Геном Ликвидация, Глава 26

— Бежим! — вскрикивает Аиша и отталкивается от земли и тянет Эдри на себя за рукав рубашки. Парень реагирует довольно быстро, и сама Энн делает шаг назад. Слышится:

— Стойте! Я никому не скажу.

Аиша успевает добежать до коридора, ведущего к выходу. Эдриан застывает на месте, а Энн почти впечатывается в него на бегу, едва успев выставить вперёд ладони. Но он, словно огромный камень, почти не поддаётся.

Энн оборачивается на мужчину и сглатывает слюну. Тот поднимает руки в воздух. Тёмно-каштановые волосы, глаза цвета тёмного шоколада. Невысокого роста, мешки под глазами и тонкие сухие губы. Лицо не напряжено. Скорее, даже нейтрально.

Все молчат. И тут до Энн доходит, насколько сильно она устала убегать, скрываться и молчать. Неожиданно громко для неё самой с её губ слетают твёрдые слова:

— С чего нам верить вам? Не вздумайте двигаться. Лишнее движение, и вас повяжет солдат Центра.

Мужчина явно не этих слов ожидал. На его лице проступает недоумение. Выше самой Энн, как раз на уровне головы Эдри, слышится шёпот:

— Ты что за ерунду творишь, Энн?

Но Энн его не слушает.

— Нам нужны экраны и подключение к транслированию речи Президента и Президентши. Мы должны заменить эти кадры, — превозмогая дрожь в теле, девушка делает шаг вперёд. Она не может толком поднять голову и потому прижимает её к шее — волнение заставляет мышцы напрячься и оттого едва заметно подрагивать. Отпусти Энн эту ситуацию из-под контроля, и будет похоже, что всё тело её бьётся в конвульсиях.

Мужчина качает головой и чуть улыбается. Натужно так. Дочурка, видно, осталась где-то в другом месте, потому что без утаиваний он сообщает:

— Ликвидировали сегодня мою жену. Обычно делают это сразу после рождения ребёнка или через год хотя бы, а здесь ждали четыре года. Я думал, что пронесёт, что про нас забыли. Забыли! Как же! Побрал бы их! — вскипает мужчина. Его хватает на то, чтобы сделать два размашистых шага и тут же вдарить кулаком по столу. — Горите в аду, твари! — следом обеими ладонями вдаряет по отключённому экрану. Энн шугается от страха и дёргает плечом. Мужчина безвольной куклой падает в кресло. На кулаках, вероятно, проявятся синяки. Взрыв кончается быстро. Пожар потухает на глазах. Отец девочки роняет голову на грудь.

— Если вам нужна моя помощь, скажите.

Энн оглядывается на друзей. Те, как и она же, выбираются из состояния недвижности лишь через секунды две-три.

— Нам нужно получить доступ к экранам. У нас есть видео, — заговаривает Аиша и направляется к мужчине. Из кармана на круглых бедрах достаёт флешку. — Оно здесь.

Мужчина принимает флешку из её рук и переходит к исполнению задачи. Эдран присоединяется к процессу.

Энн стоит на месте и всё же потом подходит тоже. Не мешая, она обводит глазами оставшиеся за ненадобностью экраны. Те, что в процессе никак не участвуют. Абстрагируется от разговоров с правой стороны от неё и скользит глазами по папкам и программам. Здесь предостаточно информации, которую рядовой пользователь посчитает непонятной. Цифры, буквы, какие-то секторы. Стараясь удовлетворить своё любопытство, Энн проходит до самого последнего, ближнего к выходу. Он меньше всех и без пароля. Значит, в папках та информация, которая является общедоступной?

Энн знает, что терять ей нечего, и сейчас папка с названием «Досье» кажется абсолютно безопасной. Открыть её, поинтересоваться: а что же хранят на этих компьютерах работники?

Энн ожидает увидеть огромный перечень кодов и имён всех жителей Баланса.

Вместо этого папка содержит лишь один файл с именем «Кристиан».

