Чужие среди чужих

Юрий Теплов родился в Башкирии. Среднюю школу закончил в Уфе.
После военного училища командовал взводом, батареей. Заочно окончил Литературный институт имени Горького, из которого его дважды отчисляли и восстанавливали. Долгое время работал в газете «Красная звезда». Был собкором на восточном участке БАМа, где магистраль возводили военные железнодорожники. В качестве спецкора несколько раз вылетал в длительные командировки в Афганистан. Впечатления о той войне нашли отражение в его произведениях.




                Аннотация

                Роман «Чужие среди чужих» посвящен нынешним событиям в Сирии и на Украине. Многие эпизоды взяты из реальной жизни. Главные герои повести – российские военнослужащие. Выполняя приказ, они проникают в самое логово террористов. Удастся ли им выбраться из него – читатель узнает, дочитав роман.

























                ЧУЖИЕ СРЕДИ ЧУЖИХ
                (роман)
               
                Часть первая.  ВЕРБОВЩИК
У МЕЧЕТИ
1.
Ибрагимов Алик стоял в тени топольков и разглядывал верующих, направляющихся в мечеть. Иногда подносил к глазам бинокль, чтобы лучше разглядеть лица. В основном, это были старики и старухи. Они его не интересовали. Объектами его наблюдения   были молодые мужчины и женщины. Конечно, надежнее было бы наблюдать в мечети. Но турок запретил. Перестраховщик  он и жмот. Выдает ему на жительство всего пятьдесят тысяч рублей в месяц. По московским меркам это зарплата мелкого клерка. Хотя валютой набит, как банка икрой. Занимается в Москве строительным бизнесом. Мечеть вон поставил. Хвала Аллаху, что квартирой и машиной обеспечил.
Один раз Алик нарушил запрет турка и зашел в мечеть. Там он и заметил молодую женщину в черном хиджабе. Она слушала проповедь имама, и слезы катились по ее щекам.  После службы и намаза Алик подошел к ней. Общаться с женщинами он умел. Психологи в Катарском медресе многому научили его. Женщину звали Алия. В халяльном кафе она дала ему свой номер телефона. Рассказала, что всего полгода как вышла замуж, а месяц назад мужа сбил машиной насмерть на автобусной остановке сын прокурора. Свидетелей не нашли, зато в крови мужа обнаружили алкоголь, хотя тот совсем не пил…
Алия больше не плакала. Хмурила брови и говорила:
- Детдомовские мы. Отцов и братьев нет. Кто отомстит за его смерть?
- Мы отомстим, - ответил Алик. – Я и ты.
- Как?
- Я убью прокурорского гаденыша. И дальше будем мстить.
- Кому?
- Всем, кто против мусульман.
Никого пристреливать он не собирался. Он просто хотел зацепить эту клушку. Он сразу понял, что для вербовки она самый подходящий кадр. Легко внушаема и управляема. Из таких получаются надежные шахидки.
Турок узнал, что вербовщик нарушил его запрет и появился в мечети. У него и в храме  были стукачи. Хозяин сам приехал к нему на съемную квартиру. Он почтительно встал при его появлении, поклонился. Тот, низкорослый и кривоногий, в светлом хлопковом костюме, прошел к столу, уселся в кресло и, ни слова не говоря, стал сверлить его глазами. Он не выдержал его инквизиторского взгляда. Произнес:
- Я завербовал молодую женщину. Готов уйти с ней и с иммигрантом-уголовником  из нашего кафе в Игил.
Он понимал, что турок не отпустит его. Придав голосу убедительности, добавил:
- Буду  убивать гяуров с оружием в руках.
- Молчи и слушай. Ты нужен здесь, потому что грамотный, прошел специальную подготовку и на физиономию смазливый. К тому же, похож на русского.
- У меня мать русская.
- Знаю, не перебивай. У тебя получается, как говорят русские, пудрить мозги. Вот и пудри. Но в мечеть больше не суйся. Клиентов выбирай на входе и на выходе. О твоей и своей безопасности забочусь. Понял?
- Да, эфенди.
- Тебя нет. Ты тень, призрак. Все языки, которые  знаешь, забудь. Разговаривай только на русском. Никаких посланий через Интернет!
- Слушаюсь, Исмаил бек.
- С девкой, которую ты завербовал, можешь встречаться и спать с ней. В халяльное кафе ее не води. По паспорту ты русский, и веди себя, как русский.
Исмаил вышел, не попрощавшись.
…Он продолжал стоять под топольками. Уже сентябрь подошел к концу, но было тепло, как в августе. Потому прихожане не спешили облачаться в осеннюю одежду. 
Внезапно его внимание привлекла парочка. Он вооружился биноклем. Молодая женщина была вызывающе красива. Судя по хиджабу, из богатой семьи. Похоже, русская. А может, полукровка, как и он. Чуть позади нее шагал  азиат, этот, конечно, мусульманин. Возможно, ее телохранитель. Оба явно не местные. Наверняка, приехали на авто. Почему выбрали мечеть на окраине? Не хотят, чтобы их кто-то увидел? Случайно появились здесь или от кого-то прячутся? Но, как вероятные клиенты, интересные. Если, конечно, еще раз появятся…
В мечети началась служба, и Алик сдвинулся вглубь топольков, где стояли скамейки. Сел, откинувшись на спинку. Вспомнил Набережные Челны, отца с матерью…

Мать во всем слушалась отца. Впрочем, он ее не обижал. До пятнадцати лет Алик боготворил отца. Тот был в городе известным бизнесменом. Когда он закончил девять классов, отец поздравил его и позвал в летний дом рядом с бассейном. Там они устроились на открытой веранде. Отец сказал:
- Я доволен твоими успехами, Алик. Надеюсь, что ты и дальше будешь радовать меня.
- Мне легко даются науки, - ответил он.
- Считай, что детство твое кончилось, и тебе пора вникать в мои дела. Твоя сестра не в счет, женщина. Ты мой единственный наследник. Готов к этому?
- Готов.
- Человек не должен отрываться от своих корней. Ты обязан знать своих предков.
- Слушаю тебя, папа.
- Мой прадед был очень богатым. Его отары и табуны  паслись по всему северному Казахстану  и в Оренбургской губернии. Было у него шесть дочерей и один сын, мой дед. Дочерей он отдал замуж, а сына отправил учиться в коммерческое училище в Оренбург. Прадед был, хоть и неграмотным, но мудрым человеком. Когда в России началась гражданская война, он во время сориентировался и передал лошадей красной коннице.
- Н у, и зря, - откликнулся он.
- Глупый ты еще, сын. Лучше потерять табун, чем голову. Красные за его подарок поставили прадеда председателем исполкома в Кокчетаве.
- А потом что с ним стало?
- Был на ответственной работе в Алма-Ате, и умер там своей смертью.
- А твой дед куда делся?
- Он сумел продать отары и осел в Оренбурге. Знаешь, что такое НЭП?
- Проходили по истории.
- В годы НЭПа дед хорошо раскрутился. Но, видно, понимал, что политика эта временная. Потому копил золотые царские червонцы, надеялся сбежать за кордон. Не успел. Забрали его чекисты.
- Посадили?
- На Колыму отправили. Там и сгинул.
- Золото чекисты тоже забрали?
- Не нашли. Дед зарыл шкатулку с червонцами в березовой роще на берегу Урала. И показал это место сыну. Еще он заранее выправил запасные паспорта на фамилию Ибрагимовы.
-То есть на нашу фамилию?
- Да. Его сын - твой дед. Он успел скрыться. Добрался до Набережных Челнов. Женился. Родился я. Потом он съездил в Оренбург и откопал червонцы.
- Я помню  деда очень смутно.
- Он не жил с нами, когда ты родился.
- Почему?
- Оберегал нас, потому что был не в ладах с законом.
Отец замолчал, будто вспоминал прошлое. Затем продолжил:
- При Брежневе он организовал подпольную джинсовую фабрику. При Горбачеве и Ельцине, когда Россия превратилась в барахолку, твой дед контролировал весь город. Но этого ему было мало, замахнулся на Казань. Там  его и убили во время облавы.
- Червонцы пропали?
- Нет. У нас. И доллары тоже. Зайдем в дом, я покажу тебе, где они находятся.
Гостиная в летнем доме предназначалась для узких деловых либо дружеских застолий. Обстановка была сугубо мужской. Бар с напитками. Круглый стол с четырьмя креслами. Декоративный камин с имитацией пламени.
Они подошли к камину. Отец нагнулся, нажал на третью с краю нижнюю плитку. Сбоку медленно открылась довольно просторная ниша. Отец вытащил из нее небольшой  несгораемый сейф. Произнес:
- Код И311,  запомни, - достал из сейфа довольно объемистую черную шкатулку и кожаный дипломат. – Это наш неприкосновенный запас. Жизнь – вещь непредсказуемая.
- Ты тоже не в ладах с законом? – спросил он.
- У меня легальный бизнес. Налоги плачу исправно. Позже введу тебя в курс дела. Но бизнес абсолютно чистым не бывает. Взятки чиновникам даю. Полицию подкармливаю.
- Зачем?
- Чтобы работать не мешали.
Он повернул на шкатулке красный рычажок, крышка со звоном отошла. Сверху лежали камушки, кольца, серьги, еще какие-то ювелирные украшения. Отец сказал:
- Шкатулка еще моему деду принадлежала. Его червонцы внизу. Царские бумажные деньги сожгли. А ювелирка и доллары, что в дипломате, от твоего деда достались. Открыть?
- Не надо.
Отец сложил сокровища в тайник, и они снова вышли на веранду.
- Понимаешь, Алик, - раздумчиво проговорил отец, - приспособиться можно к любой власти. Важно лишь нащупать ее слабые стороны. Для этого надо знать законы. Я жалею, что не закончил в свое время юридический вуз. Держу в штате двух евреев – юристов, чтобы перепроверяли друг друга.
- Не доверяешь им?
- В бизнесе, сын, никому доверять нельзя. Это азбука, следуй ей, когда фирма перейдет в твои руки. Тебе еще учиться в школе два года. Затем поступишь в Казанский университет на юридический факультет. Там подыщешь себе невесту из хорошей небедной семьи. Познакомишь меня с ее родителями. Дальше видно будет. Как тебе мой план? Чего молчишь?
- Нормальный план, - ответил Алик, а внутри что-то неосознанно противилось этому.
- Тогда все. Пошли обедать. Мама приготовила плов из баранины…
С этого дня он перестал боготворить отца, хотя и почитал его. Царапину в его душе оставило слово «приспособиться». Его прапрадед приспособился, отдал голодранцам целый табун лошадей, а чем закончил? Получил в Алма-Ате какую-то должность и помер! Кто его помнит, где могила?..  Прадед тоже приспособился, и чекисты отправили его помирать на Колыму. Уж лучше, как дед! Тот не приспосабливался. То, что угодил в облаву и был застрелен  чекистами – несчастный случай.
Вот и отец приспосабливается. А неприкосновенный запас, на всякий случай, хранит. А надо ли приспосабливаться? Лично он не хочет и не будет!..
Школьные занятия шли своим чередом. Вечера он проводил за компьютером. После восьмого класса отец подарил ему самый навороченный ноутбук, и он до глубокой ночи шарился в Интернете.
Однажды в «Контакте» ему попалось видео, на котором солдаты в песочной форме убивают мусульман. Комментатор объяснял, что убийцы – солдаты американской армии, захватившей Ирак, а жертвы – мирные жители. Но воины Аллаха из отрядов Абу Мусаба поклялись отомстить за их смерть.
Алик Ибрагимов тихо возненавидел убийц. Написал свой комментарий: «Желаю воинам Аллаха совершить возмездие!» Каково же было его удивление, когда через день он получил ответ: «Спасибо за поддержку. Напишите о себе. Имам Шамиль». Он написал. Сообщил свой адрес, о том, что учится в десятом классе, а в вуз будет поступать в Казани. И снова получил ответ. Имам одобрял его решение поступить в Казанский университет и прислал распечатку своих проповедей.
Переписка продолжалась вплоть до окончания школы.
2.
Весной, незадолго до выпуска, на выходе из школы его остановил представительный рыжеватый татарин лет тридцати с небольшим саквояжем.
- Я от имама Шамиля, - сказал.
- Он в Казани?
- Нет, в Арабских эмиратах.
- Я очень хотел бы с ним познакомиться.
- Не исключено, что познакомишься.
- Как вы меня узнали?
- Увидел, когда ты из дома выходил. Меня зовут Амир.
- Меня – Алик.
- Знаю. Может, зайдем в кафе?
- Я не хожу в кафе, там пьют и курят.
- Тогда посидим в скверике.
В сквере было пусто и голо. Лишь бабули с детскими колясками изредка появлялись на аллейках. Амир достал из саквояжа газеты, расстелил на скамейке. Сели.
- Как ты относишься, Алик, к священной войне с неверными?
- Джихад – это возмездие за насилие. В проповедях имама Шамиля говорится, что джихад – кара Аллаха.
- Знаешь ли ты, что в октябре прошлого 2006 года создано Исламское государство?
- Читал в Интернете.
- Что думаешь о его перспективах?
- Перспективы нет, если его деятельность будет ограничена Ираком. Все соседние страны – мусульманские. Необходимо проникновение туда. Чтобы люди поняли, что это их халифат. Пропаганда должна стать более примитивной. Моджахед – это воин-герой, даже романтик. А для девушек и женщин – идеал будущего мужа.
- Масштабно мыслишь, Алик.
- В политике важно умение управлять толпой. Она подвластна чувствам, которые умный руководитель может направлять, куда ему надо.
- Имам Шамиль не ошибся в тебе. Ты согласен помогать святому делу возрождения Исламского халифата?
- Согласен.
- Не спеши, подумай. Твоя будущая работа сродни работе разведчика.
- Что я должен делать?
- Потом узнаешь.
- Когда?
- В Казани. Как я понимаю, Алик, ты не нуждаешься в средствах?
- Не нуждаюсь.
Амир открыл свой саквояж, достал конверт.
- Здесь тысяча долларов. Мой подарок тебе в честь окончания школы. Не отказывайся.
Алик и не думал отказываться.
- Благодарю.
- Перед тем, как отбыть в университет, уничтожь дома все свои фотографии. В школе тоже не должно остаться твоих снимков. В Казани я сам найду тебя. Жить будешь в общежитии. В твоем распоряжении будет еще двухкомнатная квартира.
Амир замолчал, пытливо посмотрел на него.
- Почему не спрашиваешь, для чего квартира?
- Видимо, для конспирации.
- Пожалуй, так и есть. У тебя нет никаких вопросов?
- Нет…

Выпускные экзамены Алик сдал «отлично» и стал обладателем золотой медали. На торжественном вручении отца посадили в президиум. Он не скрывал гордости за сына. Дома Алик потихоньку от отца изъял из альбомов все свои фотоснимки. При фотосъемке выпускного класса сказался больным. На торжественный вечер не пошел.
Отправил в университет документы и стал ждать вызова.
В отсутствие отца посетил летний дом. Вскрыл тайник. Шкатулку в сейфе не тронул. Это семейное. Открыл дипломат с долларами. Отсчитал 50 тысяч. Хватит! Остальное тоже семейный НЗ. Семья – святое.
Вызов пришел в начале июля. Накануне отъезда в Казань отец предложил Алику прогуляться по саду.
- Ты почему забрал из альбома все свои фотографии? – спросил он. - Даже семейную?
- Хочу чувствовать себя, как дома, папа.  Будто я рядом с вами.
Отец поскреб лысину и, похоже, удовлетворился объяснением.
- Мы поедем в Казань на машине, - сказал он. – Я сниму тебе квартирку и куплю жигули.
- Не надо, папа. Я буду жить в общежитии, как другие студенты, и ездить на троллейбусе.
- Почему?
- Не желаю выделяться.
- Пожалуй, ты прав, - через паузу проговорил отец. – Но деньги все равно понадобятся. Я положил тебе на карточку четыреста тысяч рублей. Когда закончатся, положу еще. Может, тебе долларов дать?
- Нет, папа. Я собираюсь учиться, а не в казино ходить.
- Ты меня радуешь, сын…
В Казани они остановились в гостиничном люксе.
Водитель повез Алика в университет. Это оказалось не просто здание, а целый студенческий комплекс. Юридический факультет они нашли на улице Кремлевской. Алик поднялся в приемную комиссию. Симпатичная татарочка зарегистрировала его, вручила листок с расписанием вступительных экзаменов и выдала направление в общежитие для абитуриентов. Там пожилая толстуха записала его в истрепанную книгу, взяла с него 146 рублей, выдала матрас, постельное белье и сказала:
- Ступай. Комната 311. Там уже один вчера заселился.
«Надо же, - подумал Он, поднимаясь по лестнице на третий этаж, - номер комнаты, как код к отцовым сокровищам».
Комната напоминала пенал с высоким распахнутым окном и четырьмя кроватями. На одной лежал кучерявый парень в верхней одежде, в кроссовках и дымил в потолок.
Увидев нового жильца, он принял сидячее положение и воскликнул:
- О, нашего полку прибыло! Откуда?
- Из Набережных Челнов, - ответил он и стал застилать кровать у окна.
- Я из Саранска. Зовут Василий. А тебя?
- Алик.
- Шмотки у кастелянши оставил?
- Нет, у знакомых.
- Хочешь выпить, Алик? У меня еще три баллона спирта остались. Один мы с кастеляншей оприходовали.
- Не могу, тороплюсь. Свидание. Послезавтра утром появлюсь.
- Уважительная причина, - бормотнул Вася и снова завалился на кровать.
По дороге в гостиницу он думал о том, что совсем непросто ему будет в общаге, особенно, если соседями окажутся такие, как этот абитуриент из Саранска. Гулянки, дым коромыслом. В
комнате даже ноутбук опасно оставлять. Когда еще появится Амир с квартирой!..
Отец собирался остаться в Казани, пока сын не станет студентом. Но Алик воспротивился. Он и сам легко справится с таким пустячным делом, как экзамены. Отец сказал:
- Ты не должен сдавать экзамены. У тебя золотая медаль.
- Медалистов оказалось много, папа, - объяснил Алик. - Ректорат принял решение, что среди нас тоже будет конкурс по результатам экзамена по русскому языку и литературе.
- Откуда столько медалей! Купили прохвосты!
- Не бери в голову, отец. Я получу пятерку.
- Может, мне все же остаться?
- У тебя дела, требующие хозяйского глаза. За меня не беспокойся.
В общем, уговорил. Отец сказал, что номер оплачен за три дня вперед, наказал, чтобы сын звонил не реже раза в неделю, распрощался и уехал.
Утром Алик отправился на троллейбусе в общежитие. У подъезда заметил белые жигули с открытой дверцей. Водитель приветливо помахал ему рукой. Это был Амир.
- Садись, - сказал он. – Едем твое жилище смотреть.
Квартира, куда они приехали, находилась всего в двух кварталах от университетского городка. Располагалась она на втором этаже пятиэтажного дома. Они зашли в крохотную прихожую, в которой, кроме вешалки и трюмо, ничего не было. В распахнутые двери просматривались жилые комнаты. В той, что напротив входа, стоял стол с ноутбуком. Сбоку диван, у противоположной стены книжный шкаф с литературой.
- Это твой рабочий кабинет, - пояснил Амир.
Он провел Алика по квартире. Показал, где что лежит. В спальне красовался плоский телевизор на вычурной подставке. В шкафу для одежды висел на плечиках женский халатик, на нижней полке стояли розовые шлепанцы с загнутыми носами. На кухне в холодильнике  был даже небольшой набор продуктов.
- Теперь побеседуем, - сказал Амир.
Алик предполагал, о чем будет беседа, и не ошибся. Ему предстояло находить сторонников Исламского государства, сколачивать их в группу и  передавать Амиру. Затем будущие воины Аллаха с оператором летят по туристическим визам в Анталию. Алику с оператором встречаться не следует. Закон конспирации.
Он слушал Амира и прикидывал способы вербовки. Главное, конечно, Интернет. У него есть убедительные проповеди имама Шамиля. Но и личные контакты в университете не стоит исключать. Наверняка, найдутся студенты, кто захочет хорошо заработать. Со студентками еще проще. Все они мечтают выйти замуж за богатого и красивого героя.
- Будь готов, Алик, - сказал Амир, - в летние каникулы сам вылететь в Катар на двухмесячные курсы.
- Курсы боевой подготовки? – спросил он.
- Частично. В основном, духовной подготовки…
Наставник уехал. Алик перевез из гостиницы вещи. Его ноутбук был намного мощнее, чем тот, что был в квартире.
Конкурсный экзамен Алик сдал на «отлично». Еще одну пятерку получил худенький и застенчивый очкарик Стасик. Четыре медалиста написали сочинение на круглые двойки, их отчислили. Остальные вылезли на тройках. Этих отправили сдавать экзамены в общем потоке.
Алика перевели на два этажа выше, в общежитие для студентов. Там он узнал, что за небольшую доплату можно поселиться в комнате на два или даже на одного человека. Выбрал себе в соседи тихого очкарика Стасика. Денег, чтобы оплатить за год койку в двухместном номере у него не было. Заплатил Алик, а Стасику объяснил, что комнату им предоставили бесплатно, как медалистам.
Ноутбук Амира Алик перевез в общежитие. Сказал Стасику:
- Пользуйся, когда мне не нужен.
- Спасибо, - не скрывая радости, ответил тот.
На их этаже, только в другом крыле, находилась общага платного отделения. На нем больше было девчонок. Столовая была на всех одна. Там Алик, неожиданно для себя, увидел за столиком в компании трех девиц Васю из Саранска, провалившего первый же вступительный экзамен. Вася тоже узнал его. Подошел к нему после обеда.
- Заходи ко мне вечерком, - сказал. – Я один в комнате. Номер - три пятерки. Отметим день рождения моей телки. У нас на платном почти одни девки, выбирай любую.
Никуда не денешься, контакты необходимы. И выпивать придется научиться. Он купил банку джина с тоником для себя, две банки черной икры и духи «Шанель» для именинницы.
Именинница оказалась пухленькой блондинкой. Подарок приняла, не сумев скрыть радости. Две ее подруги, одна чернявая и долговязая, другая, похожая на серую мышку, завистливо покосились на духи. Вася представил своего друга и именинницу: Антонина. Долговязая, сидевшая с Аликом рядом, назвала себя басом сама: Марго. Серая мышка пискнула: Альбина.
Вася вскрыл банки с икрой.
- Лопайте, девчата! - налил себе, Антонине и Марго водки.
У Альбины тоже стояла банка джина с тоником, так что Алик был не одинок. Его приобщение к спиртному прошло легко. Напиток оказался даже приятным на вкус.
С каждой следующей рюмкой болтовня набирала обороты.
- Мне не хватает частоты отношений, - заявила Марго.
- Ну!? – откликнулся Вася.
- Я женщина слабострастная.
- Верю. У тебя в постели только конь не валялся.
- Любовников, Вася, надо менять, иначе они становятся залежалым товаром. Хочу тост!
- Валяй.
- Выпьем за достоинства женщины!
- А почему не мужчины?
- У женщины много достоинств. А у мужчины одно. И то еле-еле, - махом сглотнула водку.
- Шевели извилинами перед тем, как рот открыть.
- Чем больше в голове извилин, тем труднее ими шевелить.
«Эту, пожалуй, можно завербовать, - подумал Алик. – На уме только секс. Пьет похлеще мужика».
- А ты чего молчишь, интеллигент? – ткнула его в бок Марго. – Скажи что-нибудь умное.
Алик поднялся.
- Прошу налить.
Вася наплескал в фужеры водки. Алику тоже.
- Девушки! – начал Алик. – Вы думаете, что главное для женщины – диплом? Нет! Главное – муж. Желаю вам удачно выйти замуж. А тебе, Марго, персонально желаю встретить могучего джигита, у которого не еле-еле, а о-го-го. Выпьем за это!
Марго зааплодировала первая, ее поддержали девчонки.
Выпили. Алик отодвинул свой фужер. Именинница сразу отключилась. Вася уложил ее на диван и скомандовал:
- Все, девочки, праздник кончился. Топайте в свою хату!
- Рано же, - попыталась воспротивиться Марго.
- Силой вытурю.
Марго и Альбина недовольно поднялись и вышли.
- Говорил Тоньке, чтобы она симпатичных девок пригласила, - сказал Вася. Он был заметно пьян, но держался. – Своих чувырл одноклассниц приволокла.
- Как ты оказался на платном отделении, Вась?
- Отец заставил.
- А кто он у тебя?
- Директор ликероводочного завода. А я учиться не хочу. Мне оно ни к чему. Понимаешь, Алик, я мастер спорта по пулевой стрельбе. В монету могу с двухсот метров попасть. Меня в сборную республики включили. А перед соревнованиями исключили.
- За что?
- За дурость. Подрался в ресторане из-за бабы. Там вообще куча - мала была. Одному башку проломили. Не я того чокнутого бутылкой по голове шарахнул. Всех в ментовку забрали. Отец меня из ментовки выкупил. А из сборной турнули.
Вася был первым, кого завербовал Алик. А тот  намекнул долговязой Марго, что среди бородатых джигитов она запросто выберет себе мужа или любовника. Ради такой перспективы  Марго была согласна отправиться, хоть к черту на кулички. Еще пять человек Алик нашел через Интернет.
После нового года он передал группу Амиру…
Алик помнил, что в летние каникулы ему предстояло лететь в Катар. О своей поездке он сообщил отцу, когда сдал экзамены за первый курс.
- Университет посылает меня, как лучшего студента, на двухмесячные курсы в Катар.
- Что ты там будешь изучать? – недовольно спросил отец.
- Международное право арабских стран, его особенности.
- Оно тебе надо?
- Пригодится при заключении контрактов.
Ему было слышно, как отец вздохнул. Затем проговорил:
- Ладно, езжай. Изучай…
За четыре с половиной года он завербовал семь групп. Амир хвалил его и передавал слова благодарности от имама Шамиля.
На исходе пятого университетского курса Амир явился на квартиру в неурочный час.
- Тебя вычислили по Интернету. В общежитии больше не появляйся. Уезжай.
- Куда?
- В Москву. Вот тебе новый паспорт и адрес турка, у которого в Москве подряды на строительство. Поступишь в его распоряжение. Не медли!
Алик не мыслил себя без Интернета. В тот же день забрал свой ноутбук и сел в поезд. При встрече турок отобрал у него паспорт, полученный от Амира. Через пару дней вручил ему новый паспорт с московской пропиской.
Скучал ли он по дому, по Казани? Пожалуй, нет. Хотя и жалел родителей, особенно отца, оставшегося без наследника. Ничего, приспособится. Дочь ему внуков нарожает.
В Москве он занимался тем же, что и в Казани. Но с вербовкой тут было сложнее. Он больше не мог использовать для этого Интернет. Не хотел погореть еще раз. И на прямые контакты приходилось выходить через бинокль. Два года прошло, как он сбежал из Казани, уже 2015 год на исходе. А что он сделал? Сумел сколотить только три группы, да и те малочисленные.  Понятно, что не он один занимается в Москве вербовкой. Кто-то же контачил с Карауловой. Но прокололся. Он не проколется…
3.
Служба в мечети подошла к концу. Он покинул скамейку и снова встал в тени топольков. Верующие потянулись по домам. Его интересовала только примеченная парочка. Он вооружился окулярами и стал ждать.
Первой появилась она. К ней тут же пристроился прощелыга художник, которого Исмаил нанял, чтобы тот украсил минбар. Следом за ними  шагал пружинистой походкой телохранитель с лицом мумии.
Напрасно этот франт старается, подумал он, не по зубам ему красавица. Хорошо бы, телохранитель ему физиономию начистил…

                * * *
Сегодня на стороне ИГИЛ (мусульманское название ДАИШ) воюют, по официальным данным, более 5000 выходцев из России и бывших республик СССР. Пропагандисты и вербовщики ИГИЛ постоянно присутствуют в сети Интернет. Для привлечения новых сообщников террористы используют самые современные технологии в сфере массовых коммуникаций. На группи¬ровку работают высокооплачиваемые медиа-специалисты, социологи и психологи, получившие, как правило, образование на Западе. В ИГИЛ создан специальный фонд, который специализируется на изготовлении и распространении джихадистских проповедей и песнопений. Наиболее часто транслируется ролик со словами: «Исламское государство возникло на крови праведников…». Для распространения своей идеологии имеются не только собственные печатные и электронные СМИ, но и площадки в крупных социальных сетях, на форумах популярных сайтов и даже в «чатах» иг¬ровых платформ. Активисты ИГИЛ заявили о себе и в российских социальных сетях: «В Контакте» и «Одноклассниках». Вербовщики проникли на сайты знакомств, чаты поклонников ком¬пьютерных игр, форумы футбольных болельщиков, а также в различные сообщества, где в том или ином виде аккумулируется социальный про¬тест. В России основная база для вербовки – жители южных регионов. Однако в сети вербовщиков попадают и лица славянской национальности. По сообщениям средств массовой информации, к декабрю 2016 года в России осуждены семьдесят восемь вербовщиков.

БД-7. НАЧАЛЬНИКИ И ПОДЧИНЕННЫЕ
1.
 БД-7 расшифровывалось, как Белая Дача, седьмой участок. Однако к сельскому хозяйству ее сотрудники не имели никакого отношения. О Белой Даче знали лишь руководители самого высокого ранга, и то далеко не все. За её мирным названием скрывалось самое засекреченное подразделение ГРУ.
Время от времени  мир потрясали сообщения о странной и загадочной гибели политических деятелей, о несчастных случаях, происходивших с популярными на западе перебежчиками из Страны Советов, о внезапных государственных переворотах в странах третьего мира. Изредка на местах происшествий находили неопознанные трупы. Кто они – установить не было никакой возможности: ни документов, ни других признаков, которые бы говорили о национальности или хотя бы о принадлежности к стране проживания. Так и уходили анонимно в небытие.
В БД-7 все имели псевдонимы. Командовал белодачниками рано поседевший полковник. Псевдоним «Пилот» он заимел не по собственной фантазии. А после того, как вляпался со своими ребятами в крутую заварушку на колумбийской границе. Тогда они сумели захватить у наркодельцов частный самолет. Машина была незнакомой. Он с трудом поднял ее в воздух, ушел от «стингеров» на бреющем и приземлился на военном аэродроме близ Гаваны, где базировалась советская эскадрилья... С тех пор и стал Пилотом.
Его заместитель полковник Белый псевдоним выбрал сам для маскировки. Тогда он был черноволос и темен лицом. Теперь его голову украшала лобная лысина, а лицо походило на печеный блин.
Впервые они, совсем еще молодые, встретились, когда их отобрали для повышения квалификации на спецкурсах БД-7. Жили они в трехкомнатном отсеке, каждому по комнате.  Кроме них, был еще старший лейтенант Мишаня, певун и балагур. Втроем собирались лишь в столовке, куда безголосая гренадерша три раза в день привозила им еду. Больше ни с кем из курсантов не контактировали, хотя учебный центр был наполнен круглосуточной жизнью, о том говорили бесчисленные машинные и людские следы спецназовцев разных уровней.
Мишаню через четыре месяца отчислили, не осилил седьмое упражнение. Оно входило в программу мотоциклетной подготовки. Но без мотоцикла. Автомобиль на большой скорости  буксировал прицеп: за рулем – весь из себя гуттаперчевый инструктор Эрик, курсант – в прицепе на ногах. Он должен был прыгнуть головой вперед, чтобы, перевернувшись в воздухе, приземлиться на обе ноги. Пилот устоял с первого раза, Белый – с третьей попытки. Мишаня сломал ноги и написал рапорт об отчислении с курсов.
Курсанты имели право отказаться от этих опасных игр. Но Пилоту с Белым такое просто не приходило в голову. Они отыграли все положенное и не сыграли в ящик. Пилот напоследок даже согласился на предложение гуттаперчевого Эрика «покернуться». Разогнались навстречу друг друга на «Жигулях» и на  скорости за полторы сотни тормознули, нежно коснувшись бамперами...
Много чего в жизни Пилота и Белого было за четверть века. Они не раз оказывались на волосок от гибели, как это произошло в горах Курдистана. Едва не остались навечно на одном из северных сопредельных островов, куда их занесла нелегкая после выполнения одного деликатного задания. Они росли в званиях и должностях. В 1985 году Пилот стал начальником БД-7, Белый – его заместителем. Им было по тридцать два года.
Отлаженный порядок и сама жизнь затрещали по швам, когда к власти пришел меченый генсек.  Такую кличку дал народ Горбачеву. Белодачникам  не по нраву пришелся разгул демократии и последовавший за этим хаос в стране. Чтобы как-то вмешаться в ход событий, Пилот привел семерку Исполнителей к защитникам Белого дома. Решил, что присяга требует их присутствия там, где решается судьба государства.
Но быстро понял, что она, судьба государства, мало кого волнует, и что вляпался он с ребятами в разборку властных группировок. Кому поверили? Один – интеллигент-теоретик, другой – генерал, возомнивший себя вершителем судеб. Их семерка не стала ждать развязки.
Пилот, по своему положению, был посвящен в тайну подземных ходов под Москвой. На языке документов они назывались – ПЭС, что означало: подземная эвакуационная система. Она прорезала всю Москву и имела 24 входа и выхода. В державные времена ее обслуживала рота доверенных самокатчиков во главе с майором Сиротиным. Он назвал эвакуационную систему карезами по аналогии с подземными ходами в одной из азиатских стран, где выполнял спецзадание и, вопреки всему, выжил.
Сиротин и познакомил Пилота с подземельем. Последний, двенадцатый маршрут вывел их на берег Москвы-реки. Перед тем как выбраться на поверхность, майор Жора открыл электронным ключом один из двух вмурованных в каменную стену шкафов. Дверцы раздвинулись с комариным писком. Внутри вспыхнула лампочка, залив светом стеллажи, заставленные консервными банками, флягами и коробками с надписями: «сухой паек», «питьевая вода», «галеты», «аптечка». Правый, самый узкий отсек был заставлен разнокалиберными бутылками.
Майор Жора, вытянув одну из них, прихватил коробку с сухим пайком, закрыл прикосновением ключа дверцы.
- Владей! - протянул ключ Пилоту. – И держи при себе на всякий пожарный. Один шкаф – технический: со снаряжением и боеприпасами, второй – с провиантом.
Они выбрались через люк, обложенный снаружи дерном, и оказались на береговом склоне. Майор Жора подвел его к плоскому валуну, разложил на нем припасы из шкафа НЗ. Отстегнул нож для выживания, достал из противогазовой сумки два металлических стаканчика, сделанных из снарядной гильзы.
- Давай, Пилот, вмажем за приобщение...
Через три года, находясь по спешному и дурному приказу в Талине, Пилот узнал, что майор Сиротин пустил себе в висок пулю. А электронный ключ понадобился ему впервые в Белом доме.
- Пошли! - скомандовал он в тот вечер «дачникам».
Подчиненные безропотно поднялись и потопали за ним по мраморным ступеням вниз. Когда они пробирались по этажам, шальная пуля, выпущенная пьяным «защитником», отчекрыжила Акинолосу палец. Боец не пикнул, не покривился, отстегнул нож и отхватил повисший на кожице мизинец. Брызнул на обрубок из медицинского баллончика (их неограниченно выдавали на группу еще в старые времена), замотал носовым платком.
Дверь в карез Пилот обнаружил в самом темном углу подвала. Она открывалась и закрывалась бесшумно. По-комариному пищали только дверцы шкафов. Он нащупал сбоку тумблер, щелкнул. Тусклый свет заполнил накопительный бункер. Лампочка, забранная в стальную сетку, обросла паутиной. Похоже, что человек давно уже сюда не заглядывал. На дверцах двух металлических шкафов тоже висела паутина. Длинная лавка тянулась вдоль гладкой стены.
Пилот усадил подчиненных. Поднес к еле заметному углублению в дверце одного из шкафов ключ. Запищал комар, и дверцы раздвинулись. Шкаф оказался техническим. И вообще это был не шкаф, а металлический контейнер, разделенный на отсеки.
Боеприпасы им не требовались. Первым делом он вытащил засургученный пакет с картой подземелья.
- Принимай, Белый! - стал выкидывать снаряжение: семь облегченных противогазов, семь костюмов ЭЛЬ-ЗМ, семь станковых рюкзаков и три фонаря-прожектора – все это могло пригодиться: кто знает, в каком состоянии оказалась брошенная система.
С утра у них не было во рту ни крошки.
Продовольственный шкаф они опустошали без сожаления. Видимо, с началом перестройки НЗ пополнялся со складов гуманитарной помощи: длинные американские банки с колбасой и сосисками соседствовали с консервированными немецкими сосисками и голландской тушенкой. Среди бутылок Пилот высмотрел армянский трехзвездочный. Велел Белому вспороть три банки с крабами и коробку с галетами. Закрыл шкаф. Сказал, как приказал:
- По три больших глотка. Снимаем стресс, перекусываем и смываемся.
Тоннельное освещение не работало. Включили фонари. Их лучи легко пробили подземную темень. Где-то впереди гудели электропоезда метро. Судя по карте, одиннадцать метров они должны были преодолеть по магистральному тоннелю, открыть ключом заслонку и уходить на северо-запад.
Дождавшись, когда прошел очередной электропоезд, Пилот быстро сделал одиннадцать широких шагов, качнулся вправо и уткнулся в овальную заслонку. Ключ не подвел и в этот раз. После того, как пролетел мимо очередной электропоезд, Пилот дважды мигнул фонарем, и через полминуты все семеро оказались в узком, не больше метра, проходе. Запахло гнилью и сыростью. Они шли под уклон и вскоре оказались в заполненной водой галерее. Костюмы закрывали тело до плеч, вода доходила до пояса.
Пилот сориентировался по карте, выбрал из трех боковых ответвлений левое и уверенно шагнул вперед. Замыкающим шел, как и положено, Белый. Вода уже не хлюпала под ногами, но пол и стены были сырыми.
Система еще дышала, но тяжело и трудно.
В промежуточном бункере Пилот решил сориентироваться еще раз. Он помнил, как майор Сиротин объяснял ему, что это единственный накопитель, где нет НЗ. По какой-то причине шкафы-контейнеры не стали ставить, но ниши для них устроили. Так и остались пещерные провалы.
Пилот повел фонариком по провалам, и оторопело замер. А рука уже сама выхватила пистолет. Из глубины провала глядели на него два зеленых глаза. Секундное замешательство прервалось, когда раздался глухой выстрел. Не выдержали нервы у одного из семерки – у Алибабы. Раздался визг, перешедший в утробный вздох. К ногам Пилота свалилась серая тварь размером с собаку. Алибаба отскочил в сторону. Акинолос перевернул ее ногой. Она пару раз дернула мохнатой лапой и затихла.
Белый сказал:
- Ну и зверюга! Крыса, что ли?..
Под утро все семеро вылезли через замаскированный люк и оказались на берегу Москвы-реки, в том месте, где когда-то Сиротин поднял гильзовый стаканчик за приобщение.
- Все, дачники! - сказал Пилот перед тем, как разойтись по одному. – У кого есть желание, встречаемся на кордоне через трое суток в 16.00.
Надеялся, что кровавая спайка не даст им разбежаться в разные стороны. До вечера надеялся. Но что ожидать от индивидуала, если даже народы, прошедшие кровавое месиво войны, рванули друг от друга, как настеганные?.. То, что не сумел Гитлер, сделали неумные политики и воры всех мастей.
Не сохранилась их дачная семерка. На кордон явились только трое: он, Акинолос и Белый. Уже после Пилот узнал, что Кафар умотал в Азербайджан, Алибаба оказался в Туркмении, следы двух других затерялись. Наверняка тоже где-нибудь востребованы: профессионалы – не грибы в лесу. Акинолос спустя полгода схлопотал пулю в теплой Греции, куда сбежал с фотомоделью «Мисс Киев». Его подругу нашли утопленной в ванной.
Своего куратора Пилот видел последний раз незадолго до Форроского спектакля. Это был известный служивым людям маршал. Его портрет красовался до перестройки в каждой ленинской комнате. Маршал сидел в кресле в рубашке без галстука, что само по себе уже было необычным. Китель с большой звездой на погонах небрежно был брошен на диван. Его хозяин, похоже, прихватил насморк, то и дело вытирал большим белым платком покрасневший нос. Был озабочен, хмур. Говорил с паузами, будто ему тяжело было выталкивать слова:
- Все, Пилот. Вас нет, и не было. Ты и твои люди – пенсионеры союзного значения. Затаитесь и ждите... Если дождетесь... И еще, Пилот. Выбил для вас денежное содержание за год. Получи на всех... За службу спасибо... Свободен!
Через месяц маршал непутево и оттого загадочно покинул этот мир.
Пилот и Белый общались и в годы смуты. Оба когда-то оставили свое жилье бывшим жёнам, и коротали время в одной из конспиративных квартир, записанной на исчезнувшего  Акинолоса.
Безделье – штука угнетающая. Водку пить – сопьёшься. Смотреть телевизор – только расстраиваться.
В стране творилось черт те что. Россию мордовали в открытую. Это выдавалось за достижение демократии. Неприкрытое казнокрадство преподносилось, как государственная доблесть, и называлась приватизацией. Тем, кому следовало сидеть в камерах, вещали в камеры телевизионные. Каждый день кого-то отстреливали, грабили, брали в заложники... Подозрительные американские делегации – даже по рожам было видно, что в них люди из Лэнгли – допускались в святая святых: на атомные и космические полигоны, на радиолокационные комплексы, в оборонные НИИ – куда раньше попасть было невозможно даже с допуском к особо секретным документам. А тут нате вам! Распродавали секреты оптом и в розницу. Поливали грязью армию, спецслужбы и все, чем недавно гордились. Их бывший учебный центр взял в аренду какой-то олигарх для подготовки сотрудников частных охранных предприятий. Заодно построил на территории гостиницу и открыл казино.
Сколько же чиновники с приватизаторами - туды их в медь! - хапнули за свои старания! Тридцатью сребрениками тут не обошлось!
Окончательно вывело Пилота из себя заявление Президента: берите суверенитета, сколько проглотите! Это была труба, в которую вслед за Союзом могла пролететь и Россия. Бывший майор, ставший кавказским генералом-наместником, сдвинув пилоточку набекрень, вещал об этом самом суверенитете, как о манне небесной, ниспосланной Аллахом.
За что, спрашивается, боролись и клали головы, если девизом новой России стал сволочизм?  Будто дьявол вылез из преисподней и устроил вселенский шабаш. Ведьмы и ведьмаки скакали вокруг королевского престола, на котором восседал самоуверенный русский мужик с Урала и благосклонно взирал на бесовские скачки.
Ну, как тут не выпить с расстройства? Однажды Пилот и Белый сидели за бутылкой старки и вдруг увидели на экране знакомую физиономию. То был Мишаня в милицейской форме. На беспросветных погонах поблескивали две шитых звезды.
- Ни хрена себе рост – до генерал-лейтенанта! – пробурчал Белый.
- Наверно, в демократы записался, - поддержал его Пилот.
Тот вещал о том, как его подчиненные обезвредили банду рэкетиров, обиравших водителей-дальнобойщиков на подступах к Москве. И закончил заверением, что сотрудники МВД и  впредь будут активно бороться с преступностью.
- Брешет, стропорез ему в зад! – сказал Белый.
Они ненавидели лозунги. Знали, что безнаказанность и даже снисходительность к преступникам порождают новые преступления. А гуманные нынешние законы поощряют безнаказанность.
Надежда забрезжила, когда у государственного руля встал выходец из органов безопасности. Не афишируя, он скомплектовал свою команду и стал разгребать авгиевы конюшни. Олигархи из семейки прежнего президента пустились в бега. Аренду учебного центра аннулировали, а на арендатора завели уголовное дело. Полигон вернули государству.
Пилота для маскировки назначили начальником полигона, Белого – его замом. Их функции в БД-7 остались прежними. Только личный состав обновился. Уровень секретности был вроде бы, как и раньше, но демократию положено блюсти. Рамки деятельности заметно сузились.
О возрождении сверхсекретной структуры БД-7 в прессе не сообщалось. О ней, как и в прежние времена, знали лишь четыре человека. Только теперь Исполнители воли государства были переориентированы на решение внутренних задач. Пилот воспринял сей факт с пониманием: не до жиру, стране надо было выкарабкиваться из трясины. Предпоследняя операция белодачников привела их на берег таежной реки Васюган. Там они настигли международную преступную группировку, занимавшуюся переправкой афганского героина через Среднюю Азию и Россию в Европу. Заложников освободили, наркотик сожгли, трупы преступников закопали. Баул с валютой экспроприировали в свою пользу.
Почему бы не воспользоваться случаем и не пополнить НЗ их организации? Пилот не считал зазорным использовать преступные деньги на благие цели. Когда еще государство обеспечит жильем многочисленных сотрудников БД-7? Приобрели дачу для служебного пользования и три скоростных авто. Купили четыре квартиры, в том числе и для Ромео с Джульеттой.
2.
  Псевдонимы Ромео и Джульетта придумал своим подчиненным полковник Белый. Впрочем, и придумывать не пришлось.
Жила-была в городе Уфе выпускница средней школы Юля Башкирова. Это была отцова фамилия. Мать свою царскую фамилию Романова – не захотела менять. Юля посещала стрелковую секцию, которой руководил бывший чемпион страны Рамиль Ахсанович Батыров. На юниорских соревнованиях на первенство республики она заняла первое место. Второй стала ее закадычная подружка Валя Пинегина.
Возможно, они и выросли бы в профессиональных спортсменов. Дед Рамиль предрекал им такой поворот судьбы. Но вмешалось провидение. Случайно Юля узнала, что начальник управления внутренних дел генерал Мирзоев тайно встречается с подозрительными кавказцами. Время было тревожное, по телевидению не раз она слышала сообщения о террористических актах. Потому решила отследить связи генерала, и, если убедится, пристрелить предателя. Не зря же она чемпионка!
Откуда Юле было знать, что Мирзоев находится в разработке, и что его связи с террористами уже известны сотрудникам организации с названием БД-7. Мирзоев являлся посредником в контактах московского генерала Коршунова, снабжавшего террористов оружием. Коршунов был советником министра внутренних дел. Только Мирзоев мог дать свидетельские показания  против него.
В Уфу командировали бывшего морского пехотинца Георгия Каретникова, имевшего псевдоним Кацерик. Задание – продолжить наблюдение за Мирзоевым, и, если представится возможность, спеленать его и держать взаперти до прибытия группы с особыми полномочиями. Легко сказать – спеленать и держать взаперти. Генерал – не сторож у магазина. Он всегда со свитой. У него в подчинении сотни вооруженных полицейских. Разве что подкараулить, когда он останется вдвоем с любовницей?
Была такая информация, что Мирзоев любитель сходить налево. Кацерик арендовал «Мазду», чтобы удобнее было за ним следить. И вдруг обнаружил, что генерала пасет не он один, а еще какая-то соплячка. Это была непредвиденная помеха.
На другой день, следуя за мерсом генерала, он был вынужден  остановиться на высоком берегу реки. Мирзоев и трое спутников скрылись в особнячке подле огороженной купальни. Именно в этом особнячке  в прошлый свой приезд Кацерик засек встречу генерала Коршунова с боевиками. Ему тогда удалось даже воткнуть в оконную раму клопика. Речь шла о покупке и продаже зенитно-ракетных комплексов, «стрэлок», как их называл кавказец. Прощаясь, он сказал:
- Хороший у вас кишлак.
Операция по задержанию террористов и Коршунова получила кодовое название «Кишлак».
В этот раз кишлак безмолвствовал. Наверное, Мирзоев и его приятели накачивались спиртным. С дикого пляжа доносились крики. Кацерик глянул туда. И увидел … соплячку с подружкой. К ним явно пристали три недоросля с дебильными физиономиями. Девчонки были в купальниках и бегали от одного к другому, чтобы забрать свою одежду.
Один из дебилов, мокрогубый и с ушами-пельменями, судя по всему, старший в их компании, облапил сзади соплячку. Ей с трудом удалось вывернуться. И она, развернувшись и забыв про сарафан, со всего маху залепила ему пощечину. Пельмень озверел, и ударом кулака свалил девчонку на песок.
Кацерик спрыгнул вниз. Первого уложил Пельменя. Второму попал в скулу пяткой, и тот рухнул на песок подле первого. Третий ползком пробирался к воде.
- Ваши приятели? – спросил он девчонок.
Подруги энергично замотали головами, отметая такое стыдное для них предположение.
Кацерик, не торопясь, ощупал разбросанную на песке одежду поверженных недорослей. Обнаружил два выкидных ножа, стодолларовую купюру и несколько рублевых полусоток. Ножи зашвырнул в реку. Деньги протянул Валентине:
- На новую кофточку и за моральный ущерб... А теперь одевайтесь и за мной. Меня зовут Георгий. Фамилия – Кацерик. А вас?
Они назвали себя: Юлия и Валентина. И потопали за ним в гору.
Наверху он распахнул заднюю дверцу арендованной «Мазды» и пригласил усаживаться.
- Кому куда?
Они назвали адреса.
Юля с Валей мягко и синхронно покачивались, когда машина объезжала дорожные рытвины. Георгий Кацерик не обращал на них никакого внимания. Валя нащупала Юлькину ладонь, вложила в нее бумажку, шепнула:
- Доллары – за моральный ущерб.
Юлька поняла, что это деньги, экспроприированные суперменом Георгием у их обидчиков. Но поделила она их явно не поровну и не в свою пользу.
- Мне не надо, - также шепотом отозвалась она и насильно втолкнула ассигнацию в Валин кулачок. – Купи себе новые джинсы и кроссовки.
Минут пять они ехали молча. Потом Валя прошелестела ей в ухо:
- Спасибо!
Юля вглядывалась через стекло в улицу, пытаясь определить, где они ехали. Но сориентироваться не могла, хотя и знала свой город неплохо. Водитель сворачивал в какие-то безымянные переулки с палисадниками и цветниками, но на домах не было, ни названий улиц, ни номеров. В конце концов, машина неожиданно оказалась напротив Валиного барака. Наверное, на избранном маршруте дом ее оказался ближе.
- До свидания, - сказала Валя Георгию.
Тот вместо ответа молча склонил голову. Она выскочила из машины и, придерживая рукой разорванную кофточку, побежала к бездверному подъезду.
Юля думала, что он повез ее домой. Но он ехал непонятно куда. Она нисколько не обеспокоилась. Даже испытывала удовлетворение. Решила, что спаситель захотел ее покатать.
Он остановил машину в подлеске на выезде из Уфы. Пересел к ней на заднее сиденье. Кивнул на синяк под глазом.
- Болит?
- Терпимо.
- А теперь поговорим, Юля. По какой причине ты следишь за генералом?
- Ни за кем я не слежу.
- Не ври!
- Кто вы такой, чтобы меня допрашивать?
- Я не допрашиваю, а интересуюсь.
- Отвезите меня домой или я уйду пешком.
- Пойми, Юля, это очень важно.
- Для кого? Для Мирзоева?
- Нет. Для меня.
- А кто вы такой? Супермен-любитель? Частный сыщик? Тайный агент полиции?               
Пришлось Кацерику достать удостоверение с гербом. Юля внимательно прочитала его, даже понюхала. Вернула владельцу.
- Значит, старший лейтенант. Вы из Москвы?
- Из Москвы.
- Да, я следила за Мирзоевым. Он предатель.
- Почему ты так решила?
- Я видела, как к нему приезжали кавказцы на двух внедорожниках. Он принимал их в ментовском шалмане у речки.
- Что еще ты видела? 
- С ним был еще один человек, русский. Высокий, упитанный, в дорогом костюме. Не местный. Приехал раньше кавказцев.
- Всё?
- Разве мало?
- Немало. А следила с какой целью?
- Подкараулить их и перестрелять.
- Из чего?
- Из винтовки Драгунова. Я чемпионка республики.
- Круто.
- Не насмехайтесь. Предателям не должно быть пощады.
- Я согласен с тобой, Юля. Предлагаю работать вместе. Но без моего разрешения ни шагу. Согласна?
Юля подумала и кивнула:
- Согласна.
Они обменялись телефонами, и он отвез ее домой.
Как выглядел ее глаз, она поняла по выражению отца. Ни слова не говоря, он потащил ее в ванную. Включил холодную воду. Нагнул под струю. Сказал:
- Держи так, - и убежал.
Вернулся со старинной медной ступкой, хранившейся в семье с незапамятных времен. Промокнул синяк полотенцем и стал поглаживать по нему ступкой. В общем, врачевал дедовским способом. Потом спросил:
- Хочешь есть?
Она утвердительно кивнула и поплелась за ним на кухню. Со снайперской скоростью он накидал на стол разной вкуснятины. Горестно и влюблено смотрел, пока дочь насыщалась. И лишь когда она насытилась, поинтересовался: что случилось? Она рассказала ему без утайки всё, что произошло на пляже. Назвала по имени и их с Валей спасителя.
- Вам повезло, что такой человек оказался рядом, - сказал папа. - Все могло бы кончиться гораздо хуже... А сейчас – в постель. Хорошо, что мама в санатории, не видит, как тебя негодяи разукрасили.
Юлька отправилась в свою комнату и улеглась с надеждой заснуть. Но не спалось. И не солнце, все еще заглядывавшее в окно, было тому причиной. В глазах стоял светловолосый спаситель Георгий Кацерик, с которым она будет теперь вместе следить за генералом предателем…
Утром она надела большие противосолнечные очки. Сказала отцу:
- Можно, я поживу недельку в Шакше у тети Любы?
Тетка не любила отца. Считала, что он неудачник, хоть и дослужился до профессора. А зарабатывать не умеет. Так что обман с ночлегом в Шакше легко проскочит.
- Конечно, доча, - ответил папа. - Витамины тебе сейчас нужны.
Она позвонила Георгию.
Неделю они вели наблюдение за Мирзоевым, она с биноклем, он с подзорной трубой и фотоаппаратом. К кишлаку можно было подъехать с двух сторон. Генерал приезжал только с одной стороны. И всегда ближе к ночи.
Дневного времени для наблюдения не хватало. В первые же сутки они не сомкнули глаз до трех утра. Георгий снял для Юли одноместный номер в гостинице, чтобы она могла немного поспать. Сам он отдыхал в машине.
Ничего нового они не вызнали: выпивка и женщины. В среду вечером Георгию позвонили из Москвы. Коршунову присвоили звание генерал-лейтенанта. Он пригласил на субботнее торжество Мирзоева.
- Придется вылететь в Москву, - сказал Георгий.
В четверг Мирзоев приехал в кишлак, когда было еще светло. Обычно его сопровождал джип. В этот раз сопровождения не было. Юля пристроилась среди топольков с биноклем. Георгий задержался в машине.
Она не слышала, как с другой стороны подъехал джип. Только почувствовала, как потная рука зажала рот, и кто-то дернул за ремешок бинокля. Она подняла глаза. Это был помощник Мирзоева бритоголовый и коротконогий Колян. Так называл его начальник. Он схватил Юлю и потащил к джипу.
Но Георгий был уже здесь. Схватил Коляна за воротник кожанки, пригнул, чтобы надежно достать коленом его физиономию. Шофер джипа, видя такое дело, нажал кнопку, и рупор на кабине выдал тревожную сирену.
А Георгий и Юля уже мчались в сторону города. В погоню за ними устремились джип и серая Волга. Они неслись, как по серпантину. Сворачивали в безлюдные переулки, в проходные дворы. Выскочили на улицу с частными домами. Мелькнула табличка: улица Воровского. Свернули и проскочили в узкий проем между гаражами. Юлю то прижимало к дверце, то она чуть ли не валилась к нему на колени. Второе ей было гораздо приятнее. Наконец, оказались на асфальтированном шоссе, идущим вдоль старицы реки Уфимки. Ей были знакомы эти места. Шоссе вело в новый микрорайон Сипайлово.
Так и произошло. Из Сипайлово они прикатили к торговому центру. Георгий зарулил на платную автостоянку. Выключил мотор. Сказал:
- Хвост сбросили. Надо где-то схорониться до утра. Потом я доберусь до Челябинска, оттуда самолетом в Москву.
- Я знаю, где схорониться. У тетки в деревне. Там один дом пустует. Хозяин, магазинщик, уехал с сожительницей на курорт. Сумеете замок открыть?
- Сумею. Ты никуда не отлучайся. Я сбегаю, куплю что-нибудь на ужин.
Минут через десять он вернулся.
- Рядом маршрутки останавливаются. Пошли!..

