыми пока столиками вполне можно заблудиться, обитатели первого семейного блока собрали детей и расселись недалеко от входа. Определившись с помощью Эви с технологией выбора и заказа еды, они подивились скорости с которой в центре столов стали появляться выезжающие откуда-то снизу блюда и напитки. По аппетитному виду и запахам еда казалась прекрасно приготовленной, но в общем обычной. Вкус же в некоторых случаях был не совсем привычным.
 Шампанское, которое было предложено в конце обеда, было прекрасным, как и текст поздравления с которым к народу обратился временный руководитель комплекса, уже прозванный «мэром».
 Выяснив, что ближайшие две недели можно провести в свободном режиме, знакомясь с Градом и занимаясь обустройством своего жилища и прилегающих площадок, притихшие после сытного обеда жители уточнили режим работы образовательного комплекса и стали неспеша расходится. Вернувшись в семейный блок, Андрей с Иваном убедились, что в домах, на минус первом уровне, есть бани, вернее целые оздоровительные комплексы, и договорились на завтра провести банное совещание. Без веников, к сожалению, но зато с чаем.
 Едва ли кто-нибудь, кроме совсем маленьких детишек, сумел в этот вечер спокойно и вовремя уснуть. Между тем звезды над теряющим прозрачность куполом стали постепенно меркнуть. Наступала первая в жизни Града безветренная, бесшумная и даже какая-то безжизненная ночь.

                * * *
 
 Утро нового дня было вновь солнечным и радостным. Жаворонки, вроде Ивана, вставшие раньше других и вышедшие на кольцевую аллею, огибающую центральную часть комплекса, могли наблюдать работу необычного уборочного механизма. Широкая светящаяся объёмная полоса, повторяющая профиль проезжей части, с шипением скользила вдоль жилых блоков, очищая и увлажняя поверхность. Одновременно происходила очистка и освежение воздуха, в котором усиливался приятный аромат, источаемый цветущими растениями.
 Вслед за полосой беззвучно катился маленький открытый электромобиль с оранжево-зеленой эмблемой на выпуклом матово-серебристом боку. Сидевшие в нем два технических специалиста с какими-то приборами в руках, весело переговариваясь, производили замеры воздуха и ещё чего-то, давая периодические команды уборочной машине с помощью своих браслетов, более массивных и отмеченных такой же как их машина и комбинезоны эмблемой.
 Проводив взглядом удаляющийся электромобиль, Иван посмотрел на ослепительно чистое небо, затем опустил взгляд в надежде увидеть верхушки гор, а может ещё что-нибудь из привычного ландшафта. Однако, там, где в поле зрения должны были попасть знакомые очертания уральских вершин, оболочка, как всегда, утрачивала свою прозрачность и постепенно превращалась в матовое зеркало, мягко отражающее внутреннюю картину.
- «Да, - печально пробормотал Иван, - всё продумано. И все правильно. Нужно привыкать к тому, что тот мир за стеной в обозримом будущем будет жить лишь в нашем сознании. Но главное, - нужно этот сделать по-настоящему своим. И кажется, он к этому готов, обращен к нам лицом, как гостеприимный хозяин».
 Нельзя сказать, что зеленый двор, в который входил Иван, улыбался ему, но зеленые насаждения и малые формы, благодаря масштабу и размерам, как бы обнимали, мягко и неназойливо направляя к главному входу во внутреннее жилое пространство.
От размышлений о комфорте и других достоинствах среды, Ивана отвлек, раздавшийся за спиной, громкий и как всегда энергичный голос Шурки. Рабочая форма гражданина, выданная при заселении, очень шла высокому и стройному папаше с двухместной коляской. На фоне яркого купола в обрамлении из листьев и ветвей, он походил на монумент с горящей золотом шевелюрой. Иван подивился про себя неожиданному эффекту и спрятав улыбку, поприветствовал Шурку, которому всегда симпатизировал, отдавая должное его искренности и настоящей, будто врожденной нравственности.
- «Что, Александр, рано так? Или твоим бойцам не терпелось рассвет нового мира повидать?»
- «Привычка у них, Иван Айдарович. Там, на большой земле, привыкли утром на свежем воздухе гулять, и здесь требуют. Хотя воздух-то ведь тот же, что и дома. Да я, честно говоря, и сам с удовольствием компанию им составляю. И у меня вопрос есть, на который нам ещё в Лабе кураторы обещали дать ответ, да все откладывали. Я имею в виду энергию. Откуда она здесь берется?»
- «Да, брат, хороший вопрос, - Иван с любопытством глянул в глаза бывшего стажера, - хотел бы я и сам это понять. Одно ясно, источник автономный и очень-очень мощный. Прежде таких точно не знали. Ну, теперь-то, я думаю, все пояснят и покажут, за пределы то информация никак не выйдет».
 Иван улыбнулся Шурке и вдруг предложил прямо сразу проверить эту мысль. Активировав браслет и вызвав Эви, он поинтересовался, как ознакомиться с силовой установкой комплекса. Вопреки опасениям, информация, судя по полученному ответу была теперь вполне доступной.
- «Первая экскурсия в энергоблок комплекса запланирована на послезавтра, в шестнадцать часов. Участвовать могут все желающие. Для более подробного знакомства с энергосистемой можно обратиться к главному энергетику. Связь с ним по коду ЭЛ-1».
 Иван поблагодарил любезную Эви и отключился, затем, не откладывая, набрал код главного энергетика и представившись, спросил, как получить информацию об энергосистеме. Имя Ивана Корнышева, как выяснилось, было хорошо известно в кругах специалистов по энергоснабжению. Главный из них по фамилии Попович, не только согласился ответить на все вопросы, но выразил готовность сделать это хотя бы прямо сейчас, если Иван Айдарович подойдёт в центральный энергоблок. Пренебречь такой возможностью было нельзя, и пообещав приунывшему Шурке, обремененному коляской, что сразу расскажет ему все интересное, что узнает, Иван направился в сторону энергоблока. Маршрут, светившийся на мониторе браслета был простым, а путь совсем коротким, и спустя несколько минут Иван уже вошел в лифт, который быстро помчался куда-то вниз. У выхода из кабины его ждал коренастый, добродушный человек с большими мясистыми ушами и коротким широким носом. Баритон главного энергетика, - а это, конечно, был он, - оказался удивительно чистым и красивым. Его необычный тембр и редкую бархатистость нельзя было оценить через браслет и теперь Иван с удивлением и особым вниманием вслушивался в плавную речь Поповича.
- «Я, конечно, ждал вас и готов все показать. Меня Строгов Сергей давно предупредил, что вы будете интересоваться. Да это и не удивительно, если учесть, что без вашей помощи не только нашей установки бы не было, но и весь этот проект был бы невозможен. Откуда столько энергии взять? Тут мощная электростанция бы потребовалась, думаю, атомная, а теперь вон, всё у нас компактно и просто!».    
Если у Ивана и могли возникнуть какие-либо догадки о том, что имел в виду Попович, то лишь весьма смутные. Потому он, на всякий случай, промолчал, ожидая рассказа главного специалиста, который подвел его к большому пульту и усадив в соседнее кресло, коснулся какой-то пиктограммы. Небольшая площадка на пульте засветилась и в воздухе перед ними возникло трехмерное изумрудное изображение структуры комплекса, которую нетрудно было узнать.
  А вокруг текла размеренная жизнь, связанная с продолжающейся настройкой системы энергообеспечения, набирающего силы и внутреннюю форму комплекса. Специалисты в светлых серо-голубых комбинезонах, занятые своими делами, периодически проходили мимо, не обращая, казалось, никакого внимания на происходящее за пультом. Между тем, Иван, пораженный с первых слов рассказчика, не в силах был оторвать взгляд от живой подвижной модели, послушно меняющейся вслед за ходом мысли главного энергетика.
- «Как только расшифровали первый пакет «Послания», - увлеченно рассказывал Попович, - мы сразу начали конструировать будущую энергоустановку. Вот она на схеме. Понятно, что особого труда решение этой задачи теперь не представляло, поскольку не требовалась ни серьёзная защита, ни куча других сложных и громоздких вещей, к  которым мы привыкли. А спроектировать скважины и разместить накопители, которые по расшифрованному описанию наши ребята изготовили буквально за месяц, ничего не стоило. Основная работа, собственно, была связана с созданием сети...»
- «Минутку, - прервал Поповича Иван, - поясните, если можно, о каком Послании вы говорите и что это вообще за палочка-выручалочка?»
- «Почему выручалочка? - немного даже растеряно спросил Попович, - это же ваш жезл или посох, - не знаю, как правильно его назвать. Все говорили и Сергей Строгов...»
 Иван, приходя постепенно в себя, растеряно улыбался, не сразу найдя слова для продолжения такого важного для него разговора.
- «Значит, расшифровали. Ну вот и хорошо, вот и здорово. А что музыка? Хотя это не важно. Так это и есть их дар... Ну, конечно, энергия. А откуда она все же?» 
- «Я не думаю, что физики уже разобрались, - пожал плечами Попович, - Скорее всего, они ещё долго будут головы ломать над всеми этими символами и формулами. Запустить основной процесс мы сами пока не можем, для этого сейчас используются жезлы, все три. А вы разве не знали? Хотя, конечно. Мы-то уже давно в полной изоляции от внешнего мира живем, - с оттенком горечи поведал главный энергетик, - такой режим секретности, что никому и не снился. А что касается принципа работы установки, построенной по схеме из «Послания», то насколько я понимаю, речь идет о внутренней энергии материи, которая каким-то способом здесь высвобождается. Там все о форме почему-то речь идет, а это мне и вовсе не понятно... Ну и второй важный элемент - это накопители энергии. Их устройство - для меня дело тоже совсем темное, так что я снова ничего путного сказать не могу, кроме того, что запаса энергии у нас, даже при выключенной установке и неограниченном потреблении, теперь на многие годы! А установка-то работает, как миленькая!Пойдёмте, Иван Айдарович! Посмотрите сами. Слава богу, недалеко».
 Спуск в специальном лифте, расположенном в зале энергетического центра, занял всего несколько секунд. Остановившаяся кабина вдруг стала прозрачной, и Иван с удивлением увидел, что они висят на высоте второго этажа над круглой монолитной платформой диаметром не менее двадцати или даже двадцати пяти метров. По углам воображаемого равностороннего треугольника на её поверхности расположились три жезла, вставленные в знакомые красные пластины. Необычным для Ивана было лишь то, что верхушки жезлов горели ровным ярким светом с легким лазурным оттенком.
- «И так постоянно? Ни изменений цвета, ни звуков?»
- «Ну да! Сколько я видел, цвет всегда один и тот же, и яркость не меняется. Звуков никаких тоже не было. Только ядро живет по каким-то своим законам, но мы настолько привыкли, что уже не обращаем внимания. Вот и сейчас, смотрите-смотрите, между жезлами разгорается голубым!»
 На поверхности платформы, на равном удалении от жезлов, появилась или просто стала видимой полусфера около метра в диаметре с пульсирующим голубым пламенем внутри. Излучение становилось все ярче, пока, достигнув определенного уровня, оно вдруг не стало быстро слабеть, полностью исчезнув спустя несколько секунд.
- «Так всегда, - констатировал Попович, - а как эта штука возникла, и что это значить мы пока не разобрались. Когда в самом начале физики попытались просто приблизится, сразу получили жесткое предупреждение об опасности и указание разбираться с Посланием. Там, мол, всё объяснено. Есть предположение, что эти циклические явления связаны с циклами зарядки накопителей, но это пока только догадки. А Послание очень сложное. Мы все пытаемся здесь с ребятами понять, чей голос мы слышали. Кое кто до сих пор утверждает, что это был голос одного из наших. Представляете, какая ерунда!».
- «Да нет, это не ерунда. Так и было наверняка. Они всегда используют голос кого-то из присутствующих».
 Вернувшись в энергетический центр, Попович ещё какое-то время расспрашивал Ивана о том, как были найдены жезлы и сколько правды в мифах, которыми обросли эти чудесные артефакты. Затем, уже перед входом в энергоцентр, они попрощались, и Иван, продолжая размышлять и пытаясь окончательно прийти в себя, неспеша побрёл в сторону дома. На пол-пути его остановил готовый взорваться от любопытства и нетерпения Шурка. Ивану даже показалось, что двое румяных бутузов с сосками, лежавших рядышком в коляске, тоже смотрели на него с каким-то напряженным интересом, вместо того, чтобы, например, орать благим матом требуя чего-нибудь, о чем папаша ещё не догадался.
 Удовлетворив Шуркино любопытство, Иван пошел дальше и у самого жилого блока вызвал Андрея. Тот сразу отозвался, и Иван, поднеся браслет к губам, тихо сказал несколько слов, после которых Андрей тут же выскочил во двор, на ходу поправляя одежду и приглаживая волосы.
- «Рассказывай, что ты теперь раскопал! - впервые после переселения глаза Андрея светились обычным для него напряженным любопытством, - Что значить расшифровали? Надпись на жезле прочитали или что? Не томи уж!» 
 Иван, сам съедаемый нетерпением, подробно, во всех деталях рассказал другу о визите в энергетический центр, повторив почти дословно рассказ главного энергетика. Когда отчет был в основном окончен, Иван снова вернулся к картине силовой установки.
- «Знаешь, Андрей, все это, возможно, просто фантастика. Но вот что меня беспокоит в этой истории. Полусфера, возникшая из неоткуда в структуре установки, изготовленной по инструкции в Послании, это наверняка новая форма участия благожелателей в нашей жизни. Но что они от нас хотят? И почему это происходит теперь, когда они, кажется, закончили диалог, в котором мы сами с тобой участвовали?»
- «Может действительно хотят, чтобы мы к ним присоединились? - Подумав немного, сказал Андрей -  Ведь, кажется, именно такую мысль они высказали тогда, в пещере?»
 Некоторое время Иван молча смотрел на Андрея, вернее сквозь него, пока взгляд его снова не стал сосредоточенным.
- «А ведь ты прав, - задумчиво проговорил он, - только о чем это может говорить? Ведь не о том же, что...»
- «А почему же нет? - не обращая внимание на незаконченность фразы, перебил друга Андрей -  Давай рассуждать. Конечно, эта догадка за пределами всего, что может возникнуть в рациональном сознании, но ведь подобные запредельные вещи всё больше в последнее время определяют нашу конкретную жизнь». 
Размышляя вслух, Андрей возбужденно ходил по маленькой площадке, оборудованной удобными деревянного вида садовыми скамьями с высокими изогнутыми спинками, чуть не наступая на ноги Ивану, который каждый раз отдергивал их, пряча по сиденье.
Вызов заставил Андрея активировать браслет. Женя звала завтракать.
- «Зайдем к нам? - пригласил он Ивана, - Женя там чего-то вкусного наколдовала».
- «Да, нет. Спасибо! Я домой. Мои меня тоже потеряли. Звони! А вечером в бане все как следует обсудим».
 Иван поднял руку в прощальном приветствии и направился к своей двери, находящейся рядом.

 За семейным завтраком Марина сообщила своим мужчинам, что обедать сегодня они будут без неё. Женщины договорились срочно собраться, чтобы обсудить ситуацию с детьми в образовательном комплексе. Иван с Андрюшкой понимающе переглянулись, предвкушая серьёзные мужские занятия, закаляющие тело и характер, а также чтение мудрой книги.
 Женщины совещались долго и основательно. Лика с Варенькой, впервые решившейся оставить своих малышей с Шуркой, предъявили на суд подруг предложения по развитию игровой среды на дворовых территориях. Когда совещание уже подходило к концу, Катя с подругами-физиками, немного смущаясь, рассказали об их разработке, специально предназначенной для изготовления игрушек и всякого оборудования для детей. Новый материал, разные по цвету и плотности образцы которого были переданы на суд строгих мамаш, очень понравился всем, а его отличные характеристики окончательно решили судьбу разработки. Первые несколько развивающих игрушек для дошкольного отделения решено было изготовить в мастерской физиков.
 Повестка была исчерпана и Марина уже собралась сделать последнее объявление, когда слова попросила девушка-психолог из образовательного центра. Представившись и пообещав быть очень краткой, Ольга Ивановна строго посмотрела на присутствующих и мизинцем поправила очки на переносице, словно это было пенсне, отчего стала ещё больше похожа на маленькую школьную учительницу. Причем маленькую не только по росту, но, кажется, и по возрасту - на первый взгляд, стоявшей на возвышении девушке было максимум лет шестнадцать.
 Видимо, Ольга Ивановна хорошо понимала, какое впечатление производит при первом знакомстве, но не слишком по этому поводу беспокоилась. В своем кратком и решительном выступлении она напомнила присутствующим, что в дошкольном отделении образовательного центра созданы прекрасные условия для развития, оздоровления и отдыха детей. Обратив внимание присутствующих мамаш, что ни один из их малышей еще ни разу не посетил центр, она предложила приводить и приносить детей и при желании самим оставаться в в центре сколько угодно, наблюдая, или даже участвуя в его жизни.
- «Мы профессиональные специалисты и готовы ответственно участвовать в развитии ваших детей. - продолжала Ольга Ивановна, - Так же как и вы все, мы оставили прежнюю жизнь для участия в общем деле, о котором вы так хорошо сегодня рассуждали. И можете не волноваться за своих деток.
 Моим девочкам, кстати, в Центре нравится. Они и сейчас там, - улыбнувшись, добавила Ольга Ивановна, - у меня две дочери трёх и пяти лет».
 Минут через тридцать, выпытав у маленькой Ольги Ивановны всё, что можно о жизни дошкольного и младшего школьного отделений, мамаши отправились по домам к своим малышам и малышкам готовить их к завтрашнему выходу в свет.

 Очередное совещание, которое состоялось в тот же день вечером в бане Корнышевых, было не таким шумным и людным, зато оказалось весьма важным по своим последствиям для жизни Града. Во-первых, было твёрдо установлено, что париться в условиях космического поселения не только можно, но и нужно, особенно с ароматным  сибирским чаем, приготовленным Иваном из собранных собственноручно трав и прочих растений, прошедших, конечно, специальную обработку. Во-вторых, в результате коллективных интеллектуальных усилий, Андрей и Иван пришли к единственно возможному выводу о том, что изучение Послания и следование содержащимся в нем инструкциям так или иначе ведет их или их потомков к встрече с Неизвестными. А главной задачей на текущем этапе является выяснение природы полусферы, появившейся в энергоблоке. Понятно, что речь идет не о прямом контакте с этим таинственным центром треугольника, а о сведениях и  указаниях, которые предстояло обнаружить в Послании. Непонятным, пока, оставалось лишь то, как можно получить доступ к соответствующим материалам. Впрочем, и в этом вопросе скоро наступила ясность.

 Утро следующего дня началось со сборов и торжественного выхода жителей семейного блока со своими отпрысками. Собравшись в живописную процессию, они дружно направились в образовательный центр, находившийся сразу за кольцевой аллеей. А у ближайшего портала их уже встречали веселые и доброжелательные сотрудники. В основном это были юноши и девушки лет двадцати с небольшим в легких костюмах разных цветовых оттенков с индивидуальными символами в кружках или квадратах на куртках. По проекту это были надежные старшие товарищи для малышей,  способные служить примерами в разных ситуациях, быть заводилами в играх и серьёзных делах. Можно сказать, что они способны были играть роль старших братьев и сестёр — именно к этому их готовили.
 После знакомства и непродолжительной беседы родителям было предложено предоставить детям свободу на какое-то время, в зависимости от возраста и других обстоятельств, связанных с индивидуальными особенностями малышей. Сцена расставания, даже если родители удалялись всего на час, выглядела забавно и трогательно. Кто-то из детей пытался хныкать, но пример основной дошкольной команды сыграл свою положительную роль.
 Наташа Рюмина, закусив большой голубой бантик, вплетенный в косичку, посмотрела на родителей огромными печальными глазами, готовыми наполниться слезами, но подумав и махнув им обреченно ручкой, повернулась к подругам. Вскоре большая часть малышей скрылась со своими воспитателями за дверью дошкольного отделения, а Ваня и Андрей с куратором по имени Сергей Львович, - белобрысым пареньком среднего роста с быстрыми веселыми глазами, - направились в школьную зону.
Детям теперь суждено было пройти, вернее прожить весь путь по «оси времени» культурно-образовательного центра Града, переходя по завершению каждого этапа не только в новое пространство, но в ситуацию новых прав и возможностей и одновременно новых форм ответственности. На каждой возрастной ступени им предстояло все более активно участвовать в городской жизни, выполняя все более сложные обязанности, предусмотренные с учетом возрастных ограничений.   
Помещение, в которое вошли Ваня с Андреем, было своего рода приемной, где ребят встретил старший куратор начального школьного блока.Спокойный и очень серьёзный дядя с большими блестящими залысинами поздоровался и сообщил, что его зовут Яном Францевичем. После этого, обращаясь к ребятам как к равным, он расспросил их об увлечениях, об успехах в разных делах, о трудностях. Одновременно, Ян Францевич успел поделиться беспокоившими его самого вопросами жизни школы, как он называл по старинке их учреждение. Достигнув нужного взаимопонимания и зарегистрировав детей, он предложил им располагаться и начинать пока осваивать территорию вместе с Сергеем Львовичем.    
 Индивидуальные кабинки с именами их хозяев, уже горевшими на прозрачных  сверху дверях, привели Ваню и Андрея в восторг. И дело было даже не в том, что внутри каждой находился на стене большой пульт с изображением самых разнообразных инструментов и приборов, а также множества совсем ещё не понятных знаков и символов, а в том, что это было личное пространство, - собственное помещение, которое можно было закрыть или открыть по желанию, где можно было укрыться от всех и всего, захлопнув за собой дверь. Эта необычная и непривычная возможность немного пугала и одновременно подогревала чувство собственного достоинства.
После того, как ячейки были закрыты, имена хозяев на них погасли. Все многочисленные двери теперь выглядели практически одинаково и различались лишь малозаметными цветовыми оттенками. Были использованы растяжки основных цветов, развернутые на длинные ряды дверей по трем стенам большого помещения. В ответ на вопросительные взгляды ребят Сергей Львович развел руками и объяснил, что придется учиться различать тончайшие оттенки цвета, чтобы быстро находить свой. К тому же, каждые три месяца каждый школьник будет получать другую ячейку, в новом месте и с новым цветом. А надпись будет загораться только при прикосновении к своей двери.   
 Немного потренировавшись  и убедившись, что дело не простое, Ваня с Андреем отправились в путешествие по таинственным и совсем не привычным пространствам, напоминающим то учебные комнаты, то мастерские, то какие-то игровые или может спортивные площадки, то настоящие джунгли с пестрыми птицами и незнакомыми живыми животными, про которых рассказывал Сергей Львович. Все было настолько интересно, что время до обеда пролетело совершенно незаметно. Прозвучал негромкий, но долгий, постепенно затухающий звук. Затем, после небольшой паузы, звук повторился, но он был уже на тон выше. Третий звук оказался ещё выше.
- «Это же гамма! - радостно воскликнул Андрей, - до, ре, ми, фа... потом будет соль!».
- «Ты совершенно прав, молодец! А знаете, что значат эти звуки? - Это сигнал перемены между разными учебными занятиями. Пока длится гамма можно отдыхать. Но не позднее, чем прозвучит последний звук, нужно снова вернуться к делу. А чтобы не пришлось бежать и тем более опаздывать, нужно научиться хорошо различать звуки по высоте и сразу узнавать «ля» и тем более «си».
 Оказавшись в столовой, ребята некоторое время осваивали технику взаимодействия с кухней с помощью специального пульта прямо на обеденном столе.  Занятие было по своему интересным, но очень простым, и спустя несколько минут они уже с аппетитом уплетали вкусные и ароматные блюда, которые почти сразу появлялись в центре стола, стоило прикоснуться в очередной раз к пиктограмме.
 Закончив трапезу, и отправившись на прогулку по саду-столовой, они сделали самое важное на сегодня открытие. Оказалось, что кроме них здесь были другие дети, и их было много! Жизнь теперь представлялась мальчишкам все более интересной, особенно когда, перейдя в игровую зону, они начали знакомиться с товарищами по будущим приключениям, в которых можно было уже не сомневаться.
 
 Шли дни. Город наполнялся выходившими из буферной зоны новыми жителями, а городская жизнь все более сложным содержанием. Днем становилось все более шумно. В вечерние и даже в ночные часы жизнь тоже полностью не затихала, вспыхивая то веселым смехом молодежной компании, то звуками гитары и пением, то просто голосами запозднившихся спорщиков.
 Складывались новые сообщества людей, объединенных тем или иными  интересами. Общественная жизнь приобретала новые разнообразные формы, наполняя специальные помещения культурно-образовательного центра, расположенные вблизи центрального ядра, плановыми и стихийными событиями, связанными с управлением и культурной жизнью молодого городского организма.
 Жители Града были в основном молоды и энергичны и все они были членами серьёзных профессиональных коллективов, занятых решением важных задач и проблем. Все необходимое для здоровой и достойной жизни город производил и предоставлял каждому человеку без ограничений. В то же время существовали некоторые услуги,  особые деликатесы и напитки, и некоторые другие необязательные вещи, которые по общему решению можно было получить в обмен на так называемые «боллы». Они начислялись в виде дополнительного поощрения за те или иные достижения, или за участие в разных общественных работах и ни при каких условиях не подлежали передаче другому лицу. 
- «Уважаемые сограждане, коллеги, друзья! - говорил, обращаясь к собравшимся в чаше амфитеатра Василий Иванович Плешин. В почти белом с легким лазурным оттенком костюме, спортивного, как у большинства присутствующих, фасона, новый руководитель выглядел замечательно, а его знаменитый бас прекрасно дополнял общее впечатление. - Вы все, конечно, знаете, что в ближайшие дни завершается не только процесс заселения нашего Града космического, но и период, в течение которого можно изменить свое решение остаться здесь с нами вплоть до завершения эксперимента. В оставшиеся пять дней можно ещё передумать и  вернуться к прежней жизни. Потом двери закроются, и мы останемся в задуманном нами же мире, где уже нет денег, а понятие прибыль утратило смысл; в мире, где человек уже свободен от необходимости заниматься исполнительской деятельностью, истощая себя за возможность оставаться живым и здоровым.
 Наша основная цель - сохранение и культурное развитие каждого жителя Града как свободной творческой личности, а также всего нашего сообщества через воспроизводство и развитие человеческого способа жизни. Но если проблема сохранения человеческой культуры, о чем фактически идет речь, актуальна сегодня для всего мира, то нам предстоит решать эту задачу в условиях экстремальных, практически не имея связи с землей, с её природными ресурсами и культурными богатствами. Правда, при этом мы ограждены и от негативного воздействия различных современных факторов, так сказать, что мне представляется нашим огромным преимуществом, наряду, конечно, с технологическим рывком, на котором основана вся техническая сторона нашего эксперимента.
 Вот, собственно, и все, что я хотел сказать вам сегодня, накануне завершения переходно этапа. Если у кого-то за прошедшее время возникли сомнения, думайте и ещё раз решайте!»
 Василий Иванович задержался ещё на некоторое время на ораторском месте, разглядывая собравшихся и будто вглядываясь в их лица. Затем, опустив голову, медленно сошел вниз и присоединился к отдельно стоящей группе немолодых уже людей, с озабоченным видом что-то обсуждавших.
 Иван, направлявшийся в это время в ту же сторону с намерением поговорить с Плешиным, разглядел в группе Сергея Строгова и по виду, с которым тот объяснялся с собеседником понял, что что-то случилось. И это что-то сильно Ивану не нравилось. 
 За долгие годы дружбы он прекрасно изучил следователя Строгова и несмотря на профессиональную непроницаемость правильной, чуть курносой физиономии с неизменным ёжиком, он безошибочно мог определить его внутреннее состояние. Сергей, впрочем, тоже хорошо знал Ивана и, отдавая должное проницательности друга, никогда не лукавил с ним. Видя, что тот остановился в нескольких шагах, не желая помешать разговору, Сергей сказал несколько слов Плешину и подошел к Ивану. Громко и весело поздоровавшись и не отпуская крепко сжатую руку, Сергей увлёк его в небольшую зеленую аллею, ведущую в сторону одного из жилых блоков.
- «Ты, конечно, понял, что не всё у нас слава богу. И, к сожалению, это действительно так, - тихо проговорил Сергей, потирая нижнюю губу, - не поверишь, но у нас человек пропал сегодня утром. Инженер из энергетического.
 Ты же понимаешь, что никто и никуда под этим колпаком пропасть не может в принципе?! - риторически и немного повысив тон вопросил Сергей — А он пропал! Почти на глазах. Был человек пять минут назад, делом занимался, и вдруг не стало. И ни звука, ни следа. Ничего! Как искать? Где?»
 Пройдя молча мимо группы детишек, шумно обсуждавших правила какой-то игры, Сергей обернулся к Ивану и с надеждой спросил: - «Ну что, мыслитель, есть у тебя хоть какая-нибудь идея? Выручай, брат, иначе я свихнусь с вашими запредельностями и чудесами. Может это опять с жезлами связано как-то? Ничего другого мне в голову просто не приходит».
- «Я, конечно, не знаю, но, похоже, что ты в принципе прав. Не сомневаюсь, что создатели жезлов и авторы «Послания» с нами точно ещё не попрощались. В жизни нашей они каким-то образом участвуют, либо планируют участвовать. Но я не могу себе представить, чтобы они стали похищать людей. Это, конечно, бред! - убежденно произнес Иван и почти сразу остановился, будто наткнувшись на невидимое препятствие, - А где находился этот парень, когда исчез? Где его видели в последний раз или куда он направлялся?»
 Сергей внимательно посмотрел на ставшее вдруг сосредоточенным лицо Ивана и решительно заявил:
- «Знаешь что, пошли-ка к Поповичу. На месте все увидишь и вопросы задашь».
Дойдя быстрым шагом до корпуса «Энергоцентра» и спустившись в лифте на основной уровень, они первым делом увидели хмурое и сосредоточенное лицо главного инженера. Сообразив, что гости не принесли добрых новостей, Попович жестом пригласил их к столу, за которым Иван сидел совсем недавно, и предложил кофе. Когда три заказанные чашки по очереди появились, он взял свою и долго рассеяно смотрел на черную ароматную жидкость. Затем вдруг резко вернул чашку на прежнее место, чуть не расплескав, и пожаловался:
- « Это была бы девятая. Явный перебор. - и хлопнув себя по колену, вдруг резко и громко, изменившимся голосом воскликнул — Ну, не мог он никуда деться! Некуда здесь!»
- «А что за человек... этот парень? - Иван чуть не сказал «был», но вовремя одернул себя. - И как его имя?»
- «Пропал Глеб, - фантазер и изобретатель. Еще совсем мальчишка, хотя до того, как увлекся нашими проблемами, успел что-то там то ли открыть, то ли придумать в области квантовой механики. Ещё поэт...».
Попович отвернулся, затем поднялся и, не глядя на гостей, направился в туалетную комнату.
- «Квантовая механика, энергетик, творческий парень и при этом поэт, - размышлял тем временем Иван, - это именно то, пожалуй, что им нужно. Время бежит, а новостей по части расшифровки «Послания» давно не было. Пора бы уже...».
- «Ну, что, Иван, появились соображения? - прервал его размышления Сергей, которому надоело молча наблюдать за собеседниками — Делись, давай!»
- «Конечно, от тебя ничего не скроешь! Мысль у меня действительно есть, но пока совсем сырая. Скажи лучше, а за последние дни приходила новая информация по расшифровке?»
Сергей задумался ненадолго, и решительно помотал головой.
- «Новых расшифровок не было, а … а почему ты спросил? Такой длинный перерыв со связью у нас, кстати, впервые. Информация задерживается и не только по расшифровке, но и по всем другим позициям».
Следователь быстро связался с инфоцентром и спросил про свежие данные. Оказалось, что совсем недавно было получено странное сообщение о том, что с основным информационным каналом проблемы.
- «Ничего не понимаю! Ладно здесь, но там-то что происходит?!»
Сергей нервно потер нижнюю губу и рывком расстегнул молнию на куртке, словно ему вдруг стало жарко.
Увидев возвращавшегося к столу Поповича, Иван поднялся и сделав шаг навстречу произнес, не то спрашивая, не то утверждая
- «Так Глеб перед тем как исчезнуть спустился вниз, к жезлам? Он не сказал, зачем?»
- «Действительно, он спускался вниз, но это обычное дело и никто не придал этому никакого значения. А вот возвращался ли Глеб и если да, то когда, - трудно сказать, потому что люди здесь находятся не постоянно. Я и сам все время путешествую по разным узлам».
- «Поехали вниз, - решительно скомандовал Иван, - посмотрим, что там сейчас».
Попович пожал плечами, но не стал спорить с ним, тем более, что Строгов тоже поднялся и направился к лифтам, один из которых оказался занят.
Открылась свободная кабина и Сергей первым вошел внутрь, отступив в сторону, чтобы не мешать идущим следом. Однако, Иван и Попович замерли у входа, уставившись в стороны соседнего лифта.
- «Ты что, издеваешься?» - тихо и как-то жалобно проговорил главный энергетик, обращаясь к кому-то, кого Сергей видеть не мог. Впрочем, видеть было и не обязательно, тем более, что пропавшего Глеба Строгов не знал, хоть возможно и видел когда-то.
 Это был он. Невесть куда исчезнувший и невесть откуда вновь появившийся худой с длинными русыми волосами, длинными тонкими пальцами и большими, широко открытыми глазами. Глеб виновато улыбался, явно не понимая, что происходит и почему набросившийся на него шеф теперь трясет его, будто пытается убедиться, что он настоящий, а не иллюзия, способная снова исчезнуть.
- «А что случилось? - заговорил пропавший, - я внизу был и теперь должен... да я должен все записать, пока помню».
 Глеб вдруг как будто утратил интерес к стоявшим рядом коллегам и быстро направился к ближайшему компьютеру. Включив запись, он начал проговаривать какой-то специальный текст, насыщенный формулами и незнакомыми терминами.
Андрей и Сергей, усевшись рядом, пытались некоторое время понять о чем идет речь, в то время как Попович  безнадежно махнул рукой на это занятие и теперь нервно мерил шагами просторный зал энергетического центра.
- «Ни черта я не понимаю в происходящем! - пробормотал Сергей, - а ты, ты Иван, во всем этом что-нибудь понимаешь? Ведь то, что сейчас пишет пришедший из «ниоткуда», это расшифровка «Послания»! Разве я не прав? А откуда у него в голове текст и именно сейчас, когда в Москве какая-то заминка? Эти твои неизвестные благожелатели, они что, следят что ли за нами?»
- «Ну вот видишь, Сергей, всё ты сам понимаешь. Хотя дело, конечно, не в том, что следят. Да никому, я думаю, это и не нужно. Они контролируют, насколько я понимаю, создание энергосистемы, преследуя, в том числе, и какие-то неизвестные нам пока, но очень важные в их понимании, цели.
 А где был Глеб, и как происходила передача ему информации, - думаю, он скоро нам расскажет».
 Однако разговор с Глебом о его исчезновении состоялся лишь на другой день. После того, как накануне он сначала явился ниоткуда, а затем до вечера воспроизводил сложный текст, описывающий какие-то, понятные лишь профессионалам, физические процессы, молодой человек проспал почти двенадцать часов. И только после этого вернулся в «Энергоцентр», где его с нетерпением ждал Сергей Строгов.
 Иван с Андреем тоже были здесь, и в этот момент живо обсуждали с Поповичем перспективы развития энергоустановки, очередной этап которого, как уже выяснили физики, был описан в новой части Послания.
 Выспавшийся и отдохнувший Глеб был внешне спокоен. Поздоровавшись с присутствующими, он уселся в приготовленное для него кресло и сразу начал рассказ, которого все ждали с нетерпением.
- «Я как обычно перед обедом спустился вниз для замеров. Электромагнитное поле в контрольных точках и некоторые другие показатели мы постоянно фиксируем. Все было как всегда, пока вблизи центра приборы вдруг не показали всплеск энергии. Я решил сделать повторные замеры с заданным интервалом, чтобы динамику проследить, и вернул туда датчик. Только пока я возился с приборами, ситуация опять стабилизировалась. Я подождал пару минут и повторил замер, - снова был всплеск, только гораздо сильнее предыдущего. А потом я помню, что мне пришлось войти в какой-то круг, который светился под ногами. И вокруг вдруг очень светло стало и потом, кажется, все пропало, и я говорил с кем-то, кого не видел, про то, что нужно продолжать строить энергетическую установку, чтобы она стала намного мощнее и.., кажется, автономной.  Потом я долго слушал и смотрел материалы, которые нужно было передать в «Энергоцентр» и в физическую лабораторию. И ещё, я понял, что должен сам во всём разобраться...
 Когда все кончилось, я стоял на том же месте возле жезла и даже датчик в руках держал. А вы знаете, что это было и кто они?» - Глеб с надеждой смотрел на Ивана и Сергея.
- «Мы знаем, что случившееся с тобой это продолжение всё той же очень давней истории, - заговорил Иван, - одним из главных эпизодов которой явилось создание нашего Града. Но круги светящиеся и контакты с создателями жезлов были и раньше. С этого собственно и начались для нас самые важные и самые интересные события. Ты теперь оказался вовлечен в самое сердце происходящего, поскольку тоже вступил в контакт с авторами Послания. И надеюсь ты понял, что Они не желают нам зла, а напротив, всемерно помогают злу противостоять. Правда, мы не вполне понимаем их планы, касающиеся энергоустановки и всего Града, но до сих пор наши собственные намерения и проекты были в том русле, которое и им представлялось правильным.
Думаю, правда, что теперь они заняты как раз тем, что пытаются уберечь наш мир от непоправимой ошибки или даже ошибок, но это только мое мнение, которое вполне может быть ошибочным».
- «А что вы имеете в виду, какие ошибки?» - Глеб, ожидая разъяснений, внимательно и как-то очень серьёзно смотрел на Ивана своим умным и одновременно все же немного детским взглядом.
- «Наверное, сейчас не самый подходящий момент для разговора о культуре и политике, но поскольку я сам начал, поясню, о чем речь.  Никто не сомневается в том, что если человек сильный и здоровый, занимается спортом и бережет себя, это хорошо. Принято считать, что он ведет правильный образ жизни. Но нередко наступает момент, когда про такого человека вдруг говорят, например, «сила есть — ума не надо». А на поверку оказывается, что у него не только ума нет, но и совести и много чего ещё. Зато у него есть он сам, бесконечно любимый, здоровый и сильный. Иначе говоря, богатый и благополучный. И таких сытых, ловких и достигших полного благополучия за счет естественных и созданных другими людьми ресурсов сегодня всё больше. Но самое страшное, что для многих из тех, кто не сумел или не захотел набить мошну, обретя благополучие и власть, первые становятся образцами жизненного успеха. Это болезнь, которая начала активно развиваться в мире ещё в двадцатом веке на закате капитализма и пышно расцвела в наше время.  Общество, в котором прибыль важнее человека, в котором экономические ценности заместили собой человеческие, - обречено на деградацию и гибель. И никакой научно-технический прогресс этому не помешает. Именно об ошибках в выборе ценностей и ориентиров общественного развития я и говорил вначале».
 Иван тяжело вздохнул и медленно поднялся с кресла. Сунув руки в карманы мягких свободных брюк он повернулся и медленно подошел к окну. Перед ним, окруженные синей бесконечностью медленно дрейфовали белые легкие облака. «Сколько же грязи скопилось в душах людей под этой прозрачной чистотой, вечно омывающей наш мир. Они как осадок, мутный и тяжелый, место которому на дне. Сможем ли мы восстать и отряхнуть с себя всю это черноту?
- «Это не значит, конечно, что нет людей, понимающих, что именно происходит и стремящихся противостоять бездуховности и безнравственности. - продолжил Иван, вернувшись и снова усевшись в кресло. - Да ты ведь и сам из их числа, иначе как бы ты здесь оказался! Не так ли?»
 В глазах Ивана снова засветилась обычная для него теплая, благожелательная улыбка.
Несмотря на то, что Глеб, как и все его коллеги, участвующие в эксперименте, постоянно работал с необычными материалами и проблемами, события вчерашнего дня и сегодняшний разговор окончательно расшатали многие его жизненные установки и представление о будущем. Необходимо было собраться с мыслями и разобраться заодно с той особой ролью, которая ему предназначена теперь в истории с Посланием по словам Ивана, которому он не мог не верить.
 Понимая сложное состояние Глеба, вызванное обрушившимся на него событием и потоком информации, которую и куда более опытному человеку было бы нелегко усвоить, Иван ещё около часа беседовал с ним, порекомендовав в конце хорошо отдохнуть и сообщив свой код вызова.
 Тем временем, Андрей с Поповичем погрузились в обсуждение технических вопросов, связанных с новым большим разделом Послания. Оказалось, что очередной этап развития энергоустановки, предполагает её серьёзное преобразование в самой нижней части, погруженной в землю на глубину более ста метров. Судя по описаниям и многочисленным чертежам, предстояло создать дополнительную сложную конструкцию и если бы подобную задачу поставили перед Поповичем, он, по его собственному выражению, немедленно бы сдался, признав её принципиально невыполнимой. Однако от него не требовалось ничего кроме вполне понятных энергетику преобразований. После этого включались какие-то автоматические системы и начинали действовать роботы, которые постоянно сами себя то ли совершенствовали, то ли просто достраивали, а может и размножались потихоньку. Все это происходило прямо там, под землей, рядом с рабочими органами энергоустановки и потому контролировать загадочные процессы не представлялось возможным. Оставалось лишь изучать материалы послания, относящиеся к очередному этапу, и содержащие исчерпывающее описание происходящего. Люди без труда осваивали всё более сложную систему управления развивающейся энергосистемы Града. Наряду с новыми, вполне понятными функциями, по-прежнему появлялись такие, назначение которых ещё только предстояло выяснить в дальнейшем, изучая не расшифрованные пока разделы Послания. 
 Слухи об исчезновении и о чудесном возвращении энергетика Глеба не менее чудесным образом мгновенно разлетелись по Граду вместе с немыслимыми подробностями, густо облепившими скудные факты. Интерес к событию был огромный, что объяснялось не только фантастическим характером происшествия, но и недостатком новостей в повседневной жизни. Амфитеатр, отделанный под белый мрамор, одновременно теплый и напоминающий сливочное мороженое, на этот раз был заполнен людьми, живо обсуждавшими случившееся. Василию Ивановичу пришлось даже несколько раз призвать публику к спокойствию. Подробно и четко изложив все известные на этот момент факты, Плешин воздержался от публичного обсуждения имевшихся предположений об истинном смысле череды событий, будораживших сознание и связанных так или иначе с жезлом и Посланием. Ответив на вопросы и активно поддержав предложение об издании электронной газеты, посвященной текущей жизни Града, быстро набирающий популярность мэр завершил собрание и, попрощавшись с народом, присоединился к ожидавшей его компании. Бывшие сотрудники Лабы и примкнувшие к ним физики сразу же взяли Плешина в кольцо, где уже слабо трепыхался, уклоняясь от прямых вопросов, главный виновник происшествия Глеб. Вслед за мэром в плену изнывающих от любопытства молодых людей оказались и Андрей с Иваном, поспешившие к своим.
 Пошумев на площади, команда направилась в новую архитектурную мастерскую, где ещё долго и с удовольствием обсуждала различные версии произошедшего и, главное, грядущего. В отличие от Ивана с Андреем, Плешина и ещё нескольких человек, сдержанных в оценка и прогнозах, молодежь, составляющая львиную долю коллектива, была полна радостного оптимизма. Стремительное и счастливое перемещение в мир невероятных возможностей, благодаря научным знаниям и технологическим подаркам авторов Послания, казалось вопросом решенным, а исчезновение и возвращение Глеба расценивалось лишь как ещё одно доказательство реальности  всевозможных фантазий, буйно расцветавших в творческом сознании молодых творцов.
- «Ну как тут не вспомнишь Кузанца, глядя на этих демиургов, играючи преобразующих и совершенствующих целый мир в своих  мыслях, - подумал Андрей, - и может быть хорошо, что их фантазии и сами они надежно защищены сейчас от этого самого мира. Увидеть бы сейчас Лешего, да поговорить с ним. Жаль, что по правилам Града такой возможности нет».
 Андрей хорошо знал, что если бы он и решился правило нарушить, то вряд ли смог бы это сделать из под непроницаемого колпака, где соответствующих средств связи просто не было. Вернее, они были, и Сергей Строгов наверняка не только знал где они находятся, но лишь он имел к ним доступ на случай, предусмотренный какой-то специальной инструкцией. 
 Впрочем, отсутствие привычных способов и средств связи с окружающим миром, хоть и создавало дискомфорт, особенно на первых парах, но вовсе не исключало получения информации о жизни в мире, который они на время оставили. Выпуски новостей появлялись в местной сети Града регулярно и содержали множество разной информации, и только очень внимательный взгляд мог обнаружить определенную и достаточно жесткую идеологическую позицию того, кто скрывался за нехорошим словом «редакция». Но как бы не старался этот некто, было очевидным, что кризис во внешнем мире набирал силу, нанося удар за ударом по Человеку, становящемуся все менее чувствительным к культурным потерям. Это было страшно и почему-то в сознании все чаще всплывали прежде забавлявшие Андрея рассуждения о конце света.
Кажется, впервые в этом году у него болела голова. Что-то темное и тяжелое всё сильнее давило на затылок, мешая мыслям. Хотелось выйти на улицу и вдохнуть свежий и прохладный воздух, пропитанный влажным хвойным ароматом. Казалось, что даже один целительный глоток, растворенного в атмосфере таёжного нектара сейчас убрал бы боль вместе со всеми сопутствующими ей неприятными ощущениями.
 Подойдя к прозрачному ограждению, он стал смотреть на небо, на котором была видна едва заметная белая линия от летевшего на большой высоте самолета. Обычный конденсационный след приковал к себе взгляд Андрея, который вдруг осознал, что за все время пребывания в Граде это первый подвижный элемент внешнего мира, который ему удалось увидеть через купол. Летящий прямо сейчас перед его глазами самолет был первым чувственным свидетельством продолжающейся где то жизни.
 Когда светящаяся точка совсем растворилась в голубой дали, Андрей опустил голову и растирая напряженные мышцы шеи, оглянулся на обступивших его друзей. Все молча смотрели на теряющую четкость очертаний белую полоску в небе.
 Головная боль отступала, оставляя в сознании тень какого-то, вернее даже чьего-то присутствия. Некоторое время Андрей пытался разобраться с этим очень лёгким, но все же беспокоящим его необычным ощущением и в конце концов просто махнул рукой, списав его на последствие мигрени.
 Отыскав глазами Ивана, он подошел к другу, беседовавшему с Сергеем Строговым, и сказал, что собирается пойти домой. Оказалось, что и Иван планировал обедать дома. Он только что говорил с Мариной, которая сейчас в школе, но уже собирается выходить. Она, кстати, ждет Женю, которая что-то там обсуждает с Яном Францевичем.
 Попрощавшись с Сергеем, Андрей громко обратился к присутствующим сотрудником с сообщением о том, что период составления индивидуальных программ и планов исследований в принципе завершён и в ближайшие дни начнется многодневный семинар по обозначенным проблемам формирования разумной среды. Конкретное время будет объявлено дополнительно.
 Выйдя из помещения лаборатории, Андрей с Иваном не договариваясь направились к Энергоцентру, где их уже ждали Женя с Мариной. В ярких и в то же время мягких лучах солнца стройные фигуры молодых женщин в светлых облегающих костюмах их любимых цветовых оттенков, выглядели очаровательно, и Андрей с Иваном невольно замедлили шаг любуясь своими подругами. Судя по жестам и направлению взглядов, те живо обсуждали построение парадного пространства перед главным входом и не сразу заметили супругов. 
- «Ну сколько же вас ждать? - оглянувшись и увидев ребят, с деланной строгостью воскликнула Марина, - Попович только что выходил, спрашивал, где вы застряли».
Андрей с Иваном переглянулись, ничего толком не поняв, и направились вслед за женами в царство главного энергетика.
 Здесь их ждали. Варенька с Шуркой, Лика с Кириллом и Настя с Платоном сидели парами и перебрасывались временами короткими репликами. Выражение их лиц можно было в целом определить словом «тревожное». В то же время, в сравнении с хозяином помещения, пришедшие гости были практически спокойны.
- «Я понял, - сказал своим неподражаемым, но едва заметно дрогнувшим баритоном Попович, - что должен отвести вас всех вниз, к установке. Милости прошу!» - добавил он указав на лифт, и подошёл к открывшейся двери.
 Компания молча спустилась вниз, сначала на уровень, где уже был во время прошлого посещения Иван, а затем на платформу, где горели тихо гудя три жезла и где накануне пропал и снова появился Глеб. В атмосфере царило напряжение, правда не электрическое, что было бы естественно в этом гудящем пространстве, а нервное, которое трудно было измерить.
 Все замерли в ожидании чего-то, что неизбежно должно было случиться, что интриговало до слабости в коленках и одновременно пугало, из-за той невероятной, немыслимой силы, которая скрывалась за мягким голубоватым светом, разлившимся вокруг, и за тихим свистом, тон которого менялся, подчиняясь то ли какой-то странной мелодии, то ли логике неведомого языка.
 Раздался новый звук, громкий и мелодичный, и в помещении зазвучал чистый и красивый голос... Поповича. Иван невольно перевел взгляд на растерявшегося главного энергетика и наверняка расхохотался бы, если бы не обращенные к ним слова и явно ощутимый на уровне подсознания призыв действовать. Иван, которого «голос» назвал Алоном, подошёл к жезлу, изменившему характер свечения и теперь направлявшему мощный луч света вверх. Он протянул руку и повернул кольцо чуть ниже светящейся верхушки, в ответ на что, под ногами у стоявших пар образовались знакомые световые кольца. Все пять пар смело ступили внутрь одновременно вспыхнувших ярких световых цилиндров. Чувство единства, теплой человеческой близости сразу затопило сознание. Как и в прошлый раз, Иван испытал радостное ощущение сомыслия и сочувствия с любимым человеком. Это было удивительное состояние, которое хотелось сохранить «нетронутым» навсегда.
Голос снова зазвучал, спугнув теплую волну чувств.
- «Друзья! Мы рады снова встретиться с вами. Теперь мы видим вас! И ещё, мы можем почти свободно говорить на вашем языке! Всё это не только приятно, но и очень важно для всех нас. Уже не далеко время, когда мы сможем встретиться, видеть друг друга и свободно общаться.
 Алон, мы обращаемся к вам не только потому, что дольше других знаем вас, и не только потому, что ваш... способ мышления очень близок нам,  но ещё и потому, что вы носите то же имя, что и один из самых почитаемых... мастеров в нашем мире. Это, конечно, не очень удивительно, но это безусловно, как вы говорите, добрый знак!
 Мы попросили вас всех прийти на эту встречу, поскольку первый большой этап дела, которое мы с вами делаем, практически завершился. У нас с вами всё получилось, чему мы безмерно рады и с чем вас поздравляем. Конечно, впереди ещё много проблем; вам и нам предстоит узнать ещё много нового и многому научиться друг у друга. Но главное то, что мы уже в... двух шагах, рядом, и осталось сделать совсем немного, чтобы наша встреча началась. Пусть вас не пугают и не беспокоят изменения и технические новшества, с которыми вам придется столкнуться здесь в ближайшее время. Наши специалисты сейчас выстраивают новые каналы связи между нами и работа скоро будет завершена.
 Конечно, есть трудности и есть люди, которые пытаются встать на вашем, вернее, на нашем с вами пути. Но пусть это вас не беспокоит... сейчас главное — закончить и запустить паодо».
 Наступила тишина, которая длилась не меньше минуты, затем голос снова зазвучал, хотя звук его был не таким звонким и чистым:
- «Есть, к сожалению, недоброжелатели. Они прилагают все усилия, чтобы нам помешать. Они не понимают, что из-за своих необдуманных действий, они лишь сами могут пострадать... А теперь, до свидания, друзья! Читайте Послание».
Последние слова донеслись будто издалека. Цилиндры и яркое излучение жезла погасли, в зале с платформой сразу стало тихо и пусто. Все молча вошли в лифт и поднявшись наверх, расселись в прежнем порядке, молча наблюдая за действиями Поповича, который сосредоточенно заказывал кофе и появляющиеся чашки аккуратно ставил перед гостями. Когда процедура закончилась и молчать дальше стало трудно, тишину нарушила Варенька. Боевая и веселая обладательница симпатичных веснушек и двух розовощеких карапузов, в последнее время редко участвовала в разных шумных мероприятиях, которые устраивали коллеги художники. В то же время, она неизменно была в курсе всех основных событий, особенно тех, что прямо или косвенно были связаны с памятным происшествием в пещере, сыгравшем счастливую роль в их отношениях с Шурой. Проницательная любительница парадоксов, Варенька сделала очередной глоток и громко поинтересовалась, адресуя вопрос сразу всем:
- «А на чем мы полетим, или я что-то пропустила? Иван! Они же вам наверняка всё объяснили?».
 Иван с нескрываемым любопытством посмотрел на Вареньку, потом обменялся взглядами с Андреем, который слабо улыбнулся и, негромко заговорил, медленно подбирая слова.
- «Забавно, но несколько дней назад тот же вопрос в шутку задал мне Иван. - Андрей снова посмотрел на Вареньку, большие карие глаза которой блеснули лукавой  искоркой, и продолжил, - Но шутка эта возникла не случайно. Как и все вы, наверное, мы много размышляли над участием «Неизвестных» в создании Града и в нашей жизни вообще. Содержание «Послания», реализация научно-технических указаний по созданию фантастической энергетической установки и многое другое указывало на то, что наши удивительные друзья не собираются с нами расставаться, а совсем наоборот. Как только что мы услышали там, внизу, это не просто наша догадка, но хорошо продуманный план, который успешно реализуется. Так что же мы делаем такого, что может завтра обеспечить нам встречу с авторами Послания, которые не здесь, но уже на протяжении веков, если не тысячелетий, наблюдают за какими-то, интересующими их процессами на Земле? Мы сформировали не без их участия сообщество людей, близких по способу жизни и обособленных в пространстве, и теперь накапливаем быстрыми темпами энергоресурс. Зачем? Ответ как раз и содержался в шутке Ивана, а теперь и вопросе Вареньки. Впрочем, сейчас это уже совсем не похоже на шутку».
 Андрей замолчал и в зале снова воцарила тишина, которую вскоре нарушил Платон, также глубоко и надолго погрузившийся в последние годы в теплое море семейных радостей и забот. Философ и неизменный скептик, без которого в прежние времена не мог состояться ни один более или менее серьёзный профессиональный спор в Лабе, сидел рядом с красавицей Настей, обнявшей его левую руку, и пятилетней Лизонькой, висевшей на шее у отца. Сцена была трогательной и Иван, давно поглядывавший на очаровательное семейство, подумал вдруг, что было бы вполне логично, если бы вместо слов Платон сейчас довольно замурлыкал, подобно его кошкам, оставшимся на попечении Ванхо... «Как он там теперь один?».
- «Вся эта схема с Неизвестными, независимо от особенностей её индивидуальных модификаций, выглядит со стороны безусловно фантастической, а наше в ней участие, напоминает путешествие в Утопию, в которое нас заманили, не уточнив конечного пункта. И осознав сей факт, а значит опомнившись, мы могли бы потребовать от авторов Послания ясного и недвусмысленного ответа на вопрос о том, что происходит, куда нас приведут усилия, которые мы совершаем, и как мы вернемся назад. Однако, сам я готов... - тут Платон поднялся, бережно передав задремавшую на его плече дочку Насте, и оглядев присутствующих своим открытым твердым взглядом, продолжил, - да, я сам готов объявить...
 Все, сидевшие и стоявшие вокруг Платона замерли в ожидании главного заявления коллеги и друга, к которому нельзя было относиться несерьёзно. Варенька, затеявшая разговор о путешествии, стояла за спиной сидевшего на стуле Шурки и крепко обхватив его за шею двумя руками, замерла с полуоткрытым ртом и распахнутыми настежь и казавшимися теперь огромными глазами.
- «...готов объявить, что меня устраивает наше сумасшедшее на чей-то взгляд путешествие, потому что я понимаю куда мы движемся. - Платон снова сделал небольшую паузу, задумавшись, но тут же продолжил, - Это несколько лет назад я не был уверен в правильности направления. Но не теперь. Наши старшие, мудрые помощники все сделали правильно и честно, показав нам самым убедительным способом, что составляет высшую ценность для разумного человека, а тем самым и неизменную цель существования нашего мира. Это любовь человеческая, которую они сумели обнажить в нас, заставив трепетать это ослепительной чувство, вспыхнувшее с невероятной силой тогда, на месте смысла в пещере. Они показали каждому из нас, стоявшему в световом цилиндре и глядевшему в глаза любимому человеку, что есть высшая ценность в её самом конкретном, живом выражении. И у нас не было в тот момент вопросов, как не было человека дороже, стоявшего перед тобой...
И они увидели это и признали в нас своих собратьев по разуму, способных жить по законам человеколюбия, по-человечески. 
 Нас, случайно в общем-то оказавшихся в нужный момент в нужном месте, позвали во взрослый мир, который во многих отношениях обогнал нашу грешную цивилизацию. И нас пригласили как равных, открыто заявив, что у нас тоже есть чему учиться им, ушедшим вперед в нашем общем времени. Но по-другому ведь и не бывает! Разве не учимся мы у своих детей живому и чистому восприятию мира, и разве можем мы по-настоящему повзрослеть, пока не увидим себя в своих малышах, тянущих руки к нам, как к своему реальному и любящему их будущему!
 Встреча с будущим, о котором фактически говорили Они сегодня, это и есть конкретная цель происходящего. А если мы верим, что это так, то сомнению не должно быть места... Это как шаг навстречу любимому человеку, с которым собираешься прожить жизнь. Я думаю так».
 Платон улыбнулся и протянув руки к Лизоньке, тут же потянувшейся навстречу папе, вернулся в пространство своего личного человеческого счастья. Это было настолько очевидно, что даже Лика, собравшаяся было обратиться к Платону, то ли не решилась нарушать чудесную картину, то ли в случившемся на последней минуте  она сама нашла ответ на свой, оставшийся так и не заданным вопрос.
 Видимо, Платон по-своему, но совершенно верно выразил чувства присутствовавших в этот момент в зале Энергоцентра и дискуссия, по крайней мере сейчас, уже была ненужна. В то же время, сказанное Платоном затронуло каждого, оживив чувства, сближающие друзей. А именно такими, искренне дружескими давно стали отношения между всеми участниками уже второй встречи с удивительными авторами Послания.

