Дороги любви непросты Часть 2 глава 40

Митя понимал, что пора уходить, молчание явно затянулось, мучивший его вопрос так и не прозвучал. Да он с самого начала знал, что не спросит, не сможет. Где-то там, в глубине души, надеялся, что Мила сама ему об этом скажет. Напрасно!

Понимая, что нет у него права, он всё же взял её хрупкую руку в свою большую и тяжёлую ладонь и, считая про себя секунды, вопреки всему, продолжал удерживать.

«Десять секунд, только десять! Всё!»

Люся не шевелилась, даже когда он встал, она продолжала сидеть.

Родная и единственная, самая любимая женщина, которая никогда не будет его женой.

- Береги себя, Мила! Пошёл я! – глухо произнёс он, пытаясь улыбнуться.

Осталось открыть дверь и выйти за порог больницы, когда он услышал позади тихое, но с таким отчаянием произнесённое:

- Митя!

Обернулся, увидел спешившую к нему Милу. На мгновение сильнее забилось сердце, гулко застучало в висках, вспыхнула было надежда…

- Прости нас! Пожалуйста, прости, Митенька! Ты сильный, я знаю! Ты обязательно справишься, а Илюша… - голос её задрожал, - я… Мы не имеем права! Ты всё понимаешь… И…- в самое ухо, словно не проговорила, а продышала, - спасибо тебе! – затем порывисто обняла на прощанье и решительно, но нежно прикоснулась губами к его щеке.

Оказавшись на улице, он сразу же закурил. Влажная сигарета тянулась плохо, не доставляя удовольствия.

_ А! – махнул он рукой и выбросил её в первую же попавшуюся на пути урну.
По дороге домой забежал в магазин.

- Бутылку армянского коньяка! - невысокая, худощавая продавщица потянулась к верхней полке витрины, на которой был выставлен скромный ассортимент коньяка. - Нет! Две бутылки «Русской»! Водки мне дайте лучше! Водки! – чуть ли закричал он на весь магазин.

Не привыкшая, видимо, к капризам покупателей женщина недовольно поджала тонкие губы и вызывающе повела плечами.

- Водки так водки! Мне всё равно, - протянула она, пробивая чек и выставляя на прилавок две бутылки.

Если бы не стыд, приложился бы к горлышку прямо у магазина, так нестерпимо горели все внутренности.

Звонить в квартиру не стал. Открыв дверь, не разуваясь, прошёл к себе в комнату. Слышал, что на кухне позвякивает посудой Валентина. Пойти за стаканом, значит, надо что-то сказать. Говорить не хотелось. Тёплая, до тошноты, водка лилась в рот как вода. Он не чувствовал её вкуса, она не обжигала, а казалось, гасила бушующее внутри него пламя. Никогда ещё в своей жизни он не прикладывался пить с горла, да и вообще не был любителем, особенно водки, так иногда, в хорошей компании, мог позволить себе грамм сто хорошего коньячку или сухого вина. А здесь понесло…
Одолел только половину, больше не лезло, ещё немного и всё выворотит назад. Митя отставил бутылку в сторону, сел в кресло. Дурман начал плавно окутывать голову, мышцы расслабились, надо закрыть глаза и больше ни о чём не думать. Хотя бы на час или на два забыть о том, что есть Мила, что она носит его ребёнка, а он – отец, не имеет на него прав. Все права на отцовство у брата. Мальчик ли, девочка, разве так это важно, будет называть Илью папой, а его дядей Митей или Димой, это тоже не имеет значения. В Ленинграде его зовут Димой, за исключением одной только Нины Сергеевны, директора их кинотеатра, она одна, по-деревенски, кличет его Митей.

Почему не он провалился в эту злосчастную прорубь?! Может и ему зимой пойти на Неву, взять да нырнуть в холодные мрачные воды реки? А что? Пусть и его пожалеют, как в своё время Илюшу… От этой мысли стало противнее, чем от водки.

«Докатился…» 

И опять в руке оказалась бутылка с недопитой водкой.

- Дима, что-то случилось? - Валентина только успела заглянуть и тут же прикрыла дверь.

«Ишь, как напугалась! - усмехнулся он про себя. – А что, взять да жениться на Вальке?!»

Захотелось с силой бросить бутылку в только что прикрытую женщиной, которую иначе, как Валюшка, никогда не называл, дверь. Услышать звон разбивающегося стекла, взять один из осколков, провести по коже, а лучше нажать так, чтобы до глубокой раны… Он устал от душевной боли, устал настолько, что рад бы был физической. С ней проще, можно, в конце концов, принять анальгин. Рука безвольно опустилась вниз, на пол тонкой струйкой полились остатки жидкости. Взгляд его блуждал по стенам в поисках портретов любимой женщины. Ни одного…В последнее время зачастила с приездами мать, пришлось их поснимать и спрятать в комнате у Валентины.

Он не чувствовал себя пьяным, скорее от навалившегося на него бессилия, не снимая ботинок, прилёг на диван и уже через минуту Валя услышала у себя за стенкой его мощный храп. Бесшумно проскользнув в комнату Мити, сняла ботинки, и, свернув полотенце, положила его под голову.

Продолжение:   http://www.proza.ru/2019/12/29/202