— Это сын Президентов, — шелестит над ухом голос Аиши. Энн дёргается от неожиданности и поворачивается в её сторону. Пока Эдриан и работник Центра разбираются с экранами, девушка стоит рядом. Скосив глаза в сторону Энн, молча смотрит на неё.

— Можешь открыть. Это единственный файл, который есть на всех компьютерах. И пароль к нему тот же, что и на вход сюда.

Энн прикрывает глаза, что помогает ей сосредоточиться и вспомнить.

14.01.2145

«ВВОД».

Файл открывается. Текстовый документ. Несколько строчек. «Совместимость с объектами…» Перечисление имён.

Их огромное множество. Энн может подметить только один факт: нигде нет чего-то хотя бы отдалённо похожего на 80% или 90%. Почти сплошные нули, жалкие пятидесятки. Ничего.

— И так у него было всегда. Со всеми. Проблема заключалась в нём самом, и он был опасен.

— Но я не понимаю... — тихо говорит Энн, сощуриваясь и внимательнее вглядываясь в список. Опускает брови и слышит, как начинает шуметь в ушах. — Алекс тоже подходит не всем. И я. И, — поворачивает голову к Аише, видя её лицо совсем рядом, м ты. Но при этом...

м ... при этом и ты, и я, и, вероятно, Алекс имеют «неправильные гены», — Аиша переходит на шёпот. — Однажды, к нам в школу приходила проверка. Общая, делается раз в несколько лет. Правители всерьёз думают, что наши ДНК могут за это время нарушиться до той степени, что мы станем опасны? — хихикает девушка и продолжает уже тихим голосом, обдав Энн горячим дыханием. — Солдат проверил меня и обнаружил тот самый ген преступности. Мне тогда дико повезло, что в тот день случилось массовое отключение электричества, и большинство результатов из базы данных пропало. С тех пор мои тётушки, они работали в Центре, пытались меня прикрыть. Они так и родителей прикрывали, когда те ещё были живы, — замолкает, смотрит вниз, сглатывает ком. Неловко улыбнувшись, поднимает глаза и сообщает. — Они, кстати, с сыном Президентов учились, но это сейчас не суть, — понемногу начинает тараторить. Эдриан шумно переговаривается с мужчиной, ударяет кулаком по столу. Энн кожей ощущает нарастающее напряжение и боязнь всех остальных: только бы сейчас сюда никто не ворвался и не повязал. Или и того хуже.

— Ликвидировали бы. Меня бы ликвидировали, соверши я хоть какое-то преступление, но, понимаешь, я не хочу ни красть, ни убивать, хотя во мне и сидит этот ген. Червячок, понимаешь, Энн? — и заглядывает в её глаза. Протягивает руку и сжимает ладонь Энн, а та девугка в свою очередь выпрямляется, делая шаг назад от стола.

Наступает пауза. Вот они — две «ужасные и опасные» преступницы Баланса. С паразитами внутри их тел.

Энн не сразу замечает, что справа тоже звенит натянутое молчание. Нет стука пальцев по экрану, нет обсуждений. Есть только взрослый мужской голос:

— Сын Гарольда и Кэролайн всегда говорил о том, что с ним плохо обходились. Знаешь, это казалось так странно. Что значит «плохо обходились»? Ну не били же они его, не морили голодом. Кэролайн и Гарольд были довольно влиятельными людьми, со своей компанией. Им был важен имидж, но, — хмыкнув, тот мужчина продолжает, — в этом-то и зацепка. Ребёнком для них была компания, изучавшая генетический материал человека и сотрудничавшая со многими крупными компаниями города вроде оружейной, химической, а Крис был, скорее, домашним питомцем, о котором могли забыть. Наказать совсем не так, как наверняка наказывали, например, тебя твои родители.

— У меня их не было, - тихо перебивает Энн, но потом кивает. — Извините. Продолжайте.

— В итоге, так никто до конца и не знает, что творилось в их семье. Разве что порой на его руках особо внимательные замечали синяки, и это при том, что драться он никогда не любил. Тихий малый был. И потом...