                * * *

 По мере того, как в Граде возникали и развивались новые сообщества с общими интересами, увлечениями и проблемами, складывались отношения между незнакомыми прежде людьми, жизнь становилась все более интересной и насыщенной событиями. Проявлялись, приобретали известность, а порой и популярность разные яркие личности. Многочисленные любители поэзии с нетерпением ожидали творческих вечеров Анны Шульц, трогательная лирика которой на каждой новой встрече с поклонниками рассыпалась на фразы и фрагменты, быстро разлетавшиеся по Граду. Прошел второй музыкальный конкурс, абсолютным лидером которого оказался Борис Попович, автор и исполнитель «Баллады о Граде», вполне профессиональной в музыкальном отношении и с веселым, остроумным текстом. Неподражаемый баритон его теперь нередко звучал в записях, а «Балладу» знали и исполняли не только практически на каждом концерте; дома и на улице, горожане с удовольствие напевали слова шлягера. Организовывать художественные выставки, как вскоре выяснилось, вообще не было нужды, поскольку в центре Града было более чем достаточно открытых поверхностей, способных служить основой для любых экспозиций, а также газонов и площадок, где периодически появлялись и оказывались в поле зрения критиков произведения скульптуры, различные инсталляции и другие, в разной степени художественные объекты.
Описание всех более или менее заметных событий в жизни Града стало содержанием двух периодических изданий, очередные выпуски которых появлялись на любых экранах не реже двух раз в неделю, а иногда и ежедневно. Электронные страницы содержали как дифирамбы, так и жесткие критические выступления, поводом для чего могли послужить любые публичные события. Особое и весьма важное место отводилось «сводкам с передовой», посвященным философским размышлениям о жизни и проблемах населяющего Град сообщества, а также отчетам ученых, сообщавших о новых достижениях и о тех научных и технологических новинках, которые дарили расшифрованные страницы Послания. Традиционно много статей были посвящены вопросам образования и просвещения.
 Именно такую статью, посвященную путешествию школьников на окраину Града, читал Иван, сидя в удобном кремового цвета кресле и с удовольствием потягивая ледяной коктейль из высокого бокала. Это было время пассивного отдыха в расписании, которое он составил для себя еще в первый месяц жизни в Граде и которое до сих пор старался соблюдать. Режим оказался настолько удачным, что корректировка его ни разу не потребовалась. Ещё двадцать минут он мог сидеть расслабившись и забыв о проблемах, которыми была наполнена его основная деятельность.
«... Сергей Львович не смог дать внятного объяснения услышанным странным и неприятным звукам, раздававшимся в одном из мест дальнего контура, по которому гуляли дети. Не смог объяснить педагог и причины заметно более высокой температуры в этом месте. Наш корреспондент специально встретился и побеседовал с детьми...». Иван прервал чтение и посмотрел на мониторе план занятий сына на сегодня. Андрей был в читальном зале и отец решился вызвать его для короткого разговора.
- «Андрюша, сынок, что там у вас интересного было во время вчерашнего путешествия по дальнему контуру?»
- «Не знаю, - мальчик на секунду задумался и сообразив, о чем может идти речь, продолжил, - там что-то свистело и гудело, а возле зеленого дома стало тепло. Мы спросили у Сергея Львовича, но он тоже не знал, что это было. Он сказал тогда, что это какой-то механизм и что бы мы шли быстрее. Мы и ушли по радиальной аллее к спортивным площадкам. А потом переоделись и играли в футбол с группой Б-прим». Тут Андрей оживился, но отец мягко прервал сына и попросил вернуться к чтению.
Иван достаточно хорошо представлял себе общую технологическую схему комплекса и прекрасно знал, что именно внешний конур был не только защищен от любых внешних воздействий, но был готов противостоять даже удару метеорита, который разрушился бы фактически ещё до физического контакта. Внутри же корпуса в периферийной зоне не было никаких жизненно важных устройств и механизмов и издавать новые звуки и влиять на микроклимат было как будто нечему.
- «Черт знает что! - пробурчал недовольно Иван и вызвал на экран свои рабочие материалы. - Пусть спецы думают теперь, что там сломалось. Ремонтники уже небось все на месте и Попович, конечно, голову ломает».
 Работа не шла. Что-то в случившемся было не то. Было ясно, что не простая это поломка, потому что поломаться тут ничего само по себе не может! Тогда что? Иван чувствовал, как нарастает раздражение от того, что он не находил возможного объяснения, позволяющего выбросить мысль об этом событии из головы, как несущественную, и взяться за работу. Он встал и подойдя к окну, сделал его совершенно прозрачным. Зеленый двор, чуть тронутый ветерком, баюкал малышей в колясках, прикрывая их от слепящего солнечного света плотной и прохладной листвой крон. Включив внешний звук на максимум, Иван не услышал ничего кроме тихого шороха растений и далекого детского смеха. В их новом мире царили покой и благополучие.
 Вернувшись к работе, он снова попробовал сосредоточиться на текущих делах, но спустя минут двадцать, хлопнул рукой по столу и активировав браслет вызвал Андрея. Тот сразу отозвался, появившись на экране с широкой белозубой улыбкой, обращенной куда-то в сторону.
- «Ну, болтайте! - услышал Иван голос Жени, - привет Ивану!».
- «Извини, Андрей, что помешал. Ты с сыном про их экскурсию вчерашнюю не говорил?»
- «А что, натворили чего? Сергей Львович пока не жаловался».
- «Послушай, Андрей, может быть я сильно преувеличиваю значение мелкого события, которое случилось на внешнем контуре и свидетелем которого были дети с куратором, но меня оно беспокоит. В сегодняшней газете про это есть заметка под заголовком «Свист на окраине», прочтешь потом».
Иван как мог подробно рассказал Андрею о случившемся. Постепенно улыбка и благодушное настроение полностью исчезли с его лица.
- «Да, Иван, это, конечно, не мелкая поломка. Тут что-то очень серьёзное. Думаю, пора связаться с Сергеем. Может навестим его?»
 В центре Града было людно и беззаботно. Большая группа молодежи, среди которой мелькали знакомые лица художников, была занята монтажом грандиозной инсталляции, в центре которой был помещён большой зелено-голубой земной шар. В другое время друзья непременно бы пообщались с создателями нового символа, чтобы понять, что за идею они решили утвердить в их мире, но сейчас было не до того. Строгов уже ждал друзей, терзая своё левое ухо, которое сегодня особенно раздражало сурового хозяина.
- «Ну, что, командиры, тоже не поймете? Вот то-то же! - Сергей не пытался скрыть своё состояние, которое наиболее точно определило бы слово растерянность. - Информации внутри контура — ноль; извне — тоже ноль. Скажу точнее — связи с внешним миром по обычному информационному каналу нет. Очередной пакет с расшифровкой не пришел. И никаких объяснений. А это нехорошо! Понимаете? Это почти ЧП, черт побери!».
- «Сергей, погоди шуметь-то! - Иван положил руку на плечо старого товарища, - У тебя всё же побольше информации. Поделись, не томи, да и соображения свои не скрывай».
 Сергей помолчал немного, собираясь с мыслями и пытаясь подавить раздражение. Затем кратко изложил уже известные в основном, скудные факты. Оказалось, что было не одно место, где раздавались странные звуки и поднималась температура, а целых четыре и что все происходило одновременно, в течении примерно десяти минут. Как только звук пропал, температура нормализовалась. Никаких других признаков или последствий этого события обнаружено не было. А связи с внешним миром нет уже несколько часов.
- «Абсолютно все системы в Граде работают нормально, - продолжил Сергей, - и ни о какой явной или скрытой угрозе говорить сегодня нет никаких оснований. Поэтому и переходить в режим чрезвычайной обстановки мы не будем. А это значит, в свою очередь, что мы не можем использовать специальный канал связи, чтобы сообщить о внешнем воздействии на комплекс, в чем у меня лично почти нет сомнений. Да-да, я конечно знаю и учитываю прочность и звуконепроницаемость корпуса, но факт остается фактом, кто-то достаточно сильный каким-то образом сумел до нас достучаться».
 Сергей криво улыбнулся и снова стал терзать своё ухо, не глядя на друзей. Ситуация была непростая и самое неприятное в ней была неизвестность. Опасность, видимо, существовала, но кроме самого этого утверждения сказать было нечего. Чему и как противостоять не знал никто.
- «Интересно,  Попович с командой все уже осмотрели и проверили? - заговорил Иван, глядя на Сергея, - Может потолкуем с ним?»
- «Давайте, попробуем. Может появилось что новое» - слегка оживившись, согласился Строгов, и поднявшись молча направился к выходу.
 В Энергоцентре все выглядело спокойно и как-то буднично. Сотрудники занимались своими обычными делами, то появляясь в центральном зале, то снова исчезая. Руководитель тоже был чем то озабочен, и совсем не казался встревоженным. Настроение гостей даже немного удивило Поповича. Он охотно повторил рассказ о том, как они по сигналу Строгова провели штатную ревизию внешнего контура, которая не выявила ни малейших нарушений. Природа звука осталась при этом непонятной, а всплеск температуры был обусловлен каким-то странным временным сбоем в периферийной климатической системе, который был тут же автоматически ликвидирован. Во всем этом, конечно, предстояло разобраться, но тут требовались какие-то другие специалисты. Никакой новой информации у Поповича не было, разве что странный случай с тревожной сигнализацией, которая дважды самопроизвольно отключалась, после того, как он давал команду центральному компьютеру на её включение.
- «Да вы сами можете глянуть на сердце этой системы. Оно тут, внизу».
Все дружно спустились на лифте до самой платформы и вслед за Поповичем подошли к невысокой, не более метра, серой колонне с темно красной головкой, на которой, как на пульте светились какие-то пиктограммы. Попович решительно протянул руку и коснулся пальцем круглого желтого пятна с восклицательным знаком, обозначавшим команду «внимание!». Немедленно по периметру зала на нескольких уровнях замелькали желтые огоньки и почти сразу же погасли.
- «Ну вот, пожалуйста! Снова то же самое. Команда тревоги отключается уже на первой ступени. Почему?» - воскликнул Попович и аж присел слегка, ухватившись от неожиданности за ствол колонны, поскольку в зале прозвучал громкий и отчетливый ответ на его возглас.
- «Опасность отсутствует. Испытание пассивной защиты контура прошло успешно и полностью завершено. Уведомление будет опубликовано в информационной сети Града».
- «Вот и все! Дождались. - с облегчением и некоторым сожалением в голосе произнес Сергей и вяло махнул рукой. - Даже сообщение опубликовано! Тьфу-ты! Небось и связь восстановилась. Пойдемте, что ли, ко мне опять, проверим».
Связь действительно восстановилась, и центр, обеспокоенный неожиданным сбоем в передаче очередного пакета информации, долго и настойчиво требовал от Строгова технических подробностей происшедшего в Граде. Когда сеанс закончился, Иван и Андрей внимательно прислушивавшиеся до того к разговору и тихо переговаривавшиеся между собой, попытались в очередной раз выяснить у Сергея возможность получения дополнительной и объективной информации о событиях во внешнем мире. Получив вместо новостей стандартный ответ о том, что предусмотрено программой эксперимента и какие тут действуют ограничения, друзья в доступной форме пояснили Сергею, что они думают о его поведении в отношении друзей в сложной и опасной ситуации. После чего, договорившись о встрече вечером в бане у Ивана, и пообещав Сергею провести с ним жесткие воспитательные мероприятия в парной, друзья расстались, вернувшись каждый к своим делам.

 Насыщенная разнообразными событиями жизнь Града становилась все более привычной для его обитателей. Вспоминая время проведенное в их маленьком поселке с шумными коллективными вылазками на природу, народ слегка грустил, но едва ли кто-нибудь действительно страдал и готов был вернуться. Жизнь в новых условиях была не просто необычно комфортной, но весьма интересной и содержательной. И это касалось всех без исключения членов сообщества, вовлеченных так или иначе в совместную, обязательно нужную и важную деятельность.
 Заслуженные боллы были теперь у каждого. А если у кого-то, совершившего что-то особенно интересное и нужное для окружающих, скапливалось особенно большое количество «волшебных шариков», как их называли дети, хозяин их мог устроить важное с его точки зрения мероприятие хоть в самом амфитеатре Града с любой интересной программой и угощениями.
 Ещё в самом начале живой истории Града, был поставлен вопрос об использовании боллов, а вернее о тех особых благах, которые можно было за них получить. Однако фантазии жителей так и не хватило на то, чтобы существенно дополнить предусмотренный изначально список, включавший в основном редкие деликатесы и дополнительное право использования в своих интересах общественных и специальных информационных пространств и средств. Это было то немногое, по словам Кирилла, что осталось от финансовой системы под куполом.
 Большинство людей были свободны от необходимости ежедневно и в определенное время приходить на свое рабочее место в каком-то учреждении. Но это не значит, что можно было вообще не работать. У каждого была ответственность перед согражданами в какой-то предпочтительной лично для него сфере деятельности. Люди разных специальностей и интересов, объединялись в сообщества и по-своему организовывали свою жизнь. Так энергетики или другие специалисты, связанные с техническим устройством Града, вынуждены были в какой то мере подчинять свою деятельность логике функционирования той или иной инженерной системы. Они ежедневно являлись в энергетический или другой центр и проводили там зачастую весь день, хотя непосредственной необходимости в их присутствии для работы системы не было. Специалисты исследовали работу устройств, выявляли слабые или недостаточно надежные с их точки зрения места, экспериментировали и искали новые решения. Самым же интересным было сотрудничество энергетиков с разными лабораториями и центрами, занятыми всевозможными экспериментами, организующими различные испытания и даже производства каких-то востребованных новинок. А архитекторы, дизайнеры, художники и представители многих других профессий могли значительную часть времени просто оставаться дома, решая при этом профессиональные задачи и создавая новые шедевры. Меньше других, наверное, оставались без основного дела педагоги и воспитатели, поскольку и дома их зачастую навещали ученики. Отношения между людьми были настолько благожелательными, что большинство домов становились что называется открытыми. Гости, не требовавшие практически никаких хлопот, были нормой и не раздражали хозяев, что не могло не сказываться на общем развитии, прежде всего, детей. Детские психологи и педагоги уже в раннем возрасте фиксировали значительно меньше проявлений эгоизма и другие благоприятные тенденции в развитии малышей.
Особые условия, в которых протекала повседневная жизнь обитателей града, не могли не породить особых же видов деятельности. Наиболее веселым и обсуждаемым было занятие новых имиджмейкеров, которые появились в ответ на стремление  представителей разных, порой конкурирующих между собой сообществ отличиться от других, от «не наших». Необычные прически, шейные платки невероятных цветов, банданы и повязки, пояса, перчатки и прочее, постоянно меняясь, украшали представителей то общества сторонников нового символизма в поэзии, то борцов за чистоту и возрождение русского языка, то поклонников бардовской песни. Особое внимание в свое время привлекли любители птичьего пения. Причудливые головные уборы с яркими искусственными перьями дополняли клетки с канарейками, которые несколько дней подряд сторонники нового движения везде таскали с собой. По истечении примерно недели, то ли идеологический заряд оказался исчерпан, то ли просто клетки надоели, только новые «пернатые» отказались от отличительных знаков и растворились среди любителей обычного человеческого пения.
Понятно, что и дети уподобляясь старшим, создавали из подручных средств атрибуты и знаки отличия представителей как разных возрастных групп, так и разнообразных деловых объединений с разновозрастным составом.
 Шло время, а для Ивана, погрузившегося ещё дальше в изучение сущности человека, оно даже летело. Он мало двигался, оставаясь по много часов в любимом кресле, печатая по старинке или диктуя свои рассуждения послушному компьютеру. Разделив время между семьёй и теорией, он даже с Андреем виделся в среднем не чаще раза в неделю, когда по старой и неизменной традиции друзья собирались в бане. Иногда к ним присоединялся Сергей и ещё реже Василий Иванович, - вечно улыбающийся, с неисчерпаемым запасом веселого оптимизма и бутылкой хорошего коньяка, трепетную любовь к  которому он хранил как верность любимой супруге. Встречи эти были неизменно веселыми и переходили в посиделки в саду-ресторане, куда стекались уже их семьи в полном составе. После того, как все расходились и детей укладывали спать, Иван с Андреем иногда засиживались перед домом на берегу прудика, прислушиваясь к кваканью лягушек и другим природным звукам. Глядя на спокойную воду, они не торопясь рассуждали о грядущих переменах в их спокойной, размеренной и ставшей слишком уж беззаботной жизни.

 Извещение, полученное Иваном утром памятного июльского дня, выглядело буднично, и до Ивана не сразу дошёл его истинный смысл. Они приглашались в энергоцентр сегодня в десять тридцать для получения информации, связанной с завершением Послания и строительством Паодо.
- «Иван! Что это значит?»
 Марина угнездилась на коленях у мужа и пристально глядя ему в глаза, строго потребовала: «Только правду и всю правду! Признавайся, что такое Паодо?! - и тут же другим голосом добавила, - Ну правда, Вань, это действительно тот самый двигатель, который все это время строили? Как ты думаешь?... Мне казалось, что это все же из области фантастики... Хотя у нас всё тут, похоже, из этой области».
Ответив жене поцелуем и пожав плечами, Иван стал быстро собираться и дождавшись Марину, которая тоже поспешила перед выходом освежить макияж,  вызвал Андрея. Оказалось, что они с Женей уже стоят во дворе в ожидании остальных.
 В Энергоцентре было много людей. На этот раз на встречу с авторами Послания были приглашены ведущие специалисты Града с женами и мужьями. Исключение касалось лишь тех из них, кто ещё не успел создать семью. Были и другие, в том числе не знакомые Ивану гости. Когда все приглашенные собрались, Попович, сменивший форму на белый комбинезон с пестрым сине-зелёным жилетом, предложил спуститься вниз к «месту встречи». В большинстве своём присутствующие впервые участвовали в контакте с неизвестными, и потому люди, естественно, были напряжены и взволнованы. Когда верхушки жезлов начали разгораться, меняя периодически цвет лучей направленных вверх, стоящие вблизи таинственного треугольника замерли, не зная чего ожидать от «Неизвестных» в этот раз. Послышались уже знакомые некоторым тихие звуки, превратившиеся постепенно в приятную и красивую мелодию. Затем она стихла, а в воздухе над сферой в пересечении трех склонившихся лучей жезлов вдруг возникло долгожданное отчетливое, совсем живое трехмерное изображение. Это была голова симпатичного пожилого человека с белой седой шевелюрой, высоким красивым лбом и прямым с небольшой горбинкой носом. Губы были чуть тронуты улыбкой. Глаза, карие, то ли с золотистым, то ли с зеленоватым оттенком, смотрели на пришедших с лукавым прищуром.
- «Здравствуйте, друзья! - произнес он негромким грудным голосом, - Меня зовут Алон. Я один из тех, кто решился вмешаться в вашу жизнь из самых добрых побуждений. Добрый день, тезка. Наконец, я вижу вас, хотя заочно знаю, пожалуй, с детства. Вашего детства. Но об этом мы ещё успеем, я думаю, поговорить.
Мне, а вернее нам, предстоит многое объяснить. Узнать у вас нам тоже нужно немало. Естественно, для этого потребуется не одна встреча, и теперь, когда Паодо, - источник энергии в вашем «Граде», - полностью готов, это больше не проблема. Нет проблем и с защитой, необходимость проверки которой недавно возникла в связи с действиями ваших недоброжелателей, сумевших получить доступ к части информации из нашего Послания. Мы не знаем точно, что это за люди, но приборы зафиксировали испытание устройства, принцип действия которого и технология были переданы вам. К счастью, устройство, созданное в качестве оружия, было сконструировано с ошибками, которые не позволили похитителям достичь основного эффекта. Да они наверняка о нём и не подозревают. На всякий случай мы провели дополнительное испытание оболочки и уверены, что даже повредить или, точнее, поцарапать её снаружи здесь никому не под силу.
 А теперь главное, что вас, наверное, интересует. Кто мы и чего от вас хотим? Хотя второе вы, конечно, в основном поняли.
 Мы, как и вы, земляне, хотя как и у вас, у нас до сих пор есть сомнения в обстоятельствах собственного происхождения. Где именно и когда начался исторический путь наших с вами предков, а они у нас безусловно общие, мы до сих пор точно не знаем. Да это нас и не тревожит, - весело и как-то беззаботно добавил Алон, - важно, что мы понимаем, как наши дети становятся людьми и как формируется человеческое общество. Это главное, и очень жаль, что ваш мир ещё не преодолел в своём развитии ту черту, за которой люди в полной мере осознают свою сущность, постигают истинную природу культуры. Конечно, речь идет не об отдельных мыслителях и даже не об отдельных сообществах, подобных вашему, а о целых народах. Сегодня они в большинстве своём строят жизнь на основе приспособленной к текущим нуждам потребительской морали, а не на принципах нравственности. Хотя именно в них настоящая сила каждого представителя разумного мира. Мы ужу затрагивали тему истинно человеческих отношений. На вашем замечательном языке я бы так выразил мысль, которая нас беспокоит прежде всего. - На волнах поколений культура вынесла из глубин истории, как великую человеческую ценность, прекрасное чувство и важнейшее понятие «любовь», содержание которого невежественные люди-потребители пытаются подменить разными проявлениями животной похоти.
Между прочим, в нашем обществе неправильное, некорректное использование многих слов в публичном пространстве давно приравнивается к преступлению. Не мог даже себе представить, что ваш прекрасный язык можно до такой степени опошлить, лишив культурного содержания многие важнейшие понятия, как это делают сегодня многие средства массовой информации, нередко отравляющие жизненное пространство не только своей безграмотностью, но явно видимой нравственной неполноценностью. Да и не только многочисленные СМИ, как вы говорите, а многие, даже вполне серьёзные и знающие специалисты.
 Когда-то мы сами справились с подобной, хоть и не настолько тяжелой ситуацией. И теперь в устройстве нашего общества нет объективных предпосылок для животного... простите, для потребительского отношения к другому человеку. Ни в живом языке, ни в практике живого общения. Это, конечно, не значит, что у нас вовсе нет проблем, - говоривший усмехнулся с таким выражением, будто вспомнил что-то досадное, - проблемы есть и будут всегда. Главное, чтобы люди, их решающие, не забывали, что они люди.
 Теперь о том, где мы находимся. Я вряд ли сегодня смогу дать вам понятный ответ. Подождите немного. Скажу лишь, что наша зависимость от биологических и вообще природных условий жизни гораздо меньше, чем ваша. Мы сумели существенно усовершенствовать наши организмы, адаптироваться к самым разным, в том числе и гораздо более жёстким условиям существования, чем вы можете себе сегодня представить. И уже давно мы покинули Землю. Несколько устройств, подобных тому, что позволило нам вступить с вами в контакт, мы оставили в разных скрытых местах на Земле чтобы получать информацию, и незаметно помогать людям сохранять человеческий способ жизни.  К сожалению, почти все устройства за прошедшее долгое время по разным причинам либо вышли из строя и самоуничтожились, лишившись достаточного количества энергии, либо... не знаю как понятно выразиться... переместились в общем в совсем другое место. 
 Почему мы все это делаем? - Это естественно. Мы просто хотим воссоединиться с вами, поскольку изначально мы один народ. Надеюсь, что мой внешний вид поможет вам со мной согласиться. Другой цели у нас нет. Но воссоединиться это не значит поселиться и жить вместе, как вы говорите, долго и счастливо. До точки встречи наших культур нужно ещё добраться, а это совсем не просто, хотя и вполне возможно, если вы примите нашу протянутую руку. Мы ещё много будем говорить об ожидающих нас трудностях и много вместе думать и, конечно, действовать.
Теперь о наших контактах. Вы уже можете вызывать меня для обсуждения любых вопросов с помощью привычных средств связи. Все готово, и мы сообщим вам как конкретно это делать. Сам я буду тоже вызывать вас, если вы не возражаете. И совсем скоро к нам подключаться другие мои друзья, которые и сейчас внимательно слушают этот разговор. И ещё. Мы называем себя «ками», с ударением на последний слог. Так называют наш народ и каждого из нас. Так что я ками Алон.
Следующий раз я, надеюсь, уже буду слушать вас, отвечать на ваши вопросы и задавать вам свои, которых очень много.
 А теперь до свиданья, друзья, и до скорой встречи!»
Ками Алон поднял в прощальном приветствии руку, в тонкой перчатке почти телесного цвета, но с легким металлическим отливом, его улыбка угасла вместе с лучами жезлов. В зале снова стало пусто и тихо. Никто из участников встречи долго не решался заговорить, пытаясь осмыслить увиденное и услышанное, хотя у многих на языке уже вертелся один и тот же вопрос: «Если все это не сон и не мистификация, то почему этот человек из другого мира так похож на своего земного тёзку?»
Действительно, мысль об этом необъяснимом совпадении имён и внешнем сходстве было трудно отогнать, чтобы серьёзно осмыслить произошедшее.
 Иван в эту ночь долго не мог уснуть и наконец, устав вертеться в кровати, поднялся и, накинув на себя длинный халат, взял маленькую пенковую трубку с тонким длинным чубуком из вишни и вышел во двор. Звезды неподвижно застыли над головой, а деревья шелестели тихо и осторожно, будто боясь уронить листок на спящую землю. Поддавшись царившему настроению покоя и мягко ступая, он приблизился к садовой скамье и усевшись, принялся набивать трубку. Постепенно мысли в голове перестали метаться, то обгоняя друг друга, то вдруг превращаясь в утомительный и бестолковый шум. Наблюдая за плавно подымающимися вверх кольцами ароматного дыма, Иван рылся в детских воспоминаниях. Конечно, имя Алон вместе со своим именем, полученным при рождении, он слышал всегда, сколько себя помнил. И ещё, это имя чаще всего произносил учитель. У слова Алон даже сохранился специфический вкус и запах, смешанный в детском воспоминании с дымом костра и какими-то травами из дома шамана, аромат которых так и не выветрился из памяти. Когда-то очень давно учитель даже что-то рассказывал Ивану об этом имени, но он почти ничего теперь не мог вспомнить. В памяти всплывали почти забытые слова о том, что кто-то должен прийти или придёт, видимо, не имевшие прямого отношения к его второму имени.
 Так ничего и не вспомнив, Иван решил для себя, что разговор с ками Алоном почти наверняка прояснит ситуацию, не может не прояснить. Остальные темы, которых коснулся его тезка во время встречи в Энергоцентре, были Ивану либо в основном понятны, как сущность человека и природа культуры, либо, как и всем остальным, вовсе не ясны. Да и как можно догадаться, где находятся сейчас их удивительные земляки, если на Земле их уже нет, и если сами они пока ответить на этот вопрос не готовы.
- «Ничего, подождем» - уже спокойно подумал Иван и, тщательно почистив трубку, тихо вернулся в спальню.
 Град в эту ночь спал беспокойно. Известие о встрече с таинственными и могущественными соплеменниками потрясло накануне всё население. Подробности разговора, дополненные возникшим в информационной сети сообщением о проведенном испытании внешней защиты комплекса, допоздна обсуждалась в каждом доме. Фантазии и сны были бесконечно разнообразны и удивительны, но не могли дать ответа на главный вопрос — что же ждет дружное и смелое сообщество, добровольно замкнувшее себя непреодолимым внешним контуром?

 Встречи с Алоном и некоторыми другими ками, среди которых была светловолосая женщина со строгой осанкой, красивым одухотворенным лицом и яркими зелеными глазами по имени Юлими, происходили теперь примерно раз в неделю и были захватывающе интересны. Для участия в них, кроме основных переговорщиков, собиралось много людей, среди которых были даже тайные поклонники прекрасного образа. Наиболее смелые из публики задавали разные вопросы, на которые ками отвечали терпеливо и обстоятельно. Вопросы касались самых разных аспектов жизни и порой, уходя от прямого ответа в силу этических или иных соображений, они отшучивались, делая это легко и остроумно. Все смеялись, обстановка на встречах становилась все более лёгкой и непринужденной, а представления о повседневной жизни и заботах людей ками становились все более полными и яркими. Несмотря на очевидные различие в условиях жизни, её основное содержание составляло живое общение и, по существу, мало чем отличалось от жизни творческих коллективов Града. Схожа была и семейная жизнь.
 Вопросы, которые задавали сами ками, относились, прежде всего, к развитию философии. Платону и Ивану приходилось подолгу делиться своим пониманием трудов мыслителей прошлого, рассказывать об отношении к философским направлениям и школам прошлого, а также о современном состоянии мировой философии и психологии. Знаний порой не хватало и некоторые вопросы приходилось откладывать до следующих встреч. Если ками получали ссылки на литературные источники, к следующей встрече они, как правило, уже были знакомы с содержанием, что серьёзно упрощало диалог. Многие вопросы касались различных религий. Особенно интересовались ками современным состоянием этой сферы в России. Много вопросов относилось к исламу, и тут Ивану с Платоном приходилось уступать место знатокам. Большой интерес ками к состоянию современной религии мусульман был вначале не совсем понятен Ивану, но постепенно он осознал, что разбираясь в тонкостях Ислама, ками стремились разобраться с основанием его жизнеспособности в современном мире. Их интересовало соотношение двух мировоззрений: одного, основанного на рациональных, «телесных» ценностях, и другого, воспроизводимого на полюсе абстрактной духовности.
Особый интерес и множество вопросов были связаны с образованием и традиционной стороной жизни разных народов. Эта тема вызывала всякий раз наиболее активную реакцию аудитории, желавшей не только отвечать на вопросы ками, но и ставить проблемы, приглашая Алона и его соплеменницу Юлими к дискуссии. Особенно усердствовал Сергей Львович, атаковавший оппонентов вопросами с присущим ему задором и нескончаемой энергией, источник которой крылся где-то в глубине  пылающего взгляда педагога. Вытянувшись во весь свой отнюдь не выдающийся рост, белобрысый спорщик не просил, но требовал ответить, как можно сформировать полноценное мировоззрение у детей, оказавшихся запертыми на годы(!) в пространстве, ограниченном  несколькими сотнями метров в любом направлении. Юлими, смотрела на Сергея Львовича с таким умилением, что тот, вдруг смутился и замолчал.
- «У вас все получиться, Сергей, - говорил добрый, певучий голос с каким-то необычным, обволакивающим сознание тембром, - Главное, чтобы дети не потерялись в таком открытом космосе, как вы! А миры разные они ещё увидят. Готовьте их к этому».
 Физики, внимательно слушавшие вопросы и ответы ками, долгое время сами не включались в разговор.
- «Успеем, - с загадочным выражением лица ответила Катюша на вопрос Ивана о причине такой пассивности, - от физики-то все равно никуда не денешься. Как, например, без энергии философствовать?!»
 Иван не стал спорить, но во время очередной встречи заговорил о науке и научном мышлении, приглашая к разговору своего тёзку, который ему всё больше нравился.
Серьёзный разговор на эту важную для многих если не для всех тему в этот раз не состоялся. Вместо этого ками Алон, извинившись, сослался на срочные дела после чего, обратившись к Ивану, он вдруг спросил «Ты не против, если я перезвоню тебе вечерком?» и подмигнул ему. Если бы это случилось во время первой встречи в Энергоцентре, Иван точно решил бы, что все это грандиозный розыгрыш. Теперь же было просто весело. «Давай! Звони!» - ответил Иван и прощально взмахнул рукой.
- «Ну вот, - сказал Андрей, когда они вышли из Энергоцентра, - значит с оперативной связью ребята ками тоже уже справились».

