Десять дней войны

   Писать о войне всегда трудно, но намного тяжелее, если она происходила между братскими народами. Прежде чем взяться за такую сложную тему, нужно сотню раз все взвесить и при этом оставаться нейтральным, предельно честным и рассудительным.  Стараться не обидеть и не принять в ходе повествования чью-либо сторону. Мой рассказ - небольшой отрывок о начале грузино-абхазского конфликта. О самых страшных первых днях, о хаосе и неразберихе, когда люди, прожив вместе десятилетиями, поднимали оружие друг на друга, лишь потому, что кто-то из них оказывался человеком иной нации. Иногда, я думаю, то зло, которое накапливается вокруг нас от неразумных действий впоследствии обрушивается на человечество. Затуманив глаза и сознание, начинает губить души, и на земле происходят омерзительные вещи.  В жизни важно, в какой бы ситуации не оказался, оставаться человеком, не отступать от гуманной морали.
   В начале августа 1992 года я с четырехлетним племянником приехала в Сухум из Москвы. Позже к нам присоединилась его мама, моя младшая сестра. В теплый сезон отпусков наш поселок всегда был многолюден. Друзья, приятели и знакомые приезжали с разных концов света.  Дни проходили интересно, оказаться в кругу друзей на родине доставляло удовольствие.  По местному каналу беспрерывно повторяли о провозглашении независимости Абхазии. Такое событие справляли по всей территории торжественно и шумно, нисколько не подозревая о грядущих последствиях.   
   Утро в поселке начиналось рано.  Местные жители, на двухколесных тачках загружая овощи и фрукты, спешили на трассу занять более удачные места для торговли. Продукты экологически чистые, выращенные своими руками на грядках без химии, потому и охотно все расхватывалось за умеренные цены покупателями-отдыхающими.
   Этот день, 14 августа, ничем не отличался от остальных. Младший брат уехал в Сухум, на свидание с девушкой, а мы спокойно сидели на кухне за завтраком, когда на улице услышали шум. Торговцы бежали обратно, взволнованно отвечая на вопросы встречных. «Война, война, БТР-ы, по трассе едут танки».  Новость казалась чей-то злой шуткой и совсем не уместной.  Однако волнение нарастало, и все большее количество людей подтверждали страшную весть.
   За несколько часов начала войны обстановка стояла обычная.  Страха мы набрали, когда вечером мимо проезжающие танки решили остановиться и устроит фейерверк над нашим селом, ради забавы.  Спасаясь от пуль, спустились в подвал и легли на землю. Людей не задели, но повредили крыши домов и разных построек. После, отец собрал горсть патронов. Они валялись повсюду. 
   Стемнело, брат не вернулся из города, мы переживали. Ночь прошла без сна, надеялись, может утром он появится. К обеду постепенно стали возвращаться односельчане, в основном женщины, до поселка они добрались пешком, разбитые ноги, испуганные и уставшие лица. Пройти 30 километров для людей в возрасте стало мучением. Продвигаться по центральному шоссе было опасно всем, невзирая на национальность, кто по несчастью в этот день оказался вне дома. Пути частично захватили местные абхазские и грузинские боевики. Судьба путников зависела от настроения группировок, которые с оружием в руках преимущественно превосходили их.
   В первый день войны грузинские танки добрались до города. На красном мосту, при входе их остановили, шли ожесточенные бои. Вход и выход из города стал опасным для мирного населения. Территория от грузинской границы до Сухума оказалась в оккупации.
   В такой суматохе брату пришлось нелегко добраться до дома, он отвечал за девушку другой национальности. Доставить её домой составило определенные сложности, потому как ему пришлось идти в грузинское село и встретиться с её роднёй. В глубине души я верила в его сообразительность, он найдет выход, ведь война для него ситуация, к сожалению, знакомая. Немного времени прошло как он вернулся из Афганистана. Мама сильно переживала, зная его горячий нрав, боялась, как бы он не примкнул к какой-либо стороне.
