Семейная реликвия

          Шёл 1924 год. В семье Василия и Агриппины Пономарёвых ожидали первенца. В том, что это будет именно  сын, Василий не сомневался. Он уже час ходил возле  избы, нервно курил и прислушивался к тому, что происходило в доме. Наконец, раздался крик младенца. Василий рванул на себя дверь избы, но войти не удалось: дорогу преградила дородная пожилая соседка тётя Глаша.
- Куда прёшь? – грозно вопросила она, - Дай жене прийти в себя. Погуляй чуток.
- Кто, скажи, кто родился? – в нетерпении прокричал новоиспечённый папаша, стараясь просунуть голову в комнату, но соседка стойко держала оборону.
- Не лезь, говорю. И не дергайся зря, не пущу! – но увидев его волнение, разулыбалась и торжественно объявила:
- Казак! Хорошенький такой, крепенький! И орёт, как генерал!
Счастливый папаша как ошпаренный выскочил из дома и, добежав до берега Волги, раскинул руки и закричал во всё горло:
- Сын! Слава Богу, сын!
Вдоволь накричавшись, Василий опустил руки и застыл. Перед ним гордо несла свои воды матушка-Волга, её величавое течение успокаивало. Село Никольское, в котором жила молодая пара, располагалось на правом, высоком её берегу, и отсюда было далеко видно русло реки с лодками местных рыбаков, редкие деревеньки на противоположном берегу, просторные заливные луга. Синее безоблачное небо и жаркое июньское солнце дополняли картину. Василию показалось, что сама природа ликует вместе с ним. Постояв немного на берегу, молодой мужчина повернулся и засобирался домой.  И первое, что бросилось ему в глаза, была известная во всей округе церковь. Храм был построен  лет тридцать пять тому назад в честь Рождества Пресвятой Богородицы.  В отличие от первых двух деревянных церквей, ушедших под воду Волги, новый храм был кирпичным, стоял подальше от берега могучей реки. Первоначально он был задуман как двухпрестольный - в честь Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца. Однако рыбаки села Никольское решили сделать храм трехпрестольным и освятить придел в честь Святых первоверховных апостолов Петра и Павла, которые считались покровителями рыбаков. Это был самый больший православный храм в Поволжье. Здесь они с Агриппиной венчались. «Здесь надо будет и сына окрестить», -  подумал Василий и решил, не откладывая дело в долгий ящик, сегодня же договориться о предстоящем таинстве.
          Несмотря на то, что в стране уже активно развернулась атеистическая пропаганда, в Никольском прихожане по-прежнему ходили на службу, причащались, исповедовались, крестили детей и поминали усопших. Местный батюшка служил здесь уже не первый десяток лет. Этот крупный, немолодой мужчина с красивой серебряной от седых волос бородой обладал  в селе непререкаемым авторитетом.  Он знал почти всех своих прихожан, с ним они делились и радостью, и бедами. А семья Василия была у него на особом контроле. Когда-то  он был дружен с его дедом. Тот не раз с гордостью рассказывал о своих предках,  ставших свободными задолго до отмены крепостного права. Дело в том, что в 1803 году из Курской губернии сбежали от помещика Шереметьева 23 семьи крепостных, среди которых были и Пономаревы.  Шереметьев, узнав о месте пребывания своих беглецов, требовал возвращения их через суд, но пока про¬изводилась переписка, крестьяне по Манифесту правительства остались здесь навсегда. Каждый раз рассказ заканчивался демонстрацией иконы Петра и Февроньи, привезённой в Никольское в то далёкое время и бережно хранившейся потомками переселенцев. В Храме такой иконы не было, и батюшка не раз просил передать её для всеобщего поклонения, но ответ всегда был отрицательным:
- Не обижайся, святой отец, не могу я. Это наша семейная реликвия. Матери обещал, беречь её и передать старшему ребёнку, когда он или она обретут спутника жизни. Если уж на чьё- то венчание или другое  важное семейное событие понадобится, могу принести на время службы, но навсегда отдать не могу, не серчай.
          Когда Василий пришёл к батюшке со своей просьбой, тот искренне поздравил молодого отца. Они договорились о времени крещения, а на прощание батюшка напомнил:
- Икону – то вашу семейную не забудьте.
- Как можно без неё? Без её благословения ничего важного в семье не предпринимается. Она у нас на почётном месте висит.
          Он не мог тогда и подумать, что так будет не всегда. Атеистический угар  доберётся и до Никольского, храм закроют, а икону  придётся убрать с видного места…
             Ну а пока счастливый и довольный собой Василий шагал домой на встречу с любимой женой и сыном.
          Первенца назвали Петром. Позже в семье появилось ещё четверо детей, а когда у соседа случилась беда и его дочка осталась одна, приютили и её. Так и жили большой дружной семьёй. Родители много работали: мать – дояркой, а отец – механизатором в колхозе. Да и в своём  хозяйстве хлопот хватало. Дети помогали во всём. Очень любили, когда отец брал их на рыбалку. Это было не только увлекательное, но и полезное занятие: возвращались всегда со знатным уловом – хорошей добавкой к их простой еде. Когда мальчишки подросли, бегали рыбачить и без отца. Особенной любовью у них пользовалась рыбалка в займище. Это место образовалось не¬сколько сотен лет назад. Тогда  русло Волги у села Никольское проходило с севера на юго-восток. Затем оно изменилось. Теперь Волга про¬текала с запада на восток. Там, где когда-то было старое русло, образо¬валось займище, или пойма, а старый берег Волги, на котором возни¬кали села, превратился в отлогие горы. Во время половодья все займище затоплялось, превращаясь в нео¬бозримое море, среди которого, словно островки, виднелись макушки деревьев дальних садов и ветловых рощ. После спада воды займище, словно ковром, покрывалось цветущими луговыми травами, высотой до колен человека. Среди этих луговых трав было множество озер и речушек с разнообразной рыбой и дичью, которые являлись большой удачей для любителей - рыболовов и охотников. Сколько радости и азарта испытывали мальчишки, когда в их бредешки попадались сазанчики и раки!
