тайна старой книги часть 2-я

В самом деле, откуда мог знать об этом проводник, если почти три года он пролежал в постели после ранения при очередном сопровождении каравана из Басры.
– Нам вернуться обратно, или есть ещё другая дорога, по которой мы сможем попасть на караванную дорогу.
– Дорога  есть, но только наш хозяин не позволяет караванам пользоваться своей территорией.
– Вы откуда едете, из какого Вилаята?
– Мы из Вилаята цахур что за горами, где течёт река Албана, это горная страна.
– Ммм… не знаю, если вы позволите я пошлю человека к хозяину, посмотрим что он решит.
– Да пожалуй.
Араб жестом подозвал двух всадников, что-то объяснил им. И те пустили коней в сторону оазиса.
Где-то через час на дороге показались всадники, это возвращались обратно посланные в оазис.
Через минут двадцать они подъехали и что-то сказали старшим. Тот чуть замешкался, и обратился к толмачу:
– Наш хозяин согласен вас пропустить по своей территории, если вы соизволите оставить в оазисе двух хороших верблюдов с (тюками) товаром на них.
Караван-баши посмотрел на Абдуллу и других спутников, те кивнули в знак согласия.
– Мы согласны, ибо у нас нет другого выхода, если мы повернемся обратно, то рискуем остаться в пустыне, и быть застигнутыми песчаной бурей или чем-то другим.
Караван медленно двигался к оазису. Оазис оказался большим поселением с капитальными строениями.
Сопровождающий караван – молодой араб, показал Караван-баши на другом конце большой пустой загон. Это было место их привала. Им разрешили напоить животных водой из небольшого водоёма естественного происхождения.
Путники набрали воды вдоволь, на всякий случай на три-четыре дня пути. Как и положено путникам прямо в загоне поставили несколько шатров, предварительно очистив место под шатры от навоза, который пошёл на разведения костров.
Лошадей и верблюдов привязали тут же, предварительно наполнив их торбы ячменём. Обычно во времена песчаных бурь караваны на два-три дня не покидают место привала.
Вот тогда и кормят животных фуражом – то есть ячменём, овсом или другим кормом.
Слегка поужинав путники решили отдохнуть перед неведомой дорогой, чтобы пораньше тронуться в путь.
Вместо двух верблюдов было решено расплатиться с  хозяином оазиса деньгами, то есть золотом или изделиями златокузнецов и оружейников, которых у путников и кузнецов хватало.
Абдулла подложив под локоть мутаку хотел накрыться войлочным одеялом, но не тут то было в шатёр вошёл Мурадгасил Караван-баши.
– Абдулла-ага, извини если побеспокоил, тут такое дело. Шейх послал своего нукера и просит в гости.
– Не могу же я идти один, составьте пожалуйста мне компанию.
– Не знаю, уважаемый, а кого именно он пригласил?
– Нукер сказал, что приглашает старшего каравана и главу купцов, но купцы отказались идти со стороны арабов.
– Ладно, возьми толмача, не будем же мы объясняться с шейхом жестами.
Абдулла сменил дорожную одежду на каракулевую папаху, одел чуху, пояс серебряный с маленьким кинжалом и сапоги на мягких подошвах, караван-баши последовал его примеру.
Место шатра под огромными пальмами оказался целый дворец, обставлен он был с изысканной восточной роскошью, ковры, одни ковры везде. Сопровождал нас до второй от входа двери нукер. Поручив нас другому, более пожилому нукеру, видимо дворецкому, тот удалился. Молча, хлопая глазами, долго рассматривал нас дворецкий:
– Подождите, - сказал он, жестом показывая на тахту, а сам юркнул в один из многочисленных дверей.
Видимо не ожидал старый царедворец, встретить столь странно одетых людей. Минут через десять-пятнадцать он появился сильно озабоченный и обратился к толмачу.
– Как вы прикажете мне доложить о путниках? Есть у них имена и положения?!
Толмач перевел слова дворецкого. Абдулла не долго думая, ответил:
– Пусть доложит что, путники из Вилаята Цахур (Зейхур) – Саркар Абдулла-ага и Караван-баши Мурадгасил-ага.