Пикает экран справа. Девушки мгновенно оборачиваются вместе с мужчиной.

— Да что ты!.. — Эдри выругивается и, глянув на Аишу с Энн, отрицательно мотает головой. — Ещё нет, — и вновь падает в пучину своего спокойствия. Морщинки у бровей разглаживаются, уголки губ принимают нейтральное положение.

Аиша возвращается к подруге.

— Закончилось всё тем, что он пришёл в школу, но до уроков так и не дошёл. Свернул в сторону того самого места, где сейчас стоит Центр, вышел на площадь. Достал автомат, добытый у папиных и маминых коллег каким-то образом. Направил на первого попавшегося прохожего, открыл стрельбу. И всё, — голос её заметно понижается и будто проваливается куда-то.

У Энн холодеют руки, и кровь отливает от лица. Мужчина мягко гладит по плечу Аишу, отчего та дёргается и отходит чуть влево, опасливо покосившись на того. Мужчина не акцентирует на этом внимание.

— Его ликвидировали. Гарольд и Кэролайн выступили с инициативой создать так называемую «зону безопасности», где будет внедрена их инновационная система по распознаванию генов преступности. Новые поколения будут складываться из подходящих друг другу по ДНК людей. Поначалу контроль должен был состоять только в этом, но законы продолжали ужесточаться, и вскоре люди перестали это понимать. Мы привыкли, — делает паузу и обводит взглядом двух девушек, — но не все были к этому готовы. Один из коллег Кэрри и Гэри из оружейной компании выступил против. Категорически не согласившись, выступил за то, чтобы оставить всё, как есть, и лучше заботиться об общем благосостоянии каждого из граждан, а не о подобном контроле. Но его компания отнюдь не была популярной, так что людей-то он нашёл. Около четверти жителей того города, если не ошибаюсь, но его город был лишён всяких технологий, которые большинство жителей нынешнего Баланса предпочло оставить себе. У того зеленоволосого. Как его звали-то?.. Нам стёрли память. Курт, кажется. У не было выбора. Что он мог против послушных фанатов компании, что на протяжении длительного времени развивала их медицину, вела город вперёд, а теперь предлагала безопасную зону для жизни?

Мужчина разводит руками.

— Так и появилась Жизнь и Баланс. Вместе они с такими названиями сосуществовать не смогли, увы.

— Поэтому-то у себя на родине я называла Баланс Бездной.

— А мы здесь именуем Жизнь Хаосом, — вытянув уголки губ вверх, заключает Аиша.

— Только это так странно, — задумчиво произносит Энн и, поняв, что у неё начала кружиться голова, опирается руками о стол, чтобы нечаянно не потерять равновесие. — Я ведь тоже с этим геном.

— И я, — пожимает плечами Аиша, заметно более бодрая. Быстро же у неё настроение меняется. — Но спасибо тётушкам за это. Не могу обвинить их в том, что они недостаточно обо мне заботились.

— Как и мой дядя. Всегда учил меня и другим помогать, — говорит Энн по мере того, как проступает воспоминание. Откуда оно взялось — она даже не может сказать. Только видит, как проявляются очертания того дня, когда на весь Тоннель прогремел выстрел. В горле поселяется ком, а грудь слегка покалывает. Не думать об этом, не думать. Энн утыкается взглядом в серебристый пол. — А у Алекса был прекрасный брат, который никогда не давал его в обиду.

И снова все молчат. Энн никого не видит, кроме, разве что, расплывающегося перед глазами пола.

— Как странно понимать всё через столько лет, — слышится голос мужчины, щедро сдобренный тяжёлой усталостью и даже ноткой чего-то чёрного. давящего. Душный воздух сжимает Энн лёгкие.

Вот оно. Вот та простая истина, путь к которой занял у Энн столько времени, столько перезаписей памяти, что она и сама уже не могла отличить, кем являлась на самом деле. Энн она или не Энн?

Эмма.