 Вызов прозвучал, когда Иван беседовал с сыном, который перед сном рассказывал о какой-то проблеме, возникшей у него в школе со старшим мальчиком седьмого года обучения. Ситуация была не сложная. Иван успел произнести все нужные слова и уже собирался уходить, когда браслет потребовал ответить на вызов. Быстро пожелав сыну доброй ночи, Иван вышел в гостиную и поприветствовал тезку, голос которого звучал как всегда бодро.
- «Как со временем, Алон? Или ты предпочитаешь своё основное имя? Я знаю, конечно, что ты Иван».
- «Ты очень много знаешь обо мне, Алон, а называть меня можешь, как тебе удобней. Иногда мне даже кажется, что ты знаешь о моем прошлом гораздо больше, чем я сам. Естественно, факты далекого детства важны для меня, даже независимо от тех удивительных обстоятельств, в силу которых я оказался в поле вашего внимания. Ну и имя мое второе, конечно. Это тоже тайна, которую хотелось бы разгадать».
 - «Да, Алон, это действительно так, и именно сейчас я собираюсь поведать тебе историю, которая должна многое прояснить. Началась она давно, когда тебя ещё не было на свете. Мы с двумя ребятами прибыли на Землю в район, где находятся хорошо знакомые тебе пещеры. Планировалось проверить состояние энергоустановки и внести в устройство кое-какие изменения. Когда всё было сделано, мы решили посетить местное поселение и пообщаться с людьми. Языки все наши специалисты хорошо знали, да и переводчиками специальными были оснащены. Внешне мы от местных жителей не отличались и выглядели как приезжие геологи. Для начала команда наша познакомилась с местным шаманом. Учитель твой, - а это, конечно, был он, - оказался по своему замечательным человеком, умным и порядочным. Мы много говорили с ним об истории народа, о традициях и культуре. С ним же были на месте смысла, видели в его руках наш жезл, с которым  люди давно пытались разобраться и кое-что даже осторожно ему подсказали. Именно он и познакомил нас позднее с твоими будущими родителями».
 Наступила довольно долгая пауза, затем Алон продолжил рассказ. Голос его, однако, был уже не таким уверенным, с не понятным Ивану оттенком грусти.
- «Как только я увидел твою мать, Иван, я сразу все понял. Она слишком похожа была на моего отца. Потому что... была его дочерью. - Здесь Алон глянул на ошарашенного Ивана и, с трудом скрыв улыбку, продолжил: - Как-то мы сидели в маленьком доме и пили чай с чем-то вкусным. Разговаривали о судьбе людей, живущих в подобных небольших поселениях, о проблемах с медицинским обслуживанием и образованием. Я осторожно расспрашивал твоих родителей об их прошлом, но они мало что могли рассказать из того, что меня интересовало прежде всего. Во всяком случае я понял, что твоя мать не знает истории, которую мне поведал отец... А он рассказал про то, как полюбил твою бабушку, случайно встретив её во время визита к энергоустановке, которую они тогда модернизировали несколько месяцев, про то, как хотел забрать её беременную с собой, и как в последний момент, дождавшись, когда процесс перемещения уже нельзя было остановить, она сбежала, не решившись покинуть свой мир. Вернуться отцу тогда не позволили, и свою дочь он так и не увидел. Я же встретил его дочь и свою... как вы называете, сводную сестру.
Да-да, Иван, мы не случайно с тобой похожи. Ты действительно мой племянник».
Оба немного помолчали, затем Иван тихо спросил:
- «А имя? Это в честь твоего отца? Но как, если мать ни его, ни о нем действительно ничего не знала».
- «Нет, моего отца и твоего деда зовут Винат. А «Алон» это не просто имя, но слово, которое можно перевести, как «тот, кто вернулся». Я долго думал и пришел к выводу, что тут основную роль сыграл шаман. Это был очень проницательный и внимательный человек, который наверняка знал и понимал гораздо больше, чем мне тогда казалось. И про нас, я думаю, он много чего понял или как минимум догадывался. Мы ведь, несмотря на подготовку, массу разных мелочей предусмотреть просто не могли. И ещё, - только что сообразил, - слово «алон» звучит в нескольких песнях жезла, которые шаман любил слушать. О том же, что это и моё имя, он знать конечно не мог. Так что совпадение наших с тобой имен это действительно случайность, которой я рад».
 Раздался тихий мелодичный звук, заставивший вздрогнуть Ивана, привыкшего реагировать на телефон. Но телефонов в Граде не было и он с удивлением глянул на браслет.
- «Это меня, - снова услышал он голос своего вновь обретенного дяди, - кажется отец зовет по вашей сети, - лёгок на помине! Пока, племянник! До завтра!».

 Было поздно и дом давно успокоился. Иван долго лежал на спине с открытыми глазами и даже не пытался уснуть. Одни воспоминания были яркими и отчетливыми как архитектурная модель на мониторе, другие смутными и размытыми, вызывающими то неожиданную ассоциацию в виде какого-то незнакомого образа, то вдруг едва ощутимый запах или мимолетное прикосновение, знакомое и теплое как поцелуй матери перед сном.
 Проснувшись, когда сын уже убежал по своим учебным делам, а Марина сосредоточенно подбирала цвет для какой-то композиции, сидя перед большим монитором, Иван спрыгнул с кровати с явным чувством вины за что-то, что он не сделал, нарушив очень важное обязательство.
- «Что с тобой, Ваня, ты впервые за все время что мы вместе, проспал почти до десяти часов? Или ты решил сразу за все годы отоспаться? Так я тебя очень даже понимаю. Если бы можно было, я бы всегда спала до обеда. А если бы обедать было не нужно, то и дольше. Люблю я поспать, понимаешь?... Ну, конечно, понимаешь, в смысле прекрасно знаешь. Кто же, если не ты, знает о моих скрытых пороках! - Марина продолжала бормотать, не отвлекаясь от работы, которой на самом деле была основательно поглощена, -  А чего ты молчишь?»
 Марина оторвалась, наконец, от экрана и, поднявшись, обняла стоявшего рядом мужа. Затем пристально и внимательно посмотрела ему в глаза.
- «Ваня! Что произошло? Или ты что-то особое надумал?.. Да, нет! Так что случилось? А ну, рассказывай, я слушаю».
Марина отстранилась, затем почти силой усадила немного растерянного Ивана рядом с собой и приготовилась слушать. Иван тем временем собирался с мыслями. Он прекрасно помнил вчерашний разговор с ками Алоном и покрутив головой, будто стряхивая с себя остатки сна или какого-то наваждения, неожиданно весело объявил:
- «Видишь ли, дорогая, я дядю родного вчера нашёл. Так что теперь я член большой семьи, которая, правда, неизвестно где».
- «Что ты сказал? Какой дядя? Какая семья? Это что за новая сказка!»
- «Самое смешное, что всё это я говорю совершенно серьёзно. Я и не думаю шутить, правда. Вчера со мной связался, как и обещал, Алон и рассказал историю, от которой я до сих пор не могу прийти в себя».
Иван подробно пересказал содержание его вчерашней беседы Марине, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами полными детского восторга, слегка прикрывая пальцами приоткрытый рот.
- «Так ты ками? - почему то шёпотом спросила Марина, - и наш Андрюшка выходит тоже? Но это же здорово!»
Затем, не дождавшись ответа от мужа и ещё немного поразмышляв, Марина заявила:
- «Ну что же, зови родственников в гости. Будем знакомиться. Сегодня у меня, правда, выставка и ещё поход с Андрюшей и его школьными коллегами в музей искусств, а вот завтра можно. - и тут же серьёзно добавила, - Мне бы хотелось как-нибудь поприсутствовать при ваших интимно-родственных переговорах, если ты не против».
- «Конечно, милая. Возможно уже сегодня вечером, если я правильно понял дядю, который прощаясь сказал «До завтра!»

 Потребовалось несколько месяцев, чтобы жизнь Града снова вошла в спокойное русло и потекла размеренно в понятном и желанном для всех направлении. Получив достаточно полное представление о народе ками, более взрослом, а потому уже набившем шишек там, где жителям Града ещё только предстояло сталкиваться с многочисленными проблемами, все население от мала до велика было вовлечено в интересную и действительно совместную деятельность.
 На базе Лабы, как стали теперь называть архитектурный центр Града, регулярно проводились семинары и мастер-классы по разным аспектам устройства жизненного пространства, в которых участвовало множество самого разного народа. Интерес к теме был самым серьёзным и творческие занятия нередко превращалась в дискуссию, которая выплескивалась далеко за рамки специального мероприятия. В арену для теоретических баталий превращались и городские газеты, и ресторан, и все городские кафе и даже некоторые стены строений, на которых обычно упражнялись художники.
 Когда в конференц зале Лабы по просьбе ками Алона энергетики установили стол с тремя какими-то фонарями в виде полусфер прижатых к его поверхности, во время очередного семинара в воздухе возникло улыбчивое изображение Юлими. Собравшиеся в зале, ранее одобрившие просьбу ками присутствовать при дискуссиях, восприняли появление ещё одного участника как событие в общем рядовое и не заслуживающее специального внимания. Работа шла как обычно и завершилось к общему удовольствию четко сформулированным заключением. Андрей, который всегда настраивал коллег на правильную организацию подобных мероприятий, требуя оформленных выводов и четко сформулированных проблем, сразу почувствовал влияние опытной Юлими. С тех пор во всех семинарах и конференциях, проходивших в Лабе участвовали специалисты ками. Чаще всего это была сама Юлими, обладавшая в дополнение ко всем её достоинствам, отличным художественным вкусом и неплохо разбиравшаяся в искусстве. Она с большим интересом знакомилась как с идеями развития образовательного пространства Града, так и с различными художественными работами сотрудников. Некоторые из объектов постоянно обновлявшейся художественной экспозиции на стенах конференц зала даже вызвали у неё восторг и очень точные и лестные для авторов комментарии.
Постепенно тумбы с фонарями появились во многих общественных местах. И теперь в определенное время над ними вспыхивали лучи и сливаясь превращались в живое изображение очередного любознательного гостя. Затем было сообщено о том, что используя специальный пульт можно по желанию приглашать того или иного ками для беседы. Эта форма общения быстро стала популярной. Разговор с помощью браслета, становился, конечно, уже не так интересен.
 Впрочем, прогресс наблюдался не только в области коммуникаций. Конструкторы и инженеры разных специализаций не вылезали из своих лабораторий и мастерских, где в творческом пламени выплавлялись новые технологии, устройства и механизмы. Удачные образцы в виде точного описания, программ и чертежей передавались в репродуктивный блок, возникший в Граде благодаря авторам Послания и ставший гордостью и главной опорой местной инженерной мыли. Оттуда, как по мановению волшебной палочки появлялись в заданном количестве новые более совершенные изделия, нужные людям.
 Некоторые разработки специалистов Града оказывались настолько остроумными и оригинальными, что специалисты ками просили разрешения использовать инженерные находки в своем мире. Однако самый большой интерес для них все же представляли философские и психологические исследования проблемы человека и человеческой культуры, природы творчества. Несмотря на знание основных философских текстов, они жадно впитывали все, что говорили современные земляне, касаясь формирования сознания, развития человека. Свои рассуждения о психике человека и животного Ивану пришлось даже повторить дважды, ответив при этом на множество вопросов. Еще ками неутомимо изучали художественную литературу, вникая в тонкости литературного языка, считая его удивительным и самым ценным богатством людей.
 Всё более популярными становились литературные беседы с активным участием ками Алона. Вечера, посвященные тому или иному явлению в литературе, собирали как  представителей старшего поколения, так и молодежь, открывавшую для себя здесь не только новых талантливых авторов, но и не понятых в свое время мастеров прошлого. Достаточно вспомнить ажиотаж, который возник в связи с обсуждением прозы Лермонтова, устроенным его почитателем Борисом Поповичем. Вечера, посвященные творчеству поэта продолжались почти месяц и сопровождались сначала публикациями образцов его прозы  в городской газете, а затем и публичными чтениями его поэтических произведений.
 Возрождалась в особых формах традиция домашнего театра, быстро ставшего необычно популярным в Граде. И следует признать, что самыми активными сторонниками и участниками спектаклей были дети. Психологи искали и находили все новые объяснения этому явлению, устраивая специальные семинары.
 В общем, культурная жизнь кипела в Граде, увлекая его жителей творческими течениями и неожиданными всплесками новых талантов. Казалось даже, что огражденный от внешнего воздействия и прекрасно защищенный мирок сможет всегда существовать в стерильном пространстве высоких человеческих ценностей и чувств, не замутненном грехами и пороками. И возможно так бы всё и продолжалось, если бы мир, оставшийся за непроницаемым внешним контуром можно было бы вычеркнуть из жизни; если бы можно было отменить память, забыв о друзьях и родственниках, о живущих и тех, кто ушел, укрывшись толстым слоем времени и могильными плитами; если бы можно было сказать, что все драмы жизни составляющие трепещущее содержание литературы это просто талантливые выдумки, о которых непорочные и безгрешные обитатели со временем смогут просто забыть.

 Андрей сидел на скамье в ожидании сына, который вот-вот должен был выбежать из портала образовательного центра. Он размышлял, глядя на людей, как обычно во множестве заполнявших центральную площадь Града.  Амфитеатр, различные площадки и террасы, открывающиеся на разных уровнях, выглядывали из за деревьев и кустарников веселыми, беззаботными лицами взрослых и детей, которые, казалось, были счастливы. Это было здорово, и Андрей почувствовал даже теплую волну гордости за то, что он один из тех, кто задумал и осуществил эту сказку, ставшую счастливой человеческой судьбой для многих людей. Однако приятное чувство почти сразу остыло и исчезло, заставив его раскрыть глаза, охватив внутренним взором все, что оставалось за оболочкой. И тотчас на него глянуло лицо Лешего. Обычное, с легкой иронической улыбкой, как он запомнился Андрею в момент прощания. Но что-то было в нём не так, что-то, что скрылось от его взгляда в момент прощания. И только сейчас Андрей вдруг понял, что уходя, он и его друзья по-живому разрывали душу Юрия Ивановича, невольно унося с собой её трепещущую часть. Ему было больно и страшно, и хоть он искусно, как всегда, скрывал свои чувства, в глазах его Андрей вдруг разглядел такую глубокую и темную тоску, что его пробила легкая дрожь.
- «Вот тебе и «Мы»! Эта штука, возникнув однажды, становится живой и неделимой. А всякая попытка оторваться от этого целого приводит к тому, что разрыв проходит прямо через сердце, пытающегося уйти, освободиться, обособиться. Нельзя уйти от людей, как нельзя уйти от себя самого».
 В голову пришло воспоминание о творчестве Даниэля Дефо, в обсуждении которого он недавно участвовал. Андрей криво улыбнулся и вслух пробурчал:
- «Какая к черту робинзонада! Ещё бы Маугли вспомнили!»
- «Пап! А ты с кем разговариваешь?»
 Перед ним стоял Ваня с взъерошенными волосами и рюкзаком за плечами, из которого выглядывала какая-то деревянная конструкция непонятного назначения.
- «Это я сам с собой, сынок. Все нормально. А как твои успехи сегодня, и что это ты смастерил такое интересное?»
Пока Ваня на ходу рассказывал об их с Андрюхой изобретении и той части конструкции, которую он должен дома доделать, мама Женя увидела их из дома и вышла навстречу. Чмокнув по очереди сына и мужа, она сняла с плеч Вани рюкзак и обняв его сказала, обращаясь к Андрею:
- «Мы с Ваней пойдем домой и будем пока к ужину готовиться, а ты быстро иди в Энергоцентр, там тебя Иван с Поповичем ждут. Я поняла, что там что-то важное намечается, и присутствовать никому больше не положено. А мы и не хотели, правда, Ваня?»

 В Энергоцентре было почти пусто. Андрей вошел в центральный зал и сразу увидел Ивана, который пытался кого-то вызвать, вглядываясь в монитор на руке. Он заметно нервничал. Андрей, замедлив шаг, молча приблизился к другу и остановился рядом.
- «Что-то не так, Иван? Ты чего такой заведенный?»
- «Да нет. Думаю, все в порядке, но, к сожалению, не вполне в этом уверен. А меня, как ты знаешь, всякая неопределенность выбивает из колеи. Особенно в такой ситуации. Прости, Андрей, я даже не поздоровался и не объяснил ничего. В общем, дядя мой предложил нам сегодня вместе совершить небольшую экскурсию. Что-то вроде визита вежливости к дедушке. Ты тоже приглашен».
- «Куда?! - переспросил Андрей, растерянно уставившись на Ивана, - Ты сказал к дедушке? Ты какого дедушку имел в виду? Хотя какая разница, до любого дедушки мы отсюда можем добраться только чудом. Или я опять чего-то не понимаю?»
- «Да нет, всё ты правильно понимаешь. Только не знаешь наверняка, что речь действительно идет о моем дедушке ками, и ещё не учитываешь факт исчезновения молодого энергетика именно отсюда, из энергетического центра. Так что все сходится, только вот Алон на связь пока не вышел. Он меня вызвал часа полтора назад и предложил нам втроем совершить эту прогулку. Так что, подождём, если ты, конечно, не против».
- «Да уж, конечно! И как вообще ты себе представляешь меня, который против такого предприятия?!»
 Настроение у Андрея явно взлетело вверх, в то время как Попович, который обо всем, чего касались друзья в разговоре, знал лишь понаслышке, хоть и пытался выглядеть уверенным и спокойным, таковым никак не являлся, что и было крупными буквами написано на его выразительном круглом лице.
- «Ну, чего здесь стоять! Поехали вниз, что ли! - предложил Иван и решительно направился к знакомому лифту. И в этот самый момент прозвучал зум вызова на его браслете. Алон извинился за задержку, вызванную небольшим непредвиденным обстоятельством и предложил друзьям спуститься к энергоустановке. Чувствуя, что голос у Алона не такой как обычно, Иван хотел уточнить, что это за обстоятельство и не стоит ли перенести визит, но передумал и друзья скоро оказались перед жезлами, оставив Поповича у лифтовой шахты наблюдать за происходящим со стороны.
Световой цилиндр вспыхнул неожиданно, охватив друзей ярко сияющей оболочкой и обдав плотным и вязким теплом, обездвижившим тело и придавившим их к полу.Свет был настолько ярким, что пришлось зажмурить глаза. Тонкий высокий звук на одной ноте не был особо неприятным, но каким-то образом приковал к себе внимания, вытеснив из сознания все другие ощущения. Впрочем, прошли всего лишь секунды и приятное чувство легкости вновь позволило распрямиться и вздохнуть полной грудью. Свет стал мягким, а воздух прохладным, чуть холоднее чем в Энергоцентре, который сменил интерьер небольшого овального помещения, лишённого видимых предметов. Ласкающее взгляд светлое изумрудное излучение исходило равномерно со всех сторон. Присмотревшись, можно было почувствовать лишь едва уловимые колебания светового потока. Больше видеть или слышать было нечего и абсолютная тишина почти оглушила друзей к тому моменту, когда бодрый и, кажется, даже веселый голос Юлими вдруг любезно поприветствовал и поздравил друзей с прибытием, пояснив, что маленькая задержка была необходима для специальной обработки их одежды. Теперь все сделано и они могут следовать за ней. Завертев растеряно головами, друзья обнаружили молодую смеющуюся женщины у себя за спиной. Воспитанные молодые мужчины, с трудом удержались от возгласов удивления, когда вместо рослой и сильной женщины, какой представлялась всем участникам семинаров и конференций ками Юлими, они увидели миниатюрную особу в одежде, очень похожей на ту, что носили жители Града. Она была совсем небольшого, около метра шестидесяти, роста со смеющимися зелеными глазами и тонкой кистью, которую Юлими совсем как обычная женщина протянула им в земном приветствии.
 Оправившись от удивления и произнеся что-то в ответ, Иван с Андреем последовали за Юлими, которая быстро пошла вперед, не обращая внимание на то, что друзья приняли за стены. Идти было удивительно легко, что могло свидетельствовать лишь о том, что здесь была иная сила тяжести.
 Выйдя из изумрудного пространства, которое они приняли за помещение, все трое оказались в небольшом коридоре с движущимся полом,  а сразу за тем вошли в какую-то кабинку или вагончик, тоже совершенно пустой, но с удобными сидениями для четверых человек, расположенных парами, обращенными друг к другу. Ещё через несколько минут путешествие закончилось. Стена вагончика беззвучно отъехала в сторону, и друзья ступили на мягкий зеленый ковер, оказавшийся настоящим газоном из смешанных луговых трав, согретых и обласканных солнцем. Деревья и кустарники источали знакомый аромат, приятно щекотавший ноздри.  Картина была настолько земная и привычная для жителей предгорий Урала, что Иван даже обернулся, чтобы убедиться, что Юлими вместе со всей сказкой, в которую они попали, не исчезла по воле таинственного режиссера, оставив их в окрестностях родного поселка. 
- «Пойдемте! - Юлими тихонько подтолкнула растерянных мужчин в сторону зарослей жимолости, - Винат с Алоном ждут вас».
Обойдя кустарник троица углубилась в лес, идя по хорошо видимой в траве тропинке. На глаза им то и дело попадались любопытные зверушки а над головой проносились, шурша крыльями, бесстрашные и не умолкающие птицы. Резвились многочисленные белки и завершал картину лесной благодати стук дятла вперекличку с кукушкой, задавая какой-то странный ритм всему этому природному концерту.
Между гладкими стволами высоких прямых сосен мелькнули яркие пятна одежды и выйдя на небольшую поляну гости испытали ещё один шок. Собственно, запах шашлыка на фоне всего происходящего должен был выглядеть скорее естественно, если бы друзья уже успели смириться с окружающим. Но мир, в который они попали был слишком привычным и слишком настоящим, чтобы в него можно было сразу поверить.
- «Ну, приходите в себя скорей и давайте знакомиться.
Это Алон или Иван, твой внук и мой племянник, а это его верный друг Андрей, - представил ками Алон гостей стоящему рядом высокому крепкому мужчине, похожему скорее на его старшего брата, чем на отца.
- «Я Винат. Рад с вами познакомиться, ребята, - произнес с легкой улыбкой тот на чистом русском языке, - и особенно рад тому, что наши народы наконец сделали первый серьёзный шаг навстречу друг другу.
Извините, нужно перевернуть шашлык! Вы как к баранине относитесь? Я всю жизнь считал, что ничего вкуснее корейки из молодого барашка нет и быть не может. Если вы не против, мы будем есть его с красным сухим вином нашего собственного производства».
 Шашлык оказался сочным и удивительно вкусным, а вино терпким и с хорошим букетом. Говорили об Урале, о современном Челябинске и о сельской молодежи. Винат удивлял Ивана и Андрея неожиданно глубоким знанием и пониманием ситуации в стране. Особенно странным и тревожным показалось им высказывание о том, что разрушение механизмов трансляции способа жизни людей приближает человечество к критической черте и о том, что силы грядущей антропогенной цивилизации растут медленно.
- «Уважаемый Винат! Вы очень серьёзно говорите о том, что и для нас является основанием самого большого беспокойства. К сожалению, у нас последнее время нет живой связи с внешним миром и мы не можем судить о том, как протекает культурный кризис и какова  социокультурная обстановка за пределами Града».
Андрей хотел попросить Вината рассказать подробней о том, что и их с Иваном так беспокоило, но в последний момент передумал. Ведь хозяева этого сказочного мира, так похожего на тот, что они оставили, сами прекрасно все знали. Программа эксперимента была им хорошо известна, и они помнили, что изоляция жителей Града была одним из основных её условий.
- «Да, друзья, - снова заговорил Винат, лёжа на траве и разглядывая божью коровку, забравшуюся ему на руку, - я догадываюсь, о чем вы сейчас думаете. Действительно, сохранение вашей молодой культуры дело куда более важное, чем любой, даже такой масштабный эксперимент. То, что сейчас кажется таким важным людям, обладающим властью либо увлеченным решением научных и инженерных задач, наконец сумевших построить роботов и теперь совершенствующих их — ничто по сравнению с той бедой, которую они сегодня сами зовут в дом, разрушая семью и литературный язык, разрушая образовательное пространство и дискредитируя педагогов. К сожалению, они не отдают себе отчет в том, что незаметно для себя сами теряют человеческий облик.
 Но не все так плохо, друзья. Не вешайте нос. Противоположная, здоровая тенденция в стране и в мире набирает силу, как и должно быть и как бывает всегда. И это не только настоящая творческая интеллигенция вроде вас, но и огромная часть населения с традиционным жизненным укладом, меньше подверженная потребительской, а в моей терминологии, животной морали. Будем верить, что она победит и по мере сил способствовать этому».
 Винат легко, словно молодой человек, поднялся на ноги и стряхнув с руки божью коровку, некоторое время наблюдал за её полетом. Затем переведя взгляд на Андрея с Иваном, тоже вставших с мягкого и пахучего газона, и ободряюще улыбнувшись, продолжил:
- «Но я думаю, что это не единственный вопрос, который вас сильно беспокоит. - Андрею в этот момент даже показалось, что дедушка слегка подмигнул им. - Вопрос нашего местонахождения действительно не так прост, как можно было бы себе представить. Поверьте, мы не давали на него ответа не из-за странного каприза и не из стремления сохранить тайну. Дело в том, что мы давно преодолели зависимость от среды обитания и научились управлять своими организмами, которые сделали частью нашего мира — космоса. - Винат вынул из мангала раскаленный докрасна уголек, и задумчиво раздавив его пальцами, отряхнул руку. -  Первое и второе в сочетании с достаточным количеством энергии, которую мы извлекаем из любой материи, позволили нам легко воссоздавать нужные условия жизни, практически  где угодно. Сейчас мы с вами находимся на одной из баз, находящихся вблизи Луны и способных при необходимости скрыться под её поверхностью или отправиться в какое-нибудь другое место. Вопрос о перемещении станции в пространстве сложен и я едва ли сумею правильно и доступно прояснить его. К тому же язык, на котором мы сейчас говорим, я знаю все же не настолько хорошо, как требуется для разговора на подобные темы. Но со временем, в процессе общения, в том числе и с нашими физиками, вы со всем этим разберетесь. Так ведь, Алон? - обратился за поддержкой к сыну Винат, - Уверяю, мы не собираемся ничего скрывать от вас, как и вы, я уверен, поведаете об увиденном и услышанном здесь своим коллегам в Граде.
А сейчас, к сожалению, я должен вас оставить. Если вы располагаете временем, пообщайтесь с Алоном и Юлими. Думаю, она вас уже заждалась. Ну, а если торопитесь, - отправляйтесь домой. Вернуться вы теперь сможете практически в любое время, когда в этом возникнет необходимость... или просто соскучитесь и захотите, например, моего шашлыка». Любезный дедушка ещё раз улыбнулся и, пожав руки Ивану и Андрею, быстро углубился в лес.
 Услышав пояснения Алона о том, что в Граде прошло не более часа с момента их перемещения, Иван с Андреем решили ещё немного задержаться, что бы побеседовать со своими уже почти старыми знакомыми.
 В красивой гостиной, где они расположились, было четыре белых кресла и круглый столик, вокруг которого все устроились, получив по большому стакану холодного пахучего напитка, напоминающего по вкусу один из коктейлей Сергея Строгова. Только Андрей никак не мог сообразить какой именно. Юлими, сменившая костюм на длинное темно зеленое платье, сама, видимо, приготовила или выбрала напитки. Поинтересовавшись, нравится ли гостям «холодный пиликс» и получив утвердительный ответ, она забралась с ногами в кресло со своим стаканом в руках и принялась с интересом разглядывать мужчин, увлеченных разговором о пространстве и времени. Те тоже периодически невольно задерживали взгляд на очаровательной молодой женщине, совершенно земной и явно способной не толко блестяще мыслить, но и чувствовать
Перед тем как закончить беседу, Иван вдруг обратился к Алону с вопросом, которого тот уже не ожидал:
- «А что там у вас случилось перед нашим приходом, если это, конечно, не секрет?»
Алон пожал плечами и бросил взгляд на Юлими, которая не спеша поднялась с кресла и потеряв вдруг свою обычную улыбку заговорила:
- «Строго говоря, случилось не у нас, а у вас. Лабораторию, которая занималась культурно-образовательными центрами, закрыли специальным решением министерства, а Центр решено перепрофилировать, превратив в питомник по выращиванию «компьютерных гениев», которых так недостаёт вашей экономике. Директор Плешин отправился в Москву, в надежде, что сумеет побороться, а может и победить новых реформаторов».
В голосе Юлими появилось напряжение, выдавшее её истинное отношение к событию. Алон взял сестру за руку и тихо произнес что-то успокаивающее. Затем, снова обратился к Ивану с Андреем.
- «Да, друзья. Это, к сожалению, произошло, и я вам искренне сочувствую. Но призываю не унывать, ведь на стороне тех, кто вместе с вашим замечательным директором сейчас вступает в очередную схватку с невежеством не только мы с вами, но и сама Правда, что ещё важнее».

 Путь назад был ещё стремительнее и занял не более двух или трёх минут. Вкратце рассказав терпеливо ожидавшему их Поповичу о визите на станцию людей ками и быстро попрощавшись, Андрей и Иван отправились по домам. Тому и другому требовалось успокоится и осмыслить всё случившееся.
 Между тем информация о первом визите в мир людей ками помчалась по Граду, сбивая с толку, с мысли, с темы разговора и даже, в отдельных случаях, с ног. Именно так случилось с физиком Катюшей, известной в Граде больше в качестве исполнительницы оперных арий. Когда Глеб, давно и безнадежно влюблённый в Катю, подошёл к ней в сквере возле Энергоцентра и выпалил рвавшуюся наружу новость, Катя сделав невольно шаг назад и уперевшись неожиданно в скамью, шлепнулась на сиденье. Глеб, который попытался подстраховать предмет своего обожания, был настолько неловок, что тут же получил пощечину. Парень был так растерян и огорчен, что Кате стало его жаль и она даже извинилась за резкость. Успокоившись, молодые люди вернулись к теме визита и Глеб, вспоминая подробности его разговора с Поповичем, рассказал об обсуждавшейся проблеме перемещения в пространстве и о том, что ками обещали объяснить все специалистам. Окрыленная этой новостью, Катя, которая была давно увлечена проблемой перемещения в космосе, расставшись с Глебом, сразу направилась в Энергоцентр. Поповича там не оказалось и девушка, не долго думая, связалась с Юлими. В результате, на следующий день перед ней в физической лаборатории появилось лицо совсем молодого с виду, светловолосого ками с немного рассеянным взглядом печальных серых глаз. Он говорил с заметным акцентом, чуть растягивая слова и забавно акцентируя окончания. Представившись физиком по имени Лирти, и сославшись на просьбу Юлими он сообщил Кате, что готов ответить на любой её  вопрос, касающийся физики перемещения в пространстве.
- «Так уж и на любой? - не удержалась та от ехидной реплики и тут же осеклась, поскольку Лирти внимательно и без улыбки, а скорее изучающе посмотрел на неё и выдержав небольшую паузу повторил, словно ребенку для лучшего понимания, что он готов ответить на любой вопрос.
 Так началась серия бесед, принесшая впоследствии известность Кате, благодаря дневнику, в котором она ежедневно фиксировала основное содержание своих разговоров с Лирти, который сдержал слово. Правда были вопросы, на которые он отвечал «Не знаю. Нужно подумать», но от ответа действительно никогда не уходил. И ещё, уже в ходе первой содержательной беседы Катя заподозрила Лирти в том, что он отнюдь не настолько серьёзен, как хочет казаться. А вскоре окончательно убедилась, что блестящий безусловно физик, был большим ценителем и мастером хорошего юмора. Особенно удивляло Катю то, что чужой язык кажется совсем не мешал ему изящно шутить и прекрасно понимать любые шутки.
 Симпатия Кати к её новому знакомому была столь велика и очевидна  даже для окружающих, что Глеб вскоре понял всю безнадежность его чувства. Сначала он страдал в одиночестве, став на время нелюдимым и раздражительным, но вскоре хорошо известный человечеству недуг начал проходить, в чем была немалая заслуга взявших над ним негласное шефство девчонок-художников и особенно, как впоследствии выяснилось, самой юной из них Татьяны Фоминой, выпускницы Строгановки, пришедшей в Центр незадолго до перехода в Град.

                * * *

 Спустя два дня после посещения космической станции, Андрей по традиции пришел к Ивану и оба спустились вниз, в баню. А спустя несколько минут сюда же явился Сергей. Кирилл, которого тоже ждали для участия в «мальчишнике», опоздал аж на десять минут, что для него было совершенно не обычно. В своё оправдание он выложил на стол огромного копченого сазана, непонятно откуда взявшегося в Граде. Рыба то здесь была. Её выращивали в немалых количествах, но как Кириллу удалось её закоптить, причем, как вскоре выяснилось, мастерски, - это был вопрос, прояснение которого, правда, отложили на потом.
 В соответствии с традицией, нарушать которую никто себе ещё не позволял, серьёзный разговор начинали только после трех обстоятельных заходов в парную. А поскольку право первого слова сегодня принадлежало Ивану, все внимательно смотрели, как выразился Сергей, на «разоблаченного внука ками».
- «Знаете, мужики, кажется я первый раз в жизни нахожусь в состоянии, как после хорошего нокаута. Мне никак не удаётся внутренне собраться, чтобы эта машина, - Иван постучал себя по голове согнутым пальцем, - нормально заработала. С одной стороны я прекрасно понимаю, что после визита к моему дедушке всем нам необходимо  переосмыслить свое нынешнее положение, чтобы заново обрисовать желаемое и возможное будущее. С другой стороны, естественное ощущение  беспомощности, вызванное подавляющим превосходством наших новых друзей в области научных знаний и технологий, мешает рассуждать о собственном развитии.
 Речь, конечно, не о задачах нашего эксперимента. Ками рашили их давно и готовы отгрузить нам результаты все сразу и без оплаты, как сказал бы наверное Кирилл. Единственная мысль, которую я хочу предложить для обсуждения сегодня, состоит в том, что нам хотели показать не космический корабль и не способы путешествия в космосе, а новые условия жизни людей, оторвавшихся от земной колыбели. Они преодолели зависимость от естественной среды, создавая любые условия искусственно и приспосабливая к ним свои организмы.
 Я почти уверен в том, что сейчас вместе с ками мы превращаем Град в реальное космическое поселение, способное со временем не просто куда-то переместиться, но для которого все равно где находиться, лишь бы была материя для извлечения энергии. Ничего другого, кажется, и не нужно... - и, усмехнувшись, добавил, - Толко вот сами ками никак от своей колыбели не оторвутся. Видимо научно-технического совершенства всё же не достаточно для счастья».
 Сергей, который в этот момент закончил смешивать коктейли и поставил на стол полные бокалы с дольками лимона и трубочками, вдруг заговорил, не дожидаясь высказывания Андрея, который уже пытался то ли возразить, то ли наоборот поддержать мысль Ивана.
- «Правильно ли я понял тебя, Ваня, что дело уже идёт к тому, чтобы ничтоже сумняшеся начать создавать альтернативу самой Земле, в качестве места постоянного проживания, безопасного и комфортного, в отличие от нашей естественной родины? А в этом случае что, достигать того уровня культуры, о котором вы постоянно говорите, человечеству уже не обязательно?»
 Андрей с каким-то радостным удивлением смотрел на Сергея и когда тот вопросительно замолчал, восхищенно произнес: - «Ну, ты и врезал! По самому, я думаю, больному месту. А, Иван? Ты согласен?»
 Иван тоже улыбался и, соглашаясь, кивал головой. Тем временем Андрей, с жадностью отхлебнув из бокала и вернув на место трубочку, начал излагать свою позицию.
- «Мне тоже приходили в голову подобные мысли, и возникали сомнения по поводу рывка в будущее с опорой на науку, от которых я так и не избавился окончательно. Но одна идея, хорошо объясняющая ситуацию, показалась мне вполне жизнеспособной. И вот что пришло мне в голову. - Андрей сделал глоток, зажмурившись от удовольствия, и продолжил, - Ками, демонстрирующие нам технические достижения и образ жизни, до которых мы ещё не успели добраться сами, ведут себя просто как старшие по отношению к младшим, если хотите, как к детям. Они протягивают нам руку из будущего. При этом, как хорошие воспитатели, постоянно подчеркивают решающую роль в нашем развитии таких вещей, как  любовь, нравственность, живое общение, творчество и другие человеческие ценности. Обратите внимание, что именно этой стороне жизни они придают особое значение, имея видимо опыт собственных ошибок. И ещё, помогая нам, они постоянно заставляют думать и трудиться. Даже Послание заставили расшифровывать! И инженеров заставляют все время проблемы решать, и архитекторов и всех-всех! При этом к нам относятся как к равным, с уважением слушают наши рассуждения и даже заимствуют наши изобретения. А литература и художественное творчество их просто приводят в восторг. Они у нас тоже учатся! Чему? - Да они, благодаря нам, себя лучше понимают, а это проблема посложнее энергоустановки».
- «Черт возьми, Андрей! Мне это нравится, -  заявил Сергей, - а что ты думаешь про точку встречи, до которой по мнению ками ещё нужно добраться? Далеко ли она? Или может ты, Иван, как ближайший родственник в курсе?»
- «Мне кажется, в свете сказанного Андреем на этот вопрос уже не сложно ответить. Так же как любой нормально взрослеющий молодой человек доходит в своем развитии до осознания себя не только членом семейного или школьного коллектива, но  гражданином мира, частью человечества, так и мы скоро доберёмся в своём развитии до осознания своей космической природы. Вот тогда и можно будет сказать, что мы уже в точке встречи».
- «А что, можно сказать, что это финал развития или дальше ещё будет куда двигаться?» - Спрашивая, Кирилл лукаво улыбался.
- «Ну, как же, - продолжил Иван. - Ками ведь тоже задачи развития решают. Вот пока нас вырастят, может и в себе разберутся. А там видно будет, может и мы будем кого-то воспитывать, служить ориентиром развития. Не всем же нашим соотечественникам так повезло, как нам с тобой!»

* * *

 Прошла всего лишь неделя с того момента, как Иван с Андреем познакомились с Винатом, а Алон снова пригласил их на встречу. С дежурной улыбкой на лице его изображение появилось в лаборатории, где в это время обсуждался проект интерьера одного из залов для торжественных мероприятий в образовательном центре. Извинившись, ками попросил Ивана связаться с ним, как только сможет. Затем Алон сразу исчез и Иван, выйдя в холл, вызвал его через браслет. Разговор получился коротким, поскольку Алон без каких-либо объяснений передал приглашение Вината на встречу, которой ками придавали серьёзное значение.
 Спустя примерно час, Иван и Андрей полные догадок и заинтригованные до предела уже стояли возле жезлов и светящейся голубым полусферы, ожидая с нетерпением старта.
- «Как думаешь, с чем связана такая срочность? Может снаружи опять что-нибудь стряслось?» Иван в ответ только пожал плечами. Настроение у него становилось все менее светлым, а дурные мысли, связанные с жизнью в поселке наползали неотвратимо, как тучи в осеннюю непогоду.
 После короткой процедуры перемещения друзья с Алоном и Юлими оказались в довольно большом помещении. В мягких креслах здесь уже сидели трое солидных мужчин. Винат расположившийся в центре что-то негромко говорил, а двое других молча сосредоточенно слушали его. Судя по всему, включая реакцию Алона и Юлими, молча ожидавших когда на них обратят внимание, сидевшие занимали значительное место в общественной иерархии ками. 
 Закончив фразу, Винат глянул на пришедших и быстро поднявшись сделал несколько шагов им навстречу. Его собеседники тоже остановились рядом, с интересом разглядывая Ивана, стоявшего в этот момент рядом с ками Алоном словно специально для демонстрации их удивительного сходства.   
 Винат был прост и любезен и сразу объяснил ситуацию.
- «Вы знаете, что мы наблюдаем за событиями на Земле и что мы так же как и вы обеспокоены тем, как протекает культурный кризис. Мы, конечно, не сомневаемся, что добро и человечность окажутся в конце концов важнее для людей, чем расчетливость и алчность во взаимоотношениях. Однако, сегодня происходят некоторые события локального масштаба, которые возможно требуют участия с нашей с вами стороны. Да, я исхожу из того, что мы с вами единомышленники, думать иначе я просто не могу.
 Молодой человек по имени Ванхо, который в последнее время помогал нам быть в курсе событий  в вашем Центре, неожиданно исчез. Случилось это одновременно с исчезновением руководителя Центра, которого вы кажется называете Леший и который приходится братом вашему нынешнему... старейшине. Вертолет, на котором он должен был прилететь, в поселок не прибыл. Сведений о том, где находятся эти двое у нас нет, но хорошо известно, что в последнее время какие-то люди усиленно собирали информацию о жезлах и о механизме проникновения в ваш Град. Видимо им даже удалось узнать старые коды, поскольку периодически совершаются попытки проникнуть внутрь. Но тревожат нас не эти попытки, они не опасны. Нас беспокоит, прежде всего, судьба людей, которые могут пострадать из-за связи с нами. Это совершенно не допустимо.
 Мы могли бы легко отыскать этих достойных людей и оказать им любую помощь, но для подготовки соответствующей экспедиции нужно время, которого у нас явно недостаточно. Ускорить дело и уменьшить риски можно если объединить наши с вами усилия. Как вы насчет участия в такой экспедиции? Что скажете?»
- «А в чем будут состоять конкретные задачи членов экспедиции? - поинтересовался Андрей, - что, кроме поиска людей, нужно будет сделать? Если я правильно понимаю, необходимо разобраться с нынешним отношением к Граду и всему делу, которому мы служили и служим; понять, кто враг и чего конкретно он хочет и кто друг сегодня».
Слушая Андрея, Винат с коллегами смотрели на него внимательно и с явным одобрением. В то же время, дав Андрею полностью высказаться Винат начал с возражения.
- «Изучать общее отношение к вашему делу вряд ли придется. Что-то вы конечно увидите и услышите и это будет весьма полезно, но основные сведения мы сможем получить из средств массовой информации, доступ к которым всегда есть. Главная же цель — это наши друзья, которых, я надеюсь, удастся найти и переправить в Град. Что же касается недругов, то здесь придется ещё подумать.
 В случае вашего согласия, составить группу и подготовиться желательно за один день. Я понимаю, что это очень короткий срок, но время работает сейчас против нас и особенно против наших друзей, ждущих сейчас помощи. Во всяком случае, нуждающиеся в ней».
- «Мы готовы, - сказал за двоих Иван, - а кто будет в группе из ваших людей?»
Винат окинул взглядом стоящую перед ним четверку и, улыбнувшись, сказал
- «У вас, мне кажется, уже неплохой состав. Или вам не нравится работать с родственниками?»
Иван невольно оглянулся на Алона и Юлими, не пытаясь скрыть радость, но тут же нахмурился и снова обратился к Винату.
- «Дело может оказаться не безопасным. Может оно больше подходит для мужчин? У нас есть специалист по безопасности, для которого рисковать жизнью вообще любимое занятие. Или у вас здесь другие традиции?»
Винат беззвучно рассмеялся, слушая Ивана. А когда успокоился, заговорил уже совсем веселым, знакомым с прошлого визита тоном
- «У нас действительно многое не так, как у вас сегодня, но это не значит, что женщина в нашем обществе поменялась местами с мужчинами. Вовсе нет! А вот понятие угрозы, риска, тем более, риска для жизни — у нас действительно изменилось. То, что мы с вами затеваем, не связано с угрозой для ками, а наша заботливая и внимательная Юлими постарается, чтобы и ваша безопасность была обеспечена. Так что, не переживайте за нашу девочку и вперед! А друга своего профессионала, если нужно, берите с собой.
А теперь я хочу передать вас в руки специалистов, которые помогут подготовиться и обеспечат вас всем необходимым.
Желаю всем удачи и до встречи!»
 Несколько часов четверка провела в компании двух инструкторов, которые не только прекрасно говорили по русски, но оказались настоящими экспертами, знания которых о Земле были, казалось, безграничны.
 Когда ближе к концу дня изрядно утомленные Иван с Андреем собрались домой, Юлими попросила мужчин снять браслеты и унесла их  на несколько минут для дополнительной настройки их боевых и других функций. Вернувшись, она проинструктировала Ивана и Андрея о том, как с их помощью  управлять механизмом перехода между их станцией и Градом, а также совершать переходы в определенные точки в окрестностях Града, прежде всего в пещеру, с которой все началось, и возвращаться назад.
- «Да, - сказал Иван, снова оказавшись в нижнем зале Энергоцентра, - все просто, когда знаешь, понимаешь и умеешь». Он тяжело вздохнул и пропустив Андрея вперед прикоснулся к кнопке лифта, быстро полетевшего вверх.
 Следующий день прошел, кажется, ещё быстрее. Вместе со Строговым, также получившим перенастроенный браслет, и с «экипировкой», в основном вмонтированной в него же, все участники завтрашней вылазки собрались в зале с креслами, где Юлими угощала их в первый раз коктейлями. Ещё раз обговорив порядок действий в различных ситуациях и выслушав дополнительные рекомендации Сергея по организации взаимодействия, все отправились отдыхать.
Предстоял разговор с домашними о планируемой поездке, который должен был их успокоить и исключить слухи и кривотолки в Граде на ближайшие несколько дней.