Дворецкий удалился и через пару минут их подвели к большой двери. Дверь открылась и они оказались в огромном зале, полным народу.
Дворецкий доложил:
– Саркар Абдулла-ага и Караван-баши Мурадгасил-ага из Вилаята Зейхур гости Шейха Рабиа беи Халида.
До этого никогда не приходилось видеть столь пышную толпу, если не считать более скромный двор Цахурских султанов.
Здесь видимо была какая-то вечеринка или званый ужин чуть в отдалении стояли около пятнадцати наложниц, укутанные в парчу и шёлк.
 Сам Шейх сидел на подушках облокотившись на мутаки, его пальцы были в перстнях, одежда расшита золотом. Одним словом Абдулла понял что перед ним какой-то удельный князёк, или влиятельный вождь какого-то племени.
– Уважаемые гости из Вилаята Зейхур, прошу извинить меня за сегодняшнее недоразумение моих нукеров, мой дом всегда открыт для путников из далёких краёв, присаживайтесь и чувствуете себя раскованно.
После он подал знак и перед горцами поставили угощения, варенное мясо и всевозможные напитки. Откуда-то полилась музыка и пение.
Абдулле показалось, что та райская Гурия, так красиво она пела.

После, наложницы стали танцевать и развлекать гостей. Танцевали они искусно, пели ещё прекрасней.
Лишь теперь заметил Абдулла за перегородкой из щелка сидели группа музыкантов, а чуть дальше на стене висели музыкальные инструменты, среди них он увидел саз. Ему стало как-то уютно и весело. Если они меня не поймут то поймут плачь и смех саза подумал про себя Абдулла и шепнул Мурадгасилу. Тут я увидел одного знакомого. Тот удивленно поднял глаза.
– Кого ты тут увидел?
– Старого друга.
– Где он, покажи?
– Да вот, на стене висит такой полированный и шестиструнный
Мурадгасил внимательно посмотрел по сторонам, его взгляд остановился на сазе, гримаса умиления прошла по его лицу и он рассмеялся.
– Да видно не чуждо наше арабам, значит есть всё-таки что-то общее.
Мурадгасил зная что Абдулла является прекрасным музыкантом, на сазе он играет лучше всех почти во всей Аррании и в горах, хотя сам он не плохо играет на этом древнем инструменте, но его душой был дудук.
Шейх заметил их оживление и захотел узнать в чём дело.
Когда он узнал что саз является любимым музыкальным инструментом горцев, Шейх удивился.
– Я тоже люблю пол Аравии, но не вся Аравия моя, имею ввиду прекрасных женщин, но они не мои.
– Это так уважаемый Шейх, но игрой на сазе я наслаждаюсь не хуже и удовольствие приносит не малую.
Не успел Абдула закончить фразу, как саз оказался в его руках.
Воцарилось молчание, на него уставилось сотни пар глаз.
Руки Абдуллы нащупали инструмент, пальцы потихоньку перебирали струны издавая фальшь.
Минута и саз был настроен.
Абдулла начал с мугама к музыке «Яных Керем». Это было что-то неописуемое, казалось саз изливал всю накопившую за эти сорок фарсахов тоску души старого Ашуга Абдуллы.
Дальше излилась сама мелодия, Абдулла опустил инструмент, оглянулся окружающие были ошеломлены услышанным.
Музыканты Шейха встали в растерянности, не зная как поступить.
Шейх медленно встал со своего места, подошёл к Абдулле обнял его и воскликнул.
– Никогда не думал что музыка может так пронзить душу, излить тоску и потерей самого сокровенного.
Не успел Шейх сесть на место полилась трель дудука Мурадгасила, он исполнил мелодию «Чобал под обвалом». Изумлению арабов не было предела.
– Что у вам там в Зейхуре все музыканты и все такие искусные?
– Можно сказать что почти все.
– Видимо просвещенный  край.
– А что?
 Вдруг  загадочно обвёл всех взглядом Шейх.
– Может наш почтенный Абу Касим, мудрец округи что-то знает о Зейхуре.
Ему кивнули в знак согласия, и один из приближенных удалился юркнув в дверь сзади музыкантов.
Тем временем заиграла музыка и наложницы пустились в пляс.