Эмма, которая не хочет убивать. Что бы там ни было заложено в её ДНК, в каждой из миллиарда её клеток, суть одна — она может контролировать ситуацию.

Ей повезло с семьёй, ей повезло с близкими людьми, которые старались показывать ей лучшее. Она была окружена теплотой и заботой.

Но кому-то же с этим не везло, и тогда они сами искали тот свет, что им был необходим, сами. В других ли хороших людях, в чём-то ещё, но искали и находили. Нужные люди попадались им всегда. И неважно, как отличалась их цепь ДНК от других и где заключался тот самый «червь».

Они продолжали выбирать правильный путь и обязательно вознаграждались светом.

«Свети другим, и однажды, кто-то тоже подольёт масла в твой огонёк» — вспомнила Энн старую цитату из одной из дядюшкиных книг. Пыльных, обветшалых, но до того тёплых.

— Готово, — влетает в её ухо ненавязчивый голос Эдриана. И Энн знает, что делать. — Аиша, ты готова рассказывать?

— Давайте я сама им всё поведаю, — вставляет Энн и подходит к креслу, за которым сидит парень. Тот непроницаем. — Ты молодец, Эдри. И ты тоже, Аиша, — обернувшись через плечо, девушка мягко улыбается. Белая прядь выбивается из-за уха. — Но я справлюсь сама. В этот раз точно.

— Хорошо, тогда давай сначала запишем.

— Нет! — прерывает парня Энн и кладёт ладонь на ручку кресла. — Я же говорю, что справлюсь.

Нервы натянуты до предела. Пульс наверняка где-то около 120-150, и хорошо хоть основное электричество не работает. Хорошо, что хоть когда-то в самом центре Баланса можно говорить друг с другом и не бояться за последствия от часов.

Эдриан уступает ей место, а сам нажимает определённое сочетание клавиш на экране, за которым Энн не успевает уследить — воздуха всё ещё мало. Пока она ещё в сознании, надо сказать всё.

— Готово, — повторяет Эдриан.

У Энн не остаётся сил, чтобы встать, поэтому она остаётся в кресле. Поправляет камеру перед собой, проверяет изображение.

— Ты заменишь изображения Кэролайн и Гарольда на некоторое время, но я не уверен, что надолго. Электричество запасное, и скоро в этой комнате будет едва ли не сотня солдат, — ускоренным тоном сообщает Эдри. Волнуется? — Поторопись.

Небольшая пауза. Настройка сети. Кружочек на камере загорается зелёным. Энн видит своё лицо на экране. Мысли, соберитесь.

— Добрый день, дорогие жители Баланса. Это я, та самая Энн или Хелен, или... — запинается. Кто-то неподалёку наверняка кусает локти, и слышится нервный вздох. Она не привыкла говорить на публику, но неясно откуда всё-таки берутся силы. Пелена перед глазами отступает. — Ещё кто-то, под каким бы именем вы меня не знали. Я Эмма, и я поведаю вам о жестокости вашего «любимого» дома Баланса. Всё относительно, но просто послушайте, что я вам скажу. Как я сказала, зовут меня Энн, хотя люди, которые знают меня с самого рождения, в курсе, что это имя — одно из многих, что даровал мне Баланс в обмен на лучшую жизнь, — ядовито усмехается, неосознанно пародируя Алекса. — Все вы знаете, что самоубийство здесь — не грех, ведь к чему держать «лишнее»? Люди здесь вполне могут убить себя, если не могут быть с любимыми, если не могут общаться с теми, с кем хотят. Если вообще хотят с кем-то общаться, потому что любые чересчур длинные контакты запрещены, ведь, что если, всё приведет к образованию новой ячейке общества — семьи. И она, о ужас, породит ребёнка не с теми генами.