                * * *

 Послышался тихий треск и вокруг стало почти темно. Иван сразу узнал влажный и прохладный запах своей пещеры и журчанье ручья, падающего в провал у стены, и наконец, приближающиеся светящиеся огоньки глаз его любимцев.
- «Ирдик! Илика!» - тихо позвал Иван и любимцы, обезумевшие от радости, чуть не повалили его на пол.
Тем временем, от засветившихся на руках людей браслетов в пещере стало светло.
- «Может сходить за жезлом, - предложил Иван, - это здесь, совсем близко».
- «Думаю, не стоит, - успокоил его Алон, - это слишком сильное средство и вряд ли стоит его сейчас использовать. Между прочим, каждое его включение, а оно происходит всегда при контакте с человеком, фиксируется в нашем центре и запускает целую систему механизмов и устройств, как здесь, под нами, так и в других местах неподалеку. А сейчас, когда известно, что мы здесь, запуск жезла может быть воспринят нашими как косвенный признак неприятностей или непредвиденных обстоятельств, связанных с возможной угрозой. В общем, не стоит!»
- «Тогда вперед, - скомандовал Иван, - в гости к шаману!» - и вся команда в сопровождении двух черных стражей быстро двинулась по каменному проходу.
В пустом гараже лишенном окон, было темно и Иван зажег свет. Вокруг царил порядок и, как ему показалось, мало что изменилось за прошедшее время. Разве что само освещение — под потолком теперь горел мощный современный светильник. Погасив браслет, Иван подошёл к воротам и осторожно толкнул плечом тяжелую, потемневшую от времени деревянную створку в кованой металической обвязке. Замка на месте не было и дверь подалась легко и беззвучно на смазанных петлях. Открылась широкая щель, в которой вспыхнуло ослепительно яркое чистое небо. Ивану страшно захотелось распахнуть ворота и выскочить во двор, жадно глотая густой ароматный воздух тайги и упиваясь пространством, бесконечно многообразным и бескрайним.
- «Не стоит, Иван, - его плеча коснулась рука Андрея, - я тебя понимаю, но давай уж по плану. А откуда здесь твоя машина?».
 Чуть в стороне от въезда в гараж стояла старенькая «Ауди». Судя по тому, что машина не была аккуратно припаркована, Ванхо торопился и оставил её буквально на несколько минут.
 Иван со спутниками прошли в дом. Здесь тоже все было как обычно, без каких-либо признаков беспорядка. Кошки проскользнувшие вперед, улеглись на ковриках, устилавших пол.
- «Думаю, Ванхо пропал отсюда. Кто-то вызвал его из дома, куда он заехал, скорее всего, чтобы покормить кошек.
Илика! Где Ванхо? Ищи!»
 Большая кошка издала короткий негромкий звук, совсем не похожий на кошачий, и быстро пошла к входной двери. Здесь она оглянулась, как бы ожидая хозяина, и вышла на улицу. Перед домом, сделав несколько шагов, она легла на землю и снова оглянулась на Ивана.
- «Все понятно. Здесь он сел в машину. Или его усадили насильно. Кошки явно не успели еще прибежать, а то увести его насильно без шума не удалось бы. Но, скорее всего, он ничего плохого не подозревал».
Все, включая Илику, вернулись в дом, чтобы не привлекать лишнего внимания.
- «Я предлагаю всем побыть здесь, пока я поговорю с соседями. Это будет быстро. Советую пока чай таежный попить. Сделаешь, Андрей? Мед, орехи — всё найдешь».
Никто не возражал, а Андрей, предложив остальным устроиться на пестрых подушках, стал готовить один из своих любимых напитков.
 Иван вышел из дома и остановился, оглядываясь и жадно впитывая поток солнечного света, который здесь казался настоящим, а не отфильтрованным многочисленными слоями купола. Он не мог отказать себе в желании просто пройти по улочке, образованной усевшимися в небольшие садики домиками-грибами, старыми и пыльными, но, одновременно, теплыми и чистыми, вдыхая знакомый с детства запах дыма горящих в домах очагов - чувалов и готовящейся пищи. Конечно, такие очаги теперь стали редкостью, но в памяти они были неотделимы от того, что Иван мог бы назвать домом.
 Он остановился возле небольшого дома под свежевыкрашенной коричневой железной крышей и с новым, словно улыбающимся крыльцом.
- «Видать, дети к старикам приехали, - подумал Иван, - это хорошо. И внучата уже должны были подрасти. Их, кажется, трое».
 Алон ещё только вошел во двор, как на порог вышла, радостно улыбаясь и приветствуя гостя, молодая женщина в хорошей городской одежде. Хозяйскую дочь Анну, Иван помнил ещё ребёнком. Ему даже приходилось её лечить сначала от свинки и потом, кажется в год окончания школы, от тяжелого бронхита. Аня рано вышла замуж за городского парня по имени Леонид, который соседям поначалу показался ветреным и совсем не готовым к семейной жизни. Но уже через год стало ясно, что парень не только настоящий мужчина, но ещё и замечательный специалист в области лесного хозяйства. Иван не поинтересовался даже, что за диплом у супруга Анны, ему было достаточно того, что парень стал прекрасным семьянином и при этом знал в лицо любое растение в тайге.
 Гостя приняли тепло, не скрывая радости, что тот вернулся. А когда Иван сказал, что ищет Ванхо, все семейство стало вспоминать где и когда видели в последний раз молодого серьёзного врача, в которого чудесным образом превратился чумазый синеглазый мальчишка из местных.
Взрослые, за исключением Леонида, который был на какой-то заимке, не могли сказать ничего, кроме того, что видели его машину. Зато внуки выдали сразу кучу информации о том, что Ванхо уже был здесь недавно и несколько раз приглашал к себе в дом, где большие черные кошки. Что кошки добрые и понимают человеческий язык, когда с ними Ванхо говорит. Что два дня назад Ванхо приехал и сразу пообещал снова показать кошек. Потом ушел домой а они ждали на чердаке, где старая голубятня, когда он снова выйдет и видели как приехал уазик, как у полиции, только зеленый. Люди в уазике были одеты как охотники и они позвали Ванхо с собой. Он сел в машину и она сразу уехала. Номер у машины был челябинский, точно.
 С этими сведениями, спустя пол-часа, Иван вернулся к своим спутникам.
Сергей Строгов отреагировал на информацию как хороший охотничий пес на свежий след. Вцепившись в телефон, он уже через несколько минут выяснил, что координаты пропавшего с экрана радара вертолета с Плешиным уже установлены и участок сейчас прочесывает поисковая группа; что УАЗ 469 зеленого цвета с группой охотников въехал в поселок два дня назад и что назад он той же дорогой не возвращался. По мере поступления новой информации, по требованию Строгова, его пообещали немедленно ставить в известность.
 Алон и Юлими с интересом наблюдали за Сергеем, который, оказавшись в привычном для него состоянии оперативного поиска, явно преобразился, а по мнению Ивана, который тоже с интересом наблюдал за другом, даже помолодел.
 Неожиданно в дверь дома шамана, где расположилась команда, кто-то уверенно постучал и, не дожидаясь ответа вошел громко захлопнув за собой дверь. Гость оказался большим, бородатым и жизнерадостным человеком с громким голосом и смеющимися глазами. Леонид, а это был именно муж Анны и местный лесник, громко поприветствовал всех присутствующих и обращаясь к Ивану извиняющимся голосом объяснил, что уезжал по делам и только вернувшись домой узнал о том, что дядя Алон был в гостях и что он ищет Ванхо.
- «Пацаны то мне доложили уж, что Ванхо в уазик сел к охотникам. А я как мимо шестнадцатой ехал, так и увидал эту машину. Думаю, точно она. Другая-то здесь откуда?  Её маленько ветками закидали, чтоб не так видно было. Чудные! Городские видать, да и не охотники вовсе. Я ещё подумал, что справки надо навести. Всё».
Завершив таким образом свое сообщение, Леонид сказал, что спешит домой и, попрощавшись, быстро ушел.
- «А что значит «шестнадцатая», - поинтересовалась Юлими, обращаясь к Ивану и Андрею, - вы знаете, что он имел в виду?»
- «Конечно, - сказал Андрей, поднимаясь со своей подушки, - это заимка охотничья старая. До неё езды отсюда всего-то километров восемь. Рядом совсем».
- «Да, верно. Ну, может чуть дальше, но это не принципиально, - подтвердил Иван и увидев, что остальные тоже все встали, настороженно спросил: -  «Мы что, прямо сразу туда отправляемся, без подготовки? А вы учитываете, что эта банда вооружена? Они иначе не охотниками бы прикинулись, а поварами или детскими воспитателями. А если там у них база специально оборудованная?»
- «Ты прав, Иван, - согласился Сергей, - но с такими коллегами и их оснащением все наши опасения да и опыт в подобных делах, похоже, теряют смысл, - и обменявшись понимающими взглядами с Юлими, добавил, - думаю нужно стартовать. А Илику, Иван, ты не настраивай на путешествие, пусть нас здесь подождёт. И лучше, если ты не против, прямо в доме, а не внизу в пещере».
- «Поехали! Там мальчик в помощи нуждается! - потребовала Юлими и, не дожидаясь никого, направилась к выходу.
 Бак «Ауди» был полным.  Двигатель заурчал и машина легко тронулась с места. По асфальту ехали быстро и уже минут через пять добрались до поворота, где Иван уверенно свернул с трассы. Дорога здесь ныряла в лес, то исчезая за пышными кустарниками, то взбираясь на пронизанный солнечным светом холм, а то сбегая вниз, в темный и холодный овраг. В таких местах бывало сыро, а глубокая колея усложняла движение автомобиля, явно не приспособленного к езде по бездорожью. Однако опытный водитель, каким безусловно был Иван, и сухая погода, стоявшая в последние дни, позволили без приключений добраться до сухой каменистой площадки, с которой открывался красивый вид на лесистый склон и поляну с маленьким срубом, притаившемся в плотной тени больших деревьев.
- «Вот она, шестнадцатая заимка, - сказал Иван, доставая из рюкзака полевой бинокль, - а вот и уазик, - добавил он, разглядев слегка прикрытый зелеными ветками автомобиль.
- «Глянь! - обратился Иван к Сергею, передавая ему бинокль - Как поедем? Или может пешком подойдем, чтобы не шуметь?»
Совещались не долго и в результате проехав ещё немного в сторону заимки, спрятали машину в кустах. Дальше пошли пешком.
Когда до поляны оставалось совсем немного, Алон, остановив отряд, попросил Юлими просканировать избушку с маленьким одиноким окошком и окрестности, чтобы представлять где находятся люди. Оказалось, что она уже все выяснила. Один человек вышел и что-то ищет в машине, а трое остальных остались в домике. Причем один, вероятно Ванхо, сидит в центре единственного помещения, а двое других периодически перемещаются, не выходя из дома. 
- «Я этого сейчас приведу, поговорим с ним, а потом с остальными разберемся» сообщила Юлими и бросила Алону сумку, висевшую до того на плече.
Видя, что Алон спокойно соглашается с девушкой, готовой в одиночку вступить в единоборство с бандитом, Андрей вознамерился идти вместе с ней, просто потому, что не мог поступить иначе.
- «Да что же это такое? - пролепетал он, когда Алон положил ему руку на плечо со словами - «Успокойся, Андрей. Это её дело и она справится лучше любого из нас. А риска нет абсолютно никакого. Опасность в этой ситуации может представлять только сама Юлими и только для бандитов».
- «Он прав, Андрей, - подключился к разговору Иван, - я, когда вник в ситуацию, понял, что для неё вся эта суета с вооруженными бандитами — просто веселая прогулка, возможность немного размять ноги».
Тем временем Юлими, неожиданно гибкая и быстрая, беззвучно исчезла в зарослях, плотно окружавших поляну. Мужчины же продолжили путь, стремясь обойти незаметно домик с тыла, где не было окон. Заняв удобную позицию за кустами малины, метрах в пятнадцати от дырявого и покосившегося крыльца, они принялись вглядываться в автомобиль и в просветы между деревьями, надеясь увидеть Юлими или её противника. Однако вокруг стояла тишина, наполненная лишь естественными звуками благодатной симфонии лесной жизни.
 Вскоре однако, сосредоточенное молчание нарушил спокойный женский голос, раздавшийся за спинами притаившихся мужчин.
- «Вы что там высматриваете так внимательно? По моему у машины никого сейчас нет. А Николай, за которым я ходила, вот он, рядом».
 Действительно, рослый мужчина в охотничьем костюме камуфляжного окраса и высоких армейских ботинках с безразличным видом стоял рядом. На вытянутом лице с выдвинутым вперед подбородком и низким лбом над массивными надбровными дугами красовалась яркая ссадина уже растекавшаяся синяком вокруг левого глаза.
- «Он что, упал у тебя, Юлими?»
- «Да нет, Иван, что ты! Это просто от недостатка воспитания и хороших манер».
Алон аж всхлипнул, пытаясь удержаться от смеха.
- «Думаю, парень прикоснулся к тебе, Ю?»
- «Ну да, попытался схватить за руку, представляешь!» - с улыбкой пояснила ситуацию Юлими, - Зато теперь ведет себя замечательно».
Разговор прервал громкий скрип открывающейся двери избушки. На порог вышел здоровяк в таком же костюме защитного цвета и в сапогах. Он оценивающе посмотрел на небо и видимо одобрив поведение легких пушистых облаков, не предвещавших никаких погодных неприятностей, прислонил к стене карабин и присел сам, вынув из нагрудного кармана пачку сигарет. Порывшись в ней и выбросив сломанную сигарету, он смял пачку и громко выругавшись  крикнул
- «Бык! Тащи сигареты, у меня кончились».
 Бык, оказавшийся маленьким плюгавым человечком в теплой тёмно зелёной бейсболке с большими клапанами для ушей и длинным тонким носом с синюшным оттенком. На ногах у него были охотничьи сапоги, казавшиеся непомерно большими, а в руках карабин.
- «Тебе что, Козырь, закурить дать?»
- «Я тебя просил сигареты принести! Мои сигареты! Свою гадость ты знаешь куда засунь!»
 Козырь с досадой сплюнул и вернулся в дом.
Юлими приказала своему первому пленнику стоять тихо у дерева и пошла к крыльцу, уже не пытаясь скрываться. Бык тем временем закинул карабин за плечо и продолжал курить, стоя спиной к приближающейся девушке и всматриваясь в окна уазика. Остановившись метрах в пяти от крыльца, она  спокойным и чуть насмешливым голосом произнесла слова приветствия. 
- «Добрый день!» - прозвучало для Быка как удар грома. Он вздрогнул и чуть присел от неожиданности, затем, оборачиваясь, стал судорожно стаскивать с плеча карабин. Тот не поддавался, зацепившись за что-то, и Бык с силой рванул оружие. Раздался оглушительный, вдребезги разорвавший царившую до того тишину выстрел. Карабин, вырвавшись из рук незадачливого охранника, стукнулся о крыльцо и упал на землю. Юлими продолжала спокойно смотреть на растерянного бандита, пытавшегося дотянуться с крыльца до упавшего ствола, затем подняла руку и тихо скомандовала.
- «Спускайся сюда. Возьми карабин и поставь к стене... и второй тоже»
Пока новый пленник, вдруг успокоившийся, выполнял распоряжение, Юлими внимательно всматривалась в стену сруба, будто наблюдая за чем-то движущимся на его поверхности. Когда взгляд её остановился на закрытой двери, девушка снова подняла руку с браслетом скрытым под одеждой, и скомандовала
- «Ну, что же ты, Козырь, остановился! Давай, выходи!»
Дверь медленно со скрипом открылось и на крыльцо вышел здоровяк с пистолетом в руке и таким же безразличным взглядом.
- «Ну, вот и все с противником, - объявила она довольным тоном, - Теперь это уже наши помощники, мирные и безопасные. По крайней мере до вечера. Потом они вернутся в прежнее состояние, только вспомнить о случившемся ничего толком не смогут».
 Алон с Иваном, вслед за Юлими и Андреем вошли в домик, где царил полумрак. Привыкшие к яркому солнечному свету глаза с трудом разглядели Ванхо. Молодой человек сидел в центре помещения, освещенного слабым светом, с трудом пробивавшимся через грязное стекло маленького окошка. Насколько можно было рассмотреть в полумраке, следов побоев на его лице не было. Одежда тоже была в порядке. Ванхо молча улыбался, глядя на своих спасителей. Иван разрезал ленту, которой были обмотаны руки, заведенные за спину, и ноги, прижатые к ножкам старого, чуть живого стула, и Ванхо стал осторожно разминать и растирать затекшие конечности.
- «С утра сегодня сижу. Ничего не спрашивают, ничего не объясняют. Говорят, ждут кого-то, кто все объяснит. Вчера пытался уйти, да не вышло».
Ванхо, словно оправдываясь, посмотрел на Ивана и опустил голову. Ему было стыдно, что он оказался настолько доверчивым, что попал в ловушку к этим бандитам и не смог сам от них уйти, что дяде Алону пришлось откуда-то, - он даже боялся спросить откуда, - спешить ему на помощь вместе со своими друзьями и этими странными улыбающимися незнакомыми ему людьми. А девушка была очень красивой и когда подойдя к нему, она прикоснулась к затекшей и еще не вернувшей подвижность руке, Ванхо почувствовал, как его окатила жаркая волна. Он густо покраснел, отдавая себе в этом отчет, но ничего не мог с собой поделать. Он даже не сразу осознал, что руки вдруг полностью вернули себе подвижность и все неприятные ощущения в конечностях исчезли.
- «Ну, что, теперь все в порядке? Пошевели ка руками!»
- «Спасибо! Немного растеряно сказал молодой врач, не вполне понимающий, что именно сделала с ним так понравившаяся ему девушка.
- «Где гостей будем ждать? - спросил, обращаясь ко всем, Андрей, - скоро могут ведь заявиться. И что будем с этими овощами делать?» Через открытую дверь он указал на стоящих у крыльца пленников Юлими.
Андрей собрался выйти на крыльцо, как вдруг до его слуха донесся тихий звук мотора.
- «Кто-то едет на большой машине. Это... внедорожник, - не сразу вспомнила слово Юлими. - Видимо, наши главные гости уже рядом».
 Алон подошел к двери и прислушался. Автомобиль был ещё довольно далеко. Отдав охранникам команду войти в дом и сесть у стены на лавку, он быстро собрал оружие и передал его Сергею, который на всякий случай разрядил карабины и ссыпал патроны в ящик с посудой. Оружие, кроме пистолета и ножей, вернули пленникам. После этого Строгов созвонился с кем-то из коллег и кратко описал ситуацию.
Оставалось дождаться, когда главные гости доберутся до заимки и окажутся в поле действия браслетов. Завершающую часть операции несколько раз обсудили и уточнили, отдавая себе отчет в том, что независимо от того, как будут развиваться события, достаточно просто приблизиться к машине на расстояние пятнадцати — двадцати метров, чтобы завершить активную часть спектакля импульсом парализатора.
Когда автомобиль новых гостей был совсем близко, Алон отправил Быка на крыльцо с карабином, приказав сесть там и закурить сигарету. На команды гостей не реагировать, только помахать рукой. Затем вместе с Иваном они быстро вышли из избушки и скрылись в лесу.
 Большой черный лендровер с рычанием уверенно выкатился на поляну и сразу подъехал к срубу. Из распахнувшихся дверей автомобиля выскочили двое охотников, очень похожих на ожидавших их коллег. Они были вооружены и настроены весьма воинственно, оглядевшись по сторонам и убедившись, что все спокойно, охранники замерли, каждый на своем месте. В это время из машины неспеша выбрался полный белолицый человек, так же в охотничьем облачении, которое явно было ему чуждо и неприятно. Оружие главному, - а это безусловно был он, - заменяла короткая трубка с изогнутым чубуком, хорошо сочетавшаяся с массивными темными очками. Очевидно, это был тот самый человек, который все знал и должен был лично говорить с Ванхо.
Главный тоже осмотрелся, затем раскурил погасшую трубку и решительно направился к крыльцу. Бык, выполняя команду невидимой снаружи Юлими, поднялся и вошел внутрь, не дожидаясь нового гостя.
Оказавшись в полумраке избушки после яркого солнечного света, тот не сразу сориентировался в обстановке и начал с того, что привычно заорал на сидевших мирно на скамье вооруженных похитителей Ванхо.
- «Какого хрена вы здесь делаете! И где этот чертов врач?»
В этот момент он обернулся и увидел Ванхо, который сидел на стуле закинув ногу на ногу и с любопытством его разглядывал.
- «Я здесь. Вы ведь меня хотели видеть? Да вы присаживайтесь!»
- «Да, да! Не стесняйтесь — включилась в разговор Юлими, - Там на скамеечке ещё есть место рядом с вашими коллегами.
- «Что за шуточки! - заревел шеф и видя улыбки на лицах Ванхо, Юлими и выступившего из темноты Сергея, начал осознавать, что ситуация развивается совсем не в его пользу. Он резко повернулся и сделав шаг к открытому дверному проему крикнул:
- «Все ко мне! Быстро! Александр,  - обратился он к спокойно стоящему у крыльца крепкому парню с карабином в руке, ствол которого был опущен вниз и почти упирался в землю, - Да какого черта ты стоишь? Сюда иди».
В глазах шефа была растерянность, и несмотря на решительный тон, он уже понял, что все плохо. Вооруженная и прекрасно обученная охрана враз перестала ему подчиняться. Это было не просто непонятно, но невозможно. И тем не менее это было так. Борис Давыдович был человеком не только сильным, но и умным. Он ещё не понял, что именно случилось, но уже знал, что проиграл. Проиграл в игре, в которой проигрывать не имел права, не мог проиграть, ибо проигрыш стоил слишком дорого. Это были не просто деньги и даже не очень большие деньги. На кону была сама жизнь. Холодок, ещё не сильный, пробежал по телу, отняв часть тепла и оставив в его затрепетавшем сознании первую, ещё неглубокую борозду ужаса. Человек со стальным характером и безупречной деловой репутацией среди людей его круга, сдаваться он не привык. Вопрос «бороться или нет?» не имел для него двух ответов. Потому, отбросив мысленно все, что сейчас казалось мистическим, необъяснимым, Борис Давыдович быстро просчитывал варианты своего поведения, пытаясь найти лазейку из этой невероятной, но ставшей чудовищным фактом ситуации.
Он ещё не знал, что покой и безразличие наступят совсем скоро и что пробуждение от этого благостного состояния будет ещё ужаснее.
 Когда на заимку прибыли коллеги Сергея Строгова, спокойный шеф с безразличным видом сидел на скамье рядом с Быком и чистил трубку. Этому важному занятию по команде Юлими он посвятил уже около часа. Ему было все равно, кто пришел и о чем его спрашивают. Он рассказывал все, что знал и это даже доставляло некоторое удовлетворение. Остальные «охотники» просто сидели на указанных местах, ни о чем не думая. Между тем, сама Юлими с партнерами по экспедиции и освобожденный Ванхо подъезжали к дому шамана. Здесь они высадили молодого врача, который не без помощи девушки чувствовал себя уже совершенно нормально. Ванхо предстояло немного привести себя в порядок, покормить кошек и дождаться учителя, который обещал заехать за ним, оставив пассажиров в гостинице.
 Иван сдержал слово и вернулся менее чем через пол-часа. Он очень спешил и даже не вышел из машины в ожидании Ванхо. В поселок приехали быстро и оставив Ванхо дома отмываться и отдыхать, Иван снова забрал всю команду, кроме Сергея, которому пришлось остаться для какой-то важной встречи, и не теряя времени, друзья помчались в медицинский центр, куда недавно привезли Плешина, найденного где-то в горах. Было известно, что директор находится в плохом состоянии, хотя подробностей получить от врачей не удалось.
 После традиционных препирательств с медперсоналом команду проводили в холл на втором этаже клинике и усадили на диваны и в кресла, а Андрею и Алону позволили войти в палату к больному.
Первое и пожалуй единственное, что приковало к себе взгляд Андрея, были горящие глаза директора, излучавшие радость и гордость несломленного характера. Конечно, их Леший снова победил, и у Андрея уже не было в этом сомнений. Он взял Юрия Ивановича за руку, которая оказалась необычно слабой, и слегка пожал её.
Заметив, что директор внимательно смотрит на второго посетителя, Андрей извинился и представил Алона и Юрия Ивановича друг другу. Больной был настолько вдохновлен появлением живого человека из совершенно другого, гораздо более совершенного мира, который уже давно был где-то рядом и одновременно бесконечно далеко, что даже попытался приподняться в кровати, опершись на локти. Попытка не удалась и Алон, увидев огорчение на лице директора, попросил Андрея подстраховать его на случай появления врача. Он присел на край кровати и медленно провел руками вдоль тела больного от головы к ногам и обратно. После этого он извлек откуда-то маленький зеленоватый шарик не более пяти миллиметров в диаметре и вложил его в какую-то ячейку на поверхности браслета. Замелькали огоньки, затем загорелась и сразу погасла цветная картинка, которая явно понравилась Алону, вынувшему шарик из браслета и протянувшего его Юрию Ивановичу.
- «У вас очень крепкий, здоровый организм с большим жизненным потенциалом. Проглотите этот шарик и забудьте о нем. Это маленький подарок вам от людей ками в знак нашей благодарности».
Когда Юрий Иванович послушно выполнил указание Алона, тот выждал минутку, затем улыбнулся и протянув руку больному попросил: - «Теперь встаньте, пожалуйста. Только осторожно».
 Тот внимательно посмотрел в глаза Алону, словно пытаясь удостовериться, что это не шутка, и попробовал упереться рукой в край кровати. Мышцы выполнили команду, почти не чувствуя нагрузки. На лице больного засияла хорошо знакомая всем улыбка. Следующим движением он отбросил одеяло и спокойно уселся, спустив ноги.
- «Ну вот, - удовлетворенно сказал Алон, - всё в порядке. Думаю, теперь можно отправляться домой. Могу добавить, что вам не повредит диета с бараньей корейкой и красным сухим вином, хотя есть и другие варианты, например, с хорошим коньяком».
 Выздоровевший, оценил юмор и русский язык представителя другой цивилизации, который был настолько чистым, что директор поинтересовался как Алону удалось его освоить и как вышло, что они тезки с Иваном.
Когда Алон серьёзно сообщил, что Иван - его племянник, Леший поблагодарил ками за ответ и, нахмурившись, о чем-то задумался. Алон понимал, какие того одолевают сомнения, но решил пока не форсировать события.
 Уже в холле, все внимательно выслушали рассказ Юрия Ивановича о его приключениях, начиная с вынужденной посадки вертолета на лесную поляну и последующих попытках каких-то людей выбить из него информацию, прямо или косвенно связанную с Градом, жезлами и местами смысла. 
 О том, как удалось уйти от похитителей, которые его преследовали в лесу, Юрий Иванович говорил кратко, без ярких подробности, которые особо важны праздным слушателям.
- «По навигатору они хорошо ходят, - сказал он и выразительно хмыкнул, - а без приборов в лесу да в горах слабоваты. Не наши люди».
 Почти сутки беглец пробирался через лес, пока не вышел на дорогу, где его подобрал КамАЗ, шедший из Чебаркуля. Один звонок с мобильного телефона водителя и спустя час Плешина уже забрал вертолёт, приземлившийся на окраине какого-то придорожного селения.
 К концу рассказа голос Лешего звучал уже как обычно раскатисто, без глухих ноток болезненной усталости.
- «А теперь, мужики, мне бы домой. Супругу порадовать достижением космической чудо-медицины. Вопросов у вас, конечно, ещё много, да и у меня их не меньше. Не просто тут всё без вас, - добавил он нахмурившись, - много чего обмозговать нужно вместе. А заодно может расскажете, как может человек сквозь купол Града пройти. Мне это очень даже интересно».
 Юрий Иванович собирался ещё что-то добавить, как вдруг увидел свою супругу, входящую в холл и казавшуюся совсем маленькой, рядом с высокой фигурой его лечащего врача. В одной руке у неё был платок, который она прижимала к глазам, а в другой огромный пакет с передачей для больного. Доктор, - худой сутулый человек с непомерно длинными руками, растеряно смотрел на внезапно выздоровевшего пациента. Судя по выражению светлых серых глаз, он безуспешно пытался понять, как за один час едва державшийся на ногах больной смог превратиться в этого бодрого энергичного мужчину, явно не нуждающегося ни в какой врачебной помощи.
- «Машенька! Милая! Ну что ты! Я уже совершенно здоров, благодаря.., - тут бывший больной осекся, - благодаря друзьям, которые быстро привели меня в порядок. И теперь мы можем ехать домой или, например, отправиться на прогулку. Я готов!».
Юрий Иванович нежно обнял супругу, которая выглядела теперь абсолютно счастливой в отличие от доктора, явно все ещё верившего результатам обследования пациента, а не собственным глазам. Он периодически качал головой то ли осуждающе, то ли выражая какие то недоступные окружающим сложные профессиональные чувства. В конце концов махнул рукой на всё, включая неясные последствия, и выписал пациента как полностью выздоровевшего.
 Договорившись о завтрашней встрече, Юрий Иванович с супругой уехали домой, а Иван, усевшись за руль своей Ауди повез друзей в гостиницу, где их должен был ждать Строгов. В номере, однако, никого не было, а по телефону никаких подробностей Сергей не сообщил, сказав лишь, что все в порядке и дело идет к завершению. Пообещал быть не позднее чем через час.
 Неожиданно прозвучал почти забытый рингтон, и Андрей по старой памяти сразу ответил
- «Да, Юрий Иванович. Слушаю вас»
- «Андрей, я забыл сразу сказать, что ваши с Иваном коттеджи опечатаны и ждут вас в любой момент. Пока так. Если хотите, можете забрать ключи у Юнны Марковны. Она на месте, как всегда. Ещё раз мою искреннюю благодарность твоему тезке и его очаровательной спутнице. Ну, пока. Отдыхайте!»
 Новость была замечательной и Андрей тут же побежал в Центр. Юнну Марковну директор уже успел порадовать как фактом своего счастливого возвращения, так и сообщением о чудесном появлении в поселке Андрея и Ивана и о их возможном визите в приемную за ключами. Он же проинструктировал её относительно одной из бутылок коньяка из его личного сейфа. В результате Андрей вернулся к друзьям как с ключами от двух коттеджей, так и с бутылкой марочного армянского коньяка особой многолетней выдержки.
 Следом за Андреем в номер вошел Сергей, усталый и довольный.
- «Всё. С похитителями Плешина разобрались. Всё сделали аккуратно и следов на этих мерзких физиономиях и вокруг, надеюсь, не оставили. Если последствия действия парализатора будут именно такими, как я понял, то вспомнить эти ребята ничего не смогут. А куда мы опять собираемся? - спросил Сергей удивленно, видя, что все встали, готовые двигаться к выходу, - что-то ещё случилось?»
- «Нет, Сергей, расслабься. Программа выполнена и на сегодня точно всё. А случилось то, что добрый волшебник Леший сберег наши с Андреем коттеджи и вот ключи! Так что можем, я думаю, даже баньку истопить, причём настоящую, с травами и вениками!
 И шашлычок, пожалуй, не помешает, тем более, что Юлими и Алон тоже, я думаю, не против хорошего мяса на углях. Не правда ли, друзья?»
Иван перевел вопросительный взгляд на своих родственников ками, которые решительно подтвердили свое положительное отношение к затее.
- «Значит идем ко мне» - заключил Иван и направился к выходу, увлекая за собой остальных. Попрощавшись с администрацией гостиницы, вышли на террасу перед входом  и впервые по-настоящему без спешки осмотрелись. Вечер еще не наступил. Было светло, но солнечные лучи, разбавленные ласковыми и прохладными потоками воздуха, уже не обжигали и лишь немного согревали. Природа отдыхала от жаркого летнего дня. Было похоже, что за время, прошедшее с момента их переселения в Град, ничего нового в поселке не построили. Изменились лишь вывески на общественных учреждениях и появилось большое количество рекламы, яркой и агрессивной, назойливо бросающейся в глаза.
- «Они совсем не ценят, не берегут литературные слова, - оглядываясь и вчитываясь в тексты рекламных «шедевров», проговорила Юлими, - а ведь всё это видят и читают дети?! А это же все ложь и пошлость! А разве это поэзия? Как же нужно не любить свою собственную культуру... или потерять её, чтобы творить все это!».
Юлими никак не могла успокоиться, привлекая общее внимание к каждому очередному шедевру современного искусства продажи. Билборды, электронные табло и прочие творения мастеров торговли, за редким исключением противоречили всем мыслимым культурным нормам.
- «Выходит, что ваши современные герои, с которых следует брать пример детям, это люди перепродающие созданные кем-то блага и имеющее в этом деле высшую квалификацию, подтвержденную государственным дипломом, а отец становится гордостью для дочерей и сыновей, поскольку взял кредит в каком-то банке и теперь ведет всю семью на шопинг!
 Люди! Ваши предки построили целый мир, сложенный из потрясающих культурных ценностей: литературы, искусства, науки, морали, наконец. Вы получили все возможности быть настоящими людьми. А вы?! Что же вы делаете с собой и со своим миром?!»
 Юлими говорила не громко, но голос её при этом был переполнен эмоциями, а в  глазах  было столько обиды, что, казалось, она вот-вот выплеснется слезами.
Уже входя во двор коттеджа Корнышевых, девушка тряхнула Ивана за рукав и, остановившись, воскликнула:
- «Вы что же, не видите этого всего, или вас устраивает вся эта грязь?! Почему вы это всё терпите?!»
- «Успокойся, Ю, - Алон обнял её за плечи, - ребята уже давно не живут здесь. А до переезда в Град они тем и занимались, что боролись со всем, что тебя так сегодня огорчает».
- «Все эти художества мы сами впервые видим, - сказал огорченный увиденным не меньше Юлими Андрей, - прежде наш поселок вообще жил иначе и мы пытались жизненное пространство строить по законам красоты, а не рынка; утверждали хороший художественный вкус, а не «всеобщую продажность». Не помню, кто из наших это сказал, но так и было».
 Иван, хмуро внимавший высказываниям Юлими и Андрея, в тон ему добавил
- «Все окружающие нас безобразия, это ведь не само зло, а лишь его проявления. Вредные, конечно, и бороться с ними нужно. Но для решения проблемы кардинально менять нужно не внешний вид поселка или города, а способ жизни людей, его населяющих. И если это удастся, то облик архитектуры, да и самих людей изменится. По крайней мере исчезнет блеск в глазах при слове прибыль.
Пойдемте ка лучше в дом, пока Юлими не начала боевые действия против нового миропорядка».
 Иван открыл дверь и все кроме Сергея, ушедшего на рынок за продуктами, вошли внутрь. Вопреки опасениям Ивана, воздух здесь, несмотря на длительное отсутствие жильцов, был чистым и свежим, и пыли практически не было. Дом был готов к встрече хозяев.
 Усадив гостей и открыв дверь на террасу, Иван включил большой монитор, затем нашел новостной канал и отдал пульт Алону. После этого спустился вниз в баню. Постояв немного в окружении сухих растений и многочисленных бутылочек и бутылок и восстановив в сознании порядок, которому все это подчинялось, он растопил печь, включил котел в бойлерной и вернулся наверх. Андрей за это время куда-то исчез, зато вернулся Сергей, нагруженный мясом, овощами, фруктами, зеленью, пакетами сока, специями и бутылками. Разобрав покупки, и выяснив, что ничего кроме хлеба он купить не забыл, Сергей позвонил Андрею с просьбой забежать в магазин и взялся за своё обычное колдовство с жидкостями, льдом, лимонами и прочими подходящими дарами природы.
 Замариновав по собственному, многократно проверенному рецепту молодую баранину, Иван подготовил мангал и позвонил Юрию Ивановичу. Убедившись, что тот в форме и в отличном настроении, Иван пригласил его с супругой к себе, уточнив, что баранина будет готова через пару часов, а баня примерно через час. Леший, не кладя трубку, поговорил с Марией и неожиданно легко получив её согласие, радостно принял приглашение.
 Андрей, который успел проведать свой дом, вернулся с хорошим вином и записями нескольких из его любимых джазовых концертов. За свежим лавашом он тоже успел забежать. В итоге получилось совсем неплохо. Баня была уже готова, когда появились Леший с супругой. Мужчины предложили Маше и Юлими опробовать парную, однако те отказались. Первая просто не любила этого занятия, а Юлими никогда не пробовала и решила, что экспериментировать в одиночку скучно и лучше они с Машей пока приготовят стол. В итоге мужчины получили около полутора часов полной свободы. У Ивана, который собирался готовить шашлык, времени на баню осталось ещё меньше.
 Андрей включил запись и в доме впервые за последние годы зазвучал альбом Эллы Фицджеральд и Луи Армстронга девяносто седьмого года, сразу вызвав кучу ассоциаций и воспоминаний.
 Баня Ивана, с её неповторимыми ароматами, вениками, настойками и чаем была настолько хороша, что Алон, организм которого практически не реагировал на жару, с удовольствием обливал разогретое тело холодной водой и совершал все, что было предусмотрено ритуалом.
 Когда в дом начали проникать первые, ещё слабые волны волшебного запаха готовящейся на углях баранины, мужчины уже сидели в гостиной, с вожделением поглядывая на красиво накрытый стол, слушая джаз и тихо переговариваясь. Юлими и Маша вернулись из очередной вылазки на богатые когда-то огороды Корнышевых, где среди разгулявшихся сорняков им удавалось разыскать, росшие здесь прежде в изобилии, культурные травы. Был уже поздний вечер, когда все наконец уселись за стол и отдали должное как мясу, так и различным закускам, приготовленным женщинами.
 Когда ужин подходил к концу и свечи уже догорали, взял слово Алон. Полюбовавшись цветом вина в бокале, сквозь которое едва пробивался теплый свет догорающей свечи, он поднялся и медленно, будто размышляя, заговорил.
- «Друзья! Я хочу сказать, и сестра наверняка со мной согласится, что сегодня мы снова увидели и почувствовали то, что когда-то очень надеялись найти, и нашли в современных людях. Это потребность давать, а не брать; желание сделать счастливым другого человека; способность любить, а значит и потенциал нормального развития. Многое из того, что мы увидели и услышали сегодня доказывает и то, что трудностей впереди немало, но дорогу, как известно, осилит идущий. Так что, друзья, за наше общее и, я уверен, замечательное будущее!»