Танцовщицу меняла танцовщица, мелодия менялась мелодией, пока Шейх не дал знак. Музыканты и наложницы удалились.
В дверях появился дворецкий сопровождая длиннобородого старца. Арабы встали, то же сделали и горцы.
Старец шустро сел на тахту.
– Что случилось Рабиа, а то в столь поздний час ты меня не беспокоил бы.
– Брат моего деда, я всегда в трудную минуту опираюсь на твой совет, но сегодня мне нужно другое.
– Что же это, что ты осмелился меня сюда привести?
– Дедушка Абу Касим, я знаю ты много путешествовал, был в Индии, Китае, Тибете заглянул ты и к Монголам, посетил Хиву, Хорум и остальные места. Но меня интересуют страны лежащие чуть дальше Персии у моря.
Старец задумался, но не долго.
– Да, был я в Баб-аб-Вабе, персы называют его Темир-капи. Там есть ещё илаяты, но значимых дальше нет, там живут дикие племена. На северо-западе от Персии есть вилаяты, сарацин6ы и вилаяты Зейхур. Вот там и основали большое Медресе. Я там год проучился. Говорят Зейхур раньше всех других городов был основан и имел огромное влияние, да и теперь там султанат, правят мудро и умно.  Народ там вольный2, трудолюбивый и очень воинственный.
– Абуль Касим, а на каком языке они говорят?
– На всех языках, на арабском, персидском, османском языках и на своих языках.
– Абуль Касим, почтенный, а ты сам не научился их языку?
– Довольно быстро я научился их языку и до сих пор не забыл его, ибо не забыть мне те годы, где я чувствовал себя как среди своих.
– Абуль Касим, дед, а ты их узнаешь среди других?
– Конечно узнаю у них осанка и походка совсем другая. И красивый душой этот народ.
– Абуль Касим, дед, хотел бы ты увидеть хотя бы одного из них?
– Я бы встретил его как брата и сына.
– Абуль Касим почтенный, тогда позволь мне тебя обрадовать, сегодня у меня в гостях сыны этой земли.
Этими словами он представил горцев старцу. Старик быстро встал, подошёл к горцам и обнял их, ибо он сразу признал их по покрою. После, внимательно посмотрел на Абдуллу и воскликнул
– Нежели сын Абдурагима? А ты сынок наверное из рода Зияутдина.
Горцы были ошеломлены прозорливостью старца.
– Да дедушка, ты прав.
Старец перешел на цахурский язык. Арабы были сбиты с толку.
– Пути Господни неисповедимы.
Промолвил старый араб.
– Кто бы мог подумать что сыны этой священной и благородной земли окажутся у порога старого Абуль Касима.
Воистину Аллах (с.т.) велик. Дед взялся за расспросы, несмотря на его возраст он помнил почти всех своих ровесников и учителей Медресе, и ревностно заносил в летопись своего племени всё что он видел и слышал про цахур.
Абуль Касим категорически был против что горцы утром выехали дальше.
– Завтра после полудня поднимется песчаная буря, это очень опасно. Поэтому вам придется два-три дня подождать пока буря утихнет, а после дам вам хорошего проводника до само Мекки и обратно.
Горцам ничего не оставалось делать, пришлось согласиться со стариком. Шейх не хотел отпускать гостей, но Абуль Касим настоял на своём. Горцы должны оставаться у него, ибо он является их кунаком. Дом, то есть половина дворца где жил Абуль Касим был похож на муравейник, слуги освежевали овец и быков, огромные казаны уже стояли на кострах поддерживаемыми треногами. Здесь намечался большой пир в честь горцев.
Абуль Касим велел пригласить всех кто прибыл с караваном. Охрану, имущество и скот он возложил на своих нукеров. Два дня подряд  кипел праздник во дворце у Абуль Касима. На третий день они все же собрались в дорогу.
Абуль Касим дал в спутники хорошего проводника и велел ему вести караван по покойным и коротким путям. На прощание Абуль Касим подарил Абдулле арабского жеребца и наказал ему сохранить его на племя чтобы и цахуры могли красоваться арабскими скакунами.