          Жизнь текла своим чередом. Дети росли, учились в школе, вступали в пионеры, становились комсомольцами. Как и все их сверстники, в школе  они воспитывались атеистами, но никто никогда не осмеливался спорить с матерью о существовании Бога, да и она не особо  пыталась  навязывать им своё мнение. Время было такое. Дети знали, что по вечерам мама молится у себя в спальне, видели среди других икону с двумя фигурами, женской и мужской, привыкли, что эту икону она всегда брала с собой, когда они уезжали на сельхозработы на другой берег Волги, но особого интереса к ней не проявляли. Впервые Агриппина  открыто достала икону, когда началась война и Василий отправлялся на фронт
- Вот, дети, - пояснила  она. - Это – наша семейная реликвия. Она охраняет нас от зла, болезней, ссор. Этой иконой нас с отцом благословили его родители и всех вас благословляли на крещение. Привезли её в давние времена предки  отца, когда сбежали от барина. Молились, чтобы он не смог вернуть их обратно. Так и вышло. Святые на иконе – Пётр и Февронья. Знаю, что жили они в благости и умерли в один день. Многим помогали, многих спасли.
Затем повернулась к Василию:
- Позволь, Василий, перекрестить тебя. Поцелуй икону. Пётр и Февронья сохранят нашу семью в целости, не дадут тебе сгинуть в боях. Я очень в это верю.
Муж послушно поцеловал икону, поглядывая на детей – не осудят ли. Но они стояли серьёзные и притихшие, словно тоже верили в чудотворную силу семейной реликвии и надеялись, что она спасет отца от смерти.
          За старшего в семье остался Пётр. Он окончил девятый класс и, как все его сверстники, мечтал поскорее попасть на фронт, но таких молодых не брали.  В 1942  война подобралась совсем близко к родному дому.  Пётр наспех сдавал экзамены за десятый класс, когда Никольское бомбила немецкая авиация. В районе села была организована переправа через реку, и фашисты сделали её своей очередной целью. Волга горела от пролитой нефти, вниз к Каспию проплывали разрушенные корабли с трупами на борту. Но страха не было, только желание отомстить и разгромить врага. На фронт он попал в июле 1942 года после короткой подготовки. Попал в самую мясорубку – Сталинград. Бои за город шли жестокие. Сражались за каждую улицу, каждый дом, каждый этаж. Умирать никому не хотелось,  но об этом почти не думали. Главное, что помогало выжить в кровавых боях, было огромное желание победить, прогнать врага с родной земли, защитить свою семью, друзей, отстоять  Родину. Через многие годы, отвечая на вопрос корреспондента одной из газет, страшно ли было ему, мальчишке, попавшему на фронт прямо со школьной скамьи, Пётр скажет:
- Глупо отрицать, что страха не было, я же живой человек, а не машина. Но
мы шли в атаку, не думая, что нас может сразить пулей. И рядом частенько приходилось слышать слова: «Мама!» и «За Родину!». Для нас это было едино.
          Он прошёл всю войну. Воевал в составе Сталинградского, Южного, 1-го Прибалтийского, 2-го Белорусского фронтов. Был трижды ранен, но после выписки из госпиталей всегда возвращался в строй. Победу встретил в Кёнигсберге  (нынешний Калининград). Какое же это было счастье! Всеобщее ликование, гордость за советскую Армию, за весь народ! Правда, как поётся в известной песне, праздник был «со слезами на глазах». Миллионы людей отдали свои жизни за эту Великую Победу. Вечная им память и слава!
          Домой Пётр попал в 1946 году. Самого дома, правда, уже не было. 21 августа 1942 года, через месяц после его ухода на фронт село было почти полностью уничтожено в результате налета немецко-фашистской авиации: бомбардировка вызвала пожар, в котором сгорело более половины жилых и хозяйственных построек села. Родные обитали в землянке. Перед тем, как войти в жилище родителей, Пётр  достал из вещмешка китель с прикреплёнными на груди наградами и переоделся. Награды (три ордена – Красного Знамени, Красной Звезды и Отечественной войны, а также многочисленные медали) засияли под ярким южным солнцем.  Бравый офицер немного волновался, ведь он больше четырёх лет не видел родных. Наконец, собравшись с духом, решительно шагнул в землянку. После яркого уличного света здесь было темновато, но он сразу увидел маму. Она стояла спиной ко входу и что-то стряпала. Оглянулась, когда братья и сёстры радостно закричали:
- Пётр вернулся, ура! Брат дома! Живой!