До Шакши они добрались, когда уже стемнело. Георгий вскрыл замок. В доме, прежде всего, зашторил все окна плотными занавесями. И только потом включил электричество. Когда под потолком вспыхнула люстра, Юля с любопытством огляделась.
Прихожая, где она стояла, была без привычного потолка. Потолком служила
куполообразная крыша, расписанная под летнее небо с белыми кучевыми облаками. Здесь же была и кухня с мойкой и подставками для посуды. В открытую дверь был виден зал с ковром на полу. В середине – полированный стол. Вдоль двух смежных стен тянулся закругленный длинный диван. Юля сбросила кроссовки и залезла с ногами на диван.
Из зала наверх вела витая деревянная лестница. Георгий поднялся на второй этаж. Спустившись, сказал:
- Там спальня и бар. Вот, экспроприировал, - достал из кармана куртки бутылку, - коньяк. У меня в сумке бутерброды с колбасой и сыром. Сейчас поужинаем, и дуй к тетке.
Он накрыл стол. Вытащил из серванта хрустальные фужер и рюмку. Выложил на тарелку целую гору бутербродов и три огурца.
- Тебе налить? – спросил.
- Налей, - храбро ответила она, хотя никогда еще не пробовала коньяк.
Словно завсегдатай застолий, Юля подняла рюмку и потянулась к нему чокнуться. Чокнулись. Он легко опрокинул в рот полфужера коньяка и стал поглощать бутерброды, будто не ел целый день. Она цедила коньяк маленькими глоточками. С каждым глотком чувствовала себя все увереннее и раскрепощённее.
Когда она выцедила всю рюмку, Георгий поглядел на нее с сочувствием.
- Ешь, а то опьянеешь.
Она взяла бутерброд с колбасой, огурец и стала жевать. Вроде не хотела есть, а тут прорезался аппетит. Три бутерброда съела.
- Налей еще, - попросила.
– Тебе больше нельзя, малышка.
- Не относись ко мне, как к маленькой, Георгий, - обиженно произнесла она и приврала: - Мне уже восемнадцать.
- Понял, взрослая. Разрешаю звать меня Герой. Всё, собирайся. Я провожу тебя к тёте.
- А потом ты куда?
- Вернусь и спать лягу.
- Мне, Гера, сейчас нельзя к тетке. От меня коньяком пахнет. Можно, я здесь останусь?
Он обречено вздохнул:
- Пошли наверх.
В спальне стояла широченная тахта. Он нашел в комоде чистое белье, сам застелил постель.
- Раздевайся и ложись, - сказал. – Я тоже сосну минуток сто.
- Где? - непроизвольно спросила она.
- Внизу, - и утопал по лестнице.
Юлька сбросила с себя верхнюю одежду. Осталась в одних трусиках, лифчика, как всегда, не носила. Потрогала свои красивые груди, глянула на них в трельяжное зеркало и нырнула под махровую простыню. Закрыла глаза, но сон не шел.
Лежала и думала о том, что все бывшие одноклассницы, кроме нее и Вали Пинегиной, давно уже не девушки. Они хвастались этим, и рассказывали, какой испытывают кайф. Юля тоже была готова испытать кайф, но как без любви? Любовь пришла, когда появился Гера.
Ей чудилось, что он поднимается ли к ней. Прислушивалась. Но он, бессовестный, оставался глух к ее немым призывам.
Сколько она пролежала в таком томительном беспокойстве, ей было неведомо. Оно, беспокойство, давило на нее и злило. Сколько можно испытывать такое давление! Наконец, она не выдержала, решительно откинула простыню и, не одеваясь, шагнула на лестницу. Спускалась с остановками и бьющимся сердцем.
Остатки их ужина были уже убраны и посуда перемыта. Гера, раскинувшись на спине, лежал в одних плавках. Груди ее напряглись. Она  сделала еще шажок и бросилась в его постель, как Анна Каренина под поезд…
Утром он разбудил ее в шесть часов. Поцеловал в носик. Сказал:
- Позвони в арендное агентство. Вот телефон. Пусть заберут со стоянки «Мазду» со стоянки. Претензий быть не должно, срок аренды еще не истек. В гостиницу тоже позвони, номер тебе больше не нужен. Езжай домой и сиди тихо, как мышка. Я за тобой обязательно приеду.
- Когда, Гера?
- Как позволят дела…
Она сделала всё, как он велел. Трое суток прожила с папой. В понедельник узнала, что прилетел Мирзоев. А Геры все не было. Сидеть тихой мышкой было не в ее характере. Выждала еще сутки и снова вышла на тропу войны.
У деда Рамиля в оружейной комнате стояли две снайперские винтовки Драгунова. Они с Валей уже стреляли из них. Тренер готовил их к всесоюзным соревнованиям и дал им ключ от оружейной.
Место засады Юля выбрала на той стороне реки. Со склона, поросшего можжевельником, ей хорошо были видны и пляж, и лодочная станция, а самое главное – ментовский кишлак, где Мирзоев встречался и с кавказцами. Если провести прямую линию через речку, то до него было метров сто пятьдесят. Ближе к берегу, сразу за можжевеловыми кустами росли три корявых вяза. Юля прошла к ним. И чуть не свалилась в яму. Она была глубиной больше метра. И завалена сверху хворостом.
А место у вязов было идеальным. Не только для наблюдения, но и для засады снайпера. Одно плохо: ни кустов вокруг, ни высокой травы. Даже вётлы не растут на закованном в бетон берегу. Не ровен час – вдруг винтовку заметит кто-нибудь? Никакой маскировки!
И тут ее осенило: яма! Ведь во время войны бойцы стреляли из окопов, такие кадры в каждой военном кинофильме показывали. Чем эта яма не окоп? Она разгребла хворост, спрыгнула вниз. Очень удобная яма. Можно даже присесть на неизвестно как попавший сюда брикет силоса. А куча хвороста  сверху – неплохая маскировка для ствола…
Свой окоп Юлька заняла уже в сумерках и навела оптический глаз винтовки на изученный до мелочей кишлак. Как и предполагала, на этот раз жизнь в нем, если и не била ключом, но была к этому готова. У ворот дежурил с автоматом охранник в камуфляже. Во дворе топтался народ, стояли два автобуса и джип.
Сумерки меж тем быстро густели, и, похоже, собирался дождь. Показавшийся ненадолго месяц торопливо скрылся. А звезды вообще не казали глаз.
Юля не стала ждать, когда стемнеет совсем. Забралась в окоп и стала наблюдать. Картина довольно долго не менялась, пока, где-то около двенадцати, не появился Мирзоев. Камуфляжники построились. Начальник минут пять что-то им втолковывал. Инструктаж закончился, его волкодавы разбились на мелкие группы и вышмыгнули за ворота.
Минуты через три Юлька вдруг обнаружила, что трое с фонарями направляются по мосту на ее берег. Она не запаниковала. Однако из окопа выбралась. Торопливо зашагала к зарослям крапивы. Плюхнулась в самую середку крапивных зарослей. С размаху обо что-то ушибла коленку. То была прихваченная у тети Любы лопата.
Крапива чекалила по рукам и по лицу. Не обращая внимания на ее укусы, она надвинула на голову капюшон ветровки  и высунулась из зарослей. Патрульных узрела по фонарным светлячкам. Они топали по берегу, и снопики света метались во все стороны. Юлька успела пригнуть голову, когда луч мазнул по кусачим зарослям и заскользил в сторону вязов.
- Ну-ка, пошарь у тех вон деревьев, Бобер! - услышала она приказной пропитый голос.
- Да нет там никого!
- Пошарь, говорю!
Юля ахнула: там же окоп с винтовкой! Снова высунула голову и увидела, что двое уселись на бугорок, а третий, показавшийся ей в сумраке длинным, как пожарная  каланча, направляется к вязам, подсвечивая себе мощным фонарем. Юля не выпускала его из вида. Бобёр остановился подле вязовой развилки. Зачем-то посветил вверх, хотел, наверно, обнаружить преступника на дереве. Затем световое пятно переместилось на кучу хвороста перед окопом.  Сделай он еще шагов шесть - семь, и непременно обнаружит ее укрытие.
- Чиста-а! – крикнул он.
- Ты там пошуруй и догоняй! А мы пошли.
Бобер отозвался не сразу. Лишь после паузы проорал:
- Ладна-а!  Скоро буду!
- Не вздумай к своей кухарке свалить! Свалишь - прикрывать не стану!
Не торопясь, оба двинулись к мосту. Долговязый Бобер видно все же решил осчастливить кухарку, потому что шуровать по округе не стал, а, выключив фонарь, направился напрямую к коттеджам и двигался точь-в-точь  на Юлю. Крапива для его камуфляжа была нипочем, и она поняла, что встречи не избежать. Что делать, не знала, но почему-то не растерялась, а сосредоточилась. Даже сжалась, как пружина. Нащупала тети Любину лопату, ухватила черенок и стала ждать. Лопату она стянула еще до появления Георгия у тетки для маскировки: идет, мол, девушка на свой огород, горожанам выделили по четыре сотки на пустошах бывших колхозных земель.
А Бобёр пер напролом и даже что-то мурлыкал. Юля подобрала ноги: вдруг пронесет? Но не пронесло. Он зацепился за ее кроссовки, выронил фонарь и рухнул на землю. Она мгновенно вскочила, и, что было сил, тяпнула его лопатой в загривок. Он странно хрюкнул и больше не пытался подняться. Все еще держа на всякий случай лопату в руках, она склонилась над ним. Голова его была повернута на бок. Он открывал рот, пускал пузыри.
Юльку понесло на автопилоте. Не она, а робот, пробудившийся в ней, перевернул его на спину. Вытянул из брюк тонкий ремень. Завел его руки за спину и стянул их ремнем до самого упора. Теперь надо было стреножить ноги. Ни ремня, никакой другой веревки у нее не было.
Она, как мародер, обшарила его карманы. В одном нагрудном нашла пистолет, в другом - тоненькую пачку пятидесятидолларовых купюр и нож-выкидушку.  Доллары сунула себе за пазуху, пистолет - в глубокий карман ветровки. Нож выщелкнула и начала срезать со штанов и куртки  все пуговицы. Даже резинку трусов перерезала. Не побежит же он со спущенными штанами, когда очухается!
Похоже, он уже приходил в себя, потому что с его губ слетел матерок, а изо рта несло кислым перегаром. При ней не было никакой тряпки, и она, недолго думая, оторвала от своей блузки лоскут, черенком ножа раскрыла ему пасть и затолкала весь лоскут в глотку. Затем сняла с себя джинсовый плетеный поясок, располовинила его выкидушкой. Получившиеся шнуры привязала к концам лопаты и болтающимися тесемками стянула щиколотки кухаркиного ухажера. Никто и никогда ее этому не учил. То ли начиталась детективов, то ли просто действовала по наитию, но, на ее взгляд, она вывела мистера Бобра из строя надолго. Но видно сказалось отсутствие опыта. Когда она  посветила на него его же фонарем, он мыкнул пару раз и открыл глаза. Вряд ли он смог разглядеть ее, тем более в капюшоне. Но на всякий случай она с силой приложилась кроссовкой к его уху, и он опять затих. На прощанье она  не удержалась и пообещала ему, придав голосу хрипоту:
 - Пикнешь - пришью!
Окоп ей показался родным приютом. Она снова прильнула к оптике.
Ментовский двор постепенно снова заполнялся. Вскоре на крыльце появился коротконогий помощник Мирзоева Колян. Рыкнул на камуфляжников. Те толпой ринулись к автобусам, загрузились и укатили. Выехал и мерс генерала. Страж ворот или поленился их закрыть, или получил такое распоряжение.
Юля примерно знала, что произойдет дальше. Программа ментовского досуга была ей знакома. Волнения она не испытывала. Сидела на брикетном тюке, не обращая внимания на зачинавшийся дождь. Приникнув к оптическому прицелу, поводила стволом по освещенному двумя прожекторами двору. В окружной темени он был похож на яркую арену цирка, на которой топтался подсобный рабочий – охранник с автоматом.
Гера выпал из Юлькиной головы в ту ночь. Как выпали родители, Валя Пинегина, великий татарин дед Рамиль. Ее даже не беспокоил переполох, который подымется, когда Мирзоев проглотит пулю. Не думала и о том, как будет уходить. Это тоже оставалось для нее делом туманного «завтра» и проскакивало мимо сознания.
Она переместила оптику на дорогу, по которой должен был вернуться мерс. Ей почудилось какое-то шевеление в кустах у самых ворот. Но сколько ни вглядывалась в то место, все было недвижимо и безмолвно. Да и что можно разглядеть во влажной темени - ничего.
Однако минуты через три она поняла, что шевеление вовсе не почудилось. Подле охранника мелькнула серая тень, и он кулём рухнул на землю. Тень легко взвалила на плечо тело и растворилась за воротами.
Такое в ее планы не вписывалось. Хотя, возможно, и не нарушало их. Наверное, об этом стоило задуматься, потому что пропажа охранника могла иметь самые непредсказуемые последствия. Но Юля была не способна мыслить реалистически, и разгадывать случившийся ребус не сбиралась. Она вся была в ожидании одного единственного момента. Когда Мирзоев выйдет на крыльцо.
Наконец, по лесистому склону полоснули фары. То  возвращался  с шалавами ментовский мерс. Далее все пошло по отработанному сценарию. Три шалавы вылезли из машины и стали прихорашиваться. Водила, не обратив ни малейшего внимания на отсутствие охранника, поднялся на крыльцо. Просигналил кнопкой о своем прибытии. Но вместо генерала, как она ожидала, из дома, покачиваясь на коротких ногах, вывалился его помощник. Что-то сказал коротко. Девицы встали рядком в готовности к смотринам.
Тут и вывалился Мирзоев. Юле потребовалось не больше секунды, чтобы поймать его золотозубую пасть в прицел.
То, что произошло дальше, повергло ее в шок. Не было ни щелчка, ни эха выстрела, ни отдачи. Увидела лишь, как неведомая сила отбросила генерала, и он опрокинулся на ступени навзничь.
Она была абсолютно уверена, что не успела нажать на курок! Не могла же выстрелить и не заметить этого. Ну, никак не могла! И указательный палец все еще оставался на спусковой скобе. Однако ее и Герин враг оказался  поверженным.
Все это пронеслось в ее голове подобно молнии. Хоть она и была в шоке, но автоматически фиксировала все, что происходило в кишлачном дворе. Девицы онемели. Первым из столбняка вышел  коротконогий помощник. Сиганул с крыльца, шлепнулся на асфальт и на карачках, подняв зад, пополз к машине…
 Ах, какая это была легкая мишень - его зад! Пусть хоть этот  получит! Она выстрелила, почти не целясь.  И даже не усомнилась, что прошила его в самом болезненном месте.
Больше ничто Юлю не интересовало. Она положила винтовку на бруствер и откинулась к стенке окопа, подставив лицо под мелкие дождевые капли. На душе у нее было пусто, как на кладбище ночью. Ни мыслей, ни чувств. Только усталость, будто после тяжелейшей физической работы. Она понимала, что надо делать ноги. Если не убегать галопом, то хотя бы уползать. Но продолжала сидеть чучелом.
Из оцепенения ее вывел громкий шепот:
- Ты что натворила, дура!
Юля подняла глаза и увидела Геру. И нисколько тому не удивилась. Георгий ухватил ее за руку, рывком вытянул наверх.
- За мной! - приказал тем же громким шепотом.
Она даже не заметила, когда он успел забрать винтовку. Взял ее за локоть и потащил, ни слова не говоря, за собой. Она лишь поняла, что направляются они в обход холма к шоссейке.
Заросли крапивы, где валялся Бобёр, оставались слева. Поравнявшись с ними, Георгий сунул руку в карман ее ветровки, вытянул доставшийся ей в качестве трофея «Макаров» и швырнул его поближе к крапиве. Сказал сердито:
- Волына тебе ни к чему.
Она не воспротивилась. Все, что он делал, воспринимала, как необходимость. Да и не было у нее сил чему-то противиться. Ногами перебирала, словно во сне. То и дело спотыкалась, но Георгий не давал упасть. Даже усилившийся дождь  не мог заставить ее очнуться. До той минуты, пока не заметила на обочине шоссе силуэт автомобиля. Дернулась было назад, но Георгий  не выпустил ее руку.
Силуэт оказался жигулями. Со стороны водителя приоткрылась  дверца. Из темноты послышался голос:
- Прокол?
Георгий ничего не ответил. Открыл дверцу с другой стороны, впихнул ее на заднее сиденье и нырнул следом за ней. Скомандовал шоферу:
- Гони!
- Уходить будем? - спросил тот.
- Хрен его знает!
Юля склонила голову на Герино плечо. Он не отодвинулся, лишь недовольно произнес:
- Я же тебя просил не соваться не в свое дело!
- В какое дело? – пробормотала она.
- Зачем завалила Мирзоева?
- Это не я.
- Кто же, по-твоему?
- Не знаю. Я пульнула только в помощника.
- Юля, не ври! Все равно узнаю.
- Я не вру, Гера.
Наверно, он пожалел ее: перестал расспрашивать, отметила Юля с благодарностью. Езда навевала на нее покой и сон. Она смежила веки. Спросила сквозь дрёму:
- Куда мы едем?
- Потом узнаешь, - тон ответа совсем не походил на голос возлюбленного. Но плечо от ее головы он все же не отодвинул.
Мысли ее были половинчатыми и ленивыми. Вот, наверное, хай поднялся в городе! Всех ментов на уши поставили: ищут и киллера, и заказчика. И еще ей было жалко папу. Надо обязательно позвонить ему. Но не сейчас, а утром.
Юля задремала. Но сквозь дрему продолжала ощущать все, что происходит. Гера кому-то звонил. Машина куда-то сворачивала, минут пять тряслась по ухабам. На короткое время остановилась и снова тронулась. Когда мотор вдруг перестал работать, она убрала голову с Гериного плеча. Он вылез. Минут через пять вернулся.
- Выходим! – сказал.
Дождь выдохся, и из-за рваного облака собиралась выползти на небесные просторы  луна. Они находились внутри какого-то ограждения. То ли автопарка, то ли мастерской. Везде были натыканы машины, некоторые даже без кузовов. Двор слабо освещали два фонаря со скрипучими железными  колпаками.
- Гера, - жалобно произнесла она, - как я теперь верну деду Рамилю винтовку?
- Я уже решил этот вопрос, - взял ее за руку и повел мимо горы ящиков к приземистому кирпичному зданию.
Впритык к кирпичной стене стояла серая «Волга». Георгий по-хозяйски открыл обе дверцы.
- Садись назад и спи. Там сзади маленькая подушка и плед.
- Мне домой надо позвонить, - жалобно произнесла она.
- Потом...
Они выехали из ворот. Попетляли по улицам неизвестного ей городка и покатились по трассе.
Больше Юлька ничего не запомнила, потому что свернулась на заднем сидении калачиком и, укрывшись пледом, уснула. А когда пробудилась, было светло и солнечно. Она взглянула на часы: два часа дня.
«Волга» стояла у подъезда пятиэтажки. Георгий куда-то делся. Не успела она, как следует взволноваться по этому поводу, как он вышел из подъезда. Заглянул в салон и сказал:
- Приехали.
- Где мы?
- В Коломне. Недалеко от Москвы. Вылезай, пойдем домой.
- Ты здесь живешь?
- Изредка.
 Лифта в доме не было. Они поднялись на третий этаж, и Георгий открыл ключом обитую невзрачным серо-грязным дерматином дверь. Она шагнула вслед за ним.
Слабый жилой дух в квартире все же ощущался, но все равно жилье выглядело неухоженным. Юльке это даже понравилось: значит, женщинам сюда хода нет. А от мужчин что требовать? Благоустраивать квартиру и поддерживать в ней порядок им не по нраву. Домашний уют - удел женщины. Создать его она сумеет.
Наверное, природа определила ей быть нахалкой и фантазеркой.  Иначе она бы не предположила, что станет здесь полноправной хозяйкой. Она по-хозяйски повесила на вешалку свой тощий рюкзачок. Сняла кроссовки и влезла в растоптанные мужские тапочки.
- Это твоя квартира, Гера?
- Казенная. Принадлежит она людям, которые уже несколько лет живут в Израиле. И неизвестно, вернутся ли когда-нибудь.
- Ты их знаешь?
- Нет. Они знакомые моего приятеля.
- За квартиру ему платишь?
- Никому не плачу. Все, Юля, хватит вопросов. Оставайся тут. Можешь принять душ. Чистое белье в шифоньере…
-  А ты куда? - не дала она ему договорить.      
- Съезжу за продуктами, в холодильнике пусто. Ты пока  позвони домой, чтобы родители шум не подняли. Скажешь, что уехала в Москву поступать в вуз. Пусть вышлют все твои документы на почтамт Казанского вокзала «до востребования».
- Я - что, в самом деле, буду поступать в институт?
- Посмотрим... Вернусь через час. Позавтракаем, и опять уеду.
- Зачем?
-  По делам. Возвращусь ночью.
- Гер...
Но он уже не слышал ее, скрылся за дверью.
Юля с трудом отыскала под кроватью покрывшийся пылью телефон. Подняла трубку - аппарат работал. Набрала код родного города и зазубренный с детства номер своего телефона.
Трубку снял папа. Услышав ее голос, спросил:
- Ты у тети Любы?
- Нет. Я звоню из Москвы.
На том конце провода повисло молчание, и она поспешила рассеять папины страхи.
- Ты только не волнуйся, папа. У меня на самом деле все хорошо. Лучше не бывает, папа. Я решила поступать в институт. Здесь, в Москве. Успокой маму. И вышлите мне все документы на почтамт Казанского вокзала «до востребования».
Папа продолжал молчать. Пожалуй, потрясение для него было слишком сильным. Господи, не дай, чтобы с ним что-нибудь случилось!
- Папулечка! – закричала Юлька. – Ты меня слышишь, папулечка?
- Да, доча, - проговорил он, едва не рыдая. - Где же ты остановилась, доча?
Она  замялась.
- У Георгия?
- Да.
- Я так и знал...
- Не переживай, папа. У меня все отлично.
- Скажи номер телефона, откуда звонишь.
- Я не знаю его. Все, папочка. Целую вас с мамой. Потом еще позвоню, - и торопливо положила трубку, чтобы избежать лишних вопросов.
Закончив разговор, Юля пригорюнилась. Представила, как переживает папа. Догадался, наверняка, что она спит с Георгием. Такая уж у родителей участь - переживать за взрослых дочерей. Но рано или поздно дочерям все равно придется начинать свою жизнь.
С такими невеселыми мыслями она, прихватив из шифоньера вместе с полотенцами Герину  чистую рубашку, забралась в ванную. В его рубашке, как в минихалате, и встретила вернувшегося из магазина любимого. Он купил не только продукты, но и ночную рубашку с тапочками. Для нее, естественно.
За столом Юля все ждала, что он начнет допрос с пристрастием по поводу ее киллерства. Не дождалась. Сама завела разговор:
- Я не стреляла в Мирзоева, правда!
- Знаю. Ты израсходовала только один патрон.
- Кто же тогда его?
- Тот, кто имел доступ к винтовке Драгунова.
- Я и дед Рамиль.
- Он мог пристрелить Мирзоева?
- Рамиль Ахсанович плохо видит. Мы никогда не видели, чтобы он стрелял.
- Гадать не имеет смысла, Юля. Теперь это не имеет значения.
- Как не имеет?
- Не бери в голову. Со временем все прояснится.
И укатил, как обещал.
Сидеть одной в незнакомой квартире и в неизвестном городе было тоскливо. Юля сделала попытку уснуть, но ничего не получилось: выспалась, пока ехала. Надо было бы прибраться в квартире, чтобы Гера удивился ее хозяйственности. Но делать ничего не хотелось, и перебороть себя она не смогла.
Она включила телевизор. Пощелкала кнопками пульта, избавляясь от навязшей в зубах рекламы. Для себя она уже давно решила ничего не покупать из того, что рекламируют, назло их занудству и тупости. И не покупала. Хотела уже выключить всю телевизионную белиберду, как наткнулась на «криминальную хронику» и сразу же услышала фамилию Мирзоева. Начало передачи она пропустила и включила ее, когда экран заполнила упитанная физиономия генерала Коршунова по прозвищу «Шура Лимон».
- Все знают, что наша служба и опасна и трудна, - вещал он. – Мы всегда на переднем крае. Гасан Мирзоев тоже с переднего края. Он был кристальный человек, принципиальный борец с преступностью и коррупцией. Преступники убили  его. Но мы приложим все силы и найдем подлых убийц.
Слушать дальше Юля не стала. Как же легко, оказывается, сделать черное белым и наоборот! Люди послушают этого пухлогубого мерзавца и решат, что киллер и впрямь шлепнул кристальной души человека. Если бы они знали!..
Гера приехал в первом часу ночи. На его лице не было и следов усталости. Он явно был чем-то доволен. Юлька быстро кинулась на кухню подогревать поджаренную на сале картошку. Вытащила из холодильника помидорный салат с колечками лука, сыр и колбасу, нарезанную заранее тонкими ломтиками.
К этому изобилию Георгий добавил коньяк и шампанское. Рюмок в квартире она не нашла, только стаканы. Ей он налил шампанского, себе - полфужера коньяку, да еще плеснул в него и шампанского. Однако никакого тоста не последовало, хотя она и ждала  «за тебя красивую!» Он спросил:
- Родителям звонила?
- Да.
- Сказала, чтобы документы выслали?
- Сказала все, как ты велел.
- Учиться серьезному делу хочешь?
- Хочу.
- Я сегодня поговорил о тебе с кем надо. Ты подходишь по многим параметрам.
- Гера, не говори загадками!
- Я предлагаю тебе поступить на наши спецкурсы, - продолжил он. - Учиться два с половиной года. Согласна?
- А на кого я должна учиться? - капризно спросила она.
Он ответил не сразу. Лишь после приличной паузы сказал будничным тоном:
- На исполнителя воли государства.
- Я не понимаю, Гера. На шпиона что ли?
Он то ли хмыкнул, то ли кашлянул. Она спросила:
 - Ты тоже исполнитель воли?
- Да.
- Тогда согласна. Где я буду жить, пока учусь?
- В казарме. Вдвоем с напарницей или одна.
- А ты?
- Одни сутки в неделю тебе станут давать увольнительную. Ночевать будешь здесь или в моей служебной квартире поблизости от вашей казармы.
- С тобой?
Наконец-то он улыбнулся.
- Со мной.
И снова Юлька таяла в Гериных объятиях, уплывала  к необитаемым островам и улетала на седьмое небо. Спустившись на грешную землю, готова была опять отправиться в полет. Но Гера намаялся за прошедшие сутки. Положил ей руку на грудь и сказал:
- Два часа сна осталось. Иначе я не работник, - тут же уснул, не сняв с ее груди руку…
Был у него псевдоним «Кацерик» и исчез. Вместо одного появились два псевдонима: Ромео и Джульетта.

Неделю спустя, Юля стала курсантом бурсы. Так называли свои спецкурсы белодачники. Казарма состояла из пяти автономных отсеков. В их отсеке была всего одна комната, где Юлю поселили вместе с молодой и красивой женщиной Эльвирой. В комнате был современный телевизор, ноутбук с самоучителем, шахматы и даже карты. Свободное время у курсантов начиналось с восьми вечера. Эльвира садилась раскладывать пасьянс. Юля включала телевизор, чтобы послушать последние известия. Из новостей она и узнала, чем закончилась история, начавшаяся для нее с кишлака. Диктор сообщил, что в ходе спецоперации обезврежена группа террористов, арестован генерал-лейтенант Коршунов и его подельники. Министр внутренних дел снят с должности. «Интересно, - подумала Юля, - Гера принимал участие в спецоперации или нет? Все равно ведь не скажет».
В бурсе было несколько отделений. Готовили следаков (в обиходе – топтунов), взрывников, чистильщиков. Юлю зачислили на отделение исполнителей, которые должны обладать навыками и тех, и других, и третьих. Туда же определили Эльвиру. Через два месяца ее отчислили. Не потянула программу. Она не сгинула. Вакансия для нее нашлась у «медовых ловушек». Что за ловушки, Юля тогда понятия не имела. Да и не интересовалась. Лишь много позже Белый просветил ее. Это было небольшое модельное агентство. Его топ-модели могли дать фору любым участницам конкурса красоты. Каждая, как минимум, владела английским, а секс-менеджер вообще была полиглотом. Красотки, понятно, отрабатывали не только на подиуме. Основную зарплату они получали за то, что служили подложками. Старались не только за зарплату. Каждой была предоставлена однокомнатная служебная квартирка, которая через десять лет безупречной службы становилась собственностью. Владелицей агентства числилась Люсьена Гугина, главный редактор журнала «Оракул»…
Учение Юле давалось легко. Основы стрелковой подготовки заложил еще дед Рамиль. Тир в бурсе представлял собой заглубленный трехсотметровый бункер с толстенным резиновым пулеулавливателем  и установленными под углом бронированными листами. Стреляй хоть из крупнокалиберного пулемета – звук наружу не вырвется. А сами, чтобы не оглохнуть, стреляли в наушниках. В полной темноте мелькали вспышки, имитирующие выстрел противника. Следовало поразить его в ту же секунду и  уклониться от внезапного лазерного луча, оставляющего метку поражения. Из холодного оружия только со «звездочкой», которую инструктор называл «сирюкен», ей пришлось попыхтеть. На вид – игрушка, а на поверку – страшная вещь, впивающаяся при броске в жертву, как в масло.      
Выживание в разных климатических условиях именовалось Робинзонкой. Курсанта забрасывали в исходную точку без продуктов и без компаса, с минимумом одежды и спичками. Задание – обнаружить объект по ориентирам, а при их отсутствии – по обозначенному направлению. Стороны света он должен определить по солнцу, звездам либо другим природным приметам. Особых проблем с выживанием у Юли не возникло. А вот брезгливость при питании подножным кормом ей пришлось перебороть.
Полигонные нагрузки, смахивающие на физическое измывательство, тоже  осилила. Ей претили «тихие ликвиды», хотя она и освоила все приемы: могла впрыснуть через резинку лобового автостекла яд, заложить в спинку сиденья радиоактивную пластинку, опылить авторучку невидимой отравой, вызвать у объекта длительный рвотный рефлекс.
В редкие увольнения Юля прибегала к своему  Гере в общежитие, исхудавшая, с шелушащимся носом и довольная собой, как ребенок, получивший долгожданную игрушку. И вообще, по мнению Георгия, она словно бы играла в загадочную игру, не понимая, что игра опасна, и не задумываясь о последствиях. Являлась в их малосемейку и рассказывала об особенностях скоротечного огневого боя, которые накануне отрабатывала в тире. Однажды она явилась в увольнение и с видом первооткрывателя.
- Понимаешь, - сказала, - чтобы свернуть какому-нибудь типу шею, хватит удара ладонью всего в шестнадцать килограммов! А по ушам надо бить до отзвона.
Преподносила эту чепуху, будто опровергала закон Ньютона. Забывала о ней только ночью, когда кидалась на него, словно Клеопатра, желая насытиться на всю оставшуюся жизнь. А спозаранок, не выспавшаяся, и не успевшая позавтракать, убывала на скоростях в свою бурсу.
Начальником курсов был полковник Белый. Он же обучал курсантов силовым единоборствам. Он редко кого хвалил. А про Юлю однажды сказал Георгию:
- Твоя Джульетта все схватывает на лету. А нюх на прослушку, как у ищейки. Никакой жучок от нее не спрячешь. Интуиция, что ли? Между прочим, я заметил, что у баб это получается лучше, чем у мужиков.
Навестить родителей Юля смогла лишь через два с лишним года после того, как закончила хитрую бурсу и получила звание младшего лейтенанта.
     Родители к тому времени заметно сдали: безработный папа еще больше усох, а мама погрузнела. После первых объятий она учинила Юлии допрос с пристрастием:
     - Выглядишь ты прилично. Не обижает Георгий?
- Что ты, мама! Любит!
- А почему он не приехал?
- Отпуск не дали.
- Ребенка не собираетесь заводить?
- Пока воздерживаемся.
- Правильно. На ноги встать надо. Жилье-то у вас есть?
Что она могла ответить? Про службу и про малосемейку на полигоне говорить не имела права. Пришлось врать.
- Гере квартиру дали в новом микрорайоне.
- А с деньгами как? Москва – город дорогой.
Чтобы как-то унять шквал нелегких для нее вопросов, Юлия торопливо раскрыла модную сумку, достала приготовленные для родителей две тысячи долларов и положила на стол.
- Это наш с Герой подарок вам.
Папа недоуменно поглядел на американские банкноты.
- Возьми обратно! – решительно повелела маман, сгребла валюту и попыталась затолкать в карман Юлиных джинсов.
 - Не обижайте, - тихо произнесла Юлия и шмыгнула носом. – Я очень хорошо зарабатываю. Гера – тоже.
 - Кем же ты работаешь без высшего образования? – подозрительно спросила родительница.
- Референтом в нефтяном холдинге, - опять соврала она.
- А Георгий?
- Там же. Он мой начальник.
 - Жируют нефтяники! – произнесла маман. – Воруют и налоги не платят, - и унесла дочерин подарок в спальню.
  Встретилась Юля в тот отпуск и с Валей Пинегиной, ставшей чемпионкой республики по биатлону. Сменила все же подружка чистую стрельбу на спорт стреляющих лыжников. Валя кинулась ей на шею, затеребила, зацеловала.
  - Дура ты, Юлька! Чемпионкой России стала бы! Дед Рамиль натаскал бы тебя. Он сейчас в отпуске, уехал с внучками к казанской родне.
Юля навестила тётю Любу, не могла не навестить.  В Шакшу отправилась не на автобусе, а пешком – по мосту через знакомую с детства речку, мимо вязов, у которых три года назад она караулила с винтовкой золотозубого генерала. Постояла возле дома, где впервые бросилась в Герины объятия.
Увидев Юлию, тетя Люба обняла ее и вроде бы даже хлюпнула носом.
- Явилась пропащая! Я уж думала, меня забыла! Ну, проходи в избу, полдничать будем.
За обильным полдником Юля спросила:
- Как дядя Саня Наумов поживает?
- По – свински жить не запретишь. Сперматозавр порченый!
Да, тётя Люба ни капельки не изменилась: неожиданные словообразования так и сыпались из нее. А давняя ее любовь, похоже, приказала долго жить. И тетка, словно подтверждая ее догадку, выдала прощальный аккорд:
- Любовь зла, и козлы этим пользуются…
Отпускные дни пролетели, как курьерский экспресс мимо полустанка. Перед отъездом Юлия дала номер своего мобильника и Вале, и родителям. Маман спросила:
- Разве у вас нет домашнего телефона?
- Нет, - честно ответила Юлия.
- Так поставьте! Теперь с этим проблем нет, были бы деньги.
- Наш микрорайон еще не телефонизировали.
Боже! Как ей надоело фантазировать и врать родителям! Но приходилось. Вроде бы даже Библия прощает ложь во спасение! Хоть и не во спасение, но у Юлии тоже были добрые намерения: не хотела волновать родителей.
- Я сама буду вам звонить, - пообещала она.
- Звони по выходным, - сказала маман, - в будни я на работе.
Каждое воскресенье Юля обстоятельно, и опять же не без фантазии, докладывала родителям о том, как хорошо они с Герой живут… Валя звонила сама. Она  продолжала  карабкаться по чемпионской лыжне, и звонки ее шли то из Финляндии, то из Ханты-Мансийска, то из Уфы. Однажды ее звонок принес печальную весть: Рамиль Ахсанович умер от инфаркта. Юля поехать на похороны не смогла…

В квартиру на улице Вострухина они с Герой переехали через три года. Пять дней всего они наслаждались своими хоромами. В тот же месяц Пилот отправил их в отпуск. Это был первый полноценный отпуск за несколько лет.
Они с Валей посетили могилу деда Рамиля на мусульманском кладбище. На памятнике была высечена пятиконечная звезда, как погибшему воину. Там Валя и сообщила им, что перед кончиной дед Рамиль признался ей: он застрелил Мирзоева.
- Ваш тренер и был воином, - сказал Гера.
Отпускное время катилось неспешно в общении с Юлиными родителями, с приглашением гостей, с выездами на озеро. Никто их никуда не вызывал, ни ежедневных тренировок, ни тревог по ночам, ни оперативных вводных. Маман успокоилась, заполучив адрес их квартиры и номер домашнего телефона.
Они с Герой навестили тетю Любу в деревне Шакша. Годы не брали тетку. Она осталась такой же резкой и говорливой.
- Явились! Не забыли старуху! – встретила она их.
- Не наговаривайте на себя, - вежливо возразил Гера. – Вы совсем не старая.
- Молчи! Умыкнул Юльку, кустарь!
У тети Любы был и сохранился редкий дар вкладывать в знакомое слово совсем иной смысл, угадываемый лишь по ассоциации. Юлька давно приноровилась к ее шарадам, даже любопытно было докапываться до истоков словообразования. «Кустарь» в ее толковании означал, что Гера прятался в кустах, чтобы умыкнуть ее любимую племянницу.
Тетя Люба усадила их за стол. Видя, как Гера уплетает наваристый борщ, похвалила его:
- Хороший жрец! А ты, Юлька, жрица никудышная.
- Верно подметили, Любовь Егоровна, - ответил он. – Ест она мало…

ОХОТА ЗА НЕВИДИМКОЙ
1.
Юлия и Георгий прилетели из Башкирии во второй половине сентября. У них еще оставалось в запасе целых два отпускных дня.
- Ты не устала отдыхать? – спросил Гера.
- Устала.
- Нам не хватает привычного колеса. Особенно тебе…
- Что будем делать, Гера? – спросила она, когда собрались обедать.
- Бездельничать, - ответил он. – Если Пилот позволит.
- Он же не знает, что мы уже в Москве.
- Он все знает.
В этот момент и заверещал дверной звонок.
- Вот и кончилось безделье, - сказал Гера и пошел открывать дверь.
Нежданными гостями оказались Пилот со своим заместителем Белым. Юлия и Георгий знали их только по псевдонимам, такой порядок был в подразделении. И воинские звания у всех были. Гера уже три года, как получил майора, а ей три месяца назад присвоили звание старшего лейтенанта. Погоны и награды они надевали один раз в году – 23 февраля, когда собирались в кафе на полигоне отметить праздник. Пилот и Белый являлись на торжество с золотыми звездами, полученными еще в советское время. Они с Герой тоже надевали награды. Гера два ордена – Мужества и «За военные заслуги», она – две медали Георгиевский Крест 4-й и 3-й степени. Надеялась получить орден за шахидок, но дали медаль, потому что погиб сапер, разминировавший пояс смертницы. Второй медалью ее наградили, когда она и не ожидала. В тот раз их группа, маскируясь под боевиков Яроша, вышла на бывшего президента Украины Януковича и доставила его, куда было приказано.
Гости прошли в гостиную. Пилот с прищуром глянул на нее:
- Не зажмешь новоселье, хозяйка?
- Не зажму! – весело откликнулась она и метнулась на кухню. Достала из холодильника тети Любины соленья и копченья. Сняла с плиты приготовленный на обед борщ.
Белый выставил на стол коньяк и вино. Георгий принес фужеры и разложил тарелки. Уселись. Белый налил Юле вина, мужикам наплескал коньяку. Под тост «С новосельем!» выпили, закусили. Белый хотел повторить, но Пилот жестом остановил его.
- Как отпуск прошел, Джульетта?
- Нормально, - ответила она, понимая, что это прелюдия к серьезному разговору.
- Работка вам предстоит, ребята.
- Догадываемся.
- Телевизор в отпуске смотрели?
- Смотрели. И компьютером пользовались.
- Про Варвару Караулову слышали?
- Конечно.
- Обстановку примерно представляете?
- Более – менее.
 - Но конкретика не помешает. Объект анализа – Исламское государство. По разным источникам, выходцев из России в Игил насчитывается от полутора до двух тысяч. Думаю, эти цифры сильно занижены. В основном, ряды боевиков пополняет молодежь Северного Кавказа. Однако там есть добровольцы из центральных и других регионов России. Некоторые даже занимают в тамошней иерархии видное положение. Анатолий Землянка из Ноябрьска – один из палачей Игил. В местной прессе его называют Джихади-Толик. Известен также снайпер по имени Вася. Откуда он родом – неизвестно. Да и имя, возможно, не настоящее. Не хочу читать вам лекцию, давайте вместе порассуждаем, чем и как Исламское государство заманивает россиян. Тебе слово, Джульетта.
- Заманивают заработками, - подумав, ответила она. – Пропагандой через Интернет и вживую в мечетях. В регионах, где молодежь не может найти работы.
- Но уезжают не только безработные и бедные.
Юлия задумалась. Ответил Георгий:
- Вербовщики обещают построить новое справедливое государство, основанное на законах шариата. Для людей, которые не нашли себя в обществе и которые столкнулись с несправедливостью, все это может казаться привлекательным.
- Согласен с вами, сказал Пилот. – Наиболее уязвимы для вербовки одинокие люди, а также те, кто испытывает обиду за невнимание, непонимание, дискриминацию. Нам поручено заняться этой проблемой. В частности, тебе, Джульетта, и старшему лейтенанту Каирбаеву. Твой Ромео будет вас страховать.
Юля обратила внимание, что Талгата командир назвал по фамилии, а не по псевдониму – Таксист. Когда-то Талгат и Гера служили вместе в морской пехоте, с тех пор и дружат.
- Регион наших действий? – спросил Гера.
- Пока Москва. В Казани года три назад задержали группу ваххабитов во главе с имамом Шамилем. В миру он Амир Тулеев. Проповедовал в одной из мечетей. Перед арестом  застрелился. Откуда он приехал в Казань – неизвестно. Возможно, с Северного Кавказа. Установлено, что на него работал вербовщик Ибрагимов Алик, студент университета. Тот успел скрыться. Его личное дело тоже исчезло. Из опросов сокурсников удалось узнать, что он из Набережных Челнов. Дома не появлялся.
- Родители мусульмане? – поинтересовалась Юлия.
- Мать русская, отец татарин.
- Как они реагировали?
- Сами были в шоке. Мать только плакала, отец переживал молча. Он, конечно, не олигарх, но известный в городе предприниматель. В связях с криминалом не замечен. В школе и в университете сын учился отлично. Был чемпионом города по шахматам. В доме и в школе не нашлось ни одной его фотографии. Значит, парень уже знал, чем будет заниматься в Казани. Судя по всему, человек он неглупый, а, возможно, и талантливый. Новая его фамилия  и место жительства не известны.
- Невидимка, стропорез ему в зад! – буркнул Белый.
Юля спросила:
- Если наш регион Москва, значит, вы предполагаете, что вербовщик Ибрагимов здесь?
- Предполагаю. Есть в Москве мечеть, куда он, возможно, подчеркиваю: возможно, однажды наведался. Строительство этой мечети спонсировал турецкий бизнесмен, занимающийся в Москве и Подмосковье строительством. Информации о связях турка с Игил нет. Вот так, Джульетта. Вы с Таксистом должны посещать эту мечеть. Ваша задача выйти на вербовщика и на тех, кого он уже успел завербовать. И отследить всю цепочку до Игила.
- Может, подставиться через Интернет, как Караулова?
- Нет. Он очень осторожен, в Интернет не выходит. Тебе, Джульетта, снова придется стать корреспондентом «Оракула». Таксист уже работает у Люсьены водителем. Завтра ты отправляешься сразу в редакцию. Ромео выходит на службу. Контакты с конторой только через Ромео и Люсьену. Вопросы, Джульетта?
- Всё понятно.
- Вот и ладушки. Наливай, Белый…

     Люсьена Арнольдовна Гугина была бессменным редактором журнала «Оракул». Когда-то, еще в советские времена, она была подчиненной Пилота. В перестроечные годы осталась не у дел, обнищала и стала попивать. Востребованный после ельцинского безвременья Пилот разыскал ее и вытянул из пропойного болота. В штат «дачников», понятно, не зачислил, но дело ей нашел.
Поставил на подопечный журнал, далекий от всякой политики и от мирских проблем. Хватка у Гугиной видно сохранилась: ее «Оракул» вскоре перешел на самоокупаемость и даже, как ни странно, стал приносить неплохую прибыль. Впрочем, в смутные годы колдуны и знахари всегда были в почете.
С Люсьеной Юлия познакомилась при разработке шахидок-смертниц. Операция называлась «Черные вдовы». Джульетте нужен был документ прикрытия. Тогда Юлия и стала впервые корреспондентом «Оракула». Она хорошо помнила, как пыталась сочинить корреспонденцию  о вещих снах. С остервенением перелистывала дешевенькое издание «Сонника», надеясь выудить какую-нибудь мыслишку. Неважнецки получалось, пока не вмешалась редактрисса. Согнала Юлию с места, отобрала бумаги и за пятнадцать минут состряпала, как она сказала, шедевр для домохозяек и купчих. Мало того, что состряпала, так еще и поставила подпись Юлдуз Романовой, под таким именем она была задействована в операции. Прочитав «шедевр», Юлия схватилась за голову:
- Но я никогда не видела такого сна и, тем более, он не мог сбыться!
- Кто об этом знает? Главное, чтобы поверил читатель.
-  А откуда вы взяли сон Марка Твена?
- От верблюда. Ты же взрослая девочка, Джульетта! Должна знать, что писатель давно умер. Кто его сны документировал? Он их видел тысячи и вполне мог рассказать твоей прабабке, которую сманил за океан проезжий искатель приключений. Не морочь мне голову и сдавай материал в набор!..
В редакции все было, как и прежде. Икона в переднем углу. В книжном шкафу Библия, Евангелие, Коран, индийские Веды, другие религиозные издания.
И сама редактрисса ничуть не изменилась. Она умела производить впечатление. С черными пронзительными глазами, с иссиня-седоватым гребнем прически и бросающимися в глаза усиками над верхней губой, она смахивала на булгаковскую ведьму. И одета была подобающе, в яркую балахонистую кофту и темную юбку до пят. И вообще в ее облике было что-то не от мира сего, этакая интеллигентная авантюрность. Да и поступки главной редактрисы зачастую отдавали авантюризмом. Плотоядно ухмыляясь, она сочиняла для журнала  астрологические прогнозы и подписывала их псевдонимом: мадам Аэлита, профессор астрологии. При чем тут была марсианка из романа Алексея Толстого, неведомо. Но на читателей действовало. Свои сочинения мадам Аэлита адресовала, в основном, коммерсантам средней руки и расплодившимся на постсоветских просторах челнокам.
- Самый суеверный народ, - небрежно объясняла Люсьена. – Вреда от моих прогнозов никакого. А польза случается.
Вреда и в самом деле не было. Юлия, любопытствуя, глянула в первый день своей журналистской карьеры, что пророчит мадам Аэлита овнам. Оказалось, что их ждет успех в предпринимательстве, но при условии, что овны будут бдительны и сумеют противостоять обману со стороны партнеров. Ничего конкретного, однако  справедливо…
Усадив Юлию в кресло, объявила:
- Теперь ты Насырова Раиса Рамилевна. Вот твое удостоверение и паспорт. Отец у тебя татарин, мать – русская. Родители жили в Уфе, адрес в папке.
- А сейчас они где?
- Умерли.
- А дочь у них была?
- Была и есть. Она тебе не помеха.
- Где сейчас Таксист?
- Псевдонимы здесь ни к чему. Талгат уехал за тиражом. Кстати, в последнем номере «Оракула» твоя статья о пророчествах Мохаммеда и, понятно, с фоткой. Исламисты сочтут статью, мягко говоря, несерьезной. Зато вербовщик может обратить на автора внимание. Талгат приедет, внимательно прочитай свой опус и запомни. В пятницу поедете в мечеть. Всё, Раиса. Вот тебе папка, изучай, - и, шурша одежками, редактрисса скрылась в своем кабинете.
На фото с надписью «Адрес Насыровых», вложенном в папку, был изображен за невысоким забором аккуратный домик с колонкой во дворе. На табличке можно было прочитать: ул. Воровского, 11. Район был ей знаком. По этой улице Георгий гнал арендованную «Мазду», когда они уходили от погони. К снимку приложены жизнеописание семьи и схема расположения комнат.
В отдельном конверте лежала фотография деревянной мечети, где, как предполагалось, засветился вербовщик, и ее адрес.
Приехал Талгат. Увидев Юлию, изобразил улыбку, сказал:
- Я сейчас редакторше журналы занесу.
У него не было трех пальцев на левой руке. Их отхватил ему недоносок из бригады Джабраилова, обманом захватившей Талгата. Бойцы Пилота успели прийти ему на помощь. Кровь за кровь, и Талгат тогда сам лишил своего мучителя трех пальцев. Сколько времени прошло с той поры? Год, полтора?..  И бригада, и бригадир, и его племянник-недоносок давно уже гниют в земле.
Талгат вышел от редактрисы минут через десять. Протянул Юле один журнал. Сел напротив нее. Он вообще никогда не улыбался. И лицо у него было, как у азиатского идола. Юлия и представить не могла, как он общался с женой и с дочкой.
- Как твои дамы? – спросила она. – Не скучают по Алма-Ате?
- Нет.
- Из тебя – что, слова клещами вытаскивать надо? Что они делали? Чем сейчас занимаются?
- Дочка отдыхала летом в пионерлагере, Гуля туда врачом устроилась.
- Довольны?
- Угу.
- Гера тебе привет передал. На службу сегодня вышел.
- Знаю. Я  поехал тираж развозить по точкам.
- Послезавтра нам с тобой в мечеть, Талгат…

Мечеть, интересующая Юлию и Талгата, была небольшой. Находилась она почти на окраине Москвы. До Соборной мечети, рассчитанной на десять тысяч человек, ей было, как от земли до неба. Посещали ее, судя по всему, люди небогатые: мигранты, жители новых домов, выросших на месте прежних деревень. Талгат припарковал свою «буханку» на стоянке, и они двинулись к мусульманскому храму.
Было не по-осеннему тепло, и прихожане не торопились утепляться. По сравнению с местными верующими, хиджаб Юлии выглядел весьма изысканно: бежевое полотняное платье до пят с длинными рукавами и белый кружевной платок. Талгат был одет в легкий серый костюм и тюбетейку, в которой его смуглое неулыбчивое лицо еще больше походило на идола.
Прежде, чем войти в мечеть, они сняли обувь. Талгат, свершив омовение, пробормотал:
- Бисмилляхи вас-саляму аля Расулюллах. Аллахумма афтахли абваба рахматик.
Юлия уже знала, что это означало «Я вступаю сюда с именем Аллаха и молитвой благословения его Посланнику. О Аллах, открой мне двери твоей милости».
Она огляделась. На полу чистые ковры. Впереди, ближе к нише с кафедрой для имама, в два ряда крашеные скамейки. На них сидят мужчины, в основном, старики. Молодежь на ногах, справа, слева. Женщины в платках позади, где тоже стоят две пустующих скамьи. Народ ждал проповеди.
Талгат прошел вперед, сел рядом с седобородым и худым бабаем.
Юлия присоединилась к кучке женщин  и стала незаметно рассматривать парней. И вдруг сама ощутила на себе взгляд. Она разглядела его из полуопущенных ресниц. Довольно красивый молодой мужчина лет тридцати с аккуратной черной бородкой. Примерно столько же лет и вербовщику. Он так и стриг ее глазами. Улыбнуться в ответ или нет? Пожалуй, не стоит. Пусть сам выходит на контакт…
Коротко звякнул колокольчик. В нише открылась дверца, появился имам и направился к минбару. Талгат просветил Юлю, что так называется кафедра, с которой тот проповедует.
Она не понимала, о чем проповедь. Похоже, проповедь не особо интересовала и мужчину с бородкой. Он даже попытался привлечь ее внимание. Но Юля сделала вид, что не заметила, как он дважды пошевелил пальцами.
Проповедь кончилась. Наступило время намаза. Все опустились на колени. Юлия делала то же, что и другие женщины. Преклонялась, шептала: «Аллаху акбар», поднималась, снова опускалась. Из мечети она вышла одна из первых. Нашла свои туфли с вшитыми в подошвы заточенными с носка титановыми пластинами, надела их. И услышала бархатистый голос:
- Вы впервые в нашей мечети?
- Впервые, - ответила она, вышла наружу и направилась к автостоянке. Там они договорились встретиться с Талгатом.
Незнакомец с бархатистым голосом последовал за ней.
- У вас своя машина? – спросил он, когда они остановились у будки охранника.
- Нет, машина казенная. Водитель сейчас подойдет.
- Если не секрет, где вы работаете?
- А вы где?
- Я свободный художник. Работаю по заказам.
- Я корреспондент журнала «Оракул».
- Почти коллеги. Есть повод познакомиться. Меня зовут Раис.
- А меня – Раиса.
- Это не просто случайность, Раиса, сегодня звезды сошлись на небе. Такое событие надо отметить. Вы не торопитесь домой?
- Нет. Но мне далеко ехать.
- У меня во дворе мечети тоже авто. Доставлю, куда скажете.
Кулончик на шее Юли был миниатюрным микрофоном. Их разговор слышал не только Талгат, но и Гера, который сидел поблизости в «Волге» с форсированным движком.
- Можете отпустить своего водителя? – продолжил форсировать события Раис.
- А надо ли?
- Я же говорю, что звезды сошлись на небе.
Подошел Талгат. Спросил:
- Домой, Раиса, или в редакцию?
- Я задержусь. Езжай в редакцию.
Юлия не ожидала, что автомобиль ее подозрительного знакомого окажется обычными жигулями седьмой модели, а не быстроходной иномаркой.
- Шофер у тебя, как истукан, - сказал он, когда они выехали со двора.
- Зато надежный. Мастер по восточным единоборствам.
- Где отметим наше знакомство? – спросил он.
- Предлагаешь халяльное кафе?
- Почему халяльное? Можно поехать в приличный ресторан или ко мне домой.
- У тебя своя квартира?
- Я же не москвич. Приехал сюда из Чувашии. Заработки здесь хорошие.
- А сейчас снимаешь?
- Снимаю. Собираюсь купить квартиру в Красногорской новостройке.
- Жильё оформляешь официально?
- Ты что, Раиса, налоговый инспектор?
Стоп! – одернула она себя мысленно. А вслух сказала:
- Не хочешь, не отвечай.
- Просто хозяин не хочет налоги платить.
Пока в цвет, подумала Юлия. Новый паспорт он не засветил, возраст подходящий, в деньгах не нуждается. А жигули – для маскировки. Больше никаких вопросов, он не дурак.
- Не люблю я рестораны, - произнесла она. – Поехали к тебе!..
Квартира у него была, хоть и однокомнатная, но улучшенной планировки. У глухой стены стоял раздвинутый двуспальный диван. Два окна выходили на освещенную улицу. Юлия подошла к окну. Заметила приткнувшуюся к обочине Герину «Волгу». Хозяин, между тем, достал бутылку коньяку с фужерчиками, выставил на журнальный столик. Добавил к ним блюдце, две шоколадки и лимон. Аккуратно нарезал лимон. Спросил:
- Есть хочешь? У меня есть колбаса, сыр. Могу сварить курицу.
- Сыр давай. Больше ничего не надо.
Он вышел на кухню. Она наклонилась к кулончику, проговорила шепотом:
- Квартира девять, код - решетка 11. решетка 1467.
Затем сглотнула таблетку, чтобы не опьянеть и заела долькой лимона.
Раис появился с горкой нарезанного сыра, уложенного в узорную тарелочку, и двумя ломтями лаваша. Уложил все на столик, подкатил его к дивану, на котором сидела Юля. Сел рядом с ней. Наплескал в фужерчики коньяку. Сказал:
- За знакомство Раисы и Раиса!
Выпили. Закусили лимоном и шоколадом. Юлия, чтобы оправдать свою просьбу сыра, проглотила пару ломтиков. Предложила:
- Еще по одной?
Снова выпили. Он спросил:
- Ты не замужем?
- Нет, Раис. Одна на всем белом свете.
- Ни матери, ни отца?
- Умерли, - ответила она и подумала: прощупывает.
- На бедную сиротку ты не тянешь. Прикид на тебе не дешевый.
- Я хорошо зарабатываю.
- Между прочим, на мусульманку ты не похожа, хотя, как я заметил, обряды знаешь.
- У меня отец был татарин, а мама русская. Чего расспрашиваешь? Какая тебе разница?
- Никакой.
Он опять взялся за бутылку. Выпили. Юлия притворилась захмелевшей. Раис придвинулся вплотную к ней. Положил руку на плечо.
- Не нахальничай, - проговорила она и дернула плечом. – Поговорим о жизни.
- Поговорим, - согласился он, но руку с плеча не убрал.
- Ты доволен жизнью?
- Доволен.
- А я нет.
- Почему?
- Замуж хочу. Но мой герой еще не встретился. Одни мозгляки вокруг.
- Может быть, я – твой герой?
- Пока не знаю. Ты же художник, а не воин.
Раис, между тем, наплескал в фужерчики снова, дозу побольше. Выпили.
- Чего молчишь? – пробормотала она. – Герой ты или нет?
Он сгреб ее и стал валить на диван. Она легко выскользнула из его рук и ткнула в нервный узел под ухом. Тот обмяк. Сказала вслух: «Сволочь!» Достала из сумочки скотч, спеленала кавалера и заклеила ему рот. Из кулончика послышался голос Геры:
- Помощь требуется?
- Нет. Наверно, я ошиблась.
Прежде всего, она обшарила карманы его одежды. Нашла триста долларов, около трех тысяч рублей и договор на проведение орнаментных работ в мечети. Паспорт обнаружила в тумбочке. Он был выдан в Чебоксарах Саитову Раису Робертовичу. И фотокарточка была его. Нужды в обыске не было. Ежу понятно, что она обмишулилась. Все же включила, на всякий случай, его компьютер. Но ничего, кроме голых красоток, переписки с дамами и каких-то невеликих денежных расчетов, не обнаружила.
Раис, между тем, начал мычать. Она подошла к нему, сдернула со рта скотч.
- Ты с ума сошла! – заорал он, пытаясь подняться.
Она уставилась в его зрачки, и он стих, осознав, что его новая знакомая вовсе не куколка, а, всего скорее грабительница либо того хуже.
- Слушай сюда, Раис Робертович, - спокойно произнесла она. - Ты слизняк и бабник. Но не дурак. Потому ты меня никогда не видел, даже если встретишь. Если кому-нибудь пикнешь про меня, мои люди перережут тебе горло, как барану. Понял?
Тот готовно кивнул. Она освободила ему руки. Наказала:
- Я сейчас уйду. Десять минут оставайся в лежачем положении. Часы на стенке.
Юля вышла. На улице, сев к Гере в машину, сказала устало:
- Придурок он, а не вербовщик. В мечети орнаменты рисует.
- Первый блин, Юля, всегда комом.
- Поехали домой, Гера…

На другое утро Юлия сообщила о происшествии Люсьене.
- Расстаться по-хорошему не получилось? – спросила она.
- Не получилось.
- Снасильничать пытался?
- Пытался.
- Придется пока воздержаться от посещения мечети.
- Художник будет молчать, он очень напуган.
- Чем ты его напугала?
- Сказала, что, если он про меня кому-нибудь пикнет, мои люди перережут ему горло.
- Ладно, Юлька, будем надеяться, что в полицию он не заявит. Но Пилоту я всё равно отправлю донесение…
Через два дня Люсьена сказала Юлии:
- Все в порядке. Приказано действовать по плану. Так что в пятницу  отправляйтесь в мечеть. И вот что.  Если увидишь художника, улыбнись ему и подмигни.
- Зачем?
- Белый приказал.
2.
Алик Ибрагимов опять стоял в тени топольков с биноклем. Ждал красавицу с телохранителем. Хотя и не исключал, что они вообще больше не появятся. Однако надеялся. Но среди прихожан, шагающих в мечеть, их пока не было.
Начало октября было теплым, и вдруг резко похолодало.  Вторые сутки дул северный ветер. Он надел плащ с меховой подкладкой. Старики и старухи  были в куртках, поддевках, дождевиках. Молодых – раз, два, и обчелся. И те - девки под присмотром мамаш.
Из мечети вышел рисовальщик Раис. В начале недели он попался ему на глаза. Всегда выглядел франтом, а в тот раз был какой-то помятый и беспокойный, будто боялся кого-то. Уж не телохранитель ли его напугал за то, что приставал к красотуле?.. А сегодня опять франт, вышагивает в модной кожанке лениво, будто прогуливается. Завернул на задний двор и выехал через ворота сразу в улицу. С чего бы вдруг?
В Москве труднее работать, чем в Казани. Исмаил перестраховывается, словно не понимает, как изменилась обстановка после 30 сентября, когда Россия начала бомбить Игил. Американцы глупцы, что не воспротивились этому.
Вербовку следует активизировать. Через мечеть, даже через Интернет. Пусть группы по три – четыре человека, но отправлять их надо чаще.  Пока есть только двое: Алия и таджик Анзур, которого Исмаил пристроил подсобным рабочим в халяльное кафе. Алия стала тяготить его. Женщины привязчивы, они боятся одиночества, и готовы подчиняться мужчинам. И еще верят сказкам в загробную райскую жизнь. Из Алии получится надежная невеста Аллаха…
Поток прихожан уже иссякал, когда появились красавица и ее телохранитель – истукан. Все-таки он их дождался. В этот раз она была в легкой дубленке и том же цветастом платке. Наверняка, она дочь успешного коммерсанта или видного чиновника, имеющего средства нанять телохранителя.
Исмаил запретил форсировать события. Приходится пока понаблюдать.