С утра договорились снова собраться пораньше для серьёзного разговора. После чего Юрий Иванович с Машей отправились домой, Андрей забрал к себе на ночлег Сергея, а Иван остался  с Алоном и Юлими.
 Часов около десяти утра все снова были в сборе. Плешины принесли большой пакет с горячими пирожками и оладьями, а также баночки с медом и сметаной от повара Центра. По дому сразу пополз такой соблазнительный и тревожный аромат, что даже Алон, почти безразличный к кухне, стал принюхиваться и в конце концов поинтересовался, что это за новое кулинарное откровение. Когда все вкусности были съедены, а чай выпит, перешли к главному.
 Первым, естественно, заговорил Юрий Иванович, свежий, идеально выбритый, одетый, что называется, с иголочки. Он рассказал о разных, в том числе серьёзных событиях, связанных с созданием Града и прежде всего с использованными здесь уникальными технологиями. Многочисленные мифы, домыслы и измышления образовали вокруг работы ученых и инженеров мутный и насыщенный информационный бульон, которым с удовольствием питалась желтая пресса. Особенно много публикаций касалось инопланетян, проникших, якобы на нашу планету и строящих здесь свои базы с целью последующего её захвата. В большинстве импортных версий союзником оккупантов называли Россию, сумевшую якобы договориться с инопланетянами и располагающую теперь новым оружием невероятной силы.
 Параллельно со СМИ и разными интернет-ресурсами активность проявляли всевозможные разведывательные службы. Когда стало известно о местонахождении Града, под видом ученых, торговцев или просто туристов на Южный Урал устремилась разномастная толпа любителей чужих секретов. Однако все они столкнулись с полным отсутствием в поселке и даже в самом Центре осведомленных людей. Те же, кому удавалось добраться до Града, получали представление об абсолютной непроницаемости оболочки никем не охраняемого комплекса и, по выражению Плешина, легкое психическое расстройство с сильной головной болью. Правда, через два-три дня недуг обычно проходил бесследно.
 Когда расшифровка той части Послания, которая была в руках академических ученых в Москве, была завершена, а за последними жителями Града закрылись двери, дальнейшие работы внутри комплекса велись местными специалистами уже самостоятельно и информация наружу практически не поступала. У Москвы  был, конечно, канал связи с Градом. Контролировался он  специальной службой комплекса в лице Сергея Строгова, который в соответствии с установленным порядком регулярно передавал в центр информацию по вопросам безопасности, связанным с реализацией государственной программы, но никак не с научными и технологическими новшествами.
Со временем ажиотаж вокруг Града начал постепенно спадать и в информационном пространстве он упоминался все реже. Может так бы все и продолжалось, если бы не канал экстренной связи с Центром в поселке, который, как говорили, не контролировался государством и механизм действия которого отсутствовал в материалах Послания. Всплеск разговоров о его нерегламентированном использовании начался в каких-то узких кругах, но его волны дошли даже до рядовых исполнителей программы эксперимента в академических институтах. Интерес публики к экспериментальному поселению вновь стал расти вместе с новыми предположениями и измышлениями.
 Юрий Иванович немного поразмышлял и извинившись за многословность продолжил о том, что даже многим государственным деятелям сегодня стало понятно, что эпоха экономической идеологии  подошла к концу; что в условиях разрушения жизненного уклада в большинстве стран, деградации самой государственности и сложившихся механизмов международных отношений — всякое подозрение о существовании в той или иной стране скрытых силовых аргументов вызывает всё большее раздражение оппонентов. А тут не только слухи. Некоторые из похищенных сведений указывают на существование принципиально нового источника энергии с неограниченными ресурсами и на возможность создания на его основе нового оружия невероятной эффективности.
- «Юрий Иванович, - осторожно прервал шефа Андрей, - если я правильно вас понимаю, произошли какие-то перемены с момента нашего переселения в Град. Но что именно изменилось?»
- «Я к этому и подвожу, потерпи немного. Так вот, в то время как напряжение в отношениях между правительствами и между разными властными элитами нарастает, наше руководство выясняет вдруг, что вся имеющаяся засекреченная и охраняемая информация совершенно не достаточна  для воспроизводства большинства из того, что было создано в Граде. Как потому, что в Послании изначально были не все нужные сведения, так и потому, - и это главное, - что специалисты, имеющие отношение к уникальным технологиям, в основном оказались под куполом и практически не доступны! А совсем недавно по кулуарам в верхах поползли слухи о том, что всей информации у наших специалистов вообще не было, поскольку значительную часть наиболее ответственных работ выполняли и выполняют роботы, неизвестно как возникшие в комплексе».
Юрий Иванович умолк ненадолго, окинув взглядов сосредоточенно слушавших его товарищей.
- «И тут началась охота на директора центра, имеющего личный канал связи с Градом. Так?» - спросил улыбнувшись Алон.
- «Почти так, - в тон ему ответил Юрий Иванович, - накануне моего отъезда из Москвы, ко мне подошел старый товарищ брата Василия, занимающий значительный пост в министерстве науки, и кратко, но очень настойчиво посоветовал немедленно убираться из Москвы и вообще попытаться на время исчезнуть из виду. До дома добраться в тот раз я так и не смог. А остальное вы знаете».
- «Думаю, мы перед визитом сюда правильно предположили, что Юрия Ивановича с семьёй нужно эвакуировать. Стало слишком опасно. То же самое, думаю, относится и к Ванхо. Если у наших друзей, за чью судьбу на этом этапе мы несем ответственность, не будет возражений, переместимся прямо сегодня. Нужно только придумать правдоподобные легенды, чтобы их не кинулись сразу искать».
Глаза Юрия Ивановича вспыхнули и сдержанно запылали. Он бросил быстрый взгляд на Машу, сидевшую рядом с Юлими, и столкнулся с сочувствующей и одновременно веселой улыбкой жены. Юлими тоже улыбалась, глядя на Лешего, не оставляя сомнений в том, что женщины уже договорились обо всем и даже детали обсудили.
- «Ну,.. я оформлю отпуск по болезни, а потом своим решением продлю его. Как директор, пока ещё, я имею такое право. Лечиться уеду в какое-нибудь цивилизованное место, из которого впоследствии не вернусь».
- «А Ванхо возьмёт отпуск без содержания и отправится в экспедицию, куда-нибудь в тайгу. Леонид, лесник, если нужно, подтвердит, что он давно туда собирался, - Иван немного подумал, потер лоб, будто пытаясь что-то вспомнить и добавил, - а наше появление здесь, даже если о нем станет известно уже завтра, пусть изучают. В конце концов придётся либо признать, что это чудо, либо просто отказаться от объяснений».
 Юрий Иванович подошел к окну, но не удовлетворившись открывшимся за стеклом видом пышной зелени сада, открыл дверь и вышел на веранду. Прохладный и удивительно вкусный в утренние часы воздух живительным бальзамом доверху наполнил лёгкие. Ощущение чистоты и свежести было настолько сильным, что кошки, которые скребли где-то в глубине души, утихли, втянув свои коготки.
- «Юра, ну ты что, расстроился? - Маша, которая вслед за мужем вышла из гостиной, вяла его за руку и мягко повернув к себе посмотрела в глаза, - Ты ведь именно этого хотел, правда?»
- «Конечно, милая... Знаешь, когда мы прощались со школьным детством, вступая во взрослую студенческую жизнь, или когда начинали с тобой семейную жизнь, оставив позади замечательную бесшабашную юность, мы всякий раз хорошо видели новую жизненную ступень, на которую поднимались. Вся эта лестница была, кстати, хорошо описана у ребят в проекте культурно-образовательного центра. Помнишь их рассуждения про ось взросления и про градообразующую роль пространства производства человека. Они особое значение всегда уделяли образу предстоящей ступени развития, представлению человека о том, что его ждет.
Наша с тобой ситуация — это тоже переход на другую ступень, только мы сегодня гораздо лучше видим, что оставляем позади, в прошлом, чем то, что нам теперь предстоит. Вот и грустно немного».
- «А знаешь, Юра, я хоть и согласна с твоими рассуждениями, но все же хочу тебе напомнить, что тебя там ждут друзья, от которых ты просто немного отстал. Ну и я с тобой заодно».
- «Какая же ты у меня умница! - тихо проговорил Юрий Иванович, ласково прижав к себе свою маленькую, но такую сильную жизненную опору, - и всегда-то ты попадаешь в самую точку».
 Не успели Юрий Иванович с Машей вернуться в гостиную и прикрыть за собой дверь, как, с улицы послышался шум мотора подъезжавшей к дому машины. Автомобиль остановился у ворот, и Иван, глянув в окно, сразу узнал старенький минивэн лесника. Почувствовав неладное и не дожидаясь, когда водитель выйдет из машины, Иван быстро выбежал из дома и приблизившись к машине увидел за стеклом бледное лицо Леонида с прикрытыми глазами и красной полоской, пробежавшей через висок и скрывшейся в черной бороде. Голова, прислоненная к боковому стеклу, была неподвижна. Иван открыл дверь машины и помог зашевелившемуся водителю выбраться на улицу. Тот едва держался на ногах, хоть и старался изо всех сил. Подошедший вовремя Алон помог завести Леонида в дом, где с помощью ками его быстро привели не только в чувство, но и вернули ему нормальное состояние.
- «Теперь рассказывай! - скомандовал Иван, наливая чашку горячего черного кофе. Пострадавший сделал несколько осторожных глотков, после чего осторожно встряхнул несколько раз лохматой головой и удостоверившись, видимо, что внутри все снова в порядке, заговорил.
- «Домой приехал, а у ворот машина чужая, городская. Подумал, может ищут кого люди. К нам часто заглядывают - с дороги-то хорошо видать и подъехать удобно. Потом слышу Анна моя вроде как закричала. Ну, я на помощь. Какую то палку прихватил, черенок может, дверь распахнул, а там трое, да с оружием. Один Анну за руку ухватил, а на меня зверем смотрит. В общем, с этим то я совладал и карабин его забрал, да тут мне прикладом досталось, крепко приложили. Я и не помню, что потом вышло. Только когда я чуть оклемался, чужих в доме уж не было. Анна сказала, что когда я свалился, к дому ещё машина подъехала. Там людей поболе было, все в форме и вооружены, вроде как спецназ. Короче забрали они тех что первые были и велели нам сидеть тихо, да не болтать».
 Леонид сделал еще пару глотков кофе, затем поставив чашку на стол и аккуратно вытерев губы большим носовым платком, продолжил:
- «Я как в себя пришел, так Анна и рассказала, что первые бандиты искали Ванхо и про Ивана спрашивали. В общем не поняли мы ничего, а потом она через окно увидала ещё каких-то типов, что за нашим домом поглядывали. Я тогда велел своим собраться, посадил их в минивэн да увез к свояку на базу неподалеку. Там мужики охотники, народ не слабый, если что в обиду не дадут. Этот точно! - добавил, впервые улыбнувшись Леонид, - А оттуда я сразу к вам. Сообщу, думаю, что здесь и как, чтоб какой беды не случилось. Да вот, скис чего-то у самых ворот, голова закружилась и в глазах поплыло. Сейчас-то уж хорошо совсем. Спасибо вам».
 Алон, внимательно слушавший Леонида, обернулся к стоявшей рядом с ним Юлими и о чём-то тихо спросил её. Выслушав ответ и обменявшись с ней ещё несколькими словами, Алон положив руку на мощное, чуть покатое плечо лесника, собравшегося прощаться, и попросил его ещё немного задержаться.
- «Друзья, думаю всем нам ясно, что обстановка становится не только всё более напряженной, но и опасной для Ванхо и некоторых других людей. Поэтому я предлагаю ускорить реализацию плана, который мы недавно обсудили. Для исключения всяких неожиданностей, которые могут помешать, мы с Юлими предлагаем разделиться на две группы. Первая - мы с тезкой и Ванхо. Подберем его по пути. Доедем вместе до дома Леонида и займёмся некоторыми другими делами.  Остальные в это время соберутся и, не оставив в сейфе ничего важного, приедут вслед за нами. Встретимся в доме Алона примерно через час. Успеете?»
 Юлими кивнула головой, подтверждая свое согласие с братом. Её примеру последовали остальные, понимая, что Алон не все говорит вслух в присутствии Леонида. Юрий Иванович даже дважды кивнул, глядя в глаза Алона, давая тому понять, что жезл он не забудет.
 Иван передал Андрею ключи от машины и от коттеджа с просьбой запереть его и вместе с Алоном направился к минивэну. Леонид завел двигатель и машина тронулась с места. Вскоре увидели ожидающего их Ванхо, который по старой, ещё детской привычке сидел на корточках в тени большой  красивой липы. А ещё через несколько минут въехали в старый поселок и остановились у продовольственного магазина. Из торгового зала, через небольшое окно можно было видеть дом лесника и прижавшуюся к ограде небольшую легковую машину. Входная дверь в доме была закрыта неплотно и Леонид уверенно заявил:
- «Там они! В дом залезли, черти!» и направился к выходу. Алон, быстро опередив его, и  с улыбкой покачав головой, попросил постоять у окна вместе с Ванхо и внимательно понаблюдать за тем, что будет происходить вокруг, пока они с Иваном  разберутся с непрошеными гостями. Леонид, кипевший внутри, заставил себя все же повиноваться. Тем временем, выйдя из магазина, Алон с Иваном быстро пересекли уютный палисадник перед домом лесника и постучали в дверь.
- «Есть кто дома? - громко позвал Иван, распахнув дверь, - Чей-то голос что-то грубо ответил и тут же наступила тишина. Точнее, никто больше не повышал голоса, поскольку оба рослых мужика сидели теперь с безразличным видом рядышком на лавке у стены. Это были работяги, с большими грубыми руками, привыкшими к физической работе. В старых потертых джинсах с многочисленными следами ремонтов и с неопрятными коротко стриженными головами.  В поселке на таких мало кто обратил бы внимание. Отвечая на вопросы Алона и Ивана, они послушно рассказывали историю поисков бесценной археологической находки, о которой узнали случайно от товарищей на раскопе и ещё из подслушанного случайно разговора археологов. Потом они поговорили кое с кем из местных и узнали про ученика пропавшего шамана, про пещеры, где спрятаны несметные сокровища. А вчера услыхали, что шаман вернулся и зачем-то приходил к леснику. Они подумали, что он или сам здесь схоронился или спрятал что. Смотрели за домом, а когда все вдруг уехали, решили проверить.
Раскоп, на котором они работали и куда собирались быстро вернуться после визита в дом лесника, находился километрах в семи или восьми отсюда.
 Забрав обрез, который мог послужить в лучшем случае дубиной, друзей-неудачников отправили к месту работы, приказав нигде по пути не останавливаться. Те послушно вышли из дома и направились к своему видавшему виды грязному «Жигуленку».
- «Вороньё! - бормотал раздраженно Иван, - только время зря потратили».
Алон шел молча, размышляя о чем-то и иногда тревожно поглядывая по сторонам. Шедший чуть сзади Ванхо тоже молчал, несмотря на множество вопросов, которые рвались наружу. Он, как обычно, ждал, что учитель сам всё объяснит.
Когда подошли к дому шамана, остальных членов команды ещё не было. Через гараж, который оставался открытым, вошли внутрь и расположились на знакомых подушках. Здесь было прохладно и, как всегда, крепко пахло травами. В воздухе плавали ещё какие-то ароматы, знакомые Ивану с детства. Их точное происхождение он едва ли смог бы объяснить. Может это был просто особый запах дома, возникший за долгие годы совершавшихся здесь обрядов и ритуалов, с использованием каких-то настоек или ещё чего-нибудь пахучего.
 Минут десять спустя появились кошки и тут же принялись ласкаться.
- «Слушай, Ванхо, ты когда малышей видел в последний раз? - спросил Иван поглаживая и почесывая сразу обоих своих любимцев, - ты ведь в Челябинске уже больше года небось не был?»
- «Да нет, учитель, около месяца назад специально ездил. Скучают! Хорошо хозяйка у них в питомнике славная женщина, поняла, что звери не обычные. Котята её сразу признали и...».
Ванхо собирался ещё что-то рассказать учителю, но двери открылись и в комнату беззвучно как кошка скользнула изящная светловолосая гостья. Вспышка беспощадно красивых зеленых глаз обездвижила и лишила голоса молодого врача. Он попробовал убрать за спину ставшие вдруг тяжелыми, совершенно ненужные руки, но движение оказалось неловким и кровь прилила к лицу.
- «Добрый день, Ванхо!» - весело поздоровалась девушка, протянув ему длинную тонкую ладошку. Ванхо, осторожно взял своей рукой мягкие и теплые  пальцы. К этому моменту он уже понял, что окончательно потерял себя в бушующем море эмоций, но это прикосновение, кажется, вновь вернуло его к реальности. Растерянность и напряжение стали вдруг уходить, обнажая ясную и удивительную картину, любоваться которой он был готов всю жизнь.
 Не торопясь прятать улыбку, Алон, повернувшись к Ивану, тихо проговорил
- «Ну и хорошо».
 Тишину уютного дома шамана с обычными негромкими разговорами и едва слышным звоном натянутой струны прекраснейшей из эмоций, расколол и разметал по углам веселый рокот Лешего. Настроение у директора было отличное и если он и и переживал по поводу предстоящего события, то не подавал виду. Не оценив ситуации, в отличие от своей маленькой, но чрезвычайно наблюдательной и мудрой спутницы, большой, брызжущий энергией человек сообщил всему миру, что он готов к любому путешествию с такими спутниками и поинтересовался:
- «А чего, собственно, мы ждем?»
- «Да, собственно, только вас. Свои задачи мы в основном решили, - сообщил Алон и, обращаясь к Ивану с Сергеем, уточнил, - или у вас ещё остались дела?»
- «Думаю, нужно поторопиться, - сказал Сергей, привычно подергав левое ухо, - поскольку, по моим сведениям, в поселок около часа назад прибыла группа федералов под видом то ли геологов, то ли археологов. Разместились в той же гостиницы, что и мы в первый день и уже наводили справки об Иване. В приемную Центра тоже звонили под каким-то благовидным предлогом. Юнна Марковна, конечно, кремень, но наше исчезновение, причем всех сразу, профессионалы без труда вычислят. Другое дело, что им придётся выяснять наш дальнейший путь, и вот тут-то у ребят и начнутся настоящие проблемы. - Здесь Сергей криво улыбнулся, то ли с сочувствием к неизвестным коллегам, то ли с легкой издевкой и добавил — в любом случае, лучше поспешить, поскольку теперь мы, скорее всего, уже в поле зрения. Причем не бандитов, а настоящих профи. Хотя я и не понял пока, что за ведомство здесь активность проявило. Точно это не наши...».
 Алон сделал шаг по направлению к двери и Юлими сразу же последовала за братом. Её лицо стало серьёзным и сосредоточенным. Следом за ними, глянув вопросительно на Ивана и убедившись, что тот тоже направляется к выходу из комнаты, пошли Ирдик с Иликой. Все перешли в гараж. «Ауди», на которой прибыла основная часть команды, частично закрыла спуск в пещеру. Некоторые неудобства это создавало в основном Юрию Ивановичу, из-за его выдающихся габаритов, но машину с его согласия все же оставили на месте. Через несколько минут гараж был пуст и звуки, доносившиеся некоторое время снизу, стихли.
К «месту смысла», в зале с ручьём, пришли быстро. Алон взял из рук Юрия Ивановича пенал и извлек из него жезл. Несколькими быстрыми движениями он активировал устройство и добившись яркого желтоватого свечения, передал жезл Юлими.
- «Ну что, тезка, пошли за последним!» - позвал он Ивана.
 Мужчины быстро исчезли в темноте туннеля, но почти сразу вернулись, сопровождаемые новой волной теплого света, излучаемого вторым жезлом.
Опустив нижние концы жезлов к полу, Юлими и Алон разошлись в разные стороны, оставив в центре каменный пьедестал, на котором когда-то стояли Варенька и Шурка. Обнаружив нужные точки, на которые сами жезлы отреагировали изменением цвета излучения, ставшего холодно-голубым, опытные ками удовлетворенно переглянулись и отпустили светящиеся и издающие слабый мелодичный звук устройства, которые неподвижно зависли над полом пещеры.
 Иван, наблюдавший в этот момент за кошками, зачарованно следившими за происходящим на месте смысла, и может быть поэтому не заметил откуда и как появился третий светящийся жезл. Образовавшийся треугольник был, видимо, основным условием, которое требовалось здесь для перемещения людей, потому что, дождавшись ровного и яркого свечения «поющих» приятным аккордом «свечек», Юлими и Алон тихо и спокойно начали переговариваться между собой, направляясь к остальным путешественникам, сгрудившимся у стены в ожидании очередного чуда.
 Вопрос, который обсуждали ками, был совершенно неожиданным для остальных. Оказывается, речь шла о возможности забрать с собой кошек. Процедура перемещения животных для них в принципе была, оказывается, обычной. Речь же  шла о расходе энергии на старой базе, где они сейчас находились. Алону пришлось запросить консультацию и ответ оказался положительным. Юлими обрадовано захлопала ладошками, - совсем как принято у детей на земле, - и подбежала к кошкам, тихо и настороженно сидевших у ног Ивана.
- «Ну, что, друзья, - громко спросил Алон, - все готовы? Да, что я спрашиваю! Конечно да! Тогда вперед. Сначала расходимся по парам.  Юрий Иванович, вы с Машей, пожалуйста, сюда, поближе к центральному камню.
Андрей, вы с Сергеем слева становитесь. Юлими, а ты где?»
- «Уже здесь, - ответила девушка, подойдя сзади к брату, - куда мы с тобой?»
- «Нет, сестричка, - совсем тихо проговорил Алон, обняв её за плечи, - мы с тобой и так друг друга любим. Вы с Ванхо справа, пожалуйста, станьте».
Надеясь, что взгляд сестры, который он не стал ловить, выражает благодарность, Алон подошел к центральному камню и некоторое время внимательно разглядывал пиктограммы на красном параллелепипеде. Затем, убедившись, видимо, что все в порядке, громко обратился к Ивану, который в это время наблюдал краем глаза за Ванхо и Юлими. Влюбленные уже держались за руки, глядя во все глаза друг на друга, и мир для них уже перестал существовать.
- «Ну вот, тезка, нашими партнерами в предстоящем путешествии будут твои любимые кошки, так что решай, кто из них будет с тобой, а кто со мной».
Следуя примеру Алона, Иван положил руку на голову прижавшейся к нему Илики и бросил взгляд на Ванхо с Юлими.
- «Удивительно красивая пара, - успел он подумать, прежде чем все вокруг укрыла мягкая лазурная дымка и сознание на мгновение померкло.

                * * *
 
 Прибыли не на площадку Энергоцентра, как предполагал Андрей, а в знакомое уже ему и Ивану помещение без видимых стен, заполненное мягким изумрудным светом. Растерянные животные прижимались к ногам людей. Илика, нервно водя ушами, периодически оглядывалась, словно на звук, но ничего не обнаружив, поднимала голову, заглядывая в глаза хозяина, который должен в конце концов всё объяснить.
Через несколько минут Алон и Андрей увидели приближавшегося к ним мужчину ками среднего роста в обычной для обитателей этой станции одежде. Алон приветливо помахал рукой и работник, ответив на приветствие, что-то проговорил на  своем языке. Затем он сделал несколько загадочных пассов перед кошками и те вдруг послушно отправились за ним, оставив хозяина удивленно смотреть им вслед.
- «Их адаптируют к местным условиям, а потом можно будет в принципе даже перевести леопардов в Град. В любом случае им теперь ничего не грозит, кроме общения с нашими специалистами. А они зверей любят и никогда не обижают. Особенно этих милых кошечек.
 Ну, вот и все, - продолжил Алон, разглядев что-то впереди, - обработка завершена и нас уже зовут переодеваться».
 Приведя себя в порядок и сменив одежду на ставшую уже привычной в Граде, путешественники с нетерпение ждали возвращения домой.
 Юрий Иванович, хранивший невозмутимость на протяжении всех фантастических событий последнего часа, тоже с нетерпением ждал встречи с братом и старыми друзьями. В легком светло-сером костюме и удобной мягкой куртке он вполне теперь мог сойти за кинематографического героя, улыбка и голос которого без труда сокрушают толпы поклонниц. Однако, знавшие его люди и, прежде всего, Мария Степановна, - его драгоценная Машенька, - легко различали за внешней веселостью и обманчивой бравадой напряженную сосредоточенность и настороженность. Начиналась другая жизнь, к которой ещё придется приспосабливаться. Будет ли это просто для них с Машей?

 Визит на «большую землю» и появление новых людей «оттуда» на несколько дней полностью завладели вниманием жителей Града. Ежедневные встречи с представителями разных сообществ были интересны как хозяевам, так и гостям, узнававшим как и чем живут люди под куполом, в отрыве от остального мира. Лишь дней десять спустя, интерес к встречам и длительным обсуждениям начал постепенно ослабевать. А ещё через неделю Юрия Ивановича уже можно было встретить одного, озабоченно спешащим в информационный центр или в мэрию по текущим делам, которых, как известно, мало не бывает. Супруга, Мария Степановна, тоже не осталась без дела. Она быстро нашла единомышленников, вместе с которыми погрузилась в море любимой микробиологии, манящие глубины которой открывались в том числе благодаря коллегам ками, охотно делившимся своими идеями и знаниями. Но хоть жизнь в Граде, интересная и наполненная событиями, шла своим чередом, небо в последнее время казалось уже не таким безоблачным и чистым, а лица прохожих выглядели всё более озабоченными и хмурыми. Сведения о происходящих в мире процессах в сочетании с мнениями и оценками живых свидетелей сильно повлияли на настроения и содержание разговоров под куполом. Стоять же в стороне от проблем и опасностей, с которыми столкнулось все человечество, быть пассивными наблюдателями процессов, угрожающих в том числе родственникам и друзьям, оставшимся по ту сторону, было невозможно. Каждый знал, чувствовал и по-своему переживал несправедливость ситуации. Поэтому идея, которую к концу третьей недели своего пребывания в Граде сформулировал с помощью друзей и обнародовал Леший, не просто понравилась, но вызвала бурную реакцию. В большой статье, которая появилась в местной сети, кажется гремел его голос: «...и мы все знаем о сложности международной обстановки, о военных конфликтах, где гибнут сегодня как люди, так и добрые человеческие отношения. Те, кто в своем поклонении «человеку-капиталу» прошли путь от производства товаров к производству высоких технологий, затем к производству денег, теперь с помощью единой финансовой системы стремятся сохранить обретенное экономическое господство — саму власть, эквивалентом которой стал доллар. Им не нужен ни единый человеческий мир, основанный на культурных ценностях, ни свободные творческие люди, которые никакой власти над собой не признают. Им нужны молчаливые и послушные исполнители-потребители, устремленные к единственной цели, именуемой «деньги».
К сожалению, Россия тоже накинула на себя международную финансовую узду, втянувшись в экономическое состязание со странами-оппонентами, бессмысленное и истощающее население духовно и материально. Условием и одновременно следствием его является воспроизводство экономического человека, остающееся сегодня в числе необъявленных приоритетов внутренней политики. А рядовой субъект экономики, этот слабый духом, плохо образованный, меркантильный и, как правило, агрессивный человек, - не может стать вдруг полноценным субъектом культуры, нравственным и образованным.
 Так где же главная проблема, которую следует решать, чтобы выйти из этого кризиса, если противоречие между эксплуатируемыми и эксплуататорами в принципе разрешено с приходом искусственного исполнителя-робота? Ведь именно многомиллионная армия исполнителей, получающая и тратящая на предметы потребления свою зарплату, столетиями обеспечивала заполнение кровеносных сосудов финансовой системы. И именно эти люди, как исполнявшие чужие указание, так и сами наёмные управленцы, оказываются сегодня ненужными экономике, ориентирующейся на более надежных и выгодных роботов».
 Рассуждения автора статьи нравились многим, но были и те, кто скептически относился к позиции, касающейся роботов и их роли в грядущей организации жизни общества. Особенно много споров вызвали общие рассуждения об отношении человека и машины. Плешин писал:
 «Тысячелетия потребовались Человеку, чтобы, начав с изготовления простейшего рубила, дойти до создания робота — неутомимого исполнителя указаний человека. Работа, «диктуемая нуждой и внешней целесообразностью», ложится сегодня на искусственные плечи, а перед человеком открываются, наконец, двери в предсказанное Марксом «царство свободы».
 Становится всё меньше больших заводов и фабрик, а на оставшихся резко сокращается количество занятых. Да, бывшие рабочие, мастера, руководители цехов остались за заводской проходной, лишившись привычной работы.  Но ведь блага которые создавали своим трудом и исполнители и те, кто ими управлял, по-прежнему производятся. И разве современные цеха-автоматы могли возникнуть без многовековых усилий в том числе и этих людей, постоянно воспроизводивших условия жизни и истощавших себя работой, нужной, но не приносящей, как правило, радости и удовлетворения. Освобождение человека от репродуктивного труда есть историческое достижение всего человечества, закономерный результат развития, который никто в отдельности не может ни отменить, ни присвоить.
 Некоторые недальновидные люди, в том числе руководители высокого ранга, пытаются в борьбе с безработицей сохранять умирающие морально производства с высокой долей ручного труда и даже строить новые, что конечно смешно и печально».
 Далее следовали рассуждения о перспективах рынка и о новой системе распределения благ в связи с высвобождением армии бывших работников предприятий. Отдельно были выделены, как особо важные, рассуждения о переобучении и адаптации людей, лишающихся привычной работы. Затем автор статьи снова возвратился к вопросу о главной проблеме современности и о возможной роли Града в преодолении кризиса.
Ссылаясь на многочисленные идеи и предложения сотрудников Лабы, Плешин писал:
«Противоречие, порождающее многочисленные проблемы современного мира, лежит внутри человека, «разорванного» исторически на две абстракции: «человека-исполнителя», не победившего в себе раба, и «человека-управляющего», вырастившего в себе господина. Можно сказать, что «трещина», расколовшая мир на властвующих и подчиненных, проходит через сердце каждого человека. А потому никакие конфликты между отдельными людьми или даже между бедными и богатыми странами, не могут привести к решению главной проблемы — возвращению человеку утраченной целостности. История показывает нам прекрасный пример краткого возрождения внутренней гармонии человека в середине прошлого тысячелетия, которое немедленно обернулось мощным всплеском творческого потенциала Леонардо да Винчи и других гениев Ренессанса.
 Альтернатива у этого пути есть, и она весьма печальная. Можно, конечно, не говорить о конце света, но нельзя не видеть его явных, угрожающих признаков. Человечество теряет своё самое главное и ценное достижение — человеческий способ жизни».
 Далее Юрий Иванович подробно и эмоционально описывает разрушение семьи, начинающееся с уродливого полового воспитания детей. Говоря об утрате традиций и деградации общей культуры материнства, автор статьи раскрывает истинный смысл феминизма и таких явлений, как «чайлдфри» и т.п. Затем он напомнил о судьбе отечественной психологии и, прежде всего, культурно-исторической школы Л. С. Выготского, о закрытии Института человека РАН и вытеснении курсов и дисциплин, направленных на изучение сущности человека и человеческой культуры из программ учебных заведений.
 Последняя и самая важная часть статьи оказалась несколько неожиданной по содержанию. Автор писал:
 «Даже в крупных городах ещё можно найти достойные образцы, ориентиры развития. Но порой складывается впечатление, что это лишь маленькие островки культуры, оставшиеся в океане продажности и похоти, мутные волны которого стремятся испачкать и отравить каждого, кто ещё способен на бескорыстие, честность и благородство.
 Важно не просто всё это видеть и понимать. Необходимо действовать, даже находясь в известной изоляции. И в нашем случае это возможно!
 Наш Град был создан как экспериментальное поселение для экстремальных условий. Но мне кажется, что условия на Луне гораздо менее опасны для Человека, чем та ядовитая среда, в которую превращается наш замечательный мир. И я думаю, наше предназначение сегодня в том, чтобы предъявить людям достойную жизненную модель, которая могла бы стать ориентиром их развития».
 На этом текст статьи заканчивался, оставляя массу открытых вопросов и растревоженных душ. Следовала лишь небольшая приписка о том, что некоторые суждения автора могут не разделяться его коллегами.
 Звезды над куполом сгрудились в эту ночь, словно заглядывая с любопытством внутрь и осторожно прислушиваясь к рассуждениям и спорам, которые вели многочисленные группы людей, совсем забывших про сон. Воздух под куполом был как всегда чистым и свежим, а его температура мало отличалась от той, что была сейчас в поселке. Появились даже привычные природные запахи, воссозданные по инициативе и с участием Ивана, обоняние которого было почти также развито, как зрение и слух. Между тем, никем не виденное и не измеренное, под куполом росло эмоциональное напряжение.

 Мальчишник в бане у Корнышевых закончился в этот вечер раньше обычного, и теперь хозяева и гости, среди которых, кроме традиционных участников посиделок были Юлими и Алон, собрались в гостиной. У всех в руках были бокалы с коктейлем, которые смешивал неутомимый Строгов. Сергей был сегодня как никогда серьёзен и задумчив и жидкости смешивал кажется даже не глядя. Впрочем, получалось все равно отлично и никто не жаловался. Молчание прервал Андрей:
- «Мне кажется, что Юрий Михайлович всё написал хорошо, и если организовать публичное обсуждение, народ вероятно придет к тем же выводом, что и мы. Я говорю о возможности создания виртуальной модели, демонстрирующей возможности перехода к антропогенному устройству жизни. Другой, столь же эффективной метод, нам вряд ли удастся найти. Юлими, Алон, вы как считаете? Создание в интернет-пространстве виртуальной модели нашего маленького мира — это хороший ход или нам не удалось вас убедить?»
 Алон едва заметно кивнул Юлими, и та, сделав с удовольствием глоток сложного ягодного коктейля  насыщенного вишнёвого цвета и прикоснувшись к губам салфеткой, негромко заговорила, глядя на свои руки с длинными музыкальными пальцами.
- «Создание подобной живой модели общества, доступной практически всем людям, задача разрешимая и технически даже не сложная. Устройство действующего виртуального подразделения любого назначения тоже представляется вполне реальным, хотя и потребует значительных постоянных усилий нашего, как вы выражаетесь, мозгового центра. Проблематично выглядит лишь организация диалогов с ведущими представителями современной культуры. Я пока не очень понимаю как это устроить в нужном виде, но определенные соображения есть и я позже ими поделюсь. Только я думаю, что все это далеко не главное».
 Юлими сделала паузу, отпив с видимым удовольствием ещё немного из бокала. Затем, полюбовавшись насыщенным цветом жидкости, и будто приняв какое-то решение, повернулась к Юрию Ивановичу.
- «Не удивляйтесь, но меня больше всего пугает ваше, вполне объяснимое и естественное, стремление поделиться с людьми знаниями и, главное, пониманием происходящего. Ведь распахивая окно в сказку, мы можем оказать людям медвежью услугу. Так, кажется, говорят у вас в подобных случаях. Не вызревшая в сердце каждого человека, не выстраданная им идея собственного будущего, вряд ли сможет действительно увлечь, даже если формы её прекрасны, как в нашей виртуальной модели. Благополучие может просто вызвать зависть и даже раздражение, если его реальность, доступность зрителям не станет для них очевидной.
 Помните, как начинался наш с вами диалог? Мы не являлись вам и не демонстрировали условий нашей жизни. Мы попытались обратить внимание людей на их собственную сущность, на природу общества, на любовь, как основу человеческого способа жизни, как любит говорить мудрый Иван. И в какой-то момент весь этот механизм, тоже наверное отнюдь не совершенный, все же сработал. Он вызвал, как минимум, ваше к нам доверие, на почве которого можно было двигаться дальше. И все, что происходило потом было продуктом в основном ваших, а не наших усилий, реализацией ваших собственных идей. Хотя, конечно, мы тоже старались и очень переживали, боясь совершить ошибку» - При этом признании девушка слабо улыбнулась. Затем вдруг вздрогнула и обернулась к двери. Алон тут же незаметно взял сестру за руку и что-то тихо сказал ей.
 Иван, обративший внимание на происшедшее, и отвлекая внимание присутствующих, предложил сделать небольшой перерыв и послушать музыку молодого композитора ками, очень нравившуюся Юлими и уже ставшую популярной в Граде. Он поколдовал немного со своим браслетом и гостиную наполнили первые тихие басистые звуки ритмической основы сочинения, создаваемой то ли духовыми, то ли какими-то электронными инструментами; затем зазвучал голос в котором можно было распознать валторну или её близкую родственницу. Мягкий и чуть глуховатый звук извивался усиливаясь в сложном рисунке мелодии, обрастая постепенно другими более чистыми и звонкими тонами. Подобно волнам разные звуковые композиции ласкали основную тему, дополняя и сменяя друг друга. Финал не был ярким. Мелодия исчезала постепенно, истощая и сужая звуковой диапазон, пока совсем не растворилась, будто поглощенная очарованными слушателями.
 Когда наступившая тишина окончательно опустела, Иван усилил свет в гостиной и все обратили внимание на появившегося незаметно Ванхо. Молодой человек стоял  у стены рядом со входом. С трудом оторвав взгляд от Юлими, он смущенно оглядел присутствующих.
- «Ванхо! - радостно окликнул его Юрий Иванович, испытывавший большую симпатию к молодому врачу, - ты что же не проходишь?
- «Красивая музыка. Не хотел мешать, - ответил тот, как всегда сдержано, - я встречался с Винатом и немного задержался. Прошу извинить меня».
- «И как встреча? Много интересного узнал?» - Юрий Иванович улыбался, но кажется не ждал ответа. Возможность отвлечься на несколько минут от основного разговора была ему сейчас просто необходима. Он должен был подумать над словами Юлими, чтобы решить, как защитить свою позицию. Или.. как-то изменить. Юрий Иванович был уже достаточно знаком с её мягкой внешне манерой вести диалог...
Увидев, что Плешин ушёл в себя, Ванхо спокойно подошёл к Юлими и опустился на стоявший рядом мягкий стул.
 Нужно было быть Иваном и также хорошо знать своего молодого ученика, чтобы понять, что спокойствие его - это искусно сформированная оболочка, под которой клокочет фонтан эмоций. Конечно, за прошедшие годы синеглазый деревенский мальчишка в мешковатой одежде превратился во взрослого мужчину, сдержанного и полного достоинства, но его широко открытые большие глаза с длинными, почти девичьими ресницами, по прежнему оставались для Ивана открытой книгой.
- «Ты уже знаешь, - негромко проговорил Ванхо, то ли спрашивая девушку, то ли констатируя очевидный факт, - кажется, твой отец в принципе не против. Мы долго беседовали о человеческих отношениях... Он очень мудрый человек».
- «Да!» - ответила Юлими. Голос её прозвучал совсем тихо, зато взгляд огромных глаз ликовал и Ванхо уже начал безвольно тонуть в их ласковом изумрудном сиянии.
Алон, наблюдавший за этим эмоциональным диалогом с едва заметной, но явно одобряющей улыбкой, встал и отошел к прозрачной стене, за которой медленно угасал летний вечер. Почти тут же он почувствовал, как сзади приблизился Иван, и не оборачиваясь заговорил:
- «Конечно, Ю права, предостерегая вас от ошибки, которую очень легко совершить в стремлении изменить мир и сделать всех счастливыми. Не думаю, что ты сам не видишь эту опасность, да и Андрей хорошо рассуждал о необходимости осторожно и постепенно выращивать в реальной жизни культурно-образовательные центры, которые вы проектировали».
Иван нетерпеливо кивнул, соглашаясь с Алоном, и заговорил сам:
- «Да! Вы оба безусловно правы, и опасность стратегической ошибки здесь неизменно присутствует. Ведь мы лучше всех знаем, как должно быть! - сказав это, Иван криво улыбнулся, - и этого, кажется, достаточно, чтобы все остальные радостно и послушно пошли в указанном нами направлении! Только так, слава богу, бывает далеко не всегда. Люди, особенно думающие, склонны сомневаться, и путь в собственное будущее они выбирают сами. Мы же своими заявлениями, проектами и даже живым примером можем лишь дать им пищу для размышления. А этого не достаточно, чтобы запустить требующийся процесс! Мало этого!»
 Иван, сосредоточивший взгляд на какой-то точке в саду перед домом, не заметил, что вся гостиная внимательно слушает его монолог, обращенный к Алону. Скрестив руки на груди и набычившись, словно перед ним стоял соперник, равный ему по силе, он продолжал говорить.
- «Люди должны ступить не на проложенную кем-то прямую дорожку в рай, выстеленную чужими достижениями, а на путь решения реальных жизненно важных проблем; путь, пролегающий через трудности, возможно лишения и даже страдания. И это будет их путь, их решение, их жизнь! Главное же, что мы можем и должны сделать в этой ситуации, это показать что человеческое будущее у нас всех есть и что настоящее счастье возможно.
 И я совсем не уверен, что стоит начинать с демонстрации нашего маленького мира-эксперимента, мира-подарка. Мне кажется, на этой стадии важней помочь людям просто увидеть себя со стороны; увидеть глазами других людей, чья способность видеть и чьё право судить ни у кого не вызывают сомнения. И только потом, когда проблема разрушения человеческого способа жизни встанет перед ними во весь рост, когда она будет осознана как личная проблема каждого, только тогда наша помощь может быть принята, и принята с благодарностью. Поэтому мне нравится идея создать в открытом виртуальном пространстве культурный центр... хотя нет, не центр, а настоящее "Место смысла" - вот точное название!
 Послушай, Алон! А ведь это не только красиво, но и по-существу правильно! - воскликнул Иван, обрадованный собственной находкой, - Как считаешь?»
Иван посмотрел на Алона, явно ожидая поддержки от своего опытного и мудрого тезки. Несмотря на огромную разницу в возрасте, мужчины, одного роста, с одинаковой сединой и схожими чертами лица не только походили на братьев, но обладали одинаковым темпераментом и образом мысли.
- «Выглядит действительно хорошо, - улыбаясь подтвердил Алон, - а как это новое "место смысла" будет выстроено содержательно, расскажешь?»
- «Обязательно! Как только сам пойму, так сразу и расскажу... - усмехнулся в ответ Иван, - и ты тоже подумай, пожалуйста. Дело-то вы затеяли, вот и расхлебывайте теперь продукты нашего творчества!» - добавил он весело. Напряжение спало, мужчины посмеялись и присоединились к остальным участникам вечеринки, обмениваясь прощальными шутками и пожеланиями. Алон и Юлими первыми отправились в энергоцентр, чтобы оттуда вернуться к себе, а Ванхо пошел их провожать.

 Создание виртуальной модели культурно-образовательного центра — основы будущего портала под названием «Место смысла», - оказалось не таким простым делом, как виделось поначалу. Буквально каждый следующий вопрос, имевший, казалось бы, ясное и простое теоретическое решение, при попытке моделирования соответствующих процессов тут же обнажал неожиданные и непонятные стороны; вызывал подолгу продолжавшиеся споры. Активными участниками проекта стали многие новые специалисты из самых разных областей жизни Града, а также более десятка ками.
Несколько месяцев упорного труда, в течении которых неоднократно рождались и, не выдержав критики, вновь исчезали сложные виртуальные конструкции, наконец завершились созданием приемлемой по общему мнению модели. Вернее, был создан виртуальный робот, а так же виртуальная и техническая инфраструктура.

                * * *

 Подходила к концу очередная зима под куполом. Без морозов и метелей, но все же с горкой и лыжней в зимнем сквере, где можно было даже побросать снежки и свалиться в мягкий сугроб. На улицах было значительно прохладнее, чем летом, хотя и не слишком холодно. И главное, в искусственной атмосфере Града всегда царил покой.
Набросив куртку и натянув бейсболку, Шурка спешил в детский центр, чтобы оставить там своих малышей под покровительством Ольги Ивановны и её замечательных коллег. Утром с ним связался Андрей Барышев и попросил подойти в лабораторию к десяти, а сейчас было уже почти без четверти. Шурка, несмотря на совсем не академический внешний вид, всегда был склонен к организованности и пунктуальности. К тому же, личное приглашение Андрея явно сулило что-то интересное и он просто не мог опоздать.
 У входа в Лабу Шурка чуть не налетел на Катю, которая со смехом выбежала ему навстречу.
- «Ой! Привет, Александр! Ты меня испугал!», - воскликнула на ходу девушка, сразу наполнив холл своим грудным контральто, которое редко кого из мужчин оставляло равнодушным. Вслед за Катей из мастерской быстро вышел Лирти. Открытая улыбка, сиявшая на его строгой сероглазой внешности, была явлением настолько редким, что в голове Шурки мелькнула мысль о каком-то розыгрыше. Поздоровавшись с физиком, Шурка ещё несколько секунд с удивлением смотрел вслед удалявшейся в сторону лифта паре. Отметив про себя, что Катя была сегодня без своей знаменитой косы, неотъемлемой прежде части её образа, он вошел в мастерскую.
Народ шумел, что не было редкостью в их творческом сообществе. При этом лица говоривших и внимавших были одинаково улыбающимися. Некоторое время Шурке не удавалось уловить основного предмета живого обсуждения, пока он не разглядел среди массы собравшихся грустную физиономию Железного Романа и не заговорил с ним.
- «Привет, Роман! Что здесь происходит, не объяснишь?»
- «А чего непонятного! - буркнул тот, - рождается новая социальная ячейка, союз, так сказать, светлого будущего и темного прошлого. Вот народ и ликует».
- «Ты это про что, - взмолился Шурка, - объясни по человечески!»
- «А что неясно-то, Лирти только что публично сделал предложение Екатерине, каковое та и приняла с нескрываемым восторгом, после чего эти двое сбежали, а мы вот тут остались».
 Роман поднялся и медленно пошел прочь.
- «Да, нашел кого доставать! - с сожалением подумал Шурка, знавший, как и все, о неразделенной симпатии Железного коллеги к Кате ещё со времени их шумных семинаров в поселке с участием физиков, - мог бы и сам сообразить».
Шурка разыскал Андрея, окруженного старожилами Лабы, и вскоре выяснил причину аврала. Оказалось, что в процессе работы над виртуальной моделью выявились определенные разногласия. Касались они образовательных задач современной семьи и специального образовательного пространства в структуре семейного жилища. Точнее говоря, эти разногласия были и обсуждались давно, но прежде и сама ситуация и требования к решению были иными. Чтобы сделать полноценную развертку всего образовательного пространства компактного поселения, теперь требовалось описать аналогичное по назначению пространство жилища сначала как начальную ступень взросления, а затем как свернутую форму всего образовательного комплекса. При этом все понимали, что вплоть до ясельного или детсадовского возраста ребенка, его взросление происходит в основном дома. Затем следуют одно за другим специальные учреждения и их подразделения в соответствии со ступенями развития человека и так до состояния зрелости и далее. В то же время, человек всегда остается в жилище, даже если это и не дом предков. А значит все те проблемы и задачи, которые составляют содержание жизни нормально развивающегося человека, он «приносит» с собой домой, где не перестает думать и даже действовать. А отсюда и задача архитектора и дизайнера.
 Платон, сидевший на столе рядом с Андреем, спокойно и размерено как всегда, рассуждал, поглядывая то на Ивана, сидевшего поодаль, то на Юлими, стоявшую рядом с Ванхо и внимательно слушавшую философа. Он говорил о специфике текущих условий, об особенности образовательной проблемы рядовой современной семьи.
- «Утрата постоянной работы классным токарем, например, это серьёзная проблема. Невозможность найти аналогичную работу, когда нет спроса на профессию это уже беда. Но и это не самое страшное, если руки умелого человека все же востребованы, пусть даже на печальных условиях. А вот если гаснет последняя слабая лампочка, питавшая его личное будущее светом надежды, это уже катастрофа. Ненужный современной экономике, а значит и государству, человек, быстро становится нищим и чтобы выжить, сохранив человеческий облик, должен кардинально изменить себя. А сделать это можно двумя способами. Во-первых, - и так чаще всего случается, - адаптироваться к ситуации, отказываясь от многого из того, что определяло его взрослую личность с её достоинством и амбициями, и стать охранником, дворником, грузчиком, техничкой, разнорабочим или, если повезет, сантехником, электриком и т.п. Это акт частичного самоуничтожения, приводящий к тому, что выживший человек деградирует и лишь иногда в малой мере обретает себя в каком-то доступном увлечении. Во-вторых, при условии, что человек ещё достаточно молод и энергичен, он меняет свою профессию на более или менее творческую и не зависящую от автоматизации и роботизации производства. Для этого обычно приходится снова учиться и получать соответствующий диплом. И в том и в другом случае возникает потребность в дополнительном личном пространстве, но если в первом оно может быть связано  просто с новыми служебными обязанностями, дополнительным заработком и иногда перспективой стать индивидуальным предпринимателем, то во втором — преимущественно с самообразованием и развитием профессиональных навыков.
Совсем малую, к сожалению, часть составляют люди способные полностью посвятить себя творчеству. Естественно, я имею в виду не только занятия, связанные с искусством, литературой или архитектурой, традиционно считающиеся творческими, но творчество в широком смысле и прежде всего, деятельность, направленную на развитие другого человека».
 Юлими, как всегда, с интересом слушала Платона. Ей нравились рассуждения этого сильного физически и духовно мужчины, но своими вопросами она неизменно заставляла его искать новые аргументы в пользу того или иного тезиса либо пытаться осмыслить новую важную проблему, которая с её помощью всплывала на поверхность.
- «Платон, а как ты считаешь, усиление образовательной роли жилища в условиях обострения проблемы профессионального образования и переобучения как-либо повлияет на организацию и содержание детского домашнего развития? Можно ли говорить о росте значения жилища, как основной образовательной ячейки общества и, конечно, образовательного пространства поселения? И ещё вопрос, о котором я предлагаю пока просто подумать, касается специфически женского образования, связанного с подготовкой женщины-матери».
- «Браво Юлими! - Андрей спрыгнул со стола, символически похлопав в ладоши, - мы действительно в своих последних построениях совершенно выпустили из виду проблему гуманитарной подготовки женщины-матери, призванной не только и даже не столько родить ребёнка, сколько пробудить в нем будущего субъекта культуры. Мы и раньше, насколько я помню, не осмысливали через призму архитектуры эту проблему. А ведь она чрезвычайно важна не только для нормальной жизни семьи и устройства всей системы образования, но и для всей социальной организации жизни общества. Природа, кстати, как всегда и во всём, заботливо подготовила мощный ресурс для осуществления женщиной своего культурного предназначения в виде могучего материнского инстинкта. И как всегда человек, женщина, должна победить в себе голос природы, голос крови, превратив его в голос культуры. Любовь к ребенку, натуральная и эгоистичная должна быть преодолена новым человеческим чувством, основанным на альтруизме и уважении ребенка как другого, самостоятельного человека. А к этому, в том числе, женщина должна быть готова.
 И, кстати, именно осознание истинной роли матери в передаче ребенку человеческого способа жизни позволило бы людям понять меру преступности, - у меня нет других слов, - тех кто разрушают институт семьи и изо всех сил принижают, стремясь полностью подавить роль матери в формировании каждого нового человека».
- «Ну, а ты, Иван! Что скажешь? - обратился Алон к племяннику, - Очень интересно услышать полный аккорд».
- «Знаете, о чем я думал и что чувствовал, слушая вас? - Иван внимательно рассматривал свои руки, будто сравнивая их. - О том, что при всем огромном различии между нашими культурами, мы, жители Града и друзья ками - совершенно одинаковы. Может кто-нибудь из присутствующих с этим утверждением не согласится, но я говорю о себе. Это то же самое чувство, которое возникает, когда читаешь литературное произведение, забывая о том, что его автор жил сотни и даже тысячи лет назад. Он сам, его мысли и чувства, поступки, которые совершает литературный герой — все порой воспринимается и переживается так, будто происходит здесь и сейчас.
 Мне даже рисуется картина, как в разных странах, в разное время и на разных языках любящие матери шепчут своим чадам одни и те же слова. Они читают им одинаково добрые сказки, произносят одинаковые нравоучения. И в этом обнаруживается всеобщее основание культуры людей, единство человеческого способа жизни. Только любовь и добро способны пробудить человеческое сознание... Мать для ребенка это и природа, от которой он должен оторваться и обособится и одновременно общество, которое его зовет в человеческое будущее.
 Это я в связи с разговором об образовании и образовательном пространстве. Очень важно вычленить и максимально использовать и в нашей виртуальной конструкции, обращенной ко всему миру, и в реальных проектах и тем более в образовательной практике ценнейшие основы воспитания, сохраняемые в культурных традициях любых человеческих сообществ».
- «Ну вот, племянник признал, что мы не такие уж далекие родственники! - весело заявил Алон, - А есть люди, которые на практике скоро докажут правоту твоих слов».
Алон скользнул взглядом по стоящим рядышком Юлими и Ванхо и, сдерживая улыбку, спросил
- «А где, кстати, наш Лирти и ваша Катя?»
- «Думаю, они сейчас вместе ищут решение очередной физической, а может и социокультурной проблемы» - не удержалась Настя, сидевшая рядом с Ликой и нежно обнимавшая верную подругу, готовившуюся совсем скоро вновь пополнить семейный коллектив Рюминых.
- «Ну и ладно, ну и хорошо - сказал Алон и, погасив улыбку, продолжил, - Иван очень точно подметил, что все матери одинаково решают проблему пробуждения детского сознания. В полной мере это относится и к народу ками, и к нашим матерям. И я думаю, вы сумеете не просто учесть, но опереться на этот факт при выходе в виртуальное пространство с живой моделью образовательного комплекса».
- «Послушайте, Алон, - вновь заговорила Настя, - похоже вы убеждены, что психофизиологические различия между нами, которые по вашим же словам весьма значительны, не играют никакой роли в развитии отношений.., - тут она немного замялась, но быстро нашлась и продолжила, - семейных отношений. Но ведь мы, как люди, неотделимы от воссоздающей нас природы. Об этом, кстати, тоже сегодня упоминали в связи с материнским инстинктом. Так вот...»
- «Мне понятны эти сомнения, - мягко прервал Марину Алон, - и различия в работе наших организмов, конечно, есть. Но изменения в организм человека вносит не только народ ками. Вы ведь сами делаете в принципе то же самое. Разве мало среди людей обладателей искусственных внутренних органов, а протезы, которые уже почти неотличимы от созданных природой органов? Разве не вы, при известном заболевании, удаляете у человека значительную часть, а то и весь желудок? И человек продолжает жить, практически так же, как и до операции!
 Да, природа создала нас адекватными среде обитания, существовавшей в начале нашей истории. Но сегодня наша среда, если вообще это слово здесь применимо, культура, а не натура! Человек часть космоса, не только воспроизводящая его в себе как целое, но и способная его изменять, благодаря разуму. Так что процесс совершенствования человеческого организма в соответствии с изменяющимися условиями жизни закономерен и он продолжается. Но при этом меняется не традиционная внешняя форма человеческого тела, а прежде всего его жизнеспособность.
 А за примерами далеко ходить не нужно, правда, Иван?»
- «Да, мой дед и твой отец действительно ками. А мой организм совершенно обычный, такой же как у моих друзей».
- «Так и должно быть,- подтвердил Алон, - нужные изменения мы вносим позже, а до того между нашими организмами нет никакой разницы. Разве что у ками уже не бывает многих болезней, с которыми здесь пока ещё не справились окончательно и мы полностью подчинили себе механизм регенерации.
 Вот так, Настя».
 Разбившись на группы по основным проблемам, как это было принято в Лабе ещё до Града, все трудились до позднего вечера. В этот и в последующие дни продолжались споры и поиск решения интересной и острой проблемы воспитания и образования женщины-матери. Должно ли оно быть совершенно особым и осуществляться отдельно от представителей сильного пола, учитывая очевидную специфику роли женщины, или следует ограничиться какими-то дополнительными педагогическими формами. Извлекли на свет всю доступную информацию об утраченных традициях и формах раздельного воспитания и образования в разных социальных и возрастных группах. Ярко вспыхивали, а порой и взрывались эмоции, как это случилось, когда в один из вечеров в музыкальной гостиной ресторана разгорелся спор о природе сексуальности в связи с широко известным в свое время Гётеанумом и взглядами его создателя Рудольфа Штайнера. Платон, оказавшийся здесь вместе с Настей, хмурился, слушая рассуждения о достоинствах антропософии. Однажды он даже собрался высказаться, но Настя мягко остановила муже, понимая, что дело может закончиться конфликтом. В конце концов они просто ушли от греха.
- «Сектант!» - бормотал по дороге Платон, не любивший создателя учения вместе с продолжателями его дела во множестве вальдорфских школ. Далее следовали многочисленные красочные эпитеты, адресованные тем, кто не хочет изучать философскую классику и вообще не способен мыслить. И неизвестно, до чего дошел бы в своих гневных суждениях Платон, если бы не Настя, сумевшая, как всегда, погасить на время конфликт между дурно образованными фрагментами социальной действительности, и её светлым образом в сознании мужа. Достаточно было заговорить о дочери и Платон быстро сбрасывал с души профессиональные вериги, а на лице его появлялось выражение спокойного удовлетворения, вспыхивающее иногда веселым беспокойством.