Они окружили Петра, каждый стремился обнять и расцеловать брата, рассмотреть его награды, но он ласково, но решительно остановил их и сделал шаг в сторону мамы. Агриппина Тимофеевна застыла как вкопанная. Она произнесла, словно выдохнула:
- Сынок…
И тут же упала в обморок. Когда пришла в себя, тихо плакала и всё время повторяла:
- Я верила, Петя! Я молилась, чтоб ты вернулся с войны! Пётр и Февронья помогли, сохранили нашу семью: все живы, все дома. Счастье-то, какое!
Она была уверена, что именно её молитвы  защитили в войну и мужа, и сына.
Короткая побывка закончилась,  Пётр засобирался обратно на службу. Он навсегда связал свою жизнь с армией. Перед расставанием мама предложила сыну забрать с собой их семейную реликвию – икону Петра и Февроньи:
- Ты, сынок, теперь совсем стал взрослым. Забери икону. Так в нашем роду принято – передавать её старшему ребёнку. Она защитит тебя от лихих людей, от несчастий, от зла.
Но Пётр отказался.
- Нет, мама, пусть икона пока у тебя останется. У меня и дома своего нет. Где я её в казарме держать буду? Вот заработаю денег, поставим вам с отцом новый дом, там она и найдёт своё место. Лучше ты пока сама молись святым обо всех наших.
Агриппина подумала и согласилась:
- Хорошо, Петя, но обещай мне, что как надумаешь жениться, то привезёшь невесту познакомиться. Мы с отцом благословим ваш будущий брак, чтобы всю жизнь вместе прожили и были счастливы, как Пётр и Февронья.  Ну а икону заберёшь, когда сам захочешь.
На том и порешили.
          Старший сын уехал, и началась его долгая офицерская служба. Через некоторое время он  получил звание капитана и поступил в  военную академию в Калинине. Учился хорошо, с большим интересом. Жадно читая учебники по военному искусству, внимательно слушая опытных педагогов, не раз думал: «Вот бы с этими знаниями воевать тогда пришлось, а то до многого приходилось доходить самому».  Все эти годы Пётр вёл переписку с родителями, был в курсе всех  домашних новостей.  Как мог  помогал родным деньгами.  Это позволило им в начале пятидесятых  построить новый дом и переехать из землянки.
          После окончания академии капитан Пономарёв получил назначение в Забайкальский военный округ, в Иркутск. Иркутск в те годы был промышленным, образовательным и культурным центром Восточной Сибири. Это был растущий, строящийся город с многочисленным молодым населением. Значительную часть молодёжи составляло студенчество. Молодые люди тянулась не только к знаниям, но и к культуре. Иркутские театры (драматический, музкомедии, филармония),  семь  кинотеатров, дома и дворцы культуры города всегда  были наполнены молодыми и не очень иркутянами. Особым местом проведения культурного досуга был иркутский Дом офицеров. Именно здесь и повстречал свою любовь бравый капитан. Как- то раз вместе с однополчанами Пётр пошёл в Дом офицеров.  На второй этаж вела широкая парадная лестница. Стоя на самом верху, он перебрасывался словами с друзьями, изредка посматривая в сторону лестницы. Народу всё пребывало. Внезапно его взгляд остановился на небольшой группе людей, вошедших в просторный вестибюль. Это были мужчина и женщина средних лет, интеллигентного вида с двумя молоденькими девушками. Друзья тоже обратили на них  внимание.
- Смотрите, - бросил один из них, - Родители привели двух дочек – красавиц. Наверное, боятся их одних отпускать. Здесь же кругом наш брат, офицер. Думают, наверное, что мы можем обидеть, не знают, что офицеры – сама галантность.
Друзья продолжали шутить, но Пётр их не слышал. Его взгляд был прикован к одной из «дочек». Высокая, красивая девушка с тонкой талией величаво поднималась по лестнице. На мгновение Петру показалось, что она плывёт. Он понял, что погиб.  «Вот на ней я и женюсь», - пронеслось в его голове. Девушка тоже заметила капитана. Крепкий, стройный, с копной чёрных кудрей на голове, он так на неё смотрел, что проходя мимо, она зарделась от смущения. Пётр стал лихорадочно думать, как найти повод познакомиться.  Решение пришло само собой. В фойе стояло пианино. Капитан решительно подошел к инструменту, открыл крышку, сел, заиграл и запел модную в те годы «Бессаме  Муча». Он никогда не учился музыке, но, обладая прекрасным слухом, легко подбирал разные мелодии. Пел он прекрасно. Вокруг молодого офицера  собралась толпа почитателей мексиканского шедевра.  Закончив пение, он услышал гром аплодисментов и увидел, что совсем рядом с ним стоят родители девушек. Они первыми с ним заговорили:
- Как приятно, что наши офицеры так прекрасно образованны, - начала женщина, - нам очень понравилось Ваше пение. Повезло Вашей жене, наверное, Вы её частенько балуете.
-  Спасибо, но я не женат, - слегка смешался Пётр.
- Подожди, дорогая, давай сначала познакомимся,-  перебил её мужчина.
Оказалось, что мужчина и женщина – преподаватели университета, а одна из девочек, Мила, их дочь. Молодой офицер  им очень понравился, и в глубине души они уже рассматривали его как потенциального  жениха Милочки.
-  Девочки! Где же вы, - почти прокричала женщина, - Идите скорее к нам.
Девушки подошли.
- Вот, - продолжала суетиться мамаша, - Это наша Милочка, студентка университета, а это – Анна, её сокурсница и подруга.