В редакции Люсьена сказала Юлии:
- Понимаешь, Юлька, появление вербовщика в мечети – только предположение. Если информация верна, он все равно объявится. Наберись терпения. А если нет, Пилот найдет другой вариант. А пока познакомься со своей новой статьей и впиши в нее хвалебный абзац про вашу мечеть. Вся информация прикреплена к гранкам.
До пятницы Юлия выстрадала свой абзац. Затем старательно сочиняла астрологические гороскопы на следующие полмесяца. В прошлый ее приход в «Оракул» Люсьена поднатаскала Юлию. Главное, чтобы вселить в читателя надежду, не сказать ничего конкретного и напустить туману. Бездельные дамочки любят отыскивать скрытый смысл в намеках. Одна такая однажды явилась в редакцию. Следом за ней вошел юноша в форме разносчика товаров с тортом в коробке и баулом. Дама попросила Юлию представить ее мадам Аэлите. Когда Люсьена вошла, посетительница воскликнула:
- О, мадам Аэлита! Я так вам благодарна! Поступила, как вы советовали. И представьте, выхожу замуж. Я всем знакомым посоветовала подписаться на «Оракул». Ваш журнал – луч света в личной жизни женщины. Примите от меня в подарок небольшие презенты.
Молодой человек положил на стол коробку с тортом. Из баула вытащил четыре довольно приличных дамских сумочки, четыре мужских портмоне и четыре дамских кошелька. И удалился.
Посетительница сказала:
- Я владелица ателье по пошиву изделий из кожи. Чем богата…
- Вы кто по гороскопу? – спросила Люсьена.
- Дева.
- Благоприятный для вас год, милочка. Планеты расположились столь удачно, что вам повезет не только в любви, но и в бизнесе. Главное, будьте осторожны с конкурентами.
- Благодарю, благодарю.
- Ступайте с Богом!
 Ей бы в театре колдуний играть, подумала Юля.
Дама вышла. Люсьена стала листать подшивку. Бормотала под нос: «Интересно, что я наплела девам?». Нашла.
- Послушай, Юлия, мой шедевр. «Идите навстречу судьбе. Не стесняйтесь, посещайте вечера «Кому за тридцать, кому за сорок». Вас ждут встречи, предначертанные на небесах». Каково?
- То, что надо, для таких, как эта дамочка.
- Молодая ты еще, Юлька. Не понимаешь некоторых вещей. Важно, чтобы человек разглядел в тумане то, о чем мечтает. И поверил в себя.
- Наверное, вы правы, Люсьена Арнольдовна.
- Я всегда права.
- Что с подарками делать?
- Торт с чаем слопаем. Одну сумочку я заберу. Остальное распределите с Талгатом.

В пятницу Юля  и Талгат снова отправились в мечеть. Выслушали проповедь имама, совершили намаз. На выходе к ней пристроился молодой симпатичный мужчина с бледным лицом.
- Судя по всему, вы не местная? – начал он разговор.
- Угадали.
- За вами шагает ваш охранник?
- Нет, водитель.
- А похож на вышибалу долгов.
- Драться он умеет. А вы местный?
- Нет. Приезжаю в этот район по работе.
- Что же у вас за работа?
- Я страховой агент.
- А я корреспондент журнала «Оракул».
- Несерьезное издание, - усмехнувшись, произнес незнакомец. - Чтиво для скучающих бездельниц.
- Зато зарплата приличная.
- Можно подумать, что вас привлекает зарплата. Если не ошибаюсь, вы дочь обеспеченных родителей?
- Ошибаетесь. Я живу одна. Сама себя обеспечиваю. Злая одинокая волчица.
Они уже зашли на автостоянку. Он остановился, сказал:
- А я живу с матерью. Она завуч в гимназии. Я должен за ней заехать. До свидания.
Не он, подумала Юлия. Даже не сделал попытки познакомиться. И не отреагировал на одинокую волчицу. Опять облом…

Георгий не торопился покидать стоянку. Ждал, когда выедет приклеившийся к Юльке бледнолицый незнакомец. Чем-то он ему не понравился. Тот, сидя в жигулях, проводил взглядом «буханку» Талгата и  подъехал к будке. К удивлению Георгия, охранник, не взяв оплаты, поднял шлагбаум. Георгий двинул следом, торопливо сунул охраннику деньги, выехал на шоссе и устремился за жигулями.
Похоже, незнакомец рулил целенаправленно. Свернул пару раз и выехал на улицу Перерва. Припарковался у метро «Братиславская» и направился к киоску, торгующему газетами и журналами. Георгий последовал за ним, остановился у табачной лавки, попросил пачку  легкой «Явы». Ему было видно, как незнакомец отобрал из разложенных на прилавке изданий газету «Ищу работу» и два номера журнала «Оракул». Если ты не вербовщик, зачем тебе наши журналы? – подумал он. Выщелкнул из пачки сигарету. Достал плоскую зажигалку. Направил ее на незнакомца, щелкнул.
Назад объект наблюдения ехал той же дорогой. Оставив жигули на автостоянке, он двинулся к домам. Георгий поставил свою «Волгу» под фонарем  и скользнул за ним.
Новостройка была отгорожена от шоссе жидкой тополевой аллеей. Они миновали ее. Объект направился к подъезду длинного семиэтажного дома, набрал код и скрылся за дверью. Было прохладно, и скамейки возле дома пустовали. Георгий подошел ближе. Прошагал от угла до угла. Названия улицы не обнаружил. Впрочем, это неважно. Номер дома 14. Квартиру установят электронщики.
Он сфотографировал подъезд, вернулся к машине и отправился в учебный центр.

Пилот был в кабинете. Увидев входящего Георгия, спросил:
- Слышал новость? Игиловцы взорвали наш лайнер с пассажирами на борту.
- Вот сволочи! Там же мирные люди!
- Одно слово, нелюди! Что у тебя, Ромео?
- По-моему, мы вычислили вербовщика.
- По- твоему или вычислили?
- На 90 процентов.
- Рассказывай.
В этот момент на столе у Пилота завибрировал мобильник. Он взял трубку, выслушал.
- Ты где сейчас?.. Заходи, у меня Ромео с информацией. – И Георгию:
- Погоди рассказывать, сейчас Белый придет.
Полковник Белый не заставил себя ждать. Сел за приставной стол напротив Георгия. Тот, не упустив ни одной детали, выложил все, что вызнал.
- Автостоянка принадлежит мечети? – поинтересовался Пилот.
- Мечети.
- Твои соображения!
- Хозяин стоянки – турок. Если вербовщик пользуется стоянкой бесплатно, значит, он связан с хозяином.
- Конечно, связан, стропорез ему в зад! – откликнулся Белый. – Мой дятел только что стукнул, что Исмаил побывал в доме номер 14.
- Вот тебе и 100 процентов, Ромео.
Георгий знал, что «дятел» на языке спецслужб – внедренный агент. У любого оперативника может быть свой дятел, о котором известно только ему.
- Турком займешься сам, Белый, - сказал Пилот. – Похоже, он главная фигура в гадюшнике. Возьми в свою команду частного сыскаря Вовочкина. В общем, комплектуй команду по своему усмотрению. Не думаю, что после взрыва лайнера гадюшник активизируется, но возможно.
- Моя задача прежняя? – спросил Георгий.
- Да. Страхуешь Джульетту и Таксиста. Вербовщик не может на них не выйти. И скажи жене, чтобы в вашей квартире не появлялась. Пусть переселяется в конспиративную на Волжском бульваре.
- Чем у нас, Белый, занят Маэстро со своими игуанами?
- Профилактическими работами, - ответил зам.
- В семь утра они должны обложить дом 14. В помощь им выдели двух топтунов с машиной.

Маэстро Толик был электронщиком от Бога. В БД-7 он попал по воле случая. Пилоту понадобилось прослушать, о чем говорят хозяева и гости одного особняка на Рублевке. В нем обитал известный олигарх, проходивший в разработке, как «Береза». Первый опыт съема информации оказался неудачным, хотя и Пилот, и Белый изучали новинку под названием «Жук-слухач» еще в бурсе. И даже использовали его на практике. Однако в этот раз что-то не заладилось. На экране появлялась и пропадала белая метель, а в наушниках звучали хрипы и шипение. Похоже, шпионская наука шагнула далеко вперед. Аппаратура стала вдвое компактнее и сложнее. Им с Белым не хватило навыков и знаний.
На следующий день Пилот позвонил ученому-полковнику, через которого и раздобыл хитрого жука.
- Не работает, туды его в медь! - сообщил.
- Мозги у вас не работают, - отпарировал тот.
- Пришли кого-нибудь с мозгами и не болтливого.
- Есть у меня один старлей. Шаман в этом деле. Куда и когда прислать?
- Сегодня в 18.00 заберу его у вашей проходной.
- Надеюсь, ты ему заплатишь за труды? Парень жениться собирается. 
- Не беспокойся, не обижу...
Старлей не походил на шамана. В китайских джинсах и кроссовках, в синей ветровке с капюшоном, с большой брезентовой сумкой через плечо – он выглядел вечным студентом.
- Я в вашем распоряжении, - доложил. И через затянувшуюся паузу неуверенно добавил: - За сто долларов.
«Как же дешево ты ценишь свои мозги, шаман», - подумал Пилот. Спросил его:
- За настройку, консультацию и обучение?
- Так точно... В крайнем случае, за восемьдесят.
Пилот привез старлея в лабораторию. Белый был уже там. Сидел с мышкой за монитором, шарил в Интернете. На втором столе, занявшем площадь вдоль глухой стены, была расставлена аппаратура.
- Приступайте, - велел старлею Пилот.
Тот потер ладони с длинными ломкими пальцами. Достал из брезентовой сумки черный плоский чемодан.
- Имитатор объектов, - пояснил.
Покрутил колесико кодового замка, щелкнул зажимами и располовинил чемодан, словно развалил вдоль хлебную буханку. За малое время справился с множеством проводов и проводков – все их загнал в гнезда на панели управления.
- Садитесь за экран, - предложил Пилоту. – Наденьте наушники. Видите, на желтом плато клавиши и два регулятора настройки? Красная клавиша – блокиратор помех, зеленая – разблокирование.
В первых моделях «слухача» желтого плато не было, как не было и боковых тумблеров с разноцветными глазками.
- Нажмите зеленую клавишу, - инструктировал старший лейтенант полковника. – Блокиратор отключен. Выбирайте объект из предложенных имитатором... Теперь нажмите «пуск»... Вот он, «слухач», метка в правом нижнем углу...
- Достаточно, - остановил старлея Пилот. – Далее сам. Если  что не так, тормозните.
Все было как надо. Информация снималась видовая и слуховая. Но то – с имитатора. А как поведет себя аппаратура на натуральном объекте?
- Садись, Белый, - уступил Пилот место напарнику.
Старлей начал было объяснения по новому кругу, но Белый остановил его жестом. В качестве объекта выбрал ратушу, напомнившую ему Дрезден. В наушниках послышалась немецкая речь... Когда закончил считывать информацию, услышал растерянный голос шамана:
- Вы же сами все знаете!
Видимо, засомневался в том, что получит 100 или 80 долларов. Вроде бы не за что. Пилот успокоил его:
- Свой гонорар вы отработаете.
- Что я должен сделать?
- Внизу стоит фургон с надписью «Хлеб». Установите в  нем оборудование и подготовьте к работе. В 21.00 совершим загородную прогулку... Устраивает?
- Так точно…
Выехали, как и планировали. В коттеджном поселке было светло, как днем от мощных фонарей на столбах. Припарковали фургон на засыпанном щебенкой пятачке, у поворота к недостроенному сбежавшим за кордон чиновником-взяточником коттеджу.
- Какой объект? - спросил шаманивший с аппаратурой старлей.
- Сам выведу, - ответил ему Пилот. – За пульт сядете, если произойдет сбой.
Рабочие апартаменты Берёзы были на втором этаже. «Слухач» завис у одного окна, у второго, у третьего. Кроме белой метели на экране и треска в наушниках, ничего не было.
Пришлось уступить вращающееся кресло старлею. Тот загнал метку в правый нижний угол. Пробежался длинными пальцами по панельной клавиатуре.
- Система защиты самого высокого класса, - сообщил. – Ограду, помимо телевизионных установок, контролирует инфракрасный луч. Его разрыв вызовет сигнал тревоги.
- Нам это известно, - прервал его Пилот.
Он знал и саму систему, и то, как ее нейтрализовать. В оборонном НИИ, не в том, где служил старлей – в другом, был разработан компактный приборчик, фиксирующий частоту луча и вырабатывающий на этой частоте свой, точно такой же. Прыгай через ограду – никакой тревоги не будет.
Прыгать они с Белым не собирались.
- Что с окнами? - спросил он старлея.
- Все под надежной защитой.
- Взломать ее можно?
- Пробую... Есть! - вдруг воскликнул он.
Пилот тронул старлея за плечо, показывая, чтобы тот перебрался на откидное сидение.
- Цель в зоне захвата, - буднично доложил сидевший в кресле дублера Белый. – Слышимость – норма.
Пилот надел наушники.
- ... Я улетаю в Лондон, - прозвучал в наушниках голос Березы. – Жду вас с Татьяной.
Пилот понял, что олигарх разговаривал с мужем дочери бывшего президента. Он не снимал наушники до тех пор, пока разговор не закончился. Речь шла о каких-то расчетах, о доме в Лондоне, о претензиях к губернатору Чукотки Абрамовичу. В общем, никакой стоющей информации.
- Сворачиваемся, - объявил Пилот…
После возвращения на полигон старший лейтенант сказал:
- Защита особняка классная. Профессионал ставил. Чей это особняк?
- Тебе лучше не знать, - откликнулся Белый.
- Ты тоже профессионал, старлей, - сказал Пилот. - Белый, выдай ему за труд во благо России.
Старлей обалдело глядел на десять стодолларовых купюр, оказавшихся в его руках. Даже лишился на какое-то время дара речи. Наконец, голос прорезался:
- Это что? Все мне?
- Тебе, тебе…
Пилот скорёхонько оформил перевод старшего лейтенанта в свою структуру и выдал ему подъёмное пособие. Обрушившийся на парня месячный оклад и подоспевшая к этому дню денежная  компенсация за обмундирование настолько его ошеломили, что он незамедлительно женился. Хотел пошить к свадьбе парадную офицерскую форму, но ему запретили такую откровенную роскошь. Воинские звания «белодачников» значились лишь в особой папке таинственного учетного отдела…
Через три года он уже не был спецом-одиночкой, а руководил целым отделом из четырех электронщиков. Значились они сотрудниками официально зарегистрированной фирмы с названием «Интер-Телеком». А в обиходе именовались Игуанами. Они сами придумали себе такой коллективный псевдоним и проходили под номерами: Игуан первый, Игуан второй… Что за игуаны – никто не знал, пока они сами не объяснили. Оказывается, так называется семейство пронырливых и хорошо маскирующихся на местности ящериц. Наверное, электронщики имели в виду именно эти качества, придумывая себе столь необычное псевдо…
3.
Известие о взрыве лайнера поразило Юлию. Она не могла понять смысла теракта. Хотели подорвать экономику Египта? Запугать россиян? Но сделали себе хуже. Россия стала наращивать военную мощь на суше в Сирии и на Средиземном море. Они с редактриссой посокрушались. Люсьена зажгла свечи у иконы. Помолилась за упокой погибших и  за здравие их родственников. Пригласила Талгата, и они втроем устроили поминки пассажирам.
К пятничному вояжу в мечеть Юлия готовилась с особой тщательностью. Георгий просветил, что ее незнакомец и есть вербовщик, и что первая стадия операции близка к завершению. Приказ переселиться на Волжский бульвар она восприняла, как неприятную необходимость. Однокомнатная квартира там имела потайной выход. Юлия уже пользовалась им, когда разрабатывали шпахидок-смертниц. Для этого надо было сдвинуть заднюю стенку в одежном шкафу, чтобы оказаться в смежной квартире, откуда был выход в соседний подъезд. Вряд ли им придется воспользоваться в этот раз. Но чем черт не шутит…
Люсьена с материнской заботливостью говорила:
- Боюсь я за тебя, Юлька. Бесшабашная ты.
- Пробьемся, Люсьена Арнольдовна.
- Одно дело – здесь. А в чужой стране, если ты там окажешься?
- Не в первый раз.
- Все равно будь осторожнее. Запахнет жареным – срывайся и притаись. Люди Пилота вытащат.
- Слушаю и повинуюсь!
- Тьфу на тебя! Я же серьезно…

Юлия предполагала, что в пятницу вербовщик подойдет к ней, как и в прошлый раз, после службы в мечети. Но его не было. Он подкараулил ее на автостоянке. Покосившись на Талгата, сказал:
- Я ждал вас.
- Решили познакомиться?
- Да. Меня зовут Игорь.
Врет, мелькнуло у нее в голове.
- Меня – Раиса, - ответила она.
- Приглашаю вас в ресторан.
- В какой?
- В «Ливан Хаус» на улице Перерва. Там отличная ливанская кухня.
- А зарплаты страхового агента на ливанскую кухню хватит?
- Хватит.
- Одно условие. Водитель меня одну с вами не оставит. Будет ждать у ресторана.
- Не возражаю.
В ресторане новый знакомый Игорь провел Юлию в отдельную кабину. На столе стояли бутылки минералки, кока-колы и апельсинового сока, ваза с фруктами, два фужера и две рюмки на ножках-змейках.
Она взяла меню. Выбор блюд впечатлял. Салатов не меньше двадцати наименований. Из горячих блюд – пять видов шашлыков, шаурма на углях, семга с различными соусами.
- Спиртного в меню нет, - сказала она.
- Ресторан мусульманский, - объяснил Игорь. – Спиртное можно заказать официанту. Что вы будете заказывать?
- То же, что и вы.
- Значит, овощной салат, лососину, шашлык из баранины и бутылку грузинского вина. Годится?
- Не люблю вино. Мне лучше 100 граммов коньяку и лимон.
Он дернул за шнурок на ширме. Появился вышколенный официант, принял заказ. Спросил:
- Шашлык позже?
- Да, - ответил Игорь. – Я просигналю.
Через пару минут официант принес холодные закуски, налил в фужер вина, в рюмку – коньяк и удалился.
- За вами первый тост, - сказала Юлия.
- За то, чтобы злая волчица Раиса перестала быть одинокой.
«Запомнил, гад!» - подумала она и, выпив, сказала:
- Не получится.
- Почему?
- Потому.
- Чего вам не хватает, Раиса? Зарплата, как вы сказали, хорошая. Внешность у вас  модельная, с замужеством проблем не должно быть.
- Адреналина мне не хватает.
- Зачем он вам?
В этот момент шторки раздвинулись, и в их кабину заглянул щеголь с аккуратной бородкой и в очках-хамелеонах. Юлия сразу же признала в нем своего Геру. Она поняла, что Гера пристроил на ширме клопика – глушилку на случай, если в ресторане собирают компромат на клиентов. Либо, если здесь тоже связаны с вербовкой.
- Вы кто? – неласково спросил щеголя Игорь
Тот с легким поклоном извинился:
- Прошу пардону! Служба безопасности, - и задвинул штору.
- Нахал! – послала ему вдогонку Юлия. – Что за страна, выпить спокойно не дают!
- Не стоит так реагировать, Раиса.
- Налей-ка, Игорь, еще по одной. И переходи на «ты».
Когда выпили и закусили, она продолжила:
- Жить под колпаком – можно привыкнуть. Но скучно, Игорь.
- Влюбиться тебе надо, Раиса.
- В кого? Кругом одни паршивые интеллигенты. Цветочки дарят, руки целуют, в рестораны приглашают. Ты вот тоже пригласил в кабак. Даже за мамой-завучем не поехал.
- Нет у меня мамы-завуча, - нахмурившись, произнес он.
- Как нет? Сам же говорил!
- Детдомовец я. Придумал про мать.
- Ах, ты бедненький! Выходит, ты, как и я, сирота.
- Ты тоже детдомовка?
- Нет. Я в Уфе жила с родителями. Как сейчас помню наш дом на улице Воровского. Беззаботное было время. После школы я уехала покорять Москву.  Сначала жила в заводской общаге. Сейчас снимаю квартиру.
- А что случилось с родителями?
- Мать написала, что отца арестовали. Через три года соседка телеграмму прислала, что мать при смерти. При мне и померла.
- А за что твоего отца арестовали?
- Как я поняла, за политику. После похорон меня на допрос вызывали. Спрашивали, знала ли я, чем занимался отец. А откуда мне знать?.. Разговорил ты меня сегодня, Игорь. Напиться нельзя, на работу завтра. А еще 50 граммов коньячку можно. Закажешь?
Игорь дернул за шнурок, заглянул официант.
- Нести горячее?
- Еще 50 граммов коньяку и сразу шашлыки.
 Официант исчез и вскоре появился  с подносом. Поставил на стол новый графинчик, узорные тарелки с шашлыками и розетки с коричневым соусом.
Под горячее снова выпили. Юлия притворилась опьяневшей. С аппетитом жевала сочный шашлык, макая его в пряный соус.
- Ты же не мусульманка, Раиса. Зачем вы приезжаете в мечеть? – спросил Игорь.
- У меня отец татарин. Фамилия - Насыров. И я Насырова. А в мечеть приезжаю потому, что хочу понять, зачем живу.
- Чем же тебе нравится местная мечеть? – спросил Игорь.
- В центре храмы больше похожи на музеи. Там столько народа, что трудно сосредоточиться. А здесь люди истинно верующие и бедные. Редактрисса обожает статейки про бедных. Чего это ты меня расспрашиваешь? Уж не жениться ли захотел?
- А что, не гожусь в женихи?
- Не годишься. Ты такой же интеллигент, как и другие, что сватались.
- Кто же тебе нужен?
- Тот, кому море по колено. Такой, как разбойник Робин Гуд. Чтобы сражался за справедливость.
- Ты не любишь власть?
- А за что ее любить?  Отца посадили. Даже не сказали, где сидит, жив ли.
- Отомстить не хочешь?
- Как? Статью написать или в оппозицию к придурку Касьянову примкнуть?
- Есть другой способ.
- Какой?
- Давай не будем торопить события, Раиса. Я могу тебя свести с людьми, которые борются за справедливость. Согласна?
«Ну, и артист, мерзавец!» - подумала Юлия. Вслух сказала:
- Не пойму я что-то тебя. Хочешь, чтобы я Чубайса пристрелила?
- Фу, какая глупость! Журналист должен заниматься своим делом.
- Объясни.
- Объясню, но не сейчас. Сначала скажи, готова ты бороться за справедливость?
- За справедливость? Готова.
Он достал мобильник.
- Продиктуй свой номер телефона. Я позвоню, где и когда встретимся.
Он забил ее номер в память. Она спросила:
- А твой номер?
- Я дам тебе его позже.
- Страхуешься, страховой агент? – усмехнулась она.
- Страхуюсь, - серьезно ответил он. – До встречи, Раиса. Я еще должен расплатиться…
Выйдя из кабины, Юлия сделала вид, что ищет чего-то в сумочке. Сама же разглядывала ширму. Ресторанный зал гудел голосами. Тихо звучала восточная мелодия. Она провела рукой по левой складке. Пальцы нащупали пуговку клопика. Отколупнула ее, сунула в сумочку. Прошла через зал, спустилась в гардероб, надела дубленку и оказалась на улице.
Талгат ждал ее.
- Порядок, - сказала она, усаживаясь рядом с ним.
- Прослушки в ресторане не было, - откликнулся он и завел движок.
Проехал пару улиц. Свернув на Краснодарскую, буркнул:
- Вольво на хвосте.
- Давно?
- От ресторана. Сбросить?
- Не надо.
Талгат остановил «буханку» у дома на Волжском бульваре. Почти сразу же мимо проскочил серый Вольво и остановился у соседнего дома.
Юлия зашла в подъезд, поднялась на второй этаж, открыла дверь в квартиру. Огромный шкаф с потайным лазом стоял на месте. Похоже, что накануне кто-то уже побывал здесь. Стол с ноутбуком был протерт. На принтере стопка чистых листов бумаги. На журнальном столике у дивана банка ее любимого кофе «Суаре» от Московской кофейни на паях. Холодильник на кухне забит продуктами. Жить можно. Жаль, что с Герой видеться не придется.
Окна в квартире были закрыты наглухо, воздух застоялся. Юля распахнула балконную дверь. В нее сразу же проник ветерок и нетрезвые голоса. В какой-то из квартир по соседству шла гулянка. Она прислушалась. Два женских голоса и хриплый мужской выводили:
Участковый дядя Гена
Нынче орден получил.
Он в сортире своим хреном
Террориста замочил.
Быстро же народ откликается на президентские «мысли вслух»! И не разберешь, то ли ёрничает, а то ли благоговеет.
Юлии не хотелось ни есть, ни спать. По небу гуляли тучи. Ночь обещала быть унылой, как секс по обязанности. Она жадно вдыхала сырой воздух и бездумно глядела на освещенные фонарями, поникшие от холода тополя. Летом они заполняют всю улицу белоснежным пухом.

Алик ждал Исмаила. Но тот позвонил ему и сказал:
- Напротив твоего дома подозрительная аварийка. Выходи из дома, иди на автостоянку, оттуда через калитку пешком ко мне.
- Исмаил бек, аварийка ремонтом занимается. Труба лопнула. В доме горячей воды нет.
- Делай, как я сказал…
4.
Полковник Белый стоял у окна второго этажа в новом офисе частного сыскного агентства Степана Вовочкина. Комната была оборудована специальной аппаратурой, находившейся в ведении подчиненных маэстро Толика. Первый этаж занимал сам сыскарь. От него только что ушла посетительница, жаловалась, что у нее пропала собака. Там же располагались топтуны клерки, один из которых постоянно дежурил на улице.
В доме напротив жил турок Исмаил. Ему принадлежали две совмещенные квартиры. В трехкомнатной жил он сам. Семья его осталась в Анкаре. Здесь его обслуживали две турчанки, молодая и пожилая. С молодой он спал, пожилая была кухаркой. Двухкомнатная квартира  предназначалась для деловых встреч. В ней ночевали два его телохранителя из частного охранного предприятия. Об этом Вовочкину рассказала за небольшую мзду приходящая местная уборщица. Она же, за мзду гораздо больше, прилепила к оконным рамам в деловой квартире два клопика.
На связь вышел Маэстро:
- Объект один позвонил объекту два. Велел явиться к нему домой пешком. Наша аварийка вызвала подозрение.
Дежурный Игуан уступил место за аппаратурой Белому. Минут через двадцать в наушниках послышалось шуршание двери, затем раздались голоса:
- С клиенткой можно работать, эфенди?
- Пока нет. Она живет на Волжском бульваре. Утром поехала в свой журнал. Ты правильно сделал, что после ресторана оставил диктофон в машине. Мне передали его. Настораживает, что она легко пошла на вербовку.
- Характер у нее такой.
- А если притворялась? Она даже сама подсказывала то, что тебе должно быть интересно.
- Опьянела от коньяка.
- Все равно воздержись от контактов. Есть у меня в Уфе один человек. Попрошу его навести справки о ее родителях.
- Наш человек?
- Не скажу, что совсем наш. Мусульманин. Офицер полиции. Был здесь в командировке. Проститутка его ограбила и вместе с деньгами прихватила документы. Я помог ему выкупить документы и снабдил небольшой суммой. Получу от него информацию, дам тебе знать.
Умный, сволочь! – подумал Белый, снимая наушники. – Аварийку придется убрать. Маэстро – сюда. Топтунов с машиной оставить. Джульетту предупредить, чтобы не гнала лошадей и была готова к расспросам о Насыровых…

Люсьена передала Юлии предупреждение полковника Белого и сунула ей папку с описанием дома Насыровых.
- Освежи память.
Нужды в этом не было, но Юлия добросовестно еще раз зафиксировала в памяти расположение комнат, кухни, печки, дворовых построек. И стала ждать звонка вербовщика. Но тот не звонил.
Время ползло медленно и доползло до второй половины ноября. На полигоне дни пролетали бы незаметно. А тут… Она выполняла мелкие задания Люсьены, сочиняла глупые гороскопы. Однажды спросила:
- Люсьена Арнольдовна! Где находится ваше модельное агентство с медовыми ловушками?
Редактрисса насторожилась.
- Зачем тебе?
- Подруга моя там. Училась я с ней в бурсе.
- Забудь! И про подругу, и про агентство!
- Секрет?
- Ты же не дура. Соображай, где служишь.
Юля поняла, что задала глупый вопрос. Просто от безделья, от неопределенности и томительного ожидания…
Вербовщик позвонил 21 ноября. Люсьена была рядом. Юлия включила громкость.
- Ты во сколько будешь дома? – спросил он.
- В семь.
- Я приеду к тебе.
- Запиши адрес.
- Я знаю, - и отключился.
- Будь начеку, Юлька, - сказала Люсьена. – Мало ли что у него на уме?
- Справлюсь, Люсьена Арнольдовна, - и задумалась.
- Тебя что-то беспокоит?
 - В моей биографии только одно слабое звено: дочь Насыровых. Куда она делась?
- Известно только, что после ареста отца она сбежала из дома, - ответила Люсьена после паузы. - Потом вроде бы объявилась в Тольятти, откуда уехала с каким- то кавказцем. Дальше след ее потерялся.
В квартиру на Волжском бульваре вербовщик явился сразу же после Юлии.
- Почему так долго не звонил? – сердито спросила она.
- Тебя проверяли, Раиса.
- Надо же! Нашли агента КГБ!
- КГБ давно нет.
- Мне наплевать.
Они прошли в комнату, сели за журнальный столик.
- Возьми лист бумаги и ручку, - сказал он.
- Писать расписку о неразглашении?
- Нет.
Юлия вытянула с принтера лист, взяла ручку.
- Рисуй план своего дома в Уфе.
- Продолжаешь проверку?
- Не обижайся. Положено.
Она набросала схему расположения комнат и кухни, обозначила крестиками, где были кровати, печка, холодильник и даже фикус в кадушке. Во дворе указала места туалета, дровяника и колонки.
Он достал из кармана листок, развернул. На нем был тоже план, но не такой подробный.
- Доволен? – спросила она.
- Доволен.
- Хватит в кошки-мышки играть, Игорь. Давай начистоту!
- Подожди. Я должен сообщить тебе, что отец твой был ваххабитом и пострадал за веру. До колонии его не довезли. Конвойные пристрелили его и выбросили труп в тайге.
- Сволочи! – пробормотала она.
- Теперь можно и начистоту. Как ты относишься к борьбе Исламского государства за справедливость во всем мире?
- Сочувственно.
- Сочувствовать мало. Надо помогать. Я хочу отправить тебя в Игил.
- Чем же я помогу? Стрелять не умею. В шахидки не пойду.
- Героев с оружием там хватает. А журналистов – дефицит. С работой на телевидении справишься?
- Справлюсь.
- Среди моджахедов много русскоговорящих. Будешь брать у них интервью, и озвучивать в эфире. Между прочим, и платить там будут много больше, чем в «Оракуле».
- Уговорил. Одно условие: Талгата придется взять с собой.
- Объясни.
- Он влюблен в меня, Игорь. Если узнает, что бросаю его, зарежет и меня, и тебя.
- Ты спишь с ним?
- Тебя это не касается.
- Возьмем твоего истукана. Пусть завтра привезет твой и свой паспорта на автостоянку у мечети. Я буду там ждать. Полетите по туристическим путевкам в Анталию 25-го утренним рейсом. Сбор во дворе мечети.
- Ты тоже полетишь?
- Нет. С вами будет оператор. Он передаст вас в аэропорту проводнику…
Вербовщик ушел. Юлия устало присела на диван. Она была уверена, что ее Гера последовал сейчас за вербовщиком. Его машина стояла на заднем дворе у гаражей, и он слышал весь разговор. Значит, успеет оформить путевку и полетит вместе с ними…

                * * *
24 ноября турецкий истребитель сбил ракетой российский бомбардировщик СУ-24. Летчики катапультировались. Командира подполковника Олега Пешкова расстреляли в воздухе игиловцы из отряда этнического турка Челика. Штурман капитан Константин Мурахтин приземлился в приграничной полосе. Спецназу ГРУ и морским пехотинцам удалось разыскать его и доставить на авиабазу. В этой операции погиб морской пехотинец Александр Пузынич. У Пешкова остались в городе Липецке жена, сын и дочь. Указом Президента подполковнику Пешкову посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

5.
Пилот и Белый узнали об этом по своим каналам еще до официального сообщения.
- Езжай к Вовочкину, - сказал Пилот заму. – Маэстро пусть не снимает наушники. Турку с вербовщиком придется менять план. Нам тоже. С Ромео я сам свяжусь.
Исмаил услышал о сбитом бомбардировщике по телевизору, не сдержался и ругнулся по-русски матом. Тут же позвонил Ибрагимову:
- Анталия отменяется. Срочно ко мне!
Тот не сразу врубился. Нежился в постели после последней ночи с Алией. Что за ЧП произошло? Почему отправка группы завтра отменяется?
Завтракать он не стал. Принял душ и отправился пешком к турку…
Маэстро Толик доложил Белому:
- Объект два прибыл. Надевайте наушники.
Вскоре послышался голос входящего в деловую квартиру турка:
- Эрдоган глупец! Мания величия затмила ему мозги. Путин не простит ему. Русским туристам запретят летать на наши курорты, и страна потеряет миллионы долларов.
- Да, эфенди. И у нас проблемы с отправкой групп.
- Это мелочь, Алик. Ты знаешь, сколько на моих строительных объектах рабочих трудится? Больше десяти тысяч. А по России? Мы зарабатываем для Турции огромные деньги. Наверно, нас выгонят из России.
- Пока тихо.
- Путин выжидает. Просчитывает плюсы и минусы. Он хитрее Обамы. Обдумает свои ходы, и наш строительный бизнес под нож.
Турок замолчал. Вербовщик не решался прервать его молчания. Но все же прервал:
- Что делать с группой?
- Предупреди каждого, что вылет откладывается.
- Надолго?
- Обстановка подскажет. Пока замри. Но связь с группой поддерживай. Скажи журналистке, чтобы в мечети больше не появлялась. Мне не звони. Сам вызову…

Время для Юлии словно бы застопорилось. Она продолжала обитать на конспиративной квартире. Ездила по утрам в «Оракул». Никто за ней не следил.
- Не хандри, Юлька! – сказала как-то Люсьена.
Чтобы отвлечься от хандры, она ворошила в памяти большие и малые эпизоды своей недлинной жизни. Сидя на диване, и окунувшись частью существа в родимое прошлое, Юлия все равно продолжала оставаться собой сегодняшней. Тем не менее, это не мешало ей безмятежно купаться в мягких облаках приятных воспоминаний. Но белые облака вдруг серели, рвались на тёмные клочья. В мутном разрыве этих клочьев показывался небритый и горбоносый юнец с бензиновыми глазами наркомана. Она отгоняла его и снова улетала в теткину деревню Шакшу, откуда отправилась вслед за Герой  незнамо куда. Случай? Провидение? Возможно, и так. Но в первую очередь, любовь. Она, как и судьба, ниспослана свыше. Юля улыбалась, однако недолго. Мешал небритый горбоносый недоносок…
                * * *
                ТЕРАКТ НА ДУБРОВКЕ
23 октября — 26 октября 2002 года  группа чеченских боевиков захватила свыше 900 заложников  из числа зрителей мюзикла "Норд-Ост" в Театральном центре. Из четырех десятков террористов примерно третью часть составляли террористки-смертницы. Тротиловый эквивалент взрывчатки был порядка 110-120 килограммов. В ходе штурма театрального центра погибли 130 человек (в том числе 10 детей). 28 октября 2002 года было объявлено днем траура в Российской Федерации по жертвам террористической акции.

Именно юнец с бензиновыми глазами приоткрыл двери театрального центра с норд-остовскими заложниками, когда Юля,  растрепанная и зарёванная, колотила в них. Это было ее первое серьезное задание в качестве штатного сотрудника БД-7. Террористы захватили концертный зал, где шло представление мюзикла Норд-Ост. Переговорщикам было известно, что бандитами командует Мовсар Бараев. Тот грозил взорвать зал вместе с заложниками, если не будут выполнены их требования. Юлия должна была обезвредить шахидок-смертниц.
- Хто? – направил на нее автомат юнец.
- Там мама с  моей дочкой! – прорыдала она. – Пустите!
Юлия была одна у дверей, и он, расширив проход, оскалился:
- Давай. Моя будышь – живой будышь.
Она проскользнула внутрь. Кинулась было в зал, но он дернул ее за руку и показал на лестницу:
- Туда, - тиснул грязной лапой за грудь. – Жди меня!
Юлия поднялась на один пролет, когда путь ей преградил еще один, с черной неопрятной бородой. Ни слова не говоря, с силой оттолкнул ее. Она успела сгруппировать мышцы, чтобы не свалиться от толчка. Первой мыслью было: завалить мерзавца. И завалила бы. Но нельзя. Сдержалась, пробормотала:
- Мне велели…
- В зал! – рявкнул бородач.
Туда ей и надо было. Она повернулась и, спотыкаясь, стала спускаться. Бородач перегнулся через перила, что-то злобно прокричал вниз. Юнец отвернулся, когда она проходила мимо.
Зал был забит молчаливыми и рыдающими людьми, вцепившимися в кресла, как в последнее прибежище. Спертый воздух пах мочой, грязным бельём и рвотой. Одну из шахидок, сидевшую в центре ряда, она заметила сразу: кресла справа и слева от нее пустовали. Юлия пробралась к ней, наступая на чьи-то ноги и сумки. Не глядя на шахидку, опустилась в кресло и притихла…
Смертница была очень молода, может быть, не успела даже окончить среднюю школу. Это было видно по юному лицу, хотя она и опустила хиджаб почти до глаз. А глаза казались безжизненными, будто она смотрела и ничего не видела. Только длинные пальцы автоматически теребили пульт с единственной кнопкой.
- Вы собираетесь нас убить? – шепотом спросила ее Юлия.
Шахидка встрепенулась и резанула ее ожившим взглядом:
- Нельзя говорить!
- А вам самой не страшно умирать?
- Нет! – зло буркнула она и повторила: - Нельзя говорить!
- Если вы нас убьете, какая разница: нельзя или можно?
- Имам решает: убить или не убить. Уходи от меня, я все равно нажму кнопку.
Юлия поняла, что разговор бесполезен. Возможно, в другой обстановке и можно было бы достучаться до тайников души смертницы, но только не здесь. Значит, альтернативы не было, и финал мог быть только один. Но его срок еще не подошел, а время, как говаривал в бурсе Белый, тасует проблемы, как карточную колоду. 
Она огляделась. Зал был полон, места пустовали лишь рядом с шахидками и то не везде. Из обоих боковых проходов за заложниками надзирали два молчаливых кавказца с автоматами. Время от времени двери распахивались, в зале появлялись новые террористы, перебрасывались парой слов с некоторыми из шахидок и опять куда-то исчезали.
 Юлия насчитала пять смертниц. У всех были отрешенные, ничего не выражавшие лица. Будто они собрались воочию лицезреть Аллаха и теперь ждали своей очереди. Но ведь не может быть, думала Юлия, чтобы каждая окончательно свыклась с мыслью о смерти. Есть, конечно, фанатки типа юной соседки. Но, наверняка, есть и такие, кого точит червяк сомнения: стоит ли прощаться с жизнью ради неведомого загробного рая? Чем дальше, тем глубже станет вползать червяк. В конце концов, у кого-то из них не достанет сил нажать кнопку взрывателя.
Несмотря на запрет разговаривать, тишины в зале не было. Люди бормотали, кашляли, всхлипывали, стонали. Справа, через три кресла от нее, сидели Он и Она, худенькие тинэйджеры. Она у него на коленях, лохматая головёнка на плече, и оба с закрытыми глазами. Похоже, они смирились со своей участью, оплели друг друга руками и отдались на волю рока. Слева от шахидки сполз с кресла на пол дородный и лысоватый  мужик в костюме с серебряной полоской и с перстнями чуть ли не на каждом пальце. Между рядами кресел ему было не развернуться,  и он недвижимо лежал на боку в собственной вонючей луже. Непонятно было, то ли мужик в сознании, то ли ему уже не придется больше красоваться перед длинноногими красотками своими перстнями-печатками.
Юлия передвинулась к тинэйджерам. Толкнула плечом парнишку:
- Очнись!
- Зачем? – спросил он, не открывая глаз.
- Жить хотите?
- Жить будем Там.
- Где там?
- В Эдеме.
«Начитанный щенок, - мелькнуло в голове Юлии, - однако дурак».
- В Эдеме тебе не понравится. Там любовью не занимаются.
- Жалко, - пробормотал парнишка.
- С кем это ты, Тэн? – Спросила, не отрывая от его плеча головы, девчонка.
- Не разговаривать! – прошипела в их сторону шахидка.
Юлия проигнорировала ее шипение:
- Послушай меня, Тэн, - проговорила еще тише. – Мочитесь на любые тряпки, не сходя с места. Можно и на трусы. Когда почувствуете, что трудно дышать, закрывайте мокрыми тряпками дыхалку.
- Жить будем Там, - пробормотал он.
«И впрямь дурак», - подумала она и услышала визг «невесты Аллаха»:
- Молчать, Свинячье ухо!
Один из террористов, стоявший в проходе, о чем-то спросил шахидку на своем языке. Юлия разобрала лишь ее имя – Зулихан. Смертница недовольно что-то прокричала ему в ответ. Сняв с плеча автомат, тот молча стал пробираться между кресел. Добрался до Юлии, схватил ее за лацканы куртки. Шахидка что-то пробормотала ему. Он ткнул стволом в плечо Юли, рыкнул:
- Сиди тихо. Не двигайся!
Юлия сделала вид, что сон сморил ее, а сама отсчитывала часы до обусловленного срока. Как ни странно, никакого волнения не испытывала, даже мысли не мелькнуло, что может погибнуть. Все ее существо сосредоточилось на одном: не провалить первое задание.
Глянула на часы. Оставалось тридцать пять минут до того, как стрелки покажут время «Ч». В зал пустят газ, и начнется штурм. Скосила глаза на шахидку. Та дремала, скрючившись и уткнувшись подбородком в собственную грудь. Легким движением Юлия достала из волос приколку. Крутанула украшающую приколку жемчужинку.
Картина почти не изменилась. Все так же хрипло дышали заложники, стонали в забытьи, вскрикивали и жались друг к другу. Мужик с перстнями не шевелился на полу, похоже, уже предстал пред грозные очи Вселенского судьи. Худенькие тинэйджеры сползли вниз, лежали меж рядами кресел, тесно прижавшись друг к дружке.
Притомились и бандиты, дежурившие в проходах.  И тот, и другой сидели на корточках, вдавившись спиной в стену и пристроив автоматы между ног.
Момент – лучше не дождешься. Чтобы ткнуть шахидку острием приколки, не надо было даже тянуться. Юлия положила руку на подлокотник кресла и всадила шпильку в бок «черной вдове».
Тело ее мягко вздрогнуло и  затихло. Как сидела, так и продолжала сидеть, парализованная инъекцией.
Юлия бросила приколку под ноги, встала с места и медленно начала пробираться к проходу. Люди, сидевшие в креслах, почти не реагировали на возникшую вдруг помеху. Дремавший у стенки охранник не обратил на нее никакого внимания: поленился или дрых. Юлия чуть ли не ползком добралась до ряда, где восседала еще одна «невеста Аллаха». Та не спала, равнодушно глянула на плюхнувшуюся в соседнее кресло беспокойную дамочку и отвела глаза в потолок. Может, возносила последнюю молитву Аллаху в полной вере, что ее с нетерпением  ждут у ворот рая.
Юлию в раю никто не ждал. Она верила, что ее ждал на грешной земле Гера, и торопилась. Часы неумолимо отсчитывали минуты. До времени «Ч»  их оставалось всего шестнадцать. Хватит, чтобы обезвредить еще двух. Новая приколка из прически уже была в кулаке.
Она дождалась, когда шахидка прикрыла глаза, стала покачиваться и беззвучно что-то бормотать, наверно, читала предсмертную молитву. Юлии в тот момент это было глубоко безразлично. У нее было задание: минимум подрывов. Оно не позволяло ей отвлекаться ни на эмоции, ни на посторонние мысли. Не задумываясь, она пустила в ход острие приколки. Использованную швырнула под кресло и вновь стала пробираться к проходу. Но тут же услышала злой окрик:
- Куда, Свинячье ухо? – встрепенулся сидевший у стены охранник.
- В туалет, - жалобно проговорила Юлия.
Тот проворно поднялся, подскочил к ней и дернул за плечо так, что миниатюрный мобильник со встроенным фотоаппаратом выпал из кармана прямо на его шнурованный сапог. Охранник поднял его, какие-то секунды с недоумением разглядывал и вдруг завопил:
- Зачем не сдал?
- Я не знала, что надо сдавать.
Ни слова не говоря, он ухватил ее за руку и потащил на выход. Рукав заголился. Юлия бросила взгляд на часы. Оставалось еще семь минут. Семь длинных минут, отделяющих суетную жизнь от вечности. Можно успеть вырубить бородатую  скотину. Но за семь минут террористы успеют таких делов натворить, что мало не покажется. И во всем будет виновата только она. В тот миг в голове впервые мелькнула мысль, что это ее последние шаги. Мелькнула мысль и сбежала, заставив сосредоточиться на сиюминутном.
На лестнице охранник вытолкнул Юлию вперед и, подгоняя, упёр ствол автомата в спину. Оставалось шесть минут.
В просторном зале второго этажа сидели, лежали на подстилках не меньше десятка террористов. На грязном полу валялись пустые шприцы, какие-то тряпки, пластиковые бутылки и объедки пищи. Чуть в стороне от других сидел, поджав ноги и облокотившись на диванную подушку, бородач с едва заметным шрамом на щеке.
- Абубакар! – почтительно обратился к нему Юлин конвоир. – Вот! – передал ему телефонную трубку и показал на Юлию.
«Абубакар – вроде бы писатель, – шевельнулось у нее в голове. – И здесь Абубакар. Почему? Ведь главарь – Мовсар Бараев?».
И тут же услышала это имя:
- Мовсар! – требовательно окликнул Абубакар.
Лежавший на ковре ваххабит торопливо встал, приблизился. Абубакар протянул ему мобильник, что-то спросил на своем языке. Мовсар, осмотрев трубку, ответил. Глянув на Юлию, главарь вытянул в ее сторону указательный палец и произнес: «Пук!». Это был приговор.
Всего пару минут протянуть бы! А там… Там – как судьба распорядится. Юлия упала перед Абубакаром на колени, протянула к нему руки, ровно бы молила о пощаде. Успела заметить, что секундной стрелке осталось сделать чуть больше сорока скачков.
Кривая улыбка тронула тонкие губы главаря. Он явно наслаждался унижением русской невольницы. Даже прическу вон поправила, чтобы понравиться ему.
Поправляя прическу, Юлия незаметно вытащила новую приколку. На ощупь крутанула жемчужную головку. Абубакар, продолжая криво усмехаться, расслабленно вытянул вперед руку, наставил палец на пленницу: «Пук!». Кошачий бросок Юлии он прозевал. Даже не отдёрнул пукающую руку. Её она и царапнула  парализующим острием.
Почти одновременно ощутила страшный пинок под ребра и удушающую струю, расползающуюся в воздухе. Наступило время «Ч». Она сунула немеющую ладонь за пазуху, с трудом вытащила байковый лоскут, пропитанный защитным составом и, уже опрокидываясь на заплеванный пол, уткнулась носом и ртом в спасительную тряпку. Угасающего сознания успела коснуться утешительная мысль: главарь не сумел отдать приказ о подрыве здания. Она не помнила, как выползла в образовавшийся после взрыва пролом. Как во сне, увидела бегущего к ней Геру. Он подхватил ее на руки и бегом понес в реанимационную неотложку, которая тут же рванула в спецлазарет Белой дачи…

Подчиненные Пилота тоже были задействованы в операции по освобождению заложников. Он был категорически против штурма. Доказывал, что могут погибнуть много заложников. Джульетту он не упоминал, она тоже могла погибнуть. Пилот тогда сразу предложил задействовать в операции профессора Смирнова. Он познакомился с этим чудиком еще в доперестроечные времена, когда ученые мужи всячески его мордовали. Контакты с ним восстановил после возрождения «БД-7».
Смирнов утверждал, что зомбированные террористы-смертники утрачивают инстинкт самосохранения. В момент совершения теракта они не способны отдавать отчет в своих действиях. Но все равно  можно повлиять на их поведение  с помощью скрытого акустического воздействия на подсознание. Уже через двенадцать – четырнадцать минут уровень агрессивности объекта заметно снижается. Смирнов назвал свой метод и созданный им прибор диспартное видео.
Названье, конечно, заумное, но Пилот сам однажды видел, как действует прибор. Через громкоговоритель в течение получаса прокручивали нейтральную музыку с закодированным навязчивым видеообразом, после чего буян выбросил из окна обрез и выпустил взятых в заложники бабку с внучкой.
Слава Богу, что политики прошляпили это информационное оружие. Иначе вполне могли бы управлять толпой: надо наэлектризовать – пожалуйста, надо спровоцировать акцию протеста – нет проблем. А ведь спохватятся, возьмут на вооружение. Если не свои, то заморские – точно. А может, уже и взяли и, возможно даже использовали. Иначе чем объяснить почти бескровную  «революцию роз» в Тбилиси. Толпы грузин, словно зомби, славили Саакашвили. Отрезвление наступило довольно быстро, но поезд уже ушел.
Пилота тогда поддержал лишь доктор Рошаль. Но и его вмешательство не помогло. Доктор с грустью посмотрел тогда на генерала с двумя звездами и отправился на переговоры с террористами.
В штабе операции по освобождению заложников «Норд-оста» и слышать не желали о новшестве профессора Смирнова. Решили крутить через усилитель записи голосов родственников с призывом одуматься. А у террористов эти призывы вызвали только злобу…
Участвовавший со стороны террористов в переговорах Мовсар Бараев не был  главарем, разве правой рукой главаря. А в переговорщики попал, как шибко грамотный:  закончил два курса университета.
Ваххабит по кличке Абубакар имел при себе четыре комплекта документов на разные фамилии. Две из них значились в списке лиц, объявленных во всероссийский розыск и по линии Интерпола. Одна из фамилий засвечена нигде не была. Четвертый документ оказался самым любопытным. Это было удостоверение начальника службы безопасности «Прима-Банка», выданное на имя Эльмурзаева Руслана. Сотрудниками этой службы значились еще двое бандитов, в том числе и уроженец Грозного боксер Турпал Хамзатов, который, судя по милицейской картотеке, должен был в это время отбывать в Назрани срок за убийство. Всех их легализовал в Москве «Прима-Банк», которым единолично владел чеченец Мухарбек Баширов. Не хило, да? Все козыри на руках - тяни за ниточки и разматывай клубок! Но все спустили на тормозах…
Да, у многих силовых начальников мозговые извилины выпрямились, как стрелки на брюках с лампасами. Потому и засекретили часть информации, чтобы не разбираться в причинах теракта. А что мог сделать Пилот? Для генералов он обычный полковник с полигона с непонятными полномочиями…
6.
Томясь от безделья в конспиративной квартире, Юля тосковала по мужу.
В декабре выпал первый снег. А потом зарядили снежные дожди. В одну из ночей к ней, через лаз в шкафу, пробрался Гера.
- Пилот дал нам сутки, - обрадовал он.
Это были сутки блаженства. На другой день вечером она спросила:
- Еще придешь?
- Не я решаю, Юленька…
Раз в неделю звонил вербовщик.
- Когда? – сердито спрашивала она.
- Сообщу позже.
Новый год Юля встречала в редакции…

11 января Маэстро позвонил Пилоту:
- На объект один приходил сторож с автостоянки. Велел быть ему на объекте два в десять вечера.
Пилот сам приехал в офис Сел за пульт. Через некоторое время услышал голос турка:
- Группу отправляем послезавтра морем через курорт Сухум.
- Кто будет сопровождать?
- Ты сам. Купи путевки, себе тоже. Поедете поездом. Сначала до Адлера. Там пересядете на сухумский поезд. На вокзале вас встретит абхазский грузин, узнаешь, у него левой руки нет. Зовут Саид. Он отвезет группу в село. Ты – на неделю в санаторий.
- Для чего?
- Возможно, ты понадобишься одному человеку. Он найдет тебя.
- А если не понадоблюсь?
- Через неделю вернешься.
- Зачем покупать на всех путевки, если группа в санаторий даже заезжать не будет?
- Не считай деньги в моем кармане. Путевки для пограничников.
На этом рандеву закончилось. Пилот передал пульт Маэстро и выехал на базу.

