Глава 24. Три свидания в тюрьме

        "Я ни о чём не жалею. Благодарю тебя Создатель, что на перекрёстке дорог Ты свёл наши судьбы, соединив меня с ней. Спасибо тебе за то, что я понял истинный смысл её знаний и смог перенять их. Если мне выпадет шанс вновь прожить свою жизнь с самого рождения, зная что конец окажется именно таким, я с великой радостью проживу её снова, что бы опять окунутся в безграничный океан синих глаз любимой"
       Обращаясь к Создателю всего сущего Егор шёпотом говорил с Богом, вися на каменной стене в темнице и слова его были искренни, а помыслы чисты. Не стоит описывать, всё что ему пришлось вынести пока тюремщики, пиная кожаными сапогами гнали его в самую глубокую камеру, и потом, когда прибивали ржавые кандалы к стене. Пусть, эти и последующие за ними неприятные, более того ужасные события останутся за пределами повествования. Гораздо интересней увидеть что происходит сейчас. Егор как наяву вспомнил этот день. Шёл третий год его ученичества. Устинья хитро улыбаясь подошла к нему и сказала -"Сегодня ты перестанешь чувствовать боль. Боль - это лишь сигнал, острое переживание, крик твоего тела, просьба о помощи. И если ты убедишь своё тело, успокоишь как плачущего ребёнка, пояснишь, что ничего страшного не произошло - боль как верный пёс отступит обратно на своё сторожевое место." Она обняла его лицо руками и посмотрела в бескрайнюю пропасть тайги его зелёных глаз -"Послушай меня внимательно. С этого мгновения до конца твоих дней все будет так. Если ты хочешь есть, то найдёшь способ отыскать еду, если будешь ранен, то справишься с этим, так как ты уже не страдаешь от чего бы то ни было. Быть голодным или страдать от боли означает, что чувство голода или боли уничтожает тебя. Не дай этим чувствам убить себя! Нужно трезво и спокойно признать положение дел таким, какое оно есть, но воспринимать его не как повод для саможалости или страдания, а как вызов, который бросает тебе сама жизнь, судьба, природа, Бог! А может быть и все они вместе.. Только в этом единственном случае, твоё тело, доверившееся тебе и твоим доводам, что все не так уж плохо, даёт тебе скажем так, время в долг. И ты обязательного найдёшь выход из ситуации в которую попал."
         Егор не видел как тюремные охранники закончили свою работу и ушли. Он настолько глубоко погрузился в воспоминание, что только на задворках памяти у него отразилось как ухмыляясь в темницу зашёл Вигот, как он спрашивал, говорил ему что-то, махая возле головы мечом.
         Руки ныли, а ноги уже не могли держать тело, разбитая голова героя повисла на уставших плечах. Его серая ряса вся в пятнах крови не могла согреть от подземельного холода сырой камеры. Камни подвала покрытые капельками воды, от поселившейся на них плесени стали склизкими. Ни на что другое света, который едва проникал в маленькое окошко с чугунной решёткой не хватало. Холод объединившись с тьмой тихо подкрадывался к сердцу ведьмака. Егор не чувствовал голода и боли. Он отстранился от всего, что несло в себе страдание, закрылся от идущего на него мрака, бережно охраняя внутри остатки тепла. И вдруг!! Как будто в потолке темницы открылось окно невидимое до сели! И из него хлынул свет, неяркий и нежный. Егор тяжело поднял голову с кровавыми подтёками на лбу и темени. Моргая сквозь пелену слипшихся ресниц, он увидел, что прямо из света сверху к нему как по лестнице спускается его невеста! И чем ближе она подходила, тем более чётче и ярче становилась картина перед глазами. И вот он уже смотрел, как сойдя с последней ступеньки, будто сотканная из молочных лунных нитей к нему приблизилась Устинья и обняла своими руками изрезанное морщинами его небритое лицо. Невозможно было спутать это ни на что не похожее прикосновение!! Призрачное, почти не осязаемое полупрозрачное, тем не менее несмотря ни на что оно было реальным! Тепло руки хранило в себе столько воспоминаний и нежности.. Егор жадно втянул воздух и потёрся щекой о шелковистую ладонь. Она улыбнулась и слезы хлынули из безбрежности синих озёр. Ведьмак улыбнулся в ответ - крупная капля выкатилась из краешка зелёного глаза и скрылась в бороде. Часть тех великих знаний, что спали в нём до срока, начали пробуждаться, питая избитое истощённое тело. - "Ты не мог поступить иначе, и сделал ещё больше, чем мог. Крепись, любимый, мощь добра и света уже спешит к тебе, теряя перья. Чем бы не кончилось твоё путешествие, отныне я всегда буду с тобой. Силой своего несгибаемого намерения я буду нести исцеление и поддержку. Ибо ты своей волей и светом поступков освободил меня из под гнёта лютой тьмы! Ты и представить себе не можешь какое благое дело ты для меня совершил. Точно как и ты, ещё совсем недавно я томилась глубоко под землёй. Черти, верные Гнилодухе зорко охраняли меня, а суровые стальные замки прикипели к дверям, дыбы ни при каких обстоятельствах не допустить возможность моего побега. Но я так верила в тебя, а дела твои несли столько добра, что высшее провидение и самая низшая тьма заключили по отношению тебя и меня некое соглашение.. 