Люди здесь считают себя выше природы, ведь они и только они вольны решать, с кем кого соединять, — качает головой с лёгкой, но ироничной улыбкой. — Вернее сказать, лишь два человека, построившие систему, в которую вас и затянули, не оставив выбора. Они не доследили за ребёнком, не дали ему... — останавливается, оглядывается на друзей, замерших неподалёку, чтобы не мешать процессу записи, но в то же время со всем вниманием слушавших. Эдриан стоит у прохода, стараясь не пропустить появление солдат. — ... любви, заботы, доброты, — возвращается всем корпусом к экрану и чуть щурится, — всех тех банальных вещей, что есть у нас людей, но которые так легко недодать.

Аппарат действительно определяет наличие так называемого «гена преступности», но он никогда не может оценить вероятность совместимости его с геном другого человека или с его отсутствием. Всё это — лишь генерация случайных чисел, которая затем заносится в базу данных и навсегда остаётся там, будто это истина, — Энн достаёт из кармана телефон, находит фото аппарата и подходит ближе к камере, демонстрируя доказательства. — Но самое главное — это то, что ген не сработает, всего лишь, если вы, — убирает телефон и улыбается, теперь уже тепло, как весеннее солнце, — будете воспитывать человека как личность, если будете любить. Всё гениальное как всегда… просто.

Откуда-то начинает идти шум. Единственное окно, закрытое жалюзи, плотно закрыто — это чувствуется по отсутствию потока воздуха. Но определённо, звук с улицы. Аиша переглядывается с Энн и потом в мгновение ока подбегает к окну, откидывает жалюзи. Распахивает форточку. Это шумят люди.

— Энн, не отвлекайся, но заканчивай, — шепчет мужчина.

— Да, я преступница! Ведь я тоже иду против правил и стараюсь вернуть нам прежнюю жизнь. Я не хочу жить в том мире, где людей можно ликвидировать, как ничего не значащий пустой звук, всего лишь за то, что мы родились «не такими». До тех пор, пока мы действительно не совершим реальное преступление, неважно с какими генами, мы имеем право на свободу. А если вы и дальше хотите жить по расчётам точно таких же обыкновенных людей, как и вы же, жить только с тем, с кем вам приказал быть бок о бок глупый аппарат, лишь бы на Земле не было преступлений, лишь бы не произошло перенаселения и остались лишь «лучшие» люди, то... мне нечего вам предложить, — Энн разводит руками. — Но я хочу, чтобы все мы с вами были равны. И, конечно, мы никуда не денемся от преступлений, ведь иной раз в любой системе происходит сбой, но, по крайней мере, мы вернёмся к тому миру, где каждый имеет одинаковое право на самое основное — жизнь.

— Здесь жители нападают на солдат! Один вырвал оружие, — быстро сообщает Аиша с нескрываемой паникой в голосе.

— Сворачиваем! — приказывает мужчина и, подбежав к экрану, закрывает видеозапись. Энн, до этого натянутая, как струна, расслабляется и вздыхает, вытирая со лба дрожащими пальцами несуществующий пот.

По коридору разносится тяжёлый топот.

— Солдаты! — вскрикивает очнувшаяся Энн, и первое, что она делает — подскакивает к Аише и тянет её за рукав за собой.

На размышления нет времени. Энн знает лишь единственное место во всём Центре, кроме кабинета Президентов, где можно скрыться.

— За мной! м если уж быть оратором в этот день, то и лидером, похоже, тоже. Девушка не оглядывается и уносится в другую сторону, стараясь молниеносно просчитать, как ей теперь вернуться в основной коридор и уже оттуда м в комнату, где был Дэниэл. Теперь, когда она не одна, а с друзьями, она может всё преодолеть.

— Моя дочь на первом этаже! Я заодно смогу вас прикрыть, — кричит вслед мужчина.

Энн не может остановиться. Она не бежит, а несётся, ведь иначе попросту не успеет. Не успеют.

— Не надо! Просто найдите её, а мы справимся, — лишь на считанные доли секунды сбавив темп и задыхаясь, восклицает Энн.

Он ничего не говорит. Только чьи-то шаги теперь отдаляются от их спешащей компании, и это именно он отбегает назад. Энн вспоминает его лицо в последний момент — полное решимости.

