Уроки практической химии..

                Раздался оглушительный взрыв, и большая жестяная  консервная банка из-под джема, куда поместилось бы не менее пяти-шести килограмм сладкого душистого великолепия, взлетела и поднималась, поднималась высоко вверх, пока напрочь не исчезла в голубом летнем небе.

                Ярко блестя на солнце, она выглядела как космический корабль.  Поначалу медленно, затем ускоряясь и ускоряясь, она величественно  возносилась , превратившись, наконец, в точку и полностью растворившись вдали за , каких-нибудь, десять-пятнадцать секунд.

                Подождав несколько минут в отдалении, мы вновь собрались вокруг места запуска.

                - Дааа! Видали? А если эта хреновина кому-нибудь сверзнется прямо на голову ?!

                - Ничего себе! А интересно, куда она долетит ?!,- блестя своими лукавыми глазами, бесконечно восхищался Валерка Мельников - мой давний и закадычный друг.

                Осторожно работая напильником целый день, он, наконец, получил нужное количество материала, достаточное для наших , далеко не детских забав. Новая технология грозила напрочь сменить магний, безнадёжно устаревший в наших передовых взрывальческих кругах.

                Было, конечно, непросто. Одно неосторожное  движение напильником, и ослепительная вспышка уничтожала все результаты долгой, нудной и кропотливой работы. При этом, открытые части лица и рук, немедленно чернели и казались обгоревшими. За этот цвет от неудавшихся экспериментов отвечала обычная марганцовка, которую, ввиду отчаянной дешевизны, мы совсем не жалели. Что такое три копейки за порошок перманганата калия в ближайшей аптеке?

                Вездесущие мальчишки, мы добирались до нашего тираспольского военного аэродрома и умудрялись утаскивать со свалки всякую всячину. В том числе и куски удивительных сплавов.

                Реактивные самолёты в Тирасполе были нашей пацанской гордостью. Краснозвёздные серебристые Миги двадцать первые с грохотом проносились на низкой высоте прямо  над нашей одиннадцатой школой, заводом Ткаченко и  исчезали  в облаках, где-то за Днестром и Кицканским лесом. Среди летчиков, фигурки которых хорошо различались в прозрачных кабинах, находились, и  папы многих наших одноклассников, и даже будущие известные космонавты. Там служил, например, сам Береговой - один из самых солидных космонавтов. Поговаривали, что наша историчка, была безнадежно в него влюблена.

                Чудесный сплав, найденный на военном аэродроме, мы назвали  цэрием, подозревая, что туда входил цезий, по данным справочников возгоравшийся даже при комнатной температуре.

                Когда мы  проводили этим куском  сплава по асфальту, за ним тянулась, брызжа искрами во все стороны , красивая полоса ослепительно-яркого света и голубовато-желтоватого пламени.

                Девчонки, при этом,  визжали от восторга, вновь и вновь, вдохновляя нас на бесконечные повторения.

                - Ну, Орлы, пишите, как Вы докатились до такой жизни!,- грозно приказал дежурный капитан, строго оглядев нашу троицу.

                Вывели нас , как и положено, из чёрного воронка, лихо подкатившего  к центральному городскому отделу милиции. Автомашина, как в кинофильмах, была оборудована настоящими решетками и предназначалась для перевозки различного преступного элемента.

                Меня с Юркой Возмиловым и Мариком Шором - главным любителем и знатоком всей научной фантастики нашего двора, а, может, и всего Тирасполя, отловил обычный военный патруль.

                Офицер заметил нас - мальчишек, подозрительно копошившихся на углу завода Ткаченко, в том самом месте , где улица Правды плавно поворачивала и переходила в центральную улицу 25 Октября.

                Проселитренная газетная бумага, которую я готовил дома в обычной кастрюле и сушил на кухне , прикрепляя к бельевой веревке обычными прищепками, работала по принципу бикфордова шнура. Она оттягивала время взрыва и давала возможность отойти на безопасное расстояние.

                Оттуда,  можно было безнаказанно и с комфортом наблюдать за ослепительной вспышкой и оглушительным грохотом, приходившим с небольшой задержкой, как гром после грозовой молнии.

                Поскольку взрывчатую смесь мы заворачивали в обычную проселитренную бумагу, без каких-либо металлических добавок, то никакой опасности, кроме знатной иллюминации и грохота, зрелище не представляло.

                Предвкушая отличный спектакль, мы посмеивались и  наблюдали, как патруль исследует постамент и большой  монумент «Серп и Молот» , откуда, от нашей могучей закладки, тянулся небольшой синий дымок.

                И тут рвануло! Грохот и вспышка были такими, что троица военных, по нашему мнению, тут же должна была наложить в штаны.

                - Ложись!!!,- крикнул бравый лейтенант, немедленно зарывшись в летнюю пыль , скопившуюся на повороте дороги. Как только , громко ругаясь матом и отряхиваясь, они поднялись, как раздался второй взрыв, затем - третий. Мы любили закладывать по нескольку взрывпакетов за раз. После первой вспышки начинали собираться зеваки. Второй и третий взрывы вызывали испуганные возгласы и визги.