   Вечером я увидела еще несколько путников, которые шли в соседнее село, подбежала на встречу и остановила знакомого, слегка чудаковатого, парня. Нас он знал, спросила про брата. Он ответил, что не встречал, я не успела расстроиться, как из-за поворота появился Славка. Оказывается, брат вывел из города  этого несчастного и тех женщин.
   Слава только встретился с девушкой, когда услышал объявление по радио о случившемся.  Вскоре начались выстрелы и взрывы. Они решили доехать до вокзала, чтобы попытаться вернуться обратно, девушка жила в соседнем поселке, не далеко от нас.  На оккупированную территорию водители отказывались ехать. Все маршруты мгновенно поменяли направление на Адлер. Многие городские жители, без раздумья прихватив самое необходимое, пока еще имелась возможность и свободные пути, бежали в Россию. У брата возникли мысли тоже выехать, но решил немного повременить. Еще несколько человек из приближенных сёл оказались на вокзале.  Каждый из них желал попасть домой, где утром оставил своих близких, переживал за них и совершенно не понимал, какие меры для этого предпринимать. Сунуться в пекло мирным людям, кто войну видел только на экране, равносильно самоубийству. Ночь провели на вокзале, пологая, возможно утром что-то прояснится. Однако, обстановка стала хуже, грузинская сторона ночью высадила десант в Гаграх. Автомобильные и железные дороги до России закрылись. Тогда Слава принял решение возвращаться пешком в село, взяв на себя нелегкое обязательство вести за собой людей, которые надеялись на него.  В образовавшейся группе вместе с ним оказалось одиннадцать человек. В течение часа добрались до красного моста, дальше движение закрывали военные с абхазской стороны, держа оборону, чтобы не допустить захват столицы.  Из ближайшего жилого дома, увидев их под открытым огнем, пожилой человек стал махать рукой, чтобы те спрятались у него. Брат воспользовался предложением, они укрывались под крышей несколько часов.  Снаряды часто падали около здания, оставаться в помещении становилось небезопасно. Когда наступило небольшое затишье, брат решил продолжить путь и просил старика присоединиться к ним, но дедушка отказался бросить свое жилище. Они едва отошли, как вновь возобновили стрельбу. Сильный взрыв заставил их оглянуться назад.  Выпущенный снаряд со стороны моста разрушил дом, где еще недавно они находились сами.Женщины в панике, с криком разбежались в разные стороны, в поисках прикрытие. Брату стоило немалых усилий, собрать их, успокоить и податься с ними в горы, откуда имелась возможность дойти до поселка, более длинным, но менее опасным путем, минуя шоссе и боевые точки. Он понимал, что с истеричными женщинами, которые боялись каждого шороха продолжить путь тяжело и опасно, но по-другому не умел. 
   До реки Кодор  добрались без происшествий, перейти горную реку не рискнули. Как бы им не хотелось, пришлось спустится к трассе и пройти через пропускной пункт. Участком ведали грузины, из ближайших сёл. Они остановили их, стали допрашивать. Брат ответил как есть. Его подругу-грузинку кто-то узнал. Те оказались с одного поселка. Их пропустили. Слава проводил девушку до дома. Во дворе их встретили её братья с автоматами, во взгляде чувствовалось недовольство, сестре приказали идти в дом. После того, как та вскрылась один из них подошел к нему и холодно процедил: «Спасибо, что доставил сестру живой, но на будущие отношения с ней не рассчитывай, ослушаешься - застрелим.»
   За неделю войны мы приспособились к обстановке, старались не высовываться на улицу и не столкнуться с боевиками. Население боялось за молодых. Постоянно до наших ушей доходили слухи о насилиях, грабежах, развратах и убийствах. 