 Каково же было их разочарование, когда они поняли, что  дочь не заинтересовала капитана. Он смотрел только на её подругу.
          С этого дня Анна заняла в жизни Петра главное место. На третьем свидании он сделал предложение любимой, но та не спешила с ответом, хотя Пётр ей очень понравился.
          Аня училась в Иркутском университете, на химическом факультете.  Училась на «отлично», была активной комсомолкой, прекрасно пела, замечательно шила, вкусно готовила.  Яркая, красивая, со вкусом одетая, она всегда обращала на себя внимание. Многие молодые люди мечтали дружить с ней. Нравилась она и родителям однокурсников, особенно мамам, которые по достоинству оценивали все её таланты, втайне надеясь, что именно эта девушка составит счастье их сыну. Но Анна никого  особо не выделяла среди своих поклонников. Конечно, молодые люди нередко приглашали девушку в кино, театр, на танцы или просто погулять, но  ответ зависел не только от её желания. Дело в том, что Аня жила вместе со старшей сестрой Любой и её мужем Виктором в маленькой комнатке общежития. Девушки были родом из небольшого городка Усолье-Сибирское, где у них жил папа. Мамы не стало, когда Ане ещё не исполнилось восемнадцать лет. Она знала, что дни её сочтены, и перед своим уходом взяла обещание с Виктора, что он будет заботиться об обеих сёстрах. Виктор очень уважал тёщу. Это была удивительная женщина. В три годика Маруся осталась сиротой. Как она выжила, одному Богу известно. Когда подросла, её взял в няньки один купец. Здесь она выучила грамоту, научилась стряпать, шить, вязать. В 15 лет одна на подводе перевезла все кирпичи для строительства Дома культуры. Сама заработала себе на приданое: перину, подушки, одеяла, а главное, швейную машинку. К шитью у неё был талант. Без всяких выкроек шила любые  вещи - платья, костюмы, пальто.  Малообразованная женщина, Маруся была по-житейски мудра. За советом к ней ходило полгорода. В доме у Маруси всегда был порядок – к  каждому празднику белила стены, на столе – всегда белоснежная скатерть, на окнах – накрахмаленные занавески. А ведь ещё надо было ухаживать за скотиной. Корова Февралька, куры, поросёнок и небольшой огород помогли семье  выжить в страшные военные годы. Девочек воспитывала в строгости и трудолюбии. Они помогали по хозяйству, а по вечерам обмётывали швы на солдатских гимнастёрках, вязали специальные варежки с двумя пальцами для стрельбы, шили кисеты для фронта. Иногда они просили маму:
- Мамочка, мы всё работаем, а соседские девочки играют на улице. Можно и нам с ними?
Отпускала она их редко, чаще говорила:
- Время сейчас такое. Они играют, но всё время голодные, а вы – сытые. Да и фронту надо помогать. Может, ваш кисет или гимнастёрка  нашему папе попадутся. Он почувствует нашу любовь, поймёт, как мы его ждём, и быстрее прогонит фашистов с нашей земли.
 Данное тёще обещание Виктор сдержал. Когда Аня поступила в университет, они с Любой поселили её вместе с собой. В небольшой комнатке общежития жили дружно. На правах старшего Виктор заботился и о том, с кем общается и куда ходит его свояченица. Так повелось, что он решал, отпустить или нет Анну с тем или иным молодым человеком погулять, в кино или на танцы.
          Об ухаживании за ней капитана, прошедшего войну, взрослого мужчины (Пётр был старше Анны на десять лет), Аня стеснялась рассказать своим родственникам. Тем более, о сделанном им предложении руки и сердца. Сестра с мужем узнали об этом случайно. Как-то раз в гости пришла та самая Милочка, с которой Аня впервые посетила Дом офицеров, где познакомилась с Петром. Подружки о чём-то секретничали и всё время смеялись, причём было видно, что этот разговор несколько смущает Анну.
- О чём это вы шепчетесь? – с интересом поинтересовалась Люба.
Аня хотела уйти от ответа, но Милочка опередила её и радостно выпалила:
- К Ане один капитан пристаёт, даже жениться предлагает.
- Что за капитан, почему мы с Витей об этом ничего не знаем? – с укором спросила Люба сестру.
- Да он старый, - парировала Мила, - молодые, красивые девочки за таких замуж не выходят.
- Что значит «старый»? – вмешался в разговор Виктор.
- Ничего и не старый, - обиделась Аня, - всего на десять лет старше меня. Зато он много повидал, очень образованный и воспитанный человек, а  ещё прекрасно поёт.
- Да он тебе тоже нравится, - сделала вывод Люба, глядя на раскрасневшуюся от смущения сестрёнку.
Аня стала отнекиваться, но получалось это у неё очень неубедительно, что только подтвердило правоту сестры. Позже, когда гостья  ушла, они с мужем решили, что надо обязательно познакомиться с этим загадочным поклонником.
          Пётр им понравился. Он оставлял впечатление надёжного, серьёзного,  доброго человека. Родственники одобрили выбор Анны.  Через некоторое время молодые подали заявление в загс, но Пётр всё время думал об обещании матери привезти невесту в Никольское до свадьбы. Он не знал, отпустят ли Виктор и Люба с ним молодую девушку. Но те неожиданно согласились:
- Конечно, Пётр, поезжайте, - в голос ответили они на его просьбу, - надо обязательно познакомить невесту с родителями. Надеемся, что она им понравится.