Рано утром караван тронулся в путь. Абдулла восседал на прекрасном арабском жеребце, караван был обеспечен всем необходимым: водой, едой, куражом и всякой необходимой в пути мелочью. Проводник, среднего возраста, тихий араб знал пустыню как свои карманы. Он знал где находятся промежуточные места, привалы, спрятаны барханами колодцы, и небольшие оазисы. Караван-баши Мурадгасил стал такой неузнаваемый, помолодел и раздобрел, видимо на это была весомая причина.
Становилось все жарче и жарче. На седьмой день перехода где-то к обеду проводн6ик забеспокоился, он по каким-то неведанным горцам признакам определил что надо торопиться, уйти в укрытие. Надвигалась песчаная буря. По его словам поблизости находится небольшой оазис где можно было переждать бурю. До оазиса было около часа караванного пути, если не дожидаясь перекрестка напрямую свернуть налево. Не доверять проводнику не было смысла, и караван свернул налево, и прямо по пескам стал перетекать несколько параллельно стоящих бархана.
Потихоньку вдалеке небо стало мутно-красным, это предвещало приближение песчаной бури. За несколько минут до бури караван оказался у небольшого оазиса. Погонщики и горцы быстро развьючили лошадей и верблюдов. Собрали все как хотел проводник и успели поставить шатры. Песчаная буря свирепствовала до полудня следующего дня. Оазис остался нетронутым песком, все было в целости и сохранности.
После, проводник Хасан, так хвали араба объяснил почему бурю надо обязательно встречать у известных ориентиров.
Оказывается после песчаной бури, пустыня полностью меняет картину, а зная где ты находишься легко отыскать дорогу.
На самом деле вместо трёх больших бархан6ов стояла ровная, зыбкая пустыня, а чуть к северу от оазиса из песка оголились развалины каких-то строений.
Проводник Хасан оказался прав пустыня была неузнаваема.
У путников было полдня, чтобы подготовиться к следующим переходам.
Абдулла по своей природе был человеком любознательным, не упускал случая если случай позволял ему узнать и увидеть что-то новое. Вот и теперь он шаг за шагом изучал оазис, и оказалось, оазис это небольшая часть когда-то большого поселения. На треть фарсаха из пески были видны развалины довольно больших строений. В ближайшие к колодцу развалины состояли из камня – тесанного песчаника правильной формы, он изучая их переходил от одних развалин к другим, пока его внимание не привлекла длинная стена с зияющей темнотой проемом окна ил двери. Он подошёл к проему и обнаружил что дверь была сорвана прошлой бурей и лежала чуть в отдалении. Подойдя в плотную он заглянул внутрь. Куда-то вниз в пустоту уходила каменная лестница, выложенная из более твердого камня.
Плиты ступенек были отполированы ногами, тех кто пользовался ими. Любопытство заставило Абдуллу позвать Хасана с коптилкой. Хасан был суеверным как и все арабы,  он утверждал что опасно туда спускаться, души умерших охраняют свой приют, и обязательно что-нибудь натворят. Долго пришлось Абдулле уговаривать Хасана, и через полчаса они вместе спустились с ним в подземелье. Их суета и разговоры привлекли внимание одного из погонщиков верблюдов, шустрого узбека по имени Мансур.
– Абдулла-аке, если он боится я могу спуститься с вами, раньше я бывал в таких местах с моим дедом, в подвалах хорезмских шахов, они бывают все одинаковые.
Мансур пошёл к проему, чуть постоял и воскликнул:
– Тут водой пахнет, наверное Кяриз проходит внизу.
Абдулла после внимательного воздуха подземелья снизу несет влагой и сыростью. Мансур зажёг коптилки и шагнул в проем. За ним последовал Абдулла. Стены помещения спускного отсека были выложены капитально на известковом растворе. Ровно сорок ступеней вели вниз и уперлись в пол лощеный большими каменными плитами. Они очутились в сводчатом коридоре, в ширину метров пять и столько же высотой.
Это был скорее всего подземный ход, чувствовался запах плесени и сырости но кругом все было сухо. Это скорее всего неощутимый ветерочек или сквозняк доводит до них запах влаги.