- Полетишь военным бортом в Сухуми, - инструктировал Пилот Георгия. – На какую фамилию у тебя паспорт?
- Еценюк.
- Подходяще. Наш человек покажет тебе однорукого проводника. Легенда: ты украинский диверсант. Цель – присоединиться к завербованным.
- Понял.
- Это не все. Усложняется тактическая задача. Вы должны проникнуть в Игил, найти Челика и ликвидировать его.
- Возмездие за нашего летчика?
- Да. И если получится, убрать русского палача.
- Есть!
- И еще, Ромео. Твоя Джульетта передаст тебе зажигалку. Это телефон.
- Зачем он мне?
      - На всякий случай. Если обстановка изменится, тебе позвонят. Политика, туды ее в
 
медь! Понял?

     - Так точно.
- Шагай на склад, экипируйся. Удачи, морпех!
- К черту!..
 
ДОМ  КОНТРАБАНДИСТА
1
Село, где жил однорукий контрабандист, располагалось на берегу моря. А его дом стоял у самого причала, к которому были пришвартованы множество моторных лодок и даже быстроходных катеров. Жители промышляли браконьерством, не брезговали контрабандой. Батуми – рукой подать, рядом Турция. Фрукты-овощи, дешевый турецкий ширпотреб.
Георгий в линялых джинсах, в грязном свитере и рваной телогрейке бродил по берегу, трогал цепи моторных лодок. Иногда присаживался на выбеленное ветрами бревно, доставал четвертуху хлеба, отрезал ломоть и съедал с огурцом. Спал он в первую ночь наверху, в кустарнике. Было довольно прохладно, телогрейка согревала плохо. Но он привык к условиям выживания и спал нормально.
На вторую ночь он прокрался к лодкам, вытащил из кармана телогрейки полотно ножовки по металлу и, не особо напрягаясь, стал ширкать по дужке первого попавшегося замка. Тут его и сцапали.
Отбуцкали, обыскали, сняли американские солдатские ботинки. Вытряхнули все: хлеб, два огурца, пачку сигарет, спички, перочинный нож. Один из троих, худой и долговязый, словно заправский полицейский, прищелкнул его руку наручниками к цепи. Второй, коренастый и широкоплечий, стал расковыривать ножом подошвы ботинок. Третий был – однорукий Саид.
- Кто такой? – спросил он.
Георгий не ответил. Коренастый между тем обнаружил в подошве пластинку и протянул однорукому. Тот включил фонарь, пытаясь разобрать, что на ней написано. Передал пластинку долговязому, посветил:
- Посмотри, Рустам.
- По-английски написано: честь и слава.
- Что за штука, оборванец? Отвечай!
Георгий понимал, что сдаваться сразу нельзя, иначе – грош ему цена. Пленник и бродяга – фигуры не равнозначные. Надо молчать.
- Развяжи ему язык, Наур!
Коренастый стеганул цепью Георгия по ребрам.
- Ну? – потребовал главарь.
Пленник молчал. Коренастый Наур пнул его ботинком в голову.
- Жетон это! – выкрикнул Георгий.
- Что за жетон?
- Такие украинским диверсантам дают.
- Как же ты, оборванец, попал в диверсанты?
- Я не был оборванцем.
- Не тяни, рассказывай.
- Лучше убейте, - не сразу откликнулся он.
- Давай я его в море утоплю, Саид? – предложил Наур. – Сам же просит.
- Успеем. Что, диверсант, жизнь надоела?
-  Не хочу больше в русскую тюрьму.
- Здесь Абхазия.
- Она тоже стала русской.
- Как ты попал в тюрьму?
- В облаву угодили в Донецке.
- Бежал?
- В здание снаряд угодил. Я одежду с мертвяка снял. Пробрался в Крым. Оттуда – сюда.
- Куда на лодке собрался плыть?
Георгий сделал вид, что колеблется с ответом.
- Признавайся! – прикрикнул Саид.
Георгий оскалился. Глянул с вызовом на Саида.
- Все равно один конец. В Турцию хотел сбежать от вас.
- Зачем?
- Чтобы в Игил пробраться. Воевать там хотел.
- Назови свою фамилию!
- Еценюк.
- Зовут как?
- Жора.
- Что ты умеешь, Жора-диверсант?
- Стрелять из всех видов оружия умею. Мины ставить умею.
- Где научили, в России?
- На Украине. Американский инструктор.
Трое переглянулись. Отошли в сторону, пошептались. Подошли снова.
- Не боись. Мы тебя не сдадим, - сказал Саид. - Поживешь пока у меня дома.
- Хочешь горцам в рабы продать?
Саид не ответил.
- Сбегу, так и знай! Даже если сдохну в ваших горах!
Наур отомкнул Георгия от цепи и сковал руки. Подобрал с земли перочинный нож, сигареты и спички. Проговорил с ухмылкой:
- Не сдохнешь! Топай!
- Сигареты отдай и спички.
- Отдай! – велел Саид…
Дом у Саида был двухэтажный с большой кирпичной пристройкой. Хозяин и долговязый Рустам зашли в дом. Наур завел Георгия в пристройку. Включил свет и закрыл двери на ключ. Снял с пленника наручники.
- Руки помой, - сказал. – Умывальник вон в углу. Сейчас тебе еду принесут.
Георгий огляделся. Окон в помещении не было. Дверь, что напротив входа, всего скорее, вела в дом. Слева была еще одна дверь. Наверняка, с лежанками. Должны же где-то спать присланные вербовщиками люди. Юлька и Талгат должны уже выехать…
                * * *
В конце августа 2008 года Абхазия, входившая ранее в состав Грузии, объявила себя независимой республикой. Совет Федерации и Государственная Дума России обратились к Президенту с просьбой признать ее независимость. Указ о признании независимости был подписан. Однако статус самостоятельной республики Абхазия имела относительный. Её признали лишь несколько государств во главе с Россией. По просьбе руководства республики на ее территорию были введены с миротворческой миссией российские военные подразделения, и размещена авиабаза.
Бывший президент Грузии Саакашвили приказал войскам захватить Абхазию и Южную Осетию. В ночь на 8 августа грузинские войска вторглись на территории республик. Президент России объявил о начале «операции по принуждению к миру» в зоне конфликта. В регион были введены российские войска. 12 августа война закончилась, оставив на местах боёв многочисленные жертвы.
24 ноября 2014 года Президенты России и Абхазии Путин и Хаджимба подписали договор о союзничестве и стратегическом партнёрстве сроком на 10 лет.

2.
Вагон оказался плацкартным. Юлия с Талгатом заняли места у прохода. Вербовщик Игорь устроился на нижней полке. Напротив него – неразговорчивые Алия и таджик Анзур.
На вокзале вербовщик выдал им по 12 тысяч рублей, билеты от Адлера до Сухуми и проинструктировал:
- Пять тысяч на дорогу. Семь тысяч и паспорта отдадите однорукому Саиду.
Понятно, что огнестрельного оружия у Юлии с Талгатом не было. В их распоряжении были лишь спецсредства, выглядевшие как предметы первой необходимости. И то в ограниченном количестве. Пистолет заменяла «плевалка», так именовалось миниатюрное устройство в виде авторучки. «Плевалкой» можно вывести из строя любого, но при условии, что объект будет находиться не дальше двадцати метров. Были еще электронные жучки и клопики, предназначенные для прослушки. На вид – серьги, брошки или другие мелкие женские украшения. Их Юлия хранила в сумочке.
В соседнем купе ехал полковник Белый. За кипятком он ходил, опираясь на суковатую палку. Ни дать, ни взять – едет дед в санаторий подлечить ревматические конечности.
Иногда в вагоне появлялась ресторанная разносчица с тележкой, заставленной судками. Таджик Анзур брал у нее и первое, и второе, не выбирая, есть ли в блюдах свинина. Алия  - только второе с кусочком курицы. Вербовщик судки игнорировал, ходил в вагон-ресторан. Алия тоскливо взглядывала на него, видно, надеялась, что возлюбленный пригласит и ее.
Юлия и Талгат судками тоже не брезговали. Несмотря на запрет вербовщика, выходили из вагона на больших остановках. Из соседнего купейного вагона тоже вываливалась группа веселых спортсменов с номерами на куртках. Ехали, наверняка, на лыжную базу «Красная поляна». Как и Юля с Талгатом, они покупали у бабок соленые огурчики, горячую, обсыпанную укропом картошку, пышный деревенский хлеб. Вербовщик смотрел на их перронные отлучки неодобрительно, но не возникал.
Кофе у Юли был свой.
После одной из остановок в их купе приковылял Белый. Присел на полку вербовщика. Тот, сидя за столиком, листал какой-то журнал.
- В санаторий едешь, молодой человек, или по делам? – спросил он.
- В санаторий.
- В Адлер?
- В Сухум.
- И я в Сухум. Мне в совете ветеранов бесплатную путевку выделили. А у тебя путевка, от какой организации?
- Я купил ее.
- Путевки ноне дорогие. Кем же ты работаешь?
- Страховым агентом.
- И сколько плотют?
- От меня зависит. От того, сколько страховок оформлю.
- Значит, сколь набегаешь, столь и получишь. В армии-то служил, молодой человек?
- Что ты пристал, дед? Читать мешаешь.
- Ну, извиняй. – И обратился к Юлии: - Ты тоже, дочка, в санаторий?
- Нет, друзей навестить.
- Это правильно. Друзей забывать грех. А я вот друзей подрастерял. С внучкой живу. Катериной зовут. А тебя как звать?
- Раиса.
- Кофий у вас шибко вкусно пахнет. Может, нальешь старику кружечку?
- Налью.
- Ох, благодарствую.
- Где ваша кружка?
- В соседнем купе, на столике, - ответил он, поднимаясь.
Она сходила за кружкой, наполнила ее из вагонного кипятильника, сыпанула в кипяток растворимого кофе, понесла в соседнее купе.
- Ромео ждет тебя у однорукого контрабандиста, - шепнул Белый.
- Занудливый старик, - сказал вербовщик, когда Юлия вернулась на место.
- И попрошайка, - откликнулась она…
Адлер встретил пассажиров дождем. Вербовщик вывел подопечных на перрон, и они, прикрываясь от дождя сумками, поспешили в зал ожидания. Поезд на Сухум уходил вечером, ждать его надо было больше шести часов.
Юля планировала за это время осмотреть Адлер и побывать на берегу моря. Конечно, вербовщик воспротивился бы. Но какие в дождь прогулки?
Они сидели в полупустом зале ожидания. Некоторые здесь, наверное, просто пережидали дождь. Другие зашли перекусить, стояли за высокими столиками, жевали подогретые беляши и запивали пивом.
Юля думала о том, зачем Пилот велел передать Гере телефонную зажигалку. Ясно, что для получения какой-то срочной и секретной команды. От кого? От самого Пилота? Вряд ли. Гадать нет смысла. Время всё разложит по полочкам.
Ближе к вечеру зал начал наполняться пассажирами сухумского поезда. Они прибывали нагруженные багажами. «Купи – продай» - самый доступный способ, чтобы заработать деньгу. Туда один товар, обратно – другой. Юля не осуждала челноков, каждый зарабатывает, как умеет.
Наконец, объявили посадку, и толпа ринулась по вагонам.

В сухумском поезде вагона-ресторана не было. Но местные торговцы просачивались на остановках и продавали свой товар до следующей станции.
На границе с Абхазией в вагон вошли российские пограничники. Пассажирам с абхазскими паспортами они только козыряли. Бравый молодой прапорщик окинул взглядом купе и взял у Юлии паспорт с вложенной в него путевкой. Шлепнул штамп, сказал:
- Отдыхали бы в Сочах или в Крыму, барышня! Спокойнее.
- Сухум дешевле.
- Абхазы украсть могут.
- Разве воруют? – спросила она.
- Были случаи.
- Не знала.
Прапорщик передвинулся к Талгату. Покосился на его двупалую руку. Долго и с вниманием сличал его фотокарточку на паспорте с оригиналом. Затем попросил назвать фамилию и адрес прописки.
- Жакупов. Живу в Коломне, - ответил Талгат с полнейшим равнодушием на лице.
Когда пограничник стал пытать Алию, та расплакалась. Прапорщик стушевался.
- Муж у нее умер, - объяснила Юлия. – Врач посоветовал нервы полечить.
Пограничник сочувственно покивал и взял паспорт Анзура. Смерил его подозрительным взглядом. Спросил:
- Купил московскую прописку?
- Нет.
- Где твои вещи?
Анзур достал с верхней полки сумку. Прапорщик открыл ее, пошарил внутри.
- Ты что, москвич, не умываешься что ли? Нет ни мыла, ни зубной пасты.
- На курорте куплю, - дрожащим голосом ответил тот.
Алик делал вид, что читает журнал и с беспокойством слушал, о чем пытал таджика пограничник. Он сам сложил ему в сумку свои старые брюки, рубашки, майки и носки. А про туалетные принадлежности не подумал.
- Снял бы я тебя с поезда, - продолжал между тем прапорщик, - да неприятностей потом не оберешься. Курортников автобус встречает, не досчитаются – искать будут. – Он списал паспортные данные в блокнот, достал мобильник, сфотографировал таджика. Добавил: - На обратном пути мы тебя всего ошмонаем…
Алик облегченно вздохнул, когда пограничник вернул таджику паспорт. Сам он у стража границы подозрения не вызвал. Тот лишь спросил:
- Тоже в санаторий?
- Да.
Прапорщик шлепнул штамп и покинул купе.
- Ты молодец, Раиса, - сказал вербовщик. – Ловко ввернула насчет нервов Алии.
Вскоре поезд тронулся. Абхазские пограничники проверку производили для формальности.
Алик сидел на полке и думал о том, что турок мужик умный и предусмотрительный. Не будь у них санаторных путевок, вряд ли они в полном составе доехали бы до Сухуми.
Сухумский перрон, как и на всех других вокзалах, был заполнен встречающими, носильщиками и таксистами. Однорукого Саида он увидел сразу. Тот стоял чуть поодаль, прислонившись к киоску. По перрону прохаживалась дама с табличкой, на которой было написано «Санаторий». К ней подошел сосед-старикашка с палкой, она что-то объяснила ему, и он двинул на выход.
Алик не спешил. Вывел из вагона будущих воинов Аллаха последними. И все направились к Саиду. Но тот сделал знак, чтобы следовали за ним.
На площади остановились у маршрутной «Газели».
- Загружайтесь! – скомандовал Саид.
Первым в салон юркнул Анзур, за ним Алия и Талгат. Юлия тоже неспешно поднялась.
- Почему так мало? – спросил Саид.
- Обстановка не позволила.
- Кто у них старший?
- Раиса.
- Красотка что ли?
- Она.
Саид по-хозяйски уселся в кабину.
- Трогай, Наур!..
3
Газель въехала во двор дома. Саид открыл дверь салона:
- Выводи, Раиса, своих воинов.
Алия и Анзур совсем не походили на воинов. Она сгорбилась, он беспокойно озирался, будто боялся, что его начнут бить. Талгат равнодушно оглядел двор и застыл, как изваяние.
- Кто хочет в уборную, вон, рядом с сараем, - сказал Саид. – Можете облегчиться, - и направился в пристройку.
Облегчиться захотел один Анзур, после чего Наур завел прибывших в помещение и со скучающим видом уселся на табурет у стены.
Саид уже сидел за столом.
- Раиса, собери паспорта, деньги на кормежку, - распорядился он.
Она положила перед ним документы, 28 тысяч рублей, отошла и встала рядом с Алией. Саид сунул паспорта в карман, стал пересчитывать деньги.
Юлия скорее почувствовала,  чем услышала, что сзади к ней подкрался Наур. Но не сдвинулась с места, хотя и предполагала, что произойдет дальше. Он облапил ее и уткнулся ртом в шею. Не раздумывая, она двинула ему пяткой в пах и, вывернувшись, заехала локтем в подглазье. Тот рухнул на пол.
- Еще раз сунешься, руку сломаю, - спокойно сказала она.
- Ни хрена себе! – воскликнул Саид. – Сядь! – Это уже Науру, попытавшемуся ударить опозорившую его женщину.
Тот не посмел ослушаться.
- Где научилась, Раиса?
- Я инструктор по восточным единоборствам.
- Уважаю. Чего бежишь из России?
- Убила нечаянно одного депутата.
- Чем?
- Ногой.
- Еще больше уважаю. А теперь слушайте меня, господа боевики. Тройку дней поживете у меня. Туалет во дворе. Ваша спальня вон за той дверью. За ширмой – женская половина. Белье вам принесут. Днем гулять можете во дворе. К морю разрешаю выходить только ночью под охраной Наура. Считайте, что он ваш пастух.
- А мы, выходит, мелкая скотина? – усмехнулась Юлия.
- Извиняй, Раиса, не пастух – охранник. Заводи отряд в спальню, распредели места. Там, уже поселился украинский диверсант, возьми его, Раиса, в свою команду. Через полчаса ужин…
Когда дверь в спальню захлопнулась, Саид сказал:
- Повезло, Наур. К диверсанту баба-инструктор добавилась. За них цена в три раза больше. Ты приглядись к смуглому мужику, который на бандита похож, может, и у него какие таланты обнаружишь…

Прошло двое суток, как они оказались в доме Саида. Еще в первый вечер Юлия передала Георгию плевалку-авторучку и телефонную зажигалку, а он сообщил ей о задании Пилота. Спала она за ширмой вдвоем с Алиёй. Пыталась разговорить ее. Та больше отмалчивалась. Лишь на вопрос об Анзуре ответила:
- Насильник.
- Кого он изнасиловал?
- Девочку.
- Откуда узнала?
- Игорь сказал.
Кормежка в доме Саида была так себе, но обильная. Никто их особо не контролировал. Подышать свежим воздухом будущие воины Аллаха выходили во двор. В пристройке оставался лишь Анзур, воздуха ему хватало и там. Безголосая Алия садилась на лавку. Талгат присаживался на корточки, привалившись спиной к сараю. Юлия и Георгий устраивались на детской качалке. Ей охота было назвать его Герой. Но даже наедине приходилось называть Жорой.
Саид подглядывал за  ними в окно и ухмылялся. Наур сказал ему:
- А инструкторша с диверсантом вроде как спелись.
- Их дело. Ты лучше глянь на азиата. На корточках сидит. У зэков такая привычка. Выйди, побазарь с ним.
Наур вышел во двор, встал рядом с Талгатом, который никак не отреагировал на его появление.
- В розыске? – спросил Наур.
Тот даже не поднял глаз.
 – Ты что, немой?
- Немой, - ответил Талгат.
- За что сидел?
- Сгинь!
Юлия спрыгнула с качалки, подошла к ним. Потянула Наура за рукав к дому.
- Не приставай к нему. Он только меня слушается. Пока сидел, мать у него умерла.
- За что посадили?
- Ножичек одному с десяти метров в горло воткнул.
- Как это?
- Уметь надо.
Наур шустро утопал в дом. Через минуту распахнулось окно, и Саид крикнул:
- Раиса, зайди в пристройку!
Когда она вошла, за столом уже сидели Саид, Наур и долговязый блондин.
- Раиса, - сказал хозяин, - расскажи нам про азиата, что знаешь.
- Мало знаю, он неразговорчивый. Сидел. Бежал. Двоих убил. Находится в розыске.
- Правда, что он ножички умеет кидать в цель?
- Думаю, что умеет.
- Где научился?
- Понятия не имею.
- Уговори его, пусть покажет, как кидает.
- Нож должен быть утяжеленный.
- Столовый годится?
- Нет. Он без острия.
- А кинжал?
- Наверно, годится.
- Рустам, принеси кинжал, что я тебе подарил.
Долговязый блондин сходил в хозяйские апартаменты и положил перед Саидом кинжал в ножнах с арабской вязью. После чего все вышли во двор.
Талгат все так же сидел на корточках. Юлия подошла к нему, проговорила что-то вполголоса. Он согласно кивнул и встал. Приблизившись к Саиду, взял кинжал, взвесил на руке. Юлия нарисовала губной помадой на стене сарая кружок сантиметров десять в диаметре. Саид отсчитал десять шагов и скомандовал:
- Кидай!
Талгат скосил глаз на сарай и метнул кинжал. Он воткнулся в середку розового кружка. Саид цокнул языком:
- Еще раз!
Тот молча выдернул кинжал, отошел и, едва повернувшись, метнул снова. Острие вонзилось почти в ту же точку.
- Уважаю, - произнес Саид. – Рустам, забери кинжал, пошли обедать…

Когда стемнело, пастух Наур вывел Раису, Жору и Алию за ворота. Талгат и Анзур не захотели выходить. Алия присела на бревно. Рядом с ней устроился пастух. Юлия и Георгий спустились к кромке прибоя.
- Здравствуй, Гера, - сказала Юля.
- Здравствуй, жена.
Зима осталась в Москве. Здесь она напоминала о себе лишь легким ночным морозцем. Серые волны накатывались на берег, омывая песок и гальку, и с шуршанием уползали обратно. Народившийся месяц вынырнул из облака, и Юлии почудилось, что он улыбается.
Она оглянулась. Наур без стеснения лапал Алию. Она не сопротивлялась. Сидела нахохлившейся курицей и молчала.
Гера взял Юлину ладошку. Они стояли и смотрели на море. Вблизи берега вода казалась черной и безжизненной, будто скрывающей тайну в своих глубинах.
- Гера, а что за молодой мужик был во дворе, - спросила она, спустя некоторое время, - его Рустамом зовут?
- Зять Саида. Он местный участковый.
- Везде оборотни.
- Не везде. Просто нам чаще с оборотнями приходится встречаться.
- Завтра третий день, как мы здесь. Саид сказал, что мы у него дня три проживем.
- Думаю, следующей ночью и отправимся.
- Как бы наши пограничники не задержали.
- Не задержат. Их радары не станут засекать катер Саида. А на грузинском участке у него, надеюсь, всё схвачено.
Они постояли еще немного. Поднимаясь наверх, обнаружили, что Наура и Алии на бревне нет. Заняли их места. Ждать пришлось недолго. Сначала из кустов появилась Алия, за ней Наур.
- Пошли ночевать! – весело скомандовал он…
На другой день, перед ужином заглянувший в пристройку Саид объявил:
- В два часа ночи отчаливаем!
4.
Пока Наур выводил катер на глубину, Саид проводил последний инструктаж:
- Идем рыбалить, в углу вон сети и мешки для рыбы. Русские пограничники вряд ли остановят. Но бывает. Здесь четыре лежанки. Крышки открываются. Если вдруг проверка, все, кроме Алии, в ящики, там матрасы постелены. Ты, Алия, сразу заваливаешь лежанки сетями и другим барахлом. Наур предупредил тебя, что ты его жена?
Она кивнула.
- Раиса, где твой красивый рюкзак и сумка Алии?
- В диване.
- Правильно, с глаз убрали. Всё, господа наемники. Можете кемарить…
Юлия знала, что пограничники не заметят катер. Она сидела рядом с Герой и наблюдала, как однорукий Саид ловко управляется со штурвалом. Наур устроился на пассажирском сидении подле хозяина. Между диванами стоял прикрученный к днищу продолговатый стол. По ту его сторону заняли места Талгат, Алия и Анзур.
Катер шел с погашенными огнями. Мотор работал ровно и приглушенно. Изредка встречались моторки с потушенными прожекторами. То браконьеры вышли на промысел. Далеко впереди, сверкая иллюминацией, прошел теплоход. Береговых огней видно не было.
Около двух часов катер шел темным призраком. Затем вспыхнула фара, и он направился к берегу. Юлия поняла, что они в водах Грузии. Пришвартовались к освещенному причалу. Конец принял охранник в желтоватом пятнистом камуфляже. На берегу в свете прожекторов стояли два одноэтажных здания и невысокая вышка с часовым. За зданием виднелся забор, покрашенный зеленой краской.
Саид выскочил на причал и зашагал к зданиям.
- Таможня, - шепнул Юле Георгий. – Пограничный пост за забором.
Отсутствовал Саид недолго. Перед тем, как сесть на место, объявил:
- Скоро будем в Батуми. А там и берег турецкий близко. У кого остались деньги, может на пристани пообедать. Раиса, за едой сойдешь на берег.
У пассажирского причала Батумского порта стоял теплоход. Но Саид нашел место, втиснулся сбоку, сам закрепил фал. Сказал:
- Вернусь вечером, - и исчез.
 С катера хорошо была видна торговая площадь с фруктовым рынком. Вдоль берега тянулись  разнокалиберные павильоны и киоски, хинкальные и чебуречные на открытых верандах. Ползали туда-сюда автомобили. Копошились люди.
- Наур, - обратился к помощнику Саида украинский диверсант, - ты нас обедом собираешься кормить? Жрать охота.
- Слыхал, что хозяин говорил? Гоните монеты Раисе, она принесет вам жрачку.
- Откуда у меня монеты? – возмутился диверсант.
- Успокойся, Жора, - произнесла Юлия, - я тебя накормлю. Собери лучше деньги у кого что осталось. Все равно рубли нам больше не понадобятся.
Алия протянула диверсанту смятую сторублевку. Талгат с равнодушным видом выложил пятисотку. Анзур нашарил по карманам горсть мелочи.
Юлия обратилась к Науру:
- Отпусти со мной Жору. Не мне же продукты таскать.
- Пускай идет. Как вернетесь, я тоже схожу, пообедаю…
Пристань встретила Юлию с Георгием разноголосым гомоном. Едва они сошли с причала, как к ним подскочил зазывала с приглашением в обменник. Похоже, что пункты обмена валюты, которых здесь было с избытком, никто не контролировал. Рубли на лари они поменяли у девицы, сидевшей в жигулях, и отправились по торговым рядам.
Продуктовые ларьки и прилавки стояли вперемешку с павильонами, предлагающими бытовые услуги. На одном из них они узрели надпись на русском языке: «Химчистка Мойша». И рядом объявление: «Постелизация»» - и номер телефона.
- Гер, что такое постелизация? – спросила Юля.
- Бордель, наверно. А Мойша – хозяин.
- Мойша, думаю, от слова мыть.
Они прошли дальше. Сначала приобрели рюкзак для Георгия. Его стали загружать продуктами. Вниз бросили три пластиковых бутылки минералки и пять банок говяжьей тушенки – это НЗ. Фруктовый ряд изобиловал мандаринами. Стоили они сущие копейки. Юлия купила пять килограммов. Отоварились помидорами и огурцами. Сверху поместили три лепешки лаваша. Шашлыки и чебуреки продавец сложил в целлофановый пакет.
Возвратились на катер. Наур тут же потопал на берег.
- Обедать! – объявила Юлия, и они с Герой стали выкладывать на стол продукты…
Саид появился вечером. Отчалили в сумерки. В открытом море снова шли без огней. Спустя пару часов, катер, вспоров полосу камышей, врезался носом в песок.
- Турция, - произнес Саид. – Выгружайтесь.
Вслед за Саидом все поднялись наверх. Там их ждал фургончик. За рулем сидел бородатый турок в халате. Саид влез в кабину, пошептался с ним. Спрыгнул на землю.
- Ты, Раиса, садись в кабину. Завтра встретимся…

ЗАЧИСТКА
1
Алик заранее задумал, что в двухместный номер, значившийся в путевке, он заселяться не будет. Зачем ему сосед, тем более что им может оказаться дед с поезда? Прибыв в санаторий, он за дополнительную плату оформился в полулюксе и решил, что может себе позволить отдохнуть не неделю, а две.
Дед Алику не попадался. Наверно, не желал старичок упустить ни одну процедуру. Никто встречи пока с ним не искал. Он расслаблялся душой и телом. Закрутил романчик с разбитной незамужней медсестрой по имени Ляля. Завел молодого приятеля-шахматиста. Увидел его в третий день на веранде, играющего в шахматы с толстым дядькой на интерес. Тот проиграл три партии подряд, выложил парню три полусотни и, отдуваясь, удалился. Алик сам предложил себя в партнеры парню. И проиграл, хотя был когда-то чемпионом Набережных Челнов. Парень от выигранных денег отказался, сказал:
- Первая партия для знакомства.
Познакомились. Его звали Лёней. Алик, понятно, представился Игорем. Оказалось, что Лёня обитал по соседству с ним, в двухместном номере с братом-инвалидом. Знакомство продолжили в буфете, где выпили по два фужера сухого вина.
На следующий день шел дождь, и в шахматы они играли в номере у Игоря. Дни катились неспешно и приятно. Ляля была девицей опытной в постельных упражнениях, не то, что Алия. Одно Алику не нравилось: выпрашивала подарки.
- Я не разбираюсь в женских вещах, - сказал он ей. – Вот тебе десять баксов, купи сама себе подарок.
Она смачно чмокнула его в губы и убежала. Он завалился отсыпаться.
На другой день после завтрака Алик зазвал к себе шахматиста Лёню. Игра шла с переменным успехом, но последняя партия осталась незаконченной. Позвонила медсестричка Ляля и сообщила, что она свободна до вечера, и через полчаса будет у него.
- Доиграем потом, - сказал он. – Извини, женщина придет.
- Понятно. Ретируюсь, - ответил Леня.
Шахматы так и остались стоять на журнальном столике…

Медсестра пришла не одна. Следом за ней в номер шагнул мужчина в легком спортивном костюме и соломенной шляпе. Без разрешения плюхнулся на диван. Лицо у него было с претензией на интеллект: аккуратная бородка, небольшие усики, затемненные очки в роговой оправе. Оно никак не вязалось с атлетической фигурой борца. Смуглота кожи выдавала уроженца одной из южных республик.
- Привет, Игорек! – сказала медсестра Ляля. – Беседуйте. Позвони, как освободишься, - и исчезла за дверью.
- Когда вы отправляетесь в Москву? – спросил незнакомец.
- Через десять дней.
- Нет. Выедете не позже, чем послезавтра. Передайте Исмаилу, нам нужен в Подмосковье частный дом для большой семьи. Пусть купит или снимет на полгода.
- Передам.
- Где вы живете в Москве?
- Это вам не обязательно знать.
Незнакомец нахмурился, проговорил:
- Все равно вам придется контактировать с нами.
- Это решит Исмаил. Что еще ему передать?
- В Москве тоже нужна квартира. Годится и ваша.
- Всё?
- Нет. Вот список, что надо купить к нашему приезду, - атлет протянул Алику листок. – Теперь всё. До встречи в Москве!
Оставшись один, Алик подумал: «Ай, да Ляля! Неспроста она залезла к нему в постель! Подрабатывает у террористов!». В том, что атлет и его люди задумали теракт, он не сомневался. Акт воспринимал, как приказ, а возможно, и желание фанатиков отомстить за смертельные бомбежки. Но вот получится ли – большой вопрос. Москва – не Париж, где демократия – идея-фикс. Даже для полиции.
Сам он не имел желания участвовать в акции возмездия. Он – вербовщик, аналитик, но не смертник. Как поступить, сориентируется по обстановке.
Звонить медсестре он, конечно, не станет. Алик никак не думал, что она пасет его. Расчетливая сучка. Ничто его здесь не держит. Уедет из санатория уже завтра. Доиграет с Лёней шахматную партию и спустится вниз к железнодорожной кассе…
Не пришлось Алику доиграть партию.
В дверь постучали. В номере появились главврач, сестра-хозяйка, шахматист Лёня и высокий пожилой мужчина. В голове мелькнула мысль, что он где-то его видел. Вглядевшись, понял. Это был дед с поезда. Только теперь без палки и не сутулился. У Алика ёкнуло в груди.
- Я полковник Иванов из федеральной службы безопасности России, - произнес дед. – Вы арестованы, вербовщик Алик Ибрагимов!
- Вы ошиблись. Я Макаревич Игорь Николаевич. Родился в Белоруссии, прописан…
- Хватит лапшу на уши вешать! – оборвал его дед. – В Набережных Челнах ты родился!
Шахматист Лёня снял с доски ладью, вскрыл донышко, достал жучка. Затем поставил на стол маленький приемник, включил.
- Когда вы отправляетесь в Москву? 
- Через десять дней.
- Нет. Выедете не позже, чем послезавтра. Передайте Исмаилу, нам нужен в Подмосковье частный дом для большой семьи. Пусть купит или снимет на полгода… Где вы живете в Москве?

- Выключите, - хмуро произнес Алик. – Я требую адвоката.
- Стропорез тебе в задницу, а не адвоката.
- Как вы смеете?
- Обыщи его и помещение, капитан.
Лёня достал наручники, но Белый тормознул его:
- Браслеты не надо, чтобы не пугать отдыхающих, особенно его сикушку. Она вам еще пригодится.
- Что за сикушка? – спросил главврач.
- Отдыхающая.
- Я подумал, вдруг кто из персонала.
Лёня обыскал вербовщика. Выложил на стол паспорт, полторы тысячи долларов, больше сорока тысяч рублей и листок бумаги, переданный вербовщику недавним посетителем. Обыск номера ничего не дал.
Белый взял листок, пробежал глазами.
- Список компонентов для изготовления взрывных устройств. Что скажешь, Ибрагимов?
- Ничего.
- Оформляй, капитан, протокол изъятия. Понятые подпишут, и свободны…
Через час Белый был на базе российского авиационного полка. Вышел на берег моря. Мало ли чьи уши могут быть даже среди своих? Связался через спутник с Пилотом:
- К вам приедут гости большой семьей. Сейчас родственники собирают их в дорогу. Мы с Аликом вылетаем сегодня в Крым. Завтра к обеду будем дома.
2.
С отъездом Джульетты и Талгата Пилот, прихватив маэстро Толика, сыскаря Стёпу Вовочкина и одного оперативника с автоматом Калашникова, отправился к Исмаилу. Дверь долго не открывали. Но Пилот чувствовал, что кто-то находится с той стороны.
- Открывай, Исмаил, полиция! – приказал Пилот и приложил глазку удостоверение. – Иначе вырежем твои запоры болгаркой!
Дверь бесшумно распахнулась. Впереди стояли в спортивных костюмах телохранители турка с пистолетами. За ними – он сам в бухарском халате. За их спинами просматривался в свете ночников большой холл с диваном, двумя креслами и телевизором.
- Сдайте оружие, - потребовал Пилот у охранников. - Спецотдел по борьбе с террором.
Связываться с такой организацией – себе дороже. Это бывшие менты понимали прекрасно. Без сопротивления отдали стволы оперативнику. Тот включил в холле люстру. Затем выщелкнул патроны из магазинов, вернул оружие охранникам, подвинул к двери кресло и сел, загораживая выход.
- Пройдемте в деловую квартиру, Исмаил бек, - сказал Пилот.
- Не угодно ли объяснить ваше вторжение? – спросил турок, оказавшись в своем кабинете.
- Объясняю. Я полковник Иванов. Вы присаживайтесь. Будьте добры, ваш телефон!
- Зачем?
- Я верну его вам.
Тот передал телефонную трубку. Осторожно присел на диван. Пилот занял место за столом. Вовочкин поставил перед ним японский миниатюрный диктофон. Маэстро Толик подошел к окнам, раздвинул плотные шторы и незаметно снял клопики. Не подставлять же уборщицу!
- Что во второй комнате? – спросил Пилот хозяина.
- Это комната охраны.
- Проверь, Вовочкин!
Тот скрылся за дверью. Пилот продолжил допрос турка.
- Вы хотите сохранить свой бизнес?
- Вопрос не по существу, -  Исмаил старался сохранить лицо, но было заметно, что он нервничал.
- Очень даже по существу. Для начала послушайте, - нажал кнопку диктофона, и Исмаил услышал свой голос:
- Эрдоган глупец! Мания величия затмила ему мозги. Путин не простит ему. Русским туристам запретят летать на наши курорты, и страна потеряет миллионы долларов.
- Да, эфенди. И у нас проблемы с отправкой групп.
- Это мелочь, Алик. Ты знаешь, сколько на моих строительных объектах рабочих трудится? Больше десяти тысяч. А по России? Мы зарабатываем для Турции огромные деньги. Наверно, нас выгонят из России...

Пилот выключил диктофон.
- Хватит, Исмаил?
Из него будто выпустили воздух. Он ужался, посерел, сгорбился.
- Продолжать?
- Нет, - через паузу ответил турок.
- Логично. Мы задержали вербовщика Ибрагимова, и он дал показания. Выбирайте, сотрудничество с нами и бизнес, либо зона с особым режимом.
Появился из второй комнаты Вовочкин, доложил:
- Чисто. Только хозяйская мебель и вещи охранников, - уселся в кресло.
- Выбирайте! – повторил Пилот.
- Сотрудничество, - пробормотал Исмаил.
- Правильный выбор. Берите бумагу и ручку и подробно опишите, сколько, кого конкретно, когда, каким путем отправили в Игил завербованных.
- У меня семья в Анкаре, четверо детей. Их опасно оставлять там.
- Заберите их сюда.
Пока турок излагал на бумаге итоги своей неблаговидной деятельности, маэстро Толик залез в его компьютер. Криминала в нем не было. Исмаил общался по интернету лишь с подрядчиками. Отчеты, подсчеты, расчеты.
Телефон дал другой расклад. Абоненты значились под арабскими буквами.
Когда турок закончил писать, Пилот пробежал глазами его опус.
- Вы кое-что утаили, Исмаил.
- Ничего не утаил, господин полковник.
- Фамилию майора-оборотня, которому вы поручили проверить в Уфе биографию завербованной Раисы Насыровой.
- Виноват. Забыл.
- Больше ничего не забыли?
- Нет.
- А директора автостоянки?
- Он к вербовке отношения не имеет.
- Увольте его завтра. Я подберу вам другого директора.
- Хорошо.
- А теперь возьмите телефон и переведите на русский язык арабские буквы.
Тот подчинился.
В  расшифрованном списке абонентов значились Саид, Абаз, сын, Алик, Галеев, водитель, художник. Не дожидаясь вопроса, Исмаил сам стал объяснять, кто есть кто.
- Саид – контрабандист, проводник от Сухума, Абаз – проводник из Анталии, сын – мой старший сын, Алик – вербовщик, Галеев – майор из Уфы, водитель – понятно, художник работает в мечети, вызываю их с имамом иногда для отчета.
- Они тоже работают на Игил?
- Нет, клянусь Аллахом.
Пилот перегнал номера на свой телефон.
- У вас должен быть ключ от квартиры Исмагилова. Отдайте его мне.
Тот безропотно отделил от связки ключ и передал Пилоту.
- Исмаил, где изготавливали паспорта вашим нелегалам?
- Не знаю. Про типографию знал водитель. Он же фотографировал.
- Во сколько вы его обычно вызывали для поездок на объекты?
- Примерно в десять.
- Телефон останется пока у  меня. До десяти он вам не понадобится. На сегодня все. Сейчас мы выйдем в холл, и вы объявите, что в услугах телохранителей больше не нуждаетесь. Их заменят мои люди.
В холле всё было по-прежнему. Оперативник сидел у двери с автоматом. Растерянные охранники примостились на диване. При виде Пилота они вскочили и вытянули руки по швам, будто на них была еще милицейская форма.
- Я вас увольняю, - объявил им Исмаил. – Расчет получите у казначея, - и удалился в свою жилую квартиру.
Пилот поглядел на отставленных телохранителей.
- В говно вы вляпались, ребята, - сказал. - По закону задержать бы вас надо. Но мне вас жалко. Если вы кому-нибудь, даже своему начальству трепанетесь о том, что здесь произошло, найду вас и сгною в тундре.
Оба дружно замотали головами: нет, никому ни слова!
- Забирайте свои вещи и выметайтесь! Вовочкин, проводи чоповцев!..

Через полчаса вся команда, включая оперативников, наружников и операторов маэстро Толика, собралась в офисе частного сыскного агентства.
- Подведем итоги, - сказал Пилот. – Операция прошла успешно. Турок не янычар, а делец. Выбрал сотрудничество. Прошкин!
- Я! – откликнулся один из оперативников.
- Отправляю тебя, Данила, в дом отдыха к турку. Будете с Семеновым числиться его телохранителями, жить у него и возить, куда скажет. Вот его телефон. Отдашь ему в десять часов и скажешь, чтобы вызвал машину. Его прежнего водителя приведешь ко мне. Позже по очереди съездите на базу и привезете личные вещи. Вперед, к Семенову!
Прошкин немедля удалился.
- Вовочкин!
- Слушаю.
- Тебе, Степа, придется вылететь в Уфу разбираться с оборотнем Галеевым. Документы прикрытия тебе подготовят. Но сначала подпольная типография. Приедешь утром на микроавтобусе с тремя оперативниками.
- Какой микроавтобус взять?
- «Соболя». У кого есть ко мне вопросы? Нет вопросов? Тогда, кроме штатной охраны офиса, все по машинам – и отдыхать. Я ночую здесь.
Дождавшись, когда все разъехались, Пилот достал телефон и сделал вызов.
- Выходи через пять минут из дома. Буду ждать тебя в машине.
Он вышел из офиса, сел в непрезентабельный жигуленок с форсированным движком. Выехал на малой скорости, обогнул тополевую аллею.  Остановился напротив стандартной пятиэтажки. Почти сразу же из подъезда вышел человек в кожаном пиджаке и занырнул в салон жигуленка.
- Что нового, Раис? – спросил его Пилот.
- Исмаил в мечети давно не появлялся, - ответил художник. - Подозрительный Игорь исчез. Красивая бандитка, что приезжала с азиатом на буханке, тоже не появлялась.
- Мы ее арестовали.
- Я так и подумал. Посторонних в мечети не было. В микрорайоне появилось частное сыскное бюро. Подозрительно, народ здесь бедный, услугами сыщиков не пользуется.
- Молодец, проверим.
- Не за так стараюсь.
- Не будь попрошайкой. И так нормально платим. Продолжай наблюдать. И не вляпайся еще раз в историю с красивыми бандитками…

Вовочкин с оперативниками уже приехал, когда Прошкин привел в офис частного сыскного агентства бывшего водителя турка. Вернее, не привел, а притащил.
Он оказался совсем молодым парнем, лет двадцати пяти, не больше. И выглядел, словно собрался на торжественный приём: в темно-синем костюме, при галстуке и в лаковых штиблетах.
- Это произвол! – заявил он с порога.
- Разберемся, - жестко произнес Пилот. – Фамилия, имя, отчество?
Тот заметно сник, но еще держался.
- Галкин Михаил Аронович.
- Образование?
- Неполное высшее. Может быть, вы все-таки объясните, почему ваш сотрудник насильно привез меня сюда?
- Догадайтесь.
- Я не играю в «Поле чудес». Угадывать ничего не собираюсь.
Вовочкин не выдержал, вмешался:
- Влип ты, пижон, по самые абрикосы!
- Не понимаю.
- Всё вы понимаете, гражданин Галкин, - сказал Пилот. – Где вы заказывали паспорта террористам?
- К-какие паспорта? – стал заикаться пижон Галкин.
Лоск заметно слетел с него. Он переступил с ноги на ногу. Опёрся плечом о стену. Видно было, что он почти созрел, и держится из последних сил.
- Недавно вы сделали паспорта на фамилии Жакупов и Еценюк. Продолжить?
- Не надо. Я все скажу.
- Где расположена подпольная типография?
- В подвале дома, где хозяин живет. Условный звонок – два длинных и два коротких.
- Адрес?
      - Улицу не знаю, дом показать могу.
- Поедешь с нами, сам и позвонишь…

Микроавтобус «Соболь» долго кружил по улицам, пока не завернул в просвет между двумя домами. Слева, в торце здания, был вход в подвал. Никакой таблички или вывески на двери не было.
- Тут, - сказал Галкин.
- Ступай первым, звони.
Тот спустился вниз. Пилот, Вовочкин и два оперативника остались у входа. Дверь открыла чернявая девица. Увидев Галкина, воскликнула:
- О,  Мишенька!
Оперативник скоком преодолел крутые ступени и закрыл ей рот перчаткой. Затем посторонился, пропуская остальных внутрь.
Помещение совсем не походило на подвал. Стены обиты пластиком. Справа стол с телефоном и двумя вращающимися креслами – для секретарши и посетителя. Еще одна дверь вела, вероятно, в цех.
Из нее вышел высокий и худощавый брюнет в синем халате и с папкой. Настороженно глянул на Пилота.
- Что вам угодно? – спросил.
- Вы кто?
- Владелец типографии. С кем имею честь беседовать?
Пилот раскрыл сафьяновые корочки с российским гербом:
- Полковник Иванов. Федеральная служба безопасности. Ваша фамилия?
- Габуния. Где девушка? Она секретарь издательстства.
- Что печатает ваша типография, господин Габуния?
- Отвечать не буду, пока не скажете, куда дели девушку.
- С ней всё в порядке. Она в нашей машине. Временно. Повторяю вопрос: чем занимается ваше издательство?
- Печатаем брошюры и буклеты малыми тиражами. По заказам клиентов, - достал из папки лист с гербовой печатью. - Вот лицензия.
- Она меня не интересует, господин Габуния. - Пилот вытянул из кармана ордер на обыск, протянул владельцу типографии. – Ознакомьтесь.
Тот лишь глянул на ордер.
- Без понятых не имеете права.
В этот момент в приемной появились оперативник и поникший Галкин.
- Понятые в сборе, - кивнул Пилот на Вовочкина и Галкина.
Габуния бросил презрительный взгляд на своего бывшего заказчика. Спросил:
- Вы арестовали девочку?
- Ваша девочка кусается, как дикая кошка, - проговорил оперативник.
- Отпустите ее, господин полковник. Она моя дочь.
- Отпустим, если вы будете откровенны.
- Идемте, я все вам покажу.
В цехе работали три человека. Они не обратили внимания на хозяина и его гостей. Он всегда водил заказчиков за перегородку.
Габуния откатил перегородку. Взору открылась небольшая комната. Почти всю площадь занимали двухтумбовый письменный стол с двумя креслами и сейф.
- Рабочих не трогайте, - сказал хозяин. - Я один изготавливал паспорта, военные билеты и всякие справки.
Затем он достал из-под рубашки ключ и открыл сейф. Произнес:
- Смотрите. Здесь все, что вы хотите найти. Клянусь здоровьем дочери, больше ничего не найдете.
Пилот выложил из сейфа на стол несколько бланков чистых паспортов, коробку с множеством печатей и штампов, две пачки долларов и толстую записную книжку.
- В блокноте все фамилии, кому я изготовил документы, - сказал Габуния. – И суммы, что получил от заказчиков.
Пилот сам внес в протокол изъятое. Его подписали понятые и хозяин. Сложил всё в папку. Сказал оперативнику:
- Иди, освободи девушку. Пусть здесь простится с отцом. А вы, ребята, выйдите в цех.
Он и сам был не прочь оставить дочь наедине с отцом. Но этого делать не следовало. Тот мог что-нибудь передать ей на словах. Пилот должен знать, что. Вовочкин с Галкиным столкнулись с ней у перегородки.
Она прижалась к отцовой груди. Так и стояли без слов. Лишь когда он уходил, проговорила:
- Мы с дэдой будем ждать тебя, мами.
- Отпустите рабочих, Габуния, - сказал Пилот. – Типографию мы опечатаем и возьмем под охрану…
Оперативники доставили Пилота и Вовочкина в офис сыскного агентства, и увезли задержанных в СИЗО.
- Типографию экспроприируем? – спросил Вовочкин.
- Посадим там своих людей. Вдруг еще заказчики пожалуют.
- Типография и потом может пригодиться.
- Может, Степа. Разберемся. Не забыл, что тебе завтра лететь в Уфу?
- Знаю.
- За тобой только контроль. Галеева пусть трясет их собственная служба безопасности. И позвони, чтобы встретили…

В поле зрения Пилота частный детектив Степан Вовочкин попал вскоре после возрождения БД-7. Тогда Вовочкин по заданию криминального адвоката Уханова охранял юную вдову пропавшего банкира. Связи банкира белодачников тоже интересовали. Пилот навел о детективе справки. С Ухановым тот познакомился на Сахалине. Был он тогда милицейским лейтенантом, мастером спорта по боксу. Уханов работал в южно-сахалинской прокуратуре. В начале перестройки Вовочкина из милиции вышибли, и он отправился на материк искать место под солнцем. Судя по всему, такого места не нашел и отправился добровольцем в Карабах. Там начался вооруженный конфликт между Арменией и Азербайджаном. Потом оказался в Москве, где снова встретился с Ухановым. Только тот уже распрощался с прокуратурой. В столице он зарегистрировал собственное адвокатское бюро «Уханов и партнёры». Дикий рынок нуждался в адвокатских услугах. Да и уголовников должен был кто-то из знатоков законов отмазывать от суда.
Пилот поручил Белому отследить частного детектива. Как это произошло, сам Степан Вовочкин запомнил на всю жизнь.
Договор на охрану банкирши Елены он заключил на две недели. Но с первого дня понял, что охрана ей не нужна. Она была помешана на сексе. О заграничных капиталах пропавшего мужа ничего не знала, куда он делся, не ведала, да, похоже, и не огорчалась его исчезновением. Проедала то, осталось от мужа в Москве. А осталось не так уж мало. Четырехкомнатная квартира у метро «Сокол», коттедж в Старой Купавне, машина и энная сумма в банке. Доложить Уханову было нечего.
В тот день Вовочкин «охранял» ее в коттедже. Она расхаживала по комнате голая, взбивала гоголь-моголь, чтобы оживить его мужскую силу. Ее можно было выставлять на конкурсе красавиц: поджарый живот с проколотым пупком, в меру крутые бедра, длинные ноги, белое слегка курносое лицо и рыжеватый шелк волос. Но ничего этого Вовочка уже не замечал. Она была тупа, как винная пробка, строила из себя пай-девочку и постоянно спрашивала:
- Как я выгляжу, милашка?
И была ненасытна в сексе. После ночей с банкиршей он чувствовал себя рыбой, выкинутой на берег.
- Поешь пока икорки, - проворковала она. – Потом гоголь-моголь по-французски.
- Ну, ты, Елена, и наездница, - ответил Стёпа, чувствуя отвращение к любому виду секса и к ней самой. – Тебе и жеребца мало будет.
- У-у, грубияшка!
По договору оставалось еще двое суток для спасения клиентки от ночных кошмаров. Он бы и плюнул на гонорар, но не хотел ронять престиж фирмы.
Проглотил гоголь-моголь. Она прыгнула на широченную тахту, с обезьяньей ловкостью и урчанием развернулась к его ногам. В этот самый момент что-то его обеспокоило, будто бы послышался сухой треск. Он попытался высвободиться, но вдова банкира держала его цепко. И тут же услышал сиповатый голос:
- Продолжайте. Я подожду конца процедуры.
Вовочка высвободил голову и увидел ощупывающего его пиджак человека в зеленой ветровке с лицом, напоминающим печеный блин. Незнакомец сунул его трофейный ПМ за пазуху и уселся в кресло.
Банкирша Елена, ощутив дискомфорт, повернула голову. Непонимающе уставилась на непрошеного гостя и взвизгнула:
- Мамочки!
- Спокойно, мадам, - произнес Печеный блин. – Можете одеваться, если хотите. Вы, детектив, тоже облачайтесь. Не забудьте галстук. Поедете со мной.
- Куда, если не секрет? - Вовочка силился не показать охватившую его растерянность.
- Секрет.
Незнакомец был странно спокоен, будто и представить не мог нарваться на противодействие. Руки держал на коленях, в кресле сидел плотно и уверенно. Вовочка нутром почуял, что это – Контора. Можно, конечно, рыпнуться, но будет себе дороже: Контора везде достанет. Или все же попытаться?.. Ведь не тридцать седьмой год, сунуть человека в подвал не так просто.
Юная вдова накинула между тем прозрачный халатик и, похоже, пришла в себя.
- Вы кто? - спросила воркующим голосом.
- Я – Петя.
- Может быть, кофейку, Петя? Или что покрепче?
- Покрепче.
- Коньяк, виски?
- Водки.
Она вышла в другую комнату. Одеваясь, Вовочка услышал, как скрипнула дверца бара. Она вплыла в комнату с подносом, на котором стояли хрустальный графинчик и хрустальный сапожок, накрытый икорным бутербродом.
Вовочка уже оделся. Стоял, поражаясь тому, что Печеный беззаботно берет наполненный хрустальный сапог, подносит ко рту. Самое время вбить ему хрусталяшку в железные зубы. Взлетел, занося ногу. И тут же рухнул на ковер от пронзительной боли в ноге.
Башмачный фужер шлепнулся рядом, но не разбился о пушистый ворс. Вдова пискнула, смолкла, глаза ее стали наполняться ужасом.
- Неприлично себя ведете, - сказал незнакомец. – Я пожалел вас, не стал ногу ломать. Ковыляйте на выход!.. А за угощение, мадам, спасибо!
- Я не при чем! Не при чем! - запричитала она...
Пилот ждал детектива в бункере.
- Поговорим, Степа?
- Сначала скажите, кто вы такой.
- Полковник ФСБ.
- Спрашивайте.
- За что тебя выгнали из милиции?
- Наступил на хвост сыну секретаря обкома.
- На чем ты его прижучил?
- На икорном деле. Организовал подпольный цех для обработки левой икры.
- Понятно. Не на того замахнулся.
- Думал, перед законом все равны.
- Ты где служил?
- В Карабахе.
- В каком звании?
- Прапорщик. В милиции был лейтенантом.
- Кто вашим отрядом в Карабахе командовал?
- Подполковник Волков.
Пилот знал Волкова, хотя тот и проходил по соседнему ведомству. Бабник, матерщинник и безумный храбрости человек. Воевал в Афганистане. Каждый раз, когда его представляли к очередному ордену, выпрашивал вместо ордена солдатскую медаль «За отвагу». Ему объясняли, что не положено по офицерскому статусу, а он все равно выпрашивал, так и не выпросил.
- Сейчас на кого работаешь?
- На адвоката Уханова.
- Что ему было надо?
- Узнать номера счетов мужа, и в какой стране они находятся.
- Вызнал?
- Нет. Банкирша дура. Он ее в свои дела не посвящал.
- Знаешь, что Уханов с криминалом связан?
- Жить-то надо.
- Ты прав, Степа. Сам-то профессионалом себя считаешь?
- Считал. Пока ваш сотрудник меня не размазал.
- Не жалеешь о государевой службе?
- Жалею. Противно в грязном белье ковыряться по прихоти старых пердунов и ублажать богатеньких истеричек.
Пилот глядел на сыскаря с сочувствием. Вот и этого сшибли с жизненной тропы. А ведь тоже из профессионалов, тоже служака. Такое время было, что государству и его прежним правителям – туды их в медь! - не нужны служаки. Им нужны быки и подданные – манкурты...
- На государеву службу пойдешь, Степа?
- Пойду, если возьмут…
Пилот добился его восстановления в кадрах вооруженных сил в звании старшего лейтенанта. Зачислил в бурсу, где он прошел ускоренный курс обучения. И ни разу не пожалел об этом. И прикрытие оставил ему прежнее – частный детектив. Курносый и пухлогубый, Вовочкин производил впечатление простоватого мужичка из провинции, которому все в диковинку. Внешность сыскаря была более чем обманчива. Пилот много раз убеждался, как преступники при общении с ним попадали впросак.
Лишь об одном не сообщил Вовочкину Пилот. О привлечении банкирши к незначительным акциям БД-7. Втемную, конечно. Он тогда спросил Белого:
- Что скажешь о молодой вдове?
- Тело богатое. Мозги курячьи. Между ног – печка.
-  Вот и стань печником. Вспомни, чему тебя учил сексолог. Не забыл, где у женщины холмик Венеры?
            - Помню, - ухмыльнулся тот.
- Охрану от братвы на первое время поставь. Пока кого-нибудь не сцапаем.
- Зачем?
- Потом мы к ней будем присылать в гости медовых ловушек с клиентами. А игуаны во всех комнатах установят видеоаппаратуру…

В уфимском аэропорту Степана встретил подполковник полиции. Глянул на удостоверение гостя. В нем значилось, что подполковник Вовочкин является сотрудником Федеральной службы безопасности. Полюбопытствовал:
- Чем мы так заинтересовали москвичей?
- Пока секрет.
- Генерал ждет вас.
Начальник управления встретил Вовочкина чуть ли не с объятиями. Но на его полном лице читалось вполне объяснимое беспокойство, однако улыбка не покидала его.
- Слушаю вас.
- У вас служит майор Галеев. Охарактеризуйте его.
Генерал задумался. Похоже, решал, какую дать характеристику, чтобы не сесть в лужу.    Наконец, решился:
- Добросовестный и исполнительный  офицер.
- Полагаю, что вы не в курсе, что, будучи в Москве, ваш добросовестный офицер лишился всех документов. Его ограбила проститутка.
- Но документы на месте, - встревожился генерал.
- Уголовники их вернули. За определенные услуги.
Лицо хозяина кабинета пошло пятнами. Он больше не улыбался.
- Завтра же выгоню его из полиции за дискредитацию!
- Без расследования? Вдруг еще какие-нибудь факты всплывут?
- Резонно. Сегодня же им займется служба  собственной безопасности.
- Правильное решение.
- Прямо сейчас дам команду. Вы будете присутствовать на допросе?
- Обязательно.
- Вам забронирован номер в гостинице «Башкирия». Подполковник, который вас встречал, отвезет вас, организует обед. И доставит к следователю…
Гостиница «Башкирия» находилась неподалеку от УВД. Вовочкин заселился в одноместный номер. Обедать они спустились в гостиничный ресторан. Сели за стол, у которого ждала гостей смазливая официантка.
На столе были только закуски: два вида овощных салатов и нарезанная ломтиками темная колбаса.
- По рюмашке? – предложил подполковник.
- На допрос ехать, - отказался Вовочкин.
- А вечером? 
- Посмотрим.
- Несите первое, - сказал официантке подполковник. И Вовочкину: - Попробуйте казы, - показал на колбасу.
- Что-то особенное?
- Это колбаса из конины. Она придает мужскую силу.
Вовочкин попробовал. Вкус специфический. Жестковата, но есть можно. А на свою мужскую силу он и так не обижался.
Официантка принесла первое. Это был густой и наваристый суп с большим количеством продолговатых кусочков мяса. И бесподобно вкусный.
Обед протекал в обстановке взаимного прощупывания. Подполковник, понизив голос, спросил:
- Ваша контора полицию под колпаком держит?
- Обязательно. Взяток много берут.
- У нас с этим чисто.
- Даже коммерсантов не крышуете?
Подполковник замялся.
- Бывает, конечно. Но официально, по договору. Фирмы расплачиваются мебелью и компьютерами для отделов полиции и опорных пунктов. С ремонтом помогают.
- А наличными?
- Ни-ни.
- Ой ли?
- Вы сможете в этом убедиться. Генерал никому спуска не дает. Вы только из-за Галеева прибыли?
- Как получится, - напустил Вовочкин тумана.
- Понимаю. Роток на замок.
- Суп очень вкусный. Как он называется?
- Элеш.
- Сейчас второе подадут. Еще вкуснее.
- Я пас. Не влезет.
- А кумыс? Запить?
- Кумыс можно.
Обед уже подошел к концу, когда у подполковника  зазвонил мобильник. Он выслушал. Произнес:
- Через полчаса следователь ждет вас.
Вовочкин хотел внести свою лепту за обед. Подполковник поднял ладонь:
- Оплачено.
По дороге в службу собственной безопасности подполковник поинтересовался:
- Как вы насчет досуга? Не желаете развеяться? У нас есть база отдыха с сауной и прочими удовольствиями.
- С прочими – это с девочками? – спросил Вовочкин.
- Всё возможно.
- Посмотрим, - неопределенно ответил он.