 Другим, активно обсуждаемым предметом разговоров, порой не менее эмоциональных, были отношения физика Катюши, хорошо известной всему граду, благодаря острому языку и великолепному контральто, и Лирти, её коллеги ками, также уже ставшего популярным среди молодежи. Неожиданное публичное заявление молодых людей об их намерении вступить в брак обсуждалось всеми большими и малыми, прежде всего, женскими коллективами, и все с нетерпением ждали фантастического бракосочетания.
Оказалось, что с начала существования Града, здесь еще не было заключено ни одного брака, что по мнению Плешиных, прозванных с чьей-то лёгкой руки «отцами-организаторами», было немного странно, поскольку население составляла в основном молодежь. Ритуальный центр в образовательном комплексе, ещё ни разу не использовался в качестве дворца бракосочетания, и опыта пространственной организации подобного действия в новых условиях не имелось. Но не с этим была связана главная трудность подготовки этого тожественного события, порученной Шурке и Жене Барышевой. Проблема была в том, что в брак вступали представители двух разных миров. В Граде впервые должны были встретиться и слиться в гармонии не просто две совершенно разные церемониальные традиции, но две формы человеческой культуры будущих супругов. Сама возможность органического соединения двух культур в рамках семейного союза многим представлялась сомнительной. И только сами влюблённые не испытывали ни малейших сомнений на этот счет.
Осознав сложность ситуации, Шурка сходу предложил связаться с Юлими и получить всю нужную информацию. Однако Женя, глянув на коллегу с лёгким удивлением, посоветовала не беспокоить подругу Ванхо, а обратиться к Алону, который, как она выразилась, «был старше и знал все тонкости».
- «Слушай, Женя, а Алон сам-то женат? Мы ведь не видели ни жену его, ни их детей. Да и вообще, насколько я знаю, их семейная жизнь для нас закрыта. Почему?»
Вопрос этот наверняка уже приходил в голову многим, но пока оставался без ответа.
Шурка поднялся и стал оглядываться, опираясь на большой стол с разбросанными между мониторами цветными эскизами и букетом цветов в вазе, который принесла Женя. Пахло жасмином...
- «А где Иван? Мне кажется, я только что его видел».
- «А ты оглянись!» - хихикнула Женя, и переведя взгляд на Ивана, сидевшего по старой привычке у окна, продолжила, - «Вань, а ведь мы действительно ничего практически не знаем не только про семью Алона, но и вообще о семейной жизни ками. Или не так?»
 - «Можно сказать, не совсем так, - заговорил Иван, пододвинув стул к столу, - у меня, во всяком случае, сложилось некоторое представление об устройстве их семей. С одной стороны супруги, не знающие большинства наших бытовых и имущественных проблем, менее зависимы друг от друга.  С другой, - их союзы чрезвычайно прочные. Обычно, ками не торопятся создавать семью, сознавая значение и степень ответственности этого шага. Вы же знаете, что они, в отличие от нас, живут очень долго, - для них это давно не проблема, - молодость и старость для них это что-то вроде одежды, которая если и зависит от чего-то, кроме самоощущения, то толко от социального статуса. При этом они практически не знают что-такое развод. А вот что у них случается, и не редко, так это отказ от вступления в брак в последний момент. Да-да! - Подтвердил Иван, с улыбкой глядя на вытянутые в недоумении лица Жени и Шурки, который даже рот прикрыть запамятовал, сосредоточенно ожидая разъяснения этой, как ему показалось, несуразности. - Сейчас я всё поясню, тем более, что вам предстоит создать для этого мероприятия соответствующее смысло-чувственное пространство, не считая других, привычных для вас вещей».
Иван немного задумался, а Шурка, воспользовавшись паузой, развернул свой стул и снова уселся, не отрывая взгляда от собеседника.
- «Для ками, - вновь заговорил Иван, - духовная близость, определяемая общими ценностями, взглядами и предпочтениями, перечислить которые невозможно  и не имеет смысла, является важнейшим условием заключения союза. Как и у нас, отношения между будущими супругами начинаются с более или менее сильной симпатии. Но в последующем они становятся все более и более содержательными, за счет постоянного, не прекращающегося диалога.  Наверное, можно сказать культурного диалога, посколько его содержание это, действительно, взаимное обращение двух форм культуры. Процесс этот может быть не слишком долгим, а может длиться годами и ками считают его весьма сложным, требующим не только взаимного чувства, но и значительного искусства. А вот то, что случается в самый главный момент, … вы оба хорошо знаете». Иван улыбался, ожидая подтверждения от своих друзей, что они не забыли световые цилиндры в пещере и, главное, ту переполняющую сознание и чувства горячую волну близости с любимым человеком, стоящим напротив.
Конечно, они всё помнили. Такое невозможно было забыть. И они уже поняли, что имел в виду Иван, говоря о том, что в последний момент союз может не состояться. Если всё получалось, если две души полностью распахивались друг другу, если два мира сливались в один — возникала новая духовная реальность, которой оставалось лишь обрести тело. Но если нет... все становилось ясно.
- «Спасибо, что напомнил. - Глаза Шурки сияли, словно вспыхнувшее в сознании яркое воспоминание об испытанном чуде. - Теперь мы, пожалуй, кое-что уже сможем сделать. А может так только кажется. - и подумав ещё немного, спросил, обращаясь уже к Жене, — как ты считаешь, сможем?».
 Женя сидела с другой стороны стола, подперев голову рукой и прикрыв глаза. Конечно, этого нельзя было забыть. Наоборот, нужно было жить, храня и оберегая тот неожиданный восторг абсолютной духовной близости. Они с Андреем, кажется, ни разу больше вместе не вспоминали испытанного тогда чудесного состояния, но оба старались постоянно воспроизводить и подпитывать живое чувство взаимной открытости.
- «Да, да. Конечно, сможем, - подтвердила Женя не совсем уверенным голосом, - должны сделать. Как же иначе! Но консультироваться всё же придется, хотя многое уже прояснилось.
Да, Ваня! А ты согласен, что потерзать вопросами стоит Алона, или нужно выбрать другого консультанта?»
- «Ну, зачем же другого? А вот, кстати, он сам на связи».
Иван поднес браслет к уху и, негромко говоря что-то собеседнику, быстро вышел из лаборатории.

 Алон был необычно сдержан и краток, что удивило и немного обеспокоило Ивана. Дядя передал ему приглашение Вината принять участие в каком-то совете и попросил прийти в энергоцентр к четырнадцати часам. Пообещав встретить Ивана там, Алон отключился.
Д о встречи было ещё два часа, и первым желанием Ивана было встретиться и поговорить об этом странном приглашении с Андреем. Но что-то помешало ему это сделать, какое-то смутное чувство удержало его. Иван вышел на террасу перед входом в лабораторию и медленно пошел к кольцевой аллее, размышляя над странным звонком. В самом приглашении, впрочем, не было ничего необычного, а вот форма его в сочетании с какой-то отчужденностью Алона, поспешившего попрощаться без объяснений, была необычной.
 Иван размышлял о последних событиях в Граде, раз за разом убеждаясь, что они не могли послужить поводом для беспокойства ками. Оно явно было вызвано чем-то другим, чем-то произошедшим или происходящим за пределами купола. А здесь могло произойти многое.

 Чуть раньше назначенного времени Иван спустился к энергоустановке и с удивлением обнаружил Алона, который уже был здесь и в этот момент разговаривал с Поповичем. Вернее, он слушал как тот, эмоционально жестикулируя, и с какими-то жалобными нотками в голосе то ли что-то пояснял, то ли доказывал. Увидев Ивана, Алон положил руку на плече неумолкающему энергетику и что-то сказал, после чего тот затих и увидев в свою очередь Ивана, смущенно развел руками.
- «Добрый день! Нет, я понимаю, что Алон не обязан все знать, но как мы должны реагировать на то, что со вчерашнего вечера происходит с энергоустановкой? Мы всю ночь здесь дежурили и, честно говоря, ожидали взрыва или чего-то похожего. Вы сами можете посмотреть на показатель расходуемой энергии, он вон там, на голубом терминале. Да-да, идите, смотрите! Только сами. Если я это еще раз увижу, у меня точно будет инфаркт».
 Попович отвернулся и, подойдя к желтому пульту тревоги, уставился на его монитор, продолжая то-ли тихо бормотать что-то, то ли просто нервно шевелить губами.
Алон глянул на показатель расходуемой энергии и, пожав плечами, отвернулся.
- «Борис, - обратился он к Поповичу, который повернулся и уставился на говорившего, - не следует волноваться. Я сразу хотел вам сказать, что определенные операции, которые выполняются в автоматическом режиме, могут требовать много энергии. Это не должно вас беспокоить, поскольку энергоустановка или, как мы говорим, паодо - полностью сформирована и может удовлетворить практически любые потребности в энергии. А сейчас, я думаю, проводятся запрограммированные испытания автономности и жизнеспособности Града».
Заметив, что Попович активно отреагировал на последние слова, устремив на говорящего встревоженный взгляд, Алон поспешил его успокоить.
- «Это энергоёмкие, но совершенно обычные и безопасные процедуры. Честно говоря, нам и в голову не пришло заранее предупредить вас, тем более, что комплекс совершенствуется постоянно. Этот процесс, кстати, вообще никогда не прекращается. Любое новое научное знание это главная и любимая пища наших роботов. Она быстро осваивается ими и приводит к тем или иным корректировкам и даже серьёзным изменениям технологий и конкретных инженерно-технических решений. Людям в таком деле до них далеко, - не та скорость!».
- «Мы это заметили, - хмуро заметил Попович, - поскольку постоянно отслеживаем расход энергии, но такого всплеска, а точнее, взрыва потребления ещё никогда не было. Я и сейчас не понимаю, как и на что можно за несколько минут израсходовать столько же энергии, сколько требуется на месяц городу c сотнями тысяч населения!»
Бедный энергетик, привыкший ценить и экономить каждый киловатт, даже схватился за голову.
- «Вы прекрасный человек и отличный специалист, - снова заговорил успокаивающим тоном Алон, взяв Поповича за руку, - и мне понятно ваше беспокойство. Но я заверяю вас, хоть и с опозданием, что масштабы потребления энергии в некоторых режимах работы комплекса будут много больше, и это  совершенно нормально. Будьте готовы к подобным всплескам в ближайшее время, доверяйте существующей системе защиты и не беспокойтесь о вашем паодо. Честное слово, для этого нет и уже не будет никаких оснований.
 А теперь нам с Иваном придется вас покинуть».

 Спустя несколько минут, после ставшей привычной процедуры перемещения, оба вошли в светлое помещение, где уже собрались несколько человек, среди которых был лишь один знакомый Ивану. Винат улыбнулся прибывшим и помахал рукой, приглашая к себе.     Остальные присутствующие тоже обратили взгляды на Ивана с Алоном, и поприветствовали их жестами. Иван давно обратил внимание на то, что у ками был весьма развит язык жестов, которые использовались зачастую не для того чтобы подчеркнуть сказанное, а в качестве самостоятельного способа передачи нужных смыслов. Набор значений был весьма велик и большинство из жестов были ему не понятны. Но к жесту приветствия это, конечно, не относилось, и Иван, отвечая, уверенно поднял правую руку.
 Как только они с Алоном устроились в мягких креслах рядом с Винатом и взяли бокалы со знакомым холодным напитком, раздался тонкий высокий звук, одновременно с которым в пяти-шести метрах от собравшихся вспыхнули и тут же стали гаснуть световые цилиндры, раскрывая перед сидящими фигуры еще трех участников события. Ближе всех оказалась красивая высокая женщина с прямой гордой осанкой. Поток серебрящихся, чуть вьющихся волос скатывался на короткую светло-голубую накидку, не скрывающую обнаженных рук. Легкий костюм, изящно облегающий стройную фигуру гостьи, был светло серого цвета со слабыми, едва заметными холодными цветовыми оттенками.
 Окинув взглядом выразительную фигуру женщины со сложенными на груди руками. Иван будто столкнулся неожиданно с пристальным взглядом её карих глаз, мгновенно разрушивших первое впечатления. На него смотрела не королева, исполненная мудрости и гордого спокойствия, а умная и деятельная ... девчонка, весёлая и задорная. Иван отвел глаза, затем снова посмотрел на женщину, - впечатления осталось тем же.
 Стоявшие рядом с ней мужчины, явно были уже не молоды, хотя определить более точно возраст ками по внешнему виду едва ли было возможно. Оба выглядели как-то буднично и, судя по всему, были хорошо знакомы с аудиторией. 
- «Добрый день, друзья! - поздоровалась на хорошем русском языке гостья, голос которой оказался неожиданно низким и чуть хрипловатым, - меня зовут Ликни. С большинством из вас мы давно знакомы, а вот гостя с нашей древней родины я вижу впервые. Я очень рада нашему знакомству, Иван. Мне хотелось бы по этому поводу сказать много важных слов, но, к сожалению, у нас сегодня не так много времени и ещё... я не очень хорошо говорю на этом языке из-за отсутствия практики в последние годы.
 Заседание совета, который мне довелось возглавить, является экстренным, как и большинство расширенных заседаний с участием гостей.
Я кратко поясню ситуацию, чтобы избежать лишних вопросов и сразу перейти к делу, которому все мы придаем большое значение и судьба которого нас сегодня очень тревожит.
 Мы знаем, что жители Земли переживают тяжелый культурный кризис. Это определение представляется нам совершенно правильным, учитывая смысл, который вкладывают в понятие культура наши коллеги из Лабы и их единомышленники, сохранившие интерес к природе и сущности человека. Надеюсь, я правильно запомнила название творческого центра, перебравшегося в Град.
 Живые отношения между людьми, в которых только и может сохраняться и воссоздаваться человеческий тип жизни, все более наполняются мертвой рациональностью; их поступки все больше обусловлены голосом природы, в них, к сожалению, все ярче и сильнее звучат животные ноты. Агрессивность, жестокость, бесчестие и подобные качества проявляются уже с детства и не противоречат формирующейся морали.
 Экономика и так называемое научное мышление породили мощную, проникшую почти во все сферы жизни иллюзию разума. Сознание землянина, вместо того, чтобы быть уникальной формой его мира, превращается в основном в хранилище информации, не образующей удивительного и прекрасного целого.
 Мы хорошо понимали, что кризис неизбежен в связи с закатом исчерпавшей себя формации, и ждали соответствующих мрачных событий. Но мы надеялись, что деградация культуры не достигнет таких масштабов. Наши специалисты рассчитывали, что найдутся общественные силы, которые сумеют опереться на идею возрождения человека — субъекта разумного мира, каковым он и является по своим возможностям. Мы думали, что гуманистические ценности легко смогут занять вновь свое место в сознании людей. К сожалению, порожденное людьми финансовое чудовище, органами которого являются его многочисленные рабы во всем мире, продолжает разрушать создававшуюся тысячелетиями систему воспроизводства Человека как в форме личности, так и в форме общества.
 Нужно сказать, мы очень надеялись на то, что лидером, в преодолении культурного кризиса сможет стать Россия. Надежда на это сохраняется у нас и сегодня. Только она, увы, слабеет по мере того, как ресурсы страны расходуются на вооружение и формирование государственного и частных капиталов, на создание армии новых полных энергии молодых технократов, давать более точное и актуальное определение которым мне просто не хочется..
 Меня, кстати, поразил анализ языка публичных выступлений политиков и разных общественных деятелей, которые практически не используют сегодня таких понятий, как честь и порядочность, любовь, совесть, справедливость и т.п., успешно заменяя их словами прагматизм, расчет, выгода.
 Наше мнение по поводу происходящего понятно, а предложение, которое мы хотели бы обсудить, звучит так:
 Град, как раздражающая и дразнящая точка исчезает на время с Земли. Одновременно, осуществляется ваша, Иван, прекрасная идея виртуального культурно-образовательного центра. Совет берется за подготовку и реализацию первой части предложения, а ваш объединенный коллектив решает вторую задачу, чем вы, насколько я знаю, и так уже серьёзно занимаетесь. Наше участие, я имею в виду народ ками, не рекламируется во избежание разного рода спекуляций.
 Я всё сказала и хочу теперь услышать ваши мнения или другие предложения».
Ликни легкой походкой подошла к столику на котором стояли напитки и взяв большой бокал с лимонного цвета жидкостью присела на краешек кресла. С удовольствием отпив немного из бокала, она глянула на Алона, смущенно опустившего глаза, затем перевела взгляд на Ивана.
- «А как вас называет жена, Иван или Алон?»
- «Алоном меня звали раньше, когда я помогал своему учителю и затем некоторое время исполнял роль шамана. А теперь я для всех Иван. Что же касается моей жены, то она пользуется разными производными от этого имени».
- «У меня к вам, Иван, есть ещё один вопрос, на который мне очень важно получить совершенно откровенный ответ. Уверены ли вы в бескорыстии нашей помощи и в том, что мы действительно желаем вам только добра?»
Иван на секунду задумался, глядя на бокал в тонкой руке Ликни, и заговорил твердым и уверенным голосом, к которому привыкли все его знакомые.
- «У меня нет в этом никаких сомнений. Если говорить о нашем коллективе, ответ, я уверен, будет таким же. Что касается Града в целом, могу сказать лишь, что абсолютное большинство взрослого населения, это наши единомышленники, хотя всегда находятся основания для споров и текущих разногласий. А вот что касается основной массы моих соотечественников, обманутых и обманываемых разными властными собственниками, то многих из них в добрых намерениях теперь не так просто убедить».
 Ликни в ответ молча кивнула и о чем-то задумалась. Несколько минут все тихо переговаривались, затем участники стали по очереди высказываться. Спустя примерно час, выслушав несколько дельных соображений и советов по поводу виртуального центра и определив характер дальнейших действий, участники встречи разошлись.
 Алон принял приглашение Ивана провести ещё одно совещание в узком банном кругу и спустя несколько минут они уже выходили из здания Энергоцентра в шумном по вечернему Граде. Звучала музыка, со стороны стадиона доносились крики болельщиков. Неожиданно браслет Ивана завибрировал, сообщая о вызове  кого-то из ками. Он глянул на экран и с удивлением встретился взглядом с улыбающейся Ликни.
- «Не волнуйтесь, Иван, - зазвучал голос из браслета, - и извините меня, пожалуйста. Один маленький вопрос - за какую футбольную команду вы болеете?»
 - «За «Спартак», произнес слегка ошарашенный вопросом Иван, хотя вообще-то я...» Договорить он не успел, поскольку его прервал торжествующий голос Главы  космического совета:
- «Вот! Я так и знала, что вы наш! До свиданья!»
Раздался заразительный женский смех и связь прервалась.
- «Что это было? - Иван растеряно смотрел на Алона, который улыбался и качал головой.
- «Не что, дорогой, а кто! А это наша знаменитая Ликни. Она, многим кажется чудачкой, но только на первый взгляд. Узнав её чуть лучше, а Ликни безусловно одна из самых ярких представительниц народа ками за всю его историю, ты поймешь, что любые её слова и поступки очень органичны и правильны. Но не в смысле рациональности и некоего, скрытого до поры практического смысла, а в отношении её целостности и человеческой открытости. Знаешь... пожалуй, на языке вашей культуры про Ликни можно сказать, что она человек Возрождения -  гармоничный, веселый и удивительно талантливый. И ещё, - Алон с улыбкой покачал головой, - она действительно футбольный болельщик, вернее, болельщица ».
 Иван с удивлением смотрел на Алона, пытаясь мысленно дополнить образ главы Совета в своем сознании до того невероятно высокого уровня, на который только что указал его мудрый дядя. Скоро, однако, он оставил это занятие, поскольку требовалось связаться с Мариной, Андрюшкой и участниками банного вечера. Предложив Алону присесть на изящную парковую скамью с ажурной спинкой цвета окислившейся меди, он связался и поговорил с женой, которая была в мастерской, затем вызвал сына. Браслет молчал и Иван уже начал волноваться, когда сзади его голову вдруг обхватили детские руки, закрыв глаза ладошками. Поиграв немного в игру «Угадай, кто это!», Иван передал Андрюшку Алону, и это двое, давно нашедшие общий язык, принялись что-то живо обсуждать, углубившись постепенно в пахучие заросли сирени.
 Автоматика, которой было начинено любое жилище в Граде, работала безотказно и пока участники банного вечера собирались, а хозяева с участием Алона готовили гостиную к вечерним посиделкам, баня разогрелась до нужной температуры, воздух стал свежим и наполнился обычными приятными ароматами.
 Первыми из гостей в гостиной Корнышевых появились Андрей с Женей и Ванечкой, который по росту догнал за последнее время мать и уже начал раздаваться в плечах. Затем подтянулись остальные. Мужчины и мальчишки сразу отправились в баню, в то время как женщины не спеша переместились в небольшой фитнес центр с выходом в общий плавательный бассейн. Здесь можно было размяться на тренажерах, сделать массаж, позагорать и совершить кучу других приятных и полезных для организма процедур. Одновременно, это была клубная зона, где все участники могли постоянно общаться друг с другом. Вечер обещал быть приятным и интересным, учитывая общее настроение, а также главную интригу, связанную с сегодняшним визитом Ивана.
Погревшись и попарившись вволю, уставшие мужчины уселись пить чай, который со вкусом и каким-то первобытным удовольствием осторожно разливал по чашкам Иван.
Отпив несколько глотков ароматного напитка и высказав в очередной раз восхищение искусством хозяина и богатством сибирской природы, Алон, после небольшой паузы, заговорил уже без прежней улыбки.
- «Меня сегодня, в очередной раз удивила ваша сдержанность и, я бы сказал деликатность. Уже больше часа никто ни разу не коснулся вопроса о прошедшей встрече и её безусловно главном для всех вас решении, касающемся ближайшей судьбы Града. Даже Иван на заседании совета сумел удержаться от вопросов о том, что значили слова его главы, предложившей убрать Град, чтобы не провоцировать сложности в ситуации и без того не простой».
При этих словах Алона присутствующие замерли, и слышна была лишь возня младшего Корнышева, разбиравшегося с каким-то тренажером, не желавшим подчиниться. Особенно выразительно выглядел Кирилл, державший в левой руке чашку, только что наполненную горячим чаем, а правой сжимавший предплечье Лешего, которому собирался, видимо, что-то сказать, да  так и не успел, застигнутый сообщением. Между тем, Алон продолжал спокойным голосом.
 - «Скажу сразу, что поводов для беспокойства нет ровным счетом никаких. Жизнь Ваша никак не измениться и даже небо над головой останется того же родного голубого цвета. Единственное, что вызывает моё личное беспокойство, это покой вашего главного энергетика, который увидит такой расход энергии, который может плохо отразиться на его психическом состоянии. Но с этим ничего не поделаешь, разве что отвлечь Бориса чем-нибудь, например концертом с его выступлением. Как вы думаете?»
 Легкая улыбка тронула губы говорившего и тут же снова исчезла.
- «А что касается подробностей планируемого перемещения и связанных с ним интересных перспектив — обо всем этом я расскажу, когда мы поднимемся наверх, в гостиную. Надеюсь, вы не возражаете?»
 Возражений не было и когда немного уставший, но как обычно довольный народ в полном составе расположился в гостиной, Иван предложил до начала традиционного в банный вечер застолья выслушать Алона.
 Вряд ли в этот момент кто либо из присутствующих думал об ожидавшей их вкусной трапезе или о чем-нибудь ещё, кроме главного, - того, что должен был сейчас рассказать лукаво улыбающийся седой ками. Конечно, все уже по-своему привыкли к необычным явлениям в их новой жизни, но тем острее и волнительнее было предчувствие чуда, которого ждали сейчас. Между тем оратор не спешил, помешивая трубочкой коктейль в бокале.
- «Ожидая этой встречи, я предвкушал удовольствие, которое получу, рассказывая о сказочном путешествии на Луну, ожидающем вас. Теперь же, когда пришло время рассказа, я никак не подберу нужных слов, чтобы сохранить красоту и очарование сказки, не погубив её банальными техническими подробностями перелета.
 Да-да, в ближайшее время ваш Град, совсем как сказочный город, о котором мечтал Джонатан Свифт, покажет, что все, чему вы удивлялись здесь до сих пор просто мелочи по сравнению с тем, на что он ещё способен. Он просто взлетит вместе с жителями и домами и, застыв на мгновение над горами и лесами, вдруг сорвется и помчится в сторону ночного светила. Правда, полет этот едва ли кто сможет наблюдать со стороны из-за высокой скорости, с которой вы будете двигаться, но сама стремительность перемещения огромного сооружения безусловно заслуживает восхищения».
 Все молчали, впившись взглядами в добродушного седого рассказчика, а кто-то, возможно, даже мечтал сейчас о том, чтобы он действительно оказался сказочником.
- «Не менее, а может и более удивительно в этом космическом путешествии «не выходя из дома» то, что ни перегрузка при ускорении, ни смена гравитации здесь не ощутимы. Так что, если в момент перемещения вы будете спать, то можете даже не заметить, что стали космонавтами и уже покинули родную планету.
 Вернуться назад, на Землю, кстати, с паодо ничуть не более сложно и соответствующее решение вы сможете сами принять в любой момент».
 Слушатели постепенно приходили в себя. Иван, для которого, как и для Андрея, сообщение о перелете было в общем ожидаемым, с интересом наблюдал за реакцией остальных участников собрания.
 Кирилл, в футболке, красиво обтягивающей его тренированный торс, сидел неподвижно, словно натурщик в художественной студии, и смотрел невидящим взглядом перед собой. Он никак не мог отойти от потрясения, которое испытал еще в начале разговора. И даже Лике, сидевшей рядом, похоже, не удавалось вывести мужа из ступора. Обычно быстрый и уверенный в себе, Кирилл никак не мог достичь внутреннего согласия.
 Затянувшееся и ставшее немного томительным молчание прервала Марина.
- «А там, куда мы летим, мы так же устроимся на поверхности … Луны? А с вами, Алон, мы сможем видеться, или будем связываться как раньше с помощью разных устройств?»
- «Ситуация, конечно, изменится. Но по моему, Марина, она будет даже интересней, поскольку там мы ... станем соседями, и сможем просто ходить друг к другу в гости».
 Алон улыбался, оглядывая ставшие ему не просто знакомыми, но близкими и дорогими лица, на которых тоже замелькали улыбки. Иван заметил даже как дядя вздохнул с облегчением и, расслабившись, откинулся на спинку кресла.
- «Так мы пристыкуемся к вашей базе? - вдруг заговорил Кирилл, - А это не опасно для наших и ваших организмов? Хотя, нет, конечно. Мы ведь и так общаемся постоянно. А что останется на земле, огромный котлован, который со временем заполнится, например, водой?».
- «След, в виде не очень глубокой чаши, каких немало на земле и в том числе в ваших краях, конечно останется. Думаю роботы уже уничтожили все шурфы, выемки и другие следы подземных работ, связанных с созданием и запуском паодо и накоплением запасов энергии. После вашего старта они тщательно приберут участок, придав ему вид естественного природного явления, прежде чем присоединиться к Граду».
- «Но это ведь не та точка встречи, о которой вы как-то упоминали, как о чем-то предстоящем?»
 Юрий Иванович, задавший вопрос, был совершенно спокоен и на лице его можно было разглядеть глубокое удовлетворение, объяснить которое едва ли смог бы кто-либо, кроме его маленькой супруги. Её взгляд, тоже твердый и спокойный, был прикован к Алону.
- «Да, я помню тот разговор. Как вы правильно поняли, я имел в виду встречу не с вашим маленьким коллективом, с которым у нас давно сложились творческие и даже более близкие отношения. Речь тогда шла о встрече нашего народа и жителей Земли. А эта встреча, боюсь, ещё не так близка, как бы хотелось. Впрочем, общими усилиями мы сможем, должны приблизить её».
 Постепенно завязался общий разговор о грядущем путешествии, который становился все более оживленным, пока Марина с Иваном не рассадили всех вокруг тщательно сервированного стола. Аппетитный вид и запахи блюд завладели, наконец, вниманием гостей и серьёзные диалоги сменил обычный застольный шум со звоном стекла и позвякиванием столовых приборов.
 Когда с основными блюдами было покончено, молчавший почти весь вечер Андрей вдруг поднялся и, попросив внимания, напомнил всем о событии, не менее значительном, чем космический полет космического центра.
- «Действительно, многие из нас догадывались о способности Града к самостоятельному передвижению, не зная, конечно, что скоро наступит момент, когда мы полетим в гости к нашим космическим друзьям, «не выходя из дома». При этом перспективы наших отношений, несмотря на существование Ивана, трудно было спрогнозировать с помощью скептического сознания. А вот сердце, уже не в первый раз, указывает на единственный возможный и правильный путь. Позволю себе напомнить, что послезавтра в Граде состоится ритуал создания не просто семьи, но реального космического союза!»
  - «Двух реальных союзов, - поправил Андрея Алон, - или для кого-то это неожиданность? - спросил он, покрутив для вида головой, украшенной широкой улыбкой, - Ты ведь уже в курсе, Женечка?»
- «Да, - с сияющим видом объявила Женя, - полчаса назад нам с Александром прислали просьбу Юлими с Ванхо. Рассказали, что направили заявление на проведение ритуала нашим старейшинам и получили согласие. Мы собирались рассказать, но просто не успели».
- «Точно так! - прогудел Леший тоном настоящего старейшины, и почему-то весело подмигнул Андрею, - Две пары будем сочетать».
- «И снова любовь! - подумал Иван и с нежностью посмотрел на Марину, которая в этот момент о чем-то увлеченно шепталась с Женей.
Напряжение, царившее в гостиной, окончательно развеялось и растворилось в улыбках и всплесках фантазии на тему космического бракосочетания. Творческое воображение рисовало самые невероятные по организации и сопутствующим эффектам действия. Женя внимательно следила за этим пиром воображений, делая пометки в рабочем блокноте.
 
 Следующий день, - последний перед ритуалом бракосочетания, - начался для всех участников подготовки события необычно рано. Сразу после семи утра в центре Града уже было людно и шумно. Большую часть пришедших составляли друзья и близкие знакомые Кати и Ванхо. Чуть позже появилась молодежь ками, представлявшая Юлими и Лирти, также настроенная активно участвовать в подготовке ритуала. Все хорошо владели русским и потому быстро перезнакомившись большая компания дружно взялась за работу. Высокая фигура Шурки вспыхивала то тут, то там рыжей, разметавшейся в непрерывном движении шевелюрой. Он дирижировал всем процессом с каким-то упоением и лишь изредка замирал, с восторгом оглядывая окружение, быстро меняющееся в соответствии выстраданным художественным замыслом. Правда, многие важные элементы проекта, как это всегда бывает, летели к черту, но им мгновенно находилась прекрасная замена и основная художественная идея возрождалась в ещё более совершенной форме.
 Женя, занятая виртуальными элементами и световыми эффектами композиции центрального ядра, была чем-то недовольна. Сидя прямо на рабочем столе перед молодым инженером из группы ками, она быстрыми движениями карандаша изображала на листе обычной бумаги что-то сложное, пытаясь без особого успеха объяснить ему, что требуется изменить в композиции с трехмерной виртуальной колонной. Парень чесал в затылке и снова переспрашивал, искренне пытаясь вникнуть в тонкости художественных построений. В конце концов, он вдруг вскочил и весело хлопнув себя по лбу, повернулся к серебристо-серому устройству с многочисленными органами управления, функции которого были настолько многообразны, что Женя давно оставила попытки придумать ему название. В течении буквально нескольких секунд ситуация была исправлена и довольная Женя, отбросив густую золотистую прядь и чмокнув зардевшегося белобрысого инженера, убежала искать Шурку.
 Запланированная подготовка пространства завтрашнего события, казалась накануне очень сложной и требующей много времени. Вопреки оптимизму Алона и его коллег-консультантов, Женя с Шуркой очень переживали, опасаясь, что огромную работу не удастся завершить вовремя даже с помощью роботов, которых те доставили прямо во дворец, минуя энергоцентр. Однако опасения оказались напрасными, и к середине дня во дворце все было полностью готово, работало как часы и было так здорово, что у самих авторов дух захватывало от творческого восторга и предвкушения великолепия завтрашней церемонии.
 Те, кому предстояло сопровождать ритуал, остались осваивать сформированное пространство и средства его трансформации, а остальные участники подготовки, полные нерастраченной энергии, высыпали в чашу амфитеатра. Теплый мрамор словно напившийся дополна солнечного света и готовый сам засветиться, ласкал взгляд и манил на свои широкие ступени, где можно было не только сидеть, но и лежать, вытянувшись и глядя в пронзительную небесную глубину.
 Впрочем, лежать никто не собирался. Разбившись, как всегда, на живописные группы, молодые люди сначала просто шумели обмениваясь шутками и выражая по-разному накопившиеся эмоции, затем постепенно начали переходить к своим обычным занятиям. Где-то зазвучала гитара, затем, с другой стороны стали доноситься негромкие звуки какой-то ритмической композиции. Низкие басы,  на пределе частоты скрытой мощью своей, кажется, заставляли даже почву вибрировать под ногами, оставаясь при этом совсем тихими. «Бум-бум-бум...» навязчиво и бесцеремонно, подобно тяжелым солдатским сапогам, вторгалось в сознание, постепенно подавляя все другие звуки и парализуя мысли.