Молодые отправились в путь. Хотя Пётр успокаивал невесту, Аня очень волновалась.
          Волновались и в далёком Никольском. Дома только и разговоров было о том, какая она, будущая жена Петра. Отец ворчал на детей:
- Чего обсуждаете зря, вот приедут, сами всё увидим.
Мать молчала, только молилась, прося у Петра и Февроньи счастья для старшего сына.
          Молодые приехали вечером. Когда они зашли в дом, вся семья была в сборе. Дом был чисто прибран, на столе стояло угощение, вкусно пахло недавно испечёнными пирогами. «Как у мамы», - подумала Аня. Она была немного смущена, оказавшись в центре внимания. Родственники жениха во все глаза рассматривали гостью.
- Красивая, - услышала она слова одной из сестёр.
- А какая нарядная! – вторила ей другая.
Отец цыкнул на детей и первый подошёл к будущей невестке.
- Василий Гаврилович, - представился он - Добро пожаловать в наш дом!
- Агриппина  Тимофеевна, - мама Петра приобняла девушку и пригласила её за стол:
- Садись дочка, будем ужинать.
За ужином Аня познакомилась со всей семьёй. Вопросы сыпались на неё как из рога изобилия. Родители еле остановили этот поток.
- Хватит, - строго сказал отец, - ещё наговоритесь. Сколько времени погостите у нас, сынок?
- Три денька, папа, - ответил Пётр, - на третий поздно вечером поедем в обратный путь.
- Не долго, - подытожил отец.
- Что поделаешь, дольше не отпустили.  Служба!
Перед сном мать с отцом делились впечатлениями.
- Уважительная девушка, воспитанная, красивая, - шептала Агриппина мужу, - только городская. Сумеет ли хозяйство вести как надо!
- Поживём, увидим, – отвечал ей Василий.
Но, оказалось, волновались они зря. Анна хоть и родилась в городе, умела многое. Жила она с родителями и сестрой в своём доме с огородом, держали птицу, корову, откармливали поросёнка. Агриппина порадовалась, видя, как ловко и красиво девушка накрывает на стол, вкусно готовит, не боится помочь убраться в стайке. Окончательное одобрение получил выбор сына, когда выяснилось, что невеста умеет шить. На второй после приезда день Аня предложила Агриппине Тимофеевне сшить новое платье. Эта идея была с восторгом встречена сёстрами Петра:
- Вот здорово, - наперебой закричали они, - у мамы давно не было нового платья.
Но сама Агриппина отнекивалась:
- Да зачем ты будешь на меня силы тратить? Отдыхай лучше. Да и времени для этого совсем нет.
Но Анна не отступала.  Она сняла мерки, вместе с сёстрами выбрала в магазине подходящий материал, и на следующее утро платье было готово.
Агриппина настороженно примерила обновку. Платье сидело на ней как влитое! Увидев жену в новом наряде, Василий искренне воскликнул:
- Вот это мастерица! Ты, мать, даже помолодела!
Вечером Агриппина Тимофеевна поговорила с Аней «с газу на глаз». Рассказала и о семейной реликвии, поинтересовалась, как девушка относится к вере. Узнав, что мама девушки была набожной, водила девочек в церковь, успокоилась. Перед отъездом родители благословили их будущий брак.  Но икона Петра и Февроньи по-прежнему осталась в Никольском, поскольку молодым предстояла долгая кочевая офицерская жизнь. За время службы они сменили 14 квартир, семь лет скитались по коммуналкам.
         Первым местом службы Петра после женитьбы  стала станция Мирная. Здесь родился сын Алексей. Мальчик рос смышлёным, рано стал говорить.  От отца он унаследовал прекрасный музыкальный слух и  в два годика знал и исполнял много песен. Когда Петра перевели в Читу, Анна засобиралась на работу. Решили устроить Алёшу в детский сад. Директор садика с сомнением разглядывала красивого, кудрявого карапуза.
- Позвольте, мамаша, - наконец вымолвила она, - Вашему сыну, наверное, и трёх лет нет. Мы таких маленьких не берём. Ему отдельная нянька нужна.
- Что Вы, - заволновалась Анна, -  мальчику, действительно только исполнилось два с половиной годика, но он прекрасно себя обслуживает: сам кушает, одевается, умеет рисовать и совсем не конфликтный.
- Ладно, давайте проверим уровень его развития, - согласилась директор. Она задала Алёше несколько вопросов, ответы на которые ей понравились. Малыш отвечал быстро и правильно. Небольшая заминка произошла, когда женщина  достала листочки разноцветной бумаги, предлагая ребёнку назвать цвет. Ей показалось, что Алёша замешкался, и она решила ему помочь.
- Ну что же ты, - лаково проговорила она, - Наверное, это – красный цвет?
Мальчик с удивлением посмотрел на странную тётю.
- Нет, - решительно ответил малыш. – Красного цвета карандаш на Вашем столе, а это – нежно-розовый!
Своим ответом Алёша окончательно покорил директора и был принят в детский сад.