   Фронт продвинулся дальше, грузинские войска взяли столицу. Теперь бои шли на границе с новоафонским районом, на реке Гумиста. Открыли дорогу по морю, стали переправлять на суднах до Адлера российских граждан оказавшихся на курорте в этот сезон. Как нарочно их было слишком много, и всех желающих бежать из Абхазии. На оккупированных территориях сильно процветало мародерство и беззаконие. Потому, в селе решили, если женщины с детьми и молодежь уедут в более безопасное место, будет лучше. Мы и еще десятки человек, которые случайно или по воле судьбы оказались соучастниками этих событии, решили поехать вместе с ними. Выезжать одним было безрассудством. Вместе чувствовали себя более уверенно.  На первом пропускном пункте нам загородили дорогу вооруженные отряды из грузинского села. То, что одна половина выезжающих оказались граждане других стран, а другая дети и женщины, никого не волновало. Со словами: «Зачем вы бежите, вы должны защищать свою страну» - вернули нас обратно.
   Не было бы счастья, да несчастье помогло. Чуть погодя я увидела, заезжавшую в соседний двор машину скорой помощи. Соседи, торопясь загружались в неё. Я подумала, что вряд ли еще нам предстоит такой удачный шанс выехать отсюда и крикнула им с просьбой взять нас, в ответ услышала: «только быстрей». Мы схватили еще не распакованные сумки и на ходу прыгнули в машину. Славы в тот момент не оказалось дома, просить ждать водителя, который приехал за 14-летней племянницей, на свой страх и риск, я посчитала лишним.  Девочка гостила у тети, когда начались беспорядки. На трассе я увидела Славку, он стоял в кругу ребят. Водитель проехал мимо, не привлекая внимание. Мое сердце больно забилось, на душе стала грустно. В спешке я толком и не попрощалась с родными, а тут война, всякое может произойти. Благодаря машине скорой помощи по пути нас ни разу не остановили. Мы благополучно добрались до Сухума. Спустя три месяца Слава самостоятельно выехал в Москву. Старший брат и родители остались в Абхазии до конца войны, год и два месяца провели в тяжелых условиях.
   Побережье в столице - самое излюбленное место для населения. Правда, в тот день оно никого не радовало. Морской порт охраняли грузинские войска. Беженцы с каждым часом прибавлялись. Кто пешком, кто на попутных машинах, со всей Абхазии, бросив дома, имущество, шли к порту, боясь за жизнь.
   В течение дня ни одного катера не подали, к вечеру постепенно народ стал расходиться. Мы остались на берегу, обратно в поселок не вернешься. За день к нам присоединились еще несколько семей с детьми из нашего села.  Собирались ночь коротать под небом. Почти стемнело, когда напротив дома, из открытого балкона послышались выстрелы и пулеметные очереди. В ответ военные открыли огонь из автоматов. Мы собирались поужинать, разложили остатки небольшого запаса, но от страха бросили еду, схватили малышей и легли на землю, укрывая их своим телом. Перестрелка продолжалось около часа, нагоняя на нас сильное волнение, дети громко плакали.  Чтобы устранить точку по рации вызвали танк. После нескольких выстрелов с танка, пулеметчик затих. Никого не ранило, похоже они стреляли не в нас, а в катер, откуда выгружались боеприпасы. Но как говорится, пуля дура и убивает без разбора.
   Глядя на нашу плачевную ситуацию, с детьми почти грудного возраста, к нам подошел офицер из грузинской армии. Выглядел он молодо, в возрасте примерно тридцати пяти лет. Сочувствующим голосом предложил переночевать в гостинице «Тбилиси», где расположился их взвод. При этом добавил: «Правда условий там нет, придется сидеть до утра на полу, на первом этаже, но все же лучше, чем оставаться на улице, где опасно для жизни». Мы с легкостью согласились, чувство страха и подозрения, что невольно рождается в таких ситуациях, не появилось.  Он как ангел, посланный с небес, стал нам на защиту и взял под свое крыло.
