Дневник моей памяти - глава 1

    
     Глава 1. (памяти брата Анатолия)

     Детство... Чем старше мы становимся, тем чаще к нему возвращаемся в мыслях.
  И, что самое интересное, помнится всё до мелочей, до незначительных эпизодов,
  до пустяков. Помню себя, приблизительно, с трёх лет, да, именно в три года
  происходили события, которые оставили неизгладимый след в моей памяти.
     Сельское холодное утро. За окном ещё беспросветная темень, слышно, как
  завывает неистовый февральский ветер. Хата за ночь успела остыть, бабушка
  растапливает печь, чтобы хоть как-то обогреть чулан, в котором теснится вся
  семья, и приготовить незатейливый завтрак. Мама бесконечно заглядывает в
  люльку, в которой спит мой полугодовалый братик. Люлька подвешена за крючок к
  потолку. Мама с тревогой сообщает, что малыш долго спит, не просыпался всю
  ночь, но никто не будит его, ждём, когда сам проснётся. Тревога мамы передаётся
  и нам.
  Поочерёдно все заглядываем в люльку... Уже время приближается к полудню, но
  братик не просыпается. Тревога нарастает... Мама не выдерживает - выхватывает
  малыша из колыбельки и заливается громким тревожным криком. Я, совсем ещё
  маленькая, перепугавшись, начинаю кричать вслед за мамой, за мной в рыданиях
  подбегает бабушка... Не помню, как долго этот ужас продолжался, но точно помню,
  как крик и плач резко оборвались, когда братик открыл глаза. Однако, это
  случилось не сразу - это я точно помню. Наступило оцепенение, все вопросительно
  смотрели друг на друга, не смея заговорить. Разрядил напряжение отец, который
  вошёл в хату и о чём-то спросил. Наверное он поинтересовался, почему мы
  кричали, так как крик долетел во двор и до его слуха.
     Да, это было самое моё сильное душевное потрясение. Такие эмоциональные
  переживания в раннем возрасте навсегда остаются в памяти.
  В моём детстве было очень много тяжёлого и мучительного и очень мало светлого и
  радостного. А это, представьте, - на всю жизнь.  Всё, чего недополучил в
  детские годы - болезненной тенью пройдёт через всю жизнь и будет возвращаться в
  чёрно-белых кошмарных снах.
  Бывает трудно вспомнить, какое событие было по-настоящему счастливым и
  радостным в детстве, но при всём при этом моё отношение к жизни и ко всему
  окружающему у меня было необыкновенно добрым. Как преданно я любила свою мамочку,
  братиков, сестричку бабушку и отца тоже по-своему любила ( он был очень суровым
  и властным человеком). Утешение и отдохновение я находила, общаясь с миром
  природы - она мой самый естественный и настоящий воспитатель и вдохновитель
  была, есть и будет. Позже я поняла и почувствовала в ней десницу Божью,
  поддержку, любовь, одним словом, - благоволение.
     В то памятное утро мой младший братик хотел оставить нас и улететь в миры
  иные, да, он уже, считайте, улетел, но боль матери и близких вернула его на
  некоторое время к родным, но только на некоторое время, ненадолго... Буквально
  через пять с небольшим лет он осознанно объявит всем, что умирает и хочет
  проститься навсегда...
     И это страшное событие сохранит самый глубокий след в моей душе и в сердце.


(из дневника моей памяти)
   (брату Анатолию)

Посмертный снимок -
Больше ничего...
Мне не осталось в память о почившем.
То горе,
Что давно так далеко...
Испить до дна пришлось тебя любившим.
Такое чувство,
Будто ты уснул...
Я напряжённо вглядываюсь в фото.
Через десятки лет -
Неясный гул...
Твой голосок, как в прошлом, нежно-кроток.
Печать
Какой-то тайны на лице...
На личике, по-ангельски красивом.
Высокое чело,
Но не в венце...
Во всём обличье - праведная сила.
То было свыше,
То было дано...
Ты изумлял родных, твой ум был мудрый.
Ты понимал,
Что предавать грешно...
И то, что каждый новый день - день судный.
Недолог был
Твой быстротечный век...
Ревнивый рок, блуждающий в тот вечер,
На смерть досрочную
Тебя обрек...
А может быть ты Богом был отмечен...