          Время шло, Алёша стал учеником. Весь день его был расписан по минутам: мальчик учился и в музыкальной школе, занимался фигурным катанием, посещал  шахматный клуб и даже вёл на телевидении детскую передачу. Родители очень гордились своим сыном. Он им отвечал взаимностью. В редкие часы отцовского отдыха он любил слушать его рассказы о военных сражениях,  друзьях-однополчанах, снова и снова рассматривал ордена и медали Петра. К сожалению, это случалось не так часто, как хотелось бы. Служба занимала у офицера много времени. Были и разного рода учения, и командировки, во время которых жена и сын не видели его месяцами. Если Алёша по своему малолетству не осознавал опасностей таких отлучек, то Анна всегда очень волновалась за мужа. Особенно напряжённой была обстановка в 60-х годах двадцатого века, когда на советско-китайской границе назревал самый крупный вооружённый конфликт в современной истории России и Китая. Пётр тогда был направлен в составе танковой дивизии в Даурию. В военных действиях дивизия  не участвовала. Её использовали больше для устрашения гигантских масс китайцев, выстраивавшихся вдоль границы с антисоветскими лозунгами и криками и грозящих кулаками в нашу сторону. Слава Богу, на участке, где служил Пётр, так и не дошло до прямых столкновений, в отличие от острова Даманский. Здесь в 1969 году в ходе вооруженного конфликта с советской стороны погибло и умерло от ран 58 человек, еще 94 человека были ранены. Китайцы потеряли от 100 до 300 человек. Но были и более мирные командировки. Например, полуторамесячная инспекционная поездка в Монголию.  На основе полученных данных и их анализа тогда были разработаны предложения по серьёзному укреплению советстко-монгольской границы, которые впоследствии и были реализованы на практике. После этой поездки подполковнику Поромарёву было  присвоено звание полковника.
         Пётр никогда не забывал о родителях. При первой же возможности поддерживал их материально. В отдельной шкатулке хранил их письма. Писала в основном мама, отец лишь делал небольшие приписки, передавал приветы, звал в гости. Мамины письма были подробными, с описанием новостей обо всех его сёстрах, братьях, соседях.  О себе сообщала скупо, правда, один раз написала целый рассказ о поездке в Москву. Дело в том, что её, как лучшую доярку района, посылали на ВДНХ вместе с коровой-рекордсменкой. Это произвело на женщину неизгладимое впечатление: огромные дома, широкие улицы, заполненные людьми и машинами,  фонтан Дружбы народов и величественные павильоны главной выставки страны навсегда остались в памяти Агриппины Тимофеевны. А какие внимательные люди повстречались ей в столице! В письме подробно описывалось, как её вместе с коровой перевёл на другую сторону улицы милиционер-регулировшик: «Представляешь, Боря, он остановил все машины и повёл меня с Зорькой через дорогу. А шофёры в машинах спокойно ждали, не ругались, не возмущались, а только улыбались». В письмах Агриппина Тимофеевна часто спрашивала о внуке, удивлялась его способностям, радовалась успехам. В редкие встречи во время отпуска сына и невестки старалась не отпускать Алёшу от себя ни на шаг, но это ей плохо удавалось. Любознательный малыш всё время куда-то убегал.  Для него, городского жителя, в селе всё было в новинку, всё интересно. При первом приезде Агриппина спросила Анну, окрестили ли Алёшу.
- Конечно, - поспешно ответила невестка. Это было неправдой. Почему она так ответила, и сама не знала, наверное, не хотелось расстраивать свекровь. Через много лет она пожалеет об этом, считая, что, если бы она сказала тогда правду, мальчика бы окрестили в знаменитом Никольском храме и судьба сына сложилась бы по-другому. Но, как известно, история человеческой жизни, как и история стран и народов, не терпит сослагательного наклонения.
          Когда Алёше пошёл в пятый класс, Пётр был направлен на службу в группу советских войск в Германии. Жили  в военном городке в Дрездене. Это было хорошее время… 
           После Германии полковник Пономарёв получил назначение в Одесский военный округ и семья переехала в Кишинев. Город им понравился. Он был зелёным, просторным, с красивыми домами и приятным климатом. Здесь сын стал студентом, а потом поступил в аспирантуру, но через год оставил занятия, поняв, что не испытывает большого интереса к науке. Пошёл работать на завод радиоэлектроники. Ему нравилось возиться с техникой, разбираться в первых компьютерах, придумывать новые схемы, изобретать. На работе он был на хорошем счету. Когда возникала необходимость провести согласования со смежниками, совместно с ними «поколдовать» над новыми проектами, в командировку в подмосковный Зеленоград всегда направляли Алексея. Не оставлял Алёша и музыку. Ещё в Германии родители купили ему электрогитару, на которой он успешно играл в заводском ансамбле.
          У Петра служба шла своим чередом. Жизнь всё время ставила перед ним новые непростые задачи, с которыми, впрочем, он успешно справлялся. В конце 70-х годов к советскому правительству обратился за помощью Саморо Машел, Президент недавно освободившейся от португальской зависимости Народной республики Мозамбик. После прихода к власти новый Президент провозгласил курс на социалистические преобразования, которые сопровождались изгнанием португальских поселенцев, что лишило новую страну практически всего корпуса квалифицированных специалистов. Это касалось и армии.
В составе группы советников Президента был направлен  в Мозамбик и Пётр. Здесь он в течение трёх лет участвовал в процессе создания регулярной армии этого южноафриканского государства. Его усилия были заслуженно оценены  со стороны правительств обеих стран. А Саморо Машел лично вручил Петру документ, удостоверяющий его почётное гражданство Народной республики Мозамбик.   