   Фойе гостиницы было переполнено боевиками. Несколько гражданских сидели на полу, чуть дальше от них одинокая женщина. Та, увидев нас решила присоединиться к нам. Родом из Казани, она приехала за мужем услышав о переворотах. Пока добиралась в Абхазию, муж выехал в Россию, а она застряла и уже третий день не могла попасть на катер.  О том, что катера нужно брать штурмом я узнала на следующий день, когда мы пытались сесть на него. Офицер с большим вниманием относился к людям, оказавшимся в нелегком положении. Когда мы пристроились, он принес нам еды, большой тазик гречки с мясом, яблоки, шоколадки для детей и извинялся, что хлеба у них нет. Стояла невыносимая жара, в душном помещении постоянно хотелось пить. За водой приходилось идти на улицу, а там стреляли. Офицер нам не разрешал, рискуя собой, постоянно приносил воду то одним, то другим.  У племянника видимо от страха поднялась температура. Он привел к нам военного врача и нашел жаропонижающие таблетки. В пять утра мы вышли из гостиницы, под сопровождением вооруженных солдат пошли по направлению порта.  Офицер, прощаясь с нами, наполнил водой наши пустые бутылки и заставил взять мясные и рыбные консервы на дорогу, вновь извиняясь, что больше нечего нет. Как бы мы не отказывались, он насильно их всучил. Потом на катере эти консервы сильно выручили нас, когда совсем ничего не осталась из еды.
   Такого огромного скопления народа я никогда в жизни не встречала. В большой неразберихе и давке все хотели попасть на судно. У нас на десять взрослых приходилось двенадцать детей от двух до шести лет, я не представляла себе, как можно прорваться за ту линию, где стояли солдаты с оружием и кричали «мест больше нет, ждите другого катера». Ждать естественно никто не хотел. Я на руках держала племянника, он плохо себя чувствовал, высокая температура все еще держалась. Впереди меня стоял мой сосед с двумя дочками трех и четырех лет. Остальные за нами. Уставшие и напуганные дети. Другого катера мы просто не могли ждать. Вдруг сосед повернулся к нам и сказал: “заставьте детей как можно громче плакать”. Дети как будто ждали этого, я протиснулась за ограждение, от злости бросив в лицо солдату, который направил на меня автомат чтобы остановить «У нас маленькие дети, они напуганы и больны!» Когда за мной прорвались  остальные, он оставил нас и стал торопясь закрывать  проход за нами.
   Мы расположились прямо на палубе, другие места оказались заняты.  Плыли 16 часов. Вторые сутки без условий, нормальной еды и сна.  В открытом море пекло солнце и два раза пошел сильный дождь. Первый раз мы попытались укрыться от него в каюте, в результате большого столпотворения все равно намокли. Когда второй раз пошел дождь никто с места даже не сдвинулся. На морском порту в Адлере ситуация оказалась не лучше, потеряли два часа пока вышли на берег. Родственники, чьи родные оказались в Абхазии, облепили порт со всех сторон, их было больше, чем выезжающих. Одни искали среди нас родных, другие, не имея связи с близкими узнавали про обстановку у тех, кому удалось вырваться оттуда. В час ночи добрались до железнодорожного вокзала. На кассе билетов не нашлось. Нам предложили с рук, до Москвы на дополнительный поезд. Он отходил в шесть утра. Уложили племянника спать на стульях, с сестрой сидели в полудреме, ожидая и боясь пропустить состав. До моего сознания доходил стук колес, уходящих и прибывающих поездов. А ночные шорохи заставляли вздрагивать уставшую душу, показывая перед глазами те картины, что пришлось увидеть за десять дней войны.
   Война опасное состояние для общества, для их души и морали. Вспоминая те далекие дни, я часто задумываюсь, чем мотивированы человеческие поступки.  Почему одни оказавшиеся в сложной ситуаций, ведут себя высокоморально, а другие теряют свое людское обличие?
   Я не спросила у того офицера имени, я не узнала какой он нации. Я понимала, что он имел право не рисковать своей жизнью ради случайных встречных. Однако он, не взирая на ранги, входил в положение тех, кто оказался на его пути.  Так же как мой брат, ведя за собой несчастных и напуганных, так же водитель скорой, благодаря кому мы выбрались из поселка. Миллионы  людей  бескорыстно творящие  добро на земле не только в мирное время, но и в обстоятельствах сотрясающих человеческий  разум. Низкий им поклон.