Следователь был в капитанском звании.  Майор Галеев, худой, остроносый, сидел напротив него и нервно теребил носовой платок. Вовочкин устроился на диване.
- Вы утверждаете, - грозно произнес следователь, - что никогда документов не теряли?
- Никак нет.
- У нас другая информация. Вас обокрала проститутка.
- Я не хожу к проституткам. У меня красивая жена и двое детей, - промямлил Галеев.
Капитан подъезжал к нему со всех сторон. И грозил, и уговаривал. На все вопросы майор отвечал «Никак нет», «Виноват» либо отмалчивался. Спустя примерно час, следователь выдохся. Не мудрено, деталей он не знает, подловить и заставить признаться не на чем. А физически воздействовать нельзя – москвич тут.
- Уступите мне место, капитан, - обратился к нему Вовочкин.
- Пожалуйста.
Степану даже стало жалко майора. Сбегал мужик налево и погорел на клофелинщице. Чужая мадам и без клофелина может доставить кучу проблем. Как говорил полковник Белый, женщина – это пуля со смещенным центром тяжести. Попадает в глаз, бьет по карману и выходит боком.
- Колись, Галеев, - сказал он. – Легче будет.
Майор не ответил.
- Ты с турком Исмаилом знаком?
Тот кивнул.
- Он выкупил твои документы. А недавно поручил тебе проверить один адрес на улице Воровского. Знаешь, кто там жил?
- Насыровы.
- Не подумал, зачем турку знать, пустует дом или нет, да еще и план строения? Что молчишь? Сказать нечего?
- Виноват.
- Естественно, виноват. Сообщаю тебе, дочь Насыровых Раиса – террористка. Может, она собралась приехать в Уфу и взорвать, к примеру, мост через реку Белую. Или другой, такой же важный объект. Исмаил тоже работал на террористов. Понимаешь, куда ты влез?
Галеев заплакал.
- Пиши чистосердечное признание.
Следователь с ошеломленным видом поднялся с дивана, положил перед майором лист бумаги и ручку. Спросил Вовочкина:
- Тех террористов обезвредили?
- Само собой.
- А с Галеевым что, судить теперь будут?
- Это ваше начальство пусть решает…
Билет у Степана был на послезавтра. Свободное время он решил потратить на осмотр понравившегося ему чистого города.
Подполковник ждал его в машине. Спросил:
- Едем отдыхать на базу?
- Извини, друг. Устал я сегодня.
- Как же так! – обиженно произнес подполковник. – Я уже все подготовил.
- Позвони и отмени. А мы часок покатаемся по городу. Погляжу на ваши достопримечательности.
Подполковник позвонил какому-то прапорщику. Затем повез Вовочкина к памятнику Салавату Юлаеву. По дороге молчал. Всего скорее, он доложил генералу о туманных высказываниях москвича, и теперь прикидывал, что тот замыслил.
Они побывали в парке Победы, у монумента Дружбы и у мечети Ляля-Тюльпан. От совместного ужина Вовочкин отказался. Прощаясь с подполковником, сказал:
- Успокой генерала. Послезавтра утром я улетаю…

На другой день генерал пригласил Вовочкина отужинать в ресторане. Степан не стал отказываться. Стол ломился от яств. За ужином с коньяком генерал сказал:
- Посоветуйте, как поступить с Галеевым. Отдать под суд?
- На ваше усмотрение.
Вовочкин понимал, что начальнику управления суд не на пользу. ЧП на всю республику, а может, и на всю страну. Значит, и на него посыпятся шишки.
- Ваше ведомство не станет давить на наш главк?
- Не станет, гарантирую.
Генерал не скрывал, что у него отлегло от сердца. В конце застолья подарил Вовочкину красочный альбом «Озёра Башкортостана». Предложил посетить во время отпуска Башкирию. И обещал свозить на рыбалку…

«ГОСТИ» ИЗ-ЗА КОРДОНА
1.
Пилот искренне обрадовался возвращению Белого из Сухуми. Они сидели на базе в своем кабинете и обменивались новостями.
- Не хочет сотрудничать вербовщик, - сказал Белый. – Адвоката требует, стропорез ему в зад!
- И черт с ним! Посидит пока у нас. Потом в Казань, на показательный суд при родителях, при студентах. А главный паук Исмаил сразу поплыл.
- Не верю я туркам, Пилот. Улыбаются, соглашаются, а кривой нож всегда в кармане.
- Его со всех сторон обложили. Телохранители у него теперь  – наши оперативники. Заведующий автостоянкой – тоже наш человек. К тому же вызвал семью из Анкары. Поселил их в Подмосковье в одной из своих новостроек. Его телефон и компьютер отслеживает Маэстро. Он сейчас в офисе у Вовочкина. Некуда Исмаилу деваться, Белый. Сотрудничает.
- Польза от сотрудничества есть?
- Есть. Сдал, кого знал.
- Много таких?
- Маршруты и фамилии проводников. Прикрыли подпольную типографию. На днях Вовочкин вернулся из Уфы. Оборотень майор уволен из полиции. Что про «гостей» известно?
- Главарь Шалва Баратов. Проживал раньше в Кутаиси. Был чемпионом Грузии по борьбе. Уехал в Игил. Вернулся через год. Группа у него шесть – семь человек. Засветились трое. Они под колпаком.
- Чей колпак?
- Наш и местный. Люди проверенные. Когда будут выезжать, мне просигналят. Сопровождать их будет один толковый капитан – шахматист. Надо присмотреться к нему, Пилот. Кандидатура для нас.
- Присмотримся.
- Встречать вместе будем? 
- Нет, сам встретишь. Наружников возьми. Вдруг у них запасной вариант есть? Пусть потопчутся за ними. А если нет варианта, станут искать выход на Исмаила. Он и найдет им жилье, которое мы подготовим.
- Наша дача?
- Да.
- Главарю нужна еще московская квартира.
- Я позабочусь об этом.
- Может, хватит про дела? Я шикарную контрабандную закусь привез. Авиаторы в Абхазии подарили.
- Ладно, времени у нас с запасом. Ты контролируешь ситуацию здесь. Я – из офиса Вовочкина.
Белый достал из сумки банку стерляжьей икры. Водрузил на стол. Пилот вынул из холодильника бутылку водки, батон черного хлеба и брикет масла.
- За тех, кто не вернулся! – поднял стакан Белый.
- И за тех, кто на задании! – добавил Пилот…

Степан Вовочкин был на месте и явно бездельничал, рассматривая фотоальбом с названием «Озёра Башкортостана». Увидев Пилота, сказал:
- Подарили в Уфе. Красивые в Башкирии места, не хуже, чем в Швейцарии. В отпуск хочу туда съездить. Отпустите?
- Отпущу. Ты помнишь, Степа, дом вербовщика?
- Помню.
- Наведайся в этот дом. Вот тебе ключ от его квартиры на втором этаже. Владел он ею под фамилией Макаревич. Рядом однокомнатная квартира. Живут в ней, по-моему, вполне приличные люди. Предложи им обмен на его квартиру без доплаты. Но поставь условие: их собственностью она станет через пару месяцев. А пока поживут в одной комнате, вторую на это время предоставят тебе.
- Не врубаюсь, Пилот.
- Сейчас врубишься. В Москву вот-вот пожалуют террористы. Главарю мы должны подготовить убежище. Это будет соседняя однушка. А контролировать его из смежной комнаты будешь ты.
- Понял. Но соседи могут не поверить на слово.
- Оформишь у нотариуса. Паспорт на фамилию Макаревича и прочие документы завтра будут готовы. Когда бумаги оформите, устройте с Маэстро в стене аудио и видео. И пусть соседи перебираются.
- Для них прямо манна небесная.
- А ты для них ангел без крылышек. Всё, езжай!..
Пилот поднялся на второй этаж. Маэстро Толик сидел за своим агрегатом. Вскочил при появлении Пилота.
- Сиди, Маэстро. Даю тебе трое суток на общение с женой и сыном. Будь на связи. В случае чего, вызовем. Пришли сюда кого-нибудь из Игуанов.
Маэстро уехал. Пилот связался по телефону с оперативником Прошкиным.
- Доложи обстановку, Данила.
- Вчера вечером отвозил Исмаила к семье. Пробыл он там два часа пять минут. До машины его провожал старший сын. Сегодня никуда не выезжал. К компьютеру не подходил.
- Скажи  ему, что вечером я загляну к нему. Чтобы никуда не отлучался…
Игуан номер один, моложавый полнеющий очкарик по имени Ося, прибыл через пару часов. Вежливо  поздоровался и уселся за агрегат. Пальцы его так быстро забегали по кнопкам и клавишам ЭВМ, что Пилот не переставал этому удивляться. Умел Маэстро находить сотрудников. Впрочем, в мирке хакеров многие известны друг другу. А переманить их на службу государству – зависит от зарплаты. Получал Ося столько же, сколько и Пилот. В крутые богатеи, понятно, не выбьется. Зато никакого криминала, и всегда под защитой всесильных органов.
Вскоре после Оси явился Степан Вовочкин. Доложил:
- В соседней квартире живут муж, жена и их семилетний сын. Русские. Их из барака расселили. Я показал им квартиру вербовщика. Без вопросов, понравилась. Особенно жене. И то: у них кухня четыре с половиной квадрата, а у вербовщика – семь. Она даже доплату 150 тысяч рублей предложила. Больше, сказала, не могут.
- А ты?
- Согласился на доплату, чтобы у нотариуса подозрений не возникло.
- Правильно сделал. Потом вернешь деньги…

Вечером Пилот отправился к Исмаилу. Тот встретил его в холле и сопроводил в рабочий кабинет. Было заметно, что нервничал.
- Успокойтесь, - сказал Пилот. – Вам ничего не грозит. Мне нужно ваше содействие в одном серьезном деле.
- Готов.
- На днях в Москву прибудут террористы. Возглавляет группу Шалва Баратов. Вам эта личность знакома?
- Нет.
- Встречать их должен был Ибрагимов. Но, как понимаете, не встретит. Может их встретить еще кто-либо, кроме ваших людей?
- Не знаю.
- Возможно, они выйдут на вас, Исмаил. Всего скорее, выйдет один Шалва. Скажете ему, что вербовщик, вернувшись из Сухуми, не сообщил вам об их приезде. А потом сбежал.
- Хорошо.
- Он потребует организовать жилье для группы в Подмосковье и квартиру для себя в Москве. Представьте ему охранника Данилу, как своего человека, и прикажите ему отвезти Шалву на квартиру Ибрагимова. Договоритесь с ним о связи. И ведите себя, как господин. Не вы от него зависите, а он от вас.
- А с домом как быть?
- Промурыжьте его пару дней. Затем позвоните и сообщите, что сняли дачу. Самому общаться с ним не рекомендую, даже если он будет настаивать. Отправьте к нему Данилу. Он отвезет террористов по нужному адресу…
2.
«Гости» прибыли через неделю. Сопровождавший их капитан-шахматист Лёня сообщил Белому, что группа состоит из семи человек. Среди них одна женщина. Судя по поведению, наркоманка. Вероятнее всего, будущая шахидка-смертница. Одета по-европейски. Из Адлера и позже, на остановках, Шалва несколько раз звонил кому-то. Похоже, не дозвонился…
Поезд прибыл по расписанию. Первым на перрон ступил шахматист Лёня. Отошел в сторонку и встал поблизости от Белого. Гости тоже выгрузились из вагона. Шалва выделялся среди них могучим телосложением и озабоченной физиономией. Его окружили топтуны, изображавшие таксистов и носильщиков. Он отмахивался от них. Стал кому-то звонить.
Женщина из его группы выглядела лет на тридцать. Одета в серое демисезонное пальто, на ногах модные черные сапожки на каблуках, на голове – белый берет. На глаз не определить, наркоманка она или нет. Представить ее в роли живой бомбы никому и в голову не придет.
Шалва в раздражении сунул телефон в карман, сказал что-то подопечным, и все направились в здание вокзала. За ними двинулись две пары топтунов, а следом – Белый и шахматист Леня.
У окошка администратора вокзальной гостиницы образовалась очередь, когда к нему выстроилась группа Шалвы. Белый и капитан Лёня пристроились поблизости. Получив направление, группа отправилась заселяться. За  ней двинулись наружники.
- Ребята их не упустят, - сказал Белый капитану. – Поехали на базу…

Пилот в офисе сыскного агентства ждал информации от своего зама. Все были наготове. Маэстро за агрегатом, Стёпа Вовочкин отдыхает на квартире вербовщика. Мечеть под наблюдением. У художника Раиса в кармане блузы, на всякий случай, микрофон. Консьержа в доме Исмаила сменил оперативник, да и вряд ли Шалва знает, где живет турок.
Наконец, Белый вышел на связь.
- Шалва взял у гостиницы такси и едет в ваш район.
Через сорок минут новый звонок:
- Отпустил такси, не доезжая мечети.
И сразу же сообщение от наружника:
- Объект появился. Обошел мечеть. Заходит внутрь.
- Садитесь за пульт, - сказал Маэстро. – Контакт с художником.
Пилот надел наушники и сразу же услышал голос Шалвы:
- Знаешь, где живет Исмаил?
- А зачем он тебе?
- Я его друг.
- Друг, а адреса не знаешь. Может, ты строительный конкурент, и вы его грохнуть собираетесь. А он мне за работу платит.
- Я только сегодня приехал с севера. Мы учились с ним вместе. Встретиться охота.
- А я с какого боку?
- Проводи к его дому.
- Можно и проводить. Но любая услуга прейскурант имеет.
- Сколько? 
- Сто зеленых.
- Ну, ты загнул!
- С севера, а жмотишься. Тогда сам ищи. Я кисточкой эти бабки заработаю.
- Полста, согласен?
- Ладно. Сговорились.
- Пошли!
- Да ты что? Имам увидит, что меня нет, хозяину капнет. Тот не только на твои полста, на все сто баксов накажет. Поедем только после шести.
- Хрен с тобой! Жду тебя на такси в шесть у выхода.
- Не надо такси, у меня машина…
«Артист!», - подумал о своем дятле Пилот.

В 18.20 Пилот слушал, как консьерж-оперативник звонил Исмаилу:
- К вам посетитель – Баратов Шалва. Пропустить?
- Сейчас за ним спустится охранник.
Пару минут спустя, голос Шалвы послышался из кабинета Исмаила:
- Нас должен был встретить вербовщик Макаревич. Почему не встретил?
- Сядьте! – властно сказал Исмаил. – Во-первых, я не привык, чтобы со мной говорили таким тоном.
- Извиняйте, Исмаил бек, - буркнул Шалва.
Похоже, что турок сумел поставить его на место, с удовлетворением отметил Пилот.
- Во-вторых, - продолжил Исмаил, - я ничего не знал о вашем приезде. Макаревич сбежал, ограбив кассу моей автостоянки. Хорошо, хоть ключ от квартиры оставил.
- Сука! – не выдержал Шалва.
- Оставьте эмоции. Какая вам нужна помощь?
- Мне – квартира в Москве. И жилье на шесть человек в ближнем Подмосковье.
- Где сейчас находится ваша группа?
- В гостинице на вокзале.
- Как у них с документами?
- Паспорта настоящие. Справки, что они беженцы, липовые.
- С вами, Баратов, проще. Поселитесь в квартире Макаревича.
- Как я ее найду? 
- Не перебивайте. Вас отвезет туда охранник Данила. Оба ключа у него.
- Охранник надежный?
- Он сотрудник ЧОПа. Но я ему плачу в пять раз больше.
- А с группой как?
- Пусть живут в гостинице, пока я не подберу им дом.
- Сколько времени это займет?
- Двое-трое суток.
- Как мы об этом узнаем?
- Данила сообщит вам. Связь только через него. Можете забрать у него оба ключа. Есть еще вопросы?
- Нам нужен тротил. Мы заранее отправили в Москву машину с пластидом. В Ростове машину задержали, студентов арестовали.
- Что за студенты? Изложите подробно.
- Студенты подрядились отвезти на жигулях пластид в коробке из-под ксерокса за три штуки зелени. Их незаметно сопровождал наш человек. Он и сообщил, что их арестовали.
- Вас студенты видели?
- Нет. С ними договаривалась медсестра из санатория.
- Пластид надо возить в арбузах, в фурах с большой партией. А не в коробках.
- Так как насчет взрывчатки, Исмаил бек?
Тот ответил после затянувшейся паузы:
- Скажете охраннику, чтобы показал вам заведующего автостоянкой. Он сведет вас с нужными людьми. Данилу не впутывайте, он – мой человек. Договаривайтесь сами. Здесь больше не показывайтесь. Свой номер телефона я вам не дам. Всё. Можете ехать.
Помнит инструкцию, одобрил мысленно поведение турка Пилот. Позвонил на автостоянку:
- К тебе пожалует Шалва за тротилом. Сначала покочевряжься. Потом скажи ему, чтобы приехал к тебе за товаром через три дня. Да не забудь цену заломить.
Затем связался с Вовочкиным:
- Кончилось, Стёпа, твое безделье. Шалва едет к тебе. Принимай…

Информация стекалась к Пилоту о каждом шаге Шалвы. Он ездил по городу на такси, заходил в хозяйственные магазины, в аптеки. Покупки явно предназначались для изготовления взрывных устройств. А вот зачем он посетил театральный магазин и пробыл там чуть ли не полчаса – осталось загадкой.
Иногда Шалва спускался в метро и колесил, пересаживаясь с ветки на ветку. Особое внимание уделил трем станциям: Белорусская, Таганская и Кузнецкий мост. Пилот понял, подыскивает объект для теракта.
- Сигнал от Вовочкина, - доложил Маэстро. – Уступить место?
- Не надо. Включи громкость.
- Хозяин нашел для вас жилье, - услышал Пилот голос Данилы.
- Не машина у тебя сегодня, а металлом, - недовольно проговорил Шалва. – Приличнее машины не нашлось?
- Эту гаишники не остановят.
«Туго соображает Шалва», - подумал Пилот.
- Далеко ехать?
- Нет. В дачный кооператив.
- Там же холодно!
- Дача с автономным отоплением.
- Кто ее топит?
- Глухой сторож.
- Поехали за бригадой. На месте поглядим на сторожа.
Связь не прерывалась, но была пустой, и наполнилась лишь, когда террористы приехали на дачу. Судя по репликам и топоту, двухэтажное жилье им понравилось. После ее осмотра Шалва обратился к охраннику:
- Что это сторож сидит на полу у порога?
- Спросите у него. Только кричите в ухо, - ответил Данила.
Шалва не стал кричать в ухо. Спросил нормальным голосом:
- Ты меня слышишь, придурок?
- Он же почти полностью глухой. Дайте ему двести рублей, и он уйдет.
Через паузу Пилот услышал, как открылась и закрылась дверь. Оперативник, изображавший сторожа, удалился в свою пристройку…
На четвертые сутки по звонку с автостоянки Шалва поехал за товаром.
- Достал тебе «ТТ» с полной обоймой, - сказал заведующий, - и десять кг тротила.
- Я же просил пятнадцать.
- Не было больше. Причем за  ту же цену.
- Грабеж! – возмутился Шалва.
- Не зарывайся, господин хороший.
- Договор не выполнил – скидку должен сделать.
- Я не спрашиваю, кто ты такой, и зачем тебе пистолет и взрывчатка. Ты ничем не рискуешь. Рискую я. Не хочешь брать, вали отсюда. На такой товар охотников хватает.
- Хрен с тобой! – согласился Шалва.
- Гони баксы, и мы друг друга не знаем…
Пилот не сомневался, что в группе есть специалист по изготовлению поясов шахидов и прочих взрывных устройств. Пусть изготавливает под нашим контролем, думал он. Потом
захватим всех вместе с вещдоками, чтобы никакие правозащитники не прикопались.

Шалва несколько раз проехал по сиреневой ветке метро в час пик. Понял, что меньше других охраняется станция Кузьминки. Там он и решил посадить шахидку в поезд. А взорвет пояс смертника на станции Кузнецкий мост, где всегда полно народа.
Пока менты будут заняты, на Казанском вокзале прогремит второй взрыв. Там в зале ожидания много пассажиров с багажными сумками. Вряд ли кто обратит внимание на лишнюю сумку с взрывателем, настроенным на сигнал от пульта.
Уходить придется на Украину. Сначала на буханке, сколько получится. Потом поодиночке, на попутках. Надежнее всего, на хохлацких фурах. Ну, да там видно будет.
Чем ближе был финиш акции, тем большее удовлетворение испытывал Шалва.
Он сидел возле дома на лавочке и лениво наблюдал, как пацанячья мелюзга гоняет по снегу резиновый мяч. После одного из ударов мяч подкатился к скамейке. За ним примчался маленький крепыш. Взял мяч в руки, но уходить не торопился. Поглядел на Шалву и выпалил:
- Я знаю, теперь вы в нашей квартире живете!
- Почему в вашей?
- Раньше мы в ней жили. А потом пришел дяденька и предложил поменять нашу квартиру на двухкомнатную.
- Дядя Игорь предложил?
- Нет. Он уехал. Другой дяденька. Не знаю, как его зовут.
- Ты давно его видел?
- Сегодня. Он с нами живет. В маленькой комнате. Через месяц съедет, и вся квартира будет наша.
Мальчишка убежал. Шалва понял, что он попал под колпак. Главное, не суетиться, и, пока не поздно, сделать ноги. И разобраться, где прокололся. Кто ссучился? Охранник турка? О приезде группы в Москву он не знал. Знал только вербовщик. Ему я сказал, что мне нужна квартира в Москве. Наверно, гадёныш сообразил, что дело запахло керосином, и еще там решил выйти из игры. Не исключено, что пошел на сделку с органами, чтобы те дали ему спокойно уехать. Вот и продал его вместе с хатой. Мог он продать турка? Вряд ли, статья за участие в организованной группировке.
Охранник турка на стукача не тянет. Тогда бы под колпаком были все: и его хозяин, и автостоянка, и дача. Но турок спокойно занимается своим бизнесом, жулик на автостоянке обделывает свои делишки – никто не арестован. Понятно, что охранник не при делах. Но все равно он засветился перед ментом, что квартирует сейчас в бывшей хате вербовщика. Придется хвост обрубать, чтобы не привел на дачу и к Исмаилу.
Шалва в последний раз поднялся к себе. Окинул свежим глазом свое убежище. На стене, смежной с бывшей квартирой вербовщика, висела в раме какая-то мазня: отдельно руки, ноги, глаза, цветные круги. Один глаз показался Шалве светлее. Наверно, сидит с той стороны мент, подумал он, и рисует все, что здесь происходит. Ну, и пускай рисует!
- Срочно приезжай, Данила! – позвонил он охраннику.
Стараясь не светиться перед глазком на картине, сложил в спортивную сумку бельишко и спортивный костюм с кроссовками. Зайдя в совмещенный санузел, затолкал в сумку бритву. Достал из-под ванной и засунул за брючной ремень пистолет. Проверил выкидной нож. Прицепил его к натянутой резинке в карманной прорези. Стоило резинку отстегнуть – и нож оказывался в руке. Этому он научился у игиловцев.
Приехал охранник на джипе.
- Надо съездить на дачу, - сказал Шалва.
Эх, Данила, Данила! Разве ты не знаешь, кто рядом с тобой! Не теряй бдительность, будь настороже! Следи за его руками! Но Данила рулил спокойно по безлюдной гравийке, не ведая своей участи.
Не доезжая дачного кооператива, Шалва отстегнул резинку, беззвучно открыл лезвие.
- Притормози, отлить хочу, - сказал охраннику.
Данила остановил машину. Шалва коротко взмахнул, и острое лезвие вошло точно в сердце молодого оперативника. Шалва спрыгнул на дорогу. Пересаживаясь за руль, аккуратно сдвинул тело Данилы.
Рядом была лесная грунтовка, по которой местные жители возили ворованные бревна. Он свернул туда. Следовало избавиться от машины и от тела. Проехав с километр, загнал джип на небольшую вырубку. Место подходящее, вряд ли здесь кто появится до лета. От машины уже и следов не останется. Шалва аккуратно вытянул нож из груди охранника, забрал из салона свою сумку, отнес ее подальше от машины. Вернулся, открыл багажник.
Запасливый Данила всегда держал в нем две полных канистры бензина. И сейчас они стояли на месте. Одну канистру Шалва вылил в салон. Из второй облил шофера и кабину. Делал он все автоматически, а сам прикидывал, что делать дальше.
Его исчезновение, конечно, обнаружат. Станут искать Данилу и тоже не найдут. Куда ему теперь податься? Надо найти какую-нибудь вдовушку. Километрах в трех большая деревня, он уже приезжал туда на автобусе. На рынке там одни бабы. И паспорт у него запасной есть. Теперь он Артем Сакишвили родом из города Запорожье. Нет больше Шалвы Баратова. Как подыщет подругу, наведается на дачу. Заходить сразу не станет. Дня два-три понаблюдает, не крутится ли кто вокруг. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
Он нашел в багажнике старую простыню. Разорвал ее на полосы, связал, свернул в жгут. Один конец засунул в бензобак и вытянул жгут на всю длину. Облил его оставшимся бензином. Сунул на бензиновую ленту горящую зажигалку и отбежал за дерево.
Грохнул взрыв, и пламя осветило безмолвный заснеженный лес…

ПО СЛЕДУ ШАЛВЫ БАРАТОВА
1.
Об исчезновении главного террориста и оперативника Данилы Пилот узнал в тот же день. Сразу же послал группу захвата на дачу. Всех привезли на полигон. Главаря среди них не было. Белый, не жалея зуботычин, рассовал задержанных по камерам.
Пилот понимал, что в чем-то они прокололись. В чем? Где сейчас Баратов? Вряд ли он сразу сунется на дачу. Сначала проверит.
Он связался с куратором. Доложил о происшествии и попросил подключить МВД. Необходимо объявить план – перехват, задействовать участковых для проверки незаконно проживающих лиц. Белый тем временем распорядился размножить фотографию главаря для расклейки и раздачи патрульным, участковым, своим сотрудникам.
Они сидели в кабинете. На столе стояли три стакана с водкой. Стакан для Данилы был накрыт ломтем хлеба. Выпили, не чокаясь.
Есть такое поверье: если какого-либо человека ошибочно отпоют, или устроят ему поминки, тот человек проживет две жизни. Может быть, такие чудеса и случаются, но так редко, что они о них и не слышали. Оба, и командир, и его зам понимали, что оперативника Данилы уже нет в живых.
Угнетала нелепость происшедшего. Всё было предусмотрено до мелочей – и вдруг прокол. Что спугнуло Баратова? Утечка или случайность? В утечку изнутри они не верили. Турок исключается, на контроле круглые сутки. Новые хозяева двушки проинструктированы, да и не было у них ни одного контакта с Баратовым.
- Степка Вовочкин разберется, - сказал Белый.
- Надеюсь, - согласился Пилот. – А ты прочеши с утра с бойцами весь лес вокруг дачи.
- Прочешу.
- Я после допроса смотаюсь с топтунами в базарное село Дарьино, может, там он кому на глаза попался…

Первым на допрос Пилот вызвал худого и бесцветного мужичка с красноватыми рыбьими глазами. Увидев на столе пояс шахида и коробку из-под торта с взрывным устройством, тот заявил:
- Ну, и что?
- Подтверждаешь, что твоя  работа?
- Ну, моя.
- Фамилия, имя?
- Пиши: минёр.
- Если скажешь, где скрывается Баратов, останешься жив.
- Мораторий никто не отменял. Ничего не скажу.
«Этого в расход», - решил Пилот.
- Увести!
Никто из арестованных не знал, куда скрылся главарь. Тот даже не удосужился предупредить их о провале. Совсем молодой парень осетин по имени Алан даже слезу пустил из-за того, что не может ответить на вопрос. Сказал:
- Может, Сонька знает. Он спал с ней. Только она сейчас никакая. Отходняк у нее.
- На игле?
- Минёр ее снабжал, чтобы не корчило. Коробку ваши забрали…
Этого парня и еще одного молодого можно отправить на перевоспитание в спецколонию. Остальных тихо обнулить.
Пилот приказал привести женщину. Вдруг и в самом деле ей что-то известно.
Она, действительно, была никакая. Раскачивалась на стуле, бледная, с пересохшими губами и всклокоченными волосами. Или начинала тихо скулить.
- Среди вещдоков коробка с наркотиком, - сказал Пилот конвойному. – Сделайте ей укол. Когда оклемается, снова приведешь.
Кто идет в смертницы? – размышлял он. – Либо фанатички, ослепленные ненавистью, либо одурманенные наркотиками и превратившиеся в зомби девицы, как эта кукла. В общем-то, он особо и не надеялся что-то выведать у нее. Но всякое бывает. Подслушанный разговор, случайная оговорка Баратова. Рассчитывать придется на самих себя, на возможных свидетелей из жителей села и на нюх Степана Вовочкина.
Сыскарь был легок на помине, дал о себе знать звонком:
- Разобрался, - доложил он. – Утечка произошла от сына хозяев. Он играл с пацанами возле дома в футбол. Шалва в это время сидел на скамейке у подъезда. Мяч подкатился к нему. Мальчишка прибежал следом. Его контакт с Баратовым длился не больше двух минут. Наружник не обратил на это внимания.
- Туды его в медь! – не выдержал Пилот.
- Знамо дело, болван, - поддержал сыскарь.
«И я болван, - ругнул себя мысленно Пилот. – Не додумал, недоучел, выпустил ребенка из вида».
- Я разговаривал с мальчонкой, - продолжил Вовочкин.
- Не надо, Стёпа, всё понятно. Езжай сейчас в село Дарьино. По дороге возьми у патрульных фото Баратова, и ищи свидетелей.
- Способы связи?
- Я закончу допрос и тоже подъеду. Встречаемся в четырнадцать у церкви…
Конвойный привел смертницу. Лицо ее порозовело, она даже причесалась. Шагала прямо, даже горделиво. Села на стул, закинула ногу на ногу. Но все равно нормальной не выглядела. Глаза блуждали, улыбка плавала.
- Давно ты знаешь Шалву? – спросил Пилот.
- Он мой муж.
- Где он сейчас?
- У него три жены. Может, у грузинки. У нас отдельные комнаты. Скоро я улечу в райские кущи. Там Шалва будет только мой, - и закатила безумные глаза.
- Увести! – распорядился Пилот…
2.
Прежде всего, Шалва купил на рынке в киоске с названием «Белорусские товары» серую меховую куртку, утепленные ботинки, шапку с козырьком и новую спортивную сумку. Впрочем, он уже не Шалва, а Артем Сакишвили из Запорожья. Затем отыскал платный туалет. Необходимо было сбрить усы и бороду. Если приспичит, можно вернуть себе прежний вид. Еще катаясь по Москве, он купил в театральном магазине такие же усы с бородой, контактные линзы, защечные накладки и косметический набор. Вдруг пригодятся, когда уходить придется.
Вода из крана текла только холодная. Намылил лицо. С трудом соскреб жесткие волосы, ополоснул и ощупал кожу. Голое лицо было для него непривычным. Зато стал меньше походить на самого себя.
Шалва с сожалением снял с пальца перстень, затолкал его в потайной карман джинсов. Вещь приметная, на след навести может. В перстне под печаткой лежала крупинка яда. Что за яд, он не интересовался. Инструктор сказал, что он полностью выводится из организма за час.
Он переоделся. Из туалета вышел совсем другой человек. Модную сумку с прежними вещами выбросил в мусорный бак. И отправился по торговым рядам.
Рынок, как рынок. В крытом павильоне торговали мясом. Открытые прилавки, в основном, были завалены огородной продукцией. Внимание Шалвы привлекла дородная бабенка лет тридцати, продававшая картошку. Позади прилавка была привязана к столбу лошадь с санями. Продавщица как раз доставала из саней очередной мешок.
Шалва пристроился в сторонке, решил присмотреться. Может, ее мужик поблизости.
Видно, цены у нее были ниже, чем у других торговок, потому покупателей больше. И мужика, похоже, не было. Распродав картошку, она пошла за новым мешком. Шалва подскочил к ней.
- Давай, помогу, красавица!
- Помоги.
Шалва легко поднял мешок и опустил у прилавка на картонку.
- Как тебя зовут-то, помощник?
- Артём.
- А меня – Дарья.
- Надо же! И деревня Дарьино.
- Не деревня, а село. В деревнях церквей нет.
- Не знал.
- Ты, наверно, из пришлых?
- На северах вкалывал. Деньгу зарабатывал.
Она успевала взвешивать картошку, считать деньги, прятать их и разговаривать с ним.
- Родом ты отколь, Артем?
- Из Запорожья.
- А обликом больше на кавказца похож.
- У меня папа грузин. Отари Сакишвили. Мать украинка.
- Они в Запорожье?
- Нет. Уехали в Грузию.
- Тебя в Грузию не тянет?
- Там бардак. Работы нет. В России лучше.
- А семья твоя где?
- Холостой я. Могу паспорт показать.
- Я баба, а не участковый.
- У меня отпуск целый месяц. Потом опять на севера. На квартиру возьмешь?
- Посмотрю на твое поведение.
- Поведение от тебя зависит.
- Уговорил. Распродадим последний мешок и поедем.
- Я покупаю его у тебя. Мне тоже питаться надо.
Она с любопытством глянула на него, усмехнулась.
- Ладно, поехали.
- Сперва заедем, водки купим.
- У меня самогонка есть. Чище любой водки.
По дороге Шалва спросил:
- Сколько я тебе должен за жилье и картошку?
- Сколь не жалко.
Он достал четыре пятитысячных банкноты.
- Хватит?
- За такие деньги я каждый день тебя мясом кормить буду.
Подъехали к пятистенной избе с высоким крыльцом, большим двором и конюшней. Дарья отперла калитку, открыла изнутри ворота, завела лошадь, распрягла ее. Сказала:
- Забирай из саней свой мешок с картохой и заходь…

Шалва проснулся от запаха жареного мяса. Дарья гремела посудой на кухне. Горячая оказалась баба. Изголодалась по мужскому телу. Жалко будет убирать ее, когда придется смываться. А может, не убирать? Может, еще пригодится? Схрон надежный, без турка можно обойтись. Время покажет, что делать.
Сегодня надо приобрести пару телефонов. Без связи – труба. Старый мобильник сгорел вместе с машиной. Нельзя было им пользоваться, могли запеленговать. Нельзя также светить новые документы. Да и в самом Дарьине регистрировать телефоны не стоит. Но сначала надо раздобыть чей-нибудь живой паспорт…
- Хватит дрыхнуть, Артем! – услышал он голос Дарьи. – Умывайся, и завтракать.
Он встал, натянул джинсы, вышел в прихожую. Проверил пистолет и финку. Они были на месте. Накинул куртку, вышел по нужде во двор. Пистолет, завернутый в целлофановый пакет, спрятал под крышей туалета.
Вернулся, умылся и сел за стол. Он был уставлен, будто для гостей. На блюде румяная курица, на сковороде жареная картошка со шкварками, в тарелках соленые помидоры и огурчики. В графине – чистая, как слеза, самогонка.
«Хозяйственная баба», - подумал Шалва.
Она сама наполнила стакашки. Произнесла:
- За все хорошее!
Выпили. Он разодрал курицу. Ели с аппетитом, восполняли энергию, потраченную ночью. Насытившись, он поинтересовался:
- Кто тебе, Дарья, такую крепкую избу поставил?
- Папаня. Он был первый плотник на селе.
- Помер?
- Нет, сидит.
- За что?
- По дурному делу посадили. Муж у меня был, буян и пьяница. Один раз напился и выгнал у соседа со двора машину, он на ней овощи на базар возил. Хозяин Каблучком ее называл, а бабы на рынке – Пирожком. Сосед увидал и вцепился в мужа. Тот его ножом. Папаня выскочил. Ножик отобрал, а тот все равно буром прет. Ну, и наткнулся на ножик. Милиция приехала. Муж уже мертвый. Соседа скорая увезла.
- Сколько отцу впаяли?
- Шесть лет. Четыре года осталось.
- Сосед живой?
- Инвалид. Бабка в коляске его возит.
Шалва задумался. Ковырнул вилкой, собирая со сковороды шкварки. Спросил:
- А каблучок где?
- Во дворе стоит. Некому на нем ездить.
- Так купи его.
- Зачем?
- Ездить будешь. И быстро, и тепло.
- Ой, да ты что, Артем? Я в жизни за руль не сяду. Боюсь. Да и денег у меня на машину не хватит.
- Я добавлю. Отец откинется, спасибо скажет. А пока я катать тебя буду.
Она внимательно и серьезно посмотрела на него.
- Скажи, Артем, только честно. Ты что, после севера собираешься ко мне приехать?
- Есть такая задумка. Последний год слетаю на шабашку и завяжу. Тут осяду.
- Я ждать тебя буду, - сказала она после паузы. - Верь, налево не пойду. Чего молчишь?
- Верю, верю.
- Тогда я сегодня же переговорю с соседом.
- Переговори. А я съезжу, Москву посмотрю. Только проездом и видал.
- Съезди, посмотри.
- А ты договаривайся, завтра и оформим…

В Москву Шалва не собирался. Катать Дарью тоже не собирался. Каблучок нужен самому, когда придется уходить после теракта. Машина неприметная и вместительная. Троим места в будке хватит. Молодые взорвутся вместе с пультом.
Ему срочно нужен был незасвеченный паспорт. Проще всего его раздобыть в глухой деревне, где нет своего участкового. Купить у какого-нибудь алкаша или даже украсть. На месте будет видно. Маршрутки и попутки подбирали пассажиров в Москву возле рынка, а он отправился на остановку для местных автобусов.
Там Шалва увидел свой портрет, приклеенный сразу в двух местах:  на столбе и с внутренней стороны павильона для пассажиров. И надпись крупными буквами: «Внимание, розыск! Просьба сообщить…». Если не вглядываться, не похож он на свой портрет.
Только что отошла маршрутка на станцию. Туда Шалва не поехал. На станциях и в электричках его, наверняка, караулят. Он стоял в павильоне, прикрывая портрет спиной. На скамейке сидели впритирку друг к дружке три тетки и дед с внуком. Ждали автобус в Рабочий поселок. По расписанию должен бы уже подъехать, но его все не было.
Тетки судачили о своем житье-бытье. Из их болтовни Шалва понял, что их Рабочий поселок давно уже не рабочий. Завод обанкротился, директор с казной сбежал. Мужики пьянствуют, ездят на станцию то ли воровать, то ли подрабатывать…
То, что надо, подумал он.
Вместо автобуса, к остановке подкатил, скрипя всеми суставами, грузовой газ-69 с брезентовой крышей. Водитель высунулся из кабины и прокричал:
- Рабочий поселок! Полтинник с носа!
- Дорого! – загомонили тетки.
Шалва собрался было забраться в газон, но тормознул себя. Не стоит выделяться.
- Автобуса не будет, сломался, - объявил шофер.
Деваться пассажирам некуда, поехали.
Примерно через полчаса показался поселок. Единственная его улица была застроена одноэтажными блочными домами – близнецами с крышами из серого шифера. Рассчитаны они были на четырех хозяев. Две квартиры с улицы, две с тыльной стороны. Лишь магазин с высоким крыльцом сложен из белого кирпича и покрыт ярким зеленым профнастилом. Возле него газон и остановился.
Шофер вылез из кабины с солидным рюкзаком, поднялся по ступеням в магазин. Пассажиры выгрузились. Внук сказал  деду:
- Вон Яшка алкаш идет. Опять пятерку клянчить будет. Пошли скорее.
Они торопливо зашагали по улице. Шалве торопиться было некуда. Да и алкаш его заинтересовал. Тот добрел до магазина, тоскливо поглядел на дверь. Одет он был в замасленную телогрейку без пуговиц. В распахе виднелась клетчатая рубашка. На ногах старые валенки. Заметив Шалву, алкаш почесал небритую физиономию. Вспоминал, видно, кто такой. Не вспомнил, засеменил к нему.
- Мужик, дай пятерку. Сдохну без опохмелки.
- Не признал меня, Яша? – протянул ему руку Шалва.
- Не, - мотнул тот головой, отвечая на рукопожатие.
- Гарик я. Забыл? На станции работаю. Выпивали с тобой летом.
- Вспомнил, - неуверенно промямлил Яша.
- Жена-то все пилит?
- Уехала к матери. Всё забрала, стол оставила и раскладушку.
- Один, значит, кукуешь?
- Кругом один. Пятерку дашь?
- Будет тебе и водяра, и пиво на опохмелку.
Шалва достал две пятисотки, протянул алкашу Яшке.
- Возьми в магазине выпивки. Не забудь про закуску. Колбаски, хлеба и еще чего-нибудь. Сдачу себе оставь. Опохмелимся у тебя дома, и я поеду.
Глаза у Яшки вмиг оживели, даже сутулиться перестал. Опрометью кинулся к крыльцу. В дверях столкнулся с шофером. Оттолкнул его и просунулся в магазин. Шофер бросил пустой рюкзак на пассажирское сиденье, завел газон и укатил. Шалва достал перстень и надел на палец.
Счастливый Яшка вышел из магазина с двумя пакетами. Было заметно, что он уже принял на грудь. Наверно, продавщица приторговывала и в розлив. До дома дотопали быстро. Вокруг ни одной живой души. Поселок будто вымер. Яшкина  квартира оказалась с тыльной стороны улицы. Тоже хорошо, - подумал Шалва. Заперта она не была. Да и зачем закрывать, если воровать нечего.
Хозяин повесил на гвоздь телогрейку. Прошел в валенках в комнату. Шалва снимать куртку не стал. Закрыл дверь на крючок и шагнул следом. Пол в комнате давно никто не подметал. На столе огрызки. На раскладушке подушка без наволочки.
Хозяин смел со стола рукавом на пол огрызки заплесневелого хлеба. Опростал пакеты. Выставил водочную бутылку, вторую сунул под стол. Выложил прямо на стол хлеб, кругляш чайной колбасы и четыре плавленых сырка.
- Колбаска свеженькая, - сказал. – Санька только что привез. Он на мясокомбинате работает. Ну, и возит своей зазнобе.
Принес с кухни немытый стакан и железную кружку.
- Иди тару помой, - велел ему Шалва.
Разве мог тот ослушаться такого щедрого друга? Помыл на кухне. В стакан налил гостю, себе в кружку.
- За дружбу! – произнес Шалва.
- Само собой, - откликнулся тот и быстро выцедил свою порцию.
Шалва отхлебнул. Водка явно была паленая. Выплеснул незаметно на пол. Заел сырком. Яшка оторвал от колбасного кольца кусок. Чистить не стал. Откусил, проглотил. Снова разлил водку. Бутылка опустела.
- Ножик принеси, - остановил его гость. – Колбасы и хлеба нарежем.
Тот недовольно скривился, но послушался, поплелся на кухню. Шалва крутанул на перстне печатку, сбросил крупинку в его кружку.
Мелькнула мысль: «От палёнки люди мрут, как мухи. Крайней магазинщица окажется».
Яшка принес нож. Не стал дожидаться, пока новый друг нарежет колбасу. Стоя выглотал водку. Сел на табуретку, вытаращил глаза, затем уткнулся лбом в стол и замер. Шалва малость выждал. Затем подошел к нему, пощупал пульс. Поднял тело и уложил на раскладушку. Можно начинать шмон. Он надел резиновые перчатки. Где может быть паспорт алкаша? У входа на гвоздях висели одежки, может, в кармане?
В телогрейке карманов не было. В старом зимнем пальто без воротника вместо карманов дыры. В женском плаще, принадлежавшем, видимо, сбежавшей жене, Шалва обнаружил телефон «Самсунг» старой модели. Откинул крышку, включил. Симки или не было, или сдохла. Неужели алкаш потерял паспорт? Прошел на кухню. Выдвинул оба ящика хромого кухонного стола. Пусто. Открыл дверцы. Шаром покати.
Паспорт лежал в желтом конверте под пустым цветочным горшком на подоконнике. Ёлкин Яков Васильевич. В конверте был еще заводской пропуск на имя Ёлкиной Марии Петровны. Забрал оба документа. Осталось подчистить следы, и можно возвращаться в горячую Дарьину постель.
Шалва вылил водку  из своего стакана в кружку. Сунул в сумку стакан и нож, который держал в руках. Проверил карманы Яшкиных штанов. Нашел пятисотку. Не может быть такой купюры у алкаша! Подозрение вызовет. Откупорил полную бутылку. Вылил половину в изголовье раскладушки. Остатки поставил на пол. Намочил под краном носовой платок и протер все места, к которым прикасался. Платок тоже в сумку, чтобы выбросить всё в безлюдном месте.
Теперь незаметно слинять. Он открыл дверь, выглянул. Чисто. Обогнул дом с другой стороны и зашагал по шоссе…
3.
Звонили церковные колокола. Пожилые прихожане чинно шествовали в храм помолиться о спасении души и поставить свечи на помин усопших.
Пилот, Белый и сыскарь Вовочкин, как и договаривались, встретились у церкви в четырнадцать часов. По пути в пельменную, Белый сообщил, что его группа обнаружила в трех километрах от дачи сгоревший джип с человеческими останками.
- Хороший был опер, - вздохнул Пилот. – Что у тебя, Степа?
- Пока по нулям. Из чужаков в селе замечены четверо. Один по комплекции тянет на Баратова. Он крутился на рынке подле вдовы Дарьи Кокошиной, торговавшей картошкой. С ней и уехал на лошади. Сегодня Дарья на рынке не появилась. Ее соседки по прилавку Баратова на фото не признали.
- Выяснил, кто она, где живет?
- Выяснил. Вдова. Отец сидит, мать умерла. Живет на улице Восточной, 7. У дома сейчас наружник. Звонил полчаса назад. Доложил, что наблюдал только хозяйку.
Ходила к инвалиду соседу. Жена инвалида сняла с машины чехол и показала вдове.
- Что за машина?
- Каблучок. Думаю, что машиной она неспроста заинтересовалась.
- Новый знакомый?
- Как пить дать.
- Удирать на Каблучке решил, стропорез ему в зад! – вклинился Белый.
- Похоже на то, - согласился Пилот. – Если они задумали покупать машину, без нотариуса не обойдутся.
Итог он подвел, когда съели по две порции пельменей.
- Засаду на даче оставляем. Определи туда, Белый, двух раскаявшихся недорослей-террористов. Баратов не в курсе, что мы их взяли. Вдруг захочет проверить дачу. Пусть этих придурков выпускают днем по одному в сортир.
- Как пескарей на щуку?
- Примерно. Все дороги сохраняем под контролем. Дом вдовы под наблюдением. Маэстро я попрошу, чтобы направил одного из Игуанов к нотариусу.
- По другим деревням тоже надо пошарить, - предложил Белый.
- Правильно. Степа, какие населенные пункты есть поблизости?
- Станционный городок, деревня Мышкино и Рабочий поселок.
- На станцию он вряд ли сунется. Там его пасут. Смотайся-ка в деревню и в поселок. Поспрашивай людей. Ты, Белый, в офис Вовочкина. Вдруг Баратов захочет связаться с турком. Я – на базу. Собираю информацию и координирую поиск…