         После длительной командировки Пётр с подарками отправился в родное Никольское. Семья давно разрослась. Сёстры вышли замуж, братья женились. Появились племянники и племянницы, и для каждого из них  полковник  вёз свой сувенир. Встреча с родителями была доброй и трогательной. Они не могли нарадоваться на старшего сына, удивлялись его рассказам, поражались знаниям. Среди подарков были и африканские маски, искусно вырезанные из чёрного дерева. Дети хотели повесить одну-две маски в родительском доме, но Агриппина Тимофеевна запротестовала:
- Зачем мне эти чёрные неизвестные лики! Пусть в Африке им молятся, а я всю жизнь православная. У меня свои иконы. Грех это – нехристей в доме держать.
Как ни убеждали её дети, разъясняя, что маски – это не мозамбикские идолы,  а произведения искусства, она осталась при своём мнении. После общего ужина, когда младшие дети разъехались по своим домам, родители со старшим сыном ещё долго сидели за столом, обсуждая его службу и семейные новости. 
- Не волнуйтесь, родные мои, - успокаивал их сын, - у нас всё хорошо. Анна работает, Алёша тоже.
- Жениться-то не собирается? – поинтересовалась Агриппина Тимофеевна.
- Да вроде пока нет.
- Ну-ну,  как соберётся, сообщи, сынок, надо будет их с невестой благословить. Сам видишь, как Пётр с Февроньей нашу семью хранят. Мы с отцом больше пятидесяти лет живём в любви и согласии, да и вы с Аней уже серебряную свадьбу отыграли.
Сын обещал, что выполнит мамину просьбу, но судьба распорядилась по-своему. По возвращении домой он узнал, что Алексей  готовится к свадьбе. Пётр пожалел, что не забрал у матери семейную реликвию, но было уже поздно, не возвращаться же. Через год у молодых родилась чудесная девочка Светочка, и жизнь наполнилась новым смыслом. Девочка росла доброй, сообразительной, умной. Хорошенькая, с белокурой кудрявой головой, она была похожа на ангелочка.  Казалось, что впереди всех ждут только радостные дни.
          Беда пришла неожиданно. В середине 1986 года не стало Агриппины Тимофеевны, а несколько месяцев спустя и Василия Гавриловича. Они прожили долгую, трудную, но счастливую жизнь и оставили земной мир в один год. Похоронили их рядом, как Петра и Февронью. На семейном совете решили передать дом одной из сестёр, но родительскую спальню не трогать, оставить всё на своих местах, как будто мама и отец не покинули их навсегда, а просто ненадолго вышли.  Одна из сестёр спросила старшего брата:
- Петя, может, заберёшь семейную икону? Мама очень хотела, чтобы она была в твоей семье.
Но тот отказался
- Не сейчас, пусть пока всё остаётся, как при жизни родителей.
          С этого времени жизнь дала трещину. Не заладилась семейная жизнь у Алексея. Через пару лет они с женой развелись, и Пётр с Анной стали реже видеть внучку. Это обстоятельство их сильно огорчало, хотя при каждом удобном случае они спешили поучаствовать в её жизни: помочь, поддержать, сводить в театр или на концерт, почитать, поучить …
          Почти военные испытания устроила жизнь Пономарёвым после развала Советского Союза.  Соседи-молдаване стали относиться к русским как к оккупантам. В городе  проходили антироссийские митинги, главным лозунгом которых был «Чемодан – вокзал – Россия!» Молдавское правительство держало ориентир  на Румынию, заставляло всех учить румынский язык. Анне тоже пришлось закончить  курсы.   Но это не решило проблемы. Не стало работы, денег катастрофически не хватало. Нередко их выручала семья Аниной сестры: посылали из Москвы с проводниками продукты и небольшие денежные суммы. Позже в дом пришло настоящее горе. Не стало их единственного сына. Алеше было всего тридцать шесть. Первые дни после похорон Пётр с Анной провели  как в тумане. Казалось, что мир рухнул. В душе Анна винила себя в таком исходе. На девятый день, после поминок, призналась сестре:
- Знаешь, Люба, Господь меня покарал, забрал сыночка.
- За что, милая моя, что ты могла сделать такого страшного? – удивилась сестра.
- За обман мой. Когда спрашивала меня Петина мама, крещён ли Алексей, я солгала. И позже не отвела Алёшу в храм. Может, из-за этого жизнь его так сложилась?
- Не знаю, Анечка, это одному Богу известно, не вини себя, - сестра помолчала, а потом спросила, - А Светочку крестили?
- Нет, но это я точно исправлю.
Внучку окрестили. Крёстной матерью стала племянница, дочь Любы и Виктора.
          Горе сильно подломило Петра и Анну. Молдавия окончательно стала для них чужой. Кроме внучки здесь их уже ничего не держало. После окончания школы девушка мечтала поступить в московский вуз. Тогда  окончательно созрело непростое решение уехать в Россию. Наступило время длинных очередей в посольство,  к консулу. Месяцы ожидания, продажа имущества. В Россию, в Брянск, семья попала в начале двухтысячных.  На родине они стали вынужденными переселенцами. Петру гражданство восстановили сразу. А вот Аннее более полугода ежемесячно оформляли только временную регистрацию. Чтобы вновь стать гражданкой родной страны, пришлось даже писать письмо Президенту В.В. Путину. Кроме волнений с получением гражданства семейной паре пришлось немало пережить сложных моментов, связанных с перезахоронением сына.  Решение не оставлять останки Алексея в Молдавии было принято ещё во время переезда. Внучка уже жила в Москве, кроме неё вряд ли кто стал бы ухаживать за могилой. Бывший однополчанин Петра, друг их семьи, помог решить вопрос с местом на кладбище. Пономарёвы второй раз пережили  похороны сына. Очень тяжело было на душе.