— Спасибо, — одними губами шепчет девушка и вновь устремляется вперёд. В правом боку заметно покалывает. Усталость, жажда, голод — всё это отзывается ноющей болью в каждом уголке тела, и только сейчас концентрируется в одном органе.

Серебристый коридор становится уже, уходит всё дальше и дальше.

— Они наступают! — не кричит, а орёт Аиша в двух шагах позади. Энн это и сама слышит и чувствует. Виляет из стороны в сторону, счастливо вскидывает руки в мыслях, когда начинается очередной поворот. За следующим глаза её лезут на лоб.

— Ложись! — командует она и наклоняется, прокатываясь по земле. Ладони и колени больно обдирает даже самый гладкий пол. Выстрел гремит наверху. На перекрёстке коридоров солдаты, а ведь они так близко.

— Не-ет! — тут же орёт кто-то, и бутылка с неясной жидкостью (Энн не успевает запомнить цвет) обрушивается на кого-то с треском. Энн прижимается к полу, группируется. Мир ненадолго замолкает.

— Энн, — зовёт её мужской голос. Она открывает глаза и направляет взгляд вверх — на ярко-белые лампы, от которых зрачок моментально сужается. И не может поверить.

— Алекс! — улыбка сама по себе расплывается по лицу, и Энн не поднимается, а взлетает с пола, моментально ныряя в крепкие объятия. Тянется ладонью к светлым волосам Алекса, запускает в них пальцы, а вторую кладёт ему на плечо, едва ощутимо сжимая. Он обхватывает её за спину, и всё. Энн не хочет считать секунды, пока находится в таком положении. Пусть время остановится. — Прости, прости. И спасибо, что всё-таки спас меня тогда в первый раз в Тоннеле. Я вела себя глупо, сказав…

— Дорогой мой бывший объект, нам нужно идти, — доносится другой голос со стороны.

— Энн, быстрее. Хоть это и мило, — вырывает так же, как схватила её за рукав Энн когда-то, Аиша из объятий с солдатом. Энн теряет лидерскую позицию и слегка лишается решимости, но в то же время вдруг обретает крепкую веру—- у них всё получится. В носу ещё остаётся аромат самого Алекса, даже лёгкий аромат его пота, но самое главное:

— Где Дэниэл? Как вы спаслись? — спрашивает она, стартуя. Теперь их задача, которую они даже не озвучивают, но все прекрасно понимают — выбраться. Пусть солдат на пересечении коридоров, один из которых был им нужен, и в отключке, позади всё ещё раздаётся погоня.

— Сюда. Я выведу нас коротким путём, — велит Алекс и оборачивается, чтобы проверить, что Энн бежит следом. Заметив его взгляд, она кивает.

«Я здесь».

Алекс, Энн, Марк, Аиша, Эдриан — их строй спешит как можно дальше и как можно быстрее. Энн перестаёт чувствовать усталость. В ней появляются силы, в ней появляется неуёмная энергия, которая заставляет почти лететь дальше. В какой-то момент ей начинает казаться, что они все бегут по кругу. Голова гудит, но Алекс лучше знает.

— А сейчас приготовьтесь. Придётся держаться о-очень крепко! — ревёт Алекс, тоже явно бросивший все силы на побег.

Спина Энн покрывается мурашками. Широкий коридор, который только продолжает расширяться, заполняет гул. Вдали начинает гореть свет. Не такой, как в лампах. Более желтоватый. И он становится всё сильнее и сильнее. Коридор превращается в довольно широкое открытое пространство. Пустое, конечно же. Сейчас, когда все силы отправлены на площадь Центра, явно не до того, чтобы перрон полнился солдатами. Приближается поезд, и вот в его вагонах уже не один и не два человека. Солдаты вооружены.

— Стоп! — замирает Алекс у ближайшей стены и ныряет в небольшое тёмное углубление, увлекая за собой и остальных. Оттуда неплохо просматривается общая картина. Тесновато, и Энн кто-то наступил на ногу. Она встаёт на цыпочки, чтобы увидеть происходящее. Еле заметно. Приходится положиться во всем на остальных.