Рабочий поселок был ближе, и Степан Вовочкин покатил туда. По своему сыскному опыту он знал, что сплетни, в основном, сосредотачиваются в магазине, где покупательницы обмениваются новостями и слухами. С него и решил начать.
Продавщица явно скучала. Увидев вошедшего Степана, поднялась со стула, картинно оперлась о прилавок, произнесла нараспев:
- К вашим услугам.
Степа был не промах по женской части. Его добродушное лицо ввело в заблуждение не одного подозреваемого. Он расплылся в улыбке.
- Такая красота пропадает в деревне!
- Скажешь тоже! – перешла она на «ты».
Впрочем, если он и польстил ей, то не слишком. Ее курносая мордашка и впрямь была привлекательной. А груди так и норовили выпрыгнуть из-под кофты. Чтобы расположить продавщицу, Степан купил палку копченой колбасы и коробку шоколадных конфет. Колбасу сунул в сумку. Конфеты протянул ей:
- Тебе, красивая.
- Подсвататься что ли решил? – приняла она коробку.
- Почему бы нет? Я холостой.
- Все вы холостые, как от жён оторветесь.
- Почему у вас такой безлюдный поселок?
- Разбежался народ. Завод обанкротился, и работы не стало. Я тоже свой магазин прикрыть хочу.
- Он – что, твой собственный?
- Был заводской, теперь мой.
- Так никого тут и не осталось?
- Старухи да стариков двое. Еще Яшка алкаш, голь перекатная. Хотя вчера  явился с  пятисоткой. Я его спросила: украл, что ли? Нет, говорит, друг со станции приехал, просил отовариться. Дома ждет. Купил две водки, колбасы и сырков.
- Не говорил, как друга зовут?
- Говорил, не запомнила. Имя какое-то нерусское.
- Шалва?
- Нет. В телевизоре мужик выступает с таким мальчишеским именем. На букву «Г».
- Гарик Сукачев?
- Точно.
- Закрывай, красавица, свою лавочку. Поедем, покажешь, где Яшка живет.
- Ты кто такой, чтобы указывать, что мне делать?
Лицо Вовочкина утратило добродушие. Он достал сафьяновое удостоверение с гербом и произнес официальным тоном:
- Майор федеральной службы безопасности.
Продавщица сначала растерянно замерла, затем съежилась, куда и привлекательность подевалась. Надела шубейку и закрыла магазин…
На доме значился номер 19. Дверь в Яшкину квартиру оказалась незапертой. Хозяин лежал на раскладушке лицом вниз. Рядом на полу стояла недопитая бутылка. Под столом валялась пустая. На столе - железная кружка, ломти хлеба, колбаса. Степан подошел к раскладушке, дотронулся до шеи. Сказал продавщице:
- Сядь на табуретку. Ничего не трогай.
Позвонил Пилоту:
- Я в Рабочем поселке. У меня – груз 200. Высылайте бригаду и экспертов. Улица здесь одна. Дом 19, квартира три.
В комнате искать было нечего, все на виду. Аккуратно просмотрел все на кухне, надеясь найти, хоть какие-нибудь документы. Бесполезно. Ключей от квартиры тоже не было.
- Фамилию Яшки знаешь? – спросил он продавщицу.
- Нет.
- Вставай, пойдем искать тех, кто знает.
Она покорно поднялась. Степан захлопнул входную дверь, наклеил белую скотчевую ленту и шлепнул на нее печать своего сыскного агентства.
В двух квартирах со стороны улицы никто не откликнулся. Повезло с квартирой с тыльной стороны. Дверь открыл дед в очках, рядом с ним топтался мальчонка.
- Вы фамилию и отчество своего соседа Якова знаете?
- Отчества не ведаю, а фамилия Ёлкин. И баба у него была – Машка Ёлкина. Бросила Яшку, никчемный мужик.
- А вот этого человека вы в поселке не видели? – показал Вовочкин фото Шалвы.
Дед долго вглядывался в изображение. Протянул фото внуку:
- Глянь-ка, не он с нами ехал в газике?
- Он, - заявил внук.
- Уверен? – спросил Вовочкин.
- Ну, похож вроде бы.
- Спасибо вам, - попрощался сыскарь…
С бригадой приехал полковник Белый. Покосился на бледную продавщицу.
- Свидетельница, - объяснил Вовочкин. – В магазине торгует.
- Установил личность покойника?
- Ёлкин Яков.
Пока эксперты занимались своим делом, они прошли на кухню. Вовочкин доложил о вчерашнем появлении Яшки в магазине с пятисотрублевой ассигнацией, которую дал ему человек, назвавшийся Гариком. Сообщил о своем визите к деду с внуком.
- Не исключено, что это он, - согласился Белый. - Всего скорее, ему понадобился новый паспорт. Придется тебе, Степан, договориться с областными убойщиками, чтобы взяли под контроль все салоны связи. Если кто покупал телефон на фамилию покойника, сразу звонок нашему дежурному.
На кухню зашел эксперт с лупой. Обследовал стол и его внутренности, раковину и кран, плиту, подоконник. Сказал:
- Отпечатков хозяина нигде нет. Даже на бутылках. Только на кружке с пойлом.
В комнате санитары укладывали труп на носилки. Медэксперт доложил:
- Точный диагноз после вскрытия. Предварительный – отравление паленой водкой.
- Это не моя водка! – выкрикнула продавщица. – Санькина! Он паленку привез! И колбасу с мясокомбината – он!
- Оп-па! – произнес Белый. – Поедешь с нами, гражданочка. С твоим Санькой тоже разберемся…

КВАРТИРАНТ
1.
Шалве повезло. Он поймал попутку до станции и доехал до первых домов пристанционного городка, где и сошел. Был Гарик и кончился! Семь километров до села Дарьино он прошагал напрямую по тропе, натоптанной жителями. К дому Дарьи добрался уже к ночи. В окнах горел свет, ждала его, наверно. Но заходить в избу сразу не стал. Остановился у палисадника. Огляделся.
Было тихо и безлюдно. Светили уличные окна. Жители коротали вечера дома у телевизоров. Даже собак не было слышно. Шалва собрался уже зайти в избу, как вдруг заметил сверкнувший на той стороне улицы огонек. Кто-то прикурил от зажигалки. Что за человек? Если вышел покурить, то почему не во дворе, а на улице? Он выждал некоторое время и направился прямо к нему.
Тот не сдвинулся с места. Не испугался, не растерялся. В улыбке расплылся, будто приятеля увидел.
- Кто такой? – грозно спросил Шалва.
- А вы кто есть, возникший из ночи прекрасный незнакомец?
Шалва даже слегка оторопел.
- Отвечай, ботва пипеточная!
- Я бухо-сапиенс, пьянь разумная.
- Ты мне зубы не заговаривай. К Дашке намылился? Забудь! Это моя баба.
- Не верь. Женщины, как мороженое:  сначала холодные, потом тают, а после липнут.
- Если еще раз увижу тебя у ее дома, ноги выдерну! – в сердцах бросил Шалва и зашагал к Дарье.
Не похоже, что из органов, - подумал он. – Плюгавый, соплей перешибешь. Да еще и с придурью. Таких в ментовку не берут. Но проверить надо.
Обескураженный «плюгавый с придурью» дождался, когда ревнивец скроется в избе, достал телефон и позвонил Белому:
- Познакомился с хахалем хозяйки. Сам ко мне подошел. Обещал ноги выдернуть, если клеиться к ней буду.
- Как же ты прокололся?
- Виноват. Но я притворился ненормальным.
- Похож хахаль на Баратова?
- Только фигурой.
- Ваша наружка засветилась. Снимайтесь с напарником…

- Чего ты так долго, Артем? – встретила Шалву Дарья.
- Москва большая, - ответил он.
А сам прикидывал: не похоже, что его караулил этот придурочный. Но все равно проверяться надо. Вдруг еще кто пасет?
За ужином Дарья сообщила:
- Я договорилась насчет Каблучка. Даже дешевле вышло, чем планировала.
- Молоток! Завтра и оформим.
 «Если слежки не будет», - подумал он.
Утром он прогулялся по улице. Квартал в один конец, квартал – в другой. Никаких машин, ни пришлых людей. Покружил со стороны огородов. Всё было чисто. В общем, проехали. Можно и Каблучком заняться.
К накоплениям Дарьи Шалва добавил пятьдесят тысяч, как она сказала, и десятку сверху, с учетом, что придется еще заплатить нотариусу за оформление сделки.
Соседи уже ждали их. Жена инвалида отдала Дарье ключи от машины, техпаспорт и брезентовую сумку со звякающими железками. Шалва забрался в кабину. Попробовал завести. Аккумулятор, понятно, сдох. Он открыл сумку и сразу увидел зарядное устройство, несколько запасных свечей, набор шоферских инструментов и еще кучу нужных деталей. Запасливым человеком был хозяин.
Он сунул в карман гаечный ключ. Главное, чтобы движок был в сохранности. В том, что мотор в полном порядке, Шалва убедился, когда заглянул под капот. Разве что свечи почистить или заменить. Нужды ковыряться в моторе не было. Но он продолжал ковыряться. Наконец, захлопнул крышку капота.
- Что скажешь, Артем? – спросила Дарья.
- Кое-что прикупить надо.
Вдвоем они перекатили Каблучок на свой двор.
- Ты, Даша, езжай на лошади к нотариусу. У них услуга есть: вызов на дом. Не больше тысячи стоит. Тащи его сюда. Не инвалиду же к нему ехать. Здесь и оформите.
- Может, вместе съездим?
- Нет. Мне запчасти надо купить. Опять придется в Москву смотаться.
2.
Дарья запрягла лошадь и уехала. Баба она, конечно, хорошая, - подумал Шалва, - но ведь баба. Значит, любопытная. Он вытряхнул из своей сумки на кровать все, что там было, уложил в целлофановый пакет оставшиеся у него две тротиловых шашки, конверт со своими старыми документами и схемой минирования. Плотно завернул и вышел со двора, прихватив лопату. На улице хлопьями валил снег, и не было ни души. Он отодвинул калитку палисадника, сделал пару шагов и затолкал сверток в снежный нанос у стены дома. Положил в карман бинокль и несколько мелких деталей из запасов бывшего владельца Каблучка. Прибор ночного видения  и косметический театральный набор пристроил под крышей уборной, там, где уже лежал пистолет. Запер дверь, вышел на улицу.
Все так же падал снег. Он покружил, на всякий случай, среди домов и направился прямиком к лесу. Через пару часов оказался неподалеку от дачного кооператива.
Устроился под разлапистой елью и навел окуляры на знакомый двухэтажный дом. Решетчатая металлическая ограда не мешала обозревать округу.
У дома стоял «Москвич», выделенный Исмаилом в распоряжение группы. За продуктами, наверно, на нем Минер ездит. А может, еще и не ездил. Хватило пока старых запасов. Безлюдно в дачном поселке. У калиток, у закрытых наглухо строений скопились сугробы. Дачникам нечего делать зимой на участках.
Никак не предполагал Шалва, что ему придется прятаться. Да еще вот так топтаться на мерзлой земле и пялиться на замороженные хаты. Для такого занятия летчицкие унты надо, а не ботинки. Наконец, появилась живая душа. От дома в сторожку протопал глухой сторож. Ясно, приходил утром подбросить в топку уголь. Теперь появится вечером.
Спустя примерно еще час, из дома вышел осетин Алан и бегом ринулся в уборную. Это насторожило Шалву. Чего побежал, понос что ли? Обратно Алан шел, не торопясь, и он успокоился.
У Шалвы замерзли ноги. Не хватало еще простуды! На сегодня хватит, - решил он. – Наведаюсь еще раз ночью, когда мужики толпой повалят в уборную. Прибор ночного видения есть. Прослежу, а там видно будет, что делать…

- Вот, купил, - сказал он Дарье, вынув из кармана свечи и хомуты.
- И я все сделала, как ты велел, Артем. Привезла нотариуса с помощником.
- Зачем ему помощник?
- Так он же старый. А помощник шустрый, угодливый. Все бумаги у нас заполнил и даже печати шлепнул. У соседей мы с нотариусом за пять минут все оформили.
Ни она, ни он не подозревали, что этих пяти минут помощнику хватило, чтобы прикрепить над крыльцом, под самым навесом, крохотную коробочку, способную принимать и передавать видеосигналы. И засадить в комнате жучка.
- Деньги я соседям отдала, - сказала Дарья. – Машина теперь наша.
- Завтра и поедем на ней на базар.
- Так ее ремонтировать надо.
- Делов-то! Детали заменю и заряжу аккумулятор.
- Ты, Артем, такой же рукастый, как мой папаня. А я баню топлю. Вон, дымок из трубы.
- Вижу.
- Парилка-то у вас на севере есть?
Он понятия не имел, есть там парилки или нет.
- Баня есть, - ответил.
- Баня без парной – не баня, а моечная. Напарю тебя двумя вениками, как миленького.
- Ты – не баба, а клад, - ухмыльнулся он.
- Подкину дров, и будем обедать.
Шалва вынул из машины брезентовую сумку, выложил на крыльцо зарядное устройство, удлинитель, свечи. Воткнул вилку в банную розетку.
Дарья выглянула из сеней:
- Обедать, Артем…
За обедом он с удовольствием выпил стакан самогонки. С аппетитом поел и встал из-за стола. Достал из своей сумки трусы и спортивную майку.
- Это для бани, Даша. Чистых носков и рубашки нет.
- Отцовых рубах и носков полно. Он такой, как и ты, здоровый. Впору будут. Не беспокойся, Артем, я соберу белье.
- И найди, Даш, какой-нибудь ветоши.
Она принесла из кладовки кучу тряпья. Он вышел во двор и занялся Каблучком. Движок завелся, когда баня уже истопилась. Мотор работал ровно, даже не чихнул ни разу.
- Идем париться, Артем! – позвала с крыльца Дарья.
- Не только париться, - подмигнул он…

Рыночные товарки встретили Дарью завистливыми взглядами. Так и стригли взглядами ее мужика, легко вытащившего из Каблучка два мешка картошки. Услышали, как он сказал, садясь за руль:
- Подъеду часа через полтора, - и укатил.
А товарки атаковали Дарью вопросами:
- Его машина-то?
- Моя. Купила.
- На какие шиши?
- Артем помог деньгами.
Бабы изумленно пошушукались.
- Слышь, Дарья, отколь он к тебе приблудился?
- С севера.
- Женатый, чай?
- Холостой. Паспорт видела.
- А по мужскому делу он как?
- Спать не дает, вот как!
- Повезло тебе.
- Не завидуйте, бабы. Вы при мужьях. Теперь и я не одна.
Шалва в это время катил в пристанционный городок. Не может быть, размышлял, чтобы там не было какого-нибудь киоска с сотовой связью. Не доехав до домов, тормознул. Вынул защечные накладки. Наклеил бородку и усы. Глянул в зеркало. Исчез Артем, опять Шалва появился.
По улице он ехал медленно, пока не заметил покосившуюся будку с яркой вывеской «Мегафон».
Накрашенная девица лишних вопросов не задавала. Оформила на паспорт Ёлкина Якова «Нокию». Проверила «Самсунг» Марии Ёлкиной. Произнесла:
- Накрылась трубка. Купите новую.
Шалва не возражал.
Из будки он вышел с двумя незасвеченными телефонами. Сел за руль, неторопливо выехал из поселка. Снова превратился в Артема. И покатил в село. Заехав на рынок, купил у старьевщика подшитые валенки, забросил их в багажник. У Дарьиного прилавка остановился, когда она почала уже второй мешок с картошкой…
3.
Информацию о том, что на фамилию Ёлкиных куплены два телефона, Пилот получил через час. Он как раз проводил совещание и тут же сообщил о ней подчиненным.
- Телефоны куплены в салоне «Мегафон», расположенном в километре от станции. Причем купил их человек, которого работница салона опознала на фото по бороде и усам.
– Он, наверняка, их сбрил, - откликнулся Вовочкин. – Не дурак же.
- Наклеил бороду, и все дела, - проговорил Белый. - Явный намёк на Гарика, стропорез ему в зад! Ищите, мол, я тут.
- Искать не будем, - сказал Пилот. - Но дополнительный пост организуем. Что у тебя, Маэстро?
- Двор вдовы, как на ладони. В комнате жучок-слухач. Вчера вечером он и она мылись в бане. В доме разговоры только на бытовые темы. Сегодня утром выехали на рынок продавать картошку.
- Озадачь своих, Маэстро, чтобы ждали звонка с одного из купленных телефонов. И глаз не спускайте с дома вдовы.
- Понял.
- Как обстановка на даче, Белый?
- Глухо. Пескариная приманка пока не сработала.
- Что мы имеем в итоге? – задумавшись, произнес Пилот. - Одну маленькую зацепку. Квартирант вдовы и купленный автомобиль. Для какой цели куплен?
- Удирать удобно, - ответил Вовочкин. – В области полно таких Пирожков. На них продукты в коммерческие ларьки доставляют, гаишники привыкли.
- Резонно. Да, Степа, забыл тебя спросить, что с продавщицей и ее приятелем?
- Пустышка. Мелкие воришки. К нашему делу отношения не имеют. Передали по назначению.
- Поезжай-ка, Степан, к инвалиду, пока парочка на рынке. Потолкуй со стариками. Да предупреди, чтобы вдове Кокошиной о твоем визите ни слова. И сразу позвони.
Вовочкин позвонил, спустя пару часов.
- Пирожок купила Дарья. Деньги ей дал квартирант Артем, работавший на севере. Отзываются о нем, как о мужике хозяйственном и вежливом.
- Туды их в медь! – выругался Пилот. – Можешь зацепиться неподалеку от их дома?
- Без проблем…
4.
За обедом Шалва сказал Дарье:
- Вечером я в Мышкино смотаюсь.
- Зачем?
- Друг у меня на севере остался. В  Мышкино у него племянник живет. Попросил меня передать ему полтинник.
- Так и съездил бы завтра днем.
- Днем он на работе. Живет один.
- Поздно вернешься?
- Как получится…
Маэстро доложил об этом разговоре Пилоту.
- Всего скорее, блеф. Мышкино – тупиковая деревня. Продолжайте наблюдение. – Набрал номер Вовочкина: - Как обстановка?
- У Кокошиной спокойно. У меня беспокойно. Хозяйка пристает.
- Не поддавайся. Квартирант намерен вечером куда-то выехать. Можешь сесть ему на хвост?
- Могу…
Шалва выехал уже в сумерках. С дороги свернул на просеку, в конце которой сжег джип. Заглушил мотор, переобулся в валенки и направился кружным путем к даче.
Он не мог видеть, как частный детектив Вовочкин скользнул на просеку, где и обнаружил Пирожок. Прилепил под днище маячок и вернулся в машину, откуда позвонил Пилоту:
- Квартирант бросил машину на просеке, двинулся по дороге в сторону Москвы. Думаю, свернет по тропе к дачам. На днище – маяк.
Проще, конечно, взять Баратова у машины, подумал Пилот. Но он, наверняка, что-то прячет у сожительницы или еще где-то. Брать придется у вдовы.
- Возвращайся, Степан, - сказал Пилот. - Встречай Белого с группой захвата. Договорись со своей хозяйкой, чтобы двор был в вашем распоряжении…

Шалва устроился под той же елью, что и накануне.
Небо было звездным и месячным. А на земле ни одного светового пятна, кроме двух окон в знакомой даче. Он настроил прибор ночного видения. Кругом всё, будто вымерло. Даже никто в уборную не идет.
Он глянул на часы. Начало двенадцатого. Время двигалось, словно ишак с арбой по горной дороге. Ночной морозец придавливал. В валенках ногам тепло, можно всю ночь простоять. Позвонить что ли? Исмаилу или минеру? Турок уже, конечно, заявил в полицию о пропаже любимого охранника и джипа. Нет смысла ему звонить. Если карты сложатся, как надо, турок им не нужен. А вот минёру есть смысл позвонить. Позже. У него одного из группы телефон. У остальных только трубки с одной кнопкой.
Прошел еще час. Свет в окнах погас. Шалва достал «мегафон» Яшкиной бабы и набрал номер минера. Никакого ответа, только слабое потрескивание. Позвонил еще раз с «Нокии». Тот же результат. Это сильно Шалве не понравилось. Зарядка у минера есть, и свет на даче горел. Деньги кончились? Мог бы съездить, положить на счет любую сумму.
В этот момент Маэстро докладывал Пилоту:
- Два звонка с телефонов Ёлкиных. Абонент в лесу, недалеко от дачи.
- Понял. На Каблучке маячок, Маэстро. Как только он двинется, дай сразу знать мне и Белому.
«Баратова брать только живым, чтобы судить публично, - размышлял Пилот. – Сколько он пробудет в лесу? Неизвестно. Значит, надо выманить. И подстраховать вдову Кокошину». Он позвонил на дачу капитану Лёне из Сухуми.
- В курсе, что Шалва рядом с дачей?
- Так точно.
- Засекай время. Если я через полтора часа не позвоню, выведи Алана в туалет.
- Есть.
Следующий звонок Пилот сделал Вовочкину.
- Слушаю, - откликнулся тот сонным голосом.
- Бросай свою хозяйку, бери у Белого одного оперативника, и дуйте во двор к вдове. Ее подстраховать требуется от Шалвы. Укройтесь там и ждите его появления…

Шалва нервничал. Что делать, сваливать или подождать? Может, пробраться через ограду и запустить камень в окно? Непонятки хуже всего. Он заставил себя не дергаться. Решил выждать еще некоторое время.
Шел уже второй час ночи, когда из дверей дачи появились две темные фигуры. По сутулой походке и меховому плащу с капюшоном Шалва признал Минера. Вторая фигура, хоть и сгорбившаяся, напоминала Соньку. На ней было ее серое пальто и белый платок. А сгорбилась, потому что не укололась. Неужели Минер собрался дрючить ее в сортире?
Так бы и остался Шалва в неведении, если б не прибор ночного видения. Оптика высветила под капюшоном незнакомое лицо, а в Сонькином пальто он узнал Алана.
Спалился! Эта мысль жалила мозг, пока Шалва напрямую, по глубокому снегу, торопился к машине. Пришел в себя, лишь оказавшись в кабине. Переобулся. Он понимал, что уходить надо этой же ночью. И подчистить следы. Его фамилию Сакишвили знает только Дарья. Жалко бабу, но жизнь дороже. До утра ее никто не хватится. А он успеет доехать до трассы, где сможет поймать фуру. Хорошо бы, сразу хохлацкую…
Шалва включил мотор и тронулся с места.
Информация об этом тут же пошла Белому и Вовочкину.

Вовочкин лежал за трубой на крыше бани. Оперативник притаился за дровяником. Сверху Вовочкину хорошо было видно, как подъехал с потушенными фарами Каблучок, и Шалва вылез из кабины. Открывать ворота он явно не собирался. Но из поля зрения исчез. Снова появился и бросил в кабину какой-то сверток. Зашел во двор, прошагал к туалету. Одной стеной туалет примыкал к дровянику, и Шалва оказался всего в двух метрах от оперативника. Он пошарил под кровлей. Достал два пакета. Один сунул в карман. Другой развернул, и оперативник увидел пистолет с глушителем. Самое время взять на удушающий. Но приказано ждать команды.
Шалва поднялся на крыльцо. Света во дворе не было, и под навесом его не стало видно. Не скрежетнул ключ в замке, не скрипнула дверь. Чего Шалва затаился?
А он был уже в комнате. На полу горел слабый ночник. Дарья, почувствовав его присутствие, открыла глаза.
- Сейчас я встану, Артем, и разогрею ужин.
- Некогда, - буркнул он. – Прощай, Дашка! – и направил на нее пистолет.
На мгновенье она онемела и испустила вопль:
- Не-е-ет!
Этот крик сорвал с места Вовочкина и оперативника. Они ворвались в комнату. Оперативник с порога метнулся на Шалву, но тот успел выстрелить в него в упор. Вовочкин ткнул его в морду электрошоковой дубинкой, завернул за спину руки и сковал браслетами. Появившийся с группой захвата Белый произнес:
- Молодцы, без нас справились!
Оперативник недоуменно ощупывал себя. Пробормотал:
- Неужели промазал?
Дарья сидела на кровати. По щекам ее текли слезы.
- Хватит слезы лить, хозяйка! – сурово сказал ей Белый.
- Я жива? – прошептала она.
- Жива, жива. Патроны были холостые. Легко отделалась. Знать будешь, с кем в постель ложиться!
Она кинула взгляд на лежащего на полу Артема.
- А он? Кто он?
- Международный террорист. Хотел в метро взрыв устроить. А ты, хозяйка, на суде свидетелем будешь.
Словно откликнувшись на свою фамилию, Шалва заворочался, открыл глаза.
- Очухался, Баратов? Вставай, в кутузку поедем. Пакуйте его, мужики!..
Дарья залезла под одеяло, накрылась с головой и жалобно завыла.

Часть вторая. ИГИЛ
ПУТЬ К ГРАНИЦЕ
1.
Из-за плотных  шторок в салоне машины было темно. Юлия чувствовала, что сначала они ехали полевой дорогой вдоль берега, потом кружили по бездорожью, пока не выбрались на шоссе. Наконец, затормозили. Заскрипели ворота. Машина въехала внутрь. Дверца распахнулась. Турок-водитель показал жестом – выходите!
После темного салона ночь показалась очень светлой. Их фургончик стоял возле приземистого глинобитного строения. Правее виделся двухэтажный кирпичный дом и еще какие-то постройки. Вокруг росли мандариновые деревья. Турок показал рукой на дверь и зашагал к кирпичному дому. Юлия поняла его жест, и они вошли в глинобитное строение.
Их встретила русокосая женщина лет пятидесяти в синем сарафане.
- Здравствуйте, - сказала по-русски.
- И вы будьте здоровы, - ответила Юлия.
Остальные промолчали.
- Сейчас кормить вас буду. Меня зовут Дарья Васильевна. Кому надо добавки, скажете.
Еда на турецком берегу, не в пример кормежки у Саида, была вкуснее, даже с мясом. Мужики попросили добавки. Когда насытились, Дарья Васильевна объявила:
- Можете отдыхать. Мужская опочивальня тут, - открыла одну из дверей. – Женская – рядом. Кроватей много, выбирайте любую. Я помою посуду, и утром приду.
- Я помогу вам убрать посуду, - сказала Юлия.
- Как хочешь…
- Кто тот турок, что нас привез сюда? – спросила Юля, когда они домывали тарелки.
- Хозяин. Мы с мужем служим у него.
- Давно служите?
- Всю жизнь.
- Как всю жизнь?
- Тебя как зовут, девушка?
- Раиса.
- Пойдем, Рая, чайку в моей каморе попьём, там и погутарим.
В комнатке было тихо и довольно уютно. Красный чай пах мандаринами.
- Ты про гражданскую войну в России слыхала? – спросила Дарья Васильевна.
- Читала.
- Мой дед казаком был. Два георгиевских креста имел. У атамана Каледина воевал. И вместе с другими казаками бежал от красных в Турцию. Кто побогаче – перебрались во Францию или даже в Америку. А бедные тут остались. Многие с семьями. Дед тоже с семьей. Тебе не скушно, Раиса?
- Нет.
- Семью кормить надо. Стал дед контрабандистом. Застрелили его. То ли пограничники, то ли конкуренты, никто не разбирался. Его сын, мой будущий родитель пошел в подёнщики к отцу нынешнего хозяина. Женился он уже после большой войны тоже на русской. А мне русского мужа не досталось.
- Кто он у вас?
- Турок. Садовником работает.
- Не обижает вас?
- Повезло мне с мужем. Турок может иметь несколько жен, и все покорные, как овцы. А моему, окромя меня, никого не надо. Двое сыновей у нас.
- Как же вы общаетесь в семье?
- Я с детства гутарю по-турецки. Дети ходили в турецкую школу. Я научила их говорить по-русски. А муж сам немного научился.
- А сыны чем занимаются?
- Младший на рынке подрабатывает. Старший в грузчиках у хозяина.
- Хозяин-то вас не притесняет?
- Нет. Даже десять мандариновых деревьев мужу подарил. Наш младший на базар мандарины возит на тачке. У нас базар крохотный. Курорта нет, туристов мало. Копим сейчас деньги на машину для сына.
- Бизнес хозяина, наверно, пострадал после того, как турки русский самолет сбили?
- Зачем сбили, ума не приложу. Всем хуже стало. И богатым, и бедным. Раньше хозяин отправлял в Россию кожу и фрукты пароходами. А назад привозил пшеницу. И мука была дешевле. И работой многих хозяин обеспечивал. А теперь только то, что Саид на своем катере увезет. Уж не знаю, как однорукому удается при ввозе на Русь выдать турецкий товар за грузинский. За мзду, наверно.
- Дарья Васильевна, на историческую родину не тянет?
- Нет. Мать с отцом иногда пели казачьи песни, расспрашивали про Кубань приезжих.
- Их уже нет в живых?
- Нет. Утопли во время шторма.
Она смолкла, наверное, заново переживала кончину родителей. Юлия не тревожила ее. Но вот она взглянула на свою временную жиличку. Сказала, покачав головой:
- И куда тебя, Райка, черти несут! Девка ты красивая, грамотная, сидела бы дома! Детей рожать надо, а не воевать. Ладно, иди спать, непутевая!

После завтрака приехал Саид.
- Привет, Раиса! – сказал весело с порога. – Сейчас ты, диверсант и азиат поедете показывать свои таланты. Не подкачайте, в авторитете будете. Джип ждет вас за воротами.
Юлия сообразила, что на территорию, видимо, мог заезжать только хозяйский транспорт. Когда выходили, она заметила, как Дарья Васильевна вздохнула и осуждающе покачала головой.
В джипе сидел толстенький молодой человек неопределенной национальности. Он даже не повернул головы, когда они загружались. Салон от водителя отделяло толстое прозрачное стекло. Он завел движок и лихо покатил по городу. Вскоре миновали его и зарулили в нечто похожее на небольшой учебный лагерь.
Их встретил поджарый турок, с любопытством и нескрываемым плотоядным восхищением оглядел Юлию. Спросил, с трудом подбирая русские слова:
- Ты есть Райса?
- Я.
- Ходить туда, - показал рукой на продолговатое деревянное здание, и сам пошел впереди.
Они двинулись следом. Сзади шустро засеменил толстенький шофер.
В здании оказался спортзал. Они подошли к помосту, обтянутому канатами. Шофер подошел к Юлии и сказал по-русски без намека на акцент:
- Он, - кивнул на поджарого турка, - предлагает тебе схватку до первой крови.
Тот уже натягивал перчатки для смешанных единоборств. Юлия тоже сняла с вешалки перчатки. Талгат помог примотать их. Она вспрыгнула на помост. Турок усмехнулся, вальяжно перелез через канат, что-то пробормотал. Придвинулся к ней и, не особо защищаясь, двинул правой рукой, целя в лицо. Она поднырнула и, что было сил, влепила ему коленом в печень. На мгновенье турок потерял концентрацию. Она воспользовалась этим. Подпрыгнула и ударила его в переносицу. Отскочила и выкрикнула:
- Первая кровь!
Он не обратил на ее выкрик внимания. Стал похож на разъяренного быка. Перед глазами Юлии замелькали его кулаки. Вот когда пригодились ежедневные тренировки на базе. Она еле успевала увертываться. Поняла, что без приема, которому обучил ее инструктор Белый, не обойтись. Выбрала момент, когда тот стал выдыхаться, изловчилась и ткнула большим пальцем в болевую точку ниже уха.
 Соперник рухнул на настил.
Юлия поднырнула под канат, спрыгнула и встала рядом с Георгием. Шофер-толстячок изумленно таращился на нее.
- Тебя как зовут? – обратилась она к нему.
- Ахмет, - неохотно ответил он.
- Ты же русский. По-русски как?
- Забыл. Зови Ахмет.
Турок спустился с настила примерно через минуту. Кинул мрачный взгляд на Юлию и потопал к деревянному щиту.
- Пошли! – позвал их Ахмет.
К щиту была прикреплена  мишень с одним черным кружком. На столе лежали пять ножей разной конструкции. От стола до мишени метров одиннадцать. Талгат, не дожидаясь команды, стал метать ножи один за другим. Все они оказались внутри кружка.
Турок что-то сказал по-своему шоферу. Тот перевел:
- Идите, ждите у машины.
Юлия и Талгат двинулись на выход. Георгий остался в зале. Когда вышли, Талгат сказал:
- Турок видеть тебя не хочет. Еще он велел шоферу передать Челику, чтобы тот оставил тебя при себе.
Георгий и шофер появились минут пятнадцать спустя. Водитель, похоже, спешил, гнал машину, не обращая внимания на знаки. Не доехав ворот, объявил:
- Завтра поедем в Батман.
- Там опять ждать? – недовольно спросила Юлия.
- Скажут.
Не  выключая мотора, он высадил их у ворот и укатил.
Юля нажала кнопку звонка. Послышались шаги. Открылось смотровое окошко, и калитка распахнулась. Их впустил худощавый седоватый турок с секатором в руке. Улыбнулся ей и задвинул засов. Она поняла, что это муж Дарьи Васильевны.
Они зашагали по асфальтовой дороге к домам. Было тепло и влажно. Зима значилась лишь на календаре. Ветви мандариновых деревьев были голыми. Сезон сбора плодов закончился в октябре, и мандарины купить можно только на базаре. Вокруг царили тишина и покой. Казалось, нигде нет никакой войны. Но она шла, жестокая и безумная, с публичным отрезанием людских голов…
Им не хотелось сразу заходить в свою ночлежку. Сели на скамейку.
- Расскажи, Гер, что ты делал в спортзале, - попросила Юля.
- Разгадывал их минные секреты.
- Разгадал?
- Примитив. Зарядное устройство с часовым механизмом и пехотная ловушка-попрыгушка. Задачки для новобранцев. И вот еще что, друзья. Не нравится мне Ахмет. Все шептался с турком. Напросись к нему, Юля, в кабину, когда поедем. Постарайся всадить клопика. Ты, Талгат, понимаешь их язык. Возьмешь его под колпак.
- Возьму…
2.
На другой день Дарья Васильевна подняла их ни свет, ни заря.
- Завтрак на столе. Через полчаса за вами машина придет.
Пока они завтракали, она сидела у окна и глядела на загорающееся утро. А когда, забрав рюкзаки, собрались выходить, обернулась.
- Спасибо вам, Дарья Васильевна! – сказала Юлия.
- Пусть тебя убережет Господь! – перекрестила ее потомственная казачка.
Толстячок Ахмет уже ждал их за воротами.
- Далеко ехать? – спросила его Юлия.
- Весь день.
- Я в кабину сяду. Внутри укачивает.
- Садись.
До полудня их сопровождал мелкий дождь. Когда небо очистилось, Ахмет зарулил на стоянку у заправочной станции. Вытянул из внутреннего кармана безрукавки объемистый кошель и, поковырявшись в нем, вручил Юлии тощую стопку турецких банкнот с номиналом 5 лир. Пересчитал их. Добавил еще две бумажки. Она заметила, что таджик Анзур, сидевший на откидном сидении рядом со стеклом, не отрывал глаз от рук шофера.
- Это на всех, - сказал Ахмет. - Сейчас можете пообедать. Кафе сразу за углом.
- А ты, Ахмет?
- У меня язва. Еда с собой.
Анзура и Алию необходимо было отделить от их команды. Анзур с самого начала вызывал у Юлии брезгливость. А судя по взгляду через стекло в машине, он мог за деньги продать маму родную.
Она завела их в помещение кафе, усадила за столик, выделила по 15 лир.
- Закажите, что хотите. Наедайтесь до завтрашнего утра. Мы устроимся на веранде…
За столиком Гера спросил:
- Что с клопиком?
- Под воротником у Ахмета. Притворилась, что уснула. Наклонилась к нему. Пока он возмущался, всадила.
Талгат воткнул в ухо микрофончик. Пока ели плов, он время от времени комментировал:
- Заправляет машину… Отъезжает от бензоколонки… Залез в джип, наши рюкзаки шмонает… Пересел в кабину. Жует…
- Ничего подозрительного, - сказала Юля.
- Подождем, - проговорил Георгий.

К Батману они подъехали, когда уже стемнело. Остановились на окраине. Похоже, здесь располагалась ремонтная база: метрах в двухстах ангар, часовой у караульного помещения. На столбе фонарь с размытым световым кругом у входа.
- Я скоро вернусь, - сказал Ахмет и пошагал к часовому.
Георгий, Юлия и Талгат тоже вышли из джипа. Им было видно, как Ахмет перекинулся несколькими словами с часовым, затем достал телефон, позвонил.
- Давай, Талгат, - сказал Георгий.
Тот бесшумно скользнул в темноту. Почти сразу же из ангара появился человек, приблизился к Ахмету, и оба отошли подальше от часового. Ночь скрыла их, как и Талгата…
Талгат первым вынырнул из темноты. Поглядел на Юлию, не решаясь заговорить.
- Рассказывай, - разрешил Георгий.
- В Батмане Ахмет должен был встретиться с Челиком. Но тот утром забрал отремонтированный броневик и уехал.
- С кем он разговаривал?
- С братом Челика. Ахмет собирался здесь отдать Челику Юлю.
- Как это отдать? – возмутилась она.
- Сначала  усыпить. Потом – на потеху боевикам.
- Да я…
- Не кипятись, Юля, - остановил ее Георгий. – Ты сильно обидела турка в спортзале. Он тоже какой-нибудь родственник Челику. Вот и решил тебе отомстить.
- И мы – что, проглотим это?
- Нет. Дождемся Ахмета, узнаем его планы, и по обстановке. Ты сможешь его отключить, если понадобится?
- Смогу.
Тот не заставил себя ждать. Появился недовольный и озабоченный. Сказал, усаживаясь за руль:
- Едем в Килис. Оттуда пёхом.
- Почему пёхом? – капризно спросила Юлия.
- Курды диверсантов засылают. Засекут  машину…
3.
К Килису подъехали глубокой ночью. В темноте с трудом можно было различить множество палаток за проволочной оградой. Лишь в стороне светило одним окном небольшое строение.
- Лагерь беженцев, - объяснил Ахмет.
Он отошел на несколько шагов, трижды мигнул фонариком. Из мрака вынырнул человек с автоматом. Они коротко переговорили.
- Свободных палаток нет, - сказал вернувшийся Ахмет. – Ночуйте на травке. Я отдохну в машине. Утром пойдем к коридору на границе.
- Это далеко? – спросила Юлия.
- Не устанешь.
Юля достала из сумки плед, постелила его, пригласила Алию, и они улеглись спинами друг к дружке. Анзур устроился у них в ногах. Гера и Талгат прилегли со стороны Юли.
- Не спи, - шепнул Георгий Талгату.
- Знаю, - также шепотом ответил тот.
Они лежали и слушали ночь. Женщины уснули первыми. Анзур то ли уснул, то ли притворялся, лежал тихо, даже дыхания не было слышно. Ахмет включил в кабине свет, что-то жевал, запивая прямо из термоса. Затем перебрался в салон и выключил свет.
С полчаса ничто не нарушало тишину, кроме невнятных шумов в лагере беженцев и далеких выстрелов. Звуки войны доносились и сюда. Здесь было относительно спокойно. Война шла там, куда они стремились. Наконец, шевельнулся Анзур и поднялся. Неторопливо зашагал в кустики. Несколько минут его не было видно. Затем он, крадучись, скользнул к машине. Талгат глянул на Георгия.
- Не будем спешить, - сказал тот.
Все было тихо, пока не щелкнула дверца джипа. Мелькнула неясная горбатая тень и растворилась в темноте.
- Пошли!
Талгат открыл дверцу машины и посветил фонарем. Ахмет лежал на заднем сидении с остекленевшими глазами. На его шее болталась капроновая удавка. Зеленая безрукавка и серое покрывало валялись на полу. Георгий проверил карманы. Они были пусты. Рюкзак с продуктами тоже исчез.
- Анзур, - буркнул Талгат.
- Далеко не уйдет!
Следы его не просматривались. Значит, ушел по асфальту. Они почти побежали по дороге, подсвечивая песчаные обочины. Тщедушный Анзур не мог далеко уйти с рюкзаком, набитом консервами и бутылками с водой. Метров через триста заметили с правой стороны вмятины на песке. Значит, беглец побоялся идти по шоссе. Сначала его следы вели вглубь песков, затем повернули вдоль дороги в направлении Батмана. Тут Талгат и заметил его размытый силуэт. Он пригнулся и рысцой припустил вдогонку.
Через несколько минут беглец лежал, распластанный на песке. В свете фонаря глаза его были похожи на мокрую гальку. В них плескались ужас и обреченность. Талгат обыскал его. Вытащил из-за пазухи кошель Ахмета. Выдернул из-за пояса наган. Крутанул барабан. В гнездах было четыре патрона.
- Откуда у тебя оружие? – спросил Георгий. – Отвечай, если хочешь жить!
Тот что-то нечленораздельно промямлил.
- Зачем его допрашивать? – вмешался Талгат. – Отдадим туркам. Пускай они ему голову отрежут за то, что проводника удавил.
- Не-ет! – по-заячьи вскрикнул Анзур.
- Если ответишь на вопросы, - продолжил Георгий, - мы ничего не скажем туркам. Сядь и членораздельно отвечай. Где взял наган?
Тот приподнялся. Проговорил еле слышно: 
- Взял в кармане Ахмета.
- Куда бежать собрался?
- К землякам.
- Где ты здесь нашел земляков?
- Они живут севернее Батмана, - выдавил он.
- Кто тебе сказал?
- Садовник, когда вы уехали на проверку.
- Хватит, - сказал Талгат Георгию. – Бери рюкзак, я тебя догоню.
Шагая к шоссе, Георгий подумал о том, что таджик сделал за них основную работу, убрал проводника. Осталось зачистить следы.
Талгат нагнал его поблизости от лагеря. Юлия не спала, когда они появились. Встала, подошла к мужу:
- Вы где были?
Георгий рассказал ей, что произошло.
Талгат заглянул в джип. Бросил на безрукавку револьвер, прихватил Юлин рюкзачок, сумку Алии и серое покрывало. Подошел к месту ночлега. Вдвоем с Георгием они стали мастерить куклу. Накидали из рюкзака бутылок, в голову положили рюкзачок. Все это накрыли серым полотном. Георгий снял кроссовки, затолкал слегка под покрывало. Полная видимость: дрыхнет человек, даже бейсболка с головы свалилась.
Что-то пробубнила Алия. Приподняла голову.
- Спи, спи, - сказала ей Юлия. – Рано еще.
Сама юркнула под покрывало, выпростала руку и обняла куклу. Георгий завел джип и погнал его по дороге на Батман. Талгат присел на корточки и закурил. До рассвета оставалось не больше часа. Ночь еще держалась за землю, но небо посветлело. Кучками затеплились звезды, подсвечивая облака. Юля лежала и молила Бога, чтобы всё обошлось.
Спустя минут семь после отъезда Георгия, из темноты возник человек с автоматом.
- Эй, есть, кто живой? – крикнул он по-татарски.
- Сэлэм, ипташ! Я живой, - ответил Талгат тоже на татарском.
Человек приблизился. Спросил уже на русском:
- Откуда приехал?
- Из Татарстана.
- Я из Крыма. Куда Ахмет поехал?
- Понятия не имею. Взял с собой таджика и укатил.
- Вот Шайтан! На курдов может нарваться.
- Упаси Аллах! Как мы тогда найдем пограничный коридор?
- А чего его искать? Пройдете вдоль зеленки до сгоревшего броника, и направо. Там вас встретят. Сигарет у тебя много?
Талгат вытащил из кармана полную пачку «Кэмэл», протянул часовому:
- Бери.
- Рэхмэт.
В этот момент прогремел недалекий взрыв.
- О, Аллах! – воскликнул часовой. – Доигрался Ахмет! Побегу.
- Сау булыгыз, ипташ!
Обнимая куклу, Юля с тревогой ждала Гериного возвращения. Разговор Талгата с часовым слушала в пол уха. Когда раздался взрыв, и часовой ушел, забеспокоилась еще больше. Понимала, что может нагрянуть охрана лагеря и обнаружить куклу. Лишь бы Гера успел!
Он прибежал, когда уже проклюнулся рассвет. Втроем они разобрали куклу, уложили бутыли и банки в рюкзак. Георгий надел кроссовки, лег под покрывало. Юлия подвинулась ближе к Алие и сделала вид, что спит.
Она не ошиблась: вскоре появились трое охранников во главе с турком сержантом.
- Буди своих, - сказал знакомый часовой Талгату.
Талгат сдернул с Георгия покрывало и гаркнул:
- Подъём!
Все сели, уставились непонимающе на охранников.
- Что случилось? – сонным голосом спросила Юлия.
Переводчик оставил без внимания ее вопрос.
- Господин сержант желает знать, куда поехал Ахмет. Кто может ответить?
Юлия поднялась, улыбнулась хмурому сержанту.
- С нами Ахмет почти не общался. Постоянно шептался с таджиком Анзуром. Деньги ему давал. В Батмане куда-то вдвоем отъезжали. Когда мы ложились спать, они остались в машине. Когда и куда уехали, мне не известно.
- Гомики, наверно, - ухмыльнулся Георгий.
Часовой перевел. Сержант недовольно что-то проговорил, и вся троица потопала к караульному помещению.
- А нам пора в кустики, - потянула Юля за рукав Алию.
Она испытывала к ней жалость, как к человеку слабому, всегда нуждающемуся в чьей-либо опеке. Такой уж она родилась, и перевоспитывать ее бесполезно.
- Что ты собираешься делать в Игил? – спросила Юля. – Воевать?
- Я не умею воевать. Замуж выйду за джигита. Там мужчинам  женщин не хватает.
- Где ты такую сказку слышала?
- Игорь рассказал.
- Дура ты, Алия. Сначала тебя пустят по кругу. А когда забеременеешь, превратят тебя в шахидку. Знаешь, что это такое?
- Нет.
- Живая бомба. Накачают тебя наркотиками и отправят с проводником в какую-нибудь страну, чтобы ты взорвала себя в людном месте.
- Не хочу в живую бомбу, - испуганно произнесла Алия.
- Ладно. Держись меня. Что-нибудь придумаем.
Когда они вернулись, вещи были уже собраны. На траве расстелено покрывало, на нём вскрытые банки тушенки, пластиковые бутылки с минералкой, разовые вилки и ножи.
- Завтракаем, и в путь, - сказал Георгий.
За завтраком Юлия спросила Талгата:
- О чем ты говорил с часовым по-татарски? Я поняла только «рэхмэт» - спасибо.
- Сэлэм – привет, ипташ – приятель, сау булыгыз – до свиданья.
- Алия, будешь учить меня говорить по-татарски?
Та в ответ лишь кивнула…

Они двигались вдоль зарослей, Талгат впереди, за ним Алия и Юля, замыкающим – Георгий. Солнце уже вылезло на небосвод, осветило округу, но до них еще не добралось. Примерно через пару километров пути показался скелет сгоревшей бронемашины. Вглубь зеленки вела гусеничная колея. Свернули на нее.
Никаких признаков близости границы не было. Ни постов, ни пограничников, ни шлагбаумов. Но коридор не может находиться без охраны и наблюдения. Наверняка, есть поблизости скрытые секреты с пулеметными гнездами. Они шли осторожно, готовые отреагировать на любую неожиданность. Но тишину нарушал только птичий гомон.
Впереди появился просвет. Подойдя ближе, обнаружили то ли вспаханную, то ли неряшливо взрыхленную полосу шириной метров в пятнадцать. Остановились.
- Я пойду, разведаю, - сказал Талгат.
- Ждем тебя здесь, - согласился Георгий.
Талгат прокрался кромкой леса, выглянул. Увидел на той стороне американский открытый джип. Рядом мужик и девка в песочных камуфляжах. Он с зачехленным оружием через плечо и с пистолетом за поясом. Она - с автоматом на изготовку. Не скрываясь, он потопал по колее на полосу.
- Стоять! – крикнула ему девка по-татарски.
Талгат остановился.
- Кажись, твой земляк, Раиса, - сказал мужик. - Спроси его, кто такой.
- Я говорю по-русски, - откликнулся Талгат. – Приехал в Игил.
- Шагай сюда.
- Один приехал? – спросил он, когда Талгат подошел.
- С группой. У нас проводником Ахмет был.
- А куда он делся?
- Его и одного завербованного курды в машине взорвали, когда они куда-то поехали из Килиса.
- Челику об этом расскажешь. Где остальные?
- В лесочке.
- Веди их сюда.
Вернувшись за группой, Талгат сообщил:
- Чую, накладка вышла. Нас встречают мужик и девка. Девка – татарка, зовут Раиса.
Георгий глянул на жену. Та вздохнула, кивнула: судьба, мол. Он помрачнел, сказал:
- Деваться некуда, пошли…

                * * *
Сирия граничит с Ливаном, Израилем, Иорданией, Ираком и Турцией. С запада примыкает к Средиземному морю. Столица ее – Дамаск, один из древнейших городов мира. Согласно Библии, ученик Христа апостол Павел принял христианскую веру по дороге в Дамаск.
Второй по величине город Сирии – Алеппо. Расположен между реками Евфрат и Оронт. Он тоже возник еще до нашей эры. В нем, по преданию, останавливался Авраам по пути в Египет. В центре города, на высоком холме бала возведена крепость для защиты от врагов. Увы, цитадель не помогла остановить многочисленных завоевателей.  За свою долгую историю город находился под властью хеттов, Вавилона, Тамерлана, Османов. Пока его не захватили игиловцы, Алеппо называли северной столицей Сирии.
С 2000 года страной после кончины отца стал править Башар аль-Асад. Через семь лет его переизбрали на новый срок.

ЛИЦОМ К ЛИЦУ
1.
Мужик с нескрываемым интересом оглядел Юлию.
- Я Вася, - представился он ей. – Тебя как зовут?
Ответить она не успела. Подруга с автоматом свирепо дернула его за рукав. Он раздраженно цыкнул на нее. Произнес:
- Рассаживайтесь. В Алеппо поедем.
Он сел за руль, рядом ревнивая подруга. Новые воины Аллаха в кузове.
Вокруг простиралась голая степь. Рек видно не было. Людей – тоже. Попалась лишь одна встречная военная машина.
Город показался неожиданно. Он был окружен грязно-белой стеной с проломами. На въезде не было ни ворот, ни будки с шлагбаумом. Только две собаки пустились вприпрыжку за джипом.
Вася долго кружил по мощеным улицам, пока не остановился у одного из домов старинной постройки.
- Иди домой, - сказал подруге.
- Я с вами.
- Тебе к Челику нельзя, сама знаешь. Борщ свари.
- Когда приедешь?
- Позвоню.
Он дождался, пока подруга скрылась в доме, и позвал Юлию.
- Пересаживайся в кабину.
- По имени тебя как? – еще раз спросил он, когда она устроилась рядом.
- Райхан, - слегка переиначила Юлия имя.
- Тоже татарка?
- Почему тоже?
- Подруга у меня татарка. Надоела хуже горькой редьки.
- Ты кто, Вася? Адъютант Челика?
- Обижаешь. Я снайпер, - показал на зачехленный ствол. – Штучное изделие. Made in USA. Сечёшь, Райхан?
- Секу.
- А сюда ты приехала, чтобы замуж выйти?
- Женихов и в России хватает.
- Неужели воевать?
- Любопытный ты, Вася-снайпер. Скоро приедем?
- Почти приехали.
- Бомбят? – спросила Юлия, показывая на полуразрушенный дом.
- Это не русские. Они бьют по живой силе.
- Кто же тогда?
- Может, курды мину подложили. Может, шальной снаряд.
Вася свернул в проезд за полуразрушенным домом, въехал в распахнутые ворота неказистого большого строения. Припарковался возле бронемашины.
- Пошли! У Челика тут бункер.
Они спустились по бетонным ступенькам, и Вася трижды вдавил кнопку звонка. Дверь открыл вооруженный охранник в зеленой тюбетейке.

