Рабочие встречи

               

     Я долго собиралась начать, начать записывать свои рабочие эпизоды, встречи с людьми, казусные моменты. И, как только в голове возникали картинки из прошлого, да так ярко возникали, что я смеялась, разговаривала сама с собой, и мне уже не хотелось описывать все детали - проживала всё в мыслях, насыщалась и вновь откладывала ручку с бумагой.
     А работа у меня была интересная. Я работала в Фонде социального страхования в отделе  оздоровления граждан льготных категорий.
     Сколько людей перебывало перед моими глазами. Разные судьбы, больше печальные. Но даже и с ними, тяжелой судьбы людьми, случались весёлые моменты общения.
     Однажды пришла в Фонд старая женщина. Пришла настороженная: что за организация такая путёвки раздаёт бесплатно. Сама еле справку взяла у врачей на эту самую путевку, набегалась по кабинетам. Закон, сказали, такой вышел, что инвалид может в санаторий поехать. Ишь ты.
Открыла дверь в кабинет и прямиком ко мне:
- Ты мне по нраву, - говорит, - Улыбаешься, а те дамочки не смотрють даже.
- Так заняты, Полина Петровна, - заглянула я в её медсправку. И стала объяснять бабушке, как дела обстоят, что справочка её у нас полежит пока, а как очередь подойдет, позвоним и пригласим.
Удивилась бабонька, мол, почему не сейчас. Ей сейчас хочется, а ждать не с руки, потому что. . .кошку бросить не сможет, та котят ждет позже, разродиться должна.
- Так что, дочка, дай путевку, пока кошка на сносях.
Пришлось успокаивать старушку, что получит путёвку, когда ей и кошке будет удобнее расстаться. Проводила я ее до дверей, шоколадку в сумку сунула. На это улыбнулась Полина Петровна добродушно и прошептала:
- А ты ко мне запросто в гости приходи, чайку попьем иль чего покрепче. Одна я.
И так тепло от её доброй доверчивости на душе стало, что я поцеловала её в щёку.
     Путевки разлетались вмиг, как только заезд определялся, и мы звонили нашим получателям лечения и отдыха.
Все приходили быстро с радостью во взгляде, даже с удивлением, что государство позаботилось о них.
     В такие дни люди толпились за дверью, пока мы оформляли путевки, печатали на каждого приказ, выписывали проездные документы. Работа новая, закон новый и программы на компьютере новые приходилось осваивать без промедления. А люди разные, чаще нетерпеливые. Доставалось же нашему отделу!
     Пригнувшись  в проеме, в кабинет вошёл пожилой мужчина, похожий на циркуль: худой, длинный и прямой. Точно - циркуль. Он шёл, будто измерял расстояние до моего стола. На нем был костюм беж цвета, красная рубашка и яркий зеленый галстук. Я привстала со стула, скрывая улыбку, и пригласила присесть напротив.
Геннадий Сафронович с налету удивил вопросом:
- Мне, девушка, санаторий с танцами нужен. В другой я не поеду.
Интересный народ у нас.
- Так вы же лечиться поедете, поправить здоровье.
- Нет, милая, я без танцев не смогу оздоровиться. Согласен и на соседний танцпол.
Так и получилось, что санатория с танцами у нас в списке не оказалось, но рядом был Дом отдыха, куда наш танцор ходил после процедур.
Такая ситуация.
     Закон о льготных категориях граждан внедрялся в жизнь Фонда напористо и шумно. Два наших отдела часто лишались обеденного перерыва из-за очередей. Люди галдели, громко обсуждали свои льготы, получали инвалидные коляски, бельё, ну и путевки. И мы, сотрудники, с головой окунались в беды, а порой и безысходность этих людей.
     К нам в кабинет на колясках въезжали молодые красивые плечистые ребята . . .без ног. Чечня. . . Они смотрели на нас вызывающим взглядом. Они хотели ездить, знакомиться с новыми местами. Пусть и в санаторий. Ноги им никто не вернёт, но раз положены две путёвки и на сопровождение в том числе, выдайте и немедленно. И как трудно нам приходилось объяснять, что количество путевок ограниченно и не всем сразу повезет поехать. Ребята возмущались. Мы замирали и молчали.
Постепенно люди осваивали параграфы закона, о которых мы говорили, очередность и сроки получения путевок, свои права.
Недовольные ругали нас, что нет заездов в нужное им время, выдвигали свои неосуществимые требования. Но мы были терпеливы, пили валерианку и продолжали работать.
     Особенно радовались, когда отправляли на оздоровление детей-инвалидов с мамами. Мне казалось, что им было труднее всех.
Приходили ветераны Великой Отечественной войны, старые уже люди, но с таким достоинством и пониманием.
     Помню, как получала путевку в Сочи фронтовичка Мария Степановна:
- Девки, неужель в Сочи нежиться поеду да прям летом ?
Мы даже расстроились из-за её восторга. Эх, как скромен наш победитель. . .
А Мария Степановна вернулась к нашему обеденному перерыву с горячей в мундире картошкой, селедкой и черным хлебом. Вкуснее этой еды мы не пробовали, казалось нам, потому что с нами рядом сидела настоящая героиня, прошедшая через военные лишения и не растерявшая доброту души.

     Много историй услышала я от людей трудной судьбы. И скажу честно - эти люди дали мне пример своей жизнестойкости. Их пример помог мне преодолеть своё горе и остаться жизнелюбивой.