— Сейчас, когда он тронется, на счёт раз-два-три бежим к последнему вагону. Машинист не должен нас видеть. Не обращайте на остальных внимания, спасайтесь. Должны добежать все.

— Чёрт, да ты спятил, друг дорогой, — шипит Аиша.

— Других вариантов нет. Нам нужно попасть... раз-два-три! — влепляет вслед свой речи счёт, и первым выныривает из углубления. Энн отстаёт на считанные секунды и оказывается бегущей между Марком и Аишей.

Солдаты повсюду! Со всей имеющейся силой она пытается оттолкнуть одного из них, вставшего на пути, но не выходит. Он цепляет её за локоть.

— Отпусти! — визжит Энн.

— Эй! — подоспевает Марк, и вот он уже действительно отталкивает того. — Не спи, объект.

Энн повинуется. Поезд остановился мгновения назад, а сейчас начинает гудеть. Фырчит перед тем, как начать движение. И вот начинает плавно ехать. Компания стремится к концу вагонов, пока поезд не отъехал далеко.

— Приготовьтесь прыгать! — выкрикивает Алекс. — Раз-два-три-и-и-и! — крик рвёт не только его лёгкие, но и отдаётся неприятными ощущениями в лёгких и сердце Энн.

— Сюда! — велит Марк, когда солдат первым отталкивается от перрона и хватается за поручень сзади, продвигается вперёд, к следующему. Их всего два.

Но есть и боковая последняя дверь. Ещё два поручня.

«Но нас пятеро!». Энн замирает в последний момент.

— Ну-уу! — подгоняет Алекс. Эдри приобнимает Аишу, вместе с которой устраивается у боковой двери. Марк там же. Для Энн приготовлен задний поручень. С несдерживаемым криком девушка в последнюю секунду подлетает и левой рукой удерживается. Алекс поддерживает её за спину.

— Нормально, — выдыхает шокированная Энн. Адреналин, адреналин взрывает сосуды. Поезд ускоряется.

— Прижмись крепче и не высовывайся.

Между двумя поручнями и там, и там — прозрачная дверь. «Нас же наверняка заметили!» — и это, должно быть, сущая правда. Как иначе? Скоро кто-то забьёт тревогу.

— Нам нужно продержаться как можно дольше, пока машинист не получит команду остановить состав.

Мимо гремит пара-тройка выстрелов. Ни один из солдат не решается попасть в вагон - повсюду стекло, будет больше жертв, чем задумывалось.

Энн почти сливается с вагоном, и уже не может быть уверенной в том, что в этот раз пронесёт, но состав с воем и ветром убегает в тоннель. Темнота, скорость. Волосы развеваются, липнут к лицу, ткань брюк хлопает на ветру.

«Терпи, Энн, терпи».

Свет. Ещё больше воздуха, меньше гула, который растворяется в открытом пространстве. Безжизненное поле. Пустота. Впереди — Тоннель. Белая змея, окружающая Баланс. Двери. Выход. Спасение.

Поезд всё набирает силу и наконец приходит к привычной скорости. Руки Энн потеют, скользит рука. Алекс уже не придерживает её за спину, но она знает, что не упадёт. Искусственное солнце, воздух. Спастись, надо спастись!

Несколько минут, похожих на час, застывают в памяти Энн как одни из самых страшных, хотя едва ли.

Заканчивается их путь. Состав замедляет свою скорость, а вон уже и неказистое кафе виднеется там, чуть поодаль, в стороне от путей. Насыпь для проезда поезда становится ниже и ниже, того гляди упрётся носом в землю. Ещё ближе, ещё ниже. Медленнее. Станция. Несколько белых костюмов солдат Центра.

— Приготовься снова бежать, — стараясь перекричать шум ветра, приказывает Алекс.

Энн поспешно кивает головой.