               
Любовь Питателева
      Глава 2.(памяти брата Анатолия)

      Время шло. Жизнь продолжалась по заведённому порядку, своим чередом - всё
  по кругу.
  Я очень любила маленького братца - все его просто обожали в семье. Маленьким
  всегда достаётся больше внимания и любви, просто потому что они ещё совсем
  беспомощные, трогательно беззащитные. Толечка после того жуткого происшествия,
  описанного мною
  в первой главе, рос не по возрасту смышлёным, любознательным, очень мудрым
  мальчиком. Помню, что он периодически болел, но какой-то очень странной
  болезнью - никто не мог определить и поставить правильный диагноз его недуга.
     Например, полгода мальчика ничего не беспокоило, он был весёлым, счастливым,
  всё кушал, гулял, игрался..., и, вдруг, совершенно неожиданно, подскакивала
  очень высокая температура, и за каких-нибудь три-четыре дня он просто сгорал.
  И так продолжалось на протяжении пяти лет. Мы жили постоянно в какой-то
  необъяснимой тревоге за него. Помню, что родители, не однажды, как-то
  невзначай, делились страшными чувствами, в которых фигурировало слов"смерть"...
  У Толечки на голове было две макушки (две макушки считаются в медицине
  отклонением от нормы). В народе, помню, рассуждали по этому случаю, что такое
  отклонение является признаком двух браков в жизни человека или дважды будет
  умирать... Эту мысль мама с бабушкой часто произносили вслух после первого
  страшного случая. А ещё, помню, как мама говорила, что напрасно ему дали имя
  отца, что это тоже, якобы, плохая примета - давать детям имена родителей, что
  будто дети потом расплачиваются жизнью за грехи отца или матери (уж у отца-
  то грехов было не счесть и не отмолить).
  Я никогда не верила в эти приметы, но сейчас, вспоминая страшные события тех
  лет, где-то задумалась...
     Опять лютая зима перед глазами, снежные сугробы вровень с крышами домов,
  солнце светит каким-то неестественным зловещим светом, холод непостижимый.
  Мама заходит в хату и тревожно сообщает, что на погосте опять открыты ворота,
  что в который раз они открыты, хотя она их уже несколько раз закрывала,
  заматывала проволокой, дескать, кого-то ждут...(Я вот не могу понять, а как же
  при таких снежных заносах вокруг, открывались ворота...)
  Спустя какое-то время, мама опять с тревогой рассказывает сон, что приснился
  Толечка и, что он по лестнице от неё убежал на облако...
  Вдруг неожиданно расцветает в хате цветок - роза, которая никогда не цвела,
  а тут, в кои века, выбросила огромный красный бутон, да ещё в жестокий мороз.
  В одну из холодных ночей вся семья проснулась от дикого крика жабы - всё
  вызывало один и тот же вопрос: что значат эти загадочные явления?
     Как-то рано утром Толечка объявил всей семье, что он хочет пойти навестить
  соседей на нашей улице и перечислил к кому хотел бы наведаться, потому что он
  никогда у них ещё не был. Это как-то всех нас удивило и насторожило. Мальчик
  тепло оделся и отправился, помню, к Гараськиным, Карповым и к Бабаёвым (называю
  подворья).
  Потом, во время наших игр, он так естественно и спокойно попросил, чтобы ему в
  гробик положили маленькую гармошку, на которой он любил играть и петь частушки:
  Мне невеста говорила:
  Ты мой женишок! (я только эти две строчки помню).
  Причём, эту просьбу он повторял периодически, что всех просто приводило в ужас.
     Вторая половина января выдалась беспощадно холодной. В школе отменили
  занятия (я училась, кажется, в 1 классе или во 2), старшего брата Олега тогда
  дома не было, он учился в г.Константиновка (Это отдельная история о брате
  старшем, который приезжал на зимние каникулы и в последний раз видел младшего
  братика. Толечка бежал за санями, которые увозили Олега, и кричал, что больше
  никогда его не увидит.) Страшный недуг опять безжалостно свалился на Толечку.
     В ночь с 20 на 21 января мальчик метался в жару, не находя удобного
  положения, чтобы почувствовать облегчение. Я и мама не отходили от него.  У
  нас из глаз катились бессильные горькие слёзы... Мы плакали беззвучно, чтобы не      
  потревожить больного. Через какое-то время Толя открыл глаза и попросил маму
  лечь и полежать с ним в последний раз... Мы  разразились рыданиями...
  А через несколько минут он позвал всех - всю семью проститься...
  "Я умираю..."- это были его последние слова...

