Бунин, Иван Алексеевич К моему завещанию. Май 1942

"В России осталось много всяких писем ко мне. Если эти письма сохранились, то уничтожьте их все, не читая,— кроме писем ко мне более или менее известных писателей, редакторов, общественных деятелей и так далее (если эти письма более или менее интересны)."
----Так получилось,что я,считавшим И.А.Бунина неким почти Античным божеством(до 1952 г),когда мой любимый первый поэт К. Симонов не способствовал изданию первого Советского пятитомника(в голубых переплётах) не имел возможности ознакомиться с творчеством Парижско-Грасского божества.
Есенина мы слышали только как блатную музыку от тех,кто вернулся из ссылки или тюрьмы.Есенин сборничком был издан в 1948 гг.-в годы гонения на поэзию(Дело Ахматовой-Зощенко-Пастернака в "Звезде" в Питере.Понятно что я пишу за далёкую провинцию-а не за Москву и Питер.

В Столицах до первого десятилетия(1927 г) было напечатано много всего.изобличающего Царский режим,Распутина,Жизнь Царской семьи. Богатый материал выполнил Гессен в Берлине-Архив Революции.Алексеевские мемуары 1-5тт+Гражданская Война на Украине.Много книг и романов(Рижских) было издано в Прибалтике-их привезли книжники в Россию.Розговоры шли о "Окаянных днях" Бунина-но их никто не видел и не читал.

Колосков,Катанян-друзья В.Маяковского делали вид что у них имеется экземпляр "Дней" Бунинских.Славка Спортсмен(умер молодым)был вхож в семью Колосковых по покупке книг.Я ,после Славки купил остаток Библиотеки Колосковых-дней там не было.

Через Мишу Антокольского,а позже через дочь Зои(первой жены Павла Антокольскуса  я был вхож в семью Павла Антакольского и бывал у них не только на квартире на ул.Весненых. Но и на даче товарищества "Советьский Писатель"-Сов-Пис(мо моей аббревиатуре).
После 17-ти мгновений Юлику Семёнову,вхожему в любую власть(он был официальным Чекистом и передал потом дела в "Совершенно Секретно",которым руководил молодой Артём Боровик(он внезапно трагически погиб -вертолёт упал прямо на аэродроме). Правительство построило четыре солидных дачи со сруба для Юлиана, П.Антокольского ,К.Симонова,Боровиков,(у старшего Боровикова была дача рядом под черепицей на Крымский лад".
А вообще эта компания сформировалась сразу после революции-они сняли и сами строили театр Вахтангова.Он был чуток метров на 50-т правее в сторону Праги.
После Революции Власть и КГБ посылала посланцев в ряды русской эмиграции. Первый неудачный опыт с мужем М.Цветаевой-Эфросом.

Он оказался сво среди чужих. Там его упрекали в связях с КГБ. А здесь-с Савенковцами. Его расстреляли-а у Марины тоже "Елабугжская трагедия".Цветаевы-солидная семья Ивана Цветаева построили и благоустроили "Пушкинский музей2 на Волхонке-там была городская свалка.
 Но потом семью переселили на ул.Красных фонарей-Писемского(за кинотеатром Октябрь").
Позже агитаторами были Илья Эренбург(самый опытный Европейский житель.)У Бабеля и Вогау(*Пыльняка оказались родственники в Парижах-их расстреляли перед войной в 40-ковых годах.
Третий Толстой(Алёшка-как называл его Бунин),учёл уроки и резко задепутатил вместе с В.Катаевым.Они и депутаты и Герои-остались при деньгах и живы.Шолохов,имея счета во всех капстранах переехал жить в дом за нынешней думой в 1925-29 гг. Потом всё жизнь депутатил и жил на Сивцем Вражке.

А Константин Симонов воевал на Вяземском направлении-жил скромно. И агитировал Ивана Бунина,Куприна вернуться на Родину.(Допишу позже-это черновики как из под автомата-простите за ошибки-исправлю-продолжу).

Материалы с сетей:

 Бунин писал:-Все мои письма (ко всем, кому я писал во всю мою жизнь) не печатать, не издавать. С просьбой об этом обращаюсь и к моим адресатам, то есть к владельцам этих писем. Я писал письма почти всегда дурно, небрежно, наспех и не всегда в соответствии с тем, что я чувствовал,— в силу разных обстоятельств. (Один из многих примеров—письма к Горькому, которые он, не спросись меня, отдал в печать.)

Умоляю разных литературных гробокопателей не искать и не печатать моих стихов и рассказов, рассеянных по разным газетам и журналам и никогда мною не введенных в издание моих книг: я многое печатал только по той бедности, в которой часто бывал. Насчет же того, что введено в издание моих книг, я делаю указания.

Иван Бунин

Самое ужасное: заваливают хорошее детским, плохим.

Иван Бунин
К моему литературному завещанию. Париж. 1951 год.

Если будет после меня издание моих литературных работ, то вот мои указания, каково оно должно быть:

Это издание должно быть повторением берлинского издания «Петрополис» (Берлин, 1934 год) с теми добавлениями к нему, кои я указываю ниже.

В это новое будущее издание должен войти отдельным томом мой перевод «Песни о Гайавате» Лонгфелло, текст которого (с моими поправками) взять из парижского издания (Книгоиздательство «Север», Париж, 1921 год).