 Иван вышел из дворца и направился к школьному блоку, где должен был вот-вот появиться сын. Накануне у них была намечена беседа о музыке, популярной нынче среди большинства его сверстников, которая совсем не нравилась Андрею и даже раздражала его. Мальчишка переживал и хотел посоветоваться с отцом, чтобы разобраться в собственных чувствах.
- «Привет, папа! Меня немного Сергей Львович задержал. Он мне специальное задание объяснял, а я всё сразу понял, с первого раза, просто не хотел его прерывать. Я видел твой сигнал и вот, прибежал».
 Иван правой рукой обнял сына и слегка прижал к себе. Парень был ему уже по плечо, а под одеждой хорошо прощупывались крепкие мышцы. 
- «Сын-то совсем взрослый, - подумал Иван, - и похоже успел уже Марину догнать по росту? Или ещё не догнал? - Да, пожалуй, ещё сантиметра два-три нужно...».
- « Папа, ты забыл? - строго глянул в глаза отцу Андрей, - мы договорились, что будем о музыке рассуждать, когда ты меня встретишь!»
 - «Нет, конечно. Я именно об этом сейчас и думал, и знаешь что, давай-ка зайдем ненадолго в амфитеатр и кое-что там послушаем».
- «Давай!» - с готовностью кивнул Андрей и быстро двинулся в сторону продолжающегося ритмичного звука то ли октобаса, то ли мощного гвинейского барабана дунумбы. Иван не слишком хорошо разбирался в музыкальных инструментах, но с африканскими барабанами и разными другими инструментами его когда-то давно познакомил приятель, игравший в университетском оркестре и увлекавшийся историей музыки.
 Многочисленные слушатели сгрудились на ступенях амфитеатра вокруг небольшого электронного устройства, воспроизводившего те самые низкие звуки, и в такт совершали разные движения. Кто пританцовывал на месте, кто просто дергал плечами, а более сдержанные ограничивались тем, что похлопывали себя руками либо покачивали головами. Иван с Андрюшей устроились на ступеньках чуть в стороне от поглощенных звуками меломанов и тоже некоторое время вслушивались, пытаясь выделить мелодию.
- «Нет, пап, я не могу разобраться — с некоторым раздражением заявил Андрей, перестав выстукивать пальцами ритмично повторяющееся созвучие и сунув непослушную руку в карман. Иван, заметивший это движение сына, с улыбкой поинтересовался.
- «Ну, как она теперь там в кармане, успокоилась, не выстукивает больше ритм?»
- «Не-е-е-е-т, - Андрей немного растеряно посмотрел на отца, - это я как-то нечаянно, не специально. Оно само получилось».
Было похоже, что мальчик даже немного огорчился, и Иван поспешил исправить ситуацию.
- «Это совершенно нормально, сынок. Я вот тоже пальцами по ноге барабанил».
- «А зачем? Тебе что, нравится такая музыка?»
- «Да нет, не особенно. Вернее даже, совсем не нравится. Но именно о ритме я и хотел, чтобы мы с тобой поговорили, в связи с твоим вчерашним вопросом. Я, для начала, расскажу тебе кое-что, а затем мы это обсудим».
Поджав под себя ноги и устроившись поудобнее рядом с отцом, Андрей приготовился слушать.
- «А знаешь ли ты, или может помнишь, - добавил Иван, лукаво улыбнувшись, - что делает мама, когда её совсем ещё маленький и беспомощный сыночек плачет, пытается болтать ножками в своих пеленках и никак не хочет спать?
 Ну, конечно же, не помнишь. Слишком давно это было. - Иван снова улыбнулся, глядя на сына, и продолжил, - а ведь это совсем просто. Мама берёт малыша на руки, прижимает к груди и начинает его ритмично покачивать. Убаюканный малыш перестаёт плакать и засыпает.
 Что же действует на беспокойного малыша, что заставляет его успокоиться на руках у мамы?»
- «Наверное, на руках, когда его прижали, ему становится тепло и он поэтому засыпает? - серьёзно начал рассуждать Андрей, - Так, пап?»
- «Мысль хорошая, правильная. Тепло это очень важный для малыша фактор комфорта. Но может ещё что-то? Тем более, что в кроватке да под одеялом ему вряд ли было так уж холодно».
- «Мне кажется, я знаю. Когда я был маленьким, я боялся оставаться один, особенно если свет выключить. А когда мама рядом, малышу не страшно и он спокойно спит. Угадал?».
- «Очень хорошо, но почему ты говоришь «угадал»? Разве мы с тобой сейчас гадаем? Мы ведь договорились порассуждать, а значит подумать и понять. Как ты думаешь, а с тем, что слышит малыш его состояние не связано?»
- «Не знаю. Ты что, про колыбельную, которую поют, чтобы усыпить?»
- «Ну что же, колыбельная тоже хороший способ, и о ней можно будет потом поговорить. Только я сейчас, всё же, о другом».
Иван ненадолго задумался, глядя на сына, и продолжил.
- «Не буду тебя больше пытать и попробую сам пояснить, что я имею в виду.
Ты уже большой и знаешь, что жизнь каждого нового человека начинается в организме его матери и поначалу они физиологически связаны. И даже когда младенец появился на свет, он все ещё полностью зависим от неё, поскольку даже собственные руки ему ещё не подчиняются. Можно сказать, что его единственный послушный орган это и есть его мама. Правда он уже сам дышит, его сердечко бьётся, обеспечивая работу всего организма. Тук-тук-тук — это голос сердца, который сопровождает нас всю жизнь. Но самый первый и самый главный звук для малыша, прижатого к груди, это стук сердца матери. Это повторяющиеся с определенным неизменным интервалом глухие удары, свидетельствующие, что все в порядке, что жизнь продолжается! Всякое изменение в ритме, в голосе сердца вызывает его тревогу, ребенок обычно чувствует, если мама нервничает или ей плохо».
 Андрей сосредоточенно смотрел на отца, жадно впитывая его слова. Стремление проникнуть в суть сказанного, отражалось в совсем не детском выражении его лица. Привыкший к серьёзным интеллектуальным усилиям, маленький Андрей иногда даже пугал родителей неожиданно суровым и каким-то пронзительным взглядом.
- «Ритм повторяющихся ударов сердца, - продолжал Иван, - это те звуки, с которыми мы рождаемся и которые сопровождают нас на протяжении всей жизни. Можно сказать, что это её ритмическая основа, всегда распознаваемая человеком не только в своём пульсе, но и в тиканье часов, и в смене дня и ночи, и даже в повторяющихся временах года. Не удивительно поэтому, что в далеком прошлом люди использовали именно бой барабанов или других похожих устройств при проведении ритуалов и обрядов. И для передачи разных сообщений, и в том, что уже можно назвать музыкой, ритмично издаваемые звуки изначально играли определяющую роль, поскольку легко проникали в подсознание людей, в какой-то мере подчиняя их себе. Представляешь, как действует на человека нарастающий по темпу и по силе ударов ритм? Ведь именно так нарастает ритм сердца при растущем напряжении бегущего, например, человека».
Иван замолчал, наблюдая за сыном, который сдвинув брови и прикрыв глаза вслушивался теперь то ли в доносившиеся по-прежнему музыкальные звуки, то ли в свои ощущения. А может сосредоточенно размышлял над словами отца. Некоторое время оба молчали.
- «Кажется перегрузил я парня. Подсознания ему только не хватало! Так надолго охоту к психологии, например, можно отшибить, - ругал себя Иван, - нужно исправлять ситуацию.
 Послушай, Андрюша, а вы на занятиях по музыке сегодня чем занимались?»
Андрей открыл глаза, огляделся и остановил взгляд на отце.
- «А почему ты спросил? - и не дожидаясь ответа, будто вспомнив вдруг что-то интересное, заговорил, - А нам Анна Ванна, — так все дети в школе любя называла Анну Ивановну, полную и жизнерадостную пианистку и прекрасного педагога, - пела, потом играла, а потом включала запись одной и той же песни, а мы должны были мелодию записывать. Знаешь, как интересно!»
- «Действительно, очень интересное, но по-моему сложное задание, - живо отреагировал Иван, - и что, у тебя получилось?»
- «Да, запросто! Я ни одной ошибки не сделал!» - с гордостью сообщил Андрей.
- «А партию барабана вы тоже записывали? - Иван задал вопрос как бы между прочим, глядя в сторону. Однако сын снова нахмурил брови и намного помолчав серьёзно проговорил
- «Пап, я подумаю сам. Ты ничего пока не говори».
Пока шли к дому Андрей успел рассказать отцу массу увлекательных школьных новостей, заполнявших будни подростков. Главными из них для Ивана были те, что касались деятельности разновозрастных коллективов, создававшихся для решения той или иной проблемы и порой сохранявших активность на протяжении многих месяцев. Так было и теперь. Команда, в которую входил сын, занималась подготовкой какого-то спектакля, который должен был стать сюрпризом не только для коллектива школы, но и для всего населения Града. При этом подробности работы держались в тайне. Андрей, которому страшно хотелось поделиться с отцом, мужественно и неумело умалчивал о подробностях, не подлежащих разглашению, но взахлеб рассказывал об остальном.
 Дом был рядом и ворвавшись в гостиную, Андрей сразу переключил внимание на мать, только что вернувшуюся, как она выразилась, с последнего прогона. Полная впечатлений и уставшая, Марина была довольна результатом и пребывала в приподнятом настроении. Обняв сына и что-прошептав ему на ухо, она быстра увлекла его в свою мастерскую.
- «Ну вот. А ужин? - подумал Иван, и направился в столовую. На пороге он застыл от неожиданности, увидев за столом веселые лица Ванхо и Юлими, которые встали, приветствуя хозяина. Черноволосый Ванхо в светлом стального цвета  костюме из какой-то мягкой ткани внешне был полной противоположностью зеленоглазой красавице с золотистым водопадом волос, изящно извивающихся на фоне расстегнутой темно-шоколадной жилетки со стоячим воротничком.
- «Дядя Алон, - заговорил Ванхо, сразу став тем самым мальчишкой, который с уважением и даже некоторым страхом, чудным образом смешанным с восторгом, смотрел большими синими глазами на своего первого и главного в жизни учителя, заменившего ему утраченных родителей. - Это моя Юли, моя любимая, и я прошу, вернее мы просим вас благословить наш союз».
 Ванхо бережно держал в руках узкую ладошку Юлими, а она смотрела на возлюбленного сияющими глазами с удивительным, но вполне земным светло-бирюзовым оттенком. У Ивана на душе стало вдруг спокойно и тепло. В этот момент ему даже не хотелось произносить положенные слова, потому что прозвучав, они сразу остыли бы, превратились в льдинки и упали, рассыпавшись.
 Иван медленно приблизился к молодым людям, вышедшим из-за стола к нему навстречу. Молча взяв мягкую ладошку Юлими, он вернул её в руки Ванхо, слегла сжав их сверху своими сильными и жесткими от многолетней физической работы руками. Затем, глядя поочередно то в синие, то в зеленые глаза, он тихо произнес - «Я очень люблю вас, ребята. Помните об этом всегда и будьте счастливы!
А как родители Юлими?»
Ванхо на мгновение растерялся, но Юлими опередила его и спокойным голосом пояснила.
- «Вы, конечно, не могли знать, но у меня нет родителей, они погибли давно, в экспедиции. Винат и Алон приняли меня в семью и уже много лет я считаюсь их дочерью и сестрой. Мы виделись сегодня утром с ними, Ванхо просил моей руки и получил согласие. Потом мы сразу примчались сюда». Юлими лукаво посмотрела на возлюбленного, щеки которого покрывал легкий румянец.
 Наскоро перекусив, и посмеявшись веселым историям, которые Иван мог рассказывать бесконечно, Ванхо с Юлими убежали по своим срочным общим делам. Сын тоже удалился в свою комнату, сославшись на какие-то проблемы. Иван с Мариной остались вдвоем. Перебравшись в гостиную и устроившись на широченном мягком диване темного болотного цвета, недавно появившемся в гостиной, они пригасили свет и включили музыку. Звуки «Манфреда» Чайковского звучали торжественно и напряженно, обнажая драматическое противостояние светлого и темного начала жизни. Поглощенная музыкой, Марина сильно сжимала руку Ивана, лишь иногда чуть ослабляя усилие.
Почти одновременно с окончанием первой части симфонии, наполненный волшебными звуками светлановского оркестра полумрак взорвал победный крик сына, вбежавшего в гостиную.
- «Папа! Я понял!»
Не снижая скорости, тренированное тело подростка метнулось к дивану и Иван с трудом успел защитить Марину от двухпудового выражения чувства быстро взрослеющего сыночка.
- «Ну, ты что, Андрюша! Ты так маму можешь искалечить, знаешь сколько в тебе уже?».
- «Нет — нет, всё в порядке, - возразила Марина, - удерживая любимое чадо за руку, - он же осторожно», - добавила она не слишком уверенно и, чмокнув сына, поднялась с дивана. - «Вы тут пообщайтесь пока, а я пойду в мастерскую поработаю».
 Повозившись немного на диване, а затем на полу и разогрев мышцы, мужчины полежали еще немного, глядя в потолок и успокаиваясь.
- «Ну, и? - Иван вопросительно посмотрел на взъерошенного сына, - рассказывай».
- «Знаешь, пап, я долго думал и понял, что не только человек живет, пока у него бьётся сердце, но и музыка тоже зависит от ритма. Причем он может звучать, когда бьёт барабан, или даже быть неслышным, всё равно он есть и если его нарушить, то тут и музыке конец и ... двойка по музыке почти гарантирована! - весело добавил Андрей, - Но ритм это ещё не музыка, правильно я понял? И вообще, ритм может быть одинаковым, а музыка разной, потому, что главное в музыке, это мелодия.
Нам Анна Ванна рассказывала про вальс. У него всегда три доли в такте, а мелодий мы слушали разных много!»
 Иван с удовольствием и некоторым удивлением слушал рассуждения сына. Парень становился не только наблюдательным...
- «А ещё я заметил, что один и тот же вальс можно исполнять на разных инструментах и вообще по-разному. Выходит теперь не только ритм, но и мелодия сохраняется, а музыка все-таки различается. Как это объяснить, а пап?»
- «Молодец, сынок! Мне нравится, как ты рассуждаешь и особенно хороши бывают твои вопросы».
 Иван бережно потрепал непослушные Андрюшкины вихры и, обняв за плечи, усадил сына рядом с собой на диван. 
- «А сейчас давай немного вместе порассуждаем. Скажи мне, пожалуйста, для начала, сколько разных звуков ты знаешь, помнишь и можешь мысленно воспроизвести? Только не делай такие круглые глаза! Если вопрос не понятен, то так и скажи. Или тебе в моём вопросе что-то не нравится?»
- «Дело не в том, что не нравится, а просто я не представляю как посчитать все звуки, которые я слышал и тем более, которые могу выдумать!»
- «Да? А мне показалось, что ты как раз всё сумел очень правильно себе представить. Значит, я ошибся, и мне это только показалось?»
Андрей нахмурил брови, его взгляд, прикованный к отцу, мог показаться сердитым, но дело было просто в напряженной работе, совершавшейся сейчас в голове подростка.
- «Есть! Понял! Звуки нельзя посчитать, потому что количество их бесконечно. Правильно же, пап?»
Иван видел, что сын не сомневается в верности найденного ответа и теперь ждет подтверждения своей правоты, как заслуженной награды.
- «Ты совершенно прав, - снова похвалил сына Иван, - и теперь осталось совсем немного. Нужно понять где здесь именно то, что мы называем музыкой, и как оно получается. Согласен?»
- «Ну... да» - не совсем уверенно ответил Андрей и снова сосредоточенно наморщил свой лоб.
  - «Когда будете окончательно разбираться с музыкой, не забывайте, что в застывшем состоянии, по мнению философа Шеллинга, это архитектура. Но это потом, а сейчас, пожалуйста, выдвигайтесь в столовую, а то на заключительные аккорды сочинения у вас может просто сил не хватить!»
Марина скрылась за дверью, а Андрей, направившийся было следом, остановился и обернувшись к отцу спросил:
- «Папа, а ты понял, что мама сказала про музыку и архитектуру?».
- «Это немецкий философ Шеллинг назвал архитектуру застывшей музыкой, а писатель Гёте назвал её онемевшей музыкой, что примерно то же самое. Вот мама и напомнила нам о том, что великие немецкие мыслители сравнивали музыку и архитектуру. А теперь пошли, а то она обидится, что мы её ждать заставляем, и будет права».

 Закончить разговор о музыке ни в этот день, ни на следующий не удалось, но совсем не потому, что проблема была слишком сложной и с лёту не решалась, хотя и это было правдой. События в Граде, требовавшие участия Ивана, сменяли друг друга, не оставляя времени на его обычные занятия, среди которых одним из основных было все более содержательное и интересное общение с сыном, а когда получалось, то и вместе с Мариной.

                * * *

 Утро следующего дня стало знаменательным уже тем, что в общественном центре собралось практически всё население Града. Первое в его короткой истории бракосочетание не могло не привлечь общественного внимания, но союз представителей двух цивилизаций, вернее два союза — это было просто фантастическое событие, нарушившее весь жизненный уклад горожан. Люди собрались задолго да объявленного начала церемонии и теперь томились в ожидании чего-то грандиозного и удивительно красивого. Собравшиеся неутомимо строили догадки, пересказывали в сотый раз слухи, отстаивали одни версии и решительно опровергали другие. Обсуждалась, конечно, не только церемония, но и будущая жизнь молодых.
То, что произошло ровно в десять часов по местному времени сразу заметили далеко не все. Между тем, прямо на внутренней поверхности купола появилась и начала разгораться подернутая голубой дымкой картина, напоминающая видимый издалека необычный город. Изображение приближалось, увеличиваясь и обрастая деталями. Вскоре стало ясно, что это действительно поселение, но не похожее на Град и вообще не земное.
 Когда изображение охватило около четверти панорамы, стали вполне различимы человеческие фигуры, в довольно ярких цветных одеждах, занятые какими-то своими делами, что-то обсуждающие, куда-то спешащие, то появляющиеся, то наоборот скрывающиеся внутри многочисленных строений, являющихся вероятно жилищами ками. Впрочем о назначении разных по форме, размерам, цветам и степени прозрачности объектов судить было трудно, пока зрители не оказались внутри одного из них. Это явно была гостиная или схожее по назначению парадное пространство. Большое, не менее пятидесяти метров, помещение, насколько можно было судить по видимым признакам, обладало  круглыми в плане очертаниями. В центре над головой парила изящная женская фигура, изготовленная из какого-то светлого, а вернее светящегося изнутри материала. Над головой она держала на вытянутых руках большой шар, служащий то ли центральным источником света, то ли генератором трехмерных изображений, оживающих на боковых поверхностях зала и гаснущих по мере его вращения.
 Вокруг свободного центрального пространства были размещены разные варианты того, что можно было назвать мягкой мебелью. Дальше, на периферии, расположились невысокие полупрозрачные приспособления для открытого хранения многочисленных, в основном совершенно незнакомых предметов. Безусловно они представляли значительную ценность для тех, кто любовно разместил здесь всё это богатство, создав выразительную и удобную для восприятия экспозицию.
 Всё стало понятно, когда сначала послышался шум разговаривающих между собой людей ками, а затем зазвучал хорошо знакомый многим голос Алона, который начал потрясающую экскурсию в историю своего народа в её основных и наиболее ярких событиях за последние несколько сот лет. Может благодаря его комментариям, а может вследствие имевшегося уже опыта взаимодействия со всем неземным, исторические иллюстрации воспринимались как сцены нормальной человеческой жизни. Особо живую реакцию жителей Града вызвали сцены борьбы молодого прогрессивного сообщества за переход к кольцевой структуре основного городского комплекса. Уточняя назначение предмета противостояния, Алон пояснил, что основное пространство любого поселения ками это уже давно комплекс, очень похожий на наш культурно-образовательный центр. Жилище размещается вокруг, а основные части жилых ячеек могут легко перемещаться при необходимости.
 Молодежь на экране шумела, умолкая лишь когда над публикой поднималась фигура очередного выступающего, отстаивающего ту или иную точку зрения. В определенный момент, когда над головами поднялась и начала одновременно расти на экране-куполе фигура очередного оратора, жители Града замерли, увидев зеленоглазое лицо Юлими, которое едва ли хоть кто-то мог сегодня не узнать. Однако, активной участницей события, случившегося много лет назад, была не она сама, а её бабушка.
- «Юзона Окли была одной из самых известных, как вы бы сказали, борцов за развитие активного живого общения людей преклонного возраста с младшими детскими сообществами, логически замыкая тем самым линию развития, лежащую в основе главной, - она же культурно-образовательная, - структуры. Именно благодаря движению её сторонников, мы перешли к кольцевой пространственной организации наших... поселений. А вот мама и папа Юлими всю жизнь изучали проблему формы. Они была отчаянно смелыми путешественниками — первооткрывателями. Юрини и Цэр всегда и везде были вместе. Вот они в последней роковой для них экспедиции».
На экране появились две улыбающиеся фигуры, облаченные в сплошные, плотно облегающие тела  костюмы темно серого цвета с матовым металлическим оттенком. Открытыми были лишь лица. Они оба что-то говорили, глядя перед собой, затем долго махали в прощальном приветствии руками, а лица их тем временем закрывала наползающая серая оболочка скафандра, пока не остались лишь небольшие светящиеся щели на уровне глаз.
- «Это на них костюмы высшей, шестой степени защиты. Не смогли защитить... Все исчезло за долю секунды, только вспышка, природа которой до сих пор не понятна».
Рассказ о родителях и родственниках Лирти занял тоже не много времени. Его предки в трех поколениях были физиками, работавшими в разных областях. Все они были живы и благополучны и каждый из них внес серьёзный вклад в развитие культуры. Алон некоторое время перечислял их достижения, признавшись в конце, что всё же лучшим из них, по его мнению, безусловно является сам молодой Лирти.
 Отдельно, значительная часть иллюстрированного рассказа была посвящена художественному творчеству народа. Особенно хороша была скульптура, изготовленная обычно из материала, напоминающего по внешнему виду мрамор. Как пояснил Алон, оригиналы произведений находились в основном в открытом городском пространстве или в общественных интерьерах, в тех местах, для которых их создавали авторы. Некоторые шедевры оставались на своем месте веками, порой даже переживая архитектурное окружение, другие сменяли друг друга по мере утраты актуальности либо не выдержав творческой конкуренции.  Коллекции же содержали лишь трехмерные изображения скульптуры и потому были компактными и зачастую огромными по содержанию. Народ ками чрезвычайно бережно относился к подобного рода собраниям, рассматривая их, прежде всего, как воплощенную в художественных формах историю становления общественных ценностей и идеалов. Что категорически не допускалось, так это уничтожение однажды признанных произведений, независимо от того, насколько популярными были в текущий момент воплощенные в пластике идеи.
Практически то же было и с другими видами художественной практики. Графические, живописные и другие творения мастеров находили себе место в городском пространстве и были доступны всем. В коллекциях же и специальных хранилищах были только точные копии.
 Информация о космических путешествиях была скупой, вероятно в связи с трагической судьбой родителей Юлими. Перед глазами зрителей красочные изображения каких-то могучих стихий, сменялись по преимуществу веселыми лицами покорителей космоса, то совсем по-домашнему расположившихся в их космической кают-компании, то сидящих на рабочих местах перед какими-то пультами. Лишь однажды, когда на куполе зашевелились какие-то странные черные существа, напоминающие смесь бегемота и гигантской рептилии, люди замерли, ожидая развития захватывающего и наверняка героического сюжета. Но ожидания любителей острых ощущений оказались напрасны. На экране появился человек в ярком зеленом скафандре с закрытым лицом, держащий в руках продолговатый, слабо светящийся предмет, напоминающий увеличенную барабанную палочку. Он двигался в сторону животных, перемещаясь длинными шагами-прыжками и направляя периодически свой инструмент то на одного, то на другого великана, которые покорно разворачивались и трусили в указанном барабанной палочкой направлении.
- «Это один из питомников, где работают биологи» - кратко пояснил Алон.
В конце захватывающего показа он сообщил, что параллельно в поселении ками тоже шла демонстрация специально подготовленных материалов о жизни Кати и Ванхо. Затем наступила тишина. Несколько минут все ждали продолжения, пристально вглядываясь в поверхность купола, вернее в холодную голубизну утреннего неба. Затем зазвучала тихая спокойная музыка. Звуки её доносились со стороны места основного действия. Над переполненным гостями ритуальным центром, следуя вертикальному строю композиции главного фасада, начала раскрываться, развиваясь вверх, картина того, что происходило в эти минуты внутри.
 Слева и справа появились фигуры Юлими и Ванхо. Молодой человек был одет в серебристо-голубой облегающий его крепкую мужскую фигуру костюм, оставивший открытыми только мускулистые руки с двумя широкими браслетами, и белую накидку, сбегающую вниз из под короткого стоячего воротника. Но, конечно, основное внимание зрителей было приковано к сказочной фигурке Юлими. Дизайнеры, готовившие наряд девушки, сумели добиться поразительно эффекта невесомости, максимально использовав все достоинства её незаурядной внешности.
 Золотистые локоны, словно напоенные солнечным светом, рассыпались по светлой с изумрудным отливом полупрозрачной накидке, под длинными, до пола, складками которой просматривались очертания одетой в белое женской фигурки. Тонкие руки в едва различимых перчатках с браслетами из желтого металла также были обнажены. Другие более мелкие элементы наряда были плохо различимы, но в то же время прекрасно дополняли друг друга, незаметно участвуя в формировании очаровательного женского образа.
 Изображения фигур Юлими и Ванхо медленно увеличивались, каждая на фоне изображения знакомого диска Земли. Только планета Юлими была в основном зеленая, а диск Ванхо — голубой.
 Затем, повернувшись друг к другу, девушка и юноша пошли вперед и по мере их сближения оба изображения планеты стали меркнуть, пока совсем не пропали, уступив место растущему в месте их встречи новому, теперь уже зелено-голубому диску. Внимательно присмотревшись, можно было различить цветной шлейф, тянувшийся слева и справа за Юлими и Ванхо. Это были живые картинка их истории, которые, смешиваясь, постепенно добавляли все новые цвета и оттенки в растущий образ их общего мира.
 Правее и почти одновременно, по схожему сюжету развивались события, главными действующими лицами которых были Катя и Лирти. Возможно, очередность объяснялась тем, что эта пара была помоложе. Но если предположение относительно юного возраста Кати было допустимо, то про возраст Лирти, как впрочем и Юлими, судить на основании внешнего вида не имело смысла. Естественно в зале и на площади шло живое обсуждение и этого, для кого-то очень важного вопроса.
 Когда красивая и весьма выразительная по смыслу сцена воссоединения влюблённых была завершена, обе пары оказались рядом на фоне чистого голубого неба, обдуваемые легким ветерком. Они стояли у дороги, пересекающей, извиваясь среди холмов и водоемов, зеленый летний пейзаж и уходящей за горизонт. Взгляды их были обращены вдаль, откуда в их сторону двигалась всё более различимая человеческая фигура. Женщина решительно шагала, быстро приближаясь к месту событий. Прошло не более минуты и Иван, пристально следивший за происходящим, с удивлением узнал в новом участнике действия саму Ликни — председателя Совета и одну из известнейших представительниц народа ками.
 Стройная и энергичная, в белом с золотой отделкой пеплосе, с греческим узлом на голове и изящным венцом - «стефаной», она походила на древнегреческую богиню. Правда лишь издалека и лишь на первый взгляд. Высокомерие и другие качества, приличествующие настоящей богине древних, были совершенно чужды лукавой и доброй главе большого совета и болельщице Спартака, как подумал Иван, любуясь изысканной красотой её простого одеяния.
 Сделав символическую попытку обнять сразу всех четверых и взяв затем их за руки, путница поочерёдно посмотрела в глаза каждому. Её спокойный и размеренный низкий голос зазвучал в наступившей тишине.
- «Как бы я хотела оказаться сейчас на вашем месте, пережить ещё раз торжество этой замечательной и сладкой победы над собой, которой является настоящая любовь; пережить восторг от того, что отдав себя без остатка любимому человеку, ты можешь сделать его хоть чуточку счастливей. Я видела ваши глаза и я верю вам, верю в то, что каждый из вас нашел и обрел себя в другом человеке. А ведь это самая первая и самая главная тайна происхождения человека, до которой никак не могут додуматься многие мудрые, но наверное, не достаточно любимые или любящие люди. И ещё, я думаю, это человеческое счастье, в его самом чистом, обнажённом виде.
Можно быть здоровым и крепким, можно даже иметь молодой организм, но никакое чудо не позволит ещё раз начать сначала собственную настоящую взрослую жизнь, пройдя через главный обряд инициации. Посмотрите! Весь мир смотрит на вас с любовью. Мы радуемся за вас, мы верим в вас, мы гордимся вами! У многих на глазах слезы радости. Запомните это мгновение и сохраните в сердце благодарность и конечно ответственность. Думаю, вы понимаете... или поймёте, о какой ответственности идет речь».
 В этот момент, в наступившей вдруг тишине, послышался высокий мелодичный звук, хорошо знакомый некоторым из присутствующих, и  обе пары вдруг исчезли, поглощенные световыми цилиндрами. Два световых столба быстро разгорелись и устремившись куда-то ввысь снова растаяли, оставив влюблённых друг перед другом со сплетенными руками. Находившаяся рядом Ликни хорошо видела лица и выражение глаз влюблённых и была явно удовлетворена происходящим. Она несколько раз удовлетворенно кивнула и на площади снова зазвучал её проникновенный, чуть хрипловатый голос.
- «Перед вами длинная дорога в будущее, в ваше общее будущее, которые вы уже начали строить. Идите по ней вместе и она никогда не закончится, пока впереди будет  настоящая цель.  И берегите себя. Друг для друга, дня нас и, главное, для ваших детей, внуков и правнуков.
Я люблю вас!»
 Ликни вернулась на дорогу, уходящую за горизонт и поманив за собой молодых, твердо зашагала вперед, постепенно растворяясь в поднимающейся над землей дымке.

 Основное действие во дворце и его трансляция на купол завершились. В помещении разгорался мягкий свет, всё лучше освещая стоящих на сцене людей. Здесь были все участники ритуала, а также многочисленные родственники Лирти и Юлими. Но основное внимание и тех, кто был на сцене и заполнивших дворец зрителей было сейчас обращено на женщину небольшого роста и высокого мужчину, одетых в обычную земную «одежду». У женщины по щекам текли слёзы, а мужчина неловко пытался её успокаивать. При этом сам он чувствовал себя явно не уверенно, то пытаясь спрятать за спиной свои большие руки, то порываясь нежно обнять ими женщину. Родители Кати, - а это были они, - появились в Граде утром, благодаря инициативе и усилиям Плешиных и активной помощи Алона. Это был подарок маленькой Кате, которая никак не могла прийти в себя, то бросаясь к родителям, то возвращаясь к своему Лирти.
 Выйдя из дворца, свадебная процессия совершила не столько торжественный, сколько веселый тур по кольцевой аллее, после чего Лирти и Катя в сопровождении родственников направились в энергоцентр, чтобы оттуда перебраться в родной город молодого супруга. Алон и Юлими остались в Граде, где по древней земной традиции была устроена веселая и шумная свадьба, гостями которой были объявлены все, кто хотел и мог разделить радость виновников торжества.

                * * *

 Человек неспеша шел по Александровскому саду, иногда бросая взгляды на хорошо знакомое окружение. Солнечное и теплое утро из тех, какими Москва была не слишком богата, ласкало и успокаивало. Мужчина снял мягкий плащ и небрежно перекинул его через руку. Возбуждение, от ночного известия постепенно стихало, но никакого порядка в голове по-прежнему не было. Да и откуда бы ему взяться, если Град, — смысл и содержание его жизни на протяжении последних лет, - вдруг исчез. Если бы не огромная, заросшая травой и молодым кустарником пустая чаша, фото которой ему выслали, можно было бы подумать, что это был просто долгий и странный сон, который закончился, как все в этой жизни. А как жить дальше было не ясно. Во всяком случае сейчас он не готов был ответить себе на этот вопрос.
 Дошел до памятника императору Александру первому. Постояв несколько минут у подножия монумента и как-то сразу вдруг почувствовав и возраст и лишний вес, он снял шляпу и тяжело опустился на скамью. В среднем саду одного из самых посещаемых парков Москвы в эти ранние часы было безлюдно. Тишину, казавшуюся ему тяжелой, безуспешно стремились растрясти многочисленные сварливые воробьи, назойливо пытающиеся что-нибудь утащить из под клювов двух сизых голубей, безразлично прохаживавшихся прямо у его ног. Приблизилось и снова стихло удаляясь торопливое цоканье каблуков, спешившей куда-то молодой женщины.
- «Красивая плитка, - подумал он, - в кои-то веки гранит положили качественно - ни времени ни песка не пожалели. Несколько лет прошло и никаких признаков пучения».
Посидев минут десять, но так и не справившись с нервами, человек поднялся и пошел обратно.
- «Домой. И снова попытаться уснуть. Может после прогулки получится забыться хоть на час».
 Человек быстро разделся, закрыл высокие окна, задернул шторы и забрался под теплое одеяло. В большой квартире на третьем этаже старого сталинского дома стало тихо и сумеречно.
- «Катастрофы не было, - тихо бормотал он, - остались бы следы... А Юрка Плешин с Наташкой куда делись? Как корова языком слизала..»
 Перед сомкнувшимися в тяжелом сне глазами московского покровителя проекта экспериментального поселения, бывшего однокурсника и близкого друга Плешиных, поплыли как в тумане самодовольные лица министерских коллег, уважаемых бизнесменов и ещё каких-то едва знакомых личностей. Затем стало светло и Василий Плешин стал рассказывать что-то смешное. Но вскоре зычный смех его стал совсем тихим, а слова неразличимыми.
 Новая картина была странной. Светлое и удивительно чистое пространство раскрылось вокруг истерзанного сознания Дмитрия Егоровича. Он сразу понял, что это такое, но не успел порадоваться, потому что тяжелая, угрюмая безнравственность, смрадным блином стала расползаться на светлом и прекрасном теле культуры.
 В мире стало душно и дурно. Любовь, эта основа человечности, вырождалась, на глазах, обращаясь в похоть. Бесстыдно обнаженные немытые тела, извивающиеся в сладостном изнеможении, во множестве теснились теперь на грязном полу и не было там ни одного осмысленного человеческого взгляда, а только чувственное и безликое месиво, вызывавшее омерзение.
- «Что же это?» - в отчаянии воскликнул Дмитрий Егорович и вдруг услышал знакомый голос человека, который не сомневался:
- «В этом году мы вдвое увеличили финансирование сферы образование. Там теперь нет проблем, но нужно заниматься цифровизацией и смело выходить на рынок со своими услугами. Главное сегодня это искусственный интеллект, а детей нужно ориентировать на потребности рынка,.. и пусть Библию читают!»
Голос продолжал бубнить, а возмущенный и уставший от лжи и духовного убожества страдалец заорал на весь сон:
- «Да не экономику вы развиваете, а идеологию финансового господства! Вам прибыль нужна? Зачем?!! Разве вы не можете, нет, разве не должны вы просто любить людей? Вы ведь даже похожи на них... внешне...»
 Здесь Дмитрий Егорович, кажется даже заплакал от беспомощности, обиды и ещё какого-то мучительного чувства. Затем до него донеслись звуки колокола, то ли зовущего к заутренней, то ли просто напоминающего о себе в этом странном мире. Гулкие раскаты сменились совсем знакомым голосом, обладателя которого никак не удавалось вспомнить.
- «Я боюсь, что вырвавшись из клещей финансовой зависимости, российское государство устремится на место своего бывшего оппонента. Вернее, это уже происходит и никто не может подсказать нашим лидерам, что выбранный путь ведет в никуда. Что бы не сказать хуже...»
 За тяжелой ржавой решеткой из толстых стальных прутьев молча и неподвижно стояли люди в исторически костюмах. Их лица были горестны и суровы. И все они были знакомы... нет не просто знакомы, это были люди, при виде которых боль и стыд сжали горло и уже задыхаясь и пытаясь выдавить из себя хотя бы слабый звук, Дмитрий  понял, что это цвет русской литературы, авторы книг, которые он изучал в школе и потом, повзрослев, читал...
 Стало легче дышать, Дима, поправил почему-то пионерский галстук, и бросился к решетке
- «Почему вы молчите, вы же видите, знаете что мы погибаем?!»
- «А разве мы нужны вам? - ответил чей-то сиплый тихий голос, - Разве что на продажу! Аккуратный сухонький человек сплюнул и отвернулся. Достав чистый белый платок, он пытался незаметно утереть слезы.
- «Да что вы нас хороните, честное слово!»
- «Это не мы вас, это вы нас, кажется, уже похоронили, - возразил человек, в котором нельзя было не признать Николая Васильевича Гоголя, - только души-то наши не мёртвые! Вот и маемся здесь, на всё это глядя. И за что нам такое наказание!?»
- «Да спит он. Ну и кошмар наверное привиделся. Ничего, сейчас потихоньку разбудим» - сквозь сон разобрал странные слова Дмитрий Егорович. С трудом приоткрыв глаза он долго и напряженно разглядывал Василия Плешина и какого-то высокого седого мужчину, сидевшего на стуле у окна.
Странный сон отступил, отпустив, наконец, измученное сознание.
- «Василий? Это ты? Но откуда... и как... Боже мой! - бормотал счастливый мученик, - Как это хорошо, что ты здесь. Это, конечно, чудо, это невозможно, - но мне сейчас наплевать. Ты жив, ты здесь, а значит и моя жизнь не закончилась, как недавно казалось».
- «Слушай, Димка, что с тобой? Откуда этот пессимизм? - весело пробасил Василий Иванович, - ну ка подымайся и вари кофе. Время у нас не много. Познакомьтесь, кстати, это наш большой друг Алон, он родной дядя Ивана Корнышева. Все остальное попозже, и только если у тебя есть приличный коньяк!»
Накинув халат и наскоро представившись, хозяин московской квартиры бросился на кухню с криком
- «Вася! Перемещайтесь в столовую, я сейчас все организую!».
Несколько минут спустя, по квартире пополз изумительный аромат кофе, а на столе перед гостями появилась бутылка Хеннесси XO и разнообразные деликатесы.
- «За тебя, Дмитрий, за помощь твою неоценимую, за твоё мужество»
- «И за здоровье! - добавил Алон, - Что-то оно, похоже, начало подводить нашего главного помощника. Но, ничего, мы это быстро поправим»
Коньяк, выпитый с удовольствием после чашечки крепкого кофе, окончательно вернул Дмитрия Егоровича в привычное для него деятельное и почти веселое состояние.
Выслушав фантастический рассказ Василия Ивановича, он ещё раз внимательно посмотрел на гостей, затем в очередной раз разлил коньяк по бокалам и заявил.
- «Поверить в твой рассказ, конечно, нельзя и ты это знаешь. Но есть два серьёзных аргумента в его пользу. Во-первых, Град. Существование его в недалеком прошлом хоть и вызывает теперь некоторые сомнения, но подтверждается документально. И во-вторых, ваше здесь присутствие. Мне достаточно второго и потому остался лишь один вопрос — вы ко мне явились или за мной? Как вы вошли, я не спрашиваю, поскольку это уже не существенно».
- «Конечно, за тобой, Дима. Оставить тебя здесь теперь одного, после исчезновения Града, было бы не только несправедливо, но и жестоко. Так что собирайся. А ключ от твоей квартиры у меня давно, сам же и выдал».
 Освободив холодильники и включив охрану, тройка оставила гостеприимную квартиру и отправилась в гости к Плешину. Его жильё располагалось подальше от центра, на улице Бауманской. Добрались без приключений и без нежелательных встреч. Войдя в квартиру на втором этаже старого кирпичного дома и закрыв тяжелую деревянную дверь изнутри, троица прошла в гостиную, где при их появлении на полу появился круглый световой диск. Алон подтянул левый рукав и его пальцы забегали по обнажившемуся широкому браслету. А спустя еще минуту выросший световой цилиндр бесследно исчез вместе с находившимися внутри людьми.

 Правительственного чиновника, пропавшего бесследно средь бела дня в Москве искали недолго. Прекратили поиски сразу после получения очередного отчета службы безопасности Града за подписью её руководителя С. Строгова. В документе среди прочего говорилось, что прибывший из Москвы в Град специалист такой-то поставлен на довольствие и приступил к исполнению новых обязанностей в рамках второй части программы эксперимента. Отчеты поступали в Центр регулярно, неизменно подтверждая высочайший уровень безопасности и информационной защищенности проекта. Все сказанное в этих документах точно отражало ситуацию в Граде, не раскрывая при этом содержания тех способов и инструментов обеспечения всех видов безопасности, которые неутомимый Строгов изучил вдоль и поперёк и знал теперь как свое табельное оружие. Впрочем, оценив боевые возможности браслета, пистолет свой после последнего визита в поселок за Ванхо и Лешим он сдал то ли на спец хранение, то ли в какой-то музей ками.

- «Папа! Ты не забыл, что нам сегодня к дедушке идти в гости?» 
Юный Андрей в модной темно серой жилетке с металлическими полосками и низким валиком воротничка вопросительно смотрел на Ивана, сидевшего за столом и что-то сосредоточенно писавшего. Закончив фразу, тот обернулся к сыну и притянув к себе, усадил на колено.
- «Трудно поверить, глядя на такого покорителя дальнего космоса, что ещё совсем недавно ты был совсем маленьким... Нет, конечно, сынок, как я мог о таком забыть! Узнай, готова ли мама и если да, то можем прямо сразу стартовать. Я свои дела в общем закончил».
- «А можно мы по дороге про музыку договорим? Я хорошо подумал».
- «Ну, конечно, сын! С большим удовольствием».
Пока Андрей искал маму Марину и выяснял степень её готовности к визиту на ту сторону, как теперь называли поселение ками, к которому пристыковался Град и куда теперь свободно прогуливались все желающие, Иван подошел к окну и стал разглядывать шумных, в основном ярко одетых прохожих, одновременно стараясь вспомнить детали их последнего разговора с сыном о музыке. На улицах Града было теперь тоже полно гостей из соседнего города. Некоторых из них можно было узнать по лёгкому акценту, от которого, впрочем, они быстро избавлялись. Остальные были практически неотличимы от местных, поскольку даже узнаваемые различия в одежде практически стерлись. Молодежные объединения быстро стали смешанными по составу и граница между жителями Града и людьми ками быстро исчезала как в результате постоянного живого общения, культурного обмена и совместного творчества в разных направлениях, так и благодаря полной открытости и доступности медицинских достижений ками. Избавиться от болячек и существенно изменить характеристики организма мог каждый, кто готов был затратить на это немного времени, оторвавшись от любимого дела и друзей.
 Иван, прошедший вместе с сыном весь комплекс укрепления организма, уговаривал Марину сделать то же самое, но ей то было некогда, то она не могла отправиться в биоцентр без подруг. А сегодня их пригласили к Винату и мероприятие с организмом, за которое на земле любая женщина отдала бы пол-жизни, снова пришлось отложить.
- «Я готова!» - объявила Марина, войдя в гостиную плавной походкой и остановившись в двух шагах от двери.
- «Отлично! - ответил Иван, - Вперед!» - и обернувшись, замер, растеряно разглядывая жену и пытаясь убедить себя, что эта богиня не дочь Афродиты, а просто их маленькое домашнее божество, облаченное в новый наряд, созданный её воображением и изысканным вкусом.
- «Ух ты! - послышался голос вошедшего в этот момент в гостиную Андрея и разглядывающего теперь маму со всех сторон, словно новогоднюю ёлку, - Красиво!».
- «Вам нравится? Ну, тогда пошли. Надеюсь дедушке тоже моя работа понравится. Только не пешком, ладно?»
 Отец с сыном быстро переглянулись, стараясь скрыть разочарование. Обстоятельная беседа о музыке снова откладывалась, поскольку перемещение к соседям по нужному адресу с использованием ставших уже привычными устройств,  управляемых браслетами, занимало не более одной-двух минут. Марина вообще не очень любила гулять по шумным городским аллеям и в отличие от своих мужчин предпочитала быстрый способ перемещения, экономящий время.
 В доме у Вината было людно и шумно, благодаря многочисленной команде юных продолжателей славного рода. Иван с Мариной и с Андреем не раз бывали здесь и прекрасно ориентировались в большом лесном жилище, где была назначена юбилейная встреча. Как и другие приглашенные, они неспеша обходили владения патриарха, пока не вышли наконец на залитую солнечным светом лесную поляну с живописно разбросанными мягкими скамьями-диванами, на которых с удобством располагались гости. В основном это были знакомые, ближние или дальние родственники, но были и те, с кем при встрече следовало познакомиться, обменявшись информацией о степени родства с юбиляром и об основной специальности. Ивану с Мариной пришлось уже много раз представляться, стараясь запоминать непривычные, а порой и весьма странные для земного уха имена и неизменно улыбающиеся лица. Юный Андрей, принимавший достойное участие в каждой церемонии знакомства, тихонько считал новых родственников, и к тому моменту как поток прибывающих иссяк в его списке оказалось несколько десятков имен.
 Когда почти все места были заняты вдруг стало тихо. На поляну, залитую полуденным светом, легкой пружинистой походкой вышел Винат в длинной свободной накидке с серебрящимися на солнце мягкими складками. Поднявшись на небольшую площадку, немного возвышающуюся над газоном, патриарх с видимым удовольствием оглядел присутствующих и громко произнес слова общего приветствия. Затем он поблагодарил собравшихся за то что все они пришли в этот час, несмотря на занятость и выразил особую благодарность за уважение к традиции, в соответствии с которой торжественно отмечается появление каждого следующего поколения потомков.
- «Папа, мама, - возбужденно зашептал Андрей, - так возраст патриарха считается не по годам, а по количеству поколений потомков? Здорово! Сколько же ему лет, если здесь как сказали, уже десятки поколений?»
 Незнакомая женщина оказалась рядом незаметно. Сухощавая и русоволосая, в не совсем обычном длинном одеянии из плотной ткани, равномерно покрытой рисунком из крупных зеленых, красных и черных цветов какой-то странной формы, наклонилась к Андрею и с серьёзным видом произнесла - «Могу вас проинформировать, молодой человек, что народ ками уже более семисот лет не определяет возраст людей по годам после того, как они создадут семью. И ещё, имей в виду, что я твоя двоюродная бабушка по имени Ририка, что я биолог и только что вернулась из экспедиции».
- «Так это вы жена дяди Алона?! - воскликнул Андрей, - Мама, Папа, это же Ририка, моя бабушка!»
- «Ну конечно! Тише, Андрюша, мы всё слышим и тоже очень рады». Говоря это, Марина протянула руки в приветствии. Таинственная супруга Алона, путешественница, о которой все слышали, но которую никто не видел до этого дня, оказалась благожелательной, как все знакомые ками, и кажется смешливой особой. Её карие с явной золотинкой глаза на загорелом и обветренном лице смотрели лукаво и, ласково. Так, наверное, могла бы смотреть древняя старушка на своих праправнуков, пришедших поздравить её с днём ангела. Между тем Ририка выглядела не намного старше Марины. Разве что обветренное лицо и сильные жилистые руки выдавали её более серьёзный возраст, хотя и не позволяли даже примерно его определить.
- «Ну что, познакомились? - спросил, появившийся вслед за женой Алон, - Ририка вернулась меньше часа назад и сразу же отправилась сюда...».
 Алон собирался сказать еще что-то, но в этот момент послышались усиливающиеся звуки какой-то музыки, отдаленно напоминающей свадебный марш Мендельсона. Не понимая пока, что происходит, семейство Корнышевых с интересом наблюдало за тем, как все сидевшие на диванчиках встали со своих мест и стали двигаться, собираясь постепенно в группы.
- «Это главная часть церемонии, - объяснил Алон, - когда родственники разбиваются на группы в соответствии не только с поколениями, которым принадлежат, но и с родственными линиями, стараясь построить что-то вроде генеалогического дерева. Это процесс долгий и без путаницы он никогда не обходится. Стойте здесь пока, смотрите и слушайте, обычно это бывает забавно. Потом я вас тоже определю.
Процесс воспроизводства структуры родственного сообщества в пространстве поляны оказался не только долгим, но и не простым по существу. И хотя решение каждого спорного вопроса о принадлежности к той или иной группе сопровождалось смехом и шутками, смысл происходящего состоял отнюдь не только и даже не столько в фиксации состояния генеалогического дерева в год появления нового поколения патриарха. Главное, и это было интересным открытием для Ивана и Марины, состояло в том, что от положения в половозрастной иерархии, зависели обязанности каждого члена родственного сообщества, как взрослеющего, так и вполне зрелого во всех отношениях. Обязанности эти периодически уточнялись, но всегда соответствовали как возможностям, так и задачам развития.
- «А ведь все вполне логично, - сказал Иван, - мы додумались до того, что воспитанники, школьники и студенты в нашем образовательном комплексе выполняют определенные обязанности перед социумом, обусловленные их возрастом и достигнутым социокультурным статусом. У них же определяющую роль в базовом культурном развитии людей  играют, похоже, большие  родственные сообщества, сформированные по строгим правилам как образовательный механизм, обеспечивающий трансляцию воспроизводимого ими типа жизни».
- «Ребята, - прервал его рассуждения Алон, - а теперь, вперед на ветку генеалогического дуба! Винат, похоже, уже нервничает, а ведь это его день, и сейчас наступает кульминация его родового величия!»
 После того, как построение завершилось и все распределенные по родственным подгруппам участники успокоились, генеалогическая композиция была отсканирована каким-то летающим устройством. Затем с трудом установленный порядок исчез и началась не такая важная, но зато приятная и интересная часть встречи. Смысл её, состоял в совершенной свободе общения всех со всеми. Как рассказал Алон, именно на подобных встречах воспроизводятся тесные родственные отношения, возникают новые творческие союзы, здесь же зачастую рождаются важные идеи, влияющие впоследствии на жизнь многих людей, иногда и всего общества. Объяснить однозначно причину и механизм творческой вспышки он не берётся, но реальный результат таких встреч всегда был замечательным.
 Закончив более чем часовую беседу с Ририкой, немного ошарашенный Иван мысленно поздравил своего дядю Алона с тем, что тот снова оказался прав. Разговор начался с того, что Иван, подталкиваемый Андреем, задал путешественнице самый важный вопрос — на какой планете или в каком созвездии она была так долго и не может ли рассказать хотя бы в общих чертах о своём путешествии. На что, скрыв удивление, Ририка ответила с совершенно серьёзным видом.
- «Замечательная, удивительная и полная тайн планета, на которой мы с товарищами провели несколько лет, называется... Земля! Точное же место, где мы работали, называется Южная Америка. А вот многие тайны живой природы в пойме великой Амазонки, которые нам удалось раскрыть, вам действительно вряд ли были известны. Да и остальные обитатели Земли, включая современных ученых, далеко не всё знают об устройстве сложнейших живых систем в этом уголке земной природы.
Поверьте мне, это прекрасный мир, о котором нужно писать стихи и живописные полотна, сочинять совершенно особую музыку — и только так можно действительно раскрыть эту бесконечную, бесконечно сложную и прекрасную драму жизни!»
- «А научные знания? - спросил Андрей - Вы же биолог!»
- «Конечно, молодой человек. Но биолог, который не слышит музыки джунглей, не видит трагического эпоса постоянного возрождения, которым пронизано бурное не прекращающееся кипение жизни, - не способен ни постичь этот мир, ни, тем более, рассказать правду о нем».
- «Я понимаю, - неуверенно проговорил Андрей, бросив взгляд на отца, - а почему вас так долго не было? Вы разве не могли перемещаться периодически домой, чтобы отдыхать?»
- «Нет, мой милый. К сожалению, для того, чтобы по-настоящему проникнуть в тайны, о которых я говорю, мы с друзьями на время превратились в самых настоящих обитателей джунглей. Мы жили в нескольких племенах языковой группы Паноан в глубине дождевых лесов, среди ягуаров, ядовитых змей и пауков, крокодилов и пираний. И это было замечательно!»
 Ририка замолчала, глядя куда-то вдаль с мечтательным выражением лица, затем, будто вернувшись в этот мир и увидев Андрея, смотрящего на неё с напряженным вниманием, весело улыбнулась и наклонившись к нему спросила:
- «Ты анаконду видел когда-нибудь? Знаешь какого размера бывает этот водяной удав? - Больше пяти метров! И с такой красавицей мы однажды не поделили добычу. Представляешь!
- «Бедная змейка, - произнес с сочувствием подошедший сзади к рассказчице Алон, - Это такая красивая с бурыми пятнышками в шахматном порядке? Так ты её отпустила? Ну, скажи честно!»
- «Ну вот! - воскликнула с наигранным огорчением Ририка, - Весь рассказ испортил. Правда, Андрей? - и повернувшись к мужу потребовала, - не мешай, Алик, рационалист бездушный!»
 Вернувшись к разговору с заинтригованным Андреем отчаянная бабушка-исследователь раскрывала перед совсем очарованным внуком тайну за тайной её замечательного путешествия.
- «Конечно, мы были хорошо подготовлены к опасностям жизни в джунглях. И не только благодаря знаниям и специально приобретенным навыкам, среди которых, кстати, и навыки единоборства с опасными противниками. Однако главное, благодаря чему мы выживали в опасных ситуациях, которые случались постоянно, это, конечно, наши специально подготовленные организмы. Никто не в состоянии ни прокусить, ни проткнуть нашу кожу; нас нельзя ни отравить, ни задушить, ни как-либо иначе с нами справиться».
- «Круууто!» - выразил свое отношение Андрей, окончательно сраженный полученной информацией и удивительными способностями своей, совсем не воинственной на вид, родственницы. Как и все его сверстники, он имел некоторое представление о возможностях медицины ками, но то, о чем поведала Ририка, просто потрясло мальчишку. Возможность сделать свой организм, свое тело практически неуязвимым, превратившись почти в супергероя, - это нужно было не просто осмыслить, но немедленно обсудить с друзьями.