Так прошли они по коридору метро шестьдесят, пока не уперлись в огромные ворота. Они стояли не зная что и делать. По правую сторону ворот находилось ниша, где они обнаружили светильник полной масла. Зажгли светильник, в нише стало светло и они помнили что за воротами или водоём или протекает подземная река, ибо они услышали шум воды.
Не может быть, пустыня и целая река воды, - подумал про себя Абдулла.
Откуда могла взяться здесь целая река, хотя она и протекает на глубине восьми-десяти метров. Но чутьё не обманывало их. Там за воротами текла река, быстро и шумно. Мансур тыкнул пальцем в стену.
– Это Кяриз, большой кяриз, большому городу воду дает.
Они обратно вернулись в оазис. Невольно Абдулле пришла в голову мысль, - значит здесь когда-то был большой город, пески завоевали его, а водовод скрытый под землей, остался цел и несет свои воды куда-то в неведомые земли или оазисы. Или подумал он, его специально провели параллельно караванной дороги, чтобы снабдить колодца водой, так древние держали под контролем караванные дороги. Не будет в колодцах воды,  не будет и дороги. Значит и караваны пойдут по другим более выгодным дорогам, где есть вода. А вода в пустыне – это всё. И жизнь и процветание!
Абдулла решил узнать у проводника Хасана на счёт  тех оазисов, где нет привалов. Они же свернули на этот оазис из-за надвигающейся песчаной бури. Хасан подумал, поразмыслил и ответил:
– Между двумя пунктами и оазисами есть ещё два оазиса, куда могут свернуть караваны в случае бури. Так на всех участках переходов.
– А было так что у оазиса высыхали колодца?
– Нет. Такого не бывало. И пожилые люди говорят что от земель Рабиа-бен-Хамида до земель его двоюродного брата Рабана-бен-Малика колодцы на караванной дороги не высыхали. Это очень древняя караванная дорога. Говорят сам пророк водил по этой дороге караваны.
– Хасан, какая выгода от того что караванная дорога проходит по земле того или иного хозяина?
– А пошлина которая караваны платят халифату или городам? Там ведь есть и доля тех, по чьей земле проходит караваны.
Теперь все стало ясно Абдулле, поэтому наверное и позаботились древние что вода в колодцах не истекала.
– Аке, аке смотри что я нашёл.
Он протянул Абдулле ржавый кусок металла, похожий на медальон. Абдулла хотел было его выбросить, но передумал, и сунул его в карман шаравар, так просто чтобы не обидеть Мансура.
Погонщики были заняты сбруей вьючных животных, их чинили, мяли, мазали сырой нефтью. Одним словом готовились с утра зарей выйти в путь. Караван-баши проверил все ли готово к переходу назначил караульных и охранных лёг отдохнуть, остальные последовали его примеру. День обещал быть знойным, погонщики стали раньше всех напоили верблюдов и лошадей и стали их вьючить, предварительно проверяя состояние седел сбруй и груза. За час до первых солнечных лучей караван тронулся в путь. Мурадгасилу стало интересно из-за того что нет на дороге нет встречных караванов и он решил узнать у Хасана проводника. Тот улыбнулся.
– Нет уважаемый. Лишь сегодня к полудню мы выйдем на главную караванную дорогу, а эта дорога не для всех. По этой дороге пропускают караваны халифа и других вельмож, а так эта дорога для военных походов, или как говорят в народе тайная караванная дорога.
Вот оказывается почему Шейх выслал навстречу отряд чтобы преградить дорогу непрошенному каравану.
Однако   хитрые и дальновидные эти арабы, невольно подумал Абдулла.
И в самом деле к полудню караван выехал н главную караванную дорогу, ибо около дороги то там, то тут, валялись остовы верблюдов и лошадей, и всякий мусор наподобие рваной обуви, одежды и всяких там вещей брошенных из-за негодности.
Издалека доносился звон колокольчиков. Это дет встречный караван.
Караван держал путь в Хорезм и дальше по междуречью. Караван был огромным двухсот верблюдов, и столько же лошадей. Пестрые палатки на верблюдах означало что едут на нем женщины знатного происхождения. Из одной такой палатки выглянула довольно ухоженная средних лет особа, и что-то сказала сопровождающему её конному.
Тот подошёл к Абдулле и по-персидски спросил что-то. Мансур перевел:
– Ханум хочет знать откуда едет караван?
