Старость - не радость

               А кто сказал, что старость,  это радость?  Да кто угодно, только не моя тёща. Ей девяносто два, но энергии в ней, хоть отбавляй! «Коня на скаку остановить», для неё не проблема. Она некоторое время жила одна — тесть скончался, а перед смертью сказал, что на «том свете» лучше. Накануне,  с месяц, находился в коме.

              При жизни он командовал тёщей, сидя с утра до вечера на диване, а она гоняла его, зимой — на очистку снега, летом — траву повырывать вокруг погреба. «Чтобы не засиживался, а то с дивана встать боится», — говорила она. А тот матерился, но чётко исполнял требования  супруги.

              Она ревновала его к женщинам. Они приходили к нему и стирали её бельё. И сам он бегал к ним по ночам, когда тёща крепко спала. Но она не спала, а зорко следила за ним. Потом ,устраивала скандалы. Они и к нам приходили по очереди и жаловались на свою судьбу.

              Однако, моя тёща — самая лучшая из всех существующих тёщ. Да и жили мы от неё далековато. А когда тесть скончался, ей варить приходилось самостоятельно, и пол подметать, и палас с дорожками пылесосить. Она и мебель в квартире регулярно переставляла. Один из холодильников перекочёвывал с кухни в одну комнату (холодильников у неё было два), другой — в другую.  Диван оказывался у противоположной стены зала, и комод кочевал с места на место.

              Мебель квартиры была мало подъёмной. Одному мужику, с «коренной закваской», вряд ли справиться. А она только ухмылялась да таскала. Правда болела потом, несколько дней, но, поправившись, внимательным взглядом оценивала обстановку в своём жилье, и всё, что было сдвинуто или перенесено раньше, вставало на свои места. Больше всего доставалось старенькому трюмо. И  в каких углах оно только не бывало! Это не то , что телевизор, ограниченный в перемещениях коллективной антенной.

               Сёстры её образование имели. Одна, Нинка, начальником проектно-сметной группы в Сибэлектромонтаже работала, а другая, Нюрка — секретарём директора Меланжевого комбината. Но ума-то у них «с гулькин нос». А тёща, без образования, на счётах даже умножать и делить числа могла, не говоря уж о сложении и вычитании. И работала кассиром. Когда сёстры учились, а мать по командировкам моталась, тёща в огороде хозяйничала, потому и знала, какие овощи как растут. Правда все её знания «проржавели» от времени, но…

               Заказав такси, она свершала объезд детей и внуков — смотрела, как они живут. А когда тесть посетовал на преклонные годы и решил к нам поближе перебраться, тёща его отговорила, ссылаясь на близость Крытого рынка, на привычную обстановку, знакомых соседей по дому.

              Дозваниваться к ней в квартиру было бесполезно. Она была туговата на уши. Супруга стучалась к ней в дверь, когда мы приходили в гости, и рукой и ногой, и ключами от замков. Потом слышались шаркающие шаги, голос: «Окываю (значит, открываю)...» и движение фиксатора на запоре. Говорить ей, чтобы не закрывалась на все замки и задвижку, «что в стенку горох». Ответ один: «Соседям постучу, когда помирать буду. Откроют. А не смогут, так полицию и МЧС  вызовут...»

             Но рано или поздно, ей было уготовано перебраться в нашу квартиру, и однажды это случилось. Пришла она скромненько, заняла одну из комнат, а потом… Несколько раз она приматывала верёвкой ручку входной двери к косяку, когда нас с супругой дома не было.  От дверного глазка уходила нехотя, после нашего окрика. Видела в глазок каких-то женщин. Они день и ночь караулили входную дверь. И лифт у неё почему-то ходил круглосуточно, и спать мешал.

              Мы кое-как убеждали её, что только временно отлучаемся. Так она, выслушав нас внимательно, стала возле двери табурет ставить, и на его грохот выходила встречать нас с костылём наперевес. А иногда,  спала «без задних ног» и не слышала, кто пришёл. А ведь могли и бандиты нагрянуть, выкрасть её и замуж отдать без благословения.

             Ко  времени своего переселения тёща еле переставляла ноги, плохо говорила, но в праздники, после рюмки домашнего винца, пела песни и даже плясала. Однако мы её не поддерживали — кайф не тот. И рассказчицей она была отменной.