                * * *
 
 Всё смешалось в новом доме землян. Люди постоянно и много перемещались в подкупольном пространстве, свободно пересекая границу с соседним поселением. Но если место жительства меняли не слишком часто, особенно семьи, то место текущей деятельности редко было постоянным. Самый простой способ найти нужного человека теперь состоял в том, чтобы выяснить над какой проблемой он сейчас работает и всезнающая Эви тут же сообщала, где расположилась соответствующая команда.
Прошло немало дней после торжества у Вината и беседы с Ририкой и Иван  решил снова отыскать родственницу-путешественницу, чтобы продолжить важный для него разговор. Однако, вот уже несколько часов та не отвечала на вызовы. Алон тоже не знал точно, где сейчас находилась его энергичная супруга. Но сообщил Ивану, что отключение связи её обычный прием, когда что-то не получается; что она занята проблемами психики высших животных и что сегодня с утра их группа была где-то в Граде, где в питомнике обитали теперь Ирдик и Илика.
 Иван вышел из дома и направился в сторону образовательного комплекса, к которому примыкали вольеры. На душе было немного тревожно, хоть Алон и объяснил ему, что волноваться совершенно нет оснований.
 Ририку Иван увидел издалека. Она стояла вместе с двумя коллегами за прозрачным ограждением вольера у входа в ветеринарный блок. Все трое сосредоточенно молчали, будто в предчувствии какого-то важного сообщения. Появление Ивана не нарушило атмосферы напряженного ожидания. Ририка сильно сжала его руку и произнесла лишь одно слово.
- «Илика»
 Верная подруга Алона, на протяжении многих лет служившая ему, вернее, жившая рядом с ним, разделяя и пищу и опасности, была последние дни нездорова. Видимо, с утра состояние её резко ухудшилось, и это тревожило всех, кто знал это красивое и чуткое животное.
- «Это счастливая случайность, что мы натолкнулись на твоих кошек. Илика забралась в кустарник и легла, явно готовясь испустить дух. Ирдик сидел рядом, пытаясь вылизывать свою подругу и никого не подпуская. Пришлось его усыпить, чтобы быстро переправить больную в бокс. Ребята ветеринары страшно переживают, что прозевали кризис, и теперь стараются изо всех сил исправить ситуацию. Похоже состояние стабилизируется, а если действительно так, главная опасность позади, хотя...»
 Ририка не закончила свою мысль, поскольку из двери высунулась усталая, но улыбающаяся белобровая голова в салатовой медицинской шапочке. Ветеринар,  жестом поприветствовал Ивана, затем, выйдя из блока, он с облегчением прислонился к стене и произнес.
- «Все хорошо. Успели. К вечеру завершим генетическую модификацию и возьмемся за Ирдика. Ну, я пошел».
- «Вот и молодцы! - Ририка облегченно вздохнула, - Завтра, Иван, у тебя снова будет пара верных и совершенно здоровых и молодых кошек! А сейчас предлагаю всем пойти поесть. Заодно, кстати, можем отметить радостное событие».
 Предложение прозвучало так, будто все происходило на Земле, где отмечать события было всем известной и практически всеми соблюдаемой культурной нормой. Пока шли к ресторану, Ририка, отвечая на вопросы Ивана, рассказала, что различные веселящие напитки, аналогичные земным, её народ употребляет с незапамятных времен. А что касается собственно вин и известных ему крепких напитков, то их они позаимствовали на Земле, когда новые технические возможности позволили возобновить её регулярные посещения.
- «Первые виноградные вина в наших городах появились лет триста назад, - произнес спутник Ририки, - и насколько я знаю, это заслуга в том числе Вината. Я не исключаю даже, что именно он был первым, кто вырастил у нас виноград и сделал сухое вино. Рассказывали, что оно было красным и страшно кислым».
 Говоривший, высокий темноволосый мужчина с тонкими чертами вытянутого лица, на котором выделялся красивый с горбинкой нос и глубоко сидящие глаза, скривил тонкие чувствительные губы, словно собственные слова вызвали у него оскомину.
- «Мы давно научились делать неплохие вина, но они естественно отличаются от ваших, во-первых, из-за самого винограда, вырастающего в других условиях, а во-вторых, потому, что изготовление вина вообще дело тонкое, полное тайн и требующее вдохновения. - продолжила Ририка - К сожалению, нам вряд-ли удастся изготовить, используя известную технологию, например, мой любимый мозельский рислинг».
Закончив непродолжительную трапезу с бокалами очень сухого шампанского незнакомой марки, которое Ивану показалось прекрасным, Ририка обменялась несколькими короткими фразами с коллегами, которые попрощались с Иваном и быстро ушли.
- «Я внимательно слушаю тебя, Иван, хотя и не могу представить, честно говоря, чем могу быть тебе полезна».
 Открыв было рот и уже почти начав говорить, Иван, сидевший сейчас прямо перед своей тётушкой, лишь теперь в полной мере осознал, что перед ним уже не пожилая путешественница, обветренная и закаленная постоянными стрессами, а молодая изящных форм женщина с нежной, дышащей здоровьем кожей. Выглядела она теперь никак не старше Марины, хотя за её плечами были уже не десятки, а сотни лет.
- «Что, немного изменилась твоя старая тетка? - весело спросила Ририка, сразу выдернув Ивана из ступора, в котором он невольно оказался, - ты Марину отправь на регенерацию! Я ей уже говорила, но, похоже, они с Женей не привыкли думать о своем здоровье. Ох уже эти мне земные женщины! - и став вдруг серьёзной, добавила, - Не представляю, что стало бы с вашим обществом сегодня если бы не эти замечательные матери».
- «Ририка, мне нужен ваш совет...», - начал Иван, но тетка прервала его, предложив, а вернее, потребовав сразу перейти на ты и называть её, например, как все друзья просто Ри.
- «Хорошо Ри, я рад числиться вашим..., вернее твоим другом. А совет, точнее советы мне нужны в связи с нашим главным сегодня делом. Речь, естественно, о виртуальном центре, над которым мы работаем... Алон говорил, что ты уже много лет и очень серьёзно изучаешь Землю, причем долгие экспедиции были связаны с тем, что ты вживалась в исследуемую природную или социальную среду. Тебе и твоим коллегам, насколько я понимаю, приходилось всякий раз адаптироваться к тому или иному сообществу. А это значит, что вы умели жить как они, то есть руководствоваться теми же ценностями, совершать естественные для них поступки и так далее. И один из таких визитов состоялся во Флоренцию начала пятнадцатого века...»
- «Да нет, Иван, я не настолько старая! - Ририка довольно засмеялась, глядя на смущенного собеседника, - Это была уже вторая половина века. Погоди-ка,.. мы прибыли года за два до смерти Николая Кребса. Да, конечно! Помню, вместе с группой почитателей Платона мы тогда с открытым ртом  слушали мудрого Фичино и там же познакомились с Кузанцем. Потрясающие были люди!
Жили мы действительно во Флоренции, где жизнь тогда кипела и бурлила, но и в других городах бывали. И провели там более десяти лет. - Ририка ненадолго задумалась, затем продолжила, - Замечательное время - веселое и опасное. Но потом интерес к нам, особенно со стороны академиков, стал слишком явным да и в отношении моего мужского обличия кое у кого возникли сомнения, и нашей троице пришлось спешно сматываться. Наши тамошние друзья, я думаю, считали, что мы погибли в шторм на торговом судне, затонувшем недалеко от Сицилии».
- «А о каких академиках ты сказала?»
- «Ну, как же, Иван! Конечно о членах платоновской академии, которую Марсилио Фичино фактически и создал. Это, кстати, как раз в пятьдесят девятом году случилось. Ему тогда Козимо Медичи специально, как я понимаю, подарил имение рядом со своей виллой в Кареджи возле Флоренции и целое богатство в виде множества греческих рукописей сочинений Платона, в основном ещё не переведённых. Вот там академия и разместилась. Особенно хороша была на втором уровне большая открытая терраса с ионическими колоннами. - Поддавшись приятным воспоминаниям, Ририка позволила себе отвлечься на минутку, но вскоре вернулась к рассказу, - Марсилио, кстати, в лучших традициях своего времени, был не только блестящим мыслителем, писателем и переводчиком, но прекрасным врачом, как и его отец, и замечательным педагогом. Представь себе! - Среди его учеников не только Лоренцо Медичи, знаменитый внук Козимо старшего, но и Пико делла Мирандола! Мы, правда, видели лишь маленького Джованни. Да... А в начале девяностых, насколько я знаю, Лоренцо Великолепный здесь же, на вилле в Корреджи и скончался... А среди тех, кому он покровительствовал, такие имена, как Сандро Боттичелли, Филиппино Липпи, Андреа Вероккьо, Джулиано да Сан Галло, юный Микеланджело и многие другие звезды Возрождения.
 Ты знаешь, наверное, что флорентийская платоновская академия не была ни учебным, ни научным учреждением в нашем понимании. Скорее это был творческий клуб, членство в котором не оформлялось специально, а в работе академии мог принимать участие любой заинтересованный вроде нас. Но ты не  представляешь, какой это был не прекращающийся пир мудрости,.. хотя и вино и все прочее тоже было в достатке».
Ририка снова умолкла, охваченная какими-то приятными воспоминаниями. Затем, глянув на Ивана, скромно хранившего почтительное молчания, она с видимым усилием вернулась к разговору.
- «Знаешь, я могу, кажется, бесконечно долго вспоминать и рассказывать об этом времени, но тебя-то, наверное, интересует что-то конкретное. Так что, я умолкаю и слушаю твои вопросы».
- «Честно говоря, любое живое свидетельство, любой правдивый рассказ о жизни творческих людей того удивительного времени для меня бесценны и фактически уже являются ответом на не заданные пока вопросы. Поэтому я готов слушать твои воспоминания не только с искренним удовольствием, но и с огромным интересом. Боже мой! Флоренция пятнадцатого века - это же сердце Ренессанса!».
- «Ну, что же, тогда сегодня я расскажу поподробнее об академии, о наших встречах с её очень разными, но неизменно яркими и какими-то... задорными что ли членами. Даже сам Фичино, вечно сосредоточенный на философских проблемах и тестах, был не только поэтом и любителем игры на лире, но тем ещё спорщиком! Ты не представляешь, как он воевал с последователями Георгия Плетона, хотя все спорщики, можно сказать, поклонялись Платону».
 Ририка обладала удивительной памятью и незаурядным даром рассказчицы, и хотя временами сетовала на то, что ту или иную дату или имя случайного знакомого не удается сразу вспомнить, рассказ её настолько захватил Ивана, что он не заметил как пролетело время. Расставался он с тетушкой с огромным сожалением и массой идей, которые уже обещали как минимум ночь бес сна. Встретиться снова договорились через два дня, поскольку дел у обоих в последнее время накопилось много.

                * * *

 Устройство, специально рассчитаное на транспортировку больных, было сейчас открытым, и Женя, полулежа в удобном мягком кресле, могла видеть удаляющиеся фигуры Андрея и Ванечки, стоящих на краю кольцевой аллеи и машущих ей вслед. Никаких болезненных ощущений уже не было, но врачи не позволили идти пешком и настояли на кратковременной госпитализации. Пора было провести новые обследования и выполнить какие-то процедуры, не известные земной медицине. А вот регенерация с перестройкой организма, через которую уже прошел Андрей, ей предстояла позже, уже после рождения их долгожданной доченьки.
 Платформа с Женей скрылась за поворотом и мужчины отправились по своим делам. Ванечка побежал на стадион, а Андрей, задумавшись, почти незаметно дошёл до дома. Мысли в голове, вызванные всплеском только что пережитых эмоций,  начали привычно складываться в текст: «Женщина-мать в современной России, это едва ли не последний живой островок человеческой культуры, изуродованный вырождающейся системой образования;  оскорбляемый подачками власти и брачным договором, устанавливающим цену будущего предательства. И несмотря ни на что, из натруженных, нежных ладоней мамы, как и прежде, выходит в мир разбуженный её любовью, щедро омытый нежностью и слезами, новый человек, готовый, как и она, любить... искренне и без оглядки.
 Но недолог теперь период детской наивности, когда человек ещё светится добром сказки. Прагматичные хозяева новой жизни грубо обламывают ростки честности и порядочности, превращая совсем ещё неокрепшее существо в раба финансовой системы с потребительской моралью. А если карьерный рост и расчетливость не слишком привлекают взрослеющего человека, к его услугам роль раба божьего, не сомневающегося и не создающего проблем государству».
 Закончив фразу, Андрей надолго замер перед монитором. Текст дальше не складывался, да и написанное уже не казалось удачным. Мысли то уносили в медицинский центр к Марине, то возвращали к их основному делу последнего времени, отбиравшему все силы, всю творческую энергию. Виртуальное «место смысла» обретало всё более ясные содержательные и архитектурные очертания, но каждый следующий шаг давался в последнее время всё с большим трудом.
 Неожиданно пришла мысль о том, что для «места смысла» было бы правильно подготовить что-то вроде «Декларации человечности», содержащей определение основных прав гражданина, позволяющих сохранять механизмы трансляции культуры, человеческого способа жизни. И первое декларируемое положение могло бы быть, например, таким: «Гражданин имеет право стать человеком». Иначе говоря, прежде всего, он имеет право начать свою жизнь в пространстве чистых человеческих отношений, основанных на любви и бескорыстии, где нет лжи и пошлости, где невозможны ни жестокость ни безразличие.
 Второе положение, естественно: «Гражданин имеет право быть человеком». Это значить, что нравственность должна быть признана высшим достоинством гражданина, основной мерой любого его поступка, мерой человечности. Она же определяется и как главное условие его общественного положения и благополучия, а творчество как основной способ его общественно полезной деятельности.
 И третье такое: «Гражданин имеет право остаться человеком». Это значит, что добрая память о каждом достойном человеке так же подлежит защите, как и его честь при жизни.
 Здесь дело окончательно застопорилось. Андрей встал и прошелся по комнате, разминая ноги. Затем сделал несколько физических упражнений, размахивая руками, и почувствовал, как быстро просыпается физическая энергия в обновленном недавно организме. Мышцы послушно сокращались, требуя нагрузки и движения, и только сознание оставалось вялым и будто чужим.
- «Нужно с Иваном поговорить. Что там у него, интересно, с Возрождением?» - подумал Андрей и, прихватив планшет для графики, отправился в Лабу.
Жизнь здесь, как всегда, кипела  и бурлила, выплескивая периодически те или иные результаты в виде вспыхивающих на центральном мониторе суждений, либо изображений, преимущественно трехмерных и цветных, но от этого не более понятных для постороннего взгляда. Продолжалась долгая и трудная работа над средой, в которой будут протекать различные действия создаваемого виртуального «места смысла».
 Взгляд Андрея, вошедшего в большое и сложное по структуре пространство лаборатории, остановился на ссутулившейся фигуре Железного Романа. Тот сидел на своем обычном месте под деревом с развесистой кроной, почти скрывавшей его обычное одиночество от беззаботных взглядов веселых коллег. Стол перед ним был завален какими-то предметами, совсем не похожими на прежние запчасти. Не было ни знакомых приборов, ни знаменитого паяльника, - неотъемлемой прежде части образа «железного мастера».
 В памяти Андрея всплыло искаженное горем лицо коллеги в день объявления помолвки Кати и Лирти, и волна сочувствия одновременно с неясным чувством вины заполнили сознание. Он осторожно приблизился к Роману и постучав костяшками пальцев о стойку с полочками и ячейками у того за спиной, деланно шутливым тоном поинтересовался:
- «Можно вас отвлечь на минутку, сэр?»
- «Почему бы нет? - обернувшись и поднявшись при виде Андрея, проговорил Роман, крепко пожимая протянутую руку, - здорово, Андрей! Как сам? Как Женя? А чего ты смурной такой, случилось что?»
Слушая бодрую речь Романа и разглядывая его неожиданно веселую физиономию, растерянный немного Андрей пытался быстро переоценить ситуацию. Маленькую психологическую проблему невольно разрешил подошедший Иван.
- «Привет, Андрей! Так ты тоже уже в курсе?
- «В курсе чего? - в недоумении спросил Андрей, - Что тут у вас произошло?"
- «Видишь ли, - Иван бросил веселый взгляд на Железного Романа, стоявшего молча, с безразличным лицом, - наш железный друг, создав коалицию с группой  айтишников и парочкой беглых психологов с той стороны, выступил сегодня с сокрушительной критикой основных положений концепции виртуального центра. Основание для интеллектуального бомбометания, в котором, кстати, принял сегодня участие не кто иной, как Платон, состоит в том, что мы не достаточно оптимистичны, что критикуя современную политику и состояние большинства  социальных институтов, мы все видим только в черном цвете! Между тем, и в России, и в других местах огромное количество личностей и сообществ, не хуже, а может и лучше нас понимающих суть и трагизм переживаемого кризиса, трудятся и получают замечательные результаты. Нас заклеймили термином пессимисты и предложили безоговорочно сдать серые и унылые позиции перед лицом светлого будущего и перейти на сторону оптимистов.
 Я, к твоему сведению, вместе с многочисленными коллегами сразу капитулировал и перекинулся в стан противников, признав безоговорочно их правоту».
- «Ну... тогда и я как все. Куда ж я один, без вас! Вот прямо сейчас и пойду перекрашиваться в оптимиста».
 Обмен шутками с участием неожиданно разговорившегося Железного Романа продолжался ещё некоторое время, пока рядом с ним вдруг не возникла невесть откуда знаменитая поэтесса Анна Шульц. Крупнейший филолог и искусствовед Града, заслужившая известность и славу своими замечательными стихами и поэмами,
высокая черноволосая красавица с пронзительными карими глазами на вытянутом овале бледного лица положила вдруг руки на плечо улыбающегося Романа и слегка прижавшись к нему спросила - «Ты уже пригласил Андрея на нашу помолвку или … и посмотрев внимательно на удивленного руководителя лаборатории, воскликнула, - Так он ещё не знает!»
- «Почему же, - возразил Андрей, - вот теперь уже знаю».
 Анна снова внимательно поглядела ему в глаза, словно пытаясь прочитать мысли, и уверенно заявила:
- «Не знаешь! Речь не о нашей помолвке, которая конечно событие большое, но всё же не чудо. А настоящее чудо это стихи, которые давно тайком пишет Рома, скрывая этот факт от народа и лишая ценителей настоящей поэзии эстетического наслаждения. Наказанием за это, которое он понесет в ближайшую пятницу, будет творческий вечер, посвященный его лирике и..., конечно, нашей помолвке».
- «Так вы с Романом... я даже не знал, что вы знакомы, - развел руками Андрей, - а тут оказывается такой поэтический союз сложился. Здорово!»

                * * *

- «Послушай, Андрей. А ведь разговор об оптимизме и о тех людях, которые составляют естественную и мощную силу возрождения культуры, возник сегодня не случайно. Мы уже буквально в шаге от завершения намеченных работ, и хоть сделано безусловно много, уверенности в полноценном результате, пока все же нет!»
Иван с Андреем уже почти час шли по кольцевой аллее, не замечая перемен, которые принесла в Град очередная осень. Воздух был уже заметно прохладнее, а зеленые деревья подкрасили свои кроны желтыми и красными оттенками, став, кажется, ещё наряднее. Уходящее лето тихо прощалось, отступая и освобождая место новой жизни, которой после зимних испытаний суждено вновь возродиться в молодых лепестках и побегах. Сама неизбежность возрождения виделась даже в увядших листьях, в красоте этого ковра, устилающего бесконечную дорогу...
Андрей поднял большой кленовый лист и долго разглядывал его узорчатую поверхность. Затем внимательно посмотрел на товарища и, будто с трудом подбирая слова, медленно заговорил:
- «Мне кажется, что наши усилия, направленные на спасение культуры, похожи на попытку преодолеть зиму, которая все равно придёт и которую нужно пережить. Да, нужно бороться за жизнь в суровых условиях; да, потери неизбежны, но весна всё равно прийдет, и вопрос лишь в том, кто доживет до тепла».
 - «Красиво! Но я с тобой, конечно, не соглашусь. Да ты, я думаю, этого и не ждешь. Вот если бы мы были четвероногими и жили не среди людей, а среди сосен, зависимость от природных ритмов и конкретных обстоятельств была бы бесспорной и непреодолимой. Мы заботились бы о себе, накапливая жир, запасая пищу и прячась от холода и врагов. И ждали бы прихода весны. Но мы с тобой живем не только не в лесу, но теперь даже не на родной планете. Зима, замораживающая сердца и души, воцарила в нашем мире, именуемом человеческое общество, в мире, который создали и постоянно воспроизводим мы сами.  Воспроизводим в той мере, в какой относимся с теплом к каждому другому, как к себе самому. Просто переждать эту рукотворную беду без потерь, заботясь подобно животному лишь о себе и своём волчьем или лисьем семействе, невозможно.
 Многие люди совсем не чувствуют общей беды, потому что сердца и души их постепенно остыли. И теперь, подобно братьям нашим меньшим, они накапливают жирок и благоустраивают свои убежища. Они думают, что так смогут укрыться и пережить кризис, смысла которого не понимают. Но укрыться от холода, который зарождается в твоем сердце в виде безразличия к другому, невозможно».
 Ещё некоторое время друзья шли молча.
- «А ты, я вижу, скрытый пессимист, - хмыкнув и одновременно приобняв друга произнес Андрей, - прямо царство Снежной королевы изобразил. Ты что в самом деле настолько боишься? А как же пример с Возрождением, как там люди переживали смену общественного идеала?
 Ты, кстати, когда с Ририкой снова встречаешься? Я бы тоже хотел послушать, если вы оба не против, конечно. Сейчас действительно очень важно и понять, и прочувствовать что ли сам механизм перехода от одной системы общественных ценностей к совершенно другой».
 Некоторое время шли молча, размышляя о том, что ждёт их проект, а значит их самих в ближайшем уже будущем. Оба друга ощущали тяжесть принятой на себя ответственности, которая была огромной. И дело было вовсе не в письменных или публичных обязательствах, а в том, что люди им верили, вернее, верили в них, независимо от любых прогнозов. Они безусловно были духовными лидерами и потому у них не было выбора. Только вперед, а за ошибку заплатят все, кого они любят и ради кого живут.
 Иван привычно потер лоб и встряхнул головой, будто отгоняя тяжелые мысли.
- «Встреча с Ририкой может состоятся даже сегодня, если у неё не возникнет никаких накладок. Она со своими зоопсихологами сейчас работает с нашими кошками».
Иван улыбнулся, вспоминая своих верных четвероногих друзей, получивших вторую молодость, благодаря усилиям ветеринаров ками.
- «Я последнее время много думал о ситуации итальянского Возрождения, вспоминая потрясающе живые картины жизни граждан Флоренции пятнадцатого века, которые мастерски рисовала Ририка. И знаешь какие мысли пришли в мою слабую голову?»
Иван снова задумался, затем решительно заговорил.
- «Помнишь, как Энгельс определил бога? - Он сказал, что бог, это отчужденная сущность человека. Но по-моему, отчуждение сущности теоретически равносильно убийству. Отчуждена же была духовность человека — сторона порождающего его отношения. Именно она оказалась обособленной, но при этом обескровленной и бестелесной. И потому совершенно естественным было и остается стремление человека вновь отождествиться с ней. А для тех религиозных фанатов, что обрели себя в боге через отрицание телесности, своей природной основы, полноценная жизнь тоже становилась недоступной. Кстати, сама идея Христа в моём понимании это попытка преодолеть абстрактность религиозного идеала, сыгравшая свою историческую роль, но так и не указавшая верующему путь к настоящей гармонии духа и тела, к истиной свободе, не ограниченной церковными догматами.
 А в пятнадцатом веке, о котором у нас идет речь, живая и радостная, брызжущая здоровьем и вином «плоть» была уже не просто искушением. Открывающая мир торговля, новые, невиданные товары, развивающиеся медицина производство и главное наука, совсем по новому объясняющая окружающий мир, — все это свидетельствовало о рождении и развитии новой системы ценностей и новой абстракции человека на пьедестале общественного идеала. И простой верующий, оказался перед выбором, что потерять: эту жизненно важную и к тому же соблазнительную телесность, с которой судорожно боролась церковь, сжигая на кострах ученых и ведьм, и предавая анафеме прочих неугодных, или духовность, глубоко укорененную в сознаниях людей в виде как нравственных принципов, так и церковных догматов .
 Нужно было менять способ жизни и очевидный путь для многих мыслящих людей состоял в том, чтобы не теряя духовности, нравственной основы жизни, вернуть себе преимущества свободной от церковных догматов творческой жизни во всей её возрожденческой полноте. Воссоединение духа и тела на мгновение в историческом масштабе возвело на пьедестал общественного идеала целостного человека. Конечно, это была лишь историческая вспышка, которую мне кажется и сегодня не все осознают. Но европейский мир, по крайней мере, она серьёзно сотрясла.
Интересно, как в это время церковь пытается адаптироваться к новой ситуации и не потерять полностью своё влияние и власть. Я имею в виду, прежде всего иезуитов, которые уже в сороковые годы шестнадцатого века повели жестокую борьбу с Реформацией, передовой наукой и практически со всем прогрессивным. О серьёзности борьбы, в которую вступила тогда церковь, говорит то, например, что «Нищенствующие» члены «Общества Иисуса» опирались на специальные моральные предписания, позволявшие и даже рекомендовавшие им ложь, насилие, обман, клятвопреступление, провокации и даже убийство «для вящей славы божьей». Но борьба и война это далеко не одно и то же, Иезуиты хорошо понимали, что делали, и потому, чтобы привлекать людей, влиять на их сознание они много усилий тратили на развитие системы образования, в том числе и светского. Рене Декарт, кстати, образование получил в иезуитской школе. Многие люди и по сей день считают, что иезуиты были белыми и пушистыми, и бескорыстно несли в мир добро и свет просвещения.
 И в это же время, - я имею в виду Ренессанс, - формируются и становятся популярными такие религиозно-философские воззрения как, например, натуралистический пантеизм. Он уже утверждает единство природы и Бога, который есть безличный дух, внутренне ей присущий! - Представляешь! Суть пантеизма Бенедикт Спиноза позднее выразит кратко и точно: «Бог есть природа». Ну и, как ты наверняка заешь, с пантеизмом связаны идеи о несотворённости мира, о бесконечности Вселенной, о естественной закономерности в природе.
Короче говоря, в пятнадцатом веке мыслящие, творческие люди, которых застала Ририка, независимо от того, что становилось предметом их интеллектуальных усилий, оказывались перед двумя ликами одного и того же целого, которым был как человек, так и весь разумный мир, единичной формой которого он являлся».
 Андрей, внимательно слушал в основном уже знакомые рассуждения Ивана, понимая, что тот не просто воспроизводит осмысленное ранее, но пытается переосмыслить какие-то вещи, уловить некую закономерность, способную помочь в их основном деле.
- «Ты ведешь речь о том, что во Флоренции тогда столкнулись две исторические абстракции человека: одна, духовная, религиозная, давно сформировавшаяся и по разным причинам утрачивающая свою роль общественного идеала, и вторая, «телесная», ещё только набирающая силу. Это очевидно, если вспомнить, что даже такие могучие архитектурные символы римско-католической церкви, как храмы, уступают к этому времени роль основных генераторов жизненного смысла в жизненном пространстве дворцам; наряду с иконной живописью, стремительно развивается портретная. И что особенно важно, наряду с развитием торговли, мануфактуры и финансовой деятельности, происходит невиданный взлет естественнонаучной мысли, существенно меняющей представление о космосе и месте в нем человека.
Послушай, Иван. А ведь здесь, в противостоянии абстрактной духовности и абстрактной же телесности человека обнаруживается одна из двух форм его сущности! Я сейчас вспоминаю твои рассуждения о форме Человека. Поправь меня, если что не так. Ты говорил тогда о двойном определении.
 Первое — отрицательное. Человек есть отношение между индивидом, как высшей формой самой природы, и обществом, в смысле человечеством. Причем он всегда «уже не одно и ещё не другое».  Развитие этого отношения, - между единичным и всеобщим, - осуществляется по оси времени, причем то и другое есть абстракции человека, его идеи, не имеющие смысла друг без друга. Идея бога или абсолютного духа, так же как идея природы, космоса — есть абстракции разумного мира и, что то же самое, человека!
 И есть второе, положительное определение, вернее, самоопределение Человека. Это отношение между реальной человеческой личностью и реальным же человеческим сообществом. Живые Я и Мы существующие всегда вместе, одно через другое, образуют особое целое, и именно процесс их взаимопорождения дает энергию развития разумного мира!
 А для меня, как для архитектора, чрезвычайно важным было здесь то, что это рассуждение содержало ясный ответ на вопрос о природе внутренней и внешней формы».
- «Да, Андрей, ты как всегда не только точен, но и продуктивен. И если мы попробуем  опереться на представление о том, что Человек это отрицательное единство природы и общества и положительное единство личности и коллектива, и что ни одна из сторон этих отношений не может быть понята без противоположной, мы, надеюсь, доберемся с тобой до понимания главного — в чем истинная суть происходящего сегодня и что делать! И прежде всего, я бы попробовал разобраться с тем, какая историческая абстракция человека скрывается за системой ценностей современного капиталистического мира.
 И заешь, какая главная опасность подстерегает нас на этом пути? - Нужно не попасть в плен собственной схемы, не превратиться в её орудие, вместо того, чтобы использовать её как свой инструмент».
- «Да... хороший вопрос и хорошее замечание. - задумчиво проговорил Андрей. - Если удержаться от банальности, то прийдётся очень серьёзно подумать, прежде чем что-то сказать.  Когда я оперировал понятиями душа и тело, общество и природа, всё казалось более или менее понятным. Но где-то, в моих рассуждениях точно был очень серьёзный логический провал».
- «Вот-вот! - в тон ему проговорил Иван, - и я о том же. Хотя есть одна мысль, которая меня одновременно и манит и даже пугает. Последнее время она постоянно возвращается, вызывая даже какое-то чувство обреченности на поиск в этом направлении. А это для меня вообще нехоженая тропа».
Иван замолчал размышляя, затем тяжело вздохнул, будто приняв трудное, но неизбежное решение; неспеша потер лоб, оттягивая ответственный момент и уже открыл было рот, когда вдруг выстрелом, разорвавшим напряженную тишину, прозвучал вызов.
- «Ваня, привет! Это Ри. Тебе ещё не надоела твоя древняя тетка? А почему, кстати, ты до сих пор не поинтересовался сколько мне лет? Может я и стойбища кроманьонцев на Урале посещала, а ты не в курсе!
 Ладно, извини. Это всё мои шуточки. Алону они тоже не очень нравятся, но он в этом так мне до сих пор так и не признался».
 Перемежая своё щебетанье смехом, Ририка одновременно давала кому-то указания, касавшиеся температуры воздуха и влажности в вольере. Практически без паузы, с той же интонацией и скоростью она сообщила Ивану, что освободилась и готова с ним встретиться, и что будет бесконечно рада, если к ним присоединится Андрей, и что минут через тридцать она уже будет в ресторане у того же столика. Затем, напомнив Ивану, про мозельский рислинг, особенно из виноградника Блаушифер, голос Ририки рассыпался то ли прощальным смехом, то ли его отголосками и окончательно стих.
Иван тряхнул головой и снова энергично потёр лоб. Азарт и восторг, которым была наполнена жизнь Ририки, немного подавляли его, заставляя перестраиваться в общении с теткой, отказываясь от привычного строя мыслей и чувств.
- «Ну, Андрей, пошли рислинг искать! Ты же слышал, что бабушка сказала. А ты, кстати, вообще нашу Ририку видел, или только рассказы о ней слышал? Нет? Ну, брат, тогда готовься к шоку. Никак не могу поверить, что она раз в десять старше меня!». 
 Когда, спустя почти три часа, Ририка вдруг заспешила по каким-то важным делам и оставила собеседников, очарованных яркими и красочными картинами  жизни людей таинственной и бесконечно далекой эпохи Возрождения, Иван с Андреем еще некоторое время молча сидели за столиком, вновь переживая услышанное. Упершись локтями в стол и обхватив голову ладонями, Иван в очередной раз мысленно воспроизводил логическую конструкцию, о которой не успел рассказать Андрею и которая, благодаря Ририке, наполнилась живым содержанием и ещё более окрепла. И всё, казалось, было просто...

                * * *

- «Всё время возвращаюсь к мысли о том, что в традиционном взгляде на развитие время не только изображается в виде вектора, но и мыслится как однонаправленное. Рассуждения же о путешествиях в прошлое представляются просто фантастическими. Между тем мы постоянно уточняем, а то и переписываем собственную историю, погружаясь именно в прошлое. При этом вполне отдаем себе отчет в том, что причины и обстоятельства французской революции так же как и падения кирпича на голову случайного прохожего можно исследовать бесконечно, всё дальше уходя в противоположную будущему сторону...
 А можно, например, вспомнить отца Флоренского, который в своем «Иконостасе», объясняя природу сна, говорит о телеологическом времени».
 Иван поднялся с недопитым бокалом рислинга в руке и стал медленно прохаживаться вдоль барьера из густых декоративных кустарников с редкими, но крупными и пахучими красно-синими цветами. Волнистая и густая седая шевелюра, которую он в последние месяцы явно не подрезал, свободно спускалась на плечи,  подчеркивая внушительность его высокой и крепкой фигуры. Сосредоточенный и серьёзный, он вдруг обратил внимание на бокал в своей руке, который был совершенно лишним в этот момент. Иван осторожно поставив его на стол и снова заговорил.
- «Здесь достаточно было бы вспомнить просто об этапе индивидуализации, этапе активного самопознания, переживаемом в своей жизни каждым человеком. А ведь хороша была схема, которую мы обсуждали в Лабе ещё в начале  сотрудничества. Помнишь, Андрей? - Малыш и воспитатель, обращенные друг к другу, вместе образуют ту самую единицу развития, о которой тогда все размышляли.  Взрослый для малыша это возможность и образ будущего, а значит внешняя форма этой единицы. Малыш же для взрослого — образ его собственного прошлого, постичь которое не только интересно, но и необходимо, чтобы разобраться в себе. И ещё это внутренняя форма. Если вектор развития малыша в этой паре направлен в сторону социализации, то вектор развития взрослого на этом этапе смотрит в сторону индивидуализации! В сторону природы, в её глубину, в прошлое! По-моему, все предельно просто. 
За что я люблю точку, так именно за то, что это прекрасная логическая конструкция начала, позволяющая, как ни странно, увидеть очень многое. Особенно важно, что при своей очевидной простоте, она есть форма в чистом виде! Но об этом чуть позже.
 Извини, что повторяюсь, но сейчас мне это самому необходимо. Так вот точка удерживает пустую бесконечность вокруг себя, как возможность бесконечно разнообразного мира. В то же время, она не может препятствовать свободному простиранию бесконечности внутрь самой себя. И это чрезвычайно важно, поскольку именно точка позволяет рассмотреть бесконечность, - этот мир как в его возможности, так и в необходимости(!), - как простирающийся вовне и, одновременно и в той же мере, вовнутрь! Бесконечность предстаёт сразу как тождественная себе и одновременно себе же противоположная. Здесь, кстати, уже можно усмотреть онтологический статус этой логической конструкции!
 Представь, что поскольку точка есть, всё, что происходило у неё внутри, уже завершилось её возникновением.  И теперь мир, предшествующий точке, есть её состоявшаяся возможность. Это теперь мир необходимости, подчинённый причинной логике. Если хочешь, это мир канонов Бэкона-Милля! Мир законов и писаных правил!
Пространство возможности отличается от пространства необходимости тем, что первое «населено» лишь нереализованными целями, как реальными, так и фантастическими. В то же время, пространство необходимости наполнено пройденными дорогами, осуществленными планами и их полновесными результатами. И всё это в сознании аналитика опирается на разные постулаты и аксиомы. Здесь всё можно показать, увидеть и исследовать. И именно этим занимаются все и всяческие науки, добывающие знания и выстраивающие тем самым идеальную форму состоявшегося мира — как мира необходимости. Но именно состоявшегося, поскольку мир целей, идеалов, надежд и мечтаний -  недоступен науке, просто потому, что это то, что еще не случилось. В открытом пространстве, в пространстве возможностей у науки нет и не может быть предмета. Даже признанный идеал, получивший любую художественную форму в творчестве мастера, «отдаст» ученому лишь само произведение, оставшись нетронутым наукой и готовым к множеству воплощений, разных как сами мастера, создающие шедевры.
 Идеальная, высшая форма мира необходимости — это робот с высокой рефлексивной способностью, которого мы уже завтра наверняка создадим. Но даже самое высокотехнологичное изделие будет всего лишь органом человека, его воплощенным научным знанием. Наверняка наступит время, когда люди сумеют даже наделить машину психикой, но мне кажется, что это такой этап в развитии разумного мира, до которого не только нам, но и нашим друзьям ками еще достаточно далеко. Но даже когда робот достигнет уровня животного по своим психическим возможностям, ситуация по сути своей не изменится».
Андрей некоторое время смотрел на умолкнувшего Ивана, будто ожидая продолжения, а затем с отчетливо написанным на лице любопытством и некоторым удивлением спросил: - «Так ты действительно уверен, что можно создать робота, подобного живому существу, жизненной средой которого будет весь собственный мир человека?»
- «Ни в коем случае! Чёрта с два, весь наш мир! Машина, даже самая совершенная, никогда не вырвется за пределы точки! А потому свободное пространство мыслей и чувств, которое создаёте в том числе и вы, архитекторы, пространство, которым дышит человеческий разум - машине никогда не будет доступно! Её питательная среда  — это знания». 
 Иван вдруг замолчал, прервав рассуждения, обещавшие быть обстоятельными, и глядя с лукавой улыбкой на Андрея, вдруг заявил: - «Но как сказал, а! - Про точку. А ведь у машины действительно нет возможности вырваться за её пределы, поскольку будущее принадлежит только Человеку разумному!
 Машина может совершенствоваться сколько угодно, решая поставленные перед ней задачи, она может тестировать и изменять себя, она может даже размножаться, добывать новые знания. Но она никогда не сможет любить и жертвовать собой, испытывать чувство гордости, капризничать и делать невозможное. Ей не дана свобода человека, глядящего в космос и понимающего, что эта бесконечность уже принадлежит ему, как часть его сознания. Блез Паскаль, впрочем, ещё в семнадцатом веке в своем «Мыслях» говорил примерно так: вселенная охватывает и поглощает человека как некую точку; он же с помощью мысли охватывает всю вселенную».
Продолжая разговор, друзья вышли из ресторана и подойдя к площадке у кольцевой аллеи, уселись на скамью, не обратив внимание на группу людей, стоявших неподалеку, которые явно прислушивались к их громкому и эмоциональному диалогу.
- «А как всё-таки быть с идеалом уходящей эпохи? - вернулся к своему вопросу Андрей, - Капитал, прибыль  — всё это элементы сформированной в последние века системы ценностей. И все они по природе своей явно относятся к пространству по ту сторону точки, к пространству необходимости. А что же теперь на пьедестале общественного идеала?»
- «Я бы, Андрей, так сказал. До начала Возрождения народ Европы был в массе своей очарован идеей бога, а церковь успешно властвовала, опираясь на нормативную функцию обособленного духа. Теперь же высшая власть кажется переходит в руки машины. Не робота из металла и пластика, о котором мы обычно говорим, а финансовой машины, которая в последнее время и строилась как инструмент управления людьми».
- «Но мы только что согласились, что машина не может вырваться из точки...»
- «Конечно, не может! Да ей это и не нужно, если люди сами утрачивают человеческий способ жизни, опускаясь зачастую до природного, чтобы не сказать животного состояния, чему, увы, примеров всё больше. Так что, я думаю, на пьедестале общественного идеала, а ещё точнее на троне власти в мире рынка расположилась именно финансовая машина, c множеством точек опоры в виде отдельных людей-капиталов.
 Конечно, сама финансовая машина порождена человеком. Однако, став инструментом не просто обслуживающим его нужды, но способным удовлетворять все и всяческие телесные позывы, а затем и его хозяином, она сыграла роль гири, тянущей человека не вверх, к высотам нравственности, культуры, а вниз, к плотским радостям и потребительской морали. Любая духовная ценность, будучи оцененной в деньгах, обращается в сознании представителей рыночной культуры в прах, в ничто! Даже измена любимому и любящему человеку, - самая мерзкая форма человеческого предательства, - становится нормой поведения, прописанной заранее в договоре, являющемся по сути коммерческим, денежным соглашением! Ну разве не прекрасный инструмент превращения людей из субъектов культуры в... Ну, ты понимаешь. И дети... Эта жуткая, животная жестокость подростков, о которой даже страшно говорить... Да какие ещё нужны доказательства?!».
- «Да, картина, мягко говоря, не веселая. А тебе не кажется, что очень большая часть людей на планете все же не поражена вирусом культурной деградации? И ещё. Масса ученых, занятых фундаментальными и прикладными исследованиями, постоянно погружаются в мир необходимости, но отнюдь не всегда сами оказываются в плену научной логики. Среди них множество людей истинно культурных, увлекающихся искусством, музыкой. А есть ведь и просто множество людей гуманитарных профессий, хорошо знающих и ценящих культурное наследие. Нет, я понимаю, что сознание очень многих из них серьёзно пострадало. Но ведь само по себе желание иметь материальное благополучие, ещё не ставит крест на человеке, как субъекте культуры!
 Я многие годы, как ты помнишь, воевал с Кириллом Рюминым, взгляды которого казались мне временами просто опасными для нашего сообщества. А в итоге оказалось, что движемся мы в одном направлении, а разногласия наши не мешают воспроизводить базовые человеческие ценности и в общем деле и в личной жизни».
- «Спасибо, Андрей! Ты прав, конечно. Ничего нельзя, да и не нужно проектировать, если не верить в людей, в их способность справиться с любой, даже такой страшной глобальной угрозой, как нынешнее воистину дьявольское искушение».