– Передайте ей что караван едет из вилаята в цахур, это такой султанат.
И караван двинулся дальше, перезванивая в колокольчики распугивая мелких ящериц вдоль дороги. На главной караванной дороге пункты привала никогда не бывают пустыми. Обычно места привала устраивают на перекрест5ках в нескольких дорог, уходящих в разные стороны. Очередной привал или как говорят арабы оазис, оказался настоящим муравейником. Сразу три караван одновременно вступили в оазис.  В таких случаях нередки бывают ссоры между купцами, путниками, за лучшее место на стоянке и за очере6дь к колодцу. Первым караваном прибывшим на место считался тот караван, кто займет место у колодца, поэтому, оказывается Хасан поспешил к колоду, тем самым дал знать другим что первым водой будет пользоваться его караван. После обычных действий по развьючиванию животных, их водопоя и размещения шатров путники приняли за приготовление пищи. Развели костры, развернули лагерь и пошла обычная возня привала, где до самой ночи не умолкал шум людей. Ржание коней и прочие признаки отдыхающего ночью каравана.
К полуночи стихло, если не считать отдельных криков погонщиков, охраняющих животных. Караульные каждого каравана не доверяли друг другу несли свою службу, иногда подбадривая угасающее пламя костров кизяков или дровами.
Несмотря на все это, на автономность каждого каравана все же люди тянутся друг к другу, узнать новости со всех конов света. Часто попадались караваны и пользуясь этим с встречным караваном отправляли весточку на родину. Так делали средне-азиатск5ие путешественники, паломники и купцы.
Абдулла много наблюдал за купцами из встречных караванов на привалах и попутных караванов и на караван-сараях. И у него сложилось впечатление не слишком лестное, он в душе стал их презирать как самую скверную породу людей. Окончательно его мнение укрепилось после того, когда он был невольным слушателем б6еседой двух купцом из одного и того же города. Их караваны встретились на привале, когда да Багдада оставалось несколько переходов. Поле всех хлопот по остановке каравана на привале, купцы уселись под просторным шатром одного из них, и стали обмениваться новостями, по их разговору он понял что купцы из Ширвана, из какого-то городка, но видно размах их был огромным, они возили товары чуть ли не  Индию и Китай. Они сидели пили кофе и вели непринужденный разговор. Один из купцов сильно оживился, узнав что малерия свирепствует в его городе.
– Вот теперь настал мой час!
– В каком смысле; - спросил у него собеседник.
– В прямом, в прямом. Теперь я не упущу этого момента. У меня там на складах целые цюки хинина, лекарство от малерии. Я в четыре раза подниму цену, куда денутся люди купят.
– А что у других купцов нет этого товара? – возразил другой
– Ни у кого нету. В прошлом году из-за плохого спроса я за бесценок взял у двух купцов весь хинин. Я думал вести его дальше, но теперь удача улыбнулась мне!
– Побойся Господа, разве можно в три-четыре дорога продавать лекарства, когда полгорода страдает эпидемией.
– Это их дело, пусть не покупают, я же насильно их не заставляю.
После они разошлись, то есть тот уснул в своём шатре, а хозяин хикина торопливо покинул шатёр.
Где-то через час или два с небольшим, Абдулла вместе с Мурадгасилом пошли проверять охрану, проходя мимо одного из караваном, они наткнулись на двух купцов которые при свете коптилки взвешивали какой-то товар. По голосу Абдулла узнал того купца.
– Хикин не тяжелый груз его я распределю по нескольким верблюдам и тяжесть будет не столь заметной.
Абдулла понял, оказывается этот пройдоха отыскал купца который вёз хинин и раскупил весь товар, накинув лишь абас на пуд товара.
У самого несчастье, беда на родине, а сам довольный высунув язык рыщет в поисках хинина, зная что можно получить хорошие барыши от реализации товара в три дорого.
Как можно назвать этого пройдоху после всего этого, просто большим негодяем. Была-бы его, Абдуллы, воля заставил бы этого негодяя с вьюхами этого хинина тащиться впереди каравана.
На все воя Господа, успокоил себя Абдулла, ему все видней, может так и надо.