             Нашей дочери приходилось не раз её слушать, а нас с супругой  повторяющиеся её рассказы понемногу «доставали»:
 - Родилась я в тысяча девятьсот двадцать восьмом году, в селе Речкуново. Оно от Гоньбы недалеко. На Алтае, в то время, революция бесчинствовала. Белые с красными дрались. Односельчан, те и другие, грабили да убивали. А когда красные победили, то всех неверных начали раскулачивать и на Север ссылать.

            Некоторые, чаще молодые, убегали из-под конвоя, и от красных в лесах прятались, банды организовывали. И снова односельчанам морока была. Амбары на семь замков закрывали. А невесты бандитов к своим женихам бежали.

             Мне было двенадцать лет, когда я семилетку закончила. На одной маленькой речушке, что недалеко от села протекала, свечение из-под камня заметили. Мужики пытались свернуть камень, да ничего у них не получалось. Тогда они пошли к местной цыганке. А та сказала, что под камнем золото находится, восемь килограммов. А достать его сможет только девочка, лет двенадцати. И камень она знает, как убрать.

             Я, как раз, мимо камня, на телеге проезжала. Увидела мужиков, как они его сдвинуть не могут, и свечение увидела. Предложила бестолковым трудягам запруду сделать, чтобы вода в сторону ушла. Они сделали, как я велела, камень оголился, и под ним золото оказалось. Выходит, что верно цыганка  сказала.

            Когда добычу взвесили, то восемь килограммов и получилось. Так золото государству отдали, а мне двадцать пять процентов выделили, в виде монеты, в конверте запечатанной. То ли обманули меня, то ли нет, не знаю не проверяла...
- И где эти проценты?.. — спрашивала дочь.
- На базаре истратила. Много всего накупила...

              А как-то тёща  меня спросила:
- Серёжа! У тебя нет в партийных кругах знакомого геолога?..
Но почему в партийных? Я и раньше пытался ей втолковать, что хожу вечерами в литературную студию. Но она была убеждена, что я посещаю партсобрания. А если тёща в чём-то убеждена, то переубеждать её бесполезно.
«Ты же не пишешь, как Шолохов или Шукшин. Что тебе делать в студии? — отвечала она.

              - У вас  же старшая дочь, Ольга — доктор геологических наук...
 - Её работа с Алтаем не связана. А золото надо возвращать. Оно же в начале войны исчезло. А куда, не известно. Здесь специалист по Алтаю нужен. Может, ты знаешь, куда это золото делось?..
- Нет, про золото я не знаю.  После войны же родился. Да и знакомого у меня нет…

               Старшая дочь, Ольга, когда услышала рассказ о золоте, — по словам тёщи. — Сразу решила стать геологом. Про внука тёща рассказывала, что ножки его не вышли наружу, ребёнок — инвалид. Пришлось Ольге высылать из Новосибирска фотографии внука. Но тёща стояла на своём.

              А однажды она увидела во сне Ольгу, падающую с лестницы. Эта страшная новость прожужжала в ушах, моих и Лены, младшей дочери. Лена над ней посмеялась:
- Жди звонка от Ольги, — сказала она матери.
- Какого звонка, если она с лестницы упала и расшиблась. В больнице лежит, а там телефоны отбирают...

              А как-то зимой тёща, после очередного дневного сна, сказала нам, что Ольга уехала с группой геологов на отстрел медведей-шатунов. Развелось их видимо-невидимо в Новосибирской тайге.
 
              - Ты уже приехала? — спрашивала она Ольгу по телефону.
- А я никуда и не ездила, — отвечала та.
- Ну как же, а медведи?..
- Какие медведи? Не знаю никаких медведей. Зачёты принимаю у студентов. Это тебе опять что-то во сне приснилось…
- Ну вот. Сама мне об этом говорила, а теперь — не знаю…

               Мы с упругой, чтобы она не скучала, регулярно покупали ей газету «Аргументы и факты». Фантастику и детективы, что были в доме, она перечитала, несмотря на мелкий шрифт. Зарядившись содержанием разных статей и рассказов она, с газетой в руках, начинала «доставать» супругу и меня.

              А недавно тёща сообщила нам, что основатель её села был Речкунов. И девичья фамилия у неё — Речкунова. Он цыганом был. Значит, и в ней кровь цыганская бродит: «То-то я чувствую к ним тягу...»

              И ещё, у тёщи виденье было, что жить она будет до ста пяти лет.               «Ничего себе, — подумал я. — Это выходит, что мы до самой старости будем свидетелями её неуклонной борьбы за выживание?..»
Нет, что ни говори, но тёща моя уникальна во всех отношениях!

                21.12.19г.