Бункер утопал в коврах. Вдоль стен стояли по два дивана. Сам Челик сидел в кресле за столом. На его песочном камуфляже висели побрякушки, среди которых Юлия узрела турецкий орден. Рядом с Челиком пристроился тощий очкарик. Вася снайпер присоединился к нему, предложив остальным расположиться на диване. Сказал:
- Альпарслан, они говорят, что Ахмета курды взорвали.
Очкарик, сидевший возле Челика, перевел ему. Тот произнес несколько фраз, и переводчик сказал на чистейшем русском языке:
- Господин полковник желает знать, как это произошло.
«Сам себе звание присвоил», - подумала Юлия и встала с дивана.
- Я могу объяснить.
Она повторила то, что рассказывала сержанту. Лишь добавила, что охрана лагеря беженцев видела, как уехали ночью Ахмет с таджиком.
Очкарик перевел. Челик отмахнулся от него и вдруг сам заговорил по-русски:
- Ты есть кто, женщин?
- Журналист.
- О! Русский журналист, нужный профессий! В телевизор говорить умеешь?
- Я все умею. Телевидение, радио, печать. За доллары, конечно.
Челик усмехнулся.
- Будет доллар.
- Я бы хотела взять интервью у шейха Абу Бакра аль-Багдади.
- Кто сказал этот имя?
- Лидера Игил весь мир знает. Хотя лица его никто не видел.
- Нельзя видеть. Место, где он есть, нельзя знать.
- А интервью?
- Можно. Потом. Скажешь вопросы главному человеку в Эль-бабе. Получишь интервью.
- Я читала, что вы подстрелили русского пилота. Можно взять у вас интервью?
- Нет.
- Тоже не хотите лицо показывать?
- Мой лицо все видел. Интервью взять Вася снайпер. Герой. Его женщин три неверных убил. Мусульман есть герой. Переводчик надо?
- У меня свои переводчики: татарка Алия и узбек Талгат. Знает туркменский, арабский, кабардинский, чеченский. Он - ¬наш охранник.
- Пусть будет. Студия в Эль-баб, близко. Жить там. Деньги получить там. Вася показать.
- Благодарю вас.
- Кто иметь вопрос?
- Меня забыли, - поднялся с дивана Георгий. – К журналистке отношения не имею. Приехал воевать.
- Что умеешь?
- Я диверсант из Украины. Стреляю из всех видов оружия. Знаю минное дело.
Челик что-то шепнул переводчику. Тот объявил:
- Полковник берет тебя в свой полк. На испытание…
2.
По дороге в Эль-баб Вася снайпер неумолчно болтал. Говорил, что город тихий, его не бомбят. Юлия не слушала его. Вспомнила, как еще в спецбурсе Пилот включил в программу ее подготовки ускоренный курс тележурналистики. Она восприняла дополнительную нагрузку с неудовольствием. Но вида не показала. Зубрила теорию, изучала обязанности оператора, технику съёмки и монтажа на практических занятиях. Умница Пилот!
Они подъехали к зданию с куполообразной крышей и спутниковой антенной. Вася поздоровался с двумя болтавшими охранниками у входа и повел подопечных внутрь. Закругленный широкий коридор закончился у двери с вооруженным часовым и сидевшим за столом молодым человеком в европейском костюме.
Вася выложил на стол свое штучное изделие и пистолет, после чего молодой человек разрешил войти.
Встретил их похожий на профессора, пожилой араб. Позже Юлия узнала, что его так и называют все: профессор. Видимо, он уже был в курсе насчет их прибытия, потому что ни о чем не расспрашивал. Сразу же вручил Юлии семьсот долларов, а Талгату и Алие – по четыреста. Затем протянул Юлии ключи.
-  Мой помощник покажет, где телестудия, - сказал на русском языке с еле уловимым акцентом. – Вам выделен автомобиль с медицинским крестом на крыше. Он стоит у подъезда, - и усталым  жестом отпустил их. И вообще показался ей человеком уставшим.
Молодой человек провел их в другой конец здания, остановился перед металлической дверью. Сказал:
- Открывайте, - и удалился.
Студия оказалась сравнительно небольшой, но оборудована очень профессионально. Юлия окинула ее взглядом, отложив детальное знакомство с аппаратурой на потом.
- Вася? – спросила она, - пожилой араб кто?
- Человек шейха.
- А зовут его как?
- Никто не знает.
- Он местный или приехал откуда?
- Говорят, учёный. Раньше в Америке жил. Во всяком случае, кроме него, шейха никто в лицо не видел.
- Чем он занимается?
- Знаю только, что у него две студии, мусульманская и твоя. Главная – мусульманская. Все интервью с его разрешения.
- Ладно, разберемся. Скажи, где мы жить будем?
- Тут же, типа в гостинице. Там четыре номера. Целый взвод разместить можно.
Дверь в гостиницу открыла молодая негритянка.
- Она и повариха, и горничная, - сказал Вася. – Немая. Но готовить умеет.
Негритянка жестами пригласила их к столу. Видимо, поварихе не впервой было кормить европейцев. Первое блюдо – бульон с бараньими косточками, второе – пицца.
- Ей платить за питание? – спросила Юлия.
- Кормежка бесплатная.
- А деньги на что здесь тратят?
- Бабки, которые вам дали, ваш капитал. Можете хранить в банке.
- А ты где хранишь свой капитал? Много накопил?
- Много. Где храню – секрет. Если подружимся, скажу.
- Обязательно подружимся. Ты Джихади – Толика знаешь?
- Русского палача? Тоже интервью у него хочешь взять?
- Хочу.
- Мясник, - Вася презрительно скривил губы.
- А ты мог бы, как он?
- Зачем? Я со своей оптикой с двухсот метров в глаз могу попасть. Это, Райхан, не работа, а искусство! Можно, я тебя буду лучше Раисой звать?
- Привычнее?
- Ага.
- Зови.
Отобедали. Юлии надо было успеть ознакомиться с аппаратурой в студии, и научить Талгата работать с видеокамерой.
- Я здесь останусь, Раиса. Дела у меня в городе.
- А как же борщ, который должна сварить твоя подруга?
- Обойдется.
Снайпер Вася умотал по своим тайным делам. Перед тем, как отправиться в студию, Юлия попыталась всё разложить по полочкам. До шейха им, понятно, не добраться. Головорез Землянка из Ноябрьска пока неизвестно где. Всего скорее, в Раке, которую игиловцы объявили своей столицей. Там палач и казнил пленных.  Может, Гере удастся обнаружить его? Хотя вряд ли. Что делать минёру в столице? Надежнее, конечно, выманить этого джихади на интервью.
Но прежде всего, надо избавиться от подруги снайпера, пока не вскрылось полное тождество. Гере сложнее, в самое логово попал. Можно сказать, повезло. Но и опасно…

Георгия разместили в землянке с двумя рядами нар. У входа висели на гвоздях четыре автомата. Когда он вошел, трое его обитателей играли в карты. Два фонаря, висевшие на стенах, освещали удлиненный полированный стол, служивший, видимо, прежним хозяевам подставкой для цветов. На столе лежали куски брынзы, плоская литровая фляжка и банк - горка золотых побрякушек. Играли, понятно, на интерес. Игроки настолько были увлечены, что даже не взглянули на нового жильца.
Два места на нарах пустовали. В головах свернутые поролоновые матрасы в серой тканевой обертке. Георгий улёгся и стал наблюдать за картежниками. Главным у них, похоже, был широколицый азиат, чаще других забиравший банк. После чего делал глоток из фляжки и давал разрешение приложиться к ней остальным. Сдавая карты, он что-то мурлыкал. Георгий прислушался.
Хоп-па! Зоя!
Кому дала ты стоя?
- Начальнику конвоя,
Не выходя из строя...
Значит, из зэков. Преступное сообщество всегда привечает уголовников. Наконец, азиат обобрал приятелей, допил содержимое фляжки и развернулся к Георгию.
- Ты кто? Русак?
- Украинец.
- Хохол, значит. Я – узбек. Алимжан. Можешь звать меня Алим.
- Ты хорошо говоришь по-русски.
- Ха! Я всю жизнь в России прожил. В Ставрополе. Тебя как зовут?
- Жора.
- А где жил?
- В Харькове.
- В буру играешь?
- Получу зарплату, сыграю.
- Триста баксов не деньги. Трофеи - другой расклад.
- Трофеи будут. Ты мне скажи, Алим, на какой зоне ты парашу нюхал? 
- Как догадался?
- Зоя подсказала.
- В Парцевой колонии номер 13.
- Где это?
- В Мордве. Знаешь, какой там колотун-бабай? Бр-рр! Сквозь телогрейку кости прожигает. А ты где сидел?
- В Крыму.
- Повезло. Там тепло.
- Вас только трое в блиндаже?
- Было шестеро. Вчера за трофеями слазили. Нарвались в курдской деревне на засаду. Двое там остались. Одного тут закопали.
- Кто вами командует?
- Русский француз. Интеллигент, - Алим матерно выругался.
- Где он сейчас?
- У ****ей,  наверно. В Алеппо чайхана-интим есть.
- Давит на вас француз?
- Третьего он застрелил. Можешь его автомат себе взять.
- За что застрелил?
- Псих. Вечером проверять нас придет. Его блиндаж рядом.
Георгий улегся на нары. Хороша компания! – думал он. – Мародеры во главе с интеллигентом психопатом. А надо вживаться. Главное, добраться до Челика…

Француз появился не вечером, а спустя пару часов. Был он в отглаженном песочном камуфляже. На голове кепи с широким козырьком, на ногах сапоги с застежками на липучках. Обитатели землянки при его появлении нехотя встали. Георгий тоже поднялся с нар.
- Диверсант? – обратился к нему француз на чистейшем русском языке.
- Так точно.
- Пройдемте в мою келью.
Его блиндаж напоминал жилую комнату. Стены из хорошо подогнанных гладких бревен. Справа диван, в центре небольшой стол с двумя стульями. На столе бутылка минералки и два стакана. В углу холодильник. Неплохие условия при затянувшейся позиционной войне.
- Присаживайтесь, - пригласил хозяин. Достал из кармана три ассигнации по сто долларов, положил на стол. – Ваш первый заработок. Питание на позиции бесплатное.
Он сел напротив Георгия, взглянул пытливо.
- Вы русский?
- Украинец.
- В армии служили?
- Служил минером.
- Где проходили подготовку?
- В диверсионной школе под Львовом.
- Инструкторы – американцы?
- Да.
- Родились на Украине?
- В Харькове.
- Приехали сюда добровольно?
- Нет. Бежал из тюрьмы в Донецке.
- Как вы туда попали?
Он повторил легенду, которую выложил Саиду, когда его задержали на берегу Черного моря.
- В тюрьме вас били?
            - Не особо. Готовили к обмену пленными.
- Почему не дождались обмена?
- Свои бы шлепнули.
Француз покачал головой.
- Ну, и страна у вас! Криминальный тоталитарный режим.
- Вы меня пытаете, будто я шпион.
- Не обижайтесь. Я начальник разведки полка, и обязан знать, кто у меня в подчинении.
- Я не разведчик. Минер.
- Будете использованы по специальности. Выпить хотите?
- Хочу.
Француз достал из холодильника бутылку виски и апельсин.
- Другой закуски нет, - плеснул в стаканы не больше, чем на два пальца.
Выпили, закусили минералкой.
- Как вас зовут, господин диверсант?
- Жора.
- Значит, Георгий. Мой дед носил это имя. Мое имя – Анри. По-русски Андрей. Прадед родом из Тамбовской губернии. Бежал от революции во Францию.
Георгий слушал и пытался понять, с какой целью начальник разведки завел этот разговор, да еще и коньяком угощает. Никакой он не психопат, хотя и пристрелил мародера. Скорее, наоборот. Может, подозревает его в чем-то? Вряд ли. Тогда что?
- Вам, Георгий, знакомы подрывные устройства с сюрпризами?
- Изготавливал такие ловушки.
- Недавно произошел взрыв в броневике Челика. Погиб механик-водитель.
- Где находился броневик?
- В подземном гараже.
- Гараж охранялся?
- Охранника зарезали. В полку не солдаты, а сброд. В иностранном легионе, где я служил, капрал расстреливал за сон на посту.
- Подрывника нашли?
- Нет. Но есть подозреваемый – Черный лис. Это командир соседней бригады.
- Не понял. Они же союзники.
- Там личные отношения.
- Для меня они секрет?
- Нет. Оба азартно любят драгоценные камни. Челик хранил их в бункере в Алеппо. Его клад исчез вместе с охранником. Он решил, что его ограбил Черный лис.
Анри налил еще виски. Произнес:
- Чтобы мы остались живы!
- Командир опасается нового покушения? – спросил Георгий, когда выпили.
- Опасается. Завтра мы должны поставить в броневике ловушку на подрывника. Но так, чтобы можно было при необходимости отключать ее. И чтобы при взрыве броневик остался на ходу. Справитесь?
- Справлюсь. Нужен пластид и некоторые компоненты.
- Утром выберете, что необходимо, на складе.
- Склад далеко?
- Рядом с бункером Челика.
- Можно вопрос, Анри?
- За столом нет начальников и подчиненных. Спрашивайте о чём угодно.
- Что за человек командир полка?
- Лично храбр. Раньше постоянно участвовал в вылазках. Любит быть на виду. Заявил, что сам подстрелил русского пилота, хотя я не уверен в этом.
- Вы сказали «раньше». А сейчас он часто бывает на передовой?
- Давно в траншее его не видел. Утром вызывал меня в бункер.
Анри взялся за бутылку. Наполнил стаканы почти наполовину.
- Выпьем за родину моих предков!
Провоцирует, подумал Георгий и отставил стакан.
- За Россию пить не стану. Они захватили наш Крым. Они хотят задушить демократию в Украине.
Анри усмехнулся.
- Не думал я, Георгий, что ты такой глупый, - перешел он вдруг на «ты». – Зачем же сюда сбежал? Боялся, что тебя демократично прикончат? Власть в твоей стране в руках мошенников и проходимцев. Клянчат у всех деньги и разворовывают.
- Мне нормально платили.
- У тебя родители есть?
- Детдомовский я.
- Сиротский приют самое место для промывания мозгов. Не хочу с тобой дискутировать. Ладно, пей за Украину. И до завтра. Жду ровно в девять…   
3.
В девять утра они отправились на склад. Француз вызвал из бункера Челика кладовщика. На складе они пробыли около трех часов. Все это время Георгий монтировал устройство в коробке от мобильного телефона. Анри внимательно следил за его пальцами. Георгий не обращал на него внимания. Взрыв должен быть направленным и достаточно сильным, чтобы поразить либо вывести из строя злоумышленника.
Задачка не из сложных, но требовала кропотливости. Готовое изделие он уложил в чемоданчик вместе с инструментами и мотками тонкого провода. Чемоданчик тут же забрал кладовщик по имени Эмин.   
В гараж их сопроводили двое: Эмин  и поджарый бородач средних лет.
По ходу сообщения они вышли к широкой и глубокой траншее и повернули по ней в сторону домов. Ясно, что она для выезда техники. Но куда ведет?
Траншея уперлась в металлические ворота, закрытые на внутренний замок. Перед ними сидел на картонке молодой охранник. Автомат лежал рядом. Увидев начальство, он проворно схватил оружие и вскочил.
- Сторож больше не понадобится, - сказал Георгий.
Анри перевел его слова бородачу. Кладовщик отпер ворота, включил свет, и они по ступеням спустились внутрь. Помещение оказалось довольно внушительным. В нем поместились джип, мерседес и броневик. Модификация броневика была Георгию  знакома. Это была разведывательная бронемашина «Кобра», рассчитанная на экипаж в девять человек.
Он взял у кладовщика чемоданчик и забрался на сиденье механика-водителя. Справа – место для командира подле ручек крупнокалиберного пулемета. Наверху в башне 25-миллиметровая пушка.
Ничего особенного, подумал Георгий, наши машины надежнее.
- Где обычно сидит Челик? – спросил он у Анри.
Тот переговорил с бородачом и ответил:
- На твоем месте. Он сам водит бронемашину.
Можно, конечно, сфальшивить, думал Георгий. Разомкнуть контакт с изделием, и неизвестный подрывник останется жив. На небеса взлетит тот, кто окажется на сиденье механика-водителя.
Неплохая идея. Но!.. Слишком много этих  «но». Специалист легко обнаружит брак. Не исключено, что француз тоже разбирается в схеме, не зря же он служил в иностранном легионе. Да и не факт, что сам Челик обязательно воспользуется броником.
Георгий вывел проводок через пулеметную бойницу. Выбрался наружу. Замаскировал проводок. Присоединил его к кнопке выключателя. Зачистил пятачок возле правой фары, намазал сверхстойким клеем и прилепил выключатель.
- Готово, - объявил.
- Продемонстрируй заместителю командира полка, - сказал Анри.
Бородач подошел. Георгий нажал на кнопку, загорелся зеленый огонек.
- Можно выводить броневик. Если не горит, при проникновении внутрь произойдет направленный взрыв.
Анри перевел. Бородач одобрительно кивнул и направился к выходу…

На выходе из гаража Георгий спросил француза:
- Куда этот ров ведет?
- На позиции курдских ополченцев. Самое боеспособное подразделение у Челика.
- Не пойму я курдов. Одни на той стороне, другие – наши.
- Наших здесь нет. Мы наемники, солдаты удачи. Чужие среди чужих.
- А курды?
- Единственный многочисленный народ, который не имеет своего государства. Разбросан по всему миру. Больше всего курдов в Ираке, Иране, Турции и Сирии. Воюют за ту страну, где проживают. За Башара Асада – сирийские курды. В ополчении у Челика – турецкие.
Георгию это было известно. Но он должен выглядеть, как малограмотный наемник. Француз не упомянул, что курды населяют территории, богатые нефтью. Вот и оказались в центре кровавых разборок. Вряд ли что сможет сделать Рабочая партия Курдистана, которая борется за объединение курдов на Ближнем Востоке.
Траншея, по которой они возвращались из гаража, едва доходила до плеч. Поленились боевики выкопать глубже. Не было и защитных брустверов. При обстреле пробираться по ней придется согнувшись. Им попались лишь пять ячеек для стрелков, и только две были заняты. В одной дремал пулеметчик, в другой курили два снайпера.
- Сброд, - повторил Анри. - Ни формы, ни знаков различия, халат, чалма и автомат.
- Не везде же так. Есть же регулярные части.
- Естественно. Здесь участок тихий. Хотя и постреливают, и снаряды залетают. Но это временно. Перед бурей всегда затишье. Бои за Алеппо будут самыми жестокими.
Они остановились у блиндажа француза.
- Если надумаете прогуляться в город, это не возбраняется. Но предупреждайте меня.
- Не надумаю.
- Вопросов ко мне нет?
- Скажите, Анри, за что вы расстреляли подчиненного? За мародерство?
- Нет. Трофеи – личная добыча солдата. Расстрелял за пререкания в назидание другим. Иначе дисциплину не навести. Осуждаете?
- Правильно сделали…

Обстановка и быт Георгия не заботили. С волками жить – по-волчьи выть. Он сел первый раз играть в карты в день, когда вернулся из гаража Челика. Играли в очко. Бросил в банк ассигнацию с американским президентом. И проиграл. Банк снял Алим. Две других сотни тоже ушли в его карман. Он вышел из игры и стал наблюдать за картежниками.
В бурсе на полигоне в учебной программе был прикладной курс, который вел профессиональный иллюзионист. Раскрывая манипуляции с карточными фокусами, он показал, как передергивают карты шулера. И научил этому курсантов.
Алим шулерил примитивно. Подкладывал в низ колоды шестерку и туза, чуть сдвигал их. И выкладывал нужную карту на стол, когда хотел выиграть.
После игры Георгий предложил Алиму выйти из землянки.   
- Знаешь, что зэки делают с шулерами? Перо в бок! – и потребовал: - Гони половину выигрыша!
- Ты меня поймал за руку?
- Расскажу твоим приятелям.
- Не поверят.
- Тогда сам инвалидом тебя сделаю, - схватил его за руку, вывернул на излом. Алим со стоном осел. Прохрипел:
- Отпусти! Отдам. – Встал. Отдышался. – Тебе баксами или рыжьём?
- Баксами…
С того дня они вроде бы даже подружились. Во всяком случае, Алим признавал авторитет диверсанта Жоры.
Обитатели землянки числились разведчиками. Мужики они были отчаянные. Линию фронта переползали ночью и проникали в тыл противника.
Это называлось: сползать за трофеями. А заодно и подсмотреть, где и какие стоят подразделения. Информация, которую разведчики приносили, сводилась к одному: на той стороне накапливались войска. Да и по обстановке можно было судить. Чаще возникали перестрелки. На позицию нередко залетали снаряды. Похоже, позиционная война подходила к концу.
Удача не всегда сопутствовала охотникам за трофеями. Одна из вылазок закончилась тем, что двое не вернулись. Обратно приполз лишь Алим.
- Одному кишки выпустили, второго повязали, - сказал он Георгию.
- Кто?
- Дед с вилами подкараулил. А на второго солдаты навалились.
- Откуда они взялись?
- Не знаю. Раньше их не было. И вдруг артиллерийская батарея появилась. Наверно, солдаты в гости к деду пришли. А может, родня.
- А ты как утёк?
- На стрёме стоял за воротами…
Георгий разведкой не занимался. Француз поручил ему обучать минированию и разминированию группу молодых боевиков. Это были совсем зеленые пацаны. Но злые, как голодные волчата, и готовые умереть за «Аллах акбар!». Деваться было некуда, Георгию приходилось учить их. Он преподносил им только азы минной подготовки, умалчивая об особенностях взрывных изделий и способах обнаружения ловушек.
В группе было двенадцать душ, в основном туркоманы. О туркоманах Георгий узнал после того, как российский пилот Олег Пешков катапультировался с подбитого турецким истребителем бомбардировщика над их территорией. Туркоманы – это племена туркменов, поселившихся на Ближнем востоке еще в одиннадцатом веке. С началом гражданской войны в Сирии большая их часть примкнула к Игил. Но некоторые племена воевали на стороне правительственных войск.
Трое из группы были родом из Дагестана, в том числе и переводчик Гасан. Туповатый и хитроватый, он выглядел старше остальных. Ислам его не интересовал, намаз он совершал с полнейшим равнодушием. Блеск в глазах появлялся лишь при виде долларов.
Занятия проходили в подвале полуразрушенного дома с девяти утра до четырех. После занятий француз Георгия не напрягал, и большую часть времени он проводил в землянке.
И вот теперь они остались в землянке вдвоем. Молчанка – не карты, в нее играть скучно.
- Ты куда, Жора, ходишь по утрам? - спросил Алим.               
- Обучаю воинов Аллаха минному делу.
- За так? Или за бабки?
- Я же получаю три сотни.
- Француз дурит нас. Я узнал, нам выделяют по пять сотен. Две – ему бакшиш.
- Считай, что это его трофеи.
Недолго они занимали землянку вдвоем с Алимом. Француз привел пополнение. Всё вернулось на круги своя: карты, выпивка, вылазки, трофеи.
Терпение – штука полезная. Но сколько можно терпеть? Неделю? Месяц?  Уползали дни и недели, а Георгий не придвинулся к Челику ни на шаг, хотя находился вблизи него уже больше месяца. Может, повезло Талгату с Юлей? Достали палача или так же глухо?..

ВЕЗДЕ ГЛАЗА И УШИ
1.
Юлия томилась от безделья. Что бы ни делала, куда бы ни шла, чувствовала на себе чужой взгляд. Понимала, что за ними наблюдают.  И в студии, и в гостинице Талгат еще в первый день обнаружил жучки. Они подозревали, что в здании прослушиваются все помещения и даже коридоры. В машине, правда, жучков не оказалось. Но могли и оказаться. И Талгат дотошно осматривал ее каждое утро.
Прошла неделя, затем вторая. Чужие глаза продолжали сверлить.
Талгат, сверяясь со схемой, разбирал и собирал аппаратуру. Прицеливался кинокамерой на Юлю или на Алию. Готовился к съёмке. Только когда она будет, съёмка?
Время от времени приезжал Вася снайпер. Усаживался в кресло и травил байки. Однажды он уставился на Алию и спросил:
- Ты, наверно, мечтаешь замуж выйти?
Алия вздрогнула. А Вася продолжил:
- Тут нет женихов. Одни воины Аллаха. Со мной сюда одна девица приехала мужа выбирать. Марго звали. Сперва боевики передавали ее друг другу, на иглу посадили. Потом она исчезла. Позже мне сказали, что её в Европу отправили. Живой бомбой стала.
- Не пугай девушку, - остановила его Юля. – Про Марго ты, конечно, придумал.
- Ни в коем разе. Из Казани она. В универе училась на платном.
- А ты откуда родом?
- Из Саранска. Может, прокатимся, Раиса?
- Со своей подругой катайся. Уходи, Вася. Будешь нужен – позвоню.
На исходе месяца помощник профессора принес в студию три конверта с зарплатой и, не сказав ни слова, удалился.
- Мы же не работали, - пробормотала Алия.
Юлия не выдержала и сама направилась к профессору. Помощник доложил о ней и разрешил войти.
- Я хочу работать, - заявила она с порога.
Профессор с любопытством оглядел ее. Произнес:
- Похвально. Садитесь.
Она присела на диван.
- О ком я могу сделать передачу?
- А вы кого хотели бы видеть в студии?
- Для начала того, кого вы порекомендуете.
- Дипломатично.
- Нам надоело бездельничать.
- Понимаю, безделье развращает человека.
- Больше раздражает, чем развращает.
- Любопытное замечание. Но к делу. Мне известно, что вас часто навещает снайпер.
- Навещает.
- Как вы к нему относитесь?
- Болтун.
- Да, излишне болтлив. Но стрелок отменный. Разрешаю взять у него интервью.
- Спасибо, - ответила Юлия.

- Приезжай завтра, Вася, на интервью, - позвонила она, - запишем вопросы и ответы. Картинку снимем, когда ты выйдешь на позицию.
С утра он уже был в студии. Юлия истерзала его вопросами, он даже взмок. Сказал:
- Стрелять легче.
- Все, едем на позицию.
- Не люблю охотиться из траншеи. Тесно, и снаряд может залететь. Моя лёжка тоже на переднем крае. До ходов сообщения чуть больше ста метров. Да и вам безопаснее.
- Ладно, поехали на твою лёжку.
Было еще светло, но сумерки уже готовились опуститься на землю.
Снайпер лежал на песке, пристроив свою американскую винтовку на бруствере. Талгат с камерой в руках изогнулся, снимая его крупным планом. Юлия, укрывшись за валуном,  наговаривала в микрофон текст, а сама оглядывала в бинокль окрестности.
Вдали вспыхивала цепь взрывов. Бомбила русская авиация. Самолетов видно не было, но доносились звуки разрывов. До основных позиций Сирийской армии было не больше четырехсот метров. Там будто все вымерло. Но тишина была обманчивой. Вася сказал, что асадовцы готовят наступление на Алеппо, и передний край совсем близко. Вот и лежал, выцеливал затаившегося разведчика или корректировщика огня.
Наконец, он нажал курок. Объявил буднично:
- Есть один.
- Кого ты подстрелил? – спросила Юлия.
- Какая разница.
- Конец съёмке, Талгат. Едем на студию.
- Задержись малость, Раиса, - остановил ее снайпер. - Сказать кое-что хочу.
- Подожди меня, Талгат, в машине.
Вася разобрал и зачехлил винтовку. Сел на песок. Юлия устроилась рядом.
- Тебе не жалко убивать людей? – спросила.
- Тут нет нормальных людей. Только наемники.
- Ты ведь тоже наемник.
- Врубись, Раиса! Я не такой, как они.
- Объясни.
- Они – фанатики. Типа Джихади-Толика. А я вроде артиста в своем деле.
- «Вроде», - передразнила его Юля. – Ты здесь в героях ходишь. Дружишь с самим Челиком.
- С этим отморозком? Вид делаю, Раиса.
- Зачем?
- План у меня один есть. Ты знаешь, сколько у меня валюты?
- Мне это не интересно.
- Дослушай. Скопил я тут тысяч триста. Копейки. А потом подфартило. Подглядел, как Челик свою казну в бункере прятал. Охранник там всего один. Я его шлепнул. Казну забрал.
- Много в казне было?
- Баксов около трех лимонов, золотые изделия из христианских храмов. Одни брюлики в мешочке на пару лимонов потянут.
- Не хило. Я ведь тоже заработать приехала.
- Я так и подумал.
- Где сейчас твое богатство?
- В надежном месте.
- Зачем, Вася, ты мне это рассказал?
- Алеппо все равно русские разбомбят. Сюда войдет сирийская армия. Будет, как в считалке: кто не спрятался – я не виноват.
- Не поняла.
- Кто не успел убежать, вырежут.
- Пугаешь?
- Нет. Задумал я, Раиса, слинять, пока не поздно. С такими бабками, хоть в Австралию. Предлагаю тебе уходить вместе.
«Интересный поворот, - подумала Юлия. – Надо сообразить, как его использовать».
- А подругу куда денешь, Вася?
- Она дура и тоже фанатичка. Не пропадет, подберет кто-нибудь. Ты согласна уйти со мной?
Она сделала вид, что раздумывает.
- Чего молчишь?
- Вдруг поймают?
- Я все продумал. Проплатил коридор в Турцию. На машине до Анталии. Из Анталии можно улететь, куда душа пожелает.
- А твоя душа куда хочет?
- Только не в Европу. Лучше в Австралию или в Южную Америку.
- Заманчиво. Пожалуй, Вася, я соглашусь.
Он придвинулся к ней, по-хозяйски приобнял за плечи. Она стерпела. Он спросил:
- Ты иностранные языки знаешь?
- Английский, немецкий.
- Классно. Сможешь сделать в студии наши фотки на новые паспорта?
- Смогу.
- А я закажу новые документы.
- И ты, Василий, помоги мне в одном деле.
- Всегда готов.
- Попроси Челика, чтобы прислал для интервью Джихади-Толика.
- Зачем тебе этот мясник?
- Не обижайся, Вась. Расскажу, когда окажемся в Турции.
- Ладно, попрошу, - он притянул к себе ее голову и попытался поцеловать. Но вдруг резко оттолкнул за валун, и она услышала:
- Суки! Я знала, что вы здесь сигариться будете!
Это была его подруга. Он вскочил, заорал:
- Брось автомат, дура!
- Порешу тебя, змей! И ее, змеюку, тоже!
Она надвигалась, поводя стволом. Юлия заметила, как рука снайпера скользнула назад и вытянула из-под ремня пистолет. Автоматная очередь и пистолетный выстрел прозвучали одновременно. Вася остался на ногах, его подруга завалилась лицом вниз. Пуля попала ей в шею. Он подошел к ней, глянул. Вернулся, сел на бруствер.
- Кранты, - произнес.
- Ты тоже ранен, - сказала она.
- Чепуха, руку царапнуло.
- Что с телом будем делать?
- Ничего. Пуля снайпера с той стороны. Разбираться никто не будет. Похороним, как боевика.
- Руку тебе перевязать?
- Не надо. Сначала позвоню, чтобы приехали за телом. А вы уезжайте, вас здесь не было.
- В студии много не болтай, Вася. У нас везде клопики.
- Понял…
В машине Талгат сказал Юле:
- Я сам собирался убрать твою тезку. Но получилось лучше.
- Видел?
- Фурия.
Возвращаясь в Эль-баб, Юлия думала о снайпере. Поначалу у нее была мысль убрать и его, хотя он и не был в списке на ликвидацию. Российских специалистов он не убивал. Решил сбежать из Игил. Да и пригодится еще. Возможно, палача поможет убрать. Потом пусть катит со своим капиталом на все четыре стороны…

Репортаж о снайпере вышел в эфир через полмесяца. Увидев его по телевизору, Вася прикатил в студию. Сказал:
- Классно получилось, Раиса.
- Подругу похоронил? – спросила Юлия.
- Как положено. С почестями.
- Челика видел?
- Нет. Он в городе давно не появлялся. На позициях тоже.
- Челик – турок?
- Ага. Похвалялся, что его Серые волки никому не подчиняются.
Юля прижала палец к губам и показала ему на стул перед белым экраном, чтобы сел. Догадливый Вася подчинился. Она кивнула Талгату, и тот защелкал  фотоаппаратом. Вслух Юля сказала:
- Ты, Вася, уезжай, нам работать надо.
Он оглянулся на Талгата и Алию, наклонился к уху, спросил шепотом:
- Когда уходить будем?
- Доставь сначала русского джихади, - также шепотом ответила она.
Вася недовольно покачал головой и удалился. Юлия задумалась. Палач сидит в Раке либо в Мосуле, там его не достать. От Геры никаких известий…
2
Профессор появился в студии неожиданно. Его сопровождали помощник и телохранитель. Он сел в кресло напротив Юлии, произнес:
- Ваш репортаж сделан профессионально.
- Спасибо, - скромно ответила она.
- Вы к месту выразили снайперу соболезнование по поводу гибели его подруги. Это при вас случилось?
- Нет. Василий позвонил мне, когда я занималась монтажом. Мы быстро съездили к нему, сделали дозапись. Жаль было упускать такую деталь. Сдвиг по времени остался за кадром.
- Ваш гонорар удваивается.
- Только мой? А сотрудникам?
- Похвально, что вы о них не забываете. Им тоже удваивается.
- Благодарю вас.
- В эфире ваше лицо закрыто шарфом. Почему?
- Не хочу, чтобы его узнали в России.
- Собираетесь потом вернуться на родину?
- Нет. У меня осталась там тетка, подруги. Зачем им неприятности.
- Понимаю. Предлагаю вам запустить новостную программу. Периодичность – дважды в неделю. Эфирное время – полдень.
- Где я возьму новости?
- Их будет поставлять мой помощник. Чем вы намерены заняться в будущем?
- Открою свое дело.
- Какое?
- Ателье по пошиву мусульманской одежды.
- На это понадобятся большие средства.
- Заработаю.
- Возможно.
- Почему возможно?
Он не ответил, внимательно оглядел ее. Даже подобие улыбки скользнуло по губам.
- Можно вопрос? – спросила она.
- Спрашивайте.
- Ваш интерес ко мне похож на допрос. В чем-то подозреваете или у вас другая цель?
- Другая.
- Не объясните?
- Нет. Точнее, не сейчас. Какие еще вопросы ко мне?
- Не вопрос, а  просьба.
- Слушаю.
- Можете вы прислать для записи Джихади-Толика?
- Чем заинтересовал вас этот индюк?
- Тем, что он индюк. Любит покрасоваться, кичится своим накачанным телом. За эфир он мне заплатит не меньше двух тысяч долларов.
- Не  боитесь откровенничать со мной, Раиса?
- Нет. Вы человек умный. Скрывать что-то от вас, себе дороже. Да и нужна я вам.
- Правильно, нужны. Подготовьте вопросы для интервью с шейхом. Сколько для этого вам нужно времени?
- Два дня.
- Хорошо. Вопросы передадите моему помощнику. Позже пообщаетесь с палачом…

Когда Юлия принесла помощнику вопросы для шейха, тот представил ей немолодого сирийца в мусульманской одежде.
- Хирург, организация «Врачи без границ». Он покажет вам мирных жителей, пострадавших от русских бомб. Поедете с ним. Сделайте короткий репортаж для новостной программы.
- Где больница?
- В Алеппо, - ответил хирург.
Больница располагалась в длинном кирпичном здании неподалеку от Цитадели. Крепость считалась неприступной, даже на площади были устроены из мешков с песком огневые точки. У больницы тоже было пулеметное гнездо. Хирургическое отделение находилось в подвальном помещении. В нем было всего две палаты, мужская и женская. Об этом сообщил хирург, который, оказалось, сносно объяснялся по-русски.
На восьми койках в мужской палате лежали раненые. Место у входа занимал мальчишка лет двенадцати без ноги. На его серьезном бледном лице коричневыми маслинами выделялись печальные глаза.
Юлия опустила на лицо черную вуаль. Кивнула Талгату. Он включил камеру. Направил на хирурга. Но тот замахал руками.
- Ни в коем случае! Только со спины!
Зато раненые зашевелились, забормотали. Кто мог, приподнял голову, чтобы попасть в объектив.
- Где тебя ранило, мальчик? – спросила она.
Хирург перевел вопрос.
- Мы с матерью бежали из Пальмиры. Шли по дороге. Самолеты стали бомбить. Больше ничего не помню.
- Его мать погибла, - пояснил хирург.
В стык к мальчику лежал дед с всклокоченной бородой. Хирург откинул одеяло, тело было перебинтовано.
- Вы откуда? – спросила Юлия.
Дед хрипло и гневно забормотал, и она разобрала одно лишь слово «Алеппо».
- Что он говорит?
- Ругается.
- Переведите.
- Проклинает войну и город Алеппо, где живет.
Все остальные раненые были беженцами, и ничего вразумительного сказать не могли.
Зато восьмой, больше похожий на боевика, чем на обывателя, заговорил быстро и внятно. Хирург сказал:
- Это крестьянин из деревни Ханасер.
«Крестьянин» заговорил отрывисто и четко. Хирург переводил:
- Нас бомбили русские. Я видел звезды на крыльях. Сожгли четыре дома и школу. Одна бомба попала в больницу. В деревне много убитых и раненых. Мне повезло. Я остался жив.
- Поздравляю вас, - улыбнулась ему Юлия.
- Пройдемте в женскую палату, - пригласил хирург. – Там всего четверо. Три женщины после операции. С одной можно побеседовать.
Женщина оказалась молодой, полной и совсем не изможденной. Даже с румянцем на пухлых щеках. Она лежала в цветастом халате, положив на живот забинтованную руку. Из-под халата выглядывала загипсованная нога.
Явная подстава, подумала Юлия.
- Сними крупным планом, - сказала она Талгату.
Увидев надвигавшуюся кинокамеру, женщина приподнялась на подушках, смастерила кокетливую улыбку и затараторила. Хирург еле успевал переводить:
- Я из села Кфар Хамра. Будь прокляты русские летчики! Они бомбили наше село. Я потеряла отца, - она запнулась, растерянно глянула на хирурга. Тот ободряюще кивнул, - и она закончила: - Два моих брата записались в Игил, чтобы отомстить за отца…
- Прекрасно, - сказала Юлия хирургу. – Если бы еще пару осколочков для полноты картины!
- У нас есть! – воскликнул тот. – Храним с коллегами после операций в качестве сувениров.
- Презентуйте нам ваши сувениры на некоторое время. Мы обязательно вернем.
- Хорошо.
На обратном пути в студию Талгат сказал:
- Грубо работают.
В студии Юлия высыпала на стол содержимое полученного от хирурга мешочка. В нем оказались не только осколки, извлеченные из тел раненых. В глаза бросились несколько крупных фрагментов от гаубичных снарядов и один – от американской авиабомбы с сохранившейся частью надписи: «…ade in…». То ли кто подарил их медикам, то ли сами подобрали.
Юлия разложила осколки в два рядка. Талгат заснял их. Теперь сувениры можно вернуть хозяевам и неспешно монтировать фильм. Раньше времени его никак нельзя запускать, можно нарваться на неприятности. Страховкой должен стать фильм о шейхе.
3.
Вася снайпер снова появился в студии. Хотел что-то сказать, но Юля остановила его:
- Можешь мне подарок сделать, Васенька?
- Могу. Сережки с брюликами?
- Нет. Съезди, купи мне мягкие тапочки. Ноги устают.
- Я же ничего не понимаю в женских обувках. Поехали вместе?
- Ладно. Алия, садись за склейку. Вырежи, Талгат, ругательства деда. Слова хирурга оставь.
Когда они уселись в армейский джип, Вася сообщил:
- Русский джихади в Мосуле. Казнил там каких-то чеченцев.
- Скоро он прибудет сюда для интервью, - произнесла Юлия и заговорщицки улыбнулась.
- Кто тебе мясника пришлет?
- Профессор обещал.
- Ну, ты даешь! Самого профессора охмурила, - недовольно произнес он, выруливая на торговую улицу.
- Успокойся, Вася. Можешь делать нам новые документы, - она протянула ему конвертик. – Здесь наши фотокарточки. После интервью уходим.
Он сунул конвертик в карман. Некоторое время рулил молча. Затем спросил:
- Ты держишь меня за лоха, Рая?
- Не поняла.
- Я же сообразил, зачем тебе палач нужен.
- Ну, и зачем?
- Шлепнуть его. Причину не знаю, но шлепнуть. Угадал?
Ей даже не пришлось изображать удивление. Она удивилась искренне. Вася ухмыльнулся.
- Недооценила я тебя, Василий, прозорливый ты человек.
- Не хочешь объяснить?
- Он Алию изнасиловал, школьницей еще была, - придумала она на ходу. – Вот мы и решили отомстить.
- Тоже мне мстители! Даже если ваш азиат зарежет его, вас тут же повяжут.
- Что же делать?
- Дашь мне знать, когда джихади появится. Я сам уберу его.
- Но ведь и тебя могут повязать.
- Не повяжут. Я все продумал.
- Ой, Вася, боюсь за тебя.
- Тапочки не раздумала покупать?
- Нет, конечно…

ШЕЙХ
1.
Репортаж из больницы был готов, но Юлия придерживала его. Ждала, когда получит «рыбу» от шейха. «Рыба» на сленге журналистов – это скелет будущего произведения, который предстоит творчески нарастить мясом. На исходе недели в студию явился помощник профессора с большой коробкой.
- Интервью шейха Абу Бакра аль-Багдади, - сказал. – Репортаж из больницы готов?
- Готов.
- Когда эфир?
- Он же для новостной программы. А новостей нет. Профессор сказал, что их вы должны поставлять.
Помощник заметно стушевался.
- Будут новости. Перед эфиром интервью с шейхом покажете профессору, - и удалился.
В коробке, которую он принес, были не только отснятые кадры, но и папка с информационными материалами. С них она и начала знакомиться с биографией лидера Исламского государства. Родился он в Ираке в суннитском городе Самарра. По воспоминаниям земляков, был мальчиком тихим, благочестивым. На багажнике велосипеда всегда возил в школу религиозные книги.
Юлии представилась картинка: багажник велосипеда, на нем крупным планом Коран, смена кадра – в отдалении мальчик в белой рубашке крутит педали. Картинку легко можно вмонтировать.
Семья аль-Багдади была среднего достатка. В возрасте 18 лет он поехал в Багдад учиться на факультете богословия. После университета проповедовал в мечетях в Самарре и в Багдаде. Два его дяди служили в охране Саддама Хусейна. После вторжения американцев в Ирак они были убиты, как и многие его родственники. Самого аль-Багдади арестовали и отправили в американский лагерь Бука.
Юлия вспомнила, как толпа крушила статую Саддама, как он стоял на помосте в ожидании, когда палач наденет на его шею удавку. Кадры можно вытащить из интернета и вставить в сюжет.
Ненависть к американцам и месть - вот исток будущих поступков лидера Игил. В эфир должен выйти не просто репортаж, а видеоочерк с анализом причин возникновения идеи мусульманского халифата. Не в лоб, а ненавязчиво и аккуратно подтолкнуть зрителя к пониманию роли США в этом процессе.
На пленке, которую принес помощник профессора, лица шейха видно не было. Весь в черном, он стоял на заднем плане.  Голос его звучал за кадром.
Вмонтировать картинки и  текст ведущей – дело техники. Канва фильма обозначилась.
За обедом Юлия сказала Талгату и Алие:
- Вам задание. Поедете в город и возьмете в пункте проката велосипед. Затем найдете мальчишку лет десяти-двенадцати, купите ему белую рубашку. Привезете его сюда.
- Зачем? – непонимающе спросила Алия.
- Для фильма. Мальчишка едет по аллее в сквере, на багажнике Коран.
- Изображает маленького шейха, - объяснил Алие Талгат и спросил Юлию: - Пленку из больницы запустим после шейха?
- Нет. Когда помощник принесет новости.
Работа над фильмом оказалась гораздо сложнее, чем предполагала Юлия. Он получился затянутым, тяжеловатым для восприятия. В нем явно не хватало экспрессии. Когда фактуры слишком много, приходится пускать в ход ножницы. Они вырезали, клеили, монтировали.
А время шло. Они трудились над фильмом уже две недели.
Помощник профессора принес листок с местными новостями. Спросил:
- Когда будет готово интервью с шейхом?
- Я позвоню, - ответила Юлия.
Между делом она наговорила на камеру комментарий к новой программе, зачитала новости. Сказала Талгату:
- Запускай завтра в эфир. В конце – репортаж из больницы.
Через два дня Юлия сообщила помощнику, что фильм готов к просмотру.
2.
После полудня профессор с охраной появился в студии. Во время просмотра он не произнес ни слова. По его окончании Алию с Талгатом и охрану попросил удалиться.
- Мне понравился фильм, - сказал он. – Идеологию вы разбавили бытовыми деталями, вызывающими у зрителя конкретные чувства. Шейх стал им понятнее и ближе. Вы этого хотели добиться?
- Да.
- Чувствуется русская школа.
- Шейх тоже человек. Он пережил потерю родных, страдал в заключении. Я хотела показать его еще и с этой стороны.
- Вам это удалось.
- Ответьте мне честно, Раиса. О чем вы думали, когда работали над фильмом?
- О шейхе.
- А о России?
- Тоже думала. Вернее, вспоминала детство, когда монтировала кадры про шейха-школьника. В детстве я была счастлива и всеми любима. А потом отца арестовали. Между прочим, профессор, в России много добрых людей.
- Честный ответ. Если бы вы ответили иначе, я стал бы подозревать вас в неискренности. Как вы лично относитесь к американцам?
- Нейтрально.
- Ваш фильм возбуждает к ним ненависть.
- Они враги Исламского государства.
- И стратегические враги России. Их сегодняшний союз – только эпизод.
- Я никогда не интересовалась политикой, профессор.
- Аполитичность – тоже позиция. Но журналист должен ориентироваться в том, что происходит в мире. Что вы знаете о США?
- Очень мало. Голливуд. Трагедия 11 сентября 2001 года. Сланцевая нефть. Всё.
- Это хорошая страна, Раиса. Способный и деятельный человек может добиться там многого. Я жил в Кембридже больше десяти лет. Преподавал в университете. Меня, араба, никто в правах не ущемлял.
- Зачем же вы приехали сюда?
- Корни мои здесь. В Багдаде я учил юного шейха мусульманскому богословию.
Юлия удивилась. Подумала о том, что с профессором надо вести себя предельно осторожно. Он видит даже то, что замаскировано. И выспрашивает о самых неожиданных вещах. С какой целью он завел разговор об Америке? Может, его насторожили кадры казни Саддама Хусейна и разрушения статуи?..
- Ваш месячный гонорар, Раиса, увеличивается до трех тысяч долларов.
- Вы балуете меня, профессор.
- Рассчитываю на длительное сотрудничество.
- Я надеюсь на это.
- А теперь поговорим о допущенной вами оплошности.
Она поняла, о чем пойдет речь. Но сделала недоумевающее лицо.
- Вы сказали, что фильм вам понравился.
- Я о репортаже из больницы.
- Что-то не так?
- Где вы взяли осколки?
- Хирург дал мешочек. Для достоверности. Мы ему их вернули.
- Осколки оказались от турецких снарядов и один – от американской авиабомбы. Русские уже прокомментировали ваш репортаж, как фальшивку.
- Боже мой! - расстроено воскликнула Юлия. - Но мы же не разбираемся в осколках!
- Я не виню вас.
- А хирург? Он тоже не разбирается?
- С хирургом я разберусь.
- Простите меня, профессор!
- Не переживайте. Это и мой недочет. – Он поднялся. – Я не забыл вашу просьбу, Раиса. Послезавтра палач прибудет для интервью…

ЧЁРНЫЙ ЛИС
1.
Прошло почти три месяца, а Георгий так и не достиг своей цели. Челика он видел только раз, и то случайно и издалека. Это произошло в Алеппо. Георгий прибыл в город, чтобы снять в гостинице номер и принять горячий душ. А когда вышел на улицу, увидел его на другой стороне. Челик с девицей и его зам выходили из магазина женского белья. Уселись в мерседес и в сопровождении джипа с охраной укатили. Георгий решил, что они поехали в знакомый ему бункер. Но там их не оказалось, и он вернулся в свою землянку. Снова заскрипело будничное колесо. Скрип проникал в мозги. Что делать? Где и на чем подловить убийцу русского пилота?..
Однажды утром в землянку неожиданно заглянул француз.
- Зайдите ко мне, Жора!
С чего бы вдруг? – удивился Георгий. – Проколов нет. Без разрешения никуда не отлучался. Может, опять будет угощать?
В блиндаже ничего не изменилось. Разве что на столе, вместо графина и стаканов, лежал ноутбук. И хозяин был не столь приветлив, но по-прежнему вежлив.
- Присаживайтесь. Не забыли про свою ловушку в броневике?
- Если честно, забыл.
- Она сработала.
- И кто же попался?
- Телохранитель Черного лиса.
Лучик надежды блеснул для Георгия. Слабый лучик, а вдруг?
- Выходит, прав был наш командир, подозревая его, - равнодушно сказал он.
- Да, Жора, прав. Большое сражение грядет, а они в детскую войнушку играют. Челик вызывает тебя. Иди!

Георгий помнил, что бункер Челика находился рядом со складом, где он монтировал взрывную ловушку. У входа его остановил охранник. Дернул за шнур. Вышел знакомый Георгию кладовщик Эмин. Они спустились по ступеням и оказались в кирпичном бункере.
Он был гораздо большего размера, чем тот, в котором Георгий побывал в день приезда. Светила нормальная электрическая лампочка. Значит, где-то работал генератор. За накрытым столом сидели восемь человек во главе с Челиком. Знакомый переводчик сказал:
- Господин полковник желает проверить тебя в деле. Ты должен уничтожить одного туркомана. Его зовут Селим.
- Где его найти? Как он выглядит?
- Его бригада на левом фланге нашего полка. Блиндаж рядом с разбитой башней. На двери нарисован черный лис. Селим толстый и черный. Что тебе надо для дела?
- Пистолет с глушителем, кинжал, серый халат с капюшоном, тюбетейку и сумку от противогаза.
Переводчик озвучил для сидящих просьбу диверсанта. Челик кивнул в знак согласия. Произнес несколько слов.
- Принесешь доказательство - палец Селима с кольцом, - объяснил переводчик. – Ходи с ним, - показал на Эмина. - Он даст, что тебе надо.
Они снова поднялись наружу. Эмин отпер замок. Включил тумблер. Вспыхнул свет. Помещение представляло собой склад со стеллажами по обеим сторонам. Георгий уже был здесь, когда собирал ловушку. В этот раз кладовщик провел его в самый конец. Открыл шкаф. В гнездах стояли разнокалиберные кольты. Он предпочел бы парабеллум, но и кольт не плох. Выбрал пистолет со встроенным глушителем. Кинжалы лежали на стеллаже в коробке. Провожатый сам вытянул из нее десантный нож, протянул Георгию. Затем пошарил в одном из ящиков, выкинул на пол старую противогазовую сумку, выцветшую тюбетейку и несколько серых халатов. Самый большой халат и тюбетейку Георгий затолкал в сумку.
Кладовщик махнул рукой: можешь идти…

Черный лис, по идее, союзник Челика, - размышлял Георгий, шагая по траншее к своей землянке. - Их игры в войнушку только на руку. Одним врагом станет меньше. Нечего и думать подобраться к нему  в светлое время. Придется ждать темноты.
Ожидание – процесс томительный. Время будто стоит на месте. Что делать? А ничего. Просто расслабиться и сделать вид, что тебе наплевать на часы. Георгию было не привыкать ждать. Он лежал на нарах, не обращая внимания на картежников. Алим очищал карманы новых разведчиков.
Георгий вспомнил, как в годы перестройки работал грузчиком на оптовом рынке. Хозяин рынка азербайджанец по имени Джафар работников не обижал. В обед на бригаду из четырех человек выставлял две бутылки паленой водки и, сколько съешь, пирожков с капустой и картошкой. И каждый вечер лично отсчитывал падающие в цене деревянные ассигнации. С полгода возил на тачке и таскал на себе грузы Георгий. Пока не попался на глаза сборщикам дани. Один из них, чернявый и небритый,  выхватил с тачки пластмассовую упаковку с шестью бутылками «Абсолюта» местного разлива.
Скорее автоматически, чем осознанно, он вывернул руку небритого недоросля. Упаковка с пойлом выпала на асфальт, ни одна бутылка не разбилась. Он собрался поднять хозяйский товар, но не успел. На него, выставив финку, набегал невзрачный малорослый волосатик. Георгий легко уклонился от ножа и успел локтем придать ему ускорение, так что тот с размаха врезался в будку хозяина и затих. Однако от третьего отморозка увернуться не удалось, тот успел полоснуть лезвием по левому предплечью. Сказались все-таки ежедневные полтора стакана и полное отсутствие тренинга -  не та стала реакция. Обозлившись до потери соображения, Георгий перехватил руку напавшего, завернул ее так, что перед глазами на мгновенье возникла его физиономия с выпученными, как у жабы, глазами, а нож уперся в мочевой пузырь владельца. Затем, как и положено, толкнул его через колено, но видно перестарался. Бычок по-девчачьи взвизгнул, когда лезвие пропороло ему брюшину.
И тут нарисовались два мента: сержант и прапор. Они сноровисто ощупали его, и не успел он ничего сообразить, как на запястьях защелкнулись браслеты.
- Вы что делаете? – закричал Георгий. – Я – офицер запаса, морской пехотинец!
- А я – Хакамада, - оскалился прапор.
Сопротивляться в наручниках было бесполезно. Георгия вместе с небритым водочным мародером оттранспортировали в опорный пункт милиции. Вскоре там объявился потный, с отвислыми, как у бульдога, щеками капитан в кителе, не сходившемся на брюхе. А следом за ним - рыночный хозяин Джафар. По его утверждению, это он, Георгий, ни с того ни с сего напал на посетителей рынка, а одного даже пырнул ножом. Это могут подтвердить и другие свидетели, рыночные торговцы.
- Врут, капитан! – вмешался Георгий, с которого так и не сняли наручники.
- Сунь его в предвариловку, - приказал капитан базарному прапору.
Георгий не верил тому, что слышал. А когда дошло, выбил ногой из-под капитана стул. Тот грузно шлепнулся на загаженный пол. Георгий успел приложиться ботинком к капитанским ребрам, и на него посыпался град ударов. Сознания он не потерял. Понимал, что его волоком тащат по коридору и  швыряют на цементный пол. Лязгнули железные двери. Желтый свет лампочки показался ему ослепительно ярким, он ощущал его даже сквозь прикрытые веки. Чувство собственного бессилия придавило, как груз на шее утопленника, и утащило в небытие.
В те минуты он не знал, что свидетелем происшествия был еще один человек  –полковник Белый. Капризная все-таки штука – случайность. Бывает, что вмешается в ход событий – и полетела тщательно спланированная операция. Или наоборот: так перетасует карты, что выпадут тройка, семерка, туз, и меняется весь расклад: только что грозил крах – и вдруг снова светит солнце… Позже, уже в спецбурсе Белый рассказал Георгию, как все произошло. В тот день он появился перед вислощеким капитаном, когда тот в компании прапора и сержанта в очередной раз принял на грудь. Оглядел теплую троицу, достал из кармана одно из своих удостоверений с красными сафьяновыми корочками и российским гербом, сунул под нос капитану. Тот вытаращил на него мутные глаза и никак не мог врубиться в обстановку.
- Ты зачем, обормот, арестовал нашего оперативника? – грозно спросил его Белый.
- Дык… это…
- Я тебя самого удыкаю в Лефортовский каземат, как врага народа!
«Враг народа» добил капитана так, что он окончательно впал в панику и несколько раз конвульсивно дернулся.
Вызволил тогда Белый Георгия. А после того, как он отлежался в больничке, предложил Георгию забыть свою фамилию и впредь именоваться Кацериком. А потом и эта фамилия отлетела. Значилась она только в некоторых документах прикрытия. В обычной жизни он стал Ромео…
Воспоминания прервал орудийный залп. С обеих сторон заработала артиллерия. Один снаряд угодил, чуть ли не в землянку, с потолка посыпался песок и мусор. Привыкшие к обстрелам  картежники продолжали играть. Выстрелы продолжались и с наступлением ночи. Георгий переоделся и покинул землянку.
2.
Вдалеке, где-то возле Пальмиры, авиация наносила удары по колоннам, доставлявшим игиловскую нефть в Турцию. Орудийная стрельба то затихала, то возобновлялась. С турецкой стороны огонь был интенсивнее, но тоже с перерывами.
Из траншеи Георгий выбрался перед поворотом в бункер Челика. Дальше продвигался, укрываясь в воронках и за разбитой техникой. Он не сомневался, что у Исламского государства серьезная армия, иначе бы она не смогла дойти до Дамаска. На этом, пусть не основном участке, тоже две боевые единицы. А нет ни связи, ни стыков флангов.
Прошло не меньше часа, пока Георгий наткнулся на незнакомый ход сообщения. Перемахнул бруствер, огляделся. Траншея вырыта в полный рост, не то, что у Челика. Часовых в поле зрения видно не было. Он двинулся вперед. Через несколько шагов обнаружил пустую ячейку с винтовкой на бруствере. Уровень ее был выше, как раз для стрельбы лёжа. Даже мешковина постелена. Он присел с краю, приготовив ручку – плевалку. Как и предполагал, вскоре появился стрелок, тоже в халате и тюбетейке. Увидев чужака, удивленно спросил о чем-то. Георгий выпустил из ручки иголку, и хозяин ячейки кулем свалился на дно траншеи. Он уложил тело на мешковину лицом к винтовочному прицелу. Пускай целится, через полчаса очнется и не вспомнит, что произошло.
Не скрываясь, Георгий поковылял по ходу сообщения. Именно поковылял, припадая на одну ногу. В бригаде Черного лиса относительный воинский порядок просматривался. Больше, чем у Челика, было траншейных ответвлений, стрелковые гнёзда располагались гуще. Их хозяева не обращали никакого внимания на хромающего бедолагу.
Где же бункер самого Селима? Он совсем не был уверен, что траншея приведет к нему, однако ковылял вперед, надеясь определиться по каким-нибудь признакам.
Неожиданно слева появился проход. Все ответвления уходили вправо, а этот влево. Метрах в десяти маячил часовой в камуфляже, в мохнатой шапке и с автоматом. Георгий прошел мимо, и, не обнаружив вблизи никого, выметнулся из траншеи.
Артиллерия смолкла. Ни автоматных очередей, ни винтовочных выстрелов – все стихло. Хмурь сошла с неба, уступив место звездам и тусклой половинке луны. Было так тихо, будто война давно кончилась. Но она лишь притаилась. Георгий увидел силуэт башни, о которой упоминал переводчик.
Он натянул на тюбетейку капюшон, ящерицей скользнул к краю обнаруженного прохода и стал наблюдать. Проход уходил в сторону видневшихся вдалеке домов. Бункер Черного лиса охраняется, наверняка, лучше, чем у Челика. Часовой в шапке – лишь передовой пост.
Тот стоял недвижимо, поводил в разные стороны стволом. Спустя какое-то время в проходе показался человек в фуражке и френче с ремнями, вероятно, офицер. Из траншеи одновременно появились двое в камуфляжах и в бараньих шапках. Георгий понял: смена часового. Офицер что-то строго сказал новому часовому, и пошагал обратно.
Георгий пополз вдоль прохода. Метров через триста обнаружил, наконец, бункер. У входа стояли два вооруженных бородача в мохнатых шапках. Офицера не было видно. Значит, внутри. Он опять пустил в ход плевалку. Оба бородача осели.
Спрыгнув вниз, Георгий увидел на желтой двери бункера нарисованного черного лиса с полумесяцем в лапах. Он усадил часовых у стены. Выщелкнул из автоматов магазины, сунул их себе за пояс. Достал десантный нож. Несильно стукнул в дверь. Прижался к боковой стенке тамбура.
Дверь распахнулась, появился офицер. Спросить, в чем дело, он не успел. Клинок ножа вошел ему под левую лопатку. Георгий не дал ему упасть, подхватил тело, затащил внутрь и прикрыл дверь. В небольшом помещении горел слабый свет. Справа диван с тумбочкой, слева еще одна дверь. Он уложил офицера на диван, проверил карманы френча. Документы и пачку долларов рассовал в карманы халата. Вытащил из кобуры «вальтер», сунул за ремень.
К Селиму вела еще одна дверь. Она открылась, не скрипнув.
Бригадир спал на шикарной квадратной кровати. В свете ночника его мясистое лицо казалось синеватым. Даже борода имела синеватый оттенок. Георгий не стал медлить, достал кольт и выстрелил через покрывало. Осмотрелся. На спинке кресла висел мундир с погонами генерала. Может, он, как и Челик, сам присвоил себе звание? Георгий вытащил из карманов мундира все бумаги и бросил в сумку.   Портмоне экспроприировал в свою пользу. Осталось еще одно дело, самое противное. Принести Челику доказательство.
Он откинул с трупа покрывало. Пальцы его рук были унизаны перстнями. Проще было отрезать кисть, чем палец. Кисть он тоже опустил в сумку. На выходе прихватил один из автоматов, вставил в него рожок и вспрыгнул наверх. До своего блиндажа он сможет добраться и поверху…
3.
На следующее утро Георгий отправился к Челику. Часовой не пропустил его в бункер, дернул за  шнурок у входа. Появился кладовщик. Сам снял с плеча Георгия трофейный автомат, показал на вход, разрешая войти.
За столом сидела та же кампания.
- Принес палец? – спросил переводчик.
Георгий кивнул и передал ему противогазовую сумку. Тот очистил край стола, вытряхнул содержимое. На стол шлепнулась кисть с четырьмя перстнями на пальцах и высыпались документы. Челик взял за мизинец кисть, поднял вверх, произнес:
- Селим! – и опустил ее на стол. Документы смотреть не стал. – Эмин!
Кладовщик поднялся, выслушал начальника, сложил в сумку все, что лежало в ней прежде, и вышел.
- Хороший работа, - снизошел до русского языка Челик. – Как звать?
- Жора, - ответил Георгий.
Челик потеснил подчиненных, освобождая место подле себя.
- Здесь сидеть, диверсант Жора.
Георгий занял освободившийся стул. Челик наполнил продолговатый стакан из бутылки с красной этикеткой.
- Ракы. Пить, Жора.
Георгий опрокинул содержимое в рот. Турецкая водка оказалась сладковатой и сильно пахла анисовыми каплями. Закусил фаршированным перцем.
- Твой? – спросил Челик, показав на оставленный у входа кладовщиком Эмином автомат.
- Трофей.
- Еще есть  трофей?
Георгий вытянул из-за ремня «вальтер», положил на стол. Достал из кармана халата портмоне Селима, протянул Челику. Он уже проверил кошель, предполагая, что его могут обыскать. Оставил в нем только шестьсот долларов, остальную валюту схоронил на выходе из землянки.
Челик колупнул монограмму на портмоне, раскрыл замочки, выложил доллары. Прощупал шелк внутри и извлек из потайного кармашка женское колечко с крупным бриллиантом. Его приближенные уставились на кольцо и зацокали языками. Челик убрал кольцо в портмоне. Затем подвинул доллары и вальтер Георгию:
- Твой премий.
Появился Эмин с новым камуфляжным костюмом. Повесил его у входа. Подошел к Челику и положил перед ним четыре перстня. Тот ухватил их, отправил вслед за женским кольцом и сунул портмоне во внутренний карман. Произнес, обратившись к Георгию:
- Ты есть мой охранитель. Жить здесь. Потом ехать Измир. Большой отдых.
Переводчик сказал:
- Надевай камуфляж, Жора. Забери в блиндаже вещи и возвращайся…