Чем ближе к Жизни, тем спокойнее и одновременно более нервно. Поезд останавливается.

— Вперёд! — очередной выкрик Алекса. Не сорвал бы он себе горло. Но это одна из тех вещей, что заставляет собраться. Крик, разлетевшийся во все стороны, насколько ему хватает сил, мгновенно активирует все резервы тела Энн. И вот прыжок на перрон. Компания группируется. Солдаты пригибаются в коленях и достают автоматы. Выстрел. Разбивается стекло, кто-то вскрикивает. Энн мотает головой, чтобы понять: не её друзья, а значит, кто-то из вагона. Набивая комками земли подошву обуви, все пятеро бегут по склону.

«Я не могу дышать», - пробивает голову Энн страшная мысль. Её бросает в жар. Ей всего лишь нужно добежать вместе с остальными, но ей кажется, что вот сейчас настанет момент для потери сознания. «Держись, держись, только совсем немного» — велит она телу. «Пожалуйста».

Теперь компания уже не стремится прятаться за зданиями. Алекс на бегу берёт в руки свой автомат и, коротко обернувшись, стреляет куда-то, чтобы отвадить преследователей, если такие найдутся. А потом вперёд, приготовившись, что кто-то может встретить их у стен.

— Лазейка. Где она? — спрашивает Алекс, потихоньку переходя на шаг.

Энн рыщет её взглядом. Тыкает пальцем:

— Вон!

Затем Алекс снова бежит и первым оказывается у проволоки. Садится, снимает перчатку. Одно касание, сжатые челюсти, жужжание. Тишина.

— Идём, — спокойнее произносит Алекс и поднимается с колен. Первым пролезает в Тоннель и машет рукой.

За ним следует Энн. Потом Марк, Аиша и Эдриан. Всё так же.

Здесь уже Энн знает все пути, и без лишних слов доводит остальных до тяжёлой двери.

— Не останавливайтесь, — говорит она ещё на ходу, понимая, что кто-то замедляет движение. Привычные мешки, шкафчики, в одном из которых лежит аппарат — это ли не повод для любопытства. Но нет.

Энн отворяет дверь, и первым, как всегда, приходит мягкий и окутывающий свет солнца. Несколько секунд уходит на то, чтобы понять: что-то не так.

Было бы забавно увидеть чьи-то крупные фигуры на деревьях. Не птицы, не звери. Люди. Матери с детьми. Мужчины. Женщины. Старики, как за соломинку жизни, ухватились за столбы и за ветки. А впереди, за лесом — деревушка. Лишь в паре-тройке домов дымит из трубы. А ещё чуть поодаль — водоём. Море. Пенятся волны. Одна, высокая, вот-вот съест, приближается к берегу.

И каждый из компании это видит м как волна достигает песка, а потом с силой обрушивается на полосу коричневых домиков.

— Наводнение... — шепчет Энн, как завороженная. Остальные явно не понимают, что к чему. Они вообще видели воду, кроме пруда в Балансе и высушенной реки, оставившей после себя лишь овраг?

— Ты помнишь книгу, что я тебе передал? — спрашивает Марк серьёзно.

— Да. Один раз я прибыла с ней из Жизни.

— О чём вы? — встревает ничего не понимающий Эдриан, серьёзный и мрачноватый. Тёмные брови сгущаются над его крупным носом.

— Оно не должно тронуть стены Тоннеля. Люди Баланса в безопасности, — уверенно отвечает Алекс тем тоном, который говорит: это гарантированная информация. Нет никаких вариантов.

Следующая волна извивается и накрывает полосу домов дальше. Море шумит и пенится, едва ли не кружится водоворотом. Живая стихия, готовая поглотить всех и вся. Деревья высокие, их не должно задеть.

Не должно. Как будто специально выращенные на экстремальный случай.

Все люди далеко. До них не добежать, но они спасутся. Волны всё ближе, всё опаснее.

— Я так не думаю, — на выдохе произносит Энн. Чего стоят эти тонкие стены Тоннеля перед силой природы?