Вдоль Куры по ее течению ч. 7

Покрутимся еще немного в Абанотубани и опять поплывем
"Вдоль Куры по ее течению" ( ч.7)

       Широко известен стоящий у Метехской церкви памятник восседающему на коне основателю города — царю Вахтангу I, прозванному персами «Горгасал» — «волчья голова», по форме его боевого шлема.
       А вот на самом мэидане, носящем сейчас, как и основная магистраль этой правобережной части города, царское имя, стоит оригинальный памятник легенде об основании Тбилиси, представляющий  собой своеобразный фонтан, олицетворяющий горячий источник, куда упал сраженный фазан, и гордо восседающий на поверженной птице сокол, с которым и охотился в здешних лесах царь.

От площади в гору поднимаются несколько узких улочек, застроенных старыми, отчасти реставрированными, живописными домами. Одна из них, Ботаническая, в конце которой и стоит упомянутая нами мечеть, ведет в Цавкисское ущелье, на склонах гор которого вдоль одноименной речки раскинулся городской, бывший царский, Ботанический сад, открытый в 1845 г.
        В нем можно увидеть множество самых разнообразных растений из разных уголков мира, но, самое главное, здесь есть эндемические растения, которые произрастают только в этом регионе, в т.ч. и те, что занесены в Красную книгу. Кроме того, в саду есть собственный водопад, через который можно перейти по виадучному мосту, возведенному еще в 1914 г.
       А кроме того, в 1909-14 сквозь Сололакский склон горы был пробит длинный тоннель, который соединил сад с бывшей Садовой, а тогда — Бебутовской улицей (до 1986 г. она была ул. Энгельса, а сейчас — Асатиани) в Сололаки — местности, прилегающей к городской стене старого Тбилиси, куда в последующем вырос город (с XIX в — его центральный район).
       В этом тоннеле сквозь скалистую гору было в последующем устроено огромное бомбоубежище со множеством помещений по обе стороны от широкого центрального прохода. Очевидно, поэтому вход в ботанический сад с этой стороны почему-то часто был закрыт.
А может, еще и потому, что рядом располагалась школа, ученики которой сбегали с уроков в сад.
        Кстати, когда моя бабушка Тереза (мамина мама), вернулась в конце 1930-х годов из Алтайской ссылки (где потерялся след моего деда), то она, имевшая экономическое образование, устроилась на работу в эту школу завхозом, что было, наверное, удачей.
       Для нас Ботанический сад интересен еще и тем, что уже знакомый вам друг нашего сына — Иракли Мачаидзе и его французские специалисты, у которых он был переводчиком, обнаружили в одном из водоемов лягушек такого вида и размера, что гости, недолго раздумывая, естественно, с помощью Иракли, отловили несколько экземпляров и, предав их огню, т. е. зажарив по всем законам французской кухни, уничтожили с прекрасным аппетитом, запивая грузинским вином. Если верить Иракли, то блюдо было вкусным.
        Более того, он даже собирался сам его приготовить и угостить мою жену, но вовремя одумался.
       Кстати, он приводил как-то эту французскую пару к нам домой (у мадам была проблема с шеей и я ей провел необходимые массаж и мануальные манипуляции)— они оказались очень милыми людьми.

      Что касается речки Цавкисисцхали («Цавкисская вода»), то на разных отрезках всего лишь девятикилометровой длины ее называли по разному: и Сололакской (в черте этого района), и Легвтахеви — по названию Инжирного ущелья, через которое она тоже проходит, а в самой нижней части — районе мэидана, где она впадает в Куру — даже Дабаханка, по названию мастеров-кожевников, которых было здесь много, так как для выделки кожи им нужно было большое количество проточной воды.
       В начале ХХ в., речка ниже Ботанического сада была упрятана в трубы и засыпана землей. Но, как видно, проектировщики просчитались, и в 1936 году произошло наводнение, которое, к сожалению, не научило ничему, т.к. в октябре 1955 г. устье речки забилось песком, камнями и бревнами, принесенными ею после затяжных дождей, что привело к затоплению всего мэидана.
       В то время большинство горожан ходили мыться в эти серные бани, особенно, в субботний вечер и в воскресенье (суббота была тогда рабочим днем).
       Я помню это наводнение, потому что мне было уже почти 9 лет и я ходил туда купаться с моим дядей — Павликом.
Но мы с ним ходили на неделе, когда народа было относительно меньше, хотя и тогда приходилось ждать в очереди почти час.
        Так вот, мы с ним уже побывали в бане, а через день, кажется, в воскресенье, случился этот кошмар. Купающиеся, находившиеся в банных помещениях, расположенных, как я уже говорил, ниже уровня поверхности земли, не имели возможности выбраться наружу по лестницам, не могла вырваться через зарешеченные окна под потолком и вентиляционные отверстия. Погибло очень много людей.
        И опять эта беда не научила ничему. Опять неверно рассчитали возможный объем стока и разные форсмажорные ситуации, когда проектировали «упрятывание» в трубы на этот раз речки Вере в районе площади Героев, что привело к трагическому наводнению летом 2015 года, о котором я упоминал, рассказывая о Зоопарке.