ПАЛАЧ И ВАСЯ СНАЙПЕР
1.
- Вася, приезжай, - позвонила Юлия, - палач едет.
Когда тот приехал, Вася был уже в студии.
- Знакомьтесь, - сказала она.
- Анатолий, - небрежно протянул руку палач.
- Наслышан, - изобразил улыбку Вася.
Палач вальяжно развалился в кресле.
- Спрашивайте.
- Интервью стоит две тысячи долларов.
- Ну, и расценки у вас!
- Мировая слава стоит того, - сказала Юлия.
- Я тоже заплатил две штуки баксов, - вмешался Вася.
- Уговорили, - палач достал бумажник, отсчитал банкноты, протянул Юлии.
- Расскажите о себе, - попросила она.
Он начал  с детской мечты стать непобедимым спортсменом. Занимался единоборствами. Стал чемпионом Ноябрьска…
Юлии его биография была известна. Она делала вид, что внимательно слушает то, что палач наговаривает в микрофон. Когда он выдохся, она спросила:
- Как вы оказались в Игил?
- В России не ценят спортсменов.
 - Вы не ответили на вопрос.
- На республиканских соревнованиях я показал лучший результат. А меня обвинили в допинге. Дисквалифицировали на два года. Я и уехал.
- Бросили спорт?
- Тренируюсь самостоятельно. После победы буду участвовать в соревнованиях.
- Здесь вам нравится?
- Тут все по справедливости. И денег хватает.
Юлия продолжала задавать вопросы – держала марку. Наконец, сказала:
- Всё, Анатолий. Ваше  интервью через неделю.
Вася-снайпер оживился:
- Мировую славу обмыть полагается. Как, Анатолий?
- Всегда готов…
Они уехали. Юлии оставалось только ждать звонка снайпера. Талгат убирал аппаратуру. Алия сидела на диване.
Прошел час, другой…
Снайпер позвонил уже вечером:
- Провожаю Толика в Раку. Он передает тебе привет.
Это был пароль. Он означал, что палач отправился на тот свет. И  что завтра в девять утра он позвонит и сообщит, где будет ждать Юлию.
Она сказала Талгату:
- На дворе лето, а мы в духоте сидим. Свози меня к мечети. Посижу в скверике, на цветы полюбуюсь.
Там, на скамейке она проинструктировала его:
- Завтра в девять выйдешь с моим  телефоном на улицу. Позвонит Вася. Скажешь ему, что меня заперли в темной комнате…
2.
Вася-снайпер сидел в армейском джипе, припаркованном возле развалин здания. На заднем сидении лежала объемистая спортивная сумка с сокровищами. Весна уже сдала свой календарный пост лету. Зелень пробилась сквозь щебень и песок. Даже на развалинах зеленели редкие тонкие кустики.
Ровно в девять он позвонил Юлии. Но вместо нее ответил Талгат.
- У нас ЧП, Вася.
- Что случилось?
- Увели Юльку.
- Кто увел?
- Помощник профессора и охранник.
- Куда увели?
- В темную комнату. До конца расследования.
- Талгат! Расскажи по порядку, что произошло.
- Помощник сказал, что обнаружен обгоревший труп Джихади-Толика. Спросил, куда палач поехал из студии. Юля ответила, что вы поехали обмывать интервью…
Не дослушав, Вася-снайпер отключился. Всё, кончилась сказка, даже не начавшись. Надо заметать следы.
Он вылез из джипа, сел на каменный обломок. Вынул из телефона симку, втоптал ее в землю. Трубку зашвырнул в развалины. Достал из кармана новые паспорта на фамилию Ляшко. Взглянул в последний раз на фото Юлии. Теперь ее паспорт улика. Он разорвал его на клочки и засыпал мусором.
Вот и покончено с прошлой жизнью, подумал снайпер, садясь за руль. Включил мотор и направился к турецкому коридору. На джипе он доедет до Батмана. Там его ждет быстроходный мерседес. На нём – в Анталию. А оттуда…
После разговора со снайпером Талгат вернулся в студию. Кивнул Юлии: всё в порядке.
Она знала, что все их разговоры прослушиваются, потому сказала:
- Сейчас позвоню Васе, и монтируем фильм про палача.
Юлия набрала номер, хотя не сомневалась, что он будет недоступен…

ГОТОВНОСТЬ К ДРАПАНЬЮ
В эфир фильм вышел через три дня. Вечером ее неожиданно пригласил к себе профессор.
- Серенький получился фильм, - сказал он.
- Без души делала, - не стала скрывать она.
- Вы в курсе, что палач убит?
- Как убит?
- Его труп обнаружили в полусгоревшей машине. Возможно, это месть чеченцев за казнь их земляков. Вам не жалко палача?
- Если честно, нет.
- Я предполагал, что вы так ответите.
- Почему сообщений о гибели палача не было в прессе?
- И не будет.
- Почему?
- Для всех он жив. Станет заниматься своим делом, но лицо его будет видно смутно.
- Можно личный вопрос, профессор?
- Спрашивайте.
- Я несколько раз звонила снайперу. Телефон у него заблокирован.
- Я тоже обеспокоен его исчезновением.
- Вы думаете, что и его…
Профессор ответил не сразу:
- Исключать такой вариант нельзя.
Юлия пригорюнилась. Он поглядел на нее с сочувствием. Произнес:
- Жизнь состоит из потерь. Я многих потерял. Двух дочерей тоже. К потерям невозможно привыкнуть.
- Сочувствую вам, - сказала она.
Он вздохнул. Произнес после паузы:
- Вы мне симпатичны. Вас я не хочу потерять.
- Разве к этому есть предпосылки?
- Пока нет.
- Почему пока?
- Как вы относитесь к Эрдогану?
- Никак.
- Журналист обязан анализировать и даже предугадывать поступки политических лидеров.
- Вас беспокоит Турция?
- Нет, ее президент. Путин лишил его дешевой нефти и разрушил в стране туристический бизнес. Народ недоволен. Военная элита негодует. В ее среде зреет заговор. Как, по вашему, поступит Эрдоган?
- Не знаю.
- Плохо. Он пойдет на сближение с Россией.
- Тогда он должен извиниться за сбитый самолет.
- У него выхода нет. И Челика прикажет арестовать. Сначала арестует, потом извинится.
- А Челик из героев попадет в преступники?
- В политике такое случается часто.
Юлия задумалась. Умён профессор, всё просчитал. Еcли всё так и произойдет, надо ждать новых указаний. Недаром же Пилот передал Гере телефонную зажигалку. Значит, предполагал, что ему могут позвонить. В окружении Эрдогана, наверняка, есть наш человек, от него и может поступить команда.
- Вы биографию Путина знаете, Раиса? – отвлек ее от мыслей профессор.
- Знаю, что он раньше работал в КГБ.
- Не густо. Его политическая карьера началась в Петербурге в 1991 году. Мэром северной столицы России был тогда известный демократ Собчак. Знакома вам эта фамилия, Раиса?
- Нет, - притворилась она.
- Путин в тот период работал в команде Собчака. Почему демократ приблизил гэбиста и слепо ему доверял, понять и объяснить не могу. Более того, он сумел подтолкнуть Путина в верха.
- Разве это возможно?
- Если знать уязвимые места правителей, многое возможно. Однажды в Петербург приехал со свитой Ельцин. Все знали, что первый президент России большой любитель охоты и выпивки. Собчак организовал ему в заказнике охоту на кабана и угощенье. Дальше произошла история, похожая на анекдот.
Профессор рассказывал, а Юлия представляла картину объёмно, будто монтировала  кадры кино.
…Поляна. Неподалеку кустарник. В козлах зачехленные ружья, охота еще не начиналась. На поляне стол с напитками и закусью. Гости уже приняли хорошо на грудь. Хитрый Собчак подсовывает на подпись разомлевшему президенту бумаги. Складывает их в папку и делает еле заметный знак.
Шевелятся дальние кусты. Шевеление все ближе. Из кустов прямо на президента прет секач. А ружья под рукой у него нет. И ни у кого  - нет. Все обомлели.
Вдруг выстрел и сразу второй. Секач ткнулся рылом в траву. Кто стрелял, кто бдительность не утратил?..
Невзрачный, в ладном камуфляже – закинул за спину карабин, руки по швам – предстал перед президентом офицер.
- Подполковник Путин, - доложил.
- В настоящее время мой первый зам, - уточнил Собчак.
- Хороший стрелец!..
…- Как вы об этом узнали, профессор? – спросила Юлия.
- Секрет. Я много чего знаю, Раиса. Уйду в отставку, стану писать мемуары.
- Объясните,  откуда взялся кабан.
- Прикормленный. Его егерь из вольера выпустил, и он побежал на кормежку.
- Зачем выпустил?
- Хороший вопрос. Думаю, был расчет на охотничью страсть президента. Когда Ельцину понадобился заместитель управделами, он вспомнил ту охоту, меткого подполковника и забрал его у Собчака. Затем пересадил стрельца в кресло секретаря совета безопасности. Дело в том, что никто не мог и не может угадать, что у Путина на уме. Он сумел обаять даже дочь президента. По ее рекомендации он поддержал  назначение Путина на пост премьер-министра. А в новогоднюю ночь нового тысячелетия Ельцин объявил его своим преемником.
- Дочь не раскаялась, что ходатайствовала за него?
- Поняла, что ошиблась, но было поздно.
В этот момент у профессора зазвонил телефон. Он глянул на дисплей, сказал:
- Договорим завтра, Раиса. Жду в десять…
В студии ее ждали Талгат и Алия. Понимая, что прослушка продолжается, она сказала:
- О Васе-снайпере никакой информации. Пропал Вася. Не ужинали еще?
- Нет.
- Пошли!..

На другой день, ровно в десять Юлия была у профессора.
- На чем мы вчера остановились? – спросил он.
- Путин стал преемником Ельцина.
- Увы, стал. Должен признать, Раиса, что он возродил Россию и пользуется авторитетом у народа. Сила его в том, что он не предсказуем. Ни одна разведка мира не может просчитать его ходы. Так получилось с Крымом, с Сирией. Теперь новый альянс: Путин и Эрдоган. Но ведь есть еще Обама. Кто выиграет?
- Не знаю.
- Политика, Раиса, самый неспокойный водоем, и вы должны плавать в нем, как рыба.
- А если утону?
- Я спасательный круг вам брошу.
- Чем я должна буду вас отблагодарить?
- Информацией. У вас большое будущее с широким кругом общения. Информации будет избыток. Но перейдем к сегодняшнему дню. В ближайшее время обстановка в нашем регионе кардинально изменится.
- Нас изменения тоже коснутся?
- Обязательно. И  Алеппо, и наш город станут местами боёв. Нам придется уходить. Как говорят русские, драпать. Я переберусь в Мосул. А вы, Юлия, со своей командой…
- Я хочу с вами в Мосул.
- Нет, Раиса. Мы  встретимся позже. На своей машине вы уедете в Анталию. Улетите в Лондон. Вас встретят. Оттуда отправитесь в Брюссель. Это центр Европы, куда стекается вся информация. Вы официально будете представлять концерн Би-би-си.
- Аудитория – беженцы?
- Задания вы станете получать от шефа.
- Подумать можно?
- Можно, но не имеет смысла. Вы прибыли сюда заработать?
- Да.
- Там вы будете получать не меньше пяти тысяч евро. И абсолютная безопасность.
- Разрешите нескромный вопрос?
- Разрешаю.
- На какую страну я стану работать? На Игил? На Англию?
- Считайте, что работаете на меня. А я забочусь о вас и оберегаю вас.
- Когда мы должны выехать?
- Я узнаю, когда арестуют Челика. После этого дам разрешение на выезд…

ДИВЕРСАНТ  ЖОРА
1.
Измир – городок провинциальный. Но и в нем бурлила ночная жизнь.
Челик со своими приближенными гулял в небольшом уютном ресторане. В круг приближенных попал и Георгий, после того, как ликвидировал Черного лиса, и вручил Челику пять перстней.
Столы в ресторане были сдвинуты. Хозяин заменял пустые бутылки полными. Его сыновья следили, чтобы  шашлык из баранины постоянно был  свежим. Богатым гостям всегда рады!
Георгий устал от застолья, но делал вид, что ему весело. Все эти дни он ждал момента, когда Челик останется один. Но тот постоянно был на людях и с вооруженной свитой. В Измире у Челика был свой двухэтажный дом. Отсыпаться все поедут туда. Пожалуй, это наиболее подходящее место для проведения акции.
Близилось уже утро, когда Георгий почувствовал, что в кармане завибрировала молчавшая до сих пор зажигалка.
- Отлить хочу, - сказал он.
На его отлучку никто не обратил внимания. В туалете он крутанул колпачок зажигалки. Услышал:
- Срочно уходите всей командой.
Сначала он не понял. А когда понял, подосадовал на то, что все труды – коту под хвост. Но приказ есть приказ. Значит, акция отменяется.
Он скользнул на выход. Прихватил по пути личную клюшку Челика. Пригодится. Отодвинул щеколду на двери и оказался на улице. Все пять машин не были заблокированы, Челик чувствовал себя хозяином в своем городе. Георгий забрался в его лимузин с тонированными стеклами, отъехал метров на сто и решил понаблюдать.
Минут через десять подкатили три фургона. Из них вывалились спецназовцы и ломанулись в ресторан…
Выходит, Челика решили арестовать. Не выдержал Эрдоган, сообразил, что сглупил и пошел на попятную. Что для него Челик? Так, разменная монета, которую можно кинуть в прорезь на пожертвование большой политике.
Теперь прочь из Измира! Главное, предупредить Юльку. Пока никто не знает об аресте Челика, его машину не остановят. Сначала в Батман, затем в Килис и по коридору - в Сирию…

Георгий гнал машину на полной скорости. Вспомнил слова Пилота: «Политика, туды ее в медь!». Предвидел начальник такой поворот. А может, ему куратор подсказал. Ясно одно, убирать Челика необходимость отпала. Приказ уходить сомнений в этом не оставлял.
Как там Юля и Талгат? Сумели ли они добраться до палача? А ведь в России вырос такой изувер. Перед камерами позирует, когда отрезает головы. Юля – актерка. Возможно, сумела заманить его на съемку, а Талгат нашел способ обнулить его. Должно же в чем-то повезти.
Один у Юли недостаток, мешающий их профессии. Слишком жалостливая. Взвалила на себя обузу – Алию и нянчится  с ней. Ему тоже жалко девушку. А как они уходить с такой ношей станут?
За себя Георгий не беспокоился. Он перейдет линию фронта и окажется в расположении сирийских войск. Доберется до российской авиабазы и улетит в Москву. Для Юлиной группы надо искать другой вариант.
Спидометр отсчитывал километры. Дорожные фонари разгоняли предутренний сумрак. В нем угадывались мандариновые рощи. Мелькавшие городки были почти темными. Лишь заправки светили огнями.
Наконец, рассвело, и дорожные фонари погасли. Он как раз въезжал в населенный пункт Ушак. Встретившийся  полицейский козырнул машине.
Скоро поворот на Анталию. Затем большой город,  там и до границы недалеко. Прошло еще минут сорок. Началась пустыня. Ни поселков, ни деревьев, голый песок с асфальтированным шоссе. И ни одной встречной машины.
Мерседес на обочине Георгий заметил издалека. Из него выскочил человек и стал махать ему рукой. Он хотел проехать мимо, но с удивлением узнал Васю-снайпера в шортах и рубашке апаш. Тормознул. Открыл дверцу.
Вася вытаращил глаза.
- Это же машина Челика!
- Да. Он послал меня с секретным поручением. А ты здесь что делаешь?
- Собрался отдохнуть недельку в Анталии. Купил мерс, а мне фуфло подсунули. Ты в машинах разбираешься?
- Нет, - соврал Георгий.
Что-то в поведении снайпера насторожило Георгия. То ли хотел скрыть что-то, то ли не договаривал.
- Ты езжай, - сказал Вася. – А я буду ждать полицию.
- Откуда она возьмется?
- Я позвонил в Ушак, сказали, приедут.
- Давно звонил?
- Минут десять назад.
Около полчаса в моем распоряжении есть, подсчитал Георгий, а вслух сказал:
- Вместе подождем.
Они сели в мерс снайпера. Георгий не выдержал, спросил:
- Раису не видел?
- Видел.
- Где она?
- В Эль-бабе у профессора.
И опять ему показалось, что снайпер о чем-то умолчал. И опять ему показалось, что снайпер о чем-то умолчал. Не мешало бы его ликвидировать, но нельзя. Полиция объявит перехват. Транспорт станут обыскивать. Неоправданный риск. Придется его просто уколоть, чтобы забыл про машину Челика и про Жору диверсанта.
- Вася, - сказал Георгий, - а ты ведь врун.
- Что?
Он ткнул его в бок иголкой, и тот свесил голову на руль. Перебрался на заднее сиденье. Открыл довольно вместительную спортивную сумку. Выложил на сиденье немногие вещи. Обнаружил большую коробку, обмотанную скотчем. Вскрыл ее. Она была набита пачками по 10 тысяч долларов. Все ясно. Вася кого-то грабанул и намылился в жаркие страны. Четыре пачки Георгий рассовал по карманам, закрыл сумку, перенес ее в лимузин Челика и помчал к сирийской границе…
2.
В Эль-баб Георгий попал ночью. Загнал машину в какой-то двор. Поспал три часа. В семь утра был уже у резиденции профессора.
Прятаться особой нужды не было. Он всё еще был Жорой диверсантом. Стоял у столба, опираясь на клюшку. С секретом была клюшка. Стоило сдвинуть на ручке рычажок, как выскакивал острый стилет. Неплохое оружие.
Вход в здание охраняли двое часовых. Автостоянку занимали три лимузина и санитарная машина. Никто в здание не входил, никто не выходил.
Ровно в восемь появился Талгат, забрался в санитарку, включил движок. Георгий тут же поковылял к нему. Постучал клюшкой в дверцу. Попросил:
- Свози за сигаретами, приятель!
- Что ему надо? – крикнул на арабском часовой.
- Это украинский диверсант. Ранен, - тоже по-арабски ответил Талгат. – Просит за сигаретами свозить. Мне все равно в город надо, могу отвезти.
Часовой посоветовался с напарником и дал отмашку. Талгат помог раненому диверсанту забраться в машину. Сказал:
- Жучков нет.
- Ну, здравствуй, Талгат!
- Откуда ты свалился?
- Предупредить вас приехал. Вы должны срочно выбираться отсюда. Я приказ получил.
- А Челик?
- Арестовали его.
- Нам куда выбираться?
- Домой.
- Понял.
- Как у вас дела?
- Палача грохнули.
- Ты?
- Нет. Вася снайпер.
- За что?
- Юля уговорила. Он предложил ей бежать с ним в Австралию. Она как бы согласилась. И условие поставила.
- Где сейчас Юля?
- У профессора. Он тоже считает, что нам надо уходить.
- В каком смысле?
- В смысле смываться отсюда. Сначала на машине до Анталии. Оттуда лететь в Англию. Работать в Би-би-си.
Не прост профессор, подумал Георгий. Похоже, двум господам служит.
- А Юля?
- Надеется, что ты объявишься.
Георгий достал из кармана три долларовые пачки.
- Здесь тридцать тысяч. Передашь Юле.
Талгат никак не выказал своего удивления суммой, но все же у него вырвалось:
- Однако!
- И тебе подарок, - протянул ему клюшку.
- Зачем она мне?
- Это серьезное оружие. Сдвинешь на ручке рычажок, вылетит стилет. Мало ли что в дороге случится.
- Давай.
- Профессор облегчил нам решение проблемы. Дуйте на машине прямо до дома турка, у которого Дарья Васильевна в прислугах. Поселитесь там.
- Турок может отказать.
- Не откажет, он жадный. Заплатите ему долларами за жилье и питание, в полицию он не заявит. Никуда не высовывайтесь. И ждите меня.
- Объясни.
- Я уйду через линию фронта на нашу авиабазу. Улечу военным бортом в Москву. Если бы не Алия, ушли бы втроем.
- Понимаю. За нами морем придешь?
- Да. Через Сухум, с одноруким Саидом. Если часовой спросит, куда я делся, скажешь, что встретил знакомого на армейском джипе и уехал на передовую.
- Всё?
- Юле передай, что я ее люблю, и до скорой встречи…

Георгий въехал на машине Челика в Алеппо. Улицы были пустынны. Стояла полная тишина, хотя передовая находилась на окраине города. К гаражу Челика он подъехал со стороны домов. Забрал из машины сумку и спрыгнул в ров.
Охранника у ворот гаража не было. Отмычками Георгий владел в совершенстве. Вскрыл замок. Распахнул ворота и включил свет.
Последствия взрыва были убраны, словно его и не было. Выездные настилы аккуратно прислонены к стене. Исчезла проводка внутри и снаружи броневика. Осталась только кнопка у правой фары.
Георгий забросил сумку снайпера в броневик. Уложил оба настила на ступени и сел за рычаги. Надел шлемофон, настроил антенну и вывел броневик из гаража.
Техническая траншея, как объяснил француз, вела к позициям курдского ополчения. Так и произошло. Ополченцы приветствовали появление броника поднятием автоматов и гортанными криками, хорошо слышными через наушники.
Он сидел на сиденье механика-водителя и оглядывал в смотровую трубу передний край. До позиций сирийцев было около трехсот метров. Выехать можно по откосу справа. Но не сейчас. Солнце светит с той стороны, и любая цель окажется точно в перекрестии прицела. Броник не выдержит прямого попадания. Надо дождаться, когда солнце уйдет на другую сторону, и будет слепить артиллеристов.
А пока можно покемарить. Но вряд ли можно спокойно дремать, если через несколько часов придется увертываться от снарядов. Впрочем, Георгий верил в свою счастливую звезду. Он беспокоился за жену. Вспомнил, как ехал с ней в реанимационной машине из Дубровки в госпиталь. Он держал ее за руку и прислушивался к ее бормотанию. Она вспоминала каких-то тинэйджеров, смертницу Зулихан и руку Абубакара. Лишь позже Георгий узнал, что это был не бред, а реалии, происшедшие в концертном зале.
Выписалась Юля из госпиталя через неделю. В их малосемейку вернулась похудевшая и грустная. Сказала: «Столько людей погибло»…
3.
Время «Ч» наступило в пять вечера.
Георгий выскочил на бронике и рванул на позиции сирийской армии. Слева вспучились разрывы снарядов. В наушниках трещало, ухало, и слышался гул голосов. Сначала он ничего не понял. Но когда разобрал «Аллах акбар!», сообразил, что ополченцы пошли в атаку. Хреновый вариант.
Дальше – еще хуже. Почти добравшись до траншеи сирийцев, он увидел, как те выскакивают наверх и бегут, бросая позиции. Решение пришло мгновенно. Георгий развернул броник, пересел к пулемету и открыл огонь по атакующим. Те еще продолжали двигаться, не понимая, что произошло. Затем  попадали на песок. Убегавшие сирийцы остановились и, словно по команде, помчались обратно. Курды уползали, бросая убитых и раненых. Сирийские солдаты добивали их автоматными очередями…
Бой, как внезапно начался, так внезапно и стих.
Георгий сидел за пулеметом. По полю были разбросаны трупы. Тишина стояла оглушающая, будто обе стороны все еще не могли очухаться. Наконец, из сирийской траншеи выползли три солдата. Добрались до трупов. Прихватили по автомату и стали обшаривать карманы. Поползли обратно. Курды начали стрелять, но поздно. Трофейщики уже свалились в траншею.
За что убивают друг друга? – размышлял Георгий. – Сирийцы воюют за родину. А те же курды – за чью родину? И он ввязался в эту войну. Вон, лежат. Половина на его совести. Никуда не денешься, сам выбрал такую дорогу. Правильно француз сказал, здесь мы чужие среди чужих.
Он думал, что сирийцы хотя бы полюбопытствуют, что за броневик забрался на их территорию. Но никто даже не подполз. Он сам спрыгнул в траншею. На него уставились, как на привидение.
- Мне нужен генерал, - сказал он.
«Генерал» понятно на любом языке. Щуплый солдат умчался по траншее. Вскоре появился офицер в звании подполковника.
- Я есть командир полка, - представился он, протягивая руку, - академия, Москва.
- Я русский майор, - ответил Георгий.
- Благодарность за боевой поддержка. Приглашаю общий ужин.
- Извините, спешу. Мне нужна ваша помощь.
- Слушаю вас.
- Мне надо на русскую авиабазу.
- Броневик ваш?
- Теперь ваш.
- О-о! Очень спасибо! У нас нет броневик. Едем к вертолетам. Там есть русский военный советник…

ПРОЩАЙТЕ, ПРОФЕССОР!
1.
К отъезду всё было готово. Талгат и Алия ждали Юлю в машине.
- В Хитроу вас встретит человек по имени Джон, - сказал профессор.
- Как я его узнаю?
- Он сам вас узнает. У него есть ваше фото.
- Ясно.
- Вот вам пропуск по территории Турции.
- Спасибо.
Профессор проводил Юлию до дверей кабинета.
- Желаю удачи!
- Прощайте, профессор!
- До свидания, - поправил он ее. – Надеюсь, мы скоро встретимся…
Увидев выходившую из подъезда Юлю, Талгат включил зажигание. На трассу выехал, минуя поворот на Алеппо, там уже начались бои. Решили добираться до места напрямую по горным районам.
По дороге Талгат рассказал о встрече с Герой и передал Юле валюту.
- Что еще он сказал?
- Любит, сказал.
- Бука ты, Талгат. Спальные мешки купил?
- Купил. Продукты тоже.
Не доезжая до границы, Талгат заменил номера машины на турецкие, записанные в пропуске. И вовремя это сделал. Новенький шлагбаум охраняли два автоматчика в камуфляже без знаков различия. Один из них потребовал предъявить документы. Юлия протянула пропуск. Тот сверил номера. Красная печать и подпись начальника канцелярии президента произвели впечатление. Страж козырнул и велел открыть шлагбаум.
По обеим сторонам трассы потянулись фруктовые рощи. Была середина июля, некоторые деревья уже отцвели. Окна были открыты, и в салон залетал пряный ветерок.
Километра через три их остановил полицейский патруль на джипе. Процедура с пропуском повторилась.
В стране творилось черт те что. По всем дорогам разъезжали патрули. Их проверяли несколько раз. В городах толпы людей размахивали флагами и скандировали: «Эрдоган!». Полицейские конвоировали военных в изодранных мундирах…
- Похоже, была попытка мятежа, - сказала Юлия. – Профессор намекал, что в среде военных зреет заговор.
- Подозрительно много он знает, - буркнул Талгат.
- Потому что на американцев работает, Талгатик.
- Догадывался.

                * *  *
Мятеж начался в ночь на 16 июля. Мятежники захватили генштаб турецкой армии и телеканалы. Ведущий по требованию участников переворота зачитал сообщение о свержении Эрдогана. В Стамбул вошли танки и перешедшие к мятежникам части. Были перекрыты мосты через Босфор. Эрдоган призвал своих сторонников выйти на улицы. В организации государственного переворота он обвинил исламского проповедника Гюлена, давно проживающего в США. В Анкаре и Стамбуле начались столкновения между мятежными военными и лояльными президенту войсками. Над городами летали истребители и вертолеты — как заговорщиков, так и официальных властей. Два вертолета мятежников были сбиты. Погибли тысячи людей. К утру мятежники стали сдаваться. По подозрению в причастности к заговору были арестованы более полутора тысяч человек. Среди арестованных — пять генералов и десятки высокопоставленных военных в других званиях.
Дорога, по которой они ехали, была незнакомой. Названия городов ни о чем Юле не говорили: Адыяман, Малатья… Она помнила только Батман и Килис.
Талгат ориентировался по карте.
Последняя проверка случилась у поворота на Кайсери, а они поехали прямо. Им надо было к Черному морю. Местность стала гористой. Исчезли  цитрусовые рощи. Из географии Юля помнила, что в Турции находятся Армянское нагорье и гора Большой Арарат. Значит, они в предгорье. Дорога пошла на перевал и становилась всё уже. Встречных машин не было.
День уже укатился за полдень.
- Как насчет перекусить? – предложила Юля.
- Можно, - согласился Талгат.
- Найди место и тормозни.
Но место искать не пришлось. На пути вырос бородач, целивший автоматом в лобовое стекло. Талгат резко затормозил. Второй бородач стукнул прикладом винтовки в дверцу, требуя открыть.
Талгат подвинул к себе клюшку, открыл дверцу.
- Куда едешь? – спросил бородач по-туркменски.
- На море, - тоже по-туркменски ответил Талгат.
- О, земляк! – Он заглянул внутрь. – Бабы твои?
- Нет, попутчицы.
- Сейчас к нам в гости поедем.
- Поедем.
Бородач позвал напарника и стал забираться в салон. Талгат отвел рычажок на ручке клюшки, вылетел стилет, и тот распластался на полу. Алия вскрикнула. Второго Талгат сбил машиной и помчал, не снижая скорости на поворотах.
- Обед плавно перетекает в ужин, - пробормотала Юля.
Остановились на вершине перевала, чтобы сбросить труп в расселину. И покатили вниз.
- Где ты взял такую клюшку, Талгат? – спросила Юля.
- Твой муж подарил.
После населенного пункта Сивас стали попадаться банановые и мандариновые рощи. Изредка встречались полицейские патрули, как напоминание о мятеже. Шла вполне цивилизованная жизнь с магазинами, кафе, ресторанами, базарами. У одного из базарчиков Юля попросила Талгата остановиться. Купила два пакета мандаринов и пакет орехов.
- Угощайся, - протянула Алие.
- Не могу.
- Выкинь из головы труп! Считай, что не было его!..
На Черноморскую трассу они выехали у туристического городка Гиресун. Там Талгат заправил машину. Езды оставалось часа три-четыре. Но уже наступил вечер, будить турка ночью – только злить его. Решили заночевать в машине, не доезжая до его имения.
Покатили не торопясь. На ночлег свернули в банановую рощу. Ужинали и обедали копченой бараниной и запивали горячим кофе из большого термоса.
- Как ты думаешь, Талгат, - спросила Юля, - Гера сумеет добраться до Москвы?
- Конечно.
- По-твоему, сколько дней ему понадобится, чтобы прибыть за нами?
- Не меньше пяти.
- А не больше?
- Может, и больше.
- Заплатим за неделю.
Юля верила, что ее Гера сможет выкрутиться из любой сложной ситуации. Он не раз доказывал это. Но все равно беспокоилась. Даже подосадовала на Алию. Не будь ее, они бы втроем пересекли линию фронта и улетели бы домой.
Она глянула на нее. Алия сидела, нахохлившись, и с отрешенным видом жевала баранину.
- Отошла? – спросила ее Юля.
Та неуверенно кивнула.
- Молодец.
На десерт погрызли орехи и пожевали мандарины…
2.
Утром подъехали к знакомым воротам. Юля нажала кнопку звонка. Смотровой глазок открылся. Зашуршал засов, и калитка распахнулась.
Юле улыбался садовник, муж Дарьи Васильевны.
- Хозяин дома?  - спросила она.
- Да.
- Мы хотим с ним поговорить.
- Ждите.
Он закрыл калитку и ушел. Вернулся минут через десять в сопровождении человека непонятной национальности. Фигурой тот был похож на стакан, а лицом – на диванную подушку.
- Он проводит, - сказал садовник.
Стакан зашагал в дом, за ним Юля, следом, прихрамывая и опираясь на клюшку, Талгат.
Хозяин принял их на веранде. Он сидел на диване, откинувшись на подушки, и с неприязнью глядел на Юлию. Стакан устроился в кресле. Гостям места не нашлось.
- Нас трое, - заговорила Юлия. - Мы хотели бы пожить у вас неделю. Заплатим долларами.
Талгат начал переводить, но турок жестом остановил его.
- Скажет Камал, - с трудом подбирая слова, по-русски произнес он.
- Мадам, - подобие улыбки скользнуло по гладкому лицу Стакана. – Наш президент замирился с Путиным. – Говорил он по-русски без акцента. – Мы знаем, чем вы занимаетесь. Предоставляя вам убежище, мы сильно рискуем не только бизнесом, но и здоровьем. До свиданья, мадам.
- Вы отказываетесь от тридцати тысяч долларов?
Стакан глянул на хозяина. Юлия уловила, что тот едва заметно кивнул.
- Повторите сумму.
- Тридцать тысяч.
- Валюта при вас?
- При мне.
- Давайте сюда.
Она передала ему три пачки. Стакан пересчитал банкноты, положил перед хозяином. Произнес:
- Идемте. Садовник проводит вас в пристройку.
- За оградой наша машина с девушкой.
- Машину тоже загоните. Извините, мадам, но должен напомнить: наша договоренность ровно на семь дней. И ни дня больше.

В пристройке ничего не изменилось. Посреди комнаты стол с самоваром и стульями на шесть едоков. Те же бордовые шторы на окнах. Талгат по привычке осмотрел помещение. Жучков не было.
Они сели за стол в ожидании Дарьи Васильевны.
- Рискнул все-таки турок за тридцать тысяч, - сказала Юлия. – А если бы не взял, а, Талгат?
- Я обоих бы обнулил.
- А дальше?
- У него катер у причала. Ушли бы своим ходом.
- Тогда мы бы рисковали. И семья Дарьи Васильевны. Тут психология, Талгат. Гера  правильно рассчитал.
Пришла Дарья Васильевна. Оглядела с порога постояльцев. Произнесла без особой приветливости:
- И полгода не прошло, как сызнова свиделись. Не ждала, потому с обедом  погодите.
- Здравствуйте, Дарья Васильевна, - сказала Юля.
Та не ответила, занялась готовкой обеда. Юля захотела ей помочь, но она отмахнулась: сама!
После обеда, когда Талгат и Алия удалились в опочивальни, она подошла к Дарье Васильевне, убиравшей посуду.
- Вы не хотите со мной разговаривать?
- О чем с тобой гутарить?
- Вы же ничего не знаете.
- Знаю, зачем такие, как вы, на Русь вертаетесь. Вон, ваш азиат за клюшку держится, небось, пулю словил, а туда же!
- Считаете, что мы вернулись, чтобы теракты устраивать?
- Иудины доллары отрабатывать.
- Мы не собираемся ничего взрывать.
- Тогда зачем явились?
- По дому соскучились.
- Жареный петух в задницу клюнул?
- Клюнул.
- Вас же посадят!
- Не посадят.
- Думаешь, простят?
- Простят, - ответила Юля и широко улыбнулась.
Дарья Васильевна поглядела на  нее, покачала головой.
- Мутная ты, Райка. Не разбери, поймешь. Вон вехотка, почисть сковороду…
Позже они сидели в коморке Дарьи Васильевны, и пили с вареньем чай.
- Как ваши сыновья поживают? – спросила Юля.
- Сейчас, слава Богу, с работой легче. Хозяин пароход в Россию готовит. Старший сын кожи дубит, умелец он в этом деле. Ну, и приработок на калым за невесту. Младший крутится с тачкой на базаре.
- Дарья Васильевна, вы нашу машину видели?
- У гаража стоит.
- Мы дарим вам ее.
- Не поняла.
- Пусть ваш младший сын ездит на ней на рынок. Вот вам ключи.
- Ох, Раиса! – Дарья Васильевна смолкла. Испытующе взглянула на Юлию. Спросила:
- Что я должна для вас за это сделать?
- Ничего.
- Совсем ничего?
- Не думайте о нас плохо.
- Уже не думаю. За подарок благодарствую. Сын только и мечтал о машине.
- Ее перекрасить надо и поменять номера на местные.
- Сын все сделает. В Трабзон станет ездить. Там  полно богатых туристов…
3.
Дни ползли, словно ленивая черепаха: один, второй, третий. За ворота они не выходили, только в сад. Талгат убредал с клюшкой к пирсу, садился на валун и наблюдал, как рабочие по команде стаканистого Камала опускают в трюм сухогруза огромные тюки и ящики. Камал покрикивал на них, и явно чувствовал себя хозяином.
Юле тоже хотелось иногда побыть одной, но Алия таскалась за ней, как собачонка. Было жарко, и они прятались в тень, садились на скамейке у сбросивших цвет мандариновых деревьев. В воздухе витал какой-то парфюмерный запах. Гудели шмели, прыгали кузнечики и летали разноцветные бабочки. Одна краснокрылая бабочка запуталась в Юлиных волосах. Она высвободила ее: лети, красавица!
Алия молчала, а Юля думала о том, что половину отпущенного турком срока они уже прожили у него. Добрался ли Гера до Москвы? Успеет ли он появиться до конца недели?..
- Идем, прогуляемся, - пригласила она Алию.
Имение турка занимало площадь не меньше трех гектаров. С одной стороны оно выходило к морю, другую занимали фруктовые плантации и постройки.
Юля и Алия шли вдоль посадок, мимо двух огромных теплиц и цветочных клумб, откуда открывался вид на небольшой пляж и на море. Слева, скрытый складами, находился причал. Справа – длинный кирпичный гараж.
У гаража Юля увидела свою бывшую санитарную машину. Она была красного цвета и с новыми номерами. Подле нее стояли Дарья Васильевна с сыном.
Чтобы не привлекать их внимания, Юля повернула обратно. Алия шагала, опустив голову.
- Ты что такая смурная? – спросила ее Юля.
- Пропаду я в России, - ответила она через паузу.
- Почему пропадешь?
- Не могу я одна.
А ведь и в самом деле, пропадет, подумала Юля. Детдомовка, родных нет. Надо ее  куда-нибудь пристроить. Может, в «Оракул»?..
- Не горюй, Алия. Я тебя не брошу.
Шел четвертый день ожидания…

Обед проходил, как обычно. Дарья Васильевна собрала на стол. Отошла к окну, присела на стул. Талгат перебрался со своего места к Юле. Хлебая наваристый борщ, шепнул ей:
- Сухогруз уходит через три дня. Его сопровождает катер с двумя охранниками. Убрать их запросто.
- Это крайний случай, - тоже шепотом ответила она. – Если Гера не появится.
После обеда Дарья Васильевна скомандовала:
- Мы с Раисой убираем со стола и чистим посуду. Остальным отбой!
После мытья посуды они обычно чаевничали. Но в этот раз она сказала:
- Настоечки выпьем. На девясиле настаивала. Девять сил человеку дает.
- Повод есть?
- Есть. Сын твой подарок довел до ума. Завтра едет в Трабзон…
С посудой управились быстро. В коморке Дарья Васильевна налила настойку в граненые стопки.
- За тебя, Раиса. Чтобы жизнь твоя успокоилась. Чтобы ты дитё родила.
- Рожу.
Настойка была крепкой, но приятной на вкус. Повторили. В голове у Юли зашумело. Дарья Васильевна спросила:
- С вами, Рай, еще был один, видный такой. Убили его?
- Нет. Скоро приедет.
- Тоже непонятный и мутный, как и ты.
- Никакой он не мутный, а самый светлый.
- Нашла светлого! Я же слыхала, как Саид назвал его диверсантом.
- Я лучше знаю, он мой муж.
- Ну, ты даёшь, Раиса! - Дарья Васильевна не могла скрыть изумления. Сидела и растерянно кивала головой. Затем спросила:
- И давно вы живете?
- Четвертый год.
- В церкви венчались?
- Нет.
- Почто?
- Не подумали как-то, - пожала Юля плечами.
- Не понимаю я вас, безбожников. Мечетесь по свету, за какой надобностью? За деньгой гоняетесь? Большие деньги, Райка, от дьявола. Они злом оборачиваются. Надо обходиться тем, что Бог дает, а не мотаться по свету.
- А если человек мотается, чтобы бороться со злом?
- Ага, со злом. А где сейчас твой светлый диверсант? Воюет против христиан?
- Уже не воюет. Нет его там.
- А где же он?
- В России, в Москве…
4.
Георгий действительно находился в этот день на полигоне. Он доложил Пилоту и Белому результаты командировки и свои предложения по вывозу команды Юлии.
- Челика, конечно, упрячут в тюрьму, - сказал Пилот. – А возможно, и расстреляют.
- Или выпустят, стропорез ему в зад! – буркнул Белый.
- Всё зависит от Эрдогана. От того, в какую сторону он свой нос повернет.
- Не верю я ему, Пилот.
- Политика – не наше дело. Подводим итог. Палач – крест, Челик – вопрос, снайпер – упорхнувшая птичка. За его сумку, Ромео, спасибо. Наш НЗ совсем усох. После операции всем премии. К вылету готов?
- Готов.
- Ты, Белый, вместе с Леней шахматистом страхуете группу в Сухуме. Кстати, как он?
- Толковый парень. Как вернемся, зачислю его в нашу бурсу на ускоренный курс.
- Согласен.
- Одного я не пойму, Пилот, зачем Джульетте та девка? Только мороки добавилось.
- Черствый ты стал, друг. Джульетта – женщина жалостливая. А Алия – овечка. Так, Ромео?
- Опекает она ее.
- В Сухум все равно пришлось бы лететь. Кто-то должен помочь абхазам повязать всю цепочку…

Георгий вылетел военным бортом в этот же день. У дома Саида оказался поздним вечером. Сколько ни подсвечивал фонарем, звонка ни на калитке, ни на воротах не обнаружил. Заколотил в дверь. Во дворе послышался собачий рык. Затем скрипнула дверь, зашуршал засов. Калитку открыл Наур. Узнав ночного посетителя, вытаращился на него.
- Ты откуда, диверсант?
- Веди к хозяину. У меня для него денежное предложение.
- Стой здесь. Доложу.
Он закрыл калитку и утопал. Минут пять спустя появился Саид.
- Айда в ночлежку.
- В дом боишься пустить?
- Нечего тебе там делать.
В ночлежке Саид оглядел его с головы до ног.
- Упакован ты не хило. Разбогател?
- Добрые дяди снабдили деньгами.
- Садись, говори свое предложение.
- Надо, чтобы ты доставил меня к турку, забрал там трех человек и привез обратно.
- Чем платить будешь? Ваши вшивые гривны не годятся.
- Плачу баксами. Твоя такса?
- Десять штук. И предоплата.
- Не выйдет. Только на турецком берегу.
- Что, крылья выросли? Каркать, слышу, начал.
- Кто платит, Саид, тот и музыку заказывает.
- Ладно, диверсант, уговорил.
- Когда отчаливаем?
- На третий день в ночь. Чистый коридор надо сделать. Чтобы не задержали.

СКОЛЬ ВЕРЁВОЧКЕ НЕ ВИТЬСЯ…
1.
Шли шестые сутки вынужденного заточения. После завтрака Талгат отправился к пирсу. Юле было  не до прогулок. Завтра истекает срок пребывания у турка. Что делать? Заплатить ему еще десять тысяч за сутки? Или захватить, как стемнеет, катер и уходить? На погоню турок не решится. Главное, уйти от пограничников. Риск, конечно. И позже, в грузинских водах, тоже есть риск наткнуться на патрульное судно. Впрочем, до темноты времени еще много.
Они сидели с Алией на диване. Девушка жалась к Юле, будто боялась даже на малое время остаться одна. Неожиданно в дверь заглянула Дарья Васильевна. Поманила Юлю. Сердце у нее  ёкнуло: неужели? Она поднялась с дивана. Алия тоже дёрнулась. Юля остановила ее: сиди!
Они устроились с Дарьей Васильевной на скамейке.
- Новость для тебя, Раиса. Кажись, твой диверсант появился.
- Почему вы так решили?
- Мне муж сказал, что спозаранок Саид на катере причалил. С ним его помощник и  твой муж. Сейчас они в катере. Хозяин по делам уехал. Камал без него не пускает их на берег.
С Юли будто свалился давивший ее груз. Напряжение последних дней схлынуло. Гера здесь, значит, всё идет по плану. Не надо ничего придумывать. Охранников убирать не придется. И рисковать самим не надо. У Саида путь проторенный.
- По всему выходит, Раиса, что прощаться ноне будем, - продолжила Дарья Васильевна. - Саид обычно в ночь отчаливает. Днем катер загружает. – Она помолчала. Вздохнула. Затем добавила: - Ох, и прощелыга этот однорукий. Гребет и гребет под себя, пока не подавится.
- Вы думаете, подавится?
- Сколь веревочке не виться, Раиса, всё едино – конец будет. Одно доброе дело он сделает, доставит вас к родному берегу. А там, как судьба повернет.
- Всё будет отлично, Дарья Васильевна.
- Дай Бог!
- Ладно, Рая. Я прощальный ужин сготовлю. Пельменей налеплю. Штоф настойки поставлю. Познакомлюсь с твоим…
Повеселевшая Юля вернулась в пристройку. Алия вопросительно взглянула на неё.
- На Родину сегодня поплывем.

Геры не было долго. Обед прошёл без него. Он появился только часов в пять. Юля прижалась к нему. Единственная мысль заполнила ее: через два дня они останутся в трехкомнатных хоромах только вдвоем: Гера и она. Отключат телефон. И выбираться из постели станут, чтобы поесть и выпить хорошего вина.
Ужинать сели на полчаса раньше, чем прежде. Дарья Васильевна водрузила на стол старинный четырехгранный штоф с настойкой. В большом блюде – пельмени, в тарелках холодец и салаты. Первый тост произнесла сама:
- Удачной вам дороги домой, ребята. И мирной спокойной жизни!
Выпили, закусили, принялись за пельмени. Георгий налил по второй. Поднялась Юля:
- Спасибо вам, Дарья Васильевна, за заботу.
Она отмахнулась: какая, мол, забота!
- Мы вас всегда будем помнить.
- Не приезжайте больше. – И вдруг обратилась к Георгию:
- Ты крещеный?
- Крещеный, а что?
- Имя у тебя какое-то басурманское: Жора. Из блатных, что ли?
- Нет.
- А как тебя  в святцах записали?
- Георгий.
- Хорошее имя. Георгий, Егор. Вот и зовись так.
- Убедили, Дарья Васильевна.
- Раису не обижай. Добрая у тебя жена.
- Обещаю.
Отужинали. Пришла пора отправляться на пирс. Дарья Васильевна вручила Талгату холщовую сумку.
- На дорогу вам. Тут пирожки и морс в баклаге.
Перед выходом она обняла Юлю, перекрестила, шепнула:
- Дитё рожайте…
2 .
Катер был загружен под завязку. Даже в каюте навалены тюки. Спортивная сумка Георгия, лежавшая раньше в рундуке, валялась на тюках. Он переложил ее на рундучную крышку.
Груженое судно глубоко осело. Саид обратился к Юле:
- Скажи метателю ножей, чтобы сел с Науром за весла. Один он не выгребет. Погранзону по-тихому пройдем.
Прошли по-тихому на веслах.
Не включая габаритных огней, Саид запустил двигатель и вышел в открытое море. Наур пересел в рулевой отсек к хозяину.
Георгий сидел на рундуке рядом с Юлей. Она положила голову ему на плечо, и ей было спокойно, как в ту ночь, когда он увозил ее от окопа с брикетом неизвестно куда. Алия дремала, привалившись к валику. Талгат, не выпуская из рук клюшки, поглядывал то на однорукого рулевого, то в иллюминатор.
Ночь выдалась темной, самая надежная для контрабанды. Небо не проглядывалось, хотя дождя не было.
Спустя примерно час, Саид повернул к берегу и включил прожектор. Всё ясно, в водах Грузии ему нечего опасаться.
Первый раз причалили у Батумской таможни. Солнце уже коснулось лучами пристани. Площадь  была почти пустынна. Слабое оживление наблюдалось лишь у торговых рядов.
Саид ненадолго исчез, видимо, производил договорный расчет. Вернулся, и снова тронулись, не отдаляясь от береговых огней.
Швартовались еще дважды. Последняя швартовка произошла, когда день покатил к вечеру. Саид сказал:
- Вернемся, как стемнеет, - и они с Науром сошли на берег.
- Обед! – объявила Юля.
В холщовой кошелке Дарьи Васильевны, помимо еды, оказались четыре разовых стакана и чистое полотенце. Юля выложила на него пирожки, две огромных помидорины и баклагу с морсом. Георгий достал из своей сумки литровый термос с кофе и десять плиток шоколада. Чем не пир горой!
Насытились. Талгат выбрался из каюты в кормовой отсек. Алия, привалившись к стенке, прикрыла глаза.
- Встряхнись, Алия! – окликнула ее Юля. – Убери со стола, а мы с Герой морским воздухом подышим.
Они присоединились к Талгату. Уселись, как и он, на брезент, укрывавший товар.
Море шевелилось барашками. Вдали, дымя трубами, шел пароход. Российских берегов видно не было. В той стороне стояла серая пелена, похоже, что шел дождь.
Юля спросила мужа:
- Белый в Сухуме?
- Ждет нас. Участкового, зятя Саида, должны уже арестовать. Там еще медсестра из санатория засветилась. Ее тоже местные будут судить.
- Гер, мне Талгат сказал, что ты случайно со снайпером встретился.
- Встретился. Он кого-то ограбил и дезертировал.
- Челика ограбил.
- Откуда знаешь?
- Сам рассказал про свои сокровища, когда уговаривал бежать с ним в Австралию.
- Его сумку я экспроприировал. В ней большая коробка с валютой, золотые украшения и утварь из христианских храмов. Мародёрствовал Челик. Его сокровище сейчас у Пилота.
- Бриллианты в сумке были?
- Нет.
- Он говорил, что только брюликов у него на два лимона зеленью. Значит, отдельно хранил.
- Предусмотрительным снайпер оказался. Может, и добрался до Австралии…
Саид с Науром явились в сумерках.
- Самый опасный  участок, - сказал Георгию Саид. – Русские погранцы самые ушлые. Договориться  с ними никак. И наши абхазы скоро такими же станут.
- Риск большой?
- Нет. К дому с русской стороны подойдем.
В открытое море вышли, когда уже стемнело. Движок почти бесшумно тарахтел на малых оборотах. Катер скользил по волнам темным молчаливым призраком.
Звезды на небе постепенно тускнели. Вскоре вокруг посерело, и начался дождь. Катер описал большую дугу и повернул обратно.
Саид включил прожектор и прибавил обороты. Значит, скоро поселок.
Георгий передвинулся вплотную к рулевому отсеку, отгороженному от каюты низкой перегородкой. Талгат последовал его примеру. Юля пересела к Алие. До поселкового берега оставалось метров триста, когда Саид вдруг выключил мотор. Сунул Науру бинокль.
- Глянь снаружи, вроде фонарь на столбе не горит.
- Не горит! – крикнул тот с кормы.
Движок негромко затарахтел, и Саид стал разворачивать катер.
- Куда? – требовательно спросил Георгий.
- В Грузию! – раздраженно ответил тот. – Шмон в доме. Вас повяжут, и меня с вами!
А Талгат уже перемахнул перегородку, высвободил стилет, и лезвие оказалось у носа Саида.
- К берегу, сука!
Наур, возвращавшийся на свое место, остолбенел. Георгий схватил его за кожанку:
- Сядь и не дергайся!
Катер тихим ходом двинулся к причалу. Из кустов выскочили два вооруженных омоновца. Юля бросила одному из них чал. Тот намотал его на кнехт. К пирсу подошли полковник Белый и Леня шахматист в военной форме.
Талгат вывел Саида. Следом на берег сошли Георгий с Науром и Юля с Алией.
- Что у вас произошло? Почему остановились? – спросил Белый.
- Фонарь на столбе не горел, - ответил Георгий. – Это сигнал, что к берегу подходить нельзя. Кто-то выключил.
- Наверно, участковый, - пробормотал омоновец. – Он в пристройке под охраной.
- Ротозей ваш охранник, - не сердито отреагировал Белый. - Ладно, забирайте задержанных и везите в СИЗО.
Когда те удалились, он сказал:
- Представляю капитана Шилина, наш будущий сотрудник. Ближе познакомитесь в Москве. Сейчас едем на базу ужинать.
- А что с контрабандным товаром? – спросила Юлия.
- Не беспокойся, Джульетта. Из полка подъедут бойцы и конфискуют. Это не наше дело. Мы завтра летим домой…
3.
- Считаю, что с заданием вы справились, - объявил Пилот. – Всем неделю отдыха и премии.
- У меня вопрос, вернее, проблема, - сказала Юлия.
- Знаю твою проблему, Джульетта. Не спеши. – Повернулся к Талгату.
- Соскучился по семье?
- Так точно
- Дома у тебя все в порядке. Жена работает, дочка ходит в садик. Твое денежное содержание им доставляли исправно. Еще не всё, Талгат. – Пилот достал из стола новенькие погоны с капитанскими звездочками. – Поздравляю с присвоением очередного звания!
- Служу России!
- Твоя машина в Коломне?
- Жена на ней ездит.
- Бери в гараже «семерку» и езжай к семье. Звание разрешаю обмыть после возвращения из отпуска…
- Теперь твоя проблема, Джульетта, - сказал Пилот, когда Талгат вышел. - Ты о своей подопечной?
- Да.
- Есть у нас возле Домодедово подшефный дом отдыха для ветеранов и инвалидов локальных войн. Я звонил директору. Он возьмет ее горничной. Она не лентяйка?
- Нет.
- Отвезете ее туда. Среди отдыхающих немало молодых, неженатых. Глядишь, и замуж выйдет.
- Спасибо вам!
- Не за что, - буркнул Пилот…










СОДЕРЖАНИЕ
Часть первая. ВЕРБОВЩИК 
У мечети  ………………………………………………………….
БД-7. Начальники и подчиненные  …………………………….
Охота за невидимкой   ………………………………………….
Дом контрабандиста  ……………………………………………
Зачистка  …………………………………………………………
Гости из-за кордона  ……………………………………………
По следу Шалвы Баратова  …………………………………….
Квартирант  …………………………………………………….
Часть вторая. ИГИЛ.
Путь к границе  …………………………………………………
Лицом к лицу  ……………………………………………………
Везде глаза и уши ……………………………………………….
Шейх  …………………………………………………………….
Черный лис  ……………………………………………………..
Палач и Вася снайпер  ……………………………………………
Готовность к драпанью  ………………………………………….
Диверсант Жора  …………………………………………………
Прощайте, профессор  ……………………………………………
Сколь веревочке не виться  ………………………………………