                Каждый сполох сопровождался и взрывами нашего хохота. Издалека было очень смешно наблюдать, как бравые солдаты Швейки от страха, раз за разом, плюхались на землю.
 
                Чтобы незаметно ретироваться, у нас была куча времени. Однако убегать мы не собирались. Не догадывались, что патруль следил за нами ещё загодя.

                В милиции пришлось подробно изложить на бумаге наши замыслы и суть химического эксперимента, особенности осторожной работы напильником и высушивания проселитренной бумаги. После сочинения на заданную тему , нас поселили в отдельную камеру.

                В три часа ночи туда, наконец, вошли наши взволнованные папы . Застали прямо в процессе ожесточенного шашечного сражения. Шашками выступали обрывки голубых и белых бумажек, найденных в мусорном ящике, а доской служил пол, составленный из темных и светлых керамических плиток.

                - Они ещё и в шашки играют!,- возмущённо воскликнул отец Марика

                Капитан, оказавшийся , на счастье, бывшим папиным учеником, с выражением прочитал рапорт, состряпанный обозленным военным патрулём.

                Из него следовало, что сионисты Шор, Бланк и примкнувший к ним Возмилов, хотели, ни больше ни меньше, взорвать монумент " Серп и Молот", установленный, как раз, на том  злополучном месте.

                Капитан в красках рассказал, какая колония ожидала бы нас - восьмиклассников , если бы не мой отец , воспитавший его - благодарного ученика. В конце концов, дежурный порвал наши бумаги на мелкие кусочки и посоветовал в самое ближайшее время, пока все не уляжется, просто уехать на отдых, например,  в соседнюю Одессу.

                Утром отец отобрал на выброс всю мою домашнюю лабораторию. На мусорку отправились, и стратегические запасы  цэрия, и селитра, и многочисленные мерные стаканы с мензурками, колбочками, трубками и классными резиновыми притертыми пробками.

                В Одессе мы отдохнули хорошо. По возвращении, нас, однако,  поджидал ещё один малоприятный сюрприз.

                Когда нас доставили в милицию, мы , как заправские разбойники, полагали, что нас обыщут, и запрятали десяток взрывпакетов в пространство между скамейкой и стенкой автозака.

                Пока знаменитый дизель-поезд Кишинев-Одесса нёс нас с отцом к синему морю, в центральном городском отделении милиции шла самая обычная уборка. В том числе, и автомашин. Мусор, как водится, забросили в мусорный контейнер. Иногда, когда было много бумажек, его поджигали.

                Наши грозные взрывпакеты выглядели обыкновенными комками газетной бумаги, перевязанными тонкой, почти невидимой медной проволочкой.

                Многочисленные взрывы от этого добра, раздававшиеся в течение четверти часа,  заставили летать и разметали мусорные контейнеры с содержимым по всему двору. Рядом находилось и помещения Комитета Госбезопасности. Немедленно была объявлена общегородская тревога.

                За мной, как за главным химиком, быстро приехали. Однако, к тому времени, я уже расслабленно томился на пляже в Аркадии, лениво поглядывая то в морскую даль, то в сторону симпатичных и разнообразных женских купальников.

                Бедной маме, несмотря на вечные недомогания, пришлось собрать все мои почетные грамоты по химии, математике и физике, полученные на городских и республиканских олимпиадах и навестить городского начальника милиции. Тот сидел в окружении дядечек в строгих штатских костюмах.

                - Если этот, Ваш химик, ещё раз мелькнёт у нас на горизонте, то Вы, поскольку он несовершеннолетний, все будете жить не в солнечном Тирасполе, а в морозной Сибири! Теперь, передайте этому профессору, за ним будут всегда следить и приглашать на профилактические беседы!

                - Больше никогда! ,- по приезду с моря, я поклялся родителям, что больше не притронусь ни к какой химии и улёгся читать Стругацких.

                Не успел я прочитать о первом эксперименте профессора Амвросия Выбегалло , как раздался громкий звонок в дверь.

                - Неужели милиция? Быстро они,- на слабеющих ногах я поплелся открывать

                Улыбаясь до ушей , в дверях стоял Валерка Мельников.

                - Я все знаю,- таинственно произнес он,- Давай, ещё раз рванем, по последней! Потом завяжем с этим навсегда.

                - Ты, представляешь, Валерка, что будет, если меня заловят ещё раз? Никуда я не пойду!,- мой тон был решительным и бескомпромиссным

                - Я целых три дня от напильника не отрывался!,- заныл друг,- Мне ещё Колька Привалов из нашего класса кое-чего посоветовал. Поверь!  Рванет так, что « Мама не горюй»!

                Я сдался.

                Действительно. Рвануло так, что на ближайшей стройке вылетела часть окон. Но, на этот раз, мы улизнули без последствий.

                Больше я за практическую химию,- Ни-ни...