Отдельным же томом должны быть изданы и три «Мистерии» Байрона, переведенные мною. Этот том должен быть повторением берлинского издания этих «Мистерий» (Берлин, 1921 год).

Из всех остальных моих переводов взять только следующее:

    Крымские сонеты Мицкевича (три сонета: «Аккерманские степи», «Чатырдаг» и «Алушта ночью»),
    «Годива» Теннисона (по тексту в «нивском» издании Маркса моих сочинений, Петербург, 1915 год).
    Из «Золотой легенды» Лонгфелло:

        «Рождественская ночь»,
        «Очарованный инок»,
        3) «Эльза».

Все это, то есть сонеты «Годива» и из «Золотой легенды», разместить (следуя хронологии моих работ над этими переводами) среди моих оригинальных стихов. Стихи и эти переводы — отдельный том.

Какими по счету томами должны идти в будущем собрании моих сочинений «Песнь о Гайавате» и «Мистерии», сейчас, конечно, нельзя сказать. Во всяком случае, они должны идти после последнего тома моих оригинальных художественных писаний. Но что будет в этом предполагаемом последнем томе и какой он будет по счету? Это зависит от того, напишу ли я еще что-нибудь после книги «Темные аллеи» и некоторого другого, написанного мною за последние годы и еще не изданного отдельной книгой (смотри пакет, в котором «Зимний сон» и прочее).

Ввести в это будущее собрание моих сочинений тоже отдельным томом «Освобождение Толстого». Это — после двух вышеуказанных томов (то есть двух томов переводов). Для перепечатки взять исправленный мною экземпляр «Освобождения» — он находится при этом завещании, как и все прочее.

И еще отдельный том — после «Освобождения» — под заглавием «Записи». Материал для этого тома тоже находится в пакетах, которые лежат вместе с этим завещанием.

В маленьком предисловии к собранию моих сочинений, изданному «Петрополисом»,— смотри первый том этого издания,— я сказал об ужасном издании моих сочинений 1915 года (приложение к «Ниве») и выразил твердое желание, чтобы в будущее собрание моих сочинений не было взято ничего (кроме уже взятого мною для издания «Петрополиса») из этого приложения.

 Я указал, почему я был вынужден дать Марксу многие из очень слабых вещей, написанных мною в первые годы моей литературной деятельности со всей небрежностью, присущей мне в ту пору, и напечатанных большей частью из-за нужды или по слабости характера:- «Дайте что-нибудь нам!»

 — и давал; слава богу, что еще далеко не все дал Марксу — и горячо прошу все это не данное мною не разыскивать по разным газетам, иллюстрированным журнальчикам и книжкам, вроде изданий Д. И. Тихомирова. Теперь думаю, что все-таки кое-что можно взять из «нивского» издания и ввести в будущее собрание моих сочинений как добавление к этому будущему собранию.

Сперва скажу о прозе.

Из второго тома «нивского» издания можно взять в будущее собрание только следующие рассказы: «На край света», «На Донце», «Антоновские яблоки», «Эпитафия», «Над городом», «Новая дорога», «Мелитон», «Костер», «Новый год», «Надежда». Все это печатать по исправленным и сокращенным мною текстам. (Смотри пакет с этими рассказами.)

Из четвертого тома «нивского» издания можно взять следующие рассказы: «Сны», «Золотое дно», «Заря всю ночь», «Илья», «Цифры», «Зеркало», «Белая лошадь» (прежнее заглавие «Астма»), «Маленький роман», «Птицы небесные».—Некоторые заглавия этих рассказов были прежде иные, я их изменил.

Исправленные и сокращенные тексты этих рассказов тоже находятся в вышеупомянутом пакете.

Все это (из II и IV тт.) ввести в собрание, следуя хронологии.

Указания насчет стихов я делаю на книжках («нивских») стихов.

Есть, кроме того (приложенный здесь же), пакет стихов, писанных рукой — эти стихи тоже можно ввести в будущее собрание.

Все — и стихи и проза,— что я не ввожу в это собрание моих сочинений, напечатать, если это нужно, как приложение к нему.

После меня явится, может быть, у кого-нибудь мысль печатать мои письма, дневники, записные книжки. О письмах я уже писал в другом месте («К моему завещанию»): я чрезвычайно прошу не печатать их,— я писал их всегда как попало, слишком небрежно и порою не совсем кое-где искренне (в силу тех или иных обстоятельств), да и просто неинтересно; из них можно взять только кое-какие отрывки, выдержки — чаще всего как биографический материал.

 (Если бы нашелся умный и тонкий человек, который мог бы выбрать эти отрывки!) Дневники мои тоже, по-моему, мало интересны (в общем). Их я тоже писал как попало и с большими промежутками. Да и уничтожил я очень большое количество этих записей. Против печатания их, впрочем, не имею такой решительности, как против писем.— Записные книжки можно печатать.

Издать отдельным томом русские и иностранные рецензии и статьи обо мне (начиная с самой первой — И. И. Иванова в «Артисте», не помню, какого года — 1889? 1890?). Но, конечно, взять эти рецензии и статьи в выдержках — как русские, так и иностранные (последние должны быть переведены на русский язык).

Чемодан с этими рецензиями и статьями (конечно, собранными — да и то неполно — только за время эмиграции) находится в Париже. Сохранилось ли то, что осталось в Москве, не знаю.

Иван Бунин.