  Глава 3 (Памяти брата Анатолия.)
 
   Много раз приступала к написанию продолжения своих воспоминаний о том страшном, незабываемом утре, но не хватало сил рассказать, передать те чувства, которые завладели всеми нами, родными Толечки. Ледяное оцепенение прокралось в каждую клеточку нашего существа (передаю свои ощущения непосредственно), Господи, какой холод простирался вокруг, он присутствовал везде и во всём, сковал сердце и душу...
     Синдром внезапной детской смерти - младенчик остановил дыхание ребёнка (позже я читала, что младенчик проявляется у младенцев от 1-4 месяцев, но и в позднем возрасте могут наблюдаться похожие явления), началась агония, борьба детского организма со смертью. Изменился ритм дыхания, непроизвольно начали сокращаться мышцы, тельце выгибалось, как натянутая тетива лука, -  это были самые настоящие предвестники смерти... Ни о какой скорой помощи не могло быть и речи. Медицинский пункт находился в пяти километрах от дома в соседнем селе, но обычный фельдшер в таких случаях совершенно бессилен, а сельская больница, где, может быть, что-то и удалось бы предпринять, была в 35 километрах от нас, на районную больницу, за пятьдесят километров, тем более никто не мог рассчитывать.
     Но страх потерять мальчика подгонял родителей к совершенно необдуманным, бесполезным действиям. Вначале отец взял на руки скорчившееся тельце сына и поднёс к святому углу (отец при этом был коммунистом, никогда в жизни, наверное, не перекрестился), вся семья стояла на коленях и молила Бога о помощи, просила со слезами на глазах облегчить его участь. Потом отец отнёс  и положил на диван обмякшее уже тельце, а сам помчался в холодный тёмный рассвет на конюшню, чтобы запрячь лошадь и везти уже остывающее тело в село, в больницу.
     Утро было раннее, вокруг тьма тьмущая, как в могиле, тридцатиградусный мороз пробирал до костей. На сани снесли перину, тёплые одеяла - всё, что можно было свалили горой и спрятали в её пещере ребёнка, и помчались, как безумные, ничего не понимая, ни о чём не говоря; молча мама и отец отправились с сыном в ледяную мглу, беспросветную тьму, Ничего не обещающую, скованные горем.
     А мы с бабушкой, вмиг осиротевшие, остались ждать, изо всех сил надеясь на чудо, глядя на удаляющуюся тёмную точку возка, а тёмная точка вонзилась в наши ожидания, которые, кажется, длились целую вечность.
     С рассветом, когда в морозном мареве появились первые лучи, брызнувшие на белый саван, укрывавший стылую, звенящую от мороза землю, до нас с бабушкой стал долетать крик, одинокий, душераздирающий, надрывный... К дому медленно приближались сани, всем своим видом убийственно сообщая, что они проделали напрасный путь.
     Я никогда не смогу описать те переживания, которые испытывала в данный момент, да и потом во время прощания с братиком, и, когда несли его на кладбище (ворота демонстрировали свой ненасытный оскал), жуткие мгновения - отдавания его тошнотворной мерзлоте, вызывающей неприятные ощущения. Целые сутки мужчины нашего села поочереди долбили землю, чтобы выкопать могилу. Мама попросила  сделать сбоку нишу на её глубине, куда можно было бы разместить гроб. Мама не хотела, чтобы глыбы мёрзлой земли падали на покойника и тревожили его. Спасибо всем людям, откликнувшимся на зов беды, сделавшим, кажется, невозможное, чтобы хоть самую малость облегчить наши невыразимые страдания.