Я не посвящена в условия, лишь только знаю, что в этот миг скрипнули ржавые засовы, медленно расступаясь в разные стороны. Я не верила тому, что вижу! Заговоренные петли железных дверей толщиной в три аршина сдвинулись с мёртвой точки. Смрад и ужас на мгновенье прекратили своё существование, замерев в покорном и злом поклоне. Путь был открыт! Всё ещё не веря в эту сказку, я босоногая и обессиленная, покинула стены подземной тюрьмы. Черти почтительно склонив рогатые головы, выпускали меня. Семь дней я пробиралась сквозь неведомые коридоры великого лабиринта, проложенные в чреве земли. Идя вверх дорогой мёртвых, я отдавала себе отчёт, что никто до меня и никто после отсюда не выходил живым. Сам воздух был пропитан атмосферой страха и мучений. Но меня никто не смел тронуть. Я видела столько чудес! И их не описать языком людей, не передать словами. Каждое из них оставило свой отпечаток в моей душе. Я сходила с ума и перерождалась заново. Была перевёрнута страница жизни, после которой в моей судьбе ничего не было написано. Внутренняя сущность меняла свою природу, а мне было даровано время! Я должна была воспользоваться им как нельзя лучше. Самые неимоверные чудовища, демоны, духи тьмы, вся нечистая сила, образуя проход, конца которого видно не было, высокомерно взирала на то, как их пленница покидала чертоги нижнего мира. За мной рушились мосты и обваливались подземные дороги, осыпаясь в совершенно бескрайнюю бездну! Но чем ближе была поверхность, чем чище становился воздух, тем больше тело моё превращалось в тот туманный, призрачный образ в котором я сейчас предстала перед тобой. Я не могу вернуться к тебе в своём прежнем обличии, ибо ещё далеко, до свершения твоего предназначения. Однако отныне и до конца тысячелетий любимый мой, где бы ты ни был, ты будешь слышать стук моего сердца и чувствовать, что я всегда рядом. Егор прислушался и где-то далеко внутри себя услышал равномерное биение. Улыбаясь и вся в слезах, его невеста растворялась в непроглядной тьме острога, а стук сердца все так же отдавался в его голове. Но тут этот ровный, мягкий и далекий звук стал совсем реальным тёплым и прерывистым, приятным и близким. Егор удивлённо повернул свою голову в сторону откуда он исходил. Привлекая к себе внимание на решетке оконца сидел старый ворон и колотил клювом по камням. Заметив, что Егор увидел его, картинно-осуждающе, пытаясь скрыть радость встречи
хриплым голосом Варкар произнёс - "В перрвые я увидел тебя, когда твой дом сгоррел, сейчас ты сидишь в тюррьме. Мы когда-нибудь встрретимся в прриятной обстановке?" Егор в первый раз за эти семь дней от души в голос смеялся. И в этом смехе чувствовалась сила человека способного выиграть битву, будучи обречённым на поражение. Слышалась глубина безграничной веры в непоколебимую правильность выбранного пути. А ещё Егор почувствовал как от куда-то сверху на него спускается благодать. Непрекращающийся поток энергии тонкой синевато-зелёной струёй сочился сквозь каменные стены из невообразимого источника в темя узника. Ссадины и раны затягивались, исчезали синяки и морщины с лица, обострились все его чувства. Он стал ещё сильнее, чем до того момента как тюремщики, издеваясь, привели его в подземелье и бросили. Егор глубоко вдохнул затхлый и влажный тюремный воздух. В этот момент в железную дверь тихо постучали. Кто-то стараясь все делать как можно тише, явно не желая быть замеченным, отпирал тяжёлые засовы и клацал ключом замка. Дверь скрипнула и тихо отварилась.