- Зато теперь наш сыночек рядом. Всегда можно прийти, поклониться ему, поговорить, - говорила Анна.
Муж был с ней полностью согласен.
          Постепенно жизнь налаживалась. Очень скоро их пара стала в Брянске достаточно известной. Пётр проводил большую патриотическую работу среди школьников, учащихся колледжей, студентов. Выступал он очень хорошо, увлекательно рассказывал об армии, эмоционально читал стихи, ненавязчиво прививая молодым людям чувство  гордости за нашу страну, её героическую историю, российский народ. Не оставалась в стороне и Анна. Школьникам нравились её рассказы о том, как во время войны даже малые дети помогали фронту. Ветераны старались не отказываться  от участия в патриотических мероприятиях, и нередко их пара становилась героями  публикаций в прессе и местных телепередачах. Но главной их заботой оставалась внучка, её дальнейшая судьба. Девушка жила в Москве, успешно закончила один из престижных российских университетов, пошла на работу. В Москве её опекала семья Любы, особенно крёстная Светочки. Но дедушка и бабушка всё равно тревожились. Им очень хотелось дожить до внучкиной свадьбы, увидеть правнуков.
          Накануне одной из годовщин Сталинградской битвы Петра направили на торжественные мероприятия в Волгоград. Ветеран очень обрадовался возможности увидеть родные места, своих родственников. Они договорились встретиться в городе, а после окончания праздничной программы всем вместе поехать в Никольское. Перед отъездом Пётр посоветовался с женой:
- Хочу наконец выполнить мамину просьбу, забрать семейную реликвию.
- Вот и правильно, - поддержала его Анна, - Традиции надо уважать. Кто знает, были бы Пётр и Февронья с нами в Кишинёве, может, и у Лёшеньки судьба сложилась по-другому.
На её глаза навернулись слёзы. Пётр постарался успокоить супругу:
- Не плачь, что было, того уже не вернёшь. Надо о будущем думать, о внучке, о её судьбе.
          Из Волгограда  ог вернулся воодушевлённым. Вдохновенно делился впечатлениями, рассказывал и о торжествах, и о родственниках, и о родном селе. Но главное,  был доволен, что выполнил мамину просьбу. Икона Петра и Февроньи заняла своё место в их квартите, и теперь уже Анна молилась святым о благополучии всех родственников. Вскоре пришла весточка от внучки. Девушка встретила свою любовь и собиралась замуж.
- Как вовремя, Петя, ты привёз семейную реликвию. Надо будет благословить их брак. Пусть живут долго и счастливо.
Свадьба прошла замечательно. Бабушка с дедушкой радовались, глядя на счастливое лицо внучки. Одно огорчало: у молодых не было своего жилья, и икону пришлось забрать в Брянск. Через год родилась правнучка, а чуть позже и правнук. Это было счастье! Правда, с правнуками виделись редко. Здоровье уже не позволяло часто уезжать из дома, детки были маленькими, и внучка с мужем пока не возили их на далёкое расстояние.
          Приближалось 95-летие Петра. К этому событию готовились не только юбиляр с супругой, ведь ветеран был заметной фигурой в городе и пользовался большим уважением. В подготовке участвовало всё руководство области. Но главной радостью для супругов стало решение внучки приехать с мужем и детьми на праздник. Дети приехали заранее. Дом наполнился звонким смехом, топотом детских ножек, улыбками, радостью. На следующий день Анна с зятем уехали по каким-то делам, связанным с юбилеем, детей уложили спать, и внучка с дедом остались наедине. Светлана осмотрела множество фотографий, выставленных за стеклом стенки,  дошла до угла, где находились иконы.
- Деда, - попросила она, - расскажи мне историю нашей семейной реликвии.
Пётр обрадовался её интересу и поведал  всё, что знал.
- Значит, Петр и Февронья должны будут потом переехать в семью твоей правнучки? – спросила внучка.
- Конечно, а сейчас икона по праву принадлежит тебе.
- И я могу её забрать?
- Мы с бабушкой были бы очень рады.
Юбилей прошёл замечательно. На следующий день вечером семейство внучки отправилось в обратный путь. Икона ехала с ними.
           Эту ночь Пётр спал как младенец. Не болели старые раны, не тревожили и новые, приобретённые позже болячки. Во сне он снова был маленьким мальчиком, поймавшим большую рыбу и спешившим показать её родителям. Петя бежал через цветущий луг. Сладко пахло травой и медовой кашкой. В необъятном синем с редкими облачками небе светило огромное солнце. Мальчик добежал до дома. На пороге стояла мама и с удивлением вглядывалась ввысь. Увидев сына, показала рукой:
- Посмотри, Петя, какие два облака над нами.
Сын поднял голову и увидел две воздушные фигуры.
- Мама, они похожи на святых с нашей иконы, - изумлённо промолвил мальчик.
- Да, мой родной! Заметил! Это знак, что наша семья находится под покровительством Пётра и Февроньи. Всё будет хорошо!
И она поцеловала сына в макушку.

Февраль 2019 г.