       Но вернёмся на мэидан времен старого Тбилиси.
На этой площади в прежние времена устраивались военные парады, она же была и торговым центром, где в базарные дни под навесом когда-то стояли большие весы и весь товар, продукты и скот взвешивались на этих весах, после чего выносились на продажу, причем, сперва продукты должны были быть проданы горожанам, а потом уже перекупщикам.
       Мэидан был и общественным центром — здесь было много царских духанов, кофеен, столовых (ашпашхана), постоялых дворов (карвасла). Около метехского моста были персидская мечеть и минарет, множество домов с наружными «навесными» балконами — большая часть строений была снесена при вышеупомянутой реконструкции этого района в начале ХХ века.
      Сейчас, после очередной реставрации старых зданий и реконструкции площади, этот район стал основным пунктом туристских маршрутов по Тбилиси. Здесь восстановили чайные и кофейни, ресторанчики, здесь можно зайти в пекарню и увидеть весь процесс изготовления грузинского хлеба ;;;;-шоти: от замеса теста и изготовления форм, налепливания их пекарем, свесившимся головой внутрь земляной глиняной печи, до вытаскивания подрумянившегося хлеба крючком на длинной палке и раскладывания на деревянных полках.
       Хотя здесь до последнего доходит редко, особенно, во время наплыва покупателей, когда хлеб расхватывают прямо на лету.
       Да и странно было бы видеть все вышеперечисленное и не купить тут же хотя бы парочку одурманивающе пахнущих шоти.
       И уж совершенно неестественным кажется мне, купив, не отломить от него тут же ;;;;-ушко и не отправить в рот этот прожарившийся и хрустящий краешек хлеба!
Признаюсь честно: я не помню, чтобы я когда-нибудь доносил купленный грузинский хлеб до дома «целым и невредимым».

    Если, подниматься в гору по одной из многочисленных улочек, сбегающих к реке, то можно увидеть множество старых домов и дворов с нависающими балконами, можно добраться до сухого моста, ведущего к «персональной» винтовой лестнице ведущей в дом…Надо лишь немного зайти вглубь этого старинного квартала, оторвавшись от реки, но нам надо продолжить наше плавание...

       Отплывая от мэидана, невозможно не остановить свой взгляд на высоком скалистом левом (авлабарском) берегу реки, где прямо по краю обрыва стоят, будто сцепившиеся друг с другом, чтобы не свалиться вниз, теперь уже отреставрированные и покрашенные дома.
        Они производят незабываемое впечатление!
        А вдоль пологого правого берега когда-то шли сплошные ортачальские и крцанисские (по названию районов) сады со множеством трактиров и увеселительных заведений, куда приходили кутить все, у кого были на это средства и настроение.
        Они воспеты в песнях и во многих произведениях как местных, так и иностранных авторов. Особенно романтичными были кутежи на плотах… в теплую лунную летнюю ночь… при свете факелов, с мангалом, на котором жарили шашлык или целого барашка… под мелодии песен в сопровождении саза, зурны, дудука…
Очень хорошо это «вживую» показано в фильмах «Кето и Коте» и «Будь здоров, дорогой».
       Сейчас здесь раскинулись старые жилые кварталы, хотя мы выделим здание Института бальнеологии и курортологии. И выделим его потому, что в нем одно время телефонисткой на коммутаторе работала мамина подруга и коллега-медсестра Мзия Экаладзе. Почему телефонисткой — не знаю, наверное, временно, т. к. потом она работала там по специальности.
        Но дело не в этом, а в том, что я часто оказывался в ее коммутаторной и видел, какая это напряженная работа. Тогда, кроме внутренней связи в институте, она обеспечивала и связь его с городом. И это, как я помню, было ужасно, т. к. «город» часто бывал «занят» из-за того, что каналов связи было мало, звонившие же (а тогда телефоны стояли, в основном, в кабинетах начальников и ординаторских) были людьми не такими уж и терпеливыми…Я бы не выдержал и дня такой работы!

      Так потихоньку мы подплыли к мемориальному парку с монументом — памятнику 300 арагвинцам (горцам из ущелья, где протекает р. Арагви), которые перед сражением во время вторжения персидских войск Ага-Мохамед-хана в 1795 г., дали клятву погибнуть, но не пропустить врага, подошедшего к стенам Тбилиси (35 тыс. персов и их союзников против 5 тыс. чел. в грузинском войске).
Большинство храбрецов погибли, дав возможность тогда уже пожилому царю Иракли II отступить с остатками войска.
       Позже принц Теймураз, подростком участвовавший вместе с отцом в тех боях, впервые назовет их героями, а уже в 1961 г. на месте, где были обнаружены их захоронения, благодарные потомки создали этот мемориал. В 2008 г. грузинская церковь канонизировала 300 арагвинцев как мучеников, павших в сражении.

      Чуть дальше стоит чрезвычайно впечатляющий конный памятник герою Отечественной Войны 1812 г. генералу Петру Багратиони работы скульптора Мераба Мерабишвили (в Москве стоит другая его работа - где рука царя с саблей несколько поднята)
       Кстати, мой тесть, Илларион (Ларик), и Мераб очень дружили и одно время даже собирались совместно снимать фильм! Насколько я помню, тесть, уже имевший подобный опыт (ведь он был автором сценария еще дипломной работы неоперившегося начинающего режиссера Отара Иоселиани "Чугун"), выполнил свою часть работы, но дальше дело почему-то не пошло.
Как бы там ни было, а именно в то время мне и довелось несколько раз побывать в мастерской скульптора..
Надо сказать, что это произвело на меня большое впечатление огромностью помещения с немыслимо высоким потолком — ведь здесь многие памятники создавались в натуральную величину; множеством как законченных, так и эскизных работ разного размера, отдельных элементов скульптур; возможностью окунуться в мир, людей создающих объемные произведения, проследив путь их поисков по отдельным эскизам, макетам,

     Тут же, недалеко от площади, где на развилке дорог и стоит памятник, расположена городская тюрьма, куда я разок приезжал консультировать больного. Хотя это было в санчасти, впечатление осталось неприятное из-за какого-то специфического запаха и неестественной, напряженной обстановки..

       Вот так мы доплыли до моста им. 300 арагвинцев.
       Интересна его история. На этом месте была когда-то переправа, которая упоминается в материалах XV в. как «кахетинский» мост, т. к. по этой дороге из Кахетии  (Восточная Грузия) перегоняли скот.
Во время нашествия шаха-Аббаса он был разрушен.
Позже, в XIX веке кто-то решил его восстановить и стал взымать плату за пользование им. Говорят, плата была чрезмерной и тогда тбилисский предприниматель Мнацаканов выкупил его за 25 тысяч рублей и передал в дар городу, что принесло ему звание «почетного горожанина. По другой версии — он на месте восстановленной переправы построил мост на свои деньги и подарил его городу.
       Говорят, что человек он был очень амбициозный и мечтал о том, чтобы, как Александр III, построить мост в Париже, или возвести мост Мнацаканова рядом с мостом Ватерлоо в Лондоне.
        Может быть, он и достиг бы своего, но уж очень много было у него трат в семье. Говорят, что он даже считал их не в рублях, а в «мостах»: «На ваши шляпки и платья я потратил шесть мостов», - пенял он дочери и жене.
        Но как бы там ни было, но старый однопролетный деревянный мост, разрушенный во время русско-турецкой войны 1877-78 годов, называли «Мнацакановским», как и металлический мост, возведенный на его месте в 1882 г., к которому Мнацаканов отношения не имел.
        В 1952 г. и этот мост снесли и построили новый, а заодно там же возвели плотину Ортачальской ГЭС,поэтому на этом водная часть нашего путешествия вдоль